К вопросу о соединении Англиканской церкви с Православной Церковью

У Англиканской Церкви, если иметь в виду одну из самых влиятельных ее групп – англо-католическую, никогда не было стремления совращать православных в свою веру. У нее никогда не было неприязни к нашей Церкви. Напротив, она всегда проявляла к ней чувство уважения и даже искренно стремилась к соединению с Православной Церковью. Об этом свидетельствуют факты.

Еще в 1642 г. Англиканская Церковь просила Восточных патриархов прислать ей православное исповедание веры, и эта просьба была исполнена. С развитием рационализма в XVIII в. это стремление на Восток у Англиканской Церкви замерло, но с появлением Оксфордского движения оно опять ожило. В 1840 г. выдающийся богослов Англиканской Церкви диакон Вильям Пальмер совершил путешествие на Восток с целью объединения Англиканской Церкви с Православной. В Петербурге ему как на условие этого соединения указали на необходимость миропомазания англикан, а в Константинополе даже потребовали перекрещивания. Поэтому Пальмер перешел в католичество. В 1888 г. архиепископ Кентерберийский Бенсон вел с Киевским митрополитом Платоном переговоры о совместном причащении, которые однако были преждевременными, так как вопрос об англиканском священстве еще не был выяснен. В 1897 г. Антоний, архиепископ Финляндский, посетил Лондон, и с этого момента начались переговоры Русской Церкви с Англиканской об их соединении, а вместе с тем и посещения России с тою же целью представителями Англиканской Церкви.

Можно указать в данном случае на неоднократное посещение нашей Родины известным американским церковником Вильямом Биркбеном. Особенно памятен Русской Церкви Графтон, епископ в Фан дю Лаке в Америке, глава американской епископальной иерархии. Он был представителем той ветви, которая ближе других ветвей Англиканской Церкви стоит к Православию. О своем посещении России епископ Графтон написал статью под заглавием: «Соединение Восточной и Англиканской Церквей», которая была переведена с английского языка на русский и напечатана в нашем журнале «Странник» за 1904 г. В этой статье епископ Графтон высказывается в том смысле, что нет существенных препятствий к соединению Англиканской Церкви с Православной Церковью.

Он призывает всех англиканских епископов назвать священство Таинством. Предлагает Англиканской Церкви в Америке выбросить из символа Filioque не дождавшись согласия от Церкви в Англии, так как там, по его словам, будет препятствовать этому государственная власть. Он заявляет, что Англиканская Церковь вместе с Православною отвергает лютеранские и кальвинистические заблуждения, высказывает пожелания, чтобы Англиканская Церковь приняла целиком все вероучение Православной Церкви.

Русская Церковь всегда с полным сочувствием относилась к этому движению в Англиканской Церкви.

Однако нельзя скрывать, каким трудным и сложным является этот вопрос для его благоприятного разрешения. Ведь Англиканская Церковь желает, чтобы Православная Церковь признала апостольскую преемственность ее иерархии. Во исполнение этого желания в 1922 г. Константинопольский патриарх Мелетий IV признал ее действительность, после чего написал послание ко всем Православным Церквам, в котором изъяснял законность англиканского священства. Вследствие этого патриарх Иерусалимский, архиепископ Кипрский немедленно признали действительность англиканского священства. За ними последовали Греческая и Сербская Церкви.

В 1930 г. на Ламбертской конференции Александрийский патриарх торжественно провозгласил действительность англиканского священства. Нам неизвестно, в силу каких соображений произошло это признание. До сих пор не обнаружено никаких документов, которые показали бы нам, что Вильям Барлоу, главный рукополагатель Кентерберийского архиепископа Паркера в день рукоположения последнего 17 декабря 1559 г., оказался действительным звеном, соединяющим с апостолами англиканскую иерархию. До сих пор нет никаких данных, которые засвидетельствовали бы, что Барлоу был действительно епископом. Этого мало. Установлено, что он был крайне протестантских убеждений и отрицал необходимость архиерейского рукоположения при посвящении во епископа, ибо в одной из своих проповедей заявлял, что можно сделаться епископом и без благодати епископства, без архиерейского посвящения. «Для этого,– говорил он,– достаточно иметь только королевское назначение».

