Учреждение Патриаршества в России. Пришествие Патриарха Иеремии

В Июне 1588 года воеводы Смоленские, Князь Михаил Катырев Ростовский и боярин Князь Федор Шестунов, писали к Государю, что приехал к ним Константинопольский Патриарх, а с ним Митрополит Монемвасийский Иерофей и Элассонский Архиепископ Арсений со многими старцами и людьми торговыми и служивыми, которых остановили они до царского указа в Смоленске, и прислали грамоту патриаршую.

«Иеремия, Божиею милостию, Архиепископ Константинополя, Новаго Рима, и всея вселенныя Патриарх, благоверному и богоизбранному и тихомирному славному Самодержцу, Царю всея земли Российския, Московскому, Казанскому, Астраханскому, Новгородскому и иных. Молим Бога, чтобы твое царствие многолетно было и мирно от всех врагов, видимых и невидимых, на похвалу и на радование всея земли, всему роду благоверному. Мы слышали о твоем царствии, еще при жизни блаженныя памяти отца твоего, и хотим и радеем прийти в ваши страны, чтобы принять благодать от страны Христианския; слышали и о благоверии великаго Царя отца твоего, что содержал благочестие ко всем храмам Божиим и дозирал дела царския благо, боголюбезно и достоин царствия небеснаго. А меня тогда времена тяжкия не пустили: нашли на нас многия скорби и нужды и опалы, от невернаго я был посажен в темницу, и все сие уже исповедано в державе твоей. Ныне же, Божиею милостию, мы из опалы вышли и, испросив себе волю, пришли из Царьграда в область твоего царствия, даже до Смоленска, и пишем к тебе грамотою вскоре: произволишь ли нам быть к царствию твоему? Здесь ожидаем ответа: нужно ли нам быть или не быть? Мы же, чтобы учинить пользу своей великой Церкви, изготовили все, что было по силе. О Боге пишем сие и ожидаем твоего царскаго указа; Вседержитель Бог да сохранит твое царство многолетно и даст помощь и благословение. Аминь.» (Статейный список № 3, лист 6)

Царь Феодор Иоаннович, получив весть от воевод своих и грамоту святительскую, немедленно отправил в Смоленск, на встречу Патриарху, почетного пристава Семена Пушечникова с указом к воеводам, чтобы отпустили с честью к Москве святейшего Иеремию и пришедших с ним, и дало бы им в дорогу почетный корм и подводы, и детей боярских из Смолян для провожания, а Епископу Сильвестру указал принять Патриарха в соборе Пресвятой Одигитрии Смоленской с возможным благолепием, как бывает при встрече Митрополитов Всероссийских, и чтобы в церкви было людно и нарядно, и от себя велел послать также почетный корм к Патриарху и к Митрополиту и к Архиепископу. Но, изъявив благочестие свое радушным приемом великого Святителя, не оставил прозорливый Самодержец принять и нужные меры предосторожности правительственной. В грамоте царской к воеводам Смоленским изъявлено неудовольствие за их оплошность, ибо узнали они о приходе Патриаршем тогда только, когда пришел уже в их пристань, а от рубежа Литовского, до семидесяти верст, шел он как бы чужой землей, нигде не встречая стражи, чего не бывало прежде; да и не расспросили, каким обычаем проехал он чрез Литовскую землю, и с приговору ли всех Патриархов оставил Царьград? и о самой встрече не известили Государя. Расспрашивать о том Патриарха более им не велено, но только впредь быть осторожнее и прислать на казенный двор опись всего товара и имущества, которое с ним и у людей его. И приставу дана от Государя память, как приветствовать Патриарха, и с возможною бережностию ему сопутствовать; на дороге же стараться выведывать тайно, от старцев его и людей, с чем идет к Государю святейший Иеремия? и имеет ли какое слово к нему от прочих Патриархов? и кто на его месте стал в Царьграде? и где Феолипт, который прежде него был Патриархом? о кто из них двух, по возвращении его, будет патриаршествовать? И о том велено расспросить: послана ли куда рать Турецкого Салтана? есть ли война с Кизилбашским Шахом, и в миру ли с Франкским и с Испанским Королем и с Цесарем? А как шел Патриарх через Литовскую землю, видел ли Короля, и кто там ныне, и был ли у Панов Рады? и что ведает вестей Литовских и нет ли с ним Литовских людей? Обо всем подробно должен был он известить Государя с пути от Можайска и еще с последнего стана под Москвою, где ждать разрешения о въезде. (Стат. список № 3, листы 20–44)

После десятидневного шествия, Июля 13-го, другой почетный пристав Григорий Нащокин встретил Патриарха у самой столицы, на перевозе Дорогомиловском чрез Москву реку и, спросив о здоровье от лица Государя, равно Митрополита и Архиепископа, повел их лучшими местами, мимо дровяного двора, чрез слободы стрелецкие подле города в Тверские ворота; с Тверской же улицы, житным двором мимо пушкарского двора на Рязанское подворье. Там велено устроить их с возможною почестию и, до царского приема, никого к ним не допускать, кроме посылаемых от бояр и властей духовных с кормами почетными; а всех людей Волынских и Литовских, с ними пришедших, отвести на Литовский гостиный двор; приставам же ведаться только с думою боярскою и ничего не предпринимать без посольского дьяка Андрея Щелкалова. (Лист 44)

Спустя неделю (Июля 21), в день воскресный, велел Государь Патриарху быть у себя на дворе; и Патриарх с торжеством въехал в Кремль на осляти и слез на рундук у собора Благовещения, а Митрополит и Архиепископ сошли с лошадей, не доезжая, в сопровождении своих приставов. Дети боярские и люди приказные, в золотом платье, стояли по ступеням высокого крыльца, где ожидала первая встреча: думный дворянин Татищев с дьяком дворцовым Тиуновым, и в проходной палате у средней лестницы во второй раз встречали: окольничий Князь Петр Лобанов Ростовский и дьяк разрядный Сапун Иванов. В красном углу златой подписной палаты, на драгоценном престоле, сидел сам благоверный Государь в венце и царской одежде, с богато изваянным скипетром в руках, имея подле себя златую державу с изображением всей вселенной. При нем были все его бояре и окольничие и дворяне, в золотом платье. Казначей Траханиотов явил ему пришествие патриаршее, возгласив громко: «Святейший Иеремия, Патриарх Цареградский и Митрополит Монемвасийский Иерофей тебе Государю ударили челом.» Тогда Царь встал с своего места и за полсажени встретил Патриарха; Святитель же сперва воздал чествование святой иконе Владычицы небесной, которая сияла блеском драгоценных камней над самым престолом, из-под его богатой сени: потом же, подняв горе руки, вознес теплую молитву о здравии и многолетии царском, о прославлении имени его на Востоке и Западе, о даровании ему благословенной отрасли, и осенил крестообразно преклоненную боговенчанную главу его.

В свою чреду помолился Царь о исполнении над ним святительских обетований и, возблагодарив его, молвил: «в час добрый святыня твоя посетила наше царство при моей державе: как миловал тебе Господь в пути?» Патриарх ответствовал: «Божиею милостию и твоим Государевым жалованием, дошел я до царствия твоего здорово, и все труды мои позабыл, когда увидел твои царские очи.» (Лист 52)

Тогда поднес Государю дары свои в благословение: панагию златую, с частями животворящего креста, ризы Господней и Богоматери внутри ее, и с частию орудий божественных страстей, копия, трости, губы, тернового венца; и святые мощи в серебряном киоте, руку равноапостольного Царя Константина, которую взял из Сербской земли Султан Солиман и даровал некогда бывшему Патриарху Иеремии в соборный храм Богоматери, и руку Св. Иакова, одного из числа сорока мучеников Севастийских. Другая златая панагия и мощи Святых мучениц Соломонии и Марины Антиохийской назначены были в благословение Царице Ирине.

Государь повелел принять священные дары сии казначею Триханиотову и, воссев на престол, указал Патриарху сесть на скамью подле себя с правой руки, поодаль же Митрополиту и Архиепископу, и казначей явил жалованье царское: Патриарху двойной серебряный кубок и четыре портища разноцветного рытого бархата, камку и два сорока соболей, и деньгами триста рублей, а Митрополиту отнесли на подворье кубок серебряный, три портища бархату, камки и обьяри, сорок соболей и пятьдесят рублей деньгами; Элассонскому же Архиепископу не дано жалованья от Царя, ибо однажды он был уже в Москве и тогда дарована ему богатая милостыня от Царя Иоанна Васильевича; но с тех пор, проживая в земле Литовской, не возвращался он в свою церковную область. (Лист 56)

Тогда посольский дьяк Андрей Щелкалов говорил от имени царского: что, по собственному желанию Патриарха велено перемолвить с ним ближнему боярину и конюшему, шурину Государеву, наместнику Казанскому и Астраханскому, Борису Федоровичу Годунову, и что щедрый Государь посылает ему на подворье со стола своего трапезу. А святейший Иеремия, еще однажды благословив Царя, вышел с своими приставами и всеми спутниками в малую ответную палату, куда последовал за ним боярин Годунов с двумя дьяками. Там Щелкалов явил его Патриарху и Борис Феодорович, приняв благословение, спросил о здоровье святительском и внял ответу: «милостию Божиею мы ехали здорово, но большее мое здоровье то, что видел светлыя царския очи.» (Стат. список № 3, лист 60)

Оба сели, также и дьяки с разрешения патриаршего. Архиереев же и старцев его выслал боярин в другую походную палату и говорил ему: что по воле Государя и собственному его желанию, изъявленному чрез приставов, послан он посоветовать с ним о некоторых делах, и просил известить о вине своего пришествия и о том, кто в Царьграде Патриарх в его отсутствие? также о странствии своем чрез Литовскую землю, и разговорах с Панами Рады и канцлером? – Патриарх ответствовал:

«Был я на патриаршестве в Царьграде и, по моим грехам и ради греха всего христианства Греческого, возмутился Салтан Турский на Церковь Божию. Виною же всему Гречанин, бывший у меня под началом, который бежал и обусурманился и сделался капуджи у Салтана; он начал наносить ему многия ложныя слова на меня о возводить великия богатства и сокровища и обличать великое украшение в той церкви, где прежде меня жили Патриархи, говоря, что утвари сей нет цены и числа. К тому же стал и Феолиптос подкупать Пашей, чтобы учинили его в Цареграде Патриархом, а он будет давать Салтану сверх прежней дани две тысячи золотых. Я же, в старости моей, хотел уже оставить престол свой и избрать инаго на мое место, с согласия всех Патриархов, Митрополитов и всего освященнаго Собора, по прежнему обычаю. Но Турский Салтан нарушил граматы прародительския, кои даны были Патриархам при взятии Цареграда, чтобы в духовные чины ни в чем не вступаться, и велел быть Феолиптосу, без нашего Собора, Патриархом. Когда же я стал о том много и жестоко говорить Пашам, чтобы не рушить грамот дедовских, Мурат Салтан учинил волнение на Церковь Божию, и на меня опалу возложил, послал на Белое море, на остров Родос, и там сидел я в опале четыре года. А в то время в Цареграде был Патриарх Феолиптос; на пятый же год Салтан его отставил и разграбил церковь Божию и все церковное строение, учинив в ней мечеть, а за мною прислал, чтобы мне опять быть в Патриархах. Я приехал в Царьград, вижу Божия церковь разорена и строят в ней мечеть, все достояние разграблено, кельи обвалились. Тогда стал присылать ко мне Салтан, чтобы мне устроить патриаршию церковь и кельи в ином месте в Цареграде; a мне строить нечем, что было казны, все расхищено, и я с приговору соборнаго бил челом Салтану, чтобы мне позволил идти, ради милостыни на церковное строение, в Христианския государства, и он меня отпустил. А я, слышав про такого благочестиваго и христолюбиваго Государя вашего, пришел сюда видеть его царския очи и православную веру и для ради милостыни, чтобы Государь пожаловал помог нам в наших скорбях и утеснении, и ныне нет в Царьграде инаго Патриарха.

Шел же я на Литву, и как пришел во Львов, посылал к канцлеру Яну Замойскому в город Замостье, о пропускной грамоте, и канцлер велел мне быть у себя, а в ту пору был у него лучший боярин Максимилиана Князя Австрийскаго, и говорил мне канцлер в разговоре: как на избрании были великие послы Государей, и паны Польские избрали себе за Короля Свейскаго Королевича Сигизмунда и короновали его, а ныне не известно, кто у них Король: Жегимонт в Кракове, а Паны Рада избрали себе другаго, Максимилиана Австрийскаго, и тот сидит в городе Красном Ставе, а по грехам их нет между ними согласия о Короле.» (Лист 62)

Патриарх еще говорил, что есть у него некоторые речи тайные, и боярин Годунов, выслушав их вкратце, обещал донести в слух Царю, и отпустил Патриарха с честью на подворье Рязанское; благочестивый же Самодержец, помысля с своей супругою, говорил с боярами:

«Прежде сего приходил к нам Великому Государю, из Антиохии, святейший Иоаким Патриарх, и мы тогда с вами бояре советовали, чтобы нам Господь Бог свое милосердие даровал и устроил в государстве Московском Патриарха; а святейший Иоаким рекся о том посоветовать со всеми Патриархами. Ныне же, по великой и неизреченной милости Божией, пришел к нам сам пресвятейший Иеремия, Патриарх Цареградский и Вселенский, чего доселе при наших прародителях никогда не бывало, чтобы от такого великаго и начальнаго вере Христианской места, из православнаго Царяграда, пришел Патриарх, и мы, прося у Бога милости, разсудили, чтобы Патриарху Цареградскому быть нашего государства в начальном городе Володимире.» И велел Государь шурину своему посоветовать с Патриархом, возможно ли тому статься, чтобы ему быть в Российском царствии в первопрестольном Володимире? (Лист 72)

А между тем, во время Царского совета, протекли многие дни и недели, и святейший Иеремия начал уже просить об отпуске в Царьград, когда посетил его шурин Государев и, приняв благословение святительское, спрашивал о здоровье, от имени Царя в Царицы, и сказал ему тайную речь:

«Государь наш, благоверный и Христолюбивый, велел тебе святейшему Патриарху объявить свою царскую мысль. Приказывал он с Антиохийским к тебе и другим Патриархам, чтобы все вкупе меж собою посоветовали, как бы устроить ко благочестию веры Христианской в Российском царствии Патриарха? и ныне сказывал ты, что по грехам Христианским, Салтан Турский волнение на Церковь Божию учинил и на тебя гонение, и патриаршество разграбил: благочестивый же Самодержец молит святыню твою остаться в Российском царствии и патриаршествовать на престоле Владимирском и всея великия России, дабы таким обычаем правдиво именовать тебя Вселенским, и обещает многое достояние тебе и твоим.»

