Особенности языка кн. пр. Даниила в связи с вопросом о времени её происхождения

Исторически бесспорный факт развития еврейского библейского языка заставляет видеть в филологических особенностях ветхозаветных книг указание на время их происхождения. Подобное значение имеют и особенности языка кн. пр. Даниила.

Из двух наречий книги, западно-арамейского и еврейского, решающий голос в вопросе о времени её происхождения усвояется первому: на нём написан целый отдел (2, 4б – 7:28), им же в значительной мере окрашен и язык еврейской части (1–2, 4а; 8–12). Эпоха написания кн. Даниила считается временем преобладания арамейского наречия, вытеснения им еврейского, если не мёртвого, то, по крайней мере, вымирающего¹. И так как распространение среди евреев арамейского языка приурочивается к периоду персидского, но не вавилонского владычества², а вытеснение им еврейского относится к концу III в. до Р.Х.³, то и написание арамейского отдела кн. Даниила датируется в апагогической литературе критического направления IV–III и даже позднейшим столетием.

Подобный вывод находит будто бы подтверждение и в самых особенностях арамейского языка книги. По отзыву Захау, Драйвера, Кампгаузена и Бермана, он совпадает не с языком древнейших арамейских надписей Сенджирли и Нираба (VIII–VII в.), а с наречием таргумов Ионафана, Онкелоса и особенно с языком Набатейских и Пальмирских надписей, принадлежащих последним столетиям пред Р.Х. «В филологическом отношении Пальмирские надписи, – говорит Захау, – находятся в таком же близком родстве с библейским арамейским наречием, в каком надписи Меши и Силоамская – с библейским еврейским. Их язык – тот самый, на котором говорили в Палестине во время написания кн. Паралипоменон (200 г. до Р.Х.) и Даниила (167 г.) и в Пальмире в период Адриана»⁴.

Показателем такого родства считаются следующие, общие арамейскому языку кн. Даниила и упомянутых надписей, особенности: наличность конечного ה вместо א в глаголах לא и в словах анâ (אְַנׇה)-я, мâ (מׇה) – что, хадâ (תְַדׇה) – одна, употребление глагольной формы Hofal и страдательного залога Peál, образованные по арабскому образцу страдательные причастия Pael, например, мэкаппэти̂н (מְכַפְּתִין – Дан.3:23), сохранение א (без превращения в י) в imperf. глаголов. לא, а равно и в словах мâрэи̂ (מׇרְאִי – Дан.4:16, Ket. מׇרְי Q) – господин мой, и̂тай (אִיתַי – Дан.2:10) – есть, форма относительного и указательного местоимений – ди̂ (דִי) – который, дэна (דְּנׇה) – этот, сохранение звука נ в imperf. глаголов פנ, окончание 3-го лица множ. числа женского рода perfect, на ŷ (וּ) и местоимённый суффикс третьего лица множ. числа гôн (הוֺן)⁵.

В языке тех же самых надписей и таргумов указываются параллели и для других особенностей арамейского наречия кн. Даниила. Таковыми считаются, во-первых, – форма множественного числа от указательного местоимения дэна (ךְּכׇה) – иллек (אִלֵּךְ, Дан.3:12), числительного «multiplicationis» хад шибъâ (חַד שִׁבְעׇה – 3:19) – седмижды, наречий ъад ахарêн (עַד אׇֽחְַרֵין – 4:5) – наконец и кол кабел ди̂ (קׇכֵלדִּי כׇּלְ – 5:22) – хотя, и, во-вторых, употребление некоторых глаголов, имён существительных и предлогов в специальном значении. Именно, хавâ (הְַוׇה) сообщать в форме Haph. с дательным падежом лица (2:16:27), зэбан (ובַן – 2:8) – покупать, йэкил (יְכִל – 2:26) – мочь, гэзар (גְזֵרַ – 4:14) – определять, о божественном решении, шэлет (שְׁלׇטְ – 6:25) с предлогом бэ (בְּ) – овладевать, дэхел (דָחֲלִ – 6:27) бояться, о страхе пред божеством, рэгаш с предлогом ъал ( רְגִּשׁ עַל– 6:7) собираться к кому-либо в состоянии возбуждения, шидар (שְׁדַּר – 6:15) в форме Hithp. усиливаться, пэлах (פְּלַה) – служить, хесен (חֵסֶן) – 2:37) – сокровище, богатство, лаген (לָהֵן) – 2:11) – кроме⁶.

Из перечисленных особенностей наиболее важною для определения времени написания арамейского отдела кн. Даниила считается форма относительного и указательного местоимений – ,די דְּנׇה. В древнейших арамейских надписях Сенджирли и Нираба ей соответствует зи̂ (זִי), зэнâ (זְנׇה)⁷. Судя по известным в настоящее время надписям Ниневии, Вавилона, Египта и даже Киликии, точно также звучало (зи̂ ) относительное местоимение и в арамейском языке, служившем официальным наречием ассирийской и персидской монархии. Отсюда следует, что арамейский язык кн. Даниила не может быть признан разговорным диалектом Вавилона эпохи этого пророка⁸. Замена древнейшей формы зû позднейшею дû падает на период македонского владычества⁹ в силу чего и арамейский отдел книги Даниила не мог быть написан ранее IV–III вв.

