Отделение 2-е: Сирские христиане, MSS, язык и миссии на Востоке, в частности – в Китае

Сирийский язык некогда был господствующим на Востоке в той мере, пока играли историческую роль сирийцы; для персов этот язык был тем же, что греческий классический, т. е. ученым, принадлежностью образованных классов; в Индии он сохранялся с простонародным и несколько испорченным среди сирских выходцев, особенно утвердившихся на Малабаре; в Китае на нем говорили, писали, литературой пользовались сирские христиане-миссионеры, прибывшие в страну Хинов по религиозным побуждениям и чисто торговым. По свидетельству Монте-Корвино, в Китае всех сирских христиан насчитывалось 30,000, по вероисповеданию – несториан. Сирийцы, подобно евреям, рассеиваясь по Востоку, составляли собою группу, которой просветительные труды не остались без влияния, и в разных памятниках сохранились воспоминания самой исторической роли.

По исследованию Эрнеста Ренана²⁵ сирийский язык был, в течении V в. языком церковным, по преимуществу у персидских христиан; таким он существует и поныне. Ваграм V-й, под влиянием общественного духа и магов, однако ж, питал отвращение к христианству, преследовал его, и сирский язык изгонял из народного употребления, поскольку на нем проводились христианские возвышенные идеи. Заботою Ваграма было, чтобы «Parsi» делался единственным разговорным языком при дворе и школах; давление это было однако ж искусственное. При Фирузе, сирийские несториане в Персии оказали большие успехи, а при Хозрое империя Сассанидов стала центром обширного умственного движения, под влиянием греков и сирийцев. Множество иранцев приходили учиться в Эдессу, имевшую школу, под названием – «Школы персов». Преподавание наук в академиях Низибийской и в Гандизанфе совершалось на греческом языке, как основном, и затем дополнительном – сирийском. Оба эти иноземные языка сделались таким образом чисто-учеными, для лиц образованных. Век спустя, Персия падает окончательно при мусульманском завоевании, становится в зависимости от гения семитического, освобождается от него лишь с XI-го века после утверждения и усиления туземных династий. Влиянию политическому от Персии и культурному от сирийцев подчиняется Армения со времен утверждения в ней христианства до мусульманского ига. Первоначальные сирийские переводы Библии и других священных книг сменяются затем персидскими, а с изобретением армянского алфавита и национальной письменности Слово Божие распространяется на армянском же языке. Дух прозелитизма несториан, и преследования их еще более содействовали усилению сирийского языка, распространявшегося с рассеянием этих христиан в верхней Азии и других частях мира. Так, язык сирийский встречается в Татарии, Тибете, Индии и Китае. Издревле также, мореплавание по Индийскому океану и колонизация Индии была, именно со времен Птоломеев, неотъемлемою принадлежностью арабов и сирийцев. Поток беспрерывной эмиграции содействовал возобновлению семитических диалектов по берегам Индостана. Еще и доныне в Индии существуют остатки христианских общин, которые вместе составляют одну целую единицу, в которой, может быть, по словам Козьмы Индикопловта, в VI в. сохранилась даже обыкновенная литургия, совершавшаяся на сирийском языке. Об этом факте, еще с большими подробностями свидетельствует и Клавдий Буканан, посетивший множество христиан сирских на Малабаре, имевших свое церковно-приходское управление и жизнь, сохранивших и древние MSS сирийских св. книг. «Вообще, утверждает Ренан, сирийскому языку принадлежит главная роль в деле христианской проповеди во всей Азии, с III-го по IX век, с P. X. Язык этот имеет одинаковое значение для Востока верхнего, как латинский для народов Запада.

О сношениях персов и сирских несториан, арабов, пользуемся кратким очерком И. Эдкинса.²⁶ Он сообщает следующее. В 632 по 637 г. по P. X. ведется первая завоевательная война арабов в Персии. В этот период дезорганизации получает начало несторианская миссия, проникающая в Китай чрез Персидский залив. В 661 г. против вторжения арабов составляется коалиция китайцев с персами; китайский Богдохан посылает в страну, отделяемую восточной Персией, свою армию. Страна, с такого рода оккупацией, начинает управляться под владычеством китайцев с поименованием больших округов Чеу, малых – Янь (hien). Резиденцией персидского царя является Заран (Zarang), он носит титул вице-короля и скоро низвергается арабами. Тем кончается династия Сассанидов. После поражения в 641 г. царь Виздигерд удаляется в Китай, делаясь военным чиновником Богдохана, умирает и погребается в г. Си-ань-фу. Во все время Сассанидов и просвещенных халифов, несториане играют роль передовую, не только в делах церковных, но и политических. С Беты в Месопотамии – своего центра, они рассылают свои миссии в восточные страны – Индию, Китай. В частности, сирские миссии процветают при бывшем патриархе Тимофее, с 778 по 820 г. Он рассылает миссионеров по прибрежью Каспия, восточной Индии и Китаю. Епископы рукополагаются им в Кардаге и Габдаллахе; для лучшего успеха проповеди посылаются монахи. Известен один китайский епископ – Давид, проповедующий Евангелие вскоре по сооружении памятника в Си-ань-фу. Многие факты, особенно часто встречающиеся и повторяемые персидские, арабские, сирские слова в языке китайском, показывают, что сирийские миссии были проводниками знаний для китайцев. Несмотря на краткий период своей миссионерской деятельности и затем упадка, несториане пользовались успехом в государстве. В их истории вообще заметны периоды то сильного повышения, то понижения и уничтожения. Особенно счастливы времена Дан-мин-гуаня, 756 и 781 гг. При безумной узурпаторше By-дaй-чэу, провозгласившей себя «Царицею Небесною» было самое беспорядочное время для миссии и царствующего в Китае дома. В сирской храмовой надписи имя этой царицы отмечено под названием «Чэу» (Cheu). К времени Дан-мин-гуаня относится знаменитый генерал Куо-цзы, имевший при себе в походах сирийского священника И-се (Исаия), сделавшегося потом фаворитом императора Су-цзуна. Веагуры, союзники китайцев в борьбе с чужеземными полчищами туфаней, имеют – в войсках много сирийских духовных лиц, обучающих их церковной грамоте и Св. Писанию, обращающих в христианство. Прибывший в 1098 г. из Бассоры морем на магометанском корабле, известный путешественник и ученый Ибн-Вагаб, в разговоре лично с китайским императором Чао-цзуном, убедился в его отличном знакомстве не только с христианскими, но и магометанскими святыми. Император этот имел у себя изображения Магомета, Моисея, И. Христа, Ноя и главных пророков В. Завета, как и апостолов. Являясь по приглашению в разных местах у лиц, интересовавшихся знаниями, сирские священники и монахи становятся и образованными посредниками и учителями у китайцев. Их услугами китайцы дорожат и всегда пользуются насколько возможно. На китайский язык переводятся с сирского, арабского персидского языков разные рассуждения и книги, касающиеся религии, истории, географии, астрономии и политики, торговли народов и стран чужеземных. Сирийцы являются и на это дело народом способным, подобно арабам-магометанам, оставившим Китаю много драгоценных в переводе на китайский язык сочинений их литературы; (известен²⁷ почтенный труд о. архимандрита Палладия, б. начальника Русской Д. Миссии, в Пекине). Наплыв в Китае иностранцев не ограничивается только выходцами из Сирии, Персии, Аравии и других частей; с буддизмом переходят и утверждаются в Китае толпы монахов и монахинь, которые точно также работают ревниво по части переводов на язык китайский многих религиозных и философских рассуждений, священных книг, приносимых из Индии и Тибета; с ними борются и сирские христиане и евреи, как и магометане, что не всегда благоприятно отзывается для всех вообще сторон и кончается поголовным истреблением, изгнанием иностранцев из пределов Китая. Всякое новое вероучение, приходящее и проникающее в Китай, встречает в высшей степени осмотрительное отношение правительства, сам император и государственные сановники внимательно знакомятся с иностранцами, штудируют их книги и сочинения, переводят и только тогда дают покровительство и право обращения в стране.

Известен наиболее памятник в месте утверждения сирийцев в Китае в г. Си-ань-фу, построенный и в 781 году по P. X., начертанный на камне китайскими письменами изящной литературы, с надписями по сторонам собственных имен 70-ми духовных и других лиц на китайском языке и сирском estrangelo.²⁸

Содержание сирско-китайской надписи на памятнике VII в., найденном 1625 г., в г. Си-ань-фу (изложение Потье)

1. Свойства Божии: единый и троичный, творец всяческих, имя его – Елога. 2. Крестное знамение, им употребленное при разделении частей сотворенного мира, есть эмблема мировой жизни и порядка. 3. Сотворение человека и его природа. 4. Грехопадение. 5. Происхождение многочисленных сект в мире, служащих источником раздора и общих бедствий. 6. Воплощение Мессии, рождением от Девы в Сирии; звезда предвозвещает это событие и по ней руководимые приходят на поклонение новорожденному персидские маги. 7. Исполнение пророчеств; догмат о Троице; смерть побеждена воскресением святого и вознесением на небо; учение его изложено в св. книге – Евангелии. 8. Установление крещения и печать миропомазанного – святой Крест; восточный обычай призывания верующих к молитве и богослужению посредством удара в деревянное било. 9. Отличительные внешние и нравственные признаки новых проповедников веры: борода, тонзура или «гуменце» на голове и значение их; скромность в внешней обстановке – отсутствие рабов, братское равенство и миролюбие, презрение роскоши, пост, уединенная жизнь, ежедневная семикратная молитва и Литургия в 7-й день недели. 10. Характер новой религии, именуемой светоносною – цзин-цзяо. 11. Прибытие в Китай из Сирии Олобеня и принесение им св. книг и изображений; почести, оказанные ему при встрече. Принесение этих книг во дворец для цензуры, рассмотрение, перевод на язык китайский и одобрение императором, дозволение о распространении нового вероучения в китайском царстве. 12. Эдикт императора Дай-Цзуна 638 г. касательно этой религии. 13. Правительственные власти получают приказание о сооружении и постановке императорских скульптурных изображений в новоустрояемых храмах христианских и (других языческих). 14. Описание Сирии или Дай-цинского государства по китайским реляциям 15. Прогресс христианства в Китае при императоре Гао-цзуне 650–683 г. 16. Буддисты и конфуциане стараются воспрепятствовать успеху нового вероучения; некоторые знаменитые личности из Татарии стараются поддержать оную. 17. Император Сюань-цзун 713–755 гг. приказывает пяти князьям, – братьям своим, посетить христианскую церковь и реставрировать её на свое иждивение. 18. Тот же государь повелевает перенести изображения пяти императоров – своих предшественников, в христианский храм, одновременно присылает при этом свой дар из ста кусков шелковой материи. 19. Прибытие в Китай нового сирийского священнослужителя, приглашенного в числе прочих священнослужителей во дворец, для представления императору и совершения при сем обычных священных церемоний. Император собственноручно составляет надписи нравственно-религиозного содержания, которые и помещает на изящно устроенных досках в ограде христианской церкви. 20. Император Су-цзун, 756–762 гг. созидает новые христианские церкви. 21. Император Дай-цзун 763–779 гг. присылает, по случаю дня своего рождения, христианским священникам пожалования, состоящие из различных благовонных предметов и блюд с царского стола. 22. Император Дэ-цзун 780–783 гг., характеристика и похвала в честь его. 23. Значение начал разума и христианских идей в управлении человека самим собою и достижении гармонии в жизни и счастья. 24. Буддийский жрец И-сы, его характеристика как человека и государственного деятеля, похвала его добродетелям, талантам и человеколюбию. Похвальные стихи в числе шестнадцати строф, содержащие краткое изложение предыдущего. 25. Время надписи и сооружения памятника 781 года от Р. Хр., в Вербное Воскресенье. Надписи имен соорудителей и разных лиц, присутствовавших при церемонии открытия памятника и тех, которых имена внесены для увековечения собственно сирийских священнослужителей и китайских, первых 74 и последних – 67. Со своей стороны, присоединяем в конце приложения 1-го, замечание Потье о некоторых именах 24 человек, упоминаемых у Кирхера в его China illustrate; у последнего приложен список 70 лиц, тех же что у Потье, с наименованиями – ближе подходящими к греческим и славянским; перевод этих имен делаем по изложению на латинском языке из истории Мосгейма.

