Почему я ношу крест абхазского монаха
Я тогда ездил помолиться к мощам св. преподобного Серафима Вырицкого. Та поездка вообще была удивительной, никогда Преподобный так не радовал меня чудесами, как в тот раз! Но рассказ - о кресте.
Уже собираясь уезжать, я, в последний раз припав к гробнице святого... нет, не могу не сказать, что это за поразительное место - часовня с гробницей о. Серафима и его бывшей супруги - схимонахини Серафимы. Там словно оказываешься в ином мире, где нет ни духов зла, ни самого зла... И святой чудотворец, завещавший, умирая, что он будет также слушать и помогать всем, кто придет к нему на могилу, как делал это при жизни, - этот святой старец почти зримо присутствует там. Он внимательно, с отеческой заботой склоняется к просящим, донося их мольбы до Самого Бога, у престола Которого он ныне пребывает.
Кстати, лекции о. Даниила Сысоева разъяснили мне, почему молиться святым о заступничестве лучше вблизи их мощей. Человек - это не только его душа, но и тело; их временное разделение - это неестественный плод грехопадения и смерти. Поэтому душа даже умершего человека всегда связана с его телом.
Итак, помолившись в последний раз на этом святом месте, я отправился в трапезную, чтобы поужинать перед дорогой. Надо сказать, что кухня в этой трапезной просто потрясающая! Заканчивая свой ужин, я услышал разговор, который словно предназначался лично для меня. Люди стояли в отдалении, но их слова звучали прямо в моих ушах.
Трое нерусского вида приезжих обращались к местным церковным служителям. Одного из этих приезжих, монаха, я приметил давно. Черноглазый и чернобородый, в греческого вида скуфье и вообще в непривычном облачении, он производил впечатление иностранца. И вот, этот человек тихим голосом, на хорошем русском языке спрашивал, не могли бы они, паломники из Абхазии, получить какую-нибудь святыню о. Серафима? Понятно, что не частицу мощей, но просто что-то от облачения, пусть самую маленькую частичку? У них в Абхазии, объяснил монах, нет ни одной святыни о. Серафима Вырицкого.
Ему вежливо ответили, что ничем подобным местный приход не располагает. И тут я понял, что этот вопрос действительно обращен ко мне, - ведь у меня было то, о чем просили эти абхазские христиане. Уже давно я носил в тельном серебряном кресте-мощевике частичку скуфьи о. Серафима Вырицкого. Как эта святыня ко мне попала - это другая история.
Я обратился к говорившим и сказал, что у меня есть то, что им надо. И, ради целой христианской страны, Абхазии (в которой я, кстати, бывал) - я готов расстаться с этой драгоценностью.
Монах искренне поблагодарил меня, и мы с ним обменялись крестами. Он получил мой мощевик с чудесной реликвией, который принял с благоговением, а я взял взамен его простой, вырезанный от руки деревянный крест. Он и сейчас со мной.
Поразила манера общения этого кавказского монаха... Никакого покровительственного высокомерия, иногда, к сожалению, свойственного нашим, русским священнослужителям и монашествующим. Только кротость и удивительная вера в глазах... Он даже попытался поцеловать мне руку, которую я, впрочем, сразу же убрал. В этом его жесте, кстати, нет ничего подобострастного; на христианском Востоке так принято выражать свое уважение. Поэтому смехотворным представляется возмущение тех, кого поразило то, что монах-македонец на Валааме поцеловал руку президенту России.
В общем, мой православный Кавказ всегда со мной. И деревянный крест этот, несмотря на то, что с тех пор прошло уже около двух лет и я постоянно ношу его на шее, нисколько не повредился. Слава Христу!
Я тогда ездил помолиться к мощам св. преподобного Серафима Вырицкого. Та поездка вообще была удивительной, никогда Преподобный так не радовал меня чудесами, как в тот раз! Но рассказ - о кресте.
Уже собираясь уезжать, я, в последний раз припав к гробнице святого... нет, не могу не сказать, что это за поразительное место - часовня с гробницей о. Серафима и его бывшей супруги - схимонахини Серафимы. Там словно оказываешься в ином мире, где нет ни духов зла, ни самого зла... И святой чудотворец, завещавший, умирая, что он будет также слушать и помогать всем, кто придет к нему на могилу, как делал это при жизни, - этот святой старец почти зримо присутствует там. Он внимательно, с отеческой заботой склоняется к просящим, донося их мольбы до Самого Бога, у престола Которого он ныне пребывает.
Кстати, лекции о. Даниила Сысоева разъяснили мне, почему молиться святым о заступничестве лучше вблизи их мощей. Человек - это не только его душа, но и тело; их временное разделение - это неестественный плод грехопадения и смерти. Поэтому душа даже умершего человека всегда связана с его телом.
Итак, помолившись в последний раз на этом святом месте, я отправился в трапезную, чтобы поужинать перед дорогой. Надо сказать, что кухня в этой трапезной просто потрясающая! Заканчивая свой ужин, я услышал разговор, который словно предназначался лично для меня. Люди стояли в отдалении, но их слова звучали прямо в моих ушах.
Трое нерусского вида приезжих обращались к местным церковным служителям. Одного из этих приезжих, монаха, я приметил давно. Черноглазый и чернобородый, в греческого вида скуфье и вообще в непривычном облачении, он производил впечатление иностранца. И вот, этот человек тихим голосом, на хорошем русском языке спрашивал, не могли бы они, паломники из Абхазии, получить какую-нибудь святыню о. Серафима? Понятно, что не частицу мощей, но просто что-то от облачения, пусть самую маленькую частичку? У них в Абхазии, объяснил монах, нет ни одной святыни о. Серафима Вырицкого.
Ему вежливо ответили, что ничем подобным местный приход не располагает. И тут я понял, что этот вопрос действительно обращен ко мне, - ведь у меня было то, о чем просили эти абхазские христиане. Уже давно я носил в тельном серебряном кресте-мощевике частичку скуфьи о. Серафима Вырицкого. Как эта святыня ко мне попала - это другая история.
Я обратился к говорившим и сказал, что у меня есть то, что им надо. И, ради целой христианской страны, Абхазии (в которой я, кстати, бывал) - я готов расстаться с этой драгоценностью.
Монах искренне поблагодарил меня, и мы с ним обменялись крестами. Он получил мой мощевик с чудесной реликвией, который принял с благоговением, а я взял взамен его простой, вырезанный от руки деревянный крест. Он и сейчас со мной.
Поразила манера общения этого кавказского монаха... Никакого покровительственного высокомерия, иногда, к сожалению, свойственного нашим, русским священнослужителям и монашествующим. Только кротость и удивительная вера в глазах... Он даже попытался поцеловать мне руку, которую я, впрочем, сразу же убрал. В этом его жесте, кстати, нет ничего подобострастного; на христианском Востоке так принято выражать свое уважение. Поэтому смехотворным представляется возмущение тех, кого поразило то, что монах-македонец на Валааме поцеловал руку президенту России.
В общем, мой православный Кавказ всегда со мной. И деревянный крест этот, несмотря на то, что с тех пор прошло уже около двух лет и я постоянно ношу его на шее, нисколько не повредился. Слава Христу!
