Приложения

Никон Черногорец. Об исповеди женщин. «Слово 14». «Слово 17»

Книга преподобного и богоноснаго отца нашего Никона, игумена Черныя горы… Почаев, 1795. Л. 70 об. – 71 об., 95 об.

«О еже не звати жену госпожею»

Яко не подобает жены звати госпожею. Толк(ование) Козмы Халкидонского. Пытай учения Павлова к Тимофею пиша рече: Жене не велю учити ни владети мужем, но быти в молчании и в покорении мужу своему. Адам прежде создан бысть. Потом Ева створена. И Господь рече: Аз тебя сотворих равну с мужем владествовати. Но ты не оуме равно господствовати. Буди обладаема в покорении вся дни живота своего. К Титу рече: Да будут жены домодержицы, покаряющиеся своим мужем. К Филиписеом рече. Жены да покаряются во всему мужем своим. И мужи да любят жены своя. И жены да послушают при всем мужеи своих, яко раб господина. Рабъ бо раздрешится от работы господьскы, а жене несть раздрешения от мужа, но егда муж ея умрет, тогда свободна есть за иного посягнуть. К Римляном рече: завязана ужа не отрешай, отрешена не завязай. И паки: в неж зван еси, в том же стои, и паки рече, аще и аггел с небеси пришед благовесть вам, не яко ж мы благовестихом, да будет проклят. К Коринфеом рече: Глава ему Христос, жене ж глава муж. Несть сотворен муж жены деля, но жена мужа деля. Того деля имать власть муж над женою, а не жена над мужем.

Не мози, сыну, изнести главы женьскы выше мужескы, али то Христу ругаешися. Того ради не подобает жены свое звати госпожею. Но лепо жене звати мужа господином да имя Божие не хулится в вас, но и паче славится. Кый властель под собою суща зовет его господою или кыи господин зовет раба господином и кая госпожа зовет рабу госпожею. Не прельщайте ся в свете сем. Имам бо великого светилника Христа Бога нашего главу над всеми главами, да не срамляися никто ж мужескыа главы, оли то Христа срамил есть. Рече егда на земли ходих плоть нося, тогды кто укорил мя. Или что хулно прощю е, а иж кто похулит нные или укорит то не прощен будет ни в сеи век ни в будущеи.

РГБ. Ф.247. Рогожс. № 256. Л. 363–364

Глава об инокинях из Скитского устава

РНБ. Погод. 876. Л. 310–312 об.

Правила о диакониссах, выработанные Предсоборным Присутствием

Диакониссами называются православные христианки, изъявившие желание быть постоянными служительницами Церкви Христовой и принявшие на такое служение посвящение от архиерея.

Причисляясь к клиру церковному, диакониссы служат храму Божию и приходу.

Служение храму состоит в трудах по соблюдению чистоты в нем, по содержанию в исправности священных облачений и церковной утвари и вообще в содействии благолепия храма Божия.

Примечание.Для уборки алтаря диакониссам, как посвященным, дозволяется входить в оный, но воспрещается касаться престола и напрестольной утвари.

Присутствуя за богослужением, диакониссы наблюдают за поведением в храме женщин и детей, помогают подносить детей к причащению, в случаях крещения взрослых лиц женского пола диакониссы прислуживают при крещении таковых и, вообще, содействуют порядку при богослужении.

Служение приходу состоит в том, что диакониссы прилагают усердное попечение о научении неведующих христианского учения, особенно женщин, готовящихся к святому крещению, и о вразумлении заблуждающихся, но при этом они должны быть по своим познаниям правоспособны к сему и во всем поступать по указанию пастырей Церкви.

Диакониссы помогают священнику и приходскому Совету в заботах и трудах по призрению сирот увечных воинов, и вообще в делах благотворительности содействуют в изыскании на это средств, посещают квартиры бедных и больных, входят в их положение и по возможности облегчают тяготу их жизни. В тех приходах, где есть богадельни, приюты, больницы и другие благотворительные учреждение, диакониссы могут служить в таковых учреждениях или иным способом содействовать благосостоянию их.

Имея такие святые обязанности, диакониссы для поддержания в себе ревности служения Господу и святой Церкви должны быть прилежны к молитве и слушании Слова Божия. Для сего каждый день начинают и оканчивают чтением положенных молитв, присутствуют, по возможности, за каждым богослужением, а в случае невозможности, должны восполнять это опущение диаконисс чтением Евангелия, Псалтыри и положенного церковного правила.

Диакониссы, по возможности часто, особенно в великие праздники и вообще не менее четырех раз в год, исповедаются и приобщаются Св. Христовых Таин и ведут жизнь строго благочестивую, подражая преподобным и праведным женам и девам, причтенным к лику святых. В случае уклонения от подобного диакониссам образа жизни они подвергаются за это всем каноническим последствиям.

В одежде они должны соблюдать скромность, а с разрешения епископа могут носить и особую одежду наподобие монашеской.

В диакониссы посвящаются архиереем вдовы и девицы, как духовного, так и других сословий, имеющие не менее 40 лет от рождения. Возведение в это звание достойных лиц, с возложением на них иподиаконского ораря, совершается архиереем или по его личному усмотрению, или по ходатайству настоятеля прихода. Посвящение диаконисс совершается или за литургией во время малого входа, с возглашением древней молитвы, или когда нет литургии, за особым молебствием после прочтения Евангелия.

Вдовы и девицы, желающие принять звание диаконисс, но не достигшие сорокалетнего возраста, допускаются к исполнению их обязанностей с званием церковниц с благословения настоятеля прихода, но без посвящения и без права входить в алтарь.

Служение диаконисс есть подвиг добровольный и безвозмездный, но в случае их немощи и старости они имеют преимущественное право на призрение от прихода, которому служат.

Журналы и протоколы высочайше учрежденного Предсоборного Присутствия. Т. 2. СПб., 1907. С. 102–104.

Определение Священного Собора Православной Российской Церкви «О привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения»

7/20 сент. 1918 г.

Признавая полезным привлечение женщин к деятельному участию на всех соответствующих их призванию поприщах церковного служения, Священный Собор Православной Российской Церкви определяет:

Сверх предоставленного Священным Собором права женщинам участвовать в Приходских Собраниях и Приходских Советах и занимать должности церковных старост предоставить им также

а) право участия в Благочиннических и Епархиальных Собраниях, и

б) право занимать должности во всех епархиальных просветительных, благотворительных, миссионерских и церковно-хозяйственных учреждениях, за исключением Благочиннического и Епархиального Советов и учреждений судебных и административных, и

в) в исключительных случаях допускать женщин к исполнению должности псаломщика со всеми правами и обязанностями штатных псаломщиков, но без включения в клир.

Собрание определений и постановлений Священного собора Православной российской церкви. 1917–1918 гг. М., 1994. Вып. 4. С. 47.

Доклад проф. прот. И. Галахова на заседании Отдела «О церковной дисциплине» 12 октября 1917 г.

У частие женщин в соборной жизни церкви

В соборной жизни Церкви не может не обращать на себя внимания одно печальное явление – отсутствие прямого, активного участия женщины. Правда, это явление в одинаковой степени было заметно и в жизни государства. И там женщина до последнего времени не имела равноправия с мужчиной в общественной и политической жизни. Но то, что казалось бы существенным для государства, живущего и действующего на основах естественного человеческого права (humani juris), где нередко право силы господствует над силой права, то было бы совершенно неестественно для Церкви, живущей и действующей но основе Божественного права (divini juris), на основании законов Божественного происхождения, Св. Писания, Предания, канонов, правил соборов и св. отцов.

Между тем, что же мы видим?

Несмотря на прямые и не допускающие никаких перетолкований слова ап. Павла, что  в церкви Божией несть мужеский пол, ни женский,  – на соборе нет ни одной женщины, нет ее и в Епархиальном Управлении, незаметно или очень мало заметно ее участие и в приходской жизни. Женщина отстранена отовсюду. Не участвуя в богослужении, по причинам весьма понятным, женщина не принимает никакого участия и в сфере внебогослужебной. Хотя не одна женщина, но и все вообще миряне в последнее время считали себя чуждыми интересам церкви, предоставляя все духовенству, но отсутствие женщины повсюду, исключая храм и богослужения, было настолько ярким, что едва ли кто будет отвергать это. За женщиной доселе признавалось только одно право присутствовать за богослужением в храме и молиться. Но ее не было видно нигде, ни в приходских собраниях, ни в каких съездах и комиссиях и ни в каких церковных должностях.

Спешу оговориться. За последние, можно сказать, дни выходит на службу кое-где и женщина, допускается и ее участие в жизни церкви (например, в некоторых епархиях она занимает должность церковного старосты, псаломщика и т. д.), но шаги эти очень редкие, нерешительные, а главное, они никем не санкционированы, т. к. и вообще у нас соборной санкции не было, а санкция Синода была не всегда последовательной и постоянной.

Как все это могло произойти, в чем причина отстранения женщины от церковных дел?

Здесь я вижу несовершенство нашего религиозного сознания, которое, в свою очередь, явилось следствием несовершенства природы человека. Положительное христианское учение признает права женщины бесспорными. На самой ранней поре призваны к бытию два одинаково разумных и свободных человеческих существа, о которых Библия (Быт. 1, 27) выражается так: «и сотворил Бог человека, по Образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их». Слова, не оставляющие сомнения в том, что оба человеческие существа, муж и жена, одинаково созданы по образу Божию, одинаково разумны, свободны, в одинаковой степени призваны к бесконечному идеалу нравственного совершенства. Тут не положено никакого различия, не дано никому преимущества; тут нет ни господина, ни раба, ни высшего, ни низшего. Напротив, что дано одному, то дано и другому, и обоим вместе дано название «человек».

Таким образом, Библия ясно учит, что в намерения Божии не входило унижать женщину или указывать ей второстепенное значение. Не входило в высочайшие намерения также мужчину возвышать только за то, что он мужчина.

Фактическое унижение женщины произошло впоследствии. Равновесие в отношениях между людьми нарушилось грехом. Фактом непослушания Божьему нравственному закону человек показал, что он желает жить по своему закону, по закону своей физической природы. И вот с тех пор в человеке сильно и властно заговорили законы физической природы, где всякое существо любит, прежде всего, себя самого; заговорили эгоистические инстинкты, забушевала чувственность и плотские страсти. В стихийной борьбе эгоистических и чувственных страстей, мужчина, как более сильный физически, естественно возобладал над женщиной и подчинением себе сделал ее из существа равного – существом низшим, из помощницы – рабыней, из союзницы – врагом. Одним словом, мужчина по отношению к женщине стал пользоваться правом сильного. Об этом именно ненормальном явлении в брачном союзе, как последствии греха, и сказал Господь согрешившей женщине: «И к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобой» (Быт. 3, 16). Это есть предсказание будущего неестественного отношения полов: мужчина станет господином над женой своей и будет злоупотреблять своей властью в смысле подчинения женщины себе.

История очень ясно говорит, в чем сказалось это подчинение. Женщина оказалась отстраненной не только от участия в общественной жизни, но и в кругу семьи роль жены и матери сузилась до крайних пределов. Не говоря уж о нравах в языческих семьях, где женщине отводилось значение самки или вьючного животного, не говоря о магометанстве, где женщине не дается никаких серьезных дел, где за нею не признается право даже на равное отправление религиозных обязанностей (женщина-магометанка не имеет права ходить в мечеть и дома во время общей молитвы должна стоять позади мужчины), где забыто положение женщины в будущей жизни (согласно Корану, женщина и в раю будет такой же служанкой мужчины, какой была здесь), не говоря о всем этом, даже в древней иудейской религии унижение женщины было весьма заметным явлением. Правда, ветхозаветные писания с уважением говорят об именах Сарры, Ревекки, Рахили, Сепфоры, Деворы, Анны, матери Самуила, Есфири и др., – но, с другой стороны, они же высказывают очень строгие суждения о женских недостатках. Прем. Соломон пишет, что лучше жить на кровле, чем со сварливой женой в пространном доме (Притч. 25, 24), а Прем. сын Сирахов заявляет, что тот, кто берет злую жену, хватает скорпиона (Сир. 26, 9–15). Тот же Иисус, сын Сирахов с особенным негодованием отзывается о женской красоте и считает ее источником всякого зла (там же 9, 2–11), как будто женщина виновата в том, что природа наделяет ее красотой. Нередки обвинения женщины со стороны ветхозаветных моралистов в том, что женщина является виновницей совращения мужчины на путь безнравственности и разврата, – причем те же писатели очень осторожно обходят вопрос о виновности мужчины.

Неудивительно, если библейская женщина оказалась существом униженным и бесправным даже в семье. По Библии многоженство считается явлением допотопным. Пятый потомок Каина, Ламех, взял себе в супруги двух женщин, Аду и Циллу. Впоследствии многоженство утвердилось до того, что даже и праведники Ветхого Завета, начиная с Авраама, не считали многоженство явлением греховным и беззаконным. Между тем унижение женщины ни в чем так ясно не сказывается, как именно в многоженстве. Насколько глубоко укоренилось это унизительное явление в сознании древнего еврейства, видно из того, что даже законодательство Моисея не в силах было восстановить первоначальный Закон Божий, – моногамию. Не давая прямого разрешения еврею иметь много жен, оно допускало легкость развода; для мужчины оно развод облегчало, для женщин затрудняло. Допускало и даже в некоторых случаях обязывало браки в близких степенях родства. Женщина бездетная лишалась благоволения в глазах мужа и отпускалась на все четыре стороны. В законах, наказывающих разврат, о грехе женщины говорится с большим осуждением, чем о грехе мужчины и т. д. (Втор. 23–24 гл.).

Первоначальный закон равенства полов восстановлен Евангелием. Об этом очень определенно засвидетельствовал Иисус Христос по такому случаю. Однажды к нему приступили фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводится с женой своей? Иисус сказал им в ответ: «не читали ли вы, что сотворивший в начале мужчину и женщину сказал: оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей и будут два одной плотью (Быт. 1, 27; 2, 24). Так что они уже не два, а одна плоть. И так, что Он сочетал, человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с женой? Иисус сказал им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводится с женами вашими, а сначала не было так» (Мф. 19, 3–8). Фарисеи думали, что муж может обходится с женой, как ему угодно: может держать ее при себе, но может и отказать в сожительстве с собою по самому ничтожному поводу. Но такое мнение было в явном противоречии с первоначальным законом Божиим о единобрачии и равенстве полов. Об этой исконной Божией правде и напомнил фарисеям Иисус Христос. В законе Моисея статья о разводе была уступкой жестокосердию мужчины.

Но Евангелие разрушает ходячие взгляды на женщину и обличает фарисейское лицемерие мужчин не только тогда, когда дело касается юридических прав, но и в оценке их нравственности. Ведь известно пристрастие человеческого суда, когда дело касается поведения женщины. Однажды толпа народа из книжников и фарисеев привела ко Христу женщину, уличенную в прелюбодеянии. По закону Моисеову таких блудниц полагалось побивать камнями. Толпе врагов Иисуса любопытно было знать, что скажет на это Христос, друг мытарей и грешников. «Учитель, кричали в толпе, вот женщина прелюбодеица. Ее по закону надо побить камнями. Ты что на это скажешь?» Но Иисус не обращая на них внимания, писал в это время перстом Своим по земле. Когда же толпа настойчиво потребовала Его ответа, Он сказал: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». И снова, наклонившись, писал что-то на земле. Обличаемые совестью книжники стали уходить один за другим, пока не разошлись все. Иисус, увидел, что никого нет, и спросил: «Женщина, где твои обвинители? Никто не осудил тебя?» Она отвечала: «Никто, Господи». «И Я не осуждаю тебя», сказал Иисус, «иди и впредь не греши» (Ин.13, 3–11).

Да, христианство не осталось равнодушным к вековому унижению женщины и подвергает одинаковому суду поведение того и другого пола. Как прежде, так и теперь преступление против нравственности мужчине обычно не ставится в особую вину. Пользуясь преимуществами своего пола, мужчина счастливо избегает наказания за нарушение 7 заповеди. Между тем, женщина за ту же вину терпит позор и унижение, считается падшей, потому что не может скрыть следов своего преступления. Такое неравномерное отношение к проступкам одного и того же рода есть величайшая несправедливость, которую Евангелие и обличило.

Евангелие не оставляет никаких сомнений в том, что гражданами будущего Небесного Царства оно считает оба пола без различия и не допускает в этом отношении ни малейших преимуществ мужчины. Когда саддукеи, искушая Христа, спросили Его, чьею женою в будущем веке станет женщина, бывшая последовательно супругой семи братьев (по закону Моисеову это допускается), Господь сказал: «Заблуждаетесь, будущая жизнь совсем не такова, как вы ее представляете. Там не будет ни жен, ни мужей, ни брачных между ними сопряжений. И люди будут жить там подобно ангелам» (Мф. 22, 23–32). Ясно, что для Царства Божия нет ни мужеского пола, ни женского: все одно во Христе Иисусе.

Евангелие ценит в женщине то же, что ценит и в мужчине и вообще в человеке: не мелочные заботы, не погоню за куском хлеба. Все это второстепенные цели, не главные нужды. Если женщина вся без остатка уходит в хозяйство, экономию, если ее занимают только мелочи жизни, – она, так же как и мужчина, с головой уходящий в политику, – заслуживает только упрека. «Марфа, Марфа, – забот у тебя много, – сказал Христос доброй хозяйке, – но только одно нужно». В лице сестры Марфы, Марии, Евангелие указывало на другой, желательный тип женщины, ищущей, прежде всего, Царствия Божия, способной быть выше житейской прозы, понять истинный смысл жизни. Стало быть, и в женщине Евангелие ищет и ценит человека и с похвалой отзывается о ней, когда видит в ней высшие идеальные стремления.

Но как в Евангелии, так и в учении апостолов мы не видим прямых указаний на женское равноправие в общественной жизни. Все, что там говорится о женщине, имеет в виду или богослужебный, или семейный порядок. Так 1Кор. 2, 4–16 определяет внешний вид женщины: ей приличны длинные волосы в качестве покрывала. Она не должна украшать себя золотом, серебром и жемчугом (1Пет. 3, 1–7). В богослужебных собраниях женщине учительство не представлено (1Кор. 14, 34–35 и 1Тим. 2, 8–11). В семье жена повинуется мужу, как Церковь Христу (Еф. 5, 22–24, 1Пет. 3, 1–7). Но как бы мы не понимали все эти места, общий принцип, определяющий права женщины в Церкви, установлен прямо и твердо: в Церкви «несть мужеский пол, ни женский» (Гал. 23, 23; Кол. 3, 11). Тот же апостол Павел назвал Фиву, диакониссу церкви Кенхрейской, своей помощницей (Рим. 16, 1–2); ап. Петр именует женщин сонаследницами благодатной жизни (1Пет. 3, 7). Еще более положительно установлен тот же принцип там, где Церковь называется телом Христа (Еф. 4 гл.), в котором все члены в свою меру служат на пользу целого. Женщины такие же члены тела, как и мужчины; тут нет пассивных или активных членов, а если так, то не может быть и речи о том, что женщина в Церкви не имеет прав или имеет меньше. Ибо не может глава сказать руке: – ты мне не надобна. Тело есть лучший пример или конкретный факт принципа или идеи соборности. Когда Церковь собирает Собор, она конкретным образом осуществляет эту идею. Почему же она осуществляет ее так однобоко: собирает только членов мужчин и отстраняет женщин?

