Часть III: Закон

«Аз есмь Господь Бог твой: да не будут тебе бози инии, разве Мене». (Исх. 20:2–3).

«Как же я сделаю сие великое зло и согрешу пред Богом?» (Быт. 39:9).

«Люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всеми силами твоими». (Втор. 6:5).

«Господа Бога твоего бойся и Ему одному служи и к Нему прилепись». (Втор. 6:13. Ср. Втор. 6:10, Втор. 6:12 и Втор. 6:20).

«Не должен находиться у тебя... прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых. Ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это». (Втор. 18:10–12).

«Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его». (Пс. 111:1).

«Как люблю я закон Твой! весь день размышляю о нем». (Пс. 118:97).

«Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека». (Еккл. 12:13).

«Так говорит Господь, Царь Израиля, и Искупитель его, Господь Саваоф: Я – первый и Я – последний, и, кроме Меня, нет Бога». (Ис. 44:6. Ср. Ос. 13:4).

«Ищите Господа, когда можно найти Его; призывайте Его, когда Он близко». (Ис. 55:6).

«Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – Мои пути, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших». (Ис. 55:8–9).

«Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». (Мф. 10:37).

«Никто не благ, как только один Бог». (Мф. 19:17).

«Приближьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники; исправьте сердца, двоедушные». (Иак. 4:8).

«Ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе». (Рим. 8:39).

«Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя изследывайте». (2Кор. 13:5).

«Подражайте Богу, как чада возлюбленныя». (Еф. 5:1).

«Знаю твои дела: ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Кого Я люблю, тех обличаю. Итак, будь ревностен». (Откр. 3:15 и Откр. 3:19).

«Если я верю, что Бог свят и требует святости, я обязан обуздывать свою волю, следить за своими воззрениями и укрощать свои страсти. Если же я не верю этому, то я не знаю иной узды, кроме закона природы, мне нет надобности согласовать своего поведения с чем-нибудь и подчиняться какому-нибудь авторитету. Не достоверно ли, что все вожделения и дурные побуждения души любят сомнения подобно тому, как красные звери любят ночь?» (Берсье).

«Да, религия должна нас делать лучшими, и это мне напоминает одно из прекраснейших изречений древности. Сократ, разговаривая со своим учеником, возвестил в одном из пророческих проблесков, что придет когда-нибудь тот, который откроет, что такое Бог. «Пусть Он придет, отвечал ученик, пусть Он мне повелит, что захочет; я сделаю все, лишь бы Он меня сделал лучшим». (Берсье).

«Ничтожность верующих, их мелочность, унизительные страсти являются тайной, которая нас смущает самым прискорбным образом. Но, видя, как наилучшие люди несовершенны, как под наиболее благотворным влиянием сердце человеческое может остаться жестоким, я убеждаюсь, что дух Евангелия, столь чистый и ясный, не мог выделиться из земли, а действительно снизошел с неба». (Берсье).

«Необходимым дополнением веры, чтобы она была оправдывающею и спасительною, должна быть верность». (Филарет, м-т Моск.).

«Не совершалось на земле ничего великого, что бы не проистекало из веры; нет на земле ничего благородного, возвышенного и доброго, что не имело бы корней в вере. Если есть какая добродетель, или какая похвала, то через веру. Вера – сильнее сильных. Она – как царь между душевными способностями. Недостаток веры делает человека презренным. Неверующий скрючивается до того, что ему можно поместиться в ореховой скорлупе. Но наполните его верою и он уподобится Левиафану, ныряющему в глубинах океана. О, дайте нам веру, и мы сделаем все великое». (Сперджон).

«Воспитайте сперва просто человека, а потом уже религиозного, и все будет хорошо. Но неискренняя религиозность всего гибельнее». (Д. Рескин).

«Бога боюсь, – и никого не боюсь. Бога не боюсь, – и всего и всех боюсь». (Иннокентий, Арх. Херс.).

«Бог ближе к нам всякого человека во всякое время; ближе моей одежды, ближе воздуха, света, ближе моей жены, отца, матери, дочери, сына, друга». (Прот. И. Сергиев).