По вышеуказанным особенностям арамейского языка кн. пр. Даниила – произведение не вавилонского, а греческого периода. Справедливость подобного вывода в обеих его половинах подтверждается наличностью в арамейском отделе персидских и греческих речений. Первые, – персидские названия вавилонских должностных лиц, – ахашдарпэнайа (אְַחַשְׁדַּרְפְּנַיׇּא – 3:2, 3, 27; 6:2:3), адаргазрайа (אֲדַרְגָּזְרַיָּא – 3:2:3), дэтабрайа (וְגֻבְרַיָּא – 3:23) гадабрайа (הַדׇּֽבְרַיׇּא – 3:24; 4:33) и т. п., не могли, говорят, проникнуть в язык евреев ранее, чем в язык вавилонян¹⁰. И если контрактовые таблицы времени Навуходоносора и его преемников не носят следов влияния персидского языка, то более чем невероятна возможность его воздействия на наречие живших в плену иудеев¹¹.

Встречающиеся в арамейском отделе кн. пр. Даниила персидские слова не позволяют относить его происхождение к периоду вавилонского владычества. Греческие же речения китарос = κίϑαρις (קַתְרוֹס 3:5, 7, 10:15), пэсантери̂н = ψαλτήριον (פְּסַנְטֵרִין – 3:5:7) и т. п. заставляют приурочить его к эпохе Александра Македонского, положившего начало греческому влиянию в Азии. В более ранний период культурное влияние шло не из Греции на Восток, а в обратном направлении¹². В частности, на македонско-александрийский период указывает звуковой состав слова «пэсантери̂н». При производстве от греческого ψαλτήριον оно должно было бы звучать «пэсалтерин». Произношение же его в книге Даниила – пэсантерин объясняется влиянием македонского диалекта, в котором звук λ, стоя пред зубным, легко переходит в ν: βέντιον = βέλτιον, φίντατος = φίλτατος¹³.

Что касается времени написания еврейской части кн. пр. Даниила, то оно определяется по встречающимся в ней персидским словам: партэми̂м (פַּרְתְּמִים – 1:3), апиеден (אַפַּדְנוֹ – 11:45), пат-баг (פַּת־בַּג – 1:5), арамейской окраске, представленной такими речениями, как мэна (מִנָּה – 1:5, 10:11) – считать, в форме Ра, назначать, маддаъ (מַדָּע – 1:4:17) – знание; гêк (הֵיךְ – 10:17) – как, рэшам и кэтаб – писать (רָשׁוּם, כְתָב – 10:21) и т. п. и, наконец, по особенностям самого еврейского языка. В одних из них он совпадает с наречием послепленных произведений, – кн. Паралипоменон, Ездры, Неемии и Есфирь, а в других имеет сходство с языком Талмуда. Примером первых считаются выражения – малкŷт (מַלְכוּת – 1:1, 20; 2:1) – царство, амар лэ (אְַמַר לְ – 1:3, 18; 2:2) в значении приказать что-либо сделать (ср. 1Пар.13:4, 15:16; Неем.8:1, 9:15), ъал ъомди̂ (עַל־עָמְדִי – 8:18) – на место моё (ср. Неем.8:7, 9:3; 2Пар.30:16), баъат (בְּעַתִּ – 8:17) в форме нифал – ужасаться (ср. Есф.7:6), абал (אֲבָל – 10:7:21) в значении но (ср. 2Пар.1:4; Ездр.10:3), биззâ (בִּזָּה – 11:24) – добыча (ср. Ездр.9:7; Неем.3:36), употребление ъамад (עַמְד) – стоять вместо кŷм (קוּם), микцат (מִקְצָתָ – 1:5) вместо древнего мин (מִן), постановка числа после исчисляемых предметов (1:5, 12, 14:15), винительного падежа дополнения с предлогом лэ (לְ) и т. п. С наречием Талмуда еврейский язык кн. Даниила совпадает в речениях ги̂л (הִיל – 1:10) – род, и тами̂д (תׇמִיד), – непрерывная жертва вместо ъолат тамид (ע־לַת תַמִיד) Числ.28:10 и Неем.10:34. токеф (חֺקֵף – 11:17) – сила (ср. Есф.9:29)¹⁴.

Указанные особенности еврейского языка кн. Даниила в области лексикона и синтаксиса придают ему характер языка послепленного времени, даже более того, – превращают его в то наречие, которое приводит к диалекту Мишны¹⁵. Взятые же вместе с особенностями арамейского языка, они дают представителям критического направления право на следующий вывод относительно времени написания кн. Даниила. «Встречающиеся в кн. Даниила персидские слова предполагают, что она составлена после утверждения персидской монархии. Греческие выражения требуют, еврейские благоприятствуют, а арамейские допускают предположение о написании её в период после завоевания Палестины Александром Македонским»¹⁶.