Чему учит история, каноны, св. отцы? Повсюду полное молчание. Есть указание только у св. Златоуста (Беседа 18, т. 10, кн. 2, на 2 Посл. к коринфянам), что при избрании ап. Матфея на место Иуды Петр предложил высказаться всем тут бывшим, мужам и женам. На апостольском соборе присутствовала братия, но кто – неизвестно. Очень возможно участие и женщин, так как это произошло через 17 лет после избрания Матфея. Каноны решительно ничего не говорят о правах женщин, не подтверждают их и не отрицают. Но ведь те же каноны очень мало говорят о присутствии и роли на соборах мирян вообще. Присутствовавший на вселенских соборах царь (василевс) олицетворял собой весь народ и был единственным представителем мирян. Конечно, женщин на соборах не было, иначе были бы исторические указания; – но с другой стороны, несмотря на запрещение апостола, история ясно говорит о публичном учительстве женщин. Многие из них носят имя равноапостольных: Мария Магдалина, царица Елена, Нина, просветительница Грузии, княгиня Ольга. В житии св. великомученицы Варвары говорится, что она проповедовала Св. Троицу рабочим, строившим баню. Ясно, что активное участие женщины в проповедничестве, учительстве Церковью не отвергалось. Но участия в соборной жизни Церкви не было. И очень просто почему: не было повода. Взгляд на женщину был не высок. Ее деятельность была только в семье. И никому из женщин и в голову не приходило требовать себе общественных прав.

Почему же Евангелие прямо не говорит о правах женщины? Потому, конечно, что говорит о человеке вообще и вовсе не имеет в виду один какой-нибудь пол, мужской или женский. Для Царствия Божия нет ни мужеского пола, ни женского. Гражданином этого Царства может сделаться одинаково как мужчина, так и женщина. С этой точки зрения никогда не будет иметь значение вопрос о женских правах. Он здесь также неуместен, как неуместен был бы вопрос о правах мужчины над женщиной. Все христиане, мужчины и женщины, одно во Христе, братья и сестры. И если бы кто-нибудь – мужчина или женщина – захотел быть первым, господином, заговорил о своих правах на власть и первенство, тому Евангелие напомнило бы об обязанности служить всем: «кто хочет быть между вами первым, да будет всем слугой», и указало бы на пример Самого Иисуса Христа, умывшего ноги ученикам (Мф. 23, 11; 20, 20–28; Ин. 13, 4–15).

Евангелие не говорит, что нужно делать мужчине и что женщине, что лежит на обязанности того и другого пола. Оно не поощряет и не порицает стремлений женщины завоевать себе место в сфере мужского труда и общественной деятельности. Устраивать свой внешний быт Евангелие предоставляет самим людям, лишь бы в основе этого быта не были положены какие-либо унижающие людей условия. Христианский социальный быт народов должен быть утвержден на началах христианской любви, братства и равенства всех перед Богом. Следовательно, в христианском обществе женщина не может быть и не должна быть унижена перед мужчиной, и если бы потребовалось, силой сложившихся социальных, политических и экономических причин, активное участие женщин в делах общественных, с точки зрения христианства к этому не было бы никаких препятствий.

Почему же теперь поднимается этот вопрос? Этого требуют время и обстоятельства. В последнее десятилетие создалось целое женское движение, явившееся результатом экономических причин, переменой человеческого труда и развития техники. Все, что раньше производилось человеческими руками дома и в семье, стали выделывать машины и станки на фабриках и заводах: ручной труд заменился фабричным. А так как большая часть женского ручного труда – шитье, пряжа, тканье – стала продуктом машинного производства, то масса женщин осталась без дела и спрос на женский труд сократился до минимума. Таким образом, экономический прогресс отразился на материальном положении трудящихся женщин в самом неблагоприятном смысле. Естественно, что женщины, особенно те, которым не выпал жребий замужества, обратили свой взор на некоторые отрасли мужского труда и на мужские профессии: чиновников, учителей, администраторов, судей, адвокатов и проч. В голове женщины возникло недоумение: по какому праву одни мужчины ведают дела общественные, занимают должности хорошо оплачиваемые; почему им одним открыты двери к образованию и ко всем видам общественной службы, создающей материально независимое положение.

Но далеко не одна эта причина вызвала женское недовольство, и не в этом одном выразилось женское движение. В доброе старое время, когда земледельческий труд был одним из главных видов человеческого труда вообще, положение семьи было устойчиво. Каждая семья представляла из себя крепко сплоченную единицу, дружно боровшуюся со стихийными невзгодами. Одиночество и холостая жизнь были редким явлением. Поэтому в прежнее время господствовал взгляд на семейную жизнь, как на единственно возможную форму человеческой жизни. Религия еще более скрепила брачные и семейные узы, напоминая о том, что в то время, когда жена в болезнях рождает детей и воспитывает их, – муж обязан в поте лица добывать себе и семейству хлеб от земли. Экономическое движение перевернуло вверх дном и это, идущее из глубины веков, убеждение. Семейный союз от напора новых влияний и течений и новых условий экономической жизни стал терять значение в глазах людей. Хлеб от земли добывать в поте лица не нужно; его можно заработать на фабрике или на заводе более легким способом, а чтобы не голодать, нужно жить одному и не жениться. Жить одному удобнее, легче, дешевле: холостая жизнь более свободна, заманчива во всех отношениях. Одна голова не бедна, а бедна – так одна. И вот с переменой человеческого труда, оторвавшись от земли и придя в город на фабрику или завод, мужчина стал предпочитать холостую жизнь. Количество холостяков с каждым годом стало увеличиваться.

Разумеется, сам по себе факт холостой жизни многих современных мужчин не представлял бы никакого интереса и не вел бы ни к каким осложняющим жизнь вопросам, если бы при этом не страдала другая половина человеческого рода. Каждый холостой мужчина обрекает на незамужество женщину, и от количества вечных холостяков зависит количество вечных девиц. Апостол Павел говорит только о замужних и вдовицах. Девицы в его время не оставались без брака. Но в наше время многим девицам судьба отказывает в семье по не зависящим от них причинам и даже против их воли. Поэтому им нужно так или иначе устраивать свою незамужнюю судьбу, обеспечить себя на всю жизнь таким или иным трудом. Но где же искать его как не там, где зарабатывает свое содержание мужчина? Современной женщине поневоле приходится вступать в конкуренцию с мужчиной, чтобы обеспечить свою экономическую независимость.

Зная все эти причины женского движения, что могли бы иметь Церковь и христианство против этого движения? Ведь женщина не своей волей увлекается им, не добровольно бросает семью, материнство, роль хозяйки дома. Ее к этому вынуждают обстоятельства, от нее совершенно независящие. Если вопрос о браке, по доселе действовавшим условиям социального быта, всецело принадлежит инициативе только мужчины, – то естественно, что женщина во многих уродливых и безнравственных явлениях, от этого происходящих, является стороной совершенно безответственной. В совершенно другом положении по отношению к вопросу о браке, семье явилась бы женщина в том случае, если бы она получила полную экономическую независимость от мужчины. Тогда бы она была совершенно свободна избирать себе брачную или безбрачную жизнь, и под этим только условием она явилась бы, наравне с мужчиной, стороной одинаково ответственной за все аномалии современного семейного быта. А если этого нет, то у кого поднимется рука, чтобы кинуть камень осуждения в нынешнюю женщину, экономически порабощенную мужчине и от него всецело зависящую в вопросах о браке и безбрачии. И у кого хватит смелости осудить женщину в ее стремлениях к полноправию в общественной жизни. Я полагаю, Церковь должна была бы призвать Божие благословение на успех в подобном стремлении женщины-человека отвоевать себе независимость.

Но в женском движении есть момент очень опасный, когда женщина, вслед за мужчиной, начинает переоценивать и преувеличивать роль экономических факторов, от которых, по учению социализма, зависит вся человеческая жизнь. Если женщина в своих справедливых исканиях свободы и равноправия вступит на путь отрицания христианских идеалов, надежд и чаяний, и всецело примкнет к новому социалистическому миропониманию, это будет истинным несчастьем для всего человечества, полным его духовным банкротством. Социалистические принципы известны: все они сводятся к признанию того спорного и никем не доказанного факта, что не идеи управляют жизнью, а сама жизнь управляет идеями, иначе говоря, история человечества слагается под влиянием экономических мотивов, а не религиозных или нравственных. Последние вырабатываются жизнью, идут позади нее, а не впереди. Социализм исповедует ту истину, что в основе всех человеческих стремлений лежит кусок хлеба, а не Царство

Божие. Все нравственные доктрины имеют, так сказать, экономическое происхождение, поэтому и повиноваться им человек должен только до тех пор, пока жизнь их не устранила. Такова идеология новейшего экономического материализма, до основания разрушающая прежний семейный быт, сложившийся веками под влиянием высоких требований христианской религии.

Практические последствия такого учения не замедлили обнаружиться. Много молодых людей оставляют мысль о законном браке, предпочитая временное, случайное сожительство с женщинами. Безнравственность разливается широкой волной; проституция принимает угрожающие размеры, особенно в столицах и крупных центрах. В селах и деревнях, как на Западе, так и у нас, где сохранилось уважение к законному браку, нравственность еще не пала, и женщина осталась помощницей мужа, матерью детей, хозяйкой семьи. Но чем крупнее центр, чем больше в нем фабрик и заводов, чем больше в нем людей, усвоивших новые взгляды на мораль, тем больше в нем явлений проституции и внебрачных, случайных сожительств. С другой стороны, под влиянием тех же новых взглядов, существующие взгляды стали терять устойчивость: умножаются разводы, супружеские измены сделались почти заурядным явлением.

Всего печальнее то, что в ниспровержении старых религиозно-нравственных устоев за мужчинами потянулись и женщины, в которых лежит все будущее человечество. Женское движение, к великому несчастью, в значительной мере впитало в себя эту неприглядную струю современного аморализма. Замечая вокруг себя полное пренебрежение к нравственным требованиям, видя в большинстве мужчин не мужей, а явных или тайных развратников, глубоких эгоистов, одиноких или бросивших свои семьи на произвол судьбы, женщина сама заразилась в этой атмосфере, не хочет замужества, не желает материнства, указанного ей самой природой. Понятно, если женское движение отольется в такие уродливые формы, на почве такой свободы могут вырасти такие плоды полной нравственной прострации, перед которыми все недостатки прежнего семейного быта – все женское бесправие и унижение – покажутся злом не очень значительным. А есть уже грозные признаки этого. Укажу на одно из них – аборт, широко практикующийся в последнее время. В больших городах практика истребления плода, искусственный выкидыш, производится десятками тысяч; замужние женщины и девицы прибегают к нему по 12-му и даже по 15-му разу (доклад женщины-врача в университетской клинике в Томске). И что всего хуже, на этот путь женщина призывается открыто. Прежде аборт был деянием уголовно наказуемым, теперь его стараются легализовать, пишутся на эту тему доклады (первый такой доклад был прочитан в Петрограде в 1913 году женщиной-врачом (еврейкой) на Пироговском съезде и затем в Томске врачом Соломиным 6 ноября того же года. На них теперь ссылаются адвокаты в судебных процессах).

Явление грозное, вопиющее к небу: для борьбы с ним, для объяснения как самого явления, так и его причин нужно бы являться грозным пророкам, вроде Предтечи, Илии. А у нас что происходит? Церковь молчит, решительно ничем не реагирует на это Иродово побоище внутриутробных младенцев, будущих людей. Ни в проповедях, ни даже в духовных журналах на эту тему не написано ни строчки. Мы как будто нарочно закрываем глаза на это вопиющее зло; как будто оно не задевает самых основ религии, нравственности, семьи, церкви, государства. Отчего? Это отчасти объясняется общей инертностью нашей церковной жизни, но больше всего тем, что женщине в церкви не было дано надлежащего места. Ведь вопросы, касающиеся брака, рождения, аборта, наконец, ближе всего касаются женщины. Но безгласная и бесправная в церкви, что она могла до сих пор сделать. Как она могла противодействовать этому злу? Я указал бы еще на одно явление, о котором женщине нужно бы давно кричать в церкви во всеуслышание. Разумею это ужасное общественное зло, проституцию. В христианских городах со множеством храмов существуют целые кварталы, улицы, занимающиеся торговлей живым телом. Позорнейшее явление христианства, с которым Церковь никогда и нигде не выступала в открытую борьбу, и опять же потому, что отстранена была от участия в борьбе с этим общественным злом женщина, которой оно ближе всего касается.

В результате женского движения стремление женщины к равноправию в настоящее время получает полное осуществление. Перед ней государство открыло двери всех высших учебных заведений, не исключая технических. Этим самым женщина фактически вступает на арену общественной жизни, допускается ко всем видам человеческого труда. Наконец, указом Временного правительства ей даровано активное и пассивное избирательное право при выборах в Учредительное Собрание и тем самым предоставлено право участия в самом Учредительном Собрании. Таким образом, государство фактически открыло женщине дорогу ко всем видам государственной службы.

Так поступило государство, учреждение человеческое, покоящееся на основах естественного права. Как же дело обстоит в Церкви, в этом Божественном учреждении, где  несть мужеский пол, ни женский ? Я сказал уже, что в этом вопросе доселе какая-то неясность, колебание, двусмысленность. Съезд духовенства и мирян, бывший в июне сего года, допустил женщину в свою среду, но с правом совещательного голоса. По местам, в епархиях и приходах полное разногласие. В некоторых епархиях преосвященные допускают женщину к занятию должности церковного старосты, к исправлению должности псаломщика, в других – нет. При выборах на собор женщина получила только активное избирательное право, но не пассивное, вследствие чего не могла попасть даже на благочинническое собрание, и больше прихода не пошла.

Какие же возражения могли бы быть приведены в пользу такого ограничения прав женщины? Если видеть их в учении апостольском, то мы нашли уже, что все суждения апостолов по этому предмету касаются богослужебного порядка или семейного, причем апостол Павел, говоря, например, о женских волосах, прибавляет: «если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая» (1Кор. 2, 16), а запрещая женщине учить в Церкви, ссылается на простое неприличие: «неприлично жене говорить в Церкви» (1Кор. 14, 35). Указывают на каноны, но ведь в них нет прямых указаний на участие мирян вообще и их роли на соборах.

Итак, прямых запрещений нет нигде – ни в Писании, ни в Предании, ни в канонах.

Я бы даже так сказал: дух и смысл Божественного Писания – Евангелия и апостольских посланий за то, что женщина принимала прямое, непосредственное участие в жизни Церкви.

Каноны об этом молчат, но если в них нет разрешения, то нет и запрещения.

История Церкви прежде и теперь определенно говорит о том, что не одними семейными, материальными обязанностями ограничивалась женщина, но часто вступала на поприще общественного служения Церкви, и многие из них стяжали даже титул равноапостольных жен.

А если так, то бывшую доселе практику устранения женщины благовременно отменить и установить другую, а именно:

предоставить женщине наравне со всеми мужчинами право непосредственного участия на соборах (активное и пассивное избирательное право);

право активного участия в соборной жизни церкви, в делах управления, суда, церковного хозяйства и

право несения всех низших церковно-служительских должностей и званий, кроме иерархического.

Проф. прот. И. Галахов.

1917, 20 окт.

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 73–79 об. (машинопись).

Доклад проф. И. М. Громогласова

О праве женщин входить в алтарь

При обсуждении доклада «Об участии женщин в жизни Церкви» возник частный вопрос – о праве женщин входить в алтарь. В качестве канонического основания, категорически решающего этот вопрос в отрицательном смысле, Высокопреосвященнейшим Председательствующим на Соборе митрополитом Новгородским Арсением приведено 44 пр. поместного Лаодик. Собора.

«Не подобает жене в алтарь входити» (по тексту древнеславянской Кормчей:  Яко не подобает женам в алтарь входити  –  Бенешевич.  Древнеславянская Кормчая. 1, 275).

Смысл правила, по-видимому, совершенно ясен и внушителен. Но тогда же, в ответ на эту справку, мною было указано, что воспрещение женщинам входа в алтарь есть лишь частный случай такового воспрещения вообще для мирян (ср. текст Лаодик. пр. 44 по тексту печатной Кормчей: «Женам и  мирским людям  во святой алтарь не входити» – как это видно из 69 пр. Трулл. Соб.: «Никому из всех, принадлежавших к разряду мирян, да не будет позволено входить внутрь священного алтаря»).

Здесь в качестве общей нормы устанавливается, что никому из мирян (следовательно, не только женщинам, но и мужчинам не дозволяется вступать в алтарь, ибо он, по разъяснению Зонары и Вальсамона, на данное правило «отделен» или предназначен для одних священных лиц ¹ . Но

А) в самом 69 Трул. Правиле указано изъятие из него: «по некоторому древнейшему преданию вхождение в алтарь не возбраняется «власти и достоинству царскому, когда восхощет принести дары Творцу». Толкователь же правила Вальсамон расширяет это право царя вообще на все случаи, когда царь восхотел бы войти в алтарь для поклонения, – ибо царь есть помазанник Божий, а Христос есть, м. пр., и Архиерей: «благословно и императорски украшается архиерейскими дарованиями». Широкая диспенсация царя эта ограничена, устанавливаемая 69 пр., мотивируется, следовательно, тем, что он – царь, – в сущности, не  мирянин , а клирик, да еще высшего ранга (архиерейские дарования). С таким толкованием императорской власти, носящим на себе яркую печать византийского угодничества, едва ли, однако, можно согласиться вполне: получающий особое освящение в миропомазании и коронации, царь византийский все-таки был не клирик, а мирянин. Следовательно, само 69 Трул. пр., устанавливая общую норму о не вхождении мирян в алтарь, второй своей половиной свидетельствует, что это – не безусловная норма, что возможны и отклонения от нее. Вопрос, стало быть, лишь о пределах отклонения;

Б) из замечаний Вальсамона на то же 69 правило видно, что в его время это правило не согласовалось с безусловной строгостью: «каким образом в божественное святилище преславного храма Господа нашего Иисуса Христа беспрепятственно входит и всякий желающий, я не знаю», – пишет Вальсамон. «А знаю, что не только миряне мужчины, но и  женщины  имеют обычай входить в святой алтарь и сидеть даже часто и тогда, когда стоят священнодействующие». Настаивая далее на соблюдении общей нормы (с изъятием для царей), Вальсамон свидетельствует и еще о ее нарушении. Он говорит, что «много употребил старания, чтобы воспрепятствовать мирянам входить в святой алтарь храма Пресвятой Госпожи моей и Богородицы Одигитрии»; но не мог достигнуть успеха: « говорят, что это древний обычай, и не должно возбранять » (Пр. Св. Всел. Соб. С толкованием. Ч. 2. С. 670. М., 1877);

В) в XII в. Константинопольский патриарх Николай на вопрос: может ли монах входить в святой алтарь (из контекста видно, что речь идет о монахе, не получившем посвящения в чтецы), отвечает: «Воспрещено монаху, не произведенному, исполнять на амвоне обязанности; однако  из уважения к монашескому чину , не думаю, чтобы монаху, свободному от всякого преступления, воспрещено было входить в алтарь для возжигания свечей или лампад» (Еп. Никодим. Правило с толкованием. II. Воз.; Ср. Кормч. перв. и 54, п. 578 об.)

