Слово о значении и силе веры
«Да не смущается сердце ваше: веруйте в Бога, и в Меня веруйте.» (Ин. 14:1)
Господь наш Иисус Христос и начал и закончил свое общественное служение призывом к вере. Возвещая людям приближение царствия Божия, Он говорил: покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк. 1:15); Он ублажал проявления непоколебимой веры в Него: на слова сотника, просившего Господа об исцелении слуги, – Господи! Я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово и выздоровеет слуга мой, – Христос сказал идущим за Ним: истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры (Мф. 8:8–10); Он упрекал Своих учеников в слабости веры: Что вы так боязливы? Как у вас нет веры? (Мк. 4:40); ободряя учеников пред Своими страданиями, Он говорил им в прощальной беседе: веруйте в Бога, и в Меня веруйте (Ин. 14:1); наконец, по воскресении Своем, явившись ученикам, возлежавшим на вечери, Господь упрекал их за неверие, – за то, что видевши Его воскресшим, не поверили, – и внушительно указал на спасительное значение веры: иже веру имет и крестится, спасен будет, а иже не имет веры, осужден будет (Мк. 16:15–16).
Что же есть вера вообще и вера христианская в частности?
Вера это живое и непоколебимое убеждение в истинности чего-либо, переступающее границы того, что можно доказать фактами или соображениями разума, – убеждение, проникающее собою все существо человека, сделавшееся основным началом его мысли и жизни. Это – убеждение непоколебимое, исключающее даже тень сомнения: вера и сомнение – состояния несовместимые. «Сомневающийся, – по слову апостола, – подобен морской волне, ветром поднимаемой и разбиваемой» (Иак. 1:6); иное дело – верующий: он стоит на камне и потому недоступен ударам волн (Златоуст). Вера – это убеждение, переступающее границы того, что можно доказать фактами или соображениями разума: это – «вещей обличение невидимых» (Евр. 11:1), т.е. уверенность в невидимом, как бы в видимом, и в желаемом и ожидаемом, как бы в настоящем. Например, – разъясняет наш покровитель и молитвенник, святитель Димитрий Ростовский, – «не видим мы Бога, потому что Бога никтоже виде нигдеже, но несомненно веруем, что Бог есть, – это и есть вера. Не видим Спасителя нашего на небе с прославленною плотию, а несомненно сему веруем, – это и есть вера. Не видим очами Бога нашего, везде сущаго и всегда присутствующего с нами, но верим тому, – это и есть вера. Не видим Духа Святаго, сходящего во св. крещении и в прочих таинствах церковных, а веруем, что Дух Святый сходит и совершает все таинства церкви, – это и есть вера. Не видим мы венцов славы небесной, приготовленных для тех, которые любят Бога, не видим и адских мучений, приготовленных для нераскаянных грешников, однако же веруем тому, что каждому будет воздаяние по делам его: для добрых доброе, для злых злое, это и есть вера. Одним словом, вера есть извещение вещей невидимых. Напротив, все, что очи наши видят и руки осязают», равным образом и то, что опирается на доводы разума, имеющие для нас принудительную силу, не есть вера. Не то это значит, чтобы вера шла наперекор тому, что основывается на очевидных фактах или на несомненных предположениях нашего разума; не то это значит, чтобы вера по самой своей природе противоречила научному знанию, будет ли то знание опытное или умозрительное. Если бы вера по самой природе противоречила знанию, тогда в душе человека царил бы вечный разлад, но такой разлад прежде всего убивал бы веру, потому что где нет гармонии, согласия, там нет и настоящей веры, непоколебимой и действенной. Нет, вера не только не идет наперекор знанию, но ищет тесного союза с ним: получая разъяснение и подтверждение со стороны знания, она в свою очередь одушевляет нас к работе, направленной к расширению и углублению знания. «Знание и вера – это два цветка, выросшие из одного и того же корня. Сорвите один из них – погибнет и другой: знание без веры будет сомнением и отчаянием, вера без знания превратится в мечту, в суеверие, в бред». Хотите слышать голос знания, направленный в защиту веры, – припомните изречение древнего языческого мудреца (Гераклита): «Если нет у тебя надежды (а надежда родная сестра веры) – ты не найдешь