Вопрос 103. О продолжительности обрядовых предписаний

Далее мы рассмотрим продолжительность обрядовых предписаний, под каковым заглавием наличествует четыре пункта: 1) существовали ли обрядовые предписания прежде Закона; 2) были ли полномочны обряды Старого Закона каким-либо образом оправдывать [человека] во времена Закона; 3) прекратились ли их [полномочия] по пришествии Христа; 4) является ли их соблюдение по пришествии Христа смертным грехом.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обряды Закона существовали ещё до [самого] Закона. В самом деле, как уже было сказано (101, 4), жертвоприношения и всесожжения были обрядами Старого Закона. Но жертвоприношения и всесожжения предшествовали Закону; так, [в Писании] сказано, что «Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их» (Быт. 4, 3, 4). И Ной приносил «во всесожжение» Господу (Быт. 8, 20), и точно так же поступал Авраам (Быт. 22, 13). Следовательно, обряды Старого Закона предшествовали Закону.

Возражение 2. Далее, сооружение и освящение жертвенника являлось частью относящегося к святыням обряда. Но все это предшествовало Закону. В самом деле, [в Писании] сказано, что «Авраам... создал... жертвенник Господу» (Быт. 13, 18); и еще, что «Иаков... взял камень... и поставил его памятником, и возлил елей на верх его» (Быт. 28, 18). Следовательно, законные обряды предшествовали Закону.

Возражение 3. Далее, похоже, что первым из законных священнодействий является обрезание. Но обрезание предшествовало Закону, поскольку оно предписано ещё в семнадцатой [главе книги] «Бытие». И точно так же предшествовало Закону священничество, поскольку сказано, что «Мелхиседек... был священник Бога Всевышнего» (Быт. 14, 18). Следовательно, священные обряды предшествовали Закону

Возражение 4. Кроме того, как уже было сказано (100, 2), различение чистых и нечистых животных относится к обрядам соблюдения. Но это различение предшествовало Закону, поскольку читаем [в Писании]: «Всякого скота чистого возьми по семи, ...а из скота нечистого – по два» (Быт. 7, 2, 3). Следовательно, законные обряды предшествовали Закону

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Вот, предписания и обряды ¹⁸¹... которым повелел Господь, Бог ваш, научить вас» (Вт 6, 1). Но если бы упомянутые обряды уже существовали, то не было бы никакой нужды им научать. Следовательно, законные обряды не предшествовали Закону.

Отвечаю: как явствует из уже сказанного (101, 2; 102, 2), цель установления законных обрядов была двоякой, [а именно] поклонение Богу и предзнаменование Христа. Затем, кто бы ни поклонялся Богу, он необходимо должен поклоняться Ему посредством некоторых имеющих отношение к внешнему поклонению установленных вещей. Но установлением того, что приличествует поклонению Божеству, занимаются обрядовые предписания, что подобно тому, как судебные предписания являются определениями наших взаимоотношений с ближними, о чем уже было сказано (99, 4). Поэтому точно так же, как у людей были некоторые судебные предписания, которые были установлены не божественной властью, а определениями человеческого разума, у них были и некоторые установленные обряды, которые были определены не тем или иным законом, а желанием и набожностью поклонявшихся Богу. Впрочем, коль скоро и до появления Закона некоторые выдающиеся люди были наделены даром духовного пророчества, то должно полагать, что небесная интуиция, своего рода внутренний закон, побуждал их поклоняться Богу некоторым определенным способом, который как соответствовал внутренней потребности в поклонении, так и надлежащим образом символизировал тайны Христа, которые предвозвещались и другими их делами, согласно сказанному [в Писании] о том, что «все это происходило с ними, как образы» (1Кор. 10, 11). Следовательно, и прежде Закона существовали некоторые обряды, но это не были законные обряды, поскольку они ещё не были установлены в соответствии с предписаниями Закона.

