Третья заповедь Синайского закона

«Невозмеши имене Господа Бога твоего всуе». (Исх. 20:7).

«Господа Бога твоего бойся и Ему одному служи и к Нему прилепись и Его именем клянись». (Втор. 6:13; Ср. Втор. 5:1; Лев. 19:12).

«Господи! кто может пребывать в жилище Твоем? Кто может обитать на святой горе Твоей? Тот, кто... говорит истину в сердце своем; кто клянется, хотя бы злому, и не изменяет». (Пс. 14:1–2 и Пс. 14:4).

«Господи! да будут слова уст моих и помышления сердца моего благоугодны пред Тобою!» (Пс. 18:15).

«Блажен человек..., в чьем духе нет лукавства». (Пс. 31:2).

«Удерживай язык свой от зла и уста свои от коварных слов». (Пс. 33:14).

«Уста праведника изрекают премудрость, и язык его произносит правду». (Пс. 36:30).

«Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим, буду обуздывать уста мои». (Пс. 38:2).

«Мерзость пред Господом – уста лживые, а говорящие истину благоугодны Ему». (Притч. 12:22).

«Сердце праведного обдумывает ответ, а уста нечестивых изрыгают зло». (Притч. 15:28).

«Человек, льстящий другу своему, расстилает сеть ногам его». (Притч. 29:5).

«Злой порок в человеке – ложь; в устах невежд она – всегда». (Сир. 20:24).

«При многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои разумен». (Притч. 10:19).

«И сказал Господь: так как этот народ приближается ко Мне устами своими и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня..., то, вот, Я необычайно поступлю с этим народом чудно И дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет». (Ис. 29:13–14).

«Сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно – престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя. Ни головою своею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукаваго». (Мф. 5:33–37).

«Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда. Ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься». (Мф. 12:36–37).

Диавол «не устоял во истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи». (Ин. 8:44).

«Бог верен, а всякий человек лжив». (Рим. 3:4).

«Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым». (Гал. 1:10).

«Отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы– члены друг другу». (Еф. 4:25).

«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере; сквернословие и пустословие и смехотворство неприличны вам, а напротив благодарение». (Еф. 4:29; Еф. 5:4).

«Люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение оканчивает всякий спор их». (Евр. 6:16).

Ложь имеет три формы: ложь мысленная, когда за истину принимаются предположения, догадки, когда неправильно истолковываются побуждения ближних. Ложь – словом, когда неправильно излагают свои мысли и чувства, извиняют свои ошибки вместо сознания в них. Напр., вместо: «я поленился», говорят: «мне было некогда», «мне не здоровилось». Ложь бывает делом, когда честолюбивые притворяются смиренными, сластолюбивые – воздержными, корыстолюбивые – милостивыми.(По авве Дорофею).

Грехи против дара слова – самые обычные и малозаметные. Нас возмущает клевета и очевидная, грубая ложь, но целый ряд других злоупотреблений словом ежедневен и общ почти всем христианам! Празднословие и перетряхивание чужого сора считается чуть не добродетелью. Между тем значение слова велико. Оно не исчезает бесследно: «вылетит, не поймаешь». И в душе говорящего оно увеличивает или уменьшает сокровищницу добра, а, проникая в сердце ближнего, приносит плод по роду своему. Мы сказали и забыли, а оно пустило росток и выросло в ветвистое дерево добра или зла, вписалось навсегда в книгу жизни.

«Лучше десять раз быть обманутым, чем один раз потерять веру в людей».

«Учатся льсти, а гордость сама выростает». (Послов. 18 го в.).

И правду нужно растворять любовью, иначе она будет жестокою и несправедливою.

«Правда груба, да Богу люба». (Посл.).

«Жалок, кто коснеет во всякой лжи, потому что диавол – ложь есть. Он ненавистен Богу и людям. Такой человек ни в каком деле не заслуживает одобрения и во всяком ответе подозрителен. В братском обществе он – то же, что ржа в железе. Лжец многоизобретателен и изворотлив. Нет язвы глубже этой, нет позора выше этого». (Ефрем Сирин).

«Приучай язык твой говорить то, что у тебя на сердце». (Авва Пимен).

