Никола Милостивый

Потому, наверное, что видит в нем черты, особенно дорогие русскому сердцу. Он для всех «правило веры», то есть образец того, как верить и как жить. Как же? Жить по правде, по-доброму, жить с надеждою на милость Божию даже тогда, когда сознаешь, что милости недостоин. Вера в то, что можно сочетать в жизни стремление сохранить совесть чистой, жить, помня о Боге, и делать свои дела честно, по справедливости, всегда отличала русского человека, взыскующего еще на земле Царствия Небесного. В образе святителя Николая наш народ чтит до сего дня защитника всякого страждущего, терпящего нечаянную беду или бездумно попавшего в болото своего неразумия и лени. Мы знаем, что он «победы тезоименитый», то есть имя его переводится как «победитель». Что же он побеждал сам и что всех учил побеждать? Сам он победил естественные стремления поврежденной грехом природы прежде всего молчанием. Оно помогало собираться с мыслями и обращаться к Богу с такой силой, которую нам всегда рассеянным, и представить трудно. Борьба с грехом даже в мыслях привела к его богомыслию, а оно разум его сделало совершенным. Эта краткая лестница восхождений и побед открывается нам в акафисте Святителю, который наш народ знает, любит и читает чаще многих других. Одолев себя, Святитель помогает и обращающимся к нему, творя чудеса силой веры своей, любви, примером своей жизни, отзывчивостью на мольбу о помощи.

Победитель всякого зла, творимого в мире, – Святитель и теперь для нас избавитель погибающих в волнах житейской суеты. Неизбежная, привычная, она незаметно затягивает, и вряд ли возможно без помощи свыше освободиться от нее. И здесь мы взываем к Святителю, зная, что ему дана сила побеждать. Узнавая о новых примерах его помощи, мы утверждаемся в желании просить его, благодарить, прославлять Господа, дивного во святых Своих.

Что наши святые живы в Церкви, никого уверять не надо. Что к ним обращались прежде и сейчас обращаются верующие, не требует доказательств. Но как происходит общение, как отвечают святые на просьбы, всегда радостно узнавать. Из этого чувства возникло желание собрать маленький сборник, в который бы вошли и записанные случаи обращения к одному из самых почитаемых на Руси святых – святителю Николаю, и те, которые люди хранят в памяти. По времени эти записи, разбросанные в воспоминаниях, жизнеописаниях, близки к нам. Те же случаи, которые вспоминают теперь, были в наше в время. Наверное, каждый мог бы продолжать сборник – и дай Бог, чтобы радость общения в молитве с отзывчивым и всем близким святым – святителем Николаем Чудотворцем, осветила и облегчила нашу жизнь. Начну с тех случаев помощи святителя Николая, о которых знаю от очевидцев или людей, близко знавших участников такого события, которые для них было чудом.

Анна Васильевна (скончалась в 1992 году) рассказывала, как в годы войны переживала, получив похоронку от мужа. У нее были еще маленькие детишки, мальчик и девочка. Шли дни, месяцы и годы, но Анна Васильевна никак не хотела мириться с мыслью, что нет в живых ее Феди. Всем знакомым, которые призывали ее быть благоразумной, т.е. отпеть мужа заочно и молиться об упокоении его души, она отвечала: «Я молюсь. Он в душе моей жив». Знакомые понимающе соглашались, но не переставали упорно убеждать ее в том, что думать так – только время терять, когда ему нужна молитвенная поддержки, а главное – отпевание.

Мало-помалу уговоры одних, возмущение других посеяли в ее душе смущение и сомнение: «А вдруг это правда и надо похоронить всякую надежду?» Она работала в Москве и, возвращаясь в свой пригород, забегала в храм. Там она могла постоять совсем немного, надо было спешить к детям. Обычно она любила укромный уголок, где можно никому не мешать.

Однажды, когда ей было особенно трудно и горько от сомнений, она зашла в тот же храм вечером. Народу мыло, служат в боковом приделе. Она прошла вперед и опустилась на колени, молясь чтимой здесь иконе Матери Божией. Просила она одного: чтобы дал Господь понять, как молиться за мужа. Неожиданно она почувствовала, что кто-то положил ей руку на левое плечо и твердо сказал: «Молись о здравии». Вздрогнув, она замерла на миг, котом вскочила на ноги, оглянулась. Удивительно знакомое лицо! Где она его видела? Не отдавая себе отчета, Анна Васильевна стремительно направилась к выходу, оглядела всех стоящих и молящихся, нищих на паперти, выглянула на улицу: нигде никого похожего. Уйти так быстро не мог никто. В голове одна мысль: где я его видела? Почему он мне так знаком? Откуда он знает о моей тревоге? Прошла опять вперед, собираясь снова обратить взор на икону Божией Матери, и вдруг рядом с Ее образом тот, только что виденный лик, живой лик святителя Николая, смотрит на нее с иконы.

Его ответ – «молись за здравие», – влил в душу такой свет, такую надежду, такую радость, о которой она не смела и мечтать. Слезы хлынули потоком. Не стесняясь их, Анна Васильевна поспешила к детям.

Вскоре получили они письмо от жены его товарища, которая со слов мужа писала, что на войне они были серьезно ранены, их отправили в тыл, связи не было, потом муж Анны Васильевны был переведен в другой госпиталь, и перед расставанием фронтовые друзья обещали дать своим семьям знать хоть что-то о них, если будет такая возможность.

Три долгих года после этого Анна Васильевна ждала мужа с твердой надеждой, что он вернется, ведь не мог же ее Николай Угодник обмануть. Приходили повторные похоронки, но они уже не колебали веры и надежды Анны Васильевны. Она ждала и дождалась. Вернулся ее Федор инвалидом, но живой, любимый и долгожданный. Нет нужды говорить, как рады были все его возвращению.

Анна Васильевна, пережив немного мужа, не уставала вспоминать и на девятом десятке своих лет: «Мы прожили очень трудную жизнь, многое пережили. Но жизнь наша всегда была светла нашей любовью».

В 60-х годах мы встретили в Глинской пустыни старушку из Ленинграда. Очень приятная собеседница она как-то вспомнила о своей знакомой и рассказала, как та переживала о сыне. Он учился в Духовной Академии, был общительным, веселым, успешно занимался. Но неожиданно для нее сказал, что решил стать монахом. Она очень встревожилась. Она не была против, но с представлением о монашестве у нее было связано понятие о подвиге, об обязательном духовном водительстве. А теперь какое трудное время. Как ее мальчик все вынесет?

Переживая и беспокоясь, она остановилась на таком решении: противиться стремлению своего сына она не будет, пусть выбирает тот путь, который ему по душе, но она будет до конца дней своих просить святителя Николая, чтобы он помог ее сыну не называться только, но и быть о жизни монахом до конца. Не останавливаясь на своем намерении, она добралась до ректора Духовной Академии, чтобы попросить его назвать сына в монашестве Николаем. Просьбу матери уважили. Впоследствии имя митрополита Николая (Ярушевича) было известно большинству верующих и даже неверующих. Многие его очень уважали и ценили как пастыря. И до сего дня в памятные дни его могила в крипте храма Смоленской иконы Божией Матери усыпала цветами, и целыми днями служат панихиды о нем.

В одной комнате многочисленных столичных коммуналок после войны жила преподавательница школы со взрослой дочерью – серьезным опытным инженером-строителем. Однажды они пришли домой к пустым стенам. Что-то у них загорелось в их отсутствии. Соседи вынесли и свалили в кучу все, что смогли. Серые струйки дыма ползли повсюду. Что-то спасать, разрывая и вытаскивая их этого вороха, казалось бессмысленным.

Люди мужественные, они решили без слов уйти… Кто-то из них, оглянувшись на прежнее добро, с удивлением заметил, что на всей груде догоравших предметов лежит икона святителя Николая. Из-под нее дымок и даже язычки пламени кое-где долизывали остатки мебели, а она не только не сгорели, не обуглилась, но даже не потемнела. Тогда боялись и вида подать, что дорожишь иконой, потому лежала она на виду у всех, не тронутая огнем. Ее только и взяли домой, не думая, как расценят соседи. Позже дочь говорила матери: «Давай повесим открыто наш образ, теперь можно». Но старая учительница опасалась и держала икону в шкафу. Совсем не склонная видеть чудесное в чем-то, очень практичная, трезвая и даже насмешливая, наша инженер, рассказывая об этом, добавила: «Раньше бы сказали – «чудо». А, может быть, и правда наша икона чудотворная. Надо все-таки в угол повесить, теперь можно».

Молодая жена моряка доверительно сообщила сотруднице: «Мы своего мальчишку крестили». – «А муж не против?» – «Да что ты! Он давно хотел, только мне сказали, что нельзя, если мать некрещеная. А я и сама не знала, крещеная я или нет. Приехала тетя и сказала, что она всех ребятишек, бабушкиных внуков и внучек, вместе собрала и повела в церковь крестить. Крестила меня, а теперь нашего мальчишку. Муж и в плавание не уйдет без своего Николая Угодника. Это у них морской Бог! У Вити есть маленькая металлическая иконка Николая Угодника, я ее ему зашиваю. Каждый раз, когда стираю, боюсь о ней забыть, он тогда мне задаст!»

Старая москвичка очень почитала Николая Угодника и всегда молилась ему. Когда она заболела и знала, что не поправится, увидела около себя святителя Николая, который ей сказал: «Пойдем!» Она ответила ему, что у нее много детей и она не может так оставить их, надо благословить. Он сказал: «Хорошо, подожду», – и отошел в сторону. Она видела около икон горящую свечу и стоящего Святителя. Потом все исчезло.

Утром следующего дня она позвала старших детей и попросила заказать от ее имени иконочки с серебряной ризой одного размера, только разные. Заказ был выполнен через несколько дней. Когда получили иконочки, она собрала всех, благословила каждого и на рассвете следующего дня тихо скончалась.

Врач А.К. отбыла свой срок в лагере, куда попала только потому, что была немкой.

После лагеря она обязана была работать несколько лет в районной больнице. Районы в Зауралье большие, а ей дали самый неудобный, растянувшийся на несколько километров. Обычно в одни район были объединены небольшие поселки, разбросанные довольно живописно в глухой местности.

Однажды зимой ее вызвали к больному. Район свой она хорошо знала, не раз исходила его вдоль и поперек, была, наверное, в каждом доме. Закончив прием, пошла она по вызову. Зимой рано темнеет, и она спешила. Не прошла она и половину пути, как сгустились сумерки, налетел ветер, закружил снег. Началась метель.

Сначала А.К. шла, почти ничего не видя, ощущая только твердую почву под ногами. Потом ей все чаще и чаще стали встречаться сугробы на мути. Идти становилось все тяжелее. Сплошная тьма, ни единого огонька не видно, только свист ветра в ушах. Наконец она поняла, что не знает куда идти.

Что делать? Семья у нее была верующая, и она с детства слышала о Николае Угоднике, которого все просят помочь в беде. Стала просить и она, но как? Позже она рассказывала, что обращение к святителю Николаю у нее было требовательным: «Ты мне должен помочь! Ты же знаешь, что кроме меня некому идти к больным, знаешь, что я иду потому, что у людей несчастье. Помоги и поскорее, чтобы я не замерзла здесь, и больному не стало хуже…»

Просила и шла. Куда? Шла, не думая. Вдруг почувствовала что-то твердое под ногами. Ощупывая руками, поняла, что наткнулась на какой-то каменный квадрат. Показалось ей, что потянуло теплом снизу, наклонившись, будто даже услышала человеческие голоса. Поняла: перед ней труба, из которой поднимается теплый дым. Значит, где-то совсем рядом жилье, люди, спасение! Нащупав дверь, стала стучать. Когда ей открыли, более всего она удивилась тому, что это был тот дом, где ее ждали, куда вызывали.

Одна женщина, недавно заинтересовавшаяся жизнью Церкви (это 80-е годы XX века), увидела в кино священника. Ей понравилось, как она держался, как говорил – свободно, легко, убедительно и вместе с тем ненавязчиво. Ей хотелось с таким священником поговорить о своих проблемах, но где его искать? Поехать в студию, найти режиссера, спросить участников съемки она не решилась…

Вскоре она заболела и довольно долго лежала в больнице. Там все перезнакомились. В ее палате встретились простые, открытые душой верующие старушки. Одна из них подарила ей маленький образок святителя Николая, советую во всех трудных обстоятельствах обращаться к нему. Попробовала. Помог Святитель. Еще раз обратилась – и еще раз помог. Стала смелее его просить и получила очевидную помощь. Обрадованная этим, она стала всякий раз, когда ее что-то тревожило, мысленно рассказывать Святителю о своих волнениях и всегда чувствовала облегчение.

Однажды она попросила Святителя помочь ей найти такого священника, к которому ей было бы нестрашно подойти и спросить обо всем, что так надо знать. Ее скоро выписали из больницы, и она поехала проведать свою родственницу. Та сразу стала хлопотать об угощении и, чтобы занять гостью, дала ей посмотреть свой альбом с фотографиями. Среди семейных снимков она вдруг нашла фотографию того священника, которого видела в кино когда-то. Очень обрадовалась, узнав, где он служит. В первый же свободный день они вместе поспешили в тот храм. Знакомство с этим священником она приняла как дар Божий по молитвам святителя Николая.

В Ленинграде страшно голодают – блокада! Война. Многие падают и уже не встают. Девочка еще держится на ногах. Ее окликнул кто-то. Она оглянулась и увидела незнакомого старички, который почему-то знай ее имя. Он приветливо говорил ей:

– Ты выживешь. Будешь питаться корочкой, но уцелеешь.

– А Вы кто? И откуда меня знаете?

– Я Николай, меня все знают.

Старичок повернул за угол. Девочка, опомнившись, побежала за ним. Всего несколько шагов до угла. Она смотрит вперед, поворачивает голову направо, налево – без следа проал этот удивительный старичок. И так хочется, чтобы он снова оказался рядом, от него бы не ушел, с ним не страшно. Где он? Кто он?

Девочка рассказала тете о своей встрече.

– Это же Николай Угодник! Его правда все знают.

Девочка выжила. Одна из всей семьи. Уже взрослой она узнала в образе святителя Николая того старичка, который в ее страшном детстве зажег в душе огонек надежды, и она шла на него из последних сил. И уцелела.

Лена встретила в Питере с одной старушкой, которая рассказала о заботе святителя Николая, так поразившей ее. Она жила в многокомнатной коммуналке, где вечно ссорились на кухне, перебирали друг другу косточки и могли не заметить соседа, если заболеет. Так было и с ней.

«Лежу я, – рассказывает, – неделю. Болею. Сил нет, аппетита нет, нет и продуктов, чтобы приготовить себе чего-нибудь покушать. Лежу другую неделю. Захотелось мне покушать. Значит, думаю, дело на поправку пошло, раз о еде вспомнилось. Да не просто хлеба хочу, а… блинов! Уговариваю себя, что это просто немыслимо, стараюсь не думать о них, а они так назойливо стоят перед глазами – мягкие, пористые, ароматные.

Что делать? Стала я молиться Иоанну Крестителю, которого просила во всех нуждах. Просила, просила и притомилась, задремала. Кажется, некрепко спала, а видела себя около образа Предтечи, который будто говорил мне: «Что ты ко мне со своими блинами пристаешь? Я вырос в пустыне, я ведь даже не знаю, что это такое. Проси Николая Угодника, он все ваши капризы исполняет».

Проснулась и думаю: конечно, блины – это мой каприз. Бог даст, окрепну, куплю хлеба. Не надо думать о блинах. Но тут же вспомнила: «Проси Николая Угодника». Значит, велел мне Креститель обратиться все же с этой просьбой к святителю Николаю.

Прошу, продолжая удивляться своему странному сну. Мои размышления прервал стук в дверь. Смотрю – на пороге соседка, которая никогда раньше не заходила ко мне. Она просила меня, почему не выхожу, не видно меня. «Вот я и подумала – уж не заболела ли? Решила блинков снести». Передо мной наяву, не во сне, стояла тарелка с теплыми, только что снятыми со сковородни блинами.

Святитель Божий, как же ты скоро откликнулся, послал мне блинков!» – закончила рассказчица.

Подобные случаи не так уж редко встречаются и в литературе. Например, журнал «Надежда» (выпуск 7, 1980 год) опубликовал рассказ диакона Михаила в разделе «Русские праведники» об одной бедной старушке-монахине, жившей вместе с келейницей в одном из московских монастырей. Она болела. На улице жаркий, душный август. Продают на всех перекрестках арбузы. Дешевое удовольствие, но у старушки – ни гроша. Ей очень хочется полакомиться, и она просит келейницу читать акафист святителю Николаю. После припева «Радуйся, Николае, великой чудотворец» старушка добавляет: «Пошли арбузика». Прочитали чуть больше половины акафиста, а в дверях появилась казначея с арбузом в руках. Ей вспомнилась больная, и она, желая ее проведать и утешить, вышла на улицу и купила арбуз. Келейница еще продолжает читать, а больная ее перебила: «Оставь, не надоедай Святителю, уже несут».

С подобной просьбой обратилась к святителю Николаю мать владыки Серафима (Соболева). Он был тогда помощником смотрителя духовного училища в Калуге и на Рождественские каникулы решил приехать к матери в Перемышль. Мать обрадовалась и тут же забеспокоилась, как бы его подкормить. Со слезами молилась она святителю Николаю, именем которого назвала своего сына при крещении. Помолившись, надела овчинные полушубок и вышла на улицу. Вскоре по другой стороне быстро прошел какой-то мужичок.

– Кормилец! – позвала его мать.

Мужичок подошел к ней.

– Ты рыбак? – спросила она его.

– Да, рыбак. Ну и что с того?

– Да на днях ко мне приезжает сын мой, монах. Мяса он не ест, только рыбу. Так ты пойди на реку и поймай рыбки для сына, я тебе сколько угодно заплачу.

– Да разве теперь рыбу ловят, матушка! Сейчас вся рыба на дно ушла. Ведь 25^о мороза!

Но мать продолжала настаивать, говоря: «Сын мой за тебя помолится Богу». Мужичок согласился. Он пошел на реку Оку, около часа разбивал лед толщиной в аршин, перекрестившись, спустил в прорубь сетку. Как только сетка опустилась на дно, рыбак почувствовал, что попалась рыба, и вытащил крупного серебряного леща и сразу же отнес его матери, отказавшись взять деньги.

«Краткое жизнеописание архиепископа Серафима (Соболева)».

Фессалоники – Греция, 1991 год.

Уже упоминавшийся диакон Михаил рассказывал о себе: «Вот я тут никак не мог найти работу (после лагерей) и все просил святителя Николая: «Устрой меня на работу». Просил и вдруг как бы слышу внутри ответ: «Устрою, устрою». И в тот же день работа нашлась».

«Надежда», выпуск 7, 1980 год.

Там же помещено и московское предание об одном из Никольских храмов, носящих странную добавку к имени Святителя – «Подкопай».

Один купец разорился и просил помощи у святителя Николая. Тот явился ему, велел снять ризу со своего образа, продать и деньги взять взаймы. Когда же будет он в состоянии вернуть их, то пусть закажет такую же ризу на тот же образ.

– Святителю Христов, ведь не дадут мне снять твою ризу!

– А ты подкопай, – ответил Святитель и стал невидим.

Купец, не задумываясь, ночью сделал подкоп, проник в храм, снял ризу, обмерил и продал. Через некоторое время дела его поправились, и он решил вернуть долг Святителю. Заказал он по размерам новую ризу и пришел с ней в храм. Ему сказали, что на иконе Святителя уже есть ризу. Купец решил рассказать священнику о явлении Святителя и просил убедиться, есть ли риза на образе. Ризы не было. Купец как милость Святителя принял то, что никто не заметил исчезновения ризы. Икону торжественно украсили новой ризой, а храм стал слыть как «Никола-Подкопай».

Если эти сообщения могут показаться незначительными, то описанный С. Нилусом факт таким не назовешь. В Обуховской больнице в Петербурге умер от чахотки вор. Умер по-христиански, примиренный с Богом и совестью, напутствованный церковными таинствами. После его смерти осталась тетрадь, где он писал о том, что с ним случилось, и как он попал сюда, чтобы умереть не в тюрьме или тюремной больнице, а среди честных людей.

Звали его Александром. С детства он любил церковь и охотно бегал туда, когда был свободен. Его отдали учиться ремеслу, чтобы он мог прокормиться в будущем. Пока были живы родители, он учился, но они вскоре умерли. Ему захотелось пожить вольно. Ни о чем не думая, он жадно набросился на все удовольствия. Естественно, его скоро выгнали. Он остался без денег, без дела, не умея трудиться и не зная, как жить и что делать дальше. Начал с того, что все продал, проел. Даже одежду с себя. Пришлось голодать.

День не ел, два, три… В глазах темно, в голове одна мысль: как бы что-нибудь раздобыть, чтобы поесть. Вспоминая, что слышал в детстве про Николая Угодника, которому можно молиться в любой беде и он поможет, взмолился: «Святитель Божий! Очень есть хочется, помоги!» Шел дворами, увидел белье на веревке, быстро сорвал и убежал. «Спасибо Чудотворцу – не заметили». Продал, поел хорошо. На несколько дней денег хватило. Кончились они, и опять есть хочется. Стал опять просить Святителя помочь, опять удачно украл и продал. Опять сыт. Дальше как?

Дальше случилось такое, что и верить трудно, но «глядя в могилу, врать не пристало», – писал Александр. Шел он петербургской окраиной, поглядывая, где что плохо лежит, просил Святителя: «Помоги!» Видит белье, хватает все подряд и бежит. Вдруг слышит, что бегут за ним и кричат: «Держи, лови вора!» Взмолился Александр: «Выручай, святитель отче Николае! Разживусь, за рубль свечку поставлю». Впереди лесок. Он туда. Лесок реденький, за ним поле. Сзади четверо мужиков догоняют, а сил бежать уже нет. Опять молит «Святитель, спаси!» На краю лесочка лежит огромная туша палой лошади. Собаки один бок выели, зияет дыра. Мелькнула мысль туда спрятаться, ведь он и ростом мал и тщедушный такой. Залез. Ну и натерпелся же там! «Одно слово – падаль и мерзость».

Погоня пролетела мимо. Надо выбираться, пока жив, а то дышать невозможно. Смотрит: стоит святитель Николай в полном облачении, в свете, как на иконе, только живой. Смотрит на Александра и спрашивает:

– Ну как, хорошо тебе в туше было?

– Ой и смрадно же! – еле выговорил Александр.

– Вот Богу и мне так смраден грех твой. Не греши больше. И исчез. Кое-как отдышался Александр, помылся в болотце. Долго терпел, не воровал. Потом не выдержал и попался. Осудили его. В тюрьме чахотку заработал. Срок отсидел – куда деваться? Ни дома, ни дела в руках, да и здоровья не стало. Голодать стал пуще прежнего. Пробовал милостыню просить – что-то не получается.

В теплое время года ночевал под мостами. Раз коротал ночь под мостом у Черной реки. Замерз, не хочется. Видит – идет дама с маленькой сумочкой. Александр знал, что в таких сумочках дамы деньги носят. Хотели схватить ее и убежать, но только дотронулся, как горлом кровь хлынула. Свалился тут же, как сноп. Та добрая душа не за городовым побежала, а извозчика наняла да и в больницу его привезла.

Заканчивается рукопись горьким сожалением: «Не велел мне Святитель воровать. Не послушался я и вот теперь – крышка».

На Афоне в 1886 году умер старец Георгий. Он отличался приветливостью, добродушием, имел особенный дар слова, способность утешить скорбящего, умиротворить смущенного, примирить враждующих. Ему однажды явился святитель Николай и сказал, что он материнского молока не брал в среды и пятницу, а «ныне в России не соблюдают посты, за что их постигают многие беды и напасти. Я много русским помогаю, но живут они плохо».

В жизнеописании епископа Серафима (Звездинского) есть такой случай помощи святителя Николая. Это было во время зырянской ссылки владыки.

«Помню, осенью был такой случай: суббота под 24 августа, день святителя Петра, митрополита Московского. Утром владыка по обыкновению пошел в «пустыньку» (он облюбовал уголок в лесу неподалеку, куда уединялся для молитвы) и сказал: «Я приду пораньше, чтобы отдохнуть перед всенощной, а то отцы придут» (ссыльные священники приходили вместе молиться). Я ждала его к обеду, но его нет. И час, и три, и пять часов… Я уже сбегала в пустыньку, кричала повсюду, все дороги обежала, но только как в океане лесном, раздается эхо и все кругом мертво.

Боже! Что делать, где искать, где? Что с владыкой? Часто у него с сердцем было плохо. Не заболел ли? Не лежит ли где без памяти? А может быть, уже вернулся и дома… Бегу. «Нет, – говорит, – не приходил».

К шести часам отцы собрались. Тоже забеспокоились. Уже темно. Хозяин с сыном обежали все лесные дороги. «Владыки нет. Что делать?»

«Святитель Николай, выведи его», – молились мы. И вдруг общая радость: «Владыка идет!» Откуда, где был?

«Я, – говорит, – утром еще пошел по дороге вглубь, и она кончилась, видно проехали лишь за сеном или дровами. Дай перейду на другую дорогу. И эта кончилась. Хотел перейти опять и понял: а дорог больше нет, болото, кочки. Нашел пустые избушки на поляне (хозяин пояснил, что это их поставили для сенокоса в 18 верстах от нас). Потом взмолился Богу и святителю Николаю. Слышу колокольчик – корова. Я ее подхлестывать, думаю: все равно к дому пойдет. Она меня и вывела на дорогу, и вот иду весь день и, слава Богу, дома. Если бы святитель Николай не прислал мне корову, не вышел бы из леса».

Архиепископ Серафим.

Житие, проповеди

Астраханские Епархиальные Ведомости (№ 4 за 1894 год) знакомят нас с таким случаем помощи святителя Николая. Мальчик Гриша 13 лет должен был перегнать овец (он был пастушком у крестьянина другого хутора) в село, находившееся в 10 верстах от хутора. Погода стояла хорошая, и он надеялся быстро справиться со своим заданием. Он не взял с собой ни хлеба, ни теплой одежды. Неожиданно подул холодный ветер, превратившийся в ураган. Повалил снег. Мальчик хотел скорее добраться до села, но ветер бил в лицо, снег наметал сугробы, и овцы стали сбиваться с дороги. Пришлось ему почти бессознательно идти за овцами.

С трудом различая дорогу, Гриша заметил в стороне что-то темное. Из последних сил добрался он до небольшого углубления, куда намело соломы. Собрал овец, дам им соломы и кое-как сам устроился в ней. Овцы сгрудились, согревая его. Гриша надеялся, что к утру буря утихнет, но разбушевавшаяся стихия не могла успокоиться трое суток.

Совершенно обессиленный, потерявший надежду на спасение, он впал в забытье. Ему казалось, что он дома, что у них топиться печка и готовят ужин. Вдруг он видит, как старичок подходит и говорит: «Гриша, встань и иди на дорогу, там люди, они тебя возьмут».

Сил нет, но в сознании звучит голос как повеление: встань и иди… Привыкший к повиновению, Гриша через силу встает. Кто-то его увидел и побежал, подхватил, взял на руки и понес. Гриша узнал отца и потерял сознание. Отец искал его двое суток и как только увидел маленькую фигурку сына, бросился к нему, не помня себя от радости. Очнулся Гриша дома, поболел недельку, поправился и потом все рассказывал, что спас его Господь по молитвам родителей, послав святителя Николая, память которого праздновалась в ближайшие дни.

Митрополит Евлогий (Георгиевский) вспоминает в свой книге «Путь моей жизни» как 9 мая 1936 года на праздник «вешнего Николы» он служил в С., где много русских эмигрантов работало на рудниках.

«Я приехал в С. накануне праздника в 6 часов вечера. На всенощной было довольно много народу. Ночевать меня отвезли в барак священника, где было холодно и сыро. С печкой что-то не ладилось, она плохо горела. Наутро в день святителя Николая, я служил обедню.

К моему изумлению, церковь была почти пуста. Что такое? Храмовый праздник, пригласили митрополита – и никто не пришел.

Небрежное отношение к празднику произвело на меня тяжелое впечатление. Я осведомился о причине. Священник объяснил это работой на заводе… «Но тогда почему же женщины не пришли?» – «У них огороды. Сейчас горячая пора – посадка, поливка». Я возражал: «Огороды не оправдание. Нельзя же променять Святителя на гряды. Можно было на 2 – 3 часа оторваться от огородов». Мне было не по себе.

А ночью… ударил мороз. И странно – пострадала от него лишь полоса русских огородов. Все труды людей пропали даром. Вечером в тот же день, за всенощной, было довольно много народу. У меня наболело, и я сказал горячее обличительное слово. Я упрекал народ за равнодушие, за небрежное отношение к памяти святителя Николая».

Священник Александр (Чесноков) в своей работе «Глинская пустынь и пастырское служение ее иноков» помещает рассказ владыки Зиновия, относящийся по времени к 30-м годам XX века. После закрытия в 1922 году Глинской пустыни отец Зиновий вынужден был жить в греческих селах около Сухуми. Там он и выучился греческому языку, что помогало ему свободно общаться с греками, а приобретенное в монастыре умение шить давало возможность содержать себя трудами рук своих. Денег он не брал, а, переходя из одного селения в другое, обшивал желающих.

Время от времени власти проверяли, нет ли посторонних в селении, и в такой момент приютивший о. Зиновия грек просил его на время проверки (на ночь) уйти в лес, а когда кончат и удаляться обещал прислать сынишку и позвать его. Отец Зиновий стал искать в лесу подходящее место для ночлега. Нашел удивительный уголок: настил, почти шалаш, рядом дерево, кругом заросли, мох. Будто кто-то специально устроил для себя такое удобство. Отец Зиновий развел костер и стал молиться. Это было как раз во время всенощной под праздник «Николы Вешнего».

Вдруг он услышал хруст веток. Кто-то тяжело ломился через заросли. И тут же раздался рев медведя. Понял отец Зиновий, что занял медвежью берлогу. Что делать? Стал подбрасывать веток в огонь и стучать палкой по дереву, чтобы испугать «хозяина». И, конечно же, усердно молился.

Незаметно для себя заснул. Проснулся от того, что мальчик, сын хозяина, будил его. Он принес чайник с молоком и звал его домой. Костер давно погас. Кусты помяты. Мишка, конечно же, ходил вокруг. И помет подтверждал это. Отец Зиновий, удивляясь, рассказал хозяину. Тот, охотник и знаток повадок животных, только посмеялся: «Со страху привиделось!» Он сказал, что медведи, правда, здесь есть, но не бурые, а гималайские. Уж они-то не уступят своей берлоги, даже если это будет стоить им жизни.

Чтобы доказать это, предложил днем пойти на это место и убедиться. Поли и нашли все таким, как рассказывал отец Зиновий. Охотник уже не смеялся, а помолчав, сказал: «Это, отец Зиновий, тебя Николай Угодник спас. Сколько я знаю, это единственный случай, когда медведь ушел, не тронув обидчика».

Совсем краткое и запоминающееся воспоминание об иконе святителя Николая и о нем самом в словах деда Софрона из «Дорожного посоха» Никифорова-Волгина: «Тут икона святителя Николая стояла (дед привел внука на место сожженной церкви). В одной ручке Угодник церковочку держал, а в другой – меч. И, бывало, что попросишь у него, он всегда подаст тебе! До-об-рый Угодник, послушливый да зовкий!»

В недавно ожившем храме, посвященном святителю Николаю, в Замоскворечье (собственно, Святителю посвящен правый придел, но издавна, с XVII века, все называют этот храм Никольским), висела икона Святители в местном ряду. Внешне, особенно при поверхностном знакомстве, икона эта ничем не выделялась. Поясное изображение Святителя с Евангелием, каких много.

Однажды одна москвичка подошла к этому образу с просьбой: «Помоги, святителю отче Николае…» На душе было тяжело. Постояла, не глядя, около образа… Собираясь уходить уже, подняла глаза на икону. Святитель будто улыбался. Ей показалось, что этой улыбкой он призывает быть мужественной, терпеть свои трудности более стойко и не расслабляться от саможаления, ведь многим действительно трудно, куда труднее…

«И правда: многим труднее, – подумалось ей. – А у меня что? Пустяки… Но какой странный образ! Есть Никола Милостивый – добрый, приветливый; есть Никола строгий, собранный очень внимательный. Есть Никола такой серьезный почти грозный, а этот улыбается! Такой улыбчивый редко встречается…»

Пока вспоминались и сравнивались знакомые Никольские иконы, стало на душе легче. Гнет как бы сполз, освободил душу. Можно жить дальше. Еще раз захотелось взглянуть на улыбающегося Святителя. Улыбка будто сошла, только в уголках глаз святилась в морщинках.