Хотя в надписи сирского памятника и говорится, что некто Алобэнь – сирийский священник принес с собою св. книги и образа, явился с другими духовными лицами 636 г. для проповеди христианского вероучения – «цзин-цзяо» (т. е. высокое, книжное знание, вера), и что сам император династии Дай-цзун восторженно принял его и дал возможность перевести почти в год эти книги, но до сих пор еще ученые не могут определить с точностью, чтобы переведенные книги были именно Библия. И вот почему. Сирийцы неохотно переводили сирское Священное Писание со своего языка, поскольку оно было церковною и национальною святынею; их литургия, обряды, совершались на сирском языке, так как это встретил и Буканан при посещении малабарских христиан из сирийцев в Индии. С другой стороны, в Пекине, в зале иностранных книг MS Св. Писания в переводе на китайский язык, сделанного сирийцами, до сих пор учеными не найдено. Остается заключить то, что Алобэнь и другие духовные лица удовольствовались простым изложением их вероучения – догматического, нравственного, обрядового, с кратким начертанием священной истории. Этого рода методы вообще долго придерживаются миссионеры и европейские со времени своего прибытия в Китай. Проповедь, оглашение в истинах веры, ведется сирийцами на языке китайцев, а самое Богослужение и чтение Св. Писания на сирском. Краткое изложение основных пунктов вероучения на языке китайском и сделанное сирийцами на их храмоздательной доске VII века, как и две каменных таких же таблицы у евреев в г. Кхай-фын-фу 1488 и 1511 гг. с своеобразным же изложением своего вероучения и краткой истории, указывают всего лучше и наглядно на самый способ сообщения публике и официальным лицам своего вероисповедания. Со времени издания эдикта 639 г. при Дай-Цзуне в пользу проповеди и распространения религии «Цзин-цзяо» замечательны следующие года событий из истории церкви сирийской в Китае: в 698 г. буддийскими монахами воздвигается жестокое гонение на христиан, в 742 г. христианство терпимо в Китае и покровительствуется государями, в 756 г. строятся новые христианские храмы в некоторых местах империи, при Су-цзуне; в 763 г. при Тай-цзуне, Танской династии, рассыхаются подарки по христианским церквам, и сама Китайская империя простирается на Запад до восточной Персии и Каспийского моря, на север до гор Алтая; Согдиана, Туркестан и Хоразан, пересекаемые цепью гор Гинду-Ку, подвластны князьям этой же династии. Из далеких стран Непала, и Индии, от арабов Танские императоры получают мирные предложения, посольства, дары, заводятся дружелюбные сношения с Китаем. Учения Лаоцзы и буддизма достигают своего процветания и образовательного значения среди народа в ущерб христианству, которое после двухсотлетнего (с 636 по 782 г.) процветания скоро угасает. Причина заключается частью в охлаждении китайцев к чужеземной «светоносной религии» и, главным образом, – в ослаблении эмиграции христиан из Сирии, падении Антиохийского патриархата и миссионерских учреждений для дальнего Востока; при владычестве и усилении мусульман с ослаблением сирийских выходцев и миссионеров, место их занимают другие – появляющиеся из Персии, персидские священники и монахи-христиане, известные под именем Бо-су-цзэн, «Po-szu-tseng», которые по милостивым декретам императоров существуют в Китае в течении монгольской династии, проповедуют христианство и устрояют церкви; о чем упоминает и Марко Поло. Главным пунктом средоточия, постоянным подворьем для этих духовных иноземных лиц служит монастырь – «Цин-шэн-цзу» (King-cheng-szu) в местечке Си-ань-фу, в западной столице; в 1457–1464 гг. монастырские здания поддерживаются и реставрируются означенными иностранцами, после чего постепенно падают. Управление монастырем оставалось за «Архауном», т. е. архимандритом, на общем положении привилегий наравне с «Хэ-шэнами» буддистов, «Да-сы-мэн», т. е. магометанских мулл и «Сян-шэнов» даосской секты. В 1625 г. открывается хотя каменная храмовая таблица сирских христиан, но самого монастыря, где она находилась, уже не существует.

Сирские Миссии в Китае и его пределах по надписям на памятниках Си-ань-фу (в Китае) и Семиреченской области в настоящих владениях России. В записках Восточного Отделения Императорского Русского Археологического Общества (1886 г., т. I., вып. II, стр. 84–109, также – т. I. 1887 г., вып. IV, стр. 304–308) помещены интересные сообщения Д. Хвольсона, с замечаниями, о найденных в Семиречье несторианских могильных памятниках с надписями «по-сирийски» и «по-тюркски» и относящихся по времени от 1226–1373 г, от 1342–1373 г. и 1347 г. Из содержания этих надписей в связи с прочими истор. памятн. усматриваем, что христианство, благодаря усиленной миссионерской пропаганде сирийцев, было распространяемо ими довольно успешно гораздо ранее в разных частях западного, северного и северо-восточного Китая, в Персии, по берегам Черного и Каспийского морей, в нынешней Сибири до озера Байкала, на острове Сокоторе и в Индии; центром же сирийских выходцев служила Месопотамия, и передняя Азия, особенно они расходятся по разным частям мира после закрытия Эдесской школы в 489 г. императором Зеноном. В государстве Сассанидов ими устрояются, именно в Нисибе и Джондайсапуре, разные богословские школы и академии для прочих наук, переводятся на разные языки восточные полезные сочинения с греческого и других языков. В Багдаде с 762 г. устрояется патриарший несторианский престол для всего восточного христианства; в течении 200 л. Члены несторианского рода «Бохтвешу» играют видную роль. Византия служит для ученых несториан нередко целью путешествий для пересадки научных знаний на азиатскую почву в разных частях, и с VI по IX в. спасаются знания благодаря именно несторианам. Около 334 г. упоминается первый епископ Мервский; в 420 г. образуется Мервская митрополия, в 540 г. епископ Мервский Феодор и Илья (около 660 г.) славятся как церковные писатели, много сочинявшие комментариев на кн. Св. Писания и по истории Церкви; около 411 г. Ахай, и около 503 г. Шила, учреждают митрополии в Герате Китае и Самарканде. У восточно-тюркских пленных, отправленных Нарсесом около 581 г. к императору Маврикию, на лбу были знаки креста – означавшие христиан, как говорят о том Феофилакт (Hist. V, 10, стр. 225) и Феофан (Chronogr. ad. а. М. 6.081 (= 581) 1, р. 411, Боннск. изд.). Сельджук, основатель династии, носящей его имя, некогда служивший (около 930 г.) у одного тюркского князя в нынешней киргизской степи, имел у себя сына Михаила – христианина. В 778–820 гг. несторианский патриарх Тимофей, обращает в христианство Хакана тюрков. Около 1007 г., в свое время могущественное и большое тюркское племя – Кераиты принимают также христианство, но падают под ударами Чингиз-хана; что не препятствует однако ж некоторым лицам, даже женам и вельможам сего повелителя исповедовать христианство, созидать и поддерживать церкви на северо-восток от Семиречья до Байкальского озера. По известиям католических миссионеров, известны нейманы и меркизы, обращенные в христианство несторианами. В Пекине, при Кублай-хане католики тоже встречаются с христианами, – которые вообще распространены были очень далеко – в Сибири до Амура, а (по одному памятнику) в IX в. имена христиан встречаются из Мерва, Герата. Самарканда, страны тюрков, Кашгара, Сангута и Ханбалыка (т. е. Пекина), упоминается даже о 6 до 12 епископов, подчиненных известным в то время митрополитам. По уверению профессора Д. Хвольсона положительно известно также, что в X веке, могущественное племя уйгуров, заимствовало свои письмена прямо у несториан, и что из сих письмен образовались затем различные письмена монгольские и маньчжурские. Из сравнения письмен на Семиреченских памятниках, воспроизведенных точно, с русским переводом, в указанных выше нами замечаниях и сообщениях записок Восточн. Отделения Имп. Русского Арх. Общ., с теми, которые воспроизведены с сирского несторианского памятника VII стол. у Потье, замечаем оригинальное явление, свидетельствующее о влиянии на сирские estrangelo письмен и языка тех туземных народов среди коих сирские христиане были миссионерами христианства; и главным образом – это влияние оказывается от племен тюркских.

Предлагаем в русском переводе следующие надписи под их №№ фотографических снимков, с означением лиц, над коими памятники сооружены. № III. «В году 1578 (= 1267) – это заяц – (т. е. год зайца, 4-й год тюркского 12 цикла); это могила Шахмалыка Периодевта, сына Дживарджиса (Георгия) Алтуца».

№ IV. «В году 1606 (= 1289)... (это) был (год) вола (т. е. 2-ой г. цикла) Дживарджис (Георгий), священник, настоятель церкви, прославленный».

№ V «В году 1600 (= 1289). Это (год) вола. Это могила священника Масхута».

№ VIII. »Год 1627 (1316); это – год затмения, по-тюркски Луу (лун – дракон). Это могила Шелиха, славного экзегета и проповедника, который просветил все монастыри светом, сына экзегета Петра. Прославлен мудростью, его голос был громок как труба. Господь наш да соединит его просветленный дух с праведниками и отцами; да достанется ему всякий блеск».

№ XI. «В году 1638 (1327), это – (год) зайца, по-тюркски Пучин... то могила Юханана А... ки Акпаша, сына Цалйвы, настоятеля церкви».

№ VII. »В году 1618 (1307); это – год барана, по-тюркски, – Куй. Это могила Июлии, миловидной девицы, невесты Херепископа Юханана (Иоанна)».

Нет надобности приводить всех надписей, обследованных г. Хвольсоном; достаточно заметить, что в Семиреченских памятниках упоминаются многие христиане весьма разнообразного положения, пола и возраста. Особенности надписей – следующие: они очень кратки, дата отмечается по Селевкидской эре и по годам 12-летнего животного цикла и большей частью по-сирийски, на поздних – по сирийски и тюркски, и в редких случаях по–тюркски; имена собственные – тюркские или простые, напр. Кутлук, частью сложные, напр. Кутлук = Тарим, Таши = Мингну; сирских чисто имен мало – Юханаи, Шлиха, Пецха, Зума; прочие имена – Павел, Петрос, Симеон, Дживларджи (Георгий), также – Марьям (Мария), Марфа, Юлия, Мавра, и др.; к детям прилагается слово «мальчик» или «девочка», о юношах и девицах говорится, что это – «миловидный юноша» или «миловидная девица»; у взрослых встречаются – «верующий» или «верующая», у женщин, что она «дочь такого-то» или «жена такого-то». Что особенно замечательно, мужчины и мальчики часто носят титул Кашиша, означающего «пресвитера, священника». По объяснению Рубруквиса, христианский епископ при обзоре епархии, совершавшейся иногда чрез несколько десятков лет, по заведенному обычаю, всех детей мужеского пола, даже грудных младенцев, посвящал во священника. Вследствие этого, объясняет он, «почти все пожилые мужчины (в сих странах и местностях) – священники». В племени кераитов, на восток от Кульджи известен некто «Царь-Священник», или «Пресвитер Иоанн», бывший один из тюркских князей, вероятно в детстве посвященный в означенный сан. Сверх титула «Кашиша» встречаются также и другие: Соура, Периедевт, Хорепископ, Архидиакон, Настоятель Церкви, Схоластик, т. е. ученый богослов; встречаются и эпитеты: благословенный старец, славный, могущественный, знаменитый эмир, или «оказавший большие услуги церкви»; иногда из скромности – "Махиха», т. е. низкий, незначительный. В заключении надписей надгробных содержится общая многознаменательная формула: «да соединит Господь наш дух его с духом праведников, предков, святых, во веки»; «да достигнется ему великая слава».

По отношению к часто встречающемуся прозванию «священник», прилагаемому к христианам, заметим со своей стороны, что оно должно быть понимаемо несколько иначе, т. е. не в смысле сана, а прилагательного, характеризующего христианина от язычников в смысле «священный» «освященный» или «крещеный», «духовный», «духовный сын», «поповский сын», попович, «попов», наученный от духовных лиц – пресвитеров, попов. В сирских надписях с переводом на язык китайский собственных имен, на таблице VII в. найденной в Си-ань-фу, по замечаниям Потье, Кирхера и Мосгейма, встречаются названия чисто сирские: именно, по сану священнослужители различаются – белого духовенства и черного, т. е. «священники», «иеромонахи», «ученые богословы» – «мар», по-китайски – »сэн» или «шэн лян-бао»; собственные имена носят греческое влияние, напр. Андрас, Петроус, Паулос, и др., прочие – по-сирски, напр. мар Саргис (Сергий), Айюб (Иов), Арун (Аарон), Аизаб (Исаак). Китайские имена составлены по усмотрению китайцев, сообразно с их языком, совершенно произвольно и до неузнаваемости коренной формации; напр. Давид – «Ли-цзянь», Адам – «Лао-суе-цю-мо», Лука – »Энь-мин" и проч. Касаясь употребления и написания собственных имен на сирских памятниках, и их передаче на языке китайском нельзя не заметить, что встречается не буквальный перевод или даже приблизительный, но большею частью совершенный произвол, имеющий у китайцев однако ж основание в их «синах» или родовых прозвищах, усвояемых всегда и тем иностранцам, которые поселяются в Китае.