«Говорить правду – то же, что красиво писать, и является только благодаря старанию и практике. Это более дело привычки, чем воли, и нельзя считать безполезным всякий случай, помогающий образованию или укреплению такой привычки». (Рескин).

«Всякое слово, исшедшее из уст, никогда уж не возвратится в уста; оно пойдет, по ушам и устам, по годам и векам; произведет неисчислимое множество мыслей и чувств, деяний и поступков, и, разросшись в огромное древо, обремененное всякого рода плодами по роду и виду его, встретится с тобою, творцом его, на суде страшном». (Иннокентий, арх. Херс.).

«Что такое наше слово? Явно – отпечаток слова творческого. В Боге – Слово и в человеке – слово». (Иннокентий, арх. Херс.).

«Человек в слове своем не умирает; он – бессмертен в нем и по смерти говорит. Я умру, но и по смерти буду говорить». (Прот. И. Сергиев).

«Как часто я жалел о сказанном, и никогда – об умолчанном». (Преп. Арсений Великий).

«Будь правдив даже по отношению к дитяти; исполняй обещанное ему, иначе приучишь его ко лжи». (Талмуд).

«Никогда не учите ребенка тому, в чем вы сами не уверены, и если вы хотите что-нибудь внушить ему в нежные годы, чтобы чистота детства и сила первых сочетаний запечатлели это в нем, то берегитесь больше всего, чтобы это не была ложь, про которую вы и сами знаете, что это – ложь». (Джон Рескин).

«Смешение ложных понятий с истиной – опаснее голой лжи, и мнимая добродетель вреднее голого порока, как и сам сатана опаснее, когда принимает образ светлого ангела, нежели, когда является в собственном своем виде». (Амвросий, арх. Харьковский).

«У лицемера уста полны, а рука пуста». (Пословица).

«Продавцы разглядывают, настоящими ли деньгами им платят; так и Бог рассматривает, подлинное наше исповедание, так как за него Он готов нам дать великое сокровище – вечно-блаженную жизнь».

«Кто хочет принадлежать Богу только половиной своего существа, тоть целиком будет захвачен диаволом».

«С верою лучинка – о чом не свеча?» (Пословица 18-го в.).

«Всяк крестится, да не всяк молится». (Послов.).

«Молись, а злых дел берегись». (Послов.).

«Если только во внешней обрядности полагаем свое преуспеяние, то скоро придет конец нашему благочестию». (Фома Кемпийский).

Обрядовое лицемерие заключается не в непонимании обряда, а в холодности к нему. Прот. М. И. Хитров († 1898) в своем дневнике пишет: «я не понимал их (священных песней) смысла, но они поразительно действовали на душу. Признаюсь, я желал бы навсегда остаться при моем детском непонимании и при прежнем трепетном чувстве».

«Знание без исполнения – туча без дождя». (Посл.).

Клятву для удостоверения важных истин употребляли апостолы (особенно – ап. Павел) и Святые Отцы некоторые. Напр., пр. Ефрем Сирин в своем завещании употребляет сильные клятвы: «клянусь Снисходившим на гору Синайскую и Вещавшим из камня (Исх. 17:6); клянусь устами, возопившими: Елои и приведшими тем в содрогание всю тварь; клянусь тем, Кто продан Иудою и биен в Иерусалиме, клянусь могуществом Заушенного по ланите и величием Приявшего заплевание; клянусь тремя Лицами Огня и единым Божиим существом, что не отделялся я от Церкви». И еще: «Клянусь вашею и своею жизнию, у Ефрема не было собственности, не было ни жезла, ни влагалища, потому что я слышал слова Господа: не приобретайте ничего на земле».

Св. Григорий Богослов на вопрос: «к чести ли Бога служит клятва?» ответил: «да, если бы не было опасности от ложной клятвы. Ложная клятва есть отречение от Бога. Приобретем такие нравы, которые внушали бы доверие. Благонравным менее нужды в клятве; что говорю: менее? Им вовсе не нужна клятва. За них порукою добрые нравы. Отважусь на острое слово, и буду заклинать тебя самою клятвою: бегать клятвы».

