Влеки меня, мы побежим за тобою; – царь ввел меня в чертоги свои, – будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя!

Дщери Иерусалимские! черна я, но красива, как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы.

Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня: сыновья матери моей разгневались на меня, поставили меня стеречь виноградники, – моего собственного виноградника я не стерегла.

Скажи мне, ты, которого любит душа моя: где пасешь ты? где отдыхаешь в полдень? к чему мне быть скиталицею возле стад товарищей твоих?

Если ты не знаешь этого, прекраснейшая из женщин, то иди себе по следам овец и паси козлят твоих подле шатров пастушеских.

Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя.

Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях;

золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками.

Доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благовоние свое.

Мирровый пучок – возлюбленный мой у меня, у грудей моих пребывает.

Как кисть кипера, возлюбленный мой у меня в виноградниках Енгедских.

О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные.

О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! и ложе у нас – зелень;

кровли домов наших – кедры, потолки наши – кипарисы.

1 «Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною — любовь»; 8 «голос возлюбленного моего! вот, он идет»; 10 «время пения настало»; 15 «возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему».

Я нарцисс Саронский, лилия долин!

Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами.

Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей.

Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь.

Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.

Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.

Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.

Голос возлюбленного моего! вот, он идет, скачет по горам, прыгает по холмам.

Друг мой похож на серну или на молодого оленя. Вот, он стоит у нас за стеною, заглядывает в окно, мелькает сквозь решетку.

Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!

Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал;

цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей;

смоковницы распустили свои почки, и виноградные лозы, расцветая, издают благовоние. Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!

Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лице твое приятно.

Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники, а виноградники наши в цвете.

Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасет между лилиями.

Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, возвратись, будь подобен серне или молодому оленю на расселинах гор.

1 «Искала я того, которого любит душа моя»; 6 «пойдите и посмотрите, дщери Сионские, на царя Соломона».

На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его.

Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и не нашла его.

Встретили меня стражи, обходящие город: «не видали ли вы того, которого любит душа моя?»

Но едва я отошла от них, как нашла того, которого любит душа моя, ухватилась за него, и не отпустила его, доколе не привела его в дом матери моей и во внутренние комнаты родительницы моей.

Кто эта, восходящая от пустыни как бы столбы дыма, окуриваемая миррою и фимиамом, всякими порошками мироварника?

Вот одр его – Соломона: шестьдесят сильных вокруг него, из сильных Израилевых.

Все они держат по мечу, опытны в бою; у каждого меч при бедре его ради страха ночного.

Носильный одр сделал себе царь Соломон из дерев Ливанских;

столпцы его сделал из серебра, локотники его из золота, седалище его из пурпуровой ткани; внутренность его убрана с любовью дщерями Иерусалимскими.

Пойдите и посмотрите, дщери Сионские, на царя Соломона в венце, которым увенчала его мать его в день бракосочетания его, в день, радостный для сердца его.

1 «Как лента алая губы твои, и уста твои любезны»; 7 «вся ты прекрасна … и пятна нет на тебе»; 12 превосходный сад.

О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои – как стадо коз, сходящих с горы Галаадской;

зубы твои – как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними;

как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими;

шея твоя – как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем – все щиты сильных;

два сосца твои – как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями.

Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама.

Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!

Со мною с Ливана, невеста! со мною иди с Ливана! спеши с вершины Аманы, с вершины Сенира и Ермона, от логовищ львиных, от гор барсовых!

Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей.

О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!

Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!

Запертый сад – сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник:

рассадники твои – сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами,

нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревами, мирра и алой со всякими лучшими ароматами;

садовый источник – колодезь живых вод и потоки с Ливана.

Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, – и польются ароматы его! – Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его.

1 «Я встала, чтоб отпереть возлюбленному моему»; 9 «лучше десяти тысяч других».

Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста; набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с медом моим, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!

Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот, голос моего возлюбленного, который стучится: «отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя! потому что голова моя вся покрыта росою, кудри мои – ночною влагою».

Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их?

Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него.

Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка.

Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне.

Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены.

Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? что я изнемогаю от любви.

«Чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин? Чем возлюбленный твой лучше других, что ты так заклинаешь нас?»

Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других:

голова его – чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон;

глаза его – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве;

щеки его – цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его – лилии, источают текучую мирру;

руки его – золотые кругляки, усаженные топазами; живот его – как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами;

голени его – мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях; вид его подобен Ливану, величествен, как кедры;

уста его – сладость, и весь он – любезность. Вот кто возлюбленный мой, и вот кто друг мой, дщери Иерусалимские!

1 «Мой возлюбленный пошел в сад свой … он пасет между лилиями»; 4 «грозна, как полки со знаменами».

«Куда пошел возлюбленный твой, прекраснейшая из женщин? куда обратился возлюбленный твой? мы поищем его с тобою».

Мой возлюбленный пошел в сад свой, в цветники ароматные, чтобы пасти в садах и собирать лилии.

Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне; он пасет между лилиями.

Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна, как Иерусалим, грозна, как полки со знаменами.

Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня. {:}Волосы твои – как стадо коз, сходящих с Галаада;^–

{:^–}зубы твои – как стадо овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними;

как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими.

Есть шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа,

но единственная – она, голубица моя, чистая моя; единственная она у матери своей, отличенная у родительницы своей. Увидели ее девицы, и – превознесли ее, царицы и наложницы, и – восхвалили ее.

Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами?

Я сошла в ореховый сад посмотреть на зелень долины, поглядеть, распустилась ли виноградная лоза, расцвели ли гранатовые яблоки?

Не знаю, как душа моя влекла меня к колесницам знатных народа моего.

1 «Оглянись, оглянись, Суламита … и мы посмотрим на тебя»; 7 «как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью!» 11 «я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его».

«Оглянись, оглянись, Суламита! оглянись, оглянись, – и мы посмотрим на тебя».^–
^7:1a^–Что вам смотреть на Суламиту, как на хоровод Манаимский?

О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника;

живот твой – круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями;

два сосца твои – как два козленка, двойни серны;

шея твоя – как столп из слоновой кости; глаза твои – озерки Есевонские, что у ворот Батраббима; нос твой – башня Ливанская, обращенная к Дамаску;

голова твоя на тебе, как Кармил, и волосы на голове твоей, как пурпур; царь увлечен твоими кудрями.

Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью!

Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти.

Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей твоих, как от яблоков;

уста твои – как отличное вино. Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста утомленных.

Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его.

Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах;

поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе.

Мандрагоры уже пустили благовоние, и у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые: это сберегла я для тебя, мой возлюбленный!

1 «Дщери Иерусалимские: не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно»; 5 «большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её»; 8 «я буду в глазах его, как достигшая полноты»; 13 «товарищи внимают голосу твоему».

О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы.

Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих.

Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.

Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, – не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.

Кто это восходит от пустыни, опираясь на своего возлюбленного? Под яблоней разбудила я тебя: там родила тебя мать твоя, там родила тебя родительница твоя.

Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный.

Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем.

Есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее; что нам будет делать с сестрою нашею, когда будут свататься за нее?

Если бы она была стена, то мы построили бы на ней палаты из серебра; если бы она была дверь, то мы обложили бы ее кедровыми досками.

Я – стена, и сосцы у меня, как башни; потому я буду в глазах его, как достигшая полноты.

Виноградник был у Соломона в Ваал-Гамоне; он отдал этот виноградник сторожам; каждый должен был доставлять за плоды его тысячу сребреников.

А мой виноградник у меня при себе. Тысяча пусть тебе, Соломон, а двести – стерегущим плоды его.

Жительница садов! товарищи внимают голосу твоему, дай и мне послушать его.

Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!

Церковнослав. (рус. дореф.)

Да ло́бжетъ мя́ от лобза́нiй у́стъ свои́хъ: я́ко бла́га сосца́ твоя́ па́че вина́,

и воня́ ми́ра твоего́ па́че всѣ́хъ арома́тъ. Ми́ро излiя́ное и́мя твое́: сего́ ра́ди отрокови́цы возлюби́ша тя́.

Привлеко́ша тя́: вслѣ́дъ тебе́ въ воню́ ми́ра твоего́ тече́мъ. Введе́ мя ца́рь въ ло́жницу свою́: возра́дуемся и возвесели́мся о тебѣ́, возлю́бимъ сосца́ твоя́ па́че вина́: пра́вость возлюби́ тя.

Черна́ е́смь а́зъ и добра́, дще́ри Иерусали́мскiя, я́коже селе́нiя Кида́рска, я́коже завѣ́сы Соломо́ни.

Не зри́те мене́, я́ко а́зъ е́смь очерне́на, я́ко опали́ мя со́лнце: сы́нове ма́тере моея́ сваря́хуся о мнѣ́, положи́ша мя́ стра́жа въ виногра́дѣхъ: виногра́да моего́ не сохрани́хъ.

Возвѣсти́ ми́, его́же возлюби́ душа́ моя́, гдѣ́ пасе́ши? гдѣ́ почива́еши въ полу́дне? да не когда́ бу́ду я́ко облага́ющаяся надъ ста́ды друго́въ твои́хъ.

А́ще не увѣ́си са́мую тебе́, до́брая въ жена́хъ, изы́ди ты́ въ пята́хъ па́ствъ и паси́ ко́злища твоя́ у ку́щей па́стырскихъ.

Ко́немъ мои́мъ въ колесни́цѣхъ фарао́новыхъ уподо́бихъ тя́, бли́жняя моя́.

Что́ укра́шены лани́ты твоя́ я́ко го́рлицы, вы́я твоя́ я́ко мони́сты?

подо́бiя зла́та сотвори́мъ ти́ съ пестрота́ми сребра́.

До́ндеже [бу́детъ] ца́рь на восклоне́нiи свое́мъ, на́рдъ мо́й даде́ воню́ свою́.

Вяза́нiе ста́кти бра́тъ мо́й мнѣ́, посредѣ́ сосцу́ мое́ю водвори́тся:

гре́знъ ки́провъ бра́тъ мо́й мнѣ́ въ виногра́дѣхъ енга́ддовыхъ.

Се́, еси́ добра́, и́скренняя моя́, се́, еси́ добра́: о́чи твои́ голуби́нѣ.

Се́, еси́ до́бръ, бра́тъ мо́й, и еще́ красе́нъ: о́дръ на́шъ со осѣне́нiемъ,

прекла́ди до́му на́шего ке́дровiи, дски́ на́шя кипари́сныя.

А́зъ цвѣ́тъ по́льный и кри́нъ удо́льный.

