Всемирное Воздвижение Честного и Животворящего Креста: Эортологический этюд

В дореволюционных молитвословах мы находим «Тропарь Кресту и молитву за Царя и Отечество». Это известный тропарь, который с конца 1894-го до начала 1917 года читался так:

«Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы благоверному Императору нашему Николаю Александровичу на сопротивныя даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство».

Современные греки, несмотря на упразднение в 1974 году Элладского королевства, сохраняют византийский текст этого тропаря, испрашивая «победы царям на варваров».

Возникающий у многих вопрос: «Что общего между Крестом Христовым и царями?», находит ответ в праздник Крестовоздвижения.

Двунадесятые праздники посвящены событиям Священной Истории Нового Завета, от Рождества Пресвятой Богородицы до Ее Успения. Единственное исключение представляет собой Воздвижение, напоминающее нам о событиях IV века.

Правда, можно сказать, что основное содержание праздника – как бы замещение, или повторение «Пасхи страданий и Воскресения». На это указывает 40-дневный интервал между Преображением (6 августа) и Воздвижением (14 сентября): по преданию, именно столько дней прошло между Преображением и Распятием.¹ Впрочем, «четыредесятницу» Креста можно отсчитывать и от 1 августа – от праздника Происхождения честных древ Креста. Но и сам праздник Воздвижения мог, по некоторым уставам, начинаться 10 или даже 9 сентября.²

Но с этим «крестовоскресным» смыслом праздника соединяется воспоминание по меньшей мере двух исторических событий IV века. Первое из них – видение Креста, бывшее царю Константину в 312 году. Первым, чрезвычайно близко ко времени события, описал его Лактанций («De mortibus persecutorum» 44) (до 317 г., по Болотову – в конце 313 г.)³ Очень неопределенно говорит об этом Евсевий Кесарийский в «Церковной истории» (IХ, 9, 2; 10–11. Написано до 323 г.). Более подробно, ссылаясь на рассказ самого Константина, Евсевий рассказывает об этом в Житии Константина (I, 28–31), написанном в первые три года после смерти императора. Болотов выделяет также как оригинального фактографа Созомена («Церковная история». I, 3, около 443 г.)⁴

Лактанций рассказывает о том, что интересующее нас событие произошло после нескольких побед превосходящих числом войск Максентия над Константином. «Это было в 28 день октября месяца, в тот день, когда Максентий надел на себя багряницу и когда оканчивалось пятилетнее его царствование. Константин, который был предуведомлен во сне, чтобы изобразить на щитах воинов своих божественный знак Креста и потом вступить уже в сражение, повиновался сему предуведомлению и изобразил на щитах своих литеру Х, означающую имя Иисуса Христа. Войска его, подкрепленные сим небесным знамением, приготовились к сражению... Бог покровительствует Константину...»⁵ Заметим, что здесь сказано не только о «предуведомлении во сне», но и о «небесном знамении». Но самое для нас важное – то, что Лактанций со всей определенностью говорит о победе крестоносного войска на Мильвийском мосту как о поворотном моменте в истории Империи: завершается царствование гонителей и начинается эпоха христианского царства.

Евсевий в «Церковной истории» прямо ничего не говорит о небесном знамении и видении Константина. «...Константин, царь благочестивый, сын царя, как мы говорили, благочестивейшего и мудрейшего, а за ним Лициний, оба украшенные разумом и благочестием⁶ , волей Бога Вседержителя и Спасителя нашего, пошли справедливой войной на нечестивейших тиранов, и Бог чудесным образом стал им помощником... Константин... сжалился над жителями Рима, находившимися во власти тирана. Призвав в молитвах на помощь Бога Небесного и Его Слово, Спасителя всех, Самого Иисуса Христа, выступил он со всем войском для возвращения римлянам свободы».⁷ Подвиг Константина развернуто сравнивается с подвигом Моисея, выведшего народ из египетского рабства. Когда уже состоялся исход в свободу, Константин «распорядился изобразить себя держащим в руке победное знамение Страстей Спасителя. И когда на самом людном месте Рима была воздвигнута ему статуя со спасительным символом в правой руке, он приказал начертать под ней: <…> «Этим спасительным знамением, истинным свидетельством мужества, я освободил ваш город и спас его от ига тирана, а освободив, вернул сенату и римскому народу прежние блеск и славу». После этого Константин и с ним Ликиний, еще не впавший в безумие, впоследствии им овладевшее, почитая Бога дарователем всех ниспосланных им благ, единодушно издали закон, для христиан совершенно превосходный... Твердая и огражденная от зависти царская власть по справедливости осталась только в руках Константина и Ликиния. Истребив прежде всего враждебное Богу и осознав дарованные им от Него блага, они любовь свою к Нему и к добродетели, расположение к Божественному благочестию и благодарность доказали через издание законов в пользу христиан».⁸ В этом изложении событий также делается акцент на эпохальную историческую перемену и также присутствует Знамение Креста.