Некогда этот вопрос разбирал приснопамятный митрополит Московский Филарет. Он спрашивает: «Истинный ли епископ тот, при рукоположении которого первенствующий и рукополагающий, произносивший молитву посвящения в услышание Церкви, был не верующий благодати епископства и непосвященный?» На этот вопрос митрополит Филарет отвечает: «При виде сего смешения неверия с верой, незаконности с беззаконием ум останавливается в недоумении; благочестивое чувство страдает, совесть удерживается от прикосновения к сему, чтобы не нарушить своего мира».

Далее митрополит Филарет говорит, что если епископы, которые сослужили Барлоу при рукоположении им Паркера, веровали в благодать епископства и знали образ мыслей и неканоническое положение Барлоу, а, по мнению митрополита, они, конечно, знали, то не должны были вступать с ним в общение в рукоположении. А раз вступили, то не значит ли, что они недалеки были от его образа мыслей?

В статье проф. Η.Η.Глубоковского под заглавием «Православная и Англиканская Церкви» (их отношения в прошлом и настоящем)¹ цитируются следующие слова митрополита Филарета, которые являются заключением его приведенных слов: «Нимало не сомневаюсь,– говорит митрополит Филарет,– что произошел не только иерархический перерыв в Англиканской Церкви вместе с прекращением веры в действительную силу апостольского возложения рук, но также осталась ли внутренняя благодать рукоположения, несмотря на то что ее форма сохранилась».

Все приведенные здесь слова митрополита Филарета, выражающие по своей форме его сильное сомнение в наличии у Англиканской Церкви апостольского преемства, в своей сущности указывают нам на препятствия к соединению с нею, которые были при нем и которые, к сожалению, существуют и доселе, причем отсутствие в Англиканской Церкви апостольской преемственности у митрополита Филарета ставится в неразрывную связь с отсутствием у нее веры в действительную силу апостольского возложения рук или Таинства священства. И эта связь естественна и понятна. Если в Англиканской Церкви нет благодати священства, через которое преподаются и все другие Таинства с их благодатью, то, следовательно, нет у нее и истинной веры в Таинство священства, сообразно со словами ап. Павла, где он называет веру плодом Святого Духа (см.: Гал 5, 22).

Удивительно, что у митрополита Филарета в осторожных словах высказывается под знаком сильного сомнения, а именно, что вместе с прекращением апостольского преемства у англикан прекратилась вера в Таинство священства, что в Англиканской Церкви является исторической действительностью.

Если мы обратимся к вероучительным книгам Англиканской Церкви: «Книга общественных молитв», «39 членов веры», «Катехизис» и «Ординал»,– то увидим, что в этой Церкви истинными Таинствами признаются не семь, а только два. Так, в 25-м члене мы читаем: «Существуют два таинства, установленные Христом Господом нашим в Евангелии, а именно крещение и евхаристия. Те пять, обычно называемые таинствами, т. е. миропомазание, покаяние, священство, брак и елеосвящение, не должны почитаться за евангельские таинства: они отчасти возникли из извращенного последования апостолам, отчасти же представляют дозволенные Писанием состояния жизни, не имеющие, однако, одинаковой с крещением и евхаристией природы таинств, поскольку они не имеют какого-либо видимого знака или обряда, установленного Богом». В книге общих молитв, в частности в “Катехизисе”, который в ней находится, содержится вопрос: “Сколько таинств установил Христос в Святой Церкви”? – и дается ответ: “Только два, как общеобязательные для спасения, а именно – крещение и вечерю Господню”.

Таинство священства англикане не только не считают богоустановленным, но не считают его таким Таинством, без которого Церковь не может существовать. Поэтому в “Ординале” священство нигде не называется Таинством, а лишь “поставлением” (ordination) и “посвящением” (consecration).

О таком отношении к Таинству священства мы можем найти немало свидетельств как со стороны отдельных влиятельных лиц Англиканской Церкви, так и целых церковных организаций. Известный в России ревнитель соединения Англиканской Церкви с Русской Биркбен, из англокатолической группы, в 1903 г. в своей беседе с нашим Экзархом Грузии вступил в спор с ним по вопросу: “Нужны ли для спасения все семь Таинств” и заявлял, что Таинство священства для него совсем не необходимо.

