Глава XVII. Секты, отступившие от мормонов

Но все эти ухищрения со стороны официальных лиц гражданских, духовных и тайных властей не всегда сохраняли мормонов в полном единстве или предотвращали раскол и возмущения. Полная сообразность в религии может быть поддерживаема только пытками, кострами и тюрьмою инквизиции; мормонизм питал в своем лоне зародыши дезинтеграции (распадения) как бы они ни были скрыты, и первоначальная организация производила от времени не менее двадцати пяти сект, -итов и -измов, из которых теперь существуют еще пять или шесть, не говоря о главной ветви, управляемой Брайамом. Подобно неприсягающим в верности епископам англиканской истории, отступление, если раз началось, повторялось постоянно, отступившие и отвергнутые пастыри, в свою очередь, отвергали и доносили на всех, которые сомневались в их пророческом праве, и каждая из сект торжественно указывает на все другие, как на слепых и заблудших вероотступников, которые стоят на прямом пути к аду. При жизни Иосифа Смита, как кажется, не было организованных отступлений, хотя много отступлений от веры. Живущий оракул мог быть допрашиваем, без спора из-за значения его слов; мормонизм Иосифа Смита, был ли он правым или неправым, не был подвержен выбору. Но смерть его пресекла источник безошибочного толкования, и открыла дорогу несогласию в учении. Я уже представил некоторый отчет об усилии разъединения, и мне остается только упомянуть о дальнейшем ходе разошедшихся сект в попеременных фазах их мнимого богословия и подобные формы заблуждения. Из всех рассеявшихся сект ни одна не имела предводителя с исполнительной способностью, железной волей и жестоким, беспощадным самолюбием Брайама Юнга; и вследствие этого при столкновении с более чистыми верами, большая часть их организаций разрушалась и отпадала.

Сидней Ригдон повел большую колонию, лучшего состава, в Пенсильванию; но миряне не были достаточно невежественны, или предводитель недостаточно хитер, и мало-помалу они рассеялись между язычниками, и только немногие, во главе которых стоял апостол Маркс, вернулись к брайамитской церкви, откуда впоследствии перешли к молодому Иосифу Смиту. Дж. Стрэнг имел множество откровений, что Висконсин должен быть следующим «сборным местом» Святых, и несколько тысяч последовали за ним к ненаселенной части этого штата. Он поселил впоследствии остаток на острове Бивер, на озере Мичигане, и до самой смерти поддерживал некоторый порядок; ни один пророк, явившийся после него из его паствы, не пошел «искать Сиона» в Иове и Миссури; некоторые отправились к Соленому Озеру, большая часть вернулась к «преобразованной церкви» в Плано, в Иллинойсе.

Маленькая партия, которая последовала за Уильямом Смитом, братом Пророка, в северную часть Иллинойса, вскоре рассеялась. Старшина Брюстер повел другую партию в западную часть Иовы, а епископ Гедрин с значительным числом сектантов пошел в Миссури, но обе распались на части по смерти предводителей; оставшиеся недавно соединились под начальством нового пророка и образовали секту, известную под именем «Собирателей». Они хотят собраться и снова поселиться в графстве Джексон, и были достаточно численны, чтобы иметь орган: «Тhe Тruthteller (говорящий правду), слабое периодическое издание в западном Миссури. Епископ Кэтлер также повел маленькую партию в северную часть Иовы, но после его смерти большая часть ее вернулась к «преобразованной церкви».

Когда церковь вышла из Нову; апостолы отправили приказание к старшине Сэму Брэннэну, находившемуся тогда в Нью-Йорке, приехать морем с партией приверженцев к предполагаемому месту назначения в Калифорнию. Брэннэн отправился вскоре после на корабле Броклин, с обществом из двухсот сорока шести обращенных иностранцев и 60,000 фунт. стерл. – собственностью церкви; но, прибыв в Сан-Франциско (Тогда Ерба Буена), когда страна эта в первый раз обратила на себя внимание, он, и большая часть его партии отступили от веры и остались там. Он отдал церковные фонды в проценты и сделался одним из богатейших граждан Сан-Франциско, но уплатил церкви деньги с процентами.

Вскоре после того, епископ Лайман Уайт повел другую большую партию в Техас, где она быстро увеличивалась и жила несколько лет в полнейшем благоденствии. Они оставались сперва верными подчиненными двенадцати апостолов, но когда Брайам взял бразды правления в руки, они отступили; когда было признано многоженство, Уайт торжественно отлучил от церкви мормонов Соленого Озера, но вскоре после того он умер, и паства его рассеялась, за неимением пастыря.

Вскоре после основания города Соленого Озера, в графстве Сан-Бернардино, в Калифорнии, также образовалась большая колония мормонов, но они находились слишком далеко от главных квартир, чтобы быть управляемыми или апостолами, или «данитами», и вскоре произвели замешательство в политике и общественных интересах штата. Были изданы приказы о возвращении их в Ута; немногие послушались, остальные же «потеряли дух и впали в вероотступничество». Достоверный факт, что девяносто девять из ста человек, которые верили в мормонизм, в продолжение десяти лет, неспособны впоследствии ни к какой разумной вере; отступившие от мормонизма, обыкновенно, – неверующие или духовидцы, тысячелетники – адвентисты или сумасшедшие; раскольники Сан-Бернардино приняли спиритуализм. Из невидимого мира было получено откровение, что в одном из старых мормонских семейств явится пророк в лице юноши, который соединит всю церковь; но к несчастью, этот молодой человек вскоре умер, и Сан-Бернардино осталось без пророка. Некоторые вернулись к первоначальной организации, а другие к «преобразованной церкви»; умопомешательство преобладает в изумительных размерах между остальными, и в доме умалишенных в Стоктоне прибавлялось долгое время от двенадцати до двадцати человек в год; говорят, что это учреждение содержит теперь сто человек из секты и имело бы еще пятьсот, если бы не было переполнено.