«Самый лучший способ соблюдать святость клятвы – это прибегать к клятве и не часто, и не легкомысленно, и не во всякого рода делах и обсто-ятельствах, и не для восполнения речи, и не для подтверждения верности рассказываемого, но приберегать ее употребление для тех случаев особенной необходимости и важности, в которых оказывается невозможным никакой другой способ спасения, кроме заверения истины клятвою». (Философ Гиерокл).

«Не думай, что говорить и делать правду нужно только в делах важных. Говорить и делать правду нужно всегда, даже в самых пустых делах. Важно не то, – большое или малое зло произойдет от твоей неправды, а важно, чтобы ты сам себя никогда не осквернял ложью».

«Каждая из наших мыслей, каждое из наших чувств находило и будет находить отголосок в человечестве. Всякое искреннее проявление души, всякое заявление личного убеждения служит кому-нибудь, или чему-нибудь даже, если вы и не знаете об этом, и даже, когда зажимают вам рот. Слово, сказанное кому-нибудь, сохраняет неразрушимое действие, – как всякое движение, оно никогда не уничтожается, но превращается в иные формы». (Амиель).

«Всегда именем Иисусовым бей супостатов; крепче сего оружия не найдешь ни на небе, ни на земле». (Пр. Иоанн Лествичник).

Дурные обещания. Дай мне голову Иоанна. Ирод опечалился, но, ради клятвы и возлежащих с ним, не захотел отказать». (Мк. 6:26). Ради своих гостей Ирод не решился нарушить обещание.

И «ради клятвы своей» совершил убийство.

Много злого делается по товариществу. Товарищи зовут в дурное место, нельзя отказаться.

Приятельство объязывает.

Товарищи задумали злое дело – нужно идти вместе. Товарищество это все равно, что обещание.

А часто люди и прямо связывают себя злыми обещаниями.

«Для вас сделаю все. Клянусь сделать», – говорят, часто не думая, что обещают.

После иногда одумаются, пожалеют о неразумных словах, но как их возьмешь назад: «стыдно».

И когда у них просят душу во имя товарищества, они отдают ее на погибель.

Когда зовут на убийство и разврат, они «ради клятвы и возлежащих» готовы подать на блюде «голову пророка».

Но неужели в самом деле нужно с такой верной совестью хранить всякое обещание?

Конечно, не давши слова, крепись, а давши, держись.

Но дать дурное обещание – великий грех. Исполнить его – другой грех, и этот часто еще страшнее первого. Согрешил Ирод, пообещав исполнить всякую просьбу дочери.

Но в пятеро согрешил он, ради обеща-ния совершивши убийство.

Вот что рассказывает в Луге Духовном один старец, Иоанн Мосх:

– Однажды во св. граде пришел к пустыннику один христолюбец и сказал: «У меня с братом произошла небольшая ссора, и он не хочет мириться со мной. Уговори его пожалуйста». Я с радостью согласился на это и, пригласив брата, стал склонять его к любви и миру. Казалось, мои слова произвели на него впечатление. Вдруг в конце концов он сказал мне:

– Не могу я помириться с ним! Я поклялся Крестом...

Улыбнувшись, старец сказал ему:

Твоя клятва имеет такое же значение, как если бы ты сказал: «клянусь честным Крестом Твоим, Христе, что я не стану исполнять Твоих заповедей, но буду творить волю врага Твоего диавола... Мы не только не должны упорствовать в дурных своих решениях, но должны каяться и скорбеть о том, что мы задумываем дурного против себя самих, как говорит Богоносный Василий». Если бы Ирод покаялся и не упорствовал в своей клятве, он не совершил бы великого злодеяния, обезглавив Предтечу Христова.

Не давай дурной клятвы.

А давши ее, – покайся в своем грехе и не умножай его исполнением клятвы.

Простота преп. Макария. Авва Петр рассказывает о Св. Макарии: Пришел он некогда к одному отшельнику, и нашед его больным, спросил: не хочет-ли он съесть чего-либо? – хотя в келье у больного ничего не было. Больной отвечал: хочу пастилы. Мужественный старец не поленился сходить в Александрию, чтобы достать больному желаемое. Об этом чудном подвиге никто не знал.

Авва Петр рассказывал еще: Авва Макарий очень просто обходился со всеми братиями. Некоторые говорили ему: для чего ты так ведешь себя? Авва Макарий отвечал: двенадцать лет служил я Господу моему, чтобы даровал Он мне благодать сию, а вы советуете мне оставить ее!