Таким образом, в отношении к мужчинам церковные правила и позднейшая практика разрешают, при известных условиях, доступ к алтарю и без включения в клир.  Так и по отношению к женщинам .

Без сомнения, в отношении к ним ограничения были строже. Причина в той особенности женской организации, на которую указывает Зонара в толковании на 44 пр. Лаодик. Соб.: «Если мужам-мирянам, пишет он, запрещено входить внутрь алтаря, по 69 правилу VI Собора, то еще более это может быть запрещено женщинам, у которых непроизвольно случается и  течение месячных кровей » (Прав. Св. Поместн. Соб. с толков. в п. I. С. 360. М., 1880) ² .

Нетрудно, однако, видеть, что в данном случае мы имеем дело с препятствием не безусловного характера, ибо указанная особенность женской природы стоит в зависимости от возраста, – и уже по одному этому представляется возможным привлечение женщин к церковному служению по достижении известной возрастной нормы. Такого именно воззрения и практики держится древняя Церковь, знавшая особый вид женского служения в чине диаконисс.  По 15 пр. IV Всел. Соб .: «В диакониссы поставлять жену  не прежде четыредесяти лет возраста , и при том при тщательном испытании».

Разумеется, эта возрастная норма имеет лишь условное значение и допускает как повышение ее (см. 1Тим. 5, 9: «вдовица да причитается не меньше лет шестидесяти»), так и понижение при доказанной чистоте жизни «по тщательном испытании», о котором говорит церковное правило.

Было ли служение женщин-диаконисс в древней Церкви служением вне алтаря или служением в алтаре? – Прямой и определенный ответ на этот вопрос дают византийские канонисты Вальсамон и Матфей Властарь. По словам первого из них, в его время рукоположение диаконисс уже вышло из употребления, как и разрешение им входа в алтарь (ст. Толков. на 15 пр. IV Всел. Соб.), но, значит, в древности это было. Да, отвечает Властарь, приводя мнение тех (вероятно, имеет в виду Вальсамона), которые утверждали, что в древности диакониссам «дозволялось входить и в св. алтарь и проходить служение, подобное служению диаконов. А запрещено последующим отцами и входить в него и проходить относящееся до сего служение, по причине непроизвольного месячного очищения. Что  в древности и женщинам был доступ в святой алтарь , это можно видеть и из многих других (свидетельств) и особенно из надгробного слова, которое сочинил на смерть сестры великий Григорий Богослов» (см.V, II; рус. пер. свящ. Ильинского. С. 119).

На это алтарное служение диаконисс и доступ их к алтарю указывает и чин рукоположения диаконисс, приведенный в ред. IХ в. Здесь, по пр., содержится следующая молитва:

«Владыко, Господи, не отвергающий и женщин, посвящающих себя и по Божественному совету отдающих себя надлежащему служению святым Твоим делам, но принимающий их в чин служителей, даруй благодать Святаго Твоего Духа и этой рабе Твоей, желающей посвятить себя Тебе, и исполни ее благодатию служения, как Ты дал благодать служения Деве, которую Ты призвал на дело служения. Удостой ее, Боже, неосужденно пребывать в святых Твоих храмах, заботясь о своем поведении, в особенности о целомудрии, и сподоби ее быть совершенной, дабы она,  предстоя перед алтарем  Христовым, получила достойную награду за хороший образ жизни». – После возгласа епископ возлагает на шею рукоположенной, под мафорием, диаконский орарь, перенося вперед два конца. А после принятия ею Св. Тела и Крови,  отдает ей Св. Потир, который она поставляет на Св. Престол  (см. у Троицкого. Диакониссы. С. 185).

У Матфея Властаря (V, II) тот же чин излагается так:

«Она  приводится к священному Престолу  и покрывается мафорием, концами наперед, и после слов: «Божественная благодать, немощная врачующая.....», она не преклоняется на колена ни одной ноги, а только одну голову, а архиерей, возложивши на нее руку, молится о том, чтобы она, проведя целомудренную и честную жизнь, непорочно совершила дело служения и таким образом пребывала постоянно при святых храмах; но отнюдь не позволяет ей служить при Пречистых Тайнах или брать в руки рапиды, что свойственно диакону. Потом архиерей под мафорионом возлагает на нее диаконский орарь, перенося оба его конца наперед. После диаконов она причащается Божественных Таин и,  приняв Чашу из рук архиерея , никому не преподает, но тотчас ставит ее на Св. Престол» (русский перевод 172; цит. у Троицкого. Диакониссы. С. 185; см.  еп. Никодим.  Правила с тол., I, С. 369).

Следует отметить одно характерное замечание, которым сопровождается известное учение еп. Порфирия: Успенский в своем «Втором путешествии на Афон» (стр. 50) приводит чин поставления диакониссы из Архиер. Чиновника XIV в.: «Ужели она с потиром входит в царские двери? Может быть. Ибо ежели ей дозволяется ставить его на оной трапезе, то  может быть дозволен ей и вход в царски двери , кои менее важны, чем святый Престол в алтаре» (цит. у Троицкого. Диакониссы. С. 202).

Итак, не подлежит сомнению, что в древности рукополагаемые в диакониссы не только вступали в алтарь, но прикасались и к величайшей святыне – потиру с Телом и Кровью Господа и к св. Престолу. Казалось бы, что при условии того или иного посвящения и ныне не исключена для женщин возможность входить в алтарь.

Но чин диаконисс, ныне не существующий у нас (быть может, будет восстановлен), принадлежит далекому прошлому. Гораздо ближе к нам другое изъятие из общего ограничения, изложенное в  15 пр. св. Никифора Исповедника :

«Монахини могут входить в святый алтарь для возжигания свечей и лампад, для приведения в порядок алтаря и для метения его» (еп. Никодима Правила с толков. II, 582).

Правда, это правило изложено в нашей кормчей в противоположном смысле: «не подобает инокиням входить в святой алтарь, ни вжигати свещи»: еп. Никодим, следуя 44 пр. Лаодик. Соб., считает такую редакцию Никифорова правила более верной. Однако приведенный у него текст, разрешающий инокиням вход в алтарь, заверен Арменопулом (в каноне Афинск.); за первоначальность этого чтения высказался и авторитетнейший из наших отечественных канонистов – проф. А. С. Павлов (см. его Номоканон при Б. Требнике, коммент. К ст. 66. Изд. 2. С. 189). Во втором Киевском издании Номоканона правило Никифора приведено в редакции Арменопула, где сказано: «достоит инокиням в  монастырях своих  входити во святой алтарь и вжигати свещи и кадила и украшати храм» (ср. II, р. 44).

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 287–300 об. (машинопись).

Постановление соединенного присутствия Патриарха, Синода и ВЦС от 20 июня 1919 г.

Постановление 7 (20) июня 1919 г.

Св. Патриарх, Св. синод и ВЦС в соединенном присутствии слушали рапорт преосвященного Орловского от 24 мая (8 июня) 1919 г. за № 6337 с ходатайством о преподании указаний по вопросу о праве женщин входить в св. алтарь ³ .

Обсудив вопрос о праве женщин входить в св. алтарь и приняв во внимание, что канонический (Лаодик. пр. 44) запрет в практике церковной не имел безусловного значения, т. к. допускались изъятия в отношении диаконисс и инокинь, постановил представить на утверждение Св. Собора следующие положения: 1) женщинам, достигшим 40-летнего возраста, а в исключит. случаях и ранее 40 лет, отличающимся высокою религиозною настроенностью и горячей любовью к храму Божию, епархиальным архиереем может быть предоставлено право входить в св. алтарь для наблюдения за чистотою и для прислуживания при богослужении; 2) в женских учебных заведениях воспитанницам, отличающимся глубокою религиозною настроенностью и особою любовию к храму Божию, может быть дозволен вход в св. алтарь, под условием общего благословения епархиального архиерея и с особого разрешения настоятеля церкви по соглашению с начальницею заведения.

Настоящий доклад, препровожденный за нерассмотрением Собором на решение Высшего Центрального Управления был вынесен на обсуждение соединенного заседания Св. синода и ВЦС. При обсуждении доклада некоторые из членов высказались за принятие означенных положений, т. к. каноническое запрещение женщинам входить в алтарь не имело безусловного значения, другие же члены, основываясь на буквальном понимании церковных правил и установившемся церковном обычае, высказались за сохранение существующего порядка.

Ввиду определившегося различия во мнениях по указанному вопросу, постановлением от 2 (15) ноября 1918 г. решение сего вопроса было отложено до Собора.

Ныне Преосвященный Орловский ходатайствует о преподании ему указаний по возбужденному священником Александровской при Орловском доме трудолюбия церкви вопросу о разрешении входить в алтарь названной церкви, для исполнения обязанности церковника, помощнице церковного старосты Екатерине Тарасовой, 45 лет, и девице Анне Бырдыкиной, 52 лет, отличающихся христианскою настроенностью и примерным усердием к храму Божию.

ПОСТАНОВЛЕНО: Ввиду состоявшегося постановления ВЦУ от 2 (15) ноября 1918 г., о предоставлении вопроса о праве женщин входить в св. алтарь решению будущего Собора, настоящее ходатайство преосвященного Орловского по тому же вопросу признать не подлежащим ныне обсуждению по существу, о чем и уведомить преосвященного Орловского указом.

Патриарх Тихон

Митрополит Кирилл

Архиепископ Николай

Архиепископ Никандр

Протопресвитер Любимов

Архимандрит Алексий

Прот. Станиславский

А. Куляшев

РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 23. Л. 109–110 (машинопись).

Прошение Поместному Собору 1917–1918 гг. Людмилы Семеновны Герасимовой Всероссийскому Поместному Собору

Прошение

Сим имею честь покорнейше просить Поместный Собор  разрешить мне принять сан диакониссы Русской Церкви , а для сего прошу разрешить подведомый настоящему Собору вопрос о  восстановлении института диаконисс по древнему церковному чину, сущес твовавшему во времена Иоанна Златоустаго, этого требуют культурно-историческая миссия России, благо государства, народа, с ними и благо всего человечества.

Обоснования прошения:

Женщина заложена в судьбы человечества как Святая дева (стершая главу змея), посредница между Богом и людьми, как нравственная сила, она является носительницей христианской любви и милосердия, полагая душу за други, что утверждают факты нравственного порядка в жизни; равноправие политического, демократического строя требует и равноправия женщины в церкви, а не деления: мужчины в храме и вне храма , а женщины только вне храма  – проповедницы Слова. У Христа нет изгоев (?) и рабынь с господами, нет ни муж. пола, ни жен., а Бог во всем; рабство женщины есть искажение христианства; как мать и воспитательница женщина закладывает фундамент нравственных и религиозных начал в ребенке, но рабыня не даст (?) ни героев духа… (?) ни героев граждан. Нравств. растление, бегущие солдаты, анархия – это моральный крах Церкви, уклонение ее от исполнения своего долга нравственно-христианского просвещения пасомых и рабства женщины. Последнюю необходимо возвести на подобающую ей высоту нравственного авторитета и дать самое широкое христианское просвещение. Сам Христос женщине Самарии открыл глубочайшую сущность своего учения и дал свое (?) благо Богопознания Марии. Все Евангелие есть благовещение Деве о ее освобождении от оков ветхозаветного закона. Св. Фива и равноап. Фекла – сотрудницы ап. Павла. Наш национальный гений – а последний есть дар Св. Духа – указал нравственный идеал в лице русской женщины. Женщина по чуткости и нервности физической и по тонкости психической организации обладает совершеннейшим интуитивным способом познания, является носительницей мистического религиозного чувства. Именно актические (?) доказательства призвания меня Христом к вышеуказанной миссии; человек ли станет противиться Духу Божию. Если немецкая принцесса получила право на организ. общ. диаконисс, то русской ли женщине будет отказано в просимом?

Что сделает женщина в ее духовной миссии для народа, Церкви, Государства, Человечества ? Тьма и невежество народа – культурно-просветительная деятельность в духе религиозном, что соответствует мистическому чувству в душе русского народа. В частности сельско (?) медиц. знания, ремесла, полезные промыслы – в деревню. Слепое обрядоверие – за ним бездна нравств. падения в жизни, незнание Евангелия и Христа (?) в христианских истинах Богопознания и нравств. дух. просвещение народа. Хозяйственно-экономическая деятельность в Церкви, организация прихода, благотворительная деят., благовесте Евангелия и оглашение в христ. учении мирян – взрослых, юношества, детей. Участие в богослужении; заведывание церковным хозяством. Монастыри утратили свое значение – и женские интеллигентные силы найдут наилучшее свое употребление – в культ. просвет. религиозной миссии диаконисс. Деревня и народ жаждет веры и (?); по громадности пространства один священник не может обслуживать массу пасомых, диаконисса возьмется (?) его сотрудницей; она приобщит и таинств умирающего, застигнутого в пути, подаст во время помощь того или иного рода.

Все это вместе взятое в деятельности диакониссы имеет громадное государственное значение, ибо есть организации России на началах внутреннего нравственного порядка, который есть постройка здания на камне, на Христовом камне, которым только и держится человечество. Историческая миссия России явить Христа миру – духовнохристианская, – без нее Россия теряет право существования и народ изъемлется из среды живых. Но вся ответственность за судьбы России и человечества. Сейчас в грозные, роковые минуты женщина стоит на страже судеб России и мира. Горе вам, если ее отвергнете.

Верующая в Бога Отца, Господа Иисуса Христа Сына Божия

и Святаго Божественнаго Духа

Божьей милостью

раба Господня христиан

(?) Тела Христова

диакониссы Церкви Небесной

дочь умершего священника, писательница-журналистка,

специал. по сел. хоз.

Сестра милосердия

Людмила Семеновна Герасимова

Петроград, Преображенская ул, д. 3, кв. 13

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 327. Л. 8–9 об.

Доклад митрополита Владимира (Богоявленского) «Призвание диаконисс ⁴ по Св. Писанию»

Апостол Павел пишет, что женщины в церквах должны молчать, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении (1Кор. 14, 34–35). Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью, а учить жене не позволяю, ни властвовать, но быть в безмолвии (2Тим. 2, 12). Было бы несовместимо с прирожденными особенностями женского пола и тем положением, которое приличествует женщине, если бы это было иначе. Следовательно, женщина устранена в церкви от начальствования или управления, от публичной проповеди церковной и учения, вообще от духовной должности в более тесном смысле и от всякой дьяконии, которая носила бы какой-нибудь не женский характер. В остальных же случаях Св. Писание содержит многочисленные свидетельства о праве и полномочии женщин на служение Церкви, т. е. обществу верующих. Это служение могло совершаться и совершалось и частным образом, и официально, в установленном служебном порядке, лишь бы только оно соответствовало указанному Богом положению и способностям женщины. В Ветхом Завете первоначальные примеры официального служения женщин в установленном порядке представляют те женщины, которые служили при дверях скинии свидения (Исх. 38; 1Цар. 2, 28). К этому их служению при дверях святилища побуждало наблюдение за порядком в скинии во время богослужения. Они, как кажется, были безбрачны. Если дочь Иеффая принесена отцом ее как жертва, то это, вероятно, означает не что иное, как посвящение ее на такое безбрачное служение при святилище (Суд. 2, 38–39). Также и певцы, о которых упоминается в Пс. 67, 26; Ездр. 2, 65; Неем. 7, 68, служили в святилище по избрании в это звание. Во всяком случае несомненно, что Ветхий Завет знает то, что мы называем установленным должностным церковным служением женщин. Помимо должностного характера ветхозаветные первоначальные образцы диаконисс суть те пророческие жены, в которых обнаружились важнейшие духовные дарования для служения в царстве Божием. Из них известны следующие четыре: Мариам, Деввора, Анна и Олдама (Исх. 15, 20–21; 4 Суд. 4 и след.; 1Цар. 1; 4Цар. 22, 14). Они доказывают, что Господь и женщин исполнял дарами Св. Духа для служения в Его Царстве, как вообще, так и в частности. Но пророчество Иоиля (2, 28) подтверждает, что во времена Нового Завета это наделение «дщерей» дарами Св. Духа стало далеко выходить из границ, существовавших в Ветхом Завете.

Новозаветные первоначальные образцы диаконисс суть женщины, служившие Господу во время Его странствования на земле. Между ними первое место занимает Сама благословенная в женах Матерь Господа, всю жизнь служившая ему так, как никто другой: Мать, через душу Которой прошло оружие. В лице двух сестер – Марфы и Марии в Вифании, – как в зеркале, отражается на все времена то отношение, в каком должно стоять наше служение Иисусу, к тому служению, которым Он служит нам, служение, составляющее  единое на потребу.  Евангелисты далее называют: Марию, мать Иакова, Саломию, мать сынов Зеведеевых, Марию Магдалину, Иоанну, жену Хузы, и Сусанну. О Марии Магдалине, Иоанне и Сусанне и о многих других женщинах говорится, что они служили Иисусу своим мнением (Лк. 8, 2–31). Эти верующие женщины все ходили за ним. О некоторых слышим мы, что они стояли при кресте Его и ходили к Его гробу, чтобы помазать миром Тело Его. Они были женщинами различного положения в обществе и носили в своей душе чувства глубокой благодарности к Нему за тот мир, который Он вселил в их душу. Но так как они в Нем находили исполнение чаяния Израиля, то, без сомнения, имели также и зачаточное убеждение в том, что чрез Него улучшится со временем и социальное положение женщины. На Востоке, и более или менее повсюду в язычестве, женщина находилась в положении рабы и ценилась не более товара. Даже у иудеев жребий женщины был далеко не таков, каким сделался он в христианстве. Это доказывают существовавшие положения о разводе, по коим можно было разводиться по всякой воле. Но, в противоположность этому твердо и решительно Господь защитил святость и нерасторжимость брака (Мф. 5, 31–32). Как высоко поставил Он честь и достоинство женщины (Мф. 5, 28). Из Его слов и апостольских свидетельств, которые вполне соответствуют им (Гал. 3, 38; Ефес. 5, 25–33), видно, что положение женщины в христианстве настолько возвысилось, что мы в праве сказать, что Христос в особенном смысле стал Спасителем женского пола. Таким образом, упомянутые верующие женщины в лице Его, как главы христианства, сделали то, что потом христианский женский мир в чувствах благодарности к Нему делал в лице его членов.

