Алексей (Алексий), митрополит всея Руси
Алексей (Алексий) (ок. 1293 г. – 12 II 1378 г.) – митрополит всея Руси (1354–1378 гг.), автор двух Поучений, Послания, или Грамоты на Червленый Яр, Духовной грамоты, а также, возможно, переводчик и один из писцов Чудовского списка Нового завета. Родился в Москве в семье боярина Феодора Бяконта и Марии, выходцев из подвергавшегося частым «варварским нахождениям» Чернигова (Летопись Симеоновская называет отца А. боярином литовским вследствие того, очевидно, что Чернигов, входивший тогда в Брянское княжество, с 1356 г. принадлежал Литве). А. имел четырех братьев, от которых пошли боярские фамилии Игнатьевых, Жеребцовых, Фоминых, Плещеевых. Согласно Бархатной книге (Родословная книга князей и дворян российских и выезжих..., которая известна под названием Бархатной книги. М., 1787, ч. 1, с. 278), род Фоминых «весь служил у митрополитов». Племянник А. Даниил Феофанович (в предсмертном монашестве Давид) стал одним из старейших бояр у великого князя Дмитрия Ивановича Донского и занимался внешней политикой Московского княжества, в частности был послом в Орде (умер в 1393 г. и похоронен в Чудовом монастыре рядом с А.; см. Летописный свод Московский конца XV в. (ПСРЛ. М.; Л., 1949, т. 25, с. 220)). Летописи Рогожская и Симеоновская указывают крещальное имя А. как Симеон, позднейшие же летописи и Житие Алексея митрополита (начиная с редакций XV в.) – как Елевферий; в некоторых списках Летописи Никоновской – оба имени рядом. Восприемником А. при крещении был юный князь Иван Данилович Калита. В детстве А. получил хорошее образование. Житие рассказывает, что однажды, когда мальчик ловил птиц, ему прислышался голос: «Алексие, что всуе тружаешися? Отселе будеши, человеки ловя» (ясно, что здесь использованы евангельские слова; ср.: Матф. 4.19; Марк, 1, 17), после чего он стал молчаливым, воздержанным и сосредоточенным книгочеем. В пятнадцать лет он начал мечтать о монашестве, в двадцать осуществил это желание. Став монахом А. в московском Богоявленском монастыре, он продолжил там свое книжное образование «и всякое писание Ветхое и Новое извыче». В монастырском хоре он пел, стоя на клиросе рядом со старшим братом Сергия Радонежского Стефаном, постригшимся в этом же монастыре.
А. прожил там 20 лет, затем (значит примерно в 1333 г.) его крестный отец великий князь Иван Данилович и митрополит Феогност привлекли его к делу управления русской церковью. А. переселился в митрополичью резиденцию, а после смерти Ивана Даниловича (31 V 1340 г.), в первые же месяцы правления Симеона Ивановича Гордого, стал митрополичьим наместником в г. Владимире и был намечен как наследник митрополита Феогноста. Житие указывает, что в таком качестве он пробыл 12 лет и 3 месяца.
6 декабря 1352 г. митрополит Феогност, уже два года как больной, возвел А. в сан епископа г. Владимира, учредив тем самым дотоле не существовавшую Владимирскую епископию (в рассказе «О Алексеи митрополите» Рогожской и Симеоновской летописей говорится, что А. «пребысть епископомъ 3 лета или четыри... дóндеже преставися Фегнаст митрополит», а тот умер 11 марта 1353 г.; ясно, что вместо «лета» здесь должно быть «месяца»). Примерно в то же время великий князь Симеон Иванович и митрополит Феогност послали в Константинополь к патриарху посольство с просьбой рукоположить следующим русским митрополитом А. Согласно завещанию великого князя Симеона Ивановича (ум. 26 IV 1353 г.), А. оставлялся советником его братьев, Ивана и Андрея.
