Часть II. За пределами Аравии.

После смерти Мухаммеда в 632 году его друг и тесть, отец Аиши, Абу Бакр был избран первым халифом ислама, и Аиша, будучи одной из одиннадцати жён Мухаммеда, стала королевой Медины, откуда ее отец правил царством ислама.

Зять Мухаммеда Али, муж Фатимы и отец внуков Мухаммеда, Хасана и Хусейна, хотя и надеялся унаследовать титул себе и своим потомкам, но преданно присягнул на верность новому главе ислама. После смерти Абу Бакра два года спустя, главой мусульман избрали Омара, и, хотя, Али остался без царства во второй раз, но всё-таки преданно поддержал нового халифа. Омар тоже являлся тестем пророка; его дочь Хафса была третьей женой пророка. Правление Омара продлилось десять лет, пока его не убил персидский раб.

На этот раз все сторонники Али ожидали, что муж Фатимы вступит в халифат

Он являлся ближайшим родственником пророка по мужской линии, и его последователей возмущало, что его обделили на предыдущих выборах, но их ожидало еще одно разочарование. Вместо Али третьим халифом избрали Османа, щеголеватого молодого человек и близкого родственник Абу Суфьяна. Но, всё-таки, Осман и Али были родственниками. Осман женился на дочерях Мухаммеда, Рукайи и Умме Кульсум, что сделало Фатиму – невесткой, а его с Али – шуринами.

Отвергнутый Али снова преодолел свое разочарование и поклялся в верности Осману, но в среде мусульман уже обозначились первые трещины. Кульминацией стало убийство Османа сыном первого халифа в 656 году. Новая религия раскалывалась на части. Появились две основные соперничающие группы: сунниты, их было большинство, которые поддерживали Язида, внука Абу Суфьяна; и мятежное меньшинство шиитов, стоявших за Хасана, внука Мухаммеда. Но потомкам Абу Суфьяна, омейядского бизнесмена, который пытался задушить ислам ещё в его младенчестве и убить Мухаммеда, предстояло победить потомков пророка и править мусульманской империей, которую Абу Суфьян так старался когда-то уничтожить. Из таких ироний состоит история.

Борьба между суннитами и шиитами до сих пор еще является реальностью в исламе, тринадцать веков спустя. Больше, чем кто-либо другой, и именно один из сыновей Абу Суфьяна, Муавия, превратил ислам в великую международную политическую силу; но эта история нашей следующей главы.

Стремительное расширение ислама началась за два года до смерти Мухаммеда, в дни примирения между ним и Абу Суфьяном. Ислам стал распространяться за пределы Аравийского полуострова. За два года до этого в Муте, к югу от Мертвого моря в современной Иордании, мусульманская армия впервые встретилась в бою с христианскими греками византийского императора и проиграла. Истинная цель арабского набега, приобретение красивых и острых, очень острых мечей, изготовленных в Муте и близлежащих городах, была достигнута. Они помогли арабам проложить себе путь в Испанию восемьдесят лет спустя.

Зайд, черный приемный сын пророка, первый муж жены Мухаммеда Зейнаб, возглавлявшей мусульманские войска, погиб в начале битвы при Муте. Халид, когда-то бывший доверенным командиром Абу Суфьяна в мекканской армии, а затем принявший ислам, теперь стал солдатом Аллаха и возглавил командование мусульманской армией в этот критический момент. Ему удалось избежать полного разгрома и вывести свои потрёпанные войска с поля боя, вернув их в Медину. В последний год жизни Мухаммеда Халид также помог сохранить власть и верность пророку на Аравийском полуострове.

Незадолго до своей смерти Мухаммед приказал чернокожему сыну Зайда от бывшей эфиопской рабыни, Усаме, возглавить мусульманскую армию в походе на север и победить христианских собак, убивших его отца. Усама, повинуясь последним военным указаниям пророка, отправился через две недели после смерти пророка в страну войны на севере. Халид, которому приказали завоевать Ирак, сначала отправился в путь с пятью сотнями человек, выиграл битву на реке крови⁴⁷ и недалеко от Багдада захватил в плен несколько десятков перепуганных христианских семинаристов, скрывавшихся в церкви, которые предпочли отступничество и ислам, а не обезглавливание и вечность. Один из них, молодой йеменец, станет отцом Мусы, губернатора Северной Африки, который организует первые мусульманские вторжения из Танжера через Средиземное море в Испанию.