Я́коже кри́нъ въ те́рнiи, та́ко и́скренняя моя́ посредѣ́ дще́рей.

Я́ко я́блонь посредѣ́ древе́съ лѣсны́хъ, та́ко бра́тъ мо́й посредѣ́ сыно́въ: подъ сѣ́нь его́ восхотѣ́хъ и сѣдо́хъ, и пло́дъ его́ сла́докъ въ горта́ни мое́мъ.

Введи́те мя́ въ до́мъ вина́, вчини́те ко мнѣ́ любо́вь:

утверди́те мя́ въ ми́рѣхъ, положи́те мя́ во я́блоцѣхъ: я́ко уя́звлена [е́смь] любо́вiю а́зъ.

Шу́йца его́ подъ главо́ю мое́ю, и десни́ца его́ объи́метъ мя́.

Закля́хъ ва́съ, дще́ри Иерусали́мли, въ си́лахъ и крѣ́постехъ села́: а́ще возста́вите и возбу́дите любо́вь, до́ндеже восхо́щетъ.

Гла́съ бра́та моего́: се́, то́й и́детъ, скача́ на го́ры и прескача́ на хо́лмы.

Подо́бенъ е́сть бра́тъ мо́й се́рнѣ или́ мла́ду еле́ню на гора́хъ Веѳи́льскихъ. Се́, се́й стои́тъ за стѣно́ю на́шею, прогля́даяй око́нцами, приница́яй сквозѣ́ мре́жи.

Отвѣща́етъ бра́тъ мо́й и глаго́летъ мнѣ́: воста́ни, прiиди́, бли́жняя моя́, до́брая моя́, голуби́це моя́.

Я́ко се́, зима́ пре́йде, до́ждь отъи́де, отъи́де себѣ́:

цвѣ́ти яви́шася на земли́, вре́мя обрѣ́занiя приспѣ́, гла́съ го́рлицы слы́шанъ въ земли́ на́шей:

смо́квь изнесе́ цвѣ́тъ сво́й, виногра́ди зрѣ́юще да́ша воню́. Воста́ни, прiиди́, бли́жняя моя́, до́брая моя́, голуби́це моя́, и прiиди́.

Ты́, голуби́це моя́, въ покро́вѣ ка́меннѣ, бли́зъ предстѣ́нiя: яви́ ми зра́къ тво́й, и услы́шанъ сотвори́ ми гла́съ тво́й: я́ко гла́съ тво́й сла́докъ, и о́бразъ тво́й красе́нъ.

Ими́те на́мъ ли́сы ма́лыя, губя́щыя виногра́ды: и виногра́ди на́ши созрѣва́ютъ.

Бра́тъ мо́й мнѣ́, и а́зъ ему́, пасы́й въ кри́нахъ,

до́ндеже дхне́тъ де́нь, и дви́гнутся сѣ́ни. Обрати́ся, уподо́бися ты́, бра́те мо́й, се́рнѣ или́ мла́ду еле́ню на гора́хъ юдо́лiй.

На ло́жи мое́мъ въ но́щехъ иска́хъ, его́же возлюби́ душа́ моя́, иска́хъ его́, и не обрѣто́хъ его́: воззва́хъ его́, и не послу́ша мене́.

Воста́ну у́бо и обы́ду во гра́дѣ и на то́ржищихъ и на сто́гнахъ, и поищу́, его́же возлюби́ душа́ моя́. Поиска́хъ его́, и не обрѣто́хъ его́: зва́хъ его́, и не послу́ша мене́.

Обрѣто́ша мя́ стрегу́щiи, обходя́ще во гра́дѣ: ви́дѣсте ли, его́же возлюби́ душа́ моя́?

Я́ко ма́ло егда́ преидо́хъ от ни́хъ, до́ндеже обрѣто́хъ, его́же возлюби́ душа́ моя́: удержа́хъ его́, и не оста́вихъ его́, до́ндеже введо́хъ его́ въ до́мъ ма́тере моея́ и въ черто́гъ заче́ншiя мя́.

Закля́хъ ва́съ, дще́ри Иерусали́мскiя, въ си́лахъ и въ крѣ́постехъ се́лныхъ: а́ще подви́жете и воздви́жете любо́вь, до́ндеже а́ще восхо́щетъ.

Кто́ сiя́ восходя́щая от пусты́ни, я́ко стебло́ ды́ма кадя́щее сми́рну и Лива́нъ, от всѣ́хъ благово́нiй мирова́рца?

Се́, о́дръ Соломо́нь, шестьдеся́тъ си́льныхъ о́крестъ его́ от си́льныхъ Изра́илевыхъ,

вси́ иму́ще ору́жiя, науче́ни на бра́нь: му́жъ, ору́жiе его́ на бедрѣ́ его́ от у́жаса въ но́щехъ.

О́дръ сотвори́ себѣ́ ца́рь Соломо́нъ от древе́съ Лива́нскихъ.

Столпы́ его́ сотвори́ сре́бряны и восклоне́нiе его́ зла́то: восхо́дъ его́ багря́нъ, вну́трь его́ ка́менiе по́стлано, любо́вь от дще́рей Иерусали́мскихъ.

Дще́ри Сiо́ни, изыди́те и ви́дите въ цари́ Соломо́нѣ въ вѣнцѣ́, и́мже вѣнча́ его́ ма́ти его́ въ де́нь обруче́нiя его́ и въ де́нь весе́лiя се́рдца его́.