Значительно иначе говорит Евсевий о тех же событиях в Житии Константина, посвященном личности царя и написанном после личного знакомства автора с героем. Но не будем требовать от этого рассказа исчерпывающей точности. По справедливому слову Болотова, «император не такой собеседник, которого можно интервьюировать и ставить ему вопросы».⁹ И все же этот рассказ высоко достоверен. Евсевий отмечает, что к принятию Бога христианского Константин был подготовлен примером своего отца и собственными размышлениями. «И начал призывать Его, просить и умолять, чтобы Он явился, вразумил его о Себе и в предстоящем деле простер ему Свою десницу. Усердно вознося свои молитвы и прошения об этом, василевс получил удивительнейшее, посланное от Бога знамение, так что и поверить было бы не легко, если бы говорил кто-то другой. Но нас с клятвой уверил в этом сам победоносный василевс... «Однажды, в полуденные часы дня, когда солнце начало уже склоняться к западу, – говорил василевс, – я собственными очами видел составившееся из света и лежавшее на солнце знамение креста, с надписью: сим побеждай!» Это зрелище объяло ужасом как его самого, так и все войско¹⁰ … Константин находился, однако же, в недоумении... Тогда во сне явился ему Христос Божий с виденным на небе знамением и повелел, сделав знамя, подобное этому виденному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов». Засим следует описание победы над Максентием, вновь уподобляемой Моисееву переходу. Говоря о поставленном в Риме памятнике, Евсевий не только буквально повторяет уже приведенную им в «Церковной истории» надпись, но и передает с особой выразительностью смысл и надписи, и самого события: «Возвестил всем людям о спасительном знамении посредством великого писания и столпов, а именно, среди царственного города воздвиг против врагов этот священный символ и начертал определенно и неизгладимо, что сие спасительное знамение есть хранитель римской земли и всего царства».¹¹

Наконец, приведем итоговое свидетельство Созомена. Продолжая «Церковную историю» Евсевия, Созомен начинает изложение с «третьего консульства кесарей Криспа и Константина» (324 г.), старших сыновей императора Константина, и заканчивает 17-м консульством императора святого Феодосия II (439 г.), которому и посвящает свой труд. Однако историк счел нужным напомнить о важнейших событиях до 324 года и включил в свой труд сведения о явлении Креста Константину.

Отметив, что и многое другое побудило Константина дать предпочтение «догме христиан», историк самым значительным считает явившееся царю «богознамение» (theosemeia). «Когда он решил выступить против Максентия, он испытывал внутренние сомнения в исходе битвы и думал, кто бы стал его помощником. Будучи в таких заботах, он увидел во сне сияющий на небе знак креста. Он был поражен, и его взору предстали божественные ангелы, которые сказали ему: «О Константин, сим побеждай!» Говорят, что и Сам Христос, явившись, показал ему символ креста и повелел сделать его подобие и иметь его в войнах хранителем и победы подателем». Далее следует пересказ Евсевиева Жития Константина. В понимании Созомена, сделанное по указанию царя знамя, носящее знак Христов, – главное знамя Империи, императорский штандарт. «Думаю, Константин сделал официальнейшим символом власти римлян знак Христов, чтобы находящиеся под его властью частым воззрением и почитанием его отучались от отеческих (обычаев) и только Того считали Богом, Кого чтит царь, Кого он имеет Предводителем и Споборником на врагов». Далее историк рассказывает, как чудесно помогало это знамя в битвах.

Созомен не счел нужным умолчать об «эллинской» версии обращения Константина, которую предлагает языческий историк Зосим. Константин, якобы глубоко раскаиваясь в казни близких ему людей, среди которых был и его старший сын Крисп (326 г.), тщетно искал очищения от грехов у неоплатоников, которые сочли его грех непростительным, и только потом обратился к христианским епископам. Эту версию Созомен с легкостью опровергает указанием на то, что до семейной драмы императора несколько законов, весьма благоприятных для представителей Церкви и этим свидетельствующих о конфессиональном выборе императора, были подписаны Константином и Криспом.¹²

Таким образом, Созомен явственно говорит о Кресте как о знамени побед христианского государя над врагами Христа, как о символе христианизации империи…

Сближение тем Креста и Империи вошло и в Богослужение. Святой Роман Сладкопевец (VI в.) в Кондаке на поклонение Честному

Кресту пишет:

Управляя всеми веками в благости,

Всемудрою волею воздвиг Благоутробный

Константина царя,

верного от рода Авраамова и Давидова;

он подражал прародителю и показал родство

действительное и прекратил войну Церкви.