Ответ на возражение 1. Патриархи предлагали эти предшествовавшие Закону дары, жертвоприношения и всесожжения в силу своей набожности и по собственному почину, поскольку им представлялось приличествующим предлагать в честь Бога то, что они получили от Него, и этим засвидетельствовать свое поклонение Богу как Началу и Цели всего.

Ответ на возражение 2. Они также устанавливали некоторые святыни постольку, поскольку полагали, что в честь Бога было необходимо, чтобы некоторые места были определены исключительно для поклонения Божеству

Ответ на возражение 3. Священнодействие обрезания было установлено согласно предшествовавшему Закону распоряжению Бога. Следовательно, его нельзя называть священнодействием Закона, как если бы оно было учреждено Законом, но только включенным в Закон соблюдением. По этой причине Господь говорит, что обрезание было «не от Моисея, но от отцов» (Ин. 7, 22). И точно так же у поклонявшихся Богу и прежде Закона были назначенные людьми священники, а сам Закон установил соответствие между священническим достоинством и первородством.

Ответ на возражение 4. Различение чистых и нечистых животных существовало прежде Закона, но не в отношении пищи, поскольку читаем: «Все движущееся, что живет, будет вам в пищу» (Быт. 9, 3), а только в отношении предложения жертв, поскольку для этой цели использовались лишь некоторые [виды] животных. Если же они и проводили какое-либо различение в отношении пищи, то не потому, что полагали употребление в пищу некоторых животных незаконным (поскольку никакой закон им этого не запрещал), а либо из неприязни, либо же по обычаю, что подобно тому, как и теперь жители одних стран с отвращением относятся к тем продуктам, которые принято употреблять в пищу жителями других.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обряды Старого Закона имели полномочие оправдывать [человека, жившего] во времена Закона. В самом деле, очищение от греха и освящение являются оправданием. Но [в Писании] сказано, что священники и их одежды были освящены окроплением кровью и помазанием елеем (Исх. 29, 21); и еще, что окроплением кровью тельца священник очищал «святилище от нечистот сынов Израилевых и от преступлений их во всех грехах их» (Лев. 16, 16). Следовательно, обряды Старого Закона имели полномочие оправдания.

Возражение 2. Далее, тот, кто угоден Богу, подлежит оправданию, согласно сказанному [в Писании]: «Господь – праведен, любит правду» (Пс. 10, 7). Но обрядами можно было угодить Богу, согласно сказанному [в Писании]: «Если я... будет ли это угодно Господу?» (Лев. 10, 19). Следовательно, обряды Старого Закона имели полномочие оправдания.

Возражение 3. Далее, все, что связано с поклонением Божеству, скорее относится к душе, чем к телу, согласно сказанному [в Писании]: «Закон Господа – совершен, укрепляет душу» (Пс. 18, 8). Но прокаженного, как сказано в четырнадцатой [главе книги] «Левит», очищали посредством обрядов Старого Закона. Тем более обряды Старого Закона очищали душу, оправдывая её.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Если Законом оправдание, то Христос напрасно умер!» (Гал. 2, 21). Но подобное немыслимо. Следовательно, обряды Старого Закона не служили оправданием.

Отвечаю: как уже было сказано (102, 5), Старый Закон различал двоякую нечистоту: одну – духовную, каковая суть нечистота греха, другую – телесную, которая делала человека непригодным для поклонения Божеству. В последнем смысле прокаженный или тот, кто прикоснулся к нечистому, сам полагался нечистым, и потому такого рода нечистота была лишь своего рода неупорядоченностью. Если говорить о такой нечистоте, то обряды Старого Закона обладали полномочием очищения от нее, поскольку они были определены Законом к использованию в качестве средств для устранения вышеупомянутой нечистоты, которая была оговорена в предписаниях Закона. По этой причине апостол говорит, что «кровь тельцов и козлов и пепел телицы чрез окропление освящает оскверненных, дабы чисто было тело» (Евр. 9, 13). И коль скоро эта очищаемая с помощью подобных обрядов нечистота воздействовала в первую очередь не на душу, а на плоть, то апостол называет такие обряды оправданием плоти, которые, по его словам, «установлены были только до времени исправления» (Евр. 9, 10).