Патриарх же ответствовал: «Царю и Великому Князю и его благоверной Царице многое благодарение за их великое ко мне жалованье. Извещал смирение наше, брат наш Антиохийский, о благочестивом желании Самодержца, и мы соборно приговорили, что прилично, во славу Российскаго царствия, учредить патриаршество, и сам я того не отмещуся: только мне во Владимире стать не возможно, ибо Патриарх всегда бывает при Царе, а что за патриаршество, когда жить вдали от своего Государя? Да и ко мне слезно пишут Епископы и пресвитеры и вся братия Константинопольской Церкви, чтобы к ним возвратиться. Время итти мне опять к той Церкви, которую как мать восприял, дабы хранить ее недугующую и стареющую, и поддержать многих из чад, ее покидающих без всякаго утешения, не разсуждая, что от нея восприяли они все свои блага.»

Великий Государь, вняв отзыв патриарший, огорчился и много раз посылал к нему шурина своего совещаться о том же, и не произволил святейший Иеремия; тогда созвал Царь свою думу и говорил ей: помыслили мы Вселенскому Патриарху Иеремии быть у нас на престоле Владимирском и всея Великия России, а в царствующем граде Москве быть по прежнему отцу нашему и богомольцу Иову Митрополиту: а святейший Иеремия сего не хочет, если мы не произволим ему быть на Москве у Пречистыя Богородицы; мы же разсудили, как нам такого сопрестольника великих Чудотворцев Петра, Алексея, Ионы, мужа жития достохвальнаго, святаго и преподобнаго, от Пречистыя Богородицы и великих Чудотворцев изгнать и учинить Греческаго Патриарха? А он здешняго обычая и закона не знает, и нам с ним ни о каких духовных делах без толмача беседовать нельзя. И ныне еще бы нам посоветовать, чтобы Вселенский Иеремия благословил и поставил на патриаршество Владимирское мужа Российскаго собора, отца нашего Митрополита Иова, потому же чину, как поставляет Патриархов Александрийскаго и Иерусалимскаго, и чин поставления у него бы взять, чтобы впредь Патриархи поставлялись в Российском царстве от своего Собора, а для того учинить бы вновь Митрополитов и прибавить Архиепископов и Епископов, в которых городах приличнее.»

Боярин Борис Федорович вместе с дьяком Андреем Щелкаловым (13 Января) ездили опять на подворье к Вселенскому Патриарху и сказывали ему Царское слово: «что если святейший Иеремия сам уже не хочет быть на патриаршестве Владимирском и всея России, то хотя бы поставил вместо себя из Российскаго Собора, кого Господь Бог и пречистая Богородица и великие Чудотворцы Московские изберут: ибо изначала благочестивые прародители царские прияли крещение в Христианскую веру, а преосвященные Митрополиты Киевские поставление свое от Патриархов Константинопольския Церкви, и веру сию содержат твердо. Ты же, пресвятейший Иеремия, по благодати Св. Духа того же Апостольского престола преемник, дело сие соверши.» И Патриарх, много о том советовав с боярином, сказал: «по истине в благочестивом Царе Дух Святый пребывает; от Бога внушена ему мысль сия и право его начинание: поскольку ветхий Рим пал от ереси Аполлинариевой, вторый же Рим, Константинополь, обладаем от безбожных Турок внуками Агарянскими, великое же Российское царство благочестием всех превзошло, собравшись во едино, и один Христианский Царь под небесами, ваш благоверный Государь именуется во вселенной: то промыслом Божиим, пречистыя Богородицы молитвами, и ходатайством великих Чудотворцев Петра, Алексия, Ионы, и с совета Царскаго, сие великое дело да исполнится.» Тогда благословил избрать по воле Государевой, и чтобы впредь поставлялись Патриархи в Российском государстве от своих Митрополитов по чину церковному, себе же просил отпуска в Царьград.

В лето 1589 (Января в 19 день) собрался, в царствующем граде Москве, великий духовный Собор всего Российского царства: преосвященный Иов Митрополит всея Руси, Александр Архиепископ Великого Новагорода и Пскова, Иеремия Архиепископ Казанский и Свияжский, Варлаам Ростовский и Ярославский, Епископ Иов Суздальский и Торусский, Епископ Митрофан Рязанский и Муромский, Епископ Сильвестр Смоленский и Брянский, Епископ Захария Тверской и Кашинский, Епископ Иосиф Коломенский и Каширский, Епископ Геласий Сарский и Подонский и многие Архимандриты, Игумены и старцы соборные, и Великий Государь, изложив пред ними о совещании своем с обоими Патриархами и о согласии святейшего Иеремии на поставление Патриарха в Московском государстве, указал им советовать между собою, как бы даровал Бог столь великому и славному делу устроиться в Российском царствии; и весь освященный Собор положился во всем на волю его Государеву. Царь же повелел дьяку посольскому Андрею Щелкалову, мужу опытному, искусному и уже в годах преклонных, расспросить святейшего Иеремию: как бывает у них поставление Патриаршее? и Патриарх сказывал ему, что по тому же чину как и Митрополитов, и дал ему вкратце письменный чин избрания и наречения, по примеру великой Константинопольской Церкви, такого содержания: «Кого Царь производить в Патриарха, тому пошлеть в келлию двух человек известить, что Царь и Патриарх хотят нарицать его, и делают втайне; а как собором отпоют вечерню, после молебна возьмет избранный свечу в руки и свиток, в коем писано благодарение Царю, Патриарху и всему Собору; к нему придет в церковь Царев ближний человек и станет со свечею против него, говоря: «святый Царь и святейший Иеремия Патриарх и весь освященный Собор велели тебе говорить: призывают тебя возсесть на престол Владимирский и Московский всея Руси.» А нареченный держит тому Цареву ближнему ответ: «коли меня грешнаго избрал Самодержец и Вселенский Господин Иеремия, со всем освященным Собором, в такой великий чин, я о том их благодарю и на себя тот чин принимаю», да после того избранный всему Собору и народу говорит помолиться, чтобы ему соблюсти сие стадо Господне.

Но благоверный Царь Феодор Иоаннович велел еще выписать из книг уложенную грамоту блаженной памяти отца своего на поставление Митрополита Дионисия Грамматика, и сличив с Патриаршим чином, составил свой приговор о избрании и наречении, на который однако послал предварительно испросить взаимное согласие святейшего Иеремии, от лица всего Собора, чрез Архиепископа Ростовского Варлаама и Смоленского Епископа Сильвестра, со многими Архимандритами и Игуменами.

В предназначенный день (четверток 23 Января) сошелся весь освященный Собор в Апостольскую церковь Пречистой Богоматери и пели молебны великим Чудотворцам. Двое же из числа Епископов, Иов Суздальский и Митрофан Рязанский, со многими канонархами и старцами, посланы опять к святейшему Иеремии пригласить его на Собор Российской земли, и подвигся Патриарх на их моление, шествовал со звоном, Китай-городом и Кремлем, ко храму, где ожидали его три встречи: не доходя еще Епископ Крутицкий Геласий в мантии и с ним двенадцать Архимандритов и Игуменов в полных великолепных облачениях, а на крыльце три Епископа, Смоленский, Тверской, Коломенский, с пятью другими великими начальниками обителей, и в самых дверях три Архиепископа, Новагорода, Казани и Ростова, с Архимандритом Троицкой лавры и соборными старцами. Святейший же Иеремия вошел в церковь, знаменался у Св. икон и, благословив великий Собор Святителей, тайно совещался с ними о избрании; потом стал на свое патриаршее место, Святители же все поднялись во славу собора, для избрания Главы церковной, в придел Похвалы Богородицы, что над ризницею в куполе.

Там, с молитвою воссев, совещались и написали избрание, с твердым словом и скрепою рук своих: «изволением Господа Бога Вседержителя, Безначальнаго Отца и Собезначальнаго его Сына, Господа нашего Иисуса Христа, и Всесвятаго животворящаго Духа, и молитвами Пречистыя Богородицы и присподевы Марии, и святых великих Чудотворцев, преосвященных Митрополитов Киевских и всея Руси, Петра, Алексия, Ионы, о повелением боговенчаннаго Царя, Государя и Великаго Князя Феодора Иоанновича всея России Самодержца, и по благословению Иеремии Патриарха Вселенскаго, Греческий Митрополит Монемвасийский Иерофей, Архиепископ Тихон Казанский и Свияжский и проч. во всечестном храме Пречистыя Богородицы, в приделе ея Похвалы, в богохранимом граде Москве, у целебных гробов великих Чудотворцев, возсели и избрали во святейшую и великую Русскую митрополию богоспасаемаго града Москвы, к соборной и Апостольской церкви Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Успения и Св. великих Чудотворцев Петра, Алексия, Ионы, в Патриарха: Иова Митрополита всея Руси, Александра Архиепископа Великаго Новагорода и Пскова, Варлаама Архиепископа Ростовскаго и Ярославскаго.»

Тогда же избрали соборно трех на Митрополию великого Новгорода: Архиепископа Александра с двумя старшими Архимандритами, Троицкой лавры Киприаном и Рождественского монастыря что во Владимире Ионою; а на Ростовскую митрополию также трех: Архиепископа Варлаама, и Архимандритов от Нового Спаса Сергия и с Чудова Феодосия.

Совершив избрание, Святители спустились из купола соборного к Патриарху и пошли вместе с ним в палаты царские: благочестивый же Государь, встретив святейшего Иеремию в дверях золотой палаты, принял благословение и спрашивал о здравии; потом, воссев на свое царское место, указал близь себя сесть Патриарху и поодаль всему Собору. Посольский дьяк прочел в слух имена избранных в Патриархи, и на имени Иова остановился Царь, и послал трех Архиереев и боярина своего звать его к себе в палаты. Сам же возрадовался духом и восстав воздал хвалу Богу, пославшему Святителя Вселенского для исполнения желаний его сердца, и обратясь к Патриарху, благодарил, за посещение Московского государства. Умиленно ответствовал Патриарх: «Всепромышляющий Бог да исполнит всегда благочестивыя желания Царя и даст благословение всему, что по его кроткому сердцу.»

В дверях палаты встретил опять Государь со всем Собором Митрополита Иова, и ему не велено было оставлять посоха своего при целовании Патриарха, как равного ему отныне, если сам святейший Иеремия не отдаст посоха, и Государь объявил ему речью его избрание, Вселенский же Патриарх благословил. Тогда же возгласил дьяк посольский и имена избранных в Митрополиты Новгороду и Ростову, и на прежде бывших Архиепископах остановился выбор царский.

Государь проводил до сеней обоих Патриархов; оба они взошли в соборную церковь, но там не совершился чин, предложенный Иеремиею, и не читал Иов благодарения ему и Собору о своем избрании, а только сотворили Патриархи меж собою о Христе целование и разошлись в разные двери соборные, в сопровождении Архиереев.

Такое же приглашение и такие же встречи ожидали святейшего Иеремию в следующий воскресный день (26 Января), предназначенный для поставления Патриарха Московского. Три стула, покрытые парчей для Царя и черным бархатом для Патриархов, поставлены были на возвышенном амвоне среди собора, и от них, по двенадцати ступеням амвона до самого алтаря, простирались три испещренные коврами пути, для шествия царского и патриаршего; скамьи стояли по сторонам для Архиереев, а пред амвоном написан был на церковном помосте орел единоглавый, имея крылья простерты и право стоящий на ногах, а под ногами его град с забралами и столпами; вокруг него стали двенадцать огненников, стрегущих чтобы никто не наступил, кроме нареченного. Нареченный Иов твердо исповедал на орле, пред лицом всего седящего окрест Собора и пред лицом Царя и Патриарха, воссевших на высоком амвоне в полных своих облачениях, как пред Богом и избранными его Ангелами, правую и непорочную веру Христианскую и символ веры, и уставы вселенских седьми Соборов и поместных, и Св. Отец каноны, и взойдя на амвон приял осенение патриаршее и целование Епископов, и поклонясь Царю, удалялся опять в придел Похвалы Богоматери, до времени поставления.

Когда же наступило время, и Патриарх Вселенский, со всем Собором, взошел уже на малому входе в алтарь, и пели Трисвятую песнь, тогда протоиереи и архидиакон соборные привели нареченного Иова пред царские двери и два Митрополита ввели в алтарь, а Патриарх Вселенский, возложив на него руки и разгнув над главою евангелие, призывал Божественную благодать на нового Патриарха, и повторил над ним весь чин посвящения архиерейского, как нуждающимся в сугубой благодати для высокого своего звания. Потом взял его с собою по обычаю на горнее место для слушания Апостола и Евангелия, и оба совершили вкупе Божественную литургию; святейший Иеремия поминал Патриархов Вселенских, а его самого Иов Московский; лампада же и посох пред царскими дверьми, во всю службу, были Цареградского Патриарха.

