1 Иов снова уверяет о своей непорочности; 8 нечестивый не может надеяться на Бога; 13 богатство нечестивого суетно, Бог «устремится на него» и люди посвищут над ним.

И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал:

жив Бог, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою,

что, доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих,

не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи!

Далек я от того, чтобы признать вас справедливыми; доколе не умру, не уступлю непорочности моей.

Крепко держал я правду мою и не опущу ее; не укорит меня сердце мое во все дни мои.

Враг мой будет, как нечестивец, и восстающий на меня, как беззаконник.

Ибо какая надежда лицемеру, когда возьмет, когда исторгнет Бог душу его?

Услышит ли Бог вопль его, когда придет на него беда?

Будет ли он утешаться Вседержителем и призывать Бога во всякое время?

Возвещу вам, что́ в руке Божией; что́ у Вседержителя, не скрою.

Вот, все вы и сами видели; и для чего вы столько пустословите?

Вот доля человеку беззаконному от Бога, и наследие, какое получают от Вседержителя притеснители.

Если умножаются сыновья его, то под меч; и потомки его не насытятся хлебом.

Оставшихся по нем смерть низведет во гроб, и вдовы их не будут плакать.

Если он наберет кучи серебра, как праха, и наготовит одежд, как брение,

то он наготовит, а одеваться будет праведник, и серебро получит себе на долю беспорочный.

Он строит, как моль, дом свой и, как сторож, делает себе шалаш;

ложится спать богачом и таким не встанет; открывает глаза свои, и он уже не тот.

Как во́ды, постигнут его ужасы; в ночи похитит его буря.

Поднимет его восточный ветер и понесет, и он быстро побежит от него.

Устремится на него и не пощадит, как бы он ни силился убежать от руки его.

Всплеснут о нем руками и посвищут над ним с места его!

Цр҃ко́внослав

Є҆ще́ же приложи́въ і҆́ѡвъ, речѐ въ при́тчахъ:

жи́въ гдⷭ҇ь, и҆́же мѝ си́це сꙋдѝ, и҆ Вседержи́тель, и҆́же ѡ҆горчи́ ми дꙋ́шꙋ:

до́ндеже є҆щѐ дыха́нїе моѐ є҆́сть и҆ дх҃ъ бж҃їй сꙋ́щїй въ но́здрехъ мои́хъ,

не возглаго́лютъ ᲂу҆стнѣ̀ моѝ беззако́нїѧ, нижѐ дꙋша̀ моѧ̀ поꙋчи́тсѧ непра́вдѣ.

Не бꙋ́ди мнѣ̀ правди́выми нарещѝ ва́съ, до́ндеже ᲂу҆мрꙋ̀: не и҆змѣню́ бо неѕло́бїѧ моегѡ̀.

Пра́вдѣ же внима́ѧ, не ѡ҆ста́влю є҆ѧ̀, не свѣ́мъ бо себѐ ѕлы́хъ содѣ́лавша.

Ѻ҆ба́че же, дабы̀ бы́ли вразѝ моѝ, ꙗ҆́коже низвраще́нїе нечести́выхъ, и҆ востаю́щїи на мѧ̀, ꙗ҆́коже па́гꙋба пребеззако́нныхъ.

И҆ ка́ѧ бо є҆́сть наде́жда нечести́вомꙋ, ꙗ҆́кѡ ѡ҆жида́етъ; надѣ́ѧсѧ на гдⷭ҇а спасе́тсѧ ли;

и҆лѝ мольбꙋ̀ є҆гѡ̀ ᲂу҆слы́шитъ бг҃ъ; и҆лѝ наше́дшей є҆мꙋ̀ бѣдѣ̀,

є҆да̀ и҆́мать ко́е дерзнове́нїе пред̾ ни́мъ; и҆лѝ ꙗ҆́кѡ призва́вшꙋ є҆мꙋ̀, ᲂу҆слы́шитъ ли є҆го̀;

Сегѡ̀ ра́ди возвѣщꙋ̀ ва́мъ, что̀ є҆́сть въ рꙋцѣ̀ гдⷭ҇ни, и҆, є҆́же є҆́сть ᲂу҆ Вседержи́телѧ, не солжꙋ̀.

Сѐ, всѝ вѣ́сте, ꙗ҆́кѡ тщє́тнаѧ ко тщє́тнымъ прилага́ете.

Сїѧ̀ ча́сть человѣ́ка нечести́вагѡ ѿ гдⷭ҇а: и҆ жре́бїй си́льныхъ прїи́детъ ѿ Вседержи́телѧ на нѧ̀.

