Развитие религиозного обряда в церкви

Обрядовая жизнь в христианской церкви развивалась постепенно, по мере развития самого общества и обнаружения религиозных потребностей его. сам основатель церкви, Христос, не давал почти никаких повелений или указаний сюда относящихся, кроме самых общих – о крещении, евхаристии, краткого образца молитвы и личного примера, в котором указал апостолам образец молитвенного настроения духа. Других наставлений по этому предмету в Евангелии никаких мы не видим, и предполагают, как это иногда делают, что такие могли быть даны Иисусом Христом во время явлений Его по воскресении – нет основания, так как в апостольской церкви не было сначала ничего определенного относительно культа, который развился потом сам собою. Христос, как мы говорили, не давал ученикам Своим определенного образца внешнего устроения культа, по-видимому, потому что не считал нужным стеснять их какой бы то ни было внешней формой. Культ есть лишь внешнее выражение религиозной идеи; надо было прежде вложить внутреннюю религиозную идею, а внешнее выражение ее должно было явиться уже само собою. Поэтому нельзя считать справедливым ни того мнения, которое относит установления обрядности к Самому Иисусу Христу, ни того, которое считает обрядность уклонением от первоначального христианства, или даже искажением его. Нет, обрядность не есть ни уклонение от христианства, ни искажение его; она вытекла из потребностей христианства, из христианского духа, но вытекла и развилась сама собою, из церковной жизни, без каких-нибудь заранее предусмотренных и установленных правил.

Некоторые указания относительно первых религиозных форм христианских мы можем найти и в памятниках. Прежде всего, видим, что еще в самое первое время церкви, при апостолах, начинают складываться известные правила, известный образ общественной жизни христианской. Первые христиане были люди высоко религиозные; и в домашней, частной жизни они были проникнуты молитвенным настроением к Богу, постоянно держали его, по заповеди апостольской: «непрестанно молиться»; а затем и в общественной жизни своей они старались поддерживать это настроение, то собираясь вместе молиться по какому-нибудь особенному случаю, то сходясь и в обычные религиозные собрания в определенные дни. С самого начала стали чтиться в церкви такие преимущественные дни молитвы (вообще же каждый день христианский был днем молитвы; см. Деян.2:46; 3:1; 1Фес.5:16–17). Прежде всего, стали праздновать рядом с субботой и первый день после субботы, день воскресения Христова; этот обычай видим и в Деяниях, в посланиях апостольских и Апокалипсисе (Деян.20:6–7; 1Кор.16:2; Откр.1:10; сравни и Ин.20:19,26), и в дальнейших памятниках, а во II веке уже и язычники знают о нем, ибо правитель Вифинии, Плиний, говорит в письме к императору Траяну, что христиане собираются в день солнца (воскресенье) утром и поют гимны Христу, своему Богу. В «Постановлениях Апостольских» (в основе восходящих ко II веку) дни среды и пятницы отделяются уже как дни покаяния, сетования и поста, так как с ними соединялись воспоминания о предании Иисуса Христа на смерть (среда) и распятии Его (пятница). Здесь же говорится уже о праздниках Пасхи и Пятидесятницы и о посте перед Пасхой, называвшемся уже тогда «Св. четыредесятницей». Оба высшие праздника христианские перешли из Ветхого Завета, но получили иное, чем там, значение. Пасха у евреев была воспоминанием об избавлении от рабства египетского и об исходе из Египта к земле обетованной; в Новом Завете она являлась воспоминанием о дне освобождения от рабства греха и о воскресении Христовом. Пятидесятница в Ветхом Завете – день Синайского законодательства и открытия церкви ветхозаветной, в Новом Завете чествовалась как день сошествия Св. Духа и открытия церкви новозаветной. Перед праздником Пасхи несомненно уже со II века входит в употребление пост, в подражание 40-дневному посту Христову, пост «четыредесятницы». Но первоначально он продолжался не одинаково у всех христиан: не только во II веке, но, кажется, и до V века (по свидетельству Сократа и Созомена, церковных историков) у одних он продолжался 40 дней, у других 40 часов и т.д., и название имел собственно по воспоминанию, соединенному с ним. Разно праздновался и сам праздник Пасхи, возникал даже спор по этому поводу: одни в Пасхе видели больше воспоминание о страданиях Христовых, другие – светлую память Христова воскресения. Далее в Восточной церкви день для празднования Пасхи, был по еврейскому обычаю 14-й день Нисана; напротив, в церкви Западной явилась обратная тенденция: устроить так, чтобы ветхозаветное празднование Пасхи никогда не совпадало с празднованием Пасхи Нового Завета, и с этой целью уже в конце II и начале III века делаются опыты составления пасхальных таблиц. Приняли правилом на Западе праздновать Пасху в первый воскресный день после первого весеннего новолуния, и такой обычай особенно поддерживался римской церковью. Во II веке возник даже спор по этому поводу между римской церковью и малоазийскими церквами, но не был ничем решен, ибо каждая сторона осталась тогда при своем обычае и только в IV веке, со времени Константина Великого и Первого Вселенского Собора, установили праздновать Пасху везде в один и тот же день и именно так, как праздновала римская церковь (решили так, конечно, не в силу авторитета римской церкви, а просто потому, что нашли такой обычай более соответствующим характеру христианского праздника). Затем упоминается и о празднике Богоявления, сначала, правда, в еретической секте василидиан, праздновавшей под этим именем память явления в мир Христа – Учителя. У христиан православных этот праздник вошел в обычай со II века, но и тут было различие в праздновании: на Западе отделяли праздник Богоявления, как память о крещении Господнем, от праздника Рождества Христова; на Востоке сливали оба праздника в один под именем Богоявления, но позднее западный обычай был принят повсеместно. Далее уже во II веке есть указания, что христиане начинают с особым благоговением вспоминать о страданиях святых мучеников, чтить дни, в которые они запечатлели мученической смертью свою верность Христу. Уже в очень древних Актах мучеников упоминается, что христиане собирали останки замученных при Марке Аврелии, в сосуды, погребали их с честью и затем особенно вспоминали дни их кончины, называя их днями рождения мучеников, днями перехода их от земной жизни в истинную, полную и вечную жизнь (см. Послание Церкви Смирнской о мученичестве Поликарпа у Евсевия IV, 15; срав. также послание о Лионских мучениках. Евсев. V, 1). Далее по апокрифам также представляется, что христиане очень рано, с первых же веков благоговейно относились к останкам мучеников и праздновали дни кончины их.

