Отдел I. Источники церковного права.

Главным и основным источником для определения основных начал церковного устройства и управления должно служить св. Писание нового завета.

В св. Писании главным образом содержатся истины веры (догматы) и нравственности. Сами по себе они не составляют церковного права или юридических постановлений; но они служат основанием церковного законодательства, облекаются через него в юридическую форму, и в этом смысле относятся к источникам церковного права.

Но, кроме истин веры и нравственности, в новозаветном св. Писании мы находим еще постановления И. Христа, касающиеся Церкви, как внешнего общества.

Так, напр., в нем указаны Спасителем: учреждение апостольского служения и полномочия, данные ему (Матф. 28:19–20; 18:18; Иоан. 20:23); установление свящ. иерархии (Ефес. 4:11–12); правила об отношениях Апостолов между собой (Марк. 9:35); установление таинств крещения и причащения (Марк. 16:16; Лук. 22:19; 1 Коринф. 11:23–25); учение о разводе (Матф. 5:32; 19:3–10); наставления касающиеся обращения с согрешившим братом и о церковном суде над ним (Матф. 18:15–17), об отношении к верховной власти (Матф. 22:21) и др.

В новозаветных свящ. Книгах есть правила и распоряжения Апостолов, касающиеся церковного устройства, служащие раскрытию божественных правил Спасителя и применению их к нуждам современного Апостолам общества.

Так, напр., мы видим в этих книгах учреждение в Церкви степеней епископа, пресвитера и диакона (1Тимоф. 3 гл.; Тит. 1:5); и правила введения их в сан (2Тимоф. 1:6; 5:22; Деян. 6:6); правила об обеспечении содержания служащих Церкви (1 Коринф. 9:7–14), о суде епископа над пресвитерами (1Тимоф. 5:19), об отлучении от Церкви недостойных членов ее (1 Коринф. 5:3–5), о порядке в церковных собраниях (1 Коринф. 14:26–40). о разводах (1 Коринф. 7:10–17), о вторичном браке (1 Коринф. 7:30; 1Тимоф. 5:14), о разрешении взаимных споров и тяжб между христианами (1 Коринф. 6:1–7). Наконец, в св. Писании указан руководящий пример для церковной власти в действиях Апостолов, как первых ее иерархов, в отношениях их к пастве, и т.п. Так, показан пример, каким способом должны разрешаться важнейшие церковные вопросы (Деян. Гл. 15), пример пастырской заботы о пастве (Деян. 20:18–21, 31–35), обращение пастырей с пасомыми (1Солун. 2:3–12; 2 Коринф. 6:3–6) и друг.

Что касается церковных правил, заключающихся в ветхозаветных свящ. Книгах, то нужно сказать, что с окончанием ветхого завета прекратилась обязательная сила и этих законов; это указано и в новозаветном учении (Евр. 8:10; Деян. гл. 15). Они могут иметь лишь историческое значение в науке церковного права. Если некоторые из них приняты христианской Церковью, то свой авторитет они получают от ее законодательной власти (напр. законы о родстве, о неупотреблении в пищу крови, удавленины; см. Деян. 15:19).

Но и указанные в новозаветных свящ. книгах церковные правила и установления, все ли должны быть неизменными и оставаться неприкосновенными для церковного законодательства? Что неразрывно связано с существом Церкви и ее учением, что относится к ее существенным целям и средствам, что представляет собой общие, основные правила ее устройства и жизни, то всегда остается в ней неизменным, как неизменны в ней истины веры и нравственные правила. Но видимое положение Церкви в его частностях подвержено изменениям соответственно различным обстоятельствам места и времени. Поэтому не могут оставаться вечно неизменными такие церковные установления, указанные в св. Писании, которые состоят только в применении основных начал церковного благоустройства к внешнему положению Церкви, и имеют значение только частное.

