О том, что никому, даже самому большому грешнику никогда не следует отчаиваться, но каяться и надеяться на спасение

А. Из святого Палладия

Преподобный отец наш Иоанн Ликский⁶ (о нем подробнее пойдет речь ниже в главе о необходимости избегать общения с женщинами), рассказал нам:

– В одном городе жил юноша, погрязший во множестве тяжких грехов, но по Божьему произволению раскаялся в своих бесчисленных пороках, пошел на кладбище, закрылся в гробнице и, пав ниц, принялся оплакивать свою прежнюю жизнь, стеная из самой глубины сердца.

По истечению недели ночью явились бесы, которые и прежде отравляли ему жизнь, и закричали:

– Вот ты где, нечестивец! Столько времени наслаждался блудом, а теперь вдруг ни с того ни с сего надумал стать целомудренным и благочестивым. Поздно, брат! Доброго христианина из тебя уже не выйдет. Ты по уши погряз в наших пороках – на что надеешься? Лучше вставай и пойдем скорее отсюда. Заживешь по-прежнему – блудницы и кабачники ждут тебя. Неужели откажешься напоследок повеселиться всласть? Все равно у тебя нет никаких надежд на спасение – суд над тобой будет скорым. Что зря убиваешься и спешишь поскорее получить наказание, несчастный? Кара и так неминуема. Ты совершил столько всякого зла – не скроешься. Что молчишь? Или забыл нас и больше не хочешь с нами знаться?

Но юноша продолжал скорбеть, не отвечая им, будто не слыша. Ничего не добившись, бесы набросились на него и, избив до полусмерти, исчезли. Бедняга лежал неподвижно, весь в синяках и чуть живой, продолжая тяжко стонать и каяться.

Тем временем разыскивавшие беглеца родственники, обнаружив его на кладбище в плачевном состоянии, поняли, что с ним произошло, и принялись уговаривать беднягу вернуться домой, но он отказался.

На следующую ночь опять явились бесы, избили юношу пуще прежнего и все же не смогли заставить его покинуть гробницу. Когда снова пришли родственники, он не согласился уйти оттуда, сказав им, что скорее умрет, чем вернется к распутству.

На третью ночь бесы били его с особым остервенением и чуть было совсем не лишили жизни. Но убедившись, что сломить затворника не удастся, унеслись с воем:

– Ты победил! Победил! Победил!

С тех пор ничего подобного с ним больше не случалось. До конца своих дней он оставался в гробнице, живя в чистоте и подвизаясь в добродетелях, превратив могилу в спасительную обитель, и Господь удостоил его дара явлений и чудес.

Б. Из жития святой Синклитикии

Блаженная Синклитикия говорила, что души беспечные и ленивые, не преуспевающие в доброделании и склонные к отчаянию, нужно хвалить. Если они сделают даже какое-нибудь незначительное добро, восхищаться и превозносить его, а самые большие и грубые ошибки называть малыми и незначительными. Ведь дьявол, стремясь все обратить к нашей погибели, научает добродетельных подвижниц утаивать свои грехи и предавать их забвению, дабы разжечь в них гордыню, а грехи новоначальных и еще не укрепившихся душ выставляет напоказ, ввергая их в отчаяние. Подавленных таким путем сестер следует подбодрить, напомнив им о безграничной Божьей доброте и сострадании ко всем человеческим душам, что многомилостивый, благоутробный и долготерпеливый Господь наш сожалеет о человеческих прегрешениях. Нужно напомнить им и свидетельства Священного Писания, показывающие Его безграничное сострадание к согрешившим, но раскаявшимся. Так, Раав⁷ была блудницей, но спаслась верой. Павел был гонителем христиан, а стал сосудом избранным – апостолом. Разбойник грабил и убивал, но одним словом первый отверз двери рая. Вспомним еще и Матфея, который был мытарем, а стал евангелистом, и блудного сына, и многих им подобных, призванных Богом, чтобы подбодрить впавших в уныние сестер.

Души же, которые побеждаются гордостью, нужно исцелять многочисленными примерами, подобно опытным земледельцам, которые, когда видят маленький и слабый росток, часто поливают его, тщательно рыхлят землю вокруг, пока он не укоренится и не окрепнет. Если же видят, что растение пустило лишние побеги, их сразу отсекают, иначе оно скоро завянет. Так же поступают и врачи: при одних болезнях советуют обильно питаться и гулять, а при других – меньше есть и двигаться.

В. Из святого Палладия

Говорят, что самый известный в свое время среди скитских отцов Моисей Эфиоп, перед тем как стать монахом, был слугой у одного сановника. Но даже властный господин не смог вынести крайне злонравного, кровожадного и свирепого нрава своего слуги и прогнал его, и Моисей пошел в разбойники. Он отличался необычайной силой и выносливостью, и лихие люди выбрали его атаманом.

Вот один из его разбойничьих подвигов. Моисей затаил злобу на местного пастуха, чьи собаки своим лаем ночью сорвали ему задуманный налет. Решив убить пастуха, он стал следить, куда тот гоняет овец, и вскоре выяснил: на другой берег Нила. Это было во время половодья, когда река разлилась вдвое шире обычного. Моисей разделся, привязал одежду на голову и, взяв нож в зубы, вошел в воду и переплыл на другой берег. Но пастух, еще издали заметив пловца, успел убежать и надежно спрятаться.