Все боевые действия в первые десятилетия ислама происходили, по географически очевидным причинам, либо в самой Аравии, либо на Ближнем и Среднем Востоке. Успех мусульманского оружия в этих регионах в те годы во многом объяснялись арабскими военными способностями: арабская кавалерия была быстрее и инициативнее, чем у персов и византийцев. Арабские воины пугали греков и персов отвратительными боевыми криками и по тактическим соображениям предпочитали сражаться на ровной и плоской земле, идеально подходящей для атаки лошадей и верблюдов. А главное арабы знали, чего хотят.

Аллах, Мухаммед и ислам были боевыми лозунгами, но грабеж, возможно, – главной целью; а для некоторых, и гурии в раю. Греки и персы, с другой стороны, почти не имели никакой мотивации.

По мере продвижения вперед мужество и военные способности арабов лишь частично объясняли их победы. Другой очевидной причиной оказалось истощение Персидской и Византийской империй после более, чем четверти века войн друг против друга. Еще, и возможно, более важными, по крайней мере в империи Ираклия, стали религиозные споры между его христианскими подданными по неясным вопросам теологии, касающимся природы Христа, которые привели к невероятным гонениям и разногласиям. Монофизиты отрицали, что во Христе существуют две равноправные природы, Божественная и человеческая, и утверждали, что человеческое было поглощено Божественным. Диофизиты⁴⁸ настаивали на равноправии этих природ в человеке. Эти догматические различия, возможно, не кажутся чрезмерно важными для современного человека, но они вызвали ужасные разделения у христиан; более того, помогли мусульманам завоевать Ближний Восток и Египет.

Неискушенный наблюдатель не может не задаться вопросом, почему гораздо более ожесточенные разногласия между суннитами и шиитами, а среди мусульман попадались и другие враждующие секты, не парализовали исламские военные усилия, как это произошло с христианами. Возможно, потому, что массовые грабежи и изнасилования являлись лучшими стимулами, которые не могли себе позволить христиане. Джихад для воина-мусульманина являлся прекрасным сексуальным праздником: если он выживет, ему будет доступно множество молодых и красивых пленниц на земле; а если умрет, семьдесят две гурии с жемчугами и бриллиантами и вечно возобновляемой девственностью будут ждать его на небесах, лежа на зеленых атласных диванах. Живой или мёртвый, в любом случае мусульманский воин не оставлся в накладе.

Существуют противоречивые сведения о ранних кампаниях джихада, о том, кто где и когда воевал. Одно остается совершенно ясным: греки и персы проигрывали, а арабы побеждали. В дополнение к великим боевым качествам Халида, который возвышается над всеми своей храбростью и военными навыками (и, увы, свирепостью и дикостью), эти шейхи Аравии и бедуины доказали боевые качества людей пустыни. Финики и верблюжье молоко, похоже, прекрасно развивали доблесть и отвагу: Амр завоевал Египет; Абу Убайд двинулся в Сирию; Мутанна ибн Харис вторгся в Персию; Саад ибн Абу Ваккас⁴⁹, нанёс последний удар персидскому господству; сын Абу Суфьяна Язид со своим братом Муавией и Халидом завоевали Сирию, а вместе с ней и Бейрут – город, часто упоминавшийся в новостях во время недавних боев⁵⁰. Муавия, стал одним из трёх, кто подписывал договор со стороны мусульман, по которому Иерусалим сдался арабам⁵¹, что положило начало длительной борьбе между различными национальными и религиозными группировками за город, которая не закончилась и ныне.

Интересно прочитать условия капитуляции 1350 лет спустя: «В вопросе религии не будет никаких ограничений, ни малейшего досаждения. Евреи будут жить [в Иерусалиме] вместе с христианами⁵².» Терпимость, увы, продлилась недолго. Дамаск пал в 635 году, а Антиохия в 636 году. Через два года после падения Иерусалима Муавия с братом после длительной осады взяли Кесарию. Бойня была чудовищной, говорит нам Мьюр: четыре тысячи пленников, многие из которых «женщины благородного происхождения, вынужденные теперь добывать пропитание черной работой а, если они молоды и красивы, сберегаются для ещё худшей участи», отправились в Медину, как добыча, для продажи в рабство.

