Светильник веры

Боголюбивый Читатель!

Поэзия как род изящной словесности чаще всего «изящно» воспевает человеческие страсти, о чем в свое время писал святитель Игнатий Брянчанинов: «Талант человеческий во всей своей силе и несчастной красоте развился в изображение зла...» Верующей душе трудно бывает найти в таких стихах что-либо насущное и полезное.

Но есть и другая поэзия, которая от избытка сердца возглашает глаголы неизреченные, в которой нет лжи, в которой слово вдохновение имеет первоначальный и единственный свой смысл – дуновение свыше, дыхание Духа Святого. О такой словесности также писал святитель Игнатий: «Истинный талант, познав, что существенно-изящное – один Бог, должен извергнуть из сердца все страсти, устранить из ума всякое лжеучение, стяжать для ума евангельский образ мыслей, а для сердца евангельские ощущения...» Такая поэзия рождается из глубины сердца, очищенного от страстей и возлюбившего всей крепостию Бога. Такая поэзия является из благодатной молитвы, как ее свет, отражаемый в образах этого мира.

Дорогой Читатель! Перед тобой сборник именно таких стихов, которые принадлежат перу блаженной старицы богомудрой игумении Таисии Леушинской.

Это была удивительная подвижница своего времени. Святой Иоанн Кронштадтский, ее духовный отец и наставник, обращался к ней в письмах «дорогая, неоцененная Матушка Игумения Таисия». Слово «неоцененный» в зависимости от контекста может иметь два смысла: во-первых – это тот, которого невозможно переоценить, т.е. бесценный, во-вторых – это тот, которого не оценили, не заметили. И слово Всероссийского пастыря оказалось прозорливым в обоих смыслах: деяния и подвиги матушки Таисии действительно невозможно переоценить и в то же время ее имя оказалась совершенно забытым вне церковной ограды.

Будучи учредительницей и настоятельницей одного из самых больших женских монастырей России – Иоанно-Предтеченского Леушинского монастыря, игумения Таисия, кроме того, основала или возродила еще 10 обителей и скитов: Сурский Иоанно-Богословский на родине о.Иоанна Кронштадтского с Троицким скитом, его подворье в Петербурге – впоследствии Иоанновский монастырь, Вауловский скит в Ярославской губернии (ныне самостоятельный женский монастырь), Воронцовский монастырь на Псковщине, два скита Леушинского монастыря – Успенский и Иоанно-Богословский (известный как скит «Крестик»), Парфеновская пустынь, возродила несколько древних монастырей, самый известный из которых Ферапонтов с фресками Дионисия, также Антониев-Черноезерский. Несмотря на бремя хозяйственных забот, Игумения никогда не забывала «единое на потребу», всегда оставаясь труженицей внутреннего делания, о чем свидетельствуют ее многоопытные аскетические «Письма новоначальной инокине». Не случайно ее называли «игуменией всея Руси».

Леушинская игумения была глубоким богословом. В своей книге о святом Апостоле Иоанне Богослове она касается сложных вероучительных вопросов. Наделенная литературным даром повествовательницы, матушка Таисия составила замечательное «Жизнеописание блаженной Христа ради юродивой Евдокии Родимой». Памятником духовной дружбы с о.Иоанном Кронштадтским стали ее «Беседы» с Дорогим Батюшкой, без которых сейчас невозможно представить русскую духовную литературу. Эта духовная связь с Всероссийским пастырем запечатлена и в «Письмах о.Иоанна Кронштадтского к игумении Таисии» (изданных в 1909 г.) и в ее сочинении «Иоанн Кронштадтский как духовный пастырь».

Игумения Таисия отдала много сил педагогической деятельности, основав при Леушинском монастыре две школы: церковно-приходскую и церковно-учительскую, возрастив сотни и сотни воспитанниц.

Даже краткое перечисление деяний игумении Таисии может вызвать удивленный вопрос: как было возможно одному человеку все это успеть совершить, совместив столь многоразличные труды и подвиги? Вся жизнь великой праведницы блаженной старицы и дорогой матушки игумении Таисии была неусыпающей Похвалой Христу Спасителю и Его Пречистой Матери.

Но помимо множества дарований игумения Таисия обладала еще одним уникальным талантом – поэтическим, который по заповеди Христовой не сокрыла в земле, оставив богатое поэтическое наследие.

Духовные стихи игумении Таисии были весьма высоко оценены о.Иоанном Кронштадтским, который считал ее талант данным от Бога.

Матушка Таисия имела обыкновение посылать отцу Иоанну еще в рукописи свои новые стихи. На одно из них, присланных к Рождеству Христову в 1898 г., Батюшка отозвался такими словами: «Прекрасные стихи Пресвятой Матери Деве! Да, Матушка! Пять талантов дал тебе Господь и сторицею ты их возвращаешь».

Многие современники считали Таисию «внучкой Пушкина». Даже о.Иоанн Кронштадтский в переписке с нею назвал ее этим «титулом». Хотя в действительности она была представительницей одной из многих ветвей московского рода Пушкиных. Ее мать – московская дворянка Виктория Дмитриевна Солопова в девичестве носила фамилию – Пушкина. Но по силе поэтического дарования в духе и традиции Пушкина, игумения Таисия в творческом смысле действительно может быть названа «внучкой» великого русского поэта.

Ее поэтическое творчество необычайно цельно по смыслу – это прежде всего исповедь души, и в то же время весьма многообразно по жанрам: это и яркие пейзажные зарисовки, и глубокие философские размышления, и лирические строфы, передающие боль скорбящего сердца, и сюжетные поэтические повествования, и большие эпические формы – поэмы, стихотворные летописи, переложение глав Евангелия и богослужебных текстов.

Даже при кажущейся технической шероховатости некоторых стихов Таисии они отмечены удивительной молитвенной окрыленностью, совершенством формы, живой свежестью слова, неподдельным благодатным вдохновением и искренним выражением сердечных переживаний. Во всех ее произведениях от четырехстиший до поэм поражает духовная глубина и искренняя простота, небесная ясность и родниковая чистота, и в то же время неотмирная тайна духовной жизни подвижницы. Духовная точность образов и чувств исключают стихию душевности и самолюбования, столь часто присутствующие в светской поэзии.

Главное в стихах игумении Таисии понимаешь тогда, когда знаешь и помнишь, что они написаны рукою, более навыкшей держать четки, нежели перо, и видишь за строками и рифмами теплящийся огонек лампадки в уединенной иноческой келье. Ее стихи рождались как продолжение молитвы и поэтому никогда не были главным делом для писавшей их инокини, они лишь запечатлели опыт духовной жизни подвижницы, – «дорогие минуты» ее сокровенного Богообщения. Читая их, мы становимся свидетелями благодатных озарений и сокровенных созерцаний боголюбивой молитвенницы. И силой своего благодатного слова матушка Таисия усваивает их и нашей душе, и мы вместе с нею переживаем «дорогие минуты» сердечной тишины, душевной ясности и светлой радости.

Стихи матушки Таисии – уникальный духовный дневник инокини. Название сборника «Духовные стихотворения» обозначает не столько ее религиозную тематику, сколько внутреннее качество этих стихов. Это стихи-молитва, стихи-исповедь, стихи-созерцание. Это сокровенная «жизнь во Христе» благодатной старицы Божией, запечатленная в стихах и выраженная на доступном нам языке поэзии.

Все это невольно заставляет в благоговейном молчании внимать таинственному горнему эху, звучащему в ее стихах и долго откликающемуся в душе после того, как прочитана последняя строка…

Судя по всему стихи матушка Таисия начала писать в самом начале своего иноческого пути. Широко и регулярно публиковаться они стали начиная с 1880-х гг. в самых разных духовных периодических изданиях России и зарубежья, в т.ч. в «листках» Святой Горы Афон. В 1890-м году леушинская игумения собрала воедино свои избранные стихи и издала в Синодальной типографии Санкт-Петербурга отельной книгой под названием «Духовные стихотворения». Этот сборник с дополнениями выдержал до революции шесть изданий (последнее вышло в 1911 г.).

Первое послереволюционное издание стихов игумении Таисии было выпущено издательством «Леушинское подворье» в 2002 году под моей редакцией.

Настоящая публикация стихов является электронным вариантом сборника стихотворений, выходившего несколько раз в издательстве «Леушинское подворье» в 2002 – 2005 гг. В настоящую публикацию не включены большие формы поэзии игумении Таисии – ее поэма «Сурская обитель», переложение глав Евангелия от Иоанна (кроме небольшого фрагмента), переложения Канона Благовещению.

Главной особенностью настоящей публикации является композиция расположения стихов в сборнике. Она не повторяет расположение стихов в сборниках игумении Таисии и является моей авторской концепцией. Стихи расположены не в хронологическом порядке, поскольку большинство стихов не поддаются точной датировке. Для композиции был выбран тематический принцип, в соответствии с которым стихи разделены на 10 тематических разделов:

1. Молитвы

2. Духовные размышления

3. Впечатления

4. Воспоминания

5. Над Священным Писанием

6. Богоматерь

7. Образы святых

8. Посвящение русским царям

9. Иоанну Кронштадтскому

10. В Леушинской обители

Названия разделов даны мною и говорят сами за себя, не требуя подробных объяснений. Некоторые стихи могут быть одновременно отнесены к разным разделам. Я определял их расположение в связи с собственным представлением.

Данный сборник в настоящее время является максимально полным собранием стихов игумении Таисии. Большинство стихов публикуются по дореволюционному сборнику «Духовные стихотворения», некоторые по редким периодическим источникам, несколько стихов по найденным рукописям публикуются впервые. Всего в сборник вошло 70 стихотворных произведений игумении Таисии.

Издатели будут рады новым открытиям и дополнениям к настоящему собранию стихов.

Протоиерей Геннадий Беловолов

Молитва есть дар благодати священный,

Минуты отрады святой;

Любовию сердца и верой смиренной

Душа в ней беседует, Боже, с Тобой!

Спаситель, Спаситель! Согрей мою душу

В молитве любовью к Тебе,

Чтоб ум не метался заботою чуждой,

Безумным пристрастьем к земле!

И чтобы молитва к Тебе возлетала,

Как чистый, святой фимиам;

Земной оболочки она бы не знала,

Свободно неслась к небесам!

Спаситель, Спаситель! Ведь нет Тебя краше,

Нет слаще Тебя никого!

Зачем же так горько земное пристрастье

Тревожит беседу с Тобой!?

То скорби, невзгоды мне душу смущают,

Молитву уныньем томят;

То счастье и радости меры не знают,

В молитве пустое твердят!

Спаситель, Спаситель! Согрей мою душу

Святою любовью к Тебе.

Чтоб ум, воскрыленный свободою духа,

Легко возносился горе!...

Люблю я возсылать Тебе сердечные мольбы,

Люблю я воспевать Тебе хвалебные псалмы.

Как сладко в них покоится усталая душа!

Как радостно возносится к Тебе на небеса!

И, словно вся забывшися от суеты земной,

Вкушает, наслаждаяся, нетленный Твой покой!

Но вот молитва кончилась; и бедная душа,

Как нехотя проснулася от сладостного сна.

И волей иль неволею вернулась к суете,

Хоть тяжко ей, бедняжечке, и скучно на земле.

О, Господи, мой Господи! Когда ж наступит час,

Когда ничто житейское уж не разлучит нас

С Тобой, Сладчайший Боже наш, Спаситель, наш Творец.

Возьми к Себе детей Твоих о, благостный Отец!

Свет пресветлый, Ииcyce!

Просвети меня,

Чтобы жизнь познать мне в Дусе,

Чтоб познать Тебя!...

Благодатию Твоею

Ты покрой меня,

И любовию Своею

Ты согрей меня!

Непостижный, неприступный,

Горних сил Творец!

Ты ли, сердцу столь доступный,

Сладкий наш Отец?!

Ты мне душу согреваешь,

Дух – животворишь,

Ум и мысли просвещаешь,

Сердцу говоришь.

Царь души моей Ты, Боже!

Царствуй же во мне!

Без Тебя весь мiр ничтожен,

Жизни нет душе!

Воскреси меня с Собою

В чудный славы свет,

Чтоб и там мне жить с Тобою

В бесконечный век!

Духовным оком созерцая,

Тебя, о Боже, пред собой,

Я в умиленьи прибегаю

К Тебе с смиренною мольбой.

Велик Ты, Боже наш, в твореньи

И на земле, и в небесах,

Велик и дивен в промышленьи,

Могуч и славен в чудесах!

И мы, смиренное созданье,

Мы носим образ Твой в себе;

Питаем в сердце упованье

За гробом перейти к Тебе,

Дабы на век соединиться,

С Тобою, неразлучно быть.

Но, чтоб достойно нам явиться,

Даждь нам всегда Тебе служить!

Даждь сердцем чистым, незазорно

Святую веру сохранить,

Душою теплой, непритворно

Тебя и ближних всех любить!

Приди ты, грешная душа,

Приди в сознании и страхе,

Пади к подножию креста,

Смирись во вретище и прахе!

Лобзай подножие Христово,

Его слезами орошай,

Как грешница стопы Святого,

Главы власами отирай!

Воскликни с нею со слезами:

«О, мой Спаситель дорогой!

Ты пощади Твое созданье,

И обнови в нем образ Твой!

О, не отвергни покаянья

И слезы грешницы прими;

Не как Иудино лобзанье,

А как стенания души,

Души, грехом обремененной,

Души, измученной борьбой,

Души униженной, смиренной,

Но не отвергнутой Тобой!

Сам даждь мне образ покаянья

Пред вечной правдою Твоей!

Я – Твое падшее созданье,

Раба греха и злых страстей!

