Неповрежденность текста Священных новозаветных книг

В том ли виде дошли до нас Священные книги Нового Завета, в каком они первоначально вышли из рук апостолов и в каком первоначально были принимаемы в канон древней церкви? Таков ли был новозаветный канон, как по числу книг, так и по самой редакции, какой существует в христианской церкви в настоящее время? Эти вопросы получили особое значение в новейшие времена, когда возникло сомнение относительно подлинности и неповрежденности Священных книг Нового Завета, когда явились писатели известной Тюбингенской школы, которые сначала старались отрицать подлинную принадлежность этих книг тем писателям, которым они всегда приписывались, а потом, допуская, что эти писания получили свое начало от самих апостолов, начали доказывать, что эти книги дошли до нас не в первоначальной редакции, а несколько раз перерабатывались. Но, как мы уже говорили в начале курса по церковной историографии, тюбингенцы высказали немало сомнений, но не указали ни одного писателя, которому можно было бы приписать известные книги Нового Завета; и для сомнений этих не высказали твердых доказательств. Тюбингенцы говорят, что то или другое писание не принадлежит Павлу или Петру, однако они не умеют найти в древней церкви ни одного лица, которым можно было бы заменить этих писателей, Павла или Петра. Писания апостольские по самому своему содержанию, по самому духу, по возвышенному образу мыслей, писания, хотя и необработанные с внешней литературной стороны, но они чрезвычайно отличаются от всех других писаний, от писаний, например, мужей апостольских, и еще более от легендарных, апокрифических писаний и др. Действительно эти канонические книги написаны людьми, находившимися под особенным возбуждением и настроением, т.е., как выражается церковь, под особенным наитием Божественного Духа.

О каждом новозаветном писателе есть много древнейших свидетельств, много выдержек, цитат из его писаний у других писателей, так что и внутренние и внешние свидетельства говорят за подлинность этих писаний. Затем для нас совершенно было бы непонятно, почему тем, а не другим писателям приписываются новозаветные книги, если предположить, что они представляют подделку? Почему нужно было украшать известные Евангелия именами Марка, или Луки; положим, они были значительные деятели среди апостольской общины, но не самые первостепенные. Если уж идти на подделку, то почему не объявить эти Евангелия принадлежащими или Петру, или Филиппу, или Варфоломею, или кому-нибудь из 12 апостолов, как и старались украсить свои произведения этими более значительными именами некоторые из писателей легендарных, апокрифических. Далее мы уже видели, что известные книги приписывались апостолам, и новозаветный канон составлялся в церкви чрезвычайно осторожно – не прежде, чем церковь вполне удостоверялась из предания и из изучения самого внутреннего содержания, что известное писание принадлежит тому или другому писателю, – тогда только она включала известное писание в свой канон, когда вполне уверена была, что это писание принадлежит известному апостолу, а иначе оставляла его под сомнением. Таким образом, приведенные соображения устраняют новейшие сомнения, которые притом и сами по себе не имеют твердых оснований.

Затем, главная уверенность, что новозаветный канон не только вышел из рук апостолов, но и дошел до нашего времени в неповрежденном виде без каких-нибудь переработок, без новых редакций, главная уверенность относительно этого есть у нас – так сказать – материальная; между тем ученые скептики решительно не имеют материальных доказательств в пользу своих предубеждений. Материальными основаниями для признания подлинности того или другого литературного памятника обыкновенно служат древние списки, переводы, цитаты у других писателей и т.д. Не сохранилось ни одного литературного памятника в таком множестве списков, переводов, извлечений, как книги Нового Завета. Сохранились тысячи древних рукописей Нового Завета; печатных изданий считают от трех до пяти тысяч; насчитывают сотни переводов св. книг Нового Завета на другие наречия, и некоторые переводы дошли до нас очень древние. Задаваться предположением о переработке мы можем только тогда, когда имеем другие памятники или когда относительно известных памятников мы находим существенную разницу в рукописях или в переводах; тогда мы можем сличать различные варианты и, в случае значительной и существенной разницы, можем предположить, что возникли позднейшие наслоения. Но во множестве рукописей, во множестве переводов св. книг Нового Завета, во множестве печатных изданий, во множестве отрывков из Св. Писания мы вовсе не находим существенного разногласия. Напротив, нас поражает то явление, что ни в одном литературном памятнике древности мы не находим такого необычайного согласия, нас поражает, что единство в рукописях, в печатных изданиях, в переводах и т.д., единство по крайней мере в существенных чертах. Ни одно литературное произведение не сохранилось в таком множестве рукописей, редакций, как Новый Завет, и ни одно другое произведение не представляет такого единства и согласия в редакциях.