По совершении литургии соборно возвели новопоставленного Патриарха на высокий амвон среди храма и трижды посадили на приготовленный ему стул, с тройным многолетием. Патриарх Вселенский вручил ему священный посох Петра Митрополита, а благочестивый Царь, от своего лица, возложил на него панагию златую с драгоценными каменьями, и богатую мантию с источниками, Веницейского шелка, унизанную жемчугом, и белый клобук, весь осыпанный перлами и алмазами, с стоящим на верху знамением Господа нашего, из драгоценнейших яхонтов, с надписью: «дар Царя Патриарху Иову», и другой изваянный посох еще вручил ему, говоря:

«Всемогущая и животворящая Троица, дарующая нам содержание Российскаго царства, подает тебе сей святый и великий престол великаго Чудотворца Петра и патриаршество Московское всея России рукоположением и освящением пресвятейшаго Вселенского Патриарха Иеремии и святых отец Архиепископов и Епископов нашего самодержавнаго Российскаго царствия; и жезл пастырской, Отче, восприими и на седалище старейшинства взыди, на престол великаго Чудотворца Петра, во имя Господа Иисуса Христа и Пречистыя Его Матери, и моля Бога и Пречистую Его Матерь, и великих Чудотворцев Петра, Алексия, Иону и всех Святых, о нас и о нашей благоверной Царице, и о всем православии что нам на пользу и всему православному Христианству, душевно и телесно, и да дает тебе Господь здравие и долголетие во веки веков, аминь.»

На дворе, бывшем митрополичьем, а с той поры уже патриаршем, ожидали оба Первосвятителя приглашения к столу царскому, и по зову окольничего вступили, всем собором, в золотую подписную палату. Пришельцы Греческие изумились великолепию трапезы, уставленной златыми и серебряными сосудами, фиалами многообразными и чашами мальвазии и Кипрских вин; различные изваяния зверей, из драгоценного металла, нагружали трапезу; львы и единороги, медведи и волки, олени и зайцы и дикие звери соединились вкупе, как бы в некоем потешном зверинце, также и разнородные птицы, павлины с цветными крылами и хвостами, пеликаны, орлы и дивные строфокамилы утешали зрение, и не было числа и весу и цены сосудам: такою красотою сияла трапеза царская.

За великим столом с Государем сели оба Патриарха; Митрополиты же и прочие Святители и Архимандриты за иной стол, с боярами и послами Иверской земли, в то время бывшими в Москве, каждый по чину своему. Стольники разносили всем милостивые подачи яств, со словом царским от его трапезы; с третьих яств поднялся из-за стола святейший Иов Патриарх Московский, по чину церковному, и поехал на осляти вокруг старого Кремля и Китая, благословлять град и народ, а вел под ним осля окольничий Князь Петр Ростовский; впереди шли певчие дьяки, воспевая стихиры, и патриаршие бояре, и четыре огненника с пальмами, и возвратясь опять к Государеву двору, сел за стол по-прежнему; на другой же день объехал и остальной Царев каменный город, а тогда вел под ним коня боярин и конюший, Борис Феодорович Годунов.

Когда окончилась трапеза царская и по обычаю возвысили чин панагии, благочестивый Государь стал посреди палаты и давал каждому вкушать сыту из чаши с многолетием; казначей же его Траханиотов явил новое его жалованье: обоим Патриархам дары равные, подобные первым, какие жалованы были вначале святейшему Иеремии, также Митрополиту его и Архиепископу, на сей раз с прочими вместе, и всем старцам Греческим и Сербским, пришедшим с ними. Уже в темную ночь отпущены были на свое подворье Патриархи, Вселенский в сопровождении стрельцов, несших возженные факелы, и на ранней заре они же отнесли торжественно к Патриарху Царские дары, явленные ему накануне.

На другой день три Епископа пришли, от имени патриарха Московского, звать к нему на братскую трапезу Святейшего Иеремию и, спросив о здравии его, поднялся великий Святитель вслед за Епископами, сказав: «да исполнится воля брата моего Иова». Торжественная встреча Архиереев, пресвитеров и диаконов, в одеждах пышных, со свечами и кадильницами и пением стихир, ожидала на крыльце патриаршем Вселенского Владыку: в дверях же крестовой палаты приветствовал его сам Патриарх Московский, и оба, помолясь честным иконам и прочитав: «достойно есть» в честь Богородицы, целовалось братски в уста, по чину патриаршему, и сели вместе в ожидании трапезы. Прежде же стола окольничий пригласил, от имени Царя, обоих Патриархов в палаты царские и Государь, встретив их по прежнему, сел на своем месте, в одежде царской, и Патриархам указал также сесть на своих местах. Бояре его вокруг было все в золотых платьях, и казначей являл Царю поминки от Патриарха Иова всея Россия, образ Пресвятой Богородицы, чеканенный, обложенный золотом, с яхонтами, и пелену атласную, саженуя жемчугом, и кубок двойной серебряный, бархат и камни и сорок соболей и десять угорских червонных, и такие же дары Царице Ирине.

Тогда взошел окольничий от благоверной Царицы Ирины и, став посреди палаты, с низким поклоном пригласил обоих Патриархов и весь Собор в ее покои; все поднялись. Сперва шел Государь, за ним оба Патриарха, потом Епископы и Архимандриты по чину и весь царский синклит; они вступили в сенную палату, где собраны были жены бояр Московских, служащие Царице, все в одеждах белых снеговидных, украшенных инде золотом, инде багрянцем, унизанных жемчугом и драгоценными каменьями. Открылись златые двери средней палаты Царицы и, от имени ее, другой боярин пригласил Патриархов взойти со всем Собором. За ними последовал только один Борис Годунов и опять затворились двери. Чистейшим золотом сияла вся сферообразная храмина и, по хитрому устроению художника, звонко отзывались в ней тихие слова. Стены украшены были драгоценною мусиею, с изображением деяний Святых и ликов Ангельских, Мучеников, Иерархов, а над великолепным престолом ярко горела, каменьями драгими, большая икона Пречистой Девы с предвечным Младенцем на руках, и вокруг нее лики святых угодников, увенчаны златыми венцами, по коим рассыпаны жемчуг, яхонт и сапфир. Хитротканными коврами устлан помост с живым изображением соколиной ловли, и другие изваяния птиц и зверей из дорогого металла сияли вокруг всей храмины; а на средине свода искусно изваянный лев держал в пасти своей кольцом свитого змея, с которого опускались златые лампады.

Одежда самой Царицы превосходила пышностью все, что ее окружало: монисты, поручи, ожерелья ее были тяжелого ровного жемчуга: темными изумрудами и светлыми алмазами застегивалась опушенная соболями одежда, и всеми разнородными камнями горел бесценный венец ее, возвышавшийся двенадцатью зубцами на подобие города, в память двенадцати Апостолов и крупными камнями висели с него алмазы на светлое чело Царицы; но ангельская красота сего чела затмевала еще блеск царственных украшений. Тихо поднялась Царица с своего престола при виде Патриархов и встретила их посреди палаты, смиренно прося благословения. Вселенский же Святитель, осенив ее молитвенно большим крестом, воззвал: «радуйся благоверная и боголюбезная в Царицах Ирина, Востока и Запада и всея Руси, украшение Северных стран и утверждение веры православной!» Тогда Патриарх Московский и за ним все Митрополиты, Архиепископы, Епископы, каждый в свою очередь, благословили Христолюбивую Царицу, с желанием ей всякого блага душевного и телесного.

Она же, кроткими устами, произнесла приветственную речь: «Великий господин, святейший Иеремия Царьградский и Вселенский, старейший между Патриархами, многое благодарение проношу святыне твоей за подвиг, какой подъял на пути странствия в нашу державу, дабы и нам даровать утешение видеть священную главу твою, уважаемую паче всех в Христианстве православном, от коей и мы восприяли благодать ныне, и за сие воздаем хвалу Всемогущему Богу и Пресвятой Его Матери и всем Святым, молитвами коих сподобились такой неизреченной радости. Во истину ничто не могло быть честнее и достохвальнее пришествия твоего, которое принесло столь великое украшение Церкви Российской, ибо отныне, возвеличением достоинства ея Митрополитов в сан Патриарший, умножилась слава всего царства по вселенной. Сего искони усердно желали прародители наши, Христолюбивые Государи, Великие Князья и Цари, и не сподобились видеть исполнения своих благочестивых желаний, и ныне, на сей их вожделенный конец, чрез многие подвиги дальняго странствия, привел во дни нашей державы твою святыню Всемогущий Бог».

Тогда, отступив несколько, стала около своего царского места, имея по правую руку благочестивого Царя, по левую же брата своего боярина, с непокрытою главою, а поодаль ее стояли чинно избранные жены княжеские, в одежде белой, сложив крестообразно руки и потупив глаза в землю; по манию царскому все они, одна за другою, благоговейно подходили к благословению святейших Патриархов. Благоверная же Ирина, приняв из рук старшей боярыни драгоценный златой потир, усыпанный шестью тысячами жемчужных зерен, кроме иных камней, сама вручила его Патриарху и, воссев, указала сесть.

Боярин же Дмитрий Иванович Годунов, выступив на средину, явил обоим Патриархам другие дары Царицы: каждому по серебряному кубку и бархату черному, по две камки, две обьяри и два атласа и сорок соболей, и по сто рублей денег, являя же говорил Вселенскому: «Великий Господин, святейший Иеремия Цареградский и Вселенский, сие тебе милостивое жалование царское, да молишь усердно Господа за Великую Государыню и Великую Княгиню Ирину и за многолетие Великаго Государя и о их чадородии».

Патриарх же восстав, говорил: «Господь Всемогущий, разделивший Чермное море и проведший сквозь него по суху Израиля, от мала до велика, и изсекший им в утоление жажды воду из камени, на пути в обетованную землю, и пославший Архангела своего благовестить тайну воплощения Пречистой Деве благодатной, сосуду небесной манны, горе святой, неопалимой купине, в которую вселился Христос, чтобы искупить от смерти всероднаго Адама, сам подвигшись на молитвенные подвиги наши, да дарует тебе благословенный плод чрева, с излиянием своей благодати.»

Таким же обычаем боярин продолжал, возглашая титул и прося молитв, являть дары святейшему Иову, Архиепископу царствующего града Москвы и всех северных стран Патриарху, и преосвященному Митрополиту Иерофею именитого града Монемвасии, что в Пелопонисе, и смиренному Архиепископу Элассонскому, что из славной земли Греческой, где мудрецов слава и витий украшение, у подошвы Олимпа западного, а не восточного.

Когда же, по порядку, явлены были всем дары царские и взаимно дары патриаршие, тогда, воздохнув из глубины сердца, благоверная Царица, с горькими слезами пролила скорбные речи свои пред всем освященным Собором: «О великий Господин, святейший Иеремия Вселенский отец отцев, и ты, святейший Иов, Патриарх Московский и всея Руси, и вы все, преосвященные Митрополиты, Архиепископы и освященный Собор, Бога Всемогущаго блаженные служители, сподобившиеся большей милости и благодати у Господа и его пречистой Матери и всех Святых, от века угодивших Богу, и к ним непрестанно возсылающие молитвы, молю вас и заклинаю, из глубины души моей и со стенанием сокрушеннаго сердца, всеми силами усердно молите Господа, за великаго Государя и за меня, меньшую из дочерей ваших, дабы благоприятно внял молитву вашу и даровал нам чадородие и благословеннаго наследника сего великаго царства, Владимирскаго и Московскаго и всея России».

И все преклонились на жалость, вняв горькую речь Царицы, сам Государь, оба Патриарха, весь Собор и синклит, и жены боярские: плачем их исполнилась вся храмина и из всех очей потекли жалостные слезы; Патриархи же, со всем Собором, единодушно возгласили: «Бог над всеми сущий, и его небесная Матерь, и великий Предтеча и все Святые, да призрят слезы твои, благотворная Царица, и наши о тебе стенания, и да исполнят желания твоего сердца. Творец всяческих, на все призирающий милостивым оком, исполнивший всеми благами земными сие великое царство, да дарует ему и наследника свыше всех сих благ!»

Тогда поднялся весь Собор из палат царских, Государь же и его благоверная Царица проводили до златой двери обоих Патриархов, приняв от них еще однажды благословение. Первосвятители возвратились на двор патриарший, где после обычной трапезы, Святитель Иов являл богатые дары свои Вселенскому брату и пришедшим с ним, святые иконы, кубки, бархат, камни и соболей, и с честию отпустил на их подворье, а на следующее утро принесены к ним дары Царицы и Патриарха.

Спустя несколько дней после своего посвящения (30-го Января), новый Патриарх, по благословенно Вселенского, сам поставлял в Митрополиты, сперва Архиепископа великого Новгорода Александра, а потом Архиепископа Ростовского Варлаама, и каждый из них на другой день своего поставления приходил к святейшему Иову, с узаконенными поминками: багряным бархатом, камкою, сороком соболей, позлащенным кубком и пятнадцатью рублями денег. Пред началом великого поста Патриарх Вселенский, с разрешения Государева, ездил на поклонение в Троицкую лавру, где почетному приставу велено было повестить Архимандрита Киприана и келаря Евстафия и всех старцев соборных, чтобы приняли его чинно, как встречали самих Митрополитов всея Руси и отпустили бы дары Патриарху: образ Спасов или Пречистой с пеленою, чеканный, который чуднее из старых, и образ Сергиева видения, обложен серебром, с венцом златым, чеканной работы, кубок и чару серебряные, бархат, атлас, камку и обьяр, сорок соболей и сто рублей деньгами, три полотенца Троицкого изделия, братину, судки деревянные расписные для блюд, ковши и кувшины; равно и всем пришедшим с Патриархом дарованы поминки Троицкой лавры, где провели они посреди братского угощения пять дней.

В неделю сырную навестил боярин Годунов Патриарха и святейший Иеремия стал опять просить себе отпуска в Царьград, но боярин, именем царским, молил его остаться до Пасхи, ради трудного пути, и светла была в Москве неделя Пасхи сего лета, присутствием обоих Патриархов, старого Вселенского и нового Московского. Прежде же отшествия святейшего Иеремии в Мае месяце, по воле Государя и соборному приговору, умножено было число Митрополитов, Архиепископов и Епископов, и в Митрополиты царств Казанского и Астраханского поставлен был, из Архимандритов Казанских, Преображенского монастыря Гермоген, будущий Патриарх, на место бывшего Архиепископа Тихона; Геласий же Крутицкий повышен в Митрополиты Сарские и Подонские, в качестве наместника области патриаршей. Сверх четырех митрополитов, шесть новых архиепископов переименованы из прежних епископий: Вологодское, Суздальское, Низовское, Смоленское, Рязанское и Тверское, и к бывшим епископствам, Коломенскому и Черниговскому, прибавлены еще шесть в Пскове, во Ржеве Володимировом, на Устюге, на Белоозере и в Дмитрове.