Высчитывая все предварительные отступления, около 20 000 последовали за двенадцатью апостолами из Нову, из которых, во все время, менее, нежели 10 000 достигли Ута. Во время их странствия по Иове, шайки и партии отпадали, подобно искрам летящего метеора, и почти каждый «столб» делался в непродолжительном времени деревней отступивших мормонов; Гарден-Гров, гора Пиега, Блуферов совет, Флоренция и Колумбус населились этими апостатами, и значительные другие общества собрались в Небраске, Омахе и других прибрежных городах. Д-р Исаак Галэнд умер в крайней бедности в Иове, и почти все старые союзники Иосифа Смита из Нову покончили свои дни в дуплах, смирительном доме или богадельне. Но тысячи из тех, которые честным образом приняли мормонизм, и оставили его только тогда, когда убедились в обмане, сделались действительно хорошими гражданами между язычниками.

Во всех этих побочных организациях не было разобщения с миром, ни укротительной власти в лице одного человека, который бы имел бразды правления в своих руках и был бы невнимателен к страданиям своего народа, так же, как и к жизни своих врагов; поэтому присущая им слабость увеличивалась, и народ быстро приближался к упадку. Но в Ута Брайам был абсолютен, и деспотизм его имел успех. Несмотря на то, даже в Ута народ сделал не менее четырех различных попыток сбросить с себя иго Брайама и «вернуться к более совершенной вере». Но ни одно из этих четырех обществ не изъявляло желания разбить церковь, а только очистить се.

Первая попытка была сделана сектой, известной под именем «глэденитов». Читатель помнит, что глэденский епископ был отлучен в Нову; но он вскоре вернулся к церкви, и после него начали возвращаться другие нонконформисты, когда в 1852 году было признано многоженство, которое вместе с некоторыми другими догматами встретило сопротивление со стороны глэденитов. Во главе их миссии в городе Соленого Озера стоял некий Альберт Смит, из Сан-Луиса, который, кажется, сделал значительные успехи в деле возмущения брайамитов, оставивших нам единственную историю об этой секте в Ута. Следующая выписка из проповеди Брайама ясно покажет нам, как было уничтожено это возмущение.

«Я спрашиваю вас что вызвало ваши преследования и горе? Что было исходною точкою всех ваших печалей? они начались вероотступниками в вашей среде; эти недоброхотные духи вызвали других, еще худших их самих, которые произвели всякое зло, какое только могли. Это было исходною точкою и причиной всех наших затруднений, в которые мы были так часто поставлены. Я прихожу к этому месту – я приближаюсь к ним самим.... Видим ли мы вероотступников между нами? Да, мы видим.

Если человек забывает свое право, подобно независимому злому духу, и говорит: «Проклинайте мормонизм и всех мормонов», и отправляется в Калифорнию, то я говорю, что он джентльмен с грязной стороны, бродячий отступник, противящийся необходимой цели христианства. Я говорю первому: «Отправляйтесь в мире, сударь, и благоденствуйте, если можете». Но мы имеем здесь духов еще худшего характера. Когда я возвращался с митинга в прошлый субботний день, я увидал вероотступника, кричавшего здесь на улицах. Мне любопытно узнать, сказал ли бы кто-нибудь из вас, пропитанных духом мормонизма, тем духом, который имели Иосиф и Гирум, и который имеем и мы: «Выслушаемте обе стороны вопроса, выслушаемте и докажемте все». Что вы хотите доказать? Не хотите ли вы доказать, что старый вероотступник, который был тринадцать раз отлучен от церкви, достоин какого-нибудь внимания? Я слышал, что известный живописец картин в городе, сказал с досадой, когда мальчики хотели увести повозку, на которой стоял этот вероотступник: «Оставьте этого человека; он из святых, которых выгнали».

Нам нужно, чтобы такие люди отправлялись в Калифорнию или куда бы то ни было. Я говорю этим лицам: «Не ищите здесь гонения, а то вы будете иметь его столько, что не будете знать, что с ним делать. Не ищите гонения. Мы знали глэденского епископа более чем двадцать лет, и знаем его еще теперь как бедного, грязного, проклятого. Вот, напр., сестра Вайлэт Кимбалль, брата Гебера жена, которая перенесла горя от этого человека более, чем могла бы перенести другая женщина на земле; но теперь ее страдания прекратились. Я говорю снова, не ищите, глэдениты, гонения, или вы будете иметь его более, чем нужно, и оно настанет раньше, нежели вы ожидаете.

Я говорю вам, епископы, не позволяйте им проповедовать в ваших участках. Кто проложил дороги в эти долины? Не сделали ли это маленький скверный Смит и его жена? нет. В то время, как мы это сделали, они были в Сан Луисе, разнося по домам лохмотья и льстя язычникам. Я знаю что они делали здесь – они запрашивали непомерные цены за свои скверные, вонючие лохмотья (Голоса: это правда!) Мы проложили дороги в эту страну.

Теперь, глэдениты, молчите, чтобы не настала внезапная ваша погибель. Я говорю, прежде, чем здесь начнут процветать вероотступники, я обнажу свой мясничий нож и одержу победу, или умру (Сильное движение в собрании и признаки единодушного соглашения с его словами). Вы же, скверные вероотступники, образуйтесь, или правосудие восстанет и правда воссияет (Общие голоса: Это так! это так!). Если вы говорите, что все это верно, то поднимите руки (Все поднимают руки). Будемте просить Бога о помощи в этом и всяком другом хорошем деле!»⁸.

