Сочинение «Путеводитель» объединяет отдельные трактаты, написанные прп. Анастасием Синаитом в различное время и сведенные воедино примерно в 686–689 годах. Этот обширный труд состоит из 24 глав.
Основная цель «Путеводителя» – опровержение ереси монофизитства, хотя здесь содержатся и элементы антимонофелитской полемики. Прп. Анастасий разбирает аргументы оппонентов, выявляет противоречия и показывает их несоответствие Священному Писанию и Церковному Писанию.
В настоящей публикации представлен перевод на русский язык первых 3-х глав «Путеводителя», выполненный проф. А.И. Сидоровым.
Главы 1-3 являются общеметодологическим введением для всей книги. В 1-й главе («Краткое изложение веры») формулируется православное учение о двух природах, о двух природных волях и двух природных действиях как о двух природных свойствах во Христе. 2-я глава («Книга определений») является важной частью сочинения и содержит определения основных богословских понятий (природа, лицо, воля, действие, свойство, соединение, тление и др.).
В сочинении рассматриваются такие ключевые темы, как:
- учение о Троице: приводятся доказательства триединства Бога, объясняются отношения между Лицами Троицы;
- христология: прп. Анастасий развивает учение о двух природах (Божественной и человеческой) во Христе, подчеркивает их неслиянность, нераздельность и неразлучность. Особое внимание уделяется учению о двух волях и двух энергиях во Христе;
- Богочеловечество Христа: объясняется, как Божественная и человеческая природы соединились в Личности Христа без изменения, смешения и разделения;
- искупительное домостроительство: дается богословское осмысление страданий, смерти, Воскресения и Вознесения Христа, а также значения этих событий для спасения человечества;
- учение о Деве Марии: подчеркивается Ее наименование Богородицей как свидетельство полноты воплощения Бога Слова.
Труд прп. Анастасия Синаита сыграл решающую роль в развитии и утверждении православного христологического учения, особенно перед VII Вселенским Собором. Его аргументация стала одним из важнейших источников для определения православного вероучения о двух волях и двух энергиях во Христе.
Глава 3-я
Схолия. Просим всех обращающихся к этой книге непременно прочитывать и приложенные к соответствующим местам [её] схолии. Если же книга содержит, что естественно, незначительные неправильные выражения, то просим [у читателей] извинения. Ибо она была написана на скорую руку, имела своей целью представить сам смысл умозрений и стремилась его обозначить, а поэтому в ней часто встречаются языковые погрешности и небрежности в пунктуации.
III, 1
Анастасия, ничтожнейшего монаха, произведение о православной вере, собранное из Священных Писаний и учителей [Церкви]
Предисловие к сочинению
Начало словес Твоих, Христе, – истина, и Сам Ты, Бог Слово, есть истинная Истина, поскольку Ты есть подлинно Порождение сверхистинной Отеческой Истины и Истина, [происшедшая] от Неё113. И ревнителям Твоей Истины Ты возвещаешь, что посылаешь Духа Истины, глаголя: «Утешитель, Которого Я пошлю вам во имя Отца Моего, Дух Истины, Он наставит вас на всякую истину, дабы не вы будете говорить, но Дух Истины будет говорить в вас Истину» (Ин.14:26, 15:26, 16:13; Мф.10:20). Ибо извлекающие из незримых глубин для людей светоносные и драгоценные жемчужины и желающие показать [их людям] обнажаются от всякой одежды, наполняют рот свой елеем и, сделав мощный вдох, устремляются в ужасную и мрачную пучину114. Тем самым, я думаю, они являют пример того, что всякому человеку, исследующему глубины духовных вод и догматов и желающему выловить из них божественные и чистые жемчужины, следует быть нагим от всякого облачения