Примерно в это же время Халид умер в изгнании и позоре, а брат Муавии – Язид скончался от чумы. Омар отнял у Халида командование, якобы из-за коррупции, и униженный и убитый горем воин умер в нищете и нужде в какой-то заброшенной арабской деревне в 639 году; но к моменту его смерти ислам уже встал на путь завоеваний.

К 640 году греко-христианская Сирия стала арабо-мусульманской.

К 641 году Персия и Египет завоёваны исламом.

Мухаммед умер всего девять лет назад, и вот – уже большая часть Ближнего и Среднего Востока принадлежала его наследникам. Александрия стала главной арабской военно-морской базой племен из пустынь Хиджаза. А джихад – главным инструментом исламского государства.

Покоренным народам предоставили три варианта: ислам, смерть или дань. Некоторые, как правило, из среднего класса, выбирали мученичество; те, кто из богатых и высших классов, предпочитали дань; и поначалу, лишь немногие, и обычно из более бедных, принимали ислам. Но массовый переход на сторону Аллаха христиан Ближнего Востока, Малой Азии и Северной Африки произойдёт позднее. А пока их терпели как неприятный факт вне Аравии, но в ней самой им уже не было места. Всех евреев и христиан изгнали⁵³. И с тех пор им запрещено вступать в Мекку или Медину.

Восходящей звездой на мусульманском небосводе стал Муавия. Когда халиф Омар посетил Дамаск в 640 году, он назначил Муавию губернатором Сирии.

Возможно, именно по этому случаю, чтобы скрепить свой союз с халифом, Муавия женился на разведенной жене Омара Кореибе. Передача жены от одного мусульманского сановника другому – была общепринятой практикой ислама того времени. Мы видели, как Мухаммед подал пример, женившись на Зейнаб, жене своего приемного сына.

Блестящий администратор и прирожденный завоеватель, Муавия сделал Дамаск плацдармом для будущего. Он стал первым великим мусульманским государственным деятелем, первым мусульманским завоевателем Европы и первым мусульманином, отправившим моряков и солдат ислама на запад через Средиземное море и на север через Дарданеллы для захвата Европы.

После того, как он стал халифом, лишив Али титула, он положил начало династии Омейядов как правителей всего исламского мира почти на столетие, а в Испании – на три столетия.

Но сколько европейцев слышали хоть чего-то о нём? Вильгельм Завоеватель, суровый нормандский лорд, знаменит завоеванием Англию. Но его подвиг – всего лишь часть местной истории. По сравнению с Муавией Вильгельм Завоеватель – мелкий головорез, второстепенная фигура европейской истории. Муавия был гигантом мировой истории.

Цель этой книги не в том, чтобы описать династические разногласия и соперничество, разделившие правящие мусульманские семьи, из которых противостояние Али и Муавии стало первым. Я также не хочу вести хронику распространения ислама в других регионах, кроме Европы: на восток в Персию, Индию, Афганистан, Туркестан и до границ Китая; на запад в Египет и Северную Африку вплоть до Марокко; и на север в Месопотамию и Кавказ. Они не являются частью нашей истории. Нас интересует только Европа.

Тем не менее, мы не можем обойти их полностью, поскольку арабское наступление шло во всех направлениях, кроме южного в Африку (которое начнётся позднее) более ста лет, и было одним из самых блестящих военных завоеваний, когда-либо видимых миром. Династические ссоры, так же, как и вторжения на континенты, являются важным элементом исламской саги. Они составляют часть фона ранней мусульманской истории, о которой следует знать, хотя бы, немного, чтобы увидеть европейский джихад в надлежащем историческом обрамлении.

Ссора между Али и Муавией стала важнейшей вехой ранней истории ислама, и привела к крупным событиям: первым стало вторжение в Европу, а вторым – рождение мощной шиитской фракции в исламе. Мы не ошибёмся, назвав Муавию тем, кто лишил потомков Мухаммеда того, что они считали своим наследственным правом на халифат, и передал его собственной династии Омейядов, которая когда-то в первые дни ислама, через Абу Суфьяна, считалась самым злейшим врагом Мухаммеда.

