Насколько верно, что «все расколоучители разделяли мысль о воцарении антихриста»^*

Беспоповцы крепко держатся своего учения об антихристе. Что это верно, «свидетельствуют вещи». Попробуйте беспоповцам доказывать, что антихриста нет на земле, а наипаче, что он не в силах одолеть Христову Церковь: они обидятся и вас же назовут еретиком и жидом с приличной ссылкой на книги древности. Правда, судить и порицать антихриста они при этом не устанут, но антихристом дорожат беспоповцы против собственной воли, потому что антихрист нужен им. Вера в антихриста, пришедшего на потребление дела Христова, воодушевляла большинство их предков и давала им бесстрашие пред лицом смерти. Вера в антихриста пришедшего сообщала жизненный смысл и значение расколу на первых порах его существования; та же вера сообщает смысл и значение современной беспоповщине, – ею беспоповщина живет и движется. Без преувеличения можно сказать, что беспоповщина всецело зиждется на исполнении обетования: «открыется человек беззакония, сын погибели… яко же ему сести в Церкви Божией аки Богу» (2Фес.2:3–4). Фундамент беспоповщины – антихрист с его разрушительной миссией. Разбейте сей адский фундамент, и неминуемо рухнет вся хитросплетенная беспоповская доктрина. Беспоповцы это чувствуют. Вот почему и стар и млад из них тщится укреплять свой адский фундамент, и малограмотная девка спешит «вытолковать» из книг духовного антихриста¹. Плодом вековой, поднесь продолжающейся работы этих зодчих в кафтанах и сарафанах, является обширная литература об антихристе. Этой литературой издавна занимаются наши ученые, пишут большие и малые статьи о ней, даже обширные сочинения, решают разные вопросы по поводу нее, и только по странной случайности забывают серьезно обследовать один вопрос, не пустой и бесплодный, а коренной и главный, именно вопрос нашего заголовка. Одни из ученых едва касаются этого вопроса; другие считают его достаточно исчерпанным, если наугад вырвут они две-три фразы из сочинений первых расколоучителей, построят на них известное заключение и, в конце концов, сошлются на противоречивость суждений первоучителей раскола; третьи повторяют готовые слова своих компетентных коллег. Этот прием самый безопасный, но зато и самый бесплодный: литература по вопросу может плодиться, но самый вопрос пребывать в его неизменном statu quo ante. А между тем, предмет заслуживает обстоятельного исследования. Ибо при надлежащем освящении его легко может оказаться, что наука пробавлялась доселе истиной сомнительной ценности, – корень учения о воцарении антихриста видела, где не следовало, – главнейшими пропагандистами и сторонниками этого учения считала людей совсем неповинных, а ее адепты в своих сочинениях и учебных руководствах предлагали на этот счет своим читателям, вместо экстракта чистой истины, не идущие к предмету выводы и опровержения. Еще важнее обстоятельное исследование намеченного вопроса в целях полемико-практических. Если, по исследовании, окажутся истинными только что высказанные предположения, теперь не принимаемые наукой, то миссионер с большей силой и основательностью может разбивать беспоповское учение об антихристе на почве исторической. Тогда он смело может сказать раскольникам, что их предки своих вожаков не поняли, и они, потомки их, следуют сомнительной доктрине из вторых рук, коей первоучители раскола не учили и сами не верили ей. Тогда с большей основательностью может каждый миссионер повторить фразу профессора Нильского: «Можно ли назвать истинным учение раскольников об антихристе, которое со времени появления раскола и до наших дней подвергалось в самых основных своих положениях стольким переменам и преобразованиям, что в новейших раскольнических сочинениях, касающихся этого предмета, «нет и тени того, чему учили Аввакум, Авраамий и др. отцы раскола»². Отметив этот факт, миссионер в праве будет вывести заключение, что беспоповщина не составляет Христовой Церкви, ибо относительно важнейших вопросов веры «учение великия церкви двое некако и раздельно не бысть когда ниже будет…, никогда же видено бысть, ниже видено будет»³, и что «пременне учити ума заблужденного есть» свойство⁴.

Эти предварительные замечания мы почли нужным сделать, дабы не сказал кто, что мы, «в неигрательных смышляюще играти», затронули вопрос великой важности, чтобы «свою волю поставить». Пусть видят, что мы ввиду имеем пользу заблудших братий наших, чтобы им достигнуть света божественного ведения (Сим. Сол.). А теперь к делу.

Как же решается нашими учеными вопрос, поставленный в заголовке этой статьи? «Мысль о воцарении антихриста разделяли все расколоучители», – говорит профессор Ивановский⁵. Его слова можно считать формулой общепринятого воззрения на этот счет. Насколько справедливы они, будет видно из последовательного разбора сочинений главнейших учителей раскола. Кстати заметим, что и профессор Ивановский свое мнение построил исключительно на сочинениях этих лиц.

Аввакум. На счет Аввакума префессор Ивановский говорит следующее. Сказав предварительно, что у инока Авраамия встречаются противоречивые суждения об антихристе, профессор продолжает: «У духовного отца Авраамия, Аввакума встречается еще большее противоречие. Заявив, что «Христос никонианам не царь, у них антихрист царь» (348), и сказав при рассказе об одном из своих видений, что он видел антихриста, Аввакум, очевидно (?), намекал... на Никона (362). Но затем, держась относительно понятия о последнем антихристе церковного учения, он замечал, что антихрист скоро уже будет, хотя еще не бывал (361)... По смыслу такого учения об антихристе, Никон является только предтечею антихриста (262)». После такой тирады с неприятным разочарованием задаешься вопросом: итак, что же, верил Аввакум в воцарение антихриста, или нет? И по силе точного разумения ее слов, даешь себе такой ответ: верил, но в то же время не верил. С этою вопиющею противоречивостью в суждениях Аввакума профессор, видимо, легко мирится, хотя в другом сочинении своем и по другому поводу он лишь с сомнением допускает ее. Так «в Критическом разборе неприемлющих священства» принадлежность одного послания Аввакуму он, между прочим, отрицает потому, «что некоторые мысли, в послании находящияся... едва ли принадлежат Аввакуму, если только он не высказывал противоречивых суждений, в разное время no вопросам затруднительным (стр. 65). Почему же этот благоразумный скепсис профессора молчит в данном случае, когда противоречивость Аввакума возрастает до невероятных, по-видимому, размеров?

Положим, чем невежественнее человек, тем более для него шансов на грубые противоречия; но противоречивость, навязываемая Аввакумом, столь груба и вместе с тем наивна, что ее без колебаний можно приписать только неискусному лжецу или заведомому идиоту. Аввакум же был ни то, ни другое. Вот почему мы и обращаемся к скепсису г. профессора и с тем вместе позволяем себе спросить г. профессора: почему не сделал он хотя бы такого отзыва об Аввакуме: сначала он верил в свершившийся приход антихриста и почитал за антихриста Никона, a потом отрекся этих убеждений и стал держаться церковного учения о человеке беззакония? Ведь такая формулировка совсем не противоречит, скорее, оправдывается теми цитатами из творений Аввакума, кои угодно было привести г. профессору. Но «κτο же весть от человек яже в человеце; точию дух человека, живущий в нем!» Нам ясно в данном случае одно, что «дух» профессора принял субъективное направление и склонился в сторону произвольной группировки мыслей исторической личности. С нами, думается, согласится всякий, если прочтет дальнейшие строки.

Аввакумову веру в совершившееся воцарение антихраста профессор Ивановский видит в фразе Аввакума: «Христос никонианам не царь, у них антихрист царь». Такая фраза бесспорно у Аввакума есть и, добавим, не одна, а десяток в этом роде⁶; но бесспорно и то, что всякая отрывочная фраза есть нечто крайне обманчивое и, в то же время, гибкое. Она уляжетея в любую форму, и ею доказать возможно, что угодно. Напр., те же фразы Аввакума можно протолковать так: пришедший антихрист у никониан царь; можно и так: у них царь – антихрист, имеющий прийти. То и другое толкование допустимо «фразой», но истину здесь напрасно искать, а для заблуждения – широкая дорога. Эту опасность еще Златоуст заметил. «Ниже бо подобает, – говорил он, – глаголы нагия истязовати, зане многия имут последовати согрешения, ниже речение само о себе испытовати, но разуму внимати пишущего... Аще кто сего правила не блюдет, вся горе и доле будут»⁷. Смысл этих слов такой: никогда не следует изречение известного писателя брать в отдельности, но всегда рассматривать его в связи с предыдущим и последующим, с общим смыслом сочинения; тогда только и можно определить его истинное значение, – без этого же правила все перевернется вверх дном. Чтобы избежать подобной катастрофы, соблюдем Златоустово «правило» и определим смысл аввакумовых «речений» в связи с «разумом» его творений. Начнем с вопроса: кого Аввакум считал за антихриста?

Тот же профессор Ивановский отвечает на этот вопрос так: при рассказе об одном из своих видений, что он видел антихриста, Аввакум очевидно (?) намекал... на Никона (362)»⁸. В «Критическом разборе не приемлющих священства» читаем: «…Аввакум согласился с мыслями, высказанными в послании Авраамия к некоему боголюбцу, где доказывалось, что последний антихрист – Никон«⁹.

Отсюда выходит, что Аввакум за антихриста считал Никона. Это неверно. Неверно, прежде всего, то, будто в «рассказе об одном из своих «видений антихриста» «Аввакум намекал на Никона». Во-первых, рассказ ο «видении» помещен в «беседе о Аврааме», писанной Аввакумом «уже несомненно в Пустозерске»¹⁰, т. е. когда Никон сошел с исторической сцены невозвратно: как мог Аввакум вопреки очевидности писать тендендиозный рассказ и в нем делать явно нелепый намек, что Никон – антихрист, и говорить при этом так: «Некогда мне печальну бывшу и помышляющу, как прийдет антихрист?.. Знаю я... и без показания скоро ему быть»¹¹ Если – «прийдет»' и «скоро ему быть», значит, во время видения он не был и не приходил еще, а Никон не только пришел и был, но уже прошел и не стал. Во-вторых, если допустить, сомнительную вещь, что самое видение Аввакуму было до размолвки с Никоном (1653 г.), то невероятно предполагать, чтобы в ту пору могла зародиться в голове протопопа подобная тенденция о патриархе, который тогда был «другом» его и «всей братии»¹². Если же допустить более вероятное, что видение было Аввакуму, когда «яд отрыгнул» впервые Никон, то уж тут нечего было помышлять, «как прийдет антихрист враг последний и коим образом», когда Никон-антихрист пришел уже, и хорошо было известно (особенно Авкакуму), как и «коим образом».

В-третьих, если бы Аввакум в своем рассказе «намекал», действительно, на Никона, или даже хотел бы только намекнуть, то, несомненно, либо фигуру антихриста он изобразил в чертах, напоминающих Никона, либо декоративаую сторону дела описал штрихами, напоминающими обстановку патриаршей жизни.