Моисей, не найдя никого, выместил охватившую его ярость на овцах: заколол четырех самых тучных баранов, связал веревкой и поплыл с добычей обратно. Туши отнес в ущелье, освежевал, развел костер, лучшие куски баранины съел, а шкуры обменял на саидское и выпил восемнадцать италиков^{8 9}. Наевшись до отвала, он вернулся в свой стан, пройдя пешком пятьдесят миль¹⁰.

Однако в жизни атамана произошло событие, которое привело его к покаянию. Он осознал свои грехи, ушел в монахи и поселился в пустынной келье, чтобы совершать аскетические подвиги, отличавшиеся особой суровостью.

Про него рассказывали, что когда он только отрекся от мира и поселился в заброшенной келье в Скиту¹¹, на него напало четверо разбойников, не знавших, что перед ними знаменитый атаман. Моисей уложил их всех, связал, взвалил на плечи, точно мешки соломы, принес в церковь и спросил братьев:

– Мне никого нельзя обижать, хотя они сами напали на меня. Что теперь с ними делать?

Братья велели развязать их и отпустить. Только тут разбойники догадались, что перед ними (знаменитый) атаман и, увидев его раскаявшимся, порвали с прежней жизнью и по его примеру отреклись от мира и со временем стали опытными монахами.

Авва Моисей взял на себя величайший аскетический труд, о чем подробно рассказано в других книгах. Он воевал с бесами, подвергал себя крайне суровым испытаниям. Своими подвигами он вошел в число великих и наиболее прославленных отцов. Был рукоположен в пресвитера и просиял многими духовными дарованиями. Авва Моисей отошел ко Господу, оставив после себя семьдесят учеников.

Г. Из Патерика ¹²

Воин спросил авву Миоса, принимает ли Господь покаяние. После долгих наставлений авва спросил его:

– Скажи, возлюбленный, если у тебя порвется хламида¹³, ты выбросишь ее?

– Нет, – ответил воин, – но заштопаю и снова буду носить.

Старец сказал:

– Если ты так щадишь свою одежду, то неужели Господь не пощадит Свое творение?¹

Один брат спросил авву Пимена^{14 15}:

– Я совершил тяжкий грех и хочу каяться три года.

– Очень много, – сказал старец.

Находившиеся у старца другие браться спросили:

– А сорока дней хватит?

– Очень много, – повторил авва. – Вот что я вам скажу: если человек от всего сердца покается и более уже не будет грешить, то и в три дня Бог простит его.

Другой брат спросил авву:

– Если человек впадет в какое согрешение (Гал. 6:1) и покается, простит его Бог или нет?

– Господь, – ответил старец,– заповедал человекам прощать, так неужели Сам Он не поступит во сто крат лучше? Ведь заповедал же Он Петру прощать до семижды семидесяти раз (Мф. 18:2).

Задал вопрос и третий брат:

– Что значит раскаяться в грехе?

Старец ответил:

– Не совершать более греха. Праведники потому и называются непорочными, что оставили грехи и сделались праведными.

Брат спросил авву Сисоя¹⁶:

– Что мне делать, авва, я пал?

– Вставай, – ответил старец.

Тот сказал:

– Я встал и опять пал.

Старец сказал:

– Вставай снова и снова.

– Доколе же? – спросил брат.

– Пока, – ответил старец, – не будешь взят из жизни сей в благом деле или в грехопадении. В чем человека застанут, в том он и отойдет к Богу.

В Египте был некий брат, который постоянно пребывал в свой келье, проводя жизнь в великом смирении. В городе у него осталась сестра, блудница, погубившая немало душ. Старцы не раз говорили ему, чтобы он сходил к ней, вразумил и пресек творимый ею грех, и в конце концов убедили.

Когда брат подошел к ее дому, его узнали и тотчас известили сестру:

– Твой брат пришел – он уже в дверях.

Она обрадовалась всей душой, оставила своих любовников, которых ублажала, и, даже не покрыв голову, побежала встречать его. Увидев родное лицо, она протянула было руки, чтобы обнять брата, но тот остановил ее словами:

– Сестра моя родная, пощади свою душу. Ведь из-за тебя гибнет столько людей. Не обрекай себя на страшные вечные муки.

– Скажи, – спросила она, вся дрожа от страха, – осталась ли у меня хоть какая-то надежда на спасение?

– Осталась, если хочешь спастись, – ответил он.

Она бросилась ему в ноги, прося взять ее с собой в пустыню.

– Пошли, – сказал он, – только покрой голову.

– Пойду так, – сказала она. – Лучше вынести позор из-за непокрытой головы, чем снова вернуться в дом терпимости.

По дороге брат вразумлял ее, готовя к покаянию. Увидев людей, которые шли навстречу, он сказал:

– Кто знает, что ты моя сестра, лучше отойди в сторонку и подожди, пока они пройдут.

Она так и сделала. Когда люди прошли, он окликнул ее:

– Пошли дальше, сестра.

Но ответа не было. Брат вернулся назад и увидел: она мертва, и ноги ее разбиты в кровь – весь путь она прошла босая. Когда он рассказал обо всем старцам, они стали рассуждать о ее участи. Одному из них открылось: так как она не только пренебрегла всем плотским, но и забыла о своем теле, даже не пожаловалась на тяжкие раны на ногах, Бог принял ее покаяние¹⁷.