Изначальный образец диаконисс представляет Собой Тавифа (Деян. 9, 36 и далее). Ее имя значит «светлая». Отвечая своему названию, она была всегда готова делать добро в своем обществе; щедро помогала бедным и полна была других добродетелей. Она хотя и не была посвящена (рукоположена) в звание диакониссы, однако по своему свободному желанию вполне заступала место таковой и носила даже и одеяние диакониссы. Когда она скончалась, ее горько оплакивали во множестве собравшиеся со всей Иоппии вдовы и бедные. Из того выводят заключение, что почившая была безбрачная. Из того, что она, как достигшая совершенства во Христе, воскрешена была апостолом Петром из мертвых, становится ясным, как дорого было для христианской общины такое служение женщин. А что при этом потребовалось такое чрезвычайное, чудесное проявление Божественной силы, то отсюда следует заключить о той трудности, с какой сопряжено было в христианском обществе установление церковного служения женщин, как исключительного жизненного их подвига. Об официальной должности женской диаконии ясно упоминается в 16-й главе (1, 2 ст.) Послания к римлянам. Фива была диакониссой, служительницей церкви Кенхрей, портового города Коринфского. Апостол называет ее сестрой. Это слово употребляется, как ласковый привет при обращении ко всякой христианке в знак взаимного христианского общения в вере. Служение Фивы обществу состояло в том, что она оказывала помощь многим, и, без сомнения, помощь не телесную только, но и духовную. Равно служила она и апостолу, но как служила, – в состоянии ли немощи и болезни или же как соработница в спасении душ, – этого с точностью сказать нельзя. Очень может быть, что в том и другом случае. По всей вероятности, Фива была передатчицей послания апостола римскому обществу, каковое послушание в опасные времена первенствующего христианства верующими женщинами исполнялись нередко. Рекомендательные слова апостола за Фиву особенно ценны для всего дела женской диаконии, во-первых, как  апостольское свидетельство о  существовании должности диаконисе, а во-вторых, как апостольская  рекомендация,  которая внушает и указует христианским общинам всех времен, как нужно им принимать диаконисс – этих служительниц Господа и какое  содействие оказывать им во всех их делах,  которые они имеют совершать на пользу церкви. Имя Фивы (светлая) есть приятное напоминание о том, как должен отражаться свет солнца Христова в скромном служении Его рабы.

Новый Завет повествует о женщине, торговавшей багряницей Лидии, которая, как только сделалась верующей и крестилась, тотчас же начала служить Господу в лице его учеников-последователей (Деян. 16, 14–15). Диакон и благовестник Филипп, один из семи мужей, исполненных Св. Духа и мудрости и избранных для заведывания хозяйством, имел четырех дочерей, которые жили в безбрачном состоянии и пророчествовали (Деян. 21,8–9). О Прискилле, жене Акиллы (Деян. 18, 1–3; Рим. 16, 3; 1Кор. 16, 19), говорится, что она со своим мужем с беспримерным усердием служила как апостолу, так и отдельным христианам и всему обществу. Павел называет их своими помощниками. Их служение происходило в свободном, но совершенном посвящении Господу не только своих личных сил, но и всего семейства и имущества. В своих посланиях Апостол называет длинный ряд верующих женщин, как много потрудившихся о Господе: Трифену, Трифосу, Персиду (Рим. 16, 12), Евдокию и Синтихию (Флп. 4, 2–3), которые подвизались вместе с апостолом в деле распространения Евангелия. Далее называет он еще Юлию и сестру Нирея (Рим. 16, 15). О некоторых из этих женщин говорится, что они известны были всему обществу и им были признаваемы. Стояли ли некоторые из поименованных в посланиях апостола женщин в таком же служебном отношении к обществу, как Фива, сказать не можем, хотя это вполне вероятно. Но, во всяком случае, все эти имена представляют важные свидетельства и неопровержимые доказательства того, как велика была в церкви потребность в женском сотрудничестве и помощи. Отсюда мы ясно  видим, что разного рода зародыши и зачатки церковного служения женщин с признаками общественного признания их как должностных лиц существовали уже и при апостолах или даже предшествовали им. Большое значение имеют еще те места посланий ап. Павла к Тимофею и к Титу, где идет речь об избрании вдов (1Тим. 5, 9–10). Вдовы, о которых здесь говорится, были, вероятно, избираемы обществом, находились под его покровительством и занимали в нем видное, почетное место. Но в то же время они должны были принимать на себя и известные обязанности и труды, напр., по наставлению молодых женщин и девиц в христианском учении, в оказании некоторой помощи при совершении крещения, богослужений, в уходе за больными и т. д. Все такие служения были необходимой потребностью тогдашней общественной жизни. Высотой положения вдов и важностью их служения объясняются и те строгие требования, какие предъявлялись к ним при их избрании. Они должны были иметь возраст не моложе 60 лет, быть вдовами после первого только брака и иметь необходимую рекомендацию как женщины и христианки. Вдовы, кажется, и были первыми избранницами нововозникшего в церкви института диаконисс. Избрание на служение вдов было той формой, которая более всего удобна была для церковного служения и при которой Фива, напр., не будучи вдовою, была поставлена на эту должность. Соединяя вместе все сказанное доселе, мы находим в Св. Писании Ветхого и Нового Завета:

а) многочисленные первоначальные образцы женской диаконии, которые в различных видах выражают сущность дела;

б) разнообразные зародыши и начала женского служения в общине, из которых видна всеми чувствуемая и Господом подтвержденная его необходимость;

в) в отдельных случаях определенное, апостольски признанное существование официально установленной должности диаконисс;

д) начало той формы, в которой это дело легко и просто могло найти доступ в общество, именно, упомянутое избрание вдов. Такова многозначительная цепь свидетельств. Из них ясно, что дело диаконисс твердо и прочно основано на незыблемом фундаменте Слова Божия. Пусть же те, которые имеют призвание работать в этой области, смело и твердо, со спокойной совестью совершают это дело.

Равным образом и о тех условиях и требованиях, которые предъявлялись лицам, поставлявшимся на должность диаконисе, Священное Писание дает достаточные сведения. Ближайшим образом это те же самые, которые по книге Деяний Апостольских (6:3) предъявлены были при избрании «семи мужей»  (изведанных,  сказано здесь, исполненных Св. Духа и мудрости) и применение которых ко всем вообще лицам, вводимым в состав диаконата, явствует из самого дела. Подобно тем «семи мужам», и все диаконы и диакониссы, чтобы быть достойными своего сана, должны иметь

а) добрую репутацию,

б) быть исполненными Св. Духа и

в) мудрости.

В первом из этих требований содержится то, чтобы раскаявшиеся грешники, если они публично впали в какой-нибудь тяжкий грех и лишили себя в обществе доброго имени, , несмотря на их раскаяние, были навсегда устраняемы от церковного служения. Вторым условием или требованием было, чтобы диаконы были духовно опытными, испытанными и благонадежными христианами. Степень духовного опыта бывает различна. Кто духовно живет, тот многое испытывает собственным опытом. Наконец, диаконы должны быть и практически опытными и одаренными способностями, иметь надлежащие познания, рассудительность и сметливость, каждый в пределах того служения, к которому он предназначается. Более точные качества, требующиеся от диаконов, излагаются в I послании Тим.Ш, 6–10. Они не должны быть из новообращенных; им надлежит иметь доброе свидетельство и от внешних, они должны быть честны, не двоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы. Они должны таинство веры хранить в чистой совести, т. е. стараться поступать искренно и честно, как требует этого христианская вера. Они должны быть единобрачными, и хорошо управлять своими детьми и домом. Равно и жены их должны быть честны, не клеветницы, резвы, верны во всем. По смыслу Св. Писания такие же духовные и практические требования, какие предъявляются к диаконам, одинаково относятся и к диаконисам. Для того, чтобы можно было видеть, соответствуют ли лица предназначаемые для должности диаконии этим требованиям, они должны предварительно пройти определенное время испытания, или искуса.

При церковных требованиях в отношении диаконис к трем главным из них: честному, незапятнанному имени, живой вере и практической способности – присоединяется еще как четвертое, требование безбрачия. Диакониссы обязательно должны быть или девицы или вдовы, что вызывалось сущностью принимаемых ими на себя обязанностей. Замужняя женщина, которая все заботы свои сосредоточивает на своей семье, не может вместе с этим нести должность диакониссы. Мужчине, если он служитель церкви, может быть при известных обстоятельствах рекомендуемо безбрачие (1Кор. 7, 8.28), но не как нечто обязательное, ибо каждый имеет свое дарование, обладая ныне, один служит так, другой – иначе. Напротив, если женщина беспрепятственно должна служить в церковной должности и звании, то она при всех обстоятельствах должна оставаться безбрачной до тех пор, пока пребывает в этом звании (1Кор. 7, 34–35). Подтверждением этого может служить и апостольский порядок избрания вдов.

Если мы бросим взор на все изречения Св. Писания, которые стоят в том или другом, более близком или более далеком отношении к призванию диаконисс, то из них можно без особенного затруднения усмотреть область той деятельности, которая была присуща означенному институту. Это была область внутренней христианской миссии, направленной на дела благотворения и воспитательного просвещения. Участие в такой деятельности и наших современных женщин было бы в высшей степени желательно и благоплодно, если бы Господь благословил нашу Церковь восстановить институт диаконисс. Конечно, условия жизни древнехристианских общин были совсем другие, чем теперешние; но по условиям и потребностям времени совершается и служение. В первенствующей христианской церкви на первом плане, без сомнения, стояло нечто другое, чем теперь. Диакониссы занимались тогда в церкви преимущественно катехизацией, тогда как гомилетическое обучение не считали своим делом. Это катехизическое обучение в первые времена церкви они совершали по отношению именно к тем женщинам, которые желали быть христианками (1Тим. 5:10). Равно обучение и воспитание детей стояло тогда на первом план, между тем как сейчас у наших сестер милосердия стоят на первом плане уход за больными и призрение бедных. Но если изменились образ и способы церковного сужения женщин, то не изменилась и никогда не изменится та христианская цель, осуществление которой всегда составляет задачу церковного служения женщин, будет ли это служение общественно-должностное, или недолжностное, т. е. частное добровольное. Подобная в духе христианской любви и самоотверженности работа женской диаконии всегда найдет себе оправдание и в Св. Писании, и в советах первенствующей Церкви. Поэтому официальное восстановление рассматриваемого института в настоящее время, особенно нуждающееся в подвигах христианской любви и самоотверженности, должно быть горячо приветствуемо, как явление, приближающее к той светлой эпохе первых веков христианства, от которой мы далеко отошли не пространственно только, но, к сожалению, и нравственно.

Диакониссы древней церкви

Сведения о быте и состоянии первых христиан, дошедшие до нас, очень скудны. Христианская община первых веков жила под давлением гонений очень скрытно. Этим достаточно объясняется, что все письменные документы, сохранившиеся от того времени, не дают нам достаточно ясной картины. Несомненно, однако ж, что потребность в церковном служении женщин в твердо определенном порядке ощущалась большая. И соответственно этому слагалась форма этого служения. Время от половины первого века и до половины второго дало существенное разрешение существующих в этом отношении трудностей. Происхождение древней, до нас дошедшей, молитвы на посвящение диаконис, кажется, относится к этому времени. О преподании, по которому она приписывается апостолу Варфоломею, нельзя сказать ничего определенного. Но содержание молитвы указывает на те мысли и обстоятельства и те недоумения, которые волновали тогдашнее общество, очевидно, имели очень близкую связь с установлением церковного служения женщин. И тот способ, каким облегчает молитва эти недоумения, ясно указывает на очень раннее время ее составления. Недоумения состоят в том, не находится ли это церковное, предваряемое рукоположением, служение женщин в противоречии с тем очень строго соблюдаемым Древней Церковью правилом, по которому каждому полу указываемо было назначенное ему Богом место. У язычников женщины могли быть, т. е. содействовать.

Христианская же Церковь справедливо считает это предосудительным, греховным и противным природе. Тертуллиан и Епифаний в свое время бичевали еретиков за злоупотребление словами апостола, что во Христе нет разницы между мужчиной и женщиной, допускали женщин к публичному учению в церкви и даже поставляли их на должность епископа или пресвитера. Означенные порицания проливают свет и на более раннее время. Древняя молитва устраняет те недоумения, которые возникали по поводу церковного посвящения женщин, через указание на сотворение мужа и жены, через указание на женщин, которые в Ветхом Завете служили при дверях скинии или были Св. Духом избираемы для особого служения, – равно как чрез указание на Марию, Матерь Божию. Если бы эта молитва не вела свое начало от очень древнего времени христианства, то в ней непременно было бы указание на апостольское время, на Тавифу, на послание апостолов. Таким образом, время происхождения этой молитвы, кажется, очень близко подходит к апостольскому времени, так близко, что тогдашние внутренние волнения совпадают с волнениями апостольского времени. Отсюда мы в праве вывести такое заключение, что эта молитва дозволяет нашему взору заглянуть в прикровенное существование древнецерковной должности диаконисс.

Что же касается до скудных исторических об этом предмете известий, то они тесно примыкают к тому, что говорится об этом в апостольских посланиях. Мы видели, что для удовлетворения существующей потребности в церковном служении женщин ближайшим способом было избрание вдов. Христианские писатели второго и третьего столетия Поликарп, Игнатий, Тертуллиан, Климент Александрийский, Ориген все упоминают о вдовах. Эти последние называются у них то вдовами, то старицами, то предстоятельницами, то сестрами. Они избираются и поставляются на свою должность, причисляются к клиру или духовенству, занимают церковную почетную должность и получают от общины содержание. Достопримечательно их наименование жертвенником

Божиим, на котором приносят в жертву дары и от которого поднимается жертва молитвы. Они должны иметь 60-летний возраст. Позже дозволялось избирать и моложе возрастом. Уже почетная должность председательствования в собраниях женщин требовала более высокого возраста. Но нелегкая деятельность вдов в тюрьмах между заключенными, участие их в деле обучения, в служении епископу делала в свою очередь необходимым допущение и более молодого возраста. Самый юный возраст, в котором можно было избирать вдов, кажется, был сорокалетний. Тертуллиан рассказывает, как о чем-то небывалом и неслыханном, что одна 20-летняя принята была в число избранных вдов. Пример того, как получили перевес требования труда и занятий, изменились и отступали назад мало-помалу и те условия, которые первоначально для избрания вдов установлены были апостолами. Избираемые были не одни только действительные вдовы, бывшие только однажды замужем и опытные в воспитании детей, как это было в самые древние времена, но и бездетные вдовы, а следовательно и девицы. Игнатий приветствует одну молодую девицу, которая называлась вдовою. Хотя при избрании вдов дело шло не об одном только церковном служении женщин, но все же на первом плане всегда стояло последнее. Вместе с этим начал потом образовываться класс таких женщин, которые вели безбрачную жизнь более созерцательного характера. Класс вдов исчезает, и на их месте мы видим, с одной стороны, институт диаконисс, а с другой – начало монашества.

Но уже и в более ранние времена не было недостатка в последовательницах Фивы в собственном звании диаконисс. Как в Кенхресе, так кое-где и в других местах существовало назначение диаконисс отдельно от избрания вдов. Это само собой понятно. И об этом есть одно хотя и единственное свидетельство, оставшееся от самого древнего времени. Правитель императора Траяна Плиний Младший преследовал, вследствие царского повеления, христиан в Вифании, в Малой Азии. Этот правитель писал императору о христианах письмо, которое сохранилось и до настоящего времени. В нем Плиний извещает о том, что поведали ему христиане о своей вере и своих богослужебных обрядах и обычаях. При этом он пишет, что он, дабы добраться до истины, счел нужным двух девиц, которых христиане называют служительницами, т. е. диакониссами, подвергнуть пытке. «Но я ничего не мог, пишет он, узнать и выпытать от них, кроме одного безгранично темного суеверия». А потому он прекратил расследование и дело представил императору. Из этого письменного документа императорского чиновника явствует, что в малоазийских христианских общинах по истечении 100 лет со времени христианства уже существовали диакониссы и что служение состояло в связи с богослужебной жизнью общин. Это церковное служение женщин было ли исполняемо вдовами, избиравшимися для этой цели, или диакониссами, специально посвященными на это дело, в этом не полагали никакой особенной важности. Как в апостольское еще время, так и впоследствии существовали обе формы. И самые имена-то часто были для обеих форм одни и те же. Диаконисс называли вдовами, а вдов диакониссами. И так дело обстояло и развивалось до тех пор пока эта форма не сделалась господствующей и должность диаконисс не стала существовать самостоятельно как таковая.

Книга, которая дает нам самые полные сведения о диакониссах древней церкви, суть так называемые «Апостольские Постановления». Это сборник церковных правил и предписаний греко-восточной церкви отчасти из второго и третьего века с присоединением кое-чего и из четвертого. Книга в целом, без сомнения, не апостольского происхождения, и церковное значение составляет предмет спора, изображение здесь общественного быта и условий жизни ясно заслуживает полного доверия. В описываемое составителем сборника время вдовы и благочестно, и целомудренно живущие девицы, как посвященные Богу, были избираемы для церковной благотворительности. Их почитали и восхваляли как невест Христовых. Они представляют зародыш или начало монашества. Но почетного положения в церкви они еще не имели, и церковной должности предстоятельниц они не занимали; многократно упоминаются только разного рода должностные занятия диаконисс и везде подчеркиваются их заслуги и значение для Церкви. Если по апостольским постановлениям и другим как современным им, так и позднейшим письменным документам собрать вместе все черты рассматриваемого института, то из них можно составить полную картину древнецерковных диаконисс.

