| Предыдущий | Следующий |
 |
113. Иноческая утреня[09:28] |
Утреннее правило псалмопения
Приветствую все домашние церкви, которые сейчас с нами на связи!
Продолжаем знакомство с некоторыми вариантами утреннего богослужения.
Наряду с песненным последованием, сложившимся в христианской церкви к IV веку, примерно в то же время создается иной вид служения Богу, известный под названием “келейного правила” или “правила псалмопения”.
Его основателями считаются египетские и палестинские отшельники. Они не были реформаторами в смысле отказа от сложившихся традиций построения богослужения. Просто их образ жизни и быт приводил богослужение к существенным в нем изменениям.
Живя в пустыне в абсолютном одиночестве и будучи лишены общественного богослужения, анахореты, естественно, вынуждены были совершать молитвенное служение Богу в своих кельях или пещерах, где оно теряло все те особенности, какие были присущи ему как общественному.
Так, если псалмы и библейские песни (как основной богослужебный элемент) в нем сохранялись, то пение их заменялось чтением. Потом антифонность псалмопения становилось невозможным в виду отстутствия хоров.
Теряли смыслы и присущие песненной утрене входы, принявшии в церкви значение священных обрядов. Невозможно было и перенесение богослужения в пределах келии с одного места на другое.
То же нужно сказать о диаконских возглашениях (ектениях), служивших в общественном богослужении призывом, организующим верующих к молитве, а равно и о епископских (священнических) молитвах, возносимых ими как предстоятелями церквей. Анахорету не требовались и организующие “призывы” к молитве (типа, восстаните, вонмем, и т.п.).
Характерную черту иноческого богослужения составляло исключительное его разнообразие в смысле количества псалмов, полагаемых на той или иной службе, что объяснялось молитвенной ревностью иноков и самой свободой отправления богослужения в келье. Обо этой специфике говорит авва Варсануфий: «Часы и церковные песни… хороши ради оглашения всего народа и в общежитии ради собрания множества. Насельники же скитов не имеют часов, не распевают песней, но занимаются в одиночестве рукоделием, изучением Писаний, и немного молитвой».
Таким образом, сколько было монастырей и келий, столько же разных молитвенных чинов и правил в употреблении.
Что касается утреннего богослужения, то оно уже издревле делилось на две части, из коих одна кончалась “до зари”, а вторая совершалась на рассвете. В ту и другую входили псалмы. На первой части утрени, заканчивающей собой ночное двенадцатипсалмие, между прочим полагался и утренний 62 псалом (входящий ныне в состав шестопсалмия), Бог Господь, тропари и Непорочны. А на второй библейские песни, хоть сначала и без прибавления к ним каких-либо тропарей, зато с многообразным чтением священных книг.
Развитие иноческой утрени
Со временем же иноческая утреня (как и песненная) подверглась значительному дополнению за счет новых элементов.
Первым из этих элементов были кафизмы, о коих мы достаточно подробной уже говорили в свое время, а так же постоянные спутники псалтири – седальны с чтениями. Есть мнение, что в основу седальнов при кафизмах легла “умная” молитва, т.е. такая молитва, которую все собравшиеся творили про себя в абсолютной тишине и безмолвии после каждого псалма. Иногда “умная” молитва совершалась и внутри псалма, который делился для этого на части.
Есть еще предположение, что псалмы выслушивались сидя, а “умная” молитва совершалась стоя, т.к. встречаются свидетельства о том, что между отдельными псалмами авва поднимал сидящих в своих стасидиях иноков на “умную” молитву.
Вторым элементом, вошедшим в иноческую утреню и занявшим в ней видное положение, стал канон, который резко разграничил собой первую половину ее, отправляемую “до пения петухов”, от второй, составлявшей собственно “утренние песни”.
Потребность в каноне как огромной композиции из 9 песен Священного Писания возникла в иерусалимской монашеской традиции с целью наполнить пением и молитвой еженедельное всенощное бдение, которое совершалось от заката до рассвета.
Все эти элементы содержатся и в современном чине Утрени, который представляет собой результат сложной и длительной трансформации песненной утрени под влиянием монастырского богослужения. И в этом нет ничего удивительного.
Ведь с одной стороны, оба вида христианского богослужения, имели в себе много общих элементов (библейские песни, отдельные псалмы и песнопения) и тем самым, естественно, имели точки соприкосновения.
С другой стороны, этому же служило и сближение “церковного мира” с монашеством. Монашествующие не все и не всегда оставались за монастырскими стенами, а часто выходили из-за них, становясь учителями церковной жизни в целом и общецерковного богослужения, в частности.
Понятно, что для монаха келейное правило, в силу его многолетнего отправления в монастыре, было родным, и он не хотел расставаться с ним и после принятия епископского сана. А если мы еще учтем тот факт, что некоторые епископы-монахи сами были или песнописцами или уделяли особое внимание благоустройству богослужения, то процесс внесения в соборно-приходское богослужение многих элементов монастырского богослужения будет тем более понятен.
И хотя представить детально весь этот процесс у нас нет возможности по ряду причин, однако мы можем отметить некоторые отдельные моменты в изменении чинопоследования.
Так, первыми в приходскую утреню вошли шестопсалмие и кафизмы, заменив собой утренние антифоны, но сохраняя при себе малую ектению с соответствующей молитвой.
Далее в обиход нашей Утрени вошел канон, о котором мы тоже подробно уже поговорили.
В результате иноческого творчества вошли в обиход и Полиелей с нарочитыми псалмами и величаниями, а так же Степенны. Закрепились в Уставах и многочисленные чтения.
Что же касается конца утрени, начиная от хвалитных псалмов, то эта часть подвергалась изменению под влиянием господствовавшего в той или иной церкви монастырских уставов — студийского или иерусалимского.
Но в итоге распространения в XIII веке иерусалимского устава практически во всех поместных церквях, восторжествовала та практика, по которой великое славословие стали петь в воскресные дни и так называемые бденные и полиелейные праздники, а его чтение сохранилось лишь за вседневным богослужением.
Впрочем, не только иноческая утреня влияла на приходскую. Это влияние было взаимным. Но здесь мне кажется уместным было бы вспомнить слова преп. Нила Синайского, которые он однажды сказал своим собеседникам: “Пение и тропари не столько пользуют иночествующих, сколько вредят, ибо есть украшение и слава соборных церквей, ради которого и людие в церкви собираются. Иночествующим прилежит не высочайший путь, но худший”, т.е. простейший, располагающий не столько к хвалению, сколько к покаянию.
И кто каким путем хочет, тот тем пусть и идет, а мы пока попрощаемся с вами ненадолго и до скорой встречи!
Комментировать