Д. Из святого Амфилохия Иконийского: о том, что никогда не следует отчаиваться

Некий брат, сраженный блудной страстью, грешил каждый день, но всякий раз со слезами молился, прося Владыку смилостивиться над ним. Он каялся, но, порабощенный сквернейшей привычкой, был не силах остановиться. И вот однажды после очередного греха он пошел в церковь и, подняв взор на честной и славный Лик Господа нашего Иисуса Христа, пал ниц перед ним и, горько плача, взмолился:

– Помилуй мя, Боже, и избави от коварного искушения. Оно жестоко терзает меня и отравляет ядом сладострастия. Владыко мой, не смею даже поднять глаз своих и взглянуть на образ Твой святой и Лик Твой, ярче солнца сияющий, чтобы сердце мое утешилось и возрадовалось.

После этих слов брат вышел из церкви и снова впал в мерзость греховной страсти, но не отчаялся в своем спасении и, тотчас вернувшись в храм, взмолился, взывая к человеколюбивому Господу и Богу нашему:

– Господи, призываю Тебя в свидетели – никогда больше не совершу этого греха, лишь бы Ты, Блаже, простил мне все, что я доныне сотворил.

Не успел он произнести слова этого страшного обета, как снова впал в мерзость. И вот тут проявилась сладчайшее человеколюбие и беспредельная благость нашего Господа. Он день за днем прощал и терпел неисправимое и лукавое преступление против заповедей и неблагодарность брата и по великому милосердию Своему ожидал от него покаяния и окончательного исправления, ибо тот грешил не год, не два, не десять, а гораздо больше лет.

Видите, братья, какое неиссякаемое терпение и безграничное человеколюбие у нашего Владыки! Он каждый раз по Своей благости терпит, не воздавая нам за наши самые тяжкие прегрешения и беззакония! Достойно благоговейного преклонения обилие Божиих щедрот. Ведь сколько раз брат давал клятвы и обеты, что больше никогда не повторит греха, и всякий раз оказывался лжецом.

И вот не прошло и нескольких дней, как он снова впал в грех и сразу прибежал в церковь, стал плакать, рыдать и со стонами взывать к состраданию благоутробного Владыки, умоляя Его помочь ему избавиться от распутства. Когда брат обращался к человеколюбию Бога, родоначальник зла и губитель наших душ дьявол увидел, что добыча ускользает из его рук, и сеть, в которую он с помощью греха запутал свою жертву, разорвана ее покаянием, нагло и открыто предстал перед кающимся. Он в упор посмотрел на несчастного, потом обратился к честному образу Господа нашего Иисуса Христа и закричал:

– Что Тебе до меня, Иисусе Христе? (Мк. 5:7; Лк. 8:28). Своим беспредельным состраданием Ты победил и растоптал меня, потому что принял этого блудника и развратника, который день за днем обманывал Тебя, презрев Твое всемогущество. Почему Ты не сжигаешь его огнем, а проявляешь к нему великодушие и терпишь этого безумца! Не Ты ли обещал судить прелюбодеев и блудников и истребить всех грешников до единого. Воистину не могу назвать Тебя праведным Судьей, потому что Твоя власть, когда хочет, судит несправедливо и покрывает грехи, а меня за ничтожное прегрешение, какое-то

превозношение Ты низверг с высоты небес в самый ад. А этому лжецу, блуднику и развратнику стоило только пасть ниц перед Ликом Твоим, как Ты милостиво даровал ему Свое благоволение. За что же Тебя называют праведнейшим Судией? Как вижу, Ты по Своей превеликой благости приемлешь таких людей, совершенно попирая правосудие, – возмущался нечистый, извергая из ноздрей пламя гнева.

Когда он замолчал, тотчас же из алтаря раздался Глас:

– О, змий, вселукавый погубитель! Неужели ты еще не насытился своим коварным злом, которым отравил весь мир? И теперь пытаешься завладеть и погубить этого человека, который прибег к Моему безграничному благоутробию и милости. Взял ли ты на себя хоть сколько-нибудь прегрешений, чтобы сравниться с Моей честной кровью, пролитой на Кресте и за него? Я был заклан и умер, чтобы искупить и его грехи. Ты же, когда он начинает грешить, не отвращаешь его от греха, но радуешься этому. Ты не отводишь несчастного от порока и не чинишь ему препятствий только потому, что надеешься завладеть им. Я же милостив и человеколюбив и потому повелел Моему первоверховному апостолу Петру прощать согрешившему до семижды семидесяти раз ежедневно. Так, неужели же Я не помилую и его? Помилую. И когда придет ко Мне, не отвращусь от него, пока он не унаследует Царство Небесное. Ведь ради грешников Я был распят и Свои пречистые длани распростер ради них, дабы жаждущий спасения пришел и спасся. Никого Я не забуду и не прогоню. Даже если он тысячу раз на день падет и тысячу раз на день придет ко Мне, то не останется без утешения. Ибо Я пришел призвать к покаянию не праведников, но грешников.

Как только раздался этот Глac, дьявол задрожал от страха, не в силах двинуться с места.

– Послушай, лжец, – продолжал Глac. – Ты говорил о Моей несправедливости. Но Я справедлив ко всем. Ибо в чем застану, в том и сужу. Сейчас Я вижу этого брата кающимся, обратившимся и лежащим у Моих ног. Значит, он победил тебя. И Я приму и спасу душу его, потому что он никогда не отчаивался. А ты взирай на славу его и сгори от зависти и стыда.