Что касается собственно деятельности диаконисе и предметов их занятий, то в существенном эта деятельность заключалась в следующем:

Диакониссы были привратницами при входе женщин в церковь. Эта служба, кажется, существует с самого древнего времени. Игнатий умер мученической смертью в начале второго века. В письме, которое носит его имя, говорится: «Приветствую стражниц святых дверей (диаконисс), которые в Господе». Не только во времена гонений и опасности, но и для порядка, и дисциплины была нужна тогда охрана входов в христианские общественные церковные собрания. Равным образом поставлены были сторожа при входах в церковь и мужчин.

Диакониссы указывали отдельным женщинам их места во время богослужений. Если приходила в церковь чужая и бедная женщина, то диаконисса, «от всего сердца», со всякою предупредительностью должна была указать ей место, равно как диакон мужчинам. Диакониссы, кажется, занимали здесь первое, высшее место в ряду женщин. По крайней мере, в катакомбах еще и сейчас указывают седалище диаконисс. Когда все более и более стало входить в обычай, чтобы молодые девицы и вдовы постригались в монашество, т. е. вели в состоянии безбрачия созерцательную жизнь, диакониссы имели по преимуществу за этими молодыми девицами надзор и были ответственны перед епископом за их поведение.

О служении диаконисс в алтаре ничего нельзя сказать определенного. Но уже во втором веке Римский епископ Сотер против захвата женщин (?) в этом отношении издал декрет. Служение диаконисс в алтаре может быть только допускаемо, как нечто законное, если оно ограничивается заведованием исключительно только внешней стороной его, т. е. наблюдением за чистотой утвари, ризницы, полов, стен и потолка. Относящиеся сюда жалобы на вторжение диаконисс не в свою область имели свое основание, так как такое поведение их вытекало из таких воззрений на их духовную задачу, которые не соответствовали евангельской простоте и истине.

Как в алтаре, так и при совершении крещения участие диаконисс относилось, в сущности, только к внешней стороне дела. В их услугах была нужда преимущественно тогда, когда крещение принимали взрослые женщины. Крещение по большей части совершаемо было чрез погружение в купальный бассейн, а после крещения происходило помазание миром чела, очей, груди, плеч, спины, рук и ног. Когда крестились женщины, священнослужитель помазывал только чело их. Помазание остальных же частей тела совершала диаконисса по требованию чувства стыдливости и целомудрия. Последняя же и одевала крещаемую и вообще имела заботу о том, чтобы все совершалось с соблюдением порядка и приличия.

Очень нужна была такая помощь диаконисс и при наставлении оглашаемых женщин и как миссионерок в женских заведениях, напр., мастерских, в которые воспрещен был вход мужчинам. Учительство было главной обязанностью диаконисс древней церкви. Это происходило чаще всего в смешанных семействах, когда (как, напр., у родителей Перепетуи) муж оставался язычником, жена с детьми тайно исповедовала христианскую веру. В исход пятого столетия церковный собор Карфагенский определение диаконисс поставил в зависимость от способности их к учительству в христианстве.

Диакониссы должны были присутствовать при пастырских собеседованиях между епископом и женщинами. Как Дух Святой есть посредник между Христом и Церковью, говорят апостольские постановления, так и диаконисса между епископом и христианскими женщинами.

Во времена гонений были такие диакониссы, которые, как кажется, с меньшей опасностью, чем мужчины, могли доставлять заключенным в темницы и находившимся в несчастии телесную и духовную помощь и утешение. Они приносили томящимся в заключении пищу и читали им из священных книг. Но и в спокойные времена они различным образом служили больным, несчастным, узникам и страждущим, особенно женщинам. Они знают все разнообразные движения человеческого сердца и все, что может подвергнуть женщину искушению, говорит Тертуллиан. Когда христианские женщины должны были посещать общественные бани, тогда их сопровождали диакониссы. Равным образом они убирали женские трупы и оказывали помощь при похоронах там, где она была необходима.

Диакониссы, кажется, нередко принимали участие и в брачных делах, помогая здесь своими советами, в чем в особенности нуждались девицы, не имеющие родителей. При венчании они служили невестам точно так же, как диакон женихам. При разного рода таких условиях и обстоятельствах, когда, например, диакону затруднен был куда-нибудь вход, диакониссы служили посредницами в исполнении духовной обязанности. Если они, подобно Фиве, доставившей римлянам послание апостола Павла, несмотря на все трудности, нередко исполняли поручения епископов в роли рассыльных, то причиной этого, вероятно, было то, что они менее обращали на себя внимание,  чем  посылаемые мужчины. Равно находятся признаки и указания и на то, что они по тем же основаниям и соображениям имели у себя на хранении самую драгоценную собственность тогдашней церкви – священные книги.

Если в «Апостольских постановлениях» говорится: «Мы нуждаемся в диакониссах для многоразличных услуг», то из вышеизложенного это становится довольно ясно. Нельзя не признать, что условия Востока в большей степени, чем условия Запада, способствовали служению диаконисс в описанном виде уже потому, что у народов Запада обращение между мужчиной и женщиной было несколько свободнее. Очевидно, центр тяжести древнецерковной женской диаконии лежал не там, где мы предлагаем его теперь, т. е. не в преимущественной женской способности к служению в христианском обществе, и не в особенном умении их оказывать помощь в разного рода нуждах, бедствиях, болезнях и немощах, а вблизи храма. Это находилось в связи с особенностями тогдашней церковной жизни, что впоследствии и привело институт к упразднению.

Что касается условий для избрания на должность диакониссы, то в этом случае оставались в силе те апостольские предписания, которые мы находим в Священном Писании, именно те, которые изложены в Деяниях Апостолов. Для вступления в число диаконисс не было исключено ни одно сословие, как бы оно высоко или низко ни было. Мы слышим о диакониссах всех сословий и состояний, о богатых и бедных, о происходящих из рода консулов и сенаторов, из кругов знаменитых фамилий и таких, которые принадлежали к служащему и рабочему классу. В постановлениях апостольских говорится: «В диакониссы должна быть избираема целомудренная женщина». Возраст и условия жизни, которые были мерилом при избрании вдов, потеряли мало-помалу свое значение для избрания в диакониссы. Целомудрие дает женщине достоинство и опыт живой веры, чего никто из женщин не достигает одной только преклонностью возраста. Это было правилом и древней церкви. Олимпиада в Константинополе сделалась диакониссой, когда была еще очень молодой вдовой. Макрина, сестра Григория Нисского посвящена была в сан диакониссы тоже в молодых летах. Злотауст хотел сделать диакониссой молодую Нинарету, но она предпочла быть монахиней. Эти и еще другие случаи доказывают, что при избрании диаконисс в существенном поступали не так, как мы еще и сейчас смотрим на это дело.

Чем более развивался институт диаконисс в церковной жизни и чем более возрастало количество церковных обязанностей, с ним связанных, тем более устойчивую церковную форму принимало и определение диаконисс на их служение. Из многочисленных свидетельств мы убеждаемся, что в древней церкви находило место действительное посвящение диаконисс чрез епископское рукоположение. Это происходило во время главной части богослужения. Посвящаемая, закрытая покрывалом, не преклоняя колен, стояла с опущенной головой в алтаре. Епископ при рукоположении читал уже выше упомянутую нами молитву следующего содержания: «Боже вечный, Отче Господа нашего Иисуса Христа, мужа и жены Создателю, исполнивый духа Мариам и Деввору и Анну и Олдаму, не отрекий Единородному Сыну Твоему родитися от жены, иже в скинии свидетельства и в храме избравый жены-стражи святых врат твоих. Сам и ныне призри на рабу Твою сию, избранную в служение и даждь ей Духа Святаго и очисти ю от всякия скверны плоти и духа, ко еже достоине совершити врученное ей дело в Славу Твою и похвалу Христа Твоего с Ним же Тебе слава и поклонение и Святому Духу во веки. Аминь». Это посвящение совершалось в предстоянии пресвитерства, диаконов и диаконисс. Орарь, который означает собой иго Христово, возлагаем был на шею и плечи рукополагаемой со словами «Господь облекает тебя одеждою благоволения». Кажется, что по местам диакониссам вручаемы были кольцо и ожерелья (шейное украшение). Торжество заканчивалось принятием Св. Таин под обоими видами. По окончании торжества орарь обыкновенно снимали и более уже не носили. Рукоположенные диакониссы были причисляемы к клиру, но прав священства никаких не имели, что видно из следующих слов апостольских постановлений (Книга 3-я, п. 9): «Если женщинам не дозволено учить (т. е. публично проповедовать в церкви), то как позволить им кто, вопреки природе, священнодействовать? Поставлять при богинях женщин-священниц есть заблуждение эллинского безбожия, а не постановление Христово».

Что касается образа жизни диаконисс, то об этом мы в большинстве случаев имеем только гадания и предположения. На них существовал очень строгий взгляд. Раз, если диаконисса принимала это звание, то она не должна была оставлять его. Уже тогда начинали входить в силу те основные начала, которые впоследствии в православно-католической церкви в отношении посвящения и брака сделались господствующими. (Служительницы церкви, как таковые, были обязаны строжайше избегать в отношении мужчин всего неблаговидного, подозрительного и нецеломудренного.) Нарушавших это правило наказывали пожизненным заключением в монастыре. Если диакониссы имели имущество, то строго [следили] за тем, чтобы оно было правильно употребляемо. Им не дозволялось, при протестах со стороны родственников, имеющих на это имущество законное право, распоряжаться своим имуществом по своему произволу. Ибо кто о своих не печется, говорит Апостол, тот веры отверглся и стал хуже неверного (1Тим. 5, 8). С этим нисколько не стоит в противоречии то, что диакониссам дозволялось производить большие расходы на церковную благотворительность, лишь бы это делалось не по прихоти и произволу. Особенной одежды диакониссы, по-видимому, не носили, особенно во времена гонения. Это потому, что они своим костюмом, отличным от других, более привлекали бы к себе внимание врагов церкви.

В позднейшее время упоминаются вдовы, которые снимали мирскую одежду и одевались в церковную. Поступали ли так монахини и диакониссы, сказать нельзя. Без сомнения, эти последние имели одежду соответственно предписанию ап. Петра (1Петр. 3, 3), как приличествует женам, посвятившим себя благочестию (1Тим. 2, 10). Из письма Августина видно, что цвет одежды монахинь и диаконисс по преимуществу был черный.

Распространение и прекращение древнецерковного женского диаконисства

Должность диаконисе, как она описывается в апостольских постановлениях, отвечала преимущественно потребности и условиям греко-восточной церкви. Фива, диаконисса Кенхрейская, принадлежала к греческой церкви; в ней же вообще получило и свое начало и свое распространение вся женская диакония древней церкви. Четвертый век представляет высший расцвет этого служения. Когда Златоустый был епископом Константинопольским (от 97 до 407 г.), под его руководством работали 40 диаконисс. Между ними были женщины очень знатного происхождения, как, напр., Прокула, Пентадия и Сильвана. Но прежде всех других следует назвать Олимпиаду. Она родилась в 368 г. в очень видной и почетной семье и в продолжении своей юности близко стояла к епископу Григорию Назианину. После непродолжительного брака с высокопоставленным императорским чиновником Небродием, она в 368 г. овдовела. Она была очень красива на вид, богато одарена умственно, глубоко религиозна и неизмеримо богата. Император Феодосий хотел очень взять ее замуж за своего родственника. Но она отказалась. Если бы Богу было угодно, чтобы она оставалась в замужестве, так рассуждала она, Он не отнял бы у нее мужа. Теперь она хотела служить одному Господу. Епископ Нектарий рукоположил ее в сан диакониссы. Когда разгневанный император воспретил ей до 30-летнего возраста распоряжаться своим имуществом, то она благодарила императора за то, что он поступил с ней не только как император, но и как епископ, сняв с нее тяжелое бремя распоряжения своими богатствами и возложив его на своих чиновников. Теперь она свободна от забот и беспокойных хлопот по заведованию своим имуществом, которое она просила разделить между церквами и бедными людьми. Она давно уже чувствовала привязанность к суетности, которой обыкновенно сопровождается распоряжение своим мнением, и боялась, как бы обладание земными благами не лишило ее истинных, духовных и божественных благ. Императору при этом стало стыдно, и он скоро возвратил ей ее права. Теперь она стала так широко благотворить, что ее сравнивали с многоводной рекой, из которой всякий может черпать и которая разливается по всему земному шару. Сама же она жила в высшей степени просто и без всякой роскоши. Златоуст предостерегает об опасности, что женщины, живущие духовно, хотя оставляют суетность пышности в нарядах, но впадают в другое искушение, стараясь, насколько возможно, всех превзойти своей простотой и казаться более всех достойным любви, то Олимпиада, кажется, стояла вне этой опасности. Ее простота внешняя была выражением святой простоты ее души. Как в благотворительный период своей деятельности, так и во всем служении своем Христу она руководствовалась мудрыми, исключительно ко спасению души ее направленными советами выдающегося христианского мужа и епископа Иоанна Златоуста. Когда Златоуст за свою твердость в вере сослан был в заточение, ее жизненный путь изменился и сделался глубоко скорбным. Так как она продолжала быть верной и неизменной поддержкой для сторонников заточенного епископа, то она подверглась злобе и жестокому преследованию со стороны его противников. Златоуст писал ей из ссылки много писем, из коих 17 сохранилось доселе. В них мы имеем красноречивое свидетельство того, как высоко ценил он служение диаконисс и как мудро и целесообразно руководил их деятельностью. Златоуст умер в ссылке в 409 г. со словами: «Слава Богу за все». Олимпиада же, которую он увещевал терпеливо нести крест до конца, скончалась в 402 г.

Как в общинах греко-македонского полуострова, должность диаконисс существовала и в общинах малоазийских. О диакониссах в Сирии упоминается в письмах Игнатия. Сведения из позднейшего времени имеем мы в известиях о жизни великих Малоазийских епископов: Григория Назианина, Василия Великого и Григория Нисского. Сестра двух последних Макрина была диаконисса. Происходя из благородной христианской семьи, она, как старшая и глубоко религиозная и высокообразованная сестра, имела большое влияние на церковное развитие и деятельность своих братьев и была по смерти отца поддержкой для своей матери во время тяжких испытаний. Она была обручена с избранным женихом, но когда жених ее умер до вступления в брак, она не захотела выходить замуж и осталась в безбрачии на всю жизнь. Рукоположенная в диакониссы, она несколько лет служила в этой должности, но впоследствии предпочла монастырскую созерцательную жизнь в сообществе с другими единомысленными женщинами и под строгой дисциплиной. Ее смерть была очень назидательной. Большая масса народа и множество сестер сопровождали ее к могиле. Два выдающихся епископа совершали ее отпевание.

Что учреждение должности диаконисс перешло и в Италию, и в Рим, в этом достаточно убеждало бы нас упоминание в послании к римлянам о Фиве, хотя бы мы не имели об этом никаких других свидетельств. Но есть довольно многочисленные и другие свидетельства о сем. Дочери одного сенатора, Праксида и Пруденциана, пожертвовали свой дом и имущество в церковь и были диакониссами. Церковь Прудинции, одна из древнейших церквей Рима, построена была на том самом месте, где стоял дом сестер. Они были похоронены вместе на Саларинском пути. Дациана и Феодора были диакониссами, памятники которых находятся в катакомбах. Другие имена суть: Ломпадия и Романа, которые были настоятельницами диаконисс. Женский диаконат проник и в Галлию и Ирландию, хотя подробности об их существовании нам мало известны. В Ирландию этот институт перешел непосредственно с Востока. Нельзя с несомненной достоверностью сказать, была ли Бригита, современница Ирийского апостола Патрикия, монахиней или диакониссой. Из ее, совсем затемненной преданиями, биографии видно, что она приняла церковное посвящение и проводила жизнь свою в служении церкви и делах любви. Умерла она в 520 г. и погребена у алтаря церкви в Килдаре.

Бросая теперь взгляд на изложенные сведения о распространении женской диаконии в древней церкви, мы не можем не заметить того обстоятельства, что широкое русло, которое она нашла на Востоке, в греческой церкви, на западе было гораздо уже. Всматриваясь глубже в это дело, нельзя не видеть причину этого в том обстоятельстве, что тот облик, который получило диаконисство на Востоке, менее отвечал условиям Запада. Тот особый дар женщины для служения в Царстве Божием, дар свидетельств о вере посредством оказания помощи чрез благотворительность имеет свою область, с одной стороны, на поприще воспитания и обучения, а с другой – в деятельности, направленной к облегчению разного рода телесных страданий и нужд. Диаконисство греко-восточной церкви знает именно последнюю сторону женской вспомогательной деятельности, но нам кажется, не особенно подчеркивало это официально. Деятельность диаконисс здесь сосредотачивалась в богослужении соответственно условиям Восточной Церкви. Чем более эта Церковь становилась народной церковью по причине того, что на место миссионерского крещения (крещения взрослых) выступало крещение детей, тем более становилось необходимым и преобразование диконисского служения, которое отчасти зависело и стояло в связи с менее свободным отношением полов (муж. и женск.) здесь, чем на Западе. Но для такого обновления или преобразования диаконисства церковная жизнь не благоприятствовала, напротив, она все более и более развивалась в том направлении, которое не только было опасно для диаконисства, но и делало его прямо невозможным. И оно действительно скоро пришло в упадок и закончило свое существование. Причина этого заключалась в следующем:

Центр тяжести древнецерковного служения женщин-диаконисс заключался в их содействии и услугах в богослужебной жизни христианских общин. Можно с уверенностью сказать, что клерикализм охватил и диаконство и поставил его слишком близко к «алтарю», но слишком далеко от «дверей» храма. Это вызывало соперничество между мужским клерикализмом и женским, породив зависть и ненависть в первом и властолюбие и карьеризм во втором. Чтобы понять это, достаточно вспомнить о грубых посягательствах на должность пресвитерид. Вот почему Лаодикийский собор в 364 г. и счел за благо воспретить поставление женщин в пресвитериды, сказавши в 11 правиле «не должно поставлять в церкви так именуемые пресвитериады (старицы), или председательницы». Постановление очень знаменательное. Случались и фактические вторжения диаконисс в область того, что выходило за пределы их служений и полномочий. Если бы женскую диаконию отодвинуть подальше от алтаря и поставить поближе к дверям, как это было еще в Ветхом Завете и на первых порах в христианской церкви, иначе: если бы диакониссы работали не столько в храме, сколько вне его, в области благотворительной, просветительной и воспитательной находились бы в большем подчинении пресвитерам, то, наверное, служение их было прочнее и так быстро не последовало бы падение рассматриваемого института.

Впрочем, помимо клерикализма падению и церковному определению диаконисе способствовали также и другие причины, из коих главной было все более развивающиеся монашество и монашеская жизнь.