«Если хотят сказать, что человек слишком ничтожен, чтобы входить в общение с Богом, то нужно быть очень великим, чтобы иметь возможность судить о том». (Паскаль).

«Разве Мене». На основании этих слов должны быть отринуты языческие обычаи. Например, бл. Августин осуждал обычай тостов, то суеверие, по которому не пьющий здравицу за кого-либо считался недругом поздравляемого.

«О Боге нужно вспоминать чаще, чем дышать». (Григорий Богослов).

«Если человек будет иметь смирение, нестяжательность, не будет осуждать, то придет к нему страх Божий». (Авва Евпрений).

«Детство часто держит в своих слабых пальцах истину, которую не могут удержать люди своими могущественными руками и открытие которой составляет гордость позднейших лет». (Рескин).

«У кого религия на втором плане, у того ее совсем нет. Бог совместим со многим в сердце человека, но несовместимо одно, – чтобы Он был в сердце на втором плане». (Рескин).

«Самое важное событие настоящего времени заключается в том, что Бог приметно исчезает из умов человеческих». (Кузен).

«Кто отвергает Бога, совершает самоубийство. Человечество без Бога перестало бы быть человечеством». (Секретан).

«Бог есть любовь. Великий подвиг религиозной жизни заключается в вере в эту истину, – наперекор всем очевидным жестокостям жизни, наперекор той непроницаемой тайне, в которую облекся Бог; наперекор всей муке и горечи человеческого существования, наперекор усиливающемуся мраку и утраченному миру души. Верить, что Бог любовь, и на этом утверждаться, карабкаться на крутой берег в то время, как пучина морская бурлит у пят и соленая влага хлещет в лицо, – вот в чем подвиг жизни!» (Робертсон).

«Мы не постигаем всей гармонии мироздания, потому что мы не охватываем вселенную в ее целом и должны для окончательного суждения о вселенной дождаться конца времен. Иначе наши суждения будут напоминать отчет о статуе Фидия по одному пальцу». (Августин).

«Религия есть часть человеческой души, как и душа есть часть Бога. Пока Бог и душа существуют, религия неизгладима». (Крине).

«Всякий человек духовно нищает, когда он атрофирует в себе религиозное чувство. Размах и глубина религиозного чувства решают в конце концов участь народов. Я в последния тридцать лет с благодарным чувством примечаю господство Про-мысла и в великих судьбах народов и в незначительных событиях моей семейной жизни. Сильнее прежнего я чувствую потреб-ность смиренно преклониться пред Богом». (Трейчке).

«Мы едва в состоянии постигнуть причину такого простого атмосферического явления, как падение из метеоров твердых частей; мы не можем обозреть и миллионной части нас окружающих предметов, и однако мы настолько отважны, что умствуем о безконечной вселенной и о вечном Духе, ее создавшем и ею управляющем. По отношению к таким вопросам я не доверяю разуму, а только вере, и коль скоро мы хотим судить о таких предметах, мы не можем иметь иного путеводителя, кроме Откровения». (Гумфри Дэви, † 1829).

«Познание природы есть путь к благоговению пред Творцом». (Либих).

«В творении я как бы осязаю Бога руками». (Кеплер).

«Чем более расширяется поле науки, тем многочисленнее становятся доказательства существования всемогущей творческой Премудрости». (Гершель).

«Я много занимался изучением природы; поэтому я верую, как бретонский крестьянин. Если бы можно было мне заниматься и исследовать еще более, то я веровал бы простою детскою верою крестьянки из Бретони». (Пастер).

«Если поверхностные умы щеголяют отрицанием существования чего-либо высшего, сверх материального и чувственно воспринимаемого мира, то такое жалкое притязание отдельных лиц не должно быть поставлено в вину науке». (Роберт Майер).

«Религия переживает все земные радости, ее сила возрастает в то время, как органы стареют и тело приближается к разрушению». (Г. Дэви).

«Слава Богу, что все более и более раскрывающееся во мне религиозное чувство еще дает некоторое успокоение и подкрепление моей страдающей душе». (А. Ф. Писемский).