Повторяемый до самого последнего времени, приведённый взгляд не находит признания у Библеистов ортодоксального направления. В противоположность заявлению о сходстве арамейского языка кн. Даниила с наречием таргумов они настаивают на мысли об их существенном различии. Одним из показателей этого последнего является употребление у Даниила и в таргумах неодинаковых терминов для выражения одних и тех же понятий. Так ши̂м тэъем (טְעֵם שִׁים – 3:29) – издавать повеление Даниила заменяется в таргумах выражением факи̂д (פִׇקיד), кол кабел ди̂ (כָּל־קֳבֵל – 4:15; 5:22) – ape ъал кен (אַךֵי עַל כֵן), нэвали̂ (נְוָלִי 2:5), навоз – килкалтâ קִלְקַלְתׇה) и т. п.¹⁷. Ещё более важно различие между языком кн. Даниила и таргумов в грамматических формах. У Даниила имена существительные женского рода оканчиваются на ה вместо таргумического א. Тем же самым ה, а не א, как в таргумах, начинаются у него префиксы глагольных форм Aphel и Ethpael. В глаголах с первою согласною основою א (פא) א в халдейском будущем превращается в י, а у Даниила сохраняется. Глагол и̂адаъ (יַדׇע) – знать имеет у него ту особенность, что рассматривается, как глагол פנ, с тем лишь отличием, что при спряжении не опускает ינ а изменяется по образцу правильного: иидаъ (אִנְדַּע – 2:9). Глагол гава (הְַיׇא) – быть в третьем лице imperfect, имеет форму легеве (לֶהֶוֵא). Неопределённое наклонение глаголов לה имеет у Даниила форму מִגְלֵא, а в таргумах чаще מִגְלֵיַ. У Даниила встречаются, наконец, чуждые таргумическому языку patach furtivum и двойственное число – йэдаин (2:34) – руки¹⁸.

В указанных особенностях арамейский язык кн. Даниила сходен, говорят Кейль и Генгстенберг, с языком Ездры и резко отличается от наречия таргумов.

Насколько преувеличен однако подобный отзыв, можно судить по тому, что перечисленные грамматические формы имеют место в таргумах. Им известны как имена женского рода на ה – шэхи̂нâ (שְׁכִינׇה) – Числ.24:6; Иерус. 2-й таргумъ, бэриâ (בְּרִיאָה Числ.16:30; тар. Онкелоса) творение, ми̂ддâ (מִידה – Лев.16:3; Иерус. 1-й тар.) – мера, отношение, мицвâ (מִצְוׇה – Числ.12:15; Иерус. 2-й тар.) – закон, нэбŷâ (נְבוּאׇה – Быт.15:1; тар. Онкел.), – пророчество; сэа (סְאׇח – Втор.34:12; Иерусал. 1-й тар.) – мера = ⅓ части эфы, шаъавâ (שְַׁעַוׇה. Быт.37:25, 43:11; Иер. 1-й тарг.) – воск и т. п., так и начинающиеся с ה префиксы: гиштеках (הִשְׁתְכַח – Втор.34:8; Иер. 1-й тар.) – он был найден от шэках (שְׁכַה) – находить. Равным образом и будущее от глаголов פא имеет в таргуме Онкелоса правильное образование: א не переходит в י: итамар (יִתְאְַמַר – Быт.10:9; 42:19) от амар – говорить, тэаббэдŷн תְּאַבְּדוּן – (Втор.12:2) от абад (אׇבַר) уничтожать, ŷлэаллафа (וּלְאַלּפַא – Лев.10:11) от алаф (אלַף), и только в иерусалимских таргумах встречаются единичные формы без начального א. Не чужды, далее, таргумам формы легеве (לֶהֱיֵא) от הְַואַ и индаъ (אְִנדַּג) от ידְַג. По признанию даже Кейля и Генгстен – берга, первая встречается в первом Иерусалимском таргуме на Исх.22:24, и вторая в таргумах на Руфь.4:4¹⁹.

В действительности употребление последней можно видеть ещё в Быт.15:8 и Исх.10:2 (первый Иерус. тар.). Что касается употребления имён существительных в двойственном числе, то в таргуме Онкелоса в нём ставятся слова, заимствованные из еврейского языка.

Наконец, и неопределённое наклонение глаголов לא имеет в таргумах тот же самый вид, что и в кн. Даниила: мехеза (מֶחְֶזַא – Быт.26:28; тар. Онкелоса).

Защитить древность арамейского языка кн. Даниила методом Кейля и Генгстенберга нет возможности.

Не с большею обстоятельностью трактуется в ортодоксальной литературе и вопрос о сходстве арамейского языка кн. Даниила с наречием Пальмирских и Набатейских надписей. Не касаясь всех вышеперечисленных случаев совпадения, она высказывается лишь о фонетическом различии форм относительного местоимения ди, зи̂ (,רִי זִי) и местоименном суффиксе гôн (הוֺן). Первая, – несомненный показатель двух эпох в развитии арамейского языка, превращаются в простое «перезвучие», объясняемое различием национальности авторов²⁰, а суффикс гôн, заменяемый у Ездры гом (הים), считается не признаком позднейшего происхождения кн. Даниила, а указанием на самостоятельность языка её автора²¹. Но замена древнейшего ז (заинъ) позднейшим ד (далет) и даже произношение одного и того же слова с тем и другим звуком встречается, как увидим ниже, в памятниках одного и того же народа, – Ассуанских папирусах; фонетическое различие нельзя объяснять различием национальности авторов. Суффикс гôн, второобразный по сравнению с гом²², даже и при самостоятельности языка кн. Даниила всё же говорит о её позднейшем происхождении по сравнению с кн. Ездры.

