Современное русское паломничество в Святую Землю

(Речь, читанная 30 марта в зале городской думы в торжественном заседании Киевского отделения Императорского православного Палестинского Общества).

Восьмым параграфом своего устава Императорское православное Палестинское Общество ставит целью оказывать пособие православным паломникам, при посещении ими святых мест Востока, устройством для них странноприимных домов, больниц, особых паломнических караванов, удешевлением путевых расходов, изданием путеводителей и т. п. Следовательно, русские люди, сочувствующеe целям и задачами этого симпатичного и гуманного Общества, идущего на встречу исконными, запросам духа и сердца русского человека, в праве интересоваться-кто эти православные паломники, посещающие целыми тысячами святые места Востока, из каких слоев русского общества они выходят, какими целями и внутренними мотивами они движутся туда с самых отдаленных окраин нашего отечества, какие лишения и невзгоды они претерпевают на своем нелегком пути и, особенно, на пароходах Русского Общества пароходства и торговли, как проводят они время в Палестине за весь не краткий паломнический сезон, что занимает их ум и сердце в это время, и что, наконец, они выносят лично для себя и для своих близких и кровных из этого тяжелого подвига даже и для нашего времени? Иными словами говоря, мы желаем предложить внимание настоящего достопочтенного собрания краткую характеристику типов современных русских паломников исключительно почти на основании личных непосредственных впечатлений и наблюдений, вынесенных из встреч с ними в Палестине, в Египте, в пустыне Син, на вершине Богосшественного Синая, на св. Авонской гopе, на берегу Адриатики, у мироточивого гроба святителя Николая чудотворца, и в Риме, в собора Петра, у мощей первоверховных апостолов Петра и Павла, чтобы высказать вместе с тем перед вами и свои pиa desиderиa относительно возможных, по нашему разумению, улучшений в быте русских паломников на православный Восток.

Паломничество в Иерусалим возникает задолго до пришествия на землю Христа Спасителя и становится благочестивым обычаем каждого истинного сына Израиля, который считал долгом выполнять его ежегодно. О Богоматери и ее праведном Обручнике Иосифе св. евангелист Лука повествует: «и хождаста родителя Его (т. е. Христа Спасителя) на всяко лето в Иерусалим по обычаю в праздник Пасхи» (Лук.2:41), а с двенадцатилетнего возраста им сопутствовал туда и Сам Спаситель Mиpa (ст. 42). Обычай этот выполнялся не только евреями, но также и язычниками, обращенными в иудейство. В знаменательный для Церкви Христовой день Пятидесятницы, когда Св. Дух сошел на апостолов в вид огненных языков, по словам того же евангелиста: «бяху в Иерусалиме живущии иудеи муже благоговейнии от всего языка, иже под небесем... Парфяне и Мидяне, и Еламиты, и живущии в Месопотамии, во Иyдeu же и Каппадокии, в Понте и во Acиu, во Фригии и в Памфилии, во Египте и странах Ливии, яже при Киринеи, и приходящии римляне, Иyдeu же и пришельцы, Критяне и Аравляне» (Деян.2:5, 9–11). Нужно ли прибавлять, что у истинных последователей Христа тяготение к Иерусалиму сделалось еще интенсивнее, еще напряженнее, потому что в глазах их этот город стал еще дороже, еще выше, как место, в котором Христос жил и учил, где Он в молитве проливал капли пота, где Он был распят на кресте за грешный человеческий род, где, по воскресении, Он являлся в течете 40 дней апостолам, уча их тайнам царствия Божия, где Он основал первую Церковь христианскую-Матерь прочих христианских Церквей-и откуда, наконец, вознесся с пречистою плотию на небеса.

«Долго было бы исчислять ныне, говорить блаженный Иероним, сколько во все время от вознесения Господня до настоящего дня евангелистов, сколько мучеников, сколько искуснейших в церковном учении мужей ходило в Иepyсалим. Все они думали, что в них будет меньше религиозности, меньше знаний, и что они не получать, как говорится, высокой руки добродетелей, если не поклонятся Христу в тех местах, где заблистало с креста Первоевангелие»¹.

Характеризуя паломничество своего времени, т. е. в конце IV века (386–400 г.г.), в письме к Марцелле от имени Павлы и Евстохии, он пишет: «Каждый из лучших людей. Галлии спешит сюда. Удаленный от нашего Mиpa британец, едва только начинает преуспевать в религии, оставив запад, стремится к месту, столь известному по молве и по библейским упоминаниям. А что сказать об Армянах, Персах, народах Индии и Эфиопии, о стране близ Египта, кипящей монахами, о Понте, Каппадокии, Сирии Келенской (Galeп) и Месопотамии и о всех вообще народах Востока? Они, по слову Спасителя: идеже бо аще будет труп, тамо соберутся орли (Мф.24:28), стекаются к этим местам и представляют нам зрелище всевозможных добродетелей².

Наше отечество озарилось светом христианской веры, сравнительно с народами Востока и Запада, в позднее время, но паломничество в Святую Землю привилось у нас настолько прочно, так глубоко пустило корни в сердце русского благочестивого человека, что со стороны просвещенных и ревностных архипастырей вызывало в свое время даже энергичные запрещения. «Та бо рота», т. е. ходить в Иерусалим на поклонение святым местам, – по словам епископа новгородского XII в. Нифонта, «губить землю сию»³ (т. е. русскую). В ответах некоему Кирику, который паломничества по святым местам «боронил и не велел ити», тот же епископ Нифонт говорит: « Вельми рече добро творити: да того дела идет, абы порозноу (праздно) ходяче ясти и пити"⁴. Но запрещения со стороны высших духовных властей благих результатов не имели в данном направлении. Во время княжеских междоусобиц, в тяжелыегодины татарского нашествия, в эпоху «лихолетья», паломничество в Святую Землю на время прекращалось, но проходили тяжелые бедствия и политические неурядицы в русской земле, и народ с большею силою, чем прежде, рвался в Палестину, к Св. Гробу. Путешествовали в Св. Землю и в другие святые места из России иноки и миряне, мужчины и женщины, купцы и служилые люди, богатые и бедняки. Путешествовали русские люди пешком, ехали на лошадях и верблюдах, плыли по морю на купеческих иностранных кораблях, подвергая свою жизнь всевозможного рода опасностям и невзгодам⁵.

В наши дни тяготение в Святую Землю у русских людей не только не ослабело, но год от года, благодаря легкости путей сообщения и другим облегчениям, какие предоставляет для них наше Императорское православное Палестинское Общество, все усиливается и усиливается⁶. Ныне, по наблюдениям одной итальянской писательницы (Матильды Серао), «никакая страна в Европе в действительности не испытывает такой сильной тоски по святыням Востока, как Россия»⁷. И наблюдение это подтверждается официальною цифрою количества русских паломников, свыше 10 000 тысяч, со всех концов нашего обширного отечества в течение паломнического сезона собирающихся в Иерусалиме⁸.

Где же, и в чем нужно искать причину указанной «сильной тоски по святыням Востока» в русском народе?

Нам думается, причина этого явления кроется прежде всего в характере русского человека, в условиях его тяжелого быта и в окружающей суровой и угрюмой природе, среди которой проходит жизнь его. С датскою верою во все чудесное и таинственное, склонный по своему характеру к мистицизму и идеализации, воспитанный и воспитывающийся в началах церковного и даже сурового монашеского режима, занятый изо дня в день добыванием куска насущного хлеба, который земля-кормилица дает ему после упорного и напряженного труда, стоя лицом к лицу с печальною природою, скованною глубоким снежным покрывалом в некоторых местах более половины года, среди лютых морозов, снежных буранов и метелей, наводящих уныние и даже ужас, в немногие часы отдыха, особенно в праздничные дни, русский человек любит послушать и почитать что-нибудь от «Божественного». Под детский лепет внука-школяра, читающего о подвигах святых угодников Божиих, страдавших за веру Христову и проводивших жизнь в суровых аскетических подвигах в Палестине, Египта, Аравии и других местах, или после заманчивых красноречивых бесед бывалого заезжего странника – «Божьего человека» о своем хождении по святыням Востока, – крылатая мысль уносит его с далекого сурового севера, от печальной действительности, в иную лучшую, «обетованную землю», в землю, текущую молоком и медом, где солнце вечно светит и греет, где зеленая листва круглый год услаждает взоры своих обитателей, где всякая овощ родится в изобилии, и труд с избытком вознаграждает человека, в страну, к тому же, где жили, учили и страдали Сам Господь Спаситель наш, апостолы, сонмы святых мучеников и мучениц, подвижников и подвижниц. В эти отрадные для сердца набожного русского человека минуты невольно закрадывается желание побывать в благодатных краях, которое, мало-помалу разгораясь все ярче и ярче, потом, незаметно для него, переходит в тоску по святыням Востока.