страстных [помыслов], вдохнуть ноздрями души Святой Дух и быть [внутренне] соответствующим словам святого, глаголющего: «Дух Божий, сущий в ноздрех моих» (Иов.27:3), «Дыхание Вседержителево, поучающее меня» (Иов.33:4) и «Уста моя отверзох и привлекох Дух» (Пс.118:131). Этот [Дух] есть «елей радости» (Пс.44:8), дабы исполнилось относительно таких людей божественное изречение, гласящее: «Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе», как и страстный человек из страстного сокровища сердца [своего] «выносит злое» (Лк.6:45). И опасность подстерегает не столько тех, кто отваживается [ринуться] в глубины [духовных] вод, сколько тех, кто [рискует] исследовать пучины Священных Писаний, не избавившись прежде от страстей115. Ибо только Святой Дух, как Бог, в силах «проницать в глубины Божии» (1Кор.2:10). Поэтому и некий мудрец говорит: «Прежде следует очистить самого себя, а затем общаться с чистым»116. Ведь если имеющий в себе глаголющего Христа, восхи́щенный до третьего неба, узнавший в раю неизреченные слова (2Кор.12:2–4) и сказавший: «Уже не я живу, но живёт во мне Христос» (Гал.2:20), тем не менее, обращаясь к коринфянам, заявляет: «Мы отчасти говорим и отчасти знаем» (1Кор.13:9–11), то кто может, [преисполнившись самонадеянности], сказать: «Совершенным образом я говорю и совершенным образом знаю, особенно то, что относится к непостижимому Богу»? Опять же некий Богослов, руководимый Святым Духом, сказал: «Когда я говорю о Боге, я трепещу и языком, и слухом, и мыслью»117. Ибо говорить о Боге не безопасно.
Но некоторые не понимающие и не исследующие этого (пребывая в неведении, они как бы обитают внутри чрева своего, впадая в страсти бесчестия и [погружаясь] в грязь наслаждений; они клевещут на меня, а также творят без страха хотения плоти и сластей, не зная того, что в людях обитает Святой Дух) высмеивают таинства Христовы и делают их предметом глумления в тавернах, притонах, банях и на базарах. И [все] они совершают так, что неверующие изрыгают кощунства [на веру Христову]; похитив у [святых] отцов две или три случайные фразы и произнеся их, они тут же выдвигают, [словно неложных свидетелей], и своих собственных учителей, не Богорукоположенных, а приводимых в движение страстями118. Ибо те, побуждаемые [своей] тщеславной и сластолюбивой волей и движимые позорным корыстолюбием, часто на иудейский лад продают недостойным божественный бисер Слова или бросают его свиньям. Ведь как можно узнать это из церковных летописцев своего времени, большинство ересей возникали из тщеславного властолюбия, сребролюбия, человекоугодничества и высокомерия Еретики бы [никогда] не впали в подобную слепоту [страстей], если бы посредством изучения [Священного Писания, духовного] упражнения и бесстрастия [удостоились] вселения в них Всесвятого Духа. Ведь если, не стяжав Божественного Духа, «мы не знаем, о чём молиться, как до́лжно» (Рим.8:26), то тем более, как можем мы [в таком состоянии] исследовать тайны Божии?
Но, разумеется, новые богословы говорят мне: «Мы ничего не высказываем от самих себя, но говорим от Священного Писания и благочестивых отцов кафолической Церкви»119. На это я отвечаю: «И все еретики утверждают то же самое, почему и кажутся возражающими нам на основе Священного Писания и учителей [Церкви]».
Ведь, как представляется мне, человек не в силах непогрешимо и неложно постичь ни [Священное] Писание, ни слова отцов [Церкви], если он не стяжает Святой Дух, Который будет обитать в нём и станет его Путеводителем; ибо этот Дух глаголет и в Священном Писании, и в творениях отцов120. Ведь слова Христа: «Дух истины наставит вас на всякую истину» (Ин.16:13), явственно указали на Писания и [святых] отцов.