Ложь непоправима. Ложь – мост, пройдя по которому, трудно вернуться назад.

Учительница воскресной школы, объясняя третью заповедь, спросила одного мальчугана:

– Согласишься-ли ты солгать ради гривенника.

– Нет!

– Ради рубля!

– Нет!

– За тысячу рублей?

Мальчик задумался. Лгать грешно и стыдно, думал он, но на тысячу рублей много можно приобресть полезного и приятного.

Во время этого раздумья сосед спрошенного крикнул:

– Ни за какие деньги не следует лгать!

– Почему? спросила учительница.

– Потому что ложь останется. Деньги проживутся, купленое износится, а от лжи ты не отвяжешься ни с чем.

Прав был мальчик. Последствия лживости неисчислимы. Чтобы прикрыть одну ложь, нужно измыслить десяток новых- В немецких поговорках указы-вается, что ложь есть большой шаг к воровству: ныне – лжец, завтра – вор. А какая прибыль ото лжи? На это ответил еще философ Аристотель: «лживым не верят, когда они утверждают правду». Язычники персы важнее всегс почитали воспитать в юношах ненависть к лганью. Один христианский педагог пишет: «не наказывай ребенка, если он нечаянно разобьет дорогое зеркало, но накажи ею, когда он солжет». Благочестивый Иоанн Ликополит сказал однажды императору Аркадию: – Ложь чужда Христу и несвойственна христианам, в малом-ли она допускается, или в большом. И если бы она послужила на пользу, то и тогда ее следует порицать, потому-что Спаситель сказал: ложь от диавола.

Странно слышать: ложь на службе добра! Ложь сама по себе – зло, добро и истина не вступают с ней в сделку. Истина страшится самого вида лжи, ее оболочки, одежды. В объяснение выражения, встречающегося у многих народов, «голая истина», существует рассказ, что ложь с истиной одновременно купались. Ложь вылезла первая и надела на себя одежду истины. Истина, не найдя своей одежды, не захотела и дотронуться до оставленной одежды лжи, но пошла домой голая.

Тяжелое лечение. Десятилетняя Вера оправила свою любимую розу и, по приказу матери, стала занимать младенца сестренку. Подсела к ним и пятилетняя Паша. Между тем роза привлекла внимание малютки и, прежде чем Вера спохватилась, цветок был измят и испорчен. Вне себя от гнева, Вера нанесла младенцу звонкий удар. На крик ребенка прибежала мать и спросила, что случилось.

– Паша прибила ее, не задумываясь солгала старшая девочка. Паша незаслуженно была наказана. Но и Вера себя чувствовала после этого как-то неловко. Она решила на следующий день признаться матери в своей лжи. Но на следующее утро у Веры не хватило решимости, и самый грех ее представлялся ей уже не столь ужасным. День за за днем уколы совести становились реже и слабее, и Вера позабыла бы о своем проступке, если бы оклеветанная Паша не умерла от детской болезни. Вера не могла утешиться в этой утрате. Когда ей внушали,.что Паша счастлива у Господа и что сама Верочка будет вместе с ней, если будет жить хорошо, то это утешение только растравляло рану Верочки и она ответила:

– Я плачу не о том, что Паша на небе, а о том, что я оболгала ее и она за меня приняла наказание.

Шли годы. Вера сама уже сделалась матерью семейства, но воспоминание о той лжи угнетало ее совесть. Довольно было одной минуты, чтобы высказать ложь, но десятилетия не изгладили последствия этой лжи.

Русская лживость. Если где, то именно у нас нужно быть особенно суровым в вопросе о лжи. Кажется, говорят правду, что между европейскими народами нет другого, который бы был таким лживым, как русский. «Отчего у нас все лгут до единаго? – спрашивает Достоевский. – У нас, в России, в классах интеллигентных даже совсем не может быть не лгущего человека. «В других нациях в огромном большинстве лгут только негодяи. У нас могут лгать совершенно зря самые честные люди».