Прозорливый Государь, для большей твердости на будущие времена, написал на пергамине все cиe учреждение Митрополитов, Архиепископов и Епископов, а равно пришествие святейшего Иеремии, избрание и посвящение им Иова в Патриарха и согласие на поставление впредь Патриархов Всероссийских от своего Собора, с извещением только Вселенского. Он укрепил грамоту сию своею государственною печатью и двумя патриаршими, красного воска, и семью черного прочих Архиереев, с их собственноручною подписью и за руками всего Собора, в коем, кроме Святителей Греческих и Русских, участвовали большая часть Архимандритов и Игуменов обителей Русских и Архимандриты Цареградские, от гроба Господня и от Святых гор Синая и Афона.

Настала весна и время отшествия Патриаршего; святейший Иеремия в последний раз приглашен был в палаты царские, еще с большим торжеством: ибо все палаты наполнены были детьми боярскими и приказными, дворянами и боярами, которые желали еще однажды принять благословение Вселенского Владыки. В златых дверях подписной палаты встретил Патриарха сам Государь и, прияв благословение, взял за руку и возвел с собою на высокое седалище, прочие же все стояли в глубокой тишине и благоговении. Тогда принесли пред Царя, на золотом блюде, драгоценную митру, всю осыпанную жемчугом и каменьями, с деисусом на челе и распятием на вершине, и с ликами многих мучеников, иерархов (между ними были Ангелы царские: Феодор Стратилат и мученица Ирина), и с жемчужною подписью: «от Царя Патриарху».

Благочестивый Государь, восстав, принял митру и своеручно подал ее Патриарху, сказав: «Приими, святейший Владыко, да на веки сохранится в патриархии твоей память моя и блаженных моих родителей». Патриарх же, подняв к небу взоры, воззвал к Богу всемогущему о многолетии и чадородии благоверного Царя и его Царицы, вверяя их молитвам Архангелов, Пророков, Апостолов, иерархов, мучеников и всех Святых.

Тогда явлены были ему и всем пришедшим с ним другие дары, от Государя и его супруги, сходные с теми, какие жалованы при начале, с прибавлением пяти коней и шатра для пути, и никто из архимандритов, игуменов, диаконов, родственников и служителей патриарших, числом до тридцати, не быль обойден щедрою милостью царскою, не только два его племянника, по и дядя сих племянников причтен был к родству и награжден особо. Архиепископ же Элласонский смиренно молил Царя остаться в его пределах, с чаянием его милости, и обнадежен обещанием области церковной. По кратком сидение и молитве, Государь проводил Патриарха до позлащенной двери своей палаты: там простились они навсегда, ибо уже не суждено было Святителю видеть более царских очей и в последний раз благословил он Государя.

Но заботы царские о священной особе своего гостя простирались и на все время его странствия в пределах государства и далее за рубеж. Двум прежним приставам велено сопровождать Патриарха Цареградского, с тридцатью детьми боярскими до Смоленска; и возможная бережность предписана им на пути, чтобы не иначе избирали станы свои и ночлеги, как по большим селам или ямским слободами, и чтобы, отсылая пасти лошадей в соседнее поле, отряжали людей для их безопасной пастьбы. В Можайске, Вязьме и Дорогобуже, отпускаемы были почетный корм и мед, от города до города, а воеводам Смоленским указано от Государя собрать из погребов, царских и монастырских, до осьмидесяти ведр разного меда и, вместе с запасом съестным, отправиться на подводах до Орши, но прежде явить их на рубеже Патриарху, как последнее жалование царское в путь дальний, и написать о пропуске грамоту к державцу Оршанскому. (Стат. спис. № 3, лист 113)

Как только переехал Иеремия за рубеж Литовский, настиг его посланец царский и вручил ему, от имени Царя, тысячу рублей, на сооружение патриархии в Царьграде, вместе с дружелюбною грамотою к Султану, такого содержания:

«Бог наш Троица, Иже прежде век сый, Отец и Сын и Дух Святый, ныне и присно и во веки веков, аминь, о Нем же живем, движемся и есмы, Им же Цари царствуют и сильные пишут правду. Вседержителя Бога милостию, Царь и Великий Князь Феодор Иоаннович, всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, Казанский, Астраханский, Псковский, Смоленский, Тверский, Рязанский, Полоцкий, Пермский, Вятский, Болгарский и иных многих земель Государь, и всея полунощныя Сибирския земли обладатель и Государь земли Немецкия. Гамаюна подражателю, Мурат Салтану, Государю Константинопольскому, Беломорскому, Черноморскому, Анатолийскому, Караманскому, Румскому и иных, брату и доброму приятелю нашему. Приезжал к нам из твоей, брата нашего области, Иеремия Патриарх Константинопольский, для милостыни и бил нам челом, чтобы нам к тебе, брату нашему, о нем отписать, о всяком бережении: и мы, по твоей брата нашего к нам любви, об нем к тебе пишем в своей грамоте, чтобы ты, приятель наш Мурат Салтан, Патриарха Иеремию держал в своей области и велел беречь своим Пашам, потому же как ваши прежние прародители их держали в бережении, по старине во всем: и ты бы сие учинил для нас; а буде о некоторых своих делах к нам прикажешь, и мы против того к тебе, брату нашему, любовь братскую держать хотим. Писана во дворе государства нашего, града Москвы, лета от создания мира 6097, Мая месяца, индикта 11, государства нашего шестое, а царств наших, Российскаго 43, Казанскаго 37, Астраханскаго 35.»

Боярин же Борис Феодорович Годунов, при грамоте Государевой, писал еще сам от себя Патриарху: бил челом ему, как крепкому поборнику благочестия на врагов Божиих, Государю своему и отцу о Боге, наставнику и учителю спасенного пути. Похваляя его подвиги и благодаря за премногие к нему милости, молил он и впредь не забывать его в святых своих молитвах пред Богом, дабы сотворил над ним милость, как знает его святая воля, и не оставлял бы его без вести о себе, когда достигнет благополучно до своего престола. Он извещал, что по его желанию написана была Государева грамота об нем к Султану, но коротко и без намека о церковном разорении, чтобы ни в чем не было гнева на Патриарха (при чем и прилагался список грамоты); извещал и о том, что по его напоминанию, христолюбивые Царь и Царица, послали на сооружение церкви в царствующем граде тысячу рублей, дабы святейший Патриарх молил Господа о их здравии и чадородии. Годунов просил также Святителя проведать в Литве, кто укрепился на Польской короне: брат ли Кесарев Максимилиан или Королевич Свейский? и все сие тайно сообщить ему, закрыв свое святительское имя; а равно из Царьграда известить, как держит царство Мурат Салтан, нет ли розни в Пашах и насильствия лишнего Христианству? с кем у Султана Турского война, и была ли вновь у него с каким либо государством Фряжским рать, и чего впредь чает? (Лист 125)

Патриарх, изливая чувства своей благодарности в письме к боярину, молил Бога, чтобы сохранил для него, Бориса, здравие Государево, и даровал ему наследника, который бы и их свободил из рук неверных; а о том, что поручал ему боярин, писал, что выразумел подлинно всю его грамоту, и Бог даст, о всем искусно отпишет, лишь только бы приказал, воеводам Смоленским и Черниговским, отсылать прямо к себе его грамоты, или людей коих пришлет; покамест же слышал он в Орше, что Максимилиана отпустили, а с Королем пили, ели и помирились, а которая харчь ни сделалась, то все пропало; Король в Вильну будет, про Татар же ни где не слышно.

Последняя прощальная грамота Патриарха к Государю с рубежа его земли, была такова: (лист 133)

«Богом поставленному и Богом избранному Самодержцу, Царю всея России и всех благоверных Христиан, здравие, с Богом венчанною и благоверною твоею Царицею Ириною, и со всем синклитом и воинством. –Язык наш притомился и нашего разума не станет изглаголать благодарение за все твои великия милости и дарования, какия прислал ко мне богомольцу твоему, не только сребра, но и корму и пития, коего станет до Волошския земли. Мы только должны молить днем и ночью Бога, да соблюдет Царствие твое, в долготу дней, и покорит всех твоих недругов к подножию ног твоих, и даст Тебе Господь плод чрева, наследника твоему царству, и достоин будешь царствия небеснаго. – Не забудь и нас на святой молитве своей, в шествующем нашем пути, да дойдем здравы до Константинограда; а милостыня твоя Царская будет у тебя в царствии небесном. Благодать и милость Божия, буди на Царствии твоем, на благоверной твоей Царице и на всем твоем синклите и воинстве. Аминь.»

Первая жалованная грамота, которая встречается в делах Архива после учреждения Патриаршества в России, писана от лица Патриарха Иова, 1591 года, Апреля 16, лавры Хиландарской Архимандриту Григорию с братиею, о дозволении им собирать, во всякое время, милостыню в России. «Благословение великаго Господина, святейшаго Патриарха царствующаго града Москвы и всея Великия России, во Св. Духе сынам нашего смирения, преосвященным Митрополитам и боголюбивым Архиепископам и Епископам, благоверным князьям и вельможам, и во градах наместникам, воеводам и волостелям, гостям, купцам и всем людем земским, и во все пречестныя обители святых монастырей настоятелям духовным, архимандритам и честным игуменам, и протопопам и всему священническому чину, инокам и инокиням, и всем православным Христианам, во благочестии цветущим, богопросвещенным Господним людям, и всему сущему народу истиннаго великаго нашего православия, от Господа Бога Вседержителя, свыше благодать, мир и милость, и Пречистыя его Матери и святых Чудотворцев: Петра, Алексия, Ионы, Русских Митрополитов, благословение и молитвы, да и нашего смирения благословенье и молитва, да будет всегда с вашим боголюбством, благотворением и благоугождением.

Ныне, сыны мои и чада о Христе, пишу вам, славы ради великаго благочестия, и возвещаю, что пришел Архимандрит Григорий, с братиею, из Св. горы, честныя обители Введения Пречистыя Богородицы Хиландаря монастыря, от всей во Христе братии, бить челом Царю, Великому Государю и Великому Князю Феодору Ивановичу, всея Руси Самодержцу, чтобы Государь пожаловал честную обитель, Хиландарь монастырь в свое имя взял; и благоверный, Христолюбивый Государь пожаловал ее, во свое Царское имя взял и, почтив их и удовлетворив, как ему Великому Государю Всесильный Бог известил и положил на сердце, отпустил их во Св. гору. И ныне Архимандрит Григорий и старцы пошли до вашего истиннаго православия, желая принять от вас милостыню на вспоможение и искупление братства честной обители. Сего ради послали мы к вам сию нашу грамоту, прославляя и возвеличая имя Господне, которое в Русских землях просияло вашим благочестием, и благословляем вас детей своих о Христе, всех православных, да подадите им милостыню, по силе вашей, за спасение и очищение грехов единородных и безсмертных душ, поминая Евангельское слово, глаголющее: «блаженни милостивии, яко тии помилованы будут» (Мф. 5:7), и еще: дающий убогому, самому Христу дает, и в самыя Христовы руки влагает, и от него старицею мзду восприимет и жизнь вечную наследить; ибо милостыня великое дерзновение имеет ко Владыке Христу и не возбранна бывает о душах грешных, и от уз тяжких разрешает и к Богу на небеса возводит: творящий милостыню другом Божиим наречется и восприимет достойные дары от Спаса нашего Иисуса Христа, в царствии небесном; и в страшный и в грозный день великаго суда, Христа умилостивляет и душу свою свободит от вечных мук, и небеснаго, безконечнаго царствия за то сподобится, которое, молю вам получить. А если Бог повелит, в будущее лето, тому Архимандриту Григорию, или по нем иному Архимандриту приходить, или старцев посылать к благочестивому Царю и ко всем православными Христианам, милостыни просить, то вы бы им вперед, по сей грамате, милостыню, Бога ради, по силе давали». Подпись грамоты: «смиренный Иов, Божиею милостию, Патриарх царствующего града Москвы и всея Великия России».

В том же году прибыл в Москву из Пантелеимонова монастыря, Архимандрит Неофит, за милостынею и для подтверждения жалованной ему грамоты от Государя, что и было ему даровано.

