1 Иов вспоминает людей, отверженных в его прошлой жизни, 9 которые теперь издеваются над ним и прибавляют к его страданиям; 19 Иов упрекает Бога, что Он поражает его и не отвечает на его вопль; 27 его жалкое состояние.

А ныне смеются надо мною младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих.

И сила рук их к чему мне? Над ними уже прошло время.

Бедностью и голодом истощенные, они убегают в степь безводную, мрачную и опустевшую;

щиплют зелень подле кустов, и ягоды можжевельника – хлеб их.

Из общества изгоняют их, кричат на них, как на воров,

чтобы жили они в рытвинах потоков, в ущельях земли и утесов.

Ревут между кустами, жмутся под терном.

Люди отверженные, люди без имени, отребье земли!

Их-то сделался я ныне песнью и пищею разговора их.

Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим.

Так как Он развязал повод мой и поразил меня, то они сбросили с себя узду пред лицем моим.

С правого боку встает это исчадие, сбивает меня с ног, направляет гибельные свои пути ко мне.

А мою стезю испортили: всё успели сделать к моей погибели, не имея помощника.

Они пришли ко мне, как сквозь широкий пролом; с шумом бросились на меня.

Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако.

И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня.

Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя.

С великим трудом снимается с меня одежда моя; края хитона моего жмут меня.

Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел.

Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне, – стою, а Ты только смотришь на меня.

Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня.

Ты поднял меня и заставил меня носиться по ветру и сокрушаешь меня.

Так, я знаю, что Ты приведешь меня к смерти и в дом собрания всех живущих.

Верно, Он не прострет руки Своей на дом костей: будут ли они кричать при своем разрушении?

Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?

Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма.

Мои внутренности кипят и не перестают; встретили меня дни печали.

Я хожу почернелый, но не от солнца; встаю в собрании и кричу.

Я стал братом шакалам и другом страусам.

Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара.

И цитра моя сделалась унылою, и свирель моя – голосом плачевным.

Грузинский

დამცინიან ჩემზე უმრწემესნიც, რომელთა მამებსაც ჩემი ფარის ძაღლებში არ გავრევდი;

რაღაში მარგია მათი მკლავის ძალა? სიბერე ეწია მათ.

შიმშილისგან გაძვალტყავებულნი გარბიან გვალვიან უდაბნოში, დიდი ხნის მიტოვებულ ტრამალებში;

ქათანაცარას წიწკნიან ბუჩქებდაან და კურდღლისცოცხას ფესვებია მათი პური;

ადამიანთაგან აძევებენ და, როგორც ქურდს, ისე მიჰყვებიან;

რომ ხევ-ხუვებში და მიწის მღვიმეებში იცხოვრონ;

ბუჩქებს შორის ყროყინებენ და ჯაგნარების ქვეშ იყუჟებიან;

არამზადებივით, უგვანი ბრბოსავით, განიდევნენ ქვეყნიდან;

ახლა მათი სამღერელი და სალაპარაკო გავხდი;

ვეზიზღები, გარბიან ჩემგან და წამდაუწუმ მაფურთხებენ სახეში,

რადგან ახსნეს ჩემი თოკი და შემაჭირვეს, ლაგამი დამიგდეს წინ.

მარჯვნივ ნაბიჭვარი აღმიდგა და ფეხებში მცემენ, ჩემი დაღუპველი გზები მოასწორეს;

დამინგრიეს გზა-სავალი ჩემს დასამხობად, შემწეც არ უნდათ;

თითქოს ფართე ხვრელით მოდიან, გრიალით მოექანებიან;

საშინელებები დამატყდა თავს, ქარივით გაიქროლა ჩემბა დიდებამ და ღრუბელივით გადავიდა ჩემი დოვლათი;

და ახლა იღვრება ჩემი სული, გაჭირვების დღეები მეწიენ მე;

ღამით მტეხავს ძვლები და მოსვენება არა აქვს ჩემს სახსრებს;

ძლივძლივობით მეხდება ტანსაცმელი, პერანგის საყელოსავით მაქვს შემოჭერილი;

ტალახში მისროლა და მტვერსა და ნაცარს დავემსგავსე;

შველას გთხოვ და ხმას არ მცემ, ვდგავარ შენს წინაშე და ვერ მამჩნევ;

მტარვალად მექეცი, შენი ძლიერი მკლავით მებრძვი;

ამწიე და ქარზე შემაგდე, ქარიშხალს მიმეცი გასაცამტერებლად.