В годы войны в одной семье запомнили такой случай. Под Москвой в семье рабочего росли семеро ребят. Старшему, Коле, было лет 12 – 13. Обычно он ходил в магазин за хлебом, который давали по карточкам. Их очень берегли, чтобы не потерять, чтобы их не украли, не отняли, они не выдавались вторично, и без них семья голодала. Зимой, в день своих именин, Коля решил пораньше пойти в магазин, чтобы успеть захватить белого хлеба, которого хватало лишь первым покупателям. Пришел он, когда магазин еще был закрыт, и стал ждать. На улице ни души. Вдруг из переулки вышли четверо парней и, заметив мальчика, направились к нему. Он очень испугался – отнимут карточки! Коля горячо стал прочить святителя Николая: «Спаси нас!» Неожиданно появился старичок, подошел к Коле и сказал: «Пойдем со мной!» Парни оцепенели. Коля пошел с ним, остановился около своего дома… и удивился не меньше тех ребят – рядом никого не было.

Жена священника Мария (Краснопевцева) оказалась в тюрьме в г. Тюмени вместе с монахиней, которую она разбудила просьбой:

– Марфуша, поговори со мной, я совсем теряют силы.

– Вы, матушка, не скорбите, а молитесь святителю Николаю Чудотворцу. Он поможет. Вот послушайте, что со мной было.

И Марфуша повела сой дивный рассказ, так тогда меня укрепивший.

«В монастыре со мной жила слепая моя сестре. Когда нас выгнали, закрыв монастырь, пошли мы с сестрой в Тобольск. Ничего-то у нас нет, только узелок с хлебом и рубахами. Пришли в город и прямо в церковь – куда же еще? Служба шла. Я пала перед иконой святителя Николая: «Батюшка, спаси, куда нам деваться?» Молюсь и плачу. Служба окончилась, а я все стою. Подходит ко мне священник:

– Ты, верно, монашка?

– Так, батюшка.

– Не хочешь ли у нас остаться убирать в церкви?

Я от радости еле выговорила:

– Могу, батюшка.

– Ну, вот и оставайся, под колокольней и комната тебе.

– Батюшка, со мной сестра слепая.

– Так и живите вместе!

Тут староста подошел, показал, как запирать церковь: замок был секретный – отпирался ключом, а закрывался без ключа. Стою, как во сне: неужто и правда устроил меня угодник Божий?

Стали мы жить с сестрой под колокольней. Я как уберу церковь, кладу перед иконой святителя 3 поклона. Живем – радуемся.

Однажды батюшка со старостой пришли взять списки верующих, который у них потребовали власти. Батюшка, расстроенный, говорит: «Давай скорей ключи от храма». Я схватилась за пояс, где всегда у меня ключи висели – нету. Бегаю вокруг церкви, ищу в траве, заглянула в окно, откуда видна была икона святителя Николая. И вижу – ключи лежат на коврике у иконы. Видно, они выпали, когда я поклоны делала, закрыла замок без ключа и пошла спокойно пить чай.

Бегу на паперть: «Батюшка, нашла я ключи!» Подвела к окну, показала, где ключи лежат. Как достать? Староста ворчит: не надо нам таких работниц, все равно замок ломать придется. Пошли они за инструментом, а я в горе опять к окну: «Святителю Христов, пожалей меня и сестру мою слепую. Выгонят нас. Подай ключи, тебе же нетрудно!» Пошла за сестрой, чтобы вместе молиться. Возвращаюсь на паперть, а ключи в замке торчат. Вот тут я и заголосила. Батюшка и староста вернулись:

– Ты чего кричишь?

– Да смотрите! Николай Чудотворец подал мне ключи-то!

Побледнели оба, молча отперли дверь, батюшка надел епитрахиль и стал перед образом святителя Николая служить молебен.

Так я и работала там, пока батюшку не арестовали, а церковь не закрыли».

«Недалеко от меня женщина молится на коленях перед иконой Николая Чудотворца. Рядом с ней мальчик лет пяти. Икона повешена низко, и мальчик стоит перед ней, прислонив к ней лоб. Был с ней и другой мальчик, побольше, лет девяти. Вид у них был очень бедный, и я решила дать им немного денег. Мелочи у меня не оказалось, и я дала ей бумажку в три рубля. Она взяла ее, потом вдруг вернулась и спросила, не ошиблась ли я, дав ей так много? «Нет, – ответила я, – возьмите это от меня». Тогда она закрыла лицо руками и стала плакать.

«Не вы дали, – говорила она, – Николай Чудотворец дал». Я узнала от нее, что она приехала из деревни, чтобы привезти детей в церковь, но у нее не хватило денег на обратный проезд. У нее была лишь одна надежда, что Николай Чудотворец поможет. «Знаете ли вы, – прибавила она, – что вы дали мне ровно столько, сколько мне надо на билет».

Однажды по «Радонежу» прозвучал рассказ о. Артемия о том, как явил свою скорую помощь святитель Николай семье его бабушки. В трудные годы она осталась одна без всяких средств к жизни. Дома три девочки, ее дочки. Чем кормить? Все, что можно, проели. В полном отчаянии она, проходя черед кухню мельком взглянула на висевший там образ свят. Николая и с негодованием упрекнула его: «Как ты можешь на это смотреть?» Она решила выбежать на улицу и идти куда угодно, не глядя, не думая, чтобы не возвращаться домой и не видеть, как дети умрут от голода…

Быстро спустилась по лестнице. Никого нигде. Взглянув себе под ноги, она увидела… деньги. Вполне достаточное количество, чтобы вот сейчас пойти и купить самое необходимое. Побежала бегом, купила, еще боясь верить, что это наяву, не во сне. Накормила и какое-то время продержались всей семьей, потом полегче стало.

Случай этот в семье вспоминался как чудо, как явная помощь святителя Николая.

Поздно вечером летом ждала мельничиха своего мужа, любившего выпить. Жена его беспокоилась не зря: жили они в лесной глуши, неподалеку от теперешней станции «Фирсановка», вокруг никакого жилья, а небо заволакивают черные тучи. Забарабанил дождь по крыше, небо раскалывал гром и разрезали молнии. Спустился невиданный ливень…

Затопал, рванув дверь, хозяин. С него льет, он явно «во хмелю», лыка не вяжет, но покуражиться не прочь. Жена ему слово, он ей – два, и пошло… Наконец, пьяный удалец решил: «Все вам не так! Оставайтесь, я пошел». Мельничиха схватила, было, его за рукав: «Иль не видишь, что на дворе?», – но он оттолкнул ее и растворился в сплошном потоке ливня.

– Господи, не дай ему погибнуть! Дети! Скорее молиться Николе Угоднику, чтобы не погиб отец!

Жена и дети на коленях перед образами молились. Сколько они стояли так, не скажет никто, только вдруг отворилась дверь, и все увидели хозяина, насквозь мокрого… и трезвого.

– Жена, дети! Ваши молитвы спасли меня!

Вот что он рассказал.

Как только он вышел за дверь, никого не видя и не понимая, куда и зачем идет, как провалился куда-то. Мельничиха этого и боялась, зная, что во время сильных ливней вода, огороженная плотиной, выходила из берегов, покрывала дороги, тропинки, заполняла все ямы, канавы. Мельник и ухнул в одну из них. Вода всюду. Перехватило дыхание, хоть кричи, а кому? Никого, кроме его семьи, не было в этом захолустье, да еще шумит так дождь.

Страх смертный сжал душу. Собрал мельник последние силы, вынырнул и увидел рядом человека. Стоял он по пояс в воде и протягивал руку. Схватил мельник ее, не веря глазам свои: кто, откуда? Чувствует, что вытаскивает его незнакомец из трясины, вот уже твердая земля под ногами. Огляделся – стоит рядом старичок, смотрит внимательно, по-доброму. Повел его к жому и около крыльца исчез, растворился в дождевом облаке.

Вошел в свой дом, взглянул на иконы… Конечно он, Николай Угодник, только что рядом был. Спас его, спас всю семью…

В годы гражданской войны у маленьких Людочки и Толика погибли родители. Взяла их к себе тетя Юля, сестра матери. Примерно в 1919 году жили они в большом доме на углу Николо-Ямской улицы и Чичеринского переулка. В комнатке не топили. Печка-буржуйка съела шкаф и стол, больше не было ничего, чем бы согреть ее.

Заболел пятилетний Толя. Люда вошла в комнату и застала тетю Юлю на коленях перед образом святителя Николая. Чтобы не мешать, Люда вышла. Через некоторое время тетя Юля оделась и сказала Люде: «Пойду к тете Поле, попрошу хоть одно полено». Тебе Поля была их родственницей и жила около церкви Николы в Ямах.

Вскоре тетя Юля вернулась просто сияющей. Оказалось вот что. Дошла она до храма и увидела развалившиеся сани с дровами. Рядом сидели извозчики. Тетя Юля стала просить: «Продайте мне хоть одно полено!»

– Да ну, тетка, – отвечают они, – скажешь тоже, продай тебе полено! Да бери так, сколько хочешь. Только как ты их на себе-то понесешь?

– Да у меня недалеко родственниц живет, возьму у нее санки!

Тетя Юля побежала за санками, наложила дров, сколько могла увезти, и натопила печку, прогрела Толю. Вскоре он выздоровел. Тетя Юля молила святителя Николая с верой и надеждой всего о полене дров, а получилась не только значительно больше, но и радость от живого отклика на ее тревогу о больном мальчике.

«По рассказам старых москвичей»,

«Московский журнал» № 9 за 1993 год.

В одном из храмов Москвы 20 июня 1993 года служил неутомимый, возникающий неожиданно в самых разных уголках России священник, о. Василий (Швец). Его память хранит очень многое. За свои 80 лет он повидал многих и если в проповеди приводил примеры «из жизни», то это особенно запоминается и, на мой взгляд, лучше любых рассуждений.

Так, он рассказал в этом храме о священнике, который в войну был ранен в ноги. Лежал и молился, прося Бога спасти от смерти. И, конечно, просил о том же святители Николая.

Задремал или просто в полузабытьи был, только увидел рядом с койкой старичка, в котором сразу узнал Николая Угодница, и услышал от него: «Встань и иди за мной!» Другой бы сказал, может и не пошел бы, а тут надо. Встал и, с трудом справляясь с костылями, пошел, глядя только под ноги. «А где же Никола-то Угодник?» – остановился, поднял голову – никого нет… Прошел еще сколько-то. Вдруг оглушительный взрыв: бомба попала как раз туда, где он только что лежал. Никто не уцелел.

Стал он постепенно поправляться, и стала расти в нем уверенность: вернусь живым, меня Бог хранит. Видимо, была в этой уверенности и примесь сознания – я не как «прочие». И вдруг эту примесь вместе с ним чуть не смыло в холодной Балтике. Он должен был вместе с другими добираться до Кронштадта на барже. Уже виден был берег, когда налетели немцы и стали бомбить. Баржу раскололи, и он, отчаянно взмолившись Богу, обещался стать монахом, если Господь и на этот раз спасет его от явной смерти. Вцепившись окоченевшими пальцами в обломок баржи, он купался в холодной воде почти до потери сознания. Его спасли.

После войны он не забыл обещания, но монахом не стал: женился на певчей, принял сан и служил священником. Семейная жизнь его была незавидной, да и не могло быть иначе: нельзя обещания своего не держать до конца, со всей строгостью и точностью.

Получаю в марте 1994 года письмо из далекого Оренбурга. В нем рассказывает старушка, как увидела она в храме книгу «Отец Арсений». Продают книгу, о которой она столько слышала, которую так хотела почитать. Правда, цена большая – 200 рублей. Пенсию ее получал брат, покупал продукты и все, что находил нужным, а в ее ведении – домашние дела. Просить у брата такие деньги на книгу стеснялась. Что делать? Очень уж хочется купить, но где взять денег?

Медленно она шла из храма, скользнула взглядом по стене, задержалась на иконе святителя Николая и вдруг – откуда только слова взялись – повернулась к нему: «Святитель Николай! Дай мне денег!» «Да ведь не со смиренной просьбой обращаюсь, а вроде требую: «Дай мне денег на книгу!»

На следующий день пошла она в магазин за хлебом. На обратном пути заметила на дороге бумажку, сложенную вдвое. Вроде бы деньги… Подняла – и правда, деньги. Как раз 200 рублей. Значит – на книгу?! Взяла и не знала – радоваться или… «кто я такая, чтобы внимать мне? Да еще так нахально и дерзко просила: «Дай денег!» Прости меня, святитель Николай, великий святой!»

В «Путевых заметках» («Московский журнал» № 12 за 1993 год) Лидия Головкова вспоминала:

«Случилось так, что я заблудилась на льду Селигерского озера во время сильнейшего снегопада. Падающий совершенно вертикально снег в мгновение ока сравнял все следы на льду, скрыл берега. Всё исчезло. Садившееся где-то солнце окрашивало сплошную снежную массу в нежный золотисто-розовый цвет. Надвигался вечер. Что делать? Пространства на Селигере такие, что, совершенно заблудиться. Снег огромными комьями налипал на лыжи, затрудняя движение, делая его почт невозможным. Я потеряла направление и уже не понимала, в какой стороне берег. Когда солнце село, меня обступила плотная серая мгла. Положение становилось угрожающим. И тут, как это всегда бывает в подобных случаях, я вспомнила, что у «странствующих по водам», у «терпящих бедствие» есть свой заступник – Николай Угодник. «Святый отче Николае, – в страхе взмолилась я, – спаси меня!» Через некоторое время мне показалось, что я слышу какой-то звук, похожий на колокольный звон. Пошла на этот звук, стараясь сохранять направление. Прошло еще минут 40. И вдруг снежная завеса, только по волшебству, пала, и я увидела себя в незнакомой тихой бухте. Вдали на берегу горело несколько огоньков в деревенских домах. Слева на мысу, образующем бухту, на высокой заснеженной горе стояла белая церковь. Очертания церкви почти растворились в вечерних сумерках. Слава тебе, Господи!

Потом я узнала, что церковь с кладбищем вокруг нее называется «погост Никола-Рожок». А звонили-то не здесь, а на турбазе «Сокол», расположенной в полутора километрах отсюда, где созывали заблудившихся туристов к ужину.

Церковь Николы была пуста, разорена, окна выломаны, двери отверсты. Сугробы снега лежали внутри, в алтаре, на горнем месте…»

В 30-хх годах XX века одна семья железнодорожного служащего очень бедствовала. Муж не мог найти работы, жена, как могла, старалась что-то продать и купить продуктов. Она любила ходить в храм и этим раздражала мужа. Он допекал ее упреками, и дошло до того, что она хотела бросить его и даже близка была в отчаянии к самоубийству.

Через знакомого обратилась к старцу Нектарию с вопросом: «Что делать?» Он передал: «Пусть отслужит молебен святителю Николаю – Господь ей поможет». Продала она что-то из вещей и отслужила молебен.

Через 2 дня муж встретил знакомого, который направил его к тому, от которого зависело получить место работы. Начальник накричал: «Что Вы ко мне пришли, видите тысячные очереди?» Проситель сказал: «Я погибаю. Сделайте хоть раз в жизни доброе дело». Начальник предложил ему разъездную работу с приличным заработком – 120 рублей в месяц, когда в учреждениях платили по 30–40 рублей. Домой он мог приезжать не чаще одного раза в месяц.

Муж, получив назначение, не сразу мог поверить в такое чудо. Жена радовалась и тому, что они будут обеспечены, и тому, что мужа не будет дома, – значит, никто не станет упрекать ее за хождение в храм и соблюдение поста. Отношения их наладились, муж был желанным гостем и, уезжая, просил: «Молись за меня».

Из письма монахини Нектарии. В книге

«Старец Нектарий». Москва, «Трим», 1994 г.

Обвязанная, охающая странница просить пустить ее ночевать. Больная хозяйка не может отказать. У нее есть прислуга, и она велит постелить в зале страннице, предварительно покормив ее. Вдруг в полночь тихо отворяется дверь, и перед больной – не замотанная платками странница, а мужчина с ножом, требующий денег. Больная отдает свой тощий кошелек, убеждая, что больше ничего нет. Злодей подходит ближе. Больная сердцем чувствует, что ее защищает святитель Николай, всегда ею особенно почитаемый. Злодей рядом, но сделать ничего не может. Скоро светать будет. «Что ты за человек? Не могу убить тебя, меня сковывает страх. Я переоденусь, вели меня выпустить».

Он ушел из дома, оставив больную хозяйку едва живой.

«Памятные записки игумении

Евгении Озеровой», М., 1899 г.

Татьяна Васильевна Бухарина, небогатая челябинская купчиха, обычно ездила летом на своей лошадке в Самару. Там она покупала хорошие яблоки и продавала у себя на Урале. Конечно, ночевать приходилось на постоялых дворах. Раз хозяин знакомого постоялого двора спросил:

– Не страшно тебе, Татьяна Васильевна, одной-то? Небось, с деньжонками?

– А как же, есть деньжонки. Какой бы мне резон туда-обратно, старой, попусту кататься? Да ведь Николай-то Чудотворец, угодник Божий, разве воду сирую не защитит?

Переночевала Татьяна Васильевна да и поехала ранней зарей на Самару. Хозяин замыслил недоброе, поскакал следом. Думает: «Вот заедет старая в лес, много ли ей надо, по голове раз тюкнул, денежки забрал, «концы» – в сырую землю». Пришпорил коня, почти догнал Татьяну Васильевну. Ан, помеха. Рядом с подводой Татьяны Васильевны молодой человек, верховой, сопровождает старушку. Покрутился хозяин постоялого двора, еще какое-то время проехал следом, а приблизиться или обогнать боялся. Отстал, воротился на свой постоялый двор.

На обратном пути снова Татьяна Васильевна на тот двор заехала. Хозяин ее и спрашивает:

– А кто это тебя сопровождал? Ведь говорила, что одна едешь?

Смекнула Татьяна Васильевна:

– Да Николай-то Угодник – он всегда путнику невидимо помогает.

Упал мужик в ноги, стал виниться в грехе своем.

– Благодари Бога, что не допустил тебя до греха.

Татьяна Васильевна глубоко верила и надеялась, что Бог Всемогущий всех видит и всегда защитит того, кто сам добр и не делает зла людям. И в этот раз Он отвел руку злодея от нее.

В комнатке Татьяны Васильевны целый угол занимал киот, где перед образами Божией Матери и Николая Угодника всегда теплилась лампада.

Евгения Панова. «Обитель» № 3, 1991 г.

В Рузаевке жил старый большевик, коммунист с 1905 года, Андрей. Человеком он был добрым, многих невиновных от явной смерти спас.

И вот явился ему святитель Николай, посоветовал: «Покайся, Андрей, а то плохо тебе будет. Позови священника, послушай меня». Андрей бы и рад, да ведь знают его все, разговору будет сколько… Святитель еще раз повторил то же и в третий раз явился.

Заболел Андрей, сказал жене, чтобы позвала священника. Пришел священник. Им был недавно назначенный на этот приход о. Симеон (впоследствии известный старец Сампсон). Не успел батюшка переступить порог, как Андрей стал называть свои грехи. Исповедь длилась два часа. Священник в этот раз его не причастил, чтобы проверить глубину искренности Андрея. Андрей до этого пролежал уже полгода на кровати и вот, ожидая батюшку со Святыми Тайнами, на следующий день он встал при виде священника и сказал: «Я удивляюсь, куда все сошло с меня? Я ведь успокоился!» Глубокий мир души был для него лучшим доказательством Бытия Божия, и действенности Таинств нашей Церкви, и милости Божией лично к нему. Уходя после исповеди, батюшка сказал ему при жене и детях, чтобы он обещал ему сдать красную книжку и завещать письменно: «Отныне я православный». «Если Господь примет покаяние, то Вы, – добавил батюшка, – дождетесь меня завтра и будете здоровы. А если у вас веры нет, Вы сегодня умрете, не дождетесь меня». Андрей дождался, еще раз исповедовался и причастился.

«Теперь я лягу». Лег и умер. Батюшка успел прочитать только благодарственную молитву, тропарь святителю Иоанну Златоусту, «Достойно есть» и «Ныне отпущаеши».

Вся Русановка знала, что Андрей покаялся, и все провожали его на кладбище.

«Старец иеросхимонах Сампсон». Москва, 1994 г.

С образом святителя Николая у каждого, кажется, связано что-то чудесное, радующее, греющее душу. Молитва ему неизбежна, особенно для непоседливый, всегда рвущихся вперед, жаждущих в любую свободную минуту улететь на край света, чтобы успеть побольше увидеть, и надежда на его помощь принимается от его лица без сомнения и рассуждения сразу.

Думалось об этом под впечатлением рассказа Г.И. о брате мужа. Он очень любил путешествовать и купил себе кинокамеру. Теперь он радостно прыгал с ней не хуже профессиональных репортеров.

Однажды он с десятью товарищами отправился в горы. Там, на привале, решил поснимать. Бегал, устраивался, стараясь полнее и лучше запечатлеть друзей на пленке, потом решил сесть и сделать такие снимки, чтобы всех включить. Сидит, обводит каждого, чувствует, что кто-то очень основательно его поддерживает, создавая опору для спины. Передернув плечами, он стал считать своих. Пересчитал – все 10 человек у него есть на снимках. Он одиннадцатый. А кто же его держит? Вскочил на ноги. Оказалось, он устроился на самом краешке, одно неосторожное движение – и окажешься в пропасти. Но ведь его же кто-то держал! Кто, и как он мог?! Земли-то нет, обрыв… Не иначе как Николай Угодник! Кому же еще так молится мать его за всех своих сыновей, которые всегда в разъездах, всегда далеко от нее и помочь которым она всегда так просит святителя Николая.

Отец Максим Козлов, предлагая радиопрогулку по Немецкому кладбищу в студии «Радонежа», вспомнил о своем учителе, профессора Андрее Чесл. Козаржевском, который сравнительно недавно скончался и погребен на том же кладбище. И вот, рассказывая о нем очень тепло и благодарно, неожиданно перенес нас, всех его слушавших, в страшные годы первой половины XX века. А. Ч. преподавал в университете и его, как многих тогда, вызвали «органы» с предложением сотрудничества. А. Ч. отказался. Тогда – «пройдемте». Он пошел неведомо куда, не думая ни о чем (видимо, только молясь). Шли долго, наконец, перед ним открыли дверь и почти втолкнули в «одиночку». А. Ч. полным голосом запел тропарь святителю Николаю. Только кончил, как дверь открылась:

– Идите.

– Куда?

– Куда хотите.

– Как?

– Очень просто: Вы свободны!

Оторопев от неожиданности, А. Ч. стоял...

Ему повторили: «Вы не захотели работать с нами, ну и идите на все четыре стороны».

А. Ч. пошел по улице, не до конца веря, что на свободе. Мысль о мгновенной помощи святителя Николая, вид знакомых улиц Москвы, радость жить (по тем временам почти не давалась она тем, кто оказался на Лубянке)... все слилось в благодарной молитве недавнего узника.

Александр Мотовилов в молодости встретил девушку Марию в благородном семействе, полюбил ее и сделал ей предложение. Ей не хотелось из столицы ехать в деревню, и она отказала. Александр с горя... ушел в монастырь, стал послушником в Сарове. Его послали работать в просфорню. Он почти свыкся с мыслью провести в обители всю жизнь, но однажды, утомившись, он прилег днем от-дохнуть и увидел во сне святителя Николая, который ему сказал, что монастырь – не его путь. Ему надо жениться на Марии, и у них будет сын, которого он назовет Николаем. Он будет нужен Богу. О себе он сказал: «Я святитель Николай и назначен быть покровителем Мотовиловского рода. Им я был уже в то время, когда один из родоначальников твоих князь Монтвид Монтвило (из Литвы) служил в войске Димитрия Донского. В день Куликовской битвы татарский богатырь, поразивший воинов-иноков Пересвета и Ослябю, ринулся было с мечом на самого великого князя, но Монтвид грудью отразил смертельный удар, и меч поразил образ мой на груди твоего предка. Он пронзил бы и самого твоего родича, но я ослабил силу удара и рукой Монтвида поразил татарина насмерть». Образ святителя Николая, нательный, надрубленный мечом, хранился в роду Георгия Николаевича Мотовилова.

Александр послушался Святителя, женился и в 1809 году у него родился сын Николай. Впоследствии о нем узнали православные, главным образом через удивительную беседу с преподобным Серафимом Саровским.

«Явление иконы святителя Николая великому Князю Димитрию

Донскому». ЖМП № 10, 1985 г.

Архимандрит Григорий в предисловии к книге епископа Никодима «О Филарете Митрополите Московском моя память» (нет ни года издания, ни места) повторяет рассказ преосвященного Никодима о младенческих днях. Как-то его мать просила мужа побыть с малышом, а ее отпустить посмотреть иллюминацию. Отец укачал сына и тоже заинтересовался зрелищем, решил сходить посмотреть поближе, пока ребенок спит. Не догадавшись найти сначала жену и послать ее домой, он спокойно любовался иллюминацией, пока случайно не натолкнулся на жену. Та, узнав, что малыш один, побежала домой. Мальчик ее едва дышал, охрип от плача и стонал. Начались их общие мучения: малыш стонал дни и ночи. Мать, не зная покоя ни днем, ни ночью, стала слепнуть. Так прошли осень, зима, началась весна 1804 года. В мае родители дали обет святителю Николаю сходить пешком в Можайск (25 верст) с сыном помолиться перед древней чудотворной Можайской иконой святителя Николая. Исполнив обет, родители вернулись домой. Мальчик их скоро поправился, и его мама почувствовала себя хорошо и успокоилась: зрение восстановилось. Об этом сам выздоровевший младенец Никита, став епископом Никодимом, написал в декабрьской книге «Душеполезного Чтения» за 1872 год.

Бывали семьи, да и сейчас, наверное, есть, в которых обращение к святителю Николаю во всех нуждах переходило из рода в род как особое усердие поколений. Об этом многие могли бы рассказать, но достаточно вспомнить рассказ ныне покойного священника о. Владимира.

Его с семьей взяли друзья в лес собирать грибы. Он с сыном сначала слышал ауканье всех остальных, потом отключился, перестал реагировать... Побродив довольно долго по лесу, отметил для себя: «Как тихо!» Потом, поняв, что стало смеркаться, встревожился: почему не слышно никаких голосов? Конечно, они заблудились. Куда идти? Сказал сынишке: «Молись святителю Николаю, чтобы понять, куда идти». И сам, конечно, молился, но больше надеялся, что его мальчику скорее ответит Святитель. Малыш потянул вперед, пошли туда. Через некоторое время послышались голоса, еще далекие, неясные. Ближе стали подходить, услышали голос друг друга, ответили. И вышли туда, где уже все собрались и волновались за заблудившихся.

В той лее семье другой сын рассказывал, как просил помощи святителя Николая, когда служил в армии. Пришлось группе солдат переправляться на самолете, который чуть держался. Летел он так, что все поняли: вряд ли он целым приземлится. И когда он, все-таки, коснулся земли, к ним двинулась техника, спасатели. «Как это вы уцелели? В таком состоянии была ваша машина, что и надеяться нельзя было на то, что аварии не произойдет. – Ну, пронесло, живы!»

«Кто что говорил, а я, – вспоминал сын о. Владимира, – знал, что это спас нас святитель Николай, которому и я, и родители, и дедушка с бабушкой молились».

Когда говорят, что родами молятся святителю Николаю, завещая детям и внукам помнить, как святитель Николай помогал их отцам, дедам и прадедам, хочется не только верить, радоваться неизменности этой помощи, но и просить Святителя не оставлять всех нас своим заступлением. И тех, кто поколениями молился ему, и тех, кто только узнал о нем, и тех, кто вспомнил, что завещали отцы и деды,– просить всегда Святителя и надеяться на него, он не откажется помочь.

23 декабря 1908 года скончался известный московский юрист Ф.Н. Плевако. Он рассказал, как ему святитель Николай «поставил пятерку на экзамене».

«Учился я в Московском Университете на юридическом факультете. У моей матери не было средств содержать меня, и потому я доставал эти средства уроками. Одну зиму привелось даже провести в семье ученика в Берлине, где я и слушал знаменитого юриста по римскому праву. Возвратись в Москву, я явился на экзамен, конечно, приготовившись отвечать по лекциям берлинской знаменитости. А в нашем университете читал тогда римское право настоящий русак – Никита Иванович Крылов. Вызвал меня, предложил взять билет, я взял, дошла очередь, отвечаю хорошо, как мне кажется. Но – о, ужас! – профессор ставит мне единицу. Возвратился я домой и никому ничего не сказал. Наутро мать говорит мне:

– Федя, что же ты не идешь на экзамен?

– У нас нет сегодня экзамена, – отвечаю я.

Жаль мне было старушку расстроить печальным сообщением, что я уже провалился по самому главному предмету факультета.

Настал вечер. Она опять напомнила мне об экзамене.

– Завтра, мама, – ответил я ей машинально, чтоб только отделаться как-нибудь от ее вопроса.

Наступило и завтра. Я хожу да посвистываю. Думаю: «Авось старушка моя забыла об экзамене». А она опять:

– Не пора ли тебе в университет?

– Вечером будет экзамен, – отвечаю я.

Вот и вечер.

– Да пора же тебе, Федя, идти, – напоминает она.

– Сейчас иду, мама, – сказал я и стал собираться.

– Я тебя провожу до университета, – говорит мать.

Делать нечего: иду. Жили мы на Остоженке. Идем мимо храма Христа Спасителя. Мать и говорит:

– Зайдем, Федя, в часовню святителя Николая, он тебе поможет.

Иду я в часовню, на другом берегу Москвы-реки, у Каменного моста. Она вошла в часовню, взяла свечку, коленопреклоненно стала молиться. И так мне стало жаль старушку, что я ее обманываю. И обратился я мысленно к угоднику Божию: «Батюшка! Угодник Божий! Ведь право же я не хотел бы ее обманывать, да уж очень жаль мне ее: ведь как она опечалится, когда правду-то узнает! Утешь ее, угодник Божий, как ты знаешь!»

Помолившись, матушка сказала:

– Ну, теперь пойдем, сынок.

Дошли до университета. Мать говорит мне:

– Иди, Федя, а я вот тут, у бюста Ломоносова посижу, тебя подожду.

Делать нечего: надо идти в здание университета. Думаю: войду в зал, послушаю хоть, как товарищи отвечают. Дверь приходилась так, что заходящее солнце облило меня своими лучами, когда я входил в аудиторию.

Вдруг слышу громкий голос Никиты Ивановича, вызывающий меня по фамилии:

– Плевако!

Я подошел к столу.

– Всю ночь ты не давал мне спать, – тут профессор выбранил меня не особенно лестным словом. – Ну, хочешь отвечать?

Я говорю, что лучше отвечать не умею, как вчера отвечал, потому что готовился по лекциям профессора...

– А, ты хотел похвастать, что по-немецки знаешь, в подлиннике немецких профессоров читаешь! А своего русского профессора лекции не хотел и просмотреть?!

Тогда я объяснил профессору, почему не мог знать его лекций и полагал, что можно и по немецким лекциям ответить...

– Ну, так бы и говорил, а я почем знаю, где ты был зимой? – уже снисходительно и добродушно сказал профессор и приказал взять билет.

Я взял, ответил прекрасно, и профессор переправил мою единицу на пятерку! Так святитель Николай поставил мне пятерку», – заключил почтенный юрист.

T

Это записано епископом Никоном Вологодским и Тотемским в его книжечке «Чем жива наша русская православная душа», изданной в 1909 году. В ней есть и случаи наказания Божия тем, кто позволял себе неблаговидные поступки.

«В приходе Шейбухтской Воскресенской церкви Тотемского уезда в деревне Щепкине проживают два брата-крестьянина, по фамилии Бабкины, оба неверующие (Увы! В наше время всяких свобод,– это вставка епископа Никона,– для пропаганды безбожников и среди крестьян стали развиваться безбожники!) и ведущие часто нетрезвую жизнь. В июле месяце 1908 года братья напились, и вот один из них – Н., в пьяном угаре, взял с божницы икону Николая Чудотворца и, обратясь к Угоднику, дерзко сказал: «Полно тебе у меня жить в доме, пожил довольно и будет, а теперь убирайся вон». С этими словами выбросил икону в окно. И что же? На следующую ночь дом Бабкиных сгорел до основания. На людей верующих случай этот произвел сильное впечатление.

«Бог поделом наказал кощунника»,– говорили крестьяне.

Владыка Никон приводит подобные случаи наказания и еще, но нам хочется остановить внимание на помощи Святителя, тем более что и ему по душе куда более радостным было миловать и жалеть, чем наказывать.