Хотя ни одно из этих событий не произошло при жизни Муавии, они зародились именно при нём. Прежде чем перейти к европейским кампаниям ислама, давайте исследуем столкновение между Али, зятем Мухаммеда, и Муавией, сыном Абу Суфьяна. Они задали курс, по которому с тех пор следует ислам.

Трое из первых четырех халифов были убиты. Все они были учениками и личными друзьями Мухаммеда, и в мусульманской истории известны как «праведные халифы».

Их убийства создали образец для исламского идеологического, политического и даже религиозного разделения, которое продолжается до сих пор в том же духе. Чтобы проверить, прочитайте ежедневную газету. После убийства в 654 году халифа Османа, зятя Мухаммеда Али, наконец, избрали следующим халифом, хотя многие считали его ответственным за убийство Османа. Его выдвижение в халифы не было единодушным. Али был плохим организатором, иногда слабым, который не смог расшевелить своих соотечественников, несмотря на огромный престиж, которым пользовался как зять Мухаммеда и муж Фатимы, любимой дочери Мухаммеда. Современники знали о его недостатках, и потому так много раз отвергали на выборах халифа, несмотря на его семейную связь с пророком.

Кроме того, Али был подкаблучником, и даже не мог утешиться другими тремя женами, из-за их отсутствия, так как пророк, заботясь о счастье Фатимы, запретил Али иметь более одной жены. Али не имел гарема, как минимум, до смерти пророка.

Али принял ислам, основав столицу близ Басры в Ираке; но Муавия, как ближайший и самый воинственный родственник Османа, бросил вызов Али, считая его ответственным за смерть своего дяди, и с сирийской армией вторгся в Ирак. При Сиффине в 657 году войска Али отказались сражаться со своими братьями-мусульманами, которые пошли в бой, неся коран на наконечниках копий; и ссора между Али и Муавией перешла в третейский суд. Политически Али явно проиграл, и три года спустя Муавия возглавил халифат, основав его в Дамаске, где и правил в течение семнадцати лет в качестве эмира Сирии. Впоследствии Али был убит фанатиком, и Муавия возглавлял ислам до 680 года, целых двадцать три года, и став первым в династии Омейядов.

Династия находилась у власти до 749 года, когда их свергли Аббасиды, дальние потомки дяди Мухаммеда Аббаса, с хорошей примесью персидской крови. Аббасиды правили всем исламом (за исключением Испании и Португалии) из Багдада в последующие пятисот лет и дали миру Тысячу и Одну Ночь. В правление Аббасидов, долгое время, вплоть до 1258 года, любое благоприятное упоминание Муавии, или кого другого из Омейядов, могло привести к немедленной казни упомянувшего. Жизнь в стране ислама стоила не дорого. Никакого суда или даже объяснения не требовалось. Казни в Багдаде происходили очень быстро. Правящий халиф всегда держал палача при себе и мог приказать казнить на месте любого, кто ему не понравился. Плаха для казни стояла на кожаном коврике, чтобы не испортить персидские ковры в тронном зале; отсюда осторожность многих собирателей хадисов времён Аббасидов, которые ценили правду, но еще больше – свою жизнь. В их комментариях и сборниках они либо не замечали, либо поносили наиболее спорных сподвижников Мухаммеда в Медине и Мекке и их потомков. Бойкот распространялся на Муавию и других халифов Омейядов.

Абу Суфьян и его потомки в течение сотен лет стали персонами нон грата в мусульманском пантеоне. Понятный страх мусульманских историков за свою жизнь частично объясняет широко распространенное незнание личности Муавии, одного из величайших в арабской истории. Принадлежность к Омейядам, делало его имя слишком опасным для упоминания во времена Аббасидов. А шииты вычеркнули его из своих сердец из-за смерти Али. Хотя, он один из величайших людей, когда-либо выросших в Аравии, но на Западе почти неизвестен.