Поставив детей на ноги, устроив семейные дела, прикопив себе на дорогу с лишениями и ограничениями во многом сто, и довольно редко-двести рублей, многие, под влиянием этой тоски и неудержимого влечения, решаются, покинув все близкое и дорогое их сердцу, ради спасения своей души и душ своих присных, отправиться в неведомые им края. Постом, молитвою и исповедью приготовляются они к этому далекому путешествию. Напутствуемые благопожеланиями и слезами родных и знакомых, многие из паломников выходят из родного села лишь с посохом в руках, имя за плечами котомку с ржаными сухарями, спереди полотняную или плетеную сумочку с необходимым количеством белья и чистого носильного платья, а у пояса-жестяной чайник, этот необходимый паломнический спутник, единственный, можно сказать, их поилец, кормилец, и даже утешитель во всех скорбях и лишениях... Жар и холод, снег и дождь, скудное питание, отсутствие теплого приюта на ночлег», изнурительные болезни, неприятные встречи в пути-вот на что обрекают себя эти, по выражению поэта, лучине «воины Божьей рати». Нередко мать-сырая земля служит им ложем, заплечная сума с сухарями-изголовьем, звездное небо-покровом, а истовое крестное знамение, которым ограждает себя паломник, отходя ко сну, единственным забралом от приражений вражеских и человеческих. Не спешно идут по св. Руси наши странники-паломники из села в село, из города в город, питаясь нередко Христовым именем⁹. Заходят они попутно во все обители, которые Киева, русского Иерусалима, проливая горячую молитву пред угодниками киевских пещер и отдыхая после утомительного пути в гостеприимных приютах Киево-печерской лавры. От Kиeвa до берегов бурного Евксинского понта (Черного моря) с его красавицею Одессою уже рукою подать.

Очутившись в Одессе, на подворьях русских афонских обителей наш паломник находит истинных благодетелей и пестунов. Здесь его встречают по-русски самым радушным образом, как дорогого, желанного гостя: горячая пища дается вкусная и обильная, приют светлый и просторный, ложе мягкое, а в роскошных храмах этих подворий совершаются благочинные денно-нощные богослужения, приводящие в восторг и умиление наших паломников. Иноки подворий выправляют для паломников заграничные паспорта, берут для них пароходные паломнические книжки, наделяют на дорогу хлебом и брошюрками нравственно-религиозного содержания, служат для них напутственные молебны, перевозят на своих лошадях их сумки и багаж с подворий до пароходной пристани и устраивают на самом пароходе. Но все эти истинно отеческие попечения афонских иноков как будто являются на пути наших паломников лишь для того, чтобы потом, оставшись на наших пароходах Русского Общества пароходства и торговли, они почувствовали сильнее всего горечь своего одиночества и тяжесть неведомого им пути среди капризной, изменчивой стихии.

Как известно, лучшие пароходы Русского Общества пароходства и торговли, идущие прямым александрийским рейсом наших паломников или вовсе не берут на палубу, или же довозят их только до Смирны и здесь сдают на пароходы того же общества, идущие круговым рейсом, по берегам Анатолии и Малой Азии. Пароходы эти старого типа, небольших размеров, и предназначены для перевозки грузов всякого рода. Чистотой и опрятностью они не отличаются. Наши паломники размещаются на палубе и носу во всех свободных уголках этих пароходов, или же забиваются массами в душный трюм, имея нередко своими соседями целые стада баранов, быков, табуны лошадей и т. и. Можно представить, какая атмосфера наполняет этот современный ковчег, и какая чистота царит на нем во время плавания! Не лишне прибавить, что для животного груза отдаются на пароходе даже лучшие места, еде имеется свободный приток чистого воздуха, а палубным пассажирам III класса предоставляется за свои деньги дышать зловонием¹⁰... От этого тяжелого соседства не были пощажены, напр., даже такие привилегированные пассажиры III класса, как воспитанники Императорской 1 Казанской гимназии¹¹, совершавшие паломническую поездку в Палестину в 1898 году и пользовавшиеся особым вниманием со стороны представителей Императорского Палестинского Общества и даже-капитана и прислуги парохода. На пароходе не хватает нередко брезента, под который можно было бы укрыться пассажиру III класса в знойный солнечный день или холодное дождливое время, не имеется удобного места, чтобы можно было преклонить голову страдающему морской болезнью. Паломники спят вповалку, друг на друге, иногда даже сидя, проводят время в трюмах и на палубе посреди всевозможного рода отбросов животных и человеческих, возбуждающих тошноту одним своим видом.

Но если нет на море бурь, если живительное солнце юга подарит бедных паломников приятным, ласкающим теплом, если им дышится легко и свободно, благодаря отсутствию непринятых соседей из царств животного и пернатых, то наш паломник не меньшее томление духа испытывает на пароходе от полного безделья, от скучной однообразной в морском путешествии обстановки. Случайно сошедшиеся с самых отдаленных концов Росси и объединившиеся единством цели и стремления, наши паломники скоро осваиваются друг с другом и исчерпываются настолько, что их беседа, как говорят, не клеится, Мысль каждого из них, занятая главною целью путешествия, рвется в неведомую им страну, которая с каждым днем все ближе и ближе придвигается к ним, и каждый из них рад что-нибудь новенькое узнать о ней или из книжки, или из устного рассказа бывалого человека. Около счастливца, имеющего св. Евангелие или раздобывшего где-нибудь душеспасительную книжку, собираются кучки малограмотных паломников и с глубоким умилением и благоговением внимают читаемому, а потом долго делятся между собою впечатлениями по поводу прочитанного. Много возникает здесь вопросов и недоумений у набожного русского паломника, но за решением их не к кому обратиться, так как на пароходе сведущего и авторитетного лица нет, и сознание бессилия и беспомощности оставляет в душе его горький осадок.

Желал бы паломник попеть божественный песнопения и помолиться общею народною молитвою, напр., пропеть вечерню или всенощное бдение, или выслушать акафист и т. и., но и этому его желанию и влечению сердца ставится преграда: на пароходе часто нет ни одного духовного лица, которое могло бы выполнить это желание. Но если бы и оказалось случайно в числе пассажиров такое правоспособное лицо, опять новая беда, новое затруднение: на пароходе не легко отыскать свободное местечко для общенародной молитвы, а нарочитых каких-либо приспособлений для сего на пароходе и в помине нет. Арсений, епископ волоколамский, ректор Московской духовной Академии, путешествовал в 1900 году с студентами своей Академии и в сопровождении значительного числа духовных лиц, для всенощных бдений должен был ютиться на корме, у запасного колеса парохода, а молиться пред иконою Касперовской Божией Матери, случайно оказавшеюся в руках одного паломника, который вез эту икону в Андреевский скит на Афон. Но за то, если устраняются указанный препятствия, и удается на пароходе устроить общенародную молитву, при импровизированных хорах паломников и паломниц, под шум морских волн, под небом, усеянным мириадами ярко горящих звезд, то такие общенародные богослужения производит на душу впечатлительного паломника глубокое неотразимое впечатление¹²...

Чтобы яснее представить всю тяготу морского пути нашего современного паломника, весьма печальную и тяжелую картину его лишений на пароходе Русского Общества пароходства и торговли в самых первых, насущных его потребностях-в чистом воздухе, в просторном месте на палубе, в укромном уголке для молитвы и т. п., мы для большого контраста изобразим перед вами картину подобных же паломнических путешествий инославного Запада- немецких и французских.

В 1890 году немецкое общество Св. Земли в Кёльне, решилось снарядить три больших покаянных паломнических каравана, из коих один в 500 человек совершал свое морское плавание в Палестину при следующей обстановке.

Все участники этого каравана 23 сентября собрались в знаменитом кёльнском co6opе пред алтарем трех волхвов для выслушания архиерейской литургии и для получения из рук епископа паломнических красных крестов на шею. В Генуе их ожидал немецкого ллойда пароход «Амфитрида». На палубе его была устроена часовня с 17 алтарями, красиво декорированная разноцветными флагами.

Ежедневно утром от 4 до 8½ часов совершались на этих алтарях тихая литургия, а в 9 часов была главная литургия, и даже однажды архиерейская литургия с проповедью. Выстрел из пушки означал начало литургии, три следующих выстрела-чтение евангелия и освящение Даров и последний выстрел-конец литургии.

На главном алтаре стояли среди растений Св. Дары, и, как только оканчивалось богослужение, начиналось денно-ношное поклонение Св. Дарам. Для этого паломники были разделены на десятки, которые сменяли друг друга по очереди. В Иерусалиме им устроена была торжественная встреча, и паломники вошли во св. Град с песнопениями духовных гимнов, в сопровождении католического духовенства, консула и гражданских турецких властей¹³.