Дальнейшее развитие системы церковных празднеств продолжается даже до IX века: за это время устанавливаются праздники, часто общие для всей церкви, частью местные, частью, наконец, такие, которые, явившись первоначально местными, распространяются затем по всей церкви.

Что касается места религиозных собраний христиан, то, конечно, первое время они не могли иметь тех торжественных, больших храмов, какие они стали иметь впоследствии, главным образом со времени Константина Великого, а в христианстве, в противоположность иудейству, с самого начала существовало и развивалось представление, что служение Богу не должно приурочиваться к одному месту, что везде можно поклоняться ему. Это не мешало, конечно, тому, чтобы апостолы ходили в храм для молитвы (Деян.3:1), и чтобы для обычного богослужения избирались, как мы видим по памятникам, известные дома или комнаты в домах более состоятельных христиан, и вероятно комнаты эти уже и приспособлялись известным образом к отправлению в них богослужения (Деян.16:15–16 и 40; 17:5–7, 18:7; 1Кор.16:19; Рим.16:4, 14–15; Кол.4:15; Флм.1:2). В Риме, когда возникли гонения на христиан, обычным и любимым местом их молитвенных собраний стали катакомбы, подземные пещеры с усыпальницами христиан. С XVI века и доныне ведутся раскопки и исследования катакомб, давшие много интересного. Некоторые из катакомб признаны очень древними, и катакомбы Климента и Домитиллы относятся уже к концу I или началу II века. Когда гонения стихали (например, особенно в III веке, во время Александра Севера, Филиппа, Араба, Галлиена) христиане начинали себе строить открыто большие и уже более роскошные храмы. Но потом, когда снова начинали гнать христиан, храмы эти опять сжигались и постоянные храмы стали возникать только со времени Константина Великого.

