| Предыдущий | Следующий |
 |
О православных китайцах (беседа с о. Дионисием Поздняевым)[17:53] |
Расшифровка видео
О. Георгий Максимов:
Отец Дионисий, хотелось узнать о том, как современные китайцы находят путь свой в православие. Их пока совсем немного, мы это знаем, но тем не менее, может быть, Вы могли бы рассказать какие-то истории о конкретных китайцах, обратившихся в православие, что именно им помогло стать православными.
О. Дионисий Поздняев:
Добрый день, большое спасибо за вопросы, возможность несколько слов об этом сказать. Путей несколько, и я не могу обобщить и сказать, что один из них является наиболее сейчас распространённым. Для кого-то это традиции семейные, потому что есть православные китайские семьи, но в основном это смешанные русские семьи с китайскими на северо-западе или северо-востоке страны, и там дети получают веру от родителей, крещение совершается либо в домашних условиях, либо при поездках, может быть, за границу, в Россию, например. Это один из путей. Но, к сожалению, этот путь не даёт достаточной глубины в свободном выборе веры, отчасти потому что институционально всё-таки приходская жизнь в Китае была разрушена, и сейчас положение приходов до сих пор невозможно назвать нормальным, оно нуждается в нормализации. Более интересны случаи, когда современные китайцы, преимущественно молодые, выбирают православие как свою веру. И я бы сказал, что есть интерес, и есть востребованность к религиозной жизни во всём этом уже постмодерном, постиндустриальном китайском современном обществе, которое сохраняет и черты крестьянского быта и уклада, и какие-то черты социалистического общества ,но тем не менее, по сути является обществом постмодерна. У людей есть индивидуальный личный какой-то внутренний запрос на религиозную, на духовную жизнь. Люди смотрят в сторону христианства, не только своих традиционных религий – буддизма, который стал традиционным в Китае, даосизма, который типичное язычество. Но интересно для многих христианство, которое представлено протестантизмом или католицизмом, и вот среди тех, кто обращается в православие, мы больше всех видим среди китайцев тех, кто приходит из других христианских конфессий, которые как бы играют роль катехизаторской ступеньки на пути в православную Церковь. Не находя какой-то достаточной глубины в современных католических и протестантских общинах, впечатляясь часто книгами прочитанными, разговорами о духовной практике, об аскетике, иногда о богословии или догматике уже на китайском языке, многие китайцы начинают интересоваться православием и ищут того, что собственно и есть уникальное в Церкви, ищут духовной жизни, ищут изменения себя, изменения своей души, можно сказать, преображения, ищут пути ко Христу. Но это всегда в Китае достаточно индивидуальный путь в силу того, что общины как таковые, разрушены, и мы не можем сейчас говорить о том, что в Китае существует по большому счёту православная Церковь как общины. Почему люди выбирают православие? По причинам разным. Иногда это семейный выбор, в случае смешанных браков. Например, достаточно многие китайцы женаты на русских девушках, и часто для них это является поводом начать интересоваться духовной жизнью, хотя иногда поверхностно, иногда неглубоко. Для кого-то это при соприкосновении с культурой, безусловно. И тут русская литература прежде всего играет роль ступеньки на пути к богословию, к религиозным мыслям. Потому что всё-таки в русской литературе действительно религиозная проблематика, с моей точки зрения, занимает центральное место. Вопрос этот по-разному решается, но, по крайней мере, это пробуждает религиозный интерес, и для многих китайцев православие созвучно с Россией, Россия созвучна с православием, то есть вот такой положительный миссионерский эффект от русской литературы, от русской культуры в целом тоже присутствует, он тоже имеется, наличествует.
О. Георгий Максимов:
Я слышал, был случай, когда благодаря чтению Достоевского кто-то приходил к православию.
О. Дионисий Поздняев:
И не один даже, не один. Люди выбирали себе имена по именам героев романов Достоевского. Кстати, и кинематограф русский тоже для многих был достаточно важной причиной для того, чтобы заинтересоваться православием и вообще духовными вопросами.
О. Георгий Максимов:
Они, наверное, советские фильмы смотрели?