«Благоговение – высшее чувство, на которое способна человеческая природа, венец человека, как нравственного существа». (Карлейль).

«От начала вера есть великое, вечное, независимое, а знание – малое, человеческое и производное». (Арндт).

«Немножко внимания к обыденной жизни, и мы убедились-бы, что высший закон, помимо нашей воли, направляет события. О, братья, есть Бог! Он душа в мастерской природы и набольший распорядитель воли человеческой. Человек имеет удачу, когда следует Его распоряжениям. Только прислушайся, и услышишь нужное тебе слово. У каждого – свое призвание. Неразумен ты будешь, если покоришься мелочности и однообразию своих дел, вместо того, чтобы быть покорным орудием твоего характера и твоего назначения». (Эмерсон).

«Все начинается чудом и кончается чудом». (Августин).

«Мы ходим в мире чудес, и глубочайший из всех вопросов тот: что это – за Существо, столь близкое нам, временами чувствуемое, но невидимое? Почему это в нашей душе возникает иногда чувство оставленности? Не карает ли оно нас, доходя иногда до степени мучительной, за какие-то измены? Когда же наш дух направлен к высокому и благородному, таинственное Существо становится нам ближе. Могу ли я Его назвать Богом? Что оно: Отец, Дух, Любовь? Во мне или вне меня это живое Существо?» (Робертсон).

«Если бы око не было солнцеподобным, как оно могло бы видеть свет? Если бы не было в нас Бога, как могли бы мы увлекаться божественным?» (Гете).

«Великий астроном сказал: «все сферы небесные я расследовал, и не нашел там Бога». Когда есть Бог в тебе, тогда только ты Его увидишь во внешнем мире». (Рюккерт).

«На вопрос о существовании Творца и Промыслителя вселенной величай-шие умы, когда-либо жившие, отвечают утвердительно». (Чарльз Дарвин).

«Не знаю я, откуда я пришел; не знаю, куда отойду. Знаю только, что надо мной простерта Любовь, никогда меня не забывающая». (Корнер-поэт). ·· .

«Два сорта людей можно назвать разумными. Это, во-первых, тех, которые Богу служат от всего сердца, потому что Его познали; и, во-вторых, тех, которые ищут Бога от всего сердца, потому что Его еще не познали». (Паскаль).

«Художник без глубокой религиозности не может быть великим и не возвысится над уровнем господствующего в его время вкуса». (Клеменс Брентано).

«Религия и искусство всегда ищут друг друга, сходятся и неохотно разлучаются. Вход в царство той и другого обусловлен одним настроением: стремление». (Вильгельм Штейнгаузен).

«Веровать в Бога не значит только молиться Ему и чтить Его словами, но для Него, с Ним трудиться. Одно с Ним составлять, быть Его чадом. Кто испытал это, тому на всю жизнь имя Божие чудно, живо, светло, одушевляюще, неистощимый источник, сила и радость. Он не только верит в Бога, но обладает Им, в Нем живет и движется, как рыба в воде». (Лоцкий).

«Религия есть сознание всех наших обязанностей, как заповедей Бога» (Кант).

«Когда немецкий народ отложится от Бога, тогда будет время начать похоронный звон». (Науман).

«Всякая душа нуждается быть обвеянной Духом Божиим и сделаться от того теплее и деятельнее. Тогда человек в себе самом будет иметь более сильное доказательство Бытия Божия, чем какое может дать вся вселенная». (Крине).

«Мысль о пространстве, по сравнению с которым неизмеримая наша звездная система обращается в точку, – слишком подавляющего свойства для того, чтобы можно было на ней останавливаться. За последние годы представление безначальности, безпричинности и вечности бытия безпредельного пространства порождает во мне чувство, от которого я прихожу в трепет». (Г. Спенсер).

«Истинная вера – не безопасно припрятанный капитал, как многие полагают; она – нравственное отношение к Богу, ежедневное возношение души к Всевышнему, чтобы низвести Его силы в нашу жизнь». (Дриандер).

«Мы живем удивлением, надеждой и любовью». (Вордсворт).