По мере того, как более и более развивалась и проникала в общество христианское идея аскетизма, указывавшая на отшельническую монашескую жизнь, как на более верный путь к совершенству (так при этом человек налагает на себя еще больший подвиг, чем какого требует евангельский закон от всех людей), благочестивые женщины более и более устремлялись в монастырь. А это обстоятельство не могло не вытеснять диаконисство, так как по монастырским правилам не было и не могло быть места для тех, деятельность которых не должна ограничиваться тесными стенами монастыря, но должна простираться иногда далеко за его пределы.

На Востоке диаконисское дело со своей высоты стало спускаться вниз еще с 4 века. Причем на западе, где оно пустило еще менее глубокие корни в церковную жизнь, падение диаконисства совершилось быстрее. Так как диакониссам нужно было жить вне стен монастыря, то скоро обнаружились признаки недоверия, с которыми стали смотреть на них потому, что они жили вне ограды и правил гарантий монастыря. Признано было необходимым поэтому возвысить возраст для их церковного посвящения. Усилены были надзор за ними и наказания за проступки. Были даже случаи наказания смертью тех диаконисс, которые выходили замуж и нарушали целомудрие после их посвящения. Уже в половине четвертого века последовало на Лаодикийском соборе запрещение (хотя при некоторых ограничениях) определять диаконисс. Такие запрещения повторяются в 5 веке в постановлениях Галликанских провинциальных синодов. Эти последние, конечно, имели значение только местное и простирались на ограниченное число общин; почему в той же Галлии даже в 6 веке были случаи посвящения диаконисс. Однако ж эти запреты имели громадное значение в судьбе диаконисского института. С прекращением церковного определения диаконисс служение их стало чисто частным делом. А следствием этого было то, что на Западе женская диакония еще с 8 века делается мало или даже совсем неизвестной. В 10 веке некий Медиоланский священник Амвросий пишет епископу письмо, в котором спрашивает, что значит в одном епископском рескрипте выражение «пресвитерина» и «диаконисса». Он, стало быть, ничего не знает уже об этом предмете. На Востоке же, несмотря на очень рано, по местам, начавшуюся оппозицию против института диаконисс, служение их продержалось долее, что весьма понятно и естественно. В Константинополе еще в 12 веке существовали диакониссы. Там еще доселе существует одно церковное здание, которое известно под названием «Церковь диаконисс». В остальных общинах греко-восточной церкви означенный институт около этого времени, по-видимому, совершенно исчез. (вставка: Над могилой древнецерковного диаконисства, несмотря на неблагоприятные для него условия времени, оставались еще различные знаки, заключающие в себе напоминание о нем. В некоторых монастырях те сестры, коим поручено наблюдение за чистотой в церкви и для служения при дверях, называются еще и теперь диакониссами. У некоторых общин сохранился, правда, почти полностью и весь чин диаконисс, но это только у еретических общин, которые откололись от восточной православной церкви. Так, напр., у иакобитов диаконисство продолжается и теперь в сущности также, как оно было и в древней церкви. Их патриарх (Михаил) в 12 веке дает новое позволение епископам поставлять диаконисс, когда встречается нужда. Равно и у несториан, отделившихся от церкви при Нестории в 431 г., и доселе существует чин диаконисс, составленный в 16 столетии и вполне напоминающий древнецерковный чин. Диаконисс, по правилам несториан, нужно брать из монахинь, пользующихся особенно хорошей репутацией и не моложе 40 лет. Молитву при посвящении говорит епископ при возложении рук на голову стоящей перед алтарем сестры. Действие оканчивается назиданием новопосвященной, главная мысль которого – предостережение от гордости и самопревозношения.)

Известный церковный канонист Вальсамон в 12 столетии пишет о диакониссах, что они некогда признаны были церковными законами и даже имели доступ к алтарю, но затем были удалены, так как по особенностям своего пола женщины не должны иметь этого права в Святейшей церкви Константинопольского престола, диакониссы хотя и были еще избираемы, но они уже  права  входа в алтарь более не имели, и только по тем или иным поводам и побуждениям являлись на церковные собрания и руководили заседаниями. Эти последние также не были посвящаемы и назывались внеалтарными диакониссами. Об этих внеалтарных диакониссах, которые были по большей части вдовы священников, следует заметить, что они существовали в восточной церкви до 14 века и даже далее.

Вот мы сказали, что причиной прекращения института посвященных диаконисс было то, что женщины с развитием монашества устремлялись в монастыри, где они по монашескому уставу и должны были проводить жизнь свою, не выходя за стены их; в них, значит, не могло быть места для диаконисс, деятельность которых не ограничивалась стенами монастыря, но выходила далеко за их пределы. Священнические же вдовы могли быть диакониссами, не поступая в монастырь, и это потому, что в восточной церкви по свидетельству Вальсамона, существовала теория, получившая довольно широкое распространение, по которой жены священнослужителей считались имеющими посвящение ввиду того, что они составляют одну плоть со своими мужьями (Вальсамон, толк. на 44 прав. Василия Великого). Таковое народное познание и давало им право носить название диаконисс. А что это был чин, об этом мы имеем свидетельство Гоара, относящееся к 17 веку. Он говорит, что жены приходских священников у современных ему греков пользовались почетным наименованием диаконисс или попадей, что им принадлежало всякого рода среди женщин самое почетное место в храме и наблюдение здесь за женским отделением. На них было распространено и запрещение второбрачия, наложенное на диаконисс.

Такова вкоротке история диаконисства в древней православной церкви. Но что можно сказать об этом институте в Русской нашей церкви. Был ли он у нас?

В исследованиях, полагающихся истории чина диаконисс, обычно или молчаливо предполагается или прямо заявляется, что чина диаконисс в русской церкви не существовало. Однако уже на основании одних теоретических соображений можно не согласиться с этим взглядом. Посвящение диаконисс существовало в Константинопольской церкви до второй пол. 11 века, а не посвященные, внеалтарные диакониссы существовали здесь и потом. Между тем Русская Церковь с 10 века несколько веков была нераздельной частью церкви Константинопольской, потому естественно предположить, что и чин диаконисс, как часть такового устройства, существовал и в Русской церкви, тем более что их помощь была особенно нужна при крещении женщин новообращенного народа. На сторону такого предположения решительно становится наш знаменитый историк Е. Е. Голубинский, который на основании некоторых исторических фактов утверждает, что диакониссы в древнее время существовали и у нас и что преемницами их явились у нас затем просвирни. – Эти просвирни, как и диакониссы, в наших церквах, канонических памятниках причисляются к клиру. В клире просвирни состояли до недавнего времени – 1869 года. В этом году они исключены из штатов по всем епархиям, и заготовление просфор предоставлено распоряжению местного священника (Выс. Устав 16 апр. 1869 г. Журнал Главного Присутствия по делам православного духовенства).

Бывали в русской церкви и попытки восстановить чин диаконисс. Из таких попыток нам известны главным образом две, одна из них сделана Алтайским миссионером архимандритом Макарием Глухаревым, другая – приходским священником С.-Петербурга Александром Васильевичем Гумилевским.

Мысль о восстановлении чина диаконисс у знаменитого архим. Макария Глухарева вызвана была нуждами миссии. Подобно праведникам христианства первых веков, о. Макарий увидел, что при приготовлении женщин к крещению нужна помощь женщины и что он не может быть руководителем новообращаемых женщин во всех случаях их жизни, особенно во время болезни. И вот он задумал уже в начале своего миссионерского служения устроить на Алтае женскую общину миссионерских диаконисс.

В 1833 г. 4 мая он обратился к некоей Непряхиной с просьбой дать обет послужить Христовой церкви, в болезнях ее рождения послужить теми средствами и способами, которые приличны женскому полу. Но Е. С. Непряхина по болезни и домашним обстоятельствам не могла прибыть на Алтай. Тогда он в следующем году попросил для этой цели свою землячку, Веру Ильинишну Верховскую, племянницу старца Верховского, жившую в Одигитриевской общине

Московской епархии, он и от этой не получил согласия. Тем не менее ревностный о. Макарий не оставил своей мысли. В 1836 г. он официально ходатайствовал перед Тобольским преосвященным Афанасием об устройстве женской общины. Последний, хотя и сочувственно отнесся к такому намерению, но официального хода делу дать не решился. Не смущаясь этим, архим. Макарий в 1837–38 гг. разработал обширный проект о необходимости в христианизации инородческих женщин участия диаконисс.

Этот проект, продиктованный ему апостольской ревностью и обширным личным миссионерским опытом, был связан с грандиозным проектом реформы всего миссионерского дела, а потому ему не суждено было скоро осуществиться. О. Макарий отправил его при особом представлении Преосвященному Томскому Агапиту с просьбой представить в Св. синод, а другой экземпляр его при особом письме препроводил на имя Государя Николая Павловича. Но он тоже передан был в Св. синод, в котором состоялось такое определение: «прошение архимандрита Макария оставить без действия, и рукопись возвратить при указе Томскому Преосвященному». (вставка: По-видимому, из Синода этот проект переслан был Митрополиту Филарету, который в одном из своих писем к о. Макарию пишет: «Вы говорите о диакониссах, но отчего сей чин прекратился в церкви? От того ли, что Отцы меньше нас знали, что для церкви полезно и что неудобно. А не почитаю восстановление сего чина ни бесполезным, ни невозможным, но Вы видите, что мысли Ваши о сем дошли до начальства и не встретили сочувствия».) Но если широкий проект о. Макария о восстановлении диаконисс остался только проектом для русских миссий вообще, то в миссии Алтайской, находившейся под его непосредственным управлением, он положил начало этому восстановлению на свой страх и риск. В 1838 г. в деревне Майне поселилась некая Прасковья Матвеевна Ландышева, на которую о. Макарий и возложил обязанности диакониссы. Затем в 1839 г. идеей о. Макария о служении Господу и спасении душ человеческих прониклась другая служительница Христа, девица Софья Густавовна Де-Вильмон. Она также поселилась в деревне Майме и вместе с Ландышевой начала выполнять и не без успеха программу деятельности диаконисс, начертанную в проекте о. Макария.

Вот что пишет о. Макарий в 1841 г. о миссионерской деятельности этой Вильмон: «Ревностные труды сей благородной сестры явно содействовали успехам миссии в здешнем крае. Она помогает больным иногда аллопатическими и чаще гомеопатическими средствами. Старается путем приветливого обращения с девицами и замужними женщинами распространить между ними познание евангельских истин; приглашает их по вечерам в свой домик и читает им Св. Евангелие и разного духовного нравственного содержания книги; приучает новообращенных женщин к молитве и труду; раздает им волну и лен, чтобы пряли, а потом берет у них пряжу и за нее платит им холстом, а другим ради Христа помогает и деньгами, учит девочек грамоте, из которых некоторые и живут в ее домике; после чтения девочки учатся петь церковные песнопения и знакомятся с первоначальными арифметическими соображениями по пальцам». Но не долго, к сожалению, продолжалась эта симпатичная деятельность девицы Вальмон. В 1843 г. она возвратилась в Рим, и поступив в Арзамасскую общину, более в Сибирь уже не возвращалась. На этом и остановились попытки о. Макария восстановить чин диаконисс.

Но чрез четверть века снова сделана была подобная попытка, хотя безо всякой связи с попыткой о. Макария. Эту попытку сделал С.-Петербургский священник Христорож-дественской на песках церкви Александр Васильевич Гумилевский в Крестовоздвиженской общине сестер милосердия.

Эта община основана была вел. княгиней Еленой Павловной во время Крымской войны. Желая придать ей характер религиозного учреждения, узнала, что диакониссы существовали и в православной церкви, она пришла к мысли сделать из своего учреждения не монастырь, а общину диаконисс. В начале 1860 г. священнику Гумилевскому поручено было составить устав для Крестовоздвиженской общины, что и исполнил он к 4 авг. того же года. В этом Уставе о. Гумилевский из общины сестер милосердия хотел сделать общины православных диаконисс. В своем Уставе он проектировал устройство подобных общин и по всей России. Как центральная Крестовоздвиженская община, так и все другие по этому проекту должны находиться под управлением пресвитеров, избираемых духовенством и подчиненных управлению центральной общины, а не епархиальной власти.

Проект о. Александра, однако, осуществления не получил, а в мае 1862 г. он был устранен от всякого участия в делах общины, главным образом из-за того, что он называл институт сестер милосердия ненародным и неправославным. Но еще прежде, чем о. Александр устранен был от участия в деле общины, одно обстоятельство натолкнуло его на более верный путь к восстановлению чина диаконисс. Будучи приглашен напутствовать одного ополченца отечественной войны, он увидел вопиющую картину бедности и беспомощности этого ветерана. После захватывающей проповеди его по этому случаю о благотворительности древних христиан и служении диаконисс, одна бедная вдова Крохолина заявила, что она желала бы служить бедным, как служили диакониссы. Тронутый таким настроением Крохолиной и благословив ее на подвиг милосердного служения, о. Александр пришел к мысли устроить (?) общину приходских диаконисс. По его мнению,  диакониссы должны образоваться в приходских церквах под непосредственным ведением священников и под руководством местных епископов.  Воодушевившись такой мыслью, он делал все, что было в его силах для того, чтобы образовать общину диаконисс в своем приходе. Он тратил на это свои средства. Он обращался за пожертвованиями на сей предмет к благотворителям и на эти средства оставил общину сестер, служащих церкви по примеру древних православных диаконисс. Эти сестры (их было 12) трудились в приюте при этой общине ради Христа и способствовали нравственным успехам этого приюта; одни из них занимались обучением детей, другие работали в приютской кухне, третьи посещали квартиры бедных, четвертые ходили за больными и т. д.

Очень возможно, что эта община мало-помалу упорядочилась бы, разрослась и послужила бы образцом для подобных учреждений и в других примерах, но он скоро, в 1869 г., перемещен был в Обуховскую больницу, где заразился тифом и скончался. Так закончилась вторая попытка восстановления диаконисс.

Но через сорок лет вопрос о восстановлении диаконисс поднимается снова в связи с подготовкой к поместному Всероссийскому Собору.

Предсоборное Присутствие, бывшее в 1906 г., по поводу мнений,  которые  выражались некоторыми Преосвященными в своих отзывах, а также по поводу доклада игуменьи Екатерины, посвятил немало времени и внимания этому вопросу. Подвергнув его обсуждению на нескольких заседаниях, оно сделало такое определение: «Желательно восстановление института диаконисс в особенности в тех приходах, где существуют женские благотворительные кружки, из числа этих преданных Церкви женщин, достойнейшие девственницы или вдовы, достигшие 40-летнего возраста, могли бы быть посвящаемы в диакониссы по чину, который существовал в древности». При этом 4 Отделом Присутствия одобрен был составленный протоиереем О. Успенским проект «Правила для жизни и деятельности православных диаконисс», о коих речь будет позже.  <Приводятся правила, подготовленные Предсоборным Присутствием.>

Справедливость требует сказать, что работа 4 Отдела Предсоборного Присутствия не без недочетов и ошибок. Так он совершенно упустил из вида исторические традиции собственно русской церкви. Он ни единым словом не обмолвился о прямых преемницах диаконисс – наших просфирнях, которыми являются по большей части вдовы священно- и церковнослужителей. А между тем эти вдовы по всей справедливости должны бы являться ядром восстанавливаемого чина. За это говорит и умственный, и нравственный ценз таких вдов, и традиция православной, а в частности и русской, церкви, и печальное материальное пополнение нашего приходского духовенства вообще, и его вдов и сирот в особенности.

Но несмотря на все недочеты в работах Предсоборного Присутствия, имеющие второстепенное значение, основной взгляд его на служение диаконисс, как служение приходское, нужно признать нравственным и проект правил для жизни и деятельности диаконисс в общем целесообразным. Отсюда, однако ж, не следует, что рассадники и общежития диаконисс, как подготовительные учреждения, бесполезны и излишни. Такие рассадники и общежития (парфеноны и дома диаконисс) существовали и в древней вселенской церкви, они появляются и в наше время. Как на образец таких учреждений в древней церкви я укажу на обитель вдов и девиц, образовавшуюся некогда на Авентинском Холме в Риме, находившуюся под руководством св. Павлы, руководимой Иеронимом-подвижником, а в настоящее время вот в этой нашей первопрестольной Столице уже на наших глазах возникала подобная обитель милосердия, основанная и руководимая одной из тех Божиих избранниц, которые многоскорбным путем крестным из царских чертогов снисходили в смиренные кельи предавших себя Богу подвижниц. Я разумею Марфо-Мариинскую обитель, которая действует по особому, утвержденному Св. синодом уставу, близко подходящему к монастырскому, и находится под руководством Московского Митрополита. Сюда собрались добрые души православных русских женщин и девиц, пожелавших посвятить себя на служение церкви в делах милости телесной и затем в делах милости духовной. Проводя жизнь при монашеском режиме, в труде и молитве и в поучении слову Божию, сестры этой обители являются всюду, где скорбь и болезни, где несчастье и горе, где бедность, нужды и лишения, являются во имя Христово, как тихие ангелы-утешители и с посильной помощью, и с словом утешения. О, даруй Господи, чтобы такие учреждения умножались и развивались в других местах нашей страждущей России. Они могли бы послужить прекрасными подготовительными учреждениями, откуда могут выходить по достижению сорокалетнего возраста опытные и благонадежные диакониссы на служение в наших православных приходах, на служение не в качестве только помощниц пастырям церкви в миссионерско-просветительном, воспитательном и благотворительном деле. Если хотя история церкви и свидетельствует о том, что диакониссы по большей части причислялись к клиру и служили храму Божию, но из той же истории мы видим, что характер женского служения церкви всегда сообразовывался с современными церковными нуждами. А так как в литургическом служении диаконисс особенной настоятельной нужды в настоящее время не усматривается, то для церкви было бы несравненно полезнее вывести это служение, не ограничивать одним храмом, а выводить его на более широкое поприще вне храма. И вот мне в каком виде рисуется это поле деятельности диаконисс. Нужно, например, наставить в вере обращающуюся язычницу, магометанку или еврейку, кому поручить это святое дело? Диакониссе. Нужна у купели крещения этих новых дщерей церкви восприемница и на первых порах руководительница их, кто лучше всего мог бы исполнить это? Диаконисса. Кому вверить наблюдение за сирыми в воспитательных домах? – опять лучше всего диакониссе, они для нее Богом данные дети, о духовном воспитании которых она больше других и может позаботиться. В больницах диакониссе может быть поручено духовное больных и приготовление умирающих к христианскому напутствию, для врача ведь так сказать больному решительное: «Нет больше надежды на выздоровление, надо готовиться к переходу в другую жизнь». А доброе, любящее сердце диакониссы найдет и время и подходящие слова для такого важного дела. Нужна ли заведующая таким учреждением как детским приютом (ясли), в который отдают детей своих матери, вынужденные за бедностью идти на заработки для насущного куска хлеба, диаконисса и здесь является на помощь: она сказывает им Священную Историю, жития святых, она их незаменимый друг, к которому льнет их детское сердце. Она же собирает вокруг себя и взрослых девушек в праздничные часы, чтобы почитать им что-нибудь душеполезное или сообщить знания, которых у них нет, поднять уровень их образования, заронить в их сердца любовь к Богу, к Церкви, к добру, к Родине. Диаконисса может принести великую пользу и в тюрьмах, особенно в женских камерах, где при помощи Божией она может зажечь светлый луч веры и добродетели в этих загрубелых от порока сердцах, пробудить в них совесть, расположить их к раскаянию и добровольному несению креста заслуженного наказания. Диаконисса может явиться и в частных домах к постели больного, не столько как сиделка или как сестра милосердия, сколько как ангел-утешитель, и не только для самого больного, но и для домашних его. Да и можно ли перечислить все виды доброделания во имя Христа, чем может послужить диаконисса, эта истинная раба Божия и Христовой церкви и ближнему своему. Влагая всю свою любящую душу во всякое святое дело, она может проникнуть и туда, куда не всегда может проникнуть и пастырь церкви, – во Святая Святых женского сердца и зажечь там чистый пламень беззаветной любви к Богу и святую ревность о Боге. О, если бы Господь помог нашему Собору воскресить это угасшее в истории церкви учреждение диаконисс, то для пастырей церкви явились бы незаменимые помощницы в деле духовного просвещения их паствы. Тогда христианский мир еще раз обновился бы веянием Духа Божия чрез этих Фив, Персид, Трифен и Трифос, которых с такой любовью, с таким почтением приветствует Апостол Павел в своем послании к Римлянам. Тогда, может быть, и наше общество увидело бы просвет среди облегающего его мрака язычества, еретичества, безбожия и скотоподобия, тогда между нашими женщинами появились бы своего рода Олимпиады, Нонны, Макрины, Пентадии, Платониды или вторые наши Анны Кашинские, Иулиании Ольшанские, Евфросинии Полоцкие и Московские. Тогда, может быть, и наши новые женщины, подобно древним, пленились бы духовной красотой этих подвижниц и сказали бы, какие женщины православных христиан и перестали бы ненавидеть православие.