III, 2
Главы анафематствования и отвержения, которые должен произнести православный перед диспутом, когда он собирается начать рассуждение о вере, обращаясь к феодосианам или гаинитам121
Прежде всего до́лжно анафематствовать Нестория и веру его, а затем по порядку следующее: предавать анафеме [всякого], не исповедующего Святую и Приснодеву Марию Богородицей по естеству и превыше естества122; [всякого], говорящего о двух лицах, или двух ипостасях, или двух разделённых природах во Христе; [всякого], не принимающего ипостасного единения во Христе; [всякого], не признающего выражения «единая воплощённая природа Бога Слова», как толковал его святой Кирилл; [всякого], измышляющего во Христе две природы – мужскую и женскую или говорящего о них; [всякого], утверждающего, что Божество Христа отделилось от святой Его плоти на Кресте, в гробу или в ином месте; [всякого], не исповедующего Тело Божие и Кровь Божьему, которыми мы причащаемся.
Но прежде всего и главным образом следует анафематствовать [всякого], проповедующего новую веру и новое учение или придерживающегося их, [если эта вера и это учение] отличается от веры 318 отцов Никейского Собора, 150 отцов Константинопольского Собора и 200 отцов первого Ефесского Собора. Также следует анафематствовать и того, кто из Халкидонского Собора изобретает и извлекает новую веру, помимо образа мыслей святых отцов: Дионисия, Иринея, Климента, Амвросия, Юлия, Евстафия, Афанасия, Василия, обоих Григориев, Амфилохия, Иоанна, Епифания, Феофила, Прокла, Ефрема, Исидора, блаженного отца и учителя [нашего] Кирилла и остальных отцов, единодушных с ними. Тех, кто не следует этим святым учителям, мы считаем осуждёнными Церковью и чуждыми Ей123.
* * *
Примечания
Подобные обозначения Бога вообще и Христа в частности весьма обильны в древнецерковной письменности. Так, Антиох Монах, современник преп. Анастасия, говорит, что «Бог есть подлинно Истина» (ἡ ὄντως ἀλήϑεια ὁ Θεός ἐστιν). Далее он замечает, что подобно тому, как говорящий ложь оскверняет свои уста и сердце, поскольку [он невольно соприкасается] с диаволом, являющимся отцом лжи, так и глаголющий истину освещает душу, тело и все телесные члены свои, ибо [он приобщается] к Христу, Который есть Истина. См.: PG 89, 1628. Такое словоупотребление восходит к Новому Завету, особенно к св. Апостолу Иоанну Богослову. У него истина есть общее понятие, «в котором заключается и религиозный, и этический элементы: истина может быть „познана“ и „сделана“ и в то же время имеет такое важное значение, что этим термином могло быть обозначено всё дело Спасителя. На основании этого содержание ἀλήϑεια можно определить так. ἀλήϑεια есть обозначение всего того, что открыто и совершено Сыном Божиим, воплотившимся Словом, сюда относится и то, что Единородный Сын, сый в лоне Отца, открыл миру неведомое существо Бога, и то, что Бог возлюбил мир и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную, и то, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и вообще всё дело спасения человека, со всеми подробностями учения о нём, со всеми требованиями и выводами относительно духовной жизни человека. Следовательно, ἀλήϑεια есть вся сумма Божественного Откровения». Сагарда Н.И. Первое соборное Послание святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова Исагогико-экзегетическое исследование. Полтава, 1903, с. 314.
Эта фраза, скорее всего, свидетельствует о том, что преп. Анастасий неплохо был знаком с ремеслом ловцов жемчуга, вероятно, некоторое время живя на берегу моря, где процветал этот промысел.
Подобное требование ко всякому берущемуся изъяснять Священное Писание можно весьма часто встретить у святых отцов, и оно является как бы само собой разумеющейся предпосылкой православной экзегезы. Ср., например, учение преп. Исидора Пелусиота: «Самое главное в Писании, по Исидору, – это его смысл, и кто ищет смысл в Писании, тот уподобляется купцу, ищущему дорогого бисера». В то же время Исидор требует от экзегета особых нравственных качеств. Высота Священного Писания, рассуждает Исидор, его божественное достоинство и душеспасительная польза требуют от приступающего к объяснению его нравственной чистоты. Толкующий Слово Божие без должной нравственной высоты и чистоты уподобляется человеку, метающему бисер пред свиньями, или тем безумцам, которые, раз ушедши от ереси и обратившись к истинному учению, опять предаются прежнему безумию и тем делаются подобными псам, возвращающимися на свою блевотину (2Пет.2:22) Поэтому приступающий к изъяснению Священного Писания должен приготовиться к сему, очистив сердце своё и изгнав из себя страсти и пороки. Как «слабый глаз не может пристально смотреть на солнечный круг», так точно и «нечестивый ум не в состоянии уловить себе что-нибудь на пользу» из Слов Божия. Толкователь Священного Писания должен иметь «язык степенный и ясный, а сердце благочестивое и благоговейное». Иеромонах Иоасаф. Преподобный Исидор Пелусиот как толкователь Священного Писания Сергиев Посад, 1915, с. 29–30.