Выдающийся англиканский богослов доктор Хедлам, в бытность свою каноником Церкви и профессором богословия в Оксфордском университете, в своих лекциях, изданных в 1920 г., отвергал необходимость апостольской преемственности. Он даже заявлял, что эту теорию не любит большинство людей и не верит ей и она не признается даже значительной частью высокоцерковной группы (англокатоликов) Англиканской Церкви. Он оправдывает отказ от епископства некоторых сект и признает неепископальные служения действительными. По мнению этого богослова, епископы в древнехристианской Церкви и являются преемниками апостолов не потому, что они «получили благодать, переданную от апостолов, а потому, что были назначены Церковью исполнять те обязанности, которые исполняли апостолы»².

Несмотря на такое отрицательное отношение к вопросу об апостольской преемственности и на чисто протестантский взгляд на церковное служение, доктор Хедлам вскоре после напечатания указанных его лекций был рукоположен в сан епископа.

Еще более отрицательные взгляды англиканских епископов на Таинство священства выявились в их переговорах с представителями «свободных», т. е. неепископальных, Церквей протестантского типа по вопросам о соединении с ними Англиканской Церкви. Для этого в 1922 г. образовалась Соединенная комиссия из 13 английских епископов с обоими архиепископами – Кентерберийским и Йоркским – во главе и из представителей Церквей. Переговоры продолжались до 1925 г. Точкой отправления в этих переговорах было Ламбетское воззвание от 1920 г., коим признавалась «духовная действительность» неепископальных служений, которые будто «были благословенны и признаны Св. Духом как действительные средства благодати». В меморандуме английских епископов от 6 июля 1923 г., врученном представителям свободных Церквей, говорится: «Мы готовы сказать, что служения пасторов, которые... имеют искреннее намерение проповедывать Слово Христа и преподавать таинства, как Христос повелел, и которым власть это делать торжественно дана подлежащею церковью, суть действительные служения Христова Слова и таинств во Вселенской Церкви»³.

Если бы англиканские епископы, бывшие в составе Соединенной комиссии 1922–1925 гг., имели истинную веру в Таинство священства, то они никогда бы не решились вести переговоры с представителями неепископальных церквей о соединении с последними Англиканской Церкви и не стали бы считать и пасторов, не получивших рукоположения от епископов, священниками Вселенской Церкви, имеющими право совершать Таинства.

Правда, на Ламбетской конференции в 1930 г. англиканские епископы заявили, что священство есть Таинство. Касательно же всех прочих Таинств, разумеется кроме крещения и евхаристии, они остались на прежней точке зрения, т. е. оставили за собой право и свободу считать их только благочестивыми обрядами⁴.

Однако на Румыно-Англиканской конференции, бывшей в 1935 г., англиканские делегаты уже признают все семь Таинств. Но, имея в виду крещение и евхаристию, они вместе с членами Румынской комиссии считают эти Таинства превосходящими все другие Таинства.

Прежде всего, в этой формуле о Таинствах крещения и евхаристии допущена и румынскими, и англиканскими членами комиссии большая догматическая ошибка. Ведь сущность каждого Таинства заключается в благодати Святого Духа. Разве можно сказать, что благодать в одном Таинстве является большею, а в другом меньшею? Благодать, как Божественная энергия или сила, не может быть делима на части малые или большие. Благодать всегда одна и та же, только действия ее различны. В Таинстве крещения она уничтожает первородный грех и все личные наши грехи, в Таинстве евхаристии она пресуществляет хлеб и вино в Тело и Кровь Христа, в миропомазании она сообщает нам во всей полноте и совершенстве все дары Святого Духа и т. д. Поэтому все семь Таинств одинаково Божественны и необходимы для спасения.

Кроме того, в этой формуле не чувствуется полной отрешенности от учения о Таинствах, выраженного в вероучительных англиканских книгах, которые истинными Таинствами признают только два: крещение и причащение, а священство и другие Таинства не считают имеющими одинаковую природу с первыми двумя Таинствами.