Взяв триста восемнадцать¹³

верных воинов, в тяжелой войне побеждает Авраам;

с тем же числом прекратил верный и мужественный царь безбожные ереси,¹⁴ препятствующие шествию в рай.¹⁵

Другое событие, воспоминаемое в праздник Воздвижения и давшее имя празднику, – обретение святого Креста императрицей Еленой. Это воспоминание тоже нагляднейше показывает торжество христианства над язычеством. Чтобы изгладить память о христианстве, язычники засыпали высоким холмом место страданий и погребения Спасителя и построили на этом холме капище Венеры. Святой Елене пришлось разрушить капище, раскопать холм – и тогда были обнаружены Голгофа и Гроб Господень, был обретен и Крест Христов. Самый старый документ, свидетельствующий об этом, – послание Константина Иерусалимскому епископу Макарию, приведенное Евсевием.¹⁶ Император пишет: «Знамение святейших страстей, скрывавшееся так долго под землей и остававшееся в неизвестности в продолжение целых веков, наконец, через низложение общего врага, воссияло для освободившихся от него рабов Господних».¹⁷

Это послание полностью включил в свою «Церковную историю» и Феодорит Кирский,¹⁸ который подробно рассказывает об обретении святой Елены: «…Мать царя достигла того, что составляло предмет пламенных ее желаний. Что же касается до гвоздей, то некоторые она вбила в шлем царя, заботясь о голове своего сына, чтобы от нее отражались неприятельские стрелы, другие вковала в узду его коня,¹⁹ имея в виду и безопасность царя, и исполнение древнего пророчества <…> «и будет еже во узде коня свято Господу Вседержител» (Зах.14:20). От креста же Спасителя небольшую часть положила она во дворце царском,²⁰ а все остальное, вложив в серебряный, сделанный по ее приказанию ковчег, отдала епископу города, заповедав ему хранить для грядущих поколений памятник нашего спасения».²¹

В уже цитированном Кондаке святой Роман воспевает и это событие:

Велики воистину дела Христовы и неизъяснимы,

они не открываются неверным и недостойным,

но достойным и праведным.

Сие произошло некогда и с Еленой, его [Константина] матерью,

ибо она, как достойная, возжелала древо жизни нашей,

временем скрываемое, обрести, боголюбивая.

И поспешает со тщанием туда, где распялся Христос,

скоро оставляя покои царского дворца,

отринув от себя опасения и трудности пути,

ибо желала обрести светильник, вводящий в рай.²²

Наконец, можно предположить (и некоторые тексты службы могут быть поняты в пользу такой догадки), что в нынешней службе вспоминается еще одно событие IV века – явление Креста в небе над Иерусалимом 7 мая 351 года, о чем сообщает святой Кирилл Иерусалимский в послании «Боголюбивейшему и Благочестивейшему Константию Августу».

Святой Кирилл пишет: «При Боголюбезнейшем, и блаженныя памяти Константине Отце Твоем, обретено в Иерусалиме Спасительное древо Креста: когда он, имея величайшую ревность к благочестию, чрез содействие Божественной благодати обрел сокровенные Святые места. При Тебе же, Владыко, Царю Благочестивейший, вящшим к Богу благоговением превосходящий прародительское благочестие, не от земли уже, но с небес чудодействия бывают: и Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, Единородного Сына Божия, торжественное над смертию знамение победы, блаженный Крест, говорю, явился блистающий светолучными сияниями во Иерусалиме.