Се́, еси́ добра́, бли́жняя моя́, се́, еси́ добра́: о́чи твои́ голуби́нѣ, кромѣ́ замолча́нiя твоего́: вла́си твои́ я́ко стада́ кози́цъ, я́же откры́шася от Галаа́да.

Зу́бы твои́ я́ко стада́ остриже́ныхъ, я́же изыдо́ша изъ купѣ́ли, вся́ двоепло́дны, и неродя́щiя нѣ́сть въ ни́хъ.

Я́ко ве́рвь червле́на устнѣ́ твои́, и бесѣ́да твоя́ красна́: я́ко оброще́нiе ши́пка лани́ты твоя́, кромѣ́ замолча́нiя твоего́.

Я́ко сто́лпъ дави́довъ вы́я твоя́, со́зданъ въ Ѳалпiо́ѳѣ: ты́сяща щито́въ ви́ситъ на не́мъ, вся́ стрѣ́лы си́льныхъ.

Два́ сосца́ твоя́ я́ко два́ мла́да близнца́ се́рны, пасо́мая во кри́нахъ,

до́ндеже дхне́тъ де́нь, и подви́гнутся сѣ́ни. Пойду́ себѣ́ къ горѣ́ сми́рнѣй и къ хо́лму Лива́нску.

Вся́ добра́ еси́, бли́жняя моя́, и поро́ка нѣ́сть въ тебѣ́.

Гряди́ от Лива́на, невѣ́сто, гряди́ от Лива́на: прiиди́ и прейди́ изъ нача́ла вѣ́ры, от главы́ сани́ра и аермо́на, от огра́дъ льво́выхъ, от го́ръ пардале́овъ.

Се́рдце на́ше привлекла́ еси́, сестро́ моя́ невѣ́сто, се́рдце на́ше привлекла́ еси́ еди́нымъ от о́чiю твое́ю, еди́нымъ мони́стомъ вы́и твоея́.

Что́ удобрѣ́ста сосца́ твоя́, сестро́ моя́ невѣ́сто? что́ удобрѣ́ста сосца́ твоя́ па́че вина́, и воня́ ри́зъ твои́хъ па́че всѣ́хъ арома́тъ?

Со́тъ иска́паютъ устнѣ́ твои́, невѣ́сто, ме́дъ и млеко́ подъ язы́комъ твои́мъ, и благово́нiе ри́зъ твои́хъ я́ко благоуха́нiе Лива́на.

Вертогра́дъ заключе́нъ сестра́ моя́ невѣ́ста, вертогра́дъ заключе́нъ, исто́чникъ запечатлѣ́нъ.

Лѣ́торасли твоя́ са́дъ ши́пковъ съ плодо́мъ я́блочнымъ, ки́при съ на́рдами,

на́рдъ и шафра́нъ, тро́сть и киннамо́нъ со всѣ́ми древа́ми Лива́нскими, сми́рна, ало́й со всѣ́ми пе́рвыми ми́рами,

исто́чникъ вертогра́да, и кла́дязь воды́ жи́вы и истека́ющiя от Лива́на.

Воста́ни, сѣ́вере, и гряди́, ю́же, и повѣ́й во вертогра́дѣ мое́мъ, и да потеку́тъ арома́ты мои́.

Да сни́детъ бра́тъ мои́ въ вертогра́дъ сво́й и да я́стъ пло́дъ ово́щiй свои́хъ. Внидо́хъ въ вертогра́дъ мо́й, сестро́ моя́ невѣ́сто: объима́хъ сми́рну мою́ со арома́тами мои́ми, ядо́хъ хлѣ́бъ мо́й съ ме́домъ мои́мъ, пи́хъ вино́ мое́ съ млеко́мъ мои́мъ. Яди́те, бли́жнiи, и пі́йте и упі́йтеся, бра́тiя.

А́зъ сплю́, а се́рдце мое́ бди́тъ: гла́съ бра́та моего́ ударя́етъ въ две́ри: отве́рзи ми́, сестро́ моя́, бли́жняя моя́, голуби́це моя́, соверше́нная моя́: я́ко глава́ моя́ напо́лнися росы́, и вла́си мои́ ка́пель нощны́хъ.

Совлеко́хся ри́зы моея́, ка́ко облеку́ся въ ню́? умы́хъ но́зѣ мои́, ка́ко оскверню́ и́хъ?

Бра́тъ мо́й посла́ ру́ку свою́ сквозѣ́ сква́жню, и чре́во мое́ вострепета́ от него́.

Воста́хъ а́зъ отве́рсти бра́ту моему́: ру́цѣ мои́ иска́паша сми́рну, пе́рсты мои́ сми́рны по́лны на рука́хъ заключе́нiя.

Отверзо́хъ а́зъ бра́ту моему́: бра́тъ мо́й пре́йде. Душа́ моя́ изы́де въ сло́во его́: взыска́хъ его́, и не обрѣто́хъ его́: зва́хъ его́, и не послу́ша мене́.

Обрѣто́ша мя́ стра́жiе обходя́щiи во гра́дѣ: би́ша мя́, язви́ша мя́, взя́ша ве́рхнюю ри́зу от мене́ стра́жiе стѣ́ннiи.