«Материализм – естественный путь к пессимизму. Сознание же духовной силы, действующей в нас, чрез нас и во всех явлениях природы,– – путь, к оптимизму. Пессимизм расслабляет, оптимизм укрепляет». (Крине).

Страх Божий. Истинные христиане – богобоязненные – самые жизнера-достные люди. Страх перед людьми отравляет существование человека, а страх пред Богом освобождает от гнетущего страха перед людьми. «Должно Богу более повиноваться, чем людям» – вот правило богобоязненного. В страхе Божием нет ничего тяжелого, поглощающего радость сердца; напротив, он неразлучен с радостью. Состояние богобоязненного подобно состоянию девицы, получившей от отца драгоценный перстень. Она любуется на него, радуется, и в то же время боится, как-бы не лишиться такого подарка и не навлечь на себя неудовольствие родителя.

Христианская отвага. Генерал Гордон в бытность губернатором Судана был приглашен для переговоров к королю Абиссинии. Против этикета Гордон без приглашения занял стул вблизи королевского трона. Сделал это он ради достоинства своей повелительницы королевы Виктории и чтобы внушить абиссинцам уважение к могуществу английского государства.

– Разве вы не знаете, Гордон-паша, обратился к нему король, что за вашу дерзость я могу приказать казнить вас на месте?

– Вполне осведомлен о том и готов подчиниться такому вашему распоря-жению, ответил представитель Англии.

– Как? воскликнул король: вы готовы умереть?

– Всегда готов, – спокойно ответил генерал. – Ваше Величество, умертвив меня, окажете даже услугу мне, освободив меня от тех бедствий, которые может принести мне будущее.

Побледневший от волнения король со страхом спросил Гордона:

– Так вы совсем не боитесь моего могущества?

– Нисколько, – отвечал генерал, и тем кончилась аудиенция.

Где страх Божий, там нет места страху пред людьми.

Божие вездеприсутствие. – Хозяин ушел, сказал раб-язычник рабу-христианину: теперь не нужно убиваться за работой, давай отдохнем.

– Мой Хозяин не отлучался, ответил христианин. Он всегда, везде и всех видит, награждает и наказывает. Поэтому я буду работать по-прежнему.

Подобное из жизни детей.

Яша и Аннушка остались одни в целом доме.

– Ну, сказал Яша, теперь мы полакомимся с тобой.

– Если ты найдешь место, отвечала сестра, где никто не может нас видеть, то пойдем.

– Заберемся в кладовую и покушаем там сливок с сладкими кренделями, предложил мальчик.

– Сосед на дворе дрова колет, он увидит.

– Ну, пойдем в кухню; в шкапу есть мед, и мы намажем им по ломтю хлеба.

– Соседка Дарья шьет у своего окна, из которого видна вся наша кухня.

– Так пойдем в погреб, там есть моченые яблоки, и там совершенно темно, как в могиле...

Сестра была года на четыре старше брата.

– Яша! сказала она: ужели ты уверен, что в погребе никто не увидит? Разве ты не слыхал о всевидящем Оке, от Котокого не скроешься ни в стенах, ни под землей, ни в воде?

Яша притих и через несколько минут сказал:

– Правда твоя, Анюта! Бог увидит нас и там, куда не проникнет человечес-кий глаз.

Третий разговор на эту же тему был не в поле, не в детской, но во дворце Римского императора.

Траян беседовал с ученым раввином Иешуа.

– Вы учите, сказал император, что вашБог – везде, и хвалитесь, что Он живет среди вашего народа. Хотелось бы мне Его поглядеть.

– Несомненно, отвечал раввин, что Бог везде, но видеть Его нельзя: не может человеческое око вынести Его величия.

Император настаивал на своем.

– Нечего делать, уступил раввин: пойдем, сначала поглядим Его слугу.

Раввин, выведя императора на свободное место, предложил ему глядеть на солнце, которое плыло по раскаленному небу.

– Эго для меня невозможно: свет ослепляет меня.

– Ты не в состоянии перенесть свет Его твари, как же ты можешь смотреть на яркое величие Самого Творца? Может ли человеческое существо перенести это видение?