Так, например, предписание Апостола о суде перед язычниками (1 Коринф. 6:1–6), или о покрывалах женщин (1 Коринф. 11:5–10), или о сборах пожертвований для Церквей (16:1–2), – очевидно, имело отношение к обстоятельствам, среди которых находилась первенствующая Церковь, или к обычаям народа; следовательно, они не могут быть принимаемы как правила обязательные для христиан всех мест и времен. С изменением внешних условий церковной жизни изменены или заменены правила Апостолов, напр., о публичном обличении согрешающих (1Тимоф. 5:20), о порядках в церковных собраниях (1 Коринф. 14:26–31), о том, чтобы епископ был мужем единой жены (1Тимоф. 3:2), о служении в Церкви вдовиц или диаконис (1Тимоф. 5:9–14), о вечерях любви (1. Коринф. 2:20–22).

Что именно в церковных установлениях, указанных в свящ. Писании, должно быть безусловно обязательно и неизменно, это может быть определено только самой Церковью, как верной хранительницей божественных истин.

Не все правила церковного устройства и порядка, данные И. Христом и Апостолами, заключены в апостольских писаниях; многие из них, даже большая их часть, переданы Апостолами устно, введены в Церковь личными их распоряжениями (1 Коринф. 11:34), Иное, чего они не успели устроить непосредственно, поручили докончить своим ближайшим приемникам – ученикам (Тит. 1:5).

Каждая из основанных Апостолами Церквей тщательно хранила и передавала последующим поколениям своих членов не одни только писания Апостолов, но и все то, что она слышала от них, что в ней было учреждено ими лично (апостольские предания). Путем взаимных постоянных сношений между Церквами, даже отдаленными друг от друга, эти апостольские предания распространялись, становились общеизвестными. Ближайшие к Апостолам их приемники, продолжая отстраивать Церковь, развивали апостольские постановления в соответствии с потребностями вверенных им христианских сообществ. Это развитие и применение апостольского предания также укреплялось в церковной жизни (предание церковное, отеческое).

Таким образом апостольское и церковное предание служили в первые века христианства главным, после священного Писания, основанием и источником церковного права.

«Если какое-либо правило (говорит Тертуллиан, церковный писатель II – го века) не определено Писанием, однако повсюду соблюдается, значит оно утверждено обычаем, основанным на предании. Если же кто скажет, что и в предании нужно какое-либо письменное свидетельство, то мы со своей стороны укажем на многие установления, которые сохраняются без всякого писания, авторитетом одного только предания и силой обычая.» Указав затем на некоторые обряды и церковные обычаи, Тертуллиан продолжает: «если бы кто-то захотел искать письменный закон на эти и многие другие установления, то не нашел бы его. Здесь имеет свою силу предание, как основание, – обычай, как утверждение, – вера, как его охранение» (De corona milit. c.3). Св. Василий Великий приписывает преданию такую важность, что если бы мы отважились отвергнуть его, то незаметно повредили бы Евангелию в главных положениях, и даже более того, – от апостольской проповеди оставили бы одно пустое имя (см. В Простр. Катех. В главе о св. предании).

Поэтому, если относительно вопросов веры и церковного устройства было недостаточно прямого указания в свящ. Писании, то обращались к преданию.

«Все желающие видеть истину (говорит св. Ириней II-го века) могут во всякой Церкви узнать предание Апостолов, открытое для всего мира. Если бы возник спор о каком-либо важном вопросе, то не следовало ли обратиться к древнейшим Церквам, в которых обращались Апостолы, и от них получить то, что есть достоверного и ясного относительно этого вопроса» (против ересей кн. III главы 3 – 4).

Как видно из приведенного свидетельства, вернейшим признаком истинности предания и его авторитетности считались распространенность этого предания и согласное признание его различными Церквами, особенно теми, которые были основаны самими Апостолами (римской, антиохийской, иерусалимской и др.).

Признавая за преданиями особенную важность, Церковь в последующие времена, когда стала развиваться ее собственная законодательная деятельность, ограждала своими законами целостность и чистоту преданий и ставила их в основу своих законоположений.