Конец

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 326. Л. 43–64 (машинопись).

Приложение к докладу Отдела о церковной дисциплине по вопросу о восстановлении чина диаконисс

Чин ПОСТАВЛЕНИЯ диаконисс

По еже совершитися св. возношению и отверзтися, прежде еже рещи диакону – «Вся святыя», вводится хотящая поставлятися ко архиерею и возгласив – «Божественная благодать», преклоняющей ей главу, полагает руку свою на главу ея и творя кресты молится сице:

Боже святый и всесильный, иже рождением плоти от Девы Единородного Твоего Сына и Бога освятивый женский пол, и не мужем токмо, но женам даровавый благодать и наитие Св. Духа, Сам ныне, Владыко, призри на рабу Твою сию и прими ю в дело служения Твоего и ниспосли ей богатый дар Св. Твоего Духа. Сохрани ю в православной Твоей вере и непорочнем житии во благоугождении Тебе выну свое служение совершающую. Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение Отцу и Сыну и Святому Духу ныне и присно. Аминь.

И по амине творит един от диакон молитву сию

Миром…

О свышнем…

О мире…

О архиепископе нашем (имярек) о священстве, вступлении, пребывании, мире, здравии его и о деле руку его, Господу помолимся.

О проручествуемой ныне диакониссе и о спасении Господу помолимся.

Яко да человеколюбец Бог нескверно и непорочно служение дарует ей Господу помолимся.

О блоговернейшем и боголюбезнейшем царе нашем Господу помолимся

О избавитися…

Заступи, спаси..

И внегда совершатися сей молитве от диакона Епископ, имея подобне руку на главе поставлемыя молится тако:

Владыко, Господи, Иже божественным советом жен посвятивших себе, якоже подобает служити святым Твоим домом не отревающий, но сих в чине служителей приемый, даруй благодать Св. Твоего Духа и рабе Твоей сей, восхотевшей посвятити ти себе, благодать во еже исполнити служение, якоже даровал благодать служения Твоего Фиве, иже призвал еси в дело служения. Подаждь и сей Боже неосужденно пребывати в св. Твоих храмах пещися о своем житии, паче же о целомудрии, и совершенну рабу твою, да представши судищу Христову, достойного благого жития улучить воздаяние.

Милостью и человеколюбием Единородного Твоего Сына, с ним же благословен еси и прочая.

И по амине облагает выю ея низу мафория диаконским орарем, оставляя напереди оба конца (его). И тогда стояй на амвоне диакон глаголет: Вся святыя и проч.

По еже причаститися ей св. Тела и Св. Крови подает ей архиепископ св. потир, его же приемлющи поставляет на св. престол.

М. Властаря (л. Б, гл. Х1): Над диакониссой следует творить за исключением немногого то же, что и над диаконами. Следует, чтобы она приводилась к св. Престолу покрытая мафорием, края которого свешиваются наперед.

По возгласе «Божественная благодать», поставляемая не преклоняет колен, но только голову. Архиерей, возложив на нее руку, молится о том, да совершит она дела служения своего благотворительно, проявляя целомудрие и честное житие, и да пребывает во св. храмах, но не повелевает служить ей св. тайным, или вручить ей рипиду, как бывает при поставлении диакона. Затем архиерей возлагает на шею ей под мафорий диаконский орарь так, чтобы концы его свешивались наперед. Во время же причащения она причащается Свв. Таин после диаконов. Затем она принимает потир из рук архиерейских, но никому не преподает св. таин, а тотчас же поставляет его на Св. Престоле».

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 327. Л. 23–25 (машинопись).

Священному Собору Православной Российской Церкви Отдела о церковной дисциплине

Доклад по вопросу о восстановлении чина диаконисс

Докладчик протоиерей Т. П. Теодорович

Служение женщины церкви Христовой имеет свое славное прошедшее, а особенно в первые века христианства, когда женщина-христианка при известных условиях могла быть причислена к клиру и ей были предоставлены права низшего иерархического служения в Церкви. Это институт вдовиц-церковнослужительниц, с 3 века определившийся в чин диаконисс. В Русской Церкви еще в 60-х гг. Х1Х столетия был возбужден вопрос о восстановлении церковного чина диаконисс, до последних дней не оставлявший внимания известных церковных кругов.

Переживаемое нами время в положении Церкви, некоторыми чертами напоминающее первые века христианства, побуждает вспомнить о полезном служении диаконисс древней церкви, призвать верующую русскую женщину к особливому служению ее Церкви в звании диакониссы.

Обсудив этот вопрос, еще в первых днях Собора поставленный на обсуждение Отдела блаженной памяти священномучеником Высокопреосвященным Митрополитом Владимиром, Отдел имеет долг почтительнейше представить Священному Собору сей доклад о восстановлении чина диаконисс в следующих положениях:

В Русской православной церкви учреждается чин диаконисс применительно к тому виду, в каком он существовал в древней церкви.

Диакониссами называются девы и однобрачные вдовы в возрасте не моложе сорока лет, давшие обет целомудрия и пожизненного служения Церкви Христовой, по тщательном испытании их познаний и жизни, посвященные епископом и причисленные к клиру.

Примечание:Епархиальный епископ может в исключительных случаях посвящать и более молодых дев и однобрачных вдов, а также замужних женщин, ради подвига воздержания прекративших брачное и совместное сожительство по взаимному согласию.

Посвящение диаконисс совершается епархиальным архиереем или по его личному усмотрению, или по ходатайству настоятеля прихода, применительно к древнему чину (изданному Гоаром, еп. Порфирием и проф. Дмитриевским, вкратце изложенном в Синтагме Властаря, см. приложение к сей статье).

Обычная одежда диаконисс должна отличаться однообразием и скромностью цвета и покроя. Отличительной одеждой диаконисс служит мафорий – покрывало белого цвета, одеваемое на голову и ниспадающее на плечи. Богослужебной одеждой их является орарь, возлагаемый на шею, причем оба конца его спускаются вперед под мафорием.

Служение диаконисс есть подвиг безмездный, хотя они могут получать пособие в случае необходимости из средств, изыскиваемых приходом, но не из доходов прочих членов причта.

Диакониссы по самому званию своему состоят членами приходских собраний и советов с решающим голосом.

Под руководством священнослужителей диакониссы служат: 1) храму Божию, 2) приходу.

1) Служение их храму состоит в сохранении порядка и чистоты в нем. В частности диакониссы:

а) присутствуя за богослужением, наблюдают за поведением в храме молящихся, помогают подносить детей к причащению, услуживают при крещении детей и взрослых женщин и вообще во всем содействуют поддержанию порядка при богослужении.

Примечание:В отсутствие псаломщика диакониссы могут исполнять его обязанности.

б) во внебогослужебное время они заботятся о сохранении чистоты в храме, в особенности в алтаре, о содержании в исправности священных облачений и церковной утвари и вообще содействуют благолепию храма Божия.

2) В приходе служение диаконисс состоит в выполнении поручений священнослужителей, главным образом в отношении женщин и детей. В частности диакониссы:

а) не имея права на богослужебное церковное учительство (гомилию), помогают священнослужителям в учительстве частном (в катехизации) в доме, в школах и храме во внебогослужебное время и всячески содействуют распространению религиозно-нравственной литературы;

б) помогают священнослужителям в заботах и трудах по призрению сирот и вообще в делах благотворительности: содействуют в изыскании на это средств, посещают квартиры бедных и больных и несут службу в приходских благотворительных учреждениях;

в) содействуют священнослужителям в руководстве приходскими церковницами, кружками сестер и женскими обществами религиозного характера.

Примечание:Желательно, чтобы диакониссы, особенно сельские, знакомили женщин прихода с основными, необходимыми знаниями по гигиене, домашнему и сельскому хозяйству.

Девы и однобрачные вдовы, желающие принять звание диаконисс, но не достигшие установленного возраста или не имеющие надлежащих познаний, допускаются к исполнению их обязанностей со званием церковниц без посвящения, но с правом входить в алтарь с благословения настоятеля.

Председатель Отдела

Докладчик

Делопроизводитель

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 327 Л. 21–22 (машинопись – копия).

Краткий доклад по вопросу о восстановлении чина диаконисе прот. Митрофана Сребрянского, духовника Марфо-Мариинской обители

В Отдел о Церковной дисциплине

Настоятеля церквей и духовника

Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве

протоиерея Митрофана Сребрянского

Краткий доклад по вопросу о восстановлении чина диаконисс

В Русской Православной церкви учреждается чин диаконисс применительно к тому виду, в каком он существовал в древней церкви.

Диакониссами называются девы и однобрачные вдовы в возрасте не моложе 35 лет, давшие обет целомудрия, нестяжательности, послушания и пожизненного служения Церкви Христовой, по тщательном испытании их познаний и жизни, посвященные епископом и/или живущие  общинами , именуемыми «обители милосердия», или  работающими в  приходах и тогда причисленные к клиру.

Примечание:Епархиальный епископ может в исключительных случаях посвящать и более молодых и однобрачных вдов, а также замужних женщин, ради подвига воздержания прекративших брачное и совместное сожительство с мужьями по обоюдному согласию, но не моложе 30 лет и не менее пяти лет прошедших испытания или в обители милосердия, или в приходе под наблюдением священника.

Желающие посвятить себя служению церкви Христовой в звании диаконисс заявляют об этом в обителях милосердия – настоятельницам, в приходах же – священнику и вписываются в книгу с наименованием «сестер церковниц» (испытуемых), и в этом звании каждая сестра должна пробыть не менее пяти лет, из которых первый год сестра работает без формы. Возраст для поступления в «сестры церковницы» не моложе 16-ти лет.

Посвящениедиакониссы совершается епископом в обителях милосердия по представлению настоятельницы, а в приходах или по личному усмотрению епископа, или по ходатайству настоятеля прихода применительно к древнему чину (изданному Гоаром, еп. Порфирием и проф. Дмитриевским, вкратце… в Синтагме Властаря. Желательно обратить внимание и на « чин посвящения » сестер Марфо-Мариинской обители милосердия, утвержденный Св. синодом).

Одеждасестер «церковниц» и «диаконисс» должна быть однообразна во всей Русской православной церкви, а именно: для сестер церковниц  серая ряска  с узкими рукавами, на голове  белая косынка, в руках четки, для диаконисс  – … серая ряска , на голове  белый апостольник , сверх которого возлагается  мафорий  – покрывало серого цвета,  на шее  сверх апостольника (под покрывалом) –  крест, в руках – четки . (Эта форма носится сестрами Марфо-Мариинской обители милосердия и утверждена Св. синодом.)

Служение диаконисс есть подвиг  безмездный , хотя приходские диакониссы могут получать пособия в случае необходимости из средств, изыскиваемых приходом, но не из доходов прочих членов причта.

Приходские диакониссы (но не церковницы) по самому званию своему состоят членами приходских собраний и советов с решающим голосом.

Обители милосердия:

а)  живут по уставу  полного общежития, с внутренней монашеской дисциплиной. Сестра обители должна весь свой труд отдать делу диаконисского служения, ничего не работая на себя.

б)  обители милосердия освобождаются  от всех епархиальных обложений, а доходы обители: церковный, жертвы и проч. идут полностью на благотворительные цели обителей.

в)  обители милосердия управляются  настоятельницей и советом при ней. Совет состоит под председательством (?) настоятельницы и членов: настоятелей церквей обители (желательно, чтобы он был и духовником сестер), казначеи и благочинной (?) обители. Совет вырабатывает ежегодную смету, вырабатывает внутренний строй жизни обители, разрабатывает и утверждает пред…(?) о постройках, покупках и продажах свыше 1000 руб., об открытии новых видов благотворительной деятельности общины. Все же вообще жизнью Обители управляет настоятельница под руководством епископа, она же принимает и увольняет сестер-церковниц, и диакониссы в случаях печальной необходимости подлежат суду епископа.

г) обители милосердия  имеют курсы: 1) духовные  по выработанной программе,  2) медицинские, 3) миссионерские, 4) регентские и по церковному уставу, 5) сельскохозяйственные  и другие по выясняющимся надобностям. Курсы слушают сестры Обители – приходские церковницы и диакониссы и мирские особы женского пола. При Обители должно быть устроено общежитие для иногородних диаконисс и церковниц, слушающих курсы или приезжающих по делам в город.

д) обители милосердияимеют: безм(?) больницы, амбулатории, аптеки, конторы для при(?) работы, приюты и другие благотворительные заведения, в которых сестры и диакониссы применяют на практике полученные на курсах сведения.

Под руководством священнослужителей диакониссы служат 1) храму Божию и 2) приходу. Обительские диакониссы служат своему храму, своим благотворительным учреждениям, городу в той местности, в которой находится обитель и куда будут командированы.

Диакониссы, достигшие 50–60 лет, могут принять пострижение в мантию, но при непременном условии жить тогда в обители и служить только при храме, вообще внутри обители.

Протоиерей Митрофан Сребрянский

1918 года 15 / 28 день

г. Москва

Бол. Ордынка, 34

P.S. Чин посвящения сестер М-М обители милосердия, отчеты о деятельности обители за (?) и Пояснительное слово находятся у госп. Троицкого.

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 327. Л. 14–15 об. (рукопись).

Материалы об утверждении женских общин в 1918 г. в Вятской епархии

Историческая справка

С. Шаркан (Лонлез) (Четвертое благочиние Сарапульского викариатства Вятской епархии) становится известным с 1849 г., когда там появляется чугунолитейный и механический завод православного купца А. М. Родыгина. При заводе был построен и каменный храм Петра и Павла.

При храме постепенно начинается миссионерская деятельность среди местного населения, так в 1861 г. в селе существовало училище для девочек-удмурток, содержавшееся иереем Иоанном Мышкиным (параллельно он работал над созданием удмуртского словаря и грамматики).

В 1883 г. купчиха Л. Д. Родигина привезла с Афона для своей домашней молельни древнюю икону «Скоро-послушница», она постепенно стала главной святыней прихода.

В сер. 1890-х гг. по инициативе «чрезвычайно богомольных Родыгиных на их землях, с их помощью, вокруг их домашней весьма чтимой иконы образуется «трудовое общежитие», или «ферма» из богомолок, в основном удмурток». В связи с большим почитанием иконы «Скоропослушница» «во избежание соблазна» по указу епископа вятского Никона икона в феврале 1903 г. была перемещена из молельни Родыгиных в официальную Петропавловскую церковь, к иконе начинаются паломничества.

7 ноября 1900 г. группа «крестьянских девиц» из упомянутой фермы обратилась к духовным властям в Сарапуле, выразив желание «составить женскую общину» в Шаркане. Прошение было одобрено, но для официального признания общины был необходим отдельный храм, выделить средства на постройку которого соглашается промышленник Родыгин.

С 1908 г. в Шаркане начинает работать священник-удмурт И. В. Васильев, крупный этнограф и просветитель (ум. в 1928 г.). С 1910 г. он стал выполнять функции инородческого миссионера всего благочиния, в том же году в Шаркане открылась миссионерская школа для удмурток.

В 1911 г. было закончено строительство и была освящена церковь Михаила Архангела для женской общины. В «Шарканском вотяцком женском общежитии» уже тогда было до 70 сестер. Они изготовляли и распространяли в округе «ткацкие станки новой системы», сами занимались сельхоз.работами на ферме и особенно рукоделием, обучая ему девочек. Общежитие считалось приписным к Сарапульскому женскому монастырю.

Вдова А. М. Родыгина Л. Д. Родыгина, возглавившая общину, просила о преобразовании «общежития в общину», но просьбы не были удовлетворены духовными властями, т. к. «среди насельниц нет ни одной более или менее долгое время пожившей в монастыре, не говоря уже о рясоформной монахине». 27 ноября 1915 г. 70-летняя Л. Д. Родигина была пострижена в монахини под именем Софья.

В 1916 г. был создан Шарканский миссионерский инородческий комитет при Вятском епархиальном братстве святителя и чудотворца Николая. Комитет содействовал церковному и светскому просвещению удмуртов.

По указу Св. синода от 29 марта / 1 апр. 1918 г. в селе Шаркан на месте сельхоз. фермы учреждается «вотяцко-иноческое общежитие с целью просветительства инородческого населения». 16 мая 1918 г. Софья (Родыгина) стала настоятельницей только что утвержденного монастыря.

Весной 1922 г. в селе было произведено изъятие церковных ценностей, снят оклад с иконы «Скоропослушница». В 1932 и 1938 гг. репрессированы приходские священники села. По всей вероятности, община просуществовала до 1939 г., поскольку на основании указа Президиума Верховного Совета УАССР от 29 мая 1939 г. в с. Шаркане закрываются Петропавловская церковь и женская община ⁵ .