«Это было в Москве, лет 5–6 назад (значит, в самом начале XX века). В одной бедной семье мать вышла по хозяйству, оставив малютку-сына трех лет одного в комнате. Когда мать затворила за собой дверь, дверной крючок упал на пробойник, и дверь изнутри заперлась. Малютка бродил по комнате, дошел до водопроводного крана, открыл его. Пошла вода. Закрыть он не сумел. Испугался и стал кричать. Мать пришла, но дверь заперта. Пока она позвала дворника, пока-то открыли дверь... Мальчик притих. В тревоге мать вбежала в комнату – сына не видно. Подбежала к кроватке: малютка спокойно лежал там, весь мокрый. Кроватка была устроена с высокими бортиками, так что ребенку в нее самому не попасть...

– Как ты сюда попал? – с удивлением воскликнула мать.

-Меня дедуска посадил,– отвечал, улыбаясь, ребенок.

– Какой дедушка?

-А вон тот! – и малютка показал ручкой на икону святителя Николая.

Тут верующая мать со слезами умиления пала пред иконою Чудотворца-милостивца: она поняла, что сам Святитель явился ее невинному младенцу и отечески приласкал его, посадив в кроватку. И благодарное сердце ребенка без всякого подсказа научило его благодарить Святителя, как дитя сумело: с той поры мальчик стал большую часть приносимых ему гостинцев класть к образу святителя Христова. «Это дедуске»,– говорил обыкновенно ребенок, полагая к иконе свое детское приношение, и только тогда позволял взять от иконы свои гостинцы, когда ему говорили, что «дедушка» велел отдать их бедным деткам».

Здесь трогательный пример не только помощи Святителя, которого в тот момент и не просили о ней, но и удивительное явление чуткости и благодарности, которое вдруг вспыхнуло в таком раннем возрасте.

Примерно в 1932 году два монаха Григориата собирались печь хлебы. Пшеницы оставалось на один раз и больше негде было ее взять. Вдруг к ним подошел старичок, бедно одетый, с евангелием в руке.

– Как поживаете, отцы? Как дела?

– Слава Богу!

– Пшенички хватает?

– То, что видишь,– все наши остатки. Едва хватит и на один раз, а мы должны печь хлеб два раза в неделю.

– Не беспокойтесь, отцы! Бог велик,– благословил старичок пшеницу и куда-то исчез.

Спохватились монахи: плохо сделали, что отпустили так, покормить бы надо. Побежали, чтобы его вернуть, но нигде не нашли. Спрашивали других: никто не видел.

– Уж не святитель ли Николай то был?

Пшеницы, благословленной им, хватило на шесть месяцев!

Приближалось 6 декабря. Хотелось угостить братию рыбой, но ее было мало. Накануне повара пошли к игумену просить благословения замочить соленую треску. «Нет. Не беспокойтесь об этом. У нас будет свежая рыба. Святитель Николай позаботится».

Началась всенощная. Уже прочитали шестопсалмие, кафизмы. Повара беспокоятся, уже и треску вымачивать поздно. Пошли просить благословения варить бобы. Игумен опять: «Нет, нет. Будет рыба». Повара недоумевают: откуда она возьмется? И когда? Хор поет Славословие уже.

Вдруг со двора послышался шум, взволнованный работник пристани звал: «Отцы, спускайтесь сюда! Несите корзины!» Оказалось, огромной волной выбросило на берег множество крупных окуней. Все отцы обители были изумлены, более всех – повара. Никогда ни на каком еще празднике не было у них такой свежей и вкусной рыбы.

Когда-то под праздники давал монастырь масло отшельникам, а однажды отец эконом сказал игумену, что дать не может.

– Почему?

– Мало, осталось всего половина кувшина.

– Дай всё, что осталось.

Отдал эконом, отшельники порадовались (они редко ели пищу с маслом), а эконом сокрушался: масла осталось совсем чуть-чуть, на донышке. Но не зря он порадовал отшельников на праздник святителя Николая: масла было мало, но оно не кончалось. И монастырь не потерпел убытков, и отшельники были утешены, и игумен не смущен был недостатками в своем хозяйстве, а, главное – эконом убедился, что главное богатство на свете – вера! С ней не пропадешь.

Архимандрит Херувим (Карамбелас)

«Современные старцы горы Афон»

Степь да степь кругом... И река Иргиз. И руины когда-то стоявшего здесь Никольского монастыря. Пока здесь только к Николиному дню в 1998 году документально оформили приход, который можно сказать стихийно образовался вокруг нескольких жительниц ближайшего города Пугачева, к которым присоединились жители соседнего города Балаково. Без средств, без надежды на какую-либо помощь (материальную), собравшиеся стали расчищать территорию заброшенного после разорения монастыря... и вывозили мусор, которого хватило на 140 КамАЗов. И, так все считают, чудом восстановили Никольский храм.

Ко дню «зимнего Николы» собрались на торжественный молебен с акафистом многие верующие. Своего священника пока не было, и престол не освящен, но молебен поразил и вдохновил всех собравшихся особенно тем, как в баках с водой, над которыми совершался молебен, «закипела» вода. Когда протоиерей Анатолий Капцов стал окроплять всех освященной водой, старичок Ефим Яковлевич Огольцов, почти слепой, стал просить святителя Николая: «Дай прозреть моим глазам!» И прозрел. Дома стал читать без очков и без лупы, которую он раньше приставлял к очкам. О том памятном молебне одна из присутствовавших вспоминала: «Было ощущение покровительства святителя Николая Чудотворца. Покровительство его над всей Россией просто поражает. Недостойные милости, мы все же ее получаем. Святитель Николай Чудотворец всех нас собрал в этом монастыре, всех приласкал».

Сообщила Е. Фатьянова.

«Русский Дом » № 2 за 2000 г.

Вспоминала матушка Сергия (Голубцова) о пережитых голодных годах. Пришлось ей быть одно время в Киеве, где она снимала комнату у женщины, торговавшей на рынке. Есть было почти нечего. «Стою как-то вечером на молитве,– рассказывала матушка,– слышу, мышь что-то катает. Догадалась: это она последнюю корочку, оставленную на завтра, в свою норку под шкафом отправляет. А так есть хочется! Прошу святителя Николая: «Святитель Николай, есть хочется!» Уже поздно, скоро полночь. Вдруг стук в дверь: «Наташа, открой!» (Мать Сергию крестили дома с именем Наталии.) Хозяйка стоит с подносом, на котором хлеб и другая еда.

– Ты почему не говоришь, что голодаешь?

– А ты откуда знаешь, что я голодаю?

– Как же: стою в углу перед иконами, читаю молитвы на сон грядущий и так ясно слышу от иконы святителя Николая голос: «Наташа кушать хочет». Ты, пока у меня живешь, о еде не думай, у меня есть чем тебя накормить».

«Она ушла, а мне,– продолжала вспоминать м. Сергия,– осталось благодарить Святителя за скорую помощь и спасение от голода».

В городе Алма-Ате после Пасхи 1933 года открыли Николаевскую церковь, но радоваться не приходилось верующим. Своих священников давно сослали, а приехавшие священники из Сибири открыто заявляли о своем неверии: «Никогда не верили и не верим». Однако служили. Однажды одна из местных монашек (прежде, до революции, там был женский монастырь) пришла рано утром в храм к ранней литургии. Под деревом стоял знакомый ей старичок. Она подошла к нему и заплакала: «Пора службу начинать, а на дверях замок». Старичок ей ответил: «В прошлое воскресенье я пришел также рано, стоял здесь под деревом и молился. Смотрю, зажегся в храме свет, открылись Царские врата, вышел на крыльцо святитель Николай с метлой в руках и стал мести направо и налево. И вымел всех, кто в этом храме служит, все катились с паперти по ступенькам до самой земли. Потом зашел в храм, закрыл двери, и света в храме не стало. Так что всё это скоро прекратится». В 1936 году арестовали епископа Александра и тех священников. Отречение им не помогло. Церковь закрыли.

Из книги «Крест на Красном обрыве». М., 1996 г.

В 1941 году мать провожала Диму Розова, которому едва исполнилось 18 лет, на фронт. Она благословила сына иконочкой святителя Николая, с которой он не расставался. Осенью катер, на котором служил Дима, подорвался на мине. Дима очнулся в ледяной воде. Нигде ничего не видно, никаких обломков судна, одна вода. Дима окоченел в воде, одежда промокла, сапоги тянули как свинцовые. Начались судороги. Теряя сознание, Дима вспомнил о матери и позвал на помощь святителя Николая. Очнулся он на берегу. Всё та же промокшая одежда на нем, сапоги, полные воды... Но как он здесь оказался? Ему бы, потерявшему сознание, окоченевшему, в тяжелой от воды одежде только на дне морском быть...

Дима выжил. Много лет спустя, рассказывая об этом своему другу-художнику Л. М. Рыжову, он говорил: «Есть ли Бог – не знаю, а что святитель Николай точно есть – это уж я знаю». Еще бы не знать ему, вопреки всему спасенному от верной гибели в холодных водах Балтики поздней осенью первого года Великой Отечественной войны.

«Николо-Шартомский благовест-ник» № 6 за 1999 г.

Этот рассказ пришел к нам из Питера, записан писателем Николаем Коняевым и опубликован в № 1 «Руси Державной » за 2000 год.

«Как войдешь в храм – справа, на стене, образ Николая Чудотворца. Лика почти не различить – буровато-коричневой темнотою запеклись краски! – но глаза смотрят ясно, живо и очень добро... И меня сразу потянуло к этому образу. Что-то простое, надежное и необходимое было в нем, как в куске хлеба.

– Так это и есть Никола-хлебный,– пояснила мне монахиня.

– Никола-хлебный? – удивился я.– Первый раз такое название иконы слышу.

– И мы не слышали, пока икону не принесли,– сказала матушка и выдвинула вделанный в киот ящичек для свечей.

– Смотрите.

В ящичке лежали узкие полоски бумаги.

Вся моя родня долгие, бесконечно долгие годы жила по хлебным карточкам, столько разговоров, преданий я слышал, но сами карточки не видел ни разу в жизни. В чердачном хламе попадались порой неиспользованные билеты в кино, талоны на мануфактуру, даже вышедшие из употребления мелкие денежные купюры, но карточки на хлеб – никогда. Первый раз в жизни видел я их...

Одна карточка была выписана на имя Елизаветы Ефимовны Хмелевой, ей полагалось получать в ноябре 1941 года по 400 г хлеба. Вторая – на имя Марии Петровны Павловой, получавшей в ноябре 1941 года полную норму – 800 г.

Ноябрьскими карточками ни Е. Е. Хмелевой, ни М. П. Павловой не суждено было воспользоваться. 16 октября немецкие войска начали наступление в направлении Грузино, Будогощ, Тихвин и 8 ноября овладели городом, пытаясь сомкнуть второе кольцо блокады вокруг Ленинграда.

– Не знаю...– покачала головой монахиня в ответ на мои слова. Женщины, которые на образ этот церкви пожертвовали, не совсем такую историю рассказывали.

– Какую же?

– Они сами ее только слышали от взрослых. Все так и было. И немцы наступали. И в оккупацию женщины попали... А есть нечего. Карточки эти немцы ведь не отоваривали... В общем, хоть с голоду помирай... Поплакала Елизавета Ефимовна – это ей и принадлежал образ! – засунула свою хлебную карточку в свечной ящик, помолилась Николаю Чудотворцу и легла спать. А утром смотрит – на столе хлеб: кусок 400 г... А тут как раз соседка заходит, Мария Петровна.

– Это ты, Маша, хлеба принесла? – спрашивает у нее Елизавета Ефимовна.

– Нет...– говорит та.– Откуда? Сама без хлеба сижу...

Рассказала ей Елизавета Ефимовна о чуде, и Мария Петровна упросила и ее карточку опустить в свечной ящик.

– Вот так и прожили женщины оккупацию,– завершая рассказ, проговорила монахиня. Как уж получилось это – неведомо, а только каждое утро по куску хлеба находили. Святитель Николай-хлебный кормил их. Недолго, правда, и были-то в оккупации. Месяц только, уже в декабре освободили наши войска Тихвин. Как раз перед Рождеством.

Монахиня перекрестилась, взяла полоски бумаги из моих рук и бережно вложила их в свечной ящик. «Правило веры и образ кротости...» – запела она.

«Святителю Николае, моли Бога за мя грешного»,– прошептал и я, осеняя себя крестным знамением и глядя в светящиеся добротой и мудростью из темно-коричневой хлебной теплоты лица глаза Святителя».

Молодой человек в начале 70-х годов служил во флоте на подводной лодке. Однажды во время плаванья отказала система управления, и лодка пошла ко дну. Никакими человеческими силами в этих условиях нельзя было исправить повреждение. Кончался запас воздуха, матросы задыхались. Все понимали, что их ждет. Вдруг они увидели прошедшего незнакомого старика. Откуда он взялся и куда исчез не следили, не думали чуть живые матросы. В тот же момент почувствовали все, что лодка стала подниматься. Свежий воздух оживил сразу всех, и все поняли, что спасены. Отдохнув от только что пережитого, матросы услышали команду командира всем собраться. Когда все были в сборе, командир спросил, есть ли среди них кто-то, кто верит в Бога. «Да, – сказал один из них.– Я молился о спасении всех святителю Николаю». Часть экипажа вскоре крестилась, а просящий свят. Николая стал после службы священником.

Архимандрит Филадельф, пришедший в Лавру преподобного Сергия вскоре после ее открытия, рассказывал, как святитель Николай спас его.

«Угодничек Божий – Николай Чудотворец всю жизнь меня хранит и питает. А вот однажды он спас меня от неминуемой злой и голодной смерти. В ссылке я был. Был голодный год. Есть было совсем нечего. Работа была очень и очень тяжелая. А еще была зима суровая, транспорт не мог ходить, и доставка (продовольствия) прекратилась. Мороз до 40°. Птицы мерзли на лету. А одежонка-то... Многие мои собратья полегли, обессилели и не могли ходить. Я тоже собирался умирать с голоду и холоду.

Ночевали мы в отдельных хибарках, маленьких таких и совсем худых. Окна заткнуты тряпками. На полу снег – надул в щели. Дверь полуоткрыта. Я лежал, уткнувшись в тряпки. Мороз леденил всё тело. Мне очень захотелось спать. Я знал, что это – предвестник смерти. Чуть засни... и больше бы я не встал.

С силой поднявшись, решил последний раз помолиться святителю и чудотворцу Николаю. «Угодничек Божий, – сказал я ему, ведь я помираю. Ты всё видишь. Ты скорый помощник, и сам приди ко мне, помоги».

Дальше не помню, говорил ли я что... Слышу сильный стук в дверь. Открыл. Порыв сильного ветра со снегом обдал лицо. Никого не было. От двери свежие следы. Заглянул за угол... стоит большая сумка, снег не успел ее замести. Посмотрел на следы: они вели к лесу. Ни души кругом. Взял сумку – тяжелая. Принес в хату. В сумке были свежие хлебы. Еще теплые, будто их из печки только что вытащили. А какая там печка! На 50 верст ни одной избы, одни арестанты да ссыльные. И вот этим хлебом мы жили целую неделю, пока утихла пурга. Привезли нам тогда паек. И никто у нас не умер... В других лагерях, говорили, многие померзли в эту метель. Нас Николай чудотворец спас!»

Из книги «Троице-Сергиева Лавра

за последние 100 лет». Москва, 1998 г.

Российская православная газета «Благовест» в № 4 за 1998 год сообщает:

«В храме Николая Угодника (на ул. Беляева) несколько месяцев назад начала мироточить икона святителя Николая. В то же время металлический оклад иконы, потемневший от времени, начал постепенно просветляться и обновляться. Почти одновременно с этим начал мироточить алтарный медный крест. Икона принадлежала ранее одной из прихожанок, которая оставила ее в наследие храму.

По распоряжению епископа Саратовского и Вольского Александра была создана комиссия из авторитетных священнослужителей, которая вынесла заключение «признать икону мироточивой». Храм, где находится мироточивый образ, решено передать вновь создаваемому мужскому монастырю, что является традицией Церкви: как правило на месте обретения какой-то святыни строился монастырь».

Игорь Храмов, г. Саратов

(Из Госархива Рязанской области)

«Предание о чтимой иконе святителя Николая в нашем храме следующее: первоначально наше селение под именем Строевское не имело храма, а была построена небольшая часовня в центре построек крестьян на усадьбе помещика гетмана Артемия Протасьева. Причта при ней не было, потому что жителей было немного, служба совершалась в этой часовне преимущественно Великим постом для говеющих приезжим причтом из соседнего села Протасьев Угол. Затем от времени часовня ветшала, родные помещика размножались и получали в надел имения, стали жить в Строевском. Народ, в свою очередь, тоже размножался, и у всех явилось желание построить в своем селении на месте ветхой часовни храм во имя святого чудотворца Николая, начали готовить лес на постройку храма. Но какое количество бревен ни привезут в известный день, всё приготовленное к следующему утру обращалось в уголь, и никто не мог знать, что бы это такое значило, и все, недоумевая, не смогли придумать, как поступить в данном случае. Только в один день известный пастух пас стадо в роще, отстоящей от селения в одной версте, один, и вдруг из куста вышел к нему старичок, который, взяв кнут у пастуха, хлестнул по пастуху неизвестное число раз и приказал ему сказать жителям селения, чтобы они не строили на месте часовни храм, а строили бы на этом месте – в роще, где было явление старичка. Пастух побежал в селение и объявил всем о случившемся с ним, тогда народ собрался и отправился вместе с пастухом на место явления искать старичка и послушать его. Пришли, старичка не нашли, а на месте явления пастуху увидели на дереве икону святого чудотворца Николая, из-под дерева же текла вода.

Все бывшие там обрадовались, сняли с дерева икону святителя Николая и перенесли в ветхую свою часовню. После такого явления тайна сгорания леса открылась народу, и народ, с радостью приступив к построению деревянного храма в роще на месте явления, из громадных дубовых деревьев той же рощи воздвиг храм во имя святого чудотворца Николая, который в настоящее время существует. По постройке храма икону святителя Николая и всё, что было в часовне, перенесли в храм. Храм наш освящен в 1779 году преосвященным Палладием, епископом Рязанским и Шацким. На месте же дерева, на котором явилась икона святителя Николая и из-под которого текла вода, построена часовня, посреди нее вырыт колодезь, к которому накануне 9 мая бывает крестный ход, служится водосвятный молебен. Этого крестного хода и молебна все богомольцы в особенности ждут, при этом много бывает и больных. После крестного хода тотчас же начинается всенощная» (1884 год 25 июля).

Российская православная газета

«Благовест» № 5, май 1998 г.

В дни осады Троице-Сергиевой Лавры литовцами в 1608–1609 годах иноки особенно усердно молились о помощи святителю Николаю, решив освятить придел в Успенском соборе в его честь. Вскоре все заметили, что среди осажденных стала ослабевать смертность, появилась бодрость, и вскоре враг отступил. Благодарностью за заступничество Святителя была золотая риза к образу святителя Николая Зарайского – дар Василия Шуйского (1608 год). Теперь в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры у северного столпа есть редкая икона святителя Николая, где он изображен сидящим на престоле.

В день святителя Николая – Николы Вешнего, мы были у М. В. и в разговоре коснулись паломничества. Она рассказала, как в Одессе, где оформляли документы, ей сказали, что ее фамилии нет в списках. Как? Всё было правильно и своевременно оформлено, собраны необходимые документы... и вдруг! Как у нас часто можно услышать: «Ничего не знаю, нет вашей фамилии в списке». Обратилась к одному, другому, везде только и слышно: «Не знаю, помочь ничем не могу».

Чуть не плача, решила пойти в ближайшую только что построенную церковь, где просила помощи у святителя Николая. Вернувшись, подошла к одному из сидящих за столом администратора молодых людей, попросила подсказать, что делать, куда еще можно обратиться. Он взял ее посадочную карту, проверил данные и через 5 минут выяснил, что при передаче случайно изменили первую букву ее фамилии. Всё остальное совпадало. Тут же всё оформили (извиниться, конечно, не догадались). М. В. в оставшееся время успела еще раз сходить в ту же церковь, поблагодарить святителя Николая за явную и скорую помощь.

Всегда такие рассказы, очень простые, внешне ничем не выдающиеся, как-то тепло отзываются. Очень дорого услышать их среди самого обычного разговора. Так было и в пути, когда отец В. рассказал, как они где-то в глуши потерялись.

Уже вечерело, вокруг леса – ни одной живой души на многие километры. Они на машине, но без всякой уверенности – вперед ли им, прямо ли или где-то свернуть. Взмолились св. Николаю: помоги, выведи на ясный путь. Вдруг впереди, откуда ни возьмись, машинка. «Надо за ней!» – возникла мысль. И летели за ней на хорошей скорости, пока не выбрались на широкое шоссе, где сразу стало им ясно, где они и как им ехать. Не успели обрадоваться, мысленно поблагодарить св. Николая, как заметили, что та машина исчезла так же внезапно, как и появилась.

Что-то подобное и у меня было, с той разницей, что мне надо было выйти из какого-то места, где – уж теперь даже и не помню. Вокруг никого, спросить нельзя. Куда идти? И также под вечер – значит, разгуливать, если не туда пойдешь, вовсе некстати. И также какая-то фигура вдруг оказалась впереди. Иду за ней, ничего не думая. Она исчезла тогда, когда мне стало ясно, где я и куда идти дальше. И это не единичный случай. И очень хорошо, что он не так редко, не так мало знаком людям. Наверное, у каждого православного было что-то, что он связывает с помощью особенно почитаемого святого.

Монахиня Сергия (Клименко), скончавшаяся в 1994 году, рассказала однажды, как ее духовный наставник о. Стефан (Игнатенко) к концу жизни обосновался в домике вблизи Кабан-горы (Кисловодск). Жили там и монашки. Они держали кур. Как-то раз они уехали, поручив батюшке беречь кур. Он зачитался и не заметил, как они все разбрелись, ни одной во дворе не осталось. Батюшка, всегда спокойный, выдержанный, очень расстроился, видимо, зная, как огорчатся монашки. Стал он горячо молиться святителю Николаю. Прошло три дня. Никого. Наконец, откуда-то появился их петух, потом, одна по одной, пришли и все куры. К приезду хозяек все были на месте.

Монахиня Сергия. «Минувшее

развертывает свиток...». Изд-во

Московской Патриархии, 1998 г.

Владыка Иннокентий (Ястребов) рассказывал: «Когда я был миссионером в Заполярье, мне приходилось крестить эскимосов. Они очень охотно крестились и говорили:

– Мы знаем – русский Бог самый лучший. Мы Его видели не раз.

– Как так? – спрашиваю.

– А вот мы как-то заблудились в тайге, буран, собаки в упряжке полегли – значит, конец! И вдруг впереди что-то засветилось – старичок идет! Собаки встрепенулись и пошли за ним. И он привел нас к юрте. Другой раз тонули в море. Опять вдруг у руля появился тот светлый старик и вывел нас к берегу. Нам сказали – это, наверное, русский Бог. Когда повезли рыбу в город, пошли в русскую церковь, говорим: «Покажите нам ваших богов». Нам ответили, что у них Бог один и Его видеть нельзя. «А кого же мы видели?» Нас повели в храм. И вот на стене видим – вот, вот он, вот он нас спасал! Нам объяснили, что звать его Николай.

«Так, – со слезами умиления добавлял Владыка, – святитель Христов Николай раньше нас, грешных, был там миссионером».

Проведывая знакомую больную, принесла приятельница новость. Ей другая рассказала, указывая на старушку, устроившуюся в уютном уголке их храма: «Гляди-ка, чудеса! Вот она рассказала: «Жила всю жизнь в деревне. Хата была, огород. Сын как подрос в Москву уехал, сейчас живет своей семьей. И вдруг приезжает, зовет меня ехать к ним. Что тут одной-то, с нами вместе лучше. Внучка понянчишь. Продала хату, отдала ему деньги. Прописали меня, ему квартиру новую дали, больше на комнату. Живу ничего, не обижаюсь. Да недолго радовалась. Жена-то сынова что-то хмуриться стала, не угодишь никак. Молчу, не перечу. Потом уж и сын говорит, что дома мира нет, жена не хочет жить со старухой. Сын вроде и не против, да что с ней делать? Что мне осталось делать? Встала и ушла. Сын даже не спросил, куда я направляюсь. А куда мне? Хаты нет, родных нет. Где жить? Такое меня горе взяло... и решила я под поезд лечь. Пришла, села на насыпь. Внизу электрички бегают и вверху. Много их, не спешу, до вечера успею, хоть в последний раз на свет Божий поглядеть. Сижу и плачу: «Прости меня, Господи! Святитель Николай, милостивец! Не осуди меня, старуху горемычную. Куда ж мне деваться? Ох, горько!» Сколько сидела, не знаю. Вижу только, поднимается парочка, паренек с девушкой. Он спрашивает:

– Что это, бабушка, ты тут сидишь? Может, помочь тебе, самой не подняться?

А я как зальюсь:

– Куда мне подниматься? Сижу здесь, смерти своей жду...

– Да что ты, бабушка, вставай, я тебя провожу! Далеко ли твой дом?

– Нет у меня дома, потому и сижу здесь.

И все им рассказала. Переглянулись они, он и говорит:

– Пойдем к нам жить. Мы муж и жена. И еще у нас крохотный ребеночек есть. Мы из детского дома, нет ни у меня, ни у жены.

Отец Михаил Труханов в книге «Воспоминания. Первые 40 лет моей жизни» (Москва, 1996) рассказывает о школьных годах. «Пришел как-то домой со школы, а дома – ничего из еды. Бедствует наша семья – ни денег, ни хлеба (отец Михаила был священником и значит «лишенцем», которому не давали карточек на продовольствие и не брали никуда на работу). Мама надвязывает пятку шерстяного носка и чуть слышно поет: «Богородице Дево, радуйся». Отец пошел к старосте – матери одного железнодорожного кондуктора, попросить пяток картофелин; получил в тот раз штук двенадцать.

– Мама! Может, мне куда на работу пойти. В ремонтники на железную дорогу берут с 16... Может, мне прибавить себе лет и пойти? Вот только я больно маленький...

– Сиди уж, сынок, – возражает мне мама.

– Какой из тебя работник, когда ты еле достаешь ведро воды из колодца!

И, отложив свое вязание, задумчиво про-износит:

– Вот, говорят, кто 40 раз акафист прочтет святителю Николаю, тот всё, о чем попросит, по его ходатайству получит от Господа Бога.

– Так я сейчас же начну читать ему акафисты, – решительно заявил я маме и, подойдя к иконам в переднем углу комнаты, стал читать на коленах первый раз акафист святителю Николаю.

В помещении вокзала, в зале первого класса, находился книжный магазин и киоск с газетами, журналами, школьными принадлежностями. Шесть книжных шкафов, огромные настенные витрины на ночь запирались и к ним вплотную придвигались широкие прилавки, отгораживающие пространство магазина от зала. Заведовал всем этим хозяйством некий сорокалетний Исаак Вольфович Скляр. Его сынишка Семушка учился во втором классе той же школы, в которую поступил и я.

Школа находилась примерно в полукилометре от вокзала. Мальчишеское любопытство к книгам и журналам (которых из-за отсутствия денег я, конечно, покупать не мог) приводило меня в помещение первого класса. Там я стоял с четверть часа и издали посматривал на стеллажи, витрины и прилавки с выставленными изданиями. Так было почти повседневно.

И вот меня, стоявшего у прилавка книжного магазина и посматривающего на недоступные книги и журналы, спрашивает хозяин магазина: «Миша, хочешь заработать?» И не дожидаясь моего ответа, Исаак Вольфович вышел из-за прилавка ко мне и стал шепотом объяснять, что из управления Союзпечати г. Ташкента поступило указание произвести к первому числу полную инвентаризацию и выслать в 2-х экземплярах списки всех наличных изданий вместе с отчетом о деятельности магазина и киоска за прошедший год. «Если ты сделаешь мне за 5 дней, чтобы мне нагоняя не было, я тебе 30 рублей заплачу. Согласен? Работать будешь после школы до 12 ночи. Завтра же приступай работать со мной. Слышишь?»

Пообещав поговорить с мамой, я побежал домой. Прямо с порога на радостях говорю, что Исаак Вольфович предлагает поработать пять дней за 30 рублей. Мама перекрестилась и заплакала. Отец, перекрестившись, спросил меня: «Сколько ты акафистов прочитал святителю Николаю?» Я ответил: «Тридцать восемь, сегодня читать должен 39-й». Отец мне и говорит: «Вот видишь сам теперь, как помогает святитель Николай. Всегда ему молись, сынок!»

Перекусив, я стал читать акафист, а папа и мама рядом со мной молились, стоя на коленях. Провожая меня в школу утром, мама говорила: «Я тебя буду ждать на вокзале, если задержишься, и до часу, и до двух ночи».

Через пять дней я получил впервые в жизни заработанные 30 рублей. Это было весьма кстати для нашей бедствующей семьи.

На большой перемене все учащиеся получали бесплатный завтрак за счет профсоюза железнодорожников. Приносили в класс эмалированное ведро или кастрюлю с горячим сладким кофе: по кружке раздавали каждому школьнику с куском хлеба (около 200 г) с сыром или колбасой. Мои родители не были железнодорожниками, поэтому, конечно, мне завтрак не выдавали, и я по большим переменам обычно выходил из класса в полутемный коридор, где съедал тот кусочек хлеба, который приносил из дома. Не всегда мама могла дать в школу и корку хлеба, а дома – перед уходом в школу, я вообще никогда не ел.

Как-то в конце уроков староста Муза мне потихоньку сказала: «Ты завтра не уходи из класса во время большой перемены – будешь с нами завтракать. Я тебя вписала в списки получающих завтраки». На это я недоверчиво спросил ее: «А тебе за это не попадет?» Она мне ответила: «Мне попадет? Что ты!»

Таким образом, со следующего дня я, как и другие, получал бесплатный завтрак. И как же эти завтраки поддерживали меня в то время! Отец и мать радовались за меня и благодарили Бога. По окончании восьми классов в 14 лет мне пришлось устраиваться на работу».

Знакомая Т. Н. всю жизнь проработала в депо, водила трамваи. Молилась всегда в пути и особенно усердно просила святителя Николая. И вот однажды к вечеру среди путаницы путей и чем-то вызванного затора на площади, видит она, как на всей скорости перерезает ей путь автобус. Остановиться не может ни он, ни она. Не думая уже ни о чем, она закрывает глаза и читает молитву святителю Николаю. Сознавая неизбежность страшной катастрофы, она отпускает всё... и через мгновение ощущает, что ее вагон идет тихо вперед. Смотрит в зеркало – сзади на путях стоит автобус. Как он оказался там? Как трамвай оказался впереди? Не перелетел же в мгновение ока? Никто не ответит на эти вопросы, да и никому ей не хотелось говорить. В душе она хранила это как чудо, перед которым немеет ум и сердце.

С той же водительницей трамвая случилась беда: попала под трамвай женщина. Ее увезли в морг, стали расследовать дело. По времени, по следам крови отметили несколько вагонов и водителей пригласили в комиссию. Никто не мог ни доказать свою невиновность, ни смягчить обвинение. Почитательница святителя Николая только молилась ему. Могли обвинить каждого из подозреваемых, и ее в том числе. Когда все собрались, ведущий объявил всем, что Т. Н. (назвав ее фамилию) свободна, ее машина чиста, а с остальными будем разбираться. Она приняла это освобождение за очередное чудо, так как сама видела, что и ее машина не лучше других. Что же, ее вымыл что ли кто?

Говорят, не раз видели, что святитель Николай сам благословляет собравшихся в день его памяти. Как видели? Во сне чаще всего. Видели в разных местах, в разное время, в разных храмах (где нет Никольских храмов или приделов, или хотя бы его чтимых икон?) И вот одна старая москвичка рассказывала, что видела во сне огромный собор, полный народа. Все пришли ко всенощной под праздник святителя Николая. Когда пропели «Хвалите имя Господне», прочитали Евангелие, стали подходить к помазанию, то впереди стоял святитель Николай и помазывал всех подходящих. Видели его все или нет было неясно, ясно было одно: можно стоять сзади всех, спокойно двигаться через весь храм, и он всех дождется, не уйдет, не благословив этим жестом милости Божией.

Сообщила А. – «Я ведь два года каждое воскресенье ходила и ездила по всей Москве по адресам, надо было менять квартиру. И вот мне на работе сотрудница говорит: «Знаешь, сегодня в метро слышала разговор двух женщин. Одна другой рассказала, как ей святитель Николай помог в обмене. Я и подумала – сколько ты мучаешься, может и тебе поможет». И я, не долго думая, пошла в храм, поставила свечку и попросила Святителя от всей души. Переезжать надо, а не получается. Измучилась и надежды никакой. И что бы вы думали? Через две недели мы уже были на новом месте. Как по маслу всё пошло».

