II. Западное влияние в Московской и Юго-западной Руси

Общие замечания – Роль Юго-западной Руси и польское влияние вообще – Польское влияние в памятниках внешнего быта Москвы – Изучение латинского и польского языков в Московском государстве – Распространение польских и латинских книг – Переводы с латинского и польского – Общие замечания о переводной латинопольской литературе – Выходцы из Юго-западной Руси и отношение к ним московских людей – Польское влияние в Юго-западной Руси и уклонения от православия.

В истории духовной жизни русского народа, в образовании самобытных начал русской народности играют важную роль два духовных течения, действовавших и действующих во все время существования русского государства. С одной стороны влияние Византии с IX по XV столетие, с другой влияние Запада в последующее время, с особенною силою сказавшееся в реформах Петра Великого.

Вопросу о культурном влиянии на нас Византии в допетровскую пору посвящено несколько обширных сочинений и много отдельных исследований. Византийское влияние видят в литературе переводной и особенно странствующих сказаний, церемониале двора, архитектуре, поземельном устройстве, даже крепостном праве, но нельзя заключить из этого, что вопрос этот окончательно разработан и решен. Собран пока только материал для будущих построений, и важно, конечно, не внешнее заимствование того или другого памятника, той или другой художественной или общественной формы, а важны те идеи, которые заимствуются, которые ложатся в основание заимствования, входят во внутреннее миросозерцание не отдельных личностей, а всей народной массы и затем продолжают действовать в новых условиях. Существующие поспешные, большею частью субъективные обобщающие выводы о значении византийского влияния, сделанные раньше сбора всех должных материалов, раньше их критической оценки и разборки, оказываются вредными для науки, т. е. для истины. В свое время, в виде частных, непосредственно прилагаемых к делу обобщений, эти выводы сослужили свою службу прогрессу образованной частицы общества, расширяя умственный горизонт хотя бы и ложным обобщением, но теперь они должны уступить место широкому бесстрастному изучению возможно большего числа фактов и спокойной объективной их оценке.

То, что мы сказали о изучении византийского влияния и окончательном суждении о нем, относится и к западному влиянию в русской истории, с тою только разницею, что последнее изучено еще меньше.

Представить, опираясь на фактическую почву, картину постепенного вторжения западного европеизма вообще в допетровскую Русь, смену им византийских начал и оценить значение этого влияния – конечно, была бы задача важная и интересная, но она не по силам при нынешнем состоянии документальных данных²⁴⁵, да и отвлекла бы нас слишком в сторону от нашей темы. Мы ограничимся – собранием воедино доступных нам данных для изучения латино-польского влияния в московской Руси в XVI-XVII в., преимущественно в литературной области, и посредствующей роли Малороссии в этом деле.

Этот материал в свою очередь пояснит нам причину выделения двух партий среди великорусского духовенства в конце XVII века: партии старомосковских и малорусских сторонников, вступивших в ожесточенную борьбу, сначала на литературной, а затем и на церковной почве. Далее мы увидим, как борьба двух этих партий, партий консерватизма и новшеств, осложнится роковым вопросом внутренней политики о первенстве царевны Софии, Милославских с одной и Нарышкиных, царя Петра с другой. При мощных начатках Петровской реформы обе партии стушевываются, и деятели малорусские и их сторонники мало-помалу становятся в ряды подвижников Петра. К числу таких деятелей, примкнувших к реформе, но сохранивших в тоже время свои индивидуальные черты, не поддавшихся общему течению реформы в голландско-немецком, полном протестантизма духе, принадлежит и святитель Димитрий Ростовский. Такова связь этой и следующих глав с основною темою нашей работы.

Западное влияние шло двумя путями на Московскую Русь. Один путь преимущественно немецкого влияния шел чрез Новгород и Псков: вечным памятником его останутся укрепления этих городов и их участие в ганзейском союзе. Окончательное его развитие произошло в Московской немецкой слободе, в грязную улицу которой повернул великий Петр. Другим путем шло чрез юго-западную Россию влияние польское²⁴⁶. Последнее влияние естественно должно было усилиться со времен свержения татарского ига, падения Царьграда и Люблинской унии. Это влияние проявлялось мало-помалу в явлениях и внешней, и внутренней жизни: на него указывают постройки, живопись, одежда, музыка, с одной стороны, законодательство, обычаи, литература, язык с другой. Русская жизнь воспринимала эти влияния, перерабатывала их, усвояла и по-прежнему оставалась русской: крутых перемен, насильственной ломки не было.