Закля́хъ вы́, дще́ри Иерусали́мскiя, въ си́лахъ и въ крѣ́постехъ се́лныхъ: а́ще обря́щете бра́та моего́, возвѣсти́те ему́, я́ко уя́звлена любо́вiю а́зъ е́смь.

Что́ бра́тъ тво́й па́че бра́та, до́брая въ жена́хъ? что́ бра́тъ тво́й от бра́та, я́ко та́ко закля́ла еси́ на́съ?

Бра́тъ мо́й бѣ́лъ и че́рменъ, избра́нъ от те́мъ:

глава́ его́ зла́то избра́нно, власы́ его́ кудря́вы, че́рны я́ко вра́нъ:

о́чи его́ я́ко голуби́цы на исполне́нiихъ во́дъ, измове́ни во млецѣ́, сѣдя́щыя въ наполне́нiихъ [во́дъ]:

лани́ты его́ а́ки фiа́лы арома́тъ, прозяба́ющыя благово́нiе: устнѣ́ его́ кри́ны, ка́плющiи сми́рну по́лну:

ру́цѣ его́ обто́чены зла́ты, напо́лнены Ѳарси́са: чре́во его́ сосу́дъ слоно́вый на ка́мени сапфи́ровѣ:

лы́ста его́ столпи́ ма́рморовы, основа́ни на степе́нехъ златы́хъ: ви́дъ его́ я́ко Лива́нъ, избра́нъ я́ко ке́дрове:

горта́нь его́ сла́дость, и ве́сь жела́нiе: се́й бра́тъ мо́й и се́й бли́жнiй мо́й, дще́ри Иерусали́мли.

^5:17Ка́мо отъи́де бра́тъ тво́й, до́брая въ жена́хъ? ка́мо уклони́ся бра́тъ тво́й? и взы́щемъ его́ съ тобо́ю.

¹Бра́тъ мо́й сни́де въ вертогра́дъ сво́й, въ мѣста́ арома́тъ, па́ствити въ вертогра́дѣхъ и собира́ти кри́ны.

²А́зъ бра́ту моему́ и бра́тъ мо́й мнѣ́, пасы́й въ кри́нѣхъ.

³Добра́ еси́, бли́жняя моя́, я́ко благоволе́нiе, красна́ я́ко Иерусали́мъ, у́жасъ я́ко вчине́нны.

⁴Отврати́ о́чи твои́ от мене́, я́ко ті́и воскрили́ша мя́: вла́си твои́, я́ко стада́ ко́зъ, я́же взыдо́ша от Галаа́да:

⁵зу́бы твои́, я́ко стада́ остриже́ныхъ, я́же взыдо́ша от купѣ́ли, вся́ близня́та родя́щыя, и безча́дныя нѣ́сть въ ни́хъ: я́ко ве́рвь червле́на устнѣ́ твои́, и бесѣ́да твоя́ красна́:

⁶я́ко оброще́нiе ши́пка лани́ты твоя́, кромѣ́ замолча́нiя твоего́.

⁷Шестьдеся́тъ су́ть цари́цъ и о́смьдесятъ нало́жницъ, и ю́нотъ, и́мже нѣ́сть числа́:

⁸еди́на е́сть голуби́ца моя́, соверше́нная моя́: еди́на е́сть ма́тери свое́й, избра́нна е́сть роди́вшей ю́: ви́дѣша ю́ дще́ри и ублажи́ша ю́, цари́цы и нало́жницы, и восхвали́ша ю́.

⁹Кто́ сiя́ проница́ющая а́ки у́тро, добра́ я́ко луна́, избра́нна я́ко со́лнце, у́жасъ я́ко вчине́нны?

¹⁰Въ вертогра́дъ орѣ́ховъ снидо́хъ ви́дѣти въ плодѣ́хъ пото́ка, ви́дѣти, а́ще процвѣте́ виногра́дъ и возрасто́ша ши́пки.

¹¹Та́мо да́мъ сосца́ моя́ тебѣ́: не разумѣ́ душа́ моя́, положи́ мя на колесни́цѣ Аминада́вли.

^6:12Обрати́ся, обрати́ся, сулами́тино, обрати́ся, обрати́ся, и у́зримъ въ тебѣ́.

¹Что́ уви́дите у сулами́тины? приходя́щая я́ко ли́ки полко́въ,

что́ украси́шася стопы́ твоя́ во обу́тiихъ твои́хъ, дщи́ Нада́вля? чи́ны бедру́ твое́ю подо́бни усеря́земь, дѣ́лу ру́къ худо́жника:

пу́пъ тво́й ча́ша источе́на, не лиша́емая мста́: чре́во твое́ я́ко сто́гъ пшени́цы, огражде́нъ въ кри́нахъ:

два́ сосца́ твоя́, я́ко два́ мла́да близнецы́ се́рны:

вы́я твоя́ я́ко сто́лпъ слоно́вый: о́чи твои́ я́ко езе́ра во есево́нѣ, во врата́хъ дще́рей мно́гихъ: но́съ тво́й я́ко сто́лпъ Лива́нскiй, сматря́яй лице́ Дама́ска:

глава́ твоя́ на тебѣ́ я́ко карми́лъ [гора́], и заплете́нiе главы́ твоея́ я́ко багряни́ца, ца́рь увя́занъ въ прериста́нiих.

Что́ украси́лася еси́, и что́ услади́лася еси́, любы́, во сла́достехъ твои́хъ?