Так, например, вселенские и поместные Соборы многие свои правила основывают на древних преданиях, «последуя древним правилам апостольского благоустройства и порядка, апостольским и отеческим преданиям» (Трул. 13, 29), и подтверждают: «да не преступаются правила отец (3-й Всел. 8), да бывают в Церкви (т. е. соблюдаемы) вся принятая от божественных Писаний и апостольских преданий» (Гангр. 21); преступающих же предания подвергают отлучению от церкви (7-й Всел. 7).

Посредством церковного законодательства апостольские и церковные предания приняли форму писаного закона и таким образом для действкющего церковного права имеют значение историческое.

Церковь с первых веков устроила свою жизнь еще и собственным законодательством на основаниях, положенных И. Христом и Его Апостолами, по дарованным ей от И. Христа полномочиям. Органом ее законодательной власти является Собор ее представителей, – вселенский и поместный.

Вселенские Соборы представляли собой власть Церкви вселенской; поэтому их постановления имеют общеобязательное значение положительных законов для всех членов Церкви. Такие правила даны следующими шестью вселенскими Соборами.

1) Никейским 1-м, созванным по случаю ереси Ария, в 325 году, при Константине Великом. Кроме вероопределения, или символа веры, он дал 20 правил церковного благоустройства.

2) Константинопольским 1-м, созванном по случаю лжеучения Македония в 381 году при Феодосии Великом. Кроме дополнения Никейского символа веры, он составил семь церковных правил.

3) Ефесским, созванным для осуждения ереси Нестория в 431 году, при Феодосии втором. Названные именем этого Собора 8 церковных правил составляют извлечения из окружного послания Собора ко всем Церквам о Нестории и его единомышленниках. К ним присоединено одно послание Отцов Собора к одному поместному Собору. Правила Ефесского Собора неизвестны в римской Церкви.

4) Халкидонским, созванным в 451 г., при Маркиане для осуждения монофизитской ереси. Он дал 30 церковных правил.

5) Трулльским, бывшим в 691 г. При Юстиниане II. Этот Собор был созван вскоре после 6 вселенского (Константинопольского III) Собора , бывшего в 680 г. по случаю монофелитского лжеучения. Главным предметом занятий Трулльского Собора было устройство церковного благочиния. Он составил 102 правила. Название свое он получил от царских палат со сводами (τρούλλοι), в которых он собирался.

Так как он был собственно продолжением IV вселенского Собора, то его правила носят имя последнего. Называют его еще пято-шестым Собором, потому что он служил как бы дополнением не только шестого, но и пятого вселенского (Константинопольского 2-го) Собора, созванного в 553 году для подтверждения осуждения несторианства; оба эти Собора занимались исключительно догматами веры и не оставили после себя церковных правил. Римский папа (Сергий), современный Трулльскому Собору, не подписал его определений, так как некоторые из них шли вразрез с обычаями и взглядами, утверждавшимися в римской Церкви (напр., запрещение поста в субботу, запрещение священнослужителям разлучаться с их женами, подтверждение равноправности константинопольского Патриарха с римским). С тех пор и доселе римская Церковь не признает Трулльского Собора за вселенский и его правила обязательными для себя, утверждая, что на нем не было ее представителей.

6) Никейским 2-м, созванным в 787 году при Константине Парфирородном и матери его Ирине против иконоборства. Он установил 22 церковных правила.

Вселенскими Соборами утверждены и даны в руководство всей Церкви постановления некоторых из поместных Соборов, бывших в период вселенских Соборов (за исключением, впрочем, весьма немногих правил, отмененных вселенскими Соборами). Следовательно, эти постановления имеют в церковном праве значение, равное с постановлениями вселенских Соборов.