Бог – любовь. Не в особенно давнее время один проповедник усердно излагал слово Божие узникам, но не видел плодов от своего сеяния. Большинство прислушивалось к его словам равнодушно, а меньшинство глядело на проповедника с презрительной усмешкой, и за глаза насмехались над его выражениями и мыслями. Однажды проповедник сказал своей буйной пастве, что каждый из них без труда может доставить ему великое утешение, написав на двери камеры три слова: «Бог есть любовь». Преступники с снисходительной улыбкой согласились исполнить просьбу заботливого о них пастыря. Один из узников был особенно нечестив и дерзче всех высмеивал все божественное и церковное. Но и он пред отходом ко сну написал эти слова: «Бог есть любовь». Ночь эта для него была безпокойная; различные чувства волновали его душу; чредой проходили воспоминания о проступках черных и низких. Подавленная совесть проснулась в нем, печаль и страх причиняли ему давно неиспытываемое безпокойство. Только под утро он задремал чутким сном; с зарей он открыл глаза и первый его взор упал на дверь с яркой надписью – «Бог есть любовь».

– И для тебя, низкий грешник, подумал преступник, не запечатана Божия любовь.

Он начал молиться и просить у Бога мира для своей совести. Молитва была услышана и через месяц недавний богохульник сделался неузнаваем.

Все для Христа. Китаец проповедник в Шанхае приобретал своими евангельскими трудами около десяти р. в месяц и с трудом содержал на эту сумму семью. Его тесть, знатный человек в Пекине, предложил проповеднику должность, в тринадцать раз лучше оплачиваемую. Чтобы склонить зятя к принятию должности, тесть указывал ему, что на остатки жалованья можно будет строить церкви, содержать проповедников, а в свободное время от должностных занятий самому исполнять какие-либо церковные поручения. Указывали, что в получении хорошо оплачиваемой должности нельзя не видеть особой милости Божией к труженику Евангелия. На все эти доводы проповедник отвечал:

– Матвей оставил податную контору, чтобы следовать за Христом. Ужели мне ради корысти оставить Христа и сделаться мытарем?

Проповеднику дано было несколько недель на размышление, но он не переменил своего убеждения.

Бл. Иероним, принявши христианство, все еще продолжал зачитываться Виргилием и Цицероном. Однажды он во сне увидел себя стоящим пред вратами Божиими. Его спросили: «кто ты?» – Господи! я христианин, отвечал Иероним. «Лжешь! ты – не христианин, ты – цицеронианец». После этого сна Иероним перестал заниматься классиками.

Протестантские проповедники говорят: «если ты познал Иисуса, не беда, что еще ничего не знаешь; если же ты не познал Иисуса, то не будет тебе пользы, если будешь знать все остальное».

«Без Меня не можете делать ничего», сказал Спаситель (Ин. 15:5).

Кто бежит за катящимся шаром счастья, попадет в яму. Кто следует за блудящими огоньками, очутится в болоте. Кормчий, заглядывающийся на русалок, погубит свое судно.

Неверие или невежество? Профессор богословия разговорился в вагоне с образованной дамой. Разговор коснулся религии. Дама объявила себя неверующей. Профессор спросил, как это случилось, что его собеседница, воспитанная в христианской семье, утратила веру. Спрошенная сообщила, что она прочла кое-какие книги относительно христианской веры. Профессор вновь спросил ее, читала ли она такие и такие книги о христианстве. По отрицательном ответе профессор спросил даму, не припомнит ли она, что еще она читала о христианстве. «Не припоминаю». – Читали вы Библию? «Почти, что нет». – По окончании школьного образования вы брали ли в руки священную историю и катихизис?» Дама с обидой возразила: «вы смеетесь? При моем образовании я стану тратить время на такие книги?» Тогда профес-сор ответил

– Ну, извините меня: вы не должны говорить: я неверующая, но я – неведующая.