Муавия, будучи еще молодым, после обращения жителей Мекки в ислам, стал тем, что ныне называется секретарём Мухаммеда. Хотя адъютант, может быть, более подходящее слово. Во время своей последующей карьеры солдата и эмира (губернатора) Сирии он руководил одной из самых важных стран в зарождающейся арабской империи при трех позднее убитых халифах (Омаре, Османе и Али), все из которых управляли из Медины.

Муавия будучи умным юношей, стал и умным правителем. Ему нравилось достигать своих целей без насилия. «Я никогда не применяю меч, когда достаточно плети, и плеть, когда достаточно языка», – любил он говорить окружающим. Он предпочитал войне подкуп и коррупцию. В любом случае, взятка стоила значительно дешевле, чем сражение. Муавия тот правитель, которого Макиавелли оценил бы по достоинству.

Нельзя сказать, что у Муавии когда-либо имелся конкретный план вторжения в Европу. Концепции Европы как отдельного географического континента тогда еще не существовало. Анатолия, большая часть того, что сейчас называется Турцией, отделялась узким проливом Дарданеллы, Мраморным морем и Босфором от Константинополя и его внутренней области Румелии. Во времена халифата Омара Муавия уже задумывался о пересечении моря и нападении на острова, и даже на Константинополь. Омар, как и большинство арабов Хиджаза, боялся моря – совершенно неизвестной и пугающей стихии для жителя пустыни.

«Острова Леванта находятся недалеко от сирийских берегов. Иногда можно даже услышать лай собак и кудахтанье кур. Дай мне разрешение напасть на них», – умолял Муавия халифа. Другой человек, убийство которого когда-то планировал сам Мухаммед, также стремился привести мусульман к новой славе за границей, – Абдаллах ибн Саад, уже не насмешливый юноша, фальсифицирующий заветные стихи Мухаммеда из корана, а опытный воин, один из лучших командиров кавалерии в арабских армиях и завоеватель современного Туниса.

Для Омара, который жил в городе, окруженном пустыней, море было похоже на обширные равнины Хиджаза, за исключением того, что он считал его гораздо более опасным. Вы можете утонуть в море, но не в пустыне. Он обратился за советом к одному из своих солдат. «Море – это бескрайнее пространство, в котором большие корабли выглядят как крошечные пятнышки. Мало доверяй ему, но много бойся. Человек в море –как насекомое на щепке, то поглощенное, то напуганное до смерти», – объяснил солдат. Поэтому Омар отказался от предложенной Муавией экспедиции. «Сирийское море, говорят мне, длиннее и шире, чем суша. Как я могу доверит своей народ его неверному нутру?»

Омар, возможно, стал еще более осторожным из-за недавней потери арабской экспедиции в Красном море во время рейда на недружественный абиссинский берег и, по словам Мьюра, поклялся, что «никогда больше не позволит войскам вступать в столь коварную стихию». Он приказал своим генералам нападать и занимать только те места, куда мог добраться верблюд. «Сокровища Греции, – добавил он: менее важны, чем безопасность моего народа». Поэтому в течение всего его правления, продолжавшегося до 644 года, арабы держались суши.

После смерти Омара Муавия вновь обратился с просьбой к новому халифу Осману и еще раз попросил разрешения напасть на Кипр. Осман, бывший дядей Муавии, был готов помочь своему племяннику любым возможным способом и, если уж на то пошло, любому родственнику, который нуждался в помощи. Вскоре в число будущих обладателей благосклонности Османа войдет и его сводный брат Абдаллах ибн Саад (который, следовательно, являлся чем-то вроде дяди для Муавии), еще один родственник, очень желающий совершить набег на Кипр и его богатства. Теперь к обычному мусульманскому стимулу грабежа добавились и родственная протекция.

Эти пиратские планы, однако, всегда представлялись участникам, с волнением ожидавших добычи, рабов и женщин, как религиозные экспедиции во имя Милосердного Аллаха. Ранние последователи пророка не отличали прозелетизм от грабежа, как то могли сделать крестоносцы, напавшие на Святую Землю, несколько сотен лет спустя.

Кипр в 649 году оказался первым европейским островом, куда вторглись арабы. Хотя, он находится на границе Европы и Азии и географически настолько же европейский, как и азиатский. Но некоторые атласы рассматривают его как часть Ближнего Востока

А политически он есть и был европейским, поскольку основная часть его населения – греки являются европейским народом. Во всяком случае, Кипр такая же часть Европы, как Родос, Крит, Сицилия, Мальта, Корсика или Сардиния, которые когда-то также находились под мусульманским правлением, как и более отдаленные Балеарские острова.

