Седмица 16-я по Пятидесятнице
О свободе
Понедельник
«Итак, стойте в свободе, которую даровал вам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства», – писал Апостол тем христианам, которых прельщал образ ветхозаветного богопочитания. Ведь исход евреев из Египта был не усыновлением, а именно порабощением Богу. Сколько сложных и непонятных предписаний свалилось на их плечи! Почему, например, эта пища считается чистой, а эта – нет? Или почему именно через обрезание, именно таким странным образом человек посвящается Богу? Поистине, «раб не знает, что делает господин его» (Ин. 15:15). Рабам поручают самое простое, то, что легко проследить: не убивай, не кради, не прелюбодействуй… И наказание тоже вполне рабское: смерть. Как же, обретя свободу и усыновление во Христе, оглядываться назад? Апостол считал это духовной катастрофой: «Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати».
А дальше мы видим, как Апостол умеет всякую болезнь обратить в лекарство. Чувствуя упорное стремление некоторых в ветхозаветные времена, он вдруг и сам неожиданно поворачивает туда: «Скажите мне вы, желающие жить под законом: разве вы не слушаете закона? Ибо написано: Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной». Здесь Апостол напоминает, что прежде рождения Исаака от жены Сарры у Авраама родился сын от рабыни Агари. Апостол обращает внимание ревнителей закона, что тот, «который от рабыни» рождён по плоти, рождён по отчаянию; а родить «по обетованию», с чудесной Божьей помощью, долгожданного наследника – суждено было именно свободной (Быт. 16:17).
Но кроме исторического факта, здесь – иносказание. В этих двух матерях – прообраз двух заветов: «один от горы Синайской [у которой евреи получили закон], рождающей в рабство, который есть Агарь. Ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве. А вышний Иерусалим свободен: он – матерь всем нам» (Гал. 4:21–26). Так что Ветхий Завет остаётся для христиан Священным Писанием, которое повествует о временном священном рабстве и в то же время пронизано образами грядущей свободы и указывает на абсолютную ценность. И, опираясь именно на Ветхий Завет, Апостол радостно возвещает: «Мы, братия, дети обетования по Исааку»! и пусть сейчас, как и прежде, «рождённый по плоти» гонит «рождённого по духу», но всё-таки уже в Ветхом Завете звучит приговор предпочитающим рабство: «Изгони рабу и сына её, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной». И снова Апостол высказывает нашу общую радость: «Итак братия, мы дети не рабы, но свободной»!
Ведь свобода – самый главный дар Бога человеку. Свободный, значит – живой. Один философ сказал: «Я мыслю, следовательно, я существую». А мыслить, это – свободно сравнивать, свободно выбирать и нести полную ответственность за свой выбор. Только в свободе всякий поступок имеет нравственную ценность. Только в свободе возможна любовь. И когда Бог свободно явил Свою любовь в творении человека, то Он и человеку дал возможность свободно принять её или отвергнуть через невкушение или вкушение запретного плода.
Поэтому так важно чувствовать и осознавать свою Богоподобную свободу, дорожить ею, стоять в ней и, везде видеть её отблеск, не подвергаться никакому рабству.
О врагах свободы
Вторник
«К свободе призваны вы, братия …» – пишет Апостол. Но одновременно предупреждает. Что у нашей свободы есть враги. Во-первых, это – чужая злая воля. Господь говорит: «всякий, делающий грех, есть враг греха» (Ин. 8,34). Но не один грех не обходится без учителя. Лишь грех диавола, этот самый первый грех, можно считать абсолютно беспричинным, грехом ради греха. Грех Евы уже был не без искусителя, и она в какой-то мере могла оправдываться: «злой змий обольстил меня» (Быт. 3:13). Поэтому «кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил» (1Ин. 3:8). От сих пор и пошла в человеческом роде эта «наука», эта «школа» греха. Так же, впрочем, как и школа праведности. Только вот цепочка праведников, хранителей заветов с Богом, узенькая, едва заметная ниточка – от человека к человеку: Адам – Сиф – Енос – Ной – Авраам и так далее (Лк. 3:38,36,34). А грех катится широкой, всепоглощающей волной, о чём Господь говорил: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти к соблазнам» (Мф. 18:7). Об этом же скорбит и Апостол, одновременно и желая, и видя невыполнимость своих желаний: «О, если бы удалены были возмущающие вас!»