В эпоху междуцарствия московские люди вблизи увидели поляков и их быт, и это знакомство конечно не осталось без влияния на людей московского государства. Как мы увидим ниже, польское влияние проглядывает со времен царя Михаила Федоровича единичными фактами, а царствование Алексея Михайловича отличается уже широким его развитием²⁴⁷. Много способствовали тому и внешние, и внутренние обстоятельства царствования: войны с Польшей и её смутное положение в связи с образованием в ней русской партии и двукратных переговоров о выборе русского царя или царевича на польский престол, присоединение Малороссии и переселение из нее не только ученых людей, но и крестьян²⁴⁸.

Вопрос о юго-западных переселенцах в XVII веке на Московскую Русь представляет, по нашему мнению, особую важность. К сожалению, у нас очень мало обнародованных материалов для решения этой задачи. Переселенцы художники и ремесленники и сами переселялись, и бывали вызываемы при Алексее Михайловиче из Смоленска, Витебска и других городов, завоеванных от Литвы. К ним в науку поступали русские и оказывали, по свидетельству Таннера, большие успехи в приготовлении сукон, пороху и т. д.²⁴⁹. Как видно из переписной книги Мещанской Московской слободы и Польского ряда 1676 и 1684 гг., в Москве встречаем около сотни ремесленников, выходцев из Смоленска, Шклова, Слуцка, Вильны, Полоцка (с 1621 г.) и т. д. Между ними мы встречаем кузнецов, серебряников, гончаров, шапочников, каретника и обойщика каретного, башмачника, масловара, мастера рукавиц персчатых (перчаток), селитровара, обжигателя изразцов и т. д.²⁵⁰. Понятно, что и вещи, которые они выделывали, носили отпечаток западный польский: варит мыло польское, шапки делает на польскую руку. По другой (?) описи тоже 1677 года в той же слободе четверо варили мыло польское, двое делали чулки польские, портной из Шклова делал немецкое платье, а один мещанин кормился рымарством (rymarstwo – шорное дело)²⁵¹.

Имеется и литературное свидетельство современника (1652–54 гг.) о проникновении польских вещей в Россию. «При проходе польских послов... купцы с товарами проходят под начал и оборон послов без всякаго мыта. А товары те суть, которые из Литвы с Руси с Польской и из иных украйн, купцы к Москве приносят: сукна, вещи шелковыя, атласы, камки... Временем и безлепицы кое-какия привозят, откуды им от того и большая прибыль бывает, понеже бо Московские люди временем худое скорее доброво купят; кому што попало по руке, тот за то больши и денег дает»²⁵².

Особенно много вещей в виде произведений ювелирной работы: оружия, одежды, колоколов и т. п. вывозилось после походов в Польшу²⁵³.

К Польши одинаково сочувственно относились близкие люди царя Алексея: и Милославские, и знаменитый Нащокин, и противник его боярин Богдан Хитрово²⁵⁴.

Царь Феодор Алексеевич, был очень склонен к западным новшествам вообще, а к польским и южнорусским в особенности. Воспитанник Симеона Полоцкого, он хорошо знал польский и латинский языки, и любил южнорусские книги и южнорусских деятелей, которые часто ему и посвящали свои произведения²⁵⁵.

«Он», по выражению малорусского летописца: «великую любовь до нашого народу мел, бо и набоженства на Москве нашим напевом по церквах, и по монастирах отправовати приказал, и одежу московскую отменено, але по нашому носити позволил»²⁵⁶. Может быть здесь надо видеть влияние супруги его Агафии Грушецкой, дочери смоленского шляхтича²⁵⁷.

Тоже польское влияние проглядывает и в государственной деятельности царя: так, он хотел учредить по обычаю польскому, чтобы ротмистры, поручики и хорунжие были постоянные, чтобы всякий знал, у кого в роте записаться²⁵⁸. Намерение его учредить наместничества появилось под влиянием польского соседства и готовило, быть может, ту же польскую аристократию – шляхетство²⁵⁹. Это тем более вероятно, что из 754 родов русского дворянства 109 вышли из Польши и 78 из Литвы²⁶⁰.

Склонность царя ко всему польскому дала обычный некоторым католическим писателям повод считать Федора склонным к унии²⁶¹.

