Комиссии по исправлению богослужебных книг и синодальные типографии

Осознание того, что богослужебные тексты, созданные или отредактированные в ХІХ–ХХ вв., могут быть предметом филологических исследований, стало приходить лишь в 70-е гг. XX в. после публикации статьи Б.И. Сове «Проблема исправлении богослужебных книг в Русской Церкви» [Сове 1970]. Обстоятельства, при которых эта статья увидела свет, достаточно нетривиальны. На рубеже 1960-х и 1970-х гг. епископ Михаил Чуб вывез из Финляндии и принес в редакцию «Богословских трудов» пачку рукописей Бориса Ивановича Сове, имеющих общее название «История гимнографии в Русской Церкви». Страницы пронумерованы не были, но на пачке был указан вес – 2,8 кг. Среди этих листов находились материалы к лекциям по литургике, которые Сове читал в Богословском институте в Париже в 1935–1939 гг., и собственно сама «История гимнографии», включающая библиографию работ о богослужебных последованиях, их авторах, переводчиках и редакторах с XII по XX в., черновик статьи «История литургической науки в России» [Сове 1996] и две работы, переписанные набело, – «Русский Гоар и его школа» [Сове 1968] и «Проблема исправлении богослужебных книг в Русской Церкви». Авторская работа над последней статьей завершена в 1946 г., а в 1956 г. она была переписана набело. В «Богословских трудах» эта статья была напечатана с небольшими купюрами цензурного характера, которые, однако, не нарушили ее общей композиции.

Как мы уже сказали, для исследований, посвященных истории церковнославянской письменности в Новое время, работа Б.И. Сове служит отправной точкой. И не только потому, что он первым осознал, что история книжной справы Нового времени является научной проблемой. В статье приводился первый очерк истории церковнославянской книжности рубежа ХІХ–ХХ вв. А первые исторические очерки, как известно, приобретают характер прецедентного текста и навязывают свою концепцию последующим исследователям. И когда в конце 1980-х гг. В.М. Живов в рамках проекта «Материалы к богословско-церковному словарю» подготовил статью «Книжная справа в России» [Живов 1989], в которой была предложена общая периодизация истории книжной справы с XV по XX в., события XIX в. излагались здесь по материалам Б. И. Сове. Между тем статья Б. И. Сове создавалась в условиях, идеально неподходящих для работы такого рода. Практически всю свою жизнь Б. И. Сове провел в эмиграции, не имея возможности работать в советских архивах, где находились практически все необходимые материалы. Поэтому работа была сделана исключительно на основе печатных источников: случайных упоминаний разрозненных фактов в периодике, мемуарных свидетельств, некрологов и т. д. Именно на этом материале был составлен предварительный очерк истории церковнославянской книжности XIX – начала XX в., который до недавнего времени служил отправной точкой для любого исследования по этой теме. Материалы Б. И. Сове разошлись в цитатах по бесчисленным публикациям и превратились в некритически воспринимаемые общие места¹. Таким образом, как это часто случается с пионерскими работами, статья Б.И. Сове создала определенную инерцию, преодолеть которую оказывается непросто.

Именно Б.И. Сове начал описывать историю книжной справы второй половины XIX – начала XX в. как историю деятельности двух (или трех – смотря как считать) комиссий по исправлению богослужебных книг. Охарактеризуем деятельность этих комиссий, как ее описывает Б.И. Сове. Инициатором создания первой комиссии был митрополит Московский Иннокентий (Вениаминов)², обративший внимание на то, что богослужебные книги, напечатанные в разных типографиях, отличаются друг от друга. Комиссией были выработаны предложения по унификации богослужебных книг, а для рассмотрения этих материалов была создана еще одна комиссия. И хотя никаких практических результатов деятельность этих комиссий не имела, сомнений в том, что в истории книжной справы этот эпизод имел место, у нас нет, поскольку Б. И. Сове приводит сведения о персональном составе обеих комиссий и ссылки на мемуарные источники. И наконец, третья (или вторая, если две упомянутые выше комиссии считать за одну) комиссия по исправлению богослужебных книг, возглавляемая архиепископом Финляндским Сергием (Страгородским), подготовила и издала новую редакцию триодей.