Овцы знают голос пастуха. Один странник с удивлением приметил, что пастух называл каждую овечку по имени, и они подходили к нему. Тогда он надел на себя кафтан, шляпу пастуха, взял его посох, узнал имена овец и стал звать их, но ни одна не подвинулась к нему. Странник спросил пастуха, в чем здесь секрет. Тот отвечал: «овцы различают мой голос. Впрочем, слабые и больные могли бы пойти за вами и за всяким, зовущим их».

Странник призадумался и мысль его невольно перенеслась к человеческому обществу. «И между людьми, сказал странник, здоровый телом и душею не за всяким потянется, но слабые не знают голоса Господа своего».

Ислам. Не все в нем тень, – есть и просвет. Там запрещается: несправедли-вость, мстительность, высокомерие, ложь, наговоры, скупость, расточитель-ность, распутство, азартные игры, ростовщичество. Кроме того, там внушает-ся: благотворительность, дружелюбие, почтительность, справедливость, честность, благодарное чувство к родителям, помощь родным и сирым, милосердие к бедным, больным и странникам, кротость к слугам и даже животным, терпение в несчастий и полная преданность воле Божией. Но добрые расположения не рекомендуются по отношению к иноверцам.

И малое немаловажно. Иногда говорят: «главных догматов немного; веруй в них, и будешь спасен». Но что сказали бы такие советники, если бы хозяева, желающие выстроить себе дом, позаботившись о фундаменте и стенах, опустили бы из виду кровлю, окна, двери и печи? Прочность фундамента и крепость стен еще не обезпечивают от холода, сырости и ветра.

То же рассуждение приложимо и к духовной жизни человека. Малым зернышком истины должно дорожить, потому что и это есть истина. Если эта частица истины не существенна для спасения, то она существенна для утешения и для усовершенствования человека. Господь сказал, что, кто разорить одну из малых заповедей, меньшим наречется в Царствии Небесном. (Мф. 5:19). Служителям непристойно пренебрегать малейшим распоряжением господина. В Церкви Божией, как в образцовом дому, никакая часть не должна быть пренебрежена, но все должно быть на месте, устроено прочно и красиво. Наша душа – храм Святого Духа. Чрез малую течь в крыше портится дом. Чрез малые отступления от повелений Господа питаются великие заблуждения. Грядущие поколения будут плакаться на нашу небрежность, если мы не будем заботливо охранять дом души своей и здание Церкви Христовой, нижняя часть которого на земле, а конец на небе.

Только Христос. Есть известие, что римский сенат, услышав о чудесах Иисуса Назаретского, хотел причислить Его к числу богов, но император Тиверий воспротивился этому, так как узнал, что Христос одного Себя признавал Богом, отвергая языческие божества и веру римлян в императоров, как богов.

Это известие объясняет причины вражды мира к Христу. Христианская вера не стесняет свободы человека мелочными предписаниями, но тем не менее она не входит в·сделку ни с одним лжеучением. Она не довольствуется быть одним из родов истины на ряду с другими истинами, но она проповедует Христа, как единственную истину, единственное основание. Кроме Христа, нет спасителей, и, кроме Им указанного пути, нет других путей к небу. Все другие учители, которые проповедывали учение не от имени Христа, как, напр., Конфуций, Будда, Магомет и другие – «татие суть», потому что восхищали неподлежащее им достоинство сыновей Божиих и учителей истины; кроме того, они – «разбойницы» (Ин. 10:8), потому что погубили и губят миллионы душ человеческим.

Бог христианский – Бог ревнивый и не терпит соперничества других богов в сердце возлюбленных Своих детей.

Двоякая набожность. Вдова, при людях печалующаяся об умершем муже, а наедине о нем не думающая, может быть названа лицемерной.

Лицемер и тот, кто о Христе не перестает говорить при людях, а наедине о

Нем не помышляет. Религиозность наедине есть душа благочестия. Мы и в действительности таковы, каковы наедине, а не на людях. Невысказанные мысли о Иисусе – лучший признак благодати, чем показное усердие к обрядам. Сомнительно, чтобы лицемер находил радость в уединенных размышлениях о Боге: ему дорога людская похвала.