Ответа нет в моем сознанье,

Мои безмолвствуют уста,

Одно, одно мне оправданье,

Лишь у подножия Креста!

Распятого на нем Тебя,

Христе мой, слезно умоляю:

Дай мне прощенье со Креста,

О, Свете тихий и пресветлый,

Я на Тебя лишь уповаю.

Воззри на мрачную, воззри!

И зрак греха ее нелепый

Своим воззреньем озари!...

О, Благость, Благость пресвятая,

Услышь вопль грешныя души!

Утешь скорбящую, вещая:

«Прощаются тебе грехи!»

Где Ты, о Вездесущий Боже,

Чтоб мой усталый дух возмог найти Тебя!

Запутавшись в грехах, в отчаяньи тревожном,

Я с трепетом порой ищу, ищу Тебя.

Где Ты?! – Иль в славе неприступной

Далек от грешников Твой лучезарный Трон,

И в светлый Твой чертог их вопли недоступны?

Как небо от земли, так от Тебя их стон?

И сердце грешника лишилось дерзновенья, –

Ему нет радости, нет мира, утешенья!

И душу бедную объемлет страх и трепет;

Но словно слышится в ней робкий, детский лепет:

«Не бойся, бедная, дерзай, ведь Бог с тобой»!

Как слабое дитя, простри к Нему ты руки,

С любовию скажи и с верою святой:

«Отец! спаси меня томящей сердце муки,

Избави от грехов и примири с Собой»!

И тотчас вкусишь ты всю сладость примиренья,

Наполнит душу свет, и радость, и покой,

И в сердце скорбное прольется утешенье,

И оросится грудь счастливою слезой....

Море житейское, море глубокое,

Солоны воды твои!

Жаждой томимую грудь одинокую

Можешь ли ты утолить?!

Море житейское, море широкое!

Страшны нам волны твои;

Гордо вздымаясь, стеною высокою,

Топят безсильных они!

Грозно бушуешь ты, море свирепое,

Стон заглушая в ceбе,

Коим так плачутся путники бедные

С бурей в неравной борьбе!

Море житейское, море могучее,

Долго ль тебе бушевать?

Долго ли будешь ты горечью жгучею

Жизнь бедняков отравлять!

Смолкни, затихни, о море сердитое!

Довольно, – вот близок уж брег;

Там видно страдальцев пристанище тихое

Где нет ни волнений, ни бед!

Вся жизнь наша – буря житейского моря;

Волнует нас, кружит порой,

Громит беспощадно суровая доля,

Словно любуясь бедой.

И стонет страдалец в пути безотрадном,

И борется с горькой судьбой,

Томится в неравной борьбе безпощадной

Усталой, разбитой душой!

Но, полно, страдалец! Не вечно томиться!

Не вечно страдать,– потерпи!

Умолкнет гроза, и буря промчится,

Смотри, как светло там вдали!

Ведь надобно ж верить, о, друг мой злосчастный,

Ведь надо ж надеяться нам!

К концу уже клонится вечер ненастный,

И утро уж брезжится там,

Где нет ни тревоги, где нет ни страданья,

Где нет ни скорбей, ни беды;

Ты лишь сохрани в душе упованье, –

Веруй, надейся, терпи!

«Житейское море, воздвизаемое зря,

к тихому пристанищу притек, вопию Ти»

Как Петр, я в море утопаю,

В волнах житейской суеты;

Как он, и я к Тебе взываю:

«Наставниче! Спаси, спаси!»

Ты всемогущ! Тебе возможно

И бури словом укрощать,

И по водам ходить невлажно,

Громам и ветрам запрещать.

Ступи ж Божественной стопою

На волны сердца моего,–

Оно умолкнет пред Тобою

И вкусит мира Твоего!

Простри мне руку, дай мне веру,

И, как Петру, скажи и мне:

«Почто сумнишься, маловере?!

Мужайся, и иди ко Мне!..»

Нет мне здесь родины, дома родимого,

Стремится мой дух к небесам;

Там лишь отрада для сердца унылого,

Мир и спокойствие – там.

Вера мне шепчет то, вера внушает,

Что там узрю я и Мать и Отца;

Верой согретое сердце вкушает

Сладость за скорби венца.

Вера отрадная, вера могучая,

Ты мне маяк и весло!

Тобой рассекаю я волны кипучие,

Вижу, как в небе светло!

Благодарю Тебя, Владыко,

Что не презрел Ты и меня,

Но под Твое святое иго

Призвал к несению креста!

Благодарю Тебя, Сладчайший,

Что даровал Ты мне сознать

Земной юдоли путь кратчайший,

Внушил небесного искать!

Благодарю Тебя, Спаситель,

Что Ты, призвав меня к Себе,

Вселил в священную обитель

В уединенной тишине!

Твоей любовию святою

Мою Ты душу уязвил,

И мир с прелестной суетою

Покинуть и презреть внушил!

Сует я мира не познала,

Его не льстилась красотой;

Я с детства лишь Тебя взыскала

Моим всем сердцем, всей душой.

И вот, приблизилась уж старость

К порогу храмины моей;

Прошли года, – минула младость.

И жду кончины я своей.

И если час мой и при дверех.

О, я давно уж его жду!

Просить Тебя о нем не смею,

А по отчизне слезы лью.

О! «дай мне крылья голубицы.

Да полечу и почию!»

Простри мне помощи десницу,

Не посрами рабу Твою!...

О, Сердцеведче! Ты все знаешь:

Ты знаешь, что перед Тобой

Горел мой дух и догорает

Любовью чистой и святой!

Что я, как странница земная

И как «пришлец в земли чуждей».

Мiрской любви не понимая.

Бежала мiра и людей.

И как «елень источник водный»

В день зноя ищет, и спешит

Струей живительной, прохладной

Скорее жажду утолит,

Так я спешила к влаге чудной,

К струям живительной воды,

От зноя жизни многолюдной,

От искушений суеты!

В одежде инока смиренной,

На рамо возложив свой крест,

Пошла стезей уединенной,

Спешила «за Тобою вслед».

Нашла ль Тебя, иль нет,– не знаю;

Но сердце мне мое твердит,

Что Ты со мной; я ощущаю,

Что дух мой лишь к Тебе горит!

Горит; но и порой тускнеет

От хлада жизни и страстей,

Под бременем душа дряхлеет,

В ней меркнет огнь любви Твоей!

Да! я порою забываюсь,

Вскружась служебной суетой.

И ум и душу наполняю

Заботой жизни трудовой.

И как свеча, перед Тобою

Горев, тускнеет, угасает,

Так и душа моя порою.

Как бы забывшись, засыпает.

О, не покинь меня, мой Боже!

Из мглы житейской изведи,

Чтоб сон не стал мне в смерти ложе,

Ты спящую мя пробуди!

Дай мне узреть Свет жизни снова,

И действием его лучей

Стряхнуть греховныя оковы

С тяжелых заспанных очей!

Спаси меня, о, мой Спаситель!

Твоей «овцы не погуби!»

Ведь Ты – мой Пастырь, мой Хранитель,

Ты Сам заблуждшую взыщи!

Из купины новозаветной

Твоей, святого алтаря,

Где огнь Божественного Света,

Твой тихий глас зовет меня.

Се, предстою! Обремененный

Тяжелой ношею греха,

Сознаньем горьким обличенный,

Страшусь небесного огня!

Как приступлю к Трапезе тайной,

К Трапезе чистой, пресвятой?!

Я в язвах весь! Я весь страдаю

Моею грешною душой!

Но Ты – мой Бог, мой Свет пресветлый!

Ты – крепость, сила, жизнь моя!

К Тебе любовью беззаветной

Стремлюсь я, – не отринь меня!

Я двери сердца отверзаю:

Войди, молю, пребудь со мной!

С Тобой жизнь новую познаю,

Воскресну мертвою душой!

Ты – сладость сердца, верх блаженства,

Ты – мир премирный и покой,

Любви священной совершенство,

И смертным нам жизнь лишь с Тобой!

Насыть несытую всем мiром

Ты бездну алчущей души!

Напой живой воды пучиной

И зной греховный прохлади!

Приди ко мне, со мной останься,

Уж к ночи день мой преклонен,

И страшно мне с Тобой расстаться,

Измучен я и истомлен!

Один, как странник одинокий,

Блуждаю жизненной стезей;

А путь безвестный и далекий,

Не знаю, как дойду домой!

Ты – Путь, Ты – Истина Святая!

С Тобой дойду до Царских врат,

И мне отверзут двери рая,

Где буду вечно ликовать!

Вот Чаша Жизни предо мною,

И Хлеб Небесный предлежит;

И я, трепещущий душою,

Дерзаю к Тайнам приступить!

Сосуд с Божественною Кровью

И с Телом Божиим предзря,

Иду с надеждой и любовью

К вратам святого алтаря.

И вот уста мои открылись,

Святыню приняли в себя;

О, как они не опалились,

Вкусивши огнь Божества!

О, милосердия пучина!

О, чудо, большее чудес!

О, Плоть Божественного Сына,

Святыня, высшая небес!

И бедный грешник, подходивший

Как раб повинный, к Судие,

Отходит, как бы вновь оживший,

Небесный Хлеб нося в душе.

И сердце радостью трепещет,

И слезы льются из очей,

И взор небесным светом блещет,

И тихо, сладостно в душе.

И чей-то голос потаенный

Вещает сердцу: «Я с тобой!

«Храни в себе Мой дар священный,

«Храни любовию святой»!

О, чудо веры, чудо силы

Твоей безмерной к нам любви!

Она нас мертвых воскресила,

Омыв в Божественной Крови!..

Счастлив, кто посмеялся мiру,

Его ласкательств не любил,

Кто не служил его кумиру

И жертв ему не приносил!

Счастлив, кто дел чужих не ведал,

Одни свои лишь проверял,

Душою твердо в Бога верил

И от Него награды ждал!

Счастлив, кто шел путем тернистым

И, молча, слезы скорби лил;

Кто духом кротким, сердцем чистым

Терпел,– и за врагов молил!

О, вера чистая, святая,

Ты – чудотворная струя,

Ты – дверь души в обитель рая,

Ты – жизни будущей заря!

Гори во мне, светильник веры,

Гори ясней, не угасай,

Будь мне повсюду спутник верный

И жизни путь мне просвещай!

Смотрите, люди, вот пред вами

Животворящий крест стоит;

На нем распятый меж врагами

Страдалец-Праведник висит.

Висит поруганный, презренный,

С глубокой язвою в ребре,

Своей весь кровью обагренный

В венце терновом на главе.

Уста Его, запекшись кровью,

Все с тою ж кротостью, любовью

Вещают людям-беднякамть:

«Смотрите, – Я страдаю Сам!

Мой крест тяжел и, без сравненья,

Тяжеле ваших всех скорбей;

Не в нем ли вам пример терпенья

В надежде лучших, светлых дней?!

Все ваши скорби скоротечны;

Минуют все, как сон, как тень;

А воздаянья за них вечны!

Терпите ж, – будет светлый день,

Который Я вам чрез страданья

У вечной Правды приобрел;

Имейте ж, люди, упованье

3а вас страдал Я, в рай вас ввел»!

Люблю тебя, мой крест, – ты символ искупленья,

Хвалюсь тобой в скорбях, ты в них отрада мне;

Хвалюсь тобой, мой крест, в тебе мое спасенье,

И в мой последний час мне помощь на кресте!

Сознательно несу тебя свободной волей,

О, крест мой дорогой, люблю тебя душой!

В тебе хвалюся я моею скромной долей

И грустно было бы расстаться мне с тобой!

Не нужно счастья мне здесь, счастия земного,

Там счастие мое с тобою в небесах;

Когда достигну я отечества родного,

Ты предваришь меня и там на облаках!

Скажи мне, Господи, кончину

Мою и час последний мой,

Когда житейскую пучину

Преплыв, предстану пред Тобой!

О, как явлюся пред Тобою,

Владыка мой и Судия?!

Грехов моих передо мною

Лежит раскрыта хартия!

Ее читая, ужасаюсь

И осужденья трепещу;

Лишь на Пречистый Крест взирая,

Душе отраду нахожу.

На нем Тебя, Христе мой, вижу

Распятого за грех людской,

И Твой сладчайший голос слышу

К Отцу Небесному с мольбой.

На сем Кресте и мне прощенье

Грехов моих Ты даровал

И Своей Кровью священной

То обещанье подписал.

О, верую, Христе, и знаю,

Твои заслуги велики!

Я каюсь, слезно умоляю,

Ты ради их меня прости!

Не то мне страшно, что грехами

Повинна муке всякой я,

Ты правосуден, Боже, с нами,

Того достойна грешная;

Но то мне страшно, то мне мука,

И не оплакать морем слез;

С Тобою вечная разлука,

С Тобой, Сладчайший мой Христос!

Но помяни Твои заслуги,

И ими грех мой оправдай;

Избавь одной ужасной муки:

С Тобой меня не разлучай!..

Все кончено!... Вот и того не стало,

Кто на земле отрады не знавал,

Чье сердце бедное от горя изнывало,

Кто жизнию не жил, – томился и страдал!

И смерть ему порой казалась бы спасеньем,

Он ждал ее, как ждем мы друга иль отца;

В ней слабый дух его искал успокоенья,

В отчаяньи желал, молил себе конца.

И вот, конец настал! – Холодною рукою

Безжалостно коснулась смерть его чела,

Все кончено! теперь вкусил и он покоя;

Свершив свой путь земной, идет на небеса!

Там ждет его и Сам Божественный Страдалец

Который со креста всем руки простирал,

Чтоб всех привлечь к Себе, кто на земле скиталец.

Убогий, нищий был, и друга не встречал.