Доказательством древности еврейского отдела кн. Даниила считается сходство его языка с наречием Иезекииля; зогар (זֹהַר – Дан.12:3; Иез.8:2) – блеск, нэхошет калал (נְחֹשֶׁת קָלָל – Дан.10:6; Иез.1:7) – блестящая медь, гаццэби̂ הַצְּבִי – Дан.8:9; Иез.20:6:15) – прекрасная страна, лэбŷш габбадди̂м (לְבוּש הַבֵּדִּים – Дан.12:6; Иез.9:3)– льняная одежда и т. п.²³. Но для представителей критического направления подобное сходство – признак не одновременного происхождения данных книг, а результат подражания автора первой писателю второй²⁴.

Выработанные ортодоксальной литературою данные оказываются недостаточными для подтверждения традиционного взгляда на время написания кн. Даниила и не могут поколебать положения отрицательного направления о позднейшем её происхождении. Не ослабляемое ими, оно утратило, однако, свою силу со времени издания так называемых Ассуанских – Елефантпнских папирусов²⁵, поставивших вопрос о подлинности кн. Даниила на твёрдую почву.

Получившие своё название по месту нахождения, – в Египте близ г. Ассуана, на месте древней иудейской колонии Сиены, и на острове Елефантине, находящемся близ верхних порогов Нила, и датируемые 494–400 г. до Р.Х.²⁶, Ассуансие папирусы написаны на египетско-арамейском наречии, сходном с арамейским языком кн. пр. Даниила.

Из четырёх, как и в кн. Даниила, элементов наречия, – арамейского, вавилонского, персидского и отчасти греческого, первый – арамейский стоит в фонетическом отношении на той же ступени развития, что и у Даниила. Показателем подобного сходства служит замена еврейского צ (цаде), древне-арамейского ק (коф) средне-арамейским ע (аин): ара – אְַרְעַא земля (1 папир., 9 стр. ср. Дан.2:35, 39; 3:31) вместо еврейского ерец – אֶרֶצ, древне-арамейского арка – אְַרְקׇא; ъилъи̂ – עִלְעִי – ребра от עַלַע (54 пап. 12 стр. ср. עִלְעִיז Дан.7:5) вместо еврейского цэлаъим –צְלַים; древнеарамейского ז (заин) среднеарамейским ד (далет): дэгаб –דְהַב – золото (28 пап. 9 стр.; Дан.2:32, 3:1, 5:7.) вместо зэгаб – (זְהַב – 1 пап. 28 стр. 58 папир. 3 стр.), едаи̂н –אֶרַיִז – потом (35 пап. 1 стр. Дан.2:15, 17:19), мадбэха –סַדְכְּחַא – жертвенник (1 пап. 26 стр.), а также отсутствие удвоения, происходящего от слияния נ (нун) со следующею согласною: анпôги – אְַגְפּוֺהִי –лице его (58 пап. 11. стр. Дан.2:49)²⁷.

Сходно наречие папирусов с арамейским языком кн. Даниила и в грамматических формах. Так, в емфатическом состоянии имена существительные единственного и множественного числа оканчиваются в них на אׇ: кэраба – קְרׇבׇא – война вместо קְרׇב (61 пап. 2. 10 стр.), баи̂т малка – מּלְכׇּא בַיִת – дом царя (25 пап. 12. 14 стр.; ср. хелма – חֶלְמׇא – сон. Дан.4:3 вместо חֵלֶם – Дан.4:2). In statu constructo имена существительные мужского рода оканчиваются во множественном числе на יֵַ дайане малка –מְַלַכּא דַּיַנֵי – судьи царя (30 пап. 3 стр. ср. мин бэнê галŷта –הַלוּתׇא מִן־בְנֵי – из пленных сынов. Дан.2:25), а женского рода единственном числе на ת: миллат мелек – מֶלֶך מִלַּת гфа – слово царя (пап. 54, 6. 10 стр.; ср. Дан.2:10)²⁸.

Одинаковые формы имеют далее личные местоимения: анâ – אְַנׇה – я (11 пап. 9 стр.; 27 пап., 7 стр.; 35 пап. 5 стр. 50 пап. 1. 9 стр. Дан.2:23, 3:25, 4:6), антэ – אְַנְתְ – ты (25 пап. 16. 17 стр.; 28 пап. 8. 16 стр. Дан אְַנְתְה – 2:29, 31:37), анахнâ – אְַנַחְנׇא – мы (пап. 15. 20 стр. 8 пап. 8 стр. 10 пап. 7 стр. Дан.3:16, 17.), антŷм – אְַנְתוּם – вы (6 пап. 4 стр. 11 пап. 5, 6 стр. Дан. антŷн – אַנְתזּן), гимô – הִמוֹ – они (8 пап. 4 стр. 16 пап. 6 стр. Дан.2:34), а равно и местоимённые суффиксы как при существительных, так и глаголах: חֵַּ – 3-го лица при существительных един. числа бэрег – בְּרֵחּ – сын его (1 пап. 7 стр. Дан.5:22) и множественного с женским окончанием: кэнаватег – כְנׇוׇתֵחּ – товарищи его (1 пап. 1 стр. ср. шеглатег – שֵׁהְלׇתֵחּ – жены его Дан.5:2), ôги̂ – וֺהִי при существительном множеств. числа раглôги – רַהְלוֹהִי – ноги его (1 пап. 16 стр. Дан.2:33) и הִי, הֵַּ при глаголе нидшŷги – נִדְשׁוּהִי – разрушили его (1 пап. 9 стр. ср. וְהַבְּלוּהִי Дан.4:20), гашкэхег – הַשְׁכְּחֵהּ – нашёл его (пап. 14 стр.); ךְֵ второго лица бишмак – בֵשְׁמַךְ – во имя твоё (1 пап. 26 стр. ср. ŷмин йэдак – וּמִן־יְדׇךְ от руки твоей Дан.3:17), נִי первого лица единственного числа – цадкэни̂ – צׇדְקנִי – оправдать меня (56 пап. 15 стр.) и נׇא первого лица множеств. числа – хави̂на – .. חַוִינַא (2 пап. стр. 15)²⁹.