С другой стороны, они не имели никаких полномочий очищать от нечистоты души, то есть от нечистоты греха. И так это потому, что ни в какие времена искупление от греха не было возможным иначе, как только через посредство Христа, «Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1, 29). И поскольку [в те времена] в действительности ещё не свершилось таинство воплощения и страстей Христовых, обряды Старого Закона, в отличие от обрядов Закона Нового, не могли актуально обладать теми полномочиями, которые возникли как следствия уже свершившихся воплощения и распятия Христа. Следовательно, они не могли очищать от греха, поскольку, по словам апостола, «невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр. 10, 4). По той же причине он называет их «немощными и бедными вещественными началами» (Гал. 4, 9): немощными, поскольку они не способны уничтожить грех, и эта немощность следует из их бедности, то есть из того факта, что они лишены благодати.

Однако и во времена Закона умы верных могли быть объединены верой в воплощенного и распятого Христа; таким образом, они могли быть оправданы верой в Христа, каковая вера выражалась ими через посредство соблюдения этих церемоний постольку, поскольку они предвозвещали Христа. Так, некоторые жертвы в Старом Законе предлагались за грех не в том смысле, что якобы сами эти жертвы уничтожали грех, а в том, что они были выражением веры, которая очищала от греха. Закон, собственно, это и подразумевал, когда говорил, что, предлагая жертву за грех, «очистит священник его от греха его, и прощено будет ему» (Лев. 4, 26), этими словами давая понять, что грех будет

прощен не за саму жертву, а за веру и набожность приносящих ее. Также следует иметь в виду, что очищающие от нечистоты тела обряды Старого Закона были образами того искупления от грехов, которое было произведено Христом.

Из сказанного очевидно, что и в состоянии Старого Закона [сами по себе] обряды не обладали полномочием оправдания.

Ответ на возражение 1. Это освящение священников, их сыновей, их одежд и вообще всего, что им принадлежало, посредством окропления кровью, было предназначено единственно для приготовления их к поклонению Божеству посредством устранения того, что этому препятствовало, а именно, как говорит апостол, «дабы чисто было тело» (Евр. 9, 13), хотя при этом оно и символизировало то освящение, посредством которого Иисус «освятил людей кровию Своею» (Евр. 13, 12). Таким образом, [в настоящем случае] очищение означает устранение этой телесной нечистоты, а не прощение греха. Поэтому даже о святилище, которое не могло быть субъектом греха, говорится как об очищенном.

Ответ на возражение 2. Священники при исполнении обрядов были угодны Богу своей покорностью и набожностью, а ещё своею верою в то, что ими предвозвещалось, а не благодаря исполнению обрядов как таковому

Ответ на возражение 3. Те обряды, которые были предписаны для очищения прокаженного, были установлены не с целью устранения нечистоты проказы. Это очевидно из того факта, что эти обряды не проводились до тех пор, пока человек не был излечен; так, [в Писании] сказано, что «священник выйдет вон из стана, и если священник увидит, что прокаженный исцелился...», то только в этом случае он должен приказать, чтобы тот взял «для очищения...» и т. д. (Лев. 14, 3, 4), из чего следует, что священник выносил суждение относительно прокаженного не до, а после его исцеления. Таким образом, эти обряды проводились с целью устранения нечистоты неприятия. Впрочем, если бы священник в своем суждении допустил ошибку, то очищение прокаженного произошло бы не вследствие воздействия [на него] жертвы, а чудесным образом благодаря силе Божией. (И точно так же исключительно вследствие чуда «опадало лоно» изменившей священнику жены, когда она выпивала воду, «на которую» тот «навел проклятие», как о том читаем в пятой [главе книги] «Числа» (Чис. 5, 19–28)).