И это понятно почему. Новый Завет не был достоянием отдельных людей, например, ученых, имевших особый интерес в изучении того или другого литературного памятника. Новый Завет с самого начала был общим достоянием всех христиан. За его неприкосновенностью, во-первых, строго наблюдала церковная власть, церковная иерархия, которая, как мы говорили, сложилась в церкви несомненно ко II веку; во-вторых, эти книги находились под контролем всего христианского общества. Христиане читали их не только у себя на дому, но и всенародно: в церквах, в религиозных собраниях. Таким образом, все христиане из рода в род могла наблюдать за правильностью читаемого. И тогда, как и теперь, христианская церковь чрезвычайно тщательно заботилась о неповрежденности книг Нового Завета. Пример такого тщательного отношения даже к букве мы находим в русской церкви XVII столетия, когда перемена лишь некоторых слов и поновление перевода, предпринятые патриархом Никоном, возбудили толки и сомнения и взволновали общество. Подобные примеры возможны были и в древней церкви. И действительно до нас дошли известия такого рода. Феодорит рассказывает, что и в древние времена, как теперь, был обычай в проповедях приводить места из св. книг Нового Завета, и они приводились иногда буквально, а иногда в перифраз, – как это часто случается и теперь; но в последнем случае требовалась такая осторожность, что отступление от смысла текста возбуждало ропот. Так в одной церкви, когда христиане заметили, что епископ заменяет буквальные выражения Нового Завета другими, более смягченными, потребовали над ним суда. Равным образом, когда некоторые сектанты, например, маркиониты и впоследствии манихеи начали в своих видах переделывать св. книги Нового Завета, то со стороны церкви немедленно был заявлен протест, явились обличения против этих переделок. Таким образом, повторяем мы, церковь строго наблюдала за вероятностью и чистотой св. книг и самого текста их, и никаким образом не могла бы позволить в этом отношении подделок или переработок.

Вот этим-то и объясняется, что новозаветное Св. Писание при множестве редакций, дошедших до нас, представляет замечательное сходство и единство в существенных чертах, не только в содержании, но и в изложении.

Затем следует указать главные факты того, что мы назвали «материальной основой» о подлинности и неповрежденности текста Св. Писания Нового Завета, т.е. указать на те древние рукописи, переводы, которые дошли до нашего времени. Относительно рукописей нужно сказать, что от первых трех веков до нас не дошли рукописи. Христианское общество тех веков было небогато материальными средствами, поэтому священные книги писались и переписывались на папирусе, который скоро истлевал. Этим и объясняется, что до нас не дошло ни одной рукописи ни от II, ни от III века, не говоря уже о I веке. Когда христиане сделались богаче, когда появились списки на прочном пергаменте, до нас дошли не только рукописи св. книг Нового, но и Ветхого Завета. Самыми древними считаются три рукописи, содержащие в себе почти всю Библию, почти весь Ветхий и Новый Завет. Это так называемый Ватиканский кодекс Библии. По разным палеографическим признакам ученые относят эту рукопись к IV веку. Затем следует Александрийский кодекс, который в XVII веке был передан ученым патриархом Кириллом Лукарисом в дар Британскому музею; он сохраняется там и доселе. Александрийский кодекс содержит в себе весь Ветхий и Новый Завет; он относится также к IV или к началу V века. Затем в недавнее время открыта была в одном Синайском монастыре ученым Тишендорфом еще одна рукопись и издана была на средства русского правительства, содержащая Ветхий и Новый Завет; издана с присоединением греческих подлинников послания Варнавы и Пастыря Ермы. Эта рукопись хранится в Санкт-Петербургской Публичной библиотеке и несколько извлечений из нее. Факсимиле изданы Тишендорфом на средства русского правительства. Этот кодекс относится к IV веку. Это самые полные кодексы, содержащие всю Библию.