Реформационные движения Федора Алексеевича отмечены и его современниками. На портрете царя в Архангельском соборе в Москве есть следующая надпись: Царь Федор «на учение свободных мудростей Россйскаго народа присно промышляше, и монастырь Спаса иже во граде Китаи на поучение определи, и чудную и весьма похвалы-достойную... грамоту на то учение написа... царский свой дом и грады Кремль и Китай преизрядно обнови, и многоубыточныя народу одежды премени»²⁶².

Такова общая картина нового течения во второй половине XVII века.

Переходя к частным случаям польского влияния мы остановимся вкратце на памятниках внешнего быта (постройках, мебели, живописи, резьбе по дереву, одежде), подробнее на памятниках литературы.

Уже самозванец выстроил себе дворец в польском вкусе²⁶³.

Рядом с дворцом была устроена особая потеха, несомненно польского происхождения. Это был «ад» – по выражению хронографа, – медный трехголовый исполинский цербер, по Забелину, или потешная крепость, как её описывает Масса (если только предположить, что они говорят об одном и том же)²⁶⁴.

После войны 1654–67 видим мебель и обои во дворце в польском вкусе. С половины XVII столетия во дворце являются польские столы на резных ногах. Трон царя Алексея в польском духе с латинскою надписью устроен в 1659 году²⁶⁵. В 1685 для царевны Натальи Алексеевны к каменной столовой цке (доске) сделано подстолье липовое на четырех ногах отводных на польский образец. Петли и другие слесарные принадлежности идут из Польши²⁶⁶. Резные работы, золочение и живопись во дворце в 1662 и 1668 годах исполняются польскими мастерами: из живописцев мы знаем Станислава Лопуцкого, смоленского шляхтича (1656– 67) и Ивана Мировского (с 1670 г.). Поляк Семен Лисицкий писал во дворце настенным письмом страшный суд в 1684 г. При работах в Коломенском дворце работают рещики из Белоруссии, те самые, что прежде работали в палатах у патриарха Никона²⁶⁷.

У патриарха и у бояр являются в употреблении клейноты – (гербы). Так у архиепископа Афанасия Холмогорского: был «рисунок с примера клейнота патриарха, а под гербом на клейноте надпись латинскими литерами имени Афанасия²⁶⁸.

Часовщик южнорусс Петр Высоцкий в 1673 году устроил в Коломенском дворце у царского места двигавшихся и рычавших медных львов, воспетых Симеоном Полоцким в его Рифмологионе²⁶⁹.

Бояре подражали царям. Дом А. С. Матвеева, его подарки царю Федору достаточно говорят о западном влиянии²⁷⁰. У Матвеева и Голицына было много картин, писанных поляками²⁷¹.

Начинают попадаться портреты, писанные польскими живописцами. Благодаря польским гравюрам и образам проникло западное влияние в русскую иконографию: достаточно имени Симона Ушакова и его послания к царскому изографу Иосифу. Отсюда жалобы раскольников, что «образы святыя пишут неподобно: очи слузгами, лицы румянныя за плотию жирны и дебелы, ризы немецкия... Священники усы подбирают, а сами крестятся римскою щепотию»²⁷². В Суздале, в одной из церквей, я лично видел среди местных образов изображение Гишпанской Божией матери с целой легендой из Великого Зерцала. Вспомним князя Хворостинина, почитавшего латинские иконы, польские иконы, отобранные патриархом Никоном у бояр²⁷³ и запрещение продавать фряжские листы с изображениями святых.

В лицевых рукописях XVII века заметно польское влияние, перешедшее сюда чрез польские киевские печатные листы²⁷⁴. Простонародные картины и гравюры отличаются тем же польским характером и даже польскими подписями, как например произведения резчика Григория²⁷⁵.

Думается, что и резные раскрашенные изображения Иисуса Христа с предстоящими (Деисус) в католическом изуверско-умиленном духе, попадающиеся в наших церквах в XVII веке, созданы под польским влиянием²⁷⁶.

Вероятно от поляков же взят обычай изображать Христа в темнице²⁷⁷. В 1681 году во дворце была сделана лепная из алебастра Голгофа с резным распятием и вертоград с Господним гробом – чисто польско-католическая затея²⁷⁸.