Сiе́ вели́чество твое́: уподо́билася еси́ фи́нику, и сосца́ твоя́ грезно́мъ.

Реко́хъ: взы́ду на фи́никъ, удержу́ высоту́ его́: и бу́дутъ сосцы́ твои́ я́ко гре́знове виногра́да, и воня́ ноздре́й твои́хъ я́ко я́блока:

и горта́нь тво́й я́ко вино́ бла́го, ходя́щее бра́ту моему́ въ пра́вость, дово́лно устна́мъ мои́мъ и зубо́мъ.

А́зъ бра́ту моему́, и ко мнѣ́ обраще́нiе его́.

Прiиди́, бра́те мо́й, и взы́демъ на село́, водвори́мся въ се́лѣхъ:

ура́нимъ въ виногра́ды, уви́димъ а́ще процвѣте́ виногра́дъ, процвѣто́ша ли ово́щiе, процвѣто́ша ли я́блока? та́мо да́мъ тебѣ́ сосца́ моя́.

Мандраго́ры да́ша воню́, и при две́рехъ на́шихъ вси́ плоды́ но́вiи: до ве́тхихъ, бра́те мо́й, соблюдо́хъ ти́.

Кто́ да́стъ тя́, бра́те мо́й, ссу́ща сосцы́ ма́тере моея́? обрѣ́тши тя́ внѣ́ цѣлу́ю тя́, и ктому́ не уничижа́тъ мене́.

Пойму́ тя́, введу́ тя́ въ до́мъ ма́тере моея́ и въ ло́жницу заче́ншiя мя́: та́мо мя́ научи́ши: напою́ тя от вина́ съ воня́ми стро́енаго, от воды́ я́блокъ мои́хъ.

Шу́йца его́ подъ главо́ю мое́ю, и десни́ца его́ объи́метъ мя́.

Кто́ сiя́ восходя́щая убѣле́на и утвержа́ема о бра́тѣ свое́мъ? подъ я́блонею возбуди́хъ тя́: та́мо роди́ тя́ ма́ти твоя́, та́мо поболѣ́ тобо́ю ро́ждшая тя́.

Положи́ мя я́ко печа́ть на се́рдцы твое́мъ, я́ко печа́ть на мы́шцѣ твое́й: зане́ крѣпка́ я́ко сме́рть любы́, же́стока я́ко а́дъ ре́вность: кри́ла ея́ кри́ла огня́, [у́глiе о́гненно] пла́мы ея́.

Вода́ мно́га не мо́жетъ угаси́ти любве́, и рѣ́ки не потопя́тъ ея́. А́ще да́стъ му́жъ все́ имѣ́нiе свое́ за любо́вь, уничиже́нiемъ уничижа́тъ его́.

Сестра́ на́ша мала́ и сосцу́ не и́мать: что́ сотвори́мъ сестрѣ́ на́шей въ де́нь, въ о́ньже а́ще глаго́латися бу́детъ е́й?

А́ще стѣна́ е́сть, согради́мъ на не́й забра́ла сре́бряна: и а́ще две́рь е́сть, напи́шемъ на не́й дску́ ке́дрову.

А́зъ стѣна́, и сосцы́ мои́ я́ко столпи́: а́зъ бѣ́хъ во о́чiю и́хъ а́ки обрѣта́ющая ми́ръ.

Виногра́дъ бы́сть Соломо́ну во вееламо́нѣ: даде́ виногра́дъ сво́й стрегу́щымъ: му́жъ принесе́тъ въ плодѣ́ его́ ты́сящу сре́бреникъ.

Виногра́дъ мо́й предо мно́ю: ты́сяща Соломо́ну и двѣ́сти стрегу́щымъ пло́дъ его́.

Сѣдя́й въ вертогра́дѣхъ, и дру́зiе вне́млющiи гла́су твоему́: гла́съ тво́й внуши́ мнѣ́.

Бѣжи́, бра́те мо́й, и уподо́бися се́рнѣ или́ юнцу́ еле́ней, на го́ры арома́товъ.

Английский (NKJV)

Языки

The song of songs, which is Solomońs.

Let him kiss me with the kisses of his mouth-- For your love is better than wine.

Because of the fragrance of your good ointments, Your name is ointment poured forth; Therefore the virgins love you.

Draw me away! We will run after you. The king has brought me into his chambers. We will be glad and rejoice in you. We will remember 1your love more than wine. Rightly do they love 1you.

I am dark, but lovely, O daughters of Jerusalem, Like the tents of Kedar, Like the curtains of Solomon.

Do not look upon me, because I am dark, Because the sun has tanned me. My motheŕs sons were angry with me; They made me the keeper of the vineyards, But my own vineyard I have not kept.

Tell me, O you whom I love, Where you feed your flock, Where you make it rest at noon. For why should I be as one who veils herself By the flocks of your companions?

If you do not know, O fairest among women, Follow in the footsteps of the flock, And feed your little goats Beside the shepherdś tents.

I have compared you, my love, To my filly among Pharaoh́s chariots.

Your cheeks are lovely with ornaments, Your neck with chains of gold.

We will make you ornaments of gold With studs of silver.

While the king is at his table, My spikenard sends forth its fragrance.

A bundle of myrrh is my beloved to me, That lies all night between my breasts.

My beloved is to me a cluster of henna blooms In the vineyards of En Gedi.