того, на что не надеешься, – оно будет тебе казаться непостижимым и недоступным». Хотите слышать голос веры, утверждающий значение знания, – припомните слова возлюбленного ученика Христова: «О том, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали, и что осязали руки наши, – о том возвещаем вам» (1Ин. 1:1–3). Так, вера не противоречит тому, что основано на фактах или на соображениях разума, мало того: она ищет в них подтверждения; однако не в этих доказательствах – ее исходища, ее глубочайшие основания: ее источник – в исконном, неискоренимом стремлении человеческого духа к тому, елика суть истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна (Флп. 4:8); ее основания – не в одном только разуме (вера, взятая во всей широте своего содержания, не может быть доказана так, как доказывается какое-либо математическое положение), а во всей полноте внутренней жизни человеческого духа, – в той цельности, энергии и гармонии духовной жизни, которые обусловливают собою веру. Спросите глубоко и искренне верующего человека, где основание его веры в Бога, – он вам ответит: «Вся внутренняя моя рекут: Ты, Боже, часть моя во век! Тебя ищет душа моя, Тебя жаждет сердце мое, Тобою горит вся внутренность моя!»… Вот почему вера является самым ярким выражением личности. Конечно, и природа, и происхождение, и образование кладут свою печать на человеческую личность, но нет печати ярче той, которую налагает на человека его вера: вера разделяет лиц, связанных кровною связью («Думаете ли вы, – говорил Спаситель, – что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение, ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей»), и – наоборот – объединяет людей разного происхождения и образования: раз один человек другому сказал со всею силою искреннего убеждения: «Твой Бог – мой Бог», между ними уже установилось самое прочное единение, какое только можно представить, и если вы узнали, какой веры держится известное лицо в глубине своей души, вы вошли в его «святая святых», вы проникли в самую глубь внутренней жизни человека. Переменить веру (если это только действительно вера, а не одна ее видимость) – это значит изменить весь строй своей душевной жизни, и если галилейские рыбаки, не только лишенные поддержки со стороны науки или государства, но гонимые и часто презираемые, привели мир к подножию креста, это явный знак, что христианство – не от человек, а от Бога, и людям его не разрушить (Деян. 5:38–39).
Видите, братие: вера – это не теоретическое только признание истинности за известным положением, это – живое убеждение в непреложной истинности «вещей невидимых», – убеждение, проникающее собою все существо человека, проявляющее себя во всей его деятельности. Здесь залог великого жизненного значения веры. Что за польза в слове слышанном, если оно не растворено верою слышавших (Евр. 4:2)? Но если слово породило среди слышавших веру – живое и глубокое убеждение в истинности слышанного, оно ввело в их жизнь начало движения, преобразующего жизнь, оно стало той малой, но действенной закваской, которая производит брожение в тесте. Да, вера – начало движения, начало жизни, начало в такой мере важное и существенное, что где нет веры, там нет и жизни: безверие – это тот неусыпающий червь, который подтачивает духовную жизнь в самом ее корне. Без веры шагу нельзя ступить – в этом согласны и богословы, и философы (напр., Локк). «Не только у нас, которые носим имя Христово, за великое почитается вера, – говорит св. Кирилл Иерусалимский, – но и все то, что совершается мире даже людьми чуждыми церкви, совершается верою. На вере утверждается земледелие, ибо кто не верит тому, что соберет произросшие плоды, тот не станет сносить трудов; верою водятся мореплаватели, когда, вверив судьбу свою малому древу, непостоянное движение волн предпочитают твердейшей стихии – земле, предают самих себя неизвестным надеждам и имеют при себе только веру, которая надежнее для них всякого якоря». А разве не верою одушевляются те лица. Которые отдают себя деятельности, направленной к воспитанию отдельных лиц или к преобразованию человеческих обществ, – пастыри, политики, воспитатели? Чем была бы пастырская или воспитательная