О судьбе второй общины – в деревне Забегалово этого же уезда никакой информации обнаружить не удалось.

27 сент. 1917 г.

№ 3052

В Св. Прав. Синод

Алексия епископа Сарапульского

и Елабужского второго викария

Вятской епархии

Представление

Насельницы вотяцко-иноческого женского общежития Шарканской волости Сарапульского уезда обратились ко мне с ходатайством следующего содержания:

«Основанное восемнадцать лет тому назад крестьянской вдовой села Шаркана Любовью Родигиной маленькое по числу сестер вотяцко-иноческое общежитие в настоящее время разрослось в большую общину с большим – 83 – количеством сестер, с хорошими угодьями и денежными (около 20 тысяч) средствами. Всего усадебной земли под общежитием имеется шесть десятин и под пахоту с покосами тридцать семь десятин и сверх сего, еще не закрепленной в общежитии документами, 48 десятин.

Иноческое общежитие основано в целях просветительных, так как окружное население почти все инородческое – вотяцкое, придерживающееся язычества. Для сего при общежитии устроена школа, где священником села Шаркана Иоанном Васильевым – инородческим миссионером ведутся беседы и девицы обучаются грамотности. Лет 8 тому назад устроена большая деревянная церковь, с утварью и церковными одеждами в достаточном количестве. В настоящее время для насельниц имеется 9 домов; для странников и богомольцев, которых в весеннюю и летнюю пору бывает очень много, для служения молебнов перед иконой Божией Матери, именуемой «Скоропослушницей», имеется особое помещение при иконе; странников-богомольцев привлекает к себе чтимая окружающим населением вышеупомянутая икона «Скоропослушницы», которая в первые годы основания общежития была при общине и потом по распоряжению Св. синода была взята из общежития и поставлена в приходский Шарканский храм. Об этой-то святыне мы, сестры, отрешившиеся от мира, скорбим и плачем и просим Св. синод оказать нам милость вернуть эту святыню, тем более что в указе Синода от 23 ноября 1913 г. на имя Вятского Губернского Правления сказано, что и удовлетворение ходатайства помянутой крестьянки (Родигиной) о перенесении иконы во вновь выстроенную на ее земле церковь следует отложить до того времени, когда последует разрешение на открытие самостоятельной женской общины в селе Шаркане, а в настоящее время мы, сестры, надеемся, что препятствий к открытию этой общины со стороны Синода не может быть, так как общежитие благоустроено, церковь есть, сестер много, денежных средств, хотя и в не совсем достаточном количестве, но хлебопашество и имеющиеся при общежитии ремесла: столярное, чеботарное, рукодельное, ткацкое, кузнечное, кирпичное и пчеловодство – эти средства добавляют и служат достаточным источником содержания общежития. На основании вышесказанного мы, насельницы Шарканского общежития, осмеливаемся просить Ваше преосвященство возбудить ходатайство пред Св. синодом о преобразовании общежития нашего в самостоятельную женскую общину по возвращении в эту общину, с первых годов основания общежития принадлежащей чтимой святыни – иконы Божией Матери «Скоропослушницы» в Шарканскую женскую общину».

Вполне присоединяюсь к изложенному ходатайству об открытии самостоятельной общины в Шараканской волости Сарапульского уезда насельниц вотяцко-иноческого женского общежития, оборудованного на усадьбе и на средства монахини Софии (Родигиной). Общежитие огорожено оградой деревянной и занимает площадь в 12 десятин, в 5 верстах находятся 2 хутора с постройками. В самом общежитии помещается миссионерская школа, где под руководством священника-миссионера И. Васильева обучаются вотячки. Хорошо оборудованы в общежитии: мельница, кирпичный завод, кузница, столярная, ткацкая, чулочная, малярная и веревочный завод; причем работы исполняются исключительно насельницами общежития, которых теперь 83 человека; хорошо поставлено у них пчеловодство и молочное хозяйство. Имеется в общежитии 20 коров, 10 лошадей, сестры сами пашут, жнут, работают в кузнице и выделывают кирпич. Вообще, как я лично при посещении общежития убедился, хозяйство поставлено у них образцово. Средств имеется достаточно – около 20 000 рублей. Приток доходов большой от наплыва, особенно осенью и весной, богомольцев, по большей части – вотяков.

Если Св. синоду благоугодно будет открыть самостоятельную общину в Шаркане, то я просил бы разрешить перенести туда из приходской церкви села Шаркан (1,5 версты от общежития) и икону «Скоропослушницы» Божией Матери, чтимую окрестным населением, – согласно указа Св. синода от 23 нояб. 1913 г. на имя Вятского Губернского Правления.

Вашего святейшества нижайший послушник Алексей

епископ Сарапульский и Елабужский

(Алексей, епископ Сарапульский и Елабужский)

3 марта 1918 г. № 1210

Его Святейшеству Тихону, Патриарху Московскому

и всея России

… я осмелюсь напомнить о своем ходатайстве об открытии самостоятельной миссионерской инородческо-вотяцкой женской общины при селе Шаркане и о перенесении в храм общины иконы Божией Матери «Скоропослушницы», находящейся в церкви с. Шаркан.

СВЯТЕЙШИЙ ПАТРИАРХ И СВЯЩЕННЫЙ СИНОД ПРАВОСЛАВНОЙ РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ

Постановление 29 марта/ 1 апреля 1918 г.

Святейший патриарх и Св. синод.

(на основании представления преосв. Сарапульского от 27 сент. 1917 г. за № 3052 и от 3 марта 1918 г. за № 1210 и рапорт преосвящ. Вятского)

ПОСТАНОВИЛИ: В удовлетворение ходатайств Пресвященных Вятского и Сарапульского: 1) открыть в селе Шаркане Сарапульского уезда Вятской епархии, женскую общину, 2) разрешить перенести в храм общины икону Божией матери «Скоропослушницы» из приходской церкви села Шаркана; о чем и послать Преосвященному Вятскому указ, уведомив таковым же Преосвященного Сарапульского, и сообщить в редакцию «Церковных ведомостей» выпиской для напечатания.

В это же время–  осенью 1917 г. с прошением к епископу Сарапульскому и Елабужскому Алексию обращаются с просьбой крестьяне деревни Забегаловой Сарапульского уезда (в этом же уезде находилось с. Шаркан) с просьбой об официальном утверждении Синода существующей в их деревне женской общины.

№ 590

13 февр. 1918 –получено

читано

еп. Алексий

Его преосвященству

Преосвященному Алексию,

епископу Сарапульскому и Елабужскому

Общества крестьян деревни

Забегаловой Гольянской

Волости Сарапульского уезда

Покорнейшее прошение

Мы, нижеподписавшиеся, обращаемся к вашему преосвященству с покорнейшей просьбой возбудить ходатайство пред Св. синодом об утверждении новоустроенной Покровской женской общины, при которой в настоящее время имеется налицо 33 сестры во главе с настоятельницей монахиней Макриной, для устройства вышеупомянутой общины мы в 1914 г. пожертвовали собственной земли 74 десятины в чересполосное пользование, а также жертвовали кто чем мог на построение дома общежития (двухэтажный на 24 отдельные кельи) и принимали большое участие в построении храма, который был освящен 1-го октября 1916 г. в честь и имя Покрова Пресвятой Богородицы.

Со дня освящения в общине храма мы, посещая богослужения в нашей общине, слушая стройное пение сестер общины и взирая на монастырский чин и порядок, всегда приходим в умиление и получаем духовное утешение и отраду, а посему и возымели крайнее желание утвердить сие многополезное учреждение для нравственного воздействия как на нас, слабых в вере, так и на потомство наше, которое, надеемся, также будет духовно утешаться и подкрепляться в православной вере – посещая богослужения в общине, о чем всеусерднейше и просим ваше преосвященство, ибо надеемся, что по Вашему ходатайству перед Св. синодом – община будет утверждена. К сему прошению прилагаем собственноручные подписи ⁶ .

(за нескольких человек за неграмотностью подписался сельский писарь)

В том и удостоверяет сельский староста 1918 г. Января 28 дня

Епископ Алексий отправляет это прошение в Синод, прибавляя от себя:

3 февр. 1918 г. № 589

В Св. синод

Алексея, епископа Сарпульского и Елабужского, прошение

…считаю долгом доложить Св. синоду, что открытие означенной общины в настоящее время безверия и гонения на Церковь вполне целесообразно и вполне будет ответом религиозному порыву просителей.

Окрестное население относится весьма сочувственно и с любовью к общежитию.

СВЯТЕЙШИЙ ПАТРИАРХ И СВЯЩЕННЫЙ СИНОД ПРАВОСЛАВНОЙ РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ

Постановление 15/28 февраля 1918 г.

Святейший патриарх и Св. синод.

(На основании прошения преосв. Сарапульского от 3 февр. 1918 г. № 589)

ПОСТАНОВЛЕНО: открыть при деревне Забегаловой женскую общину с наименованием ее Покровской, с таким числом сестер, какое община в состоянии будет содержать на собственные средства, о чем и послать Преосв. Вятскому указ…

РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 74. Об открытии женских общин, подворий и о преобразовании женских монастырей 4 окт. 1917 – 28 ноября /11 декабря 1918 г. Л. 2–30.

Определение Священного Собора Православной Российской Церкви «О поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью»

7(20) апреля 1918 г.

Супружеский союз мужа и жены, освященный и украшенный в таинстве брака благодатною силою, должен быть у всех православных христиан-супругов нерушимым: все они, приемля с покорностью воле Божией свой жребий жизни, должны до конца дней совместно нести и радости, и тяготы супружества, стремясь осуществить слова Спасителя и Господа: «еже Бог сочета, человек да не разлучает» (Мф. 19, 6).

Расторжение брачного союза Святая Церковь допускает лишь по снисхождению к человеческим немощам, в заботах о спасении людей, в предупреждении неизбежных преступлений и в облегчение невыносимых страданий, при условии предварительного действительного распадения расторгаемого брачного союза или невозможности его осуществления.

Брачный союз, освященный Церковью, может быть расторгнут не иначе как по решению церковного суда, вследствие ходатайства самих супругов, по определенным поводам, надлежаще доказанным, и при соблюдении условий, указанных в следующих ниже статьях. Поводами к расторжению брака могут быть:

а) отпадение от Православия,

б) прелюбодеяние и противоестественные пороки,

в) неспособность к брачному сожитию,

г) заболевание проказою или сифилисом,

д) безвестное отсутствие,

е) присуждение одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния,

ж) посягательство на жизнь и здоровье супруга или детей,

з) снохачество, сводничество и извлечение выгод из непотребства супруга и

и) вступление одного из супругов в новый брак.

В случае отпадения одного из супругов от Православия право просить церковный суд об освобождении от брачных обетов и расторжении брака принадлежит супругу, остающемуся в Православии.

Супруг вправе просить о расторжении брака в случае нарушения другим супругом святости брака прелюбодеянием или противоестественными пороками.

Обоюдное прелюбодеяние супругов не служит препятствием к возбуждению каждым из них ходатайства о расторжении брака.

Дело о расторжении брака вследствие прелюбодеяния может быть возбуждено до истечения трех лет с того времени, когда нарушение святости брака прелюбодеянием стало известным супругу, просящему о разводе. Если же нарушение святости брака состоит в постоянной прелюбодейной связи, то возбуждение дела о разводе допускается во все время пока связь продолжается, а также в течение трех лет по ее прекращении. Во всяком случае возбуждение дела о расторжении брака не допускается, если со времени совершения прелюбодеяния или прекращения прелюбодейной связи прошло 10 лет.

Прелюбодеяние одного из супругов не может служить основанием к расторжению брака, если совершено с согласия или по побуждению другого супруга, имевшего намерение таким путем добиться расторжения брака.

Неспособность одного из супругов к брачному сожитию может служить для другого супруга поводом к расторжению брака, если она началась до совершения брака и не обусловливается преклонным возрастом.

Дело о расторжении брака по добрачной неспособности одного из супругов может быть возбуждено не ранее как через два года со времени совершения брака.

Примечание.Указанный срок не обязателен в тех случаях, если неспособность супруга бесспорна и несомненна и обусловлена отсутствием или ненормальным анатомическим строением органов.

Поводом к расторжению брака может служить и неспособность одного из супругов к брачному сожитию, наступившая после браковенчания, если она произошла от телесного повреждения, намеренно причиненного с этой целью себе самим супругом или причиненного ему кем-либо другим с его согласия.

Заболевания проказою дают право просить о расторжении брака как здоровому супругу, так и супругу, одержимому проказою.

Заболевание сифилисом служит поводом к расторжению брака по ходатайству здорового супруга, если брачное сожитие представляет опасность для здорового супруга и его потомства.

Безвестное отсутствие одного из супругов служит поводом к расторжению брака, если оно продолжается не менее трех лет.

Установленный в предшествующей (14) статье трехлетний срок сокращается до 2-х лет:

а) для супругов лиц, пропавших без вести в связи с военными действиями или под влиянием других стихийных народных бедствий, и

б) для супругов лиц, находившихся на погибшем во время плавания морском судне и безвестно отсутствующих со времени его гибели.

Означенный в ст. 14 и 15 срок исчисляется со времени конца того года, в течение которого было получено о безвестно отсутствующем лице последнее известие, причем во всяком случае решение суда о расторжении по безвестному отсутствию брака лиц, принимавших участие в войне или пропавших без вести в связи с военными действиями, может последовать не ранее как через год по окончании войны.

Дело о расторжении брака вследствие присуждения одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, может быть возбуждено супругом

осужденного по вступлении приговора уголовного суда в законную силу, а самим осужденным по правилам, изложенным в ст. 181 и п. 1 ст. 182 устава о ссыльных.

Помилование осужденного, а также отмена состоявшегося уголовного приговора вследствие разрешения возобновить дело устраняют право просить о расторжении брака, но не лишают силы состоявшееся уже решение о расторжении брака.

Брак в случае присуждения одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, не расторгается, если совместная жизнь супругов продолжалась после освобождения осужденного супруга из заключения.

Супруг вправе просить о расторжении брака в случае

а) покушения другого супруга на убийство его или детей и б) умышленного нанесения супругу или детям другим супругом тяжких увечий или ран, неизгладимого обезображения лица или тяжких, угрожающих опасностью для жизни побоев, либо причинения истязаний или мучений, или важного для здоровья вреда.

Примечание1. Брак на указанных в ст. 20 основаниях расторгается в том случае, если, по убеждению Церковного суда, продолжение брачной жизни представляется для супруга, просящего о разводе, невыносимым.

Примечание 2.Указанное в ст. 18 ограничение не распространяется на случаи расторжения брака по указанным в ст. 20 основаниям.

Супруг вправе просить о расторжении брака при наличии снохачества или в случае сводничества одним супругом другого, склонения промышлять непотребством или извлечения себе в виде промысла, имущественной выгоды из непотребства.

Супруг вправе просить о расторжении брака в случае вступления другого супруга в новый брачный союз при существовании брака его с супругом, просящим о разводе.

Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Т. 3. С. 61–64.

Определение Священного Собора Православной Российской Церкви «О дополнении соборного определения О поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью 20 августа (2 сентября) 1918 г.

Поводом к расторжению брака, освященного Церковью, сверх указанных в соборном определении 7 (20) апреля 1918 г. могут быть:

а) неизлечимая тяжкая душевная болезнь одного из супругов, устраняющая возможность продолжения брачной жизни, надлежащим образом доказанная, и

б) злонамеренное оставление супруга другим супругом, если по убеждению церковного суда оно делает невозможным продолжение брачной жизни.

Выздоровление от душевной болезни, происшедшее до решения церковного суда о расторжении брака, устраняет повод к расторжению брака, но не лишает силы состоявшееся решение.

Право просить о расторжении брака по злонамеренному оставлению супруга другим супругом принадлежит супругу оставленному.

Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Т. 4. С. 48.

У С Т А В

ПРАВОСЛАВНЫХ ЦЕРКОВНО-ПРИХОДСКИХ ДИАКОНИС

1. Каждый православный приход, имея свой Церковно-Приходский Совет, должен иметь и приходских диаконисс, по крайней мере в количестве трех.

2. Диакониссы в приходе подчиняются в своей духовной жизни своему духовному отцу, а в отношении приходскаго дела они подчиняются Церковно-Приходскому Совету.

3. Главная обязанность инокинь-диаконис самоотверженно служить делом и словом Единой Соборной

Апостольской Церкви, не делая различия между братией Христовою, и во имя Христово служить всем без различия веры и положения.

4. Диакониссы должны иметь попечение о следующих сторонах церковной жизни:

О благолепии церковнаго Богослужения; по возможности должны знать церковное пение, заботиться о чистоте и порядке в храме.

Должны посещать больных, сирот и калек своего прихода и изыскивать средства для облегчения их участи.

Должны помещать безграмотныя семьи, обучать кого можно грамоте, читать назидательные книжки, утешать немощных.

Сами для себя диакониссы должны ежедневно читать Священное Писание, имея с собою Новый Завет, чтобы всегда служить делу Божьему.

5. За Богослужением диакониссы имеют право, с благословения настоятеля, читать, вместо проповеди, книги Св. Писания или святоотеческия проповеди.

6. В приходския диакониссы могут быть немедленно зачислены монахини, вдовы и девицы благочестиваго настроения с благословения своего духовника и своей настоятельницы.

В таком случае настоятельницы монастырей переименовываются настоятельницами монахинь и диаконисс ближайших приходов.

7. При вступлении в число диаконисс всякая вдова или девица /не менее 40 лет/ принимает обычное пострижение с обычными монашескими одеждами, но с заменою камилавки скуфьей и чернаго апостольника белым с восьмиконечным крестом на лбу.

8. Диакониссы трех приходов должны иметь отдельную старшую сестру-диакониссу, как руководительницу.

9. Каждая постриженная /манатейная/ диаконисса должна иметь не менее трех помощниц-учениц, набранных с благословения приходскаго настоятеля; ученицы носят апостольник с крестом на лбу и могут нести на себе все обязанности диаконисс /как испытуемые/.

10. В случае исполнения инокинями-диакониссами их церковных обязанностей они получают награду от Господа и часть вместе со всеми сотрудницами Св. Апостолов / Матф. 28, 7; Деяния 21, 9; 2Иоанна 5; Рим. 16, 1–2, 6. 12. 15; Тим. 5, 10; а согрешающия против своих обетов после трех обличений пред всем приходом должны уйти в гражданское состояние впредь до искренняго раскаяния.

8 сентября 1922 г.

Архив УФСБ РФ по Республике Башкортстан. Д. ВФ-19497 (по обвинению епископа Аввакума – Боровкова). Л. 117–118 об.