Мы не будем останавливаться на введении в русскую орнаментику (в рукописях и утвари) стиля Renaissance и пр. Ограничимся одним примером внесения новшеств в церковную утварь, «Лета 7174 (1666) Марта 25 дня окольничий и оружейничей Богдан Матвеевич Хитрово дал налой в Перемышльской уезд в дом Пресвятыя и Живоначальныя Троицы в Лютиков монастырь по отце своем Матвее Елизарьевиче и по матери своей инокине схимнице Прасковье Алексеевне и по дщери своей князя Иванове жене Борисовича Троекурова по княгине Василиссе Богдановне с образом пресвятыя Богородицы Казанския». На этом налое со всех четырех сторон вырезано по два круга, один под другим. На верхнем, передней стороны, находится вышеприведенная надпись, а на прочих семь сивилл с обличающими живописца-поляка подписями: Сивелла Гелеспонтикус, Сивелла Любицке, Сивелла Агриппине, Сивилла Перкула, Сивелла Кумагне, Сивелла Курене, Сивелла Еуротане²⁷⁹.

В половине XVII века изменился под тем же польским влиянием и характер надгробных плит: их стали делать меньшего размера, но с богатою орнаментацией в стили Renaissance. Таковы напр., плита над могилой Арсения еп. Псковского († l682) с надписью на греческом, латинском, немецком и польском языках²⁸⁰, плита Вельяминова в псковской церкви Воскресения-Словущего, плиты Заиконоспасского монастыря и т. д.

Немецкий и польский покрой платья начал издревле появляться на Руси. Это совершенно естественно вытекало из грабежей, сопровождавших походы на Польшу или Немечину, когда в числе добычи попадалось немало и «немецкого» платья. Уже преподобный Ефросин († l481) в своем завещании убеждает иноков основанного им Псковского Елеазаровского монастыря «ни немецкаго платиа носити, ни с пухом шуб носити.»²⁸¹

В апокрифической беседе Сергия и Германа Валаамских (XVI века?) читаем: возлюбив слабую и прелестную незаконную нам латинскую и многих вер веру и позавидехом иже на неверных ризам их, от главы и до ногу, и их обычаем... не дано им разумети про нашу новую благодать и им наше ничтоже завидно есть. Они прочат се светлое житие... и сего ради любимая наша братия от всех их неверных прелестей крепко брежемся... Горе роду христианскому, прельстившемуся на неверных порты и шлыки и имущим их на себе, держащым их неверныя прелести и впущающим их в землю свою и ждущим от них помощи и хранящимся ими и их храбростью израильтеския грады и станы христианския... ими же обезчестены и изневолены будут и грады их ими обладани... много есть, а больши умножится в мире и при царех мудрых грамотников, а больши того от книг сказателей, а мало будет в них, разумеющих в помощи... с миром царю святыми божественными книгами²⁸².

Фряжские костюмы и игрушки, были уже у детей царя Михаила²⁸³.

Шляпа патриарха Никона сделана на манер кардинальской, его башмаки украшены крестами, митры его имеют вид то тиары, то западной короны, архиерейский жезл со змеями напоминает кадуцей, ездил он в малороссийской коляске²⁸⁴.

Боярин Н. И. Романов одел слуг в польские ливреи, а отъезжая на охоту и сам одевал польское платье, из-за чего, как мы знаем, выходили ссоры с патриархом²⁸⁵.

Немецкое, а вместе конечно и польское, платье так распространилось, что считали необходимым запретить его ношение указом (в 1675 г.)²⁸⁶.

О реформе платья, произведенной Федором Алексеевичем мы уже упоминали выше²⁸⁷.

Царские потехи в XVII столетии устраивались западными же или южнорусскими выходцами. Уже в 1635 году верховые сады устраиваются при участии какого-то Ивана Телятевского. В 1666 году из Киева межигорский инок Филарет назначается царским садовником и привозит из Киева сливы, виноград и дули. В 1667 он снова ездил в Киев за фруктовыми деревьями, а в 1670 году отпущен окончательно на родину, а вместо него вызваны старцы Лубенского Мгарского монастыря Геннадий и Онуфрий²⁸⁸.

Имена органистов при дворе царя Михаила Феодоровича Проскуровский, Завальский (около 1637 г.) – польские или южно-русские. Таков же и шляхтич-органист Симон Гутовкий, ок. 1639 сделавший в 1677 году станок для печатания эстампов²⁸⁹.

Обычай держать карликов и карлиц при дворе – польского происхождения²⁹⁰.