Затем до нас дошло множество древних рукописей, содержащих или один Новый Завет с присоединением нескольких книг Ветхого Завета, или одни Евангелия и др. Таких рукописей, относящихся к V-X в. очень много. Есть так называемый Парижский кодекс, хранящийся в Париже, Дублинский, Клермонский или Клермонтанский; все они содержат или одни Евангелия или с присоединением некоторых книг Ветхого Завета и относятся к V и VI в. У нас в Москве в Синодальной библиотеке есть отлично сохранившийся кодекс Евангелия, относящийся к VI веку. Недавно, года 4 тому назад, в одном из южных итальянских монастырей в Россано учеными Гарнаком и Гебгардтом открыт новый кодекс Евангелия, принадлежащий IV или V веку, так называемый Codex argenteus. Еще позднее, года 2 тому назад, было объявлено одним немецким ученым, что он видел в одном из греческих монастырей рукопись, содержащую Новый Завет, которая относится к IV веку, написанную чуть ли не рукой Иоанна Златоуста.

От следующих затем веков таких древних рукописей, в особенности содержащих Новый Завет, сохранилось очень много; и во всех этих рукописях, за исключением некоторых незначительных вариантов в самих редакциях, церковно-историческая наука находит замечательное единство и согласие. Варианты встречаются самые незначительные. Ученые издали текст Нового Завета с этими вариантами; между различными рукописями разница касается греческого правописания, ударений, иногда пропущены буквы. В те времена греческое правописание было далеко несовершенно, писали слитно, неразборчиво, одними прописными буквами, без знаков препинания, ударений, придыханий и т.д.; поэтому в иных местах есть разночтения, но эта разница зависит от переписки, т.е. в иных местах пропущен член, изменен предлог, есть пропуски слов, но все это большей частью неумышленно. Впрочем, иногда намеренно пропускались отдельные слова. Так, например, в Евангелии Матфея в том месте, где говорится, что Мария родила первенца – πρωτότοκος – это слово в некоторых рукописях опущено, вероятно, по тем соображениям, что переписчику это слово казалось неудобным, чтобы не дать повода к сомнению, что кроме Иисуса Христа Мария еще имела детей. Или еще, например, в нагорной проповеди (Мф.5:22), где говорится, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно (εἰκῆ), подлежит суду; в некоторых рукописях пропущено слово εἰκῆ вероятно потому, что переписчику пришло на мысль то соображение, что Спаситель осуждал всякий гнев; другие напротив считали возможным справедливый гнев и думали, что Спаситель осуждал только несправедливый или напрасный гнев. Но очевидно, что одно это слово по самому содержанию, по смыслу не производит особенной разности: все равно, читать ли с этим словом или без него.

Вот какого рода есть разности и варианты в рукописях. Более значительных вариантов почти нет. Впрочем, для большей точности укажем, какие есть более существенные пропуски, которые, однако, не изменяют ни мало смысла христианского учения, не касаются основ христианской веры. Таких довольно больших пропусков два: один в конце Евангелия Марка, именно в последней главе. Евангелист Марк после описания воскресения Христа довольно подробно рассказывает о путешествии жен мироносиц ко гробу Христа. Когда они пришли ко гробу Господню и не нашли там тела И. Христа, то увидели Ангела, который возвестил им о воскресении Христа, жены испугались и побежали. Может быть, тем и закончено было Евангелие Марка, по крайней мере, так оно оканчивается в большей части древнейших кодексов; но затем, в новейших кодексах и печатных изданиях есть еще несколько стихов от 9 по 20-й, которых не достает в древнейших рукописях. Предполагают, что сначала, может быть, сам Марк закончил свое Евангелие 9-м стихом, а потом, когда появились другие Евангелия, в которых описаны были известные явления Христа по воскресении, то и он сокращенно изложил историю этих явления. А может быть, кто-нибудь после приписал это дополнение к Евангелию Марка.

Затем есть изменение нескольких стихов в Евангелии Иоанна, именно в некоторых рукописях опущен рассказ о том, как книжники и фарисеи привели к Христу женщину, захваченную в прелюбодеянии, с тем, чтобы Христос осудил эту женщину; но Христос обличил самих обвинителей. Этот рассказ в одних кодексах есть, в других нет. Это вероятно по другим причинам. Этот рассказ, несомненно, древнейший. В отрывках он встречается у самых древних христианских сектантов, именно у евионитов, не признававших Иоаннова Евангелия, а принимавших одно Евангелие от Матфея под названием Евангелия от Евреев. В это Евангелие у евионитов включен был и этот рассказ; видно, что он ходил изустно и некоторыми не был принимаем, потому что содержание его в некоторых пуристах производило смущение и сомнение, что едва ли Христос оправдал блудницу. Поэтому вероятно этот рассказ и был опускаем иными переписчиками, и поэтому вероятно он в некоторых кодексах не встречается.