Под этим «мудрецом» подразумевается св. Григорий Богослов, который, изъясняя Притч.ю4:7, говорит: «Надобно, не с умозрения начав, оканчивать страхом (умозрение необузданно, очень может завести на стремнины), но, научившись начаткам у страха, им очистившись и, так скажу, утончившись, восходить на высоту. Где страх, там соблюдение заповедей; где соблюдение заповедей, там очищение плоти – сего облака, омрачающего душу и препятствующего ей ясно видеть Божественный луч, но где очищение, там озарение; озарение же есть исполнение желания для стремящихся к предметам высочайшим или к Предмету Высочайшему, или к Тому, Что выше высокого. Посему должно сперва самому себя очистить и потом уже беседовать с чистым». Святитель Григорий Богослов, Архиепископ Константинопольский. Собрание творений, т. 1, с. 536.
Ср. «Если же настоящее слово будет заключать в себе нечто из сказанного уже прежде, никто не удивляйся. Ибо стану говорить не только то же, но и о том же, имея трепетный язык, и ум, и сердце, всякий раз говоря о Боге и вам желая того же самого похвального и блаженного страха» Там же, с. 537.
Так, кажется, лучше переводить это не совсем обычное обозначение монофизитствующих лжеучителей οὐ ϑεοχειροτονήτους, ἀλλὰ παϑοκινήτους.
Подобного рода высказывания и формулировки были характерны как для монофизитствующих, так и для несторианствующих еретиков. Поэтому православные полемисты вынуждены были постоянно подчёркивать правильное понимание святоотеческого Предания. Об этом преп. Анастасий говорит чуть ниже. Верность святоотеческому Преданию как необходимое условие богословствования подчёркивает и его современник преп. Максим Исповедник Он, в частности, подчёркивает тот факт, что отцы Церкви не допускали никакой «отсебятины» (οὐκ οἴκοϑεν κινοὐμενοι), но, будучи сами обучены в Священном Писании, человеколюбиво научили этому и нас (τοῦτο φιλάνϑρώπως καὶ ἡμᾶς ἐδίδαξαν) И о себе он также замечает, что в учении о Воплощении Бога Слова он нисколько не отступает от того, чему научили отцы (ὁ δὲ παρὰ τῶν Πατέρων ἐδιδάχϑεν, φημὶ, μηδὲν παραμείβων τῆς αὐτῶν ἐπὶ τούτοις διδασκαλίας). См.: РС 91, 544.