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что [полномочия] обрядов Старого Закона не прекратились по пришествии Христа. Ведь сказано же [в Писании]: «Вот, книга заповедей Божиих и Закон, пребывающий вовек» (Вар. 4, 1). Но законные обряды являлись частью Закона. Следовательно, законные обряды должны пребывать вовек.

Возражение 2. Далее, приношение от прокаженного после его исцеления являлось обрядом Закона. Но евангелие предписывает исцеленному от проказы принести [предписанные Законом] дары (Мф. 8, 4). Следовательно, [полномочия] обрядов Старого Закона по пришествии Христа не прекратились.

Возражение 3. Далее, пока сохраняется причина, сохраняется и следствие. Но у обрядов Старого Закона их разумные причины сохранились, поскольку помимо того, что они служили предзнаменованием Христа, они также были определены и к поклонению Богу. Следовательно, [полномочия] обрядов Старого Закона не прекратились.

Возражение 4. Кроме того, как уже было сказано (102, 4, 5), обрезание было установлено как знак веры Авраама, соблюдение субботы – в память о деле сотворения, а все другие празднования – в честь оказанных Богом милостей. Но вера Авраама всегда пребывает в нас, и благословение сотворения и другие милости Божий никогда не будут забыты. Следовательно, ни обрезание, ни установленные Законом празднования не должны прекращаться.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Итак, никто да не осуждает вас за пищу, или питье, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу (это есть тень будущего...)» (Кол. 2, 16, 17); и еще: «Говоря «Новый"» Завет, Он «показал ветхость первого, а ветшающее и стареющее – близко к уничтожению» (Евр. 8, 13).

Отвечаю: как уже было сказано (101, 1, 2), все обрядовые предписания Старого Закона были определены к поклонению Богу. Затем, внешнее поклонение должно быть адекватным внутреннему поклонению, которое заключается в вере, надежде и любви. Следовательно, внешнее поклонение подчинено тем же изменениям, что и внутреннее, в котором можно различить тройственное состояние. Одно состояние было связано с верой и надеждой на небесные блага и на средства их обретения как на такие, которые ожидаются в будущем. Таким было состояние веры и надежды в Старом Законе. Другое состояние внутреннего поклонения связано с верой и надеждой на небесные блага как на такие, которые ожидаются в будущем, а на средства их обретения – как на такие, которые есть или осуществились в прошлом. Таким является состояние Нового Закона. Третьим состоянием будет то, в котором тем и другим будут обладать как существующим, и тогда уже не будет ни веры, поскольку все уже будет достигнуто, ни надежды, поскольку все уже будет получено. И таким будет состояние блаженства.

В этом состоянии блаженства никакое поклонение Богу уже не будет метафорическим, но будет одним «славословием и песнопением» (Ис. 51. 3). По этой причине о граде блаженных читаем: «Храма же я не видел в нем, ибо Господь, Бог, Вседержитель, – Храм его, и Агнец» (Откр. 21, 22). Сообразно этому и [полномочия] обрядов первого из вышеуказанных состояний, которое предвозвещало второе и третье состояния, необходимо должны были прекратиться при появлении второго состояния, поскольку вместо них были предложены другие обряды, которые будут сохраняться вместе с поклонением Божеству все то время, в течение которого небесные блага ещё будут ожидаться в будущем, хотя божественная милость, посредством которой мы чаем обрести небесные блага, уже налицо.

Ответ на возражение 1. Старый Закон «пребывает вовек» в простом и абсолютном смысле только в том, что касается нравственных предписаний, а в том, что касается обрядовых предписаний, он пребывает вовек лишь относительно момента осуществления того, что эти обряды предвозвещали.