Очевидная результативность деятельности Сергиевской комиссии по исправлению богослужебных книг давала основания считать подобные комиссии теми вехами, относительно которых можно строить периодизацию истории богослужебных книг. И, приступая в начале 1990-х гг. к работе над историей церковнославянской книжности на основе архива Синода и синодальных типографий, мы старались следовать этой схеме. Первые результаты вроде бы подтверждали ее правильность. Довольно быстро удалось обнаружить массивы документов, позволяющих почти исчерпывающе описать деятельность Сергиевской комиссии. А вот дальше начались трудности. Удалось обнаружить не так уж мало упоминаний о деятельности более ранних комиссий, но было совершенно непонятно, в чем же заключался результат их работы. Описать последовательность развитая событий не удалось, поэтому нам пришлось несколько сузить хронологические рамки исследования и ограничиться лишь кратким упоминанием о комиссиях, работавших в последней четверти XIX в. [Кравецкий, Плетнева 2001:74–77].

Однако поиски материалов, на основе которых можно было бы охарактеризовать деятельность этих комиссий, продолжались. Поскольку в последней четверти XIX в. в России появилось огромное количество различных общественных организаций и объединений, возможность создания при архиереях полуобщественных комиссий, занимающихся богослужебными книгами, не казалась чем-то невероятным. Постепенно стали обнаруживаться свидетельства, указывающее на то, что идеи книжной справы буквально носились в воздухе.

Так, например, в написанной в 1886–1887 гг. книге Н.П. Гилярова-Платонова «Нечто о Русской Церкви в обер-прокурорство К.П. Победоносцева» обнаруживаем пассаж, содержащий программу редактирования богослужебных книг. «Самый пересмотр богослужебных книг мог бы быть произведен следующим образом. Прежде всего необходимо пересмотреть чин Божественной литургии. Для этого нужно взять литургии: а) на древнегреческом языке с рукописей XIV – первой половины XV века, т. е. до взятия турками Константинополя. Затем: б) текст литургии, ныне употребляемой Великой Константинопольской церковью, с новых ее изданий; в) текст литургии со старославянских богослужебных книг русских, употреблявшихся до патриарха Никона, и ныне употребляемый в единоверческих и старообрядческих церквах; г) текст литургии с древних рукописей и книг, печатаемых с благословения Печских патриархов или Охридских архиепископов. В сербских Фрушгорских монастырях, а равно и на Афоне, таких рукописей и книг немало; и, наконец, д) текст литургии, ныне употребляемый в православной Русской господствующей церкви. На сличении всех этих книг нетрудно будет видеть подлинную правильность и по указаниям ее исправить нынешний текст литургии. Так следует поступить и с прочими богослужебными книгами. Такое сличение церковно-богослужебных книг к великому удовольствию всех православноверующих как принадлежащих к господствующей Церкви, так равно и Единоверческой и Старообрядческой церкви, Правительствующий Синод мог бы предпринять в настоящее время» [Гиляров-Платонов 2011:278]. Эта декларация интересна тем, что принадлежит известному церковному публицисту, который к тому же в течение нескольких лет (в 1863–1867 гг.) был управляющим Московской синодальной типографией. Декларация, следовательно, отражает определенные общественные настроения.

Одним из результатов подобных настроений как раз и стала деятельность той комиссии, на существование которой обратил внимание Б.И. Сове. На основании архивных документов история этой комиссии реконструируется следующим образом³. Поводом для начала работ послужило заявление митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова) об ошибках в некоторых изданиях Московской синодальной типографии. Корректоры типографии указали на ряд орфографических различий между московскими, петербургскими и киевскими изданиями богослужебных книг. В описях архива Синода упомянуто дело от 2 декабря 1868 г. «О замеченных Московским митрополитом Иннокентием погрешностях в Часослове, издаваемом Московскою синодальною типографиею»⁴. Для устранения разночтений указом Синода от 30 апреля 1869 г. был образован особый комитет, задачей которого был пересмотр славянского текста Евангелия, Апостола, Следованной Псалтири, Требника и Часослова. Председателем Комитета был настоятель Московского Покровского Собора Василия Блаженного Николай Иванович Надеждин. Кроме него сюда вошли протоиерей Михаил Семенович Боголюбский, руководитель Комитета по историческому и статистическому описанию Московской епархии, публицист; протоиерей Александр Соколов (по всей видимости, настоятель Храма Христа Спасителя); протоиерей храма Софии Премудрости Божией на Софийке Павел Волхонский; священник Николай Световидов-Платонов (1831–1897), впоследствии протопресвитер Московского Успенского Собора; священник Илья Косицин и священник Иоанн Вениаминов⁵.