А о второй опасности Апостол говорит: «Только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти…» Плоть – это не просто тело, которое, как и душа. Есть премудрое Божие. Плоть – это таинственный внутренний голос поражённого грехом ветхого человека; это воля к разрушению, к небытию, к злу; это то, что извращает, уродует и душу, и тело. «Дела плоти известны: они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражды, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийство, пьянство, бесчинство и тому подобное». Это – и наше, потому что оно в нас; и – не наше, если мы видим его, судим и стараемся победить. Этому ужасался и апостол Павел, когда в отчаянии восклицал: «Когда хочу делать доброе, прилежит мне злое… Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:21–24).
Пришествие Господне не только явило абсолютную ценность свободы, но и обнажило врагов её. С пришествием Господним все ветхозаветные путы упали, «детоводитель» отпустил руку. Ничто уже не связывает. Но ничто и не поддерживает. Всё множество заповедей сошлось в одну точку, как в начале творения: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя» (Лк. 10:27), или ещё короче: «Будьте совершенны, как совершён Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). И образ совершенства дан: вот, перед вашими глазами «предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый» (Гал 3:1). И свобода.
А внутри голос плоти и голос духа. О плоти мы уже говорили. А дух – это то, что в нас не поражено плотью, что хранит ещё печать Божьего образа и подобия. Это то, что проявляется и через голос совести, и через жажду истины, добра и красоты. Когда торжествует дух, являются и его плоды: «любовь, радость, мир. Долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22–23). И – «плоть желает противного духу, а дух – противного плоти». И дух, и плоть – во мне. А есть ещё я сам. И ни дух, ни плоть не могут сами насильно завладеть мною. Что же мне делать? Послушать Бога или «возмущающих нас»? поступить по духу, плоды которого известны, или по плоти, дела которой тоже вполне ясны? О чём размышлять? Как свободные, «поступайте по духу, и вы не будете» как рабы «исполнять вожделение плоти».
О сердце
Среда
Господь сказал: «Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека… Ибо изнутри, из сердца человеческого исходят злые помыслы…» Сердце – это как средоточие креста. Это – самое неуловимое, но и самое драгоценное. Это – то, где начинается путь либо к спасению, либо к погибели, либо к жизни, либо к смерти. Сердце – твердыня, которая может противостоять любому натиску извне, ибо буквально «ничто», как говорит Господь, «не может осквернить его». Но из сердца ж, вопреки всему доброму, могут исходить и потоки скверны.
В четвертом веке в Церкви был спор о том, что имеет решающее значение для спасения человека: его свободное самоопределение или Божья всемогущая, спасающая благодать? И иные утверждали, что только свобода, а иные – что только благодать.
И действительно, в иных местах писания мы найдём свидетельства о безусловном значении благодати, о том, что только «Бог производит в нас хотение и действие по Своему благоволению» (Флп. 2:13). А в сегодняшнем «зачале» говорится о безусловном значении сердца, о его свободе и ответственности; о том, что человек должен опираться только на самого себя:«Каждый да испытывает своё дело, и тогда будет иметь похвалу только в себе, а не в другом». Как будто на свете есть только человек, его дело и плоды этого дела: «Что посеет человек, то и пожнёт».
А истина в том, что ни Бог, при всём Своём всемогуществе, не спасает против воли, ни сам не спасёшься без Божьей благодати. Как и спасающая благодать, свободное произволение человека имеет абсолютное значение. Скажут: как это может быть? мол, всемогущество, ограниченное человеческой свободой, не есть всемогущество; как и свобода, ограниченная Божьим всемогуществом, не есть свобода… Но всё это лишь гимнастика ума. А ты свободно выбери Бога, выйдя навстречу Ему, – и тебе постепенно откроется всё Его всемогущество.
Так и все логические противоречия Священного Писания существуют только в отвлечённом уме и очень легко разрешаются практически. Вот и сегодня, например, сначала читаем: «Каждый понесёт своё бремя», – и тут же видим противоположное: «Носите бремена друг друга». А дело в том, что Слово Божие, как всегда, обращено к тебе как единственному свободному и ответственному слушателю. Тебе не дано, ты всё можешь, и поэтому ни на кого не рассчитывай и не оглядывайся: никто твоего бремени не понесёт. Но ты неси бремя своего ближнего!
А чтобы наш первый шаг к Богу был решительнее и твёрже, последуем сначала совету Церкви, совету, который слышим в чине погребения: «Приидите, братия, во гробе узрим пепел и персть, из негоже создахомся…» Вот каково всемогущество Бога, вот из чего смог Он нас сотворить. И с другой стороны, – вот куда ведёт свободное отвержение Бога.