Иноземец Богданко Салтанов (поляк?) писал двенадцать сивилл на полотне и поднес их царевичу в 1673 году и тогда же поднесли ему и книги²⁹¹. В государевой потехе в 1677 году состоял органист Василевский из Смоленска – белорус либо поляк²⁹².

В 1675 г. Степан Чижинский, Львовского повету шляхетской сын, учивший латыни шляхетских детей в Смоленске, явился в Москву и сделался руководителем театрального дела, вероятно, заменив известного Грегори²⁹³.

Разные придворные орации и панегирики носят на себе несомненный польский характер²⁹⁴.

По примеру польской аристократии и русские вельможи начинают заниматься своей генеалогией²⁹⁵.

До сих пор мы говорили о заимствованиях из Польши и о польском влиянии преимущественно в сфере бытовой. Теперь обратимся собственно к литературному влиянию, выразившемуся непосредственно в изучении латинского и польского языка в Московской Руси и в переводе латинопольских сочинений.

Более ранние известия о знакомстве русских с латинским и польским языком собраны М. И. Сухомлиновым²⁹⁶. Мы проследим этот вопрос по документальным свидетельствам с XV столетия.

Известный переводом Псалтири Толковой Дмитрий Герасимов (родился около 1465), выучился по латыни в Лифляндии²⁹⁷.

Грек Дмитрий Ралев, ездивший в Италию и прибывший в Москву в 1488 году, прекрасно знал по латыни²⁹⁸.

В 1490 году в Москву в числе прочих художников был вызван органный игрец каплан белых чернецов Августинова закона Иван Спаситель, конечно объяснявшийся по латыни²⁹⁹.

В 1506 году приехал Максим Грек и к нему приставили в виде переводчиков латинистов Власьева и Герасимова³⁰⁰.

Григорий Истома, толмач при Герберштейне (ок. 1517) первый из русских толмачей (по мнению ак. Гамеля) научился латинскому языку (в Копенгагене)³⁰¹.

Фабри около 1525 при разговорах с русскими послами в Тюбингене пользовался услугами одного русского, знавшего по-латыни и по-немецки³⁰².

Иоанн Грозный думал основать школы с латинским и немецким языком³⁰³.

Не забудем Курбского, выучившегося под старость польскому и латинскому языку, и владевшего польскими и латинскими книгами еще до своего отъезда в Литву. Вспомним отзыв его о Никодимовом евангелии на польском: «а се лжеплетение и прежде аз видах польским языком написано»³⁰⁴.

Горсей, приехавший в Москву в мае 1572 года, написал для сына боярина Никиты Романовича, Федора, будущего патриарха Филарета, латинскую грамматику, которой Федор Никитич занимался с большим рвением³⁰⁵.

О распространении польского языка в северо-восточной России, едва ли не первое свидетельство относится к XVI веку. Около 1557 года англичанин Гаутри в Вологде приобрел рукописную книжечку, содержащую в себе: 1) Начала учения детям и 2) Nauka krotka ku czytaniu pisma polskiego³⁰⁶.

При Грозном думный дворянин Зюзин говорил по-латыни, а дьяк Щелкалов по-польски³⁰⁷.

При Борисе Годунове в 1602 году были отправлены в Англию несколько молодых людей для науки латинскому, английскому и иных разных немецких государств языков и грамоте³⁰⁸.

Самозванец Димитрий говорил, что он хочет «по восшествии на престол московский призвать к себе молодых и хорошо воспитанных иностранцев для того, чтобы примером их возбудить московских детей к изучению наук и искусств... Он сам «хотел иметь понятие о том, что древние латинские авторы писали касательно риторики и философии»³⁰⁹.

Иезуит Лавицкий при Лжедмитрии писал провинциалу Гродзицкому о высылке учебных книг на латинском, польском и славянском для своих и для москвитян, имеющих быть католиками³¹⁰.

Не мало, вероятно, способствовали впоследствии изучению польского языка уцелевшие из свиты Лжедимитрия поляки, среди которых было учителей и мудрецов 27³¹¹.

Князь Хворостинин в 1620 г. обвинялся в неверии воскресению мертвых, почитании латинских икон, чтении латинских книг³¹².

Олеарий (1633–36 г.), вообще замечающий, что в России незнакомы с латинским языком, тем не менее, рассказывая о пристрастии русского посла в Персии, А. С. Романчукова к математике, упоминает, что Романчуков хорошо знал латинский язык³¹³.

Около этого же времени входит в обычай писать русские слова латинскими или польскими буквами³¹⁴.