Французские паломничеств караваны, совершавшие с 1881 года ежегодные покаянные поездки¹⁴ в Палестину, избирают сборным пунктом обыкновенно Марсель. Пароход, назначенный для перевозки паломников, приспособляется также к целям путешествия. На носу его водружается массивный деревянный крест, который потом приносится в Иерусалим, освящается в храме Вокресения, сопутствует каравану, при обратном возвращены, и жертвуется в одну из сельских церквей, служа там предметом чествования местных паломников. На корме парохода устраивается большой алтарь с выставленными на нем Св. Дарами, на котором совершается ежедневно божественная литургия. Священники произносят, проповеди и устраивают чтения, подготовляя паломников, заранее к обстоятельному знакомству с достопримечательностями Иерусалима и Палестины. В Иерусалиме и этих, паломников ожидает такая же торжественная и помпезная встреча, как и немецких паломников, при чем эти паломники иногда вступают, в стены Иерусалима даже с музыкою¹⁵.

От этих картин полного комфорта, изящества, роскоши и помпы перенесемся мысленно снова к нашим бедным русским паломникам в зловонную и грязную обстановку пароходов Русского Общества пароходства и торговли, после двухнедельного плавания, приближающимся к цели своего путешествия. Последнюю ночь на пароходе от Бейрута до Яффы многие паломники проводят уже без сна. Между ними теперь ведутся оживленные разговоры о предстоящей опасной высадке с парохода на землю в Яффе, благодаря присутствию у самых берегов множества подводных камней, создаются планы на счет будущих экскурсий по Св. Земле, упаковываются дорожные сумки, в значительной степени уже облегченные от фуража, заготовленного еще дома, и т. д. Рано утром пароход бросает якорь в виду Яффской пристани, если, конечно, не препятствуют тому бури, и у парохода появляются лодки, управляемые дюжими и искусными гребцами-арабами, с кавасами (проводниками) Императорского Палестинского Общества. Паломники до жары еще свозятся на этих лодках на берег. Радость паломников, вступивших на Святую Землю, беспредельна. От избытка сердца и чувств они проливают слезы и осеняют себе крестом, шепча благодарственный слова молитвы.

Но это восторженное настроение паломников быстро уступает место скорбному унынию.

Отсутствие приюта или барака в Яффе, где бы паломник мог отдохнуть или хотя бы укрыться от знойных лучей палящего солнца, вынуждает наших паломников до двух часов дня, когда отходит поезд в Иерусалим, оставаться на солнцепеке, без пищи и часто даже без воды. Небольшой железнодорожный вокзал, к тому же открывающей свои двери всего за час до отхода поезда, не может вместить и укрыть под свою сень даже и половины тех пассажиров, которые собираются к отходу поезда. Нелегко дышится нашим паломникам потом и в переполненных, небольших вагонах Иерусалимской железной дороги, а поэтому измученными нравственно и физически, запыленными, усталыми и голодными они вылезают из вагонов в Иерусалиме и медленно и уныло бредут на постройки русского Палестинского Общества в сумраке быстро наступающей ночи.

Переодевшись и освежив свое лицо водою, паломники собираются в общей столовой русских построек и здесь, пред иконою в роскошном иконостасе, выслушивают благодарственный Господу Богу молебен за благополучное плавание, приветствуются духовенством нашей иерусалимской миссии с прибытием в Св. Землю и угощаются даровым ужином, изготовленным на средства Палестинского Общества по телеграмме из Яффы. Этою вечернею трапезою и заканчивается первый паломнический день в Палестине.

Следующие два-три дня, по приезде в Иерусалим, паломники отдыхают, привыкают к условиям быта и жизни на русских постройках, моются в бане и потом в условленный заранее день, под руководством кавасов (проводников), идут в патриархию, где, по принятому издавна обычаю, иеродиаконы и послушники патриархии совершают вновь прибывшим паломникам обряд омовения ног, который производит на них глубокое впечатление. По омовении ног, в братской трапезе всем паломникам предлагаются яства и пития, благословенные патриархом, который, если имеет свободное время, принимает поклонников для благословения лично, и здесь иногда получает лепты, принесенные паломниками из России «на помин». Из патриархии паломники отправляются ко Св. Гробу и обводятся с литаниями, совершаемыми греческим святогробским духовенством, по всем достопоклоняемым местам храма Воскресения. Многие из паломников уже не возвращаются на русские постройки, но остаются в святогробском храме на целую ночь, чтобы выслушать в храме Воскресения заутреню, всегда начинающуюся ровно в полночь, и первую литургию на Гробе Господнем, которую иногда паломники и паломницы поют на славянском языке. Время от закрытия дверей храма стражниками до начала утрени паломники обыкновенно проводят в чтении и пении акафистов на Голгофе и в других священных местах храма.

Опека над вновь прибывшими паломниками после этого, можно сказать, уже прекращается, так как внимание заведующих постройками и кавасов Общества обращено всегда главным образом на новичков и неопытных людей. Впрочем, по заранее составленным маршрутам, под руководством тех же кавасов, паломники в известные дни посещают гроб Богоматери в Гессимании, гору Елеонскую и ее достопримечательности, Сион, Вифанию с гробом праведного Лазаря и другие достойные их внимания места в Иерусалиме и его окрестностях. Теми же маршрутами и расписаниями определяется время отправления паломнических караванов на Иордан, в Вифлием, в Хеврон к дубу мамврийскому, в Назарет и другие места.

Но русский паломник, явившийся в Палестину видеть все своими глазами и исходить все места на своих ногах, почувствовав себя в Палестине, как на родине, неохотно подчиняется существующим расписаниям и совершает путешествия на свободе, в компании двух-трех человек, особенно если среди них найдется один уже бывалый человек. Не боится наш паломник даже и такого трудного подвига, как путешествие в Назарет, особенно в начале весны пред праздником Благовещения, когда бурные горные потоки от частых дождей делают многие места непроходимыми и угрожают ежеминутно жизни отважных путников, переправляющихся через них. Путь этот, по словам названной выше итальянской писательницы, выносят «только туземцы, да такие пламенные, неутомимые, претерпевающие до конца паломники, каковы русские крестьяне. Эти русские паломники молчаливые и терпеливые, «не решающиеся просить или принять помощи, питающиеся черными сухарями и чаем, явившись в Палестину, ходят от пристанища к пристанищу, от святыни к святыне всегда пешком, ибо таков их обет, такова их бедность""¹⁶

Чтобы ярче изобразить пред вами глубину религиозного восторга, который охватывает все нравственное существо этих «Божьей рати лучших воинов», их поистине геройское перенесение всех лишений, скорбей и даже тяжелых болезней и несчастных случаев на пути выполнения ими святого подвига, мы приведем один из многочисленных случаев, который произвел глубокое впечатление в свое время на всех очевидцев и записан нами в дневник со слов сестры милосердия.

В 1886 году была окончена постройка величественной колокольни при русском храме на горе Елеонской. Во веки незабвенный строитель этой колокольни и храма, в котором и нашел потом достойно себе место вечного упокоения, наш начальник духовной миссии в Иерусалиме о. архимандрит Антонин пожелал повесить на ней массивный русский колокол, который своим дивным благовестом оглашал бы окрестности святого Града и, умиляя сердца набожных русских паломников, в то же время громко говорил бы инославным насельникам его о величии России и православия и об успехах наших в Палестине. Задуманное было сделано, так как покойный о. Антонин ни перед какими трудностями не останавливался в достижении намеченных им целей. Пожертвованный массивный колокол на пароходе Русского Общества прибыл из России в Яффу, и оставалось лишь доставить его в Иерусалим. При отсутствии в то время железной дороги, доставка эта представляла трудности почти непреодолимые. Находчивость и понимание русской души помогли о. архимандриту Антонину, который решился привлечь к этому делу всех русских паломников. Горячею речью с призывом к паломникам всех возрастов и полов он достиг того, что русские иерусалимские постройки опустели, и все, и старые, и молодые, отправились в Яффу, чтобы привезти колокол на себе. Имея в виду, что путь из Яффы до Иерусалима идет в гору и требует в обычное время от путника не менее двух дней пути, можно вообразить себе, сколько усилий, энергии и времени потребовала перевозка колокола от Яффы до Иерусалима. Но трудности еще предстояли впереди, когда пришлось перетаскивать колокол через ложе Кедронского потока, отделяющего Елеонскую гору от Иерусалима. При спуске в это ложе, брусья, на которых перевозился колокол, по недосмотру заправил, уклонились в сторону, и колокол скатился на землю, придавив некоторых из паломников. В числе пострадавших оказалась одна уже престарелая паломница: ей колоколом раздробило обе ступни ног. Обливаясь кровью и лежа на земле, она не издала ни одного стона, но все время крестилась, повторяя одну и ту же фразу: «Слава Тебе, Господи, что Ты сподобил меня пострадать на том месте, где Ты Сам пострадал за нас грешных!» Полотенцами и платками кое-как забинтовали ноги несчастной и, взвалив на плечи черного араба с русских построек, отправили ее в русскую больницу. Но и на этом некратком пути через весь город на плечах араба страдалица тихо шептала слова молитвы. Врач русской больницы признал положение пострадавшей тяжелым и высказывал при этом опасения за ее жизнь, в виду уже немолодых лет паломницы, весьма обильной потери крови после несчастия, общего истощения сил от паломнического воздержания, но, к удивлению всех, несчастная легко перенесла тяжелую операцию и начала быстро поправляться. Как только опасность смерти миновала, пострадавшая стала усердно просить Сестру милосердия написать письмо к сыну с известием о постигшем ее посещении Божием и просила его не скорбеть о случившемся с нею. В ответ было получено не менее поразительное письмо, в котором сын выражал радость и благодарение Богу за то, что Он удостоил мать его пострадать во св. Граде, в виду св. Голгофы. Здесь, если угодно, мы имеем дело с спартанцами, но уже с спартанцами-христианами.