Какой был внутренний порядок этих молитвенных собраний, в чем проходили они? Восстановить этот древний порядок, при скудности сведений, конечно, трудно; а судя по общему характеру времени, едва ли даже повсюду был один и тот же порядок: по всей вероятности и тут было много различия и большая свобода. Пение гимнов, молитвы, известные обряды – всё являлось, вероятно, как по свободному внутреннему убеждению (1Кор.14:26), так и по указанию предстоятеля; а так как христиане разных церквей жили в дружных, братских отношениях, сносились между собой, знали друг друга, то когда эти гимны, молитвы, обряды, возникшие в одной церкви, нравились и другим церквам, когда и они видели в них высокое выражение христианского духа, тогда и они заимствовали себе эти гимны, обряды, молитвы, которые и могли таким образом распространяться все шире, делаться все более общим достоянием христианского союза. Первоначальными устроителями христианского культа были, конечно, апостолы и первые епископы церквей, и предание называет некоторых из них как главных устроителей церковных обрядов. Это: Иаков, брат Господень – в Палестине; Игнатий Богоносец епископ Антиохийский – в Сирии; Климент епископ Римский – в Западной церкви; Марк, первый епископ Александрийский – в Египте. И вероятно так оно и было, т.е. эти предстоятели главных христианских церквей и были первыми и главными устроителями церковного обряда. Складывался порядок молитвенных собраний христианских, прежде всего по образу ветхозаветных религиозных собраний в храмах и синагогах. Поэтому главные составные части в христианском богослужении были те же, что в Ветхом Завете: 1) чтение Священного Писания, 2) толкования Писания или проповедь, 3) принесение жертвы (в Ветхом Завете жертв различных, в Новом Завете – одной: в таинстве Евхаристии), и наконец между всем этим вставлялись разные гимны и молитвы: «молитвы, прошения, моления, благодарения», «псалмы и песни духовные», говорит ап. Павел (Еф.5:19–20; Кол.3:16). Прежде всего, шло и занимало особенное важное место в этих собраниях чтение Писания. Писанием назывались у первых христиан Священные книги Ветхого Завета и Писанию придавалось особенное значение не только в Палестине и в среде христиан из иудеев, и в других странах верующие с особой любовью читали прежде всего эти «боговдохновенные книги», это «слово Божие», как называл книги Ветхого Завета и ап. Павел (2Тим.3:15–16; ср. 1Пет.1:11–12; 2Пет.1:19–21), по-видимому, наиболее свободно относящийся ко всему ветхозаветному. Наиболее читались такие места, где видели пророчества, прообразы о Христе и уже с половины II века устанавливаются особые сборники таких мест для чтения в церквах. Скоро рядом с ветхозаветными писаниями стали являться и писания апостольские, сперва предназначавшиеся для отдельных церквей, но потом передававшиеся из одной церкви в другую и таким образом получившие распространение по всей церкви. Около половины II века уже несомненно образовался и канон и в него входили все новозаветные книги, кроме может быть меньших посланий (2 Петрово, 2 и 3 Иоанново, Иуды), и уже во II веке сделаны были переводы этих книг на языки сирский и италийский. Кроме писаний апостольских в церквах читались и послания мужей апостольских: Климента – в Коринфе и Риме, Варнавы и Ермы – в Александрии и Игнатия Богоносца – в Малой Азии. За чтением следовала проповедь по поводу прочитанного: т.е. большей частью просто толкование прочитанного, раскрытие истин, заключавшихся в нем и раскрытие на первых порах, понятно, совершенно простое, безыскусственное, и не написанное заранее, а импровизированное, – слово простое и вдохновенное (1Кор.2:1–5). Говорил большей частью предстоятель, но никому говорить не возбранялось, и способность толкования очень уважалась и считалась проявлением особенного дара Христова (1Кор.). Но так как при большом числе желающих говорить мог явиться некоторый беспорядок и неудобства, то уже Павел в послании к Коринфянам преподает некоторые правила относительно этого: чтобы все было чинно, чтоб говорили поочередно, чтобы женщины совсем не проповедовали в церквах и ограничивались бы слушаньем, а если захотят что-нибудь разъяснить себе, дома спрашивали бы мужей своих (1Кор.14:23–40). Позднее, во II и III веке, проповедь в церкви ставится уже под строгий надзор епископов: само право проповеди остается собственно только у епископов, а пресвитеры проповедуют лишь с дозволения епископа и большой частью в его присутствии. Но все же и тогда проповедь оставалась делом свободным и безыскусственным (поучение не писалось, например, заранее и не подвергалось какой-нибудь цензуре). Проповеди, как литературное произведение, проповеди, написанные и составленные по правилам риторики, явились лишь к началу III века. Ориген в Александрии, Ипполит в Риме были, кажется, первыми искусными в этом смысле проповедниками. Но в их время такая проповедь была еще делом редким, и лишь в IV веке развилась проповедь, как произведение ораторского искусства.