Переходим к рассмотрению MSS, сохранившихся после сирских христиан. С появлением на Востоке миссионеров западноевропейских начинается прежде всего отыскивание, памятников древних, вещественных и письменных, принадлежащих евреям и христианам. Почин в сем деле принадлежит католическим о.о. иезуитам – М. Риччи, Гаубэлю, Мэйла, Гозанию, Домэнжу и др. При отыскивании MSS еврейских в г. Пекине, им удалось в «храме, где хранятся иноземные книги и MSS» узнать о существовании сирской Библии и еврейской «Тора» – Пятикнижии. О. Гаубэль «(Gaubil)»²⁹ в одном из писем 1752 г. к парижским ученым делает, однако же, другое сообщение, что у одного магометанина, по происхождению из евреев; он с о. Mailla купил MS, много лет хранившийся в семействе сего человека. MS этот оказался писанным буквами, почта однообразными с теми, какие встречаются в сирской таблице 781 г., открытой в Шэнсийской провинции 1625 г., т. е. принадлежит к типу письмен estrangelo. Покрышка MS была деревянная, бумага – грубая, чужеземного происхождения, чернила – тоже не китайские. Несмотря на сделанную точную копию, о.о. Гаубэль и Мэйла не могли разобрать язык и угадать смысл написанного, хотя и различали явственно слова халдейские, сирийские, и имена иудейские. Казалось, что самый язык мог быть по происхождению от одной из стран между Китаем и Персией. На полях MS были еще некоторые прописные греческие буквы, но и они не разъясняли самого дела. Сильверстр де-Саси (de Sacy), получив MS при письме от пекинских о.о. миссионеров, поместил свое замечание о нем в XII томе «Notices et extraits de la Bibliothèque du Roi» p. 277. По исследованию сего ученого MS, писанный estrangelo, оказался содержащим часть сирийского перевода Ветхого Завета, – Песнь песней, и разные молитвы. На последнем листе копии MS, посланной в Париж, читаем следующие две заметки.

а) «Книга эта есть копия во всем согласная и верная с древним MS, писанным на пергаменте, и доставленным от одного почтенного старца магометанина, носящего китайское прозвище «Лey-ю-си». По словам сего человека. MS принесли в Китай из своего отечества его предки, в то время когда Чингиз-Хан, основатель Юаньской династии, в 1220 г. хр. эры привел с собою в Китай покоренных пленников. Пробелы, замечаемые в копии, существуют и в оригинале. Пекин. 23 июня 1727 г. Иосиф М. Антоний де Мойра де-Мэлла, Миссионер Общ. Иисуса в Китае».

б) Другая пометка: «В 1725 году я послал достопочтенному о. Souciet несколько текстов, писанных в оригинале красными и черными буквами, с замечаниями на полях и наставлениями о MS, из коего были сделаны мною в извлечении разные заметки и тексты. MS этот есть оригинал, с которого о. де Мэлла сделал точную копию. По прочтении нескольких мест в конце, начале и средине в оригинале, по сличении с копией его, я нашел все совершенно верным. Затем, по вторичном тщательном рассмотрении и сличении каждой строки оригинала с текстом, найдено все совершенно верным и тожественным. Пекин, 23 июня 1727 г. Антоний Гаубэль. Миссион. Общ. Иисуса в Китае».

По точному³⁰ описанию MSS хранящихся в Парижской национальной библиотеке, и сирских MSS, о которых упоминается в приведенных сообщениях, они содержат в себе следующие части В. Завета: кн. пр. Исаии с XXV главы, двенадцать малых пророков, кн. пр. Иеремии и Плач, кн. пр. Даниила со включением сказания о Виле или Бэле, кн. Псалмов, две песни пр. Моисея, Песнь трех отроков, и избранные на разные случаи песнопения.

В какой степени китайцы понимали сирский язык и на нем Св. Писание, любопытно свидетельство францисканца Вильямса Рубруквиса,³¹ бывшего посланника к татарскому хану от французского короля Людовика IX, в 1253 году. Он говорит следующее: «в своем Богослужении христиане китайские пользуются священными книгами на языке сирском, которого, однако ж, не понимают, и сами монахи не владеют достаточным знанием даже грамматики этого языка, вследствие чего имеют самый испорченный язык».

Путешественник Плано Карпини представлявшийся от папы при монгольском дворе в 1245 г., после внимательного изучения китайцев в религиозном отношении, пришел к убеждению, что они имеют Св. Писание на языке китайском, знакомы с жизнью многих святых, имеют дома с придельными храмами, куда собираются в известные времена для поклонения и молитвы единому Богу; почитают И. Христа, веруют в вечную жизнь, хотя крещены не все, почтительно обращаются с христианами, раздают милостыню бедным, любят читать св. книги.

Интересен рассказ венецианца³² Марко Поло, сообщаемый им о Кублай-хане и дворе, оказывавших особенное чествование святому Четвероевангелию, хотя не говорится – на каком оно было языке. Можем полагать, однако, что оно было на персидском или вернее – сирском. В пользу первого предположения говорит за себя тот факт, что Кублай-хан прежде, нежели стал со своими монголами владыкою Китайской империи и Персидского царства, получил перевод Пятикнижия и Псалмов с еврейского языка на персидский. MSS эти сохраняются поныне в Парижской национальной библиотеке. В пользу же второго предположения говорит надпись на таблице несториан в г. Си-ань-фу о том, что Св. Писание Алобэнем и другими миссионерами с сирского языка, переводится на язык китайский. Один миссионер³³ Rev. J. Goddard, при посещении в 1852 г. некоторых западных провинций Китая и одного древнего полуразрушенного христианского храма, около которого лепились лачужки бедных китайцев, вступал с ними в разговор, после чего вынес убеждение, что эта горсть людей поклоняется единому истинному Богу, имеет понятие о Моисее, Иисусе, Марии, но не знает никаких св. книг, церковнослужителей нет и отчетливо не знает, какую религию исповедует – католическую ли, магометанскую, или какую другую. Таких христиан в западных провинциях г. Годдард нашел до тридцати семейств; думает, что это остатки древних сирских христиан из туземцев. Со своей стороны и мы заметим, что во времена монгольского ига, из России было выселено в Китай до 40,000 христиан русских. Может быть г. Годдард видел потомков этих переселенцев, окитаенных в продолжении долгого времени.

Предполагая, что татары, монголы и другие туземные племена получали путем взаимного обмена мысли понятия об истинах христианства, с трудом можем определять – все ли разом Св. Писание переводится на эти языки от проникающих в Китай евреев и христиан, или по частям. С другой стороны, при сильном наплыве иноземцев в Китай, говорящих разными языками, каковы сирский, еврейский, персидский, арабский, самые переводы Св. Писания и других книг не могли обходиться без частых ревизий, исправления, дополнений, вставок, иначе – они всегда могли быть непонятны для народа, не только образованных классов, но и простолюдинов. Вследствие этого, вся сила христианской проповеди, её успех, заключалась в живых лицах – проникнутых миссионерскими задачами и целью. С уменьшением или возрастанием этих лиц, всегда знакомых с народными наречиями и руководившихся неизменным текстом библейским, еврейским, сиро-халдейским, персидским или другим, Слово Божие передавалось и проникало в народ в большей или меньшей степени успешно. Этой устной передаче, в связи с соблюдением церковной обрядности, должно придавать громадное значение. Неудивительно, что к началу XVII ст. в Китае нет надлежащих переводов Св. Писания, и знаменитый Сы-Гуан-гэ (Seu-kwang-ke), обращенный в христианство католическими миссионерами, имел полное право беспокоить трон Богдыхана в 1616 г. ходатайством о том, чтобы был сделан надлежащий перевод Св. Писания на язык китайский. При этом, Сы-гуан-гэ предложил даже составленную им схему для успешного исполнения столь важного и серьезного для народа китайского дела; этим он хотел пред Нанкинской палатой, обвинявшей миссионеров Общества Иисуса в государственной измене, доказать всю чистоту и возвышенность проповедуемого ими учения – уже известного и раньше, но полузабытого или ложно истолковываемого. Однако ж, попытки этого ученого и образованнейшего китайца остались в свое время без всяких последствий. Его ходатайство не уважено и забыто навсегда лицами официальными, как протест для них нежелательный.

За недостатком письменного удовлетворительного воспроизведения Слова Божия на языке китайском с классических переводов и оригинала еврейского, большое значение имеют обращающиеся в народе издревле и до сей поры разного рода извлечения из Св. Писания, истории и других полезных знаний, особливо с приложением гравированных на дереве иллюстраций. Ибн-Вагаб, писатель IX ст. с трогательной простотой и детской сердечностью передает рассказ, что император имел большую коллекцию таких рисунков с изображением И. Христа, Моисея, пророков, апостолов, Магомета и других исторических лиц, что, показывая эти картинки путешественнику, государь с умилением говорил об И. Христе, его страдании и мучениях по любви к человечеству, смиренномудром обхождении с людьми, как он входил на жребяти во Иерусалим и проч., словом, о каждом лице, изображенном на картинке император давал точные понятия, изумлял глубокими сведениями арабского путешественника.

Для характеристики понятий о христианстве и отношениях к нему китайских императоров в IX в., XIII в., в XVIII ст. предлагаем ряд оригинальных документов в русском переводе в особом приложении под №№ 2, 3, 4.

Литература. Известно на китайском языке сочинение Г. Вальтера Медгурста, издан. в Шанхае 1846 г. под кит. заглавием «Сжатое и основное начертание христианства» – (condensed statement of Christianity). Цель автора, – познакомить читателя с главными библейскими понятиями, занесенными в Китай, в древний период времени, евреями и сирскими христианами, после которых сохранились величественные памятники – храмовые, с китайскими надписями таблицы, с изложением в оных вероучения и истории этих евреев и христиан в Китае. Поэтому, приложена автором копия с несторианской надписи на таблице в г. Си-ань-фу, 781 г. по P. X., с рассуждением о её содержании и с замечанием католического миссионера М. Риччи и копией с императорского мемориала в пользу миссионеров, 1617 г. по P. X. Следуют далее три прокламации окружных начальств Су-чжоу, Сун-цзян и Тай-шан, в пользу христианства, 1845 года; первая касается романо-католиков, вторая более общая, и в третьей проводится различие между католиками и протестантами. Книжка эта была перепечатана 1847 г. в Нин-по, в 20 стр., с упущением рассуждения о несторианской таблице. Ревизованное издание снова напечатано в Шанхае 1851 года, на 31 стр., с прибавлением краткого очерка сказаний об И. Христе, в извлечении из даосского сочинения XVII стол., «Шэнь-сян-тхун, цзян» и другого более пространного о том же из иезуитского издания 1623 года.

В 1853 г. в Шанхае появилось новое издание, в 43 стр., в дополнение к двух помянутым извлечениям, еще двух надписей, списанных с двух каменных храмоздательных таблиц еврейской синагоги в г. Кхай-фын-фу, важных по истории евреев в Китае. Прокламации в пользу христиан, в означенном издании, однако ж, упущены. Книжка эта была ревизована Rev. I. Edkins’ом и напечатана 1858 года в 32 стр., с присоединением вкратце мемории о д-ре Медгурсте; в остальной части воспроизведена надпись несторианской таблицы из прежнего издания книги, с упущением пояснительных сведении касательно оной. Напечатана еще раз в 1862 г. без мемории о Медгурсте.

Так называемая «Несторианская таблица» в г. Си-ань-фу и две других – при еврейской синагоге г. Кхай-фын-фу настолько заинтересовали ученых, что появились одно за другим ценные исследования об этих памятниках, специальные и в связи с общей историей христианства на Востоке. С одной стороны рассмотрены вопросы о подлинности этих памятников, с другой – содержащихся в них сведении догматических и исторических наконец – самый перевод надписей и объяснения филологические и археологические в связи с историей самого Китая. Наибольшим интересом строго научным отличаются два исследования французского ученого Ж. Потье под следующими заглавиями:

а) L’inscription Syro-Chinoise de Si-Ngan-fou, monument Nestorien élevé en Chine l’an 781 de notre ère et découvert en 1625 par G. Pauthier. Paris. 1858. (Сиро-китайская надпись в г. Си-ань-фу. на несторианском памятнике, сооруженном в Китае 781 г. по P. X. и открытом в 1625 г.).

б) De l’authenticité de l’inscription Nestorienne de Si-Ngan-fou relative l’introduction de la religion Chrétienne en Chine dès le VII siècle de notre ère, par G. Pauthier. Paris. 1857. (О подлинности несторианской надписи в г. Си-ань-фу, касающейся введения христианской религии в Китае VII в. по P. X ).

Содержание первого сочинения: предисловие; указание на исследования и переводы разных ученых описываемого памятника; содержание надписи и самая надпись в тексте с французской транскрипцией звуков, в переводе французском и подстрочном латинском с замечаниями, собственные же имена разных лиц, удостоверяющих надпись, начертаны на сирском estrangelo письмени и китайском; особенные замечания филологические и исторические замыкают собою, с дополнительным переводом китайских комментариев, все означенное исследование. Приложение – самая надпись памятника в уменьшенном размере.