В синтаксическом отношении язык Ассуанских папирусов имеет то сходство с арамейским наречием книги Даниила, что родительные отношения обозначаются относительным местоимением зи̂ (זִי), = библейским ди̂ (דִי): агŷрâ зи и̂егŷ елога – אִֶלׇהׇא יחוּ זִי אְַהוּרׇה – храм Бога Йагу (1пар. 24 стр. ср. решâ ди̂ дагаба דַֽהַבׇאֽ דִי רֵאשׇׁה – золотая голова Дан.2:38), винительный дополнения ставится с предлогом לְ и объект занимает место то после управляющего глаголом, то перед ним³⁰.

Приведёнными примерами не исчерпывается сходство языка Ассуанских папирусов с арамейским наречием кн. Даниила. Оно простирается и на те фонетические и грамматические особенности последнего, параллели для которых указываются представителями критического направления в наречии Пальмирских и Набатейских надписей.

Так, наличность конечного ה вместо א в глаголах לא представлена в Ассуанских папирусах, глаголами – гавâ – הְַוׇה – быть (2 папир. 6. 7. 9 стр.), бэъâ כְּעׇה искать (2 пап. 16 стр.), атâ – אְַתׇה – приходит (10 пап. 11 стр.) кэнâ – קְנׇה – покупать (1 пап. 16 стр.). На ה оканчиваются также местоимение первого лица анâ אְַנׇה (11 пап. 9 стр. 14 пап. 2 стр. 58 пап. 17 стр.), мâ – מׇה – что (11 пап. 6 стр. 30 пап. 5 стр. 56 пап. 10 стр.), а равно и числительное хадâ – חְַדׇה – одна (1 пап. 19, 29 стр. 10 пап. 12 стр.). Известны языку папирусов и такие особенности, как переход י в א в слове и̂тай – אִיתי – есть (Страсбургский пап. А, 4; В, 1) сохранение א в слове марэй – מׇֽרְאִי – господин мой (7 пап. 8 стр.) и отсутствие ассимиляции נ в глаголах פנ: и̂нтен – יִנְתֵּן – дал (1 пан. 3 стр.), нинтен – נִנְתֵּן – дали (25 пап. 11 стр.), ганпику – הְַנפַקוּ – удалили (1 пап. 16 стр.)³¹.

Равным образом и в параллель причастиям страдательного залога Peal кн. Данила – тэри̂д – טְרִיד (4:30) отлучённый, рэшим – רְשִׁים – написанный (5:24), мэри̂тŷ – מְרִיטוּ – вырваны (7:4), пэти̂хŷ – פְּתיחּוּ – раскрыты (7:10) могут быть поставлены формы Ассуанских папирусов кэти̂лŷ – קְטִילוּ умерщвлены (1 пап. 17 стр.), пэки̂д – פְקִיד – назначен (10 пап. 6 стр.) геди̂р – הְדִירִ – украшен (58 пап. 17 стр.), а примером страдательных причастий вида Pael служат мэпараш – מְפַּרשׁ – обозначенный (5 пап. 3 стр.), мэъараб – מְעׇרַב – смешанный (25 пап. 5 стр. ср. Дан.2:41:45)³².

Известны Ассуанским папирусам и такие особенности арамейскаго языка кн. Даниила, как форма указательного местоимения אִלֵךְ (1 пап. 11 стр.; Страсбургский пап. В, 3) числительное «multiplicationis – хад алаф – אְַלַף – тысячу раз (1 пап. 3 стр.), наречие ахараи̂н – אׇֽחְׇרַיִן – потом (1 пап. 8 стр.) лакабел зи̂ לׇֽקׇבֵל־זִי сообразно с тем как (1 пап. 25 стр. 3 пап. 10 стр.), союз лаген – לׇהֵן – кроме (55 пап. 10 стр. 56 пап. 2, 13 стр.), употребление глагола хавâ – חְַיִהׇ в форме Haph. с дательным лица (8 пап. 8 стр.) глаголов зэбан – זְבַו в значении покупать (16 пап. 5 стр.), йэкил – יְכל – мочь (4 пап. 1 стр. 44 пап. 3 стр.), гэзар – הְזַד – определять (56 пап. 9 стр.), шэлет שְׁלֵט с предлогом бэ (בְ) овладевать (29 пап. 8 стр.), дэхел – דְחֵל – бояться (51 пап. 14 стр.), рэгаш רְהַשׁ с предлогом ъал עַל собираться к кому-либо в состоянии возбуждения (47 пап. 13 стр.), шидар שִדַר (в форме Hithp. усиливаться 11 пап. 4 стр.); пэлах – פְּלַה служить (50 пап. 4 стр.)³³.

