Раздел III. Христианская Катехетическая школа – Александрийский Дидаскалион

Подлинным вкладом Александрийской школы в развитие христианства была ее система образования. Теодор Моммзен, крупнейший знаток римского мира, отмечает ее «немодность» для своего времени. Желающий приобрести лоск эллинской культуры молодой человек «слушал греческую философию в Афинах, греческую риторику на Родосе и предпринимал литературное и художественное путешествие по Малой Азии … Напротив, далекая Александрия, прославленная более как центр строгой науки, являлась гораздо реже целью для путешествий стремящихся к образованию молодых людей»⁴⁰. Однако именно Александрия привлекала вдумчивых, критически мыслящих людей.

Среди тех, кто предпочел ее другим культурным столицам, были Пантен и его ученик Климент, обращенные в христианство философы, которые возглавили Александрийскую школу в период ее расцвета. Упоминавшееся ранее слово «Дидаскалион» (διδασκαλεῖον) с этих пор означало не только «училище», но и преемственность учителей (дидаскалов), реализующих единую просветительскую программу. Возможно ли, чтобы такая система возникла на пустом месте, будучи просто скопирована с существовавших в Алек5сандрии языческих и иудейских образовательных учреждений? Едва ли Церковь, наполовину состоявшая из египтян, могла внезапно испытать потребность в этой системе, если бы интерес к последней не пробудился в ней ранее. Поэтому перед исследователем Александрийской школы, первые упоминания которой в христианской литературе относятся к III в. по Р. Х., стоит проблема ее возникновения.

В исторической науке существует несколько версий генезиса Дидаскалиона. Автор трехтомной «Истории Александрийской школы» Жак Маттер считал его отпрыском языческого Мусейона. Известный историк ранней Церкви Адольф Гарнак полагал, что это была гностическая школа, постепенно адаптировавшаяся к церковной дисциплине. Более современный французский исследователь Гюстав Барди аргументировал обратную точку зрения: школа развивалась главным образом в противоположность гностикам⁴¹. Но наиболее адекватной источникам является концепция современного немецкого ученого Клеменса Шольтена.

Шольтен выступает против крайнего ревизионизма в отношении свидетельств «отца церковной истории» Евсевия Кесарийского об организации Александрийской школы II и III вв. по Р. Х. Мнение Г. Барди, что вначале никакой преемственности дадаскалов не было, является голословным, однако и термин «катехетическая школа» «следует отвергнуть как затрудняющий понимание. Александрийское учреждение было не организацией для подготовки собирающихся принять крещение, а высшей богословской школой местной Церкви … В центре стояло изучение Священного Писания, с течением времени организованное по твердым правилам, при вспомогательном использовании пропедевтических наук квадривиума и философии»⁴².

Нет достаточных оснований и для отрицания проповеди в Александрии I в. по Р. Х. апостола и евангелиста Марка, который учредил школу для новообращенных по типу иудейских «бет-софрим», толкуя книги пророков как повествующие о Христе как Боге и Спасителе мира. Большой трудности для молодой общины организация таких уроков не представляла. Так, когда апостол Павел проповедовал в Верии, местные иудеи «приняли слово со всем усердием, ежедневно разбирая Писание, точно ли это так» (Деян.17:11). Апостол-путешественник не предпринял особых организаторских усилий для того, чтобы такие собрания были регулярными, так как они составляли привычку прозелитов синагоги. В книге «Деяний» содержится и чрезвычайно важное для нас указание на Александрию: некто Аполлос, родом из этого города, «был наставлен на родине в начатках пути Господня» (Деян.18:25).

Другие раннехристианские источники подтверждают, что дидаскалия была весьма старинным установлением. В «Учении 12 апостолов» значится, что епископы и диаконы («служители»), исполняющие обязанности «учителей» (διδάσκαλοι), должны почитаться «наравне с пророками и апостолами» (Дидахэ, XV. 1–2), – откуда видно, что первоначально должности дидаскалов исполняли клирики. О Пантене и Клименте известно, что они были священниками.

Хрестоматийную характеристику Александрийской школы как Дидаскалиона с преемственной традицией дал Евсевий Кесарийский:

По древнему обычаю, в Александрии имеется училище, где преподается Священное Писание … и мы слышали, что им ведают люди, сильные в слове и ревностные в изучении божественного … Пантен многое улучшил в Александрийском училище; он руководил им до смерти, поясняя и письменно, и в живой беседе сокровища божественных догматов (Церковная история, V. 10).