Необходимо присовокупить, что все эти проповеди приведены здесь в точности или со слов самих мормонов, или они напечатаны в церковной газете. Брайам тщательно просматривает их, прежде чем отдает в печать, и они часто так сокращаются и изменяются, что слышавшему их трудно узнать их по напечатании. В другой части вышеназванной речи Брайам говорит глэденитам, что они играют не тенями, а обманывают глас и руку Всемогущего, и узнают это впоследствии. Действие таких проповедей было ужасно, и не подлежит сомнению, что многие из глэденитов были убиваемы немедленно же после них. Но церковные власти, казалось, опасаясь, что дух возмущения может еще таиться в уме народа, решились изгладить последние следы вероотступничества. Для этого было введено пролитие человеческой крови для искупления грехов; и учение это проповедовалось правильно в продолжение многих лет. Оно с особенным рвением распространялось Иедедией Грантом, который, можно сказать, помешался на этом предмете, а потом преемником его, Даниэлем Г. Уэлльсом. Подобно последнему, он был первым советником Брайама, городским мэром и начальником тайной полиции, и, подобно ему, так же смотрел на убийство, как на священный акт, если оно совершено согласно церковным уставам; по достоверному свидетельству, некоторые из этих несчастных вероотступников были лишены жизни в Доме дарования, «для искупления своих грехов и спасения души». Молодые мормоны, которые были еще тогда детьми, часто говорили мне, что слышали, как Грант проповедовал свое любимое учение о пролитии человеческой крови, с злобными выражениями лица и жестами. Если кто-нибудь сомневается в том, что люди могут дойти до такой крайности в кровавом учении, то пусть он прочтет следующую выписку из проповеди Гранта, сказанной им 12 марта 1854 года, и вспомнит также, что этот печатный язык наиболее умеренный и мягкий в сравнении с тем, который употреблялся устно.

«Что должен делать этот покорный народ, исполняющий повеления Бога? Они должны просить Бога, чтобы Он убил их. Я хочу знать, желаете ли вы, чтобы снизошел на землю, чтобы исполнять все ваши грязные работы? Многие из Святых последних дней будут просить и умолять Бога исполнить тысячу дел, которые они сами стыдятся исполнить.

Если человек просит о чем-нибудь, то он должен быть готовым сделать это сам. Но, если бы Святые последних дней предали смерти нарушителей договоров, то это искусило бы веру самых покорных, справедливых и набожных людей между ними и причинило бы много горестей в Израиле.

Поэтому было дано другое повеление: Господь Бог повелел не иметь жалости к тому лицу, которое убивают, но исполнять Его закон над теми, которые достойны смерти. Это должно быть сделано всем собором без пощады. Я думал, что между мормонами произойдет настоящее восстание, прежде чем они согласятся вполне покориться этому повелению. Например, если бы могли привлечь человека к суду, управляющему законом страны, накинуть на его шею веревку и повесить его, подобно дохлой собаке, то сделали бы очень хорошо. Но, если бы церковь и царство Божие выступили вперед, и исполнили закон Бога! О, какое сочувствие вызвало бы это между мормонами! Я желал бы, чтобы мы были в положении, благоприятном тому, что мы делаем и что законно перед Богом, без всякого заражающего влияния языческой амальгамации, законов и традиций; чтобы народ Божий прикладывал секиру к корню дерева и срубал каждое из тех, которые не приносят добрых плодов.

Что! Неужели вы думаете, что народ не поступал бы справедливо и исполнял закон Бога, если бы действительно предавал смерти грешников? Предавать смерти грешников, значило бы выставлять закон Бога, все равно, кем бы оно ни было сделано. Это мое мнение.

Вы говорите о действиях различных правительств – напр., Соединенных Штатов. Что делают они с изменниками? Какой способ употребляют они, чтобы наказывать изменников? Лишаются изменники этому правительству жизни? Исследуйте также действия других земных правительств по этому пункту, и вы найдете тот же самый всеобщий обычай. Я не знаю, есть ли какие-нибудь исключения. Но, если вы заглянете в богословские книги, то увидите, что народ Божий имеет право стоять во главе их обществ, и не в праве располагать их собственностью или жизнью. Это заставляет дьявола смеяться, говоря: «Они сдались на мою приманку; они могут удалить их, и я поставлю в их скинии восемь или десять духов, которые еще хуже их, и пошлю их назад в их толпу».

Брайам говорит далее, в объяснение этого рассуждения, что никто не может ожидать ускользнуть окончательно, и что рано или поздно его настигнет месть церкви. Но он употребляет при этом следующую фразеологию:

«Нет ни мужчины, ни женщины, нарушающих договоры, заключенные ими с их Богом, от которых не потребуют уплаты их долга. Кровь Христа никогда не искупит его, ваша собственная кровь должна это сделать; и суд Всемогущего настанет рано или поздно, и каждый мужчина, и каждая женщина должны будут искупить кровью нарушение своих обетов».

При таких ясных наставлениях, даваемых невежественному и фанатическому народу, на которые он смотрел как на воплощенный глас Бога, легко было предвидеть судьбу глэденитов. Те, которые могли, бежали в Калифорнию, другие отступили или «искупили кровью свои грехи», и мы не слышим ничего более о них с 1854 года.

Второй по времени сектой были мориситы, история которых следующая:

Иосиф Морис был уроженец Англии, Манчестера, и прибыл в Ута в числе первых обращенных. Подобно тысячам других, он полагал, что чистая правда, объявленная Иосифом Смитом, извращена, и возымел намерение произвести большое преобразование в церкви. Согласно с его собственным показанием, ему представилось однажды сияющее видение, когда он, погруженный в размышления о задуманном им плане, однажды, был на лугах, по ту сторону Иордана, и по повелению Христа, ему явились Енос (сын Сифа), Иоанн Креститель и архангел Михаил, составляющие тройственную миссию мормонизма, и одарили его священным пастырским званием, как истинного преемника Иосифа Смита.

Когда он объявил о своей миссии, он, разумеется, сделался предметом всеобщего интереса в южной части долины Ткачей, его местопребывании, находящемся на расстоянии более тридцати миль на север от города, и в непродолжительное время он склонил на свою сторону епископа Кука, из поселения «Ткачей», его брата Джона Кука и многих других.