Ничего подобного мы не находим у Аввакума. Вот его «видение»: « А се на поле нечистом много множество людей вижу. И подле меня некто стоит. Я ему говорю: «чего ради людей много в собрании?» Он же отвеща: «антихрист грядет, стой, не ужасайся». Я подперся посохом своим двоерогим протопопским, стал бодро: ано ведут ко мне два в белых ризах нагого человека, – плоть-та у него вся смрадна, зело дурна, огнем дышит изо рта и из ноздрей, и из ушей пламя смрадное исходит. За ним царь наш последует и власти со множеством народа. Егда ко мне привели его, я на него закричал и посохом хощу его бить. Он же мне отвещал: что ты, протопоп, на меня кричишь? Я нехотящих не могу обладати, но волею последующих ми, сих во области держу. Да изговоря, пал предо мною, поклонился на землю. Я плюнул на него, да очутился (очнулся)»¹³. Что в этом изложении есть похожего на Никона, и что здесь намекает на него, мы совершенно отказываемся понять. Напротив, понять, скорее, можно разницу между изображаемым антихристом и действительным Никоном. У антихриста «плоть смрадна» и «зело дурна»; у Никона же она не только не была «дурна», напротив, была хороша и «зело» представительна. Единственный физический недостаток, какой находил протопоп в патриархе, это то, что он был «носатым» и «брюхатым кобелем» и только¹⁴. «Пламя смрадное», разумеется, никогда не выходило изо рта, ушей и ноздрей патриарха. Антихрист изображается нагим; Никон же не только нагим не являлся пред народом, напротив, любил принарядиться и блеснуть пред толпой своей роскошной одеждой и, особенно, новой митрой греческого фасона, столь шедшей к его осанистой фигуре. Антихрист в видении кланяется Аввакуму; Никон не только не кланялся последнему, напротив, всячески «озлоблял» его. После этого, не усматривая в видении Аввакума намека на Никона, мы предпочитаем утверждать, что рассказ о видении, очевидно, доказывает, что Аввакум не считал Никона антихристом. Эту мысль не опровергает и замечание в Критическом разборе неприемлющих священства. Откуда взял автор Критического разбора, что Аввакум согласился с мыслями, высказанными в послании Авраамия..., что последний антихрист Никон? Расписка Аввакума существует на этот счет? Нет. Может быть, современники Аввакума говорят об этом? Одного современника, действительно, показание есть на этот счет, но такого рода, что его, выражаясь жаргоном дьякона Феодора, нужно раскушавши проглотить. Современник этот – известный расколоучитель инок Авраамий. Взятый за пропаганду раскола под стражу, он в 1670 г. был допрашиваем московскими духовными властями, которым и давал ответы. Всю эту судебную процедуру Авраамий потом описал в особом сочинении. – «Вопрос и ответ старца Авраамия»¹⁵. Здесь вот, между прочим, что пишет Авраамий: «И власти рекли:… вы ныне плутаете, и в своих писаниях Никона антихристом называете... И аз рек им: О Никоне писал аз, вопрошая отца Аввакума и возвращая ему о сем, яко слично на нем, Никоне, быти сему таинству, и ни единого слова не умыслих, но от многих святых отец писания собирая писах»¹⁶. Вот об эти-то слова и преткнулся г. Ивановский, а раньше его профессор Нильский, но всяк по своему. В то время, как г. Ивановский трактует только о согласии Аввакума с мнением о Никоне, как антихристе, г. Нильский, на том же основании, решительно считает Аввакума творцем этой мысли и виновником ее распространения. Разбирая мнение г. Ивановского, мы не можем игнорировать мнения по тому же вопросу столь солидного ученого, как г. Нильский, и о его мнении, прежде всего, поведем свою речь. Вот что говорит он: «...Аввакум… позволил себе к разным нареканиям на... Никона присоединить новую... хулу, прямо назвав Никона антихристом... Мысль Аввакума об антихристе нашла себе сочувствие..., ее приняли за истину ученики Аввакума»... Для доказательства этих слов профессор делает примечание к ним такого рода: «Когда одному из учеников Аввакума, по имени Авраамию, сказали на допросе бывшие тут духовные власти (тут у г. Нильского напечатаны слова властей. См. выше). Он прямо сослался на Аввакума, говоря: «о Никоне писал аз» и пр. (см. выше). В ответе Авраамия г. Нильский подчеркивает две фразы: «вопрошая отца Аввакума» и «ни единого слова собою не умыслих»¹⁷. Цель этих подчеркиваний та, чтобы во всем обвинить Аввакума, показать, что идея о Никоне, как антихристе, вполне принадлежит ему, что Авраамий был только его эхом, ибо он «ни единого слова собою не умыслил», а все взял у своего наставника и отца. Против г. Нильского мы должны сделать следующие замечания. Во-первых, напрасно он, следуя митрополиту Григорию¹⁸, напечатал, будто Аввакум "прямо» называл «Никона антихристом». У митрополита Григория ни больше, ни меньше, как неточная передача Аввакумовых слов, тем более возможная, что слова Аввакума митрополит Григорий передает не буквально, а в перефразе. Теперь Аввакумовы сочинения напечатаны, и в них никто не найдет прямого выражения, что «Никон – антихрист». Во-вторых, напрасно г. Нильский в ответе Авраамия подчеркнул фразу – «ни единого слова собою не умыслих». Она вовсе относится не к фразе – «вопрошая отца Аввакума», а к заключительным словам авраамиева ответа: «но от многих святых о том собирая писаний, писах». Эти слова в контексте прямо противополагаются ей, что всякий заметит при самом беглом чтении подлинника. А при такой группировке авраамиевых фраз из его ответа получается нечто другое. Авраамий не то хочет сказать, что он был простым эхом Аввакума, напротив то, что в своих исследованиях о Никоне – антихристе – он стоял не на мнениях Аввакума, a всегда на почве писания, из которого в свою пользу и заимствовал «многих святых отец» свидетельства¹⁹. При таком обороте дела с Аввакума прямо снимается добрая половина вины. Остается считаться с подозрением, что Аввакум первый внушил своему ученику мысль о Никоне – антихристе. Это подозрение находит себе пищу в словах Авраамия: «О Никоне писах аз, вопрошая отца Аввакума и возвещая ему о сем». Но при внимательном чтении этих слов всякое подозрение исчезает. Просим читателя обратить внимание на фразу: «возвещал ему о сем» (т. е. о Никоне – антихристе), и он увидит, что мысль о Никоне – антихристе шла не от Аввакума к Авраамию, a наоборот, не Аввакум сообщал эту новость Авраамию, напротив, Авраамий известил Аввакума «о сем».

Если к этому мы присоединим, что Авраамий был вполне самостоятельным исследователем на почве писания (см. выше) по вопросу о Никоне – антихристе, то всякое теряет значение мнение г. Нильского: «Мысль об антихристе (разум. Никона) нашла себе сочувствие в слепых ревнителях мнимо древнего благочестия, ее приняли за истину ученики Аввакума» (разум. Авраамия). После сказанного остается ведаться только с фразой Авраамия: «вопрошая отца Аввакума... о сем», т. е. что ответил на это Аввакум, «согласился» ли, как утверждает г. Ивановский, «с мыслями Авраамия..., что последний антихрист – Никон», или нет?

Свою мысль г. Ивановский высказывает категорически и даже точно указывает то сочинение Авраамия, с которым «согласился» Аввакум, это – «Послание отца Авраамия к некоему боголюбцу»²⁰. Да не подумает читатель, что здесь он имеет дело с простым констатированием общеизвестного исторического факта! Нет, здесь только простая догадка выдана за факт, и догадка, смеем думать, не верная. Прежде всего, едва ли можно предполагать, что Аввакум дал свое воображаемое согласие именно на «послание к некоему боголюбцу». Единственное песчаное основание для подобной мысли можно находить в тех же допросных речах московских властей иноку Авраамию. Последний говорил властям: «смотрите в моем писании, иже ныне»²¹. По словам самого Авраамия и думного дьяка, в содержание этого «писания» входило, между прочим, рассуждение, «что в северной стране быти (антихристу)..., в третьем Риме, идеже Скифополь, и отступу не быти от веры, а он открыется»²². Все эти мысли находятся в послании к «боголюбцу»; г. Ивановский и заключил, что то «писание», у властей бывшее, и есть послание к «боголюбцу». Но ведь такие же рассуждения об антихристе находятся не в одном послании к «боголюбцу», но и в других сочинениях Авраамия, напр., в «Послании к некоей дщери Христове»²³. Значит, почему же непременно здесь нужно разуметь послание к «боголюбцу»? Это, во-первых. Во-вторых, хотя в послании к «боголюбцу» и заключаются выше перечисленные мысли Авраамия об антихристе, зато не находим другой мысли, имевшей место, по словам самого Авраамия, в его «писании», конфискованном властями, мысли о том, «яко не испытаны судьбы Божии» (об антихристе)²⁴. Меж тем в послании к «боголюбцу» на эту мысль намека нет, как нет намека на другую мысль – о неправославии греков и греческих книг, которая там была также²⁵. Значит, послание к «боголюбцу» не есть «писание», конфискованное властями. В-третьих, послание к «боголюбцу» писано под арестом²⁶, т. е. когда вышепомянутое таинственное «писание с другими тетрадками Авраамия фигурировало на суде, как вещественное доказательство виновности последнего в сношениях с Аввакумом. Значит, оно никак не может быть тождественным с анонимным «писанием». Наконец, мы имеем основание думать, что послание к боголюбцу писано в ту пору, когда Аввакум едва ли уже был в живых (об этом ниже): как он мог давать согласие на то, что было после его смерти? Ввиду таких соображений догадку г. Ивановского о послании к «боголюбцу» нельзя признать достоверной. He более достоверной будет его догадка и в таком виде, что Аввакум, если не с посланием к «боголюбцу», то с другим сочинением Авраамия, не только согласился, «что последний автихрист – Никон». Что Авраамий вопрошал Аввакума, испрашивая его одобрения, или порицания своим идеям, – это факт; но более чем сомнительно, чтобы Авраамий получил какой-нибудь ответ на свой запрос. Этот воображаемый ответ не иначе нужно представлять, как в виде известного письма (иное трудно допустить, принимая во внимание, что Аввакум томился в пустозерской тюрьме, а Авраамий находился в Москве). Меж тем, в числе бумаг, отобранных у Авраамия, писем аввакумовых не было, и не только их, а даже вообще не было писем, адресованных к Авраамию. Последний даже не ведал, «кто писал» их и кому, a достались они ему «от покойного игумена Феоктиста, и от старца Антония и от Григория Неронова»²⁷. Затем, думный дьяк, истязовавший Авраамия о письменах, даже единым словом не обмолвился на счет аввакумовых писем, что при наличности их или даже при одном подозрении, что таковые были, не преминул бы сделать²⁸, ибо по подозрению в сношениях с Аввакумом Авраамий собственно и взят был под стражу²⁹. Духовная следственная власть также не открыла никаких аввакумовых писем к Авраамию. Последнего она обвиняла только в том, что он пишет «грамотки», и «в тех грамотках» «зело» хвалит Аввакума, причем укоряет колодника не в том, что он получает от протопопа письма и на них полагается, а лишь в том, что он о «великих таких делах» вопрошает человека, проклятого за свое безумие целым собором архиереев³⁰, про ответы Аввакума ни слова. Далее. Фраза Авраамия – «О Никоне писал» и пр. тогда бы говорила за состоявшееся соглашение между Авраамием и Аввакумом, когда ее можно бы было понимать так: власти! меня не вините, тут все мысли не мои, а Аввакума. Но так ее понимать нельзя; в таком разе она станет в противоречие с последующим показанием подсудимого. Мы уже видели, что Авраамий вовсе не хотел со своей головы свалить вину на другую, напротив, поминая об Аввакуме, он тут же решительно выставил себя самостоятельным исследователем об антихристе на почве писания. Ввиду такого откровенного заявления Авраамию и неуместно, и бесцельно было говорить в духе того перефраза его слов, какой мы только что представили. Отсюда, фразу Авраамия, как и весь его ответ властям, можно понимать только так: правда, Аввакума я спрашивал, как вы говорите, но в таком великом деле я полагался не на Аввакума, и сам «ни единого слова не умыслих, но от многих святых отец писания собирая, писах». Такой перефраз вполне отвечает и возражению следственной власти, и естественному желанию Авраамия выгородить любимого страдальца за веру; но уж тут мало остается места для заключений о состоявшемся соглашении между пустозерским узником и московским колодником.

Наконец, Авраамий прямо сознался властям: «А я отца Аввакума... сего ради и вопрошаю, хощу от него научитися всякому доброму делу»³¹. Если «хощу научитися» – значит, не научился еще, – значит, на вопрос Аввакум не отвечал еще, значит, не дал согласия на то, что последний антихрист – Никон». Ввиду этих соображений мнения г.г. Ивановского и Нильского должно признать, самое меньшее, невероятными.