Паломничество, как высокий религиозный подвиг, принятый добровольно и выполняемый добросовестно, мало оставляет свободного времени принявшему его на себя. Посещение служб церковных в храме русском, в церкви Воскресения и в других местах, обозрение достопоклоняемых мест, непременные путешествия на праздник Рождества Христова в Вифлеем, на праздник Крещения Господня на Иордан, в день памяти пр. Саввы, 5 декабря, в его монастырь или лавру, находящуюся близ Иерусалима, в праздник Благовещения в Назарет и т. д., наполняет, можно сказать, весь день и весь сезон набожного паломника, и у него едва остается время на отдых. Только зимнее дождливое время удерживает его на русских постройках, обыкновенно переполненных паломниками. И несмотря на ведущиеся членами миссии в это время духовные беседы и чтения с туманными картинами, паломники без движения и без дела все же испытывают томление и скуку.

Если мясоед от Рождества до поста продолжителен, неутомимый паломник не остается в Иерусалиме, а отправляется или на Синай, или в Бар-град к мироточивому гробу св. Николая, считая непременным долгом возвратиться в Иерусалим к великому посту.

Пост великий-это, можно сказать, страдная пора паломнического сезона. Паломники и денно и нощно проводят время на богослужениях в иерусалимских храмах и на тех литаниях и процессиях, какие почти каждый воскресный день совершаются патриархом и его многочисленным духовенством в храме Воскресения. Паломнику в эти дни нет времени подумать о пище и сне. И в обычное время, с приезда во св. Град, набожные паломники дают обет не вкушать мяса, ввиду же трудности достать здесь рыбу, питаются обыкновенно лишь хлебом, злаками и плодами (напр., апельсинами), запивая это горячим чаем, а теперь многие доводят ограничение в пище до последних пределов: на весь пост перестают пить даже и чай, довольствуясь куском хлеба или ржаным сухарем, размоченным в холодной воде¹⁷. Ввиду громадного наплыва богомольцев в Иерусалим к посту, теснота на русских постройках настолько увеличивается, что многие из паломников предпочитают вздремнуть один-два часа или прямо на мраморном полу храма Воскресения, или на нарах, если они свободны, в комнатках для поклонников близ Гроба Господня. Побуждением к этому служит непреодолимое желание-присутствовать в эти дни при каждом богослужении в храме Гроба Господня. Изнурение и истощение сил паломников в это время доходят до последней степени. Брюшной тиф, дизентерия, малярия, рожа и т. п. болезни находят для себя самую удобную почву в этих истощенных организмах и больными русскими паломниками переполняются не только наша русская больница, но и больница патриархии. Многие из паломников ложатся и на вечный покой на сионском холме...

Но за то, кому судил Господь вынести счастливо свой крест до конца, перенести все лишения и тяготы добровольно избранного подвига, получив св. огонь от живоносного Гроба Господня и засветив неугасимую лампаду от него в своем фонарике, чтобы донести его потом до родной деревни, выслушав в храме Воскресения Христова пасхальную утреню и не менее торжественную вечерню этого дня, когда патриарх оделяет каждого паломника красными яйцами, разговевшись на средства Императорского Православного Палестинского Общества на русских постройках, тот обыкновенно покидает св. Град с радостью и нередко даже пешком идет в Яффу, чтобы попасть на первый русский пароход, отходящий в Россию.

Нет надобности рисовать перед вами вторично печальную картину обратного путешествия наших паломников на родину, когда в громадной массе они наполняют палубу этих ковчегов, именуемых пароходами Русского Общества. От Одессы до Байкала, Енисейска, Благовещенска и других весей нашего обширного отечества странники нередко возвращаются также на своих ногах и с посохом в руках. Но в сердце своем они теперь ощущают горячую радость, с одной стороны, ввиду нравственного удовлетворения за совершенный ими подвиг, а с другой, ввиду приближения к родному очагу и скорого свидания с дорогими лицами. Заплечная сума уже не тяготит странника. Место ржаных сухарей занимают в ней теперь дорогие ему палестинские святыни: пузырьки с иорданскою водою и маслом от Гроба Господня, от Гроба Богоматери, камешки со дна реки Иордана, с горы Фавор, Синая и из других мест, акриды-плод, которым питался св. Предтеча Господень, терновый венец, изготовленный из терния по образу того венца, который был возложен на главу Спасителя, млеко Богоматери из вифлеемской пещеры, каменный горох с поля великанов и т. п. предметы. Здесь же в сумочке лежат смертная сорочка, в которой паломник купался в священных водах Иордана, саван на случай смерти и пальмовая ветвь, с которой он стоял на утрени в неделю ваий. Своею ношею гордится паломник и, как зеницу ока, бережно хранит ее, предвкушая ту радость, какая получится у его родных и знакомых от счастья владеть хотя бы и малою частицею из этих его сокровищ христианского Востока...

Божьим человеком, счастливцем вступает такой паломник в родной дом, встречаемый всеми слезами радости. И огонь святой веры, зажженный в лампаде пред образом, будет потом согревать и светить не только остаток дней самому подвижнику-паломнику, но и всем его присным и близким. В ранние зимние вечера, в темную непроглядную осеннюю ночь, среди воя вьюги и метелей, этот Божий ратник соберет в свою теплую хату всех домочадцев и соседей, друзей и знакомых и поведет им длинную речь о тех святых местах, которые он видел своими очами, исходил своими ногами, где солнце вечно светит и греет, где нет злых метелей и снега, и всем слушателям его станет легче, светлее и теплее на душе. Счастливый человек, скажут его слушатели, что ему Господь привел видеть такие святые места!