Синоду было предоставлено 8 работ, посвященных характеристике различных богослужебных книг. Эти рукописи до нас не дошли, однако М. Боголюбский спустя несколько лет опубликовал свое сочинение [Боголюбский 1872–1878], и у нас есть возможность с ним ознакомиться. Этот интересный документ представляет собой общие рассуждения о славянском тексте Псалтири и способах его исправления. М. Боголюбский указывает на чрезмерный буквализм перевода, отмечает проблему «ложных друзей переводчика», размышляет о сравнительном достоинстве еврейского и греческого текста Псалтири. Но основное место в этой публикации занимают заметки, посвященные отдельным псалмам. Этот материал мог бы быть весьма полезен человеку, занимающемуся исправлением славянского текста Псалтири, но это именно замечания, а не инструкция для справщика.

О записках, подготовленных остальными членами этой комиссии, мы можем судить лишь по достаточно подробному их пересказу, содержащемуся в синодальных определениях. При сравнении евангельского текста по служебному и четьему изданиям были отмечены различия в употреблении знаков препинания и прописных букв, а также лексические и грамматические разночтения. Кроме того, были выделены те фрагменты текста, понимание которых может вызывать затрудненна. Объем и характер предлагаемых исправлений были очень разными. В одних случаях предлагаемая правка ограничивалась знаками препинания и незначительными грамматическими исправлениями, а в других – предлагались достаточно радикальные изменения. Таким образом, результаты первого этапа деятельности Комиссии по исправлению богослужебных книг свелись к составлению пространных записок. Путь от этих записок к исправленным версиям богослужебных книг в любом случае обещал быть очень долгим. И, насколько можно судить, никакого влияния на богослужебные тексты эта деятельность не имела. Подготовленными материалами должна была заниматься уже следующая комиссия, которую возглавляя сначала архиепископ Сергий (Ляпидевский), а затем епископ Савва (Тихомиров). В архивных делах Синода и синодальных типографий нам не удалось обнаружить никаких упоминаний о работе этой комиссии, поэтому с достаточно большой степенью уверенности можно предположить, что результаты ее работ если и были, то до типографского станка не дошли.

Известей лишь один случай, когда комиссия повлияла на практику синодальных типографий. Правда, это влияние было, так сказать, отрицательным, и в качестве общероссийской была утверждена норма, противоположная той, которую защищала комиссия. Речь идет о появлении указа Синода, регламентирующего употребление в церковнославянских текстах прописных и строчных букв. В середине XIX в. в изданиях Петербургской и Киевской синодальных типографий собственные имена и nomina sacra писались с прописной буквы, а в книгах, изданных в Московской синодальной типографии, использовались прописные буквы только в начале предложений. При этом имена собственные писались со строчной буквы, а в качестве знака, выделяющего nomina sacra, использовался знак титла. Различие типографских традиций бросалось в глаза, и в 1879 г. митрополит Иннокентий (Вениаминов) передал в комиссию анонимное письмо, в котором говорилось о необходимости использовать в церковнославянских текстах прописные буквы для выделения имен собственных. Комиссия поддержала это предложение. И дальше началась переписка, длившаяся более 15 лет, в результате которой восторжествовало мнение, обратное мнению комиссии, – московская практика была признана единственно допустимой⁶. Таким образом, в том единственном случае, когда комиссия повлияла на издательскую практику, результат этого влияния оказался прямо противоположным тому, чего комиссия добивалась. Мы можем предположить, что действовавшие в последней четверти XIX в. комиссии были полуобщественными, полу-бюрократическими структурами, которые не оказывали никакого влияния на церковное книгоиздание.