Впрочем, на их мнениях мы остановились только потому, что невозможно же проходить молчанием суждения солидных ученых. В сущности же странно гоняться за обрывками туманных фраз темной личности 17 века и по ним воспроизводить учение человека, вылившегося вполне в своих сочинениях, которые в своей совокупности представляют теперь полтора печатных тома. Из этих сочинений, помимо всяких головоломных предположений, видно, что Аввакум никогда не считал Никона за последнего антихриста. Вот какие прозвища дает Аввакум Никону: «В то время Никон отступник веру казнил и законы церковные»; «до Никона отступника... все было православие чисто и не порочно»; «пался еси (царь Алексей) велико, а не восстал искривлением Никона богоотметника и еретика...; не прогневайся, что боготметником его называем»; «а лживый пророк – учитель лукавый, как Никон отступник»; « мы же со отцы и братиею, не умолчав, почали обличать еретика и предтечу антихристова» ; «сами же заблудили над церковию с Никоном носатым и брюхатым, с борзым кобелем, отступником и еретиком, да бросайся на тех, кои вправду говорят»³²; «и Никон, ближний предотеча его (антихриста), плакать горазд»; «а лживый пророк – учитель лукавый, как и Никон отступник, или древний формос»; «того для Никон так устроил, понеже любимой антихристов предотеча»³³.

Таким образом, по воззрениям Аввакума, Никон был только еретиком, подобным Формозу, отступником и, самое большее, ближним и любимым предтечей антихриста, но вовсе не последним антихристом. Подводя итог всем нашим рассуждениям, мы должны сказать, что, судя по уцелевшим памятникам древности, у Аввакума и в мыслях не было считать Никона за последнего антихриста, или кому-либо давать согласие считать его таковым.

(Продолжение будет)

Преподаватель Вятской Семинарии А.Одоев

(Продолжение³⁴)

He считал ли Аввакум за последнего антихриста царя Алексея, или вообще преемственный ряд царей на Московском престоле, как это делают странники, или бегуны в настоящее время?

Нет, Аввакум слишком был проникнут любовью к царю Алексею и уважением к помазанникам Божиим вообще, чтобы примеситься к идеям бегунским. В частности к царю Алексею он питал самую теплую отеческую любовь. В своих челобитных к нему протопоп не иначе называет его, нак «благочестивым царем», «надеждой нашей», «Михайловичем-светом»³⁵. Да не подумает кто-либо, что Аввакум льстил и заискивал! Нет, Аввакум был откровенен и прямодушен, у него что на уме было, το и на языке. В тех же челобитных он не стеснялся высказывать своему Михайловичу самые горькие замечания. Например: «пался еси велико, а не восстал... Тамо (за гробом) будет и тебе тошно». Немного далее после этих слов Аввакум рассказывает прο свое видение о греховном состоянии царя в таком роде: «И видех на брюхе твоем язву зело велику... И паки поворотих тя вверх спиною твоею, и видев спину твою загнившу паче брюха.. И очутихся от видения того, не исцелих тя всего здрава до конца (Аввакум пытался исцелить эти язвы). Нет, государь, больше покинуть плакать о тебе: вижу, не исцелить тебя»³⁶. Отчаявся получить ничтожную милость от царя, Аввакум, тем не менее, писал ему: «Ну да хотя, государь, меня и собакам приказал выкинуть, да еще благословлю тя благословением последним. А потом прости... Алексей Микайлович! Любим бо еси мне!.. Ей не лгу, – буди мне с сею ложью стати на страшнем суде с тобою пред лицем Господним!»... Протопоп сочинил даже особую молитву, в коей просил Господа «пременить от прелести царя Алексея бедного»³⁷. Когда Алексей помер, не дав Аввакуму просимого суда «с отступники», не исполнив ни одной слезной жалобы последнего, когда, по мысли Аввакума, он сидел в аду, протопоп не без тайной горести вспоминает о своем «Михайловиче» и называет его своим Алексеем³⁸. И только в минуту наивысшей душевной туги Аввакум позволил себе назвать Алексея царем лукавно действующим³⁹, а в порыве изуверного фанатизма – рогом антихристовым, пособляющим «исподтиха», но не антихристом⁴⁰. He меньшую любовь питает Аввакум и к царю Феодору Алексеевичу. В своей последней челобитной к нему, протопоп нежно величает его «Алексеевич, дитятко красное церковное» и в этом роде⁴¹.

Свое уважение к царям Аввакум хотел внушить и всем раскольникам. Уже в то время были сторонники федосеевского учения о немолении за царя. Аввакум возбранял это. В послании к Исидору с братией он писал: «А о Феодоре-царе за что не молите Бога? Добро: и он человек, – спаси его Господи и помилуй!»⁴² В своих же истолковательных сочинениях он писал: «Слышите убо, царие, и разумейте…, яко дана бысть от Господа держава вам и сила от Вышнего» (Прем. 6:1–3). «Толк.» «Слышите, царие и князи и судии земстии, и внушите и накажатеся!»...⁴³ В его глазах цари были ставленниками Бога. И только однажды, в порыве религиозного фанатизма, протопоп дозволил себе о царях выразиться так: «то суть рози антихристовы, ими же сильно дело отступническое»⁴⁴. Таким образом, в представлении Аввакума русские цари в самом худшем смысле были рогами антихристовыми, но не антихристами.

Не понимал ли Аввакум последнего антихриста в духовном смысле? Этого учения держатся современные нам беспоповцы. Они под мысленным антихристом разумеют дьявола и богоборный дух времени, навеваемый еретиками вообще. В сочинениях Аввакума можно находить выражения, как будто свидетельствующие о солидарности протопопа с подобным воззрением. Так, Аввакум трижды называет антихриста чертом⁴⁵. Затем об Илии и Энохе он говорит, что они «постражют от противного духа, сиречь от сына погибельного»⁴⁶. Здесь, очевидно, разумеется, антихрист. Но первое речение Аввакума понимать в прямом смысле может разве наивное мелкомыслие. Прежде всего, это речение во всех случаях употреблено с замечанием, что этот черт еще не бывал, чего Аввакум не мог бы сказать, если б отождествлял черта с антихристом, ибо черти в то время, конечно, были, и протопоп даже неоднократно «бился» с ними, «что с собаками»⁴⁷. Потом, в разных своих сочинениях Аввакум выражается об антихристе так: «нынешние бояре его комнатные, ближние друзья возятся, яко беси, путь ему подстилают»⁴⁸. Или «змий – дьявол, а зверь – антихрист». В другом месте, сказав, что антихриста, никонианского царя, Христос «в огонь всадит», Аввакум добавляет "потом и диавола»⁴⁹. Такие выражения и подобные им ясно показывают, что Аввакум антихриста совершенно различал от диавола. Мало этого, к сведению невежд, мешающих антихриста с дьяволом, протопоп написал генеалогию человека беззакония, в коей предположил дьявола отцом последнего: «сам сатана сблудит» с женою, и от сего блуда родится антихрист, коему «дастся душа за плоть матерню»⁵⁰. В виду таках рассуждений протопопа его троекратное наименование антихриста чертом нужно понимать, как брань на «сына погибели», подобно тому, как иногда в гневе называют людей чертями и дьяволами. После этого и выражение: «от противного духа» – самая предвзятая мысль уже не вправе толковать в смысле дьявола, а разве в смысле «противного духа», олицетворяемого еретиками.

Но и это не будет правдой. Аввакум не смешивал антихриста с еретиками. Так, он писал: «Приглашаху еретицы, у пытки стоя... запечатайте себя антихристом богом нашим»⁵¹. В глазах протопопа все еретики, западные то или русские, были только «шиши антихристовы», соблазняющие и убивающие людей, – «комнатные, ближние друзья» антихриста, которые путь ему подстилают и имя Христово выгоняют», – «выблядки», «чадь», «дети его», которые «отцу своему угладили путь», – «предотечи» его⁵², «прикащики», которые «дело-то его и ныне уже делают»⁵³. Антихрист же для них являлся «богом», «царем» и «отцем», имеющим «скоро уже» быть⁵⁴.

Богоборный дух, навеваемый еретиками, Аввакум называет «тайной беззакония». Эта тайна в его глазах была явлением очень важным, но не исключительным. Своим ученикам, стужающим о ней, он советовал помнить, что она »не ныне началася», – еретики древности, вроде Антиоха Епифана, «не меньше» «осквернения» наделали «закону Божию». «Все одни черти, блядины дети, и тогда, и ныне идо конца», – поучал Аввакум⁵⁵. Значит, в своих воззрениях на еретиков ина их деятельность он вполне стоял на точке зрения Златоуста: «Аще кто о еретицех стужает ныне, да помышляет, яко изначала сицевая быша»⁵⁶. При таких представлениях очень далеко до отождествления антихриста с еретиками и богоборным их духом.

Таким образом, оказывается, что Аввакум был чужд воззрения на антихриста некоторых своих современников и современной нам беспоповщины. Как же понимал Аввакум антихриста? Согласно с Православной Церковью, т. е. под «сыном погибели» разумел определенного чувственного человека, который должен явиться «во свое ему время» Это убеждение протопопа в его сочинениях выражено ясно, без оговорок и противоречий.

Выше мы имели случай говорить о видении Аввакумом антихриста. Не важно, что это сонное мечтание, важно то, в каком образе, как говорится, «спал и видел» протопоп «врага последнего». Сон Аввакума есть не больше, как результат его сознательных представлений. Значит, по первому справедливо будет судить о последних, и справедливо еще потому, что сам Аввакум смотрел на свой сон не как на сонное мечтание, а как на показание, т. е. как на откровение свыше, которому он доверял безусловно, как действительному факту⁵⁷. Антихрист явился протопопу не духом и тенью, а в виде живого человека с плотью, хотя и «зело» дурной. И наяву протопоп неиначе представлял себе антихриста, как человеком. Он говорил: «А противник, сиречь антихрист…, человек беззаконию..., зачнется от блуда, от жены жидовки, от колена Данова. Мнитмися, сам сатана сблудит с нею... и дастся зачатому душа за плоть матерню».

Впрочем, на последней гипотезе Аввакум не настаивал и допускал, что отцом антихриста может быть и не сатана, а вообще «бусорман». Сын этих блудников «исперва будет казатися людем кроток и смирен, и милостив и человеколюбив: слово в слово, как и Никон, ближний предотеча его»⁵⁸. Этими качествами, соединенными с великой лестью и притворством, он обманет людей, они поставят его царем». Духом своим, скверною, дьявол помажет его и станет он помазанец»⁵⁹. С этого момента нрав антихриста переменится: убив «трех царей египетского, ливийского, ефиопского», «оттоле» он «зверообразен будет, и жесток и немилостив», почнет верных «пластать да вешать» без милосердия. А клевреты его в омрачении и «страха ради» только «пуще» станут величать его подобно нынешним москвичам: «благочестивейший, тишайший, самодержавнейший, государь наш природный, праведный, буди здрав на многа лета!» Убив своих обличителей – Илию, Эноха и Богослова, антихрист расширит свою власть, «иных царей к себе подклонит» и завладеет всей землею. И вот тогда-то настанет горе верным: «всяко постраждут миленькие и от самого и от прикащиков его, как то и ныне». «Дело то ево и ныне уже делают», – добавлял при этом протопоп⁶⁰.