Лежавший на полу рыдающий брат между тем испустил дух. Тотчас великий гнев огнем пал на сатану и спалил его. Отсюда мы видим, братия, безмерное благоутробие и человеколюбие Божие, сколь благ наш Владыка, и потому никогда не будем отчаиваться и пренебрегать своим спасением.

Был еще один брат, тоже покаявшийся в грехах и живший в безмолвии. Но случилось так, что он споткнулся о камень и разбил ногу. Рана оказалась глубокой, и от большой потери крови несчастный лишился сознания и испустил дух. Явились бесы, чтобы забрать его душу, но ангелы сказали:

– Посмотрите на камень. Видите, сколько крови он пролил за Христа.

Как только они произнесли эти слова, душа брата вырвалась на свободу.

Некоему брату, впавшему в грех, явился сатана и сказал:

– Ты не христианин.

– Кем бы я ни был, – ответил брат, – в любом случае я превзошел тебя.

– Подумай о том, что тебя ждет ад, – сказал сатана.

– Ты мне не судья, – возразил брат, – ибо ты не Бог.

Так сатане не удалось уловить брата, и ему пришлось отступить. А тот искренне покаялся перед Господом и со временем стал опытным монахом.

Один брат, впавший в уныние, обратился к старцу:

– Что делать, меня одолевают помыслы, что я слишком поздно отрекся от мира и теперь мне не спастись?

Старец ответил:

– Даже если мы не попадем в землю обетованную, то пусть лучше наши кости останутся в этой пустыне, чем вернуться в Египет. (См. Евр. 3:17)

Другой брат спросил его:

– Отче, почему пророк говорит так загадочно: «Несть спасения ему в Бозе Его»? (Пс.3:3).

Старец ответил:

– Он имеет в виду помыслы безнадежности, которые внушают согрешившему бесы: «Отныне нет тебе спасения в Боге», чтобы столкнуть его в пропасть отчаяния. Им надо противоборствовать такими словами: «Господь прибежище мое, ибо исторгнет из сети ноги мои».

Один из отцов рассказывал, что в Салониках был монастырь дев. Одна из насельниц, поддавшись искушению нашего общего врага, покинула обитель, впала в блуд и в этом грехе пребывала немало времени, но потом по милости человеколюбивого Бога покаялась и пошла обратно в свой общежительный монастырь. Дойдя до ворот, она упала на землю и скончалась.

Одному из святых была открыта ее кончина. Он увидел святых ангелов, которые прилетели и взяли ее душу, а бесы – за ними, и у них возник спор. Святые ангелы говорили, что она покаялась, но бесы возражали:

– Она служила нам столько времени, и теперь наша. Как же вы можете утверждать, что она покаялась, если даже не успела войти в монастырь?

Ангелы сказали:

– С того момента, как Господь, увидев, куда склонилось ее волеизъявление, принял ее покаяние. Она сама была госпожой своего покаяния ради цели, к которой стремилась. А Владыка ее жизни – один Господь.

Бесы были посрамлены и улетели. Очевидец этого явления откровенно рассказал о нем присутствовавшим.

Авва Алоний сказал:

– Если человек захочет, то с утра до вечера (дней своих) преуспеет в меру Божественную.

Брат спросил авву Моисея:

– Вот хозяин велит сечь раба за то или иное прегрешение, за которое тот в ответе. Что скажет на это раб?

Старец ответил:

– Если сей раб – добродетельный муж, то лишь одно: «Помилуй меня, я виноват».

– И больше ничего? – спросил брат.

– Ничего, – подтвердил старец. – Ибо должно все время порицать себя, видеть свой позор и говорить: «Я согрешил». Тогда господин сразу помилует его.

Брат спросил авву Пимена:

– Что мне делать: как только я впадаю в малейшее прегрешение, так меня начинает терзать помысел и осуждать за то, что я натворил?

Старец ответил:

– Если человек впадает в грех, но говорит: «Я согрешил», то сразу обретает покой.

У девицы по имени Таисия¹⁸ умерли родители, и она осталась сиротой. Свой дом она сделала странноприимным для отцов Скита и принимала их и служила им. Через некоторое время у нее истощились средства, и она впала в нужду. Сироту окружили развратные люди, которые сбили ее с благого пути. После этого она стала вести себя скверно и дошла до блуда.

Об этом услышали отцы и весьма опечалились и, позвав авву Иоанна Колова, сказали ему:

– Мы слышали о сироте, что она худо живет. А когда она могла, то оказывала нам любовь. Теперь мы окажем ей свою любовь и поможем. Потрудись сходить к ней и по мудрости, которую дал тебе Бог, помоги ей подняться.

Авва Иоанн пришел к Таисии и попросил старуху-привратницу:

– Скажи обо мне госпоже.

Но та стала браниться и гнать его прочь:

– Вы проели все ее имущество! Это из-за вас, монахов, она теперь нищая!

– Скажи: я пришел помочь ей, – успокоил ее авва. Привратница поднялась к госпоже и сказала о нем. Выслушав ее, девица воскликнула:

– Эти монахи все время ходят у Красного моря и находят жемчужины¹⁹.

Она привела себя в порядок, уселась на ложе и велела привратнице привести старца.

Авва Иоанн вошел, сел рядом и, взглянув на нее, сказал:

– Почему ты винишь Иисуса в том, до чего дошла сама? Услышав это, она вся съежилась, а старец, уронив голову

на грудь, горько заплакал.

– Авва, почему ты плачешь? – спросила она.

Он взглянул на нее и, снова опустив голову, проговорил сквозь слезы:

– Как же мне не плакать, когда я по твоему лицу вижу, как сатана смеется над тобой?