Состав новозаветного богослужения сложился по образцу ветхозаветного. В ветхозаветном богослужении первое место занимало чтение Св. Писания, Закона и Пророков. То же мы видим и в христианском богослужении. Сначала в состав его входили писания ветхозаветные, потом к ним присоединились и новозаветные книги. вслед за чтением писаний в еврейской синагоге было предлагаемо объяснение их. И в христианстве мы видим тоже. Таким образом, получила значение проповедь. Первоначально она была делом вдохновения – импровизации, и дар объяснения писания считался одним из высших духовных даров. С течением времени проповедь начала принимать более искусственный вид; но это уже не ранее конца II века. В ветхозаветном богослужении мы встречаем далее, как важную часть, принесение жертв. Большая часть этих жертв имела прообразовательный вид по отношению к ожидаемому искуплению; в христианстве все эти жертвы были оставлены. Место их заняла одна жертва – тела и крови Христовой. Это была жертва благодарения за совершившееся искупление, и она получила потому название Евхаристии. Заменив собою все ветхозаветные жертвы, она служила символом соединения с Христом на основании слов Св. Писания: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Аз в нем»; символом и воспоминанием смерти Христовой: «Елицы ясте хлеб сей и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете»; залогом вечной жизни: «Ядый Мою плоть имать живот вечный»; и наконец залогом братского единения: «Един хлеб едино тело есьмы мнози». Чаша Евхаристии носила имя чаши общения, чаши очищения. Совершение таинства Евхаристии установленной Христом, старались обставить соответственными воспоминаниями, и таким образом получила свой состав христианская литургия. В каком виде она была на первых порах, мы подробно не знаем, ибо древние литургии Иакова, Климента и Марка дошли до нас в измененных и осложненных редакциях. Но есть очень ранние указания на то, что некоторые главные моменты литургии сохранились до нашего времени с самого начала. Так, например, существенной частью считалось произнесение слов Спасителя: «Приимите, ядите» и т.д., целование мира («Возлюбим друг друга»). Молитва священника при освящении Св. Даров с самого начала содержала благодарение Богу за Его к нам благодеяния и в особенности за то, что Он не только искупил нас плотью и кровью Единородного Своего Сына, но и непрестанно отдает нам эту плоть в святом таинстве Евхаристии. Далее молитва Господня употреблялась с самого древнего времени, на что есть указание у первых апологетов, например, у Юстина. С совершением таинства Евхаристии у древних христиан соединялись так называемые ἀγάπˊы, братские вечери. Из даров, приносимых верными, только часть шла на литургию, остальное шло на братскую вечерю. Эти ἀγάπαι имели двойную цель: с одной стороны, служа нравственной цели братства, они имели с другой стороны практическую цель благотворения неимущих. Но уже при апостолах имели место различные злоупотребления; на них указывает ап. Павел в своем 1-м послании к Коринфянам. Богачи стали носить себе пищу получше, а бедняки приходили частью с целью поесть и попить на чужой счет. Поэтому, когда впоследствии злоупотребления стали обнаруживаться все более и более, во II и в III веке сделаны были некоторые ограничения; ἀγάπαι отделяются от литургии на вечер, и наконец в IV веке они совсем вышли из употребления. Между чтениями и жертвами Ветхого Завета имели место молитвы, прошения и благодарения. Они получили место и в христианской литургии. Главный их предмет был тот же, какой мы и теперь в них находим. Ап. Павел пишет, что христиане должны возносить молитвы за всех людей, за Царя, за властей предержащих, за тишину и спокойствие мира. Из апологета Юстина мы видим, что таково было главное содержание молитв в христианских собраниях общих и отсюда начало ектений, молитв, прошений и благодарений. Отдельные случаи, особые нужды в помощи Божией вызывали особое обращение к Богу. Сначала такие молитвы были делом вдохновения, но вскоре лучшие молитвы вошли во всеобщее употребление. Ап. Павел говорит в послании к Коринфянам, чтобы каждый предлагал, что может: «кто псалом, кто поучение». Традиция укореняла эти молитвы все глубже и глубже. Сначала заняли прочное место псалмы, потом христианские гимны. Первыми явились гимны в честь Христа; о них мы находим свидетельство у древних языческих писателей II века. В письме Плиния к императору Траяну мы читаем, что «христиане по утрам поют гимны в честь Христа, как Бога». С конца II века до нас дошло в отрывках полемическое сочинение «Малый Лабиринт» из времени спора монархиан с православными. Из него мы видим, что гимны с древних времен воспевают Христа как Бога, и эти признаки восходят гораздо раньше монархианских споров и раскрытия догмата о Святой Троице.