Ибо во Святые сии дни Святыя Пятидесятницы, седьмого числа маия, около третияго часа, явился превеликий Крест, из света составившийся, на небе над Святою Голгофою, и протяженный даже до Святой горы Елеонской; показавшийся весьма явственно не одному или двоим только, но всем многочисленным жителям града и не так, как бы иной подумал, скоро протекший в мечтании: но чрез многие часы над землею очами видимый, и светозарным блистанием превосходящий лучи солнца: иначе он, побежден будучи ими, не виден был бы, если бы зрящим не испускал таких лучей, которые сильнее солнца».²³

Во всяком случае, видение Креста при Констанции упомянуто в одном из уставных чтений на Воздвижение – в Слове на обретение Честного и Животворящего Креста Александра монаха.²⁴ Этот автор понимает это видение как Божественное воздействие на земную историю, но обращенное не к императору Констанцию, который по «легкомыслию» поддался арианам, но к истинным виновникам арианской смуты – «священникам», то есть епископам: «поскольку в споре о догматах произошло отсечение приходящих к вере, которые соблазнялись разномыслием освященных, Бог чудес показал с неба, что не слово веры в Него – причина соблазнов, но невежество негодных священников и неумеренность неискуснейшего их ума».²⁵

Скорее всего, однако, видение Креста при Констанции, интересное для нашей темы само по себе (чего стоит уже послание святого Кирилла Констанцию, где епископ восхваляет императора-арианина: «сам ты в сем деле [в Богопознании] первенствуешь, научая других твоим благочестием»),²⁶ нужно рассматривать в отдельности от праздника Воздвижения: ведь Церковь установила особое празднование в самый день этого события, то есть 7 мая. Молитва о царях звучит и в этой службе, как и во всех службах Кресту.

Тропарь, глас 8: Креста Твоего образ ныне паче солнца возсия, егоже от горы святыя даже до лобнаго места простерл еси, и в нем Твою, Спасе, крепость уяснил еси, сим укрепляя и верныя наши цари: яже и спасай выну в мире, молитвами Богородицы Христе Боже, и спаси нас.

Икос: Знамение се страшное великаго Бога виде великий Константин, и слышаше глаголющу в нем Иисусу, первее глаголавшу царю христиан верных самодержавному: даже убо до втораго пришествия, сий твоему граду достояние сохраняя пребудет, и даже до скончания, и градом всем первоседание. Стена же тому будет Крест, оружие мира, непобедимая победа.

Теперь время обратиться к службе Воздвижения. Начнем с предпразднства, которое совершается 13 сентября, в один день с «памятью обновлений храма Воскресения», то есть памятью освящения Константинова иерусалимского храма отцами Тирского собора в 335 году.

Прежде всего отметим «цезаропапистически» звучащую 1-ю паремию, 3Цар.8:22–23, 27–30: это молитва Соломона в построенном им храме о храме, о народе и о себе. Знаменательным образом эта же паремия положена на вечерне на праздник святого Владимира.

Отметим и стихиру (Господи воззвах, И ныне), в которой сотериология сплетена с историей: «Днесь древо явися, днесь род Еврейский погибе, днесь верными цари вера является, и Адам древа ради испаде, и паки древом демони вострепеташа: всесильне Господи, слава Тебе».

И еще (стихира на стиховне, И ныне): «Божественное сокровище в земли крыемое, Жизнодавца Крест, на небеси показася царю благочестивому, и победы на враги подписание являет разумно, егоже радостно верою и любовию божественно востек к высоте зрения, тщанием же того из земных недр изнесе, во избавление мира, и спасение душ наших».

Тропарь предпразднства: «Животворящий Крест Твоея благости, егоже даровал еси нам недостойным Господи, Тебе приносим в молитву: спаси императора [греч. спасай царей] и град Твой молящийся [греч. в мире], Богородицею, едине Человеколюбче».

В целом, однако, имперская тема в службе 13 сентября достаточно сдержанна. Это объясняется исторически: богослужение в нынешнем его виде сложилось примерно к середине IХ века, а Палестина (Обновление – один из главных иерусалимских праздников) еще в первой половине VII века подпала под власть неверных и была навсегда потеряна для Империи.

Переходим к самой службе 14 сентября, и сперва сделаем пояснения относительно уже цитированного тропаря «Спаси, Господи, люди Твоя». Люди (laon) – народ: подданные Империи = члены Церкви. Достояние (kleronomian) – наследие. Начало тропаря взято из Пс.27:9. Это один из «царских» псалмов, говорящих о теократической сути царской власти. Греческий текст, называя царских врагов варварами, подчеркивает, что они не только военные враги, но и враги той культуры, которую несет в себе и защищает христианская Империя. Жительство (politeuma) – государство. Империя – Господне государство.

Стихира на литии: «Светосиянен звездами образ предпоказа, Кресте, победу одоления благочестивому царю великому, егоже мати изобретши [нашедши], мироявленна сотвори, и тя днесь воздвижуще, верных лицы зовем: просвети ны светлостию твоею, Кресте живоносный, освяти ны крепостию твоею, всечестный Кресте, и утверди ны воздвижением твоим, воздвизаемый ко ополчению врагов».