Две экспедиции направились на Кипр. Одна, под командованием адмирала Абу Киса, вышла из порта Сайды⁵⁴, что находится ныне в Ливане, в 649 году. К ней присоединилась вторая из Александрии под командованием Абдаллы ибн Саада. Общая численность флота составила 1700 кораблей. Налетчики захватили и разграбили город Констанцию и вырезали большую часть населения. Кипр, часть византийских владений, был взят «легко», как говорят летописи: добыча заполнила семьдесят кораблей, и великое множество несчастных плачущих пленников увезли для продажи на невольничьих рынках Дамаска и других мусульманских городов.

Кипрская экспедиция стала не только первым крупным арабским военно-морским предприятием. Это был первый из набегов тех, кого американцы более тысячи лет спустя назвали «пиратами Берберского побережья»; тех, кто преследовал и терроризировал Средиземноморскую Европу, пока французы не захватили Алжир в 1830 году и не положили конец процветающему предприятию по захвату рабов в Средиземном море.

Арабы оставались на Кипре, пока не пришло известие, что из Константинополя направляется византийский флот для борьбы с захватчиками. Арабы отплыли, предварительно вынудив у киприотов согласие на ежегодную дань сирийскому губернатору, и Муавия, вернувшись в Дамаск, запланировал следующий набег, уже против Крита, что и произошло в 651 году, через два года после Кипра. Историк сообщает: «С жителями обращались мягко, поскольку в то время халиф нуждался в хорошем мнении о мусульманах, чтобы подготовить почву для будущих завоеваний».

Набеги джихада оказались прибыльными, и поэтому арабы отправились на Кипр во второй раз в 653 году с пятью сотнями кораблей. После этого набега киприоты решили искать безопасности в горах, где построили несколько замков в Сент-Илларионе, Кантаре и Буффавенто, откуда могли защищаться от мусульманских налетчиков.

Самый впечатляющий набег джихада, произошёл также в 653 году, на остров Родос, где нападавшие разобрали бронзового Колосса Родосского, одно из Семи чудес древнего мира, на металлолом и отправили Сирию для продажи еврейскому торговцу в Хорне. Построенный около 290 года до РХ и олицетворяющий бога солнца Гелиоса, колосс имел высоту в сто футов и стоял рядом с гаванью, пока не рухнул от землетрясения через шестьдесят лет. Жители Родоса, все еще гордившиеся своей, хоть и лежащей статуей, не трогали останки почти девятьсот лет, пока флот Муавии не увез поверженного бога на 73 кораблях в Сирию. Сарацины, как стали повсеместно называть мусульманских захватчиков в тех землях, где они совершали набеги, по-видимому, оставались на острове по меньшей мере пять лет.

Сицилия в 668 году стала следующим крупным средиземноморским предприятием, морских бродяг Муавии. На запоминающемся языке викторианцев Артур Гилман рассказывает нам в «Сарацинах», как арабские флот «разорил Сицилию и Сардинию, разграбляя города и унося добычу, пленных и прекрасных дев», причем последних постигла неизбежная участь хуже смерти. Та же участь, надо сказать мимоходом, постигла и немало мальчиков-пленников. Сицилия понимала опасность исламских набегов ещё с 642 года, когда арабы грабили окрестности Триполи, столицу современной Ливии. Перепуганные беженцы, спасавшиеся от захватчиков, добрались до Сицилии с ужасающими рассказами о последователях Мухаммеда.

К этому времени Муавия уже был не эмиром Сирии, а халифом, первым человеком в мусульманской иерархии. Чтобы занять высший пост в исламе, Муавия обыграл преемника Османа, несчастного Али, и сделал это, как мы видели ранее, с немалой хитростью. Когда Али погиб от рук местных повстанцев, известными как хараджиты, его сын Хасан, внук Мухаммеда, стал халифом. Муавия, желая сам стать правителем ислама, предложил ему большое содержание в Медине, куда тот и удалился, обменяв свою империю на гарем из сотни женщин. (Другой вариант этой истории гласит, что Хасана отравила одна из его жён, Джада, которая хотела угодить сыну Муавии Езиду, обещавшему жениться на ней, но не женившемуся.)