Гонения со стороны соседей последовали в скором времени, и жизни его несколько раз угрожала опасность; но законные власти обращали мало внимания на Мориса, так как он был чрезвычайно простой и необразованный человек, и его считали неспособным произвести какое-нибудь беспокойство. Между тем, он беспрестанно имел откровения и под мнимым влиянием Святого Духа, написал два письма, одно к Брайаму, другое к Геберу Кимбаллю, которые он взял с собой в город и вручил лично. Брайам смотрел сперва на это дело легко, но оно стало так серьезно, что апостолы, Джон Тэлор и Уильфорд Удрэф, были, наконец, посланы в селение исследовать дело. Они созвали церковный собор 11 февраля 1861 года, на котором Тэлор встал и спросил, действительно ли в этом участке находится человек, объявляющий себя пророком; и, если это так, имеет ли он каких-нибудь последователей? К изумлению брайамитов, семьдесят человек, во главе которых стоял епископ Кук, встали и отвечали, что они убеждены в том, что «Иосиф Морис послан Богом, как истинный пастырь и преемник Иосифа Смита». Надо заметить, что мориситы никогда не отрицали права Брайама быть первым президентом по выбору и мирским главою церкви, но они объявляли, что он «ни пророк, ни сын пророка».

За этим последовал большой разбор дела, во время которого какой-то старик, по имени Уаттс, сказал, что мориситам «надо перерезать горло и вымести их вон метлой, за что он получил строгий выговор от епископа Кука. После обыкновенного увещания, сделанного Тэлором и Удрофом, все приверженцы Мориса были формально отлучены от церкви и «преданы во власть сатаны на тысячу лет». Морис установил свою церковь, окрестив пять человек в реке «Ткачей», 6 апреля 1861 года, ровно через тридцать один год после первого крещения, произведенного Иосифом Смитом. Обращенные быстро стекались со всех частей территории, и новая секта вскоре имела триста человек в своем составе. Но число ее никогда не превышало пятисот. Морис нанял двух писцов, для составления своего новооткрытого евангелия и его последователи имеют теперь шесть томов, из которых каждый содержит двести, или триста страниц.

Весною 1862 года был произведен смотр легиона Нову, милиции территории, и мориситы отказались участвовать в нем, за что многие были арестованы и оштрафованы в 60 и 80 ф. стерл. каждый. Другие беспокойства возникли между ними и мормонами, и отчеты, составленные о них, очень разнообразны. Я имею сведения о них от мориситов, находящихся теперь в стане Дуглас, от разных брайамитов, из официальных газет и протокола, оставленного судьями Уэтом, Драком и Титусом. Секта занимала часть долины «Ткачей», и город их, устроенный в виде лагеря, находился в кругообразной пещере, внизу которой была их обработанная земля. У них все было общее, и каждый новый обращенный делил свою лишнюю собственность между нуждающимися, между тем, как их общее стадо коров пас один пастух между горными пещерами. Некоторые мормоны, жившие тогда в долине, рассказывают мне, что они похищали большое количество скота у своих соседей и совершали другие грабежи; но мориситы отрицают это, говоря, что они только отплачивали там, где были произведены кражи. Наконец, некто Джонс с мельницы близ Соленого Озера, принадлежавшей мориситам, увез воз муки и удержал его и двух мальчиков в виде залога, и, как он говорил, удовлетворения за нанесенные ему оскорбления.

Мориситы выслали вооруженный отряд, который отнял воз и привез Джонса и двух его помощников, как пленных, в их лагерь. Между тем, явился шериф с целью арестовать всех, которые не хотели, или не могли заплатить штрафа, наложенного за то, что они отказались участвовать в смотре, но его не допустили к поселению. Он подал жалобу главному судье Киннею, который издал письменные приказы об аресте начальников мориситов и Роберт Т. Бертон, шериф графства Соленого Озера, пытался помочь им в чем-нибудь, но вернулся в город, не будучи в состоянии что-нибудь сделать. Легион Нову, в то же время, выступил вперед, с несколькими пушками, под начальством Бертона. На дороге к нему присоединились подкрепления из Огдена, Кэсвилля и Фармингтона, и рано утром 13 июня 1862 года они прибыли в лагерь мориситов, с тысячей хорошо вооруженных человек и пятью пушками. Они взяли стадо коров мориситов, убили из него некоторых для пищи, и послали мальчиков, пасших стадо, в лагерь, вручив им прокламацию Бертона о сдаче. Лагерь, или форт, состоял из нескольких выштукатуренных домов, построенных из ив и окруженных несколькими грубыми укреплениями. Морис созвал всех своих приверженцев, получил из противного лагеря приказание удалить женщин и детей, так как огонь начнется через час. Не прошло и двадцати минут, как послышался выстрел из пушки, ядро которой достигло форта, убив двух женщин и выбив челюсть третьей.

Между тем, Морис облекся в свою священническую рясу, взял свой пастырский посох и ожидал откровения, которое бы сказало ему что теперь делать? Прошел час, другой фанатического моления, но откровения не было; и так как брайамиты уже начали окружать лагерь, пророк разделил свои силы и поставил по отряду на каждом из слабых пунктов. Его лагерь находился на холмике пещеры Ткачей, на расстоянии мили, или больше, от теперешней железнодорожной станции Уинта, между тем, как вооруженный отряд брайамитов занимал смежные откосы. Последние вскоре открыли общий огонь на лагерь, мориситы схватились за оружие, и битва началась. Пушки и длинноствольные ружья брайамитов совершенно обстреливали вдоль форт, на что мориситы отвечали только своими длинными пищалями и несколькими испанскими карабинами, причинявшими только легкие раны. Пушки были также заряжены маленькими ядрами, которые срывали крыши с домов, пронизывали песчаные холмы и ранили женщин и детей, спрятавшихся за ними. Мориситы, однако, не хотели сдаваться, и в продолжение трех дней, сражаясь с отчаянной энергией религиозного фанатизма, поддерживали неравный бой. В промежутках между сражениями, они часто просили Мориса ходатайствовать у Бога за их избавление, на что он всегда отвечал: «Если Господь захочет, мы будем избавлены, и наши враги уничтожены, но исполним свой долг». Вечером третьего дня кто-то поднял белый флаг; когда Морис увидел это, он сказал: «Ваша вера кончилась, и Бог оставил нас. Я ничего более не могу сделать».