Но рядом с этим, изображенным нами типом русского паломника, заслуживающим полной симпатии и самого неподдельного и искреннего сочувствия, в виду той громадной нравственной пользы, которую приносит он в окружающую его среду, воздействуя на нее оздоровляющим и освежающим образом, к глубокому прискорбию, восстает перед нами иной совершенно тип паломника, который, я уверен, хорошо знаком и вам, м. госуд-ни и м. госуд-ри, как жителям российского Иерусалима. Этот тип паломника невольно обращает на себя внимание и, так сказать, режет вам глаза. Одет он18 в поношенное заплатанное полукафтанье пли подрясник, из под черной плисовой монашеской скуфейки падают по плечам космы нечесаных седых, а иногда даже черных, как смоль, длинных волос, на ногах опорки или поршни, на плечах и у пояса все атрибуты истого паломника. Такой тип паломника на стогнах нашего града встречается нередко, но чаще всего можно его видеть в праздничный день не в храмах, а у святых ворот наших знаменитых обителей или близ паперти храмов, наиболее посещаемых богомольцами, где он или прямо протягивает руку за подаянием, или, чаще всего, запасшись Псалтырем, тянем псалом за псалмом, не спуская в то же время своих хищнических глаз с богомольцев, оделяющих стоящих здесь же нищих копейками. Этого паломника сегодня вы видите у ограды Михайловского монастыря, завтра встретите у ближних пещер лавры, послезавтра в Выдубецком или Покровском монастырях. В этом году он промышляет летом в нашем граде, на осень едет в Троице-Сергиевскую лавру под Москву, зиму проводит в Иерусалиме, на лето плывет на Афон и, снова на следующий год повторяет он свои путешествия по проторенной и хорошо ему знакомой дорожке. Это тип той бродячей Руси, который осуждал еще в XII веке епископ новгородский Нифонт, говоря, что он «абы порозноу ходяче ясти и пити», т. е. что эти паломники шатаются праздно, чтобы, ничего не делая, есть и пить даром. Для удовлетворения своей мамоны такой паломник изыскивает все средства и осведомлен весьма хорошо о том, какой епископ и по каким дням раздает милостыню, в каком монастыре храмовой праздник и арxиepeйскoe богослужение, где предлагается в обители даровая трапеза или раздача квасу и хлеба, какой существует в городе благотворитель, от которого легко можно выпросить подаяние и т. п., при чем этот паломник находится в курсе всех городских новостей и сплетен, прекрасно знаком с положением церковных дел, делает самые изумительные характеристики высокопоставленных лиц духовных и светских и т. д. Говорит он складно без запинок, пересыпая свою речь текстами Св. Писания, пословицами и остротами, всегда серьезно, наставительно; умеет польстить и обойти словом своего собеседника, расположить его в свою пользу, втереться в доверие; где настоит необходимость, он готов прислужиться, и посему имеет на русского простодушного человека не только сильное влияние, но прямо неотразимое обаяние. Этот тип паломника-тунеядца на стогнах св. града Иерусалима встречается очень и очень часто. Здесь он является паразитом, живущим за счет наших доверчивых паломников, распространителем в среде их всевозможных сплетен и невероятных слухов. Борьба с этого рода паразитами не под силу нашему генеральному консульству в Иерусалиме, которое нередко выпроваживает их под конвоем из Палестины. Этого типа паломники знают все входы и выходы, и умеют укрываться от надзора нашего консульства. Через год-два, после высылки из Палестины, они без затруднений выхлопатывают заграничный паспорт, паломнических пароходных книжек не берут, а едут на Александрию прямым рейсом, чтобы там пересесть на французский или австрийский пароходы, идущие в Яффу, и таким образом избежать, при высадке на берег, неприятных встреч с кавасами консульства или Палестинского Общества. В Иерусалиме они живут или но греческим монастырям, или же со всем своим паломническим скарбом день праздно шатаются, а ночь проводят в св. Гробе, обегая всячески ненавистные им русские постройки. Если же эти паломники иногда и покидают Палестину добровольно, то с единственною целью, чтобы, при помощи палестинских реликвий действительных и мнимых, морочить русский набожный народ и потом пополнять трудовыми грошами его свои бездонные карманы. Иногда этого рода паломники входят в сделку с игуменами греческих палестинских монастырей и являются в Россию сборщиками милостыни на св. Гроб, на нужды Иерусалимских монастырей, повествуя среди благочестивых соотечественников о вопиющей их бедноте, об ужасных турецких зверствах и притеснениях и т. п., и их искусная проповедь не бывает бесплодна... Этого типа паломники, скажем словами епископа новгородского Нифонта, и доднесь губят Русскую землю, потому что порочат за границею русское доброе имя, профанируют почтенное звание паломника...

К глубокому сожалению приходится констатировать и тот весьма печальный факт, что в этой неблагодарной роли отрицательного паломнического типа на православном Востоке в Палестине чаще гораздо встречается русская женщина, чем мужчина. Это и вполне естественно.

По данными нашего православного Палестинского Общества, «у инославных женщины составляюсь едва 1/8 часть, а у нас наоборот 2/3 всех поклонников¹⁹. Иными словами говоря, это значит, что в настоящее время в паломнический сезон из 10 тысяч паломников почти семь тысяч приходится на долю русских женщин. Цифра весьма почтенная и не может не наводить на серьезные размышления внимательного наблюдателя. К сожалению, в отчетах Императорского Палестинского Общества не указывается, какой преобладает возраст среди наших паломниц, так как деление их по сословиям мало говорит нам, в виду того, что чернички, рясофорные монашки и послушницы получают паспорта по тому состоянию, из которого они вышли для поступления в монастырь. Во всяком случае не подлежит никакому сомнению, что паломниц престарелых или таких, на которых суровая жизнь уже наложила свой неизгладимый отпечаток, в Иерусалиме) сравнительно мало, большинство из них женщины средних лет, от 35–45 или 50 лет, но есть немало и значительно моложе указанного возраста.

Что же влечет нашу русскую женщину в Палестину?

Об яснять это влечение одною мягкостью души, глубиною женского чувства здесь едва-ли возможно, так как и женщина-полька, и женщина-француженка, и женщина-итальянка не менее набожны и религиозны, чем наша русская женщина, и, однако же, процент паломниц этих последних в Палестина весьма ничтожен. Причину этого явления нужно искать, по нашему мнению, в укладе русской жизни, в социальных и экономических условиях нашего быта вообще и русской женщины в частности. Время и место не позволяют нам остановиться здесь на выяснении мотивов и побуждений, какими руководствуется русская паломница, предпринимая свои далекие трудные путешествия, хотя эти мотивы и побуждения нам и не безызвестны и заслуживали бы вашего просвещенного внимания, но во всяком случае в громадном большинстве они мало имеют общего с чисто религиозными и заслуживающими сочувствия и уважения. Образ поведения этих паломниц в Палестине, достаточно красноречиво говорит сам за себя. Вырвавшись на свободу из под надзора родных или старших, никем не контролируемые и ничем не сдерживаемые в своих желаниях и поступках, а руководясь исключительно инстинктом и пробудившимся, долго дремавшим в них, чувством страсти, они и своим поведением не только на улице, но и в храмах Божьих, и кокетливым нарядом невольно обращают на себя внимание наблюдателя... Что бы иллюстрировать нашу мысль, достаточно упомянуть здесь о нашей соотечественнице Марии Гладкой, именуемой в Палестине «матушкою Mapиею», стяжавшей себе весьма громкую, хотя и печальную известность²⁰.

Гораздо любопытнее для нас познакомиться теперь с тою средою, или с тою нравственною атмосферою, которая содействуем нравственному разложению русского паломничества и создает иногда уродливые типы в роде только что названной нами личности.

Иерусалим наших дней нисколько не походит на Иерусалим времени блаженного Иеронима, который, говоря о тягости к нему со всех концов миpa людей разного племени и языка, свидетельствуем в то же время о единодушии и солидарности всех. «Как ни различны голоса, пишет он в письме от 386 года, но религия одна. Сколько разностей народных, столько же почти и поющих хоров. Но между ними (что составляет исключительно и по преимуществу христианскую добродетель) нет никакого спора из-за своекорыстия ли, или из побуждений гордости; общее соревнование из-за смирения... Никто не судить другого, дабы не быть осужденными ом Господа. А грызть друг друга зубами, что так обыкновенно во многих странах, здесь этого вовсе не водится»²¹. Эти счастливые времена для Иepyсалима миновали ныне безвозвратно. Правда, и в наши дни стремятся в Иерусалим и из Британии, и из Галлии, и из Италии, и из Германии и из других стран, но не ради «соревнования из-за смирения», а как раз, наоборот, для того, чтобы на святых местах «из побуждений гордости» вести друг с другом «своекорыстные споры». О современном Иерусалиме можно выразиться словами блаженного Иеронима, что здесь все обитающие племена и народности и вероисповедания так «грызут друг друга зубами», как этого в других местах «не водится». У св. Голгофы, с которой возвещена братская любовь, в Вифлееме, где родился Спаситель мира и где ангелы пели: «Слава в вышних Богу и на земли мир» ведут страстную до пролития крови борьбу из-за обладания святыми местами православные, католики, армяне и даже копты; спорят и ссорятся друг с другом греки, французы, итальянцы, немцы, англичане, американцы, стремясь к захвату земельных участков и к приобретении среди туземцев как можно большего числа прозелитов. В борьба из-за преобладания в Св. Земле, в пылу страстной полемики друг с другом, пускаются в дело все дозволенные и недозволенные средства. Золото, которым в изобилии владеют иностранцы и до которого жаден обитатель Востока, сильное покровительство, школы, разного рода благотворительные учреждения-больницы, странноприимные дома, детские приюты,-"бакшиши» предметами домашнего обихода и одеждою-все это служит соблазнительной приманкой для туземцев. Чтобы дискредитировать своих противников в глазах туземцев, в случай необходимости, когда оказываются безуспешными все приличные средства, пускаются в ход инсинуации, самая гнусная клевета, ложь и обман. В силу указанных явлений в Иepyсалиме ведутся споры из-за святых месть, подвергается сомнению и оспаривается подлинность таких святынь, который находятся в руках православных с глубокой древности, все усилия направляются к тому, чтобы помешать поддержанию последних в должном благолепии и чистоте и тем споспешествовать их скорейшему разрушению и запустению. Споры, и даже на почве научных серьезных изысканий, о действительности, напр., положении Голгофы, гроба Богоматери, отрицание подлинности порога городских ворот на месте русских построек и т. п. – все это несомненно отголоски вероисповедной розни и скрытой борьбы между различными народностями. Какие меры употребляют противники православия в борьбе с представителями его и как умело захватывают в Иерусалиме необходимые для них земельные участки, лучшим доказательством этого может служить подарок императором Вильгельмом папе Льву XIII места на Сионе, на котором, по общепринятому преданию, совершилось сошествие Святого Духа на апостолов, подарок, который сам он получил от турецкого султана, во время своего путешествия по Востоку и пребывания в Иерусалиме.