Behold, you are fair, my love! Behold, you are fair! You have dovés eyes.

Behold, you are handsome, my beloved! Yes, pleasant! Also our bed is green.

The beams of our houses are cedar, And our rafters of fir.

I am the rose of Sharon, And the lily of the valleys.

Like a lily among thorns, So is my love among the daughters.

Like an apple tree among the trees of the woods, So is my beloved among the sons. I sat down in his shade with great delight, And his fruit was sweet to my taste.

He brought me to the banqueting house, And his banner over me was love.

Sustain me with cakes of raisins, Refresh me with apples, For I am lovesick.

His left hand is under my head, And his right hand embraces me.

I charge you, O daughters of Jerusalem, By the gazelles or by the does of the field, Do not stir up nor awaken love Until it pleases.

The voice of my beloved! Behold, he comes Leaping upon the mountains, Skipping upon the hills.

My beloved is like a gazelle or a young stag. Behold, he stands behind our wall; He is looking through the windows, Gazing through the lattice.

My beloved spoke, and said to me: «Rise up, my love, my fair one, And come away.

For lo, the winter is past, The rain is over and gone.

The flowers appear on the earth; The time of singing has come, And the voice of the turtledove Is heard in our land.

The fig tree puts forth her green figs, And the vines with the tender grapes Give a good smell. Rise up, my love, my fair one, And come away!

«O my dove, in the clefts of the rock, In the secret places of the cliff, Let me see your face, Let me hear your voice; For your voice is sweet, And your face is lovely.»

Catch us the foxes, The little foxes that spoil the vines, For our vines have tender grapes.

My beloved is mine, and I am his. He feeds his flock among the lilies.

Until the day breaks And the shadows flee away, Turn, my beloved, And be like a gazelle Or a young stag Upon the mountains of Bether.

By night on my bed I sought the one I love; I sought him, but I did not find him.

«I will rise now,» I said, «And go about the city; In the streets and in the squares I will seek the one I love.» I sought him, but I did not find him.

The watchmen who go about the city found me; I said, «Have you seen the one I love?»

Scarcely had I passed by them, When I found the one I love. I held him and would not let him go, Until I had brought him to the house of my mother, And into the chamber of her who conceived me.

I charge you, O daughters of Jerusalem, By the gazelles or by the does of the field, Do not stir up nor awaken love Until it pleases.

Who is this coming out of the wilderness Like pillars of smoke, Perfumed with myrrh and frankincense, With all the merchant́s fragrant powders?

Behold, it is Solomońs couch, With sixty valiant men around it, Of the valiant of Israel.

They all hold swords, Being expert in war. Every man has his sword on his thigh Because of fear in the night.

Of the wood of Lebanon Solomon the King Made himself a palanquin:

He made its pillars of silver, Its support of gold, Its seat of purple, Its interior paved with love By the daughters of Jerusalem.

Go forth, O daughters of Zion, And see King Solomon with the crown With which his mother crowned him On the day of his wedding, The day of the gladness of his heart.

Behold, you are fair, my love! Behold, you are fair! You have dovés eyes behind your veil. Your hair is like a flock of goats, Going down from Mount Gilead.

Your teeth are like a flock of shorn sheep Which have come up from the washing, Every one of which bears twins, And none is barren among them.

Your lips are like a strand of scarlet, And your mouth is lovely. Your temples behind your veil Are like a piece of pomegranate.

Your neck is like the tower of David, Built for an armory, On which hang a thousand bucklers, All shields of mighty men.

Your two breasts are like two fawns, Twins of a gazelle, Which feed among the lilies.

Until the day breaks And the shadows flee away, I will go my way to the mountain of myrrh And to the hill of frankincense.

You are all fair, my love, And there is no spot in you.

Come with me from Lebanon, my spouse, With me from Lebanon. Look from the top of Amana, From the top of Senir and Hermon, From the lionś dens, From the mountains of the leopards.

You have ravished my heart, My sister, my spouse; You have ravished my heart With one look of your eyes, With one link of your necklace.

How fair is your love, My sister, my spouse! How much better than wine is your love, And the scent of your perfumes Than all spices!

Your lips, O my spouse, Drip as the honeycomb; Honey and milk are under your tongue; And the fragrance of your garments Is like the fragrance of Lebanon.

A garden enclosed Is my sister, my spouse, A spring shut up, A fountain sealed.

Your plants are an orchard of pomegranates With pleasant fruits, Fragrant henna with spikenard,

Spikenard and saffron, Calamus and cinnamon, With all trees of frankincense, Myrrh and aloes, With all the chief spices--

A fountain of gardens, A well of living waters, And streams from Lebanon.

Awake, O north wind, And come, O south! Blow upon my garden, That its spices may flow out. Let my beloved come to his garden And eat its pleasant fruits.

I have come to my garden, my sister, my spouse; I have gathered my myrrh with my spice; I have eaten my honeycomb with my honey; I have drunk my wine with my milk. Eat, O friends! Drink, yes, drink deeply, O beloved ones!

I sleep, but my heart is awake; It is the voice of my beloved! He knocks, saying, «Open for me, my sister, my love, My dove, my perfect one; For my head is covered with dew, My locks with the drops of the night.»

I have taken off my robe; How can I put it on again? I have washed my feet; How can I defile them?

My beloved put his hand By the latch of the door, And my heart yearned for him.