Они сложили оружие, и легион вошел в лагерь. Посреди всеобщего смятения, мужчины и женщины были разлучены, и первые окружены стражею. Немногие из женщин говорили по-английски, и ни одна не ожидала ничего, кроме гибели: Бертон застрелил Мориса, его лейтенанта Бэнкса и двух женщин, после того, как сложили оружие; между тем, солдаты грабили дома, похищали часы, драгоценные вещи и деньги, и разрушали все, чего не могли увезти с собой. Свидетельства, составленные об этом, также очень разногласны. Некоторые из мальчиков, которые были в отряде брайамитов, говорят, что Морис приказал своим людям взять оружие и снова вступить в бой, за что он был застрелен. Другие говорят, что Бэнкс был только легко ранен, и когда он просил воды, д-р Доритер Клинтон, лекарь брайамитов, дал ему чашку, и что тот, выпив воду, умер через несколько минут. Мориситы уверены, что он выздоровел бы, если бы не был отравлен. Следующее клятвенное показание яснее всего покажет мнение мориситов об этом:

«Соединенные Штаты Америки, территория Ута.

Александр Доу, из названной территории, говорит, подтверждая клятвой.

«Весною 1861 года я присоединился к мориситам и присутствовал при том, как Морис был убит. Мориситы сдались, развевался белый флаг, и все оружия были отобраны, и находились под стражей большого конвоя.

Роберт Т. Бертон и Джедсон Л. Стоддард ехали на лошадях между мориситами. Бертон был очень взволнован и сказал: «Где этот человек? Я не знаю его». Стоддард, указывая на Мориса, отвечал: «вот он», Бертон направил свою лошадь против Мориса и приказал ему «сдаться во имя Бога». Морис отвечал: «Нет; никогда»! Он сказал при этом также, что ему надо переговорить с народом. Бертон сказал; «Сделайте это скорее». Морис начал: «Братья, я учил вас истинным правилам», но едва успел произнести эти слова, как Бертон выстрелил из своего револьвера. Пуля попала ему в затылок или плечо. Бертон воскликнул: «Вот ваш пророк!» Он выстрелил снова и прибавил: «Какого вы теперь мнения о своем пророке»?

Бертон затем быстро обернулся и выстрелил в Бэнкса, стоявшего в пяти или шести шагах от него; Бэнкс упал, миссис Боуман, жена Джэмса Боумана, подбежала к нему и вскричала: «О, ты кровожадный, презренный человек! Бертон сказал: «Никто не смеет говорить мне этого, пока я жив», и застрелил ее. Тогда подбежала к нему другая женщина, датчанка, говоря то же самое, и Бертон так же застрелил ее. Бертон легко мог бы взять Мориса и Бэнкса в плен, если бы захотел. Я стоял все время в нескольких футах от Бертона. Больше я ничего не могу сказать.

Александр Доу.

Подписано и показано мне под присягой, 18 апреля 1863 г. Чарльз Б. Уэт.

Помощник судьи, территории Ута»,

Вся громадная собственность мориситов была «конфискована», тело Мориса, Бэнкса и восьми других были свалены в повозку, вместе с рясой, короной и посохом Мориса, и, в сопровождении взятых в плен мориситов, были отправлены под стражей в город. Молодые и старые выходили смотреть на них с чувством радости и отвращения, и народ, желая видеть знаменитых «раскольников», большими толпами приходил в городское присутствие, чтобы взглянуть на трупы Мориса и Бэнкса, которые лежали там в продолжение нескольких дней. Громадное большинство народа смотрело на смерть Мориса как на заслуженное им наказание, так как «вызвался учить ереси в Сионе и воспротивился указаниям Бога». В продолжение всей битвы два брайамита и десять мориситов были убиты, и очень многие ранены.

Девяносто три морисита были представлены перед судьею Киннеем, но общее волнение было так сильно, и так как было вероятно, что еще многие умрут от ран, он решил оштрафовать каждого из них в 1500 ф. стерл. к апрелю мес. 1863. Только пятеро из них согласились подписаться под приговором; немногие из остальных, говорившие по-английски, протестовали против всего судопроизводства и объявили свое решение «скорее, просидеть в тюрьме до истечения тысячи лет дьявола», нежели хоть сознаться, что с ними поступили по закону.

Но так как пять подписавшихся еще имели значительную собственность, судья Кинней постановил, чтобы они заплатили за остальных, как за своих представителей. Когда настало апрельское (1863) заседание, двадцати из них не было более в территории, один был мертв, но большая часть из остальных явилась. Кинней сказал, что «их отсутствие ничего не изменяет; он был рад, что так много явилось, и прежде всего наложил штраф в сто долларов на каждого из них, за присутствующих, умерших и отсутствующих. В добавление, многие начальники были подвергнуты судебному следствию и присуждены к смирительному дому от пяти и до пятнадцати лет каждый.

В июне месяце 1862 года Кинней был единственным судьей Соединенных Штатов в Ута и угодливым орудием брайамитов. Но губернатор Гардинг и судья Уэт, и Дрэк прибыли вовремя на разбирательство дела мориситов и убедились, что с последними поступили очень несправедливо, и что, если они и были даже виновны в сопротивлении против законного судопроизводства, то закон и тогда постановил слишком жестокое и необыкновенное наказание. Всем было известно, что тогда, как и теперь, присуждение к продолжительному тюремному заключению в Ута просто-напросто значило смерть. Начали подавать прошения об их прощении, подписанные язычниками и некоторыми мормонами, которые восставали против такой строгости. Попытки эти вызвали всеобщее волнение, и губернатор Гардинг был предупрежден более свирепыми брайамитами не вмешиваться в приговор закона. Епископ Уллей даже сильно настращал губернатора против предлагаемого прощения, сказав в заключение: «Губернатор, от вас зависит быть осторожным. Наш народ очень возбужден; он чувствует, что невозможно простить этих людей, и, если это будет сделано, он может прибегнуть к насилию» и т. д., и т. д.