Канон, песнь 1: «Показа небо Креста победу благочестия держателю и царю богомудру, врагов в немже злосердных низложися свирепство, лесть же превратися [anetrape – была разрушена, уничтожена], и вера распростреся земным концем Божественная». Победа Константина уничтожает язычество и распространяет христианство во все концы Земли.

Песнь 5: «Зарями нетленными явлься Божественный Крест омраченным языком, заблужденным в прелести, Божественный свет облистав усвояет на нем пригвожденному Христу…» Видение Константину – переломный момент истории. Именно после этого видения и благодаря ему языческий мир «усвоился» Христу. Здесь нет преувеличения, по подсчетам историков, до Константина христиан в Империи было никак не больше десяти процентов.²⁷

Кондак: «Вознесыйся на Крест волею, тезоименитому Твоему новому жительству щедроты Твоя даруй, Христе Боже, возвесели силою Твоею благовернаго императора нашего, имярек [греч. верныя цари наши], победы дая ему на соспостаты, пособие имущу Твое оружие мира, непобедимую победу». Тезоименитое… жительство (eponymos… politeia) – носящее имя Христово государство.

Светилен: «Крест – хранитель всея вселенныя, Крест – красота церкве, Крест – царей держава, Крест – верных утверждение, Крест – ангелов слава и демонов язва». Вселенная – термин не столько космологический и географический, сколько политический, одно из официальных именований Империи.

Стихира на поклонение Кресту: «Четвероконечный мир днесь освящается, четверочастному воздвизаему Твоему Кресту, Христе Боже наш, и рог вернаго совозносится императора нашего. Тем врагов сокрушаем роги…»

Приведем еще несколько текстов, по возможности сокращая их.

Стихира на стиховне: «Радуйся Господень Кресте… нам помощниче, царей державо, крепость праведных, священников благолепие…»

Стихира по 50 псалме: «…в бранех победа, вселенныя утверждение…»

Песнь 3: «…верных бо Крест похвала, и царей держава и утверждение».

Песнь 7: «…царей победоносная похвала…»

Песнь 9: «…царю всеоружие непобедимое…»

Стихира на хвалитех: «…о сем язы́цы варварстии побеждаются, о сем скиптры царей утверждаются...»

Стихира на поклонение: «…о тебе бо вернейшии царие наши хвалятся, яко твоею силою исмаильтеския люди державно покаряюще…»²⁸

Само воздвижение Креста сопровождается особыми ектенийными прошениями:

1. Помилуй нас Боже по велицей милости Твоей, молимся Тебе, услыши нас Господи и помилуй, рцем вси.

2. Еще молимся о благочестивейшем, самодержавнейшем великом государе императоре Николае Александровиче всея России, о державе, победе, пребывании, мире, здравии, спасении его, и Господу Богу нашему наипаче поспешити и пособити ему во всех и покорити под нозе его всякаго врага и супостата. Еще молимся о супруге его, благочестивейшей государыне императрице Александре Феодоровне, и о матери его благочестивейшей государыне императрице Марии Феодоровне. Еще молимся о наследнике его, благоверном государе цесаревиче и великом князе Алексии Николаевиче, и о всем царствующем доме, рцем вси.

3. Еще молимся о оставлении грехов святейшаго правительствующаго синода и всего о Христе братства нашего, о здравии и спасении рцем вси.

4. Еще молимся о всякой души христианстей скорбящей же и озлобленней, здравия, спасения, и оставления грехов требующей, рцем вси.

5. Еще молимся о всех служащих и послуживших во святей обители сей (или храме сем) отец и братий наших, о здравии и о спасении и оставлении грехов их, рцем вси.²⁹

Эта совокупность текстов должна убедить нас в том, что праздник Воздвижения имеет двойной смысл. Как и все двунадесятые праздники, он обращен назад, к Священной Истории Нового (и прообразующего его Ветхого) Завета, и вперед, к эсхатологическому свершению человеческого существования в том Царстве, которое в полноте явится после конца времен, но неприметно вызревает уже здесь и теперь, в любом «здесь и теперь» – и в языческом царстве, гонящем Того, Кого не знают, и в мусульманском халифате, гонящем Того, Кого не поняли, и в тоталитарном социализме, пытающемся человеческими силами победить Бога, и в плутократической «демократии», призывающей на помощь в борьбе против Бога все силы ада. Церковь – не обязательно «правильно устроенная структура», но хотя бы какое-то число верующих, имеющих хотя бы минимальное общение друг с другом («двое или трое»), будет до конца времен. Но чрезвычайно важно, насколько внешние условия бытия Церкви в тот или иной исторический период позволяют ей осуществлять свою миссию.