О. Дионисий Поздняев:
Нет. Дело в том, что в Китае хорошо знают русскую литературу, русскую культуру, и если советские фильмы смотрели сорок лет назад, то я могу сказать, что сейчас все современные произведения всех современных русских авторов быстро и качественно переводятся на китайский язык, и недостатков в материалах о культурной жизни России в Китае нет. Мы даже не успеваем отследить, что ими переводится. То есть существует система, существует государственная определённая система переводов, и интерес сохраняется. Поэтому знание о России достаточно обширное и достаточно доступное для многих. И вот кинематограф тоже известен, литература известна, и поэзия известна, всё это есть. Для многих, я думаю, достаточно интересна аскетическая практика, вопрос внутреннего какого-то преображения себя, преодоления своих страстей, избавления от грехов. Это то, что интересует многих китайцев, и повторюсь, это всё достаточно индивидуальный для многих путь. Проблема основная Китая в том, что китайцы, будучи довольно зависимыми социально людьми, приходя в православную Церковь, разрывают отношения с социумом в той или иной мере, иногда с семьёй даже, иногда это приводит к конфликтам в семье, но они не обретают взамен полноценной такой социальной поддержки. Это не основная задача Церкви, но это проблема, которая является определённой сложностью для китайца. Мотивация у людей разная, и для многих эта социальная сфера жизни довольно существенна.
О. Георгий Максимов:
А почему бы не создать в тех приходах, которые уже есть, как бы их мало ни было в Китае, но почему бы нам не создать такие общины китайские из обратившихся китайцев, тем более, что сами они действительно имеют склонность, и понимают, и очень легко в этом смысле самоорганизовываются, насколько я слышал, по крайней мере, по некоторым приходам, что для них это всё понятно, если какая-то общая встреча, общее собрание, что-то вместе сделать.
О. Дионисий Поздняев:
Проблема, что люди живут в разных городах, и у нас практически нет такой ситуации, когда бы полноценная община была сосредоточена в одном месте. Два-три человека в одном городе, три-четыре в другом, все общаются через какие-то группы в социальных сетях, все более-менее друг друга знают, но возможности личных встреч, личного общения и собственно присутствия в одном месте в одно время – это ограниченные возможности.
О. Георгий Максимов:
Батюшка Вы уже упомянули, какая есть одна из сложностей, с которым сталкивается китаец, ставший православным. Есть ли какие-то ещё сложности, с которыми сталкиваются православные китайцы на своём духовном пути?
О. Дионисий Поздняев:
Я думаю, большая сложность – это невозможность регулярного и частого участие в богослужениях. Потому что нет открытых храмов, есть неофициальные богослужения, но они редки. Или, допустим, китайцу для того, чтобы побыть на службе официально, нужно ехать за границу, например, в Гонконг или в Россию, или в Европу, или в Америку. Нет выверенной приходской жизни, а там, где приходы открыты, общины достаточно изолированы, они в общем не принимают приходящих китайцев, считая их чужаками. И приходящие китайцы не чувствуют себя на своём месте. К сожалению, такая проблема есть, и она нам говорит о том, что нужно задумываться о создании новых общин. Но это опять же проблема в том, что люди рассредоточены по всей стране.
О. Георгий Максимов:
Может быть, какие-то могли бы Вы отметить наиболее интересные или яркие и необычные для Вас истории, с которыми Вы столкнулись, находясь на китайской земле, поскольку Вы там уже много лет провели. Может, Вы помните какие-то события, случаи?
О. Дионисий Поздняев:
Это скорее не отдельные случаи, а обстоятельства знакомств со старым китайским духовенством, которое многие годы жило прикровенно, и многие не знали, не представляли, что это, например, китайские священники, которые жили на покое, пройдя годы культурной революции. Мне с тремя из них довелось достаточно подробно общаться, начиная с середины девяностых годов. Мы о многом говорили, о том, что было до культурной революции, как существовала старая миссия, как они пережили наиболее тяжёлые разрушительные годы для православной Церкви в Китае. Обстоятельства того, как я их находил, были достаточно удивительные. Мирским языком говоря, мы бы сказали, что это были те или иные невероятные совпадения и случайности, которые приводили к таким встречам. А выражаясь языком церковным, я бы сказал, что это было на грани чуда. Не помню деталей того, как я находил этих священников. Но, скажем, сам по себе факт того, что среди пятнадцати-двадцатимиллионного города, не имея никаких особых завязок, контактов с местным населением, ты вдруг ты умудряешься пересечься со священником, который жил прикровенно, и не афишировал то, что он священник, и до сих пор ещё, может быть, немножко побаивается об этом открыто говорить – вот все эти обстоятельства, которые меня заставляют говорить о том, что воспоминания об этих встречах и об их возможности, ни действительно для меня носят характер чуда.
О. Георгий Максимов:
Здесь тоже хотелось бы спросить: вот православная Церковь и в лице этих священников, и в лице, возможно, мирян – по крайней мере, некоторых, пережила, скажем так, исповеднические времена для себя в Китае во времена культурной революции и после. И это та страница православной истории, которая, на мой взгляд, менее всего известна, в том числе и в силу того, что, во-первых, документы для нас недоступны по тому периоду; а во-вторых и свидетельских показаний из рассказов очевидцев тоже крайне мало; и в-третьих, возможно и с точки зрения кого-то, может быть, кажется нецелесообразным эту тему поднимать сейчас. Но, допустим, на будущее: нет ли у Вас каких-то замыслов когда-нибудь или самому, или посодействовать кому-то, чтобы эта тема всё-таки прозвучала и получила своё освещение.