Мелочная ложь у нас... что-то в роде разменной монеты. Кто решится сказать просителю, что он дома, но не может принять? Кто считает непозволительным так называемый комплимент; кому не нравится умеренная, легкая «хлестаковщина» и т. п.? Но мелочь это, или нет? Цебрикова уверяет: «Русские дети все лгут». Ведь как бы то ни было, ложь объязательно предполагает подрыв главных основ души. У этих детей, которые лгут невинно, несомненно уже подорвана сама вера в правду, самый принцип правды. У Рышкова есть маленький рассказ на эту тему. Ребенок, который привык считать своим идеалом отца и мать и в умственном, и в моральном отношении, замечает, что они лгут. – лгут в мелочах. Мать или отец заявляют (на конке), что ребенку нет пяти лет, когда ему семь и т. д. Сначала мальчик вслушивается во все это с недоумением. Он даже не понимает, в чем дело. Наконец, понемногу начинает разбираться в том, что перед ним происходит. Это новое открытие и было для него самым поворотом ко лжи. Если отец и мать лгут, значит, во-первых, вообще лгать можно; во-вторых, стало быть, все его прежния представления о правде были ошибкой, – нужно изменить все «разумение жизни».

Я полагаю, что наша русская лживость и родилась из «невинной лжи». Ложь ради учтивости, этикета, шутки, преувеличение в разговоре «для красного словца» – это и есть школа лжи. Постепенно разлагая чувство правды, она, наконец, должна была создать такое положение, при котором маленькая ложь стала не только простительной, но просто разменной монетой. В самом деле, если в некоторых случаях, мелких и ничтожных, ложь «не беда», не грех, то не объязательно ли, не требует ли уже чувство альтруизма – говорить ложь всегда, когда она доставляет чувство приятное тому, кому сказана? Отсюда – лесть, лицемерная угодливость становится почти добродетелью. Но эти новые элементы лжи в свою очередь еще глубже продолжают разложение чувства правды. Начать лгать – это значит изолгаться.

Правдивость святых. Бл. Епифаний, когда был еще Иудеем, был послан продать для утоления нужды в средствах норовистого осла. Но Епифаний не мог исполнить этого поручения, так как не считал себя вправе скрывать от покупателей, что осел с норовом.

Во времена гонений язычники иногда жалели христиан и для избежания пыток и казни советывали им сделать только вид, что они чтят статуи императоров или приносят жертвы богам. Но христиане решительно отказывались ценой обмана покупать себе жизнь и мирное существование.

Правдивость. Петр Матью, историк Генриха IV-го (1594 – 1610 гг.), прочитывал королю только что оконченный отдел истории, где описывалась чрезмерная склонность короля к женщинам. «Зачем обнаруживать эти непристойности?» прервал историка король.

– Ваше величество, – возразил историк, – это будет полезно для наслед-ника, как предостережение.

– Правда ваша, – согласился король, – Истине всегда нужно давать первое место. Если бы вы умолчали о моих слабостях, то читатели не поверили бы и хорошим чертам жизнеописания. Описывайте все в точности, и мой сын научится из истории, чего он не должен делать».

О, если бы и христиане из разговоров, книг, журналов, произведений искусства и театральных представлений выясняли себе, чего они должны избегать.

Правдолюбие преп. Феодора. В один жаркий полдень, когда преподобный Феодор сидел при вратах своей келлии в разодранной одежде, пришел мирянин принять от него благословение. Ученик тотчас вынес другую одежду, но святый Феодор с неудовольствием отослал его назад и начал разговаривать с пришельцем о средствах спастися. Когда мирянин ушел, ученик сказал святому Феодору: «Что ты, авва, делаешь, ведь этот человек приходил получить пользу, а не соблазниться». «Я свое дело исполнил, – отвечал Феодор, – а прочее да идет мимо. Кто хочет пользоваться, пусть пользуется; а кто хочет соблазняться, пусть соблазняется. Я не хочу применяться к лицам и времени; как меня застанут, так и встречаю всех приходящих. И впредь повелеваю тебе всем сказывать о мне сущую правду и не поступать так, как поступают в мире. Когда ем, скажи, что Феодор ест; когда сплю, скажи, что Феодор спит, – словом, что бы ни делал я, пусть дела мои всем будут известны. Того нельзя назвать совершенно честным в душе своей, кто имеет причину скрываться.

