Глава 4. Кража

Вопросы, касающиеся кражи, присутствуют практически в каждом исповедном тексте; «не укради» – одна из десяти заповедей. В текстах, предназначенных для мужчин, подобных статей намного больше, чем в текстах, обращённых к женщинам. Среди статей, посвящённых краже, можно выделить наиболее распространённые вопросы, встречающиеся почти в каждом тексте; вопросы, известные по нескольким текстам; и статьи, присутствующие лишь в одном тексте. В текстах, предназначенных для исповеди женщин, такие вопросы обладают определённой устойчивостью (т. е. составители не вносят новых статей, неизвестных по прежним текстам), в то время как тексты, обращённые к мужчинам, демонстрируют разнообразие статей о кражах. Из соотношения распространённых статей и вопросов, известных в единичных списках, можно сделать вывод, что эта тема, с одной стороны, была хорошо разработана уже на начальных этапах существования исповедных текстов, с другой стороны, побуждала составителей искать новые подходы и вводить новые вопросы.

«Украл еси что?» – наиболее общий по своей формулировке вопрос и в силу этого один из наиболее распространённых. В некоторых текстах уточняется личность пострадавшего: «у соседа или у суседы», «у нищаго или у вдовы», «у черньца, или черницы, или отца духовнаго, или у иных человек».⁵⁸² В исповедных вопросниках присутствует целый ряд статей, посвящённых неподобающему поведению по отношению к тем, кто слабее,⁵⁸³ и не случайно, что составитель исповедного текста специально обратил внимание на кражу у нищих и сирот.

Уточняется, и что было украдено: «чюжее», «ядебное».⁵⁸⁴ В двух текстах мы встречаем статью: «Или крал продажи головные?». Материал исповедных текстов не позволяет точно выяснить, что имеется в виду в данном случае, можно лишь сделать некоторые предположения. Так, в обоих текстах выражение «продажи головные» встречается в контексте других упоминаний о кражах: «Или ядебное крал, или ино что, или церковное, или продажи головныя?»; «И елика по естеству суть <...> или запрением чюжаго имения, ябедничеством, главныя продажди, или будет вернаго продал неверным?»⁵⁸⁵ Вероятно, соседство «головных продаж» с продажей «верного неверным» не случайно, и «головные продажи» подразумевают в буквальном смысле продажу «головы» – человека в рабство.

Пространное дополнение к обычной статье о краже встречаем в одном из текстов: не крала ли «каких вещей у отца и матери денег, или инаго чего у родственных и у подруги твоей?»⁵⁸⁶ Вопрос о краже может иметь и совершенно иную, непривычную формулировку: «Чи изобидел еси что у кого силою?»⁵⁸⁷ Обычная епитимья, назначаемая за кражу, пост 40 дней.⁵⁸⁸ Такая же епитимья назначалась, например, за чревоугодие (невоздержанность в пище или питье), хотя в последнем случае интересы других людей не страдали. По тексту XV в. М–КБ 22/1099, в случае возвращения кающимся краденого епитимья сокращалась с 40 до четырёх дней поста.⁵⁸⁹

В ряде текстов для мужчин и женщин вопрос о краже читается в другой формулировке, не заменяющей, но дополняющей обычную статью о краже: «В татбе бывал в каковои-нибуди?»⁵⁹⁰ Эта статья весьма устойчива, и разночтений в разных текстах имеется очень мало. Как обычно, варианты предлагаются прежде всего для глагола, означающего совершаемое действие. Так, «в татьбе» можно не только «бывать», но «хаживать» и «промышлять». Разночтения наводят на мысль, что речь идёт не о единичной краже, а о систематическом занятии воровством: слово «промышлять» подразумевает, что кража стала промыслом, способом зарабатывать на жизнь. Можно также вспомнить и существующее в наши дни выражение из жаргона, близкого к уголовному: «ходить на дело», благодаря чему становится понятным употребление глагола «хаживать». Наконец, в тексте М-Хлуд. 120 прямо указывается на «татьбу» как постоянное занятие воровством, сочетающееся с разбоем: «Ли в разбоиницех был еси, ли в татьбе?».⁵⁹¹

«Или грабил?» – статьи о грабеже встречаются нечасто. Мы находим подобные вопросы в нескольких текстах, обращённых к мужчинам, и в одном, адресованном женщинам.⁵⁹² Статья предоставляет мало подробностей; в одном тексте добавлено: «или насилие творил», в другом уточняется: «грабил чюжее что неправдою».⁵⁹³ В ряде текстов встречается тот же вопрос в совершенно иной формулировке: «Или облупливал кого?»⁵⁹⁴ Обе формулировки взаимозаменяемы: в разных списках одного текста статья может быть употреблена или в той, или в иной форме.