Послы вернулись примерно через полгода при князе Иване Ивановиче (1353–1359 гг.), уже после смерти тех, кто их посылал, с приглашением А. в Константинополь на поставление. Он вскоре туда отправился, возможно через Орду, так как сохранился текст ярлыка, выданного А. как уже митрополиту ханшей Тайдулой 11 II 1354 г. (см.: Приселков М. Д. Ханские ярлыки русским митрополитам. Пгр., 1916, с. 81), которым он, его люди, кони и имущество оборонялись от всех возможных в пути посягательств, «коли к Царьграду пойдет» (см. Летопись Львовская (ПСРЛ. СПб., 1910. т. 20, 1-я пол., с. 188)). В Константинополе А. провел около года. 30 июня 1354 г. патриарх Филофей издал настольную грамоту А., которой утвердил его в сане митрополита всея Руси (РИБ, т. 6, Приложения, № 9, стб. 41–52).
Через два дня, 2 июля 1354 г., патриарх написал ответ новгородскому архиепискому Моисею, жаловавшемуся на московскую церковную власть, убеждая того безусловно подчиняться А. А так как стало известно, что некто Феодорит, безуспешно добивавшийся в Константинополе, еще при жизни Феогноста, поставления в русские митрополиты, достиг своей цели у болгар в Тырново, обосновался в Киеве и стал править подвластной Литве частью русской церкви, патриарх Филофей в том же месяце июле написал Моисею Новгородскому другое послание – чтобы тот признавал А., а не Феодорита (там же, № 11, стб. 60–64). Патриарх тогда же принял решение об официальном переносе митрополичьей кафедры всея Руси из Киева во Владимир с сохранением за митрополитом звания «Киевского».
Феодорит быстро сошел с исторической сцены и его место занял на рубеже 1354–1355 гг. Роман. Как и А., он был поставлен в митрополиты всея Руси. Но существует некоторая неясность в вопросе, кто и когда его поставил. Очевидно, это сделал патриарх Каллист (1350–1353, 1355–1363), вернувшийся на свой престол после отречения Иоанна VI Кантакузина (ноябрь 1354 г.) и ухода на Афон патриарха Филофея. Как пишет Дж. Мейендорф (Alexisand Roman, p. 283–284), немедленно за сменой властей последовало примирение между Константинополем, Тырново и Литвой, а так как для Византии признать митрополита, посвященного в Болгарии, было невозможно, Ольгерд заменил Феодорита Романом.
Однако же, согласно византийскому историку – современнику Никифору Григоре, Роман пришел в Константинополь раньше А. и был поставлен в митрополиты раньше его. Это, пишет он, было сделано по просьбе Ольгерда, обещавшего в случае ее выполнения, а также возвращения митрополии всея Руси из Владимира в Киев принять православную христианскую веру. Но появившийся вскоре в Константинополе А., которого Григора характеризует в высшей степени враждебно, – тот якобы и епископский сан приобрел на Руси путем подкупа, и вообще был порочным, коварным и безрассудным человеком, совершенно чуждым благочестия, а сверх того многократно обвиняемым в убийстве, – подкупив императора Иоанна Кантакузина и патриарха Филофея (этих людей Григора тоже люто ненавидел), добился того, что и его поставили в русские митрополиты, вследствие чего церковь Руси оказалась расколотой надвое. Но и на этом дело не кончилось, ибо стоило Роману уйти из Константинополя, А. сумел с помощью даров увеличить свой удел. Роман вынужден был возвратиться. Вернувшиеся тогда к власти в Константинополе Иоанн V Палеолог и патриарх Каллист хотели помочь Роману и подготовили соответствующие решения, но тут снова явился в патриархию А. и снова всех подкупил. Потому, дескать, и отказался креститься уже готовый к этому литовский князь, сказав, что лучше поклоняться солнцу, нежели демону сребролюбия и т. д. (Nicephorus Gregoras. Historia bizantina. Bonn, 1855, vol. 3, 34, 36–54, p. 519–526). Существуют ученые, допускающие вероятность рассказа Никифора Григоры. Но более распространено в науке и более правдоподобно мнение, что сначала Филофей поставил в митрополиты всея Руси А., а несколько месяцев спустя Каллист – Романа.