Возможно, Муавия лучше смотрелся бы в Италии эпохи Возрождения, в эпоху утонченности, искусства и политических интриг, чем среди соотечественников-варваров в пустыне. С его острой дипломатией и тонкостями он перехитрил всех конкурентов, захватив власть у клана Мухаммеда, и возглавив ислам, с которым его отец так упорно боролся. В отличие от большинства своих товарищей и врагов, он никогда не был религиозным фанатиком. Похоже, он не сильно верил в ислам и использовал его только как удобный путь к власти. Муавия был аристократом и по убеждениям, и по призванию, считавшим себя призванным для правления самим ходом вещей.

Муавия остается загадочным персонажем, чьи мотивы, помимо чистой любви к власти, которой он редко злоупотреблял, остаются неясными, если только он не стремился, как Мухаммед, возвысить положение арабов в мире. Возможно, таким и было его намерение, когда он послал флот из Александрии и Сирии через Эгейское море и Дарданеллы на север к самым воротам Константинополя, столицы Византийской империи, нового Рима. Ислам теперь стоял на почве континентальной Европы. Осаде Константинополя, продолжавшейся с перерывами и только в летние месяцы, предстояло продлиться шесть лет.

Константинополь, наверное, представлялся арабу в 668 году, таким же великолепным, как и Париж шестнадцатого века крестьянину из глухой деревни Европы: чудесным, далеким местом, которое никто из его знакомых никогда не видел; городом света, знаний и власти; где короли в великолепных костюмах, с коронами на головах, правили в сказочных дворцах; и знатные дамы с высокими прическами наслаждались дорогим щербетом; чудное место богатства и роскоши; рай на земле, где бедным крестьянам, таким как он, не находилось места. Для Мухаммеда Константинополь, столица новой Римской империи, сразу же стала приманкой; городом, который следовало обогатить учениями пророка и словами Аллаха, и сделать мишенью джихада, если он будет сопротивляться корану.

В своем пустынном форпосте в Медине, посланник Аллаха и пророк представлял Константинополь как опорный пункт своих христианских соперников, который однажды сможет угрожать исламу. Он потребовал от императора Ираклия подчинения, но не получил ответа и решил завладеть им силой оружия. Уже в начале пророческой миссии, Мухаммед имел большие планы в отношении арабов и видел ислам чем-то большим, чем просто религией погонщиков верблюдов и кочевников-бедуинов. Но Мухаммед умер, и Муавия, унаследовав его мечту сорок лет спустя, приказал своим войскам захватить Второй Рим.

Недостатка в добровольцах не было, поскольку Мухаммед незадолго до смерти получил откровение, по которому всем, кто примет участие в походе на христианскую столицу, будут прощены грехи, а погибшие отправятся прямиком в рай. Такое откровение прекрасно соответствовало завоевательным планам Муавии. В восточном Средиземноморье носились ветры перемен, и Муавия собирался сделать так, чтобы они дули в паруса ислама.

Первым вопросом для арабов было, как добраться до Константинополя. Перед воинами Муавии простиралась обширная территория Анатолии, находившейся под властью Византии – большая часть современной Турции, а византийская столица, в безопасности и уюте, покоилась на другой стороне Босфора. Чтобы избежать похода через сотни миль враждебной территории, он решил добраться по морю. В 668 году или около того, поскольку даты в книгах по истории варьируются в зависимости от автора (Гилман называет 670 или 672, почему-то исключая 671 год; француз Поль Лемерль выбирает 673; Мюр указывает на 672), из Сирии отплыл огромный флот. Им командовал один из меньших военных светил ислама, генерал по имени Хейл, названный, однако, «самым доблестным и выносливым из сарацин.» Его экспедиционный корпус насчитывал, должно быть, около 50 тысяч человек. В нее входил пожилой, но крепкий Абу Аюб, бывший домохозяин Мухаммеда из Медины, ветеран многих сражений против неверных и преданный друг пророка, которому было, вероятно, далеко за семьдесят. Его присутствие в осаждающих войсках сделало его одним из незабытых исторических героев ислама.