К глубокому и величайшему сожалению, в настоящее время в Иерусалиме мы присутствуем не только при страстной борьбе православия и инославия, Востока и Запада, что до некоторой степени понятно и естественно, но мы не видим здесь единодушия и братской любви даже и в представителях православия. До последнего времени греческое местное духовенство весьма несочувственно относилось к просветительной и гуманной деятельности в Палестине и Сирии нашей Иерусалимской миссии во главе с покойным настоятелем ее архимандритом Антонином, а ныне тоже нерасположение и даже противодействие с его стороны унаследовало и наше Императорское православное Палестинское Общество, все усилия напрягающее к поддержанию православия на Востоке и тех заветов, которые указаны ему были покойным о. архимандритом Антонином.

В среде, наконец, местного господствующего греческого духовенства нет тоже единодушия и солидарности. Патриархия, издавна обремененная долгами и лишенная возможности содержать прилично свое многочисленное братство, ведет уже давно борьбу с святогробским духовенством, через руки которого льется настоящий золотой дождь со всех концов православного мира. Независимый от патриарха и несменяемый архимандрит святогробского братства не только фактический владелец громаднейших доходных кварталов Иерусалима, гостиниц, складов, но и держит в своих руках всех епископов-синодалов, благодаря их материальной зависимости от последнего. Святогробский архимандрит не только не стоит в подчинении у патриарха но, пользуясь своим влиянием на епископов-синодалов, оказывает сам сильное давление на патриарха, пoлoжeниe которого на Иерусалимском троне в значительной степени зависит от его влиятельной поддержки. Благодаря отсутствию в Иepycaлимской церкви сильной власти в лице ее главы, нередко ставленника упомянутого святогробского братства, духовенство православное деморализовано в нравственном отношении до последней степени: его своеволие, корыстолюбие, распущенность нравов и тому подобные пороки резко бросаются в глаза даже поверхностному наблюдателю.

Недостаток средств в патриархии выработал практику, которая держалась в Палестине до последнего времени, – отдавать многочисленные монастыри в самом Иepyсалиме и вне его на откуп или в аренду на известное время состоятельным духовным лицам, которые из своей аренды старались извлечь возможно большую пользу, нимало не заботясь о благолепии монастырей, о нравственности насельников их и приводя монастыри в поразительный вид нищеты и убожества. Пожертвования деньгами и ризницею в эти монастыри не достигали своей цели, так как арендаторы-игумены с концом срока аренды, уходя, забирали с собою все, что ими было сделано или приобретено за время их обладания монастырем. Многое монастыри превращены в наемный меблированные комнаты, который отдаются арендаторами жильцам-чаще всего русским паломницам, остающимся на постоянное жительство в Иерусалиме,-за известную плату. Игумен-арендатор живет в этих монастырях по своему усмотрению, ни в чем себе не отказывая. Так называемые «герондиссы», рассеянные по таким монастырям, стяжали себе давно уже громкую печальную известность далеко за пределами Палестины.

Попытка весьма энергичного патриарха Иерусалимской церкви Никодима I-обуздать Иерусалимское духовенство и упорядочить нравственную жизнь его закончилась, как известно, полною неудачею. В 1888 году на этого патриарха сделано было злодейское покушение со стороны одного инока прииорданского монастыря, а в конце концов, когда в своих благих намерениях этот патриарх встретил несочувствие и прямую оппозицию со стороны своих ближайших сотрудников, он должен был уступить кормило правления сионской церковью другому лицу, удалившись на покой.

В такую-то нравственно-тяжелую атмосферу, в мир низкой интриги, коварной инсинуации, наглой клеветы и человеческого злословия, где беспощадно попираются и святость места, и важность и торжественность минуты, и высокий в иерархии сан, и нравственная личность самого безупречного и преданного своему делу общественного деятеля, попадают наши паломники и паломницы отрицательного типа. Проживая подолгу в Иерусалиме, не имея пред собою ясно поставленной определенной цели, ничем серьезным незанятые, не зная, как наполнить и убить избыток праздного времени, они уходят в этот мир всем своим существом и дышат его гнилою атмосферою. Интерес к вопросам церковной жизни и знание нравов и быта нашего духовенства и особенно высшей иерархии, приобретенное ими еще на родине, или во время их жизни в монастырях, или вовремя скитаний по обителям и святыням русской земли, дают им полную возможность, благодаря необыкновенной доступности, простоте в обращении и прирожденной вкрадчивой любезности, быстро сближаться с святогробским духовенством, не исключая и епископов, легко ориентироваться в местных церковных делах и течениях и чувствовать себя в курсе всех церковных вопросов. Немаловажную услугу оказывают им в этом и наши соотечественницы, живущие по греческими монастырям в Иерусалиме в течении многих лет безвыездно и в церковных делах сионской церкви весьма осведомленный. Новички паломники и особенно паломницы, проживавшие на постройках Палестинского Общества, в виду недостатка личной нравственной брезгливости, становятся волею-неволею и сами причастны этим же порокам и являются распространителями их среди лучшей части русского паломничества. И в самом деле, скажем словами св. Григория Нисского, «где оскверняется слух, оскверняется и зрение, оскверняется и сердце, принимая непотребное через зрение и слух. Как можно пройти бесстрастно места, где действуют страсти?»²².

Совершаются ныне паломничества в Св. Землю и с научною целью. В настоящее время эти паломничества сделались настоятельною потребностью всех, кто живо интересуется библейскою археологией и вообще историческим прошлым дым Палестины и св. Града, пережившими немало на своем веку пертурбаций и катастроф. Важное значение путешествий в Палестину для изучающего Библию прекрасно понимал еще великий знаток ее, блаженный Иероним. «Те, которые посещали Афины, говорите он, гораздо лучше понимают истоpию греков, и те, которые шли из Триады до Сицилии, потом оттуда плыли до устьев Тибра, те лучше знают третью книгу Энеиды. То же нужно и для знания Священного Писания»²³. Но ученое паломничество в Св. Землю особенно привилось на Западе и оттуда имеет наиболее видных представителей, так как и интерес к библейской науке в широком смысле этого слова, к глубокому сожалению, пользуется большею популярностью там на Западе, чем на православном Востоке и даже в нашем отечестве. Грандиозные раскопки Вильсона, Варрена, Блисса, исследования и научные труды Робинсона, недавно скончавшегося (☦ 1900 г.) Конрада Шика, Кондера и др. хорошо известны нашим отечественным библеистам-востоковедам и использованы ими в нашей библейско-археологической литературе уже в достаточной мере с глубокой признательностью. С конца девяностых годов истекшего столетия на Западе стали организовать ежегодно в сентябре и октябре месяцах, правильные научные поездки по берегам Средиземного моря, в Тунис, Египет, Иерусалим, Сирию и другие места, приглашая в спутники известных ученых профессоров, которые читают научные лекции о местах, посещаемых этими научными караванами, и потом демонстрируют их на самых местах²⁴. Представители просвещенного Запада, живущие постоянно в Иерусалиме и преследующие главным образом миссионерские цели, свой досуг и силы посвящают ныне и серьезным научным изысканиям в области библейских наук, истории церковной и гражданской Палестины и Сирии. Кроме ученых археологических обществ, в недавнее время при монастыре св. Стефана против дамасских ворот открыт доминиканцами богословско-археологический институт, а, по их примеру, в 1900 году открыли такой же институт и американцы. В круг преподаваемых в этих институтах предметов, кроме языков латинского, греческого и сирийского, входят еврейская топография, эпиграфика и география.

Мы, русскиеe, сравнительно с Западом сделали весьма немного для изучения Св. Земли. Научных экспедиций, правильно организованных для изучения Иерусалима, Палестины и других мест Востока, из России было до настоящего времени пока две: в 1883 году для раскопок на русском месте близ храма Воскресения на месте св. порога и в 1891 году для изучения замечательных местностей и памятников Иерусалима, Святой Земли, Заиорданья, Гаурана и Сирии. Обе ученые экспедиции снаряжены были на средства Императорского православного Палестинского Общества, при чем научные результаты последней экспедиции и доселе еще не обнародованы. Больше для изучения Св. Земли сделано отдельными русскими учеными и профессорами наших духовных Академий на свои скромные средства и по собственному личному почину. Имена покойных преосвященного Порфирия Успенского, архимандритов Антонина и Леонида, бывшего ректора Киевской духовной Академии преосвящ. Филарета и благополучно здравствующих доселе профессоров А. А. Олесницкого, М. А. Муретова и др. хорошо известны не только в своем отечестве, но и за его пределами. Капитальные труды некоторых из этих ученых, как, напр. «Святая Земля», «Ветхозаветный храм в Иерусалиме» и др. делают честь русской библейско-археологической науке и свидетельствуют воочию о том, что и в среде русских ученых людей могут найтись талантливые и преданные с любовью делу науки люди, которые, будучи поставлены в благоприятные обстоятельства, могли бы идти рука об руку с иностранными учеными, а иногда и независимо от них и даже более беспристрастно, чем последние работать в деле изучения всем нам дорогой Св. Земли.