Последняя фраза и будущие формы глаголов всего рассуждения о человеке-антихристе показывают, что, по убеждению Аввакума, человек-антихрист еще не родился и не приходил в мир. Это убеждение протопоп с неизменным постоянством и ясностью высказывал при каждом удобном случае в своих многочисленных сочинениях. Так, в своем изящном послании «ко всем верным, на всем лице земном, яко да блюдут себе крепце от диавольских ловлений и еретических козней», Аввакум писал: «А о последнем антихристе не блазнитеся: еще он последний черт не бывал, нынешние бояре его комнатные, ближние друзья возятся, яко беси, путь ему подстилают, и имя Христово выгоняют. Да как вычистят везде.... потом антихрист во свое ему время»⁶¹. Этим словам протопопа следует придавать особое значение именно потому, что он решился их высказать в изящном послании. Изящное послание, судя по тем заголовкам, какие давали ему позднейшие редакторы его⁶², имело в глазах раскольников огромное значение. Для них оно было посланием кафолическим и каноническим, а сам автор его протосангелом российския церкви, слово которого авторитетно для всех. И сам Аввакум не мог не сознавать всей важности положения, в какое он себя ставил, адресуя свое послание ко всем верным», и если при всем том решился высказать об антихристе мысль, не симпатичную многим, то явно она была его исконным убеждением, коим он не хотел поступиться даже пред всем обществом раскольническим.

С неменьшей ясностью то же убеждение высказал Аввакум в «Книге на крестоборную ересь», в «Беседе о Аврааме» и в толковании на 44-й псалом. В первом сочинении читаем: «Понеже антихрист прииде ко вратам двора, и народилось выблядков его полна поднебесная (если «прииде» только "ко вратам двора», значит, во двор (церковь) еще не взошел, не воцарился)⁶³. Во втором: «Аще и не пришел еще он, последний чорт; но скоро уже будет... Знаю я по писанию о Христе и без показания: скоро ему быть⁶⁴. В третьем: «только последнее чорт не бывал еще, явитися во свое ему время тайно». Это время наступит по разрушении «Римской державы»: «как-де изведется Римская держава, тогда и беззаконник явится»⁶⁵. Таким образом, протопоп не допускал даже тайного присутствия антихриста в свое время на земле и отлагал пришествие его на неопределенный, хотя и краткий, срок. Другого убеждения от протопопа и невозможно было ждать. Св. Писание и отцы Церкви указали верным надежный признак для определения того, пришел антихрист или нет. Этот признак со всею определенностью сформулирован в 105 слове Ефрема Сирина. «Прежде даже сия не будет, внегда послет Господь Илию Фесфитянина и Эноха.. , да не веруют (т. е. пришествию антихриста), ни вдадутся страха ради ложного», – говорит святой отец. Таким образом, антихристов приход должны предварить Илия и Энох, имеющие придти на укрепление верных; и кто убежден в том, что они еще не пришли, тот не может веровать в совершившееся пришествие антихриста. К числу таких людей принадлежал и Аввакум. Он твердо верил, что Илия и Энох, и Иоанн Богослов должны предварить антихристов приход, но еще не предварили, и тем успокоивал своих учеников, блазнившихся об антихристе. А о последнем антихристе не блазнитеся, – писал протопоп, еще он последний черт не бывал... Илия и Энох обличители прежде будут, потом антихрист во свое ему время»⁶⁶.

В другом месте: «А прежде его антихристова царства приидут паки на землю плотию Илия и Энох со Иваном Богословом и полчетверта года проповеди их будет к человеком; таже антихриста со дерзновением обличать по тонку лесть его станут. Он же убиет их и повержет на пути града телеса их; они же, мертвы лежавше полчетверта дни, паки оживут пред всеми людьми и взыдут на небо»⁶⁷.

Православные миссионеры знают, какою помехой служат Илия и Энох для раскольничьих лжеумствований о духовном антихристе, какие усилия употребляют начетчики раскольников, чтобы отстранить неприятное им откровение о явлении Илии и Эноха, – к какой прибегают хитрой казуистике, чтоб истолковать его в духовно-аллегорическом смысле и, таким путем, примирить его со своими бреднями о духовном антихристе. Так теперь, так было и во времена Аввакума. Протопоп не только малейшей уступки не делал таким бредням, напротив, беспощадно обличал их. «Пришествие» Илии и Эноха, – писал он: – будет плотию, не духом, яко же, соблазнившиеся, неции мудрствуют неправедно, – глаголют, пророкам духом, а не плотию приити; и сие бо есть нечестиво и противно писанию».

Вслед за сим Аввакум так аргументировал свою мысль писанием: «Духа кто может убити, якоже и Сам рече Господь: не убойтеся от убивающих тело, души же немогущих убити. Виждь, душа безсмертна; a пророков антихрист убиет, не души, но телеса их, якоже и вси богословцы учат»⁶⁸. Горячим защитником и распространителем опровергаемой Аввакумом мысли был тогда некий фанатик Трифиллий. Аввакум настойчиво вразумлял его и писал ему следующее. «Исплюй ми, Трефилей, безумное мудрование свое, и аз с тобою же плюну на него, и веруй по писанию, а не по мраковидному видению своему. Обманул тебя бес, и научил писание уничтожить: покайся о сем и веруй, по святому писанию... Сице веруй, и блажен будешь: понеже ничтоже несумненные и неблазненные веры крепчайше. Понеже слышал еси: верою возможе Авель и Энох, уничиженный тобою. Смотри, Трефилей, как Христос учил; и ты так же учи книжным разумом, и писанием свидетельствуй о истине, а не мраковидным видением... Так ты миро-т и весь с пути собьешь сим учением». В этой филиппике Аввакум два раза поминает про мраковидное видение: секрет здесь в том, что Трифиллий в защиту своего духовного толкования «пророков» ссылался на яко бы ему бывшее откровение о сем: «я-де сам был в небе, мне показано, и ангел ко мне приходит всегда и возвещает Божие хотение!» На таком доводе Аввакум не преминул поточить свой и без того нетупой язычок: «Я грешный, – иронизирует он, – услышав сие, задумался: как, реку, он лазил на небо-то?» Далее, напомнив легенду, как Александр Македонский взлетел на «аер и небо», но убоялся и сошел «пака на землю», протопоп с тем же ироническим недоумением спрашивает: «А Трефилей как не испужался, – твердь пройде и достиг небо небес, ста у престола Царя славы и видев книги животные и в них написанное. И Авраам, реку, друг Божий, тому не сподобился»... После этого Аввакум таким едким сарказмом бичует новоявленного тайновидца: «Да-думаю: уш-το, реку, (т. е. хорошо, говорю, что) он не долго был там (т. е. на небе)! А как бы долго пробыл, так бы и всех людей перегадил! А, чаю, и так немало перемазал (т. е. перегадил) подобных себе. Муж был подвижник (т. е. люди подумают про Трифиллия): всяк почает, правду говорит. Горе миру от соблазн; а тому и больше, имже соблазн приходит». В заключение Аввакум советовал Трифиллию не полагаться без разбора на всякое видение, но всегда помнить, что «егда видение с писанием сходно, то «от Бога есть»; «егда же не согласно, то прелесть есть⁶⁹».

Во всем эпизоде этом Аввакум благодушно шутлив. Далеко не таким был протопоп с другими защитниками духовного понимания «пророков». В Москве, или «в духовном Содоме и Египте», как приточно называл ее Аввакум, был священник Стефан, около которого группировались раскольники. В этой раскольничьей группе среди других заблуждений большим сочувствием пользовалась мысль о духовном явлении «пророков». Вот, что писал этим буесловцам протопоп: «Еще же инии глаголют Илиино и Энохово и Иоанново пришествие быти... в притчи, а не истинно. И то бо есть мудрование их вражда на Бога. Чти Апокалипсис, главу 12, о Илии и Энохе... И многия богословцы чувственне им глаголют быти, а не в притчи и гадании, сиречь телесне постражют от противного духа, сиречь от сына погибельного... Блюдитеся, не впадите во ариеву ересь. Затекаете во многом мудровании своем, и уже друг друга гнушаетеся, и хлеба не ядите друг с другом. Глупцы! от гордости, что черви капустные, все пропадете»⁷⁰. Эти слова не мешало бы для назидания читать и перечитывать современным нам беспоповцам, а также и тем, которые на основании отрывочных фраз Аввакума пытаются его зачислить в разряд сторонников антицерковного понимания последних событий мира и Церкви. Такие фразы мы представили в начале статьи и обещали выяснить их истинный смысл после решения вопроса: кого Аввакум считал за антихриста? Исполняем обещание. Мы нашли, что Аввакум считал за антихриста некоего человека, сына сатаны, имеющего придти в недалеком будущем, но еще не пришедшего. После такого вывода аввакумовы фразы: у никониан «антихрист царь», «никонианский дух самого антихриста дух» и им подобное – невозможно понимать в смысле намека или указания на фактически свершившееся воцарение антихриста среди никониан. Их возможно и должно понимать так: никониане всецело прониклись антихристианским духом и вполне «угладили путь» антихристу, пришествия коего ждут, как царя и Бога. Это объяснение наше вполне отвечает следующему изречению Аввакума о никонианах: «Что-то вам пособит друг ваш антихрист, его же жадаете, поюще: пою тя, слухом бо, Господи, услышах и убояхся: до мене бо идеши, мене ища заблудшего?.. Ты, собака, поешь: идеши, – антихриста ждешь! А нас мучите, силою велите антихристу своему веровати»⁷¹. Комментарии дальнейшие излишни.

Еще один вопрос, и мы кончим с Аввакумом, законно вычеркнув его из ряда тех всех расколоучителей, которые разделяли «мысль о воцарении антихриста». Если свое время Аввакум не считал за антихристово, то какой же смысл и значение в его глазах имела современная церковная сумятица? Довольно определенный ответ на этот вопрос Аввакум дал в «Послании к некоему Иоанну»⁷².

Здесь Аввакум предлагает толкование на 13 главу Апокалипсиса и старается из нее выяснить смысл текущих событий. В 13 гл., как известно, рассказывается о видении двух зверей – седьмиглавого и двурогого.

Символическое значение сих зверей Аввакум объясняет так. Седьмиглавый зверь «знаменует римскую власть и державу, и весь запад со иными государствы по тысящи летех вочеловечения Христова отпадоша от православной веры христианской»; двоерогий зверь «знаменует Русскую державу, в лета наша бысть сей зверь двоерогий». Почему Аввакум величает Русь именно двоерогим зверем, это он здесь же объясняет так: «Два рога у зверя – две власти знаменует: един победитель, Никита по алфавиту, или Никон, а другий пособитель Алексий».

О деятельности своего зверя двоерогого протопоп замечает, что он «подклоняет первому зверю (т. е. седьмиглавому) свою землю, сиречь папе римскому в дух един». Таким образом, по мысли Аввакума, современная ему сумятица была подчинением России папе в «дух един». Мрачно, смотрел Аввакум на это отступническое подчинение и поворота к лучшему почти не ожидал. «Иного же отступления, – писал он, – уже нигде не будет; везде бо бысть; последняя Русь зде. И то от часа сего на горшее происходити будет»⁷³.

Этот прогрессивный рост зла закончится тем, что, в конце концов, «беззаконник явится», и за ним Господь для воздаяния «комуждо по делом его». Этот конец последует в недалеком будущем. «He кручинтеся, наши православные христиане! Право будет конец, скоро будет. Ей, не замедлит», – писал Аввакум в утешение верным⁷⁴.