В старом московском доме, где высокий первый этаж поднимается над полуподвальным, доживала свои дни прихожанка одного из центральных храмов, усердная молитвенница святителю Николаю, которого она всегда просила защитить от всяких неприятных неожиданностей. Помолилась она и вечером, накануне того дня, о котором долго рассказывала с волнением. Рано утром проснулась она от странного звука: такое впечатление, будто кто-то топает в сапогах в ее комнате. Кто бы? Она жила одна, дверь и окно закрыты. Приподнявшись, увидела пару сапог, удалявшихся в кухню. Она встала, недоумевая, кто бы это мог быть. Сосед, конечно, мог залезть в окно. Подошла к окну – закрыто. К своей двери – тоже.

Вышла в коридор – входная дверь закрыта, на кухне никого нет, соседи спят, кругом тишина. Еще рано, только пятый час. Но ведь сапоги-то не приснились ей? Она их видела, шаги слышала... Господи, что же это со мной творится? Святитель Николай... Когда она вошла в свою комнату, то замерла от неожиданности и уже потом – от страха. На ее подушке и одеяле лежал огромный кусок штукатурки, свалившийся с потолка. Если бы не такое странное появление сапог, уведших ее в коридор, в кухню, она бы уже никогда не встала со своей постели. Придя в себя, стала благодарить Господа и святителя Николая за то, что сохранили ей жизнь.

«В церкви подумала: надо батюшку попросить, ведь дров-то у нас нет. Я к нему подхожу и говорю: «Батюшка, Вы знаете, у нас ни полена, а уж глухая осень...» Он говорит: «Ну, чем я тебе могу помочь? Вот отойдет служба, я освобожусь, мы с тобой пойдем к святителю Николаю (образ стоял в Малом Донском соборе, считался чудотворным), будем просить его о помощи». И всё он помнил (о. Николай Голубцов), он меня разыскал: «Ну, пойдем молиться». Молился он, какая у меня молитва! А дальше всё пошло совершенно необыкновенно.

Я приехала домой, Кати с мамой не было, они ездили на позднюю литургию в Лавру. Зажгла керосинку, налила постного масла, жарила картошку, сделала себе салат из помидоров (это был конец октября, мама в валенки клала зеленые помидоры, потом они красными становились), и вдруг звонок. Я подхожу к нашей стеклянной двери на террасе, мужчина стоит и спрашивает: «Хозяйка, дров не надо? » Я растерялась, а он продолжает: «Я вот привез к соседям, а их нет» (а мне-то соседи сказали, что они уже купили). Я говорю: «Знаете, очень надо » (а сама думаю: у меня на дрова 300 рублей, это еще были дохрущевские деньги). Он говорит: «У меня 5 кубометров». – «А сколько стоят?» – «Ну, как всегда, 300 рублей». Я говорю: «Надо, надо, скорей сваливай». Когда я увидела дрова, я тихо охнула, таких дров нам никогда не привозили: двухметровка, совершенно изумительной, не корявой, не сучковатой березы, как будто подобранная. Он рассыпал их, уехал, а должны мама с Катей прийти. Я забыла про свою жареную картошку, пошла их встречать. Они идут, спрашивают: «Откуда дрова?» – «Это святитель Николай прислал».

М. Крашенникова. «Альфа и Омега » № 3 за 1999 г.

В жизни каждого верующего, вероятно, есть случаи помощи святителя Николая. Об одном из таких читаем в воспоминаниях Ивана Михайловича Тарасова, посвященных м. Сарре. Она принадлежала древнему знатному грузинскому роду Тамбиевых. Отец ее, Николай Тамбиев, в 1919 году был арестован и посажен в тюремный вагон. Дочь стала читать акафист святителю Николаю. Читала непрестанно, уже знала его наизусть. Отца должны были отправить в ссылку. И вот в тот момент, когда поезд с заключенными должен был тронуться, кто-то на перроне у вагона громко крикнул: «Тамбиев! Тамбиев!» Только успели Николая выпустить, как поезд тронулся. Такое чудесное освобождение отца убедило его дочь в скорой помощи святителя Николая. С тех пор она читала ему акафист всю жизнь ежедневно.

Из «Жизнеописания старца иеросхимонаха Стефана (Игнатенко)»

Кажется, в праздник святителя Николая в мае 2000 года, на Николу Вешнего, как раньше говорили, вечером в прямом эфире на «Радонеже» мы встречались с о. Сергием (Рыб-ко). Он рассказал о чудесной помощи Святителя семье лектора-антирелигиозника.

Лектор считала себя атеистом, выбросила иконы матери, которая была верующей, оставив одну маленькую иконочку святителя Николая только потому, что она висела выше других, надо было специально забираться в угол, доставать. Сначала она чем-то отвлеклась, решив снять потом, а затем забыла о ней совершенно.

И вот дочь ее, ожидавшую ребенка, увезли в роддом. Навестив ее там, лектор с ужасом услышала от врачей, что непредвиденные осложнения у молодой матери неизбежно повлекут за собой смерть младенца. Вернувшись домой, она упала на колени перед забытым образочком и долго молилась о спасении младенца и его молодой матери. Очень хотелось всем, чтобы был у них малыш. Молилась долго, до изнеможения. Наконец, почувствовала, как бы световой зайчик пробежал из-за ее спины и растаял на пути в тот угол, где ико-ночка. И сразу всё ее существо охватил удивительный покой, ясная уверенность, что всё будет хорошо.

Она встала и поехала к дочери, чтобы всё ей рассказать и успокоить: всё будет хорошо. Через некоторое время ей сказали, что у дочери благополучно родился вполне нормальный здоровый мальчик. Обрадованная мама и бабушка считали часы, когда снова будут дома вместе. Когда же дома они осторожно развернули малыша, первым его движением было устремление в тот угол, где икона. Он поднял крохотные ручки так, как маленькие просятся на ручки, будто хотел еще раз напомнить особенно бабушке, кому обязан он радостью увидеть свет Божий.

После всего пережитого лектор сдала свой партбилет и ушла с работы. Пошла в храм на исповедь, стала вести христианскую жизнь, благодаря за заступничество и помощь святителя Николая, услышавшего ее молитву.

Отец Сергий (Николаев) рассказал в своей книжечке «Тем, кто боится будущего», изданной «Даниловским благовестником» в Москве в 1999 году, о таком чудесном преображении солдата.

«В деревне, где жила моя бабушка, жил один отъявленный безбожник. Был он до войны каким-то чиновником и потому пользовался у жителей некоторой властью. Заходил тот человек к кому-нибудь в избу и командовал: «Иконы убрать. Еще раз увижу иконы в избе – отберу». Жена у него была верующая, но иконы в комнате, конечно, держать не осмеливалась.

С войны богоборец вернулся совсем другим человеком. Вошел он в деревню днем. К нему, конечно, свои, деревенские: «Здравствуй, земляк!» – а он молча к дому идет, рта не открывает, кивнет только соседу или соседке. За фронтовиком уже целая толпа спешит, мальчишки бегут, а он не останавливается.

Вошел в избу, жену спрашивает: «Где у тебя иконы?» Та уже по лицу догадалась, что скрывать не нужно. «На чердаке», – говорит. Достал солдат иконы, обтер, на полку поставил. Упал перед ними на колени, в землю кланяется. Потом только здороваться, обниматься, целоваться, на вопросы отвечать стал.

Люди, конечно, такой перемене в безбожнике дивятся. А случилась с ним на фронте история, которая всю его жизнь переменила. Он потом кое-кому рассказывал.

Очнулся он раз после боя контуженный в поле или в лесу, не помнит. Ни своих, ни немцев не видно! Куда ушли, неведомо. Местность тоже незнакомая.

Встал солдат и пошел. Встретился ему прохожий и говорит: «Ты в ту деревню не ходи, там немцы, а иди, милый человек, к той стороне». И указал дорогу. Повернулся солдат спросить, как деревня называется, а прохожего и нет. Добрел до деревни, а там действительно его часть на ночлег остановилась. Пошел к начальству, зашел в избу и там, на полочке, того прохожего и увидел. Стояла там икона святителя Николая. Сам Святитель, выходит, дорогу ему указал.

Случай этот не остался у солдата в памяти бесполезным воспоминанием. Всю дальнейшую жизнь трудился тот человек в сельском храме. Сначала сторожем, а потом пономарем».

конспект одноименной статьи в Самарской газете «Благовест» № 13 (169) за 1999 год

В селе Кротовка Кинель-Черкасского района Самарской области недавно открылся храм. Староста его рассказала о явлении иконы святителя Николая, которое произошло в Беловке, верстах в пятнадцати от Кротовки. Было это, по словам отца старосты, до войны. Там забил источник и в нем увидели однажды икону. Пытались взять, но она «не давалась в руки». Местные власти возмутились, прислали трактор, чтобы засыпать родник. Старались на совесть, и следа вроде бы не осталось. А утром смотрят: куда земля делась? – родничок чист и икона в нем плавает. Чего только не делали: и из свинарника навоз привозили и им заваливали, и блоками мостили, и все-таки родничок пробивался снова, а в нем плавала икона. Отец старосты рассказывал, что сам видел в Беловке: отъявленный сквернослов на тракторе заехал в родник, чтобы вернее с ним расправиться, – и ушел под землю вместе с трактором.

Несмотря на притеснение местных властей собрались верующие, отслужили молебен (еще церковь не закрыли в Беловке), и одна бабушка взяла в родничке икону, домой принесла. Вскоре ее у нее отобрали, а наутро она опять плавала. Опять та же бабушка ее взяла и спрятала у себя. Постепенно пыл гонителей остыл, и бабушка повесила икону на стене, никому не говоря, что это тот самый образ. Никому, кроме Николая Яковлевича, отца старосты. Он ходил на родник и всегда заходил к бабушке той в избушку. Когда она заболела и слегла, Николай Яковлевич проведал ее. Она ему сказала, что образ этот передаст ему. Он хотел взять сразу, но бабушка обещала передать его после своей смерти. Через несколько дней неизвестная женщина передала чтимый образ Николаю Яковлевичу. Почему именно ему? Может быть, потому, что, оставшись вдовцом с шестью детьми, так потянулся душой к Богу, что говорил: «Дороже Бога у меня никого нет». Умер он в 1972 году. Образ остался у сына, потом он был у сестры отца, наконец, родственники передали его в молитвенный дом в Кротовке.

Образ написан на металле. Святитель изображен в рост с мечом и храмом, как пишут «Николу Можайского». Внизу надпись: «Копия с чудотворного образа святителя Николая в селе» и ниже «Промзино». Об иконе в Промзино (теперь это село Сурское Симбирской губернии) знали раньше везде. Там в XVI веке было городище, на которое напали кочевники. Городище защитил старец, державший в одной руке меч, а в другой – церковь. Явился он испуганным кочевникам в огненном столпе. Они ушли, не тронув городища, а вскоре в роднике нашли икону Святителя. А. Кисилев в журнале «Симбирские Епархиальные ведомости» № 2 за 1994 год писал, что в 1932 году икону из села Промзи-но увезли, предположительно, в Самару. По времени близко исчезновение образа там и появление в Беловке. Тот он или копия с него – трудно сказать. Если и копия (как свидетельствует надпись), то и она почиталась людьми, молившимися перед ней и получившими исцеления. Теперь этот образ в Успенском храме села Кротовка.

«В родне нашей, – вспоминает мама покойного о. Геннадия Огрызкова, – сохранялись свои предания о необычных происшествиях. Мой дедушка, Николай Николаевич Масленников, был кузнецом. Дедушка время от времени ездил в Тулу, хотя это и была соседняя губерния (он сам из Рязанской), где продавал свои кузнечные изделия. А делал он и кровати, и сани, и подковы, и рычаги-ухваты. И вот поехал он как-то в очередной раз в Тулу. Дело было ранней весной, наверное, перед Пасхой. Н. Н. хорошо поторговался в Туле, всё продал – и возвращается домой. И вдруг оказывается, что река, через которую он рассчитывал пройти еще по льду, уже вскрылась. И вот стоит дедушка на берегу и думает, что же делать? А он очень почитал (да у нас и все в семье почитали!) Святителя Николая. Дедушка стал молиться и особенно горячо – святителю Николаю. И вдруг почувствовал, что сзади кто-то есть. Оборачивается, а там с белой бородой – сам Николай Угодник! И говорит дедушке: «Я тебе помогу, но ты до самой смерти никому не скажешь, что видел меня. А перед смертью – откроешь всё своей семье». Вот так дедушка и сделал...»

Отец Геннадий. Книга воспоминаний.

Москва, Отчий дом, 1999 г.

Мать Сергия (Голубцова), с которой мы познакомились в Глинской пустыни, а позже общались в Пюхтицах, рассказывала отдельные случаи из жизни в горах, где она начинала молодой монахиней духовную жизнь под руководством о. Софрония. Однажды ей батюшка благословил куда-то пойти. Она шла горной дорогой и услышала вскоре цокот копыт. Местные горцы часто похищали молодых девушек и увозили к себе в аулы. Ее догнали двое. Она, естественно, испугавшись, стала в душе усердно просить святителя Николая спасти ее. Не успели горцы что-то сказать, как отчетливо услышали грохот повозки, колеса которой были обиты металлической лентой. Горная дорога усиливала звук, и он разносился так далеко, что знать о приближении повозки можно было еще не видя ее. Всадники выругались, пришпорили коней и исчезли. Мать Сергия, обрадовавшаяся своему избавлению, поспешила навстречу повозке. Пройдя немного, удивилась еще больше тому, что телеги... не было нигде. Тогда она поняла, кто спас ее от горцев, и благодарила святителя Николая за такую скорую помощь.

В праздник святителя Николая о. А. в проповеди сказал о письме, ему присланном, где поведали о чуде святителя Николая, происшедшем в семье.

Святитель Николай исцелил бабушку. Она была из купеческой семьи. Заболела раком. Когда стало ясно, что вылечить невозможно, взмолилась Святителю об исцелении. Увидела его во сне, он ей сказал: «Сшей мне рубашку». Утром она собрала все украшения, когда-то подаренные ей (деньги муж ей не давал, всем хозяйством сам распоряжался), и заказала в монастыре облачение. Роскошное архиерейское облачение сшили для нее, и она отправилась, одевшись скромнее, в храм. Там она отдала свой дар, сказала, что ее только просили передать это. После этого она еще долго жила, о раке все забыли. Перед своей кончиной она радостно улыбнулась, будто приветствуя кого-то невидимого. Родные просили сказать, кто пришел. Она чуть слышно сказала: «Святитель Николай». «Он что тебе сказал?» – «Не велено говорить». И с этим скончалась – светлая, довольная, умиротворенная. Кажется, это было в Орле. Помню точно, что прозвучала дата – 1909 год. Такие чудеса раньше многие хранили как семейное предание и дай Бог, чтобы о них вспоминали почаще.

Отец Сергий Сидоров писал историю своего рода по матери и в нем отразил особое почитание святителя Николая. В XVIII веке в полтавском имении Коровинцы жил прапрадед о. Сергия – Григорий Андреевич. В то время неспокойно было на Украине: отряды атамана Шептуна жгли имения, вешали панов и москалей.

Как-то осенью, когда сыновья уехали в Петербург, вбежал к Григорию Андреевичу бледный дворецкий с сообщением, что разбойники уже во дворе и по приказчику стреляли. Схватив два пистолета, Григорий Андреевич повесил на грудь древний образ святителя Николая и бросился навстречу казакам, скомандовав дворецкому, приказчику и лакеям: «Бей стекла и «ура» кричи». Г. А. выстрелил из пистолета, задребезжали стекла, заревел рог, загудел набат..., и разбойники бросились к воротам и ускакали по темным осенним дорогам. Григорий Андреевич отслужил благодарственный молебен, а через год воздвиг храм в честь святителя Николая.

Сын Григория Андреевича – Василий Григорьевич, ехал под зимнего Николу в свое далекое имение Таракановку. Когда выезжал, было тихо и солнечно, а потом вдруг поднялся ветер, началась метель. Вскоре стемнело, повалил снег, кони стали. Кучер лег на занесенные козлы, В. Г. почувствовал, что замерзает. Вдруг вспомнил, как его отца спас святитель Николай, и взмолился: «Спаси, святителю отче Николае!» Больше ничего не помнил, забылся. Сколько продолжалось это состояние, уже не сказать, но вдруг лошади дернули и пошли вперед. Вскоре остановились у крайней хаты села Таракановки. С тех пор в благодарность за спасение Василий Григорьевич зимой ставил стол для нищих (вероятно, в праздник Николы зимнего).

Внук (сын Василия Григорьевича) не оставил памятных замет, а правнук, т.е. отец Сергий, записал:

«Когда семья наша снежной зимой 1934 года жила в Карачарове, кончились у нас дрова. Мама несколько дней ходила по деревне, просила продать хоть немного дров, но вернулась ни с чем. Дороги замело, не было привоза из дальних лесных деревень, и положение семейства нашего стало отчаянным. Поздним вечером лежали мы, дети, на уже остывающей русской печи, а мама, печальная, шила у стола. Вдруг раздался громкий стук в окно. Мама взглянула в окно и потом, накинув пальто, выскочила за ворота. Видит она сани, груженые дровами, и старика в тулупе. «Хозяйка, не нужны ли тебе дрова? » – спрашивает старик. Надо ли описывать мамину радость? Тут же свалил старик дрова во двор, и дрова-то какие чудесные – березовые, сухие... Расплатилась мама, затопила печь, и мы, счастливые, уснули. На другой день мама пошла к одним соседям, потом к другим и вернулась какая-то молчаливая, задумчивая.

Оказывается, никто из соседей не видел, не знает старика с дровами и никто не посылал его к нам. Значит – чудо святителя Николая.

С тех пор я всегда молюсь свят. Николаю при всех невзгодах и бедах, которых так много на нашем пути».

«Записки священника Сергия Сидорова», Москва, 1999 г.

Кабардинского князя Николая Христофоровича Тамбиева, православного человека, отличавшегося особым милосердием, в 1921 году выгнали вместе с семьей на улицу, а в 1930 году арестовали и приговорили к расстрелу. Его дочь Сара навещала отца в заключении и однажды услышала, что встреча станет последней. Отец попросил ее после расстрела забрать на память о нем его карманные часы. Всю ночь его жена Елена Афанасьевна и Сара на коленях со слезами молились за отца.

Дочь непрестанно читала акафист святителю Николаю и в ту страшную ночь выучила его наизусть. Исполняя последнюю волю Николая Христофоровича, рано утром Сара подошла к воротам тюрьмы, чтобы потребовать часы. Каково же было ее потрясение, когда навстречу вышел живой и невредимый отец! «Знаешь, меня отпустили », – тихо проговорил он. Дома отец рассказал, что два красноармейца уже вели его на место казни. Навстречу им легкой походкой шел красный командир.

– Куда вы ведете этого человека?

– Приказали – в расход.

– Этого не может быть! Он честнейший человек, спас мне жизнь. Отпустить немедленно!

Солдаты не посмели ослушаться и отпустили Николая Тамбиева. Командир лично довел его до ворот тюрьмы и проводил со словами: «Иди, ничего не бойся, больше они ничего тебе не сделают». Николай Христофорович прекрасно помнил, что никогда в своей жизни не видел и не знал офицера, спасшего ему жизнь. Это было явное чудо святителя и чудотворца Николая».

Из книги «Бисер многоценный».

«Ковчег », «Параклит », 2000 г.

Отец Димитрий Дудко в своей книге «На скрещенье дорог» (издательство «Ковчег», 2000 г.) рассказал такой случай:

«Приходил ко мне один пьяница, чтоб помог ему бороться с пьянством. Я молился с ним, давал ему святую водичку. Он на какое-то время воздерживался, а потом снова срывался. Мучился страшно. Подходит как-то ко мне и говорит:

– Потерял аппетит, разреши хоть пиво.

–50 грамм, – говорю.

Он страдальчески улыбнулся, махнул рукой и потом спустя некоторое время, совсем отчаявшись, подходит к иконе святителя Николая, протягивает к нему руки и говорит: «Ну ты же видишь – гибну, помоги мне!»

С той минуты – полное отвращение к вину».

В той же книге о. Димитрий приводит рассказ церковного сторожа. Осенью, когда кончилась октябрьская демонстрация, в дверь постучали. Открыл. Стоит перед ним человек средних лет, просит разрешить ему свечку поставить. Пустил. Подошел он к иконе святителя Николая, зажег свечу, стал на колени, а потом сказал сторожу: «Я ничего не знаю, верю я в Бога или нет, но я знаю святителя Николая, верю ему!» И с восторгом добавил: «А как у вас здесь хорошо, тишина. Не то, что у нас, на демонстрации».

Записал это о. Димитрий в тетрадях, датированных 1963–1972 гг.

На далекую окраину нашей Родины дошла весть о том, что есть в столице знаменитый врач-окулист, делает операции, возвращая людям радость видеть белый свет. Женщина, у которой ребенок был слеп, собрала всё, что могла, на дорогу и приехала со своим мальчиком. Оказалось – очередь такая, что ждать надо год. Жить негде, и средств нет. Как быть? Расстроенная мать пошла с сыном в храм помолиться свят. Николаю. Когда прикладывались к образу Святителя, мальчик оступился и упал бы, если бы его не подхватила другая женщина.

– Что же ты так, мальчик, разве не видишь, разбился бы...

-Не вижу. Мы к врачу приехали, а там очередь на год, а нам негде и не на что жить...

– Придется тебе сделать операцию вне очереди, – сказала женщина, оказавшаяся тем самым врачом-окулистом, к которому они так стремились попасть.

О. Димитрий Дудко. «На скрещенье дорог ». «Ковчег », 2000 г.

«Старушка-сторож всегда, приходя на службу, говорила: «Посторожи, Николай Угодник!» Залезли воры, всё собрали, но унести ничего не смогли. Когда на суде их спросили: «А почему же не унесли?» – сказали, что какой-то старичок засвистел. Старушка-сторож поднялась и говорит:

– Я знаю, кто это. Николай Угодник! – и стала уходить.

– Постой, старушка, как это ты говоришь? Кто это? Объясни нам.

– Николай Угодник, я всегда его прошу».

Этим ограничились все сведения, которые записал в свои тетради о. Димитрий Дудко. Ничего особенного, чрезвычайного. Подобных рассказов много можно услышать среди верующих. И все-таки каждое новое свидетельство радует, хотя у о. Димитрия нет никаких указаний ни на время, когда это случилось, ни на место – где было, ни на «свидетеля» – что за старушка... Просто факт помощи святителя Николая.

О. Димитрий Дудко. «На скрещенье дорог». «Ковчег», 2000 г.

Однажды парторг поисковой группы оказался по делам в пустыне. Воды близко нет, жара. Ему стало плохо, хотелось пить. Еще хуже было от сознания, что они заблудились. Конечно, может быть, их уже и ищут, но когда еще найдут? И найдут ли живыми? Всё плывет в глазах. Вдруг перед парторгом оказался странный незнакомец. Казалось, что от всего его облика струится свет. Он говорит:

– Не волнуйся, потерпи немного, вас скоро найдут.

-Пить, дай мне попить, я умираю от жажды...

Незнакомец так же внезапно исчез, как и появился. Неожиданно порывом ветра принесло небольшое облачко, которое немного покропило землю. Стало немного легче.

Вскоре их нашли. Придя в себя, отдохнув, они кончили свои дела, вернулись. Парторг не мог забыть явившегося. Кто он? Рассказал знакомой женщине, та посоветовала пойти в храм, сказать священнику. Пошел. Священник предложил походить по храму, присмотреться к иконам. Парторг ходил, смотрел. У иконы святителя Николая остановился, опустился на колени, сказал: «Вот – это был он, я его узнаю». Отдал свой партбилет, стал ходить в храм. Позже об этом рассказали о. Димитрию Дудко, а он кратко записал в свои тетради, которые теперь составили его книгу «На скрещенье дорог».

Отец Олег С. рассказывал по «Радонежу» о своей поездке в Чечню к нашим солдатам. Между многими темами, поднятыми им в этом рассказе, мелькнула и очень меня интересовавшая: о почитании нашим народом святителя Николая. Он сказал, что многих наших ребят, там служащих, он крестил, естественно, пожелавших. Никаких уговоров, даже вообще предложений не было от него, он только принимал от ребят пожелания и исполнял их.

В числе пожелавших креститься был и юноша-татарин. Отец Олег спросил его, почему он хочет стать христианином, не навлечет ли этим он на себя неприятности со стороны знакомых, родственников, друзей, которые, конечно же, мусульмане. Как вообще ему пришла мысль об этом? Он сказал, что только в армии, среди русских ребят он нашел друзей, и они не будут от него отворачиваться из-за его крещения. А мысль стать христианином возникла опять же из-за тех же ребят, которые могут так хорошо относиться друг к другу и даже к нему.

Отец Олег рассказал ему о самом необходимом и, кстати, спросил: «Какое имя хотел бы он иметь во святом крещении? » И юноша, не колеблясь ни минуты, сказал: «Николай». Конечно же, такое распространенное среди русских ребят имя святителя Николая, рассказы о нем родных, даже и без рассказов то почитание, которое еще хранит наш народ, не могло не сказаться. И сказалось в желании иноверца и иноплеменника стать христианином с именем так любимого нами святителя Николая.

Митрополит Вениамин Федченков вспоминал, как в 1925 году ему прислали приглашение на торжество – 1600-летие I Вселенского Собора, происходившее в Лондоне. Там семья Ампелоговых позвала его в гости. Митрополит Вениамин обратил внимание на большую икону святителя Николая. Он поинтересовался, почему так чтится ими святитель Николай. Хозяйка рассказала.

Родом они из Сибири. Муж работал в конторе фирмы, торговавшей чаем. Однажды ему срочно надо было по делам службы ехать куда-то. Хозяйка ждала ребенка. Дело неотложное, муж собрался уезжать, они простились. Вдруг около кровати, где она лежала, появилось светлое пятно, а в нем святитель Николай, сказавший только: «Удержи мужа!» Все исчезло, но она успела вернуть мужа, не говоря ничего о явлении Святителя. Мужа она упросила задержаться вроде бы из-за боязни приближающегося времени родов. Он остался, а вскоре стало известно, что поезд, на который ее муж так спешил, сошел с рельсов, и были жертвы.

Тот же митрополит Вениамин вспоминал рассказ одного иконописца в Твери, где тогда владыка Вениамин был ректором Духовной семинарии с 1913 по 1917 год. Расписывали храм иконописцы, и один из них, Николай, поделился с ректором маленьким событием в своей жизни.

Он жил в Киеве и одно время очень нуждался, потому что никак не мог найти себе работу. Ему нечем было и хозяйке за комнату заплатить, поэтому он уходил пораньше и возвращался попозже, чтобы ей на глаза не попадаться. Ходил по городу до изнеможения, надеясь найти работу. Просил ли он помочь ему своего небесного покровителя, иконописец не говорил, но однажды встретил другого художника, своего знакомого, и тот сразу спросил, не может ли он помочь ему: заказчица торопит написать ей образ, а он очень занят.

– Конечно, очень рад! А образ какой?

– Святителя Николая.

– Тем более!

Так святитель Николай выручил его из беды.

Вдова, устроив сына работать в магазин, сняла образок святителя Николая и, благословляя его, обратилась к Святителю: «Тебе поручаю сына моего! Сохрани и соблюди его на всех путях жизни от поспешения диавольского и настави на добрый путь спасения».

Сын ее, Ваня, первое время работал исправно, но потом стал выпивать. Дальше – больше. Его уволили, он остался без средств и от бессилия, стыда и безнадежности решил утопиться. Мысль эта стала преследовать, и кто-то будто торопил его.

Накануне намеченного дня он увидел во сне святителя Николая в полном облачении, который ему грозно сказал: «Ты зачем задумал убить себя и стать навечно рабом диаво-ла?! Призови в помощь Бога, покайся, не забывай молитвы и любви к тебе твоей матери. Иди в Благовещенский собор, там при входе в храм на правой колонне увидишь икону Николая Мирликийского. Поставь свечку на последние свои две копейки, а дальнейшую жизнь предай воле Божией».

Иван так и сделал. Взглянув на икону, удивился сходству изображения Святителя на иконе с тем, каким он видел его в видении. Простоял всю службу, проплакал.

Кончилась литургия, куда идти? Медленно побрел к выходу и почувствовал, что кто-то тихо тронул его: «Иван Иванович! Ты мне очень нужен! У меня есть для тебя хорошее место!» Когда-то Бог дал сделать доброе дело этому знакомому, и теперь тот решил по старой памяти помочь ему.

– Но как идти к твоему хозяину в таком жалком виде?

– Не беспокойся! Пойдем ко мне, я тебе дам все свое, начиная с белья.

Так чудесным образом за молитвы матери и по предстательству святителя Николая нашлось хорошее место работы и квартира.

«Троицкие цветки с луга духовного ».

Москва, Сретенский монастырь, 1996 г.

Вологодский архиепископ Никон рассказывал о знакомом крестьянине, который спешил всегда в храм, как только слышал звук колокола. Детей он брал с собой. А жене напоминал, чтобы она не задерживалась, наскоро убрала все и спешила в храм.

Однажды, в день памяти святителя Николая, она заторопилась и забыла запереть дверь дома. Когда вся семья была в храме, заметил известный всему селу вор, что дверь открыта, зашел и стал собирать в узел все, что поценнее. Только он собрался уходить, как в дверях предстал ему святитель Николай в полном архиерейском облачении. Он, грозно взглянув, воскликнул: «Люди, спеша в храм, забыли дверь запереть, а ты воспользовался этим, чтобы похитить их достояние, честным трудом приобретенное!» – не договорив, он ударил вора по щеке, и тот тотчас ослеп. Стал искать дверь, чтобы уйти, но не мог. Так и проходил все время, пока хозяева пришли. Заметили, что кто-то ходит в их доме, и с удивлением узнали всем известного вора, который до того удачно ускользал от правосудия. Теперь его судили и сослали в Сибирь к общей радости всего села, где от него многие пострадали. О том, как ему явился святитель Николай и наказал слепотой, он сам рассказал. Когда гнали этап мимо села, он просил, чтобы ему дали возможность зайти в храм, поклониться образу святителя Николая. Здесь он со слезами каялся, обещаясь больше не красть. Приложившись к образу, он прозрел.

«Троицкие цветки с луга духовного ».

Москва, Сретенский монастырь, 1996 г.

В Москве жил богач Томилин. У него же работал доверенным его родной брат, которому приходилось каждый год по делам ездить в Сибирь на Ирбитскую ярмарку. В одну из таких поездок, которые совершались на лошадях, ведь еще не было железных дорог, Томилин заметил, что ямщик везет его новой дорогой. Спросил его об этом, и тот стал уверять, что они так сократят путь.

Пролетели верст десять, и ямщик пронзительно свистнул. Ему из леса ответили. Томилин вынул револьвер, приставил к уху ямщика и потребовал, чтобы тот вернулся. Ямщик искусно тряхнул головой и выбил револьвер из рук Томилина. Обезоруженный, Томилин стал готовиться к смерти горячей молитвой. Особенно просил он святителя Николая избавить его от смерти ради детей своих. Не успел он кончить, как молниеносно явился святитель Николай в сопровождении прекрасного юноши. Ямщику Святитель грозно сказал: «Как ты смеешь посягать на жизнь человека? Ради детей он избегнет смерти, а ты, если не оставишь преступного намерения, сам погибнешь».

Все исчезло. Ямщик с силой ударил по лошадям и вихрем помчался, едва не задавив разбойников, вышедших на дорогу. Послышались выстрелы, ругань, но уже сзади, когда опасность миновала. Ямщик как ураган пролетел еще верст пять, остановился и, подавая упавший в передок револьвер Томилину, опустился перед ним на колени, прося прощения. Явление святителя Николая потрясло обоих. Томилин сказал: «Я не тот богач, за которого ты меня принял. Я его брат и служу у него доверенным. Сейчас при мне совсем нет никакого капитала. Да простит тебе Бог, и я прощаю». Дальше они ехали уже спокойно.

В последующие годы Томилин всегда останавливался у этого ямщика, ездил с ним и был даже по его просьбе крестным отцом недавно родившейся дочери.

«Троицкие цветки с луга духовного ».

Москва, Сретенский монастырь, 1996 г.

В Вологодской области в бедном селе обветшал деревянный Никольский храм. Служить в нем уже стало опасно, и на сходе решили его разобрать, а новый построить. Архипастырь благословил благочестивого и смиренного старичка этого села пойти по сбору, вручив книжку для записи пожертвований.

Старичок отправился в путь. Верст тридцать прошел он теплым летним днем, утомился и присел отдохнуть. В полудреме он вдруг увидел святителя Николая, ласково сказавшего ему лишь два слова: «Иди в Рыну». Никогда не слышал старичок такого названия. Шел и думал: «Город это или село какое?» Спрашивал встречных – никто не мог ему объяснить. Наконец один его уверил: «Это, конечно, город Рыбинск Ярославской губернии». Старичок направился туда.