Ответ на возражение 2. Тайна искупления человечества была осуществлена в полноте страстей Христовых, по каковой причине Господь в последний их миг сказал: «Совершилось!» (Ин. 19, 30). Поэтому, по всей видимости, именно тогда вследствие полноты осуществления были прекращены [полномочия] предписаний Закона. Подтверждением этому служат слова о том, что в момент завершения страстей Христовых «завеса в храме разодралась надвое» (Мф. 27, 51). Следовательно, до наступления страстей Христовых, в то время, когда Христос проповедовал и творил чудеса, Закон и евангелие существовали вместе, поскольку тайна Христа уже началась, но ещё не осуществилась. Поэтому Господь до наступления Своих страстей повелел излеченному от проказы соблюсти законный обряд.

Ответ на возражение 3. Уже приведенные нами ранее (102) относящиеся к поклонению Божеству буквальные причины обрядов были основаны на вере в то, что должно было произойти в будущем. Следовательно, по пришествии Того, Кто должен был пришествовать, прекратили свои [полномочия] и [прежние] богослужения, и их причины.

Ответ на возражение 4. Вера Авраама была засвидетельствована со стороны его уверенности в обетовании Бога в отношении умножения его семени, в котором благословятся все народы земли. Поэтому пока это семя умножалось, существовала необходимость исповедать веру Авраама посредством обрезания. Но ныне, когда произошло благословение, то же самое должно быть исповедано посредством другого знака, а именно крещения, которое в указанном отношении заняло место обрезания, согласно сказанному апостолом: «В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым. Быв погребены с Ним в крещении...» (Кол. 2, 11, 12).

Что касается субботы, которая знаменовала собою память о первом сотворении, то её место занял «День Господень», который знаменует собою память о начале новой твари в воскрешении Христовом. И точно так же другие празднества Старого Закона заменяются новыми празднествами, поскольку те благословения, которых удостоились люди, предвозвещали милость Христа. Поэтому празднование еврейской пасхи уступило место празднованию страстей и воскрешения Христова; празднование пятидесятницы, посвященное обретению Старого Закона, – празднованию Пятидесятницы, посвященной обретению Закона Духа живого; празднование новомесячия – празднованием Благовещения, когда появляется первые лучи солнца, то есть Христос в полноте благодати; празднование «трубного звука» – празднованиями в честь апостолов; празднование «очищения» – празднованиями в честь мучеников и исповедников; празднование «кущей» – храмовыми праздниками; празднование «отдания праздника» – празднованием в честь ангелов или же празднованием дня всех святых.

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что и после страстей Христовых можно соблюдать законные обряды без совершения при этом смертного греха. В самом деле, мы не можем верить в то, что апостолы совершали смертный грех после обретения Святого Духа, полнотою Которого они были облечены «силою свыше» (Лк. 24, 49). Но апостолы соблюдали законные обряды и после сошествия Святого Духа; в самом деле, [в Писании] сказано, что Павел обрезал Тимофея (Деян. 16, 3), а ещё что Павел, по совету Иакова, «взяв тех мужей и очистившись с ними, ...вошел в храм и объявил окончание дней очищения, когда должно быть принесено за каждого из них приношение» (Деян. 21, 26). Следовательно, можно соблюдать законные обряды и после страстей Христовых без совершения при этом смертного греха.

Возражение 2. Далее, один из законных обрядов состоял в том, чтобы избегать общества язычников. Но первый пастырь Церкви исполнял это соблюдение, поскольку [в Писании] сказано, что «когда» в Антиохию пришли «некоторые люди» [от Иакова], Петр «стал таиться и устраняться» от язычников (Гал. 2, 12). Следовательно, обряды Закона можно соблюдать и после страстей Христовых без совершения при этом смертного греха.

Возражение 3. Далее, предписания апостолов не могут ввести человека в грех. Но согласно этим предписаниям и в соответствии с апостольским посланием язычники должны были соблюдать некоторые обряды Закона, о чем читаем [в Писании]: «Ибо угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого, – воздерживаться от идоложертвенного, и крови, и удавленины, и блуда» (Деян. 15, 28, 29). Следовательно, можно соблюдать законные обряды и после страстей Христовых без совершения при этом смертного греха.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа» (Гал. 5, 2). Но ведь именно смертный грех является препятствием к получению пользы от Христа. Следовательно, после страстей Христовых совершение обрезания, а равно и соблюдение других обрядов Закона является смертным грехом.