Гряди к Нему, собрат наш, смело с упованьем,

Страдальцев обещал Он упокоить там!

Неси туда свой крест и сердце с покаяньем,

А в вечной радости проси ее и нам!

Над моей могилой

Лампада горит.

И мысли унылой

Душа говорит:

«Вот где заснешь ты,

Вот твой приют,

Здесь отдохнешь ты

От жизненных смут!

Чрез эту темницу

Настанет рассвет,

И горней Денницы

Увидишь ты свет,

Терпи же, родная,

И крест свой неси;

Уж блещет златая

Заря с небеси!»

«Христос воскрес! Христос воскрес!» –

Звучит отрадно нам с Небес,

И на земле от всех сердец

Звучит одно: «Христос воскрес!»

Мы в этот день куда идем –

Любовь и мир с собой несем,

И с лобызанием святым

«Христос воскрес!» всем говорим.

Спаситель наш в гробу лежал,

И Он на третий день восстал,

Восстал на радость всех сердец:

«Христос воскрес! Христос воскрес!»

Бывают чудные минуты,

Отрады полные святой,

Когда небесной лиры звуки

Как бы беседуют с душой.

Бывает сердца упоенье

Струей небеснаго вина;

В благоговейном умиленьи

Душа стремится в небеса.

Тогда смолкает вся тревога

И словно в сладкой дремоте,

Мысль созерцает в небе Бога

И внемлет горней красоте.

Тогда все тленное, земное

Так чуждо, тягостно для нас;

И сердце чувствует иное

Блаженство там, на небесах!

О, как минуты те бесценны

В юдоли плача и скорбей!

Они нам дороги, священны,

Они – отрада наших дней!

На берегу реки, в келье на балконе

На берегу реки широкой,

Среди безмолвной тишины,

Сижу я в келье одинокой

В полночи тихие часы.

Еще не брезжится рассветом

Передо мною небосклон,

Ночным, таинственным приветом

Дарит природа; всюду сон,

И тишину ту нарушает

Лишь тихий плеск ленивых волн,

Когда веслом их рассекает

Рыбак, влача свой утлый челн.

Мой взор куда-то в даль стремится,

Она покрыта мглой ночной;

И сердце просится молиться,

Легко ему в тиши святой!

О, как далека вся тревога,

Мне словно чуждым стал весь мир

Я созерцаю в небе Бога,

Я ощущаю в сердце мир!

Ночь на реке Пинеге на 10-е июня 1899 г.

Дивно торжественны летние ночи

На севере хладном России родной;

Не скоро заснут в них усталые очи.

Вечер сменяется утра зарей;

Вот полночь; но мрака она не видала;

Еще не угасла вечерня заря,

Как в небе другая заря возблистала

С востока, день новый вселенной даря.

Зеркальна поверхность Пинеги прелестной;

Широко разлившись в крутых берегах,

Струится и нежится, словно в ней тесно

Волне непослушной в угрюмых скалах.

И солнце, любуясь своей красотою,

В ней отражает свой утренний луч:,

Быстро вздымаясь над спящей землею,

Творца мановеньем свершает свой путь.

И утро златое таинственно чудно;

Природа вся внемлет Владыке Творцу,

Его мановению вечно послушна,

Смиренно пред ним преклоняет главу.

И с выси небесной незримою дланью

Ее осиняет Владыка Творец,

Таинственным гласом вещает созданью:

«Ты спишь еще, чадо, но бдит твой Отец?

Я с вечера, утру велел воссияти,

Зари не гасил Я в ночных небесах,

Проснитесь же люди, и дар благодати

Познайте, храните в разумных сердцах»!

...Недоумею ль в чем, как рассудить – не знаю,

И не с кем мне тогда совета разделить.

Там в тишине святой я голову склоняю

И с верою прошу мой разум просветить.

И прольется свет на умные зеницы,

И словно голос чей-то сердцу говорит,

И мысль несмелая мгновенно прояснится,

Как дело трудное во благо совершить.

Там обитает дух Иоанна Богослова,

Который в храме том витает и царит,

Он вдохновляет мне свое святое слово,

Он просвещает ум и крепость сил дарит.

Его жилище там в пустыньке моей светлой,

Во храме Божием средь тишины лесной.

Туда стремлюсь всегда любовью беззаветно,

К Апостолу любви всей любящей душой.

В ночь на 26 сентября 1905 г.

[Память] св. Иоанна Богослова

Пустыня, пустыня, – отрада святая

Для бедной, усталой души!

Ты – небо земное, преддверие рая,

Ты – чудо земной красоты!

Невзгоды ль житейские душу туманят,

Ей тяжко и грустно порой;

Твоя тишина к себе ее манит,

Ей легче, отрадней с тобой!

В тебе позабудется путник унылый,

Под сенью твоей отдохнет,

И, подкрепив свои слабые силы,

Путем своим дальше пойдет.

В тебе утружденный напрасной борьбой

С морем житейским пловец,

Едва не разбитый свирепой волною,

Увидит желанный конец!

В тебе любомудрые души находят

То, чего ищет их ум;

В пустынном просторе взор к небу возводят,

Полны таинственных дум!

В безмолвном величии ты поучаешь

В твари Творца познавать;

Ты гордость надменного сердца смиряешь,

Даешь нашу бренность сознать!

Пустыня, пустыня, ты – книга живая!

Ты Бога Живого – уста!

Ты горя земного отрада святая,

Свет мрачной земли, – красота!...

Прилетали вестники

Золотой весны,

И запели песенки,

Песни старины.

Что поют желанные,

Что вещают нам?

Новости ль нежданные

Из далеких стран?

Или заунывною

Песнею страшат

Пахаря, – над нивою

Труд ему сулят?

Нет, не новость чуждую,

Ни тяжелый труд,

Своей песнью чудною

Пташки нам несут.

Они долгу верные,

Славят всех Творца,

Ему песнь победную

Шлют на небеса.

Все созданье внемлет

Своему Творцу:

Человек лишь дремлет.

Не спешит к Нему!..

Когда ночной порой я в келье отдыхаю

После дневных моих усиленных трудов,

Я прошлое мое невольно вспоминаю,

Оно полно скорбей, страданий и тревог!

Не раз, томимая обители бедою,

Нуждою крайнею, безвыходной нуждой,

Я в келлии своей, пав ниц перед Тобою,

Молилась, Господи, с горячею слезой!

Не раз, отправившись за сбором подаяний,

Для бедной общины насущный хлеб ища,

Несла я на себе всю тяжесть испытаний,

Лишь слезы горькие тайком от всех лила!

Не раз людей неблагодарность злая

Измученное сердце терзала пополам:

Не раз бессовестная клевета людская.

Затмивши доброе, «святое вергла псам!»

Когда же волею Всевышнего решила

Воздвигнуть храм святый во славу Бога сил.

Насмешек облако лицо мое покрыло

И как «безумную» меня мой враг клеймил!

«Какими средствами?» – Откуда капиталы?!»

Отвсюду слышались суровые слова;

И сердце жалося, и мысли колебались,

Но вера твердая все, все превозмогла!

И вот создался храм! Храм дивный величавый!

Как Кедр могучий он явился средь лесов!...

И, – словно не было скорбей, трудов, печалей,

Все в вечность кануло, в забвеньи унеслось!...

И предо мной врата уж вечность отверзает;

На праге я стою; оттуда слышу зов;

Мне верится, что там покой мне обещают;

Пора и мне сложить груз жизненных оков!

О, вечность мирная для тружеников честных!

Тебя ли пред собой мой слабый видит глаз?

Твоя ли тишина мне чувствуется сердцем?!...

Что ж, не страшит меня таинственный твой глас!

Со слов самой видевшей cиe

Двенадцать лет мне было от рожденья,

И проходила я второй уж курс ученья

В столичном институте отчизны дорогой,

Как нечто чудное случилося со мной...

Мы на ночь праздника Владычицы Успенья

Все, по обычаю, почили детским сном.

Спала средь всех и я. Вдруг дивное виденье

Восхитило меня: в сияньи голубом,

В Небесном Царствии, во свете неприступном,

В просторе радости, в избытке сладких чувств

Витала я душой; и мысли недоступно,–

Как с телом там была, и что узрел мой дух?!

Передо мной стояли бесчисленны ряды

Прославленных святых мужей и жен блаженных.

Прозрачны их тела и как кристалл сквозны,

Как облако легки, тонки и просвещенны.

Прозрачен каждый был; дебелости – ни следа,

Передний заднего собой не заслонял

И только цвет один, лишь цвет их различал,

Как цвет и облаков в лазури светлой неба.

И пели песнь они, – так сладко и так чудно,

Песнь дивную хвалы их спасшего Христа;

О, что за песнь была! И вспомнить ныне трудно,

Тогда ж внимала ей счастливая душа!..

Небесный дивный свет там всюду разливался,

И средь его, клубясь, как чистый фимиам,

Взвивался в воздухе и в воздухе терялся

Звук песни той святой, вздымаясь к небесам.

И ароматом тем там все благоухало,

И нечто чудное свершалось в небесах:

А детская душа блаженство то вкушала

И мыслила в себе: «там, в солнечных лучах,

Вдали, где ярко, ярко, где так обилен свет,

Там верно Сам Господь, Живый во свете Свет!»

И не успела я закончить мысли той,

Как некто из святых предстал передо мной.

«Напрасно ищешь ты Христа там в отдаленьи!»

Сказал он мне: «Он здесь! Везде Он близок к нам,

Вот Он перед тобой! Пади пред Ним в смиреньи,

С любовью поклонись Божественным стопам!»

Кто он? – я думала, что мысли мои знает;

Поведать никому их не дерзнула я!

«Евангелист Матфей – я!» Он мне отвечает.

И вдруг перед собой узрела я Христа!...

О, час единственный, час в жизни незабвенный!

Я видела Его, Владыку и Христа!...

И головы моей десницею священной

Коснулся Он, остановив меня,

Когда в избытке чувств и словно в исступленьи

Я руки грешные дерзнула простирать,

Чтобы стопы Его, в избытке умиленья

Омыв потоком слез, любовью облобзать.

Каков был вид Его? – Я помню; но смогу ли

Неизреченное то словом изрещи?

И немощным пером моим изображу ли

То, что открылось мне?... О, нет, душа, молчи!

«На ничесом же землю основавый»,

«На ничесом» – Он предо мной стоял,

И светом Божества светлее звезд сиявый,

Он словно милости к рабе Своей вещал:

«Не наступил твой час; теперь еще не время!

Не прикасайся Мне ты бренною рукой!

Иди, сперва трудись и службы Моей бремя

С терпением неси, с надеждою святой!»

Cказал он это мне; – и кончилось виденье.

Вернулась снова я к юдоли сей земной;

Как мрачны стали мне и стены заведенья

И спящих ряд подруг средь тишины ночной!

И словно все еще душа моя внимала

Виденью чудному, вкушала Божий глас,

И сердце детское так сладко трепетав

И слезы радости рекой текли из глаз!

И темя головы как будто ощущало

Божественной руки прикосновенья след,

И мысль все еще в той области витала,

Так не хотелось ей покинуть горний свет!

С тех пор душа моя любви земной не знает,

Любовь сладчайшую оставив в небесах,

И заповедь Христа с надеждой вспоминаете

Влача свой жизни путь в усиленных трудах.

Я верую душой, я сердцем ощущаю:

Настанет, наконец, мне тот блаженный час,

Когда увижу вновь обитель светлу рая

И Господа Христа услышу сладкий глас!

Душа моя! Трудись же, веруй несомненно,

Терпи, молчи, молись: – земное все пройдет!

Слова к тебе Христа – залог тебе священный;

Трудись же на земле, блаженство неба ждет!

От бывшей его воспитанницы,

читано в присутствии Государыни Императрицы

1898-го года декабря 27-го дня

Забудем ли тебя, убежище родное,

Забудем ли тебя, наставник дорогой!

Все в жизни светлое, невинное, святое

Cвершилося в тебе, взлелеяно тобой.

Ты первый услыхал осмысленный наш лепет.

Как любящий отец дитяти первый слог,

И первый ты познал сердец невинных трепет

В минуты трудные волнений и тревог.

И детство резвое, и юность золотая

Промчалися в тебе для нас, как сладкий сон;

Не устрашила нас учеба трудовая,

К которой верный путь тобой нам уяснен.

Сумел ты нам внушить страх Божий, упованье,

И веру чистую в сердца наши вложил,

И к ближнему любовь, и к бедным состраданье,

И к честному труду нам силы вдохновил.

И вот уже сто лет свершилось, миновало,

Не год – а целый век твоим благим трудам;

Здоровых сил воспитано в тебе не мало,

Сокровище наук, любви священный храм!

Прими ж привет простой, о друг наш незабвенный,

Родной наш Институт! – Тебе мы детски шлем

«Спасибо» русское, не речью вдохновенной,

А чувствами любви тебе венец плетем!

О, да храни тебя Всемощная Десница

Подателя всех благ, Небесного Отца,

И да сияешь ты, как светлая денница,

На пользу Родины, на славу всех Творца!

1898 г.

....«Свят Господь наш Саваоф!» –

Так ангелы Тебя, Владыко, воспевают,

Святые же венцы у ног Твоих слагают;

А мы – земля и прах перед Тобой, наш Бог,

Что принесем Тебе? Ведь песней херувимских

Мы не навыкли петь! Хвалений серафимских

Не возгласят уста, злоречьем оскверненны;

Увы! нам не воспеть их песни Трисвятой!

Мы злобою греха житейской помраченны

Не смеем и предстать, Владыко, пред Тобой?