Два года спустя после отшествия Патриарха, в Мае 1590 года, воеводы Смоленские повестили опять Государя, что приехал из города Тырнова Митрополит Дионисий, да с ним Архиепископ Гревенский Болгарской земли Каллистрат, да из Иерусалима келарь лавры Св. Саввы Освященного Дамаскин, и Архангельского монастыря Игумен Кирилл, и из Сербской земли Благовещенского монастыря Игумен Лонгин, от Патриарха и всего Вселенского Собора, и прислали грамоту Дионисиеву. (Лист 154)

«Благоверному и тихомирному, Богом почтенному, святому Царю нашему и Самодержцу всея России, Московскому, Казанскому, Астраханскому, Новгородскому и иных, Православный Царь господин Феодор Иоаннович! Я смиренный Митрополит Дионисий, Тырновский и Ларский, Кантакузинов и Палеолог, и приятель от Патриарха с Собора, меньший раб святыя державы Царствия твоего, припадаю на колени и челом бью Величеству твоему, и молю Христа Бога, да умножит державу твою и укрепит царство твое, и учинит тебя свыше всех Царей земных. Аминь. Исповедую державе твоей мое пришествие: послан я от Святейших Патриархов и от всего Собора, принести Царствию твоему молитву и благословение, да и за тем что, по твоему повелению, поставил Патриарх Иеремия на Москве Патриарха, и он, ради любви твоей и призрения что ему учинил, созвал Собор Патриархов, Митрополитов, Архиепископов и Епископов, да совершит поставление новаго Патриарха господина Иова; и для того еще собрал всех Архиереев и Патриархов, что Адександрийскаго не стало. Всему же Вселенскому Собору стало любо, и присоборовали и написали все, да будет на Москве пятый Патриарх под Иерусалимским, и послали меня, ближняго своего приятеля, да исповедаю все истинно, да будут о нем Бога молить, как и о прочих Патриархах, около всего Чернаго моря, да и в Мутьянской земли и в Волошской, и у Киевскаго Митрополита чтобы именовался Патриархом. А я иду к подножью Царствия твоего и граматы везу от Собора и чиновную грамоту новому Патриарху Иову; ты же, благоразумный и достойный Царь, сотвори о моем приходе по воле Царствия твоего. По сем буди на тебе молитва и благословение, да подарует Господь мир и здравие и век долгий, а на враги одоление видимых и невидимых, аминь.» (Лист 154)

Государь велел воеводам своим отпустить Митрополита и Архиепископа, с пришедшими вместе с ними, из Смоленска, а на встречу им послал в Можайск своего пристава и велел расспросить дорогою: каким обычаем были Патриархи на Соборе? молились ли о Государевом здравии? и Патриарха Иова поминали ль на ектениях? и ведал ли о том Салтан Турский с своими Пашами? и с каких мест были на Соборе Митрополиты, Архиепископы и Епископы? Корм же на пути велел давать почетный, а под Москвою, у Воробьевых гор, Патриарх Иов выслал к ним от себя на встречу Новоспасского Архимандрита с ключарем: им повелено было вызвать сперва из колымаг Митрополита и Архиепископа, для слова Патриаршего, и потом уже сказать его благословение и спросить о здоровье, а для житья отведено для них Новгородское подворье. (Лист 170)

Прошло около месяца, когда Государь (Июня 20) велел Тырновскому Митрополиту быть у себя на дворе с Архиепископом Гревенским Каллистратом и Архимандритами; приехав в Кремль, они ожидали Царского выхода в посольской палате, оттуда шли папертью в среднюю золотую палату, где сидел Государь на своем месте, окруженный боярами и дворянами в золотом платье.

Дьяк Андрей Щелкалов явил сперва Митрополита с Архимандритами Макарием и Евфимием, как присланными от Собора, а потом Архиепископа Болгарского с Архимандритами от Св. горы и Св. гроба, которые пришли за милостынею. И Государь, встав с места, принял от них благословение, а Митрополит Дионисий правил ему еще благословение от Цареградского и прочих Патриархов.

Государь спросил его: «Отца нашего и богомольца Иеремию Патриарха, как Бог милует и во спасении ли пребывает?» Дионисий ответствовал: «Божиею милостию и твоим Государевым жалованьем, Патриарх Иеремия здоров и молит Господа Бога, о твоей святой, великой и царской державе», и сказал от имени его речь, что по изволению и прошению Царскому святейший Иеремия, поставив на Руси Патриарха, созвал Собор в Цареграде и утвердил сие поставление уложенною грамотою, которую подал Митрополит Царю, от всего Собора, вместе с другими грамотами частными, от Иеремии, к нему и благоверной Царице; в грамоте же соборной написано (листы 175–179):

«Когда благоверный и тихомирный Самодержец, Царь всея земли Российския, Московский, Казанский, Астраханский, Новгородский и иных православных Христиан, Господин Феодор Иванович, принял наше смирение телесно и показал нам приязнь, сколько имел к Богу благоверия и любви к Христовой Церкви, тогда просил у нас о достоинстве Патриаршем, по избранию соборному и по канонам, да поставим и наречем Архиепископа Московскаго Патриархом, как нарекаются и прочие: первый Константинопольский Вселенский Патриарх, от святаго вселенскаго перваго Собора, почтен был достоинством, от блаженнаго и равноапостольнаго Царя Константина великаго, а потом Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский православные Патриархи.

И смирение наше, собственными очами, видели и порадовались благодати, величеству и распространению, данному от Бога сему царствию, ибо один только на земле ныне Царь великий и православный, и не пристойно было бы не учинить воли его: мы же, приняв по разуму его, поставили на Москве Патриарха, господина Иова именем, и благодатию Божиею дали ему хрисовуллу Патриаршую, и произволили, да он, Архиепископ Московский властвует как пятый Патриарх, и будет достоинством и честию почитаться с иными Патриархами во веки. Так совершили на месте. Когда же смирение наше пришли к престолу, в Константин град, и объявили сие дело, думу и прошение благовернаго Государя, явственно, прочим достохвальным святейшим Патриархам, оно показалось им любо и благословенно.

И еще смирение наше, с ними Патриархами в со всем Вселенским Собором, во единомыслии и соединении о Св. Духе, пишем и объявляем чрез сию соборную грамату: во первых, исповедуем и совершаем, в царствующем граде Москве, поставление и именование Патриаршеское господина Иова, да и впредь почитается и именуется с нами Патриархами, и будет чин ему в молитвах после Иерусалимскаго, а в головах и в начале держать ему Апостольский престол Константина града, как и иные Патриархи держат; во вторых, то дарованное ныне имя и честь Патриаршества, не только одному Господину Иову дано и утверждено непоколебимо, но произволяем и по нем поставлять, Московским Собором, начальных властей в Патриархи, по правилам, как зачато от сего сослужебника нашего смирения и о Св. Духе возлюбленнаго брата нашего Иова, и для того сия уложенная грамата утверждена для памяти во веки, лета 7098, месяца Мая.»

Грамоту сию подписали: Патриарх вселенский Константинопольский Иеремия, Антиохийский Иоаким, Иерусалимский Софроний и бывшие на Соборе 42 Митрополита, 19 Архиепископов и 20 Епископов. (Лист 190)

Тогда поднес Митрополит Дионисий Государю и для его супруги благословение от Патриарха, часть святых мощей мученика Пантелеимона и Марии Магдалины; от себя же в дар венец царский золотой, с дорогими каменьями и жемчугом и с такою же запоною, а другой венец Царице. Равно и Болгарский Архиепископ и четыре Архимандрита, бывшие с ними, поднесли Государю святые мощи; благочестивый Самодержец отпустил их с честию на подворье, куда посланы им были яства и пития с трапезы Царской. Не ближе праздника Всемилостивого Спаса приглашены были, по воле Государя, Митрополит и Архиепископ к святейшему Иову, которого нашли они облачающимся посреди Успенского Собора, дабы идти на воду: приложась к Св. иконам, они приняли от него благословение, а Дионисий говорил речь от лица Патриарха вселенского и, подав грамоту его, участвовал с прочими в крестном ходе. Царь же Федор Иоаннович молился в тот день на Симонове, у Пречистой Богоматери.

В соборной своей грамоте Патриарх Константинопольский писал Иову Московскому, и это первое их сношение письменное, на правах равенства: (Лист 197)

«Пресвятейшему Патриарху Московскому и всея Русии, о Св. Духе возлюбленному брату нашему и сослужебнику. Молим Вседержителя Бога о здравии вашем, да сохранить Бог вас, в укрепление и во свидетельство давшему тебе пасти стадо, на радость и душевное спасение пастве. Да ведает святительство твое, что мы прияли произволение и повелиние святаго Царя нашего и Самодержца всея Руси, Феодора Ивановича, которое сказал нам на Соборе, святейший брат наш и сослужебник, Архиепископ Константинополя Новаго Рима, Вселенский Патриарх, господин Иеремия (здесь говорит Собор, хотя в оглавлении грамоты стоит имя Патриарха), что он поставил в Москве, Патриархом Московским и всея Русии, тебя святейшаго Патриарха; и то нам любо, и мы то доброе свершили поставление, имеем тебя себе всегда братом и сослужебником своим, пятым Патриархом, под Иерусалимским, и в священных молитвах, во властях своих тебя поминаем, как мы промеж себя поминаемся, и для сего извещаем и изволяем святительству твоему о Духе Святом; да и ты нас всегда поминай, имена наши вознося на молитвах, в начале святейшаго Патриарха, брата нашего и сослужебника, Архиепископа Константинополя, господина Иеремию, имея его в началах, как и мы его начальником имеем и большим братом именуем. И то тебе извещаем, да повелишь всем Архиереям, во всей своей области, да поминают нас на молитвах. Если случится, что какой нибудь Архиерей, или иерей, придет от нашей области и привезет тебе совершительную грамату: ты с ним служи и упокой его, ибо наша Апостольская Церковь едина, как и мы промеж собою служим, по Божиему соединству, и любовь промеж собою совершаем. По сем, повелением сего Собора, избрали мы, преосвященнаго Митрополита Тырновскаго, господина Дионисия, сродника царскаго, от Кантакузиных и Палеологов, которые прежде сего держали скиптр Константинопольский, приятеля своего, и послали его к самодержавному, святому Царю нашему, всея Русии, челом бить, с соборною совершительною граматою и утвержденною, с иными нашими граматами; и ты его приими и призри и помоги ему, и почти его против нашего лица, а он наш приятель, великаго Собора, инаго было послать не возможно, кроме его. Благодать Божия будет над святительством твоим, аминь.» (Лист 201)

Другая же грамота Патриарха Иеремии была уже частная, и он прописывал в ней более пространный титул Патриарха Московского и всея Русии, Владимирского, Новгородского, Казанского, Астраханского и иных, желая его святительству мира и милости Божией. Извещая о благополучном своем прибытии в Царьград и о том, что посылает Митрополита Дионисия с благословением богопоставленному Царю с его Царицею, с соборною, утвердительною грамотою, к нему Патриарху, просил принять его с благословением и тихомирием, пострадать об нем пред Царскою светлостию, и попечалиться святому, высочайшему Царю, да сотворит пригожую помощь, какую обещал в своей палате при поставлении на патриаршество Иова, ибо другой надежды ни на кого не имеют, кроме как на Бога и святого Царя, и никто, кроме него, не может устроить по прежнему древней патриархии, как она до того была.

Две грамоты вручил также Митрополит Годунову, одну соборную, почти одинакового содержания с тою, какая писана к Патриарху Иову, но с сими замечательными выражениями: «что весь Собор возрадовался о поставлении Патриарха Московскаго, по изволению святаго Царя и по желанию его Годунова, и годно есть, чтобы в такой христианской стране был Патриарх у православнаго Царя»; в частной же своей грамоте святейший Иеремия пишет (лист 218):

«Преславнейшему, светлейшему, честнейшему и высочайшему, великому вельможе и конюшему, господину Борису Федоровичу, о Святом Духе возлюбленному сыну нашего смирения, благодать тебе Государю и мир и милость, о Боге Вседержителе и Господе Иисусе Христе. Мы послали о патриаршестве Российском, по достоянию, уложенную соборную грамату, и еще пишем Архиерейским Собором к благоверному Царю нашему, да учинить жалованье и даяние царское сколько произволит, по данной ему благодати от Бога, и пошлет нам на сооружение патриаршества Константинопольскаго шесть тысяч золотых, и будет новый ктитор, т. е. соорудитель патриаршества. И для того пишем к величеству твоему, да призришь и попечалуешься благоверному Царю и Царице, да будет сие дело благое совершено и устроено и будет жить в нем Патриарх, и Архиереи убогие прославят Бога, и о благоверных Царе и Царице будем его молить, ибо они суть новые соорудители новому патриаршеству.

А и тебе, Господину, гораздо известно, что обещали благоверный Самодержец и Царица наша воздать достойную помощь, и ныне тому время приять милость царскую. И для того избрали мы и послали к святому Царю и к тебе Господину нашему, мужа искуснаго и рода великаго, от бывших Константинопольских Царей, преосвященнаго Митрополита Тырновскаго и властителя всея Болгарския земли, о Святом Духе возлюбленнаго брата нашего смирения и сослужебника, господина Дионисия, и он против лица нашего патриаршескаго избран от всего Собора архиерейскаго; а ты его прими также, как принял наше смирение и покажи ему любовь свою и радение, какое имеешь к Великой Церкви, как друг Христов и помилователь, и о чем пишем к светлости твоей то соверши, да приимешь от Бога семьдесят седмерицею и моление вечное. А речи у него есть, те он известит тебе Государю; да послал к тебе с ним благословенье, мощи святаго Пантелеимона и смирну.»

Посещение Митрополитом боярина Годунова было еще гораздо позже патриаршего, ибо только Октября 5-го числа объявил Дионисий, чрез дьяка посольского Щелкалова, что имеет слово и грамоты к Борису Федоровичу, а Годунов докладывал Государю о дозволении принять его. Толмач Свастин Дмитриев сопровождал Митрополита, который, въехав на двор Борисов, мимо соборной церкви, слез с лошади у самой лестницы на мостках. Три встречи людей боярина, в чистом платье, ожидали его у ворот, на крыльце и в сенях, а у дверей средней комнаты своих хором принял благословение Владыки сам Годунов в цветном платье и спрашивал о здоровье. Митрополит правил ему поклон и благословение от Вселенского Патриарха и поднес, от имени его, часть святых мощей великомученика Пантелеимона и смирну, от себя же поминки: два атласа золотых, саблю булатную, да два сосуда ценинных, и боярин, приняв святые мощи, даров не принял, говоря: «великий господин Митрополит Дионисий, нам у вас даров брать не подобает, а довлеет нам вас видеть и дарить чем нас Бог благословил.»