Отвечаю: любые обряды являются исповеданием веры, в которой состоит внутреннее поклонение Богу. Затем, человек может исповедать свою внутреннюю веру и словом, и делом, и если какое-либо из этих исповеданий заключает в себе ложь, то человек совершает смертный грех. Далее, хотя наша вера в Христа является той же, что и вера древних отцов, тем не менее, они жили до Христа, тогда как мы живем после Него, и потому одна и та же вера нами и ими выражается в различных словах. В самом деле, если они говорили о том, что «дева зачнет и родит Сына», то есть употребляли глаголы в будущем времени, то мы выражаем ту же самую мысль, используя глаголы в прошедшем времени, и говорим, что она «зачала и родила». И точно так же обряды Старого Закона предвозвещали Христа как имеющего быть рожденным и претерпевшим, тогда как наши обряды показывают Его как уже рожденного и претерпевшего. Следовательно, как совершит смертный грех тот, кто станет ныне исповедать свою веру словами, что Христос будет рожден, о чем древние отцы говорили искренне и правдиво, точно так же совершит смертный грех тот, кто станет ныне соблюдать те обряды, которые древние отцы исполняли преданно и верно. Именно этому учит нас Августин, когда говорит: «Нет более обетования, что Он должен родиться, страдать и воскреснуть, образами каковой истины служили их обряды, но сказано, что Он родился, страдал и воскрес, и именно это представлено в наших обрядах, в которых участвуют все христиане»¹⁸².

Ответ на возражение 1. Относительно этого у нас имеются мнения Иеронима и Августина, и эти мнения разнятся. Так, Иероним¹⁸³ различал два временных периода. Первый предшествовал страстям Христовым, и в это время обряды не были ни мертвы, поскольку они были обязательны и определенным образом искупали [грехи], ни губительны, поскольку в их соблюдении не было ничего греховного. Но сразу же после страстей Христовых они стали не только мертвы, поскольку более не были ни обязательными, ни искупительными, но и губительны, поскольку их соблюдение стало смертным грехом. Поэтому он утверждал, что после страстей апостолы никогда не соблюдали законные обряды как именно обряды, но только сохраняли их [внешнюю] видимость, чтобы, так сказать, не возмущать евреев и этим не препятствовать их обращению [в христианство]. Эту видимость, однако, должно понимать не так, как если бы они не исполняли всех предписанных действий, а так, что они исполняли их без помышления о том, чтобы соблюдать обряды Закона (как если бы человек обрезал крайнюю плоть в целях гигиены, а не ради соблюдения предписанного Законом обрезания).

Но предположение о том, что апостолы, желая избежать возмущений, скрывали от людей то, что имело прямое отношение к истине и учению, и что они прибегали к уловкам в вопросах, связанных со спасением верных, представляется недолжным. Поэтому Августин был, пожалуй, ближе к истине, когда различал три разных временных периода¹⁸⁴. Первым было то время, которое предшествовало страстям Христовым, в течение которого законные обряды не были ни губительны, ни мертвы. Второй период начался после обнародования Евангелия, и в этот период законные обряды равно губительны и мертвы. Но был ещё и третий, промежуточный период, а именно период между страстями Христа и обнародованием Евангелия, во время которого законные обряды были мертвы, поскольку они уже не были ни обязательными, ни искупительными, но не были губительны, поскольку их соблюдение было законным для обращаемых в христианство евреев в тех случаях, когда они сохраняли доверие к ним как необходимым для спасения (как если бы вера в Христа не могла искупать без предписанных Законом соблюдений). С другой стороны, для обращаемых в христианство язычников не было никаких оснований для их соблюдения. Поэтому Павел обрезал рожденного от матери-еврейки Тимофея и не пожелал обрезать язычника Тита.