Исаия пророк, увидев на престоле

Сидящего Тебя, не песнью восхвалил,

Но «окаянный я», – он страхом возгласил, –

«Что Бога моего узрел я грешный, дольний!»

Когда же угль горящий коснулся уст его,

И видения дар в себе он ощутил,

То пламенной душой и он воспел Того,

Кого пред ним весь сонм архангелов хвалил.

О, Троица наш Бог, Отец и Сын и Дух,

Вдохни огонь небес и в наши Ты сердца,

Собою оживи и наш умерший дух,

Чтоб возмогли и мы воспеть Тебя, Творца!

Пусть грешные сердца сольются пред Тобою

В едино общее хваление Тебя!

Пусть оживут они той жизнию святою,

Которой сладко жить всем любящим Тебя!..

Во образе трех странников, увидев Авраам

У дуба Тя Мамврийского, о, Троица Святая,

На встречу поспешив, упал к Твоим ногам,

«Не мимоидти его» смиренно умоляя;

Странноприимству в дар услышал от Тебя

Он обещание желанного дитя!

О, Троице! услышь я наш молебный глас:

И милостью воззрев, не мимоиди нас,

И храм душевный наш убогий посети,

И свет, померкший в нем, Собою просвети,

И пламенем любви Божественной согрей

Сердца, оледеневшие под бременем страстей,

Да принесем и мы священные плоды

Любви к Тебе святой и веры чистоты!

Древнейший из пророков, великий Моисей,

Возлюбленный Твой вождь избранного народа,

Не смел пред купиной поднять своих очей,

Когда в ней ощутил невидимого Бога.

«Иззуй сапог с ноги!» Ты повелел ему.

«Се место свято есть, на немже ты стоишь!»

И поклонился он явленью Твоему

И страхом вопросил: «Владыко! что велиши,

Что хощеши, Святый, от худшего раба?....

Со страхом предстою и слушаю Тебя!

И Ты вещал ему: «Израиль гибнет Мой!

Иди, спасай его,– рука Моя с тобою!»

О, Троица, наш Бог! Израиль новый Твой,

Мы, чада обновленья, спасенные Тобою,

Мы гибнем во грехах, оставив Твой закон,

Работаем врагу; в свой плен увел нас он!

Пророка ли пошлешь Ты спящих пробудить?

Иль сына Громова, Иоанна Богослова?

Иль ангелу велишь трубою вострубить?

Или на облаках покажешь Бога-Слова,

Грядущего судить и приговор на веки

Последшй произнесть на падши человеки?

Увы нам, Боже наш! – Помилуй, пощади!

– Твои ведь чада мы, Отец, не погуби!

Позванный ангелом, Илья, ревнитель правды,

В Хориве ожидал явленья Твоего;

Не в вихре, не в огне, не в страшном блеске славы

Узрел он Господа и Бога своего,

А в тонком дуновении живительной струи

Весь пламень прохлаждающей Ревнителя души;

Да разумеют смертные, что наш великий Бог

Есть весь неизмеримая, кротчайшая Любовь!

И тот, кто сам молитвою и небо затворял,

И с небеси огонь на жертву низводил,

От зрака Твоего на землю страхом пал

И краем риз своих лице свое покрыл.

Куда ж укрыться нам властительного ока,

Десницы, праведно карающей грехи?

Куда укрыться нам всевидящего Бога?

О, Вездесущий Дух! где нет Тебя,– скажи!

На небо ли взойду, Ты там, как Царь вселенной,

Во свете радости и светлости живешь?...

Во ад ли ниспущусь?–Ты узников плененных

Оттуда изводя, с Собою в рай ведешь!

На море ли простру мой посох пилигримский

И им, как веслами, я волны рассеку

И ввергну бедный челн мой в моря глубину,–

И там рука Твоя ему укажет пристань,

Десница мощная на сушу изведет

И в сердце бедное надежды луч прольет!

Везде Ты весь со мной; Тебя я всюду вижу,

Тобою я дышу, Твой голос в сердце слышу,

Он явственно меня всегда к Себе зовет

И в душу грешную жизнь благодатну льет!

О, Троице, наш Бог!

Везде Сый, Ты всегда и всюду пребываешь,

Мiр созданный Тобой Собою наполняешь!

Ты пядию Твоей измерил небеса

И землю дланию средь бездны водрузил,

Покровом же над ней простер Ты облака

И морем, как каймой, ее Ты обложил.

Се, Твоему велению работны все стихии:

Трепещет тварь перед Своим Творцом,

Трепещут ангелы, трепещут вcе земные,

А бренный человек гласит Тебя Отцом!

Твой образ, как печать его, на нем сияет:

Трисветлое Твое нам Божество являя,

Своим Ты нас подобием и образом почтил,

Ум, слово, дух нам дав,– трехчастны сотворил.

Коль дивен Ты, Господь, в Триипостасном Свете!

Велик, непостижим в Премудрейшем Совете,

Что тело бренное, создавши от земли,

Ты духом вдохновил, парящим к небеси,

Не духом ангелов, не духом горних сил,

Но собственным Своим нас Духом обожил!

И мы то чувствуем, Владыка наш кротчайший,

Мы ценим дар, врученный нам Тобой,

Его в нас обновил наш Иисус сладчайший,

Крестом нас искупив и примирив с Тобой!

О, Троице,–любовь разумных всех творений!

Советом благостным Ты грех наш победил,

И свет нам уяснил Божественных хотений,

Нас новой благодатию сугубо возродил!

Всю тварь премудростью Твоею сохраняешь,

В разумных же сердцах Сам присно почиваешь,

В себе Ты носишь всех, питаешь всех земных,

И каждого из нас по имени глашаешь,

Живишь и радуешь всех Духом уст Твоих,

Достойных же рабов «друзьями нарицаешь!

...О, Троице наш Бог!

Когда постигнет нас ночь смертная и тьма,

Ты осени тогда нас Светом Божества

И пищею небесною в путь дальний укрепи:

«Возстани, яждь и пий!» – и нам тогда скажи.

И смерть да будет нам не смерть, а утешенье,

Которым перейдем мы в вечное селенье,

К Тебе, Отец наш, Бог, о, Троица Святая,

Прими тогда наш дух в Твою обитель рая!

Благословен еси, о Боже Триединый,

Отец и Сын и Дух,– благословен вовек!

Благословен еси, всю бездну проявивый

Щедрот Твоих на нас,– благословен вовек!

«Возжада душа моя к Богу крепкому, живому;

когда прииду и явлюся лицу Божию?»

Пс.41,ст.3

Великий Боже Мой! Когда мой дух Тобою

Горит и высится к Божественной любви,

Ты прими меня, как мать дитя родное

Приемлет радостно в объятия свои!

О! знаю, знаю я, что все мое – ничтожно,

Как малая песчинка, бессильна я сама!

Но что же из того? Ведь Ты велик, мой Боже,

В Твоем величии возвышуся и я!

Ты – Свет, и мы Тобой сияем,

Ты – Жизнь, и мы Тобой живем,

Ты любишь нас, и то мы ощущаем,

И детскою душой к Тебе, Отец наш, льнем!

Велик Ты, Боже наш, как славы Царь на троне,

И страшен, как Судья, судящий всей земле.

Но благостью Твоей кому Ты уподоблен

Возможешь быть, о, всеблагий Христе!

Величие Твое на землю к нам сходило

И крестной смертию до ада низошло;

Но милостью Своей всех грешников простило,

И благости рукой на небо возвело!

Трепещет бедный дух наш, Боже, пред Тобою,

Трепещет, но не так, как узник пред судьей;

Трепещет сердце в нас любовию святою

И просится душа излиться пред Тобой!...

Есть нечто чудное, чего я не сумею

И словом выразить, есть искорка в душе,

О, Боже мой, прости, коль высказать я смею:

Есть нечто общее с Тобою и во мне!

И эта искорка к Тебе всегда и рвется,

Как будто пленница на родину, к отцу;

Ей нет простора здесь, она к Тебе несется,

Не страшен ей полет к желанному концу !

О! «лучше день един во дворех Твоих, Боже,

«Паче тысяч дней в селениях земных!»

Так пел Тебе Пророк; и мы взываем тоже:

О, скоро ли возьмешь и нас в страну живых!

Пред иконою Богомладенца

Человек: О, Владыко! Ты ли это

К нам на землю низлетел?

И во образ человека

Воплотиться восхотел?!

Как же Ты, Творец вселенной,

Бог предвечный, Царь веков,

Весь облекся в образ тленный,

Принял нашу плоть и кровь?!

Богомладенец: О, изгнанник бедный рая,

Вспомни, как ты страшно пал!

Тебе руку простирая,

Я нисшел, чтоб ты восстал.

Я младенцем стал убогим,

В яслях скотских возлежу,

Да тебя блаженством многим

Бесконечным награжу.

От пелен Я уж готовлю

На страданья плоть Свою,

Обагрится она Кровью, –

За тебя ее пролью!…

Весь отдамся на страданья,

На терзания врагов,

Чтоб тебя, Мое созданье

Искупила Моя Кровь!

Умираю смертью вольной,

И, воскресши, воскрешу

И тебя, и к славе горней

Я с Собою вознесу.

Ты тогда только познаешь

Всю Мою к тебе любовь;

С мiром горним воспрославишь:

«Слава в вышних, с нами Бог»!

Молитва грешника

Евангелие от Луки. гл.15, ст.11–32

Страшусь предстать я пред Тобою!

Не смею я Тебя призвать!

Моею грешною душою

«Отцом» Безгрешного назвать!

Отец! я сын Твой, блудно жил я

В стране далекой от Тебя;

Твое богатство расточил я,

Грехом я погубил себя!

Пресытясь скверными страстями

Я голодом изнемогал;

Насытить чрево со свиньями,

Как скот, их пищею желал!

Раздрал я брачную одежду,

Которой Ты меня облек,

Полунагой я безнадежно

Влачился у чужих ворот!

В полусознании безмолвном

Былое вспомнилось мне:

Родной наш дом, богатства полный,

Твоя, Отец, любовь ко мне.

И я решился возвратиться

Под Твой отеческий покров;

Решился я к Тебе явиться,

Пасть у твоих, Родимый, ног!

Услышь, прими плачевный вопль мой,

Не отрекайся от меня!

Пусть буду я последний раб Твой,

Себя лишивший сыновства!

Прости достойного проклятья,

И сына грешного прими!

Простри ему Свои объятья,

И к сердцу теплому прижми!

Ведь в Нем любовь неистощима!

В Нем милосердье – без конца!

Ты примешь грешника, как сына,

Ты возвратишь ему Отца!

«Приди, приди, Мой сын, скорее,

Тебя обнять давно я жду!

Прильни к груди Моей смелее,

Лобзай Меня, Мой сын, Мой друг!

Вы, верные рабы, придите,

Придите, срадуйтесь со Мной!

Одежды светлые несите,

Несите перстень золотой!

Мой сын воскрес, Мой сын со Мною,

Опять в объятиях Моих!»

И сын с Отцем одной душою

Слились в объятиях святых!

О, грешник, грешник! Уж пора бы

Вернуться и тебе к Отцу!

Смотри, – чтоб жизнь не привела бы

Тебя к нежданному концу!

[Вода живая]

«Аще кто жаждет,

да приидет ко Мне и пиет»

Евангелие от Иоанна, гл.7,ст.37

«Кто жаждет, пусть ко Мне приидет,

И от воды Моей пиет! –

Сказал Господь, – Он Свет увидит

И сладость в сердце обретет».

Я жажду, Господи, я жажду!

Напой меня Твоей водой,

«Да не к тому во веки вжажду»,

Напившись той воды живой!

Я немощствую, я страдаю

От жажды, глада добрых дел;

В трудах, в скорбях изнемогаю,

Влача свой нищенский удел!

Чтоб не ходить мне за водою

К колодцам ветхим и гнилым,

Напой меня Твоей водою

И Твоим Духом Всесвятым!

«Наставниче! Добро нам зде быти»

Евангелие от Луки. гл.9, ст.33

«Наставниче! Добро с Тобою

Нам быть здесь на горе святой!» –

Воскликнул пламенной душою

Апостол Петр, избранник Твой.

«Позволь поставить здесь три сени:

Тебе, Илье и Моисею,

Чтоб нам остаться навсегда

С Тобою, Светом Божества!»

О, Петр святый! Ты сам не ведал.

Что твой язык тогда вещал:

Объятый пламенною верой,

Ты весь в восторге исчезал!

Горит душа твоя святая

Любовью чистой ко Христу.

И, никаких преград не зная,

Летит в объятия к Нему!

О, поделись же с нами верой,

Святый Апостол, друг Христа!

И каплей той любви безмерной

Ты наши ороси сердца!

Пусть и они пред Ним прольются,

Как воск пусть тают и горят,

Пусть чувства все в одно сольются

И молча – громко говорят:

«Наставниче! Добро с Тобою,

Нам вожделенно, сладко быть!

О, даждь любить Тебя душою,

С Тобою неразлучно жить!»

изложенная простым Евангельским языком

(Евангелие от Иoaнна, гл. 14-я, 15-я, 16-я и 17-я.)

I.

Уже не долго быть Мне с вами,

Друзья мои,– иду к Отцу;

Но не смущайтеся сердцами

Я скоро к вам опять приду

Иду, чтоб приготовить место

Для вас в обителях Отца;

Мое желанье вам известно,–

Чтоб был со Мною Мой слуга.

Я – путь, Я – дверь в обитель рая,

Я – мiру свет, Я – жизнь его,

Я – правда, истина святая,

Сам предаюсь Я за него.

И вот Мое вам завещанье:

Любите ближних, как себя;

В любви все ваше оправданье,

Любите ж, как любил вас Я.

