Глава 18. Исповедь монашествующих

История развития вопросников, обращённых к монашествующим, во многом похожа на историю исповедных текстов для священников. До конца XVI в. была распространена единственная. Основная редакция вопросника для иноков, за исключением некоторых изводов имевшая малое количество разночтений.¹¹⁸⁹ В начале XVII в. в состав печатного требника вошла новая редакция того же вопросника.¹¹⁹⁰ Другие редакции вопросников, предназначенных для иноков, нам неизвестны, за исключением исповедного текста Ч–Погод. 305, представляющего собой нечто среднее между вопросником и поучением.¹¹⁹¹

Кроме того, известно несколько покаянных текстов, предназначенных для исповеди инокинь, появляющихся с конца XVI в. Самым ранним текстом для инокинь стал вопросник, вошедший впоследствии в печатный требник (ЧЖ–Печ. тр.)¹¹⁹² В XVII в. на основе его был составлен другой вопросник для инокинь ЧЖ-Погод. 308, известный в единственном списке.¹¹⁹³ В первой трети ХѴII в. на материале Основной редакции вопросника для иноков был составлен вопросник для инокинь ЧЖ-Погод. 306, также сохранившийся в одном списке.¹¹⁹⁴ Вопросники для монахинь не обладали такой устойчивостью, как вопросники для иноков. Покаянных текстов для инокинь немного, и известны они в основном по единичным спискам. В них особенно заметно влияние вопросников для женщин-мирянок. Так, текст для монахинь ЧЖ-О.I.100 представляет собой редакцию вопросника для женщин-мирянок Ж-О.I.100, сохранившегося в той же рукописи.¹¹⁹⁵

Разбирая ниже содержание вопросников для монашествующих, коснёмся только тех статей, которые наиболее характерны для данной категории кающихся. В исповедных текстах немало статей, говорящих о «блудных» грехах монашествующих, но их типология укладывается в типологию вопросов, обращённых к мирянам.¹¹⁹⁶

Как и в вопросниках для священников, хронологически тексты для иноков ограничиваются пребыванием кающегося в монашестве. Так утверждается мысль о втором рождении человека, принимающего сан или постриг. Исключение составляет вопросник ЧЖ-Погод. 306, в котором у монахини спрашивают о физической близости «з бывшим мужем в миру».¹¹⁹⁷

Вопросов, касающихся обязанностей, связанных с монашеством, в текстах мало. В Основной редакции мы находим несколько дисциплинарных статей: «Не ослушал ли ся еси игумена в правиле? Не оставил ли еси правила, данаго тебе, небрежением или пияньством? Не стоял ли еси в церкви без внимания, или дремал еси?». В редакции, вошедшей в печатный требник, говорится о послушании духовному отцу и старцам. В изводе ХѴII в. Основной редакции у иноков спрашивают о поведении в миру: «Не ходил ли еси из манастыря в мир пити и ясти, и упився не спал ли еси у них? Не ходил ли еси на корчму пити? По монастырю и за монастырем бесчинно без клобука и без мантии не ходил ли?»¹¹⁹⁸

Подобно мирянам и священнослужителям, монахи также порой обращались за помощью к волхвам. В некоторых списках в один ряд с волхвами поставлены врачи: «Не ходил лы еси к врачю, или ко волхвом, или к себе приводил еси?»¹¹⁹⁹

Ряд статей касается возможного противостояния и раскола среди монастырской братии, бунта против игумена: «Не подимал ли ecи роптания на игумена, или на попа, или на братию, или на келаря?». Такой раскол мог закончиться побоищем: «Не бил ли еси брата насилием или иного кого? Не сводил лы еси брата с братом битися или иное что деяти, или много кого?».