Прибыв на Русь, А. рукоположил новых епископов. Борьба с Романом вынудила его через год по возвращении, осенью 1355 г., к новому путешествию в Константинополь (Е. Голубинский датирует это путешествие 1356 г., см. с. 190). Вместо себя для управления церковью он оставил в Переяславле волынского епископа Афанасия (видимо, постоянно проживавшего в московских землях, ибо он отмечен летописью в числе хоронивших митрополита Феогноста, – см. Рогожский летописец под 6862 г.; согласно Житию Сергия Радонежского, этот Афанасий Волынский во время своего наместничества в Переяславле возвел Сергия в сан игумена). Патриарх Каллист выделил Роману литовские (полоцкую и туровскую) и малорусские епископии, а также Новогрудок; Киев формально остался во власти А. как митрополита «всея Руси». При возвращении той же осенью на Русь А. попал в бурю на Черном море и дал обет в случае спасения возвести монастырь. Позже он выполнил это обещание, основав в Москве Спасский Андроников монастырь. В 1357 г. А. ездил в Орду по вызову к страдавшей глазами жене или матери хана Джанибека Тайдуле; А. удалось ей помочь. Согласно записи в рукописи XVI в., А. в Орде имел прение о вере перед царем с неким богатырем Мунзи, сыном слепого муллы Говзадина и сестры царя Барака (хана Берке?) (см.: Востоков. Описание, № 204, с. 273). Сохранился ярлык, выданный А. ханом Бердибеком в ноябре 1357 г., согласно которому русская церковь как молящаяся за татар освобождается от всех видов даней, поборов и насилий светской власти (см.: Летопись Львовская, 1, с. 189). При А. в Орде началась междоусобица, и он «многу истому от татар приим», но вернулся на Русь «цел и здрав от насилья поганых» (летописи Новгородская IV (ПСРЛ. Пгр., 1915, т. 4, ч. 1, вып. 1, с. 827) и Софийская I (ПСРЛ. СПб., 1851, т. 5, с. 228)).
По завещанию князя Ивана Ивановича А. был назначен регентом при его восьмилетнем сыне Дмитрии. Благодаря этому А. стал фактически главой государства и оказался еще больше вовлеченным в политику на стороне московских князей. «По крещеньи» 1359 г. А. поехал в Киев. Из византийских документов известно, что великий князь литовский Ольгерд «заключил его под стражу, отнял у него многоценную утварь, полонил его спутников, может быть и убил бы его, если бы он при содействии некоторых не ушел тайно и таким образом не избежал опасности» (РИБ, т. 6, Приложения, № 30, стб. 167–168). В Москву он вернулся в 1360 г.
Роман Литовский, отразив с помощью Ольгерда посягновения А. на Киев, перешел сам в наступление и в 1360 г. приехал в Тверь, игнорируя А. (оказавшийся в трудном положении владыка Феодор избегал видеться с Романом). По жалобам А. патриарх Каллист в июле 1361 г. вновь разбирал вопрос о пределах «Киевской» и литовской митрополий. Из его грамоты известно, что Роман захватил Киев и Брянскую епископию (очевидно, после того как Брянское княжество было захвачено в 1356 г. Ольгердом). Право называться митрополитом «всея Руси» и Брянскую епископию патриарх оставил за А. Роман в конце 1362 г. умер, новый малорусско-литовский митрополит поставлен не был, и А. остался единственным митрополитом как бы действительно «всея Руси».
8 октября 1364 г., вскоре по возвращении на константинопольский патриарший престол, Филофей написал грамоту о присоединении Литовской митрополии к всероссийской Киевской, но не отослал ее, и она так и осталась неопубликованной (там же, № 15, стб. 91–98).