О. Дионисий Поздняев:
Я думаю, это очень важно, и не только с точки зрения изучения церковной истории, или сохранения памяти о ней. Это в принципе важно для китайского общества, потому что достаточно укоренено понимание того, что эти события, обстоятельства были и трагическими и даже разрушительными для многих судеб, для многих людей. Для того, чтобы такие вещи не повторялись этот опыт неплохо бы иметь в своём сознании для того, чтобы препятствовать возникновению тех обстоятельств, которые могут способствовать повторению таких событий. Поэтому я думаю, что конечно, очень важны любые сведения и о разрушенных храмах, и об исповедниках, и о новомучениках собирать. Но сложность в том, что до сих пор люди побаиваются об этом говорить. В ряде случаев до сих пор это связано с конфликтными отношениями между семьями, когда одни в чём-то виноваты перед другими, и разговор об этом не всегда хотят явно и открыто заводить. Видимо, действительно, время ещё впереди, с одной стороны. А с другой стороны, ты боишься, чтобы это не было совсем бы забыто при прошествии ещё десяти-пятнадцати лет.
О. Георгий Максимов:
Меня также очень впечатлило по-хорошему, когда я слышал рассказы, видел записи и рассказы людей, которые принесли православие через все эти десятилетия. И может быть – это я говорю сейчас про мирян, – они, конечно, не понесли, допустим, такой тяжести, которая в особенности легла на плечи клириков, священников, монашествующих, которые были в китайской автономной православной Церкви. Но всё равно вызывает уважение, что люди, которые десятилетиями находились в полном отрыве от возможности как-то действительно и пойти в храм, помолиться, и поисповедоваться, и причаститься – что несмотря на это, они сохранились очень твёрдо в своей православной вере, даже в некоторых случаях и детям могли её передать. Это вызывает у меня уважение. Что именно позволяло этим людям сохраниться? Может быть, это какие-то особенности, в том числе и китайского менталитета, какой-то упрямости в своём выборе, или, может быть, что-то другое здесь?
О. Дионисий Поздняев:
Я думаю, нет. Для них действительно то, что было им открыто в вере, было самым высоким опытом их жизни на эмоциональном, душевном уровне, может быть, может быть, духовном. Но проблема в том, что это часто была не очень осознанная вера. И отсутствие церковной структуры как института препятствовало на самом деле тому, чтобы эта вера передавалась далее осмысленным образом из поколения в поколение. Таким образом, мы сейчас имеем ситуацию полуразрушенного фундамента, так скажем, на котором заново надо всё строить.
О. Георгий Максимов:
А в принципе, как по Вашему впечатлению, есть ли перспективы? Я считаю, что неправильно говорить про, скажем так, какие-то амбициозные планы по обращению всех стран, это только в руках Господа такие вещи, и может быть, уже в наше время это вообще мало возможно. Но всё-таки к тому, чтобы церковное присутствие, православное присутствие, и в том числе китайская православная община, чтобы она встала на ноги и стояла на них крепко в китайском обществе?
О. Дионисий Поздняев:
Трудно сказать, создадутся общины, и насколько они будут многочисленны, и вообще ситуация современного мира такова, что люди отчасти менее связаны социальными какими-то нитями. Каждому нужно выбирать, самостоятельно принимать собственные и достаточно самостоятельные мотивированные решения, которые принять непросто, но если они принимаются, они являются устойчивыми. И соответственно, каждый сейчас обратившийся в православие человек, может быть, стоит десятка тех, кто раньше становились православными под воздействием привлекательной среды, так скажем. Поэтому я больше ценю даже эти личные обращения сейчас и думаю, что они могут дать более серьёзный импульс не только в пределах своих семей, но в принципе для многих других людей, будучи хорошим примером. Сформируются ли китайские общины – это вопрос достаточно открытый. Мы не можем об этом ничего сказать, тем более что территория материкового континентального Китая сейчас из-за специфической юридической ситуации и собственно внутренней политики не очень благоприятствует формированию православных общин. Это возможно, но это требует дополнительных усилий. И в этой связи я думаю, что мы можем рассчитывать на более скорое формирование китайских общин за пределами Китая, где живут десятки миллионов китайцев. И мы знаем примеры католических и протестантских китайских общин во всех частях света – в Америке, в Европе, тем более в Азии. И я думаю, что об этом также нужно думать и православной Церкви, если только мы имеем в виду систематическую работу.
О. Георгий Максимов:
Спасибо большое за интервью, спасибо за рассказ.
Комментировать