Если Англиканская Церковь хочет искренно соединиться с Православной Церковью, то ей надо всецело отрешиться от своих неправильных и неопределенных взглядов на Таинство священства. Да и не только на это, но и на Таинство евхаристии.

Несмотря на то, что в упомянутой Румыно-Англиканской конференции англиканские делегаты заявляли, что евхаристия является превосходящим Таинством, в недрах самой Англиканской Церкви, в самом английском епископате допускается ниспровержение сего Таинства вплоть до кощунственного отрицания пресуществления. В особенности здесь надо указать на двух модернистов-протестантов: настоятеля (декана) собора св. Павла в Лондоне Инджа и епископа Бирмингамского доктора Барнса. Первый называет пресуществление языческим фетишизмом, о чем свидетельствует уже самое заглавие его статьи: «О голом фетишизме в форме почитания освященных элементов». Епископ же Барнс во время еще своей интронизации в 1924 г., когда произносил проповедь, то предостерегал против «языческого сакраментализма, утверждающего, что Хлеб Спасения может быть создан каким-то волшебством обряда и слов». В своей проповеди в Вестминстерском аббатстве 19 июля 1925 г. Барнс заявлял, что «христианство не сохранило в чистом виде учения Христа и Его апостолов, но придя в соприкосновение с языческим миром, восприняло от него тайны культов Изиды и Митры, веру в священство и в действие таинств или магический сакраментализм. По его словам, священник, в силу механической преемственности, облечен особой духовной силой и может совершением обрядовых действий и произношением слов наделять безжизненную материю (хлеб и вино при евхаристии) духовными свойствами. Таинства в действительности действуют магией»⁵. В своем отрицании пресуществления епископ Барнс идет еще дальше. Он предлагает произвести химический анализ евхаристических элементов до и после пресуществления, чтобы изобличить последнее⁶.

Проповеди епископа доктора Барнса получили должный отпор в достойном ответе ему со стороны «Английского Церковного Союза» на имя Кентерберийского архиепископа доктора Девидсона. Но последний встал на защиту Барнса, который им же был посвящен во епископа⁷.

Несомненно в таком отрицательном отношении к Таинству евхаристии сказалось то же самое отсутствие у англиканской иерархии истинной веры в Таинство священства. Если бы английские епископы имели эту веру, они считали бы себя строителями таин Божиих (1Кор 4, 1), совершителями страшного евхаристического Таинства, и никогда не посмели бы допустить такого глумления над этим Таинством со стороны епископа Барнса. Вместо покровительства, которое английские епископы в лице Кентерберийского архиепископа ему оказали, они сняли бы с него архиерейский сан за его неверие и кощунство.

При таком отрицательном отношении английской иерархии к Таинствам священства и евхаристии можно даже усомниться, насколько искренно англиканская иерархия в последнее время стремится к соединению с Православной Церковью. Во всяком случае, в итоге получается какая-то страшная путаница.

С одной стороны, английские епископы потворствуют протестантским отрицательным взглядам на Таинства священства и евхаристии своих же собратьев, английских епископов, с другой – стремятся к соединению с Православной Церковью на почве православных воззрений на те же самые Таинства, как и на другие Таинства.

С одной стороны, англиканская иерархия ведет переговоры с представителями Православной Церкви для соединения с последней, с другой стороны, она ведет переговоры с представителями неепископальных церквей, а также с коптами, сирийцами и армяно-григорианами. На Ламбетской конференции 1920 г. уже установлено общение с Шведской лютеранской Церковью, а со старокатоликами Англиканская Церковь вела много лет переговоры в целях соединения с ними. В результате этих переговоров в 1925 г. старокатолики признали действительность англиканской иерархии, а в 1931 г. Англиканская Церковь заключила со старокатоликами унию без утраты той и другой церковью своих вероисповедных особенностей.

Хотя англиканские епископы Гор и Фриор известны как ревнители соединения Англиканской Церкви с Православной, тем не менее это не помешало им в г. Малин участвовать в совещании с кардиналом Мерсье в целях соединения Англиканской Церкви с католичеством.

Известный друг Православия каноник Даглас в одно и то же время стремится к соединению и с Православной Церковью, и с Католической. Он восхищается Православною Церковью, но вместе с тем восхищается католичеством и восторженно о нем отзывается.