Впрочем, не всегда такие речи говорил протопоп. В минуту ли благодушия, или наивысшей ясности рассудка, только вот, что он писал, и не в каком-либо частном письме, а в том знаменитом «Послании ко всем верным», про которое мы упоминали выше: «Еще после никониан чаем поправления о Христе Исусе Господе нашем»⁷⁵. Замечательно, что это чаяние не однажды высказывается в Аввакумовых сочинениях и даже с тенденцией сделать его известным самому царю; значит, оно не было мимолетной думой, а серьезно занимало протопопа. Так, в своем толковании на 44 псалом он писал, обращаясь к «Михайловичу»: «Перестань-ко ты нас мучить-тово!.. Нас распусти (т. е. из темниц) природных своих... Сын твой после распустит же о Христе всех страждущих и верных по старым книгам в Господа нашего Исуса Христа. На шестом соборе бысть же сие, – Константин Брадатый проклял же мучителя, отца своего, еретика... Тако глаголет Дух Святый мною грешным рабом своим: и здесь тоже будет после тебя»⁷⁶. Таким образом, свои розовые мечты Аввакум считал даже за откровение Духа. Этими-то мечтами, вероятно, и объясняется, почему Аввакум не спешил ясным и определенным решением существенных практических вопросов, поставленных исключительным положением раскольников, напр., об иерархии, таинствах и т. п., – он чаял «поправления», т. е. возвращения к прежнему порядку жизни.

(Продолжение будет)

Преподаватель Вятской Семинарии А. Одоев

(Продолжение)⁷⁷

Дьякон Федор. Некто вопросил дьякона Федора о смысле никонианской «новоявленной прелести». Дьякон ответил посланием. «О познании антихристовой прелести»⁷⁸... В этом послании он изложил следующее учение об антихристе. «Антихрист бо он испадшая денница, зовомый диавол, темный и помраченный языческий ». Бывший прежде «в смертном заколении» «от правоверных духовных отец», он исцелел, «по исполнении имени его 1666 лет», и поразил «нечестием» Рим, Литву и, наконец, во исполнение писания: «от севера лукавство изыдет» (Иер. 1:14), угнездился на Руси, «на возлюбленном своем месте». Здесь гнездами своими, или сосудами он избрал «двоицу окаянных человек, царя и патриарха». Таким образом, антихрист одновременно есть «сатана и человек, дух и плоть», змий, зверь и лжепророк, «троица пребеззаконная, Пресвятей Троице противница».

Имея в виду эти рассуждения Федора, г. Ивановский говорит: «Диакон Федор хотел во что бы ни стало доказать бытие последнего антихриста, поэтому он изменил церковное о нем учение»⁷⁹. Так ли это? Далеко нет. Уже на следующей, 67 странице своей книги г. Ивановский, по поводу своих слов, принужден был оговориться так: «В VI томе «Материалов для истории раскола» напечатано «Послание ко всем православным об антихристе», с нового списка. В этом послании излагается учение совершенно в духе Аввакума, что «самого антихриста ныне несть, не видим, и не слышим» (264). Если это послание, действительно, принадлежит Федору, то значит, и он отказался от своих мыслей, подобно Аввакуму, и впал в противоречие с собою, обнаружив тем бессилие решить вопрос об антихристе». Насколько справедлива и удачна в последнем случае аналогия между Аввакумом и Федором, распространяться нет нужды. После нашей статьи об Аввакуме в решении этого вопроса едва ли можно колебаться много и недоумевать. Недоумение совсем иного рода возбуждают слова г. Ивановского. «О познании антихристовой прелести» принадлежит, положим, перу Федора, но нет равно сколько-нибудь серьезных данных сомневаться в принадлежности тому же автору и «Послания ко всем православным о антихристе»⁸⁰.

Почему же г. Ивановский первое произведение кладет в основусвоих категорических выводов, а второе имеет лишь поводом для гипотетических соображений? Почему не сделал он хотя бы такого вывода: судя по «Посланию ко всем православным о антихристе», дьякон Федор в пришествие антихриста не верил, а потом стал учить о пришествии его, как это показывает дьяконово сочинение «О познании антихристовой прелести», или в этом роде?

Опять повторяем: «Кто весть от человек яже в человеце, точию дух человека, живущий в нем». Постараемся избежать субъективизма, и дело изложить, как оно было. Мы утверждаем, что судить об антихристологических воззрениях Федора на основании сочинения: «О познании антихристовой прелести» нельзя, ибо сочинение это по своим мыслям стоит совершенно особняком в ряду сочинений его, а нужно судить по «Посланию ко всем православным о антихристе», мысли коего вполне солидарны с мыслями о том же предмете других сочинений Федора. Начнем с «Послания».

Мы уже говорили, что «Послание» представляет ответ или разъяснение на вопрос: как понимать 3-й и след. стихи 275 зач. к Солунянам? Федор отвечает так. Он, прежде всего, предуведомляет, что развратные толки о последней судьбе мира и церкви современны апостолам, – подобных толков нужно избегать, – о них «гадко и слышати нам», – следует слушаться нам лишь Павла, который, по поводу этих в свое время толков, дал ясный ответ. Ответ этот таков: «по временем будет... отступление от веры.., и потом открыется в мире человек беззакония, еже есть... антихрист». Применяя Павлово пророчество к текущим событиям, дьякон говорит, что тайна беззакония, т. е. отступление, предуказанное Павлом, действительно, деется. Если только деется, значит, не совершилась, если не совершилась, значит, человек беззакония еще не явился. Дьякон так и говорит: «И самого еще антихриста ныне несть, не видим и не слышим, не ужасайтеся; предотечи же его быша мнози и ныне есть, и по сих еще инии будут сына погибельного». Таким образом, по мысли Федора, деющаяся тайна беззакония будет иметь прогрессивный рост, после чего придет уже антихрист, которого пока «несть». Утвердив мысль, что антахрист еще не пришел, автор указывает признаки его будущего воцарения: 1) антихрист воцарится по разорении римской державы: «ждите того, егда станет римская власть разорятися, но обстоим будет Рим вои отвсюду, и тогда разумейте, яко приближися запустение ему и антихристово царство прииде»; 2) «десять царей вкупе будут со антихристом»; эти цари «прелюбодейцу (Римскую державу) возненавидят и разорят, и власть свою и силу дадут антихристу, и поклонятся ему вси купно со Иудой, и возвеличат его и великим царем нарекут себе»; 3) «быти ему в Иерусалиме, а не зде» (в России); «во Иерусалиме престол ему велий устроят, идеже прежде жидовские цари были великие, и он царство их обновит, и вознесется окаянный и богом себя назовет»; 4) «ту (в Иерусалиме) Богослов антихриста обличати будет со Илиею и Энохом», – этих «великих свидетелей» антихрист убьет. Предвидя этим рассуждениям возражение из Книги о вере о исполнении числа 666, Федор замечает, что автор «книги» не Бог. К таинственному числу нужно относиться с осторожностью. С ним не справились даже великие богословцы, напр., Андрей Кесарийский. Этот, «егда дойде до числа того», «рече: сие бо время открыет». В виду этого дьякон советует верным не дерзать «толковати недоведомые и закрытые тайные глаголы Божия», а выжидать, что будет: «Егда приидет коей вещи время, тогда ту тайну и открыет Христос и немудрым младенцам». Таково содержание первой части «Послания». Вторая часть того же сочинения полемическая. Автор опровергает ложные воззрения своих единоверцев на антихриста. Сторонники мысли о свершившемся воцарении антихриста пытались все сопутствующие этому событию факты, напр., убийство трех царей антихристом, «седмоглавие зверя», перетолковать в применение к русским царям и патриархам. Федор опровергает это лжеумствование, говорит, что оно «ложно есть и блазнено», «пестрообразно и отнюдь неподобно, да не реку и еретическо». Другие из раскольников за антихриста считали Никона, и чтобы вывести его генеалогию от жидов, как это требуется преданием для генеалогии заправского антихриста, они суесловили, что Никон родился «от нечистой девки татарки», т. е. от племени, кровного жидам. Если первым виновником этого пасквиля на родословную Никона был не Аввакум, за то протопоп готов был первый ему верить и поддерживать его⁸¹; дьякон стоял выше этого пасквиля. Он решительно заявляет: так ли родился Никон, или иначе: «о сем известно» не знаю, но знаю, что подобает и о вразе правду свидетельствовати». Вы, говорит он единоверцам, – на основании гадательно-татарского происхождения Никона «мните его самого антихриста быти: ни, братие, ни!.. Татарове не Данова племени суть, но от Агари суть пошли и от сына ее Измаила, его же роди Авраам от сея Агари рабыни своея, и сего ради татарове словут агаряне и измаильтяне: «антихрист будет от жидовского колена Данова, его же роди Иаков-Израиль, а не от татарского рода. И антихрист будет царь, а не патриарх». Значение антихристианской миссии Никона Федор определяет в первой половине своего труда так: «не антихрист сам Никон, но предоточа его ближний, и последующие ему продотечи суть»⁸².

Таково содержание «Послания ко всем верным о антихристе». Две основные его мысли – антихрист не пришел, и настоящая эпоха есть только предуготовительная к нему – неизменно встречаются во всех сочинениях дьякона Федора, где он имел повод говорить о последних днях мира и Церкви.

Мы уже говорили, что дьякона самого занимало сильно 275 зачало к Солунянам и число 666. И вот он подает собору 1666 года бумагу, в коей просит разрешить ему; «что есть зверь и что число его? было ли отступление или еще будет? и как сядет в церкви антихрист, и в коей церкви сядет»? Но так как эти вопросы Федор задавал вовсе не с тем, чтобы поучиться у собора, напротив обещался, если собор захочет, разрешить ему эти вопросы и возобъявить «те прикрытые тайны»⁸³, то в следующей бумаге к тому же собору, действителъно, исполнил свое обещание. Федор утверждает, что предуказанное отступление совершается. Оно началось с Рима и Малой России, a по истечении 1660 лет дошло до Москвы, когда «велий раздор церковный учинился» при Никоне по поводу исправления книг. После этого Федор с осторожностью, какую он рекомендовал другим в «Послании ко всем верным о антихристе», говорит: «боюся аз грешный, нынешнего исправления, чтобы и нам не пострадати, якоже и прочии, по 1000 лет и по 6 сот и по шестидесяти лет... A no шести летех чтo явится, не вем, – время бо открывает»⁸⁴.

Неподчеркнутые слова говорят о возможности прогрессивного развития деющейся тайны беззакония до размеров беззакония Рима – «приятелища всех ересей»; подчеркнутые слова намекают прозрачно на антихриста, который пока не виден и не слышан, но может скоро явиться. Эти две мысли о деющейся тайне беззакония и об антихристе, имеющем только придти, но не пришедшем, содержатся также в челобитной, поданной Федором царю в 1666 г. Здесь Федор свое время прямо называет последним; говорит, что оно только «отступлению от веры родительно», – что за этим отступлением «антихрист придет». К своему времени дьякон относит все те тексты Писания, в коих говорится о лжеучителях последних дней; языком же Писания научает царя блюстися этих лжеучителей, ибо они ничего доброго не сделают, a лишь приведут «скору погибель». «Ничто же ино скорая погибель, – комментирует дьякон, – токмо антихрист»; недаром же и Богослов, «наказуя блюстися прихода антихристова, указал, прежде всего, на еретиков, как его предотечей: «дети, последняя година есть, и яко слышасте, яко антихрист грядет и ныне антихристи быша» («Сиречь предотечи его»)⁸⁵.