О Церкви и святости
Четверг
Послание к Ефесянам начинается так: «Павел, волею Божиею Апостол Иисуса Христа, находящимся в Ефесе святым и верным во Христе Иисусе…» В наше время «святым» именуется тот, кто уже достиг совершенства, переплыл житейское море и явно прославлен Богом. Но ведь в то время практически все христиане были ещё на земле. Граница же между несвятым и святым, то есть между принадлежащим миру и принадлежащим Богу была довольно чёткой. Потому что Церковь была гонимой, и, входя в число христиан, человек делал действительно серьёзный и ответственный выбор.
Итак, обращаясь к святым, к тем, кто внутри, Апостол продолжает: «Бог… во Христе… избрал нас… прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви». То есть людям, избравшим Бога, Апостол возвещает, что они, оказывается, уже сами избраны Богом и даже «прежде создания мира». Как однажды желая выразить силу Божественной любви, Апостол даже сказал, что «всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать» (Рим. 11:32), – так и теперь он хочет показать, что эта любовь не имеет предела и во времени.
Первые христиане, любящие Бога и чувствующие Его любовь, были поистине солью… Но со времени святого Константина эта соль растворилась в океане христианской империи. Этот период продолжается и ныне. Мы тоже называем себя христианами, но как-то так получилось, что название «Церковь» постепенно перешло на … здание, куда мы собираемся для молитвы, а совершенная святость окончательно перешла на небеса. И нравится нам или не нравится, но процесс этот необратим. Однажды у митрополита Московского Филарета (Дроздова) спросили, можно ли мирянам быть в алтаре. Митрополит ответил, что, хотя канонами это запрещено, но сам он, чувствуя своё недостоинство, не может выгнать из алтаря никого, кто – по праву или не по праву – сюда вошёл… Так, хотя многое в нашей церковной жизни может вызывать и смущение, и возмущение, но устроить этакую всецерковную чистку, разделить всех на «чистых» и «нечистых», на «полных» и «неполных» членов Церкви, уже невозможно. Самому же уйти отсюда значит – уйти в раскол.
Но зачем же уходить? Кто мешает тебе увидеть Божию любовь и ответить на неё? Кто мешает стать совершенным, образованным, святым? И кто мешает помочь в этом ближним? Как важно, приобретая христианское образование, приобретать столько же христианского смирения! А если, учась, всё более противопоставляем «наше» знание «ихнему» невежеству, и если не помогаем тому, кого обучаем, одновременно приспособиться к церковной реальности, то наука эта не от Господа Бога. «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто» (1Кор.13:2). Слава Богу, что отдавшие своё имя зданию храма, всё же ходят туда для молитвы, и, отправившие святость на небеса, всё же чтут её и поклоняются ей.
Всё посеянное должно вырасти, и Господь запретил Своим ревностным, но не имеющим совершенной мудрости Ангелам до жатвы вырывать плевелы, потому что так легко незаметно выдернуть вместе с ними и пшеницу (Мф. 13:24–30).
О Церкви и церквах
Пятница
Одно из действий благодати Божией, «каковую Он в преизбытке даровал нам», Апостол видит в том, что Бог открыл некую «тайну Своей воли». А тайна в том, что Бог положил «в устранение полноты времён» всё небесное и земное соединить во Христе иудеев и язычников. Ведь то, что для нас сегодня является общим местом, тогда было поистине откровением. И евреи не могли предположить, что когда-то перестанут быть единственным богоизбранным народом; и язычники, смотревшие на евреев как на чужих и навсегда закрытых, не могли помыслить, что когда-то им придётся принять что-то еврейское. И поэтому настоящим переворотом в сознании было, когда Господь вдруг повелел апостолу Петру идти к язычнику Корнилию.
Точно также для тех людей, которые однажды пришли вслед за Иисусом в пустынные места, было абсолютной тайной то, что произошло спустя несколько минут. Никто не мог и предположить: «откуда мог бы кто взять здесь, в пустыне, хлебов, чтобы накормить» несколько тысяч? А Господь только и «велел народу возлечь на землю», и вдруг – чудесно умножились единственные пять хлебов и немного рыбок, и все «ели и насытились», и даже «набрали оставшихся кусков семь корзин».
Конечно, Господь через пророков приоткрывает будущее, но слышат ли люди этот голос? Интересно. Что даже когда собрался собор в Иерусалиме по поводу принятия в церковь язычников, то сначала апостол Пётр сообщил о факте обращения Корнилия, и как Бог дал при этом «свидетельство, даровав им Духа Святого». Потом Павел и Варнава рассказали, «какие чудеса сотворил Бог чрез них среди язычников». И лишь после этого и апостол Иаков привёл пророчество Иеремии, что некогда будут призваны и «прочие человеки и все народы, между которыми возвестится имя» Господне (Деян.15:17).