Любовь и душу полагает

Как Я за вас, друзья Мои;

А из сего и мiр познает,

Что вы – Мои ученики.

И если любите Меня,

Мое вы слово исполняйте:

И ближних, как самих себя,

Любите, милуйте, прощайте!

И если заповедь Мою

Вы чистым сердцем сохраните,

О, чадца, веру Мне имите,

Отца за вас Я умолю,

И Он Утешителя Духа

Пошлет вам скоро вслед за Мной,

Да будет с вами неразлучно

Вовек Дух истины святой;

Которого принять не может

Мiр; он не ведает Его;

А вам Утешитель поможет,

Он в вас, вы носите Его!

Утешитель Меня прославит

И обо Мне вам возвестит,

И вас на истину наставит,

И тайны неба уяснит.

Теперь вас скорбью наполняю

Словами, что иду от вас;

Утешьтесь, други! – обещаю

Я вскоре взять к Себе и вас.

Заблаговременно узнали

О сей разлуке вы, друзья,

Чтоб в час великий вы познали,

Что добровольно стражду Я.

Мой мир вам, чада, оставляю;

Мой мир не тот, что мiр дает

Я мир премiрный завещаю.

Который радость вам прольет.

И Я вас не оставлю сиры,

Нет, Я опять к вам приду;

Но не явлюсь тогда уж Mиpy,

Явлюсь лишь вам, лишь к вам приду.

Я – жив, и вы живите Мною

Живите верою святою,

Что к вам с Отцем Моим явлюсь–

И в вашем сердце поселюсь.

Тогда познаете вы все

Что Я – в Отце а вы – во Мне.

Уж столько времени Я с вами,

И не познали ль вы Меня

О, если б вы Меня познали,

Во Мне познали б и Отца!

Глаголы правды, жизни вечной

Не от Себя Я вам вещал;

Дела и силы бесконечны

Отец Мой чрез Меня. свершал.

Я истинно вам возвещаю:

Дела великие Мои

И больше сих вам оставляю

Я совершать, друзья Мои.

Моим вы именем просите

Отца Небесного; – Он даст

Вам все, чего вы захотите;

Ибо во Мне Он любит вас.

Восстаните! Пойдем отсюда!

Грядет уж мiра сего князь,

И льется мрак его повсюду;

Но близок, близок его час!...

Аз есмь лоза, лоза живая,

А вы вcе рождие Мои!

Вещал Спаситель, утешая

Учеников Своих в пути,

Когда в последний раз вступали

С Ним в Гефсиманский сад друзья

И свою верность обещали

Ему до смерти,– до Креста.

И если кто во Мне пребудет

И по стезям Моим пойдет,

– Моих заветов не забудет –

Тот плод обильный принесет.

Кто ж от лозы живой отстанет

Иссохнет тот и отпадет,

И прежде времени увянет

И жизни в сердце не найдет!

Я слово жизни вам вещаю,

Да радость Моя будет в вас

И радость вашу пополняю,

«Друзьями» называя вас!..

Я не считаю вас рабами:

Не знает раб Владычних дел:

Вас называю Я друзьями,

Как Мне Отец Мой повелел.

Не вы Меня себе избрали,

А Я избрал вас и призвал,

Вы ж верой чистою познали,

Что Я вам истину сказал.

Избрал Я вас из среды мiра

И мiр возненавидел вас;

Но вы и не были «от мiра»,

Иначе он любил бы вас.

Мiр в злобной зависти не видит

Великих дел Моих в ceбе;

Во свете Света он не видит,

Он слеп, и ходит в вечной тьме!

Но поминайте Мое слово:

Не больше господина раб.

Вот на Меня уже готова

Вся злоба их излить свой яд;

И вас, друзья Мои, изгонят,

И вас от сонмищ ижденут.

И вам страдания готовят,

И ваше имя проклянут.

Настанет час и уже скоро,

Когда всяк тот, кто вас убьет

Почтет заслугою пред Богом,

Что кровь невинную прольет.

Сего Я прежде не поведал

Вам, потому что с вами был;

И как Отец Мне заповедал,

Я до конца вас возлюбил.

Теперь же Я вас оставляю,

Иду к Пославшему Меня;

И вас Я скорбью наполняю,

О сей разлукe говоря.

Но благо вам, что Я иду;

Я Утешителя иного

К вам от Отца с небес пошлю

И вы возрадуетесь снова.

Явившись мiру, обличит Он

Его: о правде, о суде,

И о грехе его великом,

Что злобный он не верил Мне.

О правде, – что иду к Отцу.

И о суде, – что уж к концу

Подходит Mиpa осужденье,

Отвергшего свое спасенье.

О, чада! скоро час настанет:

Вы в страхе разойдетесь все,

Меня «единого» оставив:

Но не един Я, нет – в Отце,

С Отцем Я пребываю

Всегда; и вам то возвещаю,

Чтоб мир имели вы во Мне

И Меня видели б в Отце!..

Уж близок, близок час разлуки;

Восплачете о Мне вы, други,

И возрыдаете в те дни,

Когда останетесь одни!

Но скорбь на радость обратится,

Когда Я снова вам явлюсь,

И радость в век не прекратится,

В сердца бо ваши Я вселюсь!

И вы пребудете во Мне

Во век, как вечен Я в Отце!..

О!.. Многое бы надлежало

Мне, чада, вам еще открыть,

Но пока время не настало,–

И вы не можете вместить.

Отче Мой! Прослави Сына,

Да Сын прославить Твой Тебя,

Как дал Ему Ты власть и силу

Прежде мiра бытия!

Твое Я имя человеком

Явил, и разумели те,

Которых дал Ты Мне от века,

Что Ты во Мне и Я в Тебе.

И всем, которых Ты Мне дал,

Я слово жизни возвещал;

Cie ж есть жизнь их и спасенье,

Чтобы познали искупленье,

Им дарованное Тобой,

Твоим Христом и Сыном – Мной!

Не о всем мiре умоляю

Я ныне, Отче Мой, Тебя,

Но Cвоих присных соблюдаю,

Которых принял от Тебя.

Твои – они, Ты-ж Мне их дал,

И Я их в мiре соблюдал;

И не погиб из них никто,

Кроме Иуды одного!

Теперь, Отец, к Тебе гряду.

А их Я в мipе оставляю;

Но их Я до конца люблю,

И Тебя, Отче, умоляю,

Не да от мiра их возьмешь,

Но да в Себе их соблюдешь!

Как Мы с Тобой единосущны,

Как Ты во Mне, и Я в Тебе,

Так пусть они единодушны

В любви Твоей пребудут все!

Как Ты Мне, Отче, заповедал,

Твое Я слово им поведал,

И они приняли его;

За то их мiр возненавидит,

Озлобит их и преобидит,

Как ненавидел он Того,

Кого Ты, Отче, освятил

И мiру грешному явил!

Ты, Отче, в мiр Меня послал;

Теперь же Я их посылаю,

Чтоб мiр чрез них Тебя познал?

Я о Тебе им возвещаю.

Святи их в истину Твою,

Как Я за них Себя свящу,

Чтоб они были освященны

В любви Твоей и совершенны!

Я не о них молюсь одних,

Но и о всех, кто ради их

В Меня уверует, познает,

Возлюбит сердцем и прославит!

Отче праведный, небесный!

Тебя не понял мiр сей грешный,

Но Я, Твой Сын, Тебя познал

И Твое имя им сказал,

Чтобы любовь Твоя почила

На них во век и просветила

Сердца их истиною той,

Что Мы – Единое с Тобой!

Как Мы с Тобой сопребываем,

Так их в Себе объединяем.

Евангелие от Луки, гл.24, ст.13–32

Любили Господа Его ученики

Любовью чистою, святою беззаветно,

Все счастье и покой они в Нем обрели

И радостные дни шли быстро, незаметно.

Но вдруг постигла их ужасная утрата, –

Учитель их, Господь, скончался на Кресте.

Погибло все для них, погибли без возврата

Надежды светлые и ожиданья все.

Вот два из них путем в селенье Эммаус

События тех дней печально обсуждают,

И незаметно к ним подходит Иисус:

«Что так прискорбны вы?» – Он скорбно вопрошает

Учителя-Христа они в Нем не узнали,

Но скорби тягостной, томившей их сердца,

Не скрыли от Него, охотно рассказали.

И Спутник им в ответ отверз Свои уста:

«О, неразумные, медлительные в вере!

Для Сына Божия, Мессии и Христа

Не так ли Моисей и все пророки древле

Предуказали путь страданий и Креста?»

В беседе сладостной дошли до Эммауса,

И вдруг лишь только тут отверзлись очи их,

Лишь тут ученики познали Иисуса,

Когда, подав им хлеб, невидим стал для них.

Мысли в ночь на Рождество Христово

О, Дева чистая, Святая,

О, Мати Бога всех Творца!

Каким блаженством трепетала

Твоя Пречистая душа,

Когда впервые Ты узрела

Младенца Господа Христа,

Твой плод девического чрева,

Своим Ты Сыном нарекла!…

Скажи, как в ясли положила?

Иль как повила пеленой?

Улыбкой прежде подарила,

Иль умиления слезой?

К груди ль Своей Его прижала?

Иль преклонилася пред Ним?

Или стопы Его лобзала?

Или беседовала с Ним?

И что вещал Тебе безмолвно

Улыбкой детской вместо слов?

Назвал ли Матерью покорно?

Иль возвестил, что «с нами Бог»?!

О, Мати-Дева, чудо девства,

Ты – Дщерь Небесного Отца,

Святого Духа Ты Невеста,

Мать Сына Божия, Христа!

Какими чистыми устами

Тебя мы, Дева, ублажим?!

Какими песнями, хвалами

Тебя, Пречистая, почтим?!

О, Дева, Дева, чудо девства,

Ты – чудо вечной красоты,

Ты – Параклитова Невеста,

Ты – совершенство чистоты!

Ты – Дщерь Небесного Отца,

Ты – Матерь Сына, Бога Слова,

Ты – Храм пресветлый Божества,

Палата Духа Пресвятого!

Ты – всей вселенной украшенье,

Ты – горних ликов похвала,

Ты – земнородных обновленье,

Ты – ликов девственных краса!

И падший человек восстанье

Тобою, Дева, получил;

Он обновил свое призванье,

Свободу сыновства вкусил!

И пот Адамова труда,

И слезы, литые женою,

Отерла нам Твоя рука

Богомладенца пеленою.

Ты одесную Бога Слова

В сияньи чудном предстоишь;

И нас небесного покрова

Твоих собратий не лишишь!

В Казанском соборе

Как хорошо в Твоем храме, Владычица!

Как сладко душе и светло!

Свободно, спокойно в нем каждому дышится,

На сердце легко и тепло!

Словно Сама Ты, о, Мати Всепетая,

Сама Ты здесь с нами стоишь;

Любовию Матерней к людям согретая

На всех с состраданьем глядишь!

И лик Твой, Божественной славой сияющий,

Безмолвно вещает сердцам:

«Придите, молитеся Мне, вам внимающей,

Я всем вам отраду подам!

Молитесь, убогие, бедные, сирые,

Ведь Я для вас Мать и Покров!

Молитесь и вы, сего мiра счастливые,

Познайте в сем счастье, любовь!

Молитесь и вы, грехом отягченные,

Давно Я молитв ваших жду;

И покаянья слезой орошенныя

Услышу Я их и приму!

Молись и ты, старчество дряхлое, хилое!

Молись и ты, юности цвет,

Молитесь и вы, о, малюточки милые,

Я всех вас покрою от бед!...»

О, Милосердная Мати Пречистая!

Безмерна Твоя к нам любовь;

Ты нам Заступница в скорбех пребыстрая,

Ты наша Мать и Покров!

О! не оставь же нас, Мати любимая;

Молиться Тебе – вразуми;

И с верою теплой Тебе возносимые

Моления грешных прими!

Великий, чудный Михаиле,

Как сладко имя твое мне!

Ты мне помощник в здешнем мiре,

Ты мне отрада на земле!

Но я страшуся дерзновенья,

Какое чувствую к тебе!

Я вся в грехах, и в униженьи

Как червь, влачусь я по земле!

О, как воззришь ты светлым оком

На землю мрачную греха?

И на людей забывших Бога,

Забывших и самих себя!?

Ты горних сил всех повелитель

Ближайший зритель Божества

Советов Тройцы исполнитель,

Судеб таинственных слуга!

В твоем величьи бесподобном

Земных страдальцев не забудь!...

Здесь на земле, и там за гробом

Всегда заступником нам будь!

Друже Божий, друже тайны,

О, великий Богослов,

Тайновидче Иоанне

И Наперсниче Христов!

Ты как друг в трапезе тайной

С Иисусом возлежал

И любви святейшей манной

Свою душу напитал.

Ты как друг на перси Слова

С дерзновением прильнул

И, познав в Нем Бога Слово,

Свет и мудрость почерпнул.

Как орел высокопарный,

Богословия крылом

Выше облак светозарных

Ты взлетел своим умом;

И таинственных явлений,

И Божественных чудес,

И преславных откровений

Нам благую весть принес,

Возгремев преславно мiру,

На рассвете новых дней

Благодати, света, мира

Новосозданных людей.

А когда вся злоба ада

Устремилась на тебя,

«Иисус – моя Отрада,

Он, мой Бог, со мной всегда», –

Ты взывал. И ни гоненья,

Ни котел кипящ смолы,

Ни тмочисленны мученья

Победить тебя могли.

Ты огнем любви священной

Огнь вещественный гасил;

А в изгнанье заточенный,

Патмос к Богу обратил.