На эту истинно мормонскую попытку к напуганию, губернатор отвечал своей обыкновенной твердостью. Между тем, как это прошение, под которым были написаны имена, все еще находилось в его руках, губернатор был однажды ночью поднят от сна сильным стуком в дверь; его сын, Аттила, приехавший с ним в качестве его частного секретаря, отворил ее, и глазам его представился незнакомец с суровым видом, который настоятельно требовал видеть губернатора. Никакие представления о неуместности часа, казалось, не могли остановить его; он настаивал на том, что дело его слишком важно и безотлагательно, что он проскакал тридцать миль по дурным дорогам, не мог прибыть раньше и теперь должен вернуться ни с чем. Его ввели в комнату губернатора, и он начал: «Я знаю, что у вас есть письменная просьба о прощении некоторых из мориситов, что вы не хотите действовать по ней, так как вы думаете, что под ней не подписано достаточно имен мормонов – или мормонов, которые хорошо известны, я же вам говорю, многие мормоны хотят подписать свое имя и желают, чтобы мориситы были прощены, но они боятся это сделать. Дайте мне бумагу и я покажу вам, что есть один мормон, который не боится подписать ее. Я нарочно проскакал в эту ночь тридцать миль, чтобы подписать ее». Прошение было вручено ему, и после быстрого обзора имен, он схватил перо и написал широкими, растянутыми римскими буквами, хорошо известное имя

Билль Гикман.

Это действительно был грозный капитан «данитов». «Вот», сказал он, подавая лист, «вот имя всем известного мормона, которое ничем не запятнано. Говорите, что все боятся Брайама Юнга! Я говорю вам, что Брайам Юнг гораздо более боится Билля Гикмана, нежели Билль Гикман Брайама Юнга». Разговор его так же был бесцеремонен, как и его приход, и губернатор никогда не получал дальнейшего объяснения этого странного случая. После непродолжительного заточения, мориситы были прощены, и никакое насилие не было совершено над губернатором. Но вскоре после того случилось другое странное происшествие.

В один прекрасный вечер, когда яркое солнце Ута заходило за холмами озерного острова, освещая золотистым сиянием серые пики Уасача, две женщины сходили с косогора из поселения мориситов, близ лагеря Дуглас, направляясь к жилищу губернатора. Старая была дюжая датчанка, с загорелым лицом; младшая имела слабый и нежный вид, обнаруживавший долгую болезнь, лишение, или нервную организацию, доведенную до истощения каким-нибудь волнением; ее темные, опущенные глаза горели странным, неземным огнем, и голубые жилки на лбу виднелись из-под мраморной белизны. Вошедши в комнату губернатора, и сложив руки, она с напряженной серьезностью рассказывала о своей миссии. Это была вдова Бэнкса, убитого морисита. Она находилась, как говорила, в сношении с душой своего мужа, и узнала о заговоре против губернатора, цель которого была не лишить его жизни, а поставить его в одну категорию с Даусоном и Стенту. Она рассказывала все подробности предполагаемой попытки с той конвульсивной дрожью и медлительностью, с тем закатыванием глаз и тем неземным глухим голосом, которые так хорошо известны людям, исследовавшим феномен животного магнетизма и психологии в их чисто физических действиях на нервных женщин! «О, губернатор, губернатор»! воскликнула она, и ее тонкая фигура задрожала от напряженного чувства, «друг и избавитель нашего народа! Остерегайтесь, остерегайтесь! Дух Бога и его пророка-мученика повелевает мне предупредить вас об опасности. Она приблизится к вам в лице прекрасной женщины; но будьте настороже, и, если вы через две недели увидите прекрасную женщину, которая начнет вас искушать, вспомните об этом предостережении и не поддавайтесь ему»! Губернатор, будучи так же склонен к волокитству, как и храбр, был немного удивлен тем, что ясновидящая так хорошо угадала искушение, которое легче всего могло преодолеть его; но расскажем конец истории его собственными словами:

«Я был очень изумлен тем, как эта женщина получила сообщенное мне известие, но я не боялся ничего, а мне скорее нравились эти похождения; через несколько дней искушение настало. Меня вызвали однажды из моей комнаты в гостиную, где я увидел двух дам, красота которых превосходила все, что я видел до сих пор в этой местности. Они остались к чаю с моей хозяйкой, после чего мы провели прекрасный вечер. Младшая, и самая прекрасная (я употребляю название, данное губернатором), говорила особенно любезно со мной и была моим партнером в разных карточных играх. Когда настало время расходиться, моя хозяйка довольно ясно дала мне понять, чтобы я проводил даму домой.

Но это не было в моей программе. Когда она стала надевать перчатки, очевидно ожидая меня, я подошел к ней, пожал ей руку и весело сказал: Леди, я бы с удовольствием предложил вам свои услуги, но я знаю, что у вас не принято, чтобы язычники провожали женщин. Поэтому желаю вам доброго вечера; затем я вернулся в свою комнату. После я узнал, что это было начало плана, который, если бы удался, серьезно компрометировал бы меня».

Что помогло губернатору избежать зла, его ли добродетель или проницательность, автор не может сказать; но замечательно, что мориситка узнала о заговоре, так как мы не можем сомневаться, что предварительное умственное впечатление подействовало на ее странный темперамент и вызвало в ней «видение».

Между тем, на закладные отсутствующих мориситов были объявлены судьей Киннеем запрещения и наложен арест против собственности тех жителей Ута, которые еще имели что-нибудь, чтобы остановить наказание. Имущество Абраама Тэлора, одного из важнейших мориситов в городе, было оценено в 3000 ф. стерл. и назначено к продаже. Он обратился к судье Уэту, который, по исследовании, нашел, что в протоколах суда не было приговора виновным, что он и представил судье Киннею, просив отменить решение. Но просьба его была отвергнута судьей Киннеем, который объявил, «что, если нет еще приговора, то он может определить его, так как судебное разбирательство не окончено, а будет происходить снова. Дом Тэлора был назначен к торгам и продан некоему Иосифу А. Джонсону, писцу из канцелярии судьи Киннея, за 200 ф. стерл., и семейство его было положительно выгнано на улицу. Оно оставалось несколько дней под открытым небом у фасада дома и затем отправилось в лагерь Дуглас.