Самым убедительным признаком позднейшего происхождения арамейского языка кн. Даниила считается форма относительного и указательного местоимения – ди̂ (דִי), дэнâ דְּוׇה вместо зи̂ (זי), зэнâ (זְּנׇה), представленных Сенджирлийскими и Нирабскими надписями, и местоимённого суффикса 3-го лица гôн – הוֹן вместо гом ה·ם. С изданием Ассуанских папирусов утрачивает силу и это доказательство. Правда, относительное и указательное местоимение имеет в них корневой звук ז (заин), но по местам встречается и форма דִּנׇה – дэна (1 пап. 9 стр. 7 пап. 9 стр. 28 пап. 23 стр.)³⁴. Замена древнейшего ז позднейшим ד имеет место и в других словах, например, дэгаб – דְהַב – золото (28 пап. 9 стр.), мадбэха מַדְבְּהַא – жертвенник (1 пап. 26 стр.)³⁵. И этот отмечаемый Ассуанскими папирусами факт заставляет даже Захау изменить свой первоначальный взгляд на время происхождения рассматриваемой фонетической особенности арамейского языка, согласиться с тем, что переход ז в ד имел место не в эпоху Александра Македонского, а в средине периода Ахеменидов³⁶.

Что касается суффикса гôн (הוֹן) то Захау отмечает два случая его употребления в Ассуанских папирусах и притом в качестве суффикса 3-го лица множественного числа женского рода (15 пап. 6–7 стр.)³⁷, но, не отрицая возможности читать группу согласных 4 строки 7 папируса מּרהן как מזהן, – от них³⁸, признаёт гôн в данном месте за суффикс мужского рода. С таким же точно значением встречается он, по мнению Епштейна, и в 4 строке 10 папируса³⁹. Превращение гôн – הוֺן из суффикса женского рода в суффикс мужеского имело, таким образом, место в V столетии. И с другой стороны, употребление, его в качестве суффикса мужского рода не может служить решительным признаком позднейшего происхождения кн. Даниила и по другим соображениям. Древнейшая форма суффикса 3-го лица муж. рода гом – ה·ם изредка попадается ещё в палестинских таргумах⁴⁰. Но по этой одной черте их язык не может быть назван древнейшим по сравнению с языком кн. пр. Даниила.

Факт присутствия в арамейском отделе кн. Даниила персидских слов не может ещё говорить против авторства пророка, как пережившего завоевание Вавилона мидянами и персами. Если живший при дворе Дария Даниил мог несомненно знать и употребить персидское название царского дворца апиеден – אְַפֶּדֶוֹ (11:45), то что же удивительного, если он употребляет и персидские названия должностных лиц. И, во всяком случае, наличность в Ассуанских папирусах персидских слов, как собственных имён: Austan, Arsam, Nephajan, так и нарицательных, общих с книгою Даниила: зап זַן – род (5 пап. 3 стр. Дан.3:5:15), – тифттае תִפְתַּיֵא (Страсбургский папир. В, 4. Дан.3:2)⁴¹, даёт полное право утверждать, что его арамейский, окрашенный примесью персидских речений, язык может быть назван наречием V, но не позднейшего века.

В благоприятном для подлинности кн. Даниила смысле решается и вопрос о встречающихся в её арамейском отделе греческих словах. Ассуанские папирусы, знающие греческие слова: στατῆρε (םתחרן 10 папир. 12 стр.), χίτων (כתון – 16 пап. 9. 10 стр.), Berula = Βηρύλλος – (ברולא – 15 пап., стр. 4)⁴² не позволяют отодвигать влияние греческого языка на арамейский к IV–III в. до Р.Х.: оно имело место уже в V столетии⁴³. В частности, нет нужды прибегать к предположению, что звуковой состав слова пэсантери̂н (פְםַנְתֵרִין) вместо пэсалтерин объясняется влиянием македонского диалекта, в котором звук λ, стоя перед зубным, переходит в ν. Наличность последнего в выражении пэсантерин в достаточной мере объясняется его производством от арабского «santir» – гусли.