Слово и жизнь. В городе Смирне был один комик, который при возгласе: О, coelum! (о, небо!) пальцем руки показывал на землю. Полемон, знатнейший человек той местности, увидев эту проделку комика, с негодованием вышел из собрания и при этом сказал:

– Этот бездельник проговаривается рукою; он пальцем перевирает латынь.

Не то ли можно сказать о проповеднике, которого жизнь не вполне соот-ветствует высокому содержанию проповедей? Говоря о небе, не прикован ли он непоправимо и сердцем и очами к земле? А жизнь его, без сомнения, производит сильнейшее впечатление, чем проповедь.

Самонадеянность. «Петр сказал Ему в ответ: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь» (Мф. 26:33). Спросят: ужели в этом обещании голос Библии, Слово Божие? Нет, это только голос человека, и поэтому сей голос был безплоден. Петр надеялся, что он добросовестно выполнит обещанное; но обещание, покоющееся только на основе личной решимости, неустойчиво. При первом искушении Петр отрекся от Господа и клятвою закрепил свое отречение.

Что такое человеческое слово? Глиняный горшок, разбиваемый при первом толчке. Что такое твоя собственная решимость? Цветок, который, при помощи Божией, может образовать плод, но, предоставленный себе, упадает при первом сотрясении ветки от ветра.

На человеческое слово возлагай столько, сколько оно может понести, не более.

На свою собственную решимость совершенно не полагайся.

На обещании Божьем утверди и временное, и вечное, этот мир и грядущий, все свое и все, касающееся милых сердцу твоему.

Не верь себе и никому из рожденных женами, но положись на Сына Девы всецело.

Скупость и обет. Когда король Сигизмунд спросил Кельнского архи-епископа, как можно достигнуть истинного благополучия, тот ответил:

– Выполняй то, что ты обещаешь Богу во дни твоей болезни.

Этой исполнительности перечит наша скупость, нередко называемая рассудительностью.

У богатых супругов был один ребенок – мальчик. Кого они больше любили– мальчика или капиталы, трудно было решить. Никто о том не спрашивал, но однажды сам Бог предложил этот вопрос.

И вот как богатые люди ответили на этот вопрос.

Ребенок их сильно заболел, и сидя у его постели, в безмерной скорби, отец сказал:

– О, если бы Бог возстановил моего малыша, я роздал бы бедным сто хлебов!

– Мало!., простонала мать: ребенок стоит дороже. Не пожалеем прибавить к хлебам и быка.

– Правда твоя, подтвердил муж. Но я думаю и этого маловато. Пообещаем раздать бедным 300 рублей. Может быть, Бог умилосердится над нами.

Бог помог. Ребенок выздоровел. С готовностью, с легким сердцем родители роздали хлебы и закололи для бедных быка. Они почувствовали при этом, что давать лучше, чем принимать.

Но когда дело дошло до наличности, то не легко стало на сердце у супругов, и они в глубокой печали сидели у денежной шкатулки, как недавно у постели сына. Что сделать? И с деньгами расстаться жалко, и обет нарушить страшно. Мать нашла выход из трудного положения.

– Мы обещали деньги бедным, сказала она. Так отдадим их нашему бедному мальчику за его недавния страдания и слезы.

Так и сделали, а мальчик возвратил деньги матери.

Древний мудрец предвидел непостоянство сердца человеческого и сказал:

– Сеть для человека – поспешно давать обет, и после обета обдумывать (Притч. 20:25).

Обетный городок. Один из графов Гохбрегенца, находясь в близкой опастности погрузиться в волны Бодензе, дал обет устроить храм на том месте, к которому буря прибьет его судно. Он и спутники его спаслись на берегу зеленого острова Линденау. Храм был первым зданием нынешнего городка Линдау.

Лицемерие. Один торговец скотом переправлялся со своим стадом чрез озеро. Среди озера поднялось сильное волнение.

– Боже милосердный! с тоскою восклицал торговец: спаси меня; я обещаю бедным 25 овец.

– Отец! возразил сын: довольно бы пяти.

– Молчи, глупый, шепнул отец: лишь бы нам в целости выбраться на берег, а то бедные-то ничего от нас не получат.