Дополнительные сведения приводятся у бл. Иеронима Стридонского, для которого Евсевий в этом случае был не единственным источником.

Пантен, философ школы стоиков, в Александрии, где, согласно некой древней традиции, со времен евангелиста Марка священнослужители всегда были врачами, обладал великим умом и эрудицией как в Священном Писании, так и в мирской литературе … Многие из его комментариев на Священное Писание сохранились до наших дней, но он служил Церкви более устным словом, чем пером. Пантен жил во времена правления императора Севера и Антонина, прозванного Каракаллой (О знаменитых мужах, 36).

В 1973 г. Мортон Смит опубликовал документ, скопированный им в палестинском монастыре преп. Саввы Освященного, рукопись предположительно XVIII столетия, в которой содержится письмо Климента к некоему Феодору о «тайном Евангелии Марка». Согласно этому источнику, традиция «тайноводства» (μυσταγωγία) была в Александрии уже при апостоле Марке. Итак, в истории Дидаскалиона мы можем выделить следующие периоды.

Первый период (60–179) был временем становления Александрийской школы. В этот период епископ возглавлял ее как преемник Апостола. Причиной перехода к следующему состоянию был, очевидно, рост Церкви с расширением круга обязанностей предстоятеля и появлением среди пресвитеров людей, «искусных в слове и учении».

Второй период (179–231) ознаменовался расцветом под руководством Пантена, Климента и Оригена. Говоря об этом этапе, студент должен иметь представление о самом понятии «Дидаскалион», знать его отличие от обычной катехетической школы. Пантен и Климент осуществили создание института, подобного которому не было в Античности: продолжая традиции философских школ, они существенно дополнили их программу, включив в нее философскую компаративистику и увенчав иерархию наук не философией, но богословием. Ориген довел эту систему до совершенства в организационном и методологическом планах.

Третий период (231–405) характеризуется творческой переработкой наследия Оригена, в доктринах которого постепенно стали выявляться мотивы, не совместимые с общим Преданием Церкви. Причины, по которым они не были заметны ранее, принадлежат к числу исторических: слава Оригена прежде всего как учителя широко распространилась раньше, чем его сочинения. Она предшествовала им, как знамя полководца предшествует армии. Когда же сами сочинения были прочитаны и явились их ревностные последователи, само имя Оригена стало значить не то, что оно значило в III в. по Р. Х. Оно вошло в прочную ассоциацию с перевоплощением душ и отрицанием вечного наказания.

Дальнейшая преемственность учителей Дидаскалиона довольно часто, но не систематически пересекается с той, которую называли «апостольской»: Иракл (215–232), святитель Дионисий Великий (232–265), священномученик Петр (295–311) и святитель Афанасий Великий (после 328 г.) были епископами. Прочие, как правило, носили сан пресвитеров. Их череду замыкает дидаскал Родон (390–405), при котором необратимость «заката» школы стала уже очевидной. В 405 г. он переселился в Сид Памфилийский, где был учителем историка Филиппа Сидета, оставившего самый полный, но во многом неточный список ее учителей.

Но почему Александрийская школа пришла к своему концу, тогда как византийское богословие, воспитанное в ее стенах, продолжило развиваться? Этот вопрос до сих пор является проблемой для историков средневековой мысли. Мы видим только, что отношение к Александрии тех, кого не без основания специалисты по патрологии называют «новыми александрийцами», было более чем сдержанным. Именно она, по мнению Григория Богослова, в какой-то момент стала причиной отпадения от веры самой столицы, когда славный град Великого Константина «погряз в бездне погибели», так как «легкомысленный и исполненный всех зол город Александрия – эта безумная кипучесть – послал от себя мерзость запустения – Ария …»⁴³.