Таковы правила следующих восьми поместных Соборов 1) Анкирского (314–315 гг). – 25 правил; 2) Неокесарийского (315 г). – 15 правил; 3) Гангрского (340 г). – 21 пр.; 4) Антиохийского (341 г). – 25 пр.; 5) Лаодикийского (около 364 г). – 60 пр.; 6) Сардикийского (347 г). – 20 пр.; 7) Карфагенского – 147 пр., и присоединенное к ним послание. Правила Карфагенского Собора составляют свод постановлений многих прежних Африканских поместных Соборов, пересмотренный и подтвержденный на Карфагенском Соборе в начале 5-го века (421 г.); 8) Константинопольского (394 г). – 1 пр. Правила всех поименованных Поместных Соборов «запечатлены согласием» Трулльского Собора.

Вместе с этими правилами были приняты вселенской Церковью (на Трулльском Соборе) и получили общеобязательную силу: а) правила св. Апостолов, числом 85; б) правила некоторых знаменитейших Отцов Церкви, извлеченные из их различных посланий, бесед, постановлений, распоряжений и т.п.

Трулльский Собор поименовывает следующие правила св. Отцов,– III -го века: Дионисия Александрийского, 4 правила; Петра Александрийского, 15 правил; Григория Неокесарийского, 12 прав.; Отцов IV – го века: Афанасия Александрийского, 3 послания; Василия Великого, 92 пр.; Григория Нисского, 8 пр.; Григория Богослова, 1 пр.; Амфилохия Иконийского, 1 пр.; Тимофея Александрийского, 18 вопросов и ответов; Феофила Александрийского, 14 пр.; Отцов V – го века: Кирилла Александрийского, 5 пр.; Геннадия Константинопольского, 1 послание. Эти правила восточных отцов Церкви римская Церковь не признает обязательными для себя.

К вышеозначенным правилам поместных Соборов и св. Отцов Церковь присовокупила после 7 вселенского Собора: а) послание константинопольского Патриарха Тарасия (предселателя 7 вселенского Собора) и б) правила двух поместных Константинопольских Соборов, бывших при Патриархе Фотии. Первый из них (в 861 г). называется двухкратным, потому что собирался два раза, после перерыва, для обсуждения одного и того же предмета (по делу Фотия); он постановил 47 правил. Второй (в 879 г). назван у нас бывшим в храме Премудрости Слова Божия (т.е. в Софийском): он происходил также по делу Фотия и постановил 3 правила. Римская Церковь не признает этих Соборов.

Среди памятников законодательства вселенской Церкви указаны (см. выше) правила, известные под именем св. Апостолов. Хотя они и носят такое название, их составителями нельзя признать самих св. Апостолов. Это видно из содержания многих правил, а именно: а) в них упоминается о таких церковных должностях и порядках, существование которых нельзя предполагать во времена Апостолов (напр., об иподиаконах, чтецах, певцах, о главных в областях епископах, о двукратных в году Соборах); б) некоторые правила не были известны в Церкви во 2-м и 3-м веках, что не могло бы быть, если бы эти правила принадлежали Апостолам (так, во 2-м веке не было бы места продолжительному и горячему спору о Пасхе между Мало-азийскими и Западными Церквами, если бы эти правила были известны Церквам, – или, по крайней мере, одна из спорящих сторон сделала бы тогда ссылку на них. Папа Виктор сослался только на предание предшественников, а не на апостольское правило (7-е). то же самое необходимо сказать и о споре относительно еретического крещения, бывшем в 3-м веке, – споре, который мог бы быть разрешен 46 правилом Апостолов); в) сборник этих правил не помещен в список апостольских писаний в 85-м правиле самого этого сборника (да и само это правило очевидно не принадлежит Апостолам). Наконец, г) Трулльский Собор, утвердивший их значение в Церкви, называет их только преданным именем Апостолов. Но несомненно, что они весьма древни, во всяком случае, существовали до 1-го вселенского Собора. Можно заметить, что этот Собор имел их в виду, делая некоторые из своих постановлений (напр., 15 пр.; сравни Апост. 14 и 15). Поместный же Антиохийский Собор (341 г). явно заимствует свои правила из Апостольских правил, распространяя их редакцию, и даже следует им в порядке расположения предметов. Сам подбор Апостольских правил показывает, что их список создавался не за один раз и не одним лицом, а слагался постепенно, либо заимствовался из различных сборников (в них, напр., встречаются повторения одних и тех же правил с незначительными расхождениями). Полагают, что одни из правил действительно представляют предания Апостолов и установления, идущие от апостольского века и сохранившиеся в жизни, в обычиях различных частных Церквей; другие же представляют собой постановления разных поместных Соборов в первые 3 века, основанные на этих преданиях. Стало быть, в полном своем объеме Апостольские правила выражают собой практику церковной жизни до 4 века.