Затем есть мнение, что последняя (21-я) глава Евангелия Иоанна присоединена к этому Евангелию впоследствии, подобно тому как присоединены последние стихи в Евангелии Марка. Это мнение не основывается на древнейших рукописях; во всех рукописях есть 21-я глава. Но конец 20-й главы (Ин.20:30–31) представляет собой как бы заключение. Вероятно, этой главой Иоанна первоначально закончил свое Евангелие, но потом прибавил еще 21-ю, как Христос явился ученикам Своим при Тивериадском озере, беседа Христа с Петром, вновь восстановленном в апостольском звании, известное изречение: паси овцы Моя, далее предсказание Иоанну, неверно понятное другими учениками Христа, что будто бы Иоанн совсем не умрет. Вот для опровержения этого-то слуха, может быть, и прибавлена 21 глава. Кому приписать это прибавление? Может быть, его сделал сам Иоанн, а может быть, кто-нибудь из его учеников; в том и другом случае смысл дела не изменяется. В конце этой главы, именно два последние стиха, есть приписка, что этот самый ученик и написал это Евангелие и эту главу, «мы знаем, что истинно свидетельство его». Поэтому некоторые предполагают, что эту главу написал сам Иоанн впоследствии, но о себе он говорит в 3-м лице, как и в других местах своего Евангелия называет себя безыменно учеником, «его же любляше Иисус». Но это приписку «мы знаем» и т.д. может быть сделал кто-нибудь из учеников Иоанна.

За этими самыми важнейшими вариантами, не изменяющими однако же смысла Евангелия, идет второстепенные, некоторые опущения в известных редакциях, опущены некоторые стихи, слова и т.п. Например, в Евангелии Иоанна в повествовании об исцелении расслабленного при овчей купели, где говорится, что около купели лежало множество больных, хромых, слепых, чаявших движения воды, – далее прибавляется: «Ангел Господень сходил в эту купель, возмущал воду, и кто первый спускался в эту купель, тот получал исцеление, выходил оттуда здоровым, каким бы недугом не был одержим» (Ин.5:3–4). В некоторых древних редакциях нет слов, что Ангел сходил в купель (т.е. ст. 4); поэтому полагают, что это лишь glossa, пояснение текста, которое позднее кем-нибудь внесено в сам текст. Может быть, когда переписчик переписывал это место, то, желая объяснить, от чего больные получали исцеление, и приписал на полях, что Ангел сходил в купель – и кто первый по возмущении воды погружался в купель, тот и получал исцеление; а позднейшие переписчики внесли это слово в текст. Этим и объясняется, что в одних рукописях в тексте есть и эти слова, а в других нет.

Затем есть еще одна значительная приписка, которая представляется происшедшей таким же образом. Это одно неясное место в 1-м послании Иоанна (1Ин.5:7–8). Здесь говорится, что есть три свидетеля на земле, свидетельствующие о Божестве Иисуса Христа: дух, вода и кровь. Не совсем ясно, что здесь разумел Иоанн, по все вероятности Дух Св. свидетельствует в душе людей о Божестве Слова, – вода в таинстве крещения и кровь в таинстве Евхаристии, т.е. два наиболее важных таинства удостоверяют христиан в Божественной любви. Но перед этим в некоторых рукописных кодексах и в наших нынешних печатных читается следующий текст: «три суть свидетельствующие на небесах: Отец, Сын и Святой Дух, и сии три едино суть». Вот этого-то стиха, хотя он очень важен в догматическом отношении, потому что служит одним из оснований для учения о Троице, предполагают, не было у евангелиста Иоанна, а что это glossa, пояснение, одним переписчиком написанное на полях, а другим внесенное в текст. Один переписывал и вздумалось ему побогословствовать (а вероятно, что это переписывалось тогда, когда только что начинало раскрываться учение о Троице, т.е. во II и III веке), и вот он написал на полях пояснение, что и на небе есть свидетели: Отец, Сын и Дух Св.; а другой позднейший переписчик внес это объяснение в сам текст. Вот таким образом и объясняется та разница, что в некоторых рукописях самых древних этого стиха нет, а в других он поставлен.