Если же мы обратимся к архивным материалам синодальных типографий, то обнаружим совсем иную картину. В Московской синодальной типографии в 1882–1885 гг. были подготовлены новые редакции Часослова и Октоиха, текст которых был подвергнут Н. И. Ильминским архаизаторской правке [Кравецкий, Плетнева 2003]. Там же по инициативе старшего справщика М. В. Никольского планировалась подготовка новой редакции Типикона. Никольский предполагай включить сюда те службы русским святым, которые были исключены из русской церковной практики в результате книжной справы XVII в. Собственно говоря, здесь впервые была сформулирована программа возвращения в богослужебную практику служб русским святым. Позже Поместный Собор 1917–1918 гг. использовал проект М.В. Никольского при подготовке проекта определения «О внесении в месяцеслов всех русских памятей». Основные идеи этого определения были реализованы при издании служебных миней в 1977–1988 гг. [Кравецкий, Плетнева 2001:43–45, 263–273; 2013:33–43]. Среди материалов дела о включении в Типикон новых памятей сохранился экспертный отзыв протоиерея Константина (sic!) Никольского, посвященный исправлению служебных миней в 1689–1691 гг. Этот отзыв практически совпадает с книгой «Материалы для истории исправления богослужебных книг, об исправлении устава церковного в 1682 году и месячных миней в 1689–1691 годах» [Никольский 1896]. Таким образом, выясняется, что эта классическая работа по истории книжной справы XVII в. первоначально писалась как экспертное заключение, связанное с решением конкретной задачи.

Деятельность Петербургской синодальной типографии была еще более активной. Здесь типографскими работами руководил П.А. Гильтебрандт, сторонник экспериментов и некоторой языковой модернизации. В Петербурге были подготовлены Учебный паримейник (на славянском и греческом), Новый Завет на четырех языках, славянская Библия, подвергшаяся достаточно значительной языковой правке (в документах ее регулярно называют Санкт-Петербургской Библией)⁷ [Кравецкий 2013]. Между Московской и Петербургской типографиями велась напряженная полемика. При этом если Московская типография позиционировала себя в качестве хранителя традиций церковного книгопечатания, прямой наследницы Московского печатного двора, то Петербургская типография относилась к традиции более либерально, стремясь не столько следовать ей, сколько создавать на ее основе новые принципы орфографической и текстологической унификации книг.

Наконец, в последней четверти XIX – начале XX в. активизировались опыты исправления богослужебных книг и создания новых редакций. В 1880 г. Синод утвердил ряд исправлений в тексте Великого канона. Эта работа была произведена Санкт-Петербургской синодальной типографией и с деятельностью комиссий по исправлению книг не связана⁸.

В 1882 г. Петербургская типография подготовила проект исправления Служебника⁹. В 1894–1895 гг. в Минеи были внесены три новые службы (Димитрию Ростовскому, Митрофанию Воронежскому и Тихону Задонскому). В 1890 г. в Праздничную минею была включена служба Кириллу и Мефодию. В 1909 г. выходит Минея дополнительная с 16 новыми службами. В 1915 г. вышел сборник «Молитвы, чтомые на молебнах», куда вошло огромное количество редких молитв святым. В 80-е гг. XX в. этот сборник, как и Минея дополнительная, был практически целиком инкорпорирован в месячные минеи.

Все эти проекты были проектами синодальныя типографий, и никакие комиссии и общественные организации не принимали в них никакого участия. И созданная в 1907 г. Комиссия по исправлению богослужебных книг, действовавшая под председательством архиепископа Сергия (Страгородского), также была не общественной инициативой, а проектом синодальных типографий, к которому был привлечен достаточно широкий круг специалистов со стороны. Если говорить о преемственности, то эта комиссия не продолжала деятельность предшествующих комиссий, а опиралась на традиции справщиков синодальных типографий, в первую очередь Петербургской. Скончавшийся в 1905 г. П.А. Гильтебрандт в этих работах уже не участвовал, но одним из основных деятелей Сергиевской комиссии был его преемник Η.Ф. Чуриловский.