Первоначальные сборники правил св. Апостолов заключали в себе неодинаковое число этих правил,─ одни 50, другие 85. В конце 5 века римский аббат Дионисий малый сделал их перевод с греческого языка на латинский по первому списку, т.е. числом 50, и поместил в своем сборнике церковных постановлений. В таком количестве и принимает их римская Церковь. Восточная Церковь принимает их в количестве 85-ти, как указано и Трулльским Собором.

Примечание. Апостольские правила не нужно смешивать с так называемыми Апостольскими постановлениями (διαταγαί t v n A p o s t тλων).

В 85 правиле Апостолов они приписаны св. Клименту папе римскому, ученику Апостолов, и отнесены к числу книг весьма чтимых. Кто был их составителем – неизвестно, несомненно только, что они не принадлежат св. Клименту, и что в целом они принадлежат не одному писателю, а представляют собой сборник разновременных сочинений: сперва одна их часть называлась «учения Апостолов,» а другая – «постановления Апостолов.» На основании их содержания и свидетельства церковных писателей 4-го века, следует признать, что они появились ранее 4-го века, но не ранее 3-го века. В Восточной Церкви, где апостольские постановления, вероятно, и составлены, они сперва пользовались постоянной известностью и уважением, служили руководством в церковной практике, имели значение законодательного памятника. Но впоследствии в это сочинение, как сказал Трулльский Собор, «иномыслящие, ко вреду Церкви, привнесли нечто подложное и и чуждое благочестию,» вследствие чего этот Собор «благорассмотрительно отложил оные ради назидания и ограждения христианской паствы, отнюдь не допуская порождения еретического лжесловесия и не вмешивая их в чистое и совершенное апостольское учение» (пр. 2). Впрочем, апостольские постановления имеют важное значение в истории церковного права, так как в них содержится богатый материал для ознакомления с жизнью и практикой Церкви первых 3 веков.

В нашей кормчей книге (I ч. гл 2–4) извлечено из апост. постановлений 36 правил, под именем правил Апостола Павла и вообще – Апостолов.

Для частных Церквей обязательную силу церковных законов имеют: а) постановления их поместных Соборов, представляющих собой власть поместной Церкви; б) правила, исходящие от правительственных церковных властей, существующие для всей поместной Церкви (напр., Патриархов, Экзархов автономных Церквей).

Всем законам, установленным законодательной властью вселенской Церкви, присвоено название канонов (k a n v n – прямая линейка, правило). Утвердив полный их состав, Церковь признала их неизменным своим уставом и оградила их неприкосновенность своим законом.

Шестой вселенский Собор (Трулльский) в своем 2 правиле говорит: «прекрасным и крайнего тщания достойным признал сей св. Собор, чтобы отныне тверды и ненарушимы пребывали нам преданные именем св. Апостолов 85 правил,» – и затем он перечисляет правила предшествовавших вселенских Соборов, некоторых поместных Соборов и св. Отцов. Далее, он говорит: «никому да не будет позволено вышеозначенные правила изменять или отменять (по буквальному переводу – подделывать и отвергать), или кроме предложенных правил принимать другие, с подложными надписаниями» и пр. То же, только в общих выражениях, повторил и 7 вселенский Собор (в 1 правиле): «божественные правила с услаждением приемлем и всецелое и непоколебимое содержим постановление сих правил, изложенных от св. Апостолов, и от шести вселенских Соборов и поместно собиравшихся для издания таковых заповедей, и от св. Отцов наших.»