Там тебе в пещере мрачной

Свет небесный воссиял,

И подобный грому, страшный

Глас таинственно вещал:

И предстал «Свидетель Верный,

Князь царей земных во век,

Мертвых Первенец» бессмертный

И сия тебе изрек:

«Я есмь Алфа и Омега,

Я – Начаток и Конец,

Се гряду»! «Гряди, Владыко,

И воздай святым венец!»

Ты – вселенной Просветитель,

Ученик Любви Христа,

Сам любовь, любви Учитель,

Любви вечной, без конца,

Ты оставил нам священный

И таинственный залог

Любви чистой, неизменной,

О, великий Феолог!

Но взгляни теперь на землю,

В бездне сущую грехов;

И людским стенаньямь внемля,

Виждь,– осталась ли любовь?

Не погрязла ль в страстной тине,

Не померкла ль в мраке зла? –

Все, знать, близится к кончине,

К часу Страшного суда.

Валдайского уезда Новгородской губернии

Куда ты, странник одинокий,

Спешишь так рано на заре?

На край ли севера далекий,

Иль в Киев-град? Скажи-ка мне!

«В пределах древнего Новграда,

Там, за грядой Валдайских гор,

Есть сердцу странника отрада,

Есть мысли набожной простор.

Там есть селение простое,

Жилище скромное крестьян;

А в нем сокровище святое –

Стоит древнейший Божий храм.

В селеньи бедном том родился

Избранник Божий Тимофей;

В нем вырос, грамоте учился,

Делил нужду с семьей своей.

В убогой хижине безвестной

Среди лишений и скорбей

От колыбели путь свой тесный

Здесь начал отрок Тимофей.

В том храме первая молитва

Из сердца детского лилась;

И в нем таинственная искра

Любви Божественной зажглась.

И благодать на нем почила:

Господь Ceбе его избрал

И в нем великое светило

Своей Он Церкви намечал.

Тот храм красуется поныне,

Он – светоч Короцка села.

О как бесценна та святыня!

Как сердцу Русского близка!

Там дух Святителя витает,

Дух мира, кротости, любви;

Там все о нем напоминает

Средь мирной сельской тишины.

Там досточестно почивает

И прах родителей его,

Где всяк колена преклоняет

И «память вечную» поет.

Туда, мой друг, я поспешаю,

Туда стремлюсь я всей душой,

Под сенью той давно желаю

Склониться бедною главой!

Товарищ, поспеши со мною!

Пойдем молиться в церкви той,

Где Тихон детскою душою

Молился о стране родной.

Я видела его в его мощах нетленных;

Я ощущала дух, которым он дышал:

Дух кротости, любви, дух простоты смиренной,

Дух мудрости святой, которым созерцал

Он мощную десницу Небесного Отца,–

И в твари познавал величие Творца.

Пред ракою его ему я так молилась:

«Угодниче Христов! к тебе издалека

Я любящей душей давно, давно стремилась,

И вот я пред тобой: благослови меня!

Я с родины твоей – с пределов Новограда,

Где ты с родной семьей своей когда-то жил,

Где иноком ты стал, отцем Христова стада,

Где жезл святительства Господь тебе вручил!

Почто ж оставил нас ты, наш родной Святитель,

И в области иной благоволил почить!?

О, нет! ты всюду наш, наш присный покровитель,

Ты духом с нами весь, и вечно будешь жить!

И я, Святитель наш, к тебе днесь прибегаю

Повергнуть пред тобой души моей недуг;

Владыка мой святый! тебя я умоляю –

Ты вразуми меня, скажи мне правый путь!

Как ты, владыка наш, я мiра не познала,

От юности взялась за иноческий крест,

И вот его несу; но не под силу стало,

С тех пор, как мне вручен начальства тяжкий жезл.

Изведал ты и сам – сколь тяжек сан начальства!

Под бременем его ты часто воздыхал!

А что же делать нам средь времени коварства,

Ведь меркнет дух любви, едва лишь виден стал!

И суетностью дел душа моя томится;

Хотелось бы вздохнуть свободней в тишине,

Хотелось бы от всех, от всех сует укрыться,

И Богу одному служить наедине!...

Но не дерзаю я последовать хотенью

И воле лишь своей; о, нет,– не попусти!

Владыка мой, отец! скажи мне путь к спасенью,

И верною стезей до неба доведи!»

«Зачем колеблешься напрасным ты сомненьем?

Тебе ли, бедная, путь жизни выбирать?!

Тебе указан путь,– иди же им с терпеньем,

Иди, пока дойдешь! Не озирайся вспять!

«Да любите друг друга, – вот заповедь Моя», –

Ученикам вещал Спаситель пред страданьем, –

«Да любите друг друга, как возлюбил вас Я,

И примете за то вы в небе воздаянье!»

Вот путь, путь верный твой; вот заповедь спасенья.

Ее храни душой, исполненной смиренья;

Всех милуй, всех прощай, как братьев. Всех люби.

И ближних тяготы с терпением неси!»...

Вот сердцу моему какое завещанье

Изрек святитель наш, и путь мне указал.

Не мудрствуй же, душа! и отчее преданье

Храни, как жизни свет, как веры идеал!...

Неверующим

Шумят ветии самозванных

И лжеученых мудрецов,

Смущают души православных,

Умы волнуют простецов.

Твердят: «Не верим в искупленье,

Ни в чудеса, ни во святых,

И их иконам поклоненье

Считаем вымыслом простым».

Вы жалки, бедные невежды,

Слепцов водящие слепцы.

Ужель сомкнулись ваши вежды,

Не различить вам свет от тьмы?

Ужели в гордости ужасной

Вы задались одной мечтой,

Мечтой безумной и напрасной, –

Разрушить Церкви столп святой?

Нет, тщетны ваши умышленья,

Напрасен труд пустых затей, –

Не даст вам Бог в уничиженье

Святой Избранницы Своей!

В своем величии могучем

Стоит незыблема Она,

И недоступна грозным тучам

Ее венчанная Глава!

Ей приражаясь, ваши стрелы

Крушатся сами в пыль и прах.

Смотрите, как сияет вера

В великих Божьих чудесах!

Святая Церковь торжествует,

В Ней «дивен Бог в Своих Святых».

Молитва Праведных врачует

Расслабленных, больных, слепых.

Как было в древней Палестине,

В купели чудной Вифезда,

Так ныне в Саровской Пустыне

Взошла великая Звезда.

Здесь у Источника Живого

Течет целебная струя,

И лишь молитвами Святого

Свершает дивные дела.

Вот Церкви нашей украшенье,

Вот веры столп несокрушим,

Подвижник веры и терпенья,

Пустынник чудный Серафим!…

Он Бога возлюбил душою,

Ему служил и угождал,

Богат был верою одною

И благочестием сиял.

И Бог десницею могучей

Уста неверов заградил;

Поток чудес приснотекущих

Он чрез него нам всем явил.

Смиритесь, гордые ветии,

Вам силы Божьей не унять,

А веры таинства святые

Умом кичливым не понять!

О вера, вера, мать родная,

Ты нас с купели приняла;

Так сохрани же нас святая,

В своих объятиях всегда!

Ликуй же, Церковь Православна,

Красуйся, Русская земля,

Светися, мощная Держава

Благочестивого Царя!…

Из славяно-русской эпической поэмы М. Xераскова

«Владимир возрожденный», 1785 г.

Владимир в град вступил, как светлая луна,

Живительной росой от зноя прохлаждая,

И жаждой жгучею томимые сердца

С порога смерти к жизни снова возвращая.

И, жажду утолив, напившись сладких вод,

Торжественно встречает Князя весь народ:

Цветами, лаврами дорогу усыпает,

И кликом радостным он воздух оглашает.

– Настал желанный час; час мира и любви,

Взаимной радости, покоя, тишины!..

Почили гречане с вчерашними врагами,

Как отдыхает кто с найденными друзьями.

Не спит Владимир Князь, не спит лишь он один,

Ни битвой утомлен, ни сном не победим.

Томится, словно он чего-то, словно ждет.

Заветная мечта покоя не дает.

Вот ночь уже к концу, вот брезжится уж свет,

А греческой Княжны в Херсоне еще нет.

Вот видит, наконец, Князь на море, вдали,

Носимые волной пристали корабли;

И византийский флаг на них зефир колеблет,

Безоблачна лазурь чему-то словно внемлет.

Спешит Владимир к ним. И вот, при звуке лир,

Из корабля к нему на встречу Михаил:

«С тобою заключив и мир и тишину,

Вручает Греция тебе свою Княжну! –

Вещает он ему, – но браком с нею ты

Тогда возможешь лишь, о Князь, соединиться,

Когда, познав Творца, крещением святым,

Отвергнув идолов, – духовно просветишься!..

– Но вот она сама, – девица Анна, вот,

К тебе, Великий Князь, сама она идет!»

Взор долу опустя, с поникшею главою,

Сияя кротостью и девственной красою,

Царевна подошла и, низко поклонясь,

Владимиру рекла: «Тебе вручаю, Князь,

Я cамую себя, но быть твоей женою

Дотоле не могу, пока ты всей душою

Христов святый Закон всеискренно возлюбишь,

И Богу моему с усердием послужишь!

– У ног твоих кладу корону и порфиру!»

Ей отвечает Князь: «Клянусь,–мои кумиры

Сам растопчу ногой, сам потоплю в водах,

Одинь лишь Бог – Христос, живущий в Небесах!

Я радостной душой Закон Его приемлю,

Я вижу Ангела, нисшедшего на землю!..»

Как молния, когда во тьме ночной блистает,

Осветит зрение и больше ослепляет;

И Князя точно так сиянье озарило

И, перед ним мелькнув, глаза его закрыло.

О, как несчастен стал славнейший из царей!

«Увы! погиб, погиб злосчастный я!» взывает

И ищет ощупью из комнаты дверей

И к подданным своим он руки простирает.

«Прогневал я богов! Увы! Я сам виною,

Что солнечны лучи сокрылись предо мною!

О, вера праотцев! Оставить я тебя

Помыслил, верою прельстившись во Христа!»

Но Михаил к нему: «Тебе, о Князь, прозренье,

Увидишь, возвратить святое возрожденье!

Наш Бог есть Бог любви; любя Он наказует.

Тем чудный промысл Свой о людях показует.

Уверуй лишь в Него, уверуй безвозратно,

И на тебя сойдет та сила благодатна,

Что мертвым жизнь дает, слепым дает прозренье.

Взыскует грешников, ища их обращенья!»

«О, старче! если так, – Владимир отвечает, –

И если правда то, как Он мне обещает,

Что зрение мое мне снова возвратится,

Я верую Ему,–сейчас хочу креститься!»

Внутрь храма Михаил ослепшого ведет;

В священную купель трикратно погружает

Жизнь новую ему и свет души дает,

Прозрение очей телесных обещает.

Священною водой омывшись в первый раз,

Князь чувствует кору отпадшею от глаз.

Когда же в ту купель вторично погрузился,

Почувствовала что весь как будто возродился.

А в третий раз водой небесной омовенный,

Он ощутил в себе тот Дух всесовершенный,

Что мертвым жизнь дает, жизнь новую, святую,

Небесный мир души и радость неземную.

Другого таинства причастником он стал

И в нем уже вполне Христа душой познал.

И в оке Божием раскрылось его око,

И в лучший горний мiр проник умом глубоко,

Имея новый смысл и новы очеса,

Он видит пред собой отверсты небеса!

Князь, с греческой Княжной в священный брак вступив,

И Грекам их Херсон с любовью возвратив,

В родную Русь свою вернуться стал спешить,

Чтоб верою святой народ свой просветить.

Как солнце светлое, из Понта Князь явился.

Небесный, чистый луч в лице его светился.

«О, други мои, Россы, народ мой дорогой! –

Владимир говорить с любовию святой, –

Оставьте тьму свою, познайте Божий свет,

Бог истинный Христос, иного Бога нет!

Его познайте все и веруйте в Того,

Чьим словом мощным мiр и все сотворено,

Кто мертвым жизнь дает, кто очи отверзает,

Как видите на мне, кто души просвещает!»

«О, Князь наш, ты велик! Велик твой новый Бог!», –

Воскликнул в радости российский весь народ.

И все Россияне познали в слове Бога,

И Бог призрел на них с небесного чертога!

Святые Ангелы в златых своих венцах

Победну песнь свою воспели в небесах:

«Слава в Вышних Богу и мир святой Руси.

Мир тихий, благодатный, Ты, Боже, низпосли!»

В одежде странника смиренной,

С котомкой, с посохом в руках,

Лесной тропой уединенной

Путник юный шел в лаптях.

Кругом, как исполин могучий,

Вперив вершины в небеса,

Стоит стеною лес дремучий,

Безмолвна ночи тишина.

Но страха юноша не знает;

Спокоен взор его, глубок,

Надеждой светлою сияет,

Чужд мiра суетных тревог.

Тропинкой узкой, чуть приметной

Спешит он к келлии заветной

Того, кто здесь, на скате дней,

В посте, молитве подвизался,

В убогой хижине своей

От взоров мiра укрывался.

Его не ведав суеты,

Отшельник, чуждый для земли.

И вот из кельи муж святой

К пришельцу юному выходит:

Его отеческой рукой

Благословив, с ним речь заводит:

«Отец! я исповедь свою

Хочу повергнуть пред тобою;

Души заветную мечту

Проверить мудростью святою!

Я – сын счастливца во вселенной:

Богатством, роскошью блестит

Его чертог; в нем пир вседневный

Беспечной негою дарит.

Но все пустое наслажденье

Ничтожный призрак суеты,

Оно – несносное томленье

Для Бога любящей души!