Что же касается причины, по которой Святой Дух пожелал, чтобы обращаемые [в христианство] евреи не были сразу же отстранены от соблюдения законных обрядов, в то время как обращаемым язычникам запрещалось соблюдать языческие обряды, то её надлежит усматривать в том, что этим указывалось на различие между этими обрядами. В самом деле, языческие обряды с самого начала рассматривались как абсолютно незаконные и запрещенные Богом, тогда как законные обряды были установлены Богом для предвозвещения Христа и утратили свое значение только послей страстей Христовых.

Ответ на возражение 2. Согласно Иерониму Петр стал устраняться от язычников потому, что хотел избежать возмущения евреев, апостолом которых он был. Поэтому в его действиях не было никакого греха. Павел же, со своей стороны, лишь для видимости обвинил его в этом потому, что хотел избежать возмущения язычников, апостолом которых был он. Однако Августин отвергает подобное толкование, поскольку в каноническом Писании, в котором не может быть ничего ложного, Павел прямо говорит, что Петр должен был быть «подвергнут нареканию» (Гал. 2, 11). Следовательно, истинным является то, что Петр заблуждался, а Павел обвинил его отнюдь не для видимости. Другое дело, что Петр, соблюдая в то время законные обряды, не грешил, поскольку для него, как для обращенного еврея, они были законны. Однако он, не желая возмущать евреев, согрешил чрезмерной скрупулезностью в соблюдении законных обрядов, в результате чего были возмущены язычники.

Ответ на возражение 3. Иные считали, что эти запрещения апостолов должно понимать не буквально, а духовно, а именно, что запрещение крови означало запрещение убийства, запрещение удавленины – запрещение насилия и грабежа, запрещение идоложертвенного – запрещение идолопоклонства, в то время как блуд был запрещен как само по себе зло. Действительно, подобное мнение можно встретить в некоторых глоссах, толкующих эти запрещения в мистическом смысле. Однако коль скоро убийство и грабеж полагались нарушением [не только еврейского, но] и языческого закона, то не было никакой необходимости сообщать об этом в виде отдельной заповеди тем, кто был обращен из язычества к Христу. Поэтому другие утверждали, что перечисленная пища была запрещена буквально, но не для того, чтобы сохранить соблюдение законных обрядов, а для предотвращения чревоугодия. Так, Иероним в своем комментарии на [книгу пророка] Иезекииля ["Никакой мертвечины и ничего, растерзанного зверьем... не должны есть священники» (Иез. 44, 31)] говорит: «Он осуждает тех священников, которые нарушали эти предписания из-за своей ненасытности».

Но так как некоторые виды пищи вкуснее приведенных и куда больше способствуют чревоугодию, то в указанном смысле нет никаких оснований запрещать именно их, а не какие-либо другие.

Поэтому нам надлежит следовать третьему мнению, согласно которому эти виды пищи были запрещены буквально, но не ради соблюдения законных обрядов, а дабы сблизить проживавших бок о бок язычников и евреев. В самом деле, кровь и удавленные животные были отвратительны евреям в силу древних обычаев, а если бы язычники стали есть предложенную идолам пищу то евреи могли бы заподозрить их в возврате к идолопоклонству Поэтому все подобное было запрещено на тот период времени, в течение которого язычники и евреи должны были соединиться [в вере Христовой]. Но по истечении этого времени вышеуказанная причина исчезла, а вместе с нею исчезло и следствие, и тогда народам была возвещена истина Евангелия, в котором Господь сказал, что «не то, что входит в уста, оскверняет человека» (Мф. 15, 11); и еще, что «ничто – не предосудительно, если принимается с благодарением» (1Тим. 4, 4). Что же касается блуда, то он был особо запрещен потому, что язычники не считали его грехом.