В самом Св. Писании есть указание на древнейшие гимны. В посланиях ап. Павла мы замечаем ссылки на какие-то стихи и изречения, уже авторитетные в христианском мире. Он вводит их словами «как сказано», «великое слово», «великая тайна». Эти изречения носят характер не ветхозаветный и притом стихотворный. Полагают, что это отрывки древних гимнов. Таковы места: послание к Ефесянам (Еф.5:14); 1-е к Тимофею (1Тим.3:16); 2-е к Тимофею (2Тим.2:11–13). В Апокалипсисе мы находим гимны самого древнего времени. Ап. Иоанн говорит о 24 старцах, певших гимны пред престолом Бога. Эти гимны прямо могли быть заимствованы из литургии. Таковы: Откр.5:9–10, 11:17. Они изображают отчасти тайну грядущего, отчасти представляют просто гимны пресвитеров перед престолом Бога. В древнюю литургию, вероятно, вошли с самого начала и те песнопения, с которыми мы встречаемся в Евангелии: 1) Славословие ангелов – «Слава в вышних Богу», 2) Молитва Богородицы – «Величит душа моя Господа», 3) Песнь Захария – «Благословен Господь, Бог Израилев». Кроме общих собраний для богослужения, из которых сложилась литургия, имели место еще особые, частные священнодействия по особым нуждам церкви Христовой. Так при распространении христианства имело особое значение крещение новообращенных. Указания на его форму мы имеем еще в Евангелии, в словах: «Идите, научите вся язы́цы, крестите их во имя Отца, Сына и Св. Духа». Предположение, что это место вставлено после, в виду спора монархиан, не выдерживает критики, ибо мы имеем и другие указания на эту формулу раньше спора с монархианами. Например, у Юстина Мученика эта фраза приводится, как древняя. «Помни, во что ты крестился; во имя Отца – и раз погрузился; во имя Сына – и погрузился второй раз; во имя Св. Духа – и погрузился третий раз». Еще яснее указание в недавно открытом памятнике «Διδαχὴ τῶν Ἀποστόλων». Следовательно, и внешняя форма была та же, и трудно допустить чтобы христиане без нужды отступили от данной Христом формы. Но в Деяниях Св. Апостолов встречается по-видимому другая формула. Ап. Петр говорит: «Покайтеся, и пусть каждый из вас крестится во имя Христа». У ап. Павла: «Елицы во Христа креститеся». Поэтому было предположение, что у древних христиан была форма крещения во имя Христа. Но это основание слабо. Быть может, крестили и во имя Христа: строгого формализма в то время не было. Но господствующей полной формой была без сомнения завещанная Христом. Срока оглашения вначале мы не видим: крестили сразу, после изъявления желания. Но когда обнаружились дурные последствия такой поспешности, был назначен срок оглашения. Сначала испытывали оглашенных, и это продолжалось иногда довольно долго. Тогда явились поручители из более опытных христиан; они служили ручательством за верность новообращенного. На западе они имели характер более юридический и носили имя sponsor, а на востоке это были духовные наставники – катехизаторы. От оглашенных требовалось прежде всего заявление о своем желании креститься и исповедание веры. Апостолы не прежде крестили, как спросив, во что крещаемый верует, и первые символы стояли в прямой связи с крещением. Первым из таких крещальных символов был апостольский символ. Есть предание, что собравшись на собор, апостолы сложили каждый по одному члену этого символа. Это предание V века. Но по всей вероятности до Никейского собора символов было много: каждая местная церковь имела свой, развившийся, конечно, по букве, а не по смыслу, и таких символов сохранилось до нас несколько. Во всех равно находились: учение о Троице, крещении и будущей жизни. По мере борьбы с ересями, учители церкви стали вставлять отдельные слова для разъяснения спорных пунктов, предостерегая христиан от заблуждения и соблазна еретического толкования. С IV века, когда церковь более объединилась по внешности, принят был ею обязательный символ – Никейский.