Таким образом, следуя за Б.И. Сове и воспринимая историю книжной справы как историю соответствующих комиссий, мы оказываемся в тупике. В распоряжении Б. И. Сове были исключительно дневниковые и мемуарные свидетельства. В них была в какой-то степени отражена церковно-общественная жизнь, но не внутренняя жизнь правильных палат синодальных типографий. Сообщество типографских справщиков носило закрытый характер и никогда не транслировало свои дискуссии на широкую аудиторию. Поэтому Б.И. Сове ничего не знал об их деятельности.

Историю книжной справы в XIX – начале XX в. мы должны рассматривать исключительно как историю деятельности типографских справщиков и проектов синодальных типографий. Деятельность комиссий XIX в. занимает в этом процессе периферийное место.

Боголюбский 1872–1878 – Свящ. М. Боголюбский. Замечания на текст Псалтири по переводу LXX и славянскому тексту // Чтения в Обществе любителей духовной) просвещения. 1872.1. С. 236–253, 300–316, 419–428; II. С. 17–22, 132–138, 172–180, 283–294; 1873. I. С. 400–114; II. С. 36–46, 464–473; 1874. I. С. 352–373; II. С. 1–20, 427–444; 1875. I. С. 640–686; II. 345–362; 1877. I. С. 425–143; 1878. I. С. 679–709; II. С. 63–74, 116–130, 149–173, 257–275, 451–167.

Гиляров-Платонов 2011 –Н.П. Гиляров-Платонов. Разумевающие верой. Переписка Н.П. Гилярова-Платонова и К.П. Победоносцева (1860–1887) / Вступительная статья, составление, подготовка текстов и комментарии А. П. Дмитриева. СПб., 2011.

Добрушина и др. 2015 – Е.Р. Добрушина, А. Г. Кравецкий, А.Е. Поляков. Корпус и частотный грамматический корпусный словарь церковнославянского языка в составе Национального корпуса русского языка // Труды Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН. Вып. 6. М., 2015. С. 116–141.

Живов 1989 – [В. М. Живое.] Книжная справа в России // Богословские труды. Вып. 29. М, 1989. С. 324–326.

Кравецкий 2002 – А. Г. Кравецкий. К истории исправления богослужебных книг в России во второй половине XIX века // Лингвистическое источниковедение и история русского языка. 2001. М., 2002. С. 164–182.

Кравецкий 2013 – А. Г. Кравецкий. Петербургские полиглоты конца XIX века // Лингвистическое источниковедение и история русского литературного языка. 2012–2013. М., 2013. С. 240–259.

Кравецкий 2015 – А. Г. Кравецкий. Материалы дискуссии об употреблении прописных букв в книгах церковной печати (1876–1892) // Труды Института русского языка им. В. В. Виноградова. Вып. 5. Лингвистическое источниковедение и история русского литературного языка. М., 2015. С. 127–163.

Кравецкий, Плетнева 2001 – А. Г. Кравецкий, А. А. Плетнева. История церковнославянскою языка в России (ХІХ-ХХ вв.). М., 2001.

Кравецкий, Плетнева 2003 – А. Г. Кравецкий, А. А. Плетнева. К вопросу о фор- мировании учебной редакции богослужебных книг // Лингвистическое источниковедение и история русского языка (2002–2003). М., 2003. С. 454–476.

Кравецкий, Плетнева 2013 – А. Г. Кравецкий, А. А. Плетнева. Минейные службы Нового времени: история, поэтика, семантика // Минеи: образец гимнографической литературы и средство формирования мировоззрения православных / Под ред. Елены Потехиной и Александра Кравецкого. Olsztyn, 2013. С. 15–90.

Никольский 1896 – Прот. К. Т. Никольский. Материалы для истории исправ- ления богослужебных книг, об исправлении Устава церковною в 1682 году и Ме- сячных миней в 1689–1691 году. СПб., 1896. (Памятники древней письменности. Т. СХѴ).

Сове 1968 – Б. И. Сове. Русский Гоар и его школа // Богословские труды. Вып. 4. М., 1968. С. 39–84.

Сове 1970 – Б.И. Сове. Проблема исправления богослужебных книг в России в ХІХ-ХХ веках // Богословские труды. Вып. 5. М., 1970. С. 25–68.

Сове 1996 – Б.И. Сове. История литургической науки в России // Ученые записки Московскою православною университета ап. Иоанна Богослова. Вып. 2. М., 1996. С. 21–98.