Содержание второго сочинения: автор располагает свое исследование под XXIV секциями, с дополнительными примечаниями. Подлежащие раскрытию предметы суть: 1) История открытия памятника; 2) Европейские переводы надписи Сенедо 1643 г., Кирхера, Бойма, Бриджмана. Висделу, Леонтьевского, на языках: латинском, французском, русском, английском; 3) Критика надписи Вальтера, Наваретта. Кирхера, Мильня, Леонтьевского; 4) Официальное свидетельство китайцев о надписи; 5) Новые критики европейских синологов (проф. Ньюманн из Мюниха, Ренан и Жульен). 6) Нападение на подлинность надписи со стороны этих двух ученых и опровержение; 7) Разбор и выводы из этой полемики. Эра Селевкидов, сирское письмо estrangelo и письмо китайское VIII в.; 8) Причина умалчивания анналов о надписи; 9) Доказательства того, что Ta-thsin не была Персия, но Римская восточная империя, в частности – Сирия; Китайское описание Ta-th-in; 11) Продолжение сего описания. Посольства Марка Англия Антонина и Диоклетиана; описание Фо-лань (Fou lin) – другое название Да-цинской империи; описание Константинополя и большей части памятников, обычаев и продуктов Византийской империи; исторические факты, добытые об этом у китайских авторов; упоминание о других посольствах; 11) Описание царства Дацинского, заимствованное из истории народов варварских; 13) Замечание о Да-цин из великой императорской географии; намек о прибытии Матвея Риччи; 14) Замечания о Персии у китайских писателей; город Су-ли; Шустер, Суза – их развалины; письмо царя Кабада китайскому императору; Персия, завоеванная мусульманами; 15) Результат изысканий; 16) Христианские церкви в Китае существуют одновременно с храмами манихеев и гебров; 17) Персия при последних Сассанидах и сирские христиане, имевшие сношения с китайским государством; Сирия под владычеством халифов, управляющих Персией; 18) Ответ на возражения Жульена и Ренана; о религии Да-цинской упоминается в эдикте Ву-цзуна, 845 г. от P. X.; 19) Эдикт, по которому уничтожаются храмы Фо (буддийские), а монахи и монахини буддийские возвращаются в мирское состояние; 20) Умалчивание специальной географии Шэн-си, на несторианском памятнике, не может еще служить противным доказательством его подлинности; ошибки Жульена, проистекающие на выводах из переводных книг на китайский язык у буддистов-санскритологов: 21) умолчание Будчи-сюан-цзан о христианской религии не может служить противным ей доказательством; 22) ответ на 4 возражения; письма иезуитов еще не достаточны для убеждения китайских писателей; 23) ответ на 5 возражение; историческая критика, путешествующий монах из Дамаска в Китай и несториане; 24) Эдикт императора Сюань-цзуна утверждающий христианскую религию в Китае в VIII в. Заключение. Дополнительные замечания посвящены полемике с тезисами Ньюмана. Наилучшими переводами сирского памятника могут считаться: Латинский Кирхера в его China illustrata, помещенный также у Лаврентия Мосгейма в его Historia-Tartarorum ecclesiastica 1741 г. в двух столбцах, в одном interpretatio и в другом paraphrasis; Английский Бриджмана напечатанный в Chinese Repository vol. XIV и у Вильямса в его The Middle Kingdom vol. II, ch. XIX; самый же лучший и последний – Потье, с которого нами особо предлагается русский новейший перевод, имеющий разность со сделанным в свое время и значительно устаревшим по языку А. Леонтьевского в его издании 1784 г. «Проповедь о Христе Спасителе в Китайском царстве». Довольно дельная критическая заметка о переводах и некоторых деталях надписи сирско-китайской того же памятника сделана членом Русской Миссии иер. Цветковым в т. изд. трудов означенной миссии. Французский перевод надписи несторианской у Гука в его le Christianisme en Chine (T. I, Paris 1887) по замечаниям Потье имеет весьма много несообразностей и совершенно превратное понимание китайского текста.

В отношении древнего периода христианства в Китае несомненно ценен труд Мосгейма «Historia Tartarorum Ecclesiastica», 1741 г. К сжато составленному и строго обработанному тексту приложена самая капитальная часть разных памятников; из вещественных – Таблицы сиро-халдейских христиан с переводом надписи на латинском же языке (по Кирхеру), из письменных памятников девяносто девять приходится на долю разных писем и актов государственного, церковного и частного значения. Приложена карта Азии и алфавитный указатель предметов сочинения. – В главе I-й собраны факты за время до Чингиз-хана; в гл. II-й события в Татарии от Чингиз-хана до Тамерлана (6644); в гл. III-й состоящей из 667 сведений с Тамерлана до времен позднейших.

Нет сомнения, что церковная история на Востоке и в частности в Китае, с времен древних до новейших, предмет чрезвычайной важности и интереса; материал накопился громадный, но вполне систематической научной разработки еще нет. После Мосгейма выделяется доселе весьма популярно изложенный труд Гука, «Le Christianisme en Chine en Tartarie et an Thibet» par M. Hug. Paris. 1857.

Сирийско-китайская таблица VII в. в русском переводе иеромонаха Алексия Виноградова согласно с китайским текстом и французским переводом Потье. в его исследовании «inscription Syro-Chinoise».

Надпись на каменной плите, найденной 1625 г. в г. Си-ань-фу, свидетельствующая о введении и распространении светоносной Да-цинской религии в Срединном государстве; – самый памятник сооружен и воздвигнут по китайскому обычаю Цин-цзуном, священнослужителем сирийской церкви, в 781 г. по P. X.

1. Бытие самосущее, истинное, абсолютное, единая имманентная и неизменная сила, не имеющее начала, т. е. Господь, есть Творец всех существ; будучи недоступен всякому чувственному понятию, он есть разум, не имеющий телесности. превосходящий в пространстве и времени самое крайнее и последнее, – вечноживущий и чудодейственный.

2. Исследуя, всемогущею десницею всю мрачную бездну мира. Он совершает творение (мир). Этому-то первоначальному Бытию самые высочайшие и тончайшие умы (т. е. ангелы), равно как сонмы святых людей, искони веков благоговейно поклоняются; такова наша Единица-Троица, которой достойная удивления личность безначальна; – есть Господь истинный, именуемый Eloha (евр.), Äloha (сирс.), O-lo-o (по кит. транскрипц.). Усвоив крестное знамение в определении четырех частей мира, Он сообщил движение эфиру и произвел два великих движущих начала (т. е. Ин и Ян, действительное и страдающее) во вселенной; мрачная пустота преобразилась, открылись небо и земля; солнце и луна получили свое правильное обращение по орбите, следствием чего явились день и ночь.

3. Кончив создание всех тварей подобно великому и мудрому художнику, Он образовал и сотворил первого человека; и, в отличие от других тварей даровал ему высшие способности: добродушие и общительность, заповедал быть господином даже над изменяющимися водами и всем что в них. Разумная природа сего существа, по происхождению, подобна влаге, еще не раскрывшейся в содержащем её иле, была проста и бесхитростна; таково было и сердце, чуждое всяких возмущающих страстей, в своем первоисточнике, не имевшем никакого вожделения, ни малейшего беспорядочного желания и похотения.

4. Случилось, однако ж, что, вследствие обольщения и коварства Сатаны (Са-дань), чистая и простая природа испортилась; явилась и потребность в прикровении её внешним благолепием. Со временем, изгладилось и то, что было доброго и возвышенного в сем первобытном состоянии искренней и истинной природы, павшей поэтому во мрак заблуждения и лжи повсюду её объявших.

5. Следствием чего было порождение трехсот шестидесяти пяти сект, следовавших одна за другою, подобно бурному вихрю пыли, образующейся при вращении колес и пересекающихся одна с другой тысяче спиц, лишь-бы одержать верх над учениями чисто относительными. В одних из них началом и целью наших верований признавались существа и элементы вещественные, как предмет, достойный нашего боготворения; в других пустота или бездна почиталась местом, в коем погружались два начала; по иным должны были приноситься жертвы и совершаться молитвословия в честь духов для получения от них благ были и такие учения, которых силы направлялись только к обману людей. Эти и другие мудрования человеческие повторяются и действуют беспрестанно, и преимущество получают высшие; тогда как страсти остальных, будучи всегда в возбуждении, производят столь сильное смешение, что нет возможности получить что-либо путное из них. Такого рода учения, доводимые до крайностей в бесплодной борьбе и работе, кончают тем, что взаимно истребляют друг друга, и, увеличивая один мрак всякого рода неопределенностей многих сбивают совершенно с пути и даже не дают возможности выйти на истинную дорогу. Такое состояние запутанности может продолжиться надолго, до тех пор, пока не обратятся к добру.

6. Так продолжалось до тех пор, пока наша Единица-Троица не разделилась в личности светоносного и достопоклоняемого Мессии (Mi-chi-ho) на двое, субстанциально (knu-ma), и призрачно (parsopa); и в этом обнаружилось все её истинное величие. Мессия явился в мир как простой смертный, о чем благовествовали тотчас же небесные духи: Дева родила Святого Младенца в Сирии и блестящая звезда возвестила об этом счастливом событии. Персы, заметив её необычайное сияние, поспешили явиться к новорожденному и принести ему должную дань.

7. Таким образом исполнилось некогда мудро прореченное двадцатью четырьмя святыми в Ветхом Законе, что «семейства и государства будут управляться великим и высочайшим вероучением». Но, установив чистое учение о Тройческом единстве, Мессия не называл его новой религией; он лишь укрепил добрые привычки обычаем истинной веры; изложил законы в 8 пределах морали, дабы никто несмел нарушать оные; соделал истину совершеннейшею подобно земному праху, очищаемому в горниле. Он проповедовал миру три основных добродетели; раскрыл пред нам источники жизни и уничтожил смерть. На тверди небесной он повесил светозарное солнце истины для рассеяния мрачных жилищ; хитрые обольщения демона были раскрыты во всей наготе и ниспровергнуты. Он привел в движение корабль милосердия для возношения в нем (людей) в светоносные обители; так что с тех пор души, заключенные в этом корабле, могли беспрепятственно проходить реку жизни и получать вожделенный и славный конец. Сам Он, в полуденный час, вознесся в обитель истины. Священные книги им оставленные в числе двадцати семи, освобождая души от греха, распространяясь в мире, увеличивали число обращаемых.

8. Закон при первом в него посвящении состоит в акте омовения и очищения водою, называемом крещением, посредством коего с телом, при его омовении и украшении, и сама душа очищается от всякой греховной нечистоты. Печатью, употребляемою в этом священнодействии служит крестное знамение + простирающееся на четыре светоносных оконечности, подобно цветку Sse-tchao (Лотос), и символизирующее соединение всех тварей во единой и той же вере, без всяких противоречий и сомнения в ней. А деревянная доска, служащая билом (при Богослужении), своими звуками побуждает сердца к состраданию и милосердию. Обращением на Восток, которое делают священнослужители при исполнении своих обрядов, знаменуется путь славы, даруемый (новою) жизнью.

9. Нося и сохраняя бороду, (христиане) доказывают, что в сем случае следуют обычаю и всех вообще людей. Пострижением маковки на голове (tonsura) знаменуется внутреннее очищение души от всякой скверны грехов и страстей. Люди эти не любят окружать себя рабами для услужения, и знатные, как и бедные почитаются на одном уровне. Они не собирают богатств, напротив поучают, что должно делиться излишком с бедными. Они соблюдают пост, держа в уме цель усмирения плоти и души для достижения совершенства. Особливо они налагают на себя крайнюю бдительность, в уединении, дабы быть крепкими и предусмотрительными в своих принципах. Седмижды на день они совершают обряд хвалебных молитвословий, по большей части за живых людей и умерших. В первый день седмицы совершают бескровное жертвоприношение, для очищения сердца и обращения в первобытное состояние невинности.

10. Закон правды и истины (dao) чуден и его невозможно с точностью определить каким-либо словом. Богоугодные дела со всеми их заслуживающими похвалы следствиями, проявляясь повсюду, составляют содержание и вероучение сияющего и всеозаряющего подобно свету солнца (Цзин-цзяо). Как одно учение само по себе, без усвоения и совершения его лицами, стоящими во главе обществ и управляющих ими, еще не может оказывать всей практической силы в государстве, так точно и сами правители, государи, не могут быть великими, не будучи просвещены светом учения. Закон и государи, как и правители, неразрывно соединены между собою, подобно печати на императорском эдикте; только вследствие такого единства и самый мир может быть цивилизованным и просвещенным.

11. Так и случилось в эпоху императора Дай-Цзуна, в блестящее и цветущее царствование которого (627–650 г.), государство Танской династии было весьма обширно. При поименованном государе, употреблявшем все рачение и заботы к тому, чтобы его подданные наслаждались благополучием, появился один необыкновенно добродетельный человек из сирийского государства, по имени Олобэнь, предпринявший и совершивший издалека свое путешествие для того, чтобы принести в срединное государство истинные книги священного писания; он был в тоже время весьма искусен к знании законов ветров и сведущим наблюдателем лазоревых облаков неба, которое и помогло ему благополучно прибыть из далеких стран в девятый год (tching-kouan) Чжэн-гуань (635) в город Чжан-нань (Tchang-ngan). Император повелеть соизволил своему первому министру, с титулом Koung (Duc – герцог), Фан-сю-ань-лину (Fang-Hiouen-ling), в сопровождении надлежащей свиты, отправиться в назначенное место на запад, для встречи дорогого гостя, и привести его также с почетом в самый дворец. Туда же доставлены были и самые священные книги для их пересмотра и перевода, в самом императорском дворце. В собственном кабинете и библиотеке, куда никто не имел доступа из посторонних, император предлагал многочисленные вопросы переводчикам и новый закон, по надлежащем его изучении и ознакомлении, найден был настолько справедливым и истинным, что издан был особый эдикт во всенародное объявление и для распространения в стране.