Котошихин рассказывает о толмачах при посольском приказе, знавших между прочим латинский и польский язык³¹⁵.

Некто Степан Олябьев в 1650 г. заявлял, что он хотел было учиться по латыни у Арсения Грека, но когда того сослали на Соловки, то он перестал учиться и азбуку изодрал³¹⁶.

Симеон Полоцкий по прибытии своем в Москву в 1664 г. по указу самого царя давал уроки латинского языка по Альвару³¹⁷.

Дядя известного Ф. М. Ртищева старец Спиридон (Симеон) Потемкин († 1665) «умел греческий и латинский язык до конца и польский, ученый бе человек и вся дни живота своего над книгами просидел»³¹⁸.

Русские послы в Испании и Франции, Лихачев и Потемкин, хотя и плохо, объяснялись по латыни³¹⁹.

А. Ф. Ордын-Нащокин желая образовать сына окружил пленными поляками. Сам он был обучен латыни еще отцом своим³²⁰.

Наш резидент Тяпкин, живучи в Польше, лично произносил речи на латино-польском языке и сына своего отдал в польскую школу³²¹.

Известный Спафарий учил сына Артемона Сергеевича Матвеева латинскому и греческому языку литерам малой части³²².

Царевич Алексей Алексеевич объяснялся с польскими послами по-латыни и по-польски³²³.

Борис Голицын владел латинским языком и держал у себя польских музыкантов и домашних учителей³²⁴.

Лазарь Баранович писал в 1671 году царю Алексею Михайловичу, что «сигклит царскаго пресветлаго величества польскаго языка не гнушается, но чтут книги ляцкия в сладости»³²⁵.

Андрей Артемонович Матвеев в 1681 году, будучи в ссылке, писал жития святых на польском, латинском и русском языках³²⁶. Для обучения сына по латыни он держал при себе поляка из меньшего польского шляхетства Ивана Лаврентьева сына Поборского³²⁷.

Певчий Лаврентий Кузьмин Бурмистров был отдан отцом своим около 1685 г. учиться латыни у Сильвестра Медведева³²⁸.

Дети полковника Ивана Перекрестова были отданы в ученье Ивану (Иосифу) Богдановскому, надо думать шляхтичу³²⁹, и говорили рацеи государям в 1688 г.

Известный справщик Евфимий жалуясь на распространение не православных мнений недаром говорит, что этому способствовала русская знать, которая в видах образования детей, стала держать у себя домашних иностранных учителей и читать латинские книги. О значении славяно греко-латинской академии в Москве мы распространяться не будем.

Об изучении русскими в Москве латинского языка говорит и автор Русской грамматики (1696) Генрих Лудольф³³⁰.

В XVII же столетии не говоря уже о лечебных средствах с латинскими названиями, даже в самых заговорах и отреченных молитвах можно найти следы знакомства с латинским языком³³¹.

При царе Алексее и патриархе Никоне являются в народе Московском польские и южнорусские вирши³³².

И в народных песнях встречается польское влияние³³³.

О распространении польских и латинских книг в XVII веке в Москве можно судить по следующим данным, которые конечно далеко не исчерпывают предмета.

В 1653 году по Государеву указу князь Репнин-Оболенский купил лексикон славяно-русский, гранограф Пясецкого, Дикционер Гданский немецко-латино-польский, Гвагнина, польскую библию, описание Польши, книгу Конституцию³³⁴.

В 1669 году Ордыну-Нащокину были присланы из заграницы восемьдесят две латинские книги³³⁵.

У патриарха Никона по описи 1675 года были латинские книги: Алвар, Каноник, Лечебник, Описание разных государств, Пастырь верный, Травники 4 книги, Служебник, Странствия Радзивила, Стобеуш (Florilegium), Библия Вуйка и Молитвослов польские, не считая греко-латинских изданий Аристотеля, Демосфена, Плутарха, Прокопия и др.³³⁶.

В 1672 году был дан в Перемышль наказ из Разряду: «чтобы польские и латинские печати книг и всяких писем, которые взяты в польских городех во время войны.... отнюдь втаи и явно не держали³³⁷.