Из сходства арамейского языка кн. Даниила с наречием Пальмирских и Набатейских надписей представители критического направления выводили заключение об их происхождении в IV–III столетиях. С изданием Ассуанских папирусов данное положение должно уступить место другому: арамейский язык кн. Даниила является наречием начала V в. Силу этого вывода, благоприятствующего традиционному взгляду на время его происхождения, старается ослабить Jahn, считающий арамейские папирусы произведением II в. до Р.Х. Признаками такого позднего происхождения являются, по его мнению, следующие особенности их языка: замена נ (нун) ל (ламед). – צְפַּלְיׇא вместо צְפַּנְיׇא (пап. 18, V. 11), и ב (бэт) פ (пэ) – мифтахъйа – מִּפְטַחיׇה вместо мибтахъйа – מִבְטחיׇה, отсутствие ассимиляции: שַׂקְקן вместо שַׂקּין (1 пап. 15 стр.) – столь же позднейшая форма, как мандаъ מַנְדַּע вместо мадда מְַדַּע, цинфор – צִנְפ·ר вместо «циппôр» – צִפוֺר (54 пап. 4 стр.); редкие в арамейском языке формы Perfecti passivi – кэти̂лŷ – קִטְילוּ (1 пап. 17 стр.), образованные по образцу библейско-арамейских: мэри̂тŷ – מְרִיטוּ (Дан.7:4); употребление ман – מַן в кадестве относительного местоимения и «ген» – הֵן в смысле «если»: последнее заимствовано из арамейского отдела кн. Ездры и Даниила и в арамейском языке с подобным значением не встречается; очень поздняя испорченная форма – дашшегом דַשֵּׁג·ם (1:10), образовавшаяся путём ассимиляции из «далтегôм» – דַלְתֵיהֹ·ם, таковая же форма ши̂ри̂т- שִׁירית (1 пап. 11 стр.) вместо шэери̂т שְׁאֵרִית; неупотребительное для обозначения жителей города выражение «баъале йеб» – יב בְַעַלֵי (1 пап. 22 стр.) и баъале тобтак – טׇבְתׇך בַֽעְַלֵי (1 пап. 23 стр.), заимствованное из кн. Даниила неправильное числительное multiplicationis хад алаф – אְַלַף חַד – тысячу раз (1 папир. 3 стр.), вместо которого должно стоять ъал хад алаф אְַלַף חַד עַל; чуждая семитическому языку расстановка слов «зи̂ бэне гавâ זִי הְַוׇה בְנֵה (1 пап. 2 стр.) – который построена был, и «кэсаф кинкари̂л алаф» – כְסַף אַלַף כִּנְכִׇרין (1 пап стр. 28.) – «серебра талантов тысяча»; конструкция первой фразы имеет себе аналогию в Талмуде и вместе с нею подражает латинской: aedificata erat; конструкция второй воспроизводит греческую: «ἀσγυσίου ταὰντα χίλια»; употребление ново-еврейского выражения итъашет – אִתְעַשֵׁת (1 пап. 23 стр.); очень поздней формы миллайа – מִלּיׇא вместо милла מִלּא, неправильного ъалвâ –עְַלְוׇה вместо עְַלׇתַא (1 пап. 21, 25 стр.).

Наиболее убедительным признаком древности языка ассуанских папирусов считается употребление древне-арамейского ק (коф) вместо средне-арамейского ע (айн): так עׇק – ъак – дерево = אַע (1 пап., стр. 11), קְמַר – кэмар – шерсть = עְַמׇר (9 пап., стр. 3), и ז (заин) вместо ד (далет): זִי = דִי По мнению же Jahna, формы с твёрдым звуком (ק) нельзя считать более древними, показателем чего служит Иер.10:11, знающий и אְַדְקׇא, и אְַדְעׇא. אְַדְקׇא встречается также в Мандейском наречии, одном из самых поздних арамейских диалектов. Сравнительная древность форм со звуком ע видна, наконец, из употребления поздней формы מַבַשֶׂה вместо פַעְשֶַׂה (Dalman. Grammatik des füadisch-palastinischen Aramäisch. S. 44. Anm. 1). Равным образом не древнее ז (заин) превратилось в позднейшее ד (далет), а наоборот: из библейско-арамейского כְדִי (кэди̂), דׇךְ (дак) возникло כְזִי (кэзи), זׇךְ (зак) папирусов⁴⁴.