В самое недавнее время, на наших глазах, возникает новый симпатичный вид паломничества в Св. Землю- это школьные паломничества. Доселе пока было совершено две школьнических поездки в Палестину, им-еющих так сказать, официальный характер: первая из Казани в 1898 году под руководством преподавателя Императорской 1-й гимназии Н. Горталова, неоднократно ранее бывавшего на Востоке, с учениками этой гимназии и другая в 1900 году из Троице-Сергиевского посада студентами Московской духовной Академии во главе с ректором этой академии преосвященным Арсением, епископом волоколамским, при участии профессоров той же академии Н.О. Каптерева и В.Н. Мышцина и многих других лиц духовного сана. Кром этих двух поездок, правильно организованных и совершенных с ведома высшего начальства, а поэтому и пользовавшихся всюду на Востоке вниманием и благосклонностью, путешествовали в Св. Землю нисколько раз и питомцы наших киевских духовно-учебных заведений по личной инициативе на свои скудные лепты. От души приветствуя этот новый зарождавшийся симпатичный тип паломника-школьника в Палестину и желая, чтобы первые паломники-школяры в Св. Землю нашли себе подражателей у своих сверстников, мы позволяем себе решительно не согласиться с теми опасениями и возражениями по поводу этих паломничеств, который высказывались со стороны некоторых наших педагогов, рекомендующих досуг и время школяров утилизировать и яко бы с большею пользою на изучение своего отечества. Мы не отрицаем важного значения для наших школяров экскурсий в пределах нашего обширного отечества: они несомненно помогут отечествоведению и поспособствуют пробуждению в них любви к родине и чувства национального самосознания, но не рекомендуем нашим педагогам замалчивать перед своими юными питомцами о родине всего человечества-о Востоке и, в частности, о колыбели веры христианской Иepyсалиме. Достоподражательный пример школьного путешествия в св. Град дает нам Сам законоположник новозаветной религии Господь наш Иисус Христос. Св. евангелист Лука, упомянув двукратно о том, что «Отроча (Иисус) растяше и крепляшеся Духом, иснолняяся премудрости» (Лук.2:40, 52), повествует, что Он, «егда бысть двоюнадесяте лет», вместе с родителями, путешествовавшими в Иерусалим к празднику пасхи «на всяко лето», явился сюда и целых три дня-томительных поисков и нравственных страданий потерявших сына родителей, – провел «посреде учителей» в церкви, слушая их и вопрошая (ст. 46). Пример во веки незабвенный.

Действительно, школьнику, расстающемуся с заведением, в котором были положены первые основы его нравственно-религиозного воспитания, выработка характера и правильного миросозерцания, у порога в храм высшей науки, весьма и весьма небесполезно, оторвавшись от привычной обстановки, в новом месте, среди новых людей проверить себя и дать отчет во всем том, чему его учила эта школа и, в частности, что вынес он из школьных уроков по боговедению, чтобы потом все полезное и драгоценное для жизни удержать и в памяти и в сердце, не поступаясь ничем пред самыми сильными и красноречивыми авторитетами отрицательная направления. Восток вообще и Палестина в частности много дадут для школьника-паломника в смысле прояснения и фактического обоснования его взглядов и воззрений по вопросам христианской веры, помогут в выработке не только самостоятельного религиозного и нравственного миросозерцания, но даже расширять его умственный и эстетический кругозор. Восток, если мы присмотримся к неиспорченному морально и не тронутому еще европейской цивилизацией его обитателю, живущему в Заиорданье или в пустыне Син, и доселе еще живет библейскою патриархальной жизнью, изображенной в книгах священных и в частности в Пятикнижии Моисея. И доселе современный Иофор живет в дырявом шалаше или скинии и довольствуется самой неприхотливой обстановкой и пищей; и доселе еще прост и незатейлив его костюм, состояний из длинной рубахи, сандалий на ногах и головного покрывала с перевязью вокруг; и доселе все богатство его заключается в верблюдах, в стадах коз и овец; все также и доныне Сепфора до замужества пасет овцы отца своего; и ныне также Муса (Моисей-распространенное имя среди бедуинов аравийских) может оказаться для нее вежливым избавителем у кладезя, когда она явится напоить овцы отца своего; и до настоящего времени каждого путешественника в убогой палатке ожидает самое радушное гостеприимство и готовность разделить с ним последний кусок хлеба. Природа, климат, смена времен года, пища, чаша холодной воды в знойный палящий день день-все это остается таким же, каким было в библейские времена, при жизни Христа Спасителя и апостолов, и с тем же значением, как и раньше. Одним словом, путешественнику по Палестине гораздо полезнее иметь вместо пресловутого Бедекера, Библию, и с нею совершать свое паломничество по Св. Земле, и несомненно этот неложный путеводитель скорее и ближе приведет его к желанному Иерусалиму.

В заключение всего на основании вышеизложенного позволяем себе высказать несколько наших искренних, задушевных пожеланий, обращенных к Императорскому православному Палестинскому Обществу и направленных всецело к улучшению быта наших современных паломников в

Cв. Землю, хотя выполнение оных в значительной степени зависит от того сочувствия, какое вы, м. г-ни и м. гг., окажете этому Обществу своею нравственною и посильною материальною поддержкою.

1) Паломничество в Св. Землю в нашем отечестве имеет длинное и не бесславное историческое прошлое. Оно привилось к русской жизни и вошло, можно сказать, в плоть и кровь русского человека. Количество паломников в Св. Землю с год от году растет, и ныне достигло уже весьма почтенной цифры, свыше 10 000 тысяч в год. Усилия Палестинского Общества направлялись и направляются доселе главным образом пока к тому, чтобы дать этим пришельцам приличный приют в Иерусалиме, напоить их водою, которая в Палестине, при отсутствии дождей, ценится иногда на вес золота, предоставить возможность покупать в русской лавке продукты питания, привычные для русского человека, оградить их от эксплуатации со стороны местного народонаселения, за умеренную плату дать им горячую пищу и тем предохранить от болезней и тяжелого изнурения и т. д. Но всего этого, однако же, весьма недостаточно для нашего паломника. Наш русский паломник весьма нетребователен по отношение к временному жилищу, неприхотлив он и в выбора питания-сухарь и чашка горячего чаю составляют его обычную пищу в течете многих дней,-незлобив и снисходителен он ко всем неприятностям и обидам, встречающимся на его пути, добродушен даже и в то время, когда у него почти силою отнимают в греческих монастырях последний рубль или снимают с шеи серебряный нательный крест, но он томится от глада духовного, когда остаются не удовлетворенными его религиозные потребности, когда не находит он человека, с которым мог бы побеседовать по душе, излить откровенно перед ним свою глубокую печаль, которая гнетет его душу, нередко и выгоняет его из дома и приводить с Амура па Голгофу. Вот поэтому то мы желали бы, чтобы наше Императорское православное Палестинское Общество обратило свое особое внимание на эту нравственную сторону быта нашего набожного русского паломника и взяло бы последнего под свою отеческую опеку раньше, чем он появится в Яффе или даже в Иepycaлиме на его постройках.

Опека эта должна начинаться, по нашему убеждению, с Одессы. Настоятельно необходимо, по крайней мере, в страдную пору паломнических движений из Одессы в Яффу и обратно, устроить боле или менее сносно быт наших паломников во время их морского путешествия, т. е. освободить их от неприятного соседства четвероногих и пернатых и не допускать той скученности и тесноты, какая чувствуется на пароходах русских, особенно плывущих из Яффы в Poccию сейчас после пасхи. Пароходы наши с паломниками обставить хотя бы настолько удовлетворительно, чтобы каждый понимал и чувствовал, куда он едет и какой подвиг совершает. Мы далеки от мысли желать на русских пароходах для паломнических путешествий того комфорта, какой мы видели на пароходах немецких и французских, но мы полагаем, что некоторый необходимые приспособления можно без особенного труда устроить и на наших пароходах.