Утром, услышав благовест, пошел в собор, стал на паперти. Прошла в собор женщина, уже немолодая, чем-то удрученная. Взглянув на старичка, попросила его не уходить, дождаться ее. Он поклонился и стал ждать. Она вышла почти последней и пригласила последовать за ней. Дома приняла как дорогого гостя, угостила, а потом вынесла пакет денег, сказав: «Сегодня 40-й день по кончине моей единственной дочери – девицы Марии. Я дала обещание Богу перед ее смертью пожертвовать первому встретившемуся сборщику на постройку храма ее приданое. Здесь 30 тысяч рублей. В память дочери возьми их. Она очень любила святителя Николая, и мне приятно то, что храм, на который ты собираешь, посвящен святителю Николаю».

Старичок от души поблагодарил и вернулся домой, рассказав о явлении ему святителя Николая, пославшего его «в Рыбну». Все решили, поблагодарив Бога и святителя Николая, строить уже не деревянный, а каменный Никольский храм.

«Троицкие цветки с луга духовного ».

Москва, Сретенский монастырь, 1996 г.

Московскому протоиерею о. Иоанну Виноградову один из его прихожан, всеми уважаемый за доброту и честность, рассказал о себе:

«Когда я был молодым, то ездил от хозяина по фабрикам целым обозом и продавал пряжу. Однажды, проверяя себя, не нашел 10 тысяч рублей. Проверил несколько раз: ни сырья на эти деньги, ни денег нет. Очень смутился: как скажу хозяину? Разве он мне поверит? Если и не отдаст под суд, то уж выгонит обязательно. И как жить дальше, зная, что все считают вором...

От этих мыслей я потерял покой. Мрачное отчаяние завладело душой, и я решил броситься в реку, когда будут проезжать мост на пути к фабрике. За рекой виднелся Никольский монастырь. Обоз приближался к реке, на душе – смертная тоска и ужас. Вдруг случилось что-то странное. Я как бы впал в беспамятство. Вижу перед собой святителя Николая, который с таким отеческим чувством говорит мне: «Призови в помощь Имя Христа Бога. Осени себя крестным знамением и не губи души отчаянием». Он напомнил, что пряжу отпустил на одной из фабрик в долг... Когда я пришел в себя, обоз стоял против святых врат монастыря, над которыми было изображение в полный рост святителя Николая, которого я только что видел. Отчаяние рассеялось как дым, и в душе засияла радость. Благодарность святителю Николаю в моей душе неописуемая, и я ее храню всю жизнь, и до конца дней буду помнить его благодеяние мне грешному».

«Троицкие цветки с луга духовного».

Москва, Сретенский монастырь, 1996 г.

«Когда мне было девять лет, в нашем селе Часникове, в двадцати пяти верстах от Москвы, умерла просфорница приходского храма, 85 лет. Всю жизнь она провела в благочестии и чистоте и перед смертью желала пособороваться. Таинство это совершал священник села Часникова о. Иоанн при собрании всего села. Болящая во все время соборования была в полной памяти. Как только прочитано было седьмое Евангелие, она стала слабеть. Свеча выпала из рук, дыхание прекратилось. Священник благословил усопшую, предложил родным одевать ее к погребению, а сам стал разоблачаться. В этот момент все присутствующие видят, что покойница открывает глаза и тихо, но вполне внятно говорит: «Святитель Христов, отче Николае! Этот грех был в юности, но я о нем забыла. Каюсь Господу в нем перед тобой, прошу тебя, прости меня и разреши от этого греха». После этих слов она снова тихо предала дух свой Богу».

«Троицкие цветки с луга духовного ».

Сретенский монастырь, Москва, 1996 г.

В калужских просторах за Малым Ярославцем внук Л. И. купил домик. Приехали туда всей семьей. В воскресенье 16 июня Л. И. встала пораньше, вышла из дома. Хотелось ей помолиться на воле, среди простора, в тишине и безлюдье. Дома еще не устроили для нее уголок, где могла бы поставить иконы. Идет по дороге, радуется свежему утру, красоте. На душе светло и тихо, сердце радуется, слезы на глаза набегают: «Господи! Как же хорошо с Тобой!»

Шла она дорогой, поглядывая на поле. Много цветов рядом: колокольчики, ромашки, – васильков поменьше. Набрала цветов, решила вернуться той же дорогой, какой шла. Вышла на дорогу, прошла немного, увидела лес справа... Кажется, леса не было... Стало не по себе. Прошла еще немного – убедилась, что заблудилась. Стала звать на помощь Николая Угодника: пошли мне, святитель Николай, человека, чтобы указал он мне деревню, куда мне надо вернуться. А какую деревню? Оказалось, она забыла спросить у внука, как называется местечко, где их дом. Еще страшнее стало. Представила, что дома увидят – нет бабушки, искать пойдут, а куда идти, здесь 5 дорог...

Идет, просит святителя Николая. Впереди деревенька: два дома на одной стороне, два – на другой. Подошла, покричала: «Хозяйка! Хозяйка ...» Никто не отозвался. Прошла так мимо этих домиков, еще больше страха натерпелась: куда идти дальше? За этими домами увидела другой, подошла, позвала хозяйку – и тут тишина. Постояла, вроде стала успокаиваться и вдруг узнала: так это тот домик, из которого она вышла. Обрадовалась, поднялась на крыльцо, зашла в дом, как раз попала к завтраку. Молодые долго спали, только успели приготовить завтрак. Она им ничего не сказала. Потом она узнала, что этой дорогой все местные ходят за грибами. Но деревеньки там никакой нет. Где же она была? И как хорошо, что никто не слышал ее крика (от волнения голос пропал, она это потом только поняла). Хорошо и то, что свят. Николай ее привел, поставил у калитки нужного домика, хотя она его не видела, но звала, и он ей помог. Выходя после этого на ту же дорогу, она всегда вспоминала об этом, и ей хотелось молиться, благодарить и радоваться тому, что так близок Господь и Его святые, что мы можем их звать, они слышат и отвечают.

Любови Сергеевне, среди прочих вопросов, задается один: «Как вы выжили (в блокаду, когда умерли от истощения муж и свекровь)? »

– Мне это было предназначено. И даже особое знамение послано.

– Какое?

– Случилось это 31 июля 1941 года в день моего рождения. Мы с Зоей Михайловной (свекровь) поехали за город – достать что-нибудь из еды. К сожалению, ничего не раздобыли: уж слишком дорого запрашивали местные жители. Стоим грустные на платформе под названием, кажется, Девяткино и ждем поезда. Вдруг подходит к нам мужчина незнакомый, кареглазый, с бородой, в одежде сезонного рабочего. И говорит, обращаясь ко мне: «Есть тебе придется вот по сколько (и показал крошечку большим и указательным пальцами), но останешься жива и будешь счастлива». – «Ах, какой Вы ей подарок сделали! – сказала Зоя Михайловна. – У нее сегодня день рождения!» – «Вот и хорошо, – ответил незнакомец, – вот и хорошо! Только выучи молитву «Отче наш». А зовут меня дядя Николай, и если очень нужно тебе что-то будет, обратись ко мне «. И еще велел мне запомнить фразочку по-немецки, которая означала в переводе: «Помоги мне, мать». Сказал, что это тоже мне поможет выжить. И ушел вперед, в проем длинного забора. Я стою растерянная, а свекровь вдруг говорит: «Это, Люба, ведь был Николай Чудотворец!» Я очнулась, бросилась следом в тот самый проем в заборе – удивительно: впереди пустырь, в обе стороны тот самый забор длиннющий тянется и... никого нет, хотя и минуточки не прошло... А через некоторое время мы шли в Ленинграде вдоль Фонтанки, и Зоя Михайловна вдруг потянула меня в церковь, что поблизости. Вошли – народу тьма, много военных, рабочих... Пробираюсь сквозь эту толпу и вдруг остолбенела, чуть не закричала: прямо передо мной портрет того самого незнакомца из Девяткина! Это была икона святителя Николая.

– А молитву «Отче наш » выучила?

– Выучила. Но не сразу: в то время не так просто было найти людей, ее знающих, а к батюшке в церковь с такой просьбой идти было неудобно – им, бедным, самим едва хватало сил необходимые богослужения совершать. А та фраза немецкая пригодилась. Бывало, поеду в какое-нибудь пригородное местечко, где наши российские немцы издавна жили, и скажу им те слова, которым святой угодник научил. Они мне дадут лопаточку и пустят на огород, я там то картошечку неубранную найду, то морковку. Привезу домой, а свекровь: «Кормилица ты наша!» И действительно: благодаря такой помощи они с Георгием (мужем) лишние месяц-другой пожили...

«Православная Москва», № 16, июнь 1996 г.

«В Вятке, – вспоминал о. Серафим, известный многим как Святогорец, – имеют чрезвычайное усердие к святителю Христову Николаю, чудотворный образ которого находится в кафедральном соборе». Когда о. Серафим прибыл на время на свою родину (а он вятич), то священник рассказал ему такой случай.

У одной дамы, имеющей дорогую лошадь, случилась беда: лошадь украли. Старушка очень расстроилась. Заявила о пропаже, но не очень надеялась на помощь людей. Стала молиться усердно святителю Николаю, прося открыть, где ее лошадь и кто ее украл. Молясь, обещала поставить Святителю рублевую свечку. Молится она неделю, другую... – о лошади ни звука. Месяц прошел. Устала молиться, а главное, обидно стало, что Святитель ее не слушает и молитву не исполняет. С досады, глядя на образ, махнула рукой, сказав: «Не только рублевой, да я тебе и грошовой свечи не поставлю!» Повернулась и вышла из храма. Навстречу ей седой старец идет и спрашивает:

– Не ты ли А. И.?

– Да, я.

– Иди скорее во двор такого-то (называет дом и фамилию), возьми там твою лошадь.

Старушка изумилась, хотела что-то еще спросить, но старец исчез. Лошадь она нашла там, где было указано. Благодарная и радостная владетельница поставила не только рублевую свечу к образу святителя Николая, но и сделала серебряный оклад на него.

«Сочинения и письма Святогорца,

собранные после его смерти». СПб.,1858 г.

«Родилась я в маленьком городке. Отец умер рано, и я росла у матери, которая души во мне не чаяла – своем единственном дитяти. С трудом она, бедная, зарабатывала средства на жизнь и для себя, и для меня, но я это как-то мало тогда понимала. Избалована уж очень была матерью. Я воспитывалась на ее последние гроши в гимназии, хотелось ей дать мне образование.

Была моя мать очень верующая и мне старалась внушить веру и любовь ко Господу и всегда брала меня с собой в храм по праздничным дням. Правда, мне нравилось бывать в церкви, особенно на Пасхальной заутрене. Любила я и колокольный звон, но особой религиозности все же не проявляла. Танцы, вечера, балы – это была моя стихия и как возмущалась я, что судьба как назло послала мне в удел такую бедность. Самолюбие страдало ужасно.

Но вот и ученье кончилось, и я решила твердо пробить себе дорогу к самостоятельной жизни. В Петербург, на курсы, там спасенье! Напрасно бедная мать умоляла меня не покидать ее, указывая на все опасности жизни одинокой в большом городе, – я была неумолима. Молодость ведь жестока! Горько плакала мать, расставаясь со мной, да и мне было тяжело, но искушение свободной жизни всё превозмогло. Дала мне на дорогу моя бедная мать последние крохи своих сбережений, сняла со стены небольшой образ святителя Николая в серебряной ризе – наше единственное богатство и, благословляя меня им, сказала: «Да будет воля Божия, моя дочурка! Этим образом благословляла меня моя покойная мать, а теперь я тебя вручаю святителю Николаю. Всю жизнь я молилась ему о твоем благополучии и теперь верю, что сжалится он над моими слезами и защитит тебя в нужную минуту».

Петербург сразу встретил меня неприветливо, и жутко стало мне, что оторвалась от родного крова. Поселилась я в крошечной меблированной комнатке у одной хозяйки, разложила свои скудные пожитки, повесила образ в углу и бросилась искать подходящих занятий. Но работы все не находилось. Напрасно я бегала, ища уроков, т. к. ничего другого делать не умела. Уже задолжала за квартиру, хозяйка грубо требовала платы, а надежда на заработок все уменьшалась. Наконец я дошла до такой крайности, что остались последние 50 копеек да образ святителя Николая, которого не хватало духа продать. Впереди или голодная смерть, или позор улицы.

Два дня прождала, не выходя из комнаты, ожидая, что вот-вот кто-нибудь явится, а тут хозяйка закатила такую сцену, что я пришла в полное отчаяние. На третий день после объявления в газете дошла я до такого ужаса от собственной беспомощности, что решила покончить с собой. На окне стоял флакон с уксусной кислотой. Дрожащей рукой вылила я содержимое в стакан, схватила его и поднесла ко рту. Взор невольно упал на образ святителя Николая. Машинально подошла я к углу, где висел образ: «Святителю Николай, прости меня грешную!» Закрыла глаза и открыла рот, чтобы глотнуть. Вдруг что-то сильно ударило меня по руке: стакан со звоном упал и разбился на мелкие осколки. Я открыла глаза в страшном испуге и увидела на полу, рядом с разбитым стаканом, образ святителя Николая. Сорвавшись со стены, он ударил меня по руке, и я невольно выронила стакан. Я упала на кровать и рыдала, чувствуя, что меня спасло несомненное чудо.

Едва успокоилась, как в дверь неожиданно постучали. «Наверное, хозяйка, опять будет неприятный разговор», – мелькнуло в голове. Открываю. На пороге – прилично одетый господин с удивлением смотрит на мое опухшее от слез лицо и растрепанные волосы. «Я по объявлению. Мне нужна на лето к девочке учительница». Как в сказке! Через два дня я уже была как родная у прекрасных людей в качестве гувернантки. Заработав деньги, я вернулась домой, и мы счастливо прожили с мамой пять лет. После ее смерти я твердо решила уйти в монастырь».

А. Тимофиевич. «Божьи люди».

Москва, 1995 г.

Анна Михайловна, медсестра на пенсии, рассказывала: «Мама жила около Волги, домик там был свой, а мы вот тут (в городе) квартиру получили. Когда во время боев (в годы Великой Отечественной) тут стали уж очень сильно стрелять и бомбить, мама пришла сюда, к нам. Она сказала: «Пусть уж всех сразу вместе, чем останется кто-то один, если все, то и я с вами». И вот мы живем, стреляют ужасно, у нас продукты кончились, а у мамы в ее домике оставалась картошка. Немного утихло, и я туда пошла. Дошла благополучно, открыла замок, вхожу в дом и сразу, еще в прихожей, заметила – почему-то светло очень, у нас так не было. Иду дальше, вхожу в комнату и вижу, что угла в ней и полстены нет, оттого и светло. Снесло, видимо, снарядом. Посреди комнаты возвышается гора обломков. Вижу, угла нет, а в этом углу висела икона святителя Николая. Была она в киоте и под стеклом. Нет угла и иконы нет, так жалко мне стало! Потом огляделась я немного, на эту гору взглянула, что посреди комнаты, и вижу вдруг – стоит наша икона наверху этих страшных обломков целая и невредимая, стоит прямо, ко мне лицом, и только пыль светлая известковая стекло запорошила. Я была поражена красотой этого чуда. Прямое попадание в крошечный деревянный домик, и на горе обломков стоит целехонькая под стеклом икона, и только пыль на стекле осела, а всё цело и невредимо».

М. Желновакова (Фудель).

«Воспоминания о матери».

«Наш современник», №11, 1996 г.

Шел пассажирский рейсовый автобус через Красное, а там по пути его следования есть крутой спуск. Очень крутой. Было сыро. После дождя, наверное. Неожиданно у автобуса отказали тормоза. В этот день почему-то ехало много детей. Тормоза отказали, автобус развернуло поперек дороги и понесло к краю. Шофер только и успел крикнуть: «Николай Угодник, спаси, не ради нас, ради детей!» И автобус, продолжая двигаться, доехал до края и, не качнувшись, не дрогнув, съехал как бы по невидимой дороге, а на самом деле – по воздуху, с крутого обрыва и остановился в поле. Никто не пострадал. Никто даже не успел испугаться. Шофер, говорят, долго сидел молча за рулем, к нему боялись подходить...»

М. Желновакова (Фудель). «Воспоминания о матери».

«Наш современник», № 11, 1996 г.

Из письма М. С. Желноваковой-Фудель брату: «...мама радовалась чуду, как появлению солнечного луча во мраке из-за тучи. Что там, за тучами, солнце, – она никогда не сомневалась.

«В начале 30-х годов, – рассказывала она мне, – у меня отобрали паспорт. Вызвали туда и отобрали. Это могло означать только одно – ссылку. Ты была еще совсем маленькая, да и Коля. Я была в каком-то оцепенении и шла по переулкам, не зная куда и зачем. Кажется, очутилась в Гагаринском. Вдруг предо мною останавливается человек, вижу его смутно. Просит милостыню. Вынула пятачок (хорошо помню, что именно пятачок) и протянула ему, он взял. Я вижу – старик, совсем седой, но какой-то не такой, как все. Что-то было в нем необычное, а что – я не поняла, только почувствовала. Всё это так было, секунды какие-то. Вдруг он посмотрел мне в глаза твердо, тут уж я стала понимать, одумалась, ощутила, где я и что со мной. А он взял пятак и говорит, глядя на меня пристально: «А пачпорт обещают». Так и сказал – «пачпорт». И ушел. И тут я поняла, кто это был. Это был святитель Николай. И сходство было. И взгляд – «оттуда». На другой день вызвали и вместо ссылки отдали паспорт».

Всю жизнь она этот случай вспоминала и сто раз рассказывала. Была потрясена не столько его словами и даже возвращением ей паспорта, сколько его видом. «Знаешь, – говорила она мне, – у него такие глаза были и такое лицо! Я тебе передать не могу!» Всю жизнь с ней эти глаза его были рядом. Паспорт вернули, это тогда редкость была; она говорила, что если уж отбирали паспорта, то всё – ссылка в лучшем случае. Уцелела мама. Неведомые тонкие нити удержали ее жизнь от погибели».

«Наш современник », № 11,

1996 г.

В собесе распределили всех немощных и нуждающихся по участкам, прикрепили к своим сотрудникам, а об одной забыли. Неожиданно выяснилось, что никто к ней не ходит, о ней не знают, и ждать ей, получается, нечего. Одна из решительных и деловых работников пробовала выяснить хоть что-то о забытой, но ни у кого никаких сведений. Надо пойти самой и на месте узнать. Приходит и, чтобы не испугать старого и больного человека, говорит, что она от участкового врача.

– А, вот хорошо! Я Вас ждала! Мне сказали, что Вы придете!

– Сказали?! Кто же мог сказать, да и когда сказали?

– Сказал... не знаю уж только кто. Плохо вижу, да и соображаю уж плохо. Поняла я только, что говорил мужской голос, спокойно так, обнадеживая. Сказал: ты не горюй, придут к тебе, помогут...

Померещилось старой: ни одна душа не знала, что собиралась проведать ее сотрудница отдела социального обеспечения... Или желаемое приняла за действительное? Всё это допустить можно, если б она не добавила:

– А у меня и телефончик Ваш есть, вот, смотрите.

«Правда, мой номер», – рассказывала потом удивленная сотрудница.

– Да кто ж его дал Вам?

– А он и дал. Запиши, говорит, телефон, пригодится.

– Да кто он-то? Не Николай же Угодник?!

– А как это Вы догадались? Я только ему и молюсь...

Мария Петровна собралась к двоюродной сестре в деревню. Раньше она у нее не бывала, и, оставшись в квартире одна (дочка с зятем уехали в отпуск, внуки – в турпоход ушли), решила: «Поеду к своим в деревню». Накупила гостинцев и послала телеграмму, чтобы завтра ее встречали на станции Лужки. Приехала в Лужки, огляделась, а встречать никто не вышел. Что делать?

– Сдай, милаша, свои узелки нам в камеру хранения, – посоветовала Марии Петровне станционная сторожиха, – а сама иди пряменько вот этой дорогой километров 8, а то и 10, пока не повстречается тебе березовая роща, а возле нее на бугорочке, отдельно от всех, две сосны. Сворачивай прямо на них и увидишь тропочку, а за ней – гать. Перейдешь гать – и снова на тропку выходи, она в лесок приведет. Чуток пройдешь меж берез и прямо на ту деревню, что тебе нужна, и выйдешь.

– А волки у вас есть? – опасливо спросила Мария Петровна.

– Есть, дорогуша, не утаю, есть. Ну, авось проскочишь!

Пошла Мария Петровна. Шла, шла, будто не то, что десять, а все пятнадцать километров прошла, а ни двух сосен, ни березовой рощи не видно. Солнышко за лес закатилось, холодком потянуло. «Хоть бы живой человек повстречался», – думает Мария Петровна. Жутко стало, а ну как волк выскочит? Может, две сосны она уже давно прошла, а может они еще далеко. Темнеет. Что делать? Возвращаться? Так до станции только к рассвету доберешься. Вот беда-то!

«Святитель Николай, погляди, что со мной стряслось, помоги, родненький, ведь меня волки на дороге загрызут», – взмолилась Мария Петровна и от страха заплакала. А кругом тишина, ни души, и только звездочки на нее с темнеющего неба смотрят...

– И вдруг где-то сбоку громко застучали колеса. «Батюшки, да ведь это через гать кто-то едет», – сообразила Мария Петровна и бросилась на стук. Бежит и видит, что справа две сосны стоят, и от них тропочка. А вот и гать! Ой, счастье какое! А по гати стучит колесами небольшая таратайка, запряженная в одну лошадь. В таратайке старичок сидит, только спина видна и голова, как одуванчик беленький, а вокруг нее сияние.

– Святитель Николай, да ведь это ты сам! – закричала Мария Петровна и, не разбирая дороги, бросилась догонять таратайку, а она уж в лесок выехала.

– Подожди! – что есть мочи кричит Мария Петровна. А таратайки уже и не видно. Выскочила Мария Петровна из лесочка – перед ней избы, у крайней старики на бревнах сидят, курят. Она к ним:

– Проезжал сейчас мимо вас дедушка на таратайке?

– Нету, милая, никто не ехал, мы тут, поди, уже час как сидим.

У Марии Петровны ноги подкосились – села на землю и молчит, только сердце в груди колотится и слезы подступают.

Посидела, спросила, где сестрина изба стоит, и тихо пошла к ней.

«Москва», № 2–4, 1992 г.

Сколько больных ждут себе помощи от своих недугов, вызванных ослаблением или нарушением, или истощением нервной системы! В Соловьевской больнице лечат все, кто только относит себя к целителям и знатокам методов нетрадиционной медицины. Один больной, устав от всех их манипуляций, вспомнил про Николая Угодника, решил просить его изо всех сил, благо совсем недалеко от больницы – Донской монастырь, где есть часовня с мозаичным образом святителя Николая. Образ этот доступен в любое время, когда открыт вход. Он посещается, видимо, многими. На полу, около образа, на надгробной плите перед ним всегда цветы, свечи, иногда яблочки, конфеты... Кто-то ходит, молится, благодарит.

Больной очень просил Святителя помочь ему, устал от усердия своего и, уходя оттуда, решил на память взять себе крохотный кусочек смальты. Отколол, спрятал в платок, а в палате уже положил его под подушку. Спал хорошо. Утром встал здоровым. Осознав это, пошел просить, чтобы его тут же выписали. Просил с радостным чувством вернувшегося к полноценной жизни человека, еще вчера изнемогавшего от недугов и всех опостылевших процедур и методов воздействия.

Осмотрели врачи, проверили – здоров! Как, что повлияло? Он знал одно и твердил одно: Николай Угодник помог, очень уж его просил. В доказательство своего усердия показал крошечный «знак» – осколок мозаичного кубика с иконы. Этого было достаточно, чтобы многие ринулись... разбивать образ. Пришлось защитить его стеклом. И теперь заметны следы не только разрушений образа (благо, хватились скоро, заметили и оградили), но и стремлений сдвинуть, сорвать массивный металлический обод, держащий стекло. Но чудеса творит вера и молитва, а не упование на то, что какой-то предмет или даже икона, без усердия нашего, без покаяния, без жажды исправлений, что-то желаемое доставит нам. Нет, душа дорога Богу, и все допускаемые беды, скорби, болезни – только способ пробудить ее, оживить и к Богу устремить. А об образе том говорят еще, что временами от него исходит благоухание. Может быть – как ответ на молитву или, скорее, призыв к усердию в ней?

«В конце войны человек шесть или восемь солдат шли домой из окружения к своим на восток. Шли и дорогами, и целиной, чтобы не попасть к немцам. К вечеру одного дня они, совсем обессиленные, по колено в снегу, вышли на какое-то поле. «Верно здесь нам и замерзать», – сказал кто-то. Вдали увидели огонек и пошли на него. Это была совсем крошечная избушка, стоящая на горке среди поля. Кто-то из них постучал и вошел. Там сидел старичок, подшивал валенок. Просить не пришлось: старичок велел сейчас же входить и ночевать. Все вошли и повалились на пол, в тепло и в сон. Потом кто-то открыл глаза. Было уже утро. Все они в куче лежали не на полу, а на земле, слегка запорошенные снегом. Над ними была не крыша, а небо, и в его тишине где-то близко раздавался благовест. Это было в Западной Украине. Они вскочили и пошли на благовест. Когда они входили в храм, кто-то из них громко сказал, указывая на икону святителя Николая: «Вот и хозяин наш ».

Записано у С. И. Фуделя

Святителя Николая просят все и благодарят все, получив помощь. Называют его милостивым – и это справедливо. Но милость бывает иногда выражена так, что нам кажется скорее наказанием. Не задумываясь, чем мы вынудили такое допустить нам, скорее склонны винить кого угодно и даже доходить до отчаяния. О подобном случае поведал в своих письмах известный святогорец о. Серафим.

В 1834 году в Вятской губернии был неурожай хлеба, отчего он, естественно, очень подорожал. Так через некоторое время стали продавать пуд зерна за рубль серебром, что для тех мест в те годы было чрезвычайной редкостью. И вот один скупец, нажив на внезапной дороговизне большие деньги, пришел в кафедральный собор заказать благодарственный молебен святителю Николаю. Отслужили ему заказанный молебен, во время которого он просил святителя Николая о том, чтобы еще более поднялись цены на хлеб. О том, каким горем и нуждой обернется это для большинства его односельчан и жителей окрестных селений, он не думал. Распаленное наживой воображение рисовало ему желанную груду сребреников... И вот на пути домой он узнает, что дом его, амбары, сараи... все-все внезапно было охвачено огнем и сгорело дотла. Скупец не выдержал такого лишения и... удавился. Отец Серафим заключает: «Таким образом и исполнилось слово Псалмопевца: «И молитва его да будет во грех» (Пс. 108, 7).

В годы войны в храм вошла группа военных моряков во главе с капитаном, героем Советского Союза. Обращаются к священнику: «Отец, где икона Николы Морского?» Показал. «Да, похож!» Взяли свечи, поставили. Рассказали, что были на военном корабле. Налетел враг. Бомбежка. Повредило рубку, компас. Буря, темнота кругом. Куда плыть? Что делать? Не хочется пропадать, надо молиться. О Николае Угоднике почти все знают. В такие минуты уже не до стеснения. Видят – вроде кто-то у руля... Корабль набирает скорость. Через некоторое время показались свои корабли. Успели как-то отметить для себя: знакомое лицо... Откуда, как он здесь? Неужели Николай Угодник? Добрались до своих, рады спасению, вот и пришли поблагодарить.

Отец Константин Ровинский в 1922 году говорил проповедь в одном из храмов за Та-ганкой, недалеко от Рогожского кладбища. Проповедь была посвящена святителю Николаю Чудотворцу. После службы подошел к нему мужчина лет сорока пяти и пригласил попить чайку у него, обещая рассказать два случая из своей жизни, из которых можно видеть, как действительно помогает святитель Николай. Вот что он рассказал.

«Отец мой жил в небольшом уездном городе Воронежской губернии, занимался мелкой торговлей, скупая по деревням пеньку, лен, кожу и т. п. Мы жили бедно – у отца была большая семья. Однажды в декабре, когда мне исполнилось 10 лет, отец решил взять меня с собой, направляясь в селения, расположенные в верстах двадцати пяти от города для производства скупок.

Стоял прекрасный зимний день. Солнце пригревало, дорога была хорошая, и мы не заметили, как отъехали от города более чем на десять верст. Местность там степная, и нам не попалось на дороге ни одного селения. Вдруг переменился ветер, набежали тучи и пошел дождь. Дорога почернела. Скоро вся наша меховая одежда намокла, и вода стала затекать нам под воротники. Также внезапно ветер перешел на северный, ударил мороз, и кругом загудела метель. Буран в этой местности очень опасная вещь, и мой отец, обеспокоившись, стал погонять лошадь, которая с трудом передвигалась из-за наметенного на дороге снега.

Буран усиливался. Намокшая одежда замерзла, и мы стали страдать от холодного ветра, проникавшего через одежду до самого тела. Лошадь замедляла свой ход и, наконец, встала. Внезапно нам стало как-то тепло и приятно, и мы стали дремать. Наконец я заснул. Вдруг я увидел вдали светящуюся точку, которая быстро приближалась, увеличивалась в объеме и постепенно принимала вид светлого овала, на котором вскоре обозначилось лицо очень пожилого человека с короткой бородой и такими же волосами темного цвета, но седыми на концах. Этот человек грозно посмотрел на меня и сказал: «Вася, разбуди отца ». Я сделал попытку подняться, чтобы исполнить это, но все члены мои отказывались повиноваться, и я не мог пошевелиться. Тогда старик грозно закричал: «Василий, тебе говорят, разбуди отца, ведь вы замерзнете». Я снова сделал попытку привстать и разбудить отца, но опять безуспешно, как вдруг я заметил, что моя рука лежит на руке отца, и тогда я со всей силой нажал ее ногтями через рукавицу.

Отец проснулся, и в этот момент недалеко от нас тявкнула собака. Тогда он встал, перекрестился и сказал: «Слава Богу, мы спасены». Затем он вышел из саней и пошел на лай, не обращая внимания на буран. Скоро он наткнулся на плетень. Собака залаяла громче. Идя вдоль плетня, отец пришел к хате однодворца, жившего здесь на своем земельном участке. Когда тот вышел на стук, отец объяснил ему, что мы сбились с пути и начали уже замерзать.

Через пять минут я оказался уже в жарко натопленной избе, где меня растерли теплой водкой и положили, закутав в полушубок, на печь. Подоспел самовар. Мне дали чаю, и я уснул как убитый.

На другой день мы встали поздно, но совершенно здоровыми, и решили вернуться домой. Я как-то совершенно забыл о видении, которое мне было, думая, что это был сон, и никому ничего не рассказывал. Первого января мне мать говорит: «Так как ты, Вася, сегодня именинник, то пойдем к обедне, ты по-исповедуешься и причастишься Святых Тайн».

Когда кончилась служба, мать моя задержалась в церкви, не находя нигде своей поминальницы. Пока она ее искала, я стал бродить по храму и вдруг, к своему изумлению, увидел на правом столпе, поддерживающем купол, изображение того старца, который мне представился, когда мы с отцом замерзали во время нашей неудачной поездки. Меня так это поразило, что я не мог оторвать глаз от этого изображения. Между прочим, художник изобразил, чего в натуре не бывает: у старца на голове темные волосы, но концы нарисовал седыми. Так привиделся и мне старец, когда я замерзал. Старец был изображен во весь рост на светлом фоне медальона овальной формы в кресчатой фелони, как я его видел.

Мать моя стала звать меня домой, я же, взволнованный, стал делать знаки ей, чтобы она подошла ко мне, и когда она это сделала, то рассказал ей о том, что произошло со мной, когда нас застиг в поле буран. На мою мать рассказ произвел большое впечатление. Она сказала мне: «Это изображение святителя Николая Чудотворца. Он спас отцу и тебе жизнь». Немедленно она просила вызвать из алтаря священника, которому передала мой рассказ и просила отслужить благодарственный молебен святителю Николаю.

Тот же Святитель спас мне жизнь много лет спустя... Это было в 1920 году. Время было голодное. Приобрести что-либо съестное в деревне можно было только в обмен на какие-нибудь вещи, ценные предметы, одежду или обувь, причем крестьяне все это ценили очень дешево, а продаваемые припасы, наоборот, страшно дорого.

В январе или феврале я, взяв с собой для обмена отрезы ситца, кое-какую одежду и т. п., поехал по железной дороге в Тульскую губернию, в хорошо мне известную местность, где я знал несколько зажиточных крестьян. Выйдя из вагона на одной из станций за Тулой, я пришел в соседнюю деревню, где был знакомый крестьянин, рассказал о цели, для которой приехал, и просил одолжить лошадь, чтобы съездить в одно ближайшее село, где мне обещали три мешка картофеля в обмен на мануфактуру и одежду. Лошадь мне дали, и на другой день я поехал в это село, где обменял ситец и пиджачную тройку на картофель и, отдохнув немного, тронулся в обратный путь.