Но Митрополит бил челом с моленьем, чтобы боярин его тем не оскорблял и поминки принял; Борис Федорович велел у него взять только два сосуда ценинных и, сев на своем месте, просил Митрополита сесть по правую от него руку, в большой лавке и, посидев не много, боярин отпустил Митрополита говоря: чтобы в том его не обмолвил, что есть не пригласил, для того что заняли его Государевы многие дела, а посылает к нему со столом на подворье. И провожал Борис Федорович Митрополита до тех же мест, где его встретил, а в сени и на лестницу и до ворот провожали его люди. (Лист 223)

Митрополит Дионисий просил также, во время своего посещения, у боярина Годунова, о дозволении поклониться чудотворцу Сергию в лавре его у Живоначальной Троицы, и ходил туда с разрешения Царского, и почесть ему оказана равная Патриаршей, трапеза, милостыня и дары, как приказывал о том с приставами боярин Архимандриту и келарю. Равным образом одарены были все приходившие с Митрополитом: Иеремия, Архимандрит от Саввы Освященного, два Архимандрита Макарий и Евфимий, архидиакон Архангельского монастыря Кирилл и келарь Дамаскин; с Афона же Пантелеимоновский Архимандрит Неофит и строитель Иоаким, Хиландарский Архимандрит Григорий, Преображенский Мефодий, Метеорской горы Архимаидрит Дамаскин, Душского монастыря Афанасий и Ватопедского старец Софроний, с прочими священниками, ибо лавра великого чудотворца Сергия не оскудевала милостию и не уступала щедростию дарам царским. (Лист 224)

В исходе того года повелел Государь Митрополиту быть у себя на дворе для прощального отпуска, и приглашен был к царскому столу. Государь пожаловал Митрополиту: бархат, камки, атлас, серебряный кубок с чарою, сорок соболей, куницы и деньгами сто рублей, всего же на триста десять рублей, да еще образ чеканный Богородицы, ризы с золотом и оплечье с жемчугом; а от Государыни Царицы подобных даяний было на сто восемьдесят рублей; одарены были также и два его Архимандрита Макарий и Евфимий, архидиакон и прочие Архимандриты со Св. горы, старцы и служивые люди.

Вскоре после того (19 Декабря) был приглашен Митрополит, по воле Государевой, Архимандритом и братиею Чудова монастыря, и встречен ими с честию у Св. ворот, а после всенощной настоятель приветствовал его речью, в коей благодарил за все великие труды его и звал на следующее утро к обедни и на братскую трапезу, во время коей наделил его обычными дарами.

Спустя более месяца после своего отпуска велел Государь быть Митрополиту Дионисию на отпуске у Патриарха Иова, в присутствии дьяка посольского, и Дионисий с своими Архимандритами и старцами шел на двор патриарший, чрез соборную церковь, где слушал молебен великим чудотворцам: Петру, Алексию и Ионе. Сей первый патриарший отпуск совершен был со всевозможным торжеством, чтобы показать величие Первосвятителя Русского Греческому пришельцу. Стрельцы стояли на дворе; в сенях и по крыльцу подьячие и патриаршие боярские дети в чистом платье. (Лист 241)

В столовой белой палате сидел сам Патриарх Иов, на своем месте: с левой стороны его сидели: Митрополит Геласий Сарский и Подонский и Архиепископ Рязанский Митрофан, и старцы соборные далее на скамье. По правую же сторону от Патриарха сидели Архиепископы: Вологодский Иона и Элассонский Арсений, Архимандриты и Игумены, а далее дворяне и приказные люди, дьяки и патриаршие боярские дети, в чистом платье.

При входе Митрополита встал Патриарх и, прочитав достойное, совершил молитву и благословил Дионисия, говоря: «в великой Государя нашего, благочестиваго Царя державе, в добром ли здоровьи и в спасеньи ли пребываешь и нет ли каких трудностей?» Дионисий ответствовал: «Божиею милостию и Государевым жалованием и вашим благословением, мы здоровы и всем спокойны и предовольны.» После сего все Архиереи Русские и Архимандриты благословились у Греческого, и он в свою чреду у них и, по благословению патриаршему, сел от него не далеко, с правой стороны, и священнейший Иов, встав, говорил речь, в коей рассказал Митрополиту, как все происходило от самого начала при его избрании и поставлении, и думу царскую и решение патриаршее и наконец самый приход Дионисиев с грамотами соборными, заключив, что и ему даны будут грамоты к Патриарху и ко всему Собору. (Лист 253)

В свою очередь пространно изъяснил Митрополит о Соборе Патриархов, как сыскали прежние начала о том, что древле благоверный Царь Константин, пожелав патриаршество в царствующем граде новом Риме, обсылался с Папою Римским и с Александрийским Патриархом, и поставлен в Константинополе первый Патриарх Митрофан, и как, воззрев в те начала, тотчас написали укрепительную грамоту о патриаршестве Московском и послали его, Дионисия, в Волошскую землю к Воеводе с вестию, чтобы его державы Архиереи приложили также свои руки к грамоте, что и учинили с радостию.

Дионисий советовал впредь о всяких делах духовных обсылаться с Патриархом Вселенским, подобно прочим Патриархам, и по дальнему пути избрать святейшему Иову в свое место из Греческих Митрополитов или Архиепископов, кто на то способен, и приказать ему быть всегда при Вселенском Патриархе, для Соборов и духовных дел, ибо и вместо других Патриархов живут их приятели в Царьграде у Вселенского.

Но святейший Иов на сие отозвался, что посоветует прежде с благоверным Государем и освященным Собором и учинит, как будет приличнее и, благословив Митрополита панагиею, отпустил, приказывая к Патриарху Вселенскому свое благословение и челобитье, а к прочим Патриархам и Собору благословение и поклон. (Лист 258)

В половине Февраля приказал Государь отпустить Митрополита в путь и велел его проводить боярскому сыну до Чернигова, а с ним посланы десять человек детей боярских и двадцать стрельцов с пятидесятником, вооруженных пищалями, которых должны были сменить в Брянске другие, в большем количестве. Но еще не доехал он до Чернигова, как вслед за ним послан был дворянин с грамотами и поминками к Патриархам, которые велено вручить Митрополиту; и Борис Федорович приказал еще отдать, от своего имени, поминки для Иерусалимского Патриарха, келарю лавры Саввы Освященного Дамаскину, который сопутствовал Дионисию вместе с своим Архимандритом и другими Афонскими настоятелями. (Лист 267)

Государь излагал в пространной грамоте святейшему о Бозе пастырю Иеремии, учителю православных велений, рачителю евангельской проповеди, твердому столпу православия для всех Христиан и крепкому о Христе страдальцу, опять всю свою думу о учреждении патриаршества: «что грех ради наших, ветхий Рим пал Аполинариевою ересью, и Церковь Римская и вся Италия наполнилась нечестивым учением; конечно отлучилась Церковь Римская от нашей святой и православной веры, почему святейший Сергий, Патриарх Константинопольский, испытав прежде о вере злочестивого Христофора, по совету Вселенских Патриархов, не велел поминать, в церквах Греческих, Пап Римских. Также злочестию древних последовал и Папа Евгений, составив двусмысленный осьмой Собор, но нечестивое его предание обличил Марк, Митрополит Ефесский; а в нашем Всероссийском государстве, благодатиею Христовою, святая Христианская вера, как солнце под небесами сияет и благочестия лучи испускает во всю вселенную, во всем согласуясь с четырьмя Вселенскими Патриархами, как приняли сначала от благочестивых родителей, святопочивших великих Государей, еще со времен равноапостольного Князя Владимира, просветившего Русскую землю, и потому прилично было для почести святой и непорочной нашей Греческой веры, в царствующем граде Москве, устроить высокий престол великих чудотворцев, Петра, Алексия и Ионы, патриаршим.»

Далее, описывая самое исполнение своей царской мысли и избрание Иова, говорит: «поскольку древле Римский вселенский Патриарх Сильвестр, от святаго вселенскаго Собора и от равноапостольнаго Царя Константина, достоинства честию почтен, то ваше Архиерейство соборно уложили, вначале именоваться и в Папино место быть тебе Иеремии, Божиею милостию Архиепископу новаго Рима и Вселенскому Патриарху, потом Александрийскому, потом нашего великаго государства, царствующего града Москвы Патриарху, после же Антиохийскому и Иерусалимскому;» сие столь подробно изъяснял благочестивый Самодержец для того, что в грамотах Московский Патриарх поставлен был ниже всех, что вероятно было причиною долгого замедления в Москве Митрополита, прежде нежели допущен был к святейшему Иову, ибо Царь твердо стоял за первенство своей Церкви пред Антиохийскою и Иерусалимскою, едва уступая Александрийской, поскольку ее Первосвятитель носил еще, сверх имени Папы, и звание Судии вселенной.

Феодор напоминал также, как отпустил он с великим жалованьем святейшего Иеремию в Царьград, чтобы превеликий престол Константинопольской Церкви, матери всех Церквей по вселенной, единой православной веры, не остался без крепкого пастыря и словесные овцы Христова стада не поглощены были от волков зияющих, и для соборного утверждения патриаршества Всероссийского, и чтобы во всех четырех патриаршествах Греческого царствия возносились молитвы о здравии и чадородии Царском; а милосердный Бог, ради святительских молитв, быть может разверзет узы неплодия, в наследие рода его.

Наконец, касаясь пришествия Дионисиева, извещал: что всем Собором уложили чин поминовения Патриаршего по прежнему уставу, т. е. что Московский стоит третьим; а для будущих времен просил святейшего Иеремию объявлять чрез писание брату своему и сослужителю, новопрестольному Иову и которые по нем будут, если судом Божиим кто-либо из святейших Патриархов одного из великих престолов отыдет от мимотекущего сего тленного света в оный, будущий век нескончаемого блаженства, и называть по имени его преемника, что и в Российском царствии наблюдаться будет; и преемники первопрестольного Иова известят о себе Царьградского Патриарха, дабы по всем градам и местам Греческого царствия и во всех четырех патриаршествах поминался Патриарх Московский равночестно с прочими Вселенскими, как и по всем государствам Российского царствия они поминаться будут. Просил еще, чтобы впредь в нашей великой Соборной Церкви иметь со Вселенскими Патриархами единый совет и согласие при избрании Патриархов и соблюдать святую нашу Христианскую веру правильно, во всем вкупе и на веки, по Апостольскому преданию и по канонам Св. великих и богоносных Отец наших.»

В таком же смысле написал Государь три отдельные грамоты Патриархам: Александрийскому Мелетию, вновь поставленному на место умершего Сильвестра, Антиохийскому Иоакиму, прежнему своему приятелю, и Софронию Иерусалимскому.

Патриарх Иов столь же пространно писал Константинопольскому Патриарху, излагая пред ним все действие своего избрания. «Бога Всемогущаго и во всех всячески действующаго, неизреченною, премногою милостию и человеколюбиваго и щедраго, в Троице славимаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и того Матери, пренепорочныя, пресвятыя и преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, благоволением же скиптродержателя великаго Российскаго царствия, благовернаго и христолюбиваго, боговенчаннаго и Богом почтеннаго Царя, Иов, Патриарх Московский и всея Руси радоватися, и от Господа Вседержителя свыше благодать, мир и милость. Благодарение многое возсылаю Вседержителю Богу, и похваляю подвиги и тщание во всем о благочестии, которое явил нам в минувшее лето, когда было пришествие к Великому Государю нашему твоего святейшаго Архиерейства и бывших с тобою, Митрополита, Архиепископа и прочих.» За сим следует изложение царского совета о учреждении патриаршества в России, поскольку ветхий Рим пался и прочее, как в грамоте царской. Далее пишет: «мысль свою царскую о таком превеликом деле, Великий Государь объявил шурину своему, слуге и конюшему, боярину и наместнику Борису Федоровичу Годунову, и велел ту царскую мысль тебе святейшему Патриарху сказать, чтобы твоему святейшему Архиерейству, о начинании такого превеликого дела, посоветовать со мною, Государевым богомольцем, с Архиереями и всем освященным Собором Российскаго царствия, также и Греческаго, которые приехали с тобою; и ты, услышав о том, возблагодарил Бога и советовался со мною и всем Собором. И, благословением в Троице славимаго Бога, и по великому душевному желанию, по совету и соизволению Великаго Государя нашего, избранием вашего честнейшаго Архиерейства и всего освященнаго Собора Русскаго и Греческаго царствия, ты священный Иеремия, Вселенский Патриарх, в почесть Соборной, Апостольской Церкви царствующего града Москвы, поставил Патриархом в дом пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго ея успения, на престол великих чудотворцев: Петра, Алексия и Ионы, меня Иова, прежде бывшего Митрополита царствующаго града Москвы и, совершив такое великое богоугодное дело, соборною граматою уложил. И Великий Государь советовал с тобою, Вселенским Патриархом, чтобы, когда достигнешь своего престола Константинопольскаго, собрать бы тебе и прочих святейших Патриархов и весь освященный Собор всего Греческаго царствия, во единую мысль, и о том им объявить, и грамату о том соборную утвердить на веки, и руки к ней свои приложить и прислать ее к Великому Государю. И ныне пришел, от всего вселенскаго Собора, честнейший Митрополит Дионисий, и с ним все святейшие Патриархи и весь Собор Греческаго царствия, писанием и словесно известили, что они по твоему извещению, советовав о сем великом деле соборно, опричь одного Александрийскаго Патриарха, котораго в то время, судом Божиим, не стало, возлюбили оное и утвердили на веки: да будем мы и кто будет по нас в великом Российском царстве Патриархом, равночестным и почитаемым в божественных службах, со всеми вами Вселенскими Патриархами, и что на будущее время будет поставляться на Москве Патриарх, от всего освященнаго Собора Российскаго царствия, и вообще будут молиться, на священных службах, как в Греческом так и в Российском государствах, о христолобивом Государе нашем, Самодержце всея России, Феодоре Ивановиче и о его благоверной Царице Ирине и о чадородии их, в наследие рода. С сею граматою прислали вы к его Царскому Величеству и к нашему смиренью, Митрополита Дионисия Тырновскаго, мужа духовнаго и святаго, от рода прежних Греческих Царей. Грамату сию Государь принял и возблагодарил Бога, что сподобил такому великому и преславному делу во дни его совершиться, ибо прежде было во всем мире пять Патриархов; Римский же Папа, старейший начальник, отпал от благочестия, возлюбив тьму паче света, и к отпадшему чину ангелов проложился: ныне же, благодатию Божиею, произволением благочестиваго Самодержца всея Руси и по соборному уложению всего Российскаго и Греческаго царствия, имеем вместо Римскаго Папы, первопрестольным и старейшим братом, тебя Иеремию, Архиепископа Константинопольскаго и Вселенскаго Патриарха. Христолюбивый Царь, твои и всех Вселенских Патриархов труды и подвиги, премного похваляет, что вы со тщанием и усердием о том великом деле подвиглись, и мы твоему святительству благодарим, и челом бьем, и добродетель твою также похваляем. Честнейшего Митрополита Дионисия почтил Государь своим великим жалованием, видя его благочестие и ученье всякой премудрости, и ко всем Вселенским Патриархам отпустил его. А о том, Великий Государь, со мною, богомольцем своим, и со всем освященным Собором, уложил и утвердил на веки, чтобы и в великой, Соборной и Апостольской Церкви царствующего града Москвы, и во всех великих государствах Российскаго царства, на божественных службах, поминать во первых тебя, великаго господина, святейшаго Иеремию, Архиепископа Константинополя, новаго Рима и Вселенскаго Патриарха, во Святом Духе старейшаго нашего брата, потом Александрийскаго Патриарха, потом его Великаго Государя Российскаго царствия, царствующаго града Москвы и всея Руси Патриарха, меня смиреннаго Иова, или кто по нас в Москве Патриарх будет, потом Антиохийскаго Патриарха и Иерусалимскаго, и которые Патриархи на тех превеликих престолах впредь по них будут, и их потому же утвердили поминать. А если кто из вас святейших Патриархов, с котораго либо великаго престола, судом Божиим, от мимотекущаго тленнаго сего света, в оный будущий, нескончаемый вечнаго блаженства, к Господу отыдет, то какой Патриарх именем по нем будет, о том вам святейшим Патриархам к нам, или кто по нас будет, писанием изъявлять. Равномерно, кто и после нас Патриархом в царствующем граде Москве будет, тому вас великих Патриархов, о отшествии и поставлении извещать; а в божественных службах, вам всем Вселенским Патриархам, по всем градам и местам всего Греческаго царствия поминать меня, Государева богомольца Иова Патриарха, или кто по мне будет в царствующем граде Москве Патриархом, как равночестнаго с вами Вселенскаго Патриарха, и мне по тому же, и кто по мне будет, вас Вселенских Патриархов поминать и иметь бы святой Апостольской Церкви Российскаго царствия, со всеми вами Вселенскими Патриархами, единый совет, единую волю, единое хотение и единое согласие, во святой нашей непорочной, православной Христианской вере Греческаго закона, преданной нам от Святых Апостол и Святых Отец, и единое тщание и промысл о святых Божиих Церквах, и единое моление возсылать, как бы едиными устами и единым сердцем славить Святую единосущную и нераздельную Троицу: Отца и Сына и Святаго Духа, и преданные нам уставы и правила Святых Апостол и Святых Отец, на семи вселенских Соборах сшедшихся и утвердивших держать крепко повеленные ими уставы и правила, и также заповедавших всем нам вкупе, все сие утвердить на веки не подвижно.