И был я под родимым кровом

Как бы «пришлец в земли чужой»,

Не находил я в нем покоя,

Всегда скорбел, страдал душой.

Ночной порой, в уединеньи,

Бывало, горько я рыдал,

Спаси меня от искушений

Усердно Бога умолял!

И внял Господь мольбе смиренной,

Он силу свыше мне послал,

Возжег в душе огонь священный,

И путь в пустыню указал.

И я бежал, бежал из дома,

Как узник! вырвясь из оков,

В одежде нищего убогой,

И вот пришел под твой покров!

Итак, прими меня, родимый,

Прими, как сирое дитя,–

Будь ты отцем мне, старче дивный,

Не отвергай, прими меня!..»

«Перст Божий вижу над тобою,

О, чадо доброе, родное!

Ты хочешь разделять со мной

Христово иго всеблагое?!

Но ты не выдаешь, сколь трудный

Монахам подвиг предлежит:

В пустыне дикой и безлюдной

Их дух унынием томит

Спасенья враг и искуситель,

Противник всякого добра,

Коварый, злобный низложитель

Христова воина-борца!

Не раз, измученный борьбою,

Монах в уныние впадет,

Не раз, усталою душою

Он смерти, как отрады, ждет!

Ведь труден путь в обитель рая,

Который должно заслужить,

В посте, в лишении страдая,

В молитве пот кровавый лить.

Размысли сам, о, друг мой милый,

Легко ли Ангелами стать

Нам смертным, слабым и ленивым,

Себя на крест, на смерть предать!

Но если мысли твоей юной

Не устрашает мой ответ

Такой картиною угрюмой,

И не преклонен твой совет

Вступить на подвиг злостраданья,

Сраспяться Господу Христу,

То будь мне сын, и дай лобзанье

Мне старцу, твоему отцу!

Счастлив тот час, когда коснулась

Твоего сердца благодать,

Когда душа твоя проснулась

Для жизни лучшей, чтоб не дать

Тебе погрязнуть в сетях мiра,

Его увлекшись суетой,

Чтоб ты презрел его кумира,

Отдавшись Богу всей душой!

Хотя трудна борьба, то правда;

Но если ведал бы борец,

Как велика его награда,

Как сладок, радостен конец

Его земного злостраданья,

Земного, краткого, как ночь

Пред вечным солнечным сияньем,

Он все б готов был превозмочь!...

Крепись же, сын мой, подвизайся,

Трудись о Господе, спасайся!

И вот, в жилище здесь моем

Со мною, сын мой, поселися;

Довольствуясь «единым днем»,

О дне далеком не пекися!

Пустынника ли Бог забудет,

Который всей душой здесь будет

Служить Ему наедине,

Сокрыт, безвестен всей земле!?

Стезею узкой и тернистой

С тобою вместе мы пойдем,

И милосердием Пречистой

Мир вечный в небе обретем!…

Рассказ из Пролога о том,

что без добрых дел нельзя спастись

В одной обители был Авва,

Подвижник дивный и святой;

О нем гремела всюду слава,

Для всех он был отец родной!

Он «братию» любил вседушно,

Для них он жизни не щадил;

В молитвах тайных деннонощно

О том лишь Господа молил,

Чтоб никогда не разлучаться

Ему от «братий», чад своих.

И там, чтоб вместе наслаждаться

В Небесном Царствии Святых.

И братия его любили,

Но по стопам его не шли;

И воли старца не творили,

И о советах небрегли.

В скиту обители соседней

Игумен-старец опочил.

И помянуть отца, соседей

Тот скит с любовью пригласил.

Назначен день для погребенья;

И вот пошли с благословенья

Святого Аввы братья в скит,

А старец шел вдали от них.

Вот на пути страдалец нищий.

Расслабленный, полунагой

Лежал весь язвами покрытый;

Увидев братию, с мольбой

Сказал: «Отцы, приподнимите

Меня, лежащего в грязи,

И до скита лишь донесите,

Куда теперь идете вы.

И я желал бы помолиться,

Усопшего там помянуть,

Трапезой братской угоститься,

Но не могу,– мне труден путь!»

Взглянув, они все погнушались

Его смердящих, гнойных ран;

И донести все отказались,

Сказав: «ползи, как знаешь, сам!»

А вслед за ними шел и Авва.

Вот нищий с тою же мольбой

К нему прибег: о добрый Авва.

Хоть ты-то сжалься надо мной!»

Святой отец остановился:

Хоть сам был дряхлый, немощной.

Но перед нищим он склонился

И, приподняв его рукой,

Сказал: «взлезай ко мне на плечи!

Господь велит всем помогать:

Да вот и скит уж недалече;

Нельзя же нищих презирать!»

И ношу тяжкую подъемлет

Согбенный старец на себя;

Молитвой сердца Богу внемлет,

Бессилью помощи прося.

Вдруг слышит,ноша та легчает,

Все легче, легче, вот она

(Со страхом старец ощущает)

Уж стала вовсе не слышна.

Он оглянулся: за спиною

Не стало нищего раба;

Но видит ясно над собою

Главу Спасителя Христа.

И светом солнечным сияет

Лик полный кротости, любви,

И старцу доброму вещает:

«Блажени милостивии!

Не нищего ты нес, о старец,

Но Сам Я был в его лице!

Я – бедняков Заимодавец,

Кто сделал им, тот сделал Mне!

Но, старец добрый и смиренный,

Могу ль послушать Я тебя,

Хоть слышу Я твой вопль слезный,

Чтоб с братию быть всегда

Тебе и там, в загробном Mире?

Дела их жизни таковы ли,

Какими жизнь твоя полна?..

О, нет! они совсем забыли,

Что вера лишь без дел мертва»!

«Бог милосерд, но правосуден;

Воздаст комуждо по делам;

Ведь в Царство Божие путь труден,

Беспечных грешников нет там!»

[Чудесное спасение Царской Семьи]

Оглянися, Русь святая!

И всей Русскою душой

Встрепенись, воспоминая

Чудо Бога над тобой!…

Ангел смерти ведь носился

Над Державною Семьей;

Но он вдруг остановился,

Сдержан мощною Рукой.

Словно Бог, сошед с Престола,

Царь царей, владык земных,

Сам незримым омофором

Осенил рабов Своих!…

Стихни, мысли вся тревога!

Смолкни, бедная душа!

Созерцай величье Бога,

Исповедуй чудеса!

О, Великий и Державный

Боже сил, всего Творец!

К Тебе близок Православный

Русский Царь и наш Отец!

Твой Помазанник любимый,

Твой Избранник на земле,

Твоей силою хранимый,

Невредим Он и в беде!

О, храни ж Его, Всесильный,

К благу Руси Дорогой!

Твоей милостью обильной

От всех зол Его покрой!

Ты ж наш Ангел лучезарный,

Царь, Отец наш дорогой!

Приими наш благодарный

Глас любви к Тебе святой!

Сыны Руси Православной,

Торжествуйте!…С нами Бог!

С нами Царь наш, Царь Державный

Сердца Русского любовь!…

Почил Ты, Отец наш! Вот прах Твой безценный

Во гробе смиренном безмолвно лежит.

Но дух Твой все той же любовью блаженной

Над Русью родною державно царит!

Для нас Ты не умер, Отец незабвенный!

Мы верим, мы знаем – нет смерти любви!

И ею взаимно, как цепью священной,

С Тобой неразрывны мы, дети Твои!

1894 г.

Прости, что от избытка чувства

Гласят смиренные уста;

Хоть pечь моя и без искусства,

Но чувств святых она полна!

Кому подобен Ты, Державный,

Достойный Миротворца Сын?

Монарх Великий, Православный,

Наш Светлый Царь, наш Царь един!

Как мысль предвечного Совета

В Себе Сын Божий воплотил–

«Спасти от смерти человека»,

И землю с небом примирил;

Так Ты, Державный Повелитель,

Завет Родительский храня,

Его явился Исполнитель,

Как света райского заря!

С Востока Руси Православной

Ты светом Запад осиял,

Своей Десницею Державной

Им слово «мир» предначертал.

Подвиглись царства, встрепенулись,

Откуда мир провозглашен?

Не Вифлеемской ли звездою

Вновь озарился небосклон,

И «слава вышних, мир с землею»,

Опять воспел небесный сонм?

Но нет; теперь не небожитель,

А Руси Ангел дорогой,

Ее Отец, Ее Хранитель,

Всем шлет от сердца мир святой!

Да преклонятся же народы

На призыв Русского Царя!…

Довольно бранной непогоды,

Блесни ты, мирная заря!

А за тобой и Солнце мира

Взойдет и землю просветит;

Тогда познают сыны мiра,

Что Русский Царь им говорит.

А Ты, Великий Царь, красуйся,

Светись и царствуй над землей!

Управь народы, и любуйся,

Веди их к миру за Собой!…

1 марта сего ¹⁹¹² года в Царскосельском дворце Их Величествами Государем Императором и Государыней Императрицей Александрой Феодоровной была милостиво принята настоятельница Леушинского женского первоклассного монастыря Новгородской епархии игумения Таисия, которая при этом имела счастье поднести Его Величеству следующее составленное ею стихотворение:

Исаия Пророк, увидев на престоле

Сидящего Царя, Владыку горних сил,

«Увы мне, грешному, пришлец земной юдоли,

Я Бога ныне зрю», – со страхом возопил.

Великий Государь! Дозволь воззвать в смиреньи:

Тебя ли вижу я? Тебе ли предстою?

Не сон ли сладкий то, не дивное ль виденье

Иль бред трепещущей и любящей души?..

Давно уже, давно всем сердцем я стремилась

Узреть Тебя, наш Царь, Помазанник святой…

И вот под старость лет желанное свершилось

И я, раба Твоя, стою перед Тобой!

Есть радость на земле, но радость не земная,

Как в светлом облаке витает в ней душа,

Молчать иль говорить, сама не сознавая,

Лепечет, бедная, несвязные слова.

Границ не ведает любви святое чувство,

«И страха несть в любви», – она есть Божий дар,

Проста и речь моя и лишена искусства,

И от души она… Прости мне, Государь!

1912 г.

В честь рождения

Наследника Цесаревича и Великого Князя

Алексея Николаевича

В годину скорбную, в годину страшных бедствий,

Всеобщих слез людских и пламенной мольбы

Над Русью мощною парил пресветлый Ангел,

От Бога посланный с небесной высоты.

Парил он радостно над Северной столицей

Словно ища себе приюта на земле.

Как озарил восток свет утренней денницей

Спускаться долу стал, как светлый луч во мгле...

В палатах царственных Царица Мать сидела,

Улыбка тихая украсила уста,

В молитве пламенной душа ее летела

К престолу Вышнего Царя на Небеса...

А светлый Ангел тот, спустившийся над нею,

Крылом младенческую душу покрывал.

И с трепетом ее лаская и лелея,

Счастливой матери младенца подавал.

«Прими, Царица Мать, тебе на утешенье,

На радость велию Державному Отцу

В залог грядущих благ, в знак мiра умиренья

И славы Русскому Великому Царю».

О, Светлый Государь, о, Царь наш Православный!

Сердца трепещут в нас любовию святой!

Да здравствует Твой сын, Твой первенец Державный!

Так молится вся Русь единою душой!

1904 г.

3-го августа сего 1913 года игумения Леушинскаго монастыря Таисия с 19-ю сестрами своей обители имела счастие быть принятою в Александровском дворце в г.Новом-Петергоф Их Императорскими Величествами Государем Императором и Государынею Императрицею Александрою Феодоровною и в присутствш Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, при чем монахинями Леушинскаго монастыря было поднесено Его Императорскому Величеству Наследнику Цесаревичу Алексею Николаевичу знамя, богато вышитое монахинями означеннаго монастыря, а настоятельница Леушинскаго монастыря прочитала пред Их Императорскими Величествами и Его Императорским Высочеством составленное ею нижеследующее стихотвореше:

О, сколько чувств в душе! Как сильны ощущенья!

Их выразить нельзя, – нет подходящих слов;

А и молчать о них нет силы, нет терпенья, –

Наружу просится безмерная любовь!

Но «сердце Царское», как говорит Сирах,

«В деснице Вышняго всегда опочивает»,

Так нужны ли слова в искусственных речах,

Где Сердцеведец Сам Царю провозвещает.

Ты, Отрок Царственный, наш Ангел дорогой!

Прими от нас сей Стяг, склоненный пред Тобой.

Не руки, а любовь его изготовляла

И сердце инокинь молитву возсылало

О счастии Твоем к Престолу Всех Царя,

Чтоб дни Твои текли, как утрення заря,

Чтоб был Ты здрав, премудр и светлою душею,

Сиял бы, как звезда над мрачною землею:

На трепет и на страх отечества врагам,

На славу и хвалу всем подданным сынам!

1913 г.

О, великая Русь державная,

Русь могучая православная!

Наша матушка ты родимая,

Настрадалась ты, Русь любимая,

От монгол-татар, от неверов злых;

Не исчесть твоих всех невзгод былых!..

С бурна запада набежит волна,

На груди твоей закипит она,

Приосанится грудь могучая,

Всколыхнется в ней кровь кипучая,

Затрепещет в ней сердце русское,

Сердце русское, богатырское.

Рвется в битву оно, в битву крепкую

За любовь к Царю беззаветную.

Против всех невзгод устояла ты,

И самих врагов удивляла ты.

Кто ж держал в тебе доблесть крепкую?

Знать, могучая сила некая!

Это сила твоя чудоточная –

Вера праотцев непорочная.

Принесла она рукой смелою

От твоих сынов жатву зрелую

Христу Господу лик святителей

И пустынников, и обителей.

Храмов Божиих в тебе несть числа,

Как звезда горит на них крест Христа;

Люди верою укрепляются.