В освещении Jahn’a указанные особенности свидетельствуют о позднейшем происхождении ассуанских папирусов, но в действительности не имеют такого значения. Именно, замена звука נ (нун) звуком ל (ламед) встречается в языке Сенджирлийских надписей, древнейшего памятника арамейского наречия. В 26 стр. надписи на статуе Hadad’a имеется выражение саал – םׇאַל⁴⁵, соответствующее еврейскому саан – סׇאַן (Ис.9:4). В имени мифтахъйа – סִפְטַהיׇה פ стоит вместо ב. Но с последним звуком оно читается в 6 стр. 2-й колонны 18 папир.⁴⁶, подозрение в позднейшем происхождении ассуанских папирусов отпадает. Не говорит о нём и самый факт замены ב (бет) פ (пе): возможность подобного перехода подтверждается арамейским парзел – פַּרְזֶל (Дан.2:41) вместо еврейского барзел – בַּרְזֶל. Отсутствие уподобления представлено глагольными формами Нирабских надписей и̂нцар יִנְצַר⁴⁷ (от נְעַר), а сенджирлийские знают и страдательные формы: קתילת – умерщвлённые, חרבת קירח⁴⁸ – разрушенные города. Первым известно далее употребление «ген» – הֵן в значении если⁴⁹. а вторым ман – מַן в качестве относительного местоимения⁵⁰. Корень слова דשׁא־דַשֵׁה·ם считается соответствующим еврейскому דֶּלֶת⁵¹, но считать его «испорченною позднею формою» едва ли есть основание. Если здесь мы имеем замену ת звуком שׁ, то подобный переход имеет место во встречающемся в Нирабских надписях выражении «ашар» אְַשַׁר⁵² евр. атар – אְַתַר. Группа согласных שׁרח в виду недостаточно ясно разграниченного в папирусах начертания букв ר (реш) и ד (далет) читается не ши̂ри̂т – שִידִית, а ши̂ди̂т – שִׁידית⁵³, в зависимости от этого нет необходимости видеть в ней испорченое שְאֵדִית. В параллель «неупотребительному для обозначения жителей города» выражению «баъале йеб» – יֵב בְַעַלֶי можно привести слова 11 ст. 24 гл. кн. Иисуса Навина: «ваи̂ллахамŷ» бакем баале йэрихô, בְַעַלֵי־יְרִיהוֹ בַֽכֶם וַֺיִלׇּֽחְַמוּ, а фраза «баъале товтак – טׇבְתׇך בַעְַלְי находить полное соответствие в 27 ст. 3 гл. кн. Притчей: ал тимнаъ тôв миббеъалав – אַל־תִּמְנַע מִבְּעׇלׇיִ טוֹב. Одинаковую с фразою «зи̂ бэне гавâ» – הְַוׇה בְנִהִ ןִי расстановку слов встречаем в 43 ст. 2 гл. кн. Даниила: «митъарэби̂н легевôн бизраъ» – כִּזְרַע לֶהֶוֹן מִתְׇעֽרְביןִ, а «греческая конструкция» выражения «кэсаф кинкари̂н алаф» – אְַלַף כִנְכׇרִין כְסַף имеется в 26 ст. 8 гл. кн. Ездры «ваешкалâ ъал йадам кесеф киккари̂м шеш меôт שֵׁשׁ־מֵאוֹת כִּכַּדִים כֶּםֶף עׇל־יׇדׇם וַּאֶֽשְׁקְַלַה – «дал на руки им серебра талантов 650», (ср. 7:22). «Итъашет» – אִתְעְַשֶׁת – напрасно считается новоеврейским словом, параллель ему находил в выражении 6:4 Даниила ъаши̂т – עְַשִׁית «Миллайа» – מִלַּיׇא – обычное емфатическое состояние имён женского рода во множественном числе (ср. טַפׇהַֽיׇא רַב – Дан.2:14). Числительное «multiplicationis» в форме ъал хад алаф – אְַלַף הַד עַל свойственно, по словам самого Jahn’a, ново-еврейскому языку.

Что касается положения Jahn’a о переходе ע (аин) в ק (коф) и ד (далет) в ז (заин), а не наоборот, то оно идёт в разрез с установившимися по данному вопросу взглядами и не находит подтверждения в памятниках арамейского наречия. В надписях Сенджирли, Нираба и Теймы шипящие стоят обычно там, где в позднейших арамейских диалектах стоят зубные: зэна – זְנַה вместо дэна – דְּנַה, зи̂ – ןִי вместо דִי зэбах – זְבַח вместо дэбах – דְבַח⁵⁴.

Равным образом Сенджирмийские надписи знают только אַרְקׇא⁵⁵, а не אַרְעׇא. Если Jahn указывает на наличность того и другого произношения у Иер.10:11, то такое же точно явление наблюдается и в ассуанских папирусах: они знают и кэмар – קְמַר (9 пап. стр. 3) и амар עְַמַר⁵⁶ אְַרְקׇא⁵⁷, и אְַרְעׇא. В фонетическом отношении их язык стоит на той же переходной ступени, что и арамейское наречие кн. Даниила, а потому говорить о его позднем происхождении не приходится. Что касается замечания со ссылкой на Dallman’a о выражении מַכַשֶׂה, как более позднем по сравнению с מְַּעַשֶׂה, то слова Dallman’a не уполномочивают на подобный вывод. Он просто приводит сообщение талмуда, что один араб вместо מְַּעַשֶׂה произносил מֵכַשֶׂה. И, судя по тому, что упоминание о данном факте имеет место в речи о различном произношении галилейскими и вавилонскими учёными 2 в. звуков ע и א, можно думать, что и замечание о произношении известных слов с ע и כ характеризует не две эпохи в истории языка, а выговор в различных местоимениях.

Древность языка ассуанских папирусов не подлежит сомнению; остаётся, следовательно, в силе и то положение, что сходное с ним арамейское наречие кн. Даниила должно быть признано наречием начала V-го, но не позднейшего века.

При единстве кн. пр. Даниила, что признаётся даже представителями критического направления, например, Баудиссином, его еврейская часть современна по происхождению арамейской. Подтверждаемая ассуанскими папирусами древность этой последней свидетельствует и о древности первой. Самым сильным возражением против данного положения является указание на сходство еврейского языка кн. Даниила с. наречием Талмуда в некоторых вышеуказанных выражениях. Но приближение к языку если не Талмуда, то, во всяком случае, таргумов наблюдается и в наречии ассуанских папирусов. В том и другом встречается, например, выражение ейк – אֵיך – как (пап. 7, стр. 7), даша – דׇשׇׁא – дверь (пап. 1, ст. 10; тарг. на 3Цар.6:31), суффикс 1-го лица множ. числа perfect. נא (пап. 2, стр. 15; ср. Dalmann. Op. cit. s. 303) и т. п. В частности, по отзыву Захау, язык, папирусов, – излагающих историю Ахинара, мало чем отличается от языка таргума Онкелоса⁵⁸. И если подобное явление наблюдается в памятнике V в., то нет оснований считать позднейшим произведением и арамейский отдел Даниила, употребляющий два-три свойственные Талмуду выражения.

Прот. А. Петровский