Дело в том, что то, что не имеет логики в принципе, то не может быть вообще понято, поскольку мышление осуществляется в понятиях, а понятия только тогда могут быть понятиями, когда они "понятны" - т.е. как минимум не нарушают законы логики, ибо в случае их нарушения, скажем наличия противоречия, каждому понятию приписывается любое свойство и одновременно никакого (ибо из противоречия следует все что угодно). Например забору, что забор это лимон, или что забор это полет на Марс, или что забор это выборы в гос. думу, или вообще все что угодно и одновременно нечего, даже то что забор это не забор, посему, когда в таких случаях произносится слово "забор", то мы понятия никакого не имеем что оно означает, а мышление осуществляется не в чебуреках а в понятиях. Нет понятий - нет мышления. Посему если что-то не понятно, или если автор не приводит свою версию как он это понимает - то это бесполезная трата времени других людей.
Есть иррациональное мышление. Когда для логики недостаточно информации, срабатывают другие чувства.
Приведу пример из рассказа митрополита (тогда еще архимандрита) Тихона Шевкунова: "Мы быстро мчались по пустой дороге. Сидя за рулем, я не отрываясь слушал рассказ Николая Сергеевича об одной из его дальних командировок. Эту историю Николай Сергеевич давно обещал мне поведать. В жизни я не встречал более интересного рассказчика, чем Николай Сергеевич. Его всегда слушаешь затаив дыхание. Так было и на этот раз.
Но вдруг я поймал себя на странной мысли, что вот сейчас, сию минуту, с нами происходит что-то особенное. Машина шла обычным ходом. Ничто — ни приборы, ни ровное движение автомобиля, ни запахи в салоне — не вызывали тревоги. Тем не менее мне все больше становилось не по себе.
— Николай Сергеевич, кажется, что-то происходит с машиной, — сказал я, решившись перебить своего спутника.
Леонов — очень опытный водитель с многолетним стажем. Внимательно оценив обстановку, он заверил меня, что все в порядке. Но моя необъяснимая тревога от этого не прошла, а, напротив, с каждой секундой только усиливалась.
— Наверное, нам надо остановиться, — наконец сказал я.
Николай Сергеевич снова внимательно посмотрел на приборы. Прислушался к работе двигателя и, удивленно взглянув на меня, снова повторил, что, с его точки зрения, беспокоиться не о чем. Однако когда я и в третий раз, в полном смятении, стал твердить, что нам необходимо остановиться, Николай Сергеевич согласился.
Едва мы затормозили, из-под капота машины клубами повалил черный дым.
Мы выскочили на дорогу. Я открыл капот, и из мотора вырвалось масляное пламя. Николай Сергеевич схватил с заднего сиденья свой пиджак и забил им огонь. Когда дым развеялся, мы разобрались, в чем дело. Механики в монастыре залили в двигатель масло, но забыли закрыть крышку. Она так и лежала рядом с аккумулятором. Из открытого отверстия масло всю дорогу лилось на раскаленный мотор, но по причине большой скорости дым и запах проносились под колесами машины, и мы в закрытой кабине ничего не чувствовали. Еще километр-два пути — и все могло бы закончиться трагически.
Когда, приведя машину в относительный порядок, мы медленно возвращались в монастырь, я спросил Николая Сергеевича, нужны ли ему дополнительные разъяснения по поводу Ангелов Хранителей и их участия в нашей судьбе."