Как крестом святым осеняются.

Вот – хранитель твой и хвала твоя.

Вот – оплот тебе и скала тверда.

Верой деды твои величалися,

Верой жили отцы – прославлялися.

Ты ж оставила путь отцов твоих,

Уклонилася в путь «сынов чуждих»,

А сыны-то те – враги чуждые:

Твоей гибели только нужно им.

Вот страдаешь ты вновь гонимая

От неверов злых, Русь родимая!

Как гроза над тобой разразилася,

Твоей кровью земля напоилася.

И в годину бед ты к кому прильнешь

Головою твоею усталою?

Слезу скорбную перед кем прольешь,

Слезу горькую и кровавою?

Вспомни силу ты твою крепкую

Веру твердую беззаветную.

Милосерд Господь, Он всегда с тобой;

Поспеши к Нему, припади с мольбой

У святого креста, у подножия,

Где пролита кровь Сына Божия.

Ради крови Своей Он твою пощадит

И гордыню врагов Своей силой смирит.

Покорит Он ее Царю белому,

Благочестному, правоверному.

И восхвалим его песнью славною:

«С нами Бог, с нами Бог, православные»!

1905 г.

Я видела его, его речам внимала,

Как древо от плодов его я познавала:

Любовью блещет взор, любовью дышит слово,

И, полная любви, на помощь всем готова

Его благословенная и чистая душа,–

В ней виден Божий свет, и мир, и тишина.

Не пышностью речей то слово золотое,

Не мудростью пустой гремит оно, простое,

Но чем-то неземным беседа та полна.

Трепещет радостью, внимая ей, душа!

И словно видит он раскрытой хартию

Всех помыслов твоих; и исповедь твою

Из недр души твоей он сам тебе износит

И в сердце скорбное мир благодатный вносит.

Молитвою своей он небо преклоняет;

Кто внял молитве той, тот ведает и знает,

Что есть молитвы дар, дар чудный и священный.

Доступный лишь душам он чистым и смиренным.

Есть люди на земле, но люди неземные;

Не ангелы они, а братья нам родные,

На помощь беднякам нам посланы они,

Избранники небес и Божии слуги.

И если бы они меж нами не являлись,

И нашей темноты собой не просвещали,

Что сталось бы с людьми?

Среди сует земных погибли бы они!…

Скажи, кто ты? Подобно ли всем смертным

Причастен немощам земного естества?

Или превыше их, таинственным Советом

Поставлен ты Десницей Божества?

Или тебя, как древняго Пророка

«От чрева матери Иегова познал»;

Народу «новому», заблуждшему в пороках

Он волю возвестить Свою тебя послал?

Иль как возлюбленный Наперсник Бога-Слова,

Иисуса Сладкого всем сердцем возлюбил?

Ты свойства чудныя Иоанна Богослова,

Апостола любви, в души твоей вместил?

И, той любовию ко Господу объята,

И к ближнему любви полна твоя душа,

Ты весь отдался ей, так цело и так свято,

Что жертвуешь собой, спасенья их ища.

В служеньи «братиям» не знаешь утомленья,

На крыльях радости, душа твоя летит

На помощь страждущим, скорбящим в утешенье,

Молитвою о них твой дух всегда горит.

Скажи ж, кто ты? Или в благоговеньи

Нам спрашивать тебя не следует о сем;

В смиреньи лишь воздав Творцу благодаренье,

Склониться пред тобой, как детям пред отцом.

В день сорокалетия священства 12 декабря 1895 г.

Позволь и нам, Отец бесценный,

Почтить твой славный юбилей,

Не речью громкой, вдохновенной,

А слабым лепетом детей!

Твой праздник – это общий праздник;

Слились в нем мысли и сердца,

Одна всех цель, одна всем радость

Почтить любимого отца.

Всех лица радостью сияют,

Всех очи на тебя глядят,

В избытке чувств все поздравляют

И речи громкие гласят.

А ты в смирении глубоком

И в простоте твоей святой

Всем внемлешь мыслию высокой,

Объемлешь любящей душой!

Красой священства святолепен,

Даров Святого Духа полн,

Как столб стоишь ты неколеблем

Средь бурь, невзгод, житейских волн.

Светильник веры твой сияет

Для всех, как светлая свеча,

Любви же пламень согревает

Оледеневшие сердца.

По слову древнего Пророка,

«От края небеси с востока

До края запада зари»

Блестят любви твоей лучи.

Вот сорок лет уж миновало,

Как ты жезл пастырства приял,

И твое сердце в том познало,

Что Сам Господь тебя призвал.

Ты духом веры несомненной

Глас Божий в сердце ощутил:

«Паси овец Моих бесценных,

Я Кровью их Себе купил!»

О, пастырь добрый! Ты не дремлешь,

Овец Спасителя пасешь!

В молитве тайно Богу внемлешь,

«Да всяко некия спасешь»!

И счастлив тот, кто пажить верну

В твоей ограде обретет,

Душой простой нелицемерно

Тебя оценит и поймет.

1895 г.

В день его сорокапятилетнего юбилея 12-го Декабря 1900 года

Вот мы и снова собралися

К тебе, достойный юбиляр,

С тобою вместе помолиться

И принести привета дар.

Но сильно ль будет приношенье,

Иль слово наше, иль привет,

Чтоб выразить все уваженье

И всю любовь к тебе? – О, нет!..

Ведь ты, как воин беззаветно

В полнощной страже близ Царя

Стоишь – и утра ждешь рассвета,

Пока блеснет с небес заря!

Стоишь – и Господу внимаешь

В Его таинственных судьбахъ

И, молча, в сердце все слагаешь.

Молясь о страждущих душах.

Перед тобой несутся годы,

Их быстро в вечность время мчит:

А люди стонут от невзгоды,

И суета их ум мрачит.....

Ты ж ежедневно свечеряя

С Христом в Трапезе пресвятой,

И Им таинственно питаясь,

Высок ты мыслью и душой!..

Твоей десницею держимый,

Закланный Агнец за весь мир

Тебе дарует нерушимый,

«Превосходяй всяк ум» Свой мир!

О, даждь и нам тот мир небесный!

Его не стало на земле!

А без него нам путь наш тесный

Так труден на чужой стране!

Молись, молись о нас наш пастырь,

Молись о нас, отец святой,

Чтоб искра веры не угасла,

От бури суеты земной!

1900 г.

†20 декабря 1908 г.

Мы, братия-друзья, – все путники земные,

Идем дорогою печалей и скорбей;

И пастырь Иоанн шел с нами в дни былые,

И путь наш услаждал, был Светоч наших дней.

В беседе сладкой с ним забудешь все земное,

Забудешь скорби все, забудешь сам себя,

И только чистое, небесное, святое

И созерцает ум, и чувствует душа!..

И он уже свершил свой путь многострадальный,

Каким шел Сам Христос и праведники шли.

Он отошел от нас в мир лучший, светозарный,

И с памятью о нем идем за ним и мы.

Ужель забудем мы его нам наставленья?

Ужель угасим огнь его святых словес?

О, нет!.. На то ль нам дан был Ангел утешенья,

Он, всех скорбящих друг и пастырь и отец!

Помянем- же его не словом лишь, но делом;

Его святой любви потщимся подражать,

По мере наших сил, пойдем на подвиг смело,

И Бог, Отец щедрот, нам будет помогать.

Взаимная любовь, взаимные моленья, –

Вот цепь священная меж небом и землей;

У Бога мертвых нет, все живы во спасенье,

И пастырь Иоанн жив любящей душой.

1909 г.

20-го декабря 1909 года

Почтим твою память, отец незабвенный,

Стеклись православные с разных концов:

И пастырей добрых собор освященный,

Вельможи, миряне и сонм простецов.

Их соединила могила родная,

Живая по духу взаимной любви,

И всех породнила та вера простая,

Что здесь ты услышишь их вопли души.

Несут к тебе слезы любви беззаветной

О том, что покинул их, сирых, отец,

О том, что в скорбях их, в скорбях безпросветных

Уж нет утешенья для бедных сердец.

Вот год, как сокрыла тебя персть земная

От мира мятежного, бурей и волн,

В котором страдал ты, себя забывая,

В служении ближним, любовью к ним полн.

Весь мир православный то видел и знает –

Ты к воплям злосчастных склонял Небеса

Молитвой своею; и ныне свершает

Твоей же молитвой Господь чудеса.

И сердце стремится, о, пастырь любимый,

Твою в благодарности память воспеть;

Усердия много, но немощны силы,

И слово слабеет, безмолвствует речь.

Да нужно ли слово? – Не лучше ли дело?

На ниве Христовой так много его;

Служению ближним вдадимся всецело

И пастыря память почтится светло!

1909 г.

Планы, – сердцу дорогие,

Как мне вас осуществить?!

Помогите мне, родные,

Божий храм соорудить!

Ничего я не имею,

И где взять – не знаю я;

Никого просить не смею,

Только, Господи, Тебя!

Знаешь все мои Ты нужды,

Видишь множество скорбей, –

Мои слезы пусть не чужды

Будут милости Твоей!

Ты богат неистощимо,

Милосерд – больше того;

Можешь Ты подать незримо

Рукой щедрой всем и все.

Не оставь же нас, Всесильный!

Сам Ты в помощь нам приди, –

Всемогущею десницей

Храм Себе сооруди!…

1887 г.

Откуда взялось ты, святое селенье

Великого Бога и славы Царя?!

Чьей силой могучей и чьим повеленьем

Тобой воссияла здесь света заря?!

Скажи нам, поведай, в пустыне безлюдной

Среди непроходных, дремучих лесов,

В твоей красоте столь Божественно чудной

О! как ты явилась, святыня веков?!

Сокровищ ли мiра владетель счастливый

Всещедро изсыпал богатство свое?

Или повелитель могучею силой

Все преклонил в созиданье твое?!

Богатства не знают дщери пустыни,

Сокровище их одна нищета;

Молитва и вера,– вот мощная сила,

Которой склонили они небеса!

И Тот, Чьему слову покорна вселенна,

Кто движет миллионами горних мiров,

Чья воля святая сильна, неизменна,

Тот Сам преклонился к молитве рабов.

И Духом Владычним им силы вдохнулись,

Оне в Нем надежду и крепость нашли;

И зову Господню они повинулись,–

Со сборной сумою по мiру пошли.

Но не богатства, не крупные жертвы

Посыпались в сумки те,–нет, никогда!

Одне лишь вдовичьи убогие лепты

Туда опускала усердья рука!

И сила Всесильного дивно свершилась

И в немощах слабых сосудов Своих;

И Богу Великому храм созидала

Лишь вера великая тружениц сих!...

На камне сей веры, молитвой обрытом,

Слезой орошенном любви их святой,–

Стою я, небесною славой облитый,

Крестами увенчан, златою главой!

В крестах моих светлых, я крест их страданий

Торжественно, славно на небо вознес;

А в небе готово для них воздаянье,

Где нет уже скорби, ни горя, ни слез!

О! радуйтесь, дщери пустыни священной,

В трудах храмозданья понесшие крест!

За труд ваш настанет для вас час бесценный,

И в храме небесном вы узрите свет!...

После служения его в храме Леушинского подворья

17 декабря 1900 года

«Уста глаголют от избытка

Сердечных ощущений в нас», –

Сказал Господь, Небес Владыка,

И слово то сбылось на нас.

Позволь в избытке умиленья

И благодарности святой,

Любви, глубокого почтенья,

Сказать тебе привет простой:

«О, Архипастырь Богом данный,

Избранник Господа Христа,

Ты, как архангел светозарный,

Слетел к нам в Божий храм сюда.

Ты осчастливил всю обитель,

Ты дух смиренных ободрил;

Чем воздадим тебе, Святитель,

Что нас убогих ты почтил?!

Ведь мы бессильны и ничтожны;

Нет дара слов, нет силы дел,

Одно, одно для нас возможно, –

Молиться – вот весь наш удел!

О, да хранит тебя Создатель

Десницей мощною всегда

Во всех путях; Он – благ Податель,

Да изольет их на тебя!

Ты – Ангел Церкви Петрограда

И паствы вверенной тебе;

Ты – ей твердыня и ограда,

Ты – свет блуждающим во тьме!

Под сенью крыл твоих хранима

И соблюдаема от бед,

От стрел врагов несокрушима

Да будет Церковь твоя ввек!

Небесной славы ореолом

Да озарятся дни твои

Здесь на земле, а там за гробом

Тебе нет смерти, – ввек живи!

При вступлении его на Новгородскую кафедру в 1900 году

Перед Владыкою Небесным,

Царем царей и Богом Сил,

Судьбы людей открыты, вестны,

Он их от века предрешил.

Очами веры прозревая

В твоем пришествии в Новград

Перст Божий, мы к тебе взываем:

«Гряди, отец, в свой вертоград!»

«Прийди и виждь», как спеют грозды,

Быть может, близок сбор плода,

А час, быть может, уже поздний,

Потребно многого труда.

Гряди, избранный архипастырь,

«Прийди и виждь», и осяжи,

И немощам потребный пластырь,

Как врач искусный приложи!

Пари над древнею столицей

Полетом горнего орла

И озаряй ее денницей

Восхода солнечного дня!

Паси жезлом несокрушимым

Святую Руси колыбель; –

Жезл правды, милости и силы

Тебе вручил Господь над ней!

Мы, сыны древнего Новграда

Тебе послушны, наш отец,

Надежда наша, и ограда,

Опора, слава и венец!..

Мы с Псалмопевцем восклицаем:

«Благословен пришедый к нам

Во имя Господа», и знаем,

Ты – друг, отец и пастырь нам!

1900 г.