– Возможно ли для меня покаяние, авва?

– Да, – ответил старец.

– Забери меня отсюда куда-нибудь, – попросила она.

– Пошли, – сказал старец, и она тотчас встала, готовая следовать за ним. При этом авва с удивлением заметил, что Таисия не сделала никаких распоряжений по дому.

Когда они пришли в пустыню, сумрак уже покрывал землю. Авва устроил в песке ложе с небольшим подголовником и, осенив его крестным знамением, сказал:

– Усни здесь.

Сделав и себе ложе неподалеку и помолившись, старец вскоре и сам уснул. Среди ночи он пробудился и увидел светлый путь, сходивший с неба к девице, и увидел ангелов Божьих, возносивших ее душу.

Авва Иоанн встал, подошел к ней, тронул ее ногой и, увидев, что она мертва, пал ниц, стал молиться Богу и услышал глас, сказавший, что один час ее покаяния принят лучше, чем тех, кто кается много лет, но не так горячо, как она.

Е. О блаженном Павле Препростом, ученике святого Антония

Как рассказывали отцы, однажды Павел Препростый, придя в монастырь ради посещения и пользы братии, после обычного приветствия отправился вместе с ними в церковь на службу, но у дверей храма остановился и принялся всматриваться в монахов, дабы понять, с какой душой они входят, ибо Господь удостоил блаженного дара видеть внутреннее состояние человека, подобно тому как мы видим внешнее. Он обратил внимание, что у всех входящих взоры ясные и лица веселые, сопровождающие их ангелы радуются за них, и святой сам радовался вместе с ними и благодарил Бога.

Тут появился брат, чье лицо и тело были черные, а окружившие его демоны тащили несчастного за узду. Ангел-хранитель следовал за ним далеко позади, понуро опустив голову. Увидев такую ужасную картину, старец сел подле церкви и, ударяя себя кулаком в грудь, залился горькими слезами, всей душой скорбя о брате, оказавшемся в таком положении.

Монахи, заметив внезапную перемену в состоянии святого, его душевное потрясение и горькие рыдания, подошли к нему и спросили о причине скорби и стали уговаривать пойти вместе с ними в храм на службу. Но он отказался и остался на месте, тяжело скорбя о несчастном брате. Через некоторое время, когда служба закончилась и все потянулись к выходу, старец опять стал всматриваться в каждого, чтобы увидеть, какими они выходят.

И вот авва увидел брата, который вошел черен лицом и телом и окруженный демонами, а теперь выходит из храма с сияющим лицом и весь просветленный, и рядом с ним ангел- хранитель, торжествующий и безмерно радостный, а демоны понуро плетутся далеко позади. Старец даже не чаял увидеть такое – изумленный, он встал во весь рост и с радостью воскликнул, воздавая хвалу Господу:

– О, неизреченное человеколюбие и благость нашего Владыки! – Он взбежал на верхнюю ступеньку и обратился к братии с вдохновенными словами:

– Придите и видите дела Господа! (Пс.45:9). Как они страшны и преисполнены изумления!

Все, конечно, тут же сбежались к нему, горя желанием услышать слово святого аскета. И преподобный подробно и в красках описал им свои наблюдения: каким брат вошел и каким вышел из церкви и попросил счастливца объяснить такую перемену, и тот откровенно рассказал:

– Я человек грешный и до сего дня жил в блуде. А вот сегодня как только вошел в святой Божий храм, услышал слова пророка Исаии, а точнее, Самого Бога, говорившего: Омойтесь и будьте чисты; удалите лукавство от сердец ваших пред очами Моими.., научитесь творить добро... И если будут ваши грехи, как багряное, – как снег, убелю... И если захотите и послушаете Меня, то вкусите блага земли (Ис. 1:16–19). Эти слова потрясли меня, глубокий стон вырвался из моей души, и я сказал: «Владыко Господи Боже наш, пришедший в мир спасти грешников (1Тим. 1:15) и недостойных, даю Тебе, Сердцеведче, мое слово, что отрекаюсь от всего беззаконного и позорного, что до селе творил, и отныне никогда больше к этому ничего скверного не прибавлю, но буду изо всех сил служить Тебе, нашему человеколюбивому Владыке». После сих обетов вышел я из церкви, преисполненный желания сдержать обещания с помощью Свыше.

2. Старец говорил:

– Как потемневшее олово может опять заблестеть, так и верующие, даже почерневшие от грехов, покаянием очищаются вновь. Вот почему веру уподобляют олову.

Ж. Из святого Ефрема

Будь настороже, брат: враг нападает на подвижников и ведет борьбу с ними различными способами. Грех еще не совершен, а враг уже преуменьшает его в наших глазах и настолько способен умалить плотское наслаждение, совершаемое по страсти, что может показаться: сделать такой грех – все равно, что пролить стакан холодной воды на пол. А если грех совершен, тут лукавый разукрасит брату его беззаконие как нечто самое ужасное, напустит на него мириады волн помыслов, чтобы его рассудок захлебнулся, и он потонул в пучине отчаяния.

Но ты, возлюбленный, заранее приготовься к уловкам врага. Бди, чтобы лукавый не ввел тебя в заблуждение, и ты не совершил греха. Если же обманешься и падешь, не лежи и не отчаивайся в своем спасении, но скорее поднимайся и обратись ко Господу Богу Твоему, дабы Он смилостивился над тобой. Ибо щедр и человеколюбив наш Владыка, долготерпелив и многомилостив и не забывает тех, кто искренне покаялся, а, напротив, готов принять их сразу и с превеликой радостью.