Но такие постановления относятся к частным членам Церкви и к отдельным ее властям, ограничивая их произвол по отношению к канонам, запрещая подделку, подлог или извращение установленных Церковью правил; потому что в наказание за это определяют те же епитимьи, которые полагаются за преступления, обозначенные в извращаемом правиле. Что же касается самой Церкви, то ей несомненно всегда принадлежит право изменять и отменять законным порядком в своих правилах то, что она найдет требующим изменения. Это право неразрывно связано с существом законодательной власти, присущей Церкви. В содержании канонов необходимо отличать основные правила церковного устройства и дух управления от тех правил, которые, очевидно, относятся к его внешним историческим формам, к временным и местным условиям церковной жизни, – отличать общие правила от частных, от применения первых к временным потребностиям Церкви, вызываемым известными ее обстоятельствами. Оставляя в них неприкосновенными основные церковно-правовые нормы и принимая их за руководящее начало, Церковь видоизменяла или совершенно отменяла в канонах то, что имело частный, временный характер и не соответствовало в данное время ее нуждам, было неприменимо к ее обстоятельствам. Потому значительная часть канонов или совсем утратила свою силу в действующем церковном праве, или изменилась.

Таковы, напр., каноны о созыве ежегодных областных Соборов, об областной системе церковного управления, о порядке назначения епископов (Ант. 19), о суде над епископами, пресвитерами и диаконами (Карфаг. 12, 29), о возрасте назначаемых в пресвитеры и диаконы (Неокес. I I ; Каро. 22), и др.

В первые времена христианской Церкви многие церковные обычаи имели самую тесную связь с апостольским церковным преданием, выражали его в себе и укрепляли собою в Церковной жизни. Само собой разумеется, что происходящие из такого источника обычаи имели в церковном праве одинаковое с преданием значение.

Но в Церкви, как в первые века, так и в последующие времена в особенности, были и бывают еще и такие обычаи, в основании которых лежит одно лишь убеждение большей или меньшей части христиан в том, что все, соблюдаемое этими обычаями, есть право. Убеждение это выражается в долговременном соблюдении чего-либо не определенного положительным законодательством или не указанного преданием.

Уважение к обычаю мы встречаем и в свящ. Писании (Коринф. 11:16). Законодательство древней Церкви также с уважением относилось к обычаям, если разделяло убеждение в их справедливости и целесообразности, или, по крайней мере, не видела в них противоречия ее духу и основным ее правилам. Древность обычая, как досточтимая седина, внушала к нему особенное благоговение (Васил. Вел. 92 пр.). Такое уважение выразилось в том, что Соборы подтверждали многие обычаи своими правилами, или основывали на обычаях свои постновления.

Так, напр., на основании древнего обычая 1-й вселенский Собор подтверждает преимущества епископов Рима, Александрии, Иерусалима, (прав. 6 и 7); осуждая некоторый беспорядок, допущенный в иных Церквах; тот же Собор замечает, что он не основан ни на правиле, ни на обычае (пр. 18); 2-й вселенский Собор, говоря о порядке управления в некоторых Церквах, предписывает им следовать соблюдавшемуся до ныне обыкновению Отцов (пр. 2).

Трулльский Собор вообще замечает, что «богоносные Отцы наши разсудили, да будут соблюдаемы обычаи каждой Церкви» (Прав. 39). Впрочем, различая обычаи согласные с христианскими правилами, сообразные с духом Церкви, и обычаи противоречащие им, Церковь строго возбраняла последние, не взирая на их древность (Трул. 33, 62, 65 и др.).