12. В двенадцатый год чжэн-гуань (638), осенью, седьмой луны, изданный императорский эдикт гласит следующее:

«Закон, с коим должны сообразоваться действия человеческие, не имеет неизменяемого имени, и подобно самой святости, не составляющей еще тела, есть лишь способ, вид, неизменяемого бытия. Религии, будучи установлены для известного времени и места, имеют назначением молчаливо содействовать тихой жизни и благополучию народа. Олобень, муж великой добродетели, по происхождению из Дай-цинского государства, придя к нам из дальних стран, принес с собою священные книги и образа, которые по своем прибытии в нашу столицу и пожертвовал нам, с изъяснением смысла и цели нового религиозного учения; оно, по зрелом его обсуждении и рассмотрении найдено нами глубоким, чудесным и совершенно отличным от известных современных произведений ума. По обсуждении его основного начала, нашли, что на нем установляется одна цель достижения усовершенствования, и священные книги, в которых оно заключается, написаны языком простым, безыскусственным; остальные же соподчиненные правила подобно рыболовной сети (необходимые в уловлении истины), тоже необходимы и не могут быть упускаемы из виду. Вообще, рассмотренное вероучение весьма полезно для рода человеческого и может споспешествовать во благое всем разумным существам, а потому и соизволяем на распространение оного во всем государстве. Повелеваем установленной надлежащей власти принять меры как по отведению места, так и устроению сирийского храма на площади «мира и справедливости», в столице нашей, а для исполнения потребностей религиозного служения определяем и штат лиц; состоящий из двадцати и одного человека. Когда могущество великой династии Чеу (Tcheou) угасало, в то время на лазурной колеснице тихо удалился на запад Лаоцзы (т. е. умер). Тогда как наоборот, законы могущественной династии Танов (Thang), достигнув апогея славы, дыханием плодотворных ветров направлялись к Востоку (т. е. начинали получать свою силу)».

13. Вскоре местные власти получили приказ об исполнении самого изображения императора, и установке оного в только что построенном сирийском храме. Лицо государя сияло величественною красотою и геройское выражение одушевляло смотрящих на него сектаторов славной религии, священные черты этого образа сияли блаженством, и вечная слава открывалась во всем блеске повсюду, куда только проникал в государстве самый закон.

14. По справке с картами и изображениями западных стран, также с летописными сочинениями историков Вэй (Wei) и Ган (Hau), царство Сирийское ограничено с полудня Коралловым морем, на севере доходит до гор из драгоценных каменьев, на западе простирается к лесу цветов и стран сянь (бессмертных отшельников); на востоке сопредельно с Мертвым морем и страною великих ветров. Земля эта славится производством и выделкой ткани промываемой чрез огонь (каменный лен); различными благовонными предметами имеющими свойство придавать долговечность, белыми жемчужинами подобными луне, и драгоценными каменьями сияющими в темноте. Обыкновенно жители этой страны при склонности к миролюбию, не ведут войн со своими соседями, и воровство там вовсе неизвестно; тишина, спокойствие и благополучие царствуют повсюду. Один знаменитый закон управляет там всем и исполняется закон христианский. Там никто, не будучи добродетельным, не может быть государем и получить верховную власть не имея достоинств. Страна обширна, велика, и в ней процветают произведения литературы.

15. Великий император Гао-цзун (Kao-tsoung 650–683) был достойным продолжателем начинаний своих предков; нравственно он оплодотворил благие семена отца своего и предписал во всех провинциях своего государства построение храмов в честь именитой религии. Почтив Олобэня высшими почестями, возвел его в звание господина великого закона (ta fatchu) и проректора государства (tegin koue). В то время как закон распространялся таким образом по десяти великим путям сообщения империи, государство получало благолепие и раскрывалось первоначальное благоденствие. Все города наполнялись храмами и многочисленные семейства получали счастье, принимая новое славное вероучение.

16. В годы «Чэн-ли» священного календаря (chinh-li, 698–699), сектаторы Будды, воспользовавшись своих усилением оказали преобладающее влияние в восточной столице (где царствовал князь переменивший имя династии Тан (Thang) на Чэу (Tcheou). В конце года Сянь-тянь (sien-thien 713), учеными низших классов было воздвигнуто большее гонение на новое вероучение и употреблены были всевозможные способы к искоренению оного в стране древней столицы Чэу (Theou). Нашлись тогда же и знаменитые люди, как например начальник священнослужителей – Ло-хань (Lo-han), великий и добродетельный Ци-ле (Ki-lie), который вместе с благородными мужами уроженцами золотой страны (запада), священнослужителями высшего класса, и прочими чужеземцами мирянами, соединившись дружно, оказали должное сопротивление мрачной силе заговора и восстановили прерванное согласие (нового вероучения).

17. Император Сюань-Цзун (Hiouen-tsoung, 713–755), проникнувшись благим вероучением, повелел князьям из Ninh-koue и прочим старейшим от всех пяти князей царской крови, посетить «обитель счастья». Воздвигнулись жертвенники; устроенный храм (букв. – «закона»), грозивший было разрушением, был восстановлен и твердо укреплен. Камни закона, колебавшиеся за ветхостью от времени, снова были установлены на свое место и возобновлены.

18. В начале года «небесных увеселений» (thien-pao, 742), император повелел генералиссимусу Гао-Ли-сы (Kao-Li-sse) перенести изображения пяти святейших личностей (т. е. пяти предыдущих императоров Танской династии) во внутренность христианского храма, и поставить на подобающем почетном месте, при чем пожертвовал на украшение сто кусков шелковой материи и разные картины, исполненные с большим умом и вкусом. Хотя императоры и были изображены безбородыми, тем не менее луки и мечи, находившиеся в руках их, отличалась изящною отделкой, также как и самые лица особенно сиявшие небесною красотою, когда на них падали лучи солнца; тогда и фигуры казались как бы уходящими или возносящимися от взоров зрителя.

19. На третий год (744, т. е. после описанного события), один священнослужитель из Сирии, по имени Ци-хо (Ki-ho), наблюдатель звезд и солнечного течения, явился при дворе для засвидетельствования пред достопочтенным императором знаков уважения. Особым декретом священнослужителям Ло-гану (Lo-han), Бу-луню (Pou-lun) и другим лицам того же рода, в числе семи человек предписывалось, чтоб они отправились вместе с добродетельным Ци-хо во дворец «преизобильного счастья» «Тянь-тхи-сы» (abondante félicité), для совершения, по их религии, благодарственных церемоний. Начертанные по сему случаю благодарственные надписи (Лун-шу) в честь императора на деревянных таблицах (Бан-ью) размещены были в должном порядке в храме на его фронтисписе; в надписях такого рода изображено было и самое императорское повеление, украшенное драконами. Драгоценные каменья, вделанные в таблицы, сияли поражающим блеском, подобным полету над водою ласточки, они отражались особенно эффектно на желтоватых разрисованных облаках неба. Такие же императорские надписи, развешанные по ограде и над входом храма, подобно лучам разума рассеивали тьму беспредельной и мрачной пустоты, и, исчезая в пространстве, казалось затмевали самое солнце на его пути. Благородные дары императоров могут быть сравнимы с вершинами самых высоких южных гор; а их щедроты и благотворительные поступки равняются по своей глубине с водами восточного моря. Закон религиозный не может быть предметом достойным запрещения, но исполнения на деле; все что достойно осуществления в жизни, может быть объявляемо и оглашаемо публично. Святые, управляющие народами, по самой своей природе, только и могут и должны совершать сообразные с их святостью действия, которые поэтому должны быть оглашаемы публично.

20. Преосвященнейший император Су-цзун (Sou-tsoung, 756–762) снова повелеть соизволил о построении храмов в честь славной религии, в Лин-ву (Ling-wοu) и других местах, в пяти княжествах (на западе). Первоначальное благоволение нам оказываемое продолжалось с полным доверием и мы пользовались высшим счастьем. Источник великих щедрот, нисходивший с высоты престола на народ, служил верным знамением, что императорский авторитет стоял прочно на незыблемом основании.

21. Ученый и воинственный император, Тай-цзун (Tai-tsoung, 763–779), еще более расширил сферу деятельности для благочестивых людей, не оказывая ни малейшего им сопротивления. Ежегодно, в день своего рождения, он приносил в дар небесные жертвенные ароматы для курения и воспоминания о своих хвалебных деяниях. Для большего блеска и торжественного великолепия он даже посылал с собственного императорского стола разные кушанья для раздачи народной толпе, исповедующей славное вероучение. Так всеблагая сила неба вознаграждает за добрые дела, а потому ею только могут существовать и увеличиваться живые; святые императоры прилагали особое попечение о размножении личностей, заслуживающих им подобающих почестей; по этому же они старались и поддерживать последних и всячески им содействовать в жизни.

22. Наш святой, божественный, просвещенный и воинственный император и годам своего царствования даровал имя «Цзянь-Чжун» «основания в средине» (kien-tchoung); император Дэ-цзун (780–783) уразумел восемь великих основных принципов и восемь главных правил необходимых в государственном управлении, для низложения недостойных исполнителей и возвышения в правительственной лестнице достойных и способных, не опасаясь в этом случае самых лиц от себя удаляемых. Он пролил новый свет на девять великих классов законов, которыми должно быть управляемо государство, а для этого определенно восстановил блестящие и мудрые наставления древних законодателей. В этом нелегком деле реновация, он проник глубочайшие законы ума человеческого (Ли), чтобы сделать оные удобными и возможными для исполнения на деле. Принося молитвы духам, он мог поэтому никогда не краснеть от совести. Достигнув также высшей степени в развитии ума, он, однако, сохранял великую простоту. Даровал мир и благоденствие государству и любил часто напоминать всем и подавать пример в приложении великого нравственного правила: «обращайся и поступай с другими так, как бы ты думал и хотел обращаться с самим собою»; отличаясь широкою благотворительностью и состраданием к ближнему, он старался открывать бедность и печали народа, с целью содействия к их облегчению и утешению. Имея пред собою столь светлый образец щедро распространяемых благодеяний к множеству живущих творений и мы стараемся, подражая ему, следовать по его стопам на великом пути к добру. Почерпая из сего источника и избирая его для себя в руководство, мало-помалу и нечувствительно можем достигнуть высших степеней совершенства.

23. Допустив возможность раз навсегда определенной и неизменяемой повторяемости ветров и дождей в соответствующее им время, приходим к заключению, что весь мир наслаждается спокойствием и благоденствием. Таковы точно и люди, управляемые и зависимые от неизменных начал разума, получающие из жизни полное от них удовлетворение, и за гробом спокойствие. Обыкновенно мы любим размышлять, что жизнь есть как бы звук или эхо, отвечающее другому эху; что чувства, вожделения, привязанности и страсти, производимые в сердце человека, изменяются одно за другим пред нашими взорами во благое. Мы, как принадлежащие именитой религии, обязаны употреблять все наши силы в совершении дел достойных её предписания.

24. Наш великий благодетель, начальник и монах, священнослужитель И-сы (I-ese), украшенный от императора пурпуровой мантией с примесью черного цвета, так называемого «цзя-ша» (kia-cha), инспектор при экзаменационной императорской зале, великий господин, с черными инсигниями своего звания, красными и золотыми, эконом императорского дома и вместе нарочитый военный комендант во второй северной части империи, подвергаемой нападению татар, явно засвидетельствовал свои добрые намерения, клонящиеся к согласию и единению вообще и для нас в частности весьма благодетельные. Узнав по слуху о наших трудах и успехах Закона, хотя издалека, он незамедлил скоро прибыть в укрепленный город Китая, именуемый «Царственною обителью» (Wang che tshi tching). Он владел глубоким познанием сердца человеческого и законов правительства за все продолжение трех династий; своими талантами он достиг высшей степени человеческого знания. Хотя и начал он свою службу при императорском дворе в качестве прикомандированного чиновника, но его имя уже начертывалось на знаменах военного начальства. Когда князь (duc) Гун Tseu-i, главный секретарь государства, принц Jeu-yanq вел первую войну в северной провинции, император Сун-Цзун прикомандировал к нему I-sse, для сопровождения шестидесятилетнего генерала в его экспедиции. Хотя I-sse, считаясь приближенным, и мог безопасно предаваться домашним удовольствиям, тем не менее он никогда не отдалялся от своего начальника ради собственного спокойствия в его экспедиции. Он был «ногтями и зубами» князя, тогда как тот «глазом и ухом» вверенной ему армии. Хотя ему и дозволено было употреблять случайные доходы и подарки в собственную пользу, но он этого не делал ради своего семейства. Наоборот, любил сам делать приношения из хрустальных предметов с западной фабрики, которую имел по милости императора, и обыкновенно отказывался от золотых ковров и других изделий ему представляемых. Как в прежде, он оказывал благоволение и поддержку к древним храмам, то украшал или увеличивал малые храмы нашего закона, и снабжал их разными украшениями, желая сделать как можно более почетными, то устроил хорошие новые жилые помещения для служащих, взамен прежних, похожих на гнезда фазанов, и разнообразных по цвету, которые при мало-мальски сильном ветре тотчас же разрушались. Далее, подражая вести жизнь учеников светоносной религии и сообразуясь с правилами благотворительности, он раздавал милостыню нуждающимся людям. Ежегодно, созывал общее собрание священнослужителей от четырех различных храмов, для отправления с ними действий очищения и укрепления в осуществлении добра, и благочестиво поддерживал с ними беседы в течении пятидесяти дней, проводимых в уединении. Являющимся к нему голодным он доставлял пропитание, а прозябшим от холода в зимнюю пору – приличную теплую одежду; за больными ухаживал или доставлял все потребное к выздоровлению; заботился и о погребении недостаточных умерших, снабжая их для земного упокоения гробами. Среди самых чистых и лучших сектаторов Будды не было еще такого, который бы славился подобного рода благотворительностью и богоугодными делами.