Когда враг скажет тебе: «Ты погиб, и нет тебе спасения», сразу возражай: «Мой Бог милостив и долготерпелив. Зачем же мне отчаиваться в своем спасении? Бог заповедовал нам до семидесяти семи раз прощать ближнего. Тем более Он Сам прощает грехи тем, кто обращается к Нему от всей души». Тогда брань врага против тебя по благодати Божией прекратится.

З. Из аввы Исаии

Если ты отрекся от мира и вручил себя Богу на покаяние, то даже в мыслях не допускай сомнения, что твои прошлые грехи тебе не простятся. И к тому же не оставляй заповедь Господа, иначе и Он не простит тебе старых прегрешений. И остерегайся, брате, духа, который ввергает людей в скорбь – для этого у него много ловушек, гибельных для немощного человека.

Скорбь ради Бога – это радость видеть себя живущим по воле Господней. Он Сам говорит: «Куда тебе бежать? (Думаешь,) для тебя нет покаяния? Но это внушает враг, чтобы, в конце концов, лишить тебя самообладания. А скорбь ради Бога не вредит человеку, но говорит: «Не бойся» и еще: «Осознай, человек, свою немощь и обретешь силу».

Пусть твое сердце благоразумно исследует помыслы и избавляет тебя от их бремени. Кто раньше опасался помыслов, теперь избавится от страха. В этом и состоит сила желающих достичь добродетельной жизни. Так что, если братья и падают, то не боятся этого, а стараются (встать и исправиться). Божия доброта в том и заключается, что, если человек кается даже в свой последний час, то Он принимает его с радостью и не напоминает ему о прежних пороках, как о том написано в притче о блудном сыне. Юноша оставил пищу свиней, то есть свои плотские похоти, и вернулся к отцу со смирением. И потому отец принял его и велел тотчас принести ему одежду непорочности и перстень-символ сыновства (см. Лк. 15:11–32), которого «удостаивает Святой Дух», ибо Владыка наш милостив и хочет, чтобы человек обратился. Вот Его слова: «Аминь, аминь, сказываю вам, что на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся...» (Ср.: Лк. 15:7).

Братья! Раз мы получили от Господа такую великую милость и богатство щедрот, то от всего сердца обратимся к Нему, и Он, наш Человеколюбец, примет нас и приобщит к вечной жизни. А раз ты уж обратился от полноты сердца, а не беспечно, то теперь больше не говори, что ты всего лишь грешный человек и не в состоянии соблюдать все добродетели.

Да и покаяние требует от тебя вовсе не этого. Когда человек, оставив грехи, обращается к Богу, то покаяние тотчас напояет его возрождающей силой, как святые сосцы – младенца молоком. Оно вскармливает человека, словно горячо любящая мать, которая прижимает свое чадо к груди, оберегая его от всякого зла. Стоит младенцу заплакать, как мать тотчас дает ему грудь, чуточку пожурит его, нахмурит брови, чтоб сосал молочко с трепетом и не капризничал, а расплачется дитя, она приголубит своего благоутробного, станет целовать и согревать его, пока он не возьмет грудь.

Покажи младенцу золото, серебро, жемчуг или любую другую драгоценность, он посмотрит на нее, но как только окажется у материнской груди, сразу обо всем забудет и вцепится в нее ручонками. И отец не наказывает его за то, что ребенок не работает и не идет на войну, чтобы биться с врагами. Ведь он еще крохотный, и у него маловато силенок. Ноги у него есть, но встать на них он пока не может. У него есть руки, но надеть латы, взять щит и меч ему еще не по силам. Поэтому родители терпеливо ждут, пока он подрастет.

А вырастет, начнет ходить, станет бороться с кем-нибудь, тут его и повалят на землю. Отец тоже не рассердится на это, ибо знает, что он еще слишком мал. А вот когда он станет мужем, тут и проявятся его способности, сможет ли он пойти войной на отцовских врагов. Только тогда отец доверит ему свое имущество, признав его сыном.

Если же после многих трудов, вложенных в него отцом и матерью, из него вырастет несносный мужлан, который будет презирать родителей и высокомерно относиться к их достоинству да еще и подружится с их врагами, отец без всякой жалости выгонит его из дома, не дав ему никакого наследства.

Озаботимся же и мы, братья, тем, дабы постоянно пребывать под покровом покаяния: ведь оно, как мать, – и да будем вскармливаться молоком от ее святой груди, служащее нам и пищей и опорой для возрастания, тогда каждый из нас по воле Божией возродится свыше и придет в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4:13).

И. Из аввы Марка

Смертный грех – это грех нераскаянный. Бог милостив и щедр, как никто другой. Но кто не кается, того даже Бог не прощает. Мы весьма скорбим о своих прегрешениях, но с радостью допускаем их причины.

К. Из Патерика

Некий брат, живший в Монидиях, часто по внушению диавола впадал в блуд и даже чуть было не простился с монашеством, но неизменно, начиная свое правило, со стоном молился:

– Господи, хочу я или не хочу, спаси мя. Ибо сам я прах и вожделею греховной грязи. Только Ты, всемогущий Боже, в силах остановить меня. Если Ты праведного спасаешь, в том нет ничего великого и чистого милуешь, ничто же дивно: они достойны милости Твоей. Но на мне, Владыко, яви Свое милосердие и непостижимое человеколюбие. Ибо я, убогий, оставил Тебя, обнищав всеми добродетелями.