Но не собственно арианство явилось причиной дискредитации древней Александрийской школы, равно как не оригенизм как таковой был поводом для отъезда Родона из Египта. Причина, как думается, лижет глубже. Всю александрийскую систему философско-богословского умозрения, начиная с учения Филона, сделал неприемлемой для эпохи Вселенских Соборов ее дух эллинистического синкретизма, который по природе своей должен был ставить отвлеченное категориальное мышление выше востребованной в новых условиях преемственности религиозной веры. Во второй половине IV в. по Р. Х. и далее уже не спрашивали о том, согласуются ли заповеди Христа с учением «внешних», а спрашивали об аутентичности того или иного толкования слов Христа. И вот Александрийская школа, пережившая период наивысшего расцвета в годы гонений, когда она готовила полемистов и апологетов, со своим поиском оптимальной рациональности для проповеди Воплощенного Логоса, не смогла ответить на вопрос нового века: должна ли память, сохраняющая традицию, быть шире и глубже рассудка, ее интерпретирующего?

Именно эту память имел в виду один из крупнейших деятелей наступившей эпохи святитель Василий Великий, когда писал: «… если бы все … пожелали ничего не искать, кроме евангельской истины, довольствоваться же апостольским Преданием и простотою веры, то и от нас в настоящее время не потребовалось бы слов» (Опровержение Евномия, I. 1). На смену свободомыслию первых веков приходит зрелость и ясность осмысления христианства во всех нюансах, не допускающая индивидуальных перетолкований. В то же время различие между Церковью и церковной школой как между гонимым римскими властями религиозным обрядом и сравнительно легальной учебной аудиторией утрачивает всякий смысл. Учение возвещается в обширных базиликах при большом стечении народа; дидаскалы должны говорить от лица епископа, но еще чаще епископы становятся дидаскалами.

• Дайте определение понятиям «катехуменат» и «Дидаскалион».

• Какие исторические аргументы за и против раннего возникновения Александрийской школы вы можете назвать?

• В чем проявлялось влияние школ эллинистического периода на христианский катехуменат?

• Каковы основные различия между Александрийским Дидаскалионом и другими выдающимися философскими школами Античности?

• Назовите причины перехода от катехетической формы обучения к дидаскалии в III в. по Р. Х.

• Каковы были причины упадка Александрийской школы в V в. по Р. Х.?

1. Концепции Александрийской школы в европейской и отечественной науке.

2. Эллинистическая система образования.

3. Дидаскалы Александрийской школы: проблема преемственности идей.

4. Реорганизация Александрийской школы Пантеном и Климентом.

5. История понятия «διδασκαλεῖον» в раннехристианской литературе.

Мы рассмотрели вопросы, связанные с возникновением Дидаскалиона и его периодизацией. Более сложную проблему представляет собой развитие Александрийской школы, подобное которому прошли далеко не все огласительные училища в греческих городах. Но и здесь история предоставляет объяснение: такой центр образованности, как Александрия, при развитии Церкви не мог не преобразовать существующую при Церкви школу в училище университетского типа. На всех этапах здесь уделялось особенное внимание подготовке церковного клира: недаром епископ Синезий Птолемаидский (V в. по Р. Х.) именовался «философом».

Однако крупной ошибкой было бы считать Александрийскую школу прообразом духовных академий. Ее слово было направлено не внутрь Церкви, а вовне, к искавшей познакомиться с христианством светской публике. «Тьма еретиков и немало самых знаменитых философов стекалось к нему, – пишет Евсевий об Оригене, – и ревностно изучали не только богословие, но и мирскую философию» (Церковная история, VI. 18. 1). В этом универсализме заключалась та широта христианской александрийской мысли, которая сделала ее исключительно плодотворной для философии. Вместе с тем он усиливал вероятность ее впадения во внутренние противоречия.

Итак, из первого периода развития Александрийской школы (усл. 60–179 по Р. Х.), когда происходило становление института оглашения, естественно вытекает второй период (179–231 по Р. Х.), ознаменовавшийся расцветом школы под руководством Пантена и Климента. В это время была построена вся дисциплинарная структура: введено изучение «тривиума» (грамматика, риторика, логика) и «квадривиума» (арифметика, геометрия, музыка и астрономия), а также всех философских систем, кроме эпикурейства. Однако полное описание устройства Дидаскалиона сохранилось лишь от времени Оригена, причем написанное не историком, а выпускником самой школы – епископом Новой Кесарии в Каппадокии святителем Григорием Чудотворцем.