«Или в пожаре грабил?» – статья, широко распространённая в текстах, обращённых к мужчинам, она встречается в половине вопросников, адресованных мужчинам, и только в одном тексте, предназначенном для исповеди женщин (Ж-О.I.473).⁵⁹⁵ Эта статья достаточно устойчива, лишь изредка встречаются некоторые разночтения. Так, глагол «грабил» в некоторых случаях заменяется словом «корыстовался».⁵⁹⁶ Вопрос неизменно носит обобщённый характер: в нём не уточняется, что именно служило предметом грабежа во время пожара, как это делается в некоторых других статьях, касающихся кражи.

Практически во всех вопросниках отсутствует епитимья за подобный грех. Вероятно, вопрос изначально попал в исповедные тексты не из списка епитимийных правил, а был внесён одним из первых составителей (статья имеется уже в тексте XIV в.). Именно независимостью данной статьи от епитимийных правил можно объяснить систематическое отсутствие в вопросниках епитимьи. Впрочем, епитимья за мародёрство во время пожара присутствует в вопросном тексте XIV в. Покаянье, откуда она перешла в вопросник XV в. М-КБ 22/1099; в обоих текстах назначается одна и та же, весьма существенная, епитимья – год поста.⁵⁹⁷ Большие размеры епитимьи показывают, что внесена она была в текст очень рано, когда система Иоанна Постника, характеризующаяся малыми епитимьями, измерявшимися днями, а не годами, ещё не прижилась полностью на Руси, и духовники больше склонялись к системе Василия Великого, по которой назначались большие епитимьи. Не случайно епитимья не перешла в позднейшие тексты, использовавшие указанные вопросники в качестве источника.

«Или мертвеца лупливал?» – статья, являющаяся исключительной принадлежностью текстов, обращённых к мужчинам, в которых она встречается очень часто. Неизвестно ни одного текста, адресованного женщинам, в котором была бы подобная статья. Вопрос подразумевает, разумеется, не избиение мертвецов, а ограбление могил.⁵⁹⁸ Вместо глагола «лупливать» используются слова: «одрать», «красть», «грабить». В отдельных случаях статья поясняется: «Гробы раскапывал, мертвь лупливал?».⁵⁹⁹ В некоторых текстах встречается иная формулировка того же вопроса: «Гроба не крадывал ли?» или просто: «Гробный тать?»⁶⁰⁰

Епитимьи за осквернение могил отсутствуют во всех текстах, кроме одного, составленного под влиянием епитимийного правила (М-Соф. 848), где за ограбление могил назначается епитимья от года до трёх лет поста по разным спискам.⁶⁰¹ В памятнике XIV в. Вопрошание исповеданию за ограбление могил назначается епитимья три года.⁶⁰² Однако, как и в случае с вопросами о грабеже во время пожара, поскольку в подавляющем большинстве вопросников отсутствует епитимья, можно предположить, что епитимья отсутствовала в древнейших вопросниках. Наличие епитимьи в тексте М-Соф. 8–18 – результат позднейшей редакторской правки.

«Церковь или монастырь крадывал?» – ещё одна статья, весьма распространённая в текстах, обращённых к мужчинам, однако встречающаяся и в вопросниках, адресованных женщинам. В статье часто уточнялось, что и у кого было украдено. В вопросниках, предназначавшихся для исповеди инокинь и отличавшихся большим разнообразием статей, чем тексты, адресованные монахам, нередко говорится о краже у сестёр. Например, в вопроснике ЧЖ-О.I.100 спрашивается, не крала ли инокиня «монастырское казённое или что у сестры какия вещи келейныя».⁶⁰³ Так же и в текстах ЧЖ-Печ. тр. и ЧЖ-Погод. 308 спрашивается, не было ли украдено что-либо «у игумении и у сестр, или у мирских людей».⁶⁰⁴

У иноков на исповеди спрашивали, «не взимал ли церковнаго чего, не користовал ли ея чем монастырьским на поселви или на келарстве», «в общем житии», «на иной службе», «в казне быв или на селех».⁶⁰⁵ В вопросниках, которые были предназначены для исповеди мужчин-мирян, сохранились детали другого рода. Так, в вопроснике М-Петр. 94 к статье о краже церковного имущества добавлены слова: «или насилием не имал ли еси».⁶⁰⁶ В других текстах уточняется, кто мог стать пострадавшим: не крал ли «у черньца, или черницы, или отца духовнаго, или у попа», «ли у попа, ли у черньца чужаго приношения».⁶⁰⁷ Статьи о церковных кражах встречаются и в другой формулировке в текстах XIV в. М-Соф. 524 и М-Соф. 1056: «В церкви татбою ци възимал еси?».⁶⁰⁸ Сходную формулировку имеет вопрос из печатного требника, дополненный новыми подробностями: взимал «тайно воск или свещи, или просфиры, или иное что без вопроса держащаго церковь».⁶⁰⁹

В известных ныне вопросниках не указывается епитимья, за исключением Вопрошания исповеданию, в котором наказание исчисляется тремя годами поста.⁶¹⁰ Эта епитимья, безусловно, была слишком велика для практического применения в XV–XVII вв. Как и в других аналогичных случаях, систематическое отсутствие епитимьи как и ранних, так и в поздних текстах, по-видимому, свидетельствует о том, что статья изначально существовала без епитимьи.