ვიცი, სასიკვდილოდ მიგყევარ ყოველი ცოცხალის შესაკრებელ სახლში;

განა ნანგრევიდან არ იწვდიან ხელს და უბედურებაში არ ითხოვენ შველას?

განა არ მიტირია ბედშავზე? განა არ მიწუხნია გაჭირვებულზე?

ჰოდა, სიკეთეს ველოდი და ბოროტება მოვიდა, ნათელს ვთესავდი და ბნელი მოვიდა;

შიგნეული მიდუღს შეუწყვეტლივ, ვაების დღეები დამიდგა;

ჩაშავებული დავდივარ - არა მზისგან, კრებულში ვდგავარ და შველას ვითხოვ;

ტურებს ძმად გავუხდი და მეგობრად - სირაქლემებს;

კანი გამიშავდა და ამეტყავა, სიცხისაგან მივარვარებს ძვლები;

მოთქმად იქცა ჩემი ქნარი და მოტირალთა ხმად ჩემი სალამური!

Рус. (Юнгеров)

Языки

А ныне смеются надо мною младшие, ныне учат меня некоторые из тех, отцов коих я уничижал, которых не считал наравне со псами при моих стадахъ.

И сила рук их к чему мне была-бы? у них погибло достояние.

От скудости и голода (каждый из них) безплоден, вчера убегли они в (место) безводное, лишения и бедствования.

Они обходят (собирая) траву в ущельяхъ, (так как) трава для них служит пищей, безчестные и презренные, лишенные всякаго добра, они и корни дерев жуют от великаго голода.

Возстали на меня воры,

Жилищами которых служили пещеры каменныя.

Кричат они среди ущелий, живут под диким хворостом.

Они – сыновья (людей) безумных и безчестных, (коих) имя и память погасли на земле.

Для них я ныне сделался (как бы) гуслями и меня сделали притчею.

Они гнушаются мною, становясь далеко, и не удерживаются плевать пред лицем моимъ.

Ибо Онъ, открыв колчан Свой, уязвил меня и наложил узду на уста мои.

С правой стороны (меня) юноши встали: ноги свои распростерли и направили на меня гибельные пути свои.

Загладились пути мои, ибо совлекли с меня одежду.

Стрелами Своими Он пронзил меня, поступил со мною, как захотел; в болезнях я истлелъ, возвращаются ко мне скорби.

Отошла от меня надежда, как ветер, и, как облако, спасение мое.

И ныне изливается душа моя во мне и дни печали объяли меня.

Ночью кости мои ноютъ, жилы же мои ослабели.

С большою силою Он взялся за одежду мою: как ожерелье одежды моей, Он охватил меня.

Ты уподобил меня грязи, и в земле и пепле удел мой.

Я взываю к Тебе, и Ты не услышал меня, а они стояли и смотрели на меня.

Напали на меня без милости, крепкою рукою Ты уязвил меня.

Ты подверг меня болезням и лишил меня спасения.

Ибо я знаю, что смерть сокрушит меня: дом всякому смертному – земля.

Если бы возможно было, я убил-бы самого себя, или умолял-бы другого сделать со мною это.

А я плакал о всяком немощном, вздыхал при виде человека в нужде.

И я ждал добра, а вот, встретили меня дни бедствий.

Мои внутренности вскипели и не умолкнутъ, предварили меня дни нищеты.

Со стоном хожу, не зажимая рта, стоял в собрании и кричал.

Братом стал сиренамъ, другом птицамъ.

Кожа моя весьма почернела, а кости мои сгорели от жара.

Гусли мои обратились в плач, а песни мои у меня – в рыдание.