Св. Григорий Неокесарийский отмечает, что философия для его учителя была способом почитания Бога (Благодарственная речь Оригену, VI. 79). Ориген часто применял в обучении метод вопрошания и диалектику, которые св. Григорий называет «сократическим способом». При этом главной целью философии в соответствии с Сократом считалось самопознание. Все произведения философских сект, кроме «безбожников», подлежали пристальному изучению. Исследование непременно должно было быть компаративным, во избежание соблазна примкнуть к одной из сект.

По образному выражению дореволюционного исследователя священника Василия Дмитревского, александрийский дидаскал «бросал ученика в обширное море человеческих мнений». Такой метод имел характер практических занятий с живым обсуждением влиятельных философских доктрин. «Я молю тебя, – писал сам Ориген, – заимствовать из греческой философии предметы, которые могут быть энциклическими, или подготовительными занятиями к христианству, а из геометрии и астрономии предметы, которые могут быть полезными для изъяснения Священного Писания, ибо что сыны философов говорят о геометрии, музыке, грамматике, риторике и астрономии как о служанках философии, то мы можем сказать о философии по отношению к христианству» (Письмо Григорию Чудотворцу, XIII. 1).

Достоверно известно, что курс обучения в Александрийской школе включал в себя три уровня образования, и все три относились к тому, что мы называем «высшим образованием»:

1. Уровень энциклических дисциплин («наука» – ἐγκύκλια μαθήματα), охватывавший классические знания.

2. Уровень философии («любомудрие» – φιλοσοφία), охватывавший все созданные в Античности учения о мироздании.

3. Уровень богословия («премудрость» – σοφία), на котором давалась оценка всем этим учениям по мере из приближения к евангельской истине.

Ориген разделил училище на два класса, в первом из которых преподавали науку его наиболее способные ученики, а во втором – руководил упражнениями в философии он сам. Венчала это величественное здание экзегеза Ветхого и Нового Заветов.

Для философского обоснования своей экзегетической практики Ориген разработал свод правил, усовершенствовав методы Филона и Климента. Эти правила даны в его главном философском трактате «О началах» и в сборнике «Филокалия», составленном в виде выписок из трудов Оригена в IV в. по Р. Х. святителями Василием Великим и Григорием Богословом. Таким образом, в завершающий период своего развития Александрийская школа стала местом рождения трех важнейших гуманитарных наук: герменевтики, экзегетики и теологии, – приняв на себя роль центра, в котором производилось первое полномасштабное переосмысление всей тысячелетней античной культуры в связи с задачами творческой рецепции ее достижений для целей христианской миссии в мире.

Однако наследие Оригена было неоднозначным, как и сама александрийская традиция. Уже первый преемник Оригена в управлении Александрийской школой Иракл (215–232) поддержал епископа Димитрия в каноническом конфликте с учителем, перебравшимся после того в Кесарию. Поступок Иракла мог бы быть объяснен частными мотивами, если бы не дальнейшая работа александрийских дидаскалов по пересмотру философско-богословского учения Оригена. Главными упреками александрийцу были его неумеренность в аллегорезе и «языческие мнения», прежде всего о предсуществовании душ, включенные в универсалистскую концепцию апокатастасиса (всеобщего спасения падших ангелов и людей).

Видимо, противоречия в наследии Оригена вышли на поверхность не сразу. Святитель Дионисий Великий (232–265) одобрительно ссылался на него, отстаивая вполне ортодоксальную экзегетику. Епископы александрийские Пиерий, Феогност и Серапион (265–295) развивали некоторые частные аспекты учения Оригена. Но постепенно фрагменты его необъятной системы стали вторично собираться воедино как явление, получившее в истории название «оригенизма». Эти тенденции впервые заметил и против них открыто выступил епископ Петр, будущий мученик, одно время лично возглавлявший Александрийскую школу (295–311).