С гораздо большей определенной ясностью и решительностью о том, что антихрист не пришел, и что текущая эпоха есть только предуготовительная к приходу антихриста, – высказывается дьякон Федор в «Послании в Москву из Пустозерска». «А отступление их (никониан), – пишет он, – указует Дух Святый истинный во Апокалипсисе, 13 главе, по числу зверя 666. Иного уже отступления нигде не будет: везде бо бысть; последнее Русь зде. И то от часа сего на горшее происходити будет цари нечестивыми: то суть рози антихристовы... И се, возлюбленнии, не явно ли антихристова прелесть показует свою личину?.. Нынешнии отступницы немало что в вере православной подвигнуша, но и вся догматы превратиша... И се знамение есть настания антихристова: готовят бо ему путь предотечи его... И того ради ныне раздвоение в людех, да познает пагубник, кто Божий, кто егов⁸⁶. Тоджество этих мыслей с мыслями «Послания ко всем верным о антихристе» очевидно, как равно и следующих мыслей из черновых бумаг Федора. «Посем, – пишет он, – засвидительствую вам всем православным христианом... яко в последние времена отступят от веры... Слыши и внимай, всяк верный,

не краем ушей». Выписав засим несколько текстов из XXIV, Мф.3–15, о признаках второго пришествия, автор доказывает исполнение Христова пророчества. «…Проповедь Евангельская бысть уже во всех языцех... и угасе паки везде, повсюду самая истинная вера Христова и бысть, яко не бысть. Тако устроил сатана льстивый предотечами антихристовыми… Наш же словенский язык последи всех прият веру Христову... В нем ухитрил той же делатель нечестия диавол мудрее всех»... Эту нарочитую хитрость дьявола Федор видит в том, что на «словенском языке» буквально исполнились все страшные предсказания Писания о развращении веры и лжеучителях последних дней (здесь автор обильно приводит нужные ему тексты Писания). Считая такое падение веры последним, дьякон такой делает поучительный вывод для своих читателей: «Что же по отступлении последнем грядет, послушай Апостола Павла»... Приводится здесь текст из 275 зач. к Солунянам: «да никтоже"…, и затем о никонианах делается такое заключение: «Смотри зде, по отступлении им антихрист придет скоро». Таким образом, над никонианами, по мысли Федора, точно исполнится следующая им сочиненная и в уста Павла вложенная, речь: «Ныне мы приводим всех язык в веру Христову..., и после нашего учения апостольского будет отступление от веры в тех же языцех..., и тогда уже явится сын погибельный, противник антихрист, во свое время, его же есть пришествие no действу сатанину... Сатана им посадит на шею своего черта, антихриста, и речет: вот вам новый бог..., пожалую вас.... будет со мною и со антихристом во езере огненном»⁸⁷. Несколько ниже дьякон Федор пишет: «Слышите паки, паки правовернии братие, яко второе Христово пришествие близь есть. Тогда бо no антихристе скоро яко молнии приидет... Уже все отступления совершишася... Пишет Ияков Евреин..., яко по престатии царства греческого быти скоро десяти рогом антихристовым... Антихрист же по седьмой тысящи явится сам... Внимай же, яко и седьмая тысяща уже вторая сторица лет скончается: и то уже приспе время пришествия антихристова и десяти рогов его, зловерных царей, от них же и римская блудница разорена будет в то время и прочие отступные царства поряду до севера. Сего уже жди всяк верный». Сказав затем о нечестии последних дней и нераскаянной злобе еретиков последнего времени, Федор говорит: «И сии вси отступницы не токмо нам, свидетелям старого благоверия церковного, но и по сих скоро хотящим приити великим и преславным свидетелям Христовым, Илии пророку и Эноху, и Иоанну Богослову не имут веровати никако же. Егда они, от века уготовлени посланницы Божии, начнут обличати прелесть антихристову… и отступницы те не послушают их... И егда убиет их антихрист, они, слышавше, возрадуются»⁸⁸. В представленных выдержках из черновых бумаг Федора заключаются почти все мысли «Послания ко всем верным», и с особенной рельефностью оттенена его главная мысль «антихриста ныне несть, не видим, не слышим». Эта истина варьируется также в обширном сочинении Федора «Сказание о церковных догматех и обличение на еретиков и отступников»⁸⁹. Здесь примечательны следующие места. «И лучше бы было Никону собрать богомудрых мужей и преподобных, и крепко с ними вспытать божественное писание о последних днех, и блюстися отступления, хотящего быти прежде пришествия сына погибельного... Никон мерзок Богу... Ученицы его… своими растленными догматы антихристу путь уготовляют. Во ирмосе 2-го гласа превратили и антихристову речь поют: пою тя, слухом бо, Господи, услышах и убояхся, до мене бо идеши. И тако поющии антихриста ждут»⁹⁰. Из этих цитат ясно видно, что Федор антихриста не видал и не слышал, Никона не считал за антихриста, свое время мнил предуготовительным к сыну беззакония.

Обзор сочинений дьякона Федора заставляет нас о последнем сделать совершенно противоположное заключение, чем какое сделал г. Ивановский. Нам думается, что дьякон Федор вовсе не «хотел во что бы то ни стало доказать бытие последнего антихриста», напротив, верил и хотел «во что бы ни стало» передать другим свою веру, что «антихриста ныне несть, не видим, не слышим». По крайней мере, за наш вывод все сочинения дьякона, за г. Ивановского одно. Пусть же читатель решит сам, чему больше верить – всем сочинениям Федора, или одному – «О познании антихристовой прелести»? Да и что это за сочинение? Довольно беглого взгляда на его строки, испещренные наполовину бурными восклицаниями, – и будет ясно, что мы имеем дело с произведением омрачившегося в разуме фанатика. «О познании антихристовой прелести» – это яростный вопль исступленного фанатизма, патологический бред маньяка, принимающего фантомы за действительность. Здесь напрасно искать ясности мысли и спокойной рассудочности, все это сметено бурным порывом расстроенного чувства. Эта исключительная особенность рассматриваемого произведения не удивляет г. Ивановского, и вас не удивила бы, если б мы нечто подобное нашли в творениях какого-нибудь Лазаря и даже самого Аввакума. Аввакуму свойственна некая, так сказать, фельетонность мысли и привычка руководиться в своих рассуждениях не столько логикой и рассудком, сколько побуждением капризного чувства и своенравной фантазии, он вообще прекрасный расскащик, но плохой мыслитель. Иное совсем дьякон Федор. Этот расколоучитель целою головою стоял выше всех своих коллег. С тонким аналитическим умом и недюжинной логикой он соединял обширные познания до знакомства с греческим языком включительно. Этими дарами природы и самодеятельности, как главным оружием, и пользовался дьякон в борьбе с никонианами. Домыслы, фантазии, голословно-бездоказательные выводы ему не по сердцу. В своих рассуждениях он всегда стоит на почве факта и книжного свидетельства, его выводы всегда запечатлены известной логикой, и нельзя сказать, чтобы всегда неудачной. Можно на эту тему сказать еще многое, но здесь не место. Для нашей же цели достаточно констатировать факт, что расколоучитель дьякон Федор был по премуществу мыслитель, человек рассудка и всего менее беспорядочного чувства. Ввиду этого факта нам и кажется весьма странным, что из-под пера такого человека вышло произведение, совершенно не гармонирующее ни с духовными свойствами автора, ни с характером прочих его сочинений. Эту странность мы объясняем исключительным душевным состоянием Федора. Рассматриваемое сочинение писано, как можно догадываться, вскоре после собора 1666–7 г.⁹¹, т. е. под впечатлением жестокой казни, постигшей Федора. Вообще-то Федор не отличался оптимизмом⁹², подчас свойственным Аввакуму, а тут еще казнь и гонение на раскольников, определенное собором: ну, и пришел дьякон в особо нервное возбуждение и написал сгоряча, чего сам не признавал. Это может быть со всяким, но как можно минутной вспышке верить, мы отказываемся понимать.

(Продолжение будет)

Преподаватель Вятской Семинарии А. Одоев

(Окончание⁹³)

Авраамий. Никого из расколоучителей не занимал так сильно вопрос об антихристе, как Авраамия, и никто столько не потрудился над решением этого вопроса, как тот же Авраамий. Не ложно говорил он, в свое время, следственной власти, что об антихристе он писал, «от многих святых отец писания собирая»⁹⁴). Плодом этого «собирания» были специальные монографии его и письма об антихристе. Много разбросано у Авраамия отрывочных рассуждений об антихристе в сочинениях, писанных на другие темы. С вопросом трудным пришлось иметь дело Авраамию. Оскорбленное религиозное чувство и невзгоды гонения побуждали его решить этот вопрос в положительном смысле, действительность, освещаемая «писанием», подсказывала, что мечты об антихристе несвоевременны, – он не бывал. Отсюда неизбежный ряд колебаний и противоречивых выводов, которые долго пришлось делать Авраамию, пока не пришел он к определенному мнению.

Вначале Авраамий единомыслен был Аввакуму и Федору, т. е. свое время почитал за эпоху предуготовительную ко антихристу. «…Несть нынешних книг разум исправления, – писал он, – но от веры отступление, по числу зверя 666... Вся сбышася божественная писания, и отступления, и чему по отступлении быть, то грядет. И Христова Апостола Павла глагол исполнится: прежде, рече, быти подобает отступлению, потом антихрист приидет. Виждь, отче, как предтечи его путь ему уготовляют богомерзкими догматы»⁹⁵. «Время последнее; антихристово царство распространяется, и сам скоро явится», – писал он же в другом месте⁹⁶.

Таким образом, по мысли Авраамия, автихрист еще не воцарился, но имел только воцариться в недалеком будущем. Антихрист рисовался Авраамию в том же почти образе, как и Аввакуму, – т. е. это будет человек, «глава» коего «пламы огнены», десное око «смешено с кровию, а шуйе весело», «веце же его беле, уста ж его исподняя велика, десная ж ему бедра велика и нозе ему плюсне, плоски, сокрушены»⁹⁷. Этот субъект «не сам дьявол в плоть» претворившийся, но действительный «человек из блуда» родившийся и «все сатанино действо» подъявший. Его мать – скверная девица «от еврей», от племени Данова; его отечество – Восток, где он объявит себя царем над жидами, «и во Иерусалиме устанится, и церковь воздвигнет»⁹⁸.

Мы уже имели случай замечать, что на счет происхождения антихриста среди раскольников, современных Авраамию, циркулировали иные мнения. Авраамий, как и дьякон Федор, все подобные домыслы, противные общецерковному преданию, считал за ложь и обличал их⁹⁹. Пред пришествием антихриста Авраамий исповедовал явление Илии и Эноха в чувственном виде на проповедь «людем не приимати сего» скверного¹⁰⁰. Соответственно, такому учению никониане в глазах Авраамия были пособниками антихриста, ему путь уготовляющими, жидами, ждущими антихриста, a Никон – только предтечею его, еретиком злейшим и лютейшим. Самые невинные предприятия патриарха расколоучитель истолковывал в смысле злонамеренного шага в сторону антихриста. Напр., по поводу постройки Нового Иерусалима он философствовал: «О, Никоне!.. жидове бо желают и дожидаются тебе, что изыдет воплотитися и родитися новый Мессия в новом Иерусалиме. На удачю, не в твоем ли, о Никоне, антихристова будет родительница»¹⁰¹? Так, говорим, учил Авраамий вначале, но только вначале. Личность «Никона, еретика злейшего и лютейша паче всех древних еретиков», своею загадочностью пугала его; «гонение велие» и «богоборство» беспримерное повергали расколоучителя в мистический трепет, – и он задумался невольно: не есть ли сей «помрачитель вселенной, адов пес» – предреченный антихрист? Эта мысль сначала высказывалась в виде крайне нерешительного гадания такой формы: «Никоне!.. Или ты еси грядый возмутити всю вселенную, или по тебе чаем прихода его, или ты еси предходяй и предуготовляяй»? С течением времени тон подобных речей становится тверже и категоричнее, именно в таком роде: «Никоне!.. Или ты еси грядый возмутити всю вселенную? Или ты еси предходя и предуготовляя путь последнему? О, пагубниче! На удачю, не о тебе ли пишет святый Кирил: ни от царей, ни от царска рода, во прелестию восхитит власть? He ты ли тать и прелестник антихраст явися во свое время настоящее»?... Эту голословную догадку Авраамий спешит теперь подкрепить новой догадкой, как ему казалось, фактического свойства. Многие св. отцы говорят, что антихрист покусится восставить древле разрушенный Соломонов храм; Никон создал Воскресенский монастырь, который назвал Иерусалимом, а реку Истру Иорданом. Авраамий по сему случаю гипотизирует так: «О, пагубниче! He о тебе ли пишет блаженный Ипполит: показа Спас свою плоть, яко же церковь, и воскреси тридневно: и антихрист воставит во Иерусалиме каменем храм»¹⁰². He знаем, с какого точно момента, но только подобные гипотезы для Авраамия стали фактом. Этот переворот в мыслях расколоучителя случился под впечатлением «телесных озлоблений», с неумолимой строгостью прилагавшихся к раскольникам, после собора 1666–7 г. Расколоучителю казалось, что большего гонения не будет и при антихристе, что если когда, то именно теперь, «по шти летех по шестидесятих», «совершенное антихристово мучение настало уже»¹⁰³. Отсюда один шаг до мысли, что антихрист пришел, и он есть Никон. Так и случилось. Мысль о Никоне-антихристе стала любимою темою сочинений и устных бесед Авраамия, его твердым убеждением, которое он безбоязненно высказывал всюду и всем. Его он не побоялся высказать даже следственной власти на допросе в 1670 г. именно в такой форме: «Слично на нем, Никоне, быти сему таинству... He испытаны судбы Божие. Только глаголю вам и ныне: по писанию святых отец прилично на нем быти сему таинству. Есть ли он, Никон, Божиим попущением будет паки по времени: не отрекуся его тако нарещи. Есть ли вы его предание покинете: и Бог умирит церковь свою. И аз о том радуюся, аще не збудется»¹⁰⁴.