Кроме вопроса о путях спасения тех людей, которые даже при самых внешне неблагоприятных условиях все же будут христианами, есть и другой вопрос: а какие же условия были бы благоприятны для вхождения в Церковь многих людей, большинства, максимально возможного числа? История дает однозначный ответ. Христианское общество формируется, Церковь становится всенародной там, где в Церковь входит самодержавный монарх. Пока общество патерналистично, массовое обращение в христианство происходит естественно и без особых насилий. Складывается общество, где интересы Империи сплетаются с жизненными потребностями Церкви. Внешние успехи Империи, ее военные победы понимаются как успехи христианской миссии, как ограждение тех, кто уже уверовал, и обретение новых верных. Наибольшие успехи христианства – не внешние только, так сказать экстенсивные, но и внутренние, духовные приходятся на период христианского самодержавия: от Константина I до Константина ХI (313–1453), от Владимира до Николая II (988–1917). Это не только самый плодотворный, но и самый продолжительный период христианской истории.

В новое время рушатся царства. Те, кто отказывается от отеческой власти Царя, мнят, что уже не нуждаются в ней, потому что стали взрослыми, разумными, ответственными. Культивируется индивидуализм, который парадоксальным образом сочетается с идеалом «гражданского общества». Величайшее заблуждение – думать, что «прогресс» увеличивает число самостоятельно мыслящих людей. Таких всегда были и всегда будут единицы. Подавляющее большинство будет всегда за кем-то следовать. Весь вопрос – за кем? В наше время человечество, погрузившись в политические и иные иллюзии, подпадает под власть закулисных манипуляторов, которые в наше время уже без зазрения совести разглагольствуют о «политических технологиях». Современные средства массовой информации дают такие возможности индоктринирования, каких не имели никакие Гитлеры. Не перестаешь удивляться, как миллионы людей, считающих себя умными, не задумываясь, повторяют любую глупость и мерзость, которую услышали из уст самого ничтожного телевизионного вещателя. Причем воспитанники тоталитарных режимов, сохраняющие опасливость, недоверчивость, умение читать между строк и так далее, находятся еще в лучшем положении, чем жители демократического Запада, где мышление атрофировано гораздо разрушительнее. Остается ли в современном обществе место христианству? Оно вроде бы еще существует, но все больше и больше изгоняется из общественной жизни. Еще в 80-х годах ХХ века Запад, корыстно заинтересованный в падении коммунизма, лицемерно поддерживал христианство на Востоке, например, поддерживал знаменитую «крестовую войну» в Польше. А теперь в самих странах Запада Крест изгоняется из общественных мест: из школ и т.д. «Найду ли веру на земле?..»

Между христианским государством, христианским обществом прошлого и нынешним обществом воздвигается все большая пропасть.

Так вот, второй смысл праздника Воздвижения – в благословении христианской истории. Воздвизаемый Крест осеняет то «новое жительство», которое возникает вследствие обращения Константина, осеняет тысячелетнее, уже состоявшееся на земле христианское царство. В этом – специфика праздника с его явственной политической коннотацией.

Каков же смысл этого праздника в наше время? В современной литургической практике нет однозначного ответа на этот вопрос. Еще сравнительно недавно в издававшихся у нас богослужебных книгах вымарывались всякие упоминания о царях.³⁰ По-другому поступают греки. После отмены у них в 1974 году монархии они сохранили все поминовения царей, кроме ектенийных, как имеющие «историческое значение». Неудобство такого решения в том, что невольно происходит отождествление законных царей и нынешних республиканских правителей. Акцентирование такого отождествления было бы невыносимой фальшью.

Наша молитва может относиться не только к настоящему или к будущему. Очень часто она есть воспоминание о прошлом. В праздник Воздвижения мы вспоминаем все великие благодеяния Божии, явленные роду христианскому в православном царстве. Мы смиренно просим, чтобы эти благодеяния были не бесплодны и для нас, давно оторванных от христианского царства и несущихся, словно на какой-то маленькой льдине, в холодный и угрюмый океан будущего. Праздник помогает нам измерять все возрастающую дистанцию, отделяющую нас от воистину благословенного Богом прошлого, то есть исполнять веление Спасителя «различать знамени времен».