Противоположность православного и еретического подходов к Священному Писанию и Священному Преданию, вероятно, заключается в том, что если еретики (монофизиты, несториане) воспринимали Предание как нечто аналогичное Писанию и лишь дополняющее его, не улавливая их различия, то православные богословы видели их различие, которое, естественно, не являлось противоположностью. Данное различие В.Н. Лосский определяет достаточно чётко: «Если Писание и всё то, что может быть сказано написанными или произнесёнными словами, литургическими изображениями или же иными символами, если всё это – различные способы выражать Истину, то Священное Предание – единственный способ воспринимать Истину. Мы говорим именно „единственный“, а не единообразный, потому что в Предании, в очищенном понятии о нём, нет ничего формального. Оно не навязывает человеческой совести формальных гарантий истин веры, но раскрывает их внутреннюю достоверность. Оно не содержание Откровения, но свет, его пронизывающий. Оно не слово, но живое дуновение, дающее слышание слов одновременно со слышанием молчания, из которого слово исходит. Оно не есть Истина, но сообщение Духа Истины, вне Которого нельзя познать Истину. „Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым“ (1Кор.12:3). Итак, мы можем дать точное определение Преданию, сказав, что оно есть жизнь Духа Святого в Церкви – жизнь, сообщающая каждому члену Тела Христова способность слышать, принимать, познавать Истину в присущем ей сиянии, а не в естественном свете человеческого разума. Это тот истинный гносис, который подаётся действием Божественного Света, дабы просветить нас познанием славы Божией (2Кор.4:6: φωτισμὸς τῆς γνώσεως τῆς δόξης τοῦ Θεοῦ), это то единственное „Предание“, которое не зависит ни от какой „философии“, от всего того, что живёт „по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу“ (Кол.2:8)». Лосский В.Н. Богословие и Боговидение М., 2000, с. 525. Еретики (монофизиты и др.) видели в Предании способ выражать Истину, дополняющий такой же способ выражения Её в Писании, не видя в Предании способ восприятия Истины. Об этом способе восприятия и говорит в конкретном случае преп. Анастасий.
Течения в монофизитстве VI–VII вв. Первое, получившее название от монофизитского патриарха Александрии Феодосия († 566), представляло собой умеренно-консервативное движение и было тождественно «северианству». Что же касается второго, то оно было названо по имени Гайяна, который являлся сторонником Юлиана Галикарнасского и выступил оппонентом Феодосия при избрании его на александрийскую кафедру (536). «Гаинитам» (т. е. «афтартодокетам») удалось на некоторое время возобладать среди александрийских и египетских монофизитов, но их торжество продолжалось 103 или 104 дня, после чего Гайян был низвержен с александрийской кафедры с помощью военной силы и отправлен в ссылку, а Феодосий занял эту кафедру. См.: Кулаковский Ю.А. История Византии, т. II. СПб., 1996, с. 199, Frend W.Н.С. The Rise of the Monophysite Movement Cambridge, 1972, p. 283–293. Свидетельство преп. Анастасия показывает, что «гаиниты» ещё пользовались определённым влиянием в Египте и в VII в.
Данная фраза преп. Анастасия (φύσει καὶ ὑπὲρ φύσιν Θεοτόκον), возможно, объясняется учением св. Иоанна Дамаскина, согласно которому «в этом ипостасном соединении с Божеством человеческая природа возвышается до обожения. И поэтому называется ещё Святая Дева Богородицей, не только ради Божеского естества Слова, но и ради обожения человека... Ибо в утробе Богоматери человеческая природа, через ипостасное соединение с Божеством, восприняла обожение, стала „логосной“ и „обожествилась“ и стала Богом и единобожной (ὁμόϑεος) Логосу» Иеромонах Афанасий (Иевтич). Учение о Пресвятой Богородице у св. Иоанна Дамаскина // Всесвятая. Православное догматическое учение о почитании Божией Матери. Сборник работ М., p. 2001, с. 202.
Данный список избранных отцов мог отражать как общецерковный обычай VII в., так и личные симпатии самого преп. Анастасия. Ряд из указанных отцов постоянно встречается и у преп. Максима Исповедника, который, в частности, высоко ценил Дионисия Ареопагита («подлинно глаголющего в Боге, великого и святого Дионисия»), свт. Афанасия Великого («богоносного учителя»), Климента Александрийского («любомудра из любомудров»), трёх великих каппадокийских святителей, а из западных отцов – св. Амвросия Медиоланского и папу св. Льва Великого См.: Pelikan J. The Christian Tradition. A History of the Development of Doctrine, v. 2 Chicago-London, 1974, p. 19–20. В списке преп. Анастасия привлекает внимание упоминание наряду со свт. Иоанном Златоустом и его врага – Феофила Александрийского; кроме того, примечательно, что в этот список входят также св. Исидор (скорее всего, Пелусиот) и св. Ефрем (Сирин или Антиохийский?).