И в действующем церковном праве церковные обычаи должны иметь значение, когда они являются толкователями законов, или восполняют их, определяя такие частные случаи, которые не определены положительным законом (consuetudo secundum leges, praeter leges). Бывают в Церкви, однако, и такие обычаи, которые входят в некоторое противоречие к положительному закону, ослабляют его силу, даже вытесняют его из употребления (contra legas). Они возникают вследствие осознания их необходимости и полезности для Церкви, коль скоро закон признается неприменимым к изменившимся условиям жизни и нецелесообразным. Такого рода обычаи не могут не приниматься во внимание, когда церковная власть, не возводя их в закон, придаст им силу своим согласием, либо допущением. Во всяком случае, никакой обычай не может иметь места в церковном праве, если он противоречит истинам религии, основным принципам церковного управления, не основан на справедливости; иначе он будет только старым заблуждением.

По обширности своего действия или распространенности, обычаи бывают общие, относящиеся ко всей поместной Церкви, и частные, действующие в какой-либо одной ее части. Большая или меньшая распространенность, а также давность известного обычая, придает ему больший или меньший авторитет.

Значение государственных законов в церковном праве имеет тесную связь с положением, которое занимает Церковь в государстве, с их взаимными отношениями. Вообще же, православная Церковь признает обязятельными для себя государственные законы страны, когда они относятся к той внешней, человеческой стороне церковного устройства и управления, которою Церковь соприкасается с государственным устройством, и когда эти законы не противоречат существенным целям Церкви, ее внутренним богодарованным правилам, ее свободному распоряжению своими духовными средствами.

Для истории права православной восточной Церкви важное значение имеет законодательство христианских греко-римских и византийских императоров. С 4-го века, когда христианская Церковь вошла в мирный союз с государством, греко-римские христианские императоры принимали близкое участие в церковных делах. С одной стороны они, устраивая государственный быт по духу и правилам христианской веры, придавали церковным постановлениям силу государственных законов; с другой стороны, издавали от себя, в согласии с церковной властью, различные законы относительно внешнего благосостояния и внутреннего благоустройства Церкви. Церковь не только не отказывала государственной власти в таком участии, но и обращалась к ее защите, покровительству, содействию (напр., Карфаг. 104); впрочем, она также устанавливала, и своими законами ограждала границы вмешательства светской власти в церковные дела.

Принятые Церковью законоположения государственной власти (по греч. νομοι) становились, наряду с церковными канонами, источником церковного права. Соединение тех и других получило название Номоканона.

Важнейшими памятниками христианского, греко-римского и византийского законодательства о Церкви служат: а) кодекс императора Феодосия 2-го (438 г.), в котором собрана большая часть постановлений предшествующих императоров по церковным делам; – б) законы императора Юстиниана Великого, принимавшего в церковных делах особенно живое участие. В его кодексе (568 г.), в первых 13-ти титулах 1-й книги, помещены законоположения императоров (после Феодосия 2-го), относящиеся к Церкви. Многие его новеллы (до 28) также касаются исключительно церковных дел; – в) обширный кодекс, известный под названием базилик; в нем первые 4 книги содержат законы о Церкви; – г) руководство к законам (p r όc e i r o n t v n n o m o n ) императора Василия Македонянина (изд. 870); в нем до 13-ти титулов (из 40) касаются церковных дел; – д) Эклоги императоров Льва и Константина.

К источникам церковного права можно, до некоторой степени, отнести толкования церковных канонов, получившие авторитет через постоянное употребление их в церковной практике. Таким авторитетом в православной Церкви пользуются объяснения канонов, составленные законоведами греческой Церкви (12 века): Зонарой, Аристеном и Вальсамоном.

Иоанн Зонара – сперва вельможа византийского двора, потом Афонский монах. Толкования его на все каноны (изд. В 1120 г). ограничиваются указанием на прямой и ближайший смысл правил; весьма редко обращаются к гражданским законам.