I arose to open for my beloved, And my hands dripped with myrrh, My fingers with liquid myrrh, On the handles of the lock.

I opened for my beloved, But my beloved had turned away and was gone. My heart leaped up when he spoke. I sought him, but I could not find him; I called him, but he gave me no answer.

The watchmen who went about the city found me. They struck me, they wounded me; The keepers of the walls Took my veil away from me.

I charge you, O daughters of Jerusalem, If you find my beloved, That you tell him I am lovesick!

What is your beloved More than another beloved, O fairest among women? What is your beloved More than another beloved, That you so charge us?

My beloved is white and ruddy, Chief among ten thousand.

His head is like the finest gold; His locks are wavy, And black as a raven.

His eyes are like doves By the rivers of waters, Washed with milk, And fitly set.

His cheeks are like a bed of spices, Banks of scented herbs. His lips are lilies, Dripping liquid myrrh.

His hands are rods of gold Set with beryl. His body is carved ivory Inlaid with sapphires.

His legs are pillars of marble Set on bases of fine gold. His countenance is like Lebanon, Excellent as the cedars.

His mouth is most sweet, Yes, he is altogether lovely. This is my beloved, And this is my friend, O daughters of Jerusalem!

Where has your beloved gone, O fairest among women? Where has your beloved turned aside, That we may seek him with you?

My beloved has gone to his garden, To the beds of spices, To feed his flock in the gardens, And to gather lilies.

I am my beloved́s, And my beloved is mine. He feeds his flock among the lilies.

O my love, you are as beautiful as Tirzah, Lovely as Jerusalem, Awesome as an army with banners!

Turn your eyes away from me, For they have overcome me. Your hair is like a flock of goats Going down from Gilead.

Your teeth are like a flock of sheep Which have come up from the washing; Every one bears twins, And none is barren among them.

Like a piece of pomegranate Are your temples behind your veil.

There are sixty queens And eighty concubines, And virgins without number.

My dove, my perfect one, Is the only one, The only one of her mother, The favorite of the one who bore her. The daughters saw her And called her blessed, The queens and the concubines, And they praised her.

Who is she who looks forth as the morning, Fair as the moon, Clear as the sun, Awesome as an army with banners?

I went down to the garden of nuts To see the verdure of the valley, To see whether the vine had budded And the pomegranates had bloomed.

Before I was even aware, My soul had made me As the chariots of my noble people.

Return, return, O Shulamite; Return, return, that we may look upon you! What would you see in the Shulamite-- As it were, the dance of the two camps?

How beautiful are your feet in sandals, O princés daughter! The curves of your thighs are like jewels, The work of the hands of a skillful workman.

Your navel is a rounded goblet; It lacks no blended beverage. Your waist is a heap of wheat Set about with lilies.

Your two breasts are like two fawns, Twins of a gazelle.

Your neck is like an ivory tower, Your eyes like the pools in Heshbon By the gate of Bath Rabbim. Your nose is like the tower of Lebanon Which looks toward Damascus.

Your head crowns you like Mount Carmel, And the hair of your head is like purple; A king is held captive by your tresses.

How fair and how pleasant you are, O love, with your delights!

This stature of yours is like a palm tree, And your breasts like its clusters.

I said, «I will go up to the palm tree, I will take hold of its branches.» Let now your breasts be like clusters of the vine, The fragrance of your breath like apples,

And the roof of your mouth like the best wine. The wine goes down smoothly for my beloved, Moving gently the lips of sleepers.

I am my beloved́s, And his desire is toward me.

Come, my beloved, Let us go forth to the field; Let us lodge in the villages.

Let us get up early to the vineyards; Let us see if the vine has budded, Whether the grape blossoms are open, And the pomegranates are in bloom. There I will give you my love.

The mandrakes give off a fragrance, And at our gates are pleasant fruits, All manner, new and old, Which I have laid up for you, my beloved.

Oh, that you were like my brother, Who nursed at my motheŕs breasts! If I should find you outside, I would kiss you; I would not be despised.

I would lead you and bring you Into the house of my mother, She who used to instruct me. I would cause you to drink of spiced wine, Of the juice of my pomegranate.

His left hand is under my head, And his right hand embraces me.

I charge you, O daughters of Jerusalem, Do not stir up nor awaken love Until it pleases.

Who is this coming up from the wilderness, Leaning upon her beloved? I awakened you under the apple tree. There your mother brought you forth; There she who bore you brought you forth.

Set me as a seal upon your heart, As a seal upon your arm; For love is as strong as death, Jealousy as cruel as the grave; Its flames are flames of fire, A most vehement flame.

Many waters cannot quench love, Nor can the floods drown it. If a man would give for love All the wealth of his house, It would be utterly despised.

We have a little sister, And she has no breasts. What shall we do for our sister In the day when she is spoken for?

If she is a wall, We will build upon her A battlement of silver; And if she is a door, We will enclose her With boards of cedar.

I am a wall, And my breasts like towers; Then I became in his eyes As one who found peace.

Solomon had a vineyard at Baal Hamon; He leased the vineyard to keepers; Everyone was to bring for its fruit A thousand silver coins.

My own vineyard is before me. You, O Solomon, may have a thousand, And those who tend its fruit two hundred.

You who dwell in the gardens, The companions listen for your voice-- Let me hear it!

Make haste, my beloved, And be like a gazelle Or a young stag On the mountains of spices.