А пока все должны были идти своими путями. И иудеи – крепко беречь для всего мира веру в единого бога; и другие народы – до конца пройти путь безбожия и многобожия, чтобы, с одной стороны, явить миру плоды этого пути, а с другой – показать высоту и пределы чисто человеческой мудрости…
А мы сегодня стоим перед трагическим фактом разделения людей, исповедующих имя Христово. И хотя мы понимаем, что это плохо, и даже противоестественно, но что мы, православные христиане, можем сделать? Не можем же мы ради объединения с римокатоликами подчиниться вместо Христа Римскому Папе, признав его непогрешимым наместником Христа на земле, и почитать его учительное слово наравне со словами Священного Писания. Не можем мы и ради объединения с протестантами отказаться от молитвенного общения с Божией Матерью, с Ангелами и духами «праведников, достигших совершенства» (Евр. 12:23). Не можем мы отказаться ни от чего, чем живёт наша Церковь вот уже две тысячи лет. Зачем прибавлять к своим и так многочисленным грехам ещё и грех отступления от явной истины?
Конечно, и к правоте часто примешивается греховное чувство гордости своей правотой; и далеко не всё делаем мы, чтобы облегчить им возвращение в Церковь; конечно, не стоит спешить отправлять в ад и всякого человека, а тем более исповедующего имя Христово. Просто надо твёрдо и по совести, спокойно и смиренно идти своим путём, не гоняясь за призраками, за суррогатами единства, и верить, что когда-нибудь Господь откроет нам и эту тайну. Может быть, Он чудесным образом напитает всех любовью, как когда-то напитал хлебами в пустыне; и то, что сейчас кажется совершенно невозможным, когда-нибудь станет само собой разумеющимся, и никто даже не сможет поверить, что когда-то было иначе.
О сне и бодрствовании
Суббота
Многих занимает вопрос: когда будет второе пришествие Христово? И много по этому поводу бывает суеты. Одни дерзают предсказывать год, месяц и даже день, а другие легкомысленно верят. Забывая, что «о дне том или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец». И вместе с тем, многие великие проповедники в разные времена указывали на своё время, как на последнее: мол, видите, какие стихийные бедствия, какое падение нравов, народ восстаёт на народ, царство на царство, – неужели не ясно, что уже «близко, при дверях» (Мк. 13:29)? И хотя конец так и не наступал, всё же тут они были правы, потому что помогали – каждый своим современникам – живее ощущать другие слова Христовы: «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придёт».
Господь говорил также: «не прейдет род сей, как все сие будет». и хотя многие десятки родов исчезли с тех пор, но ведь человек проживает только одну, свою жизнь. Отходит душа от тела; что сделано, то сделано, ничего уже не прибавишь, не убавишь; в миг проносятся столетия, и вот уже душа снова в теле, но уже для последнего суда. Поэтому надо бодрствовать, на всякий час готовясь к пришествию Господню…
Бодрствованию учат все, но обратим внимание, как это делает Богодухновенный Апостол. Он говорит:
«Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но не всё назидает».
«Всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1Кор.6:12). Как мягко старается он разбудить спящего: «Всё мне позволительно», – то есть всё нормально, всё хорошо, Господь с нами! И дальше он тоже как бы ничего не требует, но заботливо вникая в мои же собственные интересы, говорит: «… но не всё полезно», «…но не все назидает», «…но ничто не должно обладать мною». – А кто не хочет пользы и назидания, кто хочет быть рабом?..
А если человека разбудить грубо, резко, то он со страху иногда начинает всюду подозревать колдунов, боится по неведению съесть что-нибудь не то. Таких, не по разуму разбуженных, Апостол успокаивает: не волнуйтесь, «всё, что продаётся на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести; ибо Господня земля и что наполняет её». Также «если кто из неверных позовёт вас, и вы захотите пойти, то всё предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести» – потому что никакая пища не может принести духовного вреда. И если кто-то при этом скажет: «Это идоложертвенное», – то тут уже бодрственно остановитесь, «не ешьте», и не ешьте ради того немощного, кто объявил вам. Потому что в твоих же интересах соблюдать и такой принцип бодрствования: «никто не ищи своего, но каждый пользы другого».