В 1365 г. А. заложил в Кремле каменную церковь во имя архангела Михаила (чуда в Хонех, 6 сентября; церковь была возведена за год), а около нее – согласно преданию, на месте ханской конюшни, подаренной А. исцеленной Тайдулой, – основал Чудов монастырь. А. также основал на Остоженке первый в Москве женский, Алексеевский (во имя Алексея человека Божия), монастырь, опять-таки, согласно преданию, для двух своих сестер. Кроме того, А. воздвиг в Серпухове Владычный монастырь и обновил Цареконстантиновский около Владимира и Благовещенский в Нижнем Новгороде.
В 1365 г. А. отнял Нижний Новгород и Городец у суздальского владыки Алексея. Согласно Никоновской летописи, посланный А. в Нижний Новгород Сергий Радонежский «затворил» там церкви, чем принудил князя Бориса уступить город Дмитрию Константиновичу. Суздальский владыка Алексей после этого вскоре умер.
В 1366–1370 гг. А. последовательно поддерживал московского князя в его борьбе с Тверью. К этому времени относится ряд грамот патриарха Филофея, написанных А. и русским князьям. В июне 1370 г., отвечая великому князю Дмитрию Ивановичу на его послание, Филофей характеризовал А. как «великого человека» (там же, № 16, стб. 97–104). Самого А. патриарх хвалил за доброе отношение к патриаршему престолу и признавался: «сильно люблю тебя, считаю своим близким другом» (там же, № 17, стб. 103–110). Тогда же Филофей направил грамоту русским князьям, убеждая их повиноваться митрополиту (там же, № 18, стб. 109–114), а новгородский владыка Алексей получил особую грамоту об этом и о необходимости повиноваться также московскому князю (там же, № 19, стб. 115–118). Князей, не хотевших вместе с Москвой воевать против Литвы, патриарх отлучил от церкви как действовавших «против священного христианского общежития» и объявил им, что заслужить прощение они могут только «ополчившись вместе с великим князем против врагов креста» (там же, № 20, стб. 117–120). Смоленский князь Святослав получил особую грамоту такого же содержания (там же, № 21, стб. 121–124).
Но вскоре затем (1371 г.) Ольгерд и Михаил Тверской стали жаловаться патриарху на действия А.; Ольгерд требовал при этом особого митрополита для Киева, Смоленска, Малой Руси, Новосиля, Твери и Нижнего Новгорода (там же, № 24, стб. 135–140). Патриарх не спешил уступить этому требованию, но под давлением польского короля, грозившего обратить подвластных ему православных в латинство», он поставил особого галицкого митрополита, о чем и известил в августе 1371 г. А. (там же, № 25, стб. 141–150). В сентябре того же года вследствие жалоб тверского князя Филофей послал А. требование в течение года явиться или прислать своих людей в Константинополь для суда по жалобам князя Михаила (там же, № 26, стб. 149–152), а самого князя патриарх просил прислать своих людей для суда с А. (там же, № 27, стб. 153–154). Но явно стремясь к тому, чтобы этот суд не состоялся, Филофей в том же году послал в Тверь и А. по грамоте с увещаниями помириться (там же, №№ 28 и 29, стб. 155–160 и 161–166). А чтобы иметь возможность не выполнить просьбу Ольгерда, патриарх побуждал А. посещать Киев и Литву: «слышу, – писал он, – что ты не бываешь ни в Киеве, ни в Литве» (там же, стб. 157–158). Что для этого упрека были основания, свидетельствует грамота патриарха Антония 1389 г., где говорится, что «приняв на себя вместо пасения и поучения христиан мирское начальствование», А. «увлекся в войны, брани и раздоры. С тем вместе он оставил литовскую землю без епископа» (там же, № 36, стб. 197–198). А. продолжал принимать участие и в действиях московского князя против тверского.