А что ты писал великий Господин, святейший Иеремия, ко мне, в своей грамате, чтобы нам бить челом и печаловать благочестивому христолюбивому Государю нашему и благоверной Царице, да сотворят помощь на устроение патриаршества: и мы им о том били челом и печаловались, и они, Великие Государи, вашего святейшаго Архиерейства не презрев и послали к тебе, с Дионисием Митрополитом, соболи и куницы и другую рухлядь, из своей царской казны, на сооружение церкви, а тебе великому Господину, омофор, саженый жемчугом, и чару золотую, на освящение воды; дабы ты, приняв ту милостыню, дом пречистыя Богородицы и дом патриаршеский устроил с прилежанием и молил бы всещедраго и человеколюбиваго Бога, и пречистую его Матерь и святых небесных воевод, Архангелов Михаила и Гавриила и прочих небесных Сил, и честнаго, великаго Предтечу Господня, и всех Пророков, Апостолов, великих Святителей, добропобедных Мучеников и богоносных Отцев и всех Святых, Богу угодивших, о благосостоянии святых Божиих Церквей, и о многолетном здравии и спасении благовернаго и христолюбиваго Государя нашего и его благоверной супруги, чтобы милосердный Бог, ради вашего святейшаго Архиерейства и вселенскаго Собора молитв, подал им, Великим Государям нашим, свою милость и разверз бы союз чадородия их, в наследие их рода, дабы многорасленная ветвь царскаго их корня, процвела в надежду великим государствам Российскаго царства и всем верным Христианам, по всем христианским государствам, и послал бы Господь свое милосердие и помощь свыше и одоление на врагов, и устроил бы Господь христолюбивому воинству и всему Христианству полезное. А тебе, великому Господину, дал бы Бог твоей Архиерейской главе, явиться превыше всех посреди иноплеменных языков, да тихо и спокойно совершишь течение жития, и дал бы Бог всем нам сподобиться получить высшее наследие, с неизглаголанною радостию и веселием и миром, и достигнуть пристанища божественных неизреченных наслаждений благости, где всех веселящихся жилище и отколе бежала всякая болезнь и воздыхание и сетование, да в безконечные веки с Господом будем, ему же слава и держава во веки аминь. Молим по долгу за твое святительство, также и ты не оскудей воспоминать о нашем скудении; а мы послали от себя к тебе, великому Господину, бархат черный, гладкий, да сорок соболей. Грамата писана в царствующем граде Москве, лета 1592, в Марте месяце.» (Лист 232)

Весьма замечательна сия грамота по тому духовному союзу всей Восточной Церкви, который она выражает, и по твердому намерению содержать непоколебимыми все уставы церковные, преданные Апостольскою Церковию.

Касательно строения церковного благочестивый Государь писал Патриарху Иеремии особо: «Ваше святейшее Архиерейство и весь Собор архиерейский, в просительном молении извещали нас, что старое патриаршество от ваших рук взято, да и келлии, которыя соорудили православные Цари, взяты и раззорены, и для того вы приискали церковь и хоромы христианския, великия палаты, дав за них шесть тысяч золотых, и в том стали должны, и просили наше Царское Величество учинить помощь новой патриархии, заплатить за дом который для нея куплен, чтобы нам быть строителем божественной церкви. И мы вашего святейшаго Ариерейства не презрели, и на сооружение церкви Божией и устроение патриаршего дома послали к вам, с Митрополитом Дионисием, омофор, сажен жемчугом, да чару золотую для святой воды, да убрусец с жемчугом дробным, для украшения Апостольской Церкви и твоего Архиерейства; на сооружение же сорок сороков соболей, тридцать сороков куниц, десятеры деки горностайныя и пятьнадцать пудов рыбьяго зуба; ты же, Вселенский Патриарх, от нас такую милостыню приняв, с прилежанием устрой дом Пресвятыя Богородицы и патриарший. Да с Митрополитом же послали мы для Адександрийскаго Патриарха Мелетия шапку служебную святительскую, для святой воды чару золотую, убрусец низан жемчугом дробным и четыре сорока соболей, то же для Антиохийскаго и Иерусалимскаго; и ты бы, святейший Иеремия, ту нашу посылку и граматы разослал к Патриархам. А что ты писал нашему Beличеству о многих скорбях, какия приемлют от безбожных Агарян мнихи, пребывающие во святом монастыре на Св. горе, чтобы призрели на них и учинили помощь, да избавятся от таких нужд, и мы для вашего прошения прияли их милостиво и, пожаловав нашим царским жалованьем, к вам отпустили.»

И на Афонские монастыри простерлась милость щедрого Царя: он писал Проту великой лавры и всем Архимандритам, извещая их: что приезжали Архимандрит Неофит и строитель Иоаким бить ему челом об огорожении Пантелеимонова монастыря и устроении его царскою милостынею, поскольку в оном поминаются Государи, его родители, и Царь послал с ними на сооружение монастыря пятьсот рублей рухлядью, да ризу и стихарь, и потому просил Прота, чтоб велел устроить монастырь и церковь Божию и кельи; и когда устроят, прислали б к нему старцев опять, за милостынею; если же присланный Архимандрит, возвратясь не начнет устраивать своей обители, то пусть Прот повелит тот монастырь строить Архимандриту Хиландарскому Григорию. Архимандриту же Неофиту и другому Иерусалимскому Архимандриту Христофору, от пустынной лавры Саввы освященного, дал на свое имя Государь проезжие грамоты, чтоб и впредь вольно им было проезжать чрез рубеж для сбора подаяния.

С своей стороны боярин Годунов уведомлял Патриарха Вселенского о жаловании царском и просил молитв о чадородии сестры своей, Царицы Ирины, дабы многочисленная ветвь их царского корня процвела в надежду великим государствам Российского царствия и всем верным Христианам повсюду; он благодарил его за многие труды при учреждении патриаршества Московского. Исчислив же дары царские прочим Патриархам, кланялся он, от своего лица, великому господину и Государю, отцу своему и наставнику и спасителю души своей, сороком соболей, да от жены своей Марии бил челом ему ширинкою, от сына Феодора кубком серебряным, золоченым, с покрышкою, и просил не забывать в святых молитвах, чтобы милосердный Бог сотворил над ними, как весть его святая воля.

Равным образом писал боярин к преосвященному Софронию: «Божиею милостию Патриарху великаго града Иерусалима, предстоятелю живоноснаго гроба Господа нашего Иисуса Христа и святаго его воскресения, пастырю и учителю православных велений, истинному поборнику на Божиих врагов, крепко поборающему за благочестие, и уведомлял от себя, о учреждении патриаршества в России и о милостыни царской, прося обычных молитв о чадородии; потом же говорил, что послал от себя с келарем, старцем Дамаскиным, живоносному гробу Христову и его воскресению, потир хрустальный, обложен золотом, с яхонтами и лалами и изумрудами, да три блюда золотыя и кандило ко гробу Господню, золотое, с яхонтами и изумрудами, и кадило золотое, да в елей (кандило) на масло, четыре сорока соболей, чтобы не оскудел маслом елейник, дóндеже Бог изволит. С Дамаскиным же послал, к Пречистой Богородице в Гефсиманию, сосуды церковные, потир, и дискос, и кадило, серебряные, да пятьсот золотых, чтобы купить виноград или село, и впредь бы устроить у Пречистыя Богородицы, в Гефсимании, вседневную службу и свечу неугасимую. И мы велели Дамаскину тебя спрашиваться во всем, как бы святое место устроить, и службу и свечу. Если же село или виноград больше той цены будут стоить, ты, пресвятейший господин и государь мой и учитель, отпиши, что к тому придать золотых, и я тотчас пришлю. С ним же послал я к тебе сорок соболей от себя, и жена моя Мария тебе, великому господину, челом бьет ширинку, сын мой Федор кубок золоченый, дочь моя Оксинья икону, Спасов образ, да ширинку; и ты бы то от нас принял в любовь, чтобы ради святых твоих молитв, сотворил над нами Господь по милости своей, как весть его святая воля.»

Замечательна грамота боярина к келарю Архангельской обители Св. Саввы Дамаскину месяца Марта 1592 года. Исчисляя ему все вклады свои и дары Патриарху, он писал: «мы велели то все отдать тебе, великому старцу, перед Дионисием Митрополитом, да на сооружение Гефсимании дано тебе пятьсот золотых, и ты те золотые Митрополиту объяви же; а что опричь того, тебе великому старцу дано, и ты бы того не объявляя держал у себя и тем Пречистой Богородицы дом строил бы, как я тебе сам заказывал.»

Не было ли в сем тайном наказе, какого либо тайного поминовения, по душе Царевича Димитрия, ибо боярин не поручал сих денег ни Митрополиту Дионисию, ни Архимандриту лавры Христофору, ни самому Патриарху Иерусалимскому, а велел только отдать ему вклады и дары и с ним советоваться о сооружении Гефсимании, для покупки села, в случае же недостатка обещал еще денег. И так, данное им келарю, имело сверх сего еще особое некое назначение.

Так совершилось великое посольство Митрополита Тырновского от Собора Вселенских Патриархов для утверждения патриаршества Московского и всея Руси.

В 1592 году дана была жалованная грамота Архимандриту Всесвятского монастыря Метеорской горы Дамаскину, который приехал в Россию весте с Дионисием, Митрополитом Тырновским, чтобы им свободно приехать в Россию за милостынею.

В том же году с послами Царскими, Григорием Нащокиным и подъячим Андреем Ивановым, посланы подарки Греческому духовенству: десяти старшим Митрополитам по сороку соболей, в тридцать, двадцать и десять рублей. На следующий год послана была милостыня на Афон от Государя с дьяком Кошуриным по случаю рождения Царевны Феодосии при известительной грамоте, что по неизреченной милости Господа Иисуса Христа и Пречистой Богородицы, упования всех Христиан, и молитвами великих Чудотворцев, и ради тщания и духовного подвига старцев Афонских, даровал Господь Царского многорасленного корня неувядаемую ветвь, плод чадородия, великого Российского царствия Царевну Великую Княжну Феодосию; посему Государь, премного благодаря Господа, воздает похвалу и их тщанию и посылает к ним молебную свою милостыню, дабы они молили Бога и Пречистую Богородицу, заступницу Христиан, и небесных бесплотных Сил и всех Святых, угодивших Богу, о здравии его и Царицы и богодарованной дочери, дабы и впредь даровал им Бог чадородие, и многорасленная ветвь царская произвела бы, в надежду великим государствам Российского царствия и всем христианским государствам святой нашей Греческой веры, на одоление врагов и на устроение мира и пр. Грамота писана в Декабре 1593 года.