деятельность без веры в свое дело, без веры в возможность нравственного улучшения человеческой личности? Не чем иным, как сплошным, невыносимым мучением. Языческая древность не могла придумать для грешных людей более мучительного наказания, нежели непрестанный труд над таким делом, которое не имеет никакого смысла, напр., вливание воды в бездонную бочку или вскатывание на гору камня, который тот час снова скатывается вниз. Не менее мучительно работать над таким делом, в которое не веришь. Еще мучительнее влачить жизнь без веры в людей, без веры в торжество правды, без веры в Бога. Те из нас, которые знакомы с светской письменностью, знают даровитого английского писателя, жившего около ста лет тому назад; оставил он после себя «свиток книжный, и в том писана быша предняя и задняя, и вписано бяше в нем рыдание, и жалость, и горе». Где же причина той тоски, которая проникает его творения? Конечно, тут не без значения те тяжелые условия, в которых пришлось жить и действовать восприимчивому писателю, но главная причина его тоски – в отсутствии веры, – веры в людей, веры в Бога. По-видимому, он и сам сознавал это, когда говорил, что лучше совсем не родиться на свет Божий, чем отвергать слово Божие, заключающееся в Библии. Он понимал значение веры, но не имел ее, отсюда – безысходная тоска, проникающая его гениальные творения. Видно, где нет веры, там нет и отрады: недаром неверие часто приводит к самоубийству. Наоборот, где – вера, там – и надежда, потому что, по апостолу, в вере – сущность и опора надежды (Евр. 11:1), а где надежда, там и отрада, терпение, благодушие в перенесении страданий (ср. Евр. 6:12, Апок. 13:10). Где нет веры – там смерть, где вера – там жизнь. «Вся история человечества есть не что иное, как вера, воплощенная в действиях и событиях». Чтобы убедиться в этом, проследите шаг за шагом историю ветхого завета: что было движущей и одушевляющей силой в жизни и деятельности ветхозаветных праведников? Не что иное, как вера: «верою Ной, получив откровение о том, что еще не было видимо, благоговея, приготовил ковчег для спасения дома своего; верою Авраам повиновался призванию изыти на место, еже хотяше прияти в наследие, и изыде не ведый, камо грядет; верою Моисей отказался называться сыном дочери Фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение; верою оставил он Египет, не убоявшись гнева царского, ибо он, как бы видя Невидимого, был тверд. И что еще скажу? – взывает апостол: не достанет мне времени, чтобы повествовать о Гедеоне, о Вараке, о Сампсоне и других пророках, иже верою победиша царствия, содеяша правду, получиша обетования, заградиша уста львов, угасиша силу огненную, избегоша острие меча, возмогоша от немощи, быша крепцы во бранех, обратиша в бегство полки чуждих; друзии же руганием и ранами искушение прияша, еще же и узами и темницею, камением побиени быша, искушени быша, убийством меча умроша, проидоша (скитались) в милотех и в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени; ихже не бе достоин весь мир (те, которых весь мир не был достоин), в пустынях скитающеся, и в горах, и в вертепах, и в пропастех земных. Все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оныя и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле (Евр. 11:7–8, 24–25, 27, 32–34, 36–38, 13). Какая поразительная сила веры! Не та же ли самая сила укрепляла апостолов среди тех болезней и трудов, которыми сопровождался подвиг апостольства? «Мы, – говорит апостол Павел как бы от лица всех апостолов, – мы отвсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаеваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (2Кор. 4:8–9). Где же основа той мужественной бодрости, которая проникает апостольские труды? В вере: «мы веруем, потому и говорим», – говорим убежденно и безбоязненно; мы веруем (верою бо ходим, а не видением), – веруем, что «когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный» (см. 2Кор. 4:13–16, 5:1), потому и не унываем в самых тяжких обстояниях, – мы всегда благодушествуем (2Кор. 3:6). Нужны ли еще доказательства в подтверждение той могучей силы, какою обладает вера? Да, вера – начало жизни: «праведный верою жив будет», по слову апостола (Рим. 1:17).