Дороже детей. В 1733 г. на Дунае снаряжены были судна для перевозки большого количества евангелических семейств в Венгрию, так как католическая Австрия не хотела терпеть их в своих пределах. Когда корабли готовы были к отплытию, прибыли солдаты с указом, что взрослые евангелики могут ехать, а дети остаются в Австрии для воспитания их в католической вере.

Родители, глубоко опечаленные, сказали:

– Не можем мы покинуть детей своих.

– Перемените вашу веру, был ответ.

– Не можем изменить веры.

– Разстаньтесь с детьми.

Тогда евангелики собрались вместе и запели: «Бог наша твердыня» до слов: «отнимают у нас тела, имущество, детей и жен и изгоняют нас», при последних словах раздалась команда: «во имя Господне отчаливай!» Так сотни родителей разлучились с детьми ради сохранения веры, хотя у многих из них надорвалось в груди сердце и рана сердечная не зажила до конца их земной жизни.

Хождение во храм. Одна старая вдова негритянка в одно воскресное утро рассказала о себе:

– Сегодня на рассвете ноги мои сказали мне: «будет тебе, старая, ходить в церковь, для этого ты слишком слаба; пожалуй, на дороге растянешься». Я ответила: «я должна повиноваться не вам, а заповеди Божией. Бог мне говорит: иди, Я укреплю тебя. Вы, ноги, легко меня носили в молодые годы по пути греха, а теперь заленились». Я понудила себя, без труда исполнила свою обязанность и возвращаюсь домой с легким сердцем.

Эта негритянка не иначе относилась к храму и богослужению, как духовная дочь блаженного Иеронима, преподобная Павла, которая на смертном одре, цепенеющими устами, пред последним вздохом произнесла:

– Желает и скончавается душа моя во дворе Господни!

Храмы и звезды. В печальные времена французской революции один служащий в магистрате невер, встретившись с известным своей набожностью крестьянином, сказал.

– Я скоро уничтожу ваш старый храм и не оставлю на его месте ничего, что бы напоминало о вашем устарелом суеверии.

– Вы в состоянии это сделать, возразил простолюдин, но вы ничего не поделаете со звездами, которые много древнее нашего каменного храма и видны отовсюду. А они громче всяких органов возвещают силу и славу Бога.

Последнее прибежище. Известный вольнодумец – поэт Генрих Гейне, умерший в 1848-м году, последние годы своей жизни был связан ужасною и мучительною болезнию. Однажды он сказал своему другу Мейсснеру:

– О, если бы я мог двигаться хоть на костылях!.. Знаете ли, куда я пошел бы.

– Не знаю.

– Прямо в церковь.

– Шутите!

– Нет. Никуда, как в церковь. Куда-же еще? Без костылей, конечно, я пошел бы гулять на бульвар и в кафе-шантан.

Не удивительны эти речи в устах поэта, изжившего жизнь в издевательстве над всем священным. Но удивительно, что мнение Гейне о храме бессознательно разделяется многими невольнодумными людьми. Церковь, святыня и сам Бог многими считаются благовременными лишь тогда, когда заказаны все пути к привольной жизни. А пока человек свеж и силен, он считает нужным обходиться без Бога.

Суд над кощунниками. Два солдата в грозу увидали мальчика, молившегося на коленях, с шляпою в руках.

– Надень шляпу, паренек, а то гром тебя в кусочки разобьет.

Так сказал один из солдат. Не успел он сделать десяти шагов, как молния поразила его на-смерть и далеко отбросила его шляпу.

Не равно и неверие. Одному из древних отцев юноша признался в неверии и просил его уяснить основные истины христианства. Отец спросил:

– Желаешь ли ты убедиться, или желаешь укрепиться в своем неверии?

Юноша отвечал: «я желаю быть убежденным в истине христианства».

Св. отец заметил:

– Ну, тебе помочь можно.

Здравый смысл в вопросе о Боге. В ночное время офицеры Наполеона вели вольномысленную беседу о Боге. Молча слушал молодых людей их повелитель. Наконец, он, показывая на звезды, заметил вольнодумцам: «Господа, вы можете говорить всю ночь, что хотите, но я всетаки же спрашиваю вас: кто же сделал все это?»