Епифаний Славинецкий († 1675 г. ноября 20) «при отшествии своем, приказа ради вечного о себе помяновения подати на монастырь братства Киевского книги своя, к сему пожаловал и Великий господин святейший Иоаким патриарх Московский и вся России, указал послати на монастырь и часть имения его. Справщик Евфимий послал через велебного отца игумена Феодосия Межигорского книги стяжания господина отца Епифания: в десть Великое зрелище жития человеческого 7 томов латинская, Плутарха греко-латинская, Собрание феологии схоластичекия (т. е. Summa theologiae scholasticae) латинская, О правде и суде латинская, Толкование на учение Иоанна Шкота латинская, в полдесть польская Мессия, Диалектика рукописная латинская, Философия ратионалис рукописная латинская; другая Философия рукописная латинская; в четверть... Иустина на истории Трога Помпеа, Символика египетская, Пандекты и контроверсии, Натуралис магиа, Хронологиа Матфеа Берфалка; в осмушку: Ливиева, О кролевстве дацком, О турках, О статах Гунгаргии (Hungariae), О статах королевства Скотского, Мартина Бекана, О морях латинская, Белгиа конфедерата³³⁸.

В библиотеке Павла, митрополита Сарского и Подонского, находились следующие книги на польском и латинском: книга Баронеуш польская, Мессиа правдивый польская, грамматика Донатова латино-польская, Синонима полоно-латинская, Путь добродетели латино-польская, часть Библии толковые латинская, толкование на Екклисиаста латинская, Мисал (Missale) латинская, Виргирии (sic), Орологии принципум (Horologium principum?), Псалтырь толковая, Кикеронова книга, грамматики две Алвары, политика Саксонская, Кикероново послание, Новый Завет и Псалтырь, все последние на латинском; кроме того Лютня и Жития святых польские (Барановича), Кнапиуш польская и Камень (Λιθος) польская³³⁹.

В 1676 году куплено для живописцев в оружейную палату письменная в лицах латинская библия, в белой коже от живописца Ивана Безмина³⁴⁰.

В библиотеке Артемона Сергеевича Матвеева по описи 1677 года мы находим Аврелия Августина на латинском, Георгия Пахимера по греческому и латинскому языку, другую книгу того ж Георгия такую ж на одном латинском, книги: о Речи Посполитой, Виргилия, Антония Поссевина, летописец церковный Ветхого Завета, Иоанна Антония Велиасквенса толкования (?) казанья, все на латинском, книгу конскую на польском; жития святых, Кромера историю, Политику Аристотеля, Судебник Магдебургского права, Бельского историю, печатные на польском же; в полдесть Ботера, Камень, Иустина историка, Новый Завет, Краткое описание польских королей (конечно на польском)³⁴¹.

Любопытно, поручение царя Федора Алексеевича в 1678 г. послам Бутурлину и Чаадаеву и дьякам Голосову и Протопопову. Им велено «всякими мерами» доставить книги на латинском и польском языках, «на укоризну от иезуитов». Это поручение объясняется следующей грамотою, которую послы получили уже после выезда из Москвы: «Ведомо нам великому государю учинилось, что в государстве королевского величества церквам Божиим и жителям греческой веры чинится разорение и утеснение, и к вере римской, и к унии принуждение паче прежнего... Напечатаны во Львове тетради латинским речением, чтоб людие греческого закона то творили, как о том в тех тетрадех напечатано противно преданию святых апостол и святых отец». Послы должны были говорить уполномоченным Речи Посполитой со всяким радетельным попечением, чтоб благочестивая восточная церковь и христиане греческого закона пребывали в государстве королевского величества свободны³⁴².

Симеон Полоцкий (в 1680 г.) в предисловии к своей рифмотворной Псалтыри поясняя причины, побудившие его к труду, говорит: мнози во всех странах Малыя, Белыя, Черныя и Червонныя России, пачеже, во велицей России в самом царствующем граде Москве, возлюбльше сладкое и согласное пение польския псалтири, стихови преложенныя, обыкоша тыя псалмы пети³⁴³.

В описи книг Заиконоспаского монастыря в сентябре 1689 года мы находим: 125 польских и 414 латинских книг. Отмечает наиболее характерные польские: Буквари польские (483–5), Донат польский (315), Версификация (521), Арифметика (494), Цифирь польской (411), Геометрия (139) Книга докторская (248), Таемница доктурская (213), Травник польский (136), О цеплицах [о оранжереях?] (160), О поступках воинских (533), О поступках судовных (230), Чиновник польского королевства (197), Устав польского королевства общей привиллегии (142), Уложение польского королевства (91 и 113), Домострой (103), О столовых ествах (231), Выдворный политик (491), Монархия Турецкая (98), Война домовая (106), Мартин Бельский (91 и 137) и пр.³⁴⁴

У В. Голицына, любимца Софии, в библиотеке находились, между прочим: книга како царица Олунда близнят породи; книга писанная на польском языке; книга с польского письма с истории о Магилоне кралевне; грамматика польского и латинского языка; история письменная польского языка³⁴⁵.