Таково, бр., значение веры: без веры жить нельзя, и это, как мы видели, сознавалось не только христианскими, но и языческими, не только церковными, но и «свободными» мыслителями. Правда, на заре новой философии с особенным воодушевлением провозглашалось то положение, что сила не в вере, а в знании: знание – вот сила. Кто спорит? Знание – могучая сила, испытанная веками, однако позволительно спросить: что одушевляло тех лиц, которые без устали работали над расширением и углублением знания? Не что иное, как вера в могущество знания, проникавшая все их существо. Если так велико значение веры в нашей жизни, то для нас получает чрезвычайно важное значение та заповедь, которую дает апостол в послании к коринфянам: «Испытывайте самих себя, в вере ли вы?» (2Кор. 13:5). В самом деле: в вере ли мы? Есть ли у нас такие убеждения, которые проникали бы все наше существо, которые были бы могучим рычагом нашей жизни, за которые бы мы готовы были отдать свою жизнь? Однако и этого мало: ценность веры определяется не только ее глубиною, силою и искренностью, но и достоинством ее внутреннего содержания: важно не только то, как мы верим, но и то, во что мы верим. К сожалению, люди могут воодушевляться и двигаться не только истинною (по своему содержанию), но и ложною верой, как те сыны противления, о которых говорит апостол, что они возлюбили не истину, а неправду: «И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи» и в этой ложной вере обретут не спасение, а погибель (2Сол. 2:10–12). Благодарение Богу, «возлюбленные Господом братие»: мы находимся не в тех печальных условиях, в каких будут жить сыны заблуждения; скорее, мы напоминаем собою тех солунян, о которых писал апостол, что «Бог от начала, через освящение Духа и веру истине, призвал их ко спасению», – призвал благовествованием апостольским (ст. 13–14). Правда, мы не лицезрели апостолов и не слышали непосредственно их проповеди, но мы родились и воспитались в той церкви, которая свято и нерушимо хранит в своих недрах апостольское благовествование, и потому можем сказать о себе: «видехом свет истинный, прияхом Духа небесного, обретохом веру истинную». Это – та самая вера, которую завещал Христос своим ученикам, уготовляя Себя на вольные страдания: «Веруйте, – сказал Он ученикам, – веруйте в Бога, и в Меня веруйте».
Веруйте в Бога! Что же значит веровать в Бога? Это значит признавать всем своим существом, что мир создан и управляется не слепыми стихийными силами, совершенно равнодушными к добру и злу, к спасению и погибели человека, но Силою разумно-нравственною; что в основе мировой жизни лежат не физические, а нравственные законы, обеспечивающие конечное торжество добра и правды над злом и неправдой; что как ни могущественно влияние зла, как ни разрушительно господство смерти – в конце концов восторжествует добро над злом, жизнь над смертью: «тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?» (1Кор. 15:54–55). Веровать в Бога – это значит веровать в вечную жизнь в непреходящем царстве правды, по слову Спасителя: «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшаго Меня имеет жизнь вечную» (Ин. 5:24). – Как велико значение для нас этой веры! Каждый из нас – не только учитель или ученик, купец или земледелец, семьянин или общественный деятель, но вместе с тем живой член великого мира Божия, и потому каждый из нас нуждается не только в вере в свое частное, земное призвание, но и в такой вере, которая бы определяла его назначение в мире, сообщала бы смысл его личному существованию в экономии мировой жизни, раздвигала бы тесный кругозор его собственного опыта, ободряла бы в борьбе за добро и правду, открывала бы взор в далекое будущее, разъясняла бы грозное таинство смерти. Все это дается нам верой в Бога, направляющего мировую жизнь к торжеству правды над неправдой, жизни над смертью: «Мы,– говорит апостол, – ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2Петр. 3:13). Вера в наступление царства правды возлагает на нас высокое призвание – работать над своим нравственным усовершенствованием, над созиданием царства Божия: если мировая жизнь не закончится разрушением этого земного мира, если мы верим в неразрушимое царство правды, «кацем подобает быти нам во святых пребываниях и благочестиях (какими должно быть во святой жизни и благочестии вам), чающим и скорее быти желающим пришествия Божияго дне», восклицает апостол (ст. 11–12). В подготовлении себя и других к этому великому дню, ко вступлению в царство Божие, и заключается смысл нашего существования, как бы ни было незначительно то положение, которое мы занимаем в мире: все мы – богатые и бедные, знатные и незнатные, ученые и неученые, – «все мы – смиренные делатели на великой ниве Божией, единственной ниве, на которой возможно работать нам рядом»… Итак, хотите осмыслить свою жизнь – веруйте в Бога!