Этому первому арабскому нападению на Константинополь полагалось завершиться новой победой ислама. Увы, история рассудила иначе. О походе почти ничего не написано, а если и писалось, то утеряно. Во всяком случае, это был странный поход. Арабы разместили свой штаб на острове Кизик, в проливе, несколько миль южнее Константинополя, и проводили там зимы, подплывая только весной и летом к укреплениям, пытаясь взять столицу. Осада продолжалась с перерывами семь лет. Абу Аюб стал одной из первых жертв. Он умер под стенами, и над его могилой построили мечеть.

К осаждающим силам присоединился сын Муавии – Язид, веселый и безответственный молодой человек, который с большой неохотой покинул свой охотничий домик в Сирии ради менее комфортабельного, мрачного штаба осаждающих мусульманских сил в Кизике. Второй сын Али, Хусейн, также прибыл, чтобы сразиться с врагом и, надеясь, получить прощение своих грехов сейчас, а в будущем гарантию беспрепятственно войти в рай. Через несколько лет он погиб на юге Ирака, в Кербеле, в битве против армии Язида, и его провозгласили шиитским святым. Его смерть вызвала разрыв между шиитами и суннитами, который так и не зажил по сей день.

Но арабам никогда не удастся завоевать Константинополь. Его защитники только что получили новое секретное оружие. Сарацины называли его «греческим огнем»: смесь представляла горящую жидкость, вероятно, из нафты, перемешанной с серой и смолой, которой стреляли из труб по вражеским кораблям. Огонь уничтожал нападавших и их корабли. Арабы впадали в ужас, и у них имелись на то все основания. Это был напалм седьмого века. Пожары, которые он вызывал, было невозможно потушить. Смесь горела даже в воде, прожигая кожу и плоть до самых костей.

После нескольких лет осады Константинополя Муавии понял, что выиграть эту войну невозможно. Положение города построенного на оконечности полуострова, выступающего в море, и защищённого с трех сторон водами Босфора, Золотого Рога и Мраморного моря – являлось первым плюсом обороны. Его толстые, зубчатые стены, сделанные на совесть, оставались непоколебимыми во время всех осад. После семилетнего противостояния, без какого-либо сдивга и надежды на что-либо, арабы примирились с очевидным: они не могли взять Константинополь. Поступил приказ вернуться в Сирию. Но как? Кампания шла уже семь лет, и не мало арабских кораблей, залитых греческим огнем, полностью сгорели, и часто с моряками и солдатами на борту. Уцелевшие корабли загрузились воинами, с огромным перегрузом. Но осталось ещё 30 тысяч солдат без кораблей. Корабли отплыли, а оставшиеся начали долгий сухопутный поход через Анатолию обратно в Дамаск. Катастрофа на суше и на море стала участью обоих групп неудачной экспедиции. Шторм уничтожил флот, и большинство кораблей потонуло или разбилось о скалы. Что касается усталой арабской пехоты, тяжело бредущей домой, то она постоянно подвергалась нападениям и преследованиям со стороны следующей по пятам византийской армии.

Чтобы спасти немногих оставшихся в живых, Муавия послал эмиссаров к византийскому императору Константину IV, сменившему Ираклия, и запросил мира. Константин проявил великодушие. В обмен на ежегодную выплату трех тысяч фунтов золота, пятидесяти рабов и пятидесяти арабских лошадей император позволил уцелевшим мусульманам вернуться домой живыми. Первый джихад против континентальной Европы провалился.

Арабы вернутся сорок лет спустя, в 717 году, чтобы снова осадить византийскую столицу. Но перед этим новым нашествием Убайдуллах ибн Зияд на востоке убил Хусейна в битве при Кербеле и послал его отрубленную голову сыну Муавии – Язиду, сменившему своего отца на посту халифа; персы основали собственную шиитскую ветвь ислама и отказались признавать власть Омейядов. На западе арабы основали священный город Кайруан в Тунисе и вышли к Атлантическому океану, сначала победив, а затем обратив в ислам берберов-христиан Северной Африки. Арабы и исламизированные берберы, более известные как мавры, вторглись и захватили большую часть Испании и Португалии.