Ясно, что у Англиканской Церкви нет основы для того, чтобы иметь в самой себе целостную систему церковных воззрений, у нее нет критерия, исходя из коего она могла бы решить, с какими церковными исповеданиями она должна соединяться, с какими не должна. Отсутствием этого критерия объясняется бесконечная веротерпимость Англиканской Церкви ко всяким религиозным воззрениям. Даже англокатолики допускают в своей среде проповедь самых крайних протестантских взглядов вплоть до отрицания Воскресения Христова. А некоторые из англиканских священников, с благословения своего епископа, уступают храмы масонам для совершения в них их торжественных масонских ритуальных собраний⁸.

Поэтому некоторые из англикан сознают, что прежде чем Англиканской Церкви соединиться с другими исповеданиями, ей надо было бы объединиться самой в себе⁹.

Увы, этой объединенности, этой целостности у Англиканской Церкви нет и быть не может, ибо она руководствуется вероучительными книгами, которые приспособлены к удовлетворению религиозных нужд двух главных групп Англиканской Церкви: англокатоликов и протестантов, взаимно враждебных, противоположных и исключающих друг друга по своему церковному направлению. «39 членов веры», составленные на Лондонском соборе в 1563 г., при королеве Елизавете, представляют собой странную смесь католицизма и протестантизма. Причем вероучение в них изложено в таких неопределенных и общих выражениях, что противные партии могут найти здесь для себя то, что ими принимается¹⁰. Все пункты вероучительных книг неопределенны, не имеют между собой органической связи и двусмысленны. Эти пункты вероучения сами англикане толкуют в разных, даже противоположных смыслах. Например, епископ Глочестерский Хедлам, имея в виду новый чин евхаристии, установленный в 1927 г. после пересмотра «Книги общественных молитв», отрицает, что новою евхаристическою молитвою устанавливается вера в пресуществление евхаристического хлеба и вина. А епископ Бирмингамский Барнс, напротив, считает, что новая форма освящения Даров приближает наш чин евхаристии к римской литургии, и дает опору утверждениям, что определенная словесная форма совершает чудесное изменение хлеба и вина.

Недаром настоятель Русской Церкви в Париже, протоиерей И.В. Васильев, в конце прошлого столетия работавший по вопросу о соединении между англиканами и православными, заявлял, что среди взглядов отдельных представителей Англиканской Церкви царствует полное «столпотворение вавилонское»¹¹.

Интересна в данном случае статья профессора Н.Н.Глубоковского, о которой мы уже упоминали. Здесь он говорит, что Англиканская Церковь «до того неопределенна в себе самой, что известный знаток западных церквей и активный деятель междуцерковного единения, покойный протопресвитер о. Иоанн Янышев прямо заявляет, что трудно проследить догматические определения Англиканской Церкви. Англиканство неуловимо в своих определениях». «Англиканские символы и формулы,– говорит от себя проф. Глубоковский,– чрезвычайно эластичны в их двусмысленной фразеологии и допускают иногда даже противоположные толкования. А в то же время официальные представители Церкви не стараются ввести строго обязательную точность их догматов. Все это создает такой туман и непостоянство, что трудно опереться – с полною уверенностью на отдельный тезис, который был бы одинаково и без возражений принят всеми. Все это Англиканская Церковь знает и именно этим гордится. Она принимает все и не исключает ничего... Эта догматическая дисгармония проникает в самую иерархию, где даже есть епископы, которые открыто отрицают самые важные церковные догматы (например, Святых Таин)».

«Ясно,– заключает проф. Глубоковский,– что при настоящих условиях соединение двух Церквей (Православной и Англиканской) почти невозможно и в действительности будет вредным для обеих сторон»¹².

Все эти дефекты Англиканской Церкви: крайне отрицательные рационалистические взгляды на Таинства священства и евхаристии, нашедшие себе место даже среди английского епископата; неясные догматические воззрения Англиканской Церкви или отсутствие в ней догматической целостности и объединенности в себе самой; стремление ее к соединению одновременно и с Православной Церковью, и с еретиками, – мы не можем не считать большим препятствием к соединению Англиканской Церкви с Православной, помимо тех препятствий, о которых говорит нам митрополит Филарет.