Такова душа всякого лицемера. Он весь обещание. Спуржон уподобляет лицемера мраморному яблоку, которое в детствепривлекало его внимание. Оно было искусно окрашено. Шли годы, и никакой перемены в яблоке не было заметно. Даже солнце экватора и роса Эрмонская не сделали бы его вкусным. Об него обломались бы и волчьи зубы. Лицемер подобен нарисованному лугу, который услаждает взор, но не проявляетжизни. Подобен страусу, обладающему крыльями, но не умеющему летать. Подобен искусственным цветам, лишенным запаха.

Но лицемерие имеет степени, имеет тончайшие формы, побуждающие каждого христианина испытывать себя: «не лицемер ли я?»

Сердце лицемера иногда согревается благоговейным чувством, но это – горение соломы, яркое, а не продолжительное. Глаз лицемера нередко орошается искренней слезой, но первый ветерок осушит эти слезы и они не принесут никому пользы. Иногда ум лицемера воспарит к небу, но вскоре опускается вниз и влачится в прахе земном. Совесть в душе лицемера еще не совсем умерла, он замечает за собою дурное, но извиняет себя обстоятельствами и утешает тем, что сердце у него – доброе; что все проступки и нерешительность на доброе изглаждаются минутным умилением, слезою покаяния. Все это – не настоящее христианство. Истинное христианство не в чувствительности, но в духе и силе, в деле и истине.

Добрый совет. Из одного вечернего собрания удалилась дама, чтобы уложить в постель четырехлетнюю дочку. Воротившись, дама сообщила своей подруге:

– Малютка уснула. Я, чтобы успокоить ее, надела свой спальный чепчик и положила голову на подушку.

Присутствовавший на вечере Роберт Галль прислушался к разговору дам и спросил говорившую:

– А желательно вам, чтобы ваша дочка выросла лгуньей?

– Спаси Бог! – с выражением страха сказала дама.

– В таком случае позвольте мне посоветовать вам никогда не обманывать ребенка. Дети приметливы и переимчивы. Они подумают, что лгать умно.

Мать не обиделась на этот совет, сказанный в дружеском тоне.

К житию св, Григория Неокесарийского. – «Заплати мне за то, что пировал со мной. Отдай твой долг..., Григорий».

Юноша Григорий смутился.

Кругом в портике были его товарищи. Были и старики, уважением которых он дорожил.

И вот блудница, которую он никогда и не видел до сегодня, просит платы за срамный грех.

И думать об этом грехе боится юноша, и вот... Может быть, она обозналась, но она назвала его по имени.

«Ай, да скромник... Вот он как»... послышались голоса.

Григорий не знал, что делать.

– Прогнать ее, сказать, что она лжет?

Но будет ли это по-христиански? «Если ударят тебя в одну щеку, подставь другую»... Да, может, нужда заставляет ее лгать».

– «Друг», обратился он к товарищу: «у меня нет денег... А ей нужно отдать. Отдай за меня»... И тот отдал деньги.

Когда золото зазвенело в руках девушки, – что-то дрогнуло, какая-то струна зазвенела в ее душе.

И блудница забилась в страшном припадке у ног юноши.

Это было пробуждение грешной души, которая по чужому наущению захоте-ла нанести обиду юноше – и не знала, что он так похристиански примет ее.

А юноша молился Богу о прощении и спасении ее грешной души.

Непоказное благочестие. Благочестие – не праздничная одежда, но повседневная. Некоторые христиане думают, что религиозность можно надевать и снимать, как праздничную одежду. Такую религиозность лучше всего раз навсегда снять с плеч. Кто не всегда благочестив, тот никогда не бывает благочестив. В праздник мы должны служить Господу, «во псалмех, и пениих, и песнех духовных» (Еф. 5:10); но это праздничное служение тогда только доходно до Бога, когда мы Ему и в прочие дни служим честностью и чистотою в слове и деле. Истинный христианин старается не только в храме побывать, но и дом свой уподобить церкви, не только участвовать при святой жертве, но и дома принятие пищи обратить в вечерю любви.