Св. Григорий Нисский, путешествовавший в Палестину на собор для устройства дел церкви аравийской, говорит: "колесница была и церковью и монастырем, где мы всю дорогу вместе воспевали Господу и постились²⁵. Если колесница может быть превращена в церковь и монастырь, то во сто крат с большим удобством то же самое или нечто подобное может быть сделано на наших пароходах, перевозящих паломников из Одессы в Яффу. Но одной маленькой часовни на пароходе было бы все же недостаточно, необходимо назначить, в качестве проводников-надзирателей, духовников, которые бы, сопутствуя паломникам, совершали для них повседневный службы, отправляли требы, говорили проповеди, устраивали чтения о Св. Земле и местах святых, близ которых проходят пароходы, беседовали частным образом, следили за нравственным поведением вверенных их попечению паломников и особенно паломниц и т. н. В этом случае наши паломники не чувствовали бы том летя духа на пароходе, не знали бы скуки от безделья, а о пороках, не чуждых некоторым из них ныне, тогда слышалось бы реже.

В большем нравственном контроле нуждаются и на пароходах и на русских постройках в Иерусалиме наши паломницы, в таком громадном количестве пребывающие на поклонение святым местам. Отсутствие внимательного контроля и порождает ныне среди них те печальные явления, о которых у нас речь была выше. Конечно, в этом деле значительную услугу Императорскому Палестинскому Обществу могла бы оказать наша иерусалимская духовная миссия, но ее члены, занятые главным образом исполнением церковных треб и служб, мало весьма, чтобы не сказать больше, уделяют внимания и отеческой заботливости о нравственность быте и духовных потребностях наших многочисленных паломников. Облегчить трудность этой задачи Палестинскому Обществу может и даже обязано наше русское архипасторство путем безусловного воспрещения выезда за границу из наших монастырей рясофорным инокиням, послушницам и вообще молодым инокиням, для которых эти путешествия не только бесполезны, но даже положительно гибельны. В этом по истине человеколюбивом и святом подвиге пусть вдохновляют их воззрения великого отца церкви Григория Нисского, собственным опытом изведавшего весь вред таких путешествий для иноков и особенно инокинь. «Люди из избравших иноческую и отшельническую жизнь, говорит этот отец церкви, которые считают делом благочестия посетить места иерусалимские, в которых видны памятники пребывания во плоти Господа, то хорошо бы им посмотреть на правило, и если этого требует руководительство заповедей, то делать это дело, как повеление Господне. Если же нет этого в заповедях Владыки, то не знаю, где бы заповедано было желать делать что-либо, ставя себя самого законом в выборе добра. Там, где Господь призывает благословенных к наследию царства небесного, путешествия в Иерусалим Он не поставил в числе добрых дел. Там, где Он возвещал блаженства, не внес в число их усердия к сему»... «Поскольку это дело, но тщательном рассмотрении, оказывается приносящим вред душевный избравшим строгую жизнь, то оно должно быть предметом не ревности особой, но величайшей осторожности»…Жизнь любомудрая и целомудренная «сохраняется при несмешанном и отдельном образе жизни, чтобы природа не оскорблялась смешением и тесным сближением ни женщин с мужчинами, ни мужчин с женщинами, коль скоро они стремятся к соблюдению целомудрия. Но во время путешествия необходимость всегда приводить к нарушению осторожности я к безразличию в соблюдении правил, ибо женщине неудобно было бы совершать такой отдаленный путь, если бы она не имела охранителя; по физической слабости она и поднимается (кем-либо) на вьючное животное и спускается с него, и в трудных случаях поддерживается. А для того, чтобы поднимать, нужно иметь или знакомого, который исполнял бы эту услугу, или наемника, который бы прислуживал; в обоих случаях неизбежно здесь нарекание. Ибо вверяет ли себя чужому или своему- все не сохраняет закона целомудрия»²⁶. После этих рассуждений о путешествиях своего времени, не трудно вообразить, что сказал бы св. отец о наших паломнических путешествиях на русских пароходах, когда «смешение и тесное сближение полов» при массовых движениях доходит до положительного безобразия. Жгучее «ощущение горечи» пережитое св. Григорием Нисским в свое время, после путешествия в Иерусалим, не может не испытывать и в наши дни всякий серьезный и вдумчивый наблюдатель.

2) Паломнический приют или хотя бы временный барак для прибывающих в Палестину паломников в Яффе, чтобы можно было укрыться от зноя и отдохнуть после перенесенных треволнений на море и при высадке на берег,-дело настоятельной и неотложной потребности.

3) Императорскому православному Палестинскому Обществу, поставившему свою целью «собирать, разрабатывать и распространять в России сведения о святых местах Востока» (§ 1, прим. 1), весьма благовременно подумать и об открытии в Иерусалиме своего археологического института, чтобы не идти на буксир у научных авторитетов Запада, но вносить и свою русскую лепту в сокровищницу человеческого знания. Стоя мужественно на страже интересов православия и народности в Палестине и Сирии, в виду натисков со стороны инославных вероисповеданий запада, Императорскому Палестинскому Обществу необходимо противопоставить и на поприще научной разработки вопросов библиологии, библейской и церковной археологии, гражданской истории собственные русские ученые силы, недостаток в которых оно едва ли может ощущать²⁷. Двукратно снаряженные ученные русские экспедиции в Иерусалим и в Палестину, и, нужно полагать, весьма не дешево обошедшаяся Обществу, достаточно красноречиво свидетельствуют об этом. Польза от такого института для русской библейской науки и археологи Палестины вне всякого сомнения. Тогда охотно и с громадной пользой для успеха дела путешествовали бы сюда ученые профессора, талантливые художники и наши школьники, которым представилась бы тогда полная возможность и на самом деле быть «посреди учителей их послушать и вопросить о многом, что волнует их ум и тревожить сердце (Лук. П, 46). «Было бы настоящими, позором, повторим слова нашего востоковеда II. К. Коковцова, для русских ученых, как русских людей, т. е. родных по плоти и крови тем тысячам русских паломников, которые неудержимо стремятся ежегодно, не смотря ни на какие препятствия и часто со всевозможными лишениями, в Св. Землю, если бы именно этой Святой Земле в русской археологии было отведено одно из самых последних мест, особенно в настоящий момент, когда другие образованные народы готовятся усилить свою деятельность в том направлении и ими, напр., уже проектируется ряд постоянных археологических центров в самой стране и в частности в Иepyсалиме²⁸. Заменить этой насущной потребности в Палестине открытыми с 11 апреля 1900 года собеседовании но научным вопросам один раз в месяц в Петербурге, при Императорском православном Палестинском Обществе никоим образом нельзя: иное дело работать по научным вопросам палестинской археологии на месте в Иерусалиме и совершенно иное в Петербурге.

4) Но открытие русского археологического института в Иерусалиме-пока лишь мечта, и осуществление ее потребует более или менее отдаленного будущего, в настоящее же время весьма желательна и настоятельно необходима в Палестине хорошо устроенная научная библиотека, без которой русским ученым, приезжающим в Палестину для научных изысканий, обходиться нельзя. Существующая при наших постройках библиотека, составленная на средства Палестинского Общества, далека от желательного идеала и оставляет, в будущем ожидать многого в атом отношении.

5) Настоит, наконец, необходимость Палестинскому Обществу взять под свою опеку и палестинский музей, начало которому положил покойный о. архимандрит Антонин и который завещан им нашей иерусалимской духовной миссии. Солидная материальная поддержка и опытные руки и голова сделают из этого скромного пока научного пособия учреждение весьма полезное не только для будущего нашего археологического института в Иерусалиме, но и в настоящее время для наших заезжих случайно в Иерусалим палестиноведов и археологов.

Вот сколько неотложных нужд у нашего Императорского православного Палестинского Общества в настоящее время. Мы не коснулись другой его гуманной, истинно христианской и плодотворной стороны деятельности на поприще поддержания православия среди туземцев Сирии и Палестины, просвещения и создания благотворительных учреждений: больниц, приютов для детей, домов призрения и т. п. На выполнение этих и многих других задач потребны, выше всякого сомнения, средства и средства громадные, чтобы наши русские учреждения сколько-нибудь поставить в уровень с подобными просветительными и благотворительными учреждениями инославных палестинских обществ, дабы русское имя не хулилось во языцех. Эти средства Имп. пр. Пал. Общ., как известно, получает исключительно от русского народа, пользуясь предоставленным ему правом, в настояний великий праздник чрез Св. Церковь нашу обращаться с просьбою к нему о доброхотной лепте на Св. Землю. Граждане матери русских градов, русского Иeрусалима вам насущные нужды русского паломника больше известны и понятны, чем кому-нибудь из русских людей, так как ежегодно по стогнам вашего святого града пред вашими взорами их проходить целые тысячи. Откликнитесь же на горячий призыв к вам, обращенный ныне от имени Императорского православного Палестинского Общества, и внесите на святое дело вашу посильную лепту, памятуя, что Господь за нее благословите вас от Сина, и вы узрите благо Иерусалима все дни вашей жизни. (Пс.127:6).