Жизнь христианина часто сравнивается с жизнью воина, а бывалые воины говорят, что в условиях военной жизни отдать последний кусок ближнему, это даже не добродетель, а единственная возможность выжить. И есть такое испытанное правило штыкового боя: защищать не себя, а того, кто рядом, и только тогда – общий успех.
И вот, когда человек заботится, чтобы ему сейчас выжить, сейчас победить в бою, – ему не до предсказаний, когда этот бой кончится. Ему надо отразить удар, надо моментально принять единственно правильное решение.
А всякая конкретная дата или усыпляет, если она отдалена, или, если слишком близка, наоборот, парализует ужасом, как больного, которому необдуманно сказали о неизлечимости его недуга. Конечно, правда – прежде всего… Но правда-то как раз в том, что, сколь очевидным ни казался бы смертный исход, Бог может посрамить все самые научные предсказания. Просто и больной, и здоровый должны, пользуясь случаем, вспомнить, что оба смертны, и что Господь ни тому и ни другому завтрашнего дня не обещал. Значит, и тому, и другому надо, не откладывая на завтра, сделать то, что он обязан сделать сегодня и как христианин, и просто как человек.
О талантах
Неделя 16
«Умоляем вас, – пишет Апостол, – чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами…» Значит, цель христианской жизни – не просто в том, чтобы получить, «стяжать» некую «благодать», но чтобы благодать эта принята была «не тщетно», то есть не напрасно, не впустую. Благодать же, это – свободный Божий дар. И каждый человек, кроме того, что он сотворён, кроме того, что он искуплён Христовой Кровью, имеет ещё и другие дары. Один, например, с детства не скажет грубого слова, не повысит голос; для другого просто немыслимы блудные грехи; третий готов всё отдать ближнему, всё сделать для него… В сегодняшней притче эти дары сравниваются с талантами, которые некий господин, отправляясь в чужую страну, поручил своим рабам, ожидая, что, возвратясь, получит своё с прибылью. И действительно, безгневный может быть блудником, независтливый – пьяницей, а бескорыстный – убийцей. Но Господь же говорил, что нарушающий одну заповедь нарушает весь закон. И кто об этом помнит, тот не будет уповать на то, чего у него нет. Про то, что есть, он как бы забывает, как бы отдаёт это торгующим; всё это работает само по себе. Но то, что он приобретёт трудом, терпением, непрестанной молитвой, – он положит к ногам Господа. И хотя в своём труде он как бы забывал про полученное даром, но тут он первым делом с благодарностью скажет: «Господин! пять талантов ты дал мне…» А потом со смирением прибавит: «вот, другие пять талантов я приобрёл на них». И хозяин, радуясь за него, скажет: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войти в радость господина твоего».
Так в притче поступили два раба. А третьему тоже было дано, и дано строго по его силе. И если бы он хоть один талант принёс на один, то и он бы заслужил похвалу и благоволение. Но этот раб, прекрасно зная, чего ждёт от него господин, сознательно не принимает его законов. Он видел, как поступали верные рабы, и это было ему противно. Очевидно, он по совести считал, что обязан отдать только то, что в него вложено: «Господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнёшь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошёл и скрыл талант твой в земле; вот, тебе твоё». Иными словами, ты дал мне лишь это, а ждёшь ещё и то, на что не дал сил и к чему не вложил расположения. И поэтому я только твоё считаю справедливым отдать тебе. Ты же ещё должен признать мою правоту и даже похвалить мою прямоту и принципиальность…
А господин ответил: «Лукавый раб и ленивый! [потому что, действительно, за лукавой «принципиальностью» часто скрывается простая лень] ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро моё торгующим, и я, придя, получил бы моё с прибылью; и так возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неумеющего отнимется и то что имеет». Потому что, действительно, приобретающий в поте лица одни добродетели и сам не замечает, как попутно приобретает ещё и другие. А строптивому рабу господин как бы говорит: «Будь ты хоть семь пядей во лбу, но я – твой господин по природе, и нет у тебя другого. И как бы ни казался ты себе правым, но живёшь ты на моей земле и мне принадлежишь, а в моих владениях – мои законы и других не может быть…»
Так и в Божьем мире – только Божьи законы, как бы я к ним ни относился. И как я могу спорить с Богом? «Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд! Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов. 9:32–33), – так восклицал праведный Иов, которому Бог дал очень много и от которого получил очень большое приращение.
И нет у нас другого пути, ка познать Божью волю и выполнить её. И не можем мы укорять Его и обвинять во зле. Потому что и самое добро, это не что иное, как то, что нам повелевает Бог. А зло, это лишь то, что Он нам запрещает.