Ученые именитой религии, что в белых одеждах, по размышлении и всестороннем обсуждении о всех, поименованных выше, избранных личностях, пожелали почтить память о них, награвированною настоящею надписью на камне, который, подобно скале, омываемой кругом волнами, предназначен служить памятником, возвещающим всем о благодеяниях и достойных славы поступках. Вот самые слова, начертанные по сему случаю, в честь достойных людей:

Хвалебные стихи

1. Истинный Господь безначален. Он есть бытие самосущее, молчаливое и неизмеримо пространное, подобно пустыне; – великое и сокровенное начало всех вещей, искусный художник и творец всего, установивший непоколебимо землю и положивший над нею небесную твердь.

2. Разделившись в лице своем, отобразился в мире, для установления меры беспредельного спасения; и восходящее солнце и тьма им рассеиваемая, все старается засвидетельствовать об его истинном и безмерном, как глубина морская, всемогуществе.

3. Просвещенный, славный и высочайший император Тай-цзун (Thai-tsoung), превзошедший всех своих царственных предшественников в познания истинного пути, умел искусно пользоваться обстоятельствами и всегда прекращал возмущения и беспорядки. А от этого и благодетельная сила неба умножалась, и страна постепенно расширялась в её объеме.

4. Светоносная религия, осияваемая величием блеска, возрождалась под могучим словом Танского государства, династии Танов; при одном из её императоров, переведены были священные книги этой религии и выстроены храмы, при нем живые и умершие получали корабль спасения, повсюду появилось счастье и все соподчиненные княжества наслаждались миром и благополучием.

5. Гао-цзун (Kao-tsoung) продолжал дело своих предшественников; даже более, он укреплял и восстановлял жилища чистоты. Украшенный дворец согласия засиял новым блеском величия, так что слава о его великолепии огласились во всем государстве.

6. Истинное вероучение, объявленное всенародно, проповедовалось открыто со всею свободою; начальники закона, и местные блюстители, получая свое назначение, становились более почтенными. Все населения наслаждались блаженством и спокойствием; беспорядков и крайних проявлений нищеты вовсе не существовало.

7. Когда Сюань-цзун был провозглашен императором, умел посвятить себя всецело совершению всего, что направляло к прямоте и истине; императорские надписи, в честь его повсюду сочиняемые, распространяли далеко его славу, и изящество сочинений и начертания небесных письмен достигли своего полного блеска.

8. Императорские изображения, украшенные драгоценными каменьями, поражали блеском великолепия; во всей империи воздавалось им глубочайшее почтение. Всякий с радостью исполнял свои обязанности во всей широте, и народ среди благополучия наслаждался желаемым спокойствием.

9. Затем наследовал император Су-цзун, казалось Небесное Величество заправляло его императорскою колесницей. Солнце святости далеко распространяло свой блеск, и веяние благополучия рассеивало непроницаемый мрак.

10. В императорских покоях водворилось блаженство; ядовитая атмосфера, их наполнявшая, изгнана была навсегда. Су-цзун укротил неистовые страсти и умиротворил народ; он создал истинную тишину нашего царства.

11. Дай-цзун был император, отличавшийся сыновним благочестием и справедливостью, и своею добродетелью сочетал небо и землю. Его благодеяния, щедро повсюду распространяемые, производили народное благоденствие, имущество и богатство с пользою употребляемые возбуждали удивление.

12. В благодарность за его добрые дела повсюду курился благовонный фимиам; по своему человеколюбию и состраданию к бедным он щедро раздавал милостыню. И восходящее солнце на утренней заре являлось в полном величии в призрачные тени луны боялись помрачать оное.

13. Цянь-чжун (Дэ-цзун), достигнув высшей степени власти, заботился о совершении и образовании блестящей добродетели. Посредством силы властей и мудрости он умиротворил бури четырех морей (= народ); а своим умственным образованием оказывал влияние во всех странах мира.

14. Светом ума своего он проницал самые тайники сердца человеческого; и подобно чистому зеркалу, отражал все формы вещей. Сиянием ума своего он озарял все пункты вселенной, и у варваров различных стран почитался образцом.

15. Сколь обширно и беспредельно поле учения! Одно оно отвечает на все тайны мысли. Стараясь охарактеризовать его каким-либо именем называем – речью, словом. Оно глубоко и неизмеримо; такова единица-троица.

16. Один государь имеет власть и силу действовать и все совершать! Министры только исполняют исходящее под его именем и по его воле. Не без его ли соизволения сооружена и настоящая пространная надпись на каменной плите, а с нею увековечены и похвалы высшего благополучия.

25. Надпись эта сооружена во второй год Цянь-чжун великих Танов (в 781 г. от P. X.), в звездный год бывший в знаке весны, в 7-й день месяца Хай-цзу (1-й китайского года) в праздничный день великого Яо-сань (Осанна) т. е. Вербное воскресенье.

В это же время начальник закона и священник Нин-шоу пришел в восточные страны для проповеди среди христианских селений.

Надпись написана на камне и выгравирована Лю-сю-юанем, секретарем вышепоименованного совета, бывшего прежде военным супер-интендентом в Дай-чжеу (нынешняя провинция Цзе-Цзян).

Экзаменатор ассистент, Президент трибунала обрядов; священник, настоятель дворца, храмов и церквей, украшенный императором в пурпуровое одеяние с черными крапинами, по имени Цзя-ша: U-li».

Влево китайской надписи, на нижней части читается вертикальная строка с сирийскими буквами esrangelo; а) Байнеми Абад Абагофа Мар Ганан Ишуа Офалика Ратрикис: «От присносущего Отца Отцов (Бога), господин Га-нан – Иисус вселенский патриарх». Справа внизу тоже читается: б) «Адам Казиза ур Апискуна и Папа-шад Изилистан-Адам, священнослужитель, епископ и Папа китайский».

Затем следует более пространная надпись:

«В тысячный год, вине несуществующий – Ионийцев 92-й, господин Мар Идбузерд, священнослужитель в хорепископ царствующего Кумдана, града; – сын Милиса блаженной памяти, священнослужитель Балха, города Тагурштана Туркестан), соорудил сию каменную таблицу, на коей начертано учение об искуплении совершенном нашим Спасителем и сведения о проповеди Отцов наших Царю Хины (Цзиниа)».

Остальные надписи двух родов – на китайском языке и сирийском, с собственными именами священнослужителей как они изложены у Потье, суть:

(Кит.) Шэн Лян-бао – священнослужитель Лян-бао.

(Сир.) «Адам священнослужитель, сын Идбузида хорепископ» «Мар Саргис, священнослужитель и хорепископ».

(Кит.) Ревизор и корректор, содействовавший сооружению каменного памятника, священнослужитель Ин-Дун.

(Сир.) Сабар Иешуа, священнослужитель. Габрал (Гавриил) священнослужитель и архидиакон и екклезиарх городов Куазедэна и Зараги.

Кархер, в Prodromus Coptus (p. 88 et suiv.), и в его China illustrata, воспроизводит надписи estranghelo с латинской транскрипцией; ряд имен гравирован на камне: «nomina eorum qui margine lapidis Syro charactere incisa spectantur», которые засвидетельствованы у Ассемана. Потье однако же сомневается в подлинности этих 24 имен, которые суть следующие по латинской транскрипции:

Предлагаем в дополнение к Потье, другой (тех же лиц) поименный список семидесяти проповедников Евангелия, распространявших христианскую религию в Хинном царстве; делаем извлечение из Historia Tartarorum Ecclesiastica Laurentii Moshemii. 1741 г. стр. 26–27, с разделением всех лиц на VII классов.

«Памятник Христианской Веры в Китае, переведенный с китайского языка Захаром Леонтьевским»³⁴

1. «От Вечного, Совершеннейшего и Блаженнейшего родилось безначальное, непостижимое, премудрое, вечное, невещественное Начало, которое есть бесконечно, превыше всего сотворенного. Оно всему даровало жизнь, и все сохраняет.

2. Сие Существо, превосходящее всех Святых, досточтимое, по естеству единое от Троицы, чудесное, безначальное и истинное, есть Царь Иудейский. Он наподобие креста образовал четыре страны света; сотряс хаос и произвел два воздуха;³⁵ изменив тьму и пустоту, сотворил небо и землю; приведши в движение солнце и луну, отделил день от ночи.

3. Дав бытие всякой твари, сотворил первого человека; и предназначил ему жить в мире и согласии заповедал обладать землею.

В начале склонности человека были невинны, и сердце его было непричастно страстям.

4. Но потом Са-дань³⁶ лестью и коварством, покушаясь истребить чувство покорности и повиновения к Создателю, возбудил в нем самонадеянность и недовольство настоящим положением, и заставил слепо повиноваться своим внушениям.

5. Отсюда родилось всякое заблуждение и зло на земле; произошли 365³⁷ различных учений, которые были близки одно к другому и противоречили истине. В одном из них заключалось обоготворение тварей; в другом ничтожество и бытие иногда смешивались, а иногда отделялись одно от другого; то предписывало приношение жертв бездушному, и обещало за сие счастье; а другое прославляло добродетель, и вместе питало гордость. Одни колебали разум, уклоняли сердце от признательности за благодеяния, и не обещали никакой пользы; в других предписывалось приносить в жертву людей, сжигать, истреблять их. С течением времени люди совершенно оставили истину и добродетель и не думали об исправлении.

6. Посему одно Лицо нашей Троицы, досточтимый вами Святейший Mu-ши-ко,³⁸ сокрыв свое истинное величие, явился в мире в образе человека, – и духи неба возвестили радость воплощения Его от Пренепорочной Девы в Да-цине.³⁹ – Необыкновенно светлая звезда ознаменовала сие чудо, – и Бо-сы,⁴⁰ руководимые её сиянием, пришли к Воплощенному с дарами.

7. Чрез сие воплощение сбылось предсказание 24 святых мужей, – и получили благоустройство дома и царства. Сие Лицо Троицы чистейшее, животворное и неизреченное, преподав новое учение, исправило прежние понятия, уверило в истине; предписав восемь заповедей,⁴¹ исправило зло, и привело к добру; открыв путь к трем добродетелям,⁴² попрало смерть и дало жизнь. Светозарное Солнце, вознесшись на крест, осияли вместилище тьмы, – и тем уничтожилась ложь диавола; ладья милосердия, вывезшая из оного вместилища души, временно там пребывавшие, пристала к брегу, на коем находятся светлые чертоги, для них приготовленные. Свершив сие дело могущества. Божественный Посланник среди полудня вознесся на небо пред учениками своими, которые оставили нам 27 священных книг,⁴³ содержащих в себе всю премудрость, всякое совершенство разума.

8. Им установлено таинство Крещения для очищения тела и духа.

Знамением креста мы соединяем озаренные светом четыре страны мира, и примиряем беззаконных; звоном колокольчика призываем на глас милосердия; молитвенным обращением на Восток указуем путь к животу и славе.

9. Отращением бороды выполняем обряд благочестия; стрижением головы выражаем умерщвление в нас худых помыслов; освобождением от рабства пленных мы доказываем то, что живем в согласии со знатными и низкими; презрением богатства мы означаем, что предел нашею странствования не далек; соблюдением поста мы делаем самих себя способными к глубокому размышлению; постоянным воздержанием и умеренностью сохраняем здравие; семикратною молитвою в продолжении дня оберегаем себя от падения; приношением жертвы в седьмой день очищаем сердце.

10. Закон, предписывающий сии правила, истинен, вечен, чудесен и глубок. При всей его ясности не могли дать ему определенного наименования, и назвали его просто православным учением.⁴⁴ Но правила без святости не имеют полного значения, а святость без правил не может восходить на высшую степень совершенства. И так, если законы и святость будут во взаимной связи, то на земле явится просвещение.

11. Государь Тай-цзун-вэнь⁴⁵ разлил свет просвещения на свое государство, и благочестие водворилось в нем. Дацин-ского государства человек добродетельнейший, именем О-ло-бэнь, желая видеть законы и обычаи народов, обращенный лицом к небу, проходил с книгою истины многие опасные места, и наконец в год правления Чжень-гуань⁴⁶ достиг города Чан-аня.⁴⁷ Тай-цзун, поручив первенствующему вельможе Фан-гун-сюань-лину⁴⁸ управление делами, относящимися до западных внешних государств, повелел ему встретить и принять оного странника в свою столицу. – После сего он приказал ученому судебному месту перевести принесенную им священную книгу, и доставить ко двору для рассмотрения правил, в ней заключающихся; и, совершенно уверившись в её истине, повелел преподавать её учащимся.