Св. Петр посвятил многие из своих трудов мнениями Оригена, в которых последний отступил от ортодоксии. Таким образом, он стремился придать процессу христианизации разума, начатому в Дидаскалионе, безупречный характер с точки зрения православности. Епископ Александрийский обвинял своего предшественника по дидаскалии прежде всего в злоупотреблении аллегорезой. В данном вопросе он возвращался к истокам, к веку мужей апостольских, и пересматривал некоторые из достижений александрийцев, основанных на методологии Филона Иудея. По мысли св. Петра, буквальное понимание библейских событий, увенчанных событием Воскресения Иисуса Христа, основанное на вере во всемогущество Бога, было краеугольным камнем христианской экзегезы первых веков. На этом камне можно было возводить сколь угодно просторное здание аллегорических толкований. Но Ориген, подвергнув Библию критическому анализу (сначала по форме, а затем и по содержанию), устранил этот камень из фундамента своей системы. Его аллегореза, не имея в своей основе простоты веры, зиждется сама на себе.

Отсюда проистекают все частные уклонения от нормы ортодоксии, а именно: «субординационизм» Оригена в учении о Святой Троице, который осуждается Петром Мучеником в трактате «О Божестве» (Περὶ θεότητος); мысль о предвечном творении разумных существ, которую он опровергает на библейском материале в трактате «О душе» (Περὶ ψυχῆς); концепция бестелесного воскресения, в корне противоречащая христианской сотериологии, о чем епископ рассуждает в трактате «О Воскресении» (Περὶ ἀναστάσεως).

Так сильно расходились между собой учения, господствовавшие в Александрии III и начала IV в. по Р. Х. Несомненно, богословие св. Петра Мученика представляло собой чистую христианскую догматику, тогда как учение Оригена было более философским. Но это не значит, что научный уровень Александрийской школы в этот период понизился. Сам Ориген хотел видеть Библию высшим критерием истины, отстаивал эту точку зрения, подводил под нее философские аргументы и, наконец, теоретически обосновал ее в своем учении о «трех смыслах Библии». Но он отнюдь не всегда стремился руководствоваться традицией в своих экзегетических построениях. Ограничивая применение аллегории, последующие дидаскалы делали этот метод и рационально более обоснованным, убеляя достойное место событийной стороне реальности. Христианская догматика, во многом складываясь как реакция на христианскую философию, имела в виду основное и благороднейшее стремление всей Александрийской эпохи – стремление к неподдельному общению человека и Бога.

• В каком смысле Александрийская школа была прообразом университетов Европы?

• Опишите три уровня обучения в христианском Дидаскалионе при Оригене Александрийском.

• Объясните значение александрийского «универсализма» в подходе к образованию.

• Что мы знаем о вкладе наследников Оригена в развитие Александрийской школы?

• В чем заключалась критика Оригена со стороны св. Петра Мученика?

1. Александрийская школа III в. по Р. Х. по описанию св. Григория Неокесарийского.

2. Изучение античной философии в александрийском Дидаскалионе времен Оригена.

3. Историческая и идейная преемственность александрийских дидаскалов.

4. Вклад Пантена и Климента в развитие христианской образованности.

5. Оценка наследия Оригена в трудах позднейших учителей Александрийской школы.

Источники

1. Евсевий Памфил. Церковная история. М.: Изд-во ПСТБИ, 2001.

2. Памятники святоотеческой письменности: Антология. Т. 2: Ориген, Григорий Чудотворец … М.: Либрис, 1996.

3. Grégoire le Thaumaturge. Remerciement à Origène // Sources Chrétiennes, 69. Paris, 1969.

Исследования

1. Дьяконов А. П. Типы высшей богословской школы в Древней Церкви III–VI вв. // Учен. зап. РПУ. Вып. 3. М., 1998.

2. Лосев А. Ф. Александрийская школа // Философская энциклопедия. Т. 1. М., 1960.

3. Моммзен Т. История Рима. Т. 3. СПб.: Наука, 1999.

4. Саврей В. Я. Александрийская школа в истории философско-богословской мысли. М.: КомКнига, 2006. Гл. 1, §3, 5.

5. Сидоров А. И. Начало Александрийской школы: Пантен, Климент Александрийский // Учен. зап. РПУ. Вып. 3. М., 1998. С. 56–138.

6. Bardy G. Aux origines de l'école d'Alexandrie // Recherches de science religieuse. 1937. T. 27.

7. Hoek A. van den. The «Catechetical» School of Early Christian Alexandria and Its Philonic Heritage // Harvard Theological Review. 1997. Vol. 90. P. 59–87.

8. Scholten C. Die Alexandrinische Katechetenschule // Jahrbuch für Antike und Christentum. 1995. Bd 38.