«Или чужего запрелся?» статья имела исключительно широкое распространение в вопросниках, обращённых как к женщинам, так и к мужчинам. Статья подразумевает, что кающийся взял что-либо чужое (на хранение, во временное пользование или ещё зачем-то) и потом отказался вернуть, сказав, что не брал этой вещи – «заперся». Об этом более ясно говорится при иной формулировке вопроса в текстах ЧЖ-Печ. тр. и Ж-О.І.100– «Или заперлась и не отдала, взем что чюжее?»;⁶¹¹ и в других текстах: «Или взимала что у кого и запрелась?⁶¹² Глагол «запираться» используется в подавляющем большинстве текстов, но встречаются и варианты к нему, например, в тексте ЧЖ-Погод. 308 он заменён глаголом «клясться»: «не клялася ли?..»⁶¹³

В некоторых текстах мы находим интересные уточнения, что именно служило предметом споров. Так, в некоторых вопросниках спрашивается, не заперся ли кающийся чужого «добытка».⁶¹⁴ Очевидно, речь идёт о прибыли или доходе.⁶¹⁵ Также читаются и другие определения того, что бы утаено: «имение», «взятие», «злато».⁶¹⁶ Любопытное пространное перечисление предметов содержится в некоторых текстах, появившихся в XVI в., вроде: «А чюжих кун, злата или сребра, или порт запрелся еси?».⁶¹⁷ Это дополнение, впрочем, не позволяет точно определить время появления статьи, поскольку слово «купы» слишком долго не выходило из обращения, обозначая в разное время различные денежные единицы.⁶¹⁸ В одном из текстов, предназначенном для исповеди женщин, присутствует следующая статья: «Взем у кого с посудия чего-нибуди, запрелась?»,⁶¹⁹ представляющая живую зарисовку быта людей того времени: женщина отказалась вернуть понравившуюся ей посуду.

В тексте XVII в. инокиням зафиксирована статья, которую также можно отнести к «запрению» чужого: «Не держиши ли за собою чего чюжаго татебнаго?»⁶²⁰ Здесь, однако, речь идёт не просто о мимолётном решении не отдавать понравившуюся вещь, а о сознательном укрывании краденых вещей. Мы ещё вернёмся к этой статье, когда будем говорить о вопросах, относящихся к способам получения дохода в средневековой Руси. Однако человек мог руководствоваться и другими соображениями, не возвращая взятую когда-то вещь. Так, в тексте М-Соф. 875 мы читаем статью о «запрении» в таком виде: «Или у кого что взял, не отда срама ради?»⁶²¹ В этом случае человек совершает кражу, можно сказать, случайно, не задумываясь о том, что он делает, а потом стыдится признаться в своём поступке. Как видим, составители исповедных текстов учитывали все разнообразие побуждений и свойств человеческой души.

Епитимья, назначаемая за утаивание чужого добра, обычно составляла 40 дней поста,⁶²² некоторым разнообразием отличается только количество поклонов, которые назначаются на каждый день, – от 40 до 100 поклонов.

«Подваживал кого красти, или велел кому красти?»⁶²³ – статьи о «научении греху» регулярно встречаются в исповедных вопросниках, хотя и не относятся к разряду самых распространённых. В тексте М-Петр. 94 встречается иная формулировка того же вопроса: «Не посылывал ли еси кого на татьбу?».⁶²⁴

В вопроснике Ж–Соф. 1065 читается следующий вопрос: «У мужа чего тайне възимыивал ли чего-нибуди?»⁶²⁵ Статья подводит нас к вопросу о степени финансовой самостоятельности женщин в средневековой Руси. В Главе 8, посвящённой получению доходов, будет показано, что жена могла независимо от мужа давать деньги в рост, содержать прибыльное дело. Приведённая выше статья также наводит на мысль, что женщина в семье вовсе не была отделена полностью от владения имуществом. Очевидно, у каждого из супругов было то, что находилось в его личном владении, принадлежало исключительно ему. Только при таком понимании можно допустить, что один супруг мог украсть у другого; если бы владение было общим, это было бы невозможно.

В текстах, обращённых к мужчинам, также встречается ряд статей, известных по единственному вопроснику. Они посвящены кражам отдельных вещей или предметов, на которые составитель конкретного вопросника по той или иной причине считает нужным специально обратить внимание, например: «Колпак обменил или украл?», «Портища с ково не сымывал ли?», «Ли вретище с кого снял еси?⁶²⁶