12. За сим правление Чжень-гуань 12 года 7 месяца осенью⁴⁹ последовал указ следующего содержания: Сия книга не имеет определенного названия, а святость её предписаний – определенных границ; и потому учение в ней содержащееся, как благотворное для рода человеческого, принять за веру. Государства Да-цинь-ского добродетельнейший О-ло-бень из отдаленных пределов принес в нашу столицу священную книгу и образа. Мы, рассматривая её учение, нашли, что оно чудесно, спасительно и чуждо лукавства, а Виновник его есть Существо, дающее жизнь тварям; многословия же, излишества и уклонений от цели в ней нет. Поскольку она содержит в себе полезное для людей и тварей, то должна быть принята во всем государстве. Для сего в нашей столице на улице И-нин-фан немедленно построить Да-цинь-ский храм, и поместить в нем 21 Сэна⁵⁰ оной веры. В древности, когда в государстве Чжеу добродетель иссякла, тогда Цин-цзя⁵¹ ушел на Запад: ныне, по восстановлении в великом государстве Тан устройства и порядка, как бы на крылах ветра перенеслось в него православное учение с Востока.⁵²

13. За сим Тай-цзун повелел местному начальству⁵³ написать истинный образ Ди-я,⁵⁴ и утвердить на стене оного храма. Сей образ, выражавший свойства Божии, показывал вместе и дух самого учения, а своими святыми чудесами утверждал его истину.

14. Рассматривая землеописание западных государств и историю государств Хань⁵⁵ и Вэй,⁵⁶ мы находим, что к государству Да-цинь-скому с юга прилежит море Шань-ху,⁵⁷ а с севера горы Чжун-бао;⁵⁸ на западе его открываются прелестные места с цветущими рощами; а на востоке Чан-фен и Жо-шуй.⁵⁹ Там можно получать несгораемое полотно, бальзам, жемчуг и Е-гуан-би.⁶⁰ Там не известно воровство, и люди спокойно провождают жизнь; кроме законов, называемых Цзин, других нет; государи там все – мужи добродетельные. Страна сия обширна, и просвещение в ней на высокой степени.

15. Великий государь Гао-цзун,⁶¹ взошел с благоговением на прародительский престол, восхотел распространить истинное учение, и по всех Чжеу⁶² повелел построить по одному храму по славу оного, а О-ло-беня поставил первосвященником. Таким образом учение распространилось во всех десяти областях.⁶³ Государство разбогатело и народ стал благоденствовать. Во всяком городе были построены храмы, и в каждом доме воцарилось изобилие и счастье.

16. Но когда, в правление Шен-ли,⁶⁴ буйство сделалось отличительным характером юношества, а в государстве Чжеу, лежащем на восток, в конце правления Сян-Тянь,⁶⁵ писатели были заражены духом вольнодумства, то сие учение подверглось сильному осмеянию; на западе ж в Хао старались его опорочить. К счастью, первосвященник Ло-хань, добродетельнейший Цзи-ле, и другие знатнейшие люди, превосходящие прочих достоинствами, силились всеми мерами возвысить истину.

17. В то время государь Сюан-цзун-чжи-дао⁶⁶ повелел пяти владетелям Нина и других княжеств отправиться в места, в которых не оскудело еще благочестие, построить там храмы, и восстановить обители, клонившиеся к падению.

18. В первой год правления Тянь-бао⁶⁷ главный полководец, по повелению своего владетеля, отвез в те места пять святых образов для поставления их в храмах, также сто кусков шелковых тканей, как дар алтарям; что было причиною празднества. Долго люди ожидали сих образов; но по крайней мере теперь они могли взирать на них. Яркость красок и живопись представляли изображенных угодников как бы присутствующими.

19. В третий год того же правления⁶⁸ Проповедник Цзе-хо, глубокий наблюдатель небесных светил и таинств природы, отправился из Да-цин на Восток, и достигнув пределов нашей земли, явился к государю, который повелел ему с Ло-хан-ем, Пу-лун-ем и другими, всего 17 священникам, отправлять богослужение в Син-цин-гуне. Сам государь сочинил книгу Бан, в которой изъяснения нашего учения по своей верности могут почесться драгоценнейшими. Он в ней чудесно истолковал места, прежде с великим трудом изъясняемые, и все довел до чрезвычайного совершенства. Тогда-то благость и милосердие возвысились, подобно южным горам, и разлились, как воды Восточного моря, во всей полноте своей! Тогда-то начала справедливость процветать во всей красоте своей, и стало утверждаться владычество святости! Все это действительно достойно памяти потомства!

20. При государе Су-цзун-вэн-мине,⁶⁹ в городе Лин-у и других, всего в пяти, были построены храмы во славу нашего православного учения; и сим всюду распространилось высочайшее благо, благодать возымела полное действие, истинное блаженство посетило людей, и водворился величайший порядок.

21. Государь Дай-цзун-вэн-у⁷⁰ содействовал к распространению сего православного учения, и, имея к нему такое уважение, какого доселе никто не имел, каждогодно на ночь пред светлым днем Рождества присылал свечи, в ознаменование того, что в сие время совершилось наше спасение; – давал во дворце своем пиршества, и оказывал чрезвычайное благоволение к исповедникам нашей веры; и не только сим благоволением, но и одобрением всего, что согласовалось с православною верою, он способствовал необыкновенному её распространению. Поскольку государь старался сообразоваться с деяниями Святых Отец, то и был в состояния показать все величие веры.

22. В правление Цзян-чжун,⁷¹ наш властитель Шен-шен-вэн-у⁷² объяснил не изъясненное в восьми главах закона, и составил из них девять, подтвердив новыми указами. Сии законы он приспособил к мудрым законам Творца; и никто уже не затруднялся приносить прошения и молитвы. При соблюдении правил нашего учения он соблюдал величие своего сана, и далек был от лицемерия; при всем своем совершенстве, он был скромен и снисходителен; будучи чрезвычайно милосерд, он подавал руку помощи страждущему человечеству, и каждому состоянию своих подданных даровал надлежащие права.

23. Велики подвиги тех людей, которые исправляли наши поступки и постепенно руководили нас к добру! Если бы ветры и дожди наступали только в то время, когда они нужны; если бы на земле был порядок и люди беспрепятственно могли исправлять все свои дела; если бы природа представлялась нам в яснейшем виде, живущие благоденствовали, а мертвые были ублажаемы, всякое доброе желание было удовлетворяемо, и каждое рвение к чему-либо предварялось благим намерением: то не было бы никакого препятствия к распространению нашей православной веры. Главный раздаватель милостыни Цзин-цзы и областной начальник Гуан-лу, вместе со своим помощником, который исправлял придворную должность Ши-дян-чжун-цзян, доставили нам красную одежду.

24. Когда разнесся слух, что проповедник И-сы наслаждается миром и склонен к благотворению; тогда все стали жить по вере, и из отдаленного города Ван-те многие прибыли в Чжун-ся.⁷³ В то время для веры был золотой век: она имела влияние на нравы народов, и великую силу при дворе; что можно было заметить на занавесах государя. – В те дни, когда государь Су-цзун⁷⁴ послал Чжун-шу-лина полководцем в первый раз отправленного войска от Фэн-яна. Цзин-Вана и Гун-цзы-и-я на север, сей последний благосклонно обращался с воинами, ничем не отличал себя от них; чрезвычайно строго наблюдал справедливость и надзирал за воинами; разделял между своими подчиненными собственное жалование и награды, сам нимало не пользуясь ими. Получив в награду поместье Пу-ли, и не имея возможности жить в нем, по причине непрестанной перемены своего местопребывания, он построил там для проезжих гостиницу. Он обновлял храмы и строил вновь дома, в которых преподавалось учение, наружность сих зданий была чрезвычайно красива; православное учение усилилось, и милосердие простиралось на всех. Каждой год веропроповедники четырех храмов и исповедники веры собирались в одно место, и с благоговением молились около 50 дней,⁷⁵ созывали алчущих и питали их, одевали претерпевающих холод, наделяли болящих, погребали мертвых, и неслыханным доселе образом подвизались на поприще добродетели. Проповедники православного учения были мне известны, и я, охотно желая прославить их, вырезал на сем камне их подвиги.

25. Сей Памятник поставлен в государстве Да-тан 7-го числа первого месяца второго года правления Цзян-чжун».⁷⁶

Христианские понятия китайского императора И-цзуна, Танской династии (860–874 г.) в IX в.

Арабский путешественник Ибп-Вагаб,⁷⁷ посетивший Китай в 871 году, представленный лично к императору, был удостоен довольно продолжительной беседы чрез переводчика, в продолжении которой, после расспросов о разных дедах на Западе и лично касавшихся путешествующего купца, речь зашла о предметах чисто религиозных.

«Видал-ли ты когда-нибудь своего Господа, или – имеешь ли о нем какое-либо понятие как учителе?»

Араб отвечал: «Как мог я видать Его, когда он на небесах с Богом Отцом?»

Император: «Ты не понял меня. Я разумею Его изображение, вид».

Араб отвечал на это утвердительно.

Тогда император приказал принести ящик, с художественными изображениями, который тотчас и был положен на стол. Государь, взяв несколько листков, сказал переводчику: «Покажи купцу изображения его Учителя».

«Я узнал, повествует Ибн-Вагаб, на предъявленных мне листках лицевые портреты пророков и когда стал их с должным вниманием рассматривать, император изволил заметить, что я шевелил губами, и потому тотчас спросил о причине сего чрез своего переводчика. Я отвечал, что – втайне молился пророкам». Император спросил: «Каким образом ты узнал их»? Я отвечал: «По тем отличительным принадлежностям, которые заметил у каждого из них. Вот Ной, спасающийся с семейством в ковчеге, в то время как Всевышний с небеси повелевает водам поглотить его и всех людей при общем потопе, от которого и спасся один праведный Ной с семейством своим».

При сих словах, император улыбнулся и воскликнул: «Ты справедлив и верно угадал! ибо узнал точно на этой картине Ноя, во время всемирного потопа, которого мы однако ж не допускаем. Потоп мог обнять только известную часть земли и отнюдь не достигал ни нашей страны (Китай), ни Индии».

Ибн-Вагаб старался привести доказательства, в подтверждение этой казавшейся ему несомненной истины, но заметив, что государь остается при своем убеждении, продолжал делать замечания при рассмотрении то тех, то других изображений: «А вот Моисей со своим жезлом и сынами Израиля!»

Император сказал: «Так. Но Моисей представлен на малом театре (т. е. играет ничтожную роль) и весь руководимый им народ кажется слишком мало расположенным повиноваться ему!»

Ибн-Вагаб возразил: «А вот и Иисус, шествующий на осляти и окруженный апостолами».

Император продолжал: «Однако немного времени побыл Он на этой сцене? Его Миссия продлилась только тридцать лет (?)».

Ибн-Вагаб обозревая далее ряд священных изображений и продолжая в том же роде вести разговор с государем, заметил, что под каждым из них есть подпись, свидетельствующая о личности того или другого пророка, обстоятельствах сопровождающих и иллюстрирующих его миссию. Затем Ибн-Вагаб рассматривал разные книги еврейские и христианские.

Далее, продолжает свой рассказ Ибн-Вагаб, я увидал образ пророка, на котором была надпись "мир!». Он сидел на верблюде, будучи окружен со всех сторон – и на верблюдах и пешими – народом разного пола и возраста, теснившимся около него. На его ногах были арабские сандалии и у всех за поясами были висящие мешочки»

Заметив меня проливающим слезы, император спросил о причине сего. Я отвечал: «Вот пророк наш – истинный Господь, и наш собрат, а над ним – мир».

Император заметил: «Ты сказал правду. Он и его народ достигли высочайшей пред другими царствами славы. Только никто не мог узреть своими очами здания, им основанного и сооруженного, ибо видеть это могли лишь те, кто был Его буквально – последователем».

«Потом я увидел, продолжает Ибн-Вагаб. большое количество остальных фигур пророческих, из которых одни указывали пальцем руки на небо, другие обнаруживали движение, свидетельствующее о внимания к выслушиваемой проповеди и подтверждении её истины. Некоторые фигуры были представлены стоячими, другие взирающими на небо или указующими на него. Из остальных рассмотренных картин были портреты различных пророков (ученых, философов) Китая и Индия». По замечанию М. Рейнода коллекция, представленная Ибн-Вагабу, заключала все изображения известных исторических личностей – иудейства, магометанства, буддизма, конфуциан и других. Этим лучше всего, между прочим, объясняется и религиозная терпимость Танских государей, даже индифферентизм: то эти государи склонны к христианству, то к буддизму, то к учению Лао-цзы, не отступая однако ж от Конфуцзы.

О веротерпимости и богопочтении Кублай-хана, основателя монгольской династии в Китае, и его личном взгляде на последователей разных учений в XIII веке

По свидетельству Марко-Поло,⁷⁸ в 1286 году, «когда Кублай-хан победил армию Наяна, в которой были и христиане, тогда иудеи и сарацины, убедившись в поражении крестного знамени, насмехались над туземными христианами, говоря: взгляните на положение, в котором находитесь вы и ваши последователи».