При А. продолжал развиваться культ митрополита Петра, первого московского епископа как «новаго чюдотворца в Руси»: согласно летописному своду Московскому конца XV в., перед поездкой А. в Орду загорелась свеча «сама собою у гроба чюдотворца Петра» (с. 180), согласно же Супрасльской летописи, свеча загорелась во Владимире (дотуда проводил А. великий князь Иван Иванович) перед иконой Богородицы, написанной митрополитом Петром; летопись отмечает также, что 15 августа 1372 г., в праздник Успения, произошло исцеление мальчика у гроба митрополита Петра, и А. повелел звонить в колокола и пел «канон молебный» (см. Рогожский летописец. (ПСРЛ, Пгр., 1922, т. 15, вып. 1, стб. 100); подобные же случаи отмечены летописью под 1348 и 1351 гг.).
19 февраля 1374 г. А. поставил в Москве основателя и архимандрита нижегородского Печерского монастыря Дионисия (будущего вдохновителя написания Летописи Лаврентьевской) епископом Суздаля, Нижнего Новгорода и Городца. В краткий период мира всех русских князей друг с другом и с Ольгердом А. посетить Литву не успел, может быть потому, что начавшееся «розмирье» с Ордой требовало его присутствия в Восточной Руси. А после московско-тверской войны 1375 г. сделать это было уже невозможно. В начале 1376 г. к А. пришли от патриарха Филофея протодьяконы Георгий и Иоанн, от которых князь и митрополит могли узнать, что в конце 1376 г. Киприан был поставлен Филофеем в митрополита Литовского и Малорусского с правом наследования по А. митрополии всея Руси. Князь прав Киприана не признал и стал побуждать А. благословить как преемника Митяя-Михаила, своего духовника и печатника, но безуспешно. А. ни одну из сторон явным образом не принял, сам же попытался уговорить Сергия Радонежского стать после него главой русской церкви, но тоже безуспешно.
Умер А. «в день пяток в заутренюю годину» (Рогожский летописец, стб. 120). Похоронен был в Благовещенском приделе основанной им церкви архангела Михаила. Через 60 лет верх этой церкви обвалился, ее разобрали, и при расчистке обрели останки А., как сказано в Житии, «целы и нетленны, и ризы его невреженны». Их перезахоронили в реконструированном Благовещенском приделе, справа. Общецерковное празднование памяти А. было установлено митрополитом Ионою в конце 1448 г., первым делом после его вступления на митрополичий престол (Голубинский. История канонизации святых, с. 74–75). А. стал почитаться подобно тому, как уже почитался к этому времени митрополит Петр, – как заступник всей Русской земли и в первую очередь Москвы. Помимо дня смерти стали праздновать день обретения его мощей (20 мая), а впоследствии к этому добавился праздник святителей московских Петра, А., Ионы, Филиппа (II) и Гермогена 5 октября. В конце XV в. чудовский архимандрит, а затем новгородский архиепископ Геннадий воздвиг в Кремле церковь во имя А. и перенес в нее раку с его мощами.
При вступлении на митрополичью кафедру, очевидно, около рубежа 1354–1355 гг., А. написал Поучение «от Апостольских деяний к христолюбивым христианом», изданное в Прибавлении к изданию творений святых отцов. Он проводит здесь резкую границу между верующими и неверующими во Христа («кто не исповесть Иисуса Христа Сына божия, в плоти пришедшаго бога и человека, тот несть божий, но антихристов») и учит паству быть скорой «на послушание», медленной «на глаголание», «поздней» на гнев, иметь с ближними мир и любовь, избегать блуда, пьянства, грабежа, насилия, чародейства, волхвования, жажды богатства и «всякого злаго имения, иже пребываеть души на вред»; убеждает иметь «в уме своем смерть, и вскрешение, и суд», опрежая друг друга, стремиться «к церковному пению», не надеясь, что домашняя молитва заменяет церковную; князей, бояр и вельмож А. призывает править суд милостиво.