Вскоре после того прибыл генерал Коннор с двумя отрядами калифорнийских волонтеров и установил лагерь Дуглас, где собрались мориситы; в мае месяце 1863 года генерал послал восемьдесят семейств, состоявших из двухсот лиц, к Садовым Ключам, в Идаго, где они имеют теперь цветущее поселение. Абраам Тэлор, один из их начальников, остался в лагере Дуглас, и в 1866 году, при помощи майора Г. Гемпстида, своего адвоката, составил билль и отправил его в окружной суд Соединенных Штатов, к судье Титусу, в котором просил о возвращении своей собственности; после двух лет постоянных проволочек и придирок со стороны мормонских стряпчих, на октябрьском заседании 1868 года, в пользу его был составлен судьею Уильсоном декрет, которым определялось возвратить ему его дом с процентами за пять лет. Общее понятие мормонов о справедливости видно из того факта, что три четверти народа смотрело на этот декрет как на грубое оскорбление, нанесенное судьей Соединенных Штатов гражданину Ута, и как на строгий акт «гонения».

Говоря вообще, то мориситы заслуживали лучшей участи. Правда, религия их была дикая; смесь материализма, спиритизма, диаболизма и деизма, но их устав был гораздо лучше устава брайамитов.

Другой пророк, по имени Дэвис, явился между ними в Идаго, но еще прежде, чем была установлена его церковь, он имел откровение, что все должны отдать ему свою собственность, как главному попечителю, и ввести коммунизм; это вскоре поколебало его пророческий пьедестал; спустя несколько времени, они имели откровение, что маленький ребенок назначен их будущим Христом, и потому они почитали дитя особенным образом и некоторое время одевали его в белое; но недавно их организация обрушилась, и многие из них перебрались в Неваду.

Самый удачный из всех отступивших и антимногобрачных сект, – эта секта, находящаяся под начальством молодого Иосифа Смита, называющая себя «преобразованной церковью святых последних дней», но вообще, известная под именем «Иосифитов». Читатель помнит, что Иосиф Смит, пророк, получил безвозмездно от д-ра Гэллэнда большую часть земли, на которой был построен Нову. После откровения, которое повелело его народу собраться там, он продал участки за высокие цены и составил себе состояние в миллион долларов, как достоверно известно. Этими деньгами он заплатил свои старые долги в Огайо, жил на большую ногу, содержал двенадцать жен, и оставил значительный капитал, большею частью в домах и земле в Нову. Так как духовные жены не имеют законных прав в Иллинойсе, то вся собственность перешла во владение вдовы его Эммы, которая отказалась переселиться и осталась со своими тремя сыновьями: Иосифом, Уильямом-Александром и Давидом-Гирумом в Нову. Старший и младший были благословлены и назначены начальниками отцом, младший же еще до рождения; когда рушилась организация странгитов, преемник Странга отправился в «Сион», в северную часть Иовы, где он встретил остаток кетлеритов, и они вместе решили, чтобы «молодой Иосиф был их начальником», образовали церковь и предложили ему эту должность.

Он отвечал, что не получил еще «призвания», но ожидает его: церковь быстро увеличивалась из остатков рассеявшихся сект и, наконец, в 1860 году молодой Смит был «признан пророком», и преобразованная церковь была установлена, с главными квартирами в Плано, в Иллинойсе. Число их простирается до двадцати, или тридцати тысяч на западе, и миссии их процветают в Великобритании и Скандинавии. В июле 1863 года Е. Ч. Бриггс и Александр Мак-Корд, их первые миссионеры, прибыли в округ Соленого Озера и произвели там сильное волнение: Брайам сообщил им по секрету, что жизнь их в опасности и отказал им в употреблении какого бы то ни было общественного здания в городе. Но генерал Коннор был тогда начальником в лагере Дуглас и имел маленькую стражу в городе, так что брайамиты не осмеливались прибегать к насилию; Бриггс посещал народ в его домах, проповедовал там, где его только принимали язычники и вскоре имел уже много обращенных. Около двухсот из последних оставили территорию в 1864 году под военным прикрытием, доставленным генералом Коннором, и с тех пор еще большее число выехало из Ута, и их тамошние миссии заключают в себе более пятисот членов. .

Но все волнение, произведенное посещением Бриггса, было ничто в сравнении с тем, которое произвело в прошлое лето известие, что Уильям-Александр и Давид-Гирум, «сыновья пророка и мученика», прибыли в округ Соленого Озера, чтобы распространять преобразованную веру.

Они получили для своих митингов Индепенденс-Галль, единственное общественное здание, принадлежавшее язычникам, и в первое же служение оно было переполнено мормонами, между которыми большей частью находились вдовы Гебера, Кимбалля и жены Брайама Юнга. Не будучи в состоянии оспорить откровения в пользу Давида, брайамиты утверждают, что он «находится теперь в духе вероотступничества, и, если он приобретет настоящую веру и вступит на путь истины, то они примут его». Они уверены, что он это сделает. Очевидная нелепость веры в предопределенного пророка, каким бы путем он ни явился, кажется недоступна их взглядам. Брайамиты, оставив свою тайную политику, организовали ряд митингов, в противоположность «мальчикам Смитам». Но Брайам был слишком проницателен, чтобы взять на себя начальство в этом деле и назначил апостола Ф. Смита, сына «мученика Гирума», руководствовать оппозиционными митингами. Автор присутствовал на большей части этих митингов, и вполне осуществил свою цель: собрать всю истину из спора этих плутов. Состязание было одно, из того особого рода, когда обе партии «знают, что они правы» и могут доказать все, что хотят, обильным свидетельством.

Брайамиты могут, без сомнения, доказать, что Иосиф Смит не был чужд многоженства, между тем, как иосифиты могут доказать такими же личными и документальными свидетельствами, что он отвергал это учение до последнего дня своей жизни. Шестьдесят женщин поклялись и позволили напечатать свои клятвенные показания в газете «Истолкователь» (Expositor) в Нову, что Иосиф Смит предлагал им сделаться его наложницами; двенадцать женщин в городе Соленого Озера подтверждают клятвой, что они были духовными женами Смита в Нову; Иосиф Ф., сын Гирума Смита, показывает, что он знает наверное, что отец его имел более одной жены, и сотни старых мормонов подтверждают, что Иосиф и Гирум проповедовали между ними это учение.