В другом месте, касаясь церемоний Кублая, сопровождавших христианские празднества в городе Пекине (называемом «Камбалу»), Марко-Поло продолжает, что Кублай-хан одинаково соблюдал празднества сарацинов, иудеев и язычников; а на вопрос некоторых лиц о причине подобного поведения, он отвечал: «есть четыре великих пророка, чтимых и поклоняемых у разных классов народа. Христиане исповедуют и почитают Богом Иисуса Христа, сарацины чтут Магомета, иудеи – Моисея, а язычники поклоняются «Согомон-Баркану» – величайшему из всех идолов. Я же лично, чту и поклоняюсь всем четырем, а молюсь и прошу помощи у Того из всех их, который воистину есть настоящее Высочайшее Существо, обитающее на небе». Такого рода и поведение, и взгляды, по замечанию Марэдэна, к приверженцам разных религиозных систем, совершенно согласовалось с характером Кублая и его политикою. Этим он старался удовлетворить всем классам подданных, в частности – жителям столицы, китайцам и своим служащим при дворе. Представляя всем полную свободу в убеждениях, он не беспокоился, кто какой придерживался религии, имея в голове только одну мысль – оказывать этим услугу и покровительство всем подданным. Евреи получили позволение построить свою синагогу в г. Кхай-фын-фу, пользуясь этой терпимостью государя ко всем религиям. – Несмотря на то, Кублай откровенно сознавался однажды, посетившим его венецианом, что «религия, исповедуемая его подданными – язычниками, есть чисто дьявольская и что одна христианская не в пример выше и чище!»⁷⁹

Рассуждение о ереси китайского императора Юнь-чжена Дай-цинской династии, 1727 года, изложенное в эдикте на имя Государственного Совета и девяти высших чинов Империи, данном в Пекине в восьмой день четвертого месяца, в пятый год царствования⁸⁰

«Ныне празднуем день годовщины рождения Шакьямуни (Будды), совпадающей с днем вручения нам кредитивной грамоты от португальского посланника с благожеланиями от его правительства нашему престолу: совпадение обоих событий, конечно, – дело случайное. По обоим причинам, равно важным, повелеваем всем высшим чинам прекратить текущие занятия на нынешний день, посвятив оный на обсуждение некоторых религиозных вопросов, касающихся разности вероучений.

До сей поры, буддисты и даосы, в высшей степени позволяли себе всячески поносить христианство и кощунствовать над ним; в свою очередь и христиане вели себя не менее высокомерно и презрительно к партиям последователей Будды и Лао-цзы, взаимно враждующим, позволяющим разные обидные насмешки и колкости и именующим друг друга – еретиками, неправомыслящими, неверными.

По внимательном обсуждении сего рода вещей в настоящее время, не касаясь подробного определения – которая сторона орфодоксивная, и которая еретическая, обращаемся за разрешением вопроса к изречению нашего Конфуцзы о ереси. Он пишет: «исправь ереси, ибо они, конечно, несправедливы» (Лунь-ю, гл. 2). Должно ли понимать здесь весьма тонкий намек на то, будто под ересью Конфуцзы разумел все, что несообразно с его учением? Каковы-бы ни были принятые и существующие в свете религии, китайская или чужеземная, в своем практическом приложении, та и другая, стремятся лишь к тому, что справедливо, хотя, по времени и для умов известных личностей, средства к достижению сей цели могут казаться еретическими.

Примером может служить обычаи португальцев (он же конечно и европейский), в выражении благоговейного почитания Небесного Господа (Тянь-Чжу).

Известно всем, что Небом, чрез изменения Ина и Яна и пяти элементов создан весь материальный мир; вследствие чего, мы утверждаем, что существует на Небеси какое-то Начало, именуемое нами Всевышним Господом – «Шан-Ди». Сказывают, что издревле и по ныне есть такие люди, которые не имеют и понятия о почитании Неба. Существует ли в сем отношении какая-либо разность у христиан (с сими людьми и нами)? Почитают ли они Небо так, как мы, или – несколько иначе? Если христиане почитают, то в чем, состоит эта разность или особенность? Если известно, что Небо, от которого происходит мир, – для спасения людей преобразует самое бытие рожденного человека, то к чему допускать разные чудовищные басни, распространяемые и изобретаемые безумцами и выдавать таковые под именем религиозных учений? Не принадлежит ли к разряду таковых же и ересь, именуемая христианством? Наше мнение таково, что, когда европеец почитает свою религию высшею и лучшею сравнительно с тою, каковая существует в стране ему чуждой, то, по приходе в сию страну, первою его заботой бывает – чтобы и туземный народ также верил как он, и также поклонялся Небу и почитал оное как сам пришлец. Явление такого рода конечно понятно и естественно. Но если б кто сказал, что такой-то пришлец, утверждая принесенную с собою религию и себя самого объявляет Богом – Царем Небесным, то не будет ли всякий здравомыслящий почитать такое поведение чужеземца крайне безумным?

Фактически, буддисты признают нравственную чистоту и пассивное спокойствие самым коренным и существенно важным делом для озарения духа, просветления его светом присущим Божеской природе, и ниспосылаемым свыше по достоинству человека; такое состояние духа они почитают для себя одним из высших средств, споспешествующих самоиспытанию и усовершенствованию человека. Они говорят, что с допущением одних формальных отношений, подобных у господина со слугою, не может быть и речи о взаимном расположении, какое присуще отцу и сыну; и, что, изолируя издавна определившиеся отношения добродетели социальной жизни, приходится крайне разграничить одни от других (т. е. юридические и нравственные): или, что еще хуже, – должны допустить полнейший произвол всякому думать и судить о добре как взбредет в голову и нести всякую дичь. Наконец, и это самое худшее из всех зол, возможно, под предлогом религии или профессии, допущение разным неблагонамеренным лицам распространять среди рабочего люда, и вообще невежественной черни, идеи, совершенно расстраивающие недалекие умы, а чрез это производить брожение и беспорядки; самое же осуждение буддизма у сего рода личностей, отрицание оного как пагубной ереси, может служить опасным средством для произведения общественного беспорядка.

Конфуциане славятся вообще как хорошие хранители пути добродетели прежних царей, то как глубокие знатоки священных классических писателей, то как истолкователи мудрости; народ поэтому привык издавна, не без основания, с доверием относиться к их праву и всегда стоять под их руководящим знаменем. Судя потому, насколько их проза и поэзия доставляет дорогие вклады в общую сокровищницу политических статутов, и литературные степени ими получаемые в восходящей лествице дают соответствующую им славу и почет. Но если бы те же гг. кунфуциане, следуя разнузданности ума своего, захотели волновать народ, прикрываясь законностью и своим авторитетом, и для этого вздумали бы сочинять неприличные эпиграммы, скверные по содержанию и форме стихи, для забавы и пустого времяпрепровождения, или рассеянности народного духа, то такого рода поведение и деяния конфуциан мы вправе признавать ересью.

Что дозволительно, в известной степени, колдунам, магам и другим шарлатанам, то не может бить терпимо со стороны гг. ученых (– школы Лаоцзы). Оба класса сих лиц не отрицаемые у Конфуцзы, также и по нашему мнению, не имеют ничего еретического. Ныне чародеи даже почитаются необходимыми личностями при жертвоприношениях небесным и земным духам, а ученые (последователи Лаоцзы или – даосы) признаются полезными при лечении болезней и вспомоществовании народу хлебом. Если ж деревенские знахари будут соблазнять народ и наущать на что-либо дурное, а потом, воспользовавшись общим смятением, с криком и шумом учнут разбивать народные продовольственные лавочки или харчевни, то такой образ действий признаем также ересью знахарей и лекарей (т. е. ученых даосов). Наказуя в сем случае означенных лиц и преследуя законным порядком за нарушение общественной тишины и спокойствия, или, за нанесение вреда здоровью людей и ущерба имуществу, мы не совершаем ничего еретического.

Не только наказуются по означенной причине личности, признанные еретиками, но даже всякого рода индивидуальные предметы и их составные части, имеющие известное служебное назначение; и эти вещи, если признаются излишними и бесполезными, тоже вовсе разрушаются или повреждаются до неузнаваемости их первичного вида, потому только что они окажутся еретическими.

Когда Цзу-лэ (Tzu-loo) вздумал однажды порицать Конфуцзы за сочиненную им молитву, то Конфуцзы отвечал: «я совершаю молитвы о даровании благоденствия». Ныне, составленная Конфуцзы молитва признается орфодоксивною, а сочиненная Цзу-лэ – еретическою. Когда предмет один и однороден, но, по содержанию, делится на истинное и ложное, неправое и справедливое, тогда истина и справедливость признаются правоверием (orthodoxy), а все лживое и обманчивое – ересью. Равным образом и в рассуждении о предмете, рассматриваемом с истинной и ложной точки зрения, выделяется то, что ошибочно или исправлено, и что не имеет даже признаков сходства или тожественности с индивидуальным (оригинальным предметом).

Таково вообще знамя для всех принятых и поныне существующих религий в мире. Как китайская, так и всякая иноземная религии, согласны в признании за основное и существенно необходимое для всех, напр.. сыновнее благочестие, поощрение всего хорошего и полезного, преследование всего дурного и порочного, удаление от всего неблагопристойного и крайне произвольного, также – смертоубийства; все стремятся к просвещению нравственного характера и вообще доведения человека до его истинно нормального состояния. Человек, выходящий за пределы естественного состояния, обязан, при свете религии, ежедневно следовать известному порядку в своей жизни, которым и обязан дорожить; таким же точно способом может быть доведен до порядочного поведения и народ, в течении продолжительного периода времени. Однако ж, поверхностно ученые преемники в сем великом деле (народного воспитания и направления) вступая между собою в разногласие и объявляя друг друга еретиками, совершают всякого рода неразумные, лживые и превратные толки; чрез что, мало-помалу, при столкновении религий и усвоения той или другой из них, происходит ересь.

Китай имеет свою собственную религию, Европа – свою. Нет ни малейшей надобности допускать преобладающее пред прочими распространение и влияние европейской религии в Китае, равно было бы неблагоразумно Китаю навязывать Европе свою религию и домогаться о её процветании в чужой стране. Стоит вспомнить при этом несчастную судьбу бестолковых и невежественных мятежников – сыновей Суна, Ву-эрр-шень, и других, которые, презрев обычаи предков, своею дерзостью и крамолой возмутили спокойствие самого престола, за что и были преданы всем орудиям пытки и самой смерти, без малейшей пощады и сострадания. И нужно ли сему удивляться?

Рассуждения европейцев о Боге (Царе Небесном), который будто бы преобразился в человеческое существо, можно отнести к разряду умопомешательства и обмана. Ужели возможно допустить, будто Бог, для управления Своим мирозданием в бесконечном пространстве, непременно должен был принять человеческое тело и в нем для сей цели поселиться? Благоговейно приемля необходимость воплощения Бога для назидания людей, в свое время благопотребное, усматриваем в сем факте образ и повторение сказаний Яо о его воплощениях; тогда как в замеченном выше суждении находим доведение оного до крайней степени неблагоразумия и вообще – совершенно излишним.

Европейцы признаются знатоками в науках астрономических и весьма опытными в деле государственного управления. Поэтому то и царь их (король португальский), выражает желание завести и поддерживать с нами добрые отношения; уверены, что, как ныне, так и на будущее время, не откажется воздавать нам должную дань внимания. За последнее десятилетие, мы еще более имели случаи и возможность убедиться в его к нам расположении, в чем совершенно успокоились и надеемся, что так будет и далее.

Монголы благоговейно приемлют учение Будды и во всем следуют его словам. Признавая однако ж монголов своими подданными и потому давая свое покровительство и охрану им, не отделяем ламаизма, составляющего одну из сторон буддийской религии. Невежественные личности, однако ж, к нашему неудовольствию, заводят разные распри, проповедуют сомнения, основываясь только на поверхностных и узких взглядах своей политики.

На основании всего вышеизложенного думаем: всякий, кто, по упорству и своеволию, не составив наперед определенного и здравого понятия в уме о каком-либо предмете, по общему убеждению приемлемом за справедливый и верный, позволит себе письменно или словесно глумиться, рассеивать жалобы и упреки, как на предмет, кажущийся ему лично ложным и несправедливым, должен быть признаваем врагом (общественного мнения) и крамольником. Не было доселе еще примера, чтобы люди нравственного характера, позволяли себе уклонения от прямого и справедливого пути, и чтобы особенно дорогих предметов было много; в сем конечно никто спорить не будет, истина очевидна. С другой стороны, нельзя не согласиться, что каждый предмет имеет свое достоинство и свои несовершенства. Допуская одно, мы должны отринуть другое, и из всякого рода принесенной смеси должно быть выделено все достойное цены и выброшено все мрачное и неопределенное. Действуя таким способом, народ может жить в совершенном согласии и мире, каждому предоставляется идти спокойно своим путем в жизни. Таким же точно образом издревле проливаемый на жизненные отношения свет давал преобладание всему возвышенному и благородному в принципах, коим следовали в преемстве и вдохновлялись ими императоры и государи; все же что было источником разлада и путаницы, удалялось и посекалось. Благодаря такому образу действий только, в продолжении весьма многих столетий, царствовал во всем мире порядок, устроялось, поддерживалось и укреплялось совершенное согласие и благополучие в нашей империи».