Мы назвали самые значительные варианты, которые очевидно не изменяют смысла христианского учения. Что касается других незначительных вариантов, то они состоят в том, что пропущено какое-нибудь слово, опущен член и тому подобные варианты, совершенно не имеющие влияния на содержание новозаветных писаний. Других вариантов, повторяем, нет.

В недавнее время, года 4 тому назад, ученые нашли в местечке Фиуме в Египте древний папирус, на котором написано несколько строк из Евангелия, – папирус, в котором первая половина столбца сохранилась, а другая оборвана или сгнила, поэтому представляются неполные слова и строки. Ученые начали восстанавливать в этих четырех стихах вырванное и истлевшее место. Эти вставки, конечно, были весьма произвольны: они начали вычислять, сколько букв могло исчезнуть, сколько и какие буквы можно добавить, начали подгонять эти буквы к уцелевшим строкам по своим соображениям, но оказалось, что это известный рассказ о том, как И. Христос предупреждал Своих учеников, что все они отрекутся от него. Рассказ этот есть в Евангелиях Матфея и Марка, но в этом древнем списке замечается некоторое уклонение от Матфея и Марка, или лучше сказать, он занимает середину между рассказами Матфея и Марка. И вот германские ученые затрубили было, что они имеют редакцию, которая древнее наших Евангелий Матфея и Марка. Но весьма странно делать такие предположения на основании нескольких стихов рукописи полуистлевшей; можно в ней вставить одни слова, можно и другие. И таким образом смысл этих стихов мог быть объясняем и так и иначе. И то нужно принять в расчёт, что хотя отдельные слова в этом рассказе представляются несколько в ином виде, чем в наших Евангелиях, но смысл один и тот же; так что по всей вероятности это не древняя редакция Евангелия, а какой-нибудь перифраз, каких могло быть не мало или в писании какого-нибудь учителя или в каком-нибудь апокрифическом Евангелии, каковы: Евангелие Евреев или Евангелие Египтян (искаженное у египтян Евангелие Марка) и др.

Но очевидно, что этот вариант 4-х стихов, притом неполных, ни мало не изменяет того заключения, которое мы вывели на основании огромного количества древнейших кодексов, которых дошли до нас целые сотни. В этих кодексах текст новозаветных книг представляется вполне согласным за исключением незначительных вариантов.

О единстве и согласии рукописей свидетельствуют еще многочисленные переводы на различные языки. Один перевод очень древний – это сирский перевод Пешито́, сделанный во второй половине II века. Другой древний перевод новозаветных книг мы имеем на древнем латинском или итальянском языке, из него сохранились только отрывки; его относят к концу II века. В IV веке явилось несколько таких переводов на языках: коптском, армянском, готском, эфиопском; и сделан Блаж. Иеронимом новый перевод Библии на латинский язык (вульгата). Затем являлось много переводов в VI и VII веках: на сирском языке (другой перевод после Пешито), на грузинском, на арабском, персидском. Из западных переводов есть древний англосаксонский перевод, сделанный в V веке; сохранился до нашего времени в отрывках. Затем славянские переводы, не говоря уже о позднейших. И во всех этих переводах одни и те же книги и одна и та же редакция. Все это показывает, что новозаветные книги, за исключением незначительных вариантов, сохранились подлинными и неповрежденными.

Впрочем, относительно вышеупомянутых переводов нужно заметить, что они сделаны с языка греческого, наиболее обработанного и развившегося, на языки менее обработанные: например, сирский, армянский, готский, славянский; а эти языки совершенно не были приспособлены к выражению высших духовных религиозный понятий Нового Завета; поэтому варианты, встречающиеся в этих переводах, заключаются не в самых редакциях, а в передаче известных понятий на местные языки. В иных языках совсем не доставало слов для выражения греческих тонких богословских понятий. Вот переводчики и стараются передать эти понятия применительно к местному языку и берут иногда неподходящие слова, несоответствующие высоким богословским понятиям. Так выходили разности в передаче понятий от одного народа к другому, с одной речи на другую. Во всех других отношениях все переводы свидетельствуют о единстве, о согласии, о верности Св. книг Нового Завета, переданных на новые местные языки.

Это третье доказательство целости и неповрежденности Св. книг Нового Завета.