Так обливаясь слезами, брат молился каждый день, когда грешил и когда не грешил. И вот как-то ночью, впав (с самим собою) в обычный грех, он сразу же встал на (монашеское) правило. Демон, изумленный его непреклонным упованием на Бога, явился ему воочию и сказал:

– Жалчайший человечишко! Как же ты не сгоришь от стыда, стоя перед очами Бога? Как смеешь ты произносить Его имя? Какое бесстыдство именно теперь с такой дерзостью петь Ему псалмы!

– Моя келья – кузница, – ответил брат. – Один молоток дашь, один и получишь. И тут я буду стоять насмерть, до самого последнего дня. А тебя проклинаю и извещаю: я всей душой уповаю на безграничную благость моего Господа и говорю тебе, что Бог пришел призвать грешников к покаянию и спасти их. Никогда не прекращу попирать тебя своей молитвой к Богу, пока не прекратишь воевать со мной. Посмотрим, кто победит, ты или Бог!

Выслушав его, демон сказал:

– Воистину больше не стану воевать с тобой, чтобы тебе не достался венец за твое терпение.

И с того дня враг отступил от него. А брат оставался в своей келье, сокрушаясь сердцем и оплакивая грехи. Нередко помысел говорил ему: «Какое благо, что ты плачешь сейчас». Но он возражал: «Если это благо, то анафема этому благу. Богу не нужно, чтобы человек губил свою душу подлыми делами, а затем сидел и оплакивал ее, не зная даже, спасется она или нет».

С аввою Пафнутием жил в Скиту один брат, искушаемый блудным помыслом и не раз говоривший вслух:

– Если возьму и десять жен, то все равно не утолю своей похоти.

– Не делай этого, сыне, – увещевал его старец. – Тебя искушают демоны.

Но брат не послушался, ушел в Египет и женился. А через некоторое время авве Пафнутию довелось самому отправиться в Египет. Там он и встретил брата, несшего корзины, полные черепков. Авва даже не узнал его, но тот сам напомнил ему о себе:

– Это я, твой ученик.

Старец, увидев беднягу в таком унизительном состоянии, заплакал.

– Как же ты мог оставить данное тебе честное положение и дошел до такого позора? – спросил он. – И взял ли ты себе десять жен, как ты говорил?

Брат глубоко вздохнул и разрыдался.

– Только одну, отче. – ответил он. – Но и то с горем пополам зарабатываю ей на хлеб.

Старец сказал:

– Возвращайся назад вместе с нами.

– Возможно ли для меня покаяние, авва? – спросил брат.

– Возможно, – ответил старец.

И брат, оставив все, сразу пошел за ним.

А в Скиту, благодаря пережитому, он стал опытным монахом.

Некий брат спросил старца:

– Если случится человеку по внушению диавола впасть в искушение, скажем, в блуд, какую пользу могут получить от этого другие?

Старец так ответил на это:

– В Египетской киновии был именитый дьякон. Некий политик родом из столицы, впав в немилость правителя и спасаясь от его преследований, прибыл в эту обитель со всем своим домом. По внушению диавола дьякон пал с одной из прибывших с политиком женщин, и позор лег на всю киновию. Тогда согрешивший пошел к своему любимому авве и рассказал ему о случившемся. Он знал: в келье у старца, в дальнем углу, есть глухой чулан и стал умолять отца пустить его туда, желая похоронить себя в темнице заживо и надеясь, что об этом никто не узнает, кроме аввы, и тот согласился.

Дьякон сидел в полной темноте и искренне каялся Богу. Он оплакивал свой грех, питаясь лишь хлебом и водой, которые старец приносил ему в определенное время. Так прошло немало дней. Наступила весна, а вода в Ниле не поднималась, как обычно бывало. Все служили молебны, подолгу молилилсь Богу, а разлива все не было. И тут одному святому было открыто, что нужно позвать дьякона, скрывающегося у такого-то монаха. Тогда вода придет, и урожай будет спасен.

Старец, которому было откровение, рассказал всем о воле Божией. Слушая его, отцы только диву давались. Они пошли в келью, вывели дьякона из тайника и попросили его помолиться. Как только он помолился, вода хлынула мощным потоком. И соблазнившиеся получили великое назидание от дьяконского покаяния и прославили Бога.

Одного брата одолевал бес блуда. Однажды, проходя через египетское селение, он увидел красивую женщину. Она оказалась дочерью языческого жреца. Он влюбился в нее, пошел к ее отцу и сказал:

– Выдай за меня свою дочь.

Тот ответил:

– Не могу, пока не посоветуюсь с моим богом, – и пошел к бесу и спросил:

– Тут один монах хочет, чтоб я выдал за него свою дочь. Выдавать?

Бес ответил:

– Спроси, отречется ли он от своего Бога, от Крещения и от монашества?

Жрец позвал монаха и спросил:

– А ты отречешься от своего Бога, от Крещения и монашества?

Брат согласился и тотчас увидел, будто голубь выпорхнул из его уст и вознесся в небо.

Жрец вернулся к бесу и сказал:

– Он согласился на все.

А бес сказал:

– Не выдавай, потому что Бог не отступился от него и все еще помогает ему.