К сожалению, есть и еще препятствия для соединения Англиканской Церкви с Православной. Оно содержится в огромном влиянии масонства на Англиканскую Церковь, с одной стороны, через внедрение в нее масонских экуменических идей, а с другой – через ее государственную власть.

Англиканская Церковь не только участвует в экуменическом движении, но считает себя основною или исходною точкою отправления, откуда впервые начала распространяться идея о соединении всех христианских Церквей. Как видно из послания, составленного священником Тальботом от имени Англиканской Церкви и помещенного в журнале «Экуменика», Англиканская Церковь сознает в себе исключительную ответственность в вопросе о соединении Церквей, ибо от нее исходит толчок к этому соединению. По словам послания, об этом свидетельствует сама организация Англиканской Церкви, состоящей одновременно из консервативного и реформаторского элементов. Об этом говорит «свыше предназначенное ее положение для сближения двух половин христианства... Отсюда проистекает и самое новейшее наименование Англиканской Церкви как Церкви-Моста».

Послание отмечает, что о таком, преимущественном, значении Англиканской Церкви в вопросе о соединении неоднократно делали заявления все ее епископы во время своих съездов в Ламбете...

Указывается в этом послании и на обращение английских епископов, собравшихся в Ламбете в 1920 г., ко всем христианским народам с призывом вместе с ними объединиться в молитве и покаянии за разъединение или разделение Церквей.

Если мы сопоставим этот призыв с другим фактом, который произошел на экуменическом съезде Англо-Русского содружества в 1925 г., на котором экуменисты во главе с прот. о. Булгаковым молитвенно обращались к Богу с покаянием за разделение Церквей, то для нас будет ясно, откуда ведет свое начало эта масонская, экуменическая молитва.

Есть в послании Тальбота и другие характерные экуменические признаки, присущие Англиканской Церкви. Так, мы находим здесь слова о дружбе англикан с другими Церквами. Говорится здесь, что те, которые верят и крещены во имя Святой Троицы, вместе с англиканами являются членами Церкви Христовой. Находим здесь слова и о будущей великой соединенной Церкви. Признается в послании действительность и неепископального священства. Высказывается отрицательный взгляд на политику поглощения, т. е. отрицается здесь соединение Церквей с уничтожением отличительных вероисповедных признаков каждой Церкви, и, таким образом, утверждается соединение Церквей в смысле экуменического единения.

С чувством полного удовлетворения в послании говорится о достигнутом соглашении Англиканской Церкви со старокатоликами и с Шведскою Церковью.

Не умалчивается здесь и о том, что Англиканская Церковь занимала господствующее положение на Стокгольмской и Лозаннской конференциях. А в заключение послания с гордостью заявляется, что Англиканская Церковь названа «микрокосмом христианства»¹³.

При чтении этого послания чувствуется, что Англиканская Церковь, если бы она и хотела соединиться с нами, несомненно откажется соединиться так, как этого требует Православная Церковь, т. е. с отречением от всех своих экуменических взглядов, с прекращением церковного единения со всеми инославными церквами.

Одним из препятствий к такому соединению и будет присущий Англиканской Церкви экуменизм, который от нее, как из своего основного источника, распространяется по всему миру.

Таким же препятствием к соединению Англиканской Церкви с Православной является и государственная власть в Англии. Мы не должны упускать из вида, что Англия есть один из самых крупных мировых центров масонства. Из Англии оно распространяется во все страны света. Мы, русские православные люди, эту истину можем свидетельствовать на основании своего собственного горького опыта. Ведь из Англии насаждено было в России масонское Библейское общество вместе с его небывалою у нас тогда протестантскою и масонскою пропагандой. Это английское масонское общество до такой степени колебало нашу Православную Церковь, что обер-прокурором Синода у нас был в то время масон высшего посвящения князь Голицын, а профессор Петербургской духовной академии Феслер основал в нашей столице масонскую ложу «Полярная Звезда».