Доказательство на другой стороне так же ясно, как уже подробно описано⁹, и представляет вопрос, который никогда не может быть решен, а останется навсегда спорным. Язычник может легко выйти из этого затруднения, смотря на Иосифа Смита, как на лживого обманщика, но это никогда не годилось бы для этих сект, из которых каждая считает себя его единственной истинной церковью. Брайамиты, однако, хорошо знают, что все эти запирательства существовали; свободно допускают, что их пророк был часто вынужден прибегать ко лжи, для спасения своей жизни и, обыкновенно, подтверждают, «что их религия иногда принуждает пастырство лгать», что и доказывает их история. Но «мальчики Смиты» почти ничего не сделали в Ута. Они не были способны ни произвести революцию, ни достаточно остроумны, чтобы состязаться с начальствующими брайамитами, ни полупомешаны и свирепы, чтобы возбудить народ... Они были, на самом деле, безнадежными посредственностями. Положение их было шатко и беззащитно; их ратования за отца были легко опровергаемы и их предложения чрезвычайно нелепы. Автор, лично знакомый с Уильямом и Давидом, высоко уважает их как граждан и считает их вполне честными в их намерениях, но почтительно спросил бы их: «Если вы очищаете церковь, если вы истребите многоженство, кровосмешение, искупление грехов кровью «Адамовых слуг» и «данитов», то что же оставите вы? Сколько мормонизма останется тогда в вашей церкви?»

«Преобразованная церковь имеет довольно большое число периодических изданий, и пространный «Символ веры», из которого я приведу следующие учения, отличающие ее от брайамитов:

«Мы веруем в то, что подвластны королям, королевам, президентам, управителям и магистратам, и должны исполнять и почитать закон.

Мы веруем в то, что церковь в Ута, находящаяся под президентством Брайама Юнга, отступила от истинного устава Евангелия.

Мы веруем в то, что учения о многоженстве, человеческих жертвах или убиении людей для спасения их, о том, что Адам Бог и Ута Сион, или место сбора Святых, – учения дьявола, введенные злыми людьми, для исполнения их собственных похотливых желаний и из видов личного возвеличения.

Мы веруем в то, что мы верны и покорны правительству Соединенных Штатов, и не имеем сочувствия, или склонности к изменническим действиям, или злой ненависти Брайама Юнга и его последователей».

Молодой Иосиф имел только два откровения, оба очень короткие, и оказывается несостоятельным в звании пророка. Тот, кто хочет управлять народом в Ута, должен, подобно Брайаму, иметь более фанатизма и ежедневные обильные откровения. Это отчасти объясняет успех Мориса, он был так же возбужден фанатизмом, как и все его последователи.

Во главе последнего восстания против власти Брайама стояло несколько важных лиц города Соленого Озера, как, напр., У. С. Годби, Генри Лауренс, У. Г. Ширмэн и Теллидж. Эта секта долгое время возрастала и состояла из лиц, которые поддерживали «Утаский Сборник», как орган независимой мысли; но не раньше, как прошлою осенью начальники ее смело объявили политику оппозиции чрезмерно светскому управлению духовенства. Первое президентство немедленно же прокляло Утаский Сборник, и Брайам издал общий приказ, которым всем истинным Святым запрещалось покровительствовать ему, или читать его. Издатель и владелец его были представлены перед Верховным Советом, и так как они отказались прекратить издание или просить прощения, они были все «отлучены». Немногие, подавшие голос против этого решения, и спрошенные об объяснении своего вотирования, отказались это сделать, и были также отлучены. Раскол увеличивался, новая партия состояла из некоторых зажиточных и влиятельных людей, которые начали через несколько времени издавать новую еженедельную газету: Мормонская кафедра, чтобы распространять свои взгляды. Они называют свою новую организацию «Церковью Сиона» и по последним исчислениям имели в своем составе около пяти тысяч человек в территории. Эта секта придерживается правил, что пастыри только учители и не имеют права контролировать народ в его социальных и деловых отношениях; что рудники должны быть разрабатываемы и свободно, и неограниченно эксплуатироваться всеми классами; что «десятина церкви» должна состоять из десятой доли прибыли каждого, а не из десятой доли его годового дохода, и многих других либеральных принципов. Они объявляют себя хорошими мормонами, признают многоженство и право каждого человека на откровение. Многие из их начальников спиритуалисты; большая часть, по-видимому, честна в своих взглядах, и можно надеяться, что они достаточно энергичны, чтобы превзойти Брайама в фанатизме и довести свое дело до конца. Настоящий год, вероятно, произведет странные перемены в округе Соленого Озера. Если допустить, что мормонизм совершит свою собственную судьбу, без вмешательства со стороны правительства, то невольно возникает вопрос: «Что будет после Брайама? Кто будет его преемником?» В церкви нет ни одного человека, который мог бы занять его место, а есть, наверное, пять или шесть каких-нибудь кандидатов, из которых каждый так же неспособен, как и все другие. Орсон Гайд, президент двенадцати апостолов, напр., мог бы быть его преемником, но он слишком увлекающийся и подвижной человек, достаточно подлый для этого места, но недостаточно благоразумный. Кроме того, он стар и уже раз отступил от веры. Даниель Г. Уелльс следующий по чину, но его кровожадный фанатизм в короткое время вовлек бы народ в войну. Орсон Прэтт самый ученый из апостолов, но он мечтатель и непрактичный человек. Джордж А. Смит добродушный сенсуалист, может быть, достаточно бессовестный для этого места, но без исполнительной способности. Если Брайам умрет в скором времени, то вероятнее всего, что церковь разделится, по крайней мере, на три общества. Многие англичане и американцы последуют за Дэвидом Гирумом Смитом; самые просвещенные и либеральные присоединятся к «церкви Сиона», а невежественная масса станет под начальство двенадцати апостолов, как прежде, пока случайно не попадет под управление одного человека.

Проследив всю историю почти до настоящего времени, я перехожу к краткому описанию материальных интересов и средств Ута. Заметки в двух следующих главах – последствия целого года путешествия и пребывания в Ута, и изучения лучших авторов, достойных полнейшего доверия.