Мерзостный жрец снова пошел к брату и сказал:

– Не могу выдать за тебя дочь, потому что твой Бог не отступился от тебя и по-прежнему помогает тебе.

Услышав это, брат изумился и подумал: «Воистину Господь явил мне такую великую милость, а я, окаянное ничтожество, отрекся от Него, от Крещения и монашеского обета! Даже и теперь Он помогает мне и не отступился от меня, как я того заслужил после моего отречения. И я даже могу обращаться к Нему, дерзновенно уповая на Его безпредельное человеколюбие!» Он образумился, пошел в пустыню, отыскал старца и исповедовался ему. Тот сказал:

– Поселись у меня в пещере. Три недели постись так: два дня ничего не ешь, а на третий вкушай пищу. А я попрошу Бога за тебя.

Старец скорбел о брате и горячо молился:

– Прошу Тебя, Господи, даруй мне эту душу и прими покаяние ее.

И Бог услышал его. Через неделю старец пришел к брату и спросил:

– Ты ничего не видел?

– Видел голубя, – ответил он, – там, наверху, далеко в высоте небесной, прямо надо мной.

– Внимай себе (Ср.: Втор. 4:9; Втор. 15:9) и моли Бога усердно, – сказал он и ушел.

На второй неделе старец снова пришел к нему и спросил:

– Видел ли ты что-нибудь?

– Я видел голубя совсем рядом, прямо над головой.

– Трезвись и молись.

На исходе третьей недели старец опять пришел к нему и спросил:

– Что ты видел на этот раз?

– Я видел голубя. Он прилетел и парил над моей головой. Я протянул руку, чтобы поймать его, но он сам влетел в мои уста.

Услышав это, старец возблагодарил Бога и сказал:

– Бог принял твое покаяние. Впредь следи за собой.

Брат ответил:

– Теперь я больше никогда не покину тебя, авва, и буду с тобой до смерти.

Он остался у старца и больше никогда не разлучался с ним.

Брат спросил старца:

– Авва, помысел говорит мне, что, если монах, который давно в постриге, впадает в искушение, например, в блуд, то ему подняться трудно, понадобятся большие усилия. Ведь он так долго преуспевал, а теперь вдруг пал. А новоначальному, только пришедшему из мира, от этого большого вреда не будет.

– Монах, впавший в искушение, – сказал в ответ старец, – подобен рухнувшему зданию. И если он благоразумный хозяин, то умело примется за восстановление: ведь у него под рукой много строительных материалов: и основа фундамента, и камни, и бревна, и он быстро и легко все поднимет, ибо ему ничего не стоит подобрать все потребное. А тому, кто не знает, как копать, как закладывать фундамент, какие брать камни и бревна, а лишь тешится надеждой, что сумеет собрать необходимое и построить, конечно же, будет гораздо труднее довести дело до конца.

В том и отличие брата, проведшего многие годы в монашеском делании. Новоначальный тоже может обрести спасение, но опытный монах, если и падет, то обратится, ибо располагает большим количеством спасительных средств, потому что дела, которые он совершал в аскетическом подвиге, уже вошли у него в привычку: молитвенное правило, псалмопение, рукоделие и прочие труды. Он не тяготился, когда их делал, и за многие годы они стали для него правилом. Вот почему в случае падения ему легче восстановить рухнувшую храмину своей души. А новоначальный, который еще только учится, если падет, будет подниматься весьма долго. Ибо ему придется еще учиться находить материалы и правильно вести восстановительные работы.

В одном небольшом городе жил епископ. Он тяжело заболел и уже не надеялся на выздоровление. А в этом же городке находился женский монастырь. Его игуменья, узнав о болезни владыки, взяла двух сестер и пошла к нему. Пока она разговаривала с епископом, одна из сестер осмотрела и ощупала его ногу, чтобы понять причину болезни. От ее прикосновений у епископа началась брань, и он сказал игуменье:

– У меня нет никого, кто бы присматривал за мной. Оставь эту сестру, чтобы она мне помогала.

Не заподозрив ничего дурного, игуменья оставила ее. А епископ, подстрекаемый дьяволом, пал с ней, и она забеременела.

Когда живот больше невозможно стало скрывать, клирики начали допытываться у нее:

– Скажи, от кого ты собираешься родить?

Но она ничего не отвечала. Епископ сам вмешался и сказал:

– Оставьте ее – это мой грех.

И ему стало легче на душе. Он направился в церковь, положил свой омофор на алтарь, вышел и, опираясь на посох, зашагал в дальний монастырь, где его никто не знал. Но в той обители оказался прозорливый авва. Бог ему открыл, что к нему придет епископ. Авва позвал привратника и предупредил:

– Будь наготове, брат. Сейчас прибудет епископ. Подготовься и окажи ему достойную встречу.

Привратник подумал, что епископа торжественно принесут в паланкине в сопровождении пышной свиты. И когда он увидел обычного человека, который шел пешком, то решил не пускать его без благословения настоятеля.

Когда авва услышал, что епископ прибыл, сам выбежал ему навстречу. Они облобызались, и авва сказал:

– Добро пожаловать, владыко.

Пораженный тем, что его узнали там, где он никак не ожидал, епископ хотел было отправиться в другой монастырь, но авва остановил его:

– Куда бы ты ни пошел, я пойду за тобой, ибо мне о тебе все открыто.

Тогда гость остался, от всего сердца покаялся, показал великие труды добродетели и с миром отошел ко Господу. Его успение сопровождалось многочисленными знамениями и чудесами Божьими.