Послание, или Грамота, А. на Червленый (или Черленый) Яр (в Воронежских землях), изданное А. Павловым в АИ и в РИБ, было вызвано давними спорами рязанского и саранского епископов об их границах. По этому поводу писали грамоты митрополиты Максим, Петр и Феогност. Грамота А. обращена «к всем крестьяном, обретающимся в пределе Червленаго Яру и по караулом возле Хопор по Дону – попом и дьяконом, и к баскаком, и к сотником, и к бояром». А. извещает здесь, что получил «благодать пресвятаго Духа» от патриарха и его собора и «приехал... к святой Софьи в митрополью всея Руси в Киев и к всем крестьяном, обретающимся в всей Руской земли», откуда следует, что Грамота была написана вскоре после его вступления на митрополичий престол. Вопрос о спорной области А. решил, как и его предшественники, в пользу рязанского владыки (им был тогда рукоположенный в 1355 г. Василий). В казне рязанской епископии хранился подлинник этой грамоты, подписанный А. по-гречески «Алексиос милостью Божией митрополит всей Росии и пречестной» (грамота была издана по сделанному в XVII в. списку с подлинника – ГИМ, Синод. собр., № 596 (473) (338), л. 34 об.).
Сохранилось также Поучение А. к христианам нижегородской и городецкой земель, изданное в «Душеполезном чтении». Датируется оно, по-видимому, временем одного из посещений А. Нижнего Новгорода (1357, 1370 гг.), или же периодом напряженных отношений Москвы с тамошними князьями (1363–1365 гг.). Давая общие нравственные наставления и напоминая, что «корень злобы, мятеж всякому беззаконию» – пьянство, А. разъясняет здесь – в средневековом духе – отчего случаются «удары на города» – такие бедствия, как нашествия неприятелей, мор и пожары («Все это бывает по нашему прегрешенью перед богом»).
Согласно преданию, связанному с так называемым Чудовским списком Нового завета (хранился в кремлевском Чудовом монастыре, ныне исчез), за время, проведенное перед и после поставления в митрополиты в Константинополе, А. сделал свой перевод с греческого или список этой книги, отличающийся от распространенных в то время на Руси видов четьего новозаветного текста. Г. А. Воскресенский (Характеристические черты четырех редакций славянского перевода Евангелия от Марка по сто двадцати рукописям Евангелия XI–XVI вв. М., 1968, с. 173, 299) называет этот перевод третьей редакцией славянского Нового завета, которой свойственна «крайняя буквальность, буквальная близость к греческому тексту». Е. Голубинский (История русской церкви, т. 2, 1-я пол., с. 221–223, примечание) отмечает русизмы в языке этого перевода, а также ряд непереведенных греческих слов и имен. А. И. Соболевский (Переводная литература, с. 26–31) полагает, что текст Нового завета, представленный Чудовским списком, не может быть переводом А.
В этой книге, кроме книг Нового завета, расположенных в каноническом порядке и присутствующих в полном составе, находятся распорядок евангельских и апостольских чтений, краткий Месяцеслов и (между четвертым Евангелием и Деяниями апостолов, л. 52 об.–54) слово «О наставленьи властелий, и яко не вся убо во власть поставляет Бог, всеми же действует», принадлежащее (согласно определению митрополита Леонтия) Никону Черногорцу. Главная мысль Слова та, что люди «самовластни» и беды их бывают либо из-за грехов, либо из-за «безрассудья и безумья».
Этот список учитывался как авторитетнейший при правке Епифанием Славинецким и его помощниками в XVII в., а также при последующих исправлениях славянского текста Нового завета.
В Духовной грамоте А. завещает основанному им Чудовскому монастырю ряд сел (из них одно с мельницей, другие с деревнями и с бортью), жителям этих сел предоставляет возможность уйти, «отдав серебрецо» («а хто рост дает, тем воля ж»), а сам монастырь поручает заботам «князя великого Дмитрия Ивановича всеа Русии». Завершается грамота распоряжением: «А садец мой подолней – святому Михаилу». Дефектный оригинал Духовной грамоты А. и копия с нее, сделанная в XVII в., воспроизведены фотографически в приложении к фототипическому изданию Нового завета А.