А҆́ще мно́зи бꙋ́дꙋтъ сы́нове и҆́хъ, на заколе́нїе бꙋ́дꙋтъ: а҆́ще же и҆ возмꙋжа́ютъ, ни́щы бꙋ́дꙋтъ:

ѡ҆ста́вшїисѧ же є҆мꙋ̀ сме́ртїю ᲂу҆́мрꙋтъ, и҆ вдови́цъ и҆́хъ никто́же поми́лꙋетъ.

А҆́ще собере́тъ ꙗ҆́коже зе́млю сребро̀, и҆ ꙗ҆́коже бре́нїе ᲂу҆гото́витъ зла́то,

сїѧ̑ всѧ̑ првⷣнїи ѡ҆держа́тъ, и҆мѣ̑нїѧ же є҆гѡ̀ и҆́стиннїи во́змꙋтъ:

бꙋ́детъ же до́мъ є҆гѡ̀ ꙗ҆́кѡ мо́лїе, и҆ ꙗ҆́кѡ паꙋчи́на, ꙗ҆̀же снабдѣ̀.

Бога́тый ᲂу҆́снетъ и҆ не приложи́тъ, ѻ҆́чи своѝ ѿве́рзе, и҆ нѣ́сть.

Ѡ҆быдо́ша є҆го̀ ꙗ҆́коже вода̀ бѡлѣ́зни, но́щїю же ꙗ҆́тъ є҆го̀ примра́къ.

Во́зметъ же є҆го̀ ва́ръ, и҆ ѿи́детъ, и҆ возвѣ́етъ є҆го̀ ѿ мѣ́ста є҆гѡ̀,

и҆ ве́ржетъ на него̀, и҆ не пощади́тъ, и҆з̾ рꙋкꙋ̀ є҆гѡ̀ бѣжа́нїемъ побѣжи́тъ:

воспле́щетъ на́нь рꙋка́ма свои́ма и҆ съ шꙋ́момъ во́зметъ є҆го̀ ѿ мѣ́ста своегѡ̀.

Немецкий (GNB)

Языки

Ijob setzte seine Rede fort, er sagte:

»Beim Leben Gottes, des Gewaltigen,
der mir mein Recht noch immer vorenthält
und mir das Leben bitter macht! Ich schwöre:

Solange ich noch Atem in mir habe
und Gottes Hauch in meiner Nase ist,

kommt niemals Unrecht über meine Lippen
und keine Lüge über meine Zunge!

Ich denke nicht daran, euch Recht zu geben;
bei meiner Unschuld bleib ich, bis ich sterbe!

Dass ich im Recht bin, geb ich niemals auf;
denn mein Gewissen weiß von keiner Schuld!

Wer mich bekämpft und mir mit Hass begegnet,
den soll die Strafe des Verbrechers treffen!

Sein Leben ist dahin, wenn Gott es fordert
und sich entschließt, den Faden abzuschneiden.

Wenn er in Not gerät und beten will,
wird Gott auf seinen Hilfeschrei nicht achten.

Er hätte immer bei Gott Freude suchen
und zu ihm beten sollen, nicht erst jetzt!

Ich will euch nun von Gottes Macht berichten
und nicht verschweigen, was er wirklich plant.

Ihr habt doch selber alles miterlebt!
Was tragt ihr dann noch solchen Unsinn vor?

Seht, welche Strafe Gott dem Menschen sendet,
der ihn verlässt und andere unterdrückt:

Ein solcher Mensch mag viele Söhne haben,
doch alle werden sie im Krieg getötet;
die Enkel kriegen nie genug zu essen.

Was überlebt, das rafft die Pest hinweg;
die Witwen halten keine Totenklage.

Er mag auch haufenweise Silber haben,
mehr Kleider, als er jemals brauchen kann.

Was solĺs? Ein Frommer wird die Kleider tragen,
ein guter Mensch das ganze Silber erben.

Sein Haus hat er gebaut wie eine Motte,
so wie das Laubgeflecht des Weinbergwächters:

Reich legt er sich in seinem Haus zu Bett;
doch wenn er aufwacht, ist es nicht mehr da.

Wie eine Flut holt ihn der Schrecken ein.
Ein Wirbelsturm kommt nachts und trägt ihn fort.

Der Ostwind hebt ihn hoch und reißt ihn mit,
er fegt ihn mit Gewalt von seinem Wohnplatz.

Der Sturm stürzt mitleidslos auf ihn herab,
er müht sich, was er kann, um zu entfliehen.

In seinem Rücken heult und pfeift der Sturm
und macht ihm Angst mit seinen harten Schlägen.