Но кроме цельных переводов до нас дошло множество отрывков, извлечений, выдержек из Св. книг, представляющих из себя или целые тирады или отдельные тексты. У писателей еще II и III века встречаются отрывки таких текстов или тирад, которыми они любили украшать свои речи и сочинения; и таких текстов они приводили множество, и их Ветхого и из Нового Завета. Затем, некоторые писатели, например, Иоанн Златоустый, Феодорит Кирский и другие, начали писать объяснения на Евангелия, послания апостольские и ветхозаветные книги, истолковывая их стих за стихом. По одним этим текстам можно было бы восстановить сполна всю Библию, и в этих толковательных произведениях библейский текст представляется в том же виде, как в дошедших до нас рукописях и печатных изданиях, хотя некоторые писатели иногда приводили тексты не буквально, а в перифраз, по большей части сличая одно место с другим. Кроме того мы уже говорили, что Св. книги Нового Завета читали все христиане и в частных домах, и в общественных собраниях, в Церквах.

Таким образом мы имеем ручательство, что новозаветный канон Св. книг дошел до нас в существенных чертах, в том виде, в каком он сохранялся в древней христианской церкви. Когда возникло книгопечатание, то явилась возможность еще более закрепить древние редакции Нового Завета. Но нужно сказать, что в это время, с появлением книгопечатания, в печатных Евангелиях, за поспешностью дела, допущено было и немало недоразумений. Древнейших печатных изданий два: одно напечатано по заказу испанского кардинала Хименеса. Он собрал целую компанию ученых, собрал множество рукописей и по ним сличил варианты этих рукописей. Он приказал сделать издание Библии полиглотты, известной под именем библии Комплютинской. Издана эта Библия в конце XV или в начале XVI века. В то же время в Германии ученый классик Эразм также собрал несколько рукописей Нового Завета и по ним сделал печатное издание. Таким образом, и первые ученые издатели уже старались собрать как можно больше рукописей, но им не удалось иметь так много, сколько есть их в настоящее время. Самые древнейшие рукописи, например, Синайскую, Александрийскую и Ватиканскую первые издатели печатной Библии не знали. Поэтому они издали Библию по таким рукописям, которые в настоящее время не имеют такого авторитета древности; в их печатные издания внесены из позднейших рукописей некоторые варианты, которые хотя не касаются смысла, но для буквы очень важны. Затем это дело дополнено и проверено трудами Безы и других ученых. Работы Безы замечательны. Но скоро в это дело вмешалась книгопродавческая спекуляция, много повредившая делу исправного издания. Богатейшие книгопродавцы, как Фробен, голландский книгопродавец XVI века, Роберт Стефан парижский, братья Ельзевиры, лейденские книгопродавцы, издали богатейшие издания Библии во множестве экземпляров. В XVII веке появилось множество новых изданий, уже без проверки по древним рукописям. Мало по малу, установился так называемый textus receptus, т.е. наиболее распространенный, наиболее принятый, который лег в основу позднейших изданий. Этот так называемый textus receptus, установившийся главным образом на основании Эльзевировского издания, достоин полного уважения, но в некоторых местах основанный на рукописях позднейших он отступает от древнего библейского текста (в словах, конечно, а не в смысле).

С конца прошлого столетия и в нынешнем ученые дружно взялись за новую проверку библейского текста по древнейшим рукописям. В этом отношении особенно замечательны работы Гризбаха и Лахмана, ученых конца прошлого и начала нынешнего столетия. В половине нынешнего столетия лейпцигский ученый Тишендорф взялся за изучение древнейших кодексов за сличение вариантов, и сделал новое издание Библии уже не по Эльзевировскому тексту, а применив к своему изданию всевозможные критические приемы, сличив не только рукописи, но и переводы, комментарии отцов церкви. Эти издания называются критическими изданиями Нового Завета. В них в основе берутся обыкновенно тексты, наиболее принятые учеными за ближайшие к подлиннику, и под чертой внизу приводятся варианты из наиболее авторитетных кодексов: Синайского, Александрийского, Ватиканского и т.д.

Таким образом, уже до настоящего времени сделаны всевозможные ученые разыскания, применены всевозможные критические приемы, чтобы восстановить древнейшие тексты Св. Писания Нового Завета и не только в первоначальном смысле, но и во всей буквальной точности. Это громаднейшая работа, которая опять-таки привела к тому выводу, что существенной разности нет, а есть незначительные варианты, касающиеся отдельных текстов, а большей частью отдельных слов. Наиболее удобное и популярное издание Нового Завета с критическим аппаратом – это издание Бутмана.