Мне нужно было на середине пути, по которому я следовал, подниматься в гору. Дорога была обсажена с двух сторон березами, и мне не видно было, что находится за деревьями. Внезапно из-за поворота показался громадный обоз. Недавно выпал обильный снег, и дорога была весьма узкая. Желая уступить место обозу, я повернул лошадь влево и стал пробираться ближе к березам, как вдруг я почувствовал, что сани сперва наклонились, а потом сорвались, увлекая за собой лошадь. Я очутился в овраге, наполненном рыхлым снегом под перевернувшимися санями. Лошадь лежала на боку, навалившись на оглобли. Все попытки лошади подняться ей не удавались, так как рыхлый снег был очень глубок, и она не имела возможности твердо опереться о почву ногами. Вследствие этой причины и мне, хотя я с трудом и освободил голову из саней, не удавалось скинуть с себя сани и стать на ноги. Ноги мои, не находя опоры, беспомощно скользили и увязали в снегу, сыпучем как песок.

Пока я барахтался, переменился ветер на северный, и мороз начал заметно усиливаться. Мне стало очень холодно, хотя на первых порах, когда еще делал попытки встать на ноги, я даже от сделанных усилий вспотел. Лошадь покорно лежала. Вдруг я почувствовал, как двадцать пять лет тому назад, что дрожь у меня прошла, по телу разливается приятная теплота, и меня начинает клонить ко сну. Я снова начал делать отчаянные движения, силясь стать на ноги, но только глубже увязал в снегу.

Тогда я поднял сильный крик. Вскоре над моей головой стал слышен скрип полозьев, и раздались голоса проезжающих людей. Я закричал еще громче. Скрип прекратился, и мне стало слышно, что ко мне с величайшим трудом пробираются два человека, переговариваясь друг с другом. Наконец они меня заметили. Подошли, сочувственно посмотрели, сделали попытку поднять коня, утоптав снег вокруг санок, но им ничего не удавалось сделать, и они пошли назад, крикнув мне: «Нас в розвальнях едет четыре человека, все равно мы тебя, милый человек, взять с собой не можем, а куда вывести коня, не знаем. Мы не здешние, издалека. Покричи, авось услышат здешние и пособят тебе. Прощай!» – и удалились.

Ветер усилился, и пошел снег. Скоро вокруг закрутило, зашумело. Ветер нес целые тучи сухого снега, а я понял, что погибаю. Тогда я вспомнил, как мне когда-то, когда я был в такой же беде, помог святитель Николай Чудотворец, и, лежа, заносимый снегом, обратился к великому Святителю с усердной молитвой о спасении. Молился я со слезами: «Угодничек Божий! Ты спас мне жизнь, когда я ребенком погибал с отцом, замерзая в степи двадцать пять лет тому назад, помилосердствуй и теперь и своими святыми молитвами спаси мне жизнь, не дай мне умереть без покаяния. Спаси, погибаю...»

Едва я окончил молитву, как услышал над собой скрип полозьев и людской говор, было ясно, что движется большой обоз. Я закричал, что было силы. Скрип прекратился. Обоз остановился, и я увидел нескольких крестьян, которые, скатившись с косогора, шли ко мне, проваливаясь чуть ли не по пояс в рыхлом снегу. Их было четыре или пять человек. С трудом они подняли меня и лошадь, и, взяв ее под уздцы, вывели низом на боковую дорогу, по которой я поднялся снова на большую дорогу. Через три четверти часа я был уже у знакомого, одолжившего мне лошадь, который, видя, что на дворе поднялась сильная метель и сделалось темно, начал уже за меня беспокоиться.

«Я горячо поблагодарил Господа и святителя Николая Чудотворца за вторичное спасение мне жизни», – закончил он свой рассказ, прибавив, что с этого времени он особенно стал почитать этого великого угодника Божия.

В первые послереволюционные годы, когда красные комиссары чувствовали себя строителями «новой жизни» и, не задумываясь, «огнем и мечом» боролись с народным невежеством, один из них как-то решил пройти по заветным уголкам Москвы, где еще берегли, как могли, люди свои святыни. Чаще всего, это были кладбища. Даже там, где закрыли храмы, вход на кладбища не решались запрещать.

Люди приходили молиться перед могильными крестами, перед уцелевшими в некоторых часовнях иконами.

Одной из таких посещаемых часовен была и маленькая часовенка к востоку от основных соборов Донского монастыря, где почитался мозаичный образ святителя Николая. Да и какой образ Николая Угодника у нас был забыт? Где бы он ни был – на стенах башни Московского Кремля, расстрелянный в те же годы, или на тихом зеленом кладбище Донского монастыря, или где бы то ни было еще – его везде чтут, к нему прибегают в бедах, просят помощи и получают по вере своей. Но не зря святитель Николай изображен иногда с мечом: он не допустит надругательства над тем, что дорого и ему, и любому верующему сердцу, надругательства над верой отцов, над святыней православной души – над Богом!

Не думал об этом самовлюбленный «герой революции», опьяненный успехами, уверенный в безнаказанности любых своих поступков. С группой таких же товарищей он пошел на кладбище, хвастаясь своей удалью.

Подошел к часовне, прицелился и выстрелил в Святителя. Пуля чуть заметный краешек кубика смальты выбила, но, отлетев, угодила в лоб комиссара. Он упал, сраженный своей же пулей.

Смерть его осталась в памяти не только очевидцев, но и многих других, расходясь уже как предание.

Нет, не с трудом ему верится. И это – не наказание за дерзость, это предупреждение: к святыне можно приближаться только благоговея.

В «Рассказах одного врача», которые без имени автора ходили по рукам в виде больших машинописных листов, есть запись о том, как этот врач требовал у святителя Николая помощи. На душе был мрак, тяжесть «как 100 пудов». Врач, молясь святителю Николаю, хотел тут же получить облегчение, но оно не приходило. Это огорчало просителя, и он думал: «Вот я сейчас очень страдаю, мне тяжело, я угнетен, я молюсь святителю Николаю, и он не слышит меня и не хочет мне помочь, а ведь, как человек, он должен понять меня и прийти мне на помощь, он мог бы отогнать от меня бесов и освободить меня от них».

В это время к нему постучала женщина с ребенком, прося милостыню. Врач дал ей, что мог. Она ушла. Тяжесть на душе не проходила, и врач обратился к Святителю уже с упреком: «Святителю Христов! Ужели ты не видишь, как я страдаю. Почему ты не хочешь помочь мне? Вот я сострадательнее тебя: приходила ко мне женщина, прося милостыню, и я ей сейчас же помог, а ты не хочешь вырвать меня из рук бесов. Умоляю тебя еще раз: помоги мне ». При этих словах он постучал в стекло иконы. Вдруг его как бы осенила легкая, радостная, полная мира сила, и в ней растаяла тяжесть, так мучившая его душу. С благодарностью он обратился снова к святителю Николаю, прося прощения за упрек, ропот, нетерпение. С тех пор, пишет он, «вера моя в то, что святые слышат нас и готовы помочь нам, перешла в знание».

В 1967 году валаамский монах о. Борис после молитвы лег отдохнуть. Во сне он как бы вознесен был от земли и увидел святых. Узнал святителя Николая среди них, и тот сказал, что у вас очень скоро читают (молитвы). Это надо оставить и читать по четкам в любом месте и в любое время семь раз Иисусову молитву и три раза «Пресвятая Богородице, спаси мя грешного». «Так молись и другим скажи», – заключил святитель Николай свое предложение заменить скорое вычитывание «правила » там, где жил о. Борис.

В 1920 году отец небольшой семьи, оставшись вдовцом с тремя детьми, умирал от голода. Паек свой он отдавал детям, а сам постепенно таял. И вот в феврале он говорит дочери: «Оденься и позови священника». – «Где же его взять?» Там, где они жили, священник уехал куда-то с семьей от голода. Отец сказал: «Иди в храм святителя Николая в Кузнецы, там кто-нибудь (из священников) есть, а мне дай чистое белье...» Девочка послала младшего брата за священником, а сама стала готовить отцу белье, зажгла лампадку в его комнате и по его просьбе ушла из нее. Вскоре стук в дверь. Входит старичок-священник, идет прямо, не говоря ни слова, в комнату отца. Братишка удивленно рассказывает сестре: «Выхожу, смотрю – кто-то чернеется, идет мне навстречу. Вижу – батюшка. Говорю:

– Батюшка, как хорошо, что Вы мне попались! Вы знаете, у нас папа умирает, он послал меня...

– А я иду, дружок, иду! – и он пошел вперед, будто знает сам, куда надо идти.

Дети слышали через стенку голос отца. Вышел священник, благословил каждого, положив руки на голову и не сказав ни единого слова, ушел. Девочка тут же опомнилась, сунула брату деньги: «Беги скорей, отдай батюшке». Он выбежал, потом вернулся.

– Понимаешь, никого нет!

– Как нет? Сейчас же был!

– Ну нет, я туда-сюда – нет. Уверяю тебя: никого нет!

Вошли к отцу и удивились: вокруг лица сияние, весь он сияет и вдруг говорит: «Смотри: это рай, а вот и мать. Здравствуй, мать, в Ни-колин день я к тебе приду...» и начинает петь «Отче наш». Говорил он много, призывая делать больше добрых дел, помогать всем, кто чем может, быть приветливым, ласковым, приветствовать всех...

Умер он на Николин день, и дети потом, повзрослев, решили, что это святитель Николай приходил его причастить.

В письме из ссылки есть такие строчки: «Я недавно в страшной тоске, душевной и материальной нестерпимой нужде, в день святителя Николая Чудотворца, который и при жизни любил, и по смерти любил подавать золото людям, замученным нищетой, – я в день его памяти нашел золотые часы с цепочкой. Продал и разом избавился от всех моих житейских бед ».

Из книги архимандрита Сергия (Савельева) «Далекий путь ».

«Христианское издательство », 1995 г.

На всенощной под Николин день о. Александр, который служит в московском храме святителя Николая в Пыжах, сказал, что ему один выдающийся епископ рассказал со слов знакомого священника, как почитают язычники святителя Николая. Священник этот был как-то в селении, где одни китайцы. Это в Сибири, там можно встретить такие поселения. В доме одного из них священник увидел икону святителя Николая, удивился и, решив, что она им ни к чему, просил отдать ему. Хозяин дома возразил: «Зачем обижаешь? Этот старик нам хорошо помогает».

Значит, везде, все ему молятся. И нам бы умножить усердие!

(19.12.95)

После войны нашей маме не дали разрешение на покос сена для коровы. А она вдова и мать пятерых детей. Решила она пойти за помощью к лесникам. Проходила весь день, пришла ни с чем. На следующий день, на Николу вешнего, говорит нам, детям: «Молитесь Богу», – и ушла. Никогда еще мама не обращалась к нам с такой просьбой, стали мы перед иконой святителя Николая, молимся. Вдруг мама возвращается – купила. Не успела выйти за околицу, видит, навстречу везут продавать два воза сена.

Этот случай вспомнился моей сестре, когда, повзрослев, она стала дружить с парнем и однажды отошла с ним далеко от домов в пустынное место. Вдруг он стал рвать на ней одежду. Сестра очень испугалась и, представив себя девочкой пред иконой Святителя, взмолилась просто: «Спаси Господи». Парень вдруг упал, хотя скользко не было. Она сумела убежать, больше с ним не встречалась.

Другой раз послали сестру в колхоз на картошку. На работу и с работы их возили в тракторной тележке. Место овражистое, чернозем, мокро, скользко. Однажды, вывозя их из оврага после дождя, тракторист не смог подняться наверх. Встал трактор, вот-вот назад соскользнет, тележку с народом уронит. Все испугались, а сестра про себя тихонько молит: «Батюшка Николай Угодник, спаси нас всех». И что же? Не соскользнул трактор, завис над оврагом. Вылез тракторист бледный, просит: «Вылезайте из тележки». Вывез трактор из оврага, посадил всех, повез. Сестра говорит: «А я Николаю Угоднику молилась, чтобы спас нас всех». Вдруг одна женщина показывает на человека, которого звали Николаем: «Вот у нас Николай Угодник». Сестра смутилась и замолчала.

Через какое-то время встретила эту женщину в черном платке: в дорожной катастрофе погиб муж. Бог поругаем не бывает.

«Правило веры», №5, 1999 г.

В начале Великой Отечественной войны, перед наступлением немцев, в одной деревне под Смоленском крестьяне разбирали продукты из колхозных складов. Одна молодая женщина на последнем месяце беременности шла по деревне, мимо проходил мужик с мешком картошки, говорит ей: «Что же ты ничего не берешь, умрешь ведь с голоду. На, хоть картошки возьми», – и бросил мешок к ногам женщины. Она попробовала тащить мешок волоком, но, обессилев, села на него и заплакала. Тут из-за кустов выходит незнакомый мужичок и говорит: «Что плачешь, давай помогу», – взял и понес мешок, женщина едва поспевала сзади. Не спросил, куда нести, но пришел к нужному домику. Женщина остановила его, когда он собрался уходить: «Подожди, я тебя отблагодарю», – бросилась в дом, там ее взгляд упал на икону Николая Чудотворца. Тут мелькнула у нее мысль о «скором помощнике». Но, выбежав на улицу, она, конечно, никого не нашла.

«Правило веры», № 5, 1999 год.

В селе Борисовке был дивный батюшка – о. Николай. В 30-е годы, когда рушили храмы и сажали духовенство, во второй половине дня он подметал двор. На нем была широкополая шляпа и халат. Приходит группа каких-то людей и спрашивает его:

– Где батюшка? Дома?

Понял он, что нет воли Божией предаваться им в руки, раз они его не узнали. Показал рукой в одну сторону, сказав, что он ушел туда. А сам побежал в другую. Там речка у них довольно широкая. Время холодное было, к вечеру. Ни моста, ни переправы, а в воду лезть – не проплывешь, холодно. Вдруг заметил он рыбака на лодчонке. Тихонько окликнул и подозвал к себе, показывая, что надо ему на другую сторону переправиться. Будучи на середине реки, рыбак спрашивает: «Ты кто?»

«Наступил момент испытания веры моея, если не скажу правду, то какой я христианин, а если признаюсь, кто я, то сразу утопит меня (так как в то время имел право любой человек глумиться над верующими людьми)». И не поколебался истинный пастырь Христова стада. Предался в руки Божии, призвав на помощь святителя Николая, и произнес:

– Я священник.

– А я святитель Николай.

И стал невидим, а о. Николай оказался на другом берегу.

«Правило веры», №5, 1999 г.

Одна женщина как-то спросила меня:

– Батюшка, как нам быть? От нас отвернулась икона Николая Чудотворца. Висела она в переднем углу, пред ней – лампадка, внизу – телевизор. Молодежь смотрит телепередачи, а я лезу лампадку зажигать. Сын запретил мне мешать, и я перестала подходить к лампаде. Через некоторое время слышим скрип – икона медленно повернулась лицом к стене. Отвернулась от нас!

Я ее выслушал и посоветовал:

– Уберите телевизор из того угла, а лампада неугасимо чтоб горела. Молитесь и просите у Святителя прощения.

Так женщина и сделала. А через какое-то время икона вновь повернулась к хозяевам. Чудны дела Твои, Господи!

«Правило веры», №5, 1999 г.

Моя бабушка родилась в 1861 году, умерла в 1943, в войну. Жила она всю жизнь в деревне Сажино Смоленской области. У нее была подруга, к которой бабушка ходила в баню. Подруга жила в соседней деревне. Однажды после бани сидели за столом старушки, чай пили. И вдруг бабушка увидела, как от иконы святителя Николая отходит рука. Она испугалась и громко вскрикнула: «Рука, рука!» После крика с чердака спрыгнул человек, открыл засов у входной двери и убежал. Они поняли, что этот мужчина проник в дом и ждал, когда хозяйка уснет. Услышав крик «рука, рука», он подумал, что его рука видна с потолка и скорее убежал. Чудо, конечно! Две старых женщины были спасены.

Недалеко от этих мест есть село Милюково. В сельском храме стоит статуя святителя Николая. На его праздники приходило много народу, и все прикладывались к ногам Святителя. На ступнях были мягкие тапочки. Прислужницы шили тапочки ежегодно, так как они изнашивались.

Говорили, что святитель Николай уходит из храма к страждущим людям.

«Правило веры», №5, 1999 г.

Было это давно, в 1970 году. Получив на работе зарплату, я по дороге домой потеряла кошелек. И когда дома я обнаружила пропажу, так расстроилась, что, упав на колени перед иконой Николая Чудотворца, слезно стала молиться, просить его сотворить чудо.

На следующий день на работе я поделилась своей бедой. Во время обеденного перерыва напарница пошла на рынок. Купив продукты, она решила купить еще и семечек, разговорилась с продавщицей и вскользь упомянула о моей пропаже. Каково же было изумление подруги, когда продавщица ответила: «А я вчера нашла здесь кошелек именно с такой суммой денег. Пусть приходит за пропажей».

Я пошла к условленному часу. Женщина отдала мне кошелек, я беру его и делю деньги пополам, протягиваю ей половину. Но она сказала: «Не могу взять, потому что поступлю не по-Божьи». Тогда я рассказала ей о своей молитве и уговорила взять немножко на свечу Николаю Угоднику.

«Правило веры», №5, 1999 г.

В 1994 году я училась на втором курсе университета. Близился конец семестра, необходимо было защищать курсовую работу по информатике. Я пропустила много занятий и выполнила только начало работы. Конечно, очень переживала и просила помощи у святителя Николая. Вскоре я подружилась с девушкой, которая учится на моем курсе и тоже ходит в церковь. Она помогла мне во всем разобраться. Этот случай я пообещала рассказать, если святитель Николай поможет отыскать паспорт моего дяди Николая, оставленный мною в больнице по рассеянности. Просьба была чудесно исполнена, и я выполняю свое обещание.

«Правило веры», №5, 1999 г.

У меня была знакомая старушка по храму Николая Чудотворца, что находится на Охте. Она имела глубокую детскую веру и была большая молитвенница. Иногда мы шли из храма пешком и разговаривали. Некоторые из ее рассказов я записала.

«Мать умерла, когда я была еще совсем маленькой, – рассказывала она. – Отец женился во второй раз. Та женщина оказалась настоящей мачехой. Отец был у нее в полном подчинении.

Однажды он взял меня в поле. Доехали на телеге до пашни. Отец выпряг лошадь, приспособил плуг и, пройдя несколько борозд, сказал мне: «А теперь продолжай пахать. Тебе уже девять лет, девочка большая и не должна есть хлеб даром». И ушел.

Я взялась за плуг, пошла за лошадью, а когда дошла до конца поля, то не смогла развернуть плуг. Людей кругом никого, не у кого спросить, некому мне было помочь. Стою и горько плачу, боюсь мачехи, бить будет. Посмотрела на церковь, что виднелась вдали, протянула руки к храму, да как закричу: «Николай Угодничек, помоги мне! Боюсь мачехи, она будет меня больно бить!»

Вижу вдруг – идет старичок, подошел ко мне и говорит: «Что ты плачешь? Не можешь справиться с плугом? А ты возьмись за это кольцо, – с этими словами он направил плуг на новую борозду, – и иди за плугом». Я взялась за кольцо, лошадь пошла, и так легко мне показалось, что я от радости засмеялась. «Сумеешь?» – спрашивает старец. «Сумею, сумею», – ответила я и обернулась, чтобы поблагодарить дедушку. А его и нет. Поняла я тогда, что помог мне Николай Угодничек. Молиться я любила, особенно Николаю Чудотворцу».

«Правило веры», №5, 1999 г.

Один человек в 30-е годы попал в лагерь. Условия заключения ужасные. Однажды наступил такой момент, что человек понял: если он выйдет сегодня на лесоповал, то в барак уже не вернется, умрет. За отказ от работы его посадили в одиночку: пол, стены, потолок – металлические, ни скамейки, ни койки нет. Заплакал от скорби и безысходности, да и попросил из последних сил: «Николай Угодник, помоги мне!» Вскоре открылась дверь, узник подумал: «Сейчас еще и издеваться начнут». Но вошел старичок и говорит: «Завтра выходи на работу, и как будет построение, ты беги», – повернулся и вышел. «Как беги, куда беги, а охрана, собаки...» – не успел спросить, но ободрился. Постучал в дверь и попросился на работу.

И вот построение... Еще никогда не было столько охранников и собак. Откормленные злые псы истошно лаяли, какой-то офицер с бумагами бегал вдоль всего ряда, но человек этот крепко помнил, что сейчас надо бежать. Только сделал он шаг из строя – наступила необыкновенная тишина. Не стало слышно ни говора людского, ни лая собак. Глянул назад: охрана и заключенные как бы замерли, словно уснули. И он побежал... 100, 300, 500 метров, вдруг окрик: «Вернись!» – выстрелы. «Падет от страны твоея тысяща, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится». Пули ложились сзади и спереди, и с боков, но ни одна не достигла цели. Погони не было. Может, решили, что и так обречен на гибель зимой в лесу.

Побрел он, куда глаза глядят. Смотрит, стоит избушка. Зашел. Там женщина-повар. Это была заимка для местных лесорубов. Женщина поняла, кто перед ней, и спрятала его. Вскоре пришли рабочие на обед. Выпроводив их, женщина накормила его и дала в дорогу хлеба. Награди ее, Господи, своими щедротами. Рассказала, как ближе и безопаснее выйти на железнодорожный разъезд. Он доехал в товарняке до какой-то станции. Не дал Господь погибнуть созданию Своему. Так же благополучно человек добрался до Сталинграда, а там и до села своего, где его не искали и не запрашивали о нем.

«Правило веры», №5, 1999 г.

Я курсант. Однажды нашу роту послали в Колпинский совхоз, на картошку. После работы мы пешком отправились в казарму. Погода была прекрасная, но я не мог ею наслаждаться, потому что дома болела мама, а увольнительную мне не давали, ссылаясь на работу. Мое внимание привлек стоявший посреди поля большой крест. Я подумал, что это братская могила: в войну здесь проходила линия обороны. Подошел. Оказалось, что в XVIII веке на этом месте была обретена чудотворная икона святителя Николая. «Отче Николае, – взмолился я от всего сердца, – помоги мне съездить домой!» Небывалая доселе легкость наполнила мою душу. Я пошел дальше, уверенный, что моя просьба будет исполнена. На следующий день я был у мамы.

«Правило веры», №5, 1999 г.

Моя тетя была очень верующим человеком. Всю блокаду она прожила в Ленинграде. Однажды во время сильной бомбежки, когда она была на работе, ее трехлетний сын остался дома один. Тетя бегом бежала домой успокаивать ребенка, но он и не плакал. На вопрос матери Алеша ответил, что ему не было страшно, потому что опять приходил дедушка и сказал, чтобы он не боялся, что его папа и мама останутся живы. Мальчик сказал, что дедушка входит в форточку. Тетя не знала, что и думать. Но когда она повела Алешу в церковь, то ребенок, увидев икону Николая Чудотворца, закричал: «Вот этот дедушка ко мне приходил!» Родители ребенка остались живы.

«Правило веры», №5, 1999 г.

В застойные годы в Кургане на всю округу было мало храмов, и едва ли не один о. Григорий Пономарев был служащим священником, к которому ехали и шли в любое время, в любую погоду, зная, что он не откажет в исполнении «требы», хотя и добираться сложно, и общественный транспорт ненадежный, и пешком ходить приходилось много.

Так было и во время всенощной под «Николу-зимнего». На улице мороз с сильной метелью. Только разошлись все прихожане и о. Григорий вернулся домой, как у ворот постучали. Закутанная, заплаканная старушка умоляет прийти к ним: «Старик помирает, всё батюшку просит... до утра не дотянет...»

Батюшка, проверив содержимое требного чемоданчика, одевается. Перебрались через Тобол, доехали до конечной остановки.

– Нам, батюшка, идти еще не близко. От лесочка третий наш домик будет...

– Ну, веди...

Вдали возникает темный силуэт, порой то проясняясь, то совершенно заволакиваясь снежными смерчами. Через несколько минут видно, что не один, а как будто два мужских силуэта двигаются навстречу. Сугробы, наметенные ветром выше заборов, с двух сторон сдавливают тропинку. Свернуть д некуда. О. Григорий идет первым, за ним – притихшая старуха. Как раз под фонарем они сходятся с двумя молодыми парнями. Батюшка готов шагнуть в снег, лишь бы побыстрее прошли эти двое, от которых исходит такое явное чувство опасности.

– Ну, куда ж ты дед? Ишь, через снег захотел? От нас не уходят.

Один из них издает пронзительный свист, и почти тут же откуда-то из тьмы возникают еще двое.

Давно уже творя Иисусову молитву, батюшка видит, как грязная рука бандита тянется к требному чемоданчику, а остальные окружают его в предвкушении добычи, ощущая свою спаянность и радость опьянения чувством собственной безнаказанности и беззащитности своей жертвы.

В руках одного из бандитов батюшка замечает топор. Да, самый обыкновенный, жутко блеснувший наточенным смертельным лезвием топор. Как молния в голове о. Григория возникает образ святителя Николая, перед которым он молился сегодня на праздничной всенощной. «Святителю отче Николае! Защити!» И… что это? Батюшка видит, как топор, описав смертельную кривую в воздухе, улетает далеко в сугроб. Он видит спины толкающих друг друга, удирающих бандитов, какие-то их странные дерганья, слышит вопли и визг от боли, словно они получают невидимые и сокрушительные удары... Еще миг – и никого нет. Осеняя себя крестным знамением, о. Григорий оборачивается посмотреть, где же его спутница... и прямо перед собой видит старца... видит светлое, почти светящееся лицо и глаза, глянувшие на него мудростью веков и глубиной святости. Старец негромко произнес: «Поторопись! Иди и ничего не бойся! Больше тебя никто не тронет...»

К умирающему о. Григорий все же успел. Он принял исповедь и причастил отходящего ко Господу. На улице ревела та же метель. Батюшка шел и ничего не боялся. Идти надо было почти всю ночь – транспорт уже не ходил. Утром его уже ждали на праздничную Божественную Литургию в день Николы-зимнего.

О. Г. Пономарева.

«Во Имя Твое».

Десятилетняя девочка в школе больше болела, чем училась. Врачи находили различные заболевания, дорогие лекарства были не по средствам, и мама ее только плакала и молилась, уповая на помощь Божию. И она пришла: соседи – семья главного инженера Нижнетагильского рудника, предложили летом пожить в маленьком лесном поселке вместе с ними.

И вот они на даче. «Лечила меня, – вспоминает повзрослевшая Ольга Григорьевна, – сама природа». Ходили они каждый день за земляникой, малиной, грибами. Остались последние дни пребывания в поселке. И вот в лесу, «у самого ствола ели, среди сухих старых веток, стоит старинная храмовая икона с налипшими на нее прошлогодними иголками. Мама торопливо подходит ко мне. Икона сильно испорчена, но на ней можно различить лик святителя Николая. Наверное, когда-то она была в металлической ризе, еще остались дырочки от гвоздиков, крепивших ее. Ризу сняли, видимо, была серебряной, однако икона прописана вся целиком. Сколько же она тут стоит? Ведь поселок недалеко. Сколько тут пробежало людей в поисках грибов, сколько глаз скользнуло, не заметив!

Мамочка бережно поднимает икону и осторожно обтирает. Лик Святителя немного суровый. Основание иконы почернело и покрыто плесенью. Видимо, она провела тут не одну зиму. Мы бережно укладываем ее на мамин головной платок. Придя в наш временный дом, еще раз обтираем икону и внимательно рассматриваем. Пострадала она меньше, чем показалось. Решили, что обсудим с родными, оставлять ли ее себе или унести в храм.

Через пару дней мы покидаем нашу дачу. Мамочка торопится. Она договаривается, чтобы соседи забрали наши уже упакованные вещи, а сама собирается идти сегодня. Идти легко – хорошо укатанная дорога. Есть только одно место, которого мама побаивается. Плотной стеной с двух сторон стоит густой и какой-то угрюмый еловый лес. Кажется, что дорога сдавлена им.

Идем бодро. Подходим к плотному участку леса. Мы обе не показываем друг другу, что побаиваемся. Некоторое время идем молча. Вскоре мама, повинуясь какому-то внутреннему порыву, неестественно оживленным голосом вдруг говорит мне:

– Мы сейчас свернем с дороги в лес. Я уверена, что в этом лесу должны быть ландыши. Принесешь ландыши бабуле, ей будет приятно...

Мы быстро пролезаем через плотно стоящий вдоль дороги ельник. В лесу просторнее, но тоже неуютно. Вдруг слышим издали какие-то звуки – мужские голоса, похожие на брань, слышится шум телеги. Мы замираем. Через несколько минут видим через частокол елок лошадь, запряженную в телегу. На телеге – целая компания пьяных мужиков...

Всё, проехали. Только тут я вижу, что мама давно стоит, достав икону, и как бы ограждает ею меня и себя. Постояв еще чуть-чуть, чувствую, как вдруг ослабели ноги, как дрожат руки. Вскоре мы выходим на дорогу. Уже видна окраина города. Идти становится легче и веселее.

Вечером неожиданно приезжает тетя Ира с мужем (семья инженера, пригласившая Олю с мамой отдохнуть). Она заплакана и взволнована. Она долго разговаривает с мамой, а потом мама рассказывает нам, что шайка мужиков, от которых мы укрылись в лесу, оказалась бандитской. Они врывались в дома и забирали всё лучшее, всё круша, ломая на своем пути. Вечером тетя Ира с мужем, понимая, что мы с мамой могли с ними столкнуться, в волнении поехали в город узнать, что с нами. Мамочка рассказала ей всё с момента находки иконы и о том, как мы, почувствовав опасность, пересидели в засаде.

Тетя Ира расплакалась и сказала:

– Вот какая у нас жизнь! Ведь мы с мужем верующие и крещеные, но разве Коле при его должности возможно это проявить? Уволят с завода, и куда мы тогда? И в храм ходить не смеем...

Мама, не размышляя, подарила ей так неожиданно пришедшую к нам икону святителя Николая, тем более, что и мужа-то у тети Иры звали Николаем».

О. Г. Пономарева. «Во Имя Твое».

Журнал «Звонница»,

№ 25, 2001 г.

«В мае 20-го года я очень сильно и с крепким упованием просила святителя Николая Чудотворца, чтобы помог нам (Мария Федоровна Мансурова хлопотала за мужа, бывшего тогда в Бутырской тюрьме; его обвиняли только в том, что он не говорил, где его отец). Хлопоты прошли более успешно. И в конце мая я была принята человеком, от которого все зависело, и тут совершилось очень редкое: я получила от него на руки ордер на освобождение Сергея Павловича (будущего священника о. Сергия Мансурова).

На конверте была печать из Наркомюста и приказ пропустить к коменданту. Крепко зажав драгоценный конверт в левую руку, я правой ухватилась за ручку в трамвае №18 и поехала без пересадки от Моховой улицы к Новослободской. Сильно билось сердце – переживание это было потрясающее – держать в руках такую бумажку! Все боялась сделать что-то не так. После нескольких слов переговоров у окошечка в огромных железных воротах, я была впущена внутрь за эти толстые стены, казавшиеся такими непроницаемыми. Просидев там часа полтора в ожидании, пока конверт, переходя из рук в руки, дошел до коменданта, я имела великое счастье увидеть Сергея Павловича, выходящего в шубе, с узлами, обросшего бородой, и выйти оттуда на волю вместе с ним, держа его за руку. В тюремном дворе на пути к воротам встречавшиеся провожали нас удивленными и веселыми глазами».

Самарины. Мансуровы.

«Воспоминания родных», Москва, 2001 г.,

ПСТБИ.

В трудные военные годы Маше (ей было 14 лет) с братом Петей пришлось с ранней весны охранять стадо. Зимой они бегали в школу, а с весны было не до ученья: надо хоть что-то заработать, хоть как-то прожить. И вот однажды согрело ребятишек солнышко, хорошо было, тихо. Незаметно для себя они задремали. Вдруг Маша проснулась, села, подняла руку, чтобы перекреститься... рука замерла. Стада, которое только что было рядом, нет.

– «Петя!» – закричала Маша. Он тоже спал.

– «Петя!» – «Что кричишь?» – «Где стадо?» – «Да вот...» – и осекся.