И во Христа веруйте. Тяжко бы было жить без веры во Христа, нашего Спасителя. Дело в том, что вера в Бога налагает на нас обязанность безраздельного служения правде; но кто же из нас скажет, что он способен к такому служению? Кто из нас не переживал того душевного разлада, мучительную тяжесть которого испытал и отметил апостол Христов: «Не еже хощу – доброе – творю, но еже не хощу – злое – сие содеваю»(Рим. 7:19)? Бог требует от меня исполнения нравственного закона, и я в своей совести признаю всю святость и непреложность такого требования, но … не нахожу в себе сил для его осуществления, – какая мучительная драма! Кто из переживших эту драму не восклицал вместе с апостолом: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:24). Кто же? Не кто иной, как Христос Спаситель. «Нас ради человек и нашего ради спасения». Он, Сын Божий, сошел с небес, воплотился, обитал вместе с людьми, раскрыл сущность нравственного закона, дал высочайший образец безраздельного исполнения воли Божией, своими страданиями, смертью и воскресением положил начало новой жизни – святой и богоугодной, поставил нас, грешных, в сыновнее отношение к Богу, ниспослал нам Духа Святаго, укрепляющего нас в немощах наших, ободряющего в унынии, и все это – «да возведет падшаго человека в первое достояние». О, сколько отрады в вере во Христа! Веровать в Бога – значит быть убежденным в конечном торжестве правды над неправдой, но эта вера может соединяться с тяжким сомнением в своих собственных силах, в своей личной пригодности для вступления в царство Божие; веровать во Христа это значит признавать и для себя лично возможность послужить – в тесном союзе со Христом и при благодатном содействии Святаго Духа, немощная врачующего и оскудевающая восполняющего – послужить созиданию царства Божия. Веровать в Бога – это значит признавать существование вне нас и независимо от нас правды, как закона жизни; веровать во Христа – это значит живо сознавать, что и я, грешный, могу сделаться причастником той правде, – это значит в свое оправдание и спасение, веровать в непреложную истинность самых отрадных слов, когда-либо сказанным падшему человеку: то – слова нашего Спасителя: «Снидох с небесе, не да творю волю мою, но волю пославшего Мя Отца; се есть воля пославшего Мя Отца да все, еже даде Ми, не погублю от него (чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить), но воскрешу е в последний день» (Ин. 6:38–39).
Таково – в существенных чертах – содержание той веры, которая завещана нам Спасителем, как незыблемая основа безусловно ценной и непреходящей жизни. Это и есть та вера, которая в смутных чертах предносилась взору ветхозаветных праведников, одушевляла учеников Христовых в их апостольских трудах, укрепляла мучеников и исповедников среди гонений, раскрывалась в творениях церковных писателей и в определениях вселенских соборов, сделалась могучей силой, преобразовавшей нашу жизнь и личную, и общественную, разделившей историю на две эпохи – дохристианскую и после-христианскую, покорившей Христу все концы земли: «сия есть победа, победившая мир, – вера наша!» (1Ин. 5:4). Вера в Бога, вера во Христа – наша жизнь, наша сила, наше сокровище; это – та драгоценная жемчужина, ради приобретения которой – по словам притчи Христовой – богатый человек продает все свои другие сокровища. Так, бр., должно быть, но так ли на самом деле? Сознаем ли мы безусловную истинность и непреходящее значение нашей веры? Много ли мы трудимся над уяснением ее смысла, над соглашением ее содержания с требованиями разума, над ее защитой от нападок со стороны неверующих? Служит ли она для нас тою закваской, тем началом, которое проникает все отправления нашей жизни? Можем ли мы показать веру нашу от дел наших? Готовы ли мы для нее пожертвовать нашим земным благополучием, родственными связями, самою жизнью? Тем настоятельнее мы должны в своей мысли и совести подумать над этими вопросами, что и в наши дни, как во времена апостолов, довольно громко раздаются голоса, направленные против христианской веры: говорят, что христианство с его проповедью смирения, самоотречения, прощения обид отжило свой век, что пора его исторического значения миновала, что наступило время для новой веры, – веры не в Бога, ставшего человеком, а в человека, становящегося богом. Настолько ли тверда наша вера, чтобы она не поколебалась среди современных движений в области мысли и жизни, далеко не всегда благоприятных апостольской вере?
«Братие, бодрствуйте, стойте в вере, мужайтеся, утверждайтеся» (1Кор. 16:13).
«Господи, умножь в нас веру» (Лк. 17:5)!