Архимандрит Леонид пишет о найденной после смерти А. его «собственноручной записи» следующего содержания: «А Черкизово сельцо куплено на мое собинное серебрецо» (Моск. вед., 17 июня 1882, № 166, с. 4).
При раке А. хранились его облачения, саккос, епитрахиль и подризник, а также посох. В Чудовом монастыре к выносному образу А. был приделан золотой перстень, по преданию подаренный А. исцеленной им ханшей Тайдулой. В 1722 г. Петр I приказал передать его в синодальную ризницу, там он впоследствии был заменен медным и пропал. Кроме того, в Оружейной палате под № 10355 хранился другой медный перстень со стекловидной печатью с углубленным изображением животного. Согласно описям патриаршей ризницы XVII и XVIII вв., это – подарок А. хана Джанибека («Ногайского царя» Жанибека); исследование и снимок см.: Орешников А. Перстень св. Алексея митрополита.
Изд.: Грамота митрополита Алексия на Червленый Яр боярам, баскакам, духовенству и мирянам о подсудимости их Рязанскому епископу // АИ, т. 1, № 3, с. 3–4; Поучение Алексия митрополита от Апостольских деяний к христолюбивым христианом // Прибавл. к изд. святых отцов в рус. пер.: Год пятый. М., 1847, с. 30–39; Невоструев К. Вновь открытое поучительное послание святого Алексия, митрополита Московского и всея России // Душеполезное чтение, 1861, ч. 1, с. 449–467; РИБ. СПб., 1880, т. 6, Памятники древнерусского канонического права, ч. 1 (Памятники XI–XV вв.), № 19, стб. 167–172; Леонид, архим. Село Черкизово // Моск. вед., 17 июня 1882 г., № 166, с. 4; Xолмогоровы В. и Г. Радонежская Десятина (Московского уезда) // ЧОИДР, 1886, кн. 1, с. 30, примеч. 2; Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа: Труд святителя Алексия, митроп. Московского и всея Руси / Фототип. изд. Леонтия, митр. Московского. М., 1892.
Лит.: [Горский А. В.]. Святый Алексий, митроп. Киевский и всея России // Прибавл. к изд. творений святых отцов в рус. пер.: Год шестый. М., 1854, с. 89–128; Макарий, митроп. Московский. История русской Церкви. СПб., 1886, т. 4. с. 33–62; Каменский А. Святитель Алексей // Странник, 1894, август, с. 421–444, сентябрь, с. 1–25, октябрь, с. 197–211, ноябрь, с. 405–421, декабрь, с. 601–618 (существует и отд. изд.); Муретов М. Д. Церковно-практическое и научно-богословское значение славянского перевода Нового Завета в труде святителя Алексия, митрополита Киево-Московского и Всероссийского // БВ, 1697, ноябрь, с. 177–199, декабрь, с. 375–414; Голубинский. История церкви, т. 2, 1-я пол., с. 170–225; Пономарев А. Алексий митрополит, св. и всея России чудотворец // ПБЭ. Пгр., 1900, т. 1, стб. 523–531; Соколов Пл. Русский архиерей из Византии и право его назначения до начала XV в. Киев, 1913, с. 318–466; Лихачев Н. П. Два митрополита // Сб. статей в честь Д. Ф. Кобеко. СПб., 1913, с. 1–8; Орешников А. Перстень св. Алексея митрополита // Seminarium Kondakovianum. Прага, 1928, т. 2, с. 171–186; Шумилов В. Н. Обзор документальных материалов ЦГАДА по истории СССР периода феодализма XI–XVI вв. М., 1954, с. 49, 53; Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Париж, 1959, т. 1, с. 307–323; Meyendorf J. 1) Alexis and Roman: A Study in Byzantino-Russian Relations (1352–1354) // Byzantinoslavica, 1967, t. 28; 2) Byzantium and the Rise of Russia: A Study of Byzantino-Russian Relations in the Fourteenth Century. Cambridge Univ. Press, 1981.
Г. М. Прохоров