На основании этих слов г. Ивановский говорит, что «Авраамий и сам не настаивал на своем взгляде, говоря, что судьбы Божии не испытаны»¹⁰⁵. Это неверно. Напротив, Авраамий настаивал сильно и настолько сильно, что допрашивавшие его судьи вынуждены были ему сказать: «Авраамий! Много мы тебя увещевали и не могли в разум привести»; а митр. Павел крикнул на него: «Враг непримиримый, чернчишко»¹⁰⁶! Фраза – «неиспытаны судбы Божия» веет примирением только в отдельности взятые, в контексте же, где за нею следуют слова: «Есть ли он, Никон,… будет паки во времени: не отрекуся его тако нарещи», – она имеет значение лишь красного словечка, маскирующего смирением христианского упования самоуверенную предвзятость лжеименного разума. Нельзя доверять словам человека, когда дела его противоречат им. Язык Авраамия говорил: «Не испытаны судбы Божия», а рука в то же время, или, немного спустя, писала к разным лицам письма, в коих с решительностью доказывалось, что антихрист явился в лице Никона¹⁰⁷. Это ли значит, что Авраамий не настаивал на своем взгляде? Нет, в словах Авраамия видится не беспристрастие объективного мыслителя, а предвзятосгь фанатика, что дело обстоит именно так, как он его мыслит, и не может обстоять иначе.

Легко было сказать, что Никон антихрист, но весьма трудно было дать этой мысли вид правдоподобия. Писание слишком всесторонне точно определило антихриста, чтобы произвольно можно было отождествлять последнего с какой угодно личностью, хотя бы с Никоном. Но Авраамий свою задачу выполнил не без искусства, и, во всяком случае, остроумно решил недоумения, возбуждаемые ею. Так, предание утверждает, что подобает «быти антихристу во Иерусалиме», а Никон – житель Москвы. Авраамий отвечает, что так «глаголют от неведения божественного писания». Напротив, «писание многое сказует нам о сем, яко быти ему в северной стране, в третьем Риме, идеже Скифополь». Так, пророк говорит, яко от севера лутвство изыдет (Иер. 1:14). Кое же лукавство сказует вам пророк? Яве, яко антихриста возвестил, быти ему в северной стране»¹⁰⁸. Утвердив мысль, предносившуюся отчасти уму Феодора, что антихрист должен явиться в северной стране, Авраамий доказывает, что эта страна – Россия. Доказательства эти таковы. «Афанасий Великий возвестил Антиоху, еже быти ему (т. е. антихристу) в Скифополе. Скифополь же северная страна наша, русская земля»¹⁰⁹. Сему согласует и Златоуст, когда «в беседах» «на послание Павла апостола» «сказует», что антихристу» «в Риме быти»¹¹⁰, и Кирилл Иерус., когда «во своей книзе во знамениях воспоминает, яко в Риме царствовати будет»: Рим – Россия, ибо третьим Римом названа она в грамоте Сильвестра и «в Кормчей книзе». Если ж некоторые святые отцы, напр., Ипполит и тот же Кирилл, если в Синаксаре и толковых Апокалипсисах говорится, что антихрист «во Иерусалиме станом уставится», то сему «зело подобится Никон пагубник, ибо он «построил Иерусалим в северной стране, и реку Истру Иорданом проименовал, и церковь такову, какову во Иерусалиме построил, и в том своем льстивом Иерусалиме станом уставися, и около своего льстивого Иерусалима селам и деревням новые имена подавал, противу сущего Иерусалима: Назарет и Вифлием, и прочая; и иная у него есть Галилейская пустыня; и горам тако же новые имена подавал, – иная у него гора Голгофа, и прочее переименовал.... И ужели посему не явственно льстец (т. е. антихрист)¹¹¹? Доказав «явственно», что имевший восстать в северной стране антихрист есть Никон, Авраамий продолжает указывать сходство последнего с первым. Петр Дамаскин об антихристе пишет, что «чернец имать восстати в северной стране и древних еретиков всех ереси подымет». Никон – чернец и всех еретиков лютейший. Кирилл о антихристе глаголет: «яко не от царей, не от царска рода будет». Таков и Никон. Судя по словам Апокалипсиса «о числе противника» 666 и по толкованию «Книги о вере» цифры 1666, антихрист должен явиться в 1666 году. «И сие число, говорит Авраамий, явно исполнишася на 1666 год, понеже в той год Никон пагубник свои еретические Служебники выдал»¹¹². Если мы от себя присоединим к этому, что в троеперстии, утвержденном Никоном, Авраамий видел исполнение пророчества об антихристе: даст им свое знамение на руку десную и на чело вместо креста Христова; то будем иметь полную картину сходства Никона с антихристом, какою рисовал ее себе Авраамий¹¹³.

Решенные Авраамием недоумения были сравнительно легкого свойства; гораздо труднее было следующее. Положим, антихрист воцарился в 1666 г. и слова «Книги о вере» сбылись; но вот сам расколоучитель и единоверцы его прожили с той поры З ½ года и даже значительно более; власть антихристова должна бы скончаться, и наступить неизбежный за ней конец мира, а между тем конца-то мира и нет: правда ли, что антихрист пришел? Это соображение повергало современников Авраамия в большое сомнение. Авраамий разрешил последнее так: «Кончина будет», по писанию, когда скончается 1000 лет, на которую связан сатана, и «егда после той 1000 лет» «исполнится число лет 666». А так как, по Ипполиту, «связан сатана на 1000 лет», не от рождения, а «от вшествия во ад Господа», то кончина мира будет падать не на 1666 год, а на 1700 или 1701 год. (1666+ЗЗ ½ года земной жизни Спасителя)¹¹⁴. Но подобные выкладки поднимали ряд, по-видимому, неразрешимых вопросов. Именно: если кончина мира будет в 1700 и даже, может быть, в 1701 г., а воцарение антихриста случилось в 1666 г., то, значит, антихрист имеет царствовать 33½ года, а не 3½ , как вещает писание; если ж антихрист Никон, то он не только не царствует, но давно лишился сана и власти. Не значит ли это, что Христос, долженствующий упразднить антихриста явлением пришествия Своего, не найдет кого упразднять; наконец, где пророки, которые должны бы были теперь давно явиться на оберегание верных и на обличение сына беззакония? С ловкостию завзятого казуиста разрешил Авраамий эти вопросы и примирил их в оригинальнейшей теории, никем больше не повторенной и, – странно! – даже учеными не примеченной. Это теория о двукратном явлении антихриста. Основания для нее Авраамий нашел, прежде всего, в лжеипполитовом слове. Здесь говорится, что жиды, когда увидят антихриста «в таковом начальствии, приидут к нему». А засим читаем: «исперва убо льстивне, прием ложь, беззаконный отречется славы своея; человецы же пребудут моляще его, и поставят его царя»¹¹⁵.

Таким образом, выходит, что антихрист воцарится, a потом как будто покинет свою власть. Разумеется, такую мысль можно составить только из отрывочных слов и фраз лжеипполитова слова, на самом же деле, она в нем не содержится. Но ведь Златоуст недаром характеризовал всех еретиков, как мышей. «Якоже бо мышь, огрызуя письмена, многащи отъемлет обличения, – говорил он, – так и еретици сии, огрызующе писания и ова убо обрезующе, ова же оставляюще, непщуют избежати обличения»¹¹⁶. Авраамий хоть и не еретик, а раскольник, но ягода почти одного поля. Авраамий в свое время характеризовал никониан: «Таков есть еретический нрав: всегда, где видят кое писание, и слово прикровенно написано и темно, то они к своей лести приимаютъ; а кое слово о том же деле ясно и открыто написано, от того они отскачют, яко на солнце слепни не могут зрети, но темными своими умышлении, яко облаки, хотят светлейшую солнца истину заслонити»¹¹⁷. Эта хариктеристика, прежде всего и ближе всего, касается самого Авраамия. Отскочив от ясной мысли лжеипполитова слова, он «к своей лести привлек его фразы и из огрызков их вывел заключение, что антихрист воцарится, а потом оставит свою власть. С тем же казуистичным приемом привлек Авраамий «к своей лести» и Златоуста. У последнего в толковании на 4 ст., II гл. 2 Сол. читаем: Что есть отступление? Того самого антихриста нарицает отступление» (Бес. 3-я). Отрекаясь своего прежнего убеждения об «отступлении и общераскольнического мнения на этот счет, Авраамий устно следственной власти и письменно своим единоверцам заявил: «Отступу не быти от веры, а он (т. е. антихрист) открыется. Тако вам апостол сказует, и Златоуст толкует: что есть отступление, и глаголет, яко апостол самого того антихриста наречет отступлением, яко отступ не приидет от веры, он сам антихрист открыется во благочестии, и благочестию он сам учинит отступление». Непосредственно засим православным рассуждением Авраамий добавляет: Потом сказует (разум. Златоуста), яко от власти на безначальство нападет (или в другом сочинении: «ниспадет»), и после себе (разум. того же антихриста) приготовит иных, да делают лютая»¹¹⁸. «Нападет на безначалство» – эти слова, действительно, есть у Златоуста в толковании на 6–9 ст. 2 Сол. (Бес. 4-я), но они там имеют тот смысл, что антихрист утвердит свою власть, воспользовавшись тем безначалием, какое водворится на земле по разрушении Римской державы. Авраамий же понял их так, что антихрист покинет власть, превратится в рядового человека, неимущего власти, и свою лютую деятельность поручит продолжать «иным».