Алексий Аристен, диакон и эконом константинопольской Церкви, написал (1160г). толкования на сокращенное изложение церковных правил (синопсис). Эти толкования весьма кратки, иногда только перефразируют текст правил, или объясняют их грамматический смысл; иногда же ограничиваются замечанием, что правило ясно само по себе. Этот труд Аристена был в широком употреблении в русской Церкви (помещены в кормчей).

Федор Вальсамон был Антиохийский Патриарх и знаменитейший из законоведов греческой Церкви. Кроме многих канонических сочинений, он оставил (1192) комментарий на полный свод церковных правил (Фотиев Номоканон). Его толкования обширны и подробны; местами дополняются разрешением вопросов практического свойства. Главная цель этого труда ѕ разъяснить темные места канонов, указать и устранить встречающиеся между ними разночтения и противоречия с государственными постановлениями. Кроме того, он исправил в Фотиевом Номоканоне ссылки на государственные законы, согласно их новым сводам (по Базиликам) и дополнениям.

Списки соборных постановлений обыкновенно уносились присутствовавшими на Соборах епископами, или рассылались по Церквам (Карф. 1 пр.). Постановления позднейших Соборов присоединялись к прежним; таким образом составлялись сборники канонов. Сперва они не могли быть полны и одинаковы по своему составу, пока Трулльсий Собор не указал и не утвердил полного состава канонов, которые должны быть приняты к руководству всеми Церквами. По мере накопления государственных законов, относящихся к Церкви, оказалось необходимым, для практического руководства ими, свести и сопоставить их с канонами, ѕ составить номоканоны.

Первым составителем номоканона в восточной Церкви считается Иоанн Схоластик, ѕ сперва юристконсульт, потом пресвитер в Антиохии, наконец, Патриарх Константин Роаольский (578 г.). Он составил два сборника церковных законов. Первый, под заглавием: собрания канонов (s u n a g o g h t v n k a n όn w n ) заключает в себе правила (85) св. Апостолов, правила первых 4-х вселенских; 6 поместных Соборов и правила (68) св. Василия Великого. Все эти каноны расположены не по порядку Соборов, а по предметам правил или по сходству их содержания, для удобства их практического употребления. Весь их состав разделен на 50 разделов или титулов. Другой сборник, под названием свод государственных законов относительно Церкви (s u l l o g ή t v n n ύm w n ), разделенный на 87 глав, представляет из себя извлечение из Юстиниановых новелл, касающихся церковных дел.

Сборники Схоластика вскоре подверглись переделке (неиз. лицом), были соединены вместе (с заменой канонов одними их цитатами), и в таком виде были долгое время в употреблении в восточной Церкви. После И. Схоластика появились новые, более полные сборники канонов и церковно-гражданских законов. Особенной известностью стал пользоваться Номоканон под названием: Синтагма в 14 титулов,ѕ первоначально составленный неизвестным лицом в начале 7-го века; обработанный и дополненный в конце 9-го века позднейшими законами, он получил название Фотиева Номоканона.

В этом Номоканоне сперва указаны, в одних цитатах, каноны и церковно-гражданские законы, расположенные в систематическом порядке и разделенные на 14 разделов или титулов (с подразделениями на главы); потом приведены (в хронологическом порядке) все каноны; далее представлены извлечения из Юстиниановых законов, относящиеся к церковным делам. Он подвергался дополнениям и в последующие времена.

Заслуживают еще внимания сборники 14-го века Матфея Властаря и Константина Арменопуло. Монах М. Властарь составил Синтагму, или Свод церковных законов, в виде алфавитного энциклопедического словаря; вместе с изложением канонических постановлений, он приводит извлечения из государственных законов, касающихся излагаемого предмета. К. Арменопуло составил сокращение канонов, расположенных по темам в 6-ти отделах. Оно составляет одну из 6-ти частей его сочинения: Руководство к законам. Указанные сборники были в употреблении и в России.