Вслед за крещением, еще во времена апостолов, считалось в церкви необходимым сообщение новокрещенному даров Духа Святого, утверждение его в новой, благодатной жизни. Первоначально оно совершалось обыкновенно, по-видимому, через возложение рук апостольских на новокрещенных. Но так как впоследствии возложение рук сделалось символом другого таинства, посвящения в церковные должности, то для обыкновенного сообщения даров Духа всякому уверовавшему, принят был новый символ, очевидно также заимствованный из Ветхого Завета, – помазание членов посвящаемого освященным миром. С какого времени возложение рук заменено было здесь миропомазанием, сказать трудно. На основании слов ап. Павла: «Утверждающий нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, который и запечатлел нас и дал обручение Духа в сердца наши» (2Кор.1:21–22), и ап. Иоанна: «И вы помазание имеете от Святаго» (1Ин.2:20) – относят обыкновенно эту замену еще ко временам апостольским. Во всяком случае, во II веке миропомазание как символ сообщения новопринятому в церковь даров Духа Святого является общим христианским обычаем. В позднейшем богословии возникала нередко полемика по вопросу о том, кому принадлежало право совершать миропомазание: католики утверждали, что только епископам. Но вряд ли книги Св. Писания дают основание для такого мнения. Действительно, пример книги Деяний (гл. 8), где к самарянам, принявшим крещение от архидиакона Филиппа, приходят апостолы для преподания им и Духа Святого («Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса» ‑ ст. 16), пример этот едва ли идет к делу; во-первых, Филипп был не пресвитером, а только диаконом, а во-вторых приход самих апостолов в Самарию имеет здесь, по-видимому, иной смысл: скрепить союз новой церкви с первой церковью, иерусалимской. Затем известно, что многие из древних учителей церкви и в том числе и один западный, блаженный Иероним, прямо говорят, что все таинства, за исключением хиротонии, совершаются и епископами и пресвитерами.

Затем возложение рук на посвящаемых в особые духовные звания несомненно с самого начала сопровождалось особыми обрядами, хотя мы и не знаем, каков именно был этот чин рукоположения. Можно полагать, как мы говорили, что в посвящении и пресвитера и епископа принимали первоначально участие не одни епископы, но и пресвитеры (1Тим.4:14) и вся община.

Относительно обрядов при прочих таинствах и вообще относительно других каких-нибудь обрядов, указаний не встречается. Известны слова ап. Иакова (Иак.5:14–15) о помазании больного елеем во отпущение грехов и телесное исцеление. Но сами по себе слова эти не указывают довольно определенно, было ли это помазание символом особого таинства или было одним из тех обыкновенных религиозных актов, молитвенных обращений к Богу, какими полна была жизнь первых христиан.

Далее из посланий мужей апостольских (Игнатий Богоносец) видно, что брак совершался в древней церкви с благословения епископа или пресвитера. Поэтому полагают, что к числу таинств, совершаемых с особыми обрядами, относилось с самых первых времен и благословение брачного союза. Это, конечно, весьма вероятно, ибо в христианстве с самого начала придавали брачному союзу большое значение. Ап. Павел говорит о нем как о великой тайне и образе духовного союза Христа с церковью (Еф.5:22–23). Наконец нужно упомянуть и о том, что не только важнейшие действия в общественной жизни христиан, но и в частной жизни все действия они с самого начала любили освящать «молитвами, песнопениями и благодарениями», старались все делать «во славу Божию» (Иак.5:13–18; Еф.5:10–20; Кол.3:16; 1Фес.5.17–18 и т.д.). Поэтому все особенно выдающиеся случаи рано стали освящаться, конечно, и особыми молитвами и обрядами. Так постепенно слагался в церкви обрядный чин, о котором подробные указания являются уже в «Постановлениях Апостольских».