Изобличенное лицемерие. Константинопольский житель, совращенный вместе с женой в ересь Македония, был приведен проповедями Златоуста к раскаянию и возсоединен с Церковью. Но жена его упорствовала в своем заблуждении и только под влиянием угроз мужа разойтись с нею, притворно согласилась на возсоединение с православными. Она тайно сходила на литургию еретиков, получила от них евхаристический хлеб и дала его на сохранение служанке. В назначенный день она пошла с своим мужем в православный храм для приобщения, уверяя его, что она вполне единомысленна с православными. Когда пришло время принимать евхаристический хлеб, женщина неприметно для других передала принятое служанке, а от нея, по предварительному уговору, получила хлеб с еретической литургии. Только что она приняла этот хлеб, как он во рту ее обратился в камень. Несчастная обманщица во всем призналась Златоусту и уже чистосердечно соединилась с Церковью. В Константинопольском храме долгое время показывали этот камень, образовавшийся из евхаристического хлеба еретиков.

Значение печатного слова. Один христианин раздавал на палубе плывшего по морю корабля религиозные брошюры. Он подошел к группе лиц, между которыми один был невер. Этот, получив брошюру, разорвал ее в клочья и бросил на ветер. Маленький клочек пристал к обшлагу его сюртука. Снимая этот клочек, невер разглядел на нем два слова: «Бог и вечность»...

Как жало, вонзились в сердце невера эти слова. Целый день он усиленно пил вино и играл в карты, чтобы изменить направление мыслей и позабыть эти слова. Все напрасно! Слова эти преследовали его ум, и под влиянием их он переменил свои убеждения и жизнь. Вскоре он сам сделался проповедником Евангелия.

Значение печатного слова понимала одна бедная прачка. Она хотела чем-нибудь послужить Христу. Она купила пачку религиозных листков и перекладывала ими чистое белье перед тем, как отнести заказчикам. При этом она ото всей души молилась Христу, чтобы семя принесло плод.

Она делала, что могла. ее старание не служит ли живым укором многим стражам дому Израилева, не пекущимся о вверенных их охране?

Смерть отрока хулителя. У очень известного в Риме человека был пятилетний сынок. Отец очень его любил и баловал. Какими-то путями набалованный ребенок при малейшем противоречии его капризам и при какой-либо неудаче научился бранить Бога! Около 590 года Рим постигла моровая язва. Захворал и наш отрок-хулитель. Отец держал его в своих руках; больному виднелись все злые духи и он кричал:

– Прогони их, папа, прогони.

Отвернувшись от привидений, мальчик спрятал лице свое на груди отца.

Отец спросил своего любимца, что такое ему мерещится. Мальчик ответил:

– Приходили люди, черные, как эфиопы, и хотели меня унести.

Сказавши это, мальчик испустил брань на Бога и скончался.

Не кляните. У одной матери в Кесарии Каппадокийской было десять детей – семь сыновей и три дочери. Однажды старший сын сильно оскорбил свою мать словом и поднял на нее руку. Прочие братья и сестры оцепенели от неожиданности и ни словом не выразили своего негодования на поступок старшего брата. Мать вне себя от гнева выбежала из дому и поспешила в крещальню, чтобы там проклясть первенца. На пути кто-то под видом родственника остановил ее и спросил, куда она спешит. Она объяснила. Тогда этот некто с злою усмешкой сказал: «по всему видно, что и другие не лучше старшего». Еще более возбужденная лукавым замечанием, она прибежала в крещальню с растрепанными волосами, с приведенной в безпорядок одеждою, опустила руку в священные воды и громко начала проклятия: «О, пусть все мои дети будут одержимы трясучей болезнью, пусть они будут изгнанниками из отчизны, скитальцами по всей вселенной, страшилищами рода человеческого». По возвращении в дом несчастная мать видит, что ее дети извиваются в судорогах. Мучимая угрызением совести и внушая страх и негодование знакомым и родным, она повесилась. Дурно провели жизнь и семь ее детей; только трое умилостивили своими молитвами Бога и благочестиво скончали свое все же бедственное поприще.

Древние персы. Роскошь, изнеженность и подобные пороки неизвестны были у древних Персов; они чтили простоту жизни и чистоту нравов. Дети их учились трем искусствам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивым словам. Самым постыдным делом у них было лгать. После лжи предосудите-лен был денежный долг, так как обремененные долгами обыкновенно считают себя вынужденными говорить ложь.