«Безначальство» антихриста временное; чрез известный промежуток времени он должен снова возвратиться к власти. Эту мысль Авраамий доказывает «Книгой о вере», где сказано про антихриста: «и все действо диаволе восприимет, – и абие изникнет и восстанет», – и Апокалипсисом. В Апокалипсисе про зверя, одну из глав коего Иоанн видел «аки заколену в смерть», говорится: «язва смерти его исцеле» (XIII г. 2–4), и этот зверь «бе, и несть, и взыдет из бездны» (XVII г.8:11). Андрей Кесарийский относит эти слова к сатане. Авраамий с этим соглашается, но замечает: «Нецыи же сие приемлют о антихристе, яко от престола своего изгнан будет и власть, и богатство его возмут. Бог бо дал есть в сердца их (т. е. изгнавших) сотворити волю едину, и вспять обратятся к нему, дóндеже скончаются словеса Божии, земная уничижит, в пустыню скрывается, по образу древнего кинопса». Смысл этих слов такой: зверь – «бе, и несть, и взыдет из бездны» есть антихрист, он «от престола своего изгнан будет», в ничто поставит все земное и скроется в пустыню, но изгнавшие его снова обратятся к нему, и он снова «взыдет из бездны»¹¹⁹. Кто эти «нецыи», и вообще откуда Авраамий взял свой комментарий, мы сказать не можем. Нам чувствуется лишь, что он (комментарий) не его, а из какого-либо апокрифа вроде Златой Цепи. Впрочем, мы даже не можем сказать и того, существует ли даже такой комментарий в отреченной литературе; но можем лишь гипотетически показать тот путь, каким мысль Авраамия, или его учителей могла дойти до такого понимания слов Апокалипсиса. Андрей Кесарийский хотя и отнес вышепомянутые слова Апокал. к сатане, но в толковании 11 ст. XVII гл. заметил о звере, «иже бе, и несть»: «Зверь же антихрист есть»; про антихриста, за сатаной, помянул он и в толковании на 8 ст. той же главы. Отсюда мысли недалекой или слишком смелой не трудно было дойти до представления, что зверь-антихрист явится, на время исчезнет и вновь явится. Этот домысл мог найти себе оправдание в неправильно понятом 11 ст. XVII гл. Иеремии, относимом св. отцами к антихристу. Авраамиев комментарий, судя по форме выражения, сложен именно под влиянием этого стиха¹²⁰.

Совокупляя воедино все свои комментарии на Ипполита, Златоуста и т. д., Авраамий так формулировал свою теорию об антихристе (официально на допросе): «и отступу не быти от веры, а он открыется». Тако нам Апостол сказует, и Златоуст толкует: «он открыется и отступ учинит, и отречется своея славы и после себя приуготовит иных, да делают лютая, и потом и сам возвеличится паки»¹²¹. При такой теории легко разрешались все вышеупомянутые недоуменные вопросы. Теперь не должно было казаться странным, что Никон-антихрист снизошел «на безначальство»: так должно быть. Учение Писания о 3 ½ -летней власти антихриста оставалось также во всей силе: З½ года есть период вторичного царствования антихриста. Heудивительно, что Илия и Энох еще не видны на земле: за 7 лет до кончины мира и, след., за 3 ½ года до вторичного появления антихриста на земле «приидут пророки на землю»¹²², т. е. приблизительно в период от 1694–96 год.

Мы воспроизвели учение Авраамия по разным его сочинениям, но в свое время существовала Авраамиева монография, специально писанная на тему о двукратном явлении антихриста. Эту монографию имели в руках Авраамиевы судьи¹²³. Теперь она утрачена, о чем стоит жалеть. Но и то, что воспроизводит ее, хотя отчасти, показывает, что у Авраамия был оригинальный пытливый ум, всего менее склонный рабски следовать своим учителям, хотя бы и весьма авторитетным. To, что он измыслил, едва ли даже снилось современным мудрецам раскола. Вот почему еще раз неправы те, кои представляют Авраамия каким-то эхом Аввакума. Прямолинейному уму протопопа не под силу было давать авраамиевские тоны. Этим тонам никто не повторил и потом; так они были оригинальны, так сильно расходились с привычным воззрением. Авраамий помер, и с ним его своеобразная песня смолкла. В XVIII веке говорили, и даже теперь раскольники говорят, что «хотя скорбь будет и на малое время, но царствование антихриста продолжится и после этой скорби, и что теперь они живут после скорби, при милостивом антихристе»¹²⁴. Думается, что это отрывочная мелодия из авраамиевой песни.

В заключение наших рассуждений об Авраамии считаем небесполезным сделать немного замечаний на отзыв г. Ивановского об этом расколоучителе. «...Так как, – говорит профессор, – доказательства Авраамия, что антихрист есть Никон, касались далеко не всех сторон, и не устраняли всех возражений (напр. антихрист должен родиться от колена Данова, и обличители его должны быть Илия и Энох), то Авраамий и сам не настаивал на своем взгляде, говоря, что судьбы Божии не испытаны, – что Никону, может быть, усвоено название антихриста в общем смысле, что он есть предтеча антихриста»¹²⁵. Пред нами лишь произвольная группировка авраамиевых мыслей с явным нарушением их хронологической последовательности. Никона, как предтечу антихриста, Авраамий трактует в раннейшем своем сочинении, а как антихриста – в позднейших. Отсюда, представлять дело, как его представляет г. Ивановский, значит, мыслить историю задним числом и извращать естественный ход авраамиевой мысли. Объясним подробнее. Под раннейшим сочинением Авраамия мы разумеем его «Щит веры», который писан в течение нескольких лет до 1669 г. включательно¹²⁶. В нем-то преимущественно и представляется Никон предтечею антихриста, а текущая эпоха – временем предуготовительным к последнему. Здесь обращает на себя внимание факт и, думается, не случайный: к концу Щита умножается количество статей об антихристе, и перо Авраамия исключительно сосредоточивается на сыне беззакония. Нельзя не видеть в этом признака, что к 1669 г. в мыслях Авраамия началось брожение, и не в пользу прошлогодних идей. Правда, а теперь, как прежде, он твердит об «отступлении и грядущем антихристе, но уже одно упорное констатирование факта – «время бо приближися, и на самой громаде злобы сея стоим» – показывает, что его сердце сжималось тайной думой: эта «громада злобы» не свершилась ли уже? И действительно, в следующем же году (1670) обнаружилось, что Авраамий отрекся идей предшествующих лет. Взятый на допрос, он твердо исповедал, что Никон-антихрист, и что впредь не отречется «его тако нарещи», – при этом изложил свою знаменитую теорию о двукратном явлении антихриста. Проходит 8 лет, Авраамий подает челобитную царю (1678 г.)¹²⁷ и в ней повторяет (только подробнее несколько) свою «теорию», а Никона величает антихристом, правда, «на удачу», но без малейшего сомнения в ней. После подачи челобитной проходит 2–3 года, Авраамий пишет два письма, одно «к некоему боголюбцу», другое «к некоей дщери Христове»¹²⁸, и в обоих письмах твердит то же, что на допросе и в челобитной, только с большей решительностью. Правда, и в этих сочинениях изредка встречаютея выражения: «Никон отступник, еретик», но это лишь привычные слова без их действительного смысла. Как же после этого можно согласиться, что Авраамий только вначале считал Никона антихристом, а потом «и сам не настаивал на своем взгляде, говоря…, что Никону может быть усвоено название антихриста в общем смысле, что он есть предтеча антихриста»? He значит ли это заставлять Авраамия думать так, как нам хочется, и выдавать за факт, чего на деле не было – и если было, то как раз наоборот?

Думается нам, что мнимую уступку Авраамия г. Ивановский объясняет также произвольно именно тем, что «доказательства Авраамия» «не устраняли всех возражений». Но откуда это известно? Может быть, все эти «возражения» были прекрасно (на взгляд Авраамия) устранены в том сочинении – изборнике «от многих святых», в который приглашал смотреть Авраамий следственную власть. Быть может, в нем не без искусства устранялись «возражения» и от «Дана» и от других вещей. Этот изборник не уцелел, a без него опираться на «возражения» слишком рискованно. Что это так, всего лучше проверить на «возражении» «от пророков». Примет г. Ивановский авраамиеву теорию о двукратном явлении антихриста, он понял бы, что это, по-видимому, неустранимое, «возражение» всего менее смущало расколоучителя.

Все, что могли, об Авраамии мы сказали. Остается один вопрос: принадлежал ли Авраамий к числу лиц, разделявших мысль о воцарении автихриста? Пусть читатель судит сам: Авраамий считал Никона за антихриста, но в то время, когда сам Авраамий жил, он признавал антихриста «на безначальство» ниспадшим, т. е. не царствовавшим.

Поп Лазарь и поп Добрыня Никитин (Пустосвят). Если принять во внимание единодушие, существовавшее между Лазарем и Аввакумом не только в делах житейских, но и в воззрениях религиозных, то смело можно предполагать, что учение Лазаря о человеке беззакония в существенном не может быть иным, чем учение его «клеврета» Аввакума. Сочинения Лазаря подтверждают это. Лазарь, как и Аввакум, но разделял мысли о воцарении антихриста, но лишь ожидал этого события. Текущая эпоха ему представлялась не эпохой антихристова царства, а лишь временем предуготовительным ко антихристу, временем господства предотеч последнего. Напр., упрекая никониан, что в их новых книгах «от рождества Христова убавлено в летописях осмь лет», Лазарь говорит: «се они творят подобяся слугам антихристовым…, даже место своему властителю антихристу приготовят»¹²⁹. Никон – «летописный лжепророк», уготовляющий «путь пред хотящим быти зверем, еже есть антихрист»¹³⁰. В современных никонианских ересях Лазарь видел лишь «знамение последнее аитихристова наставания»¹³¹. Это «наставание, по мысли Лазаря (как и Аввакума), свершится по разрушении римской державы. «Апостол глаголет: и не явится (т. е. антихрист) дóндеже от среды отъят будет, – говорит Лазарь: – Сия апостольская речь на Риме и на греках совершится; нас же да избавит Сын Божий»¹³². Правда, Лазарь утверждает, что печать антихриста уже кладется на людей (разум. троеперстие), что никониане ее приняли, отвергшись «печати Творца» имени Сына Божия; «Но, – говорит он, – «се творят предтечи антихристовы», а не сам антихрист»¹³³.

В сочинениях Никиты Добрынина совсем нет рассуждений об антихристе, и понятно, из всех расколоучителей Никита был человек наиболее трезвый и с практическим взглядом на жизнь. Мистические бредни ему были совсем не по вкусу. Из современных событий он не считал необходимым и нужным выжимать насильственно человека беззакония, когда из них легко можно было реставрировать все древние ереси и выкроить современное латинство, худшее всех ересей. В этом направлении Добрынин и работал пером. Критикуя новоисправленные книги в своей челобитной, он видит в них «древних еретиков останки богохульные», на латыню превращение»¹³⁴ и только. Возможно близкий, или даже совершившийся приход антихриста, видимо, Никиту не тревожил. Лучшим доказательством этого служит следующее. Всякий расколоучитель, ожидавший с часу на час воцарения антихриста, считал своим долгом ссылаться на 275 зач. к Сол. и на известное толкование «Книги о вере» 1666 года, как на неотразимейший оправдательный аргумент своих предчувствий и тревог. He так поступает Добрынин. 275 зачало он совсем оставляет в покое, а когда касается «толкования» Книги о вере, то его тревожность здесь – не гадание о возможно скором явлении антихриста, а опасение, «да не чтобы от прежде бывших вин зло некаково не пострадать и нам», т.е. как бы не пострадать и нам в православии, как пострадали римляне и униаты. «И мы, государь, – писал Никита, – боимся, чтобы нам такоже и от истины веры не отпасть и душами не погибнуть, якоже и римляне: понеже бо в Книге о вере пишет сице» (следуют выдержки из «Книги»). В том же духе писал Никита в другом месте: «И мы, государь, зело скорбим о сем, чтобы нам тем никоновым нарушением не учинитися с тем христианскими отступники, с папежскими присяжники, в проклятии»¹³⁵. В сочинениях Никиты нет малейшего намека даже на то, чтобы свое время он считал последним и предуготовительным ко антихристу. Вообще, если кого, то Добрынина менее всех возможно относить к разряду расколоучителей, разделявших мысль о воцарении антихриста.

Рассмотрев сочинения главнейших расколоучителей, мы считаем себя в праве сделать такое заключение: положение, будто «все расколоучители разделяли мысль о воцарении антихриста», неверно; напротив, первейшие столпы раскола не признавали этого воцарения и ожидали антихриста в недалеком будущем: один Авраамий считал антихриста воцарившимся в лице Никона, но и то временно «на безначальство» ниспадшим. В этом смысле мы предлагаем сделать поправку в существующих учебных руководствах по истории и обличению раскола.

Преподаватель Вятской Семинарии А. Одоев