Окончание Основной редакции вопросника для иноков почти полностью посвящено развлечениям: «Или пел еси песни бесовския, или плесал, или во долони плескал? Или шахматы или лейки, и тавлеи, и в гусли, и домры, и во вся бесовския игры играл еси, или припевал? Или повести какия неподобныя глаголал еси?»¹²⁰⁰ Тут же приводятся вопросы о неподобающих занятиях, предпринятых вместе с другими монахами: «Не ходил лы еси к блудницам с ким? Не глумил лы ся еси седя на трапезе с братьею?». Монахи, как и миряне, любили представления, устраивавшиеся скоморохами. «Не слушала ли еси скомрахов или песней?» – спрашивается в вопроснике для монахинь.¹²⁰¹

В вопросниках для монахинь статьи о развлечениях, характерные для текстов, обращённых к монахам, часто заменяются статьями об украшениях и нарядах: «Не чредила ли еси своего лица розноми умовении на прельщения видащим тя и помышляюща в себе блуд, дабь тебя любили?», «Одевалась в мирские ризы?», «Не любиши ли украшении ризнаго и брашен сладких?»¹²⁰² Как уже говорилось, в вопросники для монашествующих часто заимствовались статьи из исповедных текстов для мирян. Однако грехи, считавшиеся «мелкими» для мирян, в вопросниках для иноков приобретают гораздо более суровый оттенок. Так, в вопроснике ЧЖ Печ. тр. среди вопросов, отражающих монастырский уклад жизни, встречаются такие: «Или в мирския пиры ходила без благословения игумении? Или мясныя яди ела, или в постныя дни что ела скоромно? Или песни пела, или играла играми всякими? Или в мирския ризы одевалася? Или иноческии образ с себе свергла?»¹²⁰³ Многие из процитированных статей известны по текстам для мирян, но в вопроснике для монахинь они приобретают более жёсткий смысл: нарушение поста, посещение пиров, песни и украшения ведут к «свержению» с себя иноческого образа.

Не столь ясна статья, читающаяся среди прочих «развлекательных» в текстах, обращённых к инокиням, и в вопроснике инокам, вошедшем в состав печатного требника: «Не мылся ли еси в бани?»¹²⁰⁴ Конечно, здесь не подразумевается, что монахи не должны мыться никогда. Впрочем, нельзя забывать и о том, что ещё в раннее средневековье сформировалось такое представление об аскетизме, которое предполагало полный отказ от ухода за плотью, в том числе отказ от омовений и смены одежды. Однако, судя по исповедным вопросникам, такую традицию нельзя проследить в русских монастырях. Баня упоминается в вопроснике, обращённом к священникам и вошедшем в состав печатного требника, но здесь статья имеет выраженный эротический оттенок: «Не мылся ли с женою в бани?». В других исповедных текстах также встречаются статьи о мытье в бане, но смысл их неизменно заключается в осуждении частых омовений, чрезмерного ухода, умащения и любования своим телом, разглядывания чужой наготы.¹²⁰⁵ Поэтому можно предположить, что в статье, обращённой к монахам, также имеется в виду чрезмерное увлечение и наслаждение уходом за собой, а не мытье вообще.

Особое внимание в текстах для монашествующих уделялось финансовому положению и доходам. Говорится о возможности обогащения за счёт монастыря, появляющейся порой у иноков, особенно если они выполняли в монастыре административные обязанности: «Не взимал ли еси церковнаго чего? Не користовал ли ся еси чем монастырьским на поселви или на ксларстве?». Впрочем, монашествующим были доступны те же статьи дохода, что и мирянам. Так, в вопроснике для монахинь ЧЖ-Погод. 308 записан вопрос о ростовщичестве: «Не давала ли еси денег в росты?» Таким образом, заниматься ростовщичеством могли не только женщины-мирянки, но и монахини.

В вопроснике ЧЖ-Погод. 306, обращенном к инокиням, особое внимание уделено причастности монахини к «блудному» греху других людей и получению дохода от сводничества: «Не держиши ли у себе сходу блудником и блудницам? Не советуеши ли с кем о блуде и от того у них мзды приемлиши, еже велми зло? И не подговорила ли еси сестры своея на блуд или белици? Не велела ли еси блуд творити мужем от жены или женам от мужей?»¹²⁰⁶ Впрочем, нет оснований опираясь на этот текст, делать вывод о порочности всех инокинь. Статья о сводничестве встречается в вопросниках, обращённых к женщинам-мирянкам, в текстах XIV–XVII вв.¹²⁰⁷ Приведенные статьи свидетельствуют лишь о том, что редактор пополнял вопросник для монахинь по исповедному тексту, предназначенному для женщин-мирянок.