Стада не было. На Машу напал ужас. Что случилось? Всех волки задрали? Разбойники угнали? Как же будут смотреть на них те, кого они обманули, не сберегли последнюю надежду выжить... Маша упала на колени, молясь и плача. Просила святителя Николая помочь. От слез устала и задремала. Видит святителя Николая перед собой. Он говорит: «Не плачь. Иди на ту горку, там стадо...» Указал куда бежать. Очнулась, позвала Петю, побежали. Стадо цело. Мирно паслось там. От души поблагодарила Маша скорого помощника своего и утешителя.

После войны Маше удалось уехать из своей деревни. Ее влекла монашеская жизнь и она, много пережив на своем пути, жила не в одном монастыре. Последним был Дивеевский монастырь, где она скончалась в июле 2000 года.

О ней написана книга «За Господом», изданная в Москве в 2002 году.

В воспоминаниях м. Вероники (Котляревской), опубликованных в № 25 «Русского Паломника», 2002 г., есть рассказ, который стоит просто переписать.

«Поезда в то время были бесплатные. Народу набивалось в вагоны уйма. Среди других ехал один коммунист – рьяный безбожник. В вагоне полная тьма. Среди людей и мешков протискивается с трудом железнодорожник. В руках у него огарок. Он ищет «контрабанды» – продуктов, чем поживиться. По дороге переворачивает какой-то жбан: жидкость разливается по полу и по вещам. Он тычет в нее свечой, чтобы знать, что это такое. Оказывается – бензин. Все вспыхивает. Огонь и дым охватывают битком набитый людьми вагон. Поезд быстро мчится. Люди вопят, задыхаются, в ужасе давят друг друга. Зима, окна закрыты наглухо. Среди этого кошмара партиец, чувствуя приближение смерти, в отчаянии закричал: «Николай Угодник, если ты существуешь, спаси меня!» – и потерял сознание.

Очнулся он невредимым на железнодорожной насыпи. Поезд умчался дальше, увлекая с собой объятый пламенем вагон с горящими в нем людьми.

Вскоре человек этот уже был священником, умер в Соловках».

Анна Сергеевна Иговская в своих воспоминаниях приводит жуткие подробности пережитого. От голода и перенесенного тифа она так ослабла, что ничего не могла делать, чтобы заработать хоть что-то, почти ничего не видела, все сливалось... Крапива, которую ели все вокруг, вызывала у нее страшный зуд, лишавший сна.

Однажды ночью, светлой, как белые ночи в Питере, она выбежала из дома и побежала к часовне святителя Николая. До войны в ней устроили зернохранилище, а потом освободили, и она была пустой. Умоляя святителя Николая спасти ее от гибели, она увидела военного в форме МВД. Он проезжал мимо, остановился и спросил ее, кто она и почему плачет. «Я объяснила, что эвакуированная, родители и брат умерли, одна-одинешенька на свете, сижу от слабости после тифа и прошу угодника Божия о помощи, больше мне просить некого». Товарищ Садовский, такая была у него фамилия, попросил меня постараться дойти до Знаменки: «Там я все устрою, Вы получите помощь».

С горем пополам добралась до указанного села, где получила 3 кг муки и 250 г сливочного масла. Масло меня и спасло: ко мне вернулась способность рисовать. Через 3–4 дня я опять пошла с кисточкой и красками, с Новым Заветом и маленькой Псалтирью в заплечном мешке по деревням и селам Знаменского района...»

Подробнее о ней – в № 7 «Православного

летописца Санкт-Петербурга» за 2001 г.

Н. А. Верховцева в своих «Воспоминаниях» (Москва, 2001 г., изд-во «Правило веры») писала:

«В киоте детской моей комнаты с ранних лет я помню икону Николая Угодника в серебряной ризе массивной чеканной работы. Старинного письма лик, на который взирали мои детские глаза с верой и упованием, и подчас мольбой (в дни маминого недомогания, довольно частого). Безумный страх – страх потерять маму, омрачал нередко счастливые дни моего детства.

Образ этот был фамильным в роду отца и очень чтимый. Вот эту-то святыню я и решила отдать брату своему, единственному мне Богом оставленному, ко дню его свадьбы в благословение.

Прошло несколько лет, я пребывала в полной уверенности, что образ святителя Николая с ними. Однажды я вижу сон. Благообразный тихий старец, кроткий и ласковый, с упреком ко мне обратился: «Почто отдала меня, зачем рассталась? Ведь я с детских лет был около тебя». Я проснулась и взволновалась, сразу поняв, что этот сон касается отданной брату иконы святителя Николая. Такая напала на меня тоска по иконе, такое беспокойное томление, что я места себе не находила от тревоги. Пишу брату, запрашиваю, не сомневаясь, однако, что икона с ними. Узнаю, что они не взяли ее с собой вначале и не выручили впоследствии, оставив на попечение благочестивых людей.

Тревога не покидала моего сердца и все росла. Я попросила, наконец, вернуть мне икону Угодника, и невестка привозит мне его образ, сообщая при этом, что хозяев как-то обокрали, и как остался невредимым образ Святителя в серебряной оправе – непостижимо. Недаром же у меня так болело сердце. Как я благодарила Святителя, явившего свою волю и вернувшего мне мою святыню».

На путях я была одна. Вокруг не было ни души. Я очень спешила на электричку из Подольска в Москву, т. к. поезд должен был отойти через полминуты. Не успевала я еще и потому, что мне было нужно перейти через железнодорожные пути. И вдруг я увидела, что по тому пути, который я собираюсь переходить, мчится поезд. Я так спешила, что решила, что проскочу перед поездом, но неожиданно поскользнулась. От страха я закрыла глаза и подумала, что еще мгновение – и окажусь под колесами. Вдруг чьи-то сильные руки отдернули меня назад. Придя в себя, я обернулась, но никого не увидела рядом. В голове у меня пронеслась мысль: «Это святитель Николай!». С тех пор в моей душе появилась необъяснимая уверенность, что в тот день сам Николай Чудотворец спас меня от внезапной и страшной смерти. В семье у нас всегда молились ему, и я его очень почитала с детства.

«Помню, дедушка все рассказывал, как святитель Николай его спас. Он все время ему молился. Очень Николу Угодника почитал и нам, бывало, каждый раз наказывал. Дедушка мой воевал еще в первую Германскую. Его в одном из боев ранило, попал к германцам в плен. Отправили его в Австро-Венгрию, в лагерь для военнопленных. А в лагере, понятно, не малина. Задумали они бежать, их было русских 26 человек. Все продумали, карту достали, договорились уже даже в который день побегут. Но один из них оказался предателем. Он начальству все про побег донес, а наши никто про то не знали, что все уже про них известно. И вот, рассказывал дедушка, лежит он, значит, ночью пред побегом в бараке на нарах, никак не уснет. Обдумывает, стало быть, еще раз – как побегут, да как чего. Другие давно спят, а он – ни в какую, ни в одном глазу – думает себе да думает.

Вдруг открывается дверь в барак. Заходит старичок такой – а там ведь охрана на улице, заперто все, собаки, – как он вошел? Волосы у него такие, борода седая, одежка вот как у священника в церкви, сверкает так. Точь-в-точь, как на иконах пишут – святитель Николай! Прошел по рядам между нарами, помолился, перекрестил кого, но никто его не видит – все спят. Подошел к деду, а тот лежит, и будто ему ни к чему – будто так и должно быть, что святитель Николай. Подходит, значит, к деду и говорит: «Что, Николай, бежать собрались?» – «Да, дед говорит. – Собрались!» – «А у вас ведь один есть предатель, знаешь ты про то?». И имя назвал. «Все ведь про вас уже доложено». Дед смутился, молчит. «Ты, Николай, святитель говорит, – вот что. Вы завтра-то не бегите, как задумали, не надо. Вы бегите послезавтра, а я вас прикрою, так что не бойтесь ничего, никакая погоня не найдет!» Сказал так, повернулся и пропал. «Вот это, – думает дед, – да!» Так до утра и не заснул. А наутро выгоняют всех пленных на построение. Офицер ходит такой грозный австрияк. Вдруг слышит дед свою фамилию: «Липин, выйти из строя!». Вышел. Подходит офицер, руки за спиной, оглядел всего. «Что, – говорит, – Липин, бежать задумали?» – Хотел, значит, на испуг взять, внезапностью. «Так точно, – дед отвечает, – Ваше благородие, герр офицер, – задумали!» Он удивился так, смотрит на деда; «Да? И когда же?» – «А вот завтра, Ваше благородие, и дунем!» Он глаза выпучил на дедушку, потом засмеялся, пальцем покрутил у виска – мол ты, Липин, совсем, видать, съехал! – и пошел себе, посмеиваясь. Какой русский дурак!

А они, как сказал им святитель Николай, так и сделали. Все 25 человек, кроме предателя, так на другой день деру и дали! И погони за собой даже не чувствовали, словно ее и не было, погони. Через 2 недели уже дедушка дома был, за Волгой, чай у себя в деревне пил. Так быстро добрался. Все-то он потом молился, Николу-Угодника по гроб благодарил за то, что его спас, и нам, маленьким, рассказывал».

Н. Никонов. «Православная беседа № 6 за 2002 г.

«Медсестра, выпустив из пальцев авторучку, откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и произнесла, обращаясь к своему полночному собеседнику: «А Вы знаете, ведь меня, когда я была маленькой, спас святитель Николай! Я была у мамы моей седьмым ребенком, а это было после войны – очень тяжелые были годы. Все по карточкам, разруха кругом, папа вернулся с фронта весь больной, ранен был. Маме было очень тяжело, да еще с шестью детьми, и я седьмая. Она решила от меня избавиться. Тогда с абортами было строго, при Сталине все это было запрещено. Вот маму и научили – сделала средство такое абортивное, налила в стакан. Хотела уж было выпить, а на душе стало, видно, все-таки нехорошо. Лежит на печи, думает про себя: «Сейчас слезу – выпью разом, да и дело с концом! Что уж дальше мучиться. И так шестеро уже да муж инвалид, а тут еще седьмого – как его кормить!» Убеждает себя, а на душе томно, тяжко, но все же решилась. И тут вдруг шум какой-то. Мама оглянулась – доски в полу как бы раскрылись, и показался человек – как из под земли возник. Старенький, седенький, с бородкой, а лицо – точно как у святителя Николая на иконах, такое же. Костюмчик на нем одет, пиджачок. А в руках большой сверток. «Смотри, – говорит старичок, – какую ты девочку хорошую хочешь убить!» Мама глядит – а это у старичка не сверток, а ребенок. Только завернут в серое суконное одеяльце, будто из шинели. Щечки у ребенка круглые такие, толстенькие, розовые – спит, причмокивает.

Мама ахнула, кричит: «Мама! Мама!» С печки соскочила, стакан на столе в суматохе опрокинула – все пролилось. А старичок – раз! – и нет его! Входит мама, т. е. бабушка моя: «Ты что, дочка? Что кричишь? – «Я ничего...У меня, мама, будет девочка. Буду рожать» – «Ну и слава Богу! Рожай на здоровье! Шестерых кормили, и седьмая прокормится! А ты почем знаешь, что девочка?» – «Знаю!»

Так вот мама меня родила. Приходят к ней в палату, говорят: «У вас девочка!» – «Я знаю». Принесли меня, мама как увидела – точь-в-точь как тогда у святителя Николая на руках – щечки такие круглые, толстенькие, вот как кулачки, розовые такие. И завернута-то я в такое серое суконное одеяльце, как из шинели, – все, прямо как тогда! Я, конечно же, долго всего этого не знала, мне мама после уж рассказала, как я взрослая стала. Но в Бога вот я все равно всю жизнь верила, а с тех пор, как узнала, что меня Николай Угодник спас, так еще больше поверила.

«Знаете что, идите отдыхать! Времени-то уже сколько – батюшки! Вам ведь так нельзя, вам надо сейчас как можно больше лежать, выздоровление приходит во сне. Спокойной ночи!»

Н. Никонов. «Православная беседа» № 6 за 2002 г.

Зашел я как-то в храм Зосимы и Савватия Соловецких, что в Гольяново. Решил поставить свечку святителю Николаю. Подошел к образу, перекрестился и ставлю свечу на подсвечник. И тут служительница храма вдруг начала мне рассказывать случай, как святитель Николай спас молодую душу. Было это не так давно. Одна деревенская девушка полюбила парня из Москвы. Стали они встречаться. А потом парень уехал. Прошло время, и оставленная невеста собралась к своему любимому. Но тот, когда она приехала к нему, сказал, что знать ее не хочет. В отчаянии девушка задумала лишить себя жизни и пошла топиться. Идет она, а навстречу ей старичок, который, обращаясь к ней, говорит: «Не губи дитя!» Она, оказывается, была беременна и сама того не знала. Дал ей тот старичок адрес: «Там тебе помогут». И действительно, девушка пошла по данному ей адресу, и там ее хорошо приняли. Она познакомилась там с вдовцом, Николаем, и через некоторое время вышла за него замуж. Спустя некоторое время приходит она в храм Зосимы и Савватия и видит икону святителя Николая, ту самую, перед которой я свечку поставил. На иконе девушка узнала того старичка, который так чудесно повернул ее жизнь. Страшно себе представить, что могло бы случиться, если бы не вмешался святитель Николай. Две человеческие души были спасены, а названный в честь святителя Николая вдовец нашел себе жену и ребенка.

В. Ф. Ноябрь 2003 г.

Весной 2003 года в Москву привозили чтимый образ святителя Николая из Крупицкого Батуринского женского монастыря, находящегося на Украине. С утра до вечера шли к храму, где находился образ, москвичи и приезжие. Стояли в очереди к иконе, прикладывались к ней и уходили, утешенные и окрыленные. В притворе храма были вывешены напечатанные свидетельства людей, которые получили помощь от этой чудотворной иконы святителя Николая. В одном из них написано, как один мужчина имел долг. После того как он помолился у чудотворной иконы святителя, на следующий же день ему пред- дожили хорошую работу и дали большой задаток благодаря чему он сразу же смог отдать задолженные деньги. Были там описаны и другие случаи благодатной помощи Николая Чудотворца, в основном, исцеления от различных болезней. Помощь люди получали после молитвы перед чудотворной иконой святителя Николая и помазания святым маслицем.

Сподобилась поклониться святому образу и я, с верой молилась святителю Николаю о том, чтобы он помог нам с мужем. И действительно, через некоторое время жизнь наша стала намного лучше: муж устроился на работу, у нас наладились хорошие отношения, и я вижу, что Господь, по молитвам святителя Николая, благословляет нас до сих пор, по прошествии полугода, оказывая нам многие милости, которых мы не заслужили. Долгое время я не могла заняться своим лечением, то денег не хватало, то просто не получалось ничего. И вот в день святителя Николая, 22 мая, мне наконец-то сделали операцию. Сейчас, оглядываясь назад, думаю – это не простое совпадение, что именно в день Николая Чудотворца я решила одну из своих наболевших проблем. Один знакомый священник как-то говорил: «В церкви случайностей не бывает». Благодарю святителя Николая и верю, что в трудную минуту он всегда поможет.

А. Н.

Все знают, что праздник святителя Николая чтится весной – «вешний Никола» и зимой – «зимний Никола». Есть и еще один день летом – 28 июня, когда праздновать память любимого святителя собирается вся округа. Этот праздник отмечается на Рязанской

земле с XVIII века. Он возник как благодарность Святителю за избавление от косившей все окрестные деревни страшной чумы. Усердно молились жители Святителю, не видя нигде помощи и ожидая только смерти. И внял Святитель – окончилась губительная страда. Вздохнули спокойнее уцелевшие и постановили – чтить память Святителя летом, 28 июня. Для этого окрестные жители и все, кто знает о таком празднике, собираются в храм Ижеславля. Это недалеко от г. Михайлова по Рязанскому шоссе. Поворот на Ижеславль говорит о семи километрах, отделяющих от храма. По звучанию – Ижеславль, можно подумать, что это город. Может быть, и было так.

Теперь же – довольно обычная деревенька, немноголюдная, с домиками, утопающими в садах. Храм довольно солидный, с хорошо сохранившейся добротной кирпичной кладкой (по стилистическим особенностям – XIX века), но с неуцелевшим крестом. Говорят, что его снесло ураганом несколько лет назад. Крест на колокольне, еще целой, но безгласной, стоит. К храму плотным кольцом поставлены машины, автобусы. Народ заполнил всё пространство трапезной. Центральная часть, более высокая, закрыта. Видимо, еще требует серьезного ремонта. Трапезная довольно низка, и потому в храме душно. Служат в единственном правом приделе. Как ни старались мы узнать у местных, кому посвящен храм, не смогли добиться. Даже один из священников, служащий в ближайшем по месту приходе, не смог ответить на такой вопрос. Наш внимательный А. С. Пушкин верно заметил, что мы «ленивы и не любопытны». Как только переступишь порог храма, встретишься со взглядом святителя Николая. Скульптура в рост (правда, непропорционально низкая) одета в настоящее святительское облачение с резным деревянным крестом и панагией на груди, в митре, с деревянной крашеной церковкой в левой руке и деревянным же, окрашенным белой краской, мечом, тонким и совсем не страшным – в правой. Борода его несколько длиннее, чем обычно мы видим на иконах Святителя. Скульптура окрашена, чтобы смотрелась «как живая». Пока исповедовали довольно большое количество желающих причаститься (исповедовали три священника), мы могли осмотреть храм. Иконы – «с миру по нитке». Более всего – живописных, конца того, дореволюционного периода, когда было принято так писать. Живопись грамотная, прилично сохранившаяся, требующая, конечно, того, чтобы над нею профессионально поработали: промыли, кое-где укрепили. Пока явно это не по силам приходу, принимающему «гостей» в этот день в большем количестве, чем на Пасху. Еще читали молитвы для причастников, когда мы вышли из храма, чтобы пройти на кладбище. Там поклонились могиле монахини Анастасии. Она долго жила около этого храма после того, как разогнали монастырь на Черной горе, и многие ее уважали, ходили на совет. Нам обещали дать почитать о ней всё, что знала Л. Я., к ней много раз обращавшаяся. Когда мы вернулись в храм, уже вынесли скульптуру на специально устроенных носилках, поставили с южной стороны на возвышение, расстелили «дорожки» (вернее, самодельные половички), а для священников расстелили на траву ковер. Вдоль «дорожки» с обеих сторон поставили лавки, скамейки, уставленные самыми различными емкостями – от огромных колхозных металлических бидонов до трех литровых стеклянных банок и бутылок. Все они уже были наполнены водой. Здесь такой обычай – освящать уже принесенную воду. Краткий молебен отслужили и стали читать акафист святителю Николаю. Припев пели все – неслаженно, но старательно. Пекло очень, шумели дети, стрижи со свистом рассекали воздух (видимо, они для своего жилья облюбовали колокольню). Кончили акафист, стали освящать воду. Потолкались у своей посуды, куда-то всё унесли, убрали и быстро стали опускаться колени за скульптурой свят. Николая, устраиваясь в очередь по два человека. Всех было много, и растянулась эта лента до входа, т. е. по всему периметру.

Мы с таким обычаем еще не встречались и ждали – что же дальше будет со всеми преклонившими «сердца и колена»? А дальше мужчины подняли образ-скульптуру святителя Николая и пронесли над склонившимися. Видимо – это знак благословения Святителя. Все его ждут, и кое-кто из числа нервных спешит еще раз успеть, пристраиваясь в конце процессии. Кто-то из священников это заметил и сказал: «Второй раз не пойдем». Толкучка в дверях, шум в храме... Мы приложились к распятию и пошли к выходу. Небо синее, летнее. Легкие облачка не обещают дождя. Тихо, тепло. Хорошо, что есть такой праздник! Хорошо, что чтут и летом святителя Николая, что на всю округу звучит на молебне: «Святителю отче Николае, моли Бога о нас!» Пылят по дороге разъезжающиеся паломники. Заглянула одна к нам: «О, у вас и так больше нормы» (видимо, хотела попросить довезти ее). Мы уезжали с ощущением праздника, подаренного нам Святителем сверх всякого ожидания. Когда-то в местной рязанской газете было о нем написано, но, не побывав на месте, не представишь его. Завершила этот праздник безвестная речушка, неожиданно порадовавшая нас невиданным зрелищем – на глади ее воды распустились белые водяные лилии, да сколько еще! Так бы постоять, посмотреть, полюбоваться, но... надо спешить. И мы промелькнули мимо, благополучно добравшись до временного пристанища...

Святителю отче Николае, моли Бога о нас!

2002 г.

P.S. Несколько позже неожиданно мне довелось слышать рассказ священника о фотографиях из его альбома, где был и этот образ-скульптура святителя Николая. Его не спутаешь ни с каким другим. Священник рассказал то, что ему о нем рассказывали. Когда закрывали храм, то святителя Николая увезли в местный музей. Через некоторое время заметили, что он исчез. Особенно не горевали, махнув рукой: ну кто-то стащил, невелика потеря. Поехали в тот храм посмотреть, что бы там устроить. Смотрят – исчезнувший Святитель стоит на своем месте. Позвали сторожа: кто был здесь? Тот, удивленный, со страхом уверял – никого не было и быть не могло, ключи-то у него и он никому их не оставлял. Пригрозили для порядка и увезли Святителя. Проверили через несколько дней – нет. Прибыли в храм – стоит. Также и в третий раз. Ключи отобрали у сторожа, а они ему, оказывается, не нужны. Ему, Святителю. Жутковато стало местным начальникам. Решили не трогать, не вспоминать, никому ничего не говорить и храм не трогать: пусть как Он хочет. Так и уцелел – и Святитель, и храм.

Во имя святителя Николая был крещен святым патриархом Фотием в 866 году киевский воевода Аскольд, первый русский правитель-христианин († 882 г.). Над его могилой святая равноапостольная Ольга воздвигла первый русский Никольский храм в Киеве. С тех пор, пожалуй, нет ни одного города в нашем Отечестве без Никольской церкви. Главные соборы были посвящены Святителю в Изборске, Острове, Порохове, Можайске, Зарайске. В Новгороде Великом один из самых главных храмов города – Николо-Дворищенская церковь XII века, ставшая позже собором. Прославленные и чтимые Никольские храмы и монастыри есть в Киеве, Смоленске, Пскове, Торопце, Галиче, Архангельске, Великом Устюге, Тобольске, Санкт-Петербурге. Несколькими десятками церквей, посвященных Святителю, и тремя Никольскими монастырями славилась Москва.

Чаще всего ставились храмы Святителю на торговых площадях русскими купцами, мореходами и землепроходцами, почитавшими чудотворца Николая покровителем всех странствующих на суше и на море. Иногда они получали в народе именование Николы Мокрого. Множество сельских храмов на Руси посвящено Святителю, свято чтимому крестьянами милостивому предстателю перед Господом о всех людях в их трудах.

Много чудотворных икон святителя Николая явилось в России и пришло из других стран. Это и древний византийский поясной образ Святителя (XII век), привезенный в Москву из Новгорода, и огромная икона, написанная в XIII веке новгородским мастером. Два изображения Чудотворца особенно распространены в Русской Церкви: святителя Николая Зарайского – в рост, с благословляющей десницей и Евангелием (этот образ был принесен в Рязань в 1225 году византийской царевной Евпраксией, ставшей супругой рязанского князя Феодора и погибшей в 1237 году с мужем и младенцем-сыном при нашествии Батыя) и святителя Николая Можайского – тоже в рост, с мечом в правой руке и городом в левой, в память чудесного спасения, по молитвам Святителя, города Можайска от нападения вражия.

Когда в 1812 году после своего сорокадневного пребывания в Москве Наполеон оставлял Кремль, вместе с другими зданиями он решил разрушить и его главные Никольские врата. Было заложено огромное количество пороха, который подожгли. Сила взрыва была ужасная: камни, железо, бревна от стен летели очень высоко и далеко. Пошатнулись стены не только в Китае, но и в Белом городе. Огромной силой вырывало двери, лопались стекла в окнах, треск и гул взрыва был слышен далеко в окрестностях широкой Москвы. Произошло что-то вроде землетрясения. Что же должно было статься с Никольскими воротами? Произошло нечто неожиданное, явное чудо. Высокопреосвященный Августин, архиепископ Московский, в своем слове на торжество освящения возобновленного Успенского собора в 1813 году сказал: «Пали твердые ограды и высокие бойницы. Никольская башня сверху до половины разрушена; стена с северной стороны оторвана, но образ святителя Николая над воротами и стекло, покрывавшее лик Угодника сего, нимало не потерпели повреждения». Император Александр I, осмотрев место взрыва, велел увековечить это знамение силы Божией памятной надписью.

Чудотворениями ознаменовалась вера русского народа в неоскудеваемую помощь угодника Божия. И на нашей псковской земле угодник Божий Николай являет свои чудеса.

Предчувствуя тяжкие для западных окраин Московского государства времена, преподобный Корнилий, игумен Псково-Печерского монастыря, окружил в 1565 году свою обитель каменной оградой и при входе в обитель, у самых святых ворот ее, соорудил храм во имя святителя Николая. Быть может, этим преподобный муж хотел показать, что он вручает защиту видимой обители невидимой и скорой помощи великого Угодника, тезоименитого победе. Если так, то скоро события наглядно доказали, что святой Корнилий не ошибся в своей предусмотрительности и вере в Чудотворца. В 1581 году войска Батория осадили обитель с намерением принудить ее к сдаче. Однако не могли справиться с твердыней ее стен и после долгой и бесполезной для себя стоянки под ними удалились. Храм Чудотворца по-прежнему стоит на старинном месте, на горе у святых ворот, славный своей древней историей. Привлекает он богомольцев и двумя чудотворными образами Святителя. Один из них, живописный, в старинных монастырских записях называется «начальный Николин образ, чудотворный, Великорецкий». По своей древности и происхождению он восходит также к временам преподобного Корнилия, устроителя обители, почему и зовется «начальный». Другой образ – резной. Замечательно, что к нему с особым благоговением припадают окрестные чухонцы, которые приносят в обитель в дар Святителю начатки своих домашних продуктов, в особенности чухонское масло.

В псковской церкви Покрова Пресвятой Богородицы особо почитается явленная икона Чудотворца, перенесенная сюда из Николаевской церкви при обращении ее в единоверческую. Надпись на ней гласит: «В лето 7184 (1676) генваря к 1 числу благоизволи Господь праведными Своими путями превести от земного жития и царствия в вечное Свое царствие к блаженному упокоению благочестивейшего государя нашего, царя и великого князя Алексия Михайловича всея России, нам же православным христианам от образа угодника Своего, святого отца Николая, показати чудо преславно и ужаса исполнено. Того же лета генваря в 29, 30 и 31 и февраля в 1 числе при преосвященнейшем Арсении, архиепископе Псковском и Изборском, бысть от сего образа святого отца Николая Чудотворца чудно страшно и весьма предивно: из обою очию текоша слезы, яко струи, и чрез всю икону, и собраша тех слез со лжицу в сосуд на исцеление приходящим с верою православным христианам».

В часовне «Неугасимая свеча» при Никольской церкви Пскова, что «на всосе», есть древнейший образ Святителя, написанный на стене. В углублении пред ним день и ночь теплится лампадка, отсюда и название часовни. На поклонение ему стекаются не только псковитяне, но и окрестные жители. О его древности мы можем судить по древности самой церкви Святителя, построенной впервые в 1373 году и перестроенной в 1536 году. Наблюдая связь здания с часовней, нельзя не заметить, что, пожалуй, не часовня пристроена к церкви, а церковь к часовне. Быть может, часовня была построена при первом храме.

Невозможно перечислить все благодатные иконы святителя Николая, каждый русский храм благословлен такой иконой по молитвам Святителя.

Настоятель церкви святого Александра Невского г. Пскова протоиерей Олег Тэор, газета «Правило веры», № 5 за 1999 г.

* * *

Когда мы говорим, что не было города без храма, посвященного святителю Николаю, то нельзя не сказать о том, что не было дома, где бы не висела икона Святителя. Были они оплечными (т. е. изображался лик Святителя и чуть только плечи показаны), полуфигурными, где Святитель изображен с Евангелием. Были в рост иконы, с Евангелием и с мечом (так называемый Никола Можайский), где Святитель другой рукой держит храм как символ города, которому покровительствует. Образ Николы Можайского был написан по видению, которое жители Можайска приняли как обещание помощи в XIV веке. Очень распространены были изображения святителя Николая «с житием», т. е. с различным числом клейм, изображающих события его жизни.

Названия икон часто включают место явления или особого почитания Святителя. Так, «Никола Великорецкий» назван по месту обретения его иконы и установления знаменитых крестных ходов из г. Вятки на реку Великую. Изображают иногда святителя Николая и в рост. Есть изображения его в рост как епископа, с клеймами и без них, а есть и несколько необычное – с мечом и храмом. Мы привыкли к такому определению: Никола милостивый. Да, он милостив и спешит на помощь, но меч в его руке – для врагов. Может Никола и грозно взглянуть на каждого, кто забывает, что «суд без милости не сотворшему милости». Изображение святителя Николая с мечом, по преданию, было вдохновлено видением жителям г. Можайска, которые умоляли спасти их город «от нашествия иноплеменных» и увидели над городом Святителя, держащего меч и храм, как символ защиты этого города, а вместе с ним и любого, кто просит его помощи, от всех врагов, видимых и невидимых. Меч остановит врагов, тогда и храм будет цел. Если же на храм поднимут руки не пришельцы-завоеватели, а свои сограждане, от Бога отвернувшиеся, меч Святителя будет обращен на них. Рано или поздно, но будет явлена его защита.

Очень редко, но встречаются иконы святителя Николая на троне (как в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры, например). Есть иконы с изображением явления иконы святителя Николая князю Димитрию Донскому, тоже довольно редко встречающиеся. Самые многочисленные изображения святителя Николая – поясные, где он в епископском облачении держит Евангелие и благословляет другой рукой всех, к нему обращающихся.

Перечислить или сказать хотя бы несколько слов об иконах святителя Николая невозможно, но остановить внимание на наиболее известных необходимо, чтобы отметить, как русский народ воспринимал образ Святителя. Очень разные изображения Святителя, и разному они учили. Например, келейный образ святителя Николая, от родителей доставшийся в благословение преподобному Сергию и сохранившийся до наших дней, удивительно собранный. В этом отношении это редкий образ.

«Смотрит он (святитель Николай) пронзительно, как бы пронизывает насквозь. Глаза его несколько косят, но этим подчеркивается движение глаз. От такого взгляда не уйти, не спрятаться. Всем своим выражением лица он свидетельствует о том, что основная его забота – надзирать. О себе он не думает, но и не теряет самообладания, духовной напряженности. Глаза широко раскрыты. Черты лица – старческие, что приводит на мысль о том времени в жизни человека, когда преодолены все личные волнения. Крупная голова и узкие плечи говорят о хилости тела. Это еще раз подчеркивает огромное духовное напряжение, усилие ума. Лик Святителя своими глазами бросает столп умного света, но этот свет в нем – не свой... Он стяжал его духовным усилием» (о. Павел Флоренский).

Если келейный образ преподобного Сергия учит «силой ума самособранности», по выражению того же о. Павла Флоренского, то другой образ Святителя, на который надо поднять взор, посещая собор Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре, поражает удивительной открытостью. Создается впечатление, что он распростер объятия свои каждому приходящему, хотя и здесь, как везде, он держит Евангелие одной рукой и благословляет другой. Весь его облик, написанный легко, светло и радостно, обнимает надеждой каждую душу, обращающуюся к нему. Мастерство Дионисия здесь выразило то многовековое понимание образа Святителя, которое наш народ включил в одно слово – «милостивец». Фреска эта – чудо! Как чудо и народное почитание, и богослужебные тексты, и акафист Святителю.

Многие иконы с «житием» (в числе которых очень хорошая храмовая икона святителя Николая в Николо-Кузнецком храме Москвы) зовут всмотреться в изображенное на клеймах, вспомнить отдельные моменты «жития», чтобы почувствовать, как бы услышать призыв подражать древним в доверии, усердном призывании и надежде на помощь Святителя в бедах и скорбях. Еще хочется вспомнить известного всем Николу Липного. Сам образ находится в Новгородском музее, но хотя бы по репродукциям о нем знают многие. Новгород, XIII век. Какое добродушие и в то же время внимание в этом подписном образе, созданном в полном соответствии с русским описанием: «сед, брада невеличка, кручеват, взлызоват, плешат...» Движение десницы, хотя она и благословляет, включает как бы предупреждение, призыв к бдительности. Он добр, снисходителен, милостив, но в его поднятых бровях и скошенном взоре мы чувствуем тоже подтверждение и напоминание о серьезности, внимании, трезвенном отношении к жизни в самом широком смысле слова. Это для нас сейчас важнее всех деталей, в которых исследователи найдут влияние народного творчества, демократических тенденций в искусстве и т. п.