Но если из Англии льются во все страны потоки масонства, то не может быть, чтобы в самой английской стране ее общество, и прежде всего государственная власть, находились вне масонского влияния. Эта власть несомненно является масонской, причем она управляет Англиканской Церковью и не внешне только соприкасается с нею, но входит в самые ее недра. Она преподает Церкви вероучительные книги после их исправления и обсуждения в своих государственных учреждениях. Государственная власть есть главный фактор Англиканской Церкви, почему последняя и называется государственной.

Этой государственной власти угодно, чтобы обе главные группы Англиканской Церкви – англокатолическая и модернистская – были под ее управлением и руководствовались бы ее церковными основоположениями. Она не желает, чтобы государственная церковь распалась. Поэтому она делает всевозможные уступки и компромиссы для избежания сего распада. Она не имеет ничего против соединения Англиканской Церкви со всеми христианскими Церквами, даже с Православной Церковью, но соединения экуменического, т. е. без утраты ее существенных самобытных свойств,– соединения, которое не мешало бы ей одновременно соединяться и со всеми другими церквами. Иначе сказать, государственная власть в Англии, как масонская, не допустит настоящего соединения Англиканской Церкви и Православной, соединения, которое было бы согласно с каноническими основоположениями Православной Церкви, требующими от соединяемых отречения от всех ересей и всецелого принятия православного вероучения.

Ввиду этого, а также принимая во внимание все прочие упомянутые нами препятствия к соединению Англиканской Церкви с Православною, мы не можем быть оптимистичными. Мы думаем, что этого соединения не будет.

Однако в случае обращения Англиканской Церкви к Русской по вопросу о соединении с нею мы должны сделать все для нас возможное к этому соединению. Не надо только при этом забывать, что компромиссы в делах веры недопустимы. Нельзя признавать апостольское преемство, наличие коего нельзя доказать. Нельзя соединяться вплоть до евхаристического общения с теми епископами и клириками, которые не имеют веры в сущность Таинства священства и Таинства евхаристии, в благодать рукоположения и в благодать пресуществления.

Разумеется, самым лучшим и спасительным для Англиканской Церкви разрешением вопроса было бы ее согласие на рукоположение уже существующих в ней диаконов, священников и епископов нашею Православною Церковью. Тогда у Англиканской Церкви началась бы несомненная апостольская преемственность в иерархии. Но на это не согласится Англиканская Церковь ввиду существования в ее среде мнения, что апостольская преемственность в Англиканской Церкви есть.

Поэтому, идя навстречу желанию Англиканской Церкви соединиться с нами, можно применить к ней принцип церковной икономии, т. е. признать, с момента соединения Англиканской Церкви с Русской, действительность англиканского священства, если она засвидетельствует перед Русскою Церковью о своей полной и совершенной готовности быть всегда верной Святому Православию. Может быть, ради этого исповедания православной веры вместе с великою Русскою Церковью действительность англиканского священства будет признана и в очах Божиих.

Поэтому, прежде чем произойдет это соединение, Англиканская Церковь должна сделать Русской Церкви следующее заявление:

Англиканская Церковь отрекается от всех своих догматических неправильностей. Она исключает из состава своей иерархии епископов, подобных епископу Хелдаму и епископу Барнсу, за неверие в благодать священства и в благодать пресуществления, а на будущее время не станет допускать до посвящения в степени диакона, священника и епископа лиц с такими отрицательными и рационалистическими воззрениями. Англиканская Церковь аннулирует все свои переговоры и соглашения с неепископальными и другими еретическими исповеданиями, с которыми не имеет церковного единения наша Русская Православная Церковь. Англиканская Церковь принимает всецело вероучение Православной Церкви и впредь будет руководствоваться не своими символическими книгами, а только основоположениями Святого Православия.

После такого заявления Англиканская Церковь может воссоединиться с Русскою Церковью посредством третьего чина.

Допущение большего снисхождения в деле соединения Англиканской Церкви с Русскою Православною Церковью будет являть собою не любовь нашу к англиканам, а наше удаление от церковных православных начал и будет знаменовать собою только то, что Русская Церковь выпускает из своих рук знамя Православия, которое она всегда держала высоко, в чем помогал ей Господь за исповедание этого Православия и словом, и делом, и всею ее жизнью.