В Январе 1593 года Царь Феодор Иоаннович велел Трифону Корабейникову и Михаила Огаркову ехать с своею заздравною милостынею, в Царьград, Александрию, Антиохию, Иерусалим и на Синайскую гору и раздать ее в тех местах по данной им росписи Патриархам и Архиереям, по монастырям и по рукам нищих; послано же с ними милостыни пять тысяч пятьсот шестьдесят четыре золотых Венгерских, да восемь сороков соболей и разной другой рухляди. По Государеву наказу велено взять в Царьграде у Ивана Кошурина за соболи, данные ему в Москве в триста рублей, шестьсот золотых Угорских (из сего видно, что каждый рубль равнялся двум червонцам) и из числа их дать заздравной милостыни Тырновскому Митрополиту и Охридскому Епископу, и в Валахии, в соборную церковь, и тем Архиереям, которые будут при Трифоне, и Патриарху Иеремии в Царьграде, в монастыри и в разные места по церквам, где сколько найдут нужным; все сие ради великого и радостного события учреждения патриархии в России, дабы милость царская и имя сего нового патриаршества громки были по всему Востоку. Посланцы царские, исполнив волю Государеву, представили следующую роспись.

Апреля 29-го в Царьграде дано: Патриарху Иеремии пятьсот золотых и сорок соболей, в монастыри Царьградские, в Предтечев, который дан Патриарху вместо старой патриархии, тридцати старцам шестьдесят золотых, с Игуменом Касияном и пресвитером Иоанном, всего шестьдесят пять золотых.

В другой монастырь Предтечев, что был около старой патриархии и переведен к церкви Димитрия Селунского, для того что прежнее место отняли Турки, дано Игуменьи Евгении, попу Николаю и двадцати шести старицам и на масло, всего шестьдесят золотых.

В третий монастырь Предтечев, что близь Балатских ворот, велено было дать по росписи двадцати старцам сорок золотых, но поскольку там вместо монастыря церковь приходская, то царская милость дана в обитель Димитрия Селунского, что у тех же ворот, Игуменье Ирине, попу Георгию, диакону Мануилу и двадцати старцам, всего сорок семь золотых.

В монастырь великомученика Георгия, что близь старой патриархии, велено было дать двадцать золотых, но поскольку там уже монастыря нет, а церковь приходская, то милостыня, двадцать золотых, отдана в монастырь Предтечев, что на Черном море, где постригся Патриарх Иеремия, близь города Сизополя, за сто семьдесят миль от Царьграда, Игумену Матфею с братиею, которой сто семьдесят человек, по словам Патриарха.

В монастырь Богоматери и Святителя Николая, что в пустыне Мавромола за пятнадцать миль от Царьграда, Игуменам Иоасафу и Гервасию и семи старцам в обоих, двадцать золотых; в монастырь Успения, что на Белом море, на острове Халке, за двадцать верст от Царьграда, Игумену Филофею и двадцати старцам, двадцать золотых, и столько же на том острове, в обитель Святой Троицы, Игумену Филофею и двадцати старцам.

На том же острове Игумену Арсению и семи старцам семнадцать золотых, в обитель великомученика Георгия, которой не значилось в росписи, на место несуществующей Никольской, ибо там была одна приходская церковь, а в сию церковь пять золотых.

В монастырь Богоматери Агиямони на Белом море, на острове Хиосе, за шестьсот миль от Царьграда, который не был показан в росписи, по приказанию патриаршему дано Игумену Моисею с братиею три золотых, ибо Патриарх сказал, что тот монастырь строил Царь Константин Мономах, а живут в нем сто восемьдесят старцев и питаются своими трудами и милостынею. Сведения сии весьма любопытны, потому что они показывают, как еще много было в то время обителей и монашествующих в Царьграде и окрестностях, из коих многие ныне уже не существуют.

И так всего роздано в Царьграде и его окрестностях вместо определенных трех сот шестидесяти золотых только триста пятнадцать, а из остальных сорока пяти роздано старцам и старицам и увечным тридцати двум человекам, которые жили в Царьграде и в Галате у приходских церквей.

Милостыни велено раздать нищим в Царьграде триста золотых, и выдано из них старым и увечным семи человекам, живущим по приходам, семь золотых; еще другим старцам и старицам, ста человекам, живущим по приходам, сто талеров и восьмистам тридцати человекам нищим триста пятьдесят семь талеров, всего же сто шестьдесят шесть золотых (ибо по счету в каждом золотом Турецких денег было по двадцати алтын и по четыре деньги, расчет сей также любопытен).

В Царьграде дано еще: сидельцам в тюрьмах и Русским полоняникам, сорока двум человекам, по талеру на человека, а в них двадцать пять золотых: вдове Ласкарини, Гречанке (вероятно из древнего Царского рода,) за ее убожество золотой, потому что выдавала дочь замуж, и таким образом все триста золотых розданы были сполна.

Из шести сот золотых, взятых в Царьграде у Ивана Кошурина, роздано: в Каменце Подольском семи церквам священникам и нищим одиннадцать золотых; в Волошской земле, где живет Господарь, дано Митрополиту сорок куниц, да к соборной его церкви Николая Чудотворца, по росписи, двенадцать золотых. В Яссах же, на Саввинском подворье строителю Леонтию с пятью братиями десять золотых.

У реки Дуная на перевозе, в посаде Исакча, к Сербской церкви Николая Чудотворца попу Лазарю золотой.

В Царьграде Тырновскому Митрополиту Дионисию сто золотых, Селунскому Гавриилу двадцать золотых, еще одиннадцати Митрополитам, начиная с Афонского, каждому по восемнадцати золотых, всего двести золотых, Охридскому Архиепископу Гавриилу сорок золотых, по росписи; а прежнего Иоакима, как сказывал Патриарх, не стало.

В Царьграде же, по мирским церквам, вместо свечей на деревянное масло, и попам и диаконам милостыни, всего к сорока четырем церквам по золотому на церковь, на масло, да по три на милостыню. Сверх того дано церкви Царя Константина (Караман Магалефа) шесть золотых, и в церковь Св. Великомученика Георгия, что в башне Фенер Каписи, к чудотворному образу на приклад и на масло, и за свечу царскую, и попам, шестнадцать золотых, потому что в том, 1593 году, Турский Мурат Султан хотел ту церковь разорить, но чудотворец Георгий явился ему ночью во сне, и говорил: «только что дом мой разоришь, а я тебя смерти предам», и на Царя страх прошел: не только не велел он церкви разорять, но даже, по своему закону, послал к той церкви жертву Богу, курбан, десять овец и велел их раздать у церкви, поставив свечу больше пуда и серебряное кандило для масла.

Всего Государевой милостыни в Царьграде и Галате ко всем сорока шести церквам роздано сто девяносто девять золотых, да там же дано пять золотых Архимандриту Ионе, духовнику Патриарха Александрийского, и два золотых двум его диаконам, и от шести сот золотых осталось девять золотых.

В Царьграде же дано Александрийскому Патриарху Мелетию триста золотых, да два сорока соболей, и сверх того дано двести двадцать золотых, которые велено раздавать в милостыню по росписи: в Александрийский Георгиевский монастырь сто двадцать золотых, да нищим по рукам сто золотых; а Патриарх сказал, что тот монастырь не в Александрии, а в Египте (т. е. Каире); всего же дано ему в руки пятьсот двадцать золотых.

Дорогою в Иерусалим, в селе Рамле, к церкви Св. Георгия дано милостыни четыре золотых, потому что, как сказывал священник, здесь было рождение Великомученика.

В следующем году, Октября 1-го, в Иерусалим дано Патриарху Софронию пятьсот золотых, да вместо одного сорока соболей два менее ценных, да за три бельи восемнадцать золотых, а всего за рухлядь восемнадцать золотых, в коих считается шестьдесят шесть рублей, потому что те соболи взяли в Царьград таможники; да к Воскресению Христову на приклад от Государя, Государыни и Царевны три золотых Португальских, в коих три золотые Угорские, да ко гробу Господню в дар сто золотых.

К той же церкви Воскресения в придел, к распятию, что на Голгофе, Иверскому строителю вместо Иверского Епископа Епифания дано по росписи сто золотых. (Стало быть, в то время Голгофа принадлежала еще Грузинам.)

Иеромонаху Дамаскину, который служит ежедневно у гроба Господня, четыре золотых и пономарю три, да на Голгофе Иверскому попу три и патриаршим двум, которые у него служат ежедневно обедню, также три, и крылошанину два, всего восемнадцать. Все сие выдано из остальной милостыни Царьградской.

В Иерусалимские монастыри: девичий Введения по росписи велено было дать тридцати старицам шестьдесят золотых, но вместо того дано: Игуменьи Христине десять золотых, в церковь на масло десять золотых и двадцати старицам по четыре, всего сто золотых, из числа тех, которые велено было дать старицам у гроба Богоматери в Гефсимании, потому что их там нет, a сия Введенская Игуменья с сестрами держит ключи от Гефсимании, и ей же даны те сто золотых, которые были даны на приклад и на украшение ко гробу Богоматери.

В монастырь Великомученицы Екатерины вместо шестидесяти золотых, назначенных тридцати старицам, дано Игуменьи Татьяне пять золотых, девяти старицам по четыре и на масло три; всего сорок четыре золотых.

В монастырь Великомученика Георгия также вместо шестидесяти только тридцать семь золотых: Игуменье Анастасии четыре, десяти старицам по три, и на масло три.

В другой Георгиевский монастырь, где назначено было дать Игуменье тридцать золотых, поскольку там не было женской обители, дано милостыни девятнадцать золотых старцу Михаилу и семи старцам и на масло.

В монастырь Предтечи дано двенадцать золотых строителю Парфению с двумя старцами и на масло вместо сорока четырех назначенных старицам, коих не оказалось.

Вместо монастыря Архангела Михаила, дано Игумену Христофору Саввина монастыря с братиею, шестьдесят золотых, потому что в тех обоих монастырях один Игумен, братия и казна, все общее.

В тот же монастырь Св. Саввы вместо сорока соболей дано Игумену сорок золотых, да ему с братиею девяносто золотых; братии же в обоих монастырях, как говорил Игумен, сто пятьдесят человек с теми, которые на отъезде, на монастырских службах, а постоянно у них живут восемьдесят человек.

В монастырь Воздвижения Креста, за две версты от Иерусалима, строителю Иосифу сорок золотых, а в монастырь Илии Пророка двадцать два золотых, черному попу Дорофею и семи старцам и на масло вместо тридцати золотых, назначенных пятнадцати старцам, которых на лицо нет.

Всего же в девять Иерусалимских монастырей и ко гробу Богоматери старцам послано было восемьсот шестьдесят четыре золотых, опричь ста на украшение гроба Богоматери; роздано же всего семьсот тридцать семь; осталось сто тридцать, потому что старцев и стариц не оказалось.

Посему роздано в монастыри, какие не были показаны в росписи: Димитрия Селунского строителю Максиму и пяти братиям, приезжим шести и на масло двадцать шесть золотых.

Феодора Стратилата строителю Иосифу на масло три золотых и старице Фекле три.

Николая Чудотворца строителю Иосифу на масло три, при нем иеромонаху три и семи старцам по два, всего двадцать золотых.

Святого Евфимия старцу Дионисию и на масло шесть.

Рождества Богородицы, Сей-дана, Игуменье Марии и шести старицам восемнадцать золотых.

Святой Феклы строителю Иосифу на масло три и старице Варваре милостыни два.

Святого Василия Великого старцу Афанасию и на масло шесть.

Трем церквам, что приделаны к большой церкви, в которые Патриарх ежедневно ходит, Воскресения Христова, Иакова брата Божия и Сорока Мученик, четырем попам и диакону и на масло девятнадцать золотых.

Служебникам Патриарха Софрония, восьми старцам и трем бельцам девятнадцать золотых.

Рождества Христова, что в Вифлееме, двум попам и на масло три золотых, всего же вне росписи роздано сто тридцать золотых оставшихся сполна.

В Иерусалим велено также раздать милостыни нищим по рукам пятьсот золотых, но из них дано только Патриарху на нищих сто, которые он и раздал, и еще триста оставлено ему впредь для раздачи.

В Вифлееме Митрополиту Иоакиму дано пятьдесят золотых, и еще пятьдесят для церкви, и сорок соболей.

Газскому Митрополиту приказано было дать столько же, но все сии деньги отданы Патриарху, потому что он сказал, что в Газе Митрополита уже нет.

Всего в Иерусалиме и окрестностях велено было раздать по росписи две тысячи пятьсот сорок четыре золотых и четыре сорока соболей; не дано же было из сего только сто золотых.

Февраля 22-го в Иерусалиме было отдано по росписи на Синайскую гору Архиепископу Лаврентию сорок соболей и пятьдесят золотых, да ему же с братиею в большой монастырь Преображения, где сам живет, триста золотых, да в четыре монастыря около него: Сорока Мучеников, Верховных Апостол, Успения и Святых Бессребренников, по двадцати на каждый, всего четыреста тридцать; а взял их, вместо Архиепископа, Архимандрит Синайский Мелетий, при Патриархе Софронии, и говорил, что в большом монастыре живут у них сто старцев, а в окольных двух, Успения и Сорока Мучеников, по пяти человек братии, а у Бессребренников и у Апостолов по восьми, всего же в Синайской горе, в пяти монастырях, без отъезда постоянно живут сто двадцать человек, да в отъезде, на монастырских службах, двести семьдесят четыре старца, всего же братии Синайской до четырехсот человек.

Не драгоценны ли такие сведения, и как упала с тех пор гора Синайская!

Антиохийскому Патриарху велено было дать по росписи триста золотых и сорок соболей, и трем Митрополитам по пятидесяти золотых, шести Епископам по сорока, да в монастырь Богоматери шестидесяти старцам сто двадцать золотых, и по рукам нищим сто, всего девятьсот десять золотых; вместо Патриарха взял сии деньги в Царьграде Халепский Митрополит Макарий, взявший сверх сего себе двадцать золотых. Такова была великолепная милостыня Русского Царя Востоку, и тем заключается подаяние щедрого Феодора.

После сего посольства на расстоянии десяти лет не видно, по делам Архива, никаких сношений с Востоком, хотя без сомнения они были, но дела утрачены и только в 1603 году являются опять две жалованные грамоты Царя Бориса Феодоровича Годунова Св. горы Хиландарскому монастырю в подтверждение подворья, данного в Москве еще Царем Иоанном Васильевичем, и о свободном приезде старцев сего монастыря в Россию.