Говоря об иконах святителя Николая, стоит еще только напомнить о такой особенности многих икон Святителя: справа и слева от его лика изображаются Богоматерь с омофором и Спаситель с Евангелием. Есть два объяснения этому. Одни исследователи считают, что это ответ на видение, показавшее избрание неведомого богомольца (епископом города), а другие – и их большинство, что это символизирует возвращение святителю Николаю епископского достоинства, которого, по преданию, он был лишен за излишне эмоциональную реакцию на упорство Ария.

Накануне праздника Святой Троицы в Одессу из Италии на теплоходе «Тарас Шевченко» доставлена икона святителя Николая, выполненная в итальянском городе Бари художником Франко Вераскони и подаренная настоятелем Святой Базилики отцом Джованни Дистанте Его Святейшеству Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию И.

Икону святителя Николая передали в Святой Базилике святителя Николая обществу «Православный паломник» из Украины. Паломнический рейс на теплоходе «Тарас Шевченко» был организован под духовным руководством архиепископа Днепропетровского и Криворожского Иринея.

На причале Одесского морского вокзала состоялся крестный ход, в котором приняли участие духовные лица Одесской и Измаильской епархии, выпускники Одесской духовной семинарии, служащие Одесской таможни, общественность города Одессы и многочисленные гости.

Несколько дней, во время праздника Святой Троицы, икона святителя Николая была помещена в Успенском кафедральном соборе города Одессы, где был совершен молебен в переполненном верующими храме.

Икону Святителя Николая приняли духовные служители Его Святейшества Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II для доставки драгоценного подарка в Москву, в Храм Христа Спасителя.

Станислав Стриженюк

Русская церковь в Риме – самая старинная из русских церквей в Италии. По представлению Коллегии Иностранных Дел 6 октября 1803 года император Александр I подписал указ об учреждении «Греко-российской церкви» при Римской миссии. Был утвержден штат с одним священником и двумя псаломщиками. Святейшему Синоду было поручено к весне 1804 года «приготовить церковь со всею к оною потребностию».

Борьба с Наполеоном отвлекла Россию от церковного проекта: храм при миссии был устроен лишь спустя 20 лет после подписания Высочайшего указа – в 1823 году. Однопрестольный храм во имя святителя Николая Чудотворца разместили в посольском доме. Впоследствии церковь кочевала из одного дома в другой.

Как и все заграничные церкви, римская была включена в состав Санкт-Петербургской епархии, но во многом, прежде всего материально, зависела от Министерства иностранных дел и именовалась Посольской.

В 1867 году император Александр II утвердил новый штат римской церкви в составе архимандрита-настоятеля, диакона и двух псаломщиков.

Идея сооружения отдельной православной церкви в «римо-католическом престольном граде» обсуждалась уже давно. Начало было положено вдовой надворного советника Е. Ковальской, которая в 1880 году обратилась в Святейший Синод с просьбой разрешить сооружение храма за свой счет, дабы «почтить память супруга, служившего в Риме». Церковные власти решили навести справки в Риме. Русский посол, барон Икс-куль, на запрос Святейшего Синода ответил так: «Храм во всемирном центре римско-католической веры должен соответствовать высокому значению Православия и, по крайней мере, не уступать в размерах и изящности некатолическим храмам, которые с 1870 года строятся в Италии. Средства Ковальской недостаточны». В результате вдова разрешения не получила.

Настоятель домовой церкви архимандрит Климент (впоследствии – епископ Винницкий) с самого начала своего настоятельства заявил о «потребности иметь православный храм, отвечающий достоинству Православия и величию Отечества». Уже в 1898 г. начался сбор средств, который был официально разрешен в 1900 году императором Николаем II, внесшим «царскую лепту». Для сбора средств архимандрит Климент выезжал даже в Москву, где ему удалось получить деньги от Великих князей Сергея Александровича и Михаила Николаевича, от московских фабрикантов и сибирских золотопромышленников. Граф Л. А. Бобринский († 1915) обещал подарить для строительства храма свой дом и сад в центре Рима.

К сожалению, новый настоятель, назначенный в 1902 году, архимандрит Владимир (Путята) стал вести иную линию: поставил под сомнение ценность участка Бобринского и предложил искать другое место. Споры разделили участников церковного строительства, но дело все-таки продолжалось: в 1906 году был образован Строительный Комитет, в который вошли российские дипломаты в Италии, члены Русской колонии и архимандрит Владимир.

С именем архимандрита Владимира связана первая в истории Русской Церкви попытка устроения Западно-Европейской епископской кафедры. Вопрос был поставлен впервые в 1897 году архиепископом Финляндским Антонием (Вадковским), впоследствии – митрополитом Санкт-Петербургским. Посол в Риме А. И. Нелидов через Министерство иностранных дел деятельно поддержал идею. Летом 1907 года архимандрит Владимир был хиротонисан во епископа Кронштадского, викария Санкт-Петербургской епархии, для заведования всеми русскими православными заграничными церквами. К сожалению, Западно-Европейская епархия по невыясненным причинам через два года была упразднена. В 1911 году епископ Владимир покинул Рим.

Новый этап в истории церкви связан с назначением в Рим в 1916 году архимандрита Симеона (Нарбекова). Архимандрит Симеон служил здесь почти полвека – он умер в 1969 году. Весной 1921 года архимандрит Симеон основал римский приход, в который вошло около ста полноправных членов. Таким образом, домовая церковь при российском (в перспективе – советском) посольстве стала приходской.

Следующим важным событием было вступление прихода во владение особняком М. А. Чернышевой. Княжна Чернышева († 1919) завещала Русской Церкви свой дом. В апреле 1932 года в нем была освящена вновь устроенная церковь. Вторая мировая война привела в Италию множество «перемещенных лиц», которым община всячески помогала. Церковная жизнь была также временно оживлена православными из состава союзнических войск.

Если к началу 1980-х годов русская община в Риме в основном состояла из старой эмиграции, то уже с середины 1980-х, когда Рим стал одним из транзитных пунктов «ново-эмигрантов», численность прихожан стала быстро возрастать. Многие вновь приезжие приняли в Риме Святое Крещение, венчались, крестили своих детей, некоторые осели в Италии, другие сохранили связь с церковью в иных местах жительства.

Кроме русских прихожан церковь окормляет сербов, коптов, болгар, румын и православных итальянцев. До постройки посольской греческой церкви в приходе состояли и греки. Настоятель храма протоиерей Михаил Осоргин окормляет еще церковь Покрова Пресвятой Богородицы и преподобного Серафима Саровского в Париже, а также домовую церковь Святых равноапостольных Константина и Елены в Кламаре (Франция). Римская церковь святителя Николая состоит в Архиепископии Православных Русских церквей Западной Европы с епархиальным управлением в Париже. Во главе стоит архиепископ Сергий (Коновалов). Архиепископия находится в подчинении Вселенского Константинопольского Патриархата.

Михаил Талалай, г. Рим

«Никола Вешний», праздник которого 9 (22) мая празднуется также торжественно в Русской Церкви, как и зимний Никола. Кто знает, что этот день, майский, связан с перенесением мощей святителя Николая с Востока на Запад, кто нет, но уже никого не смущает, что мощи святителя Николая теперь пребывают в лоне Западной, римско-католической церкви. Все верующие относятся к этому, как к Промыслу Божию, как к событию, радостному для всех.

Перенесение мощей произошло в 1087 году. «Сказание» о перенесении святых мощей, помещенное в наших Четьих-Минеях и Прологах, восходит к концу XI века, как и служба 9 мая. Правда, в службе 9 мая первый канон на утрени – явно русское сочинение XVIII века. «Сказание» указывает на время перенесения, называя греческого царя Алексия I (Комнина, 1081–1118), патриарха Царьградского Николая III, (Грамматика, 1084–1110), великого князя Киевского Всеволода Ярославича (1078–1093). Далее в нем объясняется то, чем вызвано перенесение: «грехов ради наших» попустил Господь «агарянам» разорить многие области Византии, в том числе Ликию с городом Миры. Чтобы мощи великого Святителя «не были без почитания и под спудом... а также дабы и Западу не лишиться благодеяний Божиих, ходатайством великого того архиерея бываемых». Далее повествуется о том, что святитель Николай явился в сонном видении некоему пресвитеру города Бари и повелел горожанам перевезти его мощи в свой город, за что они радостно взялись, опередив и перехитрив венецианских купцов. Раскрыв гробницу Святителя, собрали в сосуды благодатное миро, мощи священники перенесли на корабль и отправились в Бари, куда благополучно прибыли 9 мая (тогда это было в воскресенье вечером).

Поместили мощи в храм Иоанна Предтечи, а через 3 года закончили строительство новой каменной церкви во имя святителя Николая, куда перенесли мощи 9 мая и установили в 1090 году общецерковный праздник всего православного мира (в том числе и для Римской Церкви, несмотря на то, то в 1054 году произошел окончательный разрыв («великий раскол») между Западной (Римской) и Восточной (Константинопольской) Церквами. В 1087–1090 годах церковная подчиненность города Бари Константинопольскому Патриарху еще не прекратилась, хотя практически связи были затруднены, а у Римской Церкви нарастала активность в овладении областями южной Италии, в том числе город Бари. Период перенесения мощей святителя Николая был переходным для города Бари. И, естественно, обе Церкви праздновали память великого Святителя как свой праздник. Он стал как бы мостом между двумя Церквами, соединяя то, что казалось несоединяемым.

Служба в православных храмах России в этот день – составная: стихиры на «Господи воззвах», на литии, на 50-м псалме, на стиховне, на «Хвалитех» просто взяты из службы 6 декабря. Но ряд стихир, один канон на утрени – русские произведения, в которых развивается осмысление того, что мощи Святителя оказались на Западе.

Основное, чем объясняется это «отшествие» Святителя – посланничество на Запад с особой миссией: привести западных христиан ко Христу, т. к. разрыв Римской Церкви с Восточным Православием рассматривался как отступление от Христа. Потому примиряющим аккордом звучит тропарь 9-й песни канона, смысл которого в том, что Бог через чудеса Своего Угодника призывает весь мир к единению с Собой в правой вере и Истине Божией.

Праздник «вешнего Николы» связан с городом Бари. О нем кратко надо сказать, что это портовый город Южной Италии, второй после Неаполя. Для Западной Европы – центр почитания святителя Николая.

По преданию создание христианской Церкви в г. Бари связано с именем апостола Петра, пославшего туда епископом Мавра, принявшего мученическую смерть при императоре Трояне. До VIII века Бари в составе городов Южной Италии – подвластная Римскому папе территория. С середины X века город Бари вошел в число нескольких городов, подчиненных Константинопольскому патриарху. Так было до середины XI века, т. е. до норманского завоевания, когда Бари перешел под прямую юрисдикцию Римского первосвященника.

9 мая 1087 года были вывезены мощи святителя Николая из Мир Ликийских. Для них был заложен храм и в 1089 году освящен. Хранителями мощей святителя Николая являются монахи домениканского ордена, подчиняющиеся Римскому папе. В северо-восточном углу крипты устроен православный придел. Для русских паломников еще в 1911 году решено было построить странноприимный дом. Вдохновителями и первыми жертвователями был император Николай II и великая княгиня Елизавета. Для покупки земли под строительство был командирован протоиерей Иоанн Восторгов.

В 1913–15 гг. были построены двухэтажный храм и гостиница для паломников по проекту архитектора Щусева. В мае 1998 года для окормления русскоязычной общины и паломников в Бари было организовано представительство Московской Патриархии.

В мае 2002 года по благословению архиепископа Екатеринбургского Викентия в городе Екатеринбурге начато строительство храма во имя святителя Николая, который будет точной копией храма в г. Бари (также по проекту Щусева).

В башне колокольни помещены сокровища базилики святителя Николая, где собраны многочисленные дары, выставленные в витринах. Среди них такие святыни, как шип из тернового венца Спасителя, частицы мощей апостола Иакова Алфеева, апостола Иакова брата Господня, святой равноапостольной Марии Магдалины, мученика Лонгина сотника и другие.

По материалам статьи в т. IV

«Православной энциклопедии».

«Сохранилось множество свидетельств посещения Бари русскими паломниками. Были здесь и особы царской крови – сын Петра I цесаревич Алексей и цесаревич Николай, будущий последний император России. Именно в годы его царствования начались в Бари работы по сооружению русской церкви и странноприимного дома. Деятельность эту осуществляло Палестинское общество, созданное специально для помощи русским паломникам, направлявшимся в святые места. Председателем Палестинского общества был генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, а после его смерти, последовавшей в 1905 году от руки революционера Каляева, председательство приняла его супруга, великая княгиня Елизавета Федоровна. Сохранилось ее письмо, написанное в 1911 году Николаю II по поводу планов Палестинского общества в отношении Бари. Елизавета Федоровна писала:

«Дорогой Ники! Я посылаю тебе мой доклад по важному вопросу – строительству в Бари русской церкви и странноприимного дома. Я, конечно, уверена в том, что единственный человек, которого Святитель Николай хотел бы видеть во главе этого благочестивого начинания, предпринятого в его честь и из любви к своему народу, и который почитает его превыше всех святых – это ты, наш государь, сподобившийся величайшего утешения – принять во святом крещении имя «Николай » в честь Святителя Николая.

Земля к настоящему моменту уже куплена от имени частного лица. Место очень хорошее – недалеко от вокзала в оливковой роще, и оттуда трамвай идет прямо до базилики. Замечательное место и необычайно дешевое. И даже сам участок ориентирован на восток.

Да благословит Святитель Николай это предприятие, и я бы, конечно, хотела, чтобы ты принял участие в этом трогательном начинании и чтобы оно стало как бы незримой цепью, соединяющей его с твоим народом, и светлым пятном в твоем царствовании – в утешение за все выпавшие на твою долю невзгоды».

«Частное лицо», от имени которого был куплен участок в Бари, – это известный проповедник и миссионер протоиерей Иоанн Восторгов, расстрелянный чекистами в 1918 году. 22 мая 1913 года, в день праздника перенесения мощей Святителя, произошла торжественная закладка храма при большом стечении народа и в присутствии представителей других государств. Автором проекта стал архитектор А. В. Щусев.

Для осуществления строительных работ был создан специальный комитет «Бари-град».

В 1914 году был закончен и освящен нижний храм и странноприимный дом. Первая мировая война и затем революция прекратили деятельность комитета. Дальнейшие работы стали осуществляться мало заинтересованными в этом городскими властями Бари. Архитектурные преобразования существенно замедлились: в 1937 году был построен дом настоятеля, а после второй мировой войны одно из крыльев дома для паломников было встроено в здание школы, построенное по соседству. С тех пор все дела по строительству и ремонту здания находятся в руках у городской школы и муниципального центра.

По тем же причинам, по которым приостановилось сооружение церкви в Бари, иссяк и поток паломников. К тому же город расположен в стороне от основных дорог русской эмиграции, и я ничуть не удивилась, когда в ответ на мой телефонный звонок из Рима – а это было в середине декабря прошлого года, и просьбу приехать на праздник, настоятель русской церкви в Бари отец Марк первым делом пожаловался, что у него нет псаломщика, и он не знает, как ему одному удастся совершить праздничную службу Святителю. Пообещав батюшке свою посильную помощь, я взяла благословение приехать в Бари днем накануне праздника.

И вот я в поезде. За окном – Италия, изъезженная русскими вдоль и поперек. Итальянец, подсевший в наше купе в Фодже – городке, расположенном в полутора часах езды от Бари (по времени – как Сергиев Посад от Москвы, а по расстоянию – почти в два раза дальше), сообщил мне, что работает в Бари на железной дороге. На мой вопрос, где находится собор святителя Николая, пожал плечами...

Вот и вокзал Бари Чентрале. В потоке приезжих, усиливающемся в дни перед католическим Рождеством, найти человека, способного указать дорогу к Корсо Бенедетто, оказалось не так-то просто. Но итальянцы – народ доброжелательный, к тому же не так уж часто попадают в их края паломники из Москвы, и жительница Бари провожает меня до самой церкви, показывает рукой на ее купол и на прощание троекратно целует меня. Оказалось, что церковь, как и описано в письме Елизаветы Федоровны, находится действительно в двух шагах от вокзала. Только вот оливковой рощи я не заметила, видно, город с тех пор расстроился, и церковь обступили каменные здания, впрочем, очень красивые.

Вот и ослепительно голубое Адриатическое море. Пристань со множеством кораблей. Сюда 8 мая 1087 года прибыл корабль, на котором находились мощи святителя Николая, вывезенные из Мир Ликийских, где им угрожала опасность быть оскверненными турками. На следующий день после прибытия корабля мощи были торжественно перенесены в церковь святого Стефана. Существуют свидетельства, что перенесение мощей сопровождалось множеством чудесных исцелений. А через год на берегу моря была построена церковь во имя святителя Николая.

Мимо царского базара идем по набережной к базилике. Крипта с мощами расположена в самом древнем, нижнем храме. По католическому обычаю рака находится в алтаре под престолом: прикладываться к мощам у католиков не принято. Над ракой-престолом сияет множество лампад, подаренных в разное время представителями различных Православных Церквей. Слева от католического алтаря – православный придел, принадлежащий сербам. В раке есть отверстие, откуда достают целебное миро, которое источают мощи святого. Миро это без цвета и запаха, при прикосновении в любое время года ощущаешь холодок.

На следующий день я покидаю Бари. Поезд отъезжает от вокзала, а через несколько минут за окном в последний раз показывается голубая блестящая полоса Адриатики. Поезд мчится дальше, на север, и вновь я вижу знакомый уже пейзаж прекрасной Италии – горы в голубоватой дымке и ровные ряды виноградников. В сумке у меня – миро от мощей святителя Николая, благословение русского храма в Бари, долженствовавшего стать незримой цепью, соединяющей Святителя с русским народом».

Г. Калганова, «Православная беседа»

Образ святителя Николая неотделим в сознании верующих от акафистного пения ему. Нет, наверное, города, где не было бы храма или придела, посвященного чтимому Святителю. В Москве более 20 храмов в его честь, и в каждом из них поются ему акафисты, если не еженедельно, то по праздникам обязательно и по просьбе прихожан на молебнах. И хотя многие знают акафист Святителю чуть ли не наизусть, не лишне снова открыть его и увидеть в его строках всю жизнь Святителя и то, что он так любим всеми народами и едва ли не более других – русским.

Акафист Святителю вбирает в себя все усердие, всю молитву, всю надежду тех, кто ищет его помощи, кто зовет его и всю душу вкладывает в свое обращение. Он пришел на Русь из столицы вселенского православия – Константинополя в XIV веке. Написан он патриархом константинопольским Исидором Бухирасом (1342–1349 гг.). Надо только сказать еще, что родился святой на юго-западном побережье Малой Азии в г. Патары в 257 году от благочестивых и благородных родителей Феофана и Нонны.

Многие настолько привыкли считать Святителя своим, близким, почти «родным» святым, что искренне удивляются, узнав, что он не русский по рождению. Да, русских как нации еще не было в годы его жизни, еще не было Руси как государства. «Русским» его признали за схожесть личных качеств, которые так ценили в России: доступность, простоту, искреннее стремление помочь каждому, не взирая на лица.

Открывая акафист, читаем в 1-м кондаке об избранничестве Святителя. Из жития его известно, что родился он тогда, когда ждать детей супругам было уже поздно, но молитва о даровании сына всю жизнь их была так пламенна и усердна, что Бог дал им желаемое, зная, что они посвятят его на служение Ему. Эта же тема развивается и дополнительно в икосе первом. Преобладание ангельских черт в образе младенца удивляло родителей: его воздержание в младенческом возрасте не могло не свидетельствовать о явлении силы Божией. Он по средам и пятницам только после вечерних молитв принимал молоко матери. Естественно, что для всех окружающих он был райской лилией («крине райского прозябения»). Уже одно это может принести почитающим Святителя радость, что Господь не забыл народ Свой, посылая в мир молитвенника и ходатая за него. Возрастая в премудрости и разуме, постигая глубины веры и благочестия, Святитель был поставлен юношей в чтеца, а по достижении положенного возраста – в сан пресвитера своим дядей, епископом Патарским Николаем. Икос 2-й представляет нам его уже епископом, который был в числе прочих на I Вселенском соборе в 325 году. Православный мир, не успев отдохнуть и спокойно пожить без страха преследования, был взволнован взрывом аранской ереси, изнутри грозящей подорвать основы веры. Святитель Николай свидетельствовал о равенстве всех Лиц Святой Троицы, отвергая мнение ариан о том, что Господь Иисус Христос – лишь исключительно учитель нравственности, но не воплощенный Бог. Потому и восхваляется Святитель как красота святых отцов, как веры утверждение и ереси низложитель.

В кондаке 3-м не случайно упоминание о морской пучине. Еще будучи пресвитером, святитель Николай замещал временно своего дядю, отправившегося поклониться святым местам Палестины. Когда он вернулся, свят. Николай поспешил сделать то же. Во время путешествия поднялась буря, которую силой молитв Святитель усмирил, и там же по его молитве воскрес юный матрос, упавший с мачты и разбившийся. Видя явные чудеса, которые стирали слезы страждущих, до сего дня чтут Святителя как помощника всем и во всем.

Икос 3-й называет Святителя «правилом веры» и «образом кротости». Во все времена шатания основ веры и брожения умов образ Святителя – светильник «всесветлый и все-любимый», свет «златозарный и непорочный». Это не метафора или словесное украшение «жития», но живой опыт Церкви, доступный каждому верующему и умножающийся по сей день.

4-й икос напоминает всем и особенно отягченным печалями и страхом «нечаянных зол», что в лице святителя Николая мы имеем «скорого утешителя в бедах», «наказателя обидящих», «утверждение право стоящих» и помощь «падающих», стремящихся встать и исправиться. И еще одно, очень важное свойство помощи Святителя: лесть силой его молитв теряет все свои обманчивые одежды; истина, кажущаяся невозможной, «сбывается».

В 5-м кондаке Святитель именуется звездой во мраке бури засиявшей, когда, потеряв управление, «по морю плавающие» в лице Святителя увидели кормчего и спасителя. Это указание на бывший в жизни Святителя факт: корабль, плывший из Египта в Ликию, застигла буря. Сорвало паруса, сломало маты, гибель казалась неминуемой. Моряки лично святителя Николая не знали, но слышали, что есть в Мирах епископ, могущий творить чудеса. Стали молиться, как только можно молиться перед грозящей смертью, и увидели Святителя. Он стал у руля и привел корабль в гавань. Моряки решили, прибыв в Миры, поблагодарить его за свое спасение. Он же указал им на то, что благодарность их должна быть выражена изменением жизни, т. к. моряки те были не свободны от грехов распущенности и предосудительного поведения. Также «звездой утренней» назвал Святителя святой Андрей Критский.

В 5-м икосе вспоминается известный случай тайной помощи отцу, внезапно обедневшему и уже решившемуся позором дочерей зарабатывать на жизнь. Святитель Николай, внимательный к каждому из своей паствы, решил помочь несчастной семье. Оставшиеся от родителей средства он употреблял для помощи нуждающимся. В этом случае он ночью тихо подошел к жилищу отца и бросил через окно узелок золотых монет. Отец, придя в себя от изумления, поспешил устроить свадьбу старшей дочери. Святитель Николай, довольный его благоразумием, таким же образом помог второй и третьей дочерям, избавляя от стыда, горя и «падения греховного» и отца, и дочерей. Потому и видят в нем «милости сокровище», «богатство бедно живущих», «скорбящих приятное попечение», «чистоты усердного хранителя». Одним словом, – всего мира «наслаждение».

Кондак 6-й подчеркивает способность Святителя предварять многие беды, «купно всех от злых сохраняя». Это должно учить всех благодарности Богу и Святителю, что не так просто для невнимательных и очерствевших.

6-й икос напоминает о спасении воевод, несправедливо осужденных на смерть. В царствование Константина Великого во Фригии, лежавшей к северу от Ликий, вспыхнул мятеж. Для его усмирения было послано войско под началом трех воевод: Непотиана, Урса и Эрпилиона. Корабли их ветром прибило к берегам Ликии, и им пришлось там задержаться. Припасы кончились, и прибывшие стали грабить местное население, которое сопротивлялось. Дошло до жестокой схватки у города Плакомат.

Узнав о ней, святитель Николай прибыл туда, усмирил мятеж и в то же время услышал об осуждении невинно трех граждан своего города. Святитель Николай поспешил вернуться.

Его сопровождали три воеводы. Успел Святитель в последний момент перед казнью. Он вырвал меч из рук палача и спас оклеветанных. Авторитет его был так велик, что никто не противился ему, включая правителя города Евстафия. Узнав о клевете и своем легковерии, он просил прощения у святителя Божия. Все это было на глазах у изумленных воевод. Они вернулись в свое отечество, заслужив благосклонность царя и зависть его придворных. Те постарались убедить царя, что воеводы готовы его свергнуть, чтобы захватить власть. Еще недавно встреченные с таким почетом, воеводы оказались в темнице и были осуждены на смерть без суда и следствия. Там они усердно молились в ночь перед казнью: «Святителю Божий Николае, избавивший трех мужей от неправедной смерти, призри ныне и нас и избави нас, неповинных, от смерти!» В эту же ночь царю предстал святитель Николай и повелел скорее встать и выпустить из темницы трех воевод, ибо они невинно оклеветаны. «Если же не послушаешься меня и не отпустишь их, я накажу тебя, и ты погибнешь», – сказал святой. Император, убоявшись, исполнил повеление святителя Николая.

Кондак 7-й учит всех просить Святителя освободить от «богомерзкого греховного злосмрадия». Во все времена грех смраден и страшен по своим последствиям, теперь же, когда он стал почти нормой жизни, – тем более. Только молитва и помощь свыше может вдохновить на борьбу с засильем греха и победить.

Икос 7-й, продолжая ту же тему, обращает внимание молящихся святителю Николаю на то, что «бездну милосердия Божия» к себе мы призываем молитвами святого. Ими же и желанный «мир с Богом обретаем». Без мира с Богом все дела неуспешны, надежды обманчивы и намерения бессмысленны.

В кондаке 8-м образ даже малой церковки в честь Святителя, равно как и большого собора, становится чудом. Молитва в них, по всей земле рассеянных, даже малая, но с упованием, приносит от великих недугов, телесных и душевных, исцеление.

8-й икос представляет Святителя как освободителя от всяких уз, питателя и защитника во всех нуждах и бедствиях, врача скорого всем, к нему обращающимся. К тому же Церковь предлагает в его лице обличителя «многих заблудших от пути истинного».

Развивая и дополняя это, икос 9-й предлагает в Святителе видеть щит, защищающий благочестие; меч, «посекающий злочестие», и «губителя богопротивных учений». После грозного упоминания о таких решительных мерах, слышны в икосе уверения в том, что немудрые станут мудрее от слов Святителя, а ленивые – живее и активнее, и все верные смогут, как по лестнице, с его помощью подняться горе!

10-й кондак приоткрывает нам то, о чем молчали «жития»: внутреннее устремление к победе духа над плотью. Происходило это постепенно. Первое, о чем Святитель заботился, это – молчание. Оно помогало ему бороться с помыслами. Внутренняя собранность учила делать все необходимое с памятью о Боге («деянию богомыслие приложил еси»).

Богомыслие, ставшее живым и постоянным, привело разум к совершенству. Уже совершенным, чистым от всякой примеси гордыни и самолюбия разумом Святитель дерзновенно беседовал с Богом и Ангелами. Очень сжатая и вместе с тем удивительно верная лестница духовного восхождения.

Спускаясь на грешную землю собственного духовного бессилия, все чтущие Святителя просят в икосе 10-м освободить «от нищеты, напасти, недугов и нужд различных» «в добродетели убогих». Вместе с тем это не только мольба о благоденствии и обеспеченности, но и молитва о богатстве нетленном, об утолении алчущих правды и жаждущих жизни, об избавлении от лютой смерти грешникам и о Вечной жизни для кающихся.

11-й кондак упоминает о заключении святителя Николая в темницу за исповедание веры Христовой в годы правления римских императоров Диоклетиана и Максимиана. Страдая со многими узниками от голода и жажды, от притеснений мучителей, он мог сказать о себе, что не одним умом и словом, но и делом страдая за веру, приносил «пение Пресвятой Троице».

В 11-м икосе Церковь указывает верным на то, что «свет присносущный», воссиявший зримо апостолам на Фаворе, открывал Святителю неизреченные тайны Божии. В лучах этого света он становится «свечой, Божественным пламенем возженной», «молнией, ереси пожигающей», «истинным научителем разума». Такой пример, недоступный по своей духовной высоте, может, тем не менее, свидетельствовать о преодолении «поклонения твари». Если в его времена имелось в виду прямое язычество, то в наши – рабство страстям. Потому и завершается икос уверением в том, что Святитель Николай – учитель поклонения «Творцу в Троице».

Кондак 12-й говорит о праздновании памяти святителя Николая «подолгу». Кроме обычных праздников («вешнего» Николы и «зимнего»), теперь стали вспоминать и день его рождения, и без установленных дат многие молятся ему, зная, что «перечислить его чудеса нельзя, как и сосчитать песчинки на дне моря».

Икос 12-й прославляет Бога, прославляемого через чудеса святителя Николая. Сколько бы песен и псалмов ни составили все чтущие святую память Святителя, это ничто по сравнению с «дарованием чудес». Перечисляя духовные дарования, вознесшие Святителя, обратим внимание лишь на одно: «по Бозе и Богородице все наше упование». Имея упование на такого заступника пред Богом, верующие призываются жить достойно христианского имени и надеяться на благодатную, радостную, бесконечную жизнь.

Окончательную черту подводит кондак 13-й, называя Святителя «утешением всех скорбящих» и умоляя о последней, конечной заботе – избежать геенны.

Сколько бы раз ни прочитывался этот акафист, если только читать его внимательно, всегда образ святителя Николая будет проступать через все житейские преграды целительным лучом. Помогают этому и многочисленные иконы Святителя, которыми Церковь уже 16 веков обогащает верующих. Учиться всматриваться в знакомые черты угодника Божия, помнить о нем, молиться ему, исправлять свою жизнь по Евангелию, которое он держит в руках, – значит снискать его благословение, помощь и защиту.

Святителю отче Николае, моли Бога о нас!

О всехвальный и всечестный архиерею, великий Чудотворче, Святителю Христов отче Николае! Человече Божий и верный рабе, муже желаний, сосуде избранный, крепкий столпе церковный, светильниче пресветлый, звездо осиявающая и освещающая всю вселенную: ты еси праведник, яко финике процветший, насажденный во дворех Господа своего, живый в Мирех, миром облагоухал еси и миро приснотекущее благодати Божия источаяй. Твоим шествием, пресвятый отче, море освятися, егда многочудесныя твоя мощи шествоваху во град Барский, от востока до запада хвалити имя Господне. О преизрядный и предивный чудотворче, скорый помощниче, теплый заступниче, пастырю предобрый, спасающий словесное стадо от всяких бед! Тебе прославляем и тебе величаем, яко надежду всех христиан, источника чудес, защитителя верных, премудраго учителя, алчущих кормителя, плачущих веселие, нагих одеяние, болящих врача, по морю плавающих управителя, пленников свободителя, вдов и сирот питателя и заступника, целомудрия хранителя, младенцев кроткаго наказателя, старых укрепление, постников наставника, труждающихся упокоение, нищих и убогих изобильное богатство. Услыши нас, молящихся тебе и прибегающих под кров твой, яви предстательство твое о нас к Вышнему и исходатайствуй твоими богоприятными молитвами вся полезная ко спасению душ и телес наших: сохрани святую обитель сию (или храм сей), всякий град и весь, и всякую страну христианскую, и люди живущия от всякаго озлобления, помощиею твоею, вемы бо, вемы, яко много может молитва праведного, поспешествующая во благое: тебе же праведнаго, по преблагословенней деве Марии, предстателя ко Всемилостивому Богу имамы, и к твоему, преблагий отче, теплому ходатайству и заступлению смиренно притекаем: ты нас соблюди, яко бодрый и добрый пастырь, от всяких врагов, губительства, труса, града, глада, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменников, и во всяких бедах и скорбех наших подавай нам руку помощи, и отверзи двери милосердия Божия: понеже недостойни есмы зрети высоту небесную, от множества неправд наших: связани есмы узами греховными, и николиже воли Создателя нашего сотворихом повелений Его. Темже преклоняем колена сокрушенна смиренна сердца нашего к Зиждителю своему, и твоего отеческаго заступления к Нему просим: помози нам, угодниче Божий, да не погибнем со беззаконии нашими, избави нас от всякаго зла и от всякия вещи сопротивныя, управи ум наш и укрепи сердце наше в правой вере, в нейже твоим предстательством и ходатайством, ни ранами, ни прещением, ни мором, ни всяким гневом от Создателя своего умалени будем, но мирное зде поживем житие и да сподобимся видети благая на земли живых, славяще Отца и Сына и Святаго Духа, единаго в Троице славимаго и покланяемаго Бога, ныне и присно и во веки веков. Аминь.