В царской библиотеке (конца XVII века) мы находим книги, взятые из посольского приказа, (преимущественно подлинники переводов): Космографии Меркатора и Ботера, учебники латинские и немецкие Альвара, и из библиотеки Матвеева: сочинения Августина, Виргилия, Поссевина, Филопона³⁴⁶.

Переводы с латинского можно указать уже в XV столетии.

При арх. Новгородском Геннадии, около 1499 г., переведены с латинского (из Вульгаты) книги Паралипоменон, Ездры, Неемии, Товит, Иудифь, Премудрости Соломоновой, Маккавеев (две). Переводчиками, как известно, были Дмитрий Герасимов и доминиканец Вениамин³⁴⁷.

Геннадию Новгородскому приписывают и перевод так называемой Соломоновой печати, попадающейся иногда в наших рукописях (Рум. № 368 и 374 Унд.; № 53 и 448), со словами Sator arepo tenet opera rotas, помещенными в квадрат из 25 клеток³⁴⁸.

К XV-XVI в. относится юго-западный перевод обеих редакций мучения св. Георгия с латинского текста, напечатанного впоследствии у Сурия³⁴⁹.

В 1501 с латинского переведено толмачом Дмитрием Герасимовым сочинение Николая Делиры против иудеев.³⁵⁰

В 1504 им же переведено с латинского же обличение иудеев, ожидающих Мессию Равви Самуила, с кельнского издания 1493 года³⁵¹.

В 1506 г. в феврале должно быть переведено с латинского сочинение «О свободе святыя церкве», написанное в защиту церковных имений³⁵².

В 1522 году переведен с латинского Донатус сиречь грамматика и азбука Дмитрием Герасимовым³⁵³.

В 1535 перевод Дмитрия Схоластика или Герасимова с латинского Толковой псалтыри Брунона.³⁵⁴

До 1541 г. – перевод с латинского «Сказание о Срацынской вере Риклада» (Richardus).³⁵⁵

В 1560 г. был составлен словарь латинского и российского языков в Тюбингенском университете российским монахом Иваном Александровым.³⁵⁶

В 1564 году упоминается перевод «жития Августия Ипаниского (Августина Гиппонийского)» да и иных словес с латинского, принадлежавший князю Курбскому.³⁵⁷

Известен перевод Курбского – бесед Иоанна Златоустого на евангелие от Иоанна, с латинского.³⁵⁸

В 1565–68 при митрополите Афанасии переведены: с латинского космография и польская летопись.³⁵⁹

К 1581 г. относится перевод с польского неким Негалевским (на Волыни) – евангелия Чеховича.³⁶⁰

К 1584 году относится космография собр. М. Бельским переведенная литовским шляхтичем Амброжием Бржевским.³⁶¹

В 1588 году был переведен с польского лечебник для воеводы серпуховского Бутурлина.³⁶²

К 1599 году относится перевод с польского книги Конрада Ликостена. Хроника сиречь летописец чудес великих небесных и земных от начала света до нынешних лет.³⁶³

К XVI столетию надо отнести, за неимением ближайших дат, переводы с латинского: Тайная Тайных Аристотеля³⁶⁴ , Луцидария³⁶⁵ , Бестиария³⁶⁶ , космографии Помнония Мелы³⁶⁷, отрывков из Гвагнина (Гванини)³⁶⁸, Путешествия Адрихомия в св. землю³⁶⁹, Повести об Атыле, короле Угорском (последний с польского).³⁷⁰

К 1606 году относится перевод какой-то немецкой энциклопедии (?) сделанный Михаилом Извашковым и Селенковым.³⁷¹

В том же году по указу царя Василия Шуйского переводчик посольского приказа Анисим Михайлов начал переводить с немецкого и латинского языков из книг О пушечных и иных разных ратных делах и мастерствах. Перевод был окончен лишь к 1621 году.³⁷²

В 1607 году переводчик Посольского приказа Федор Гозвинский перевел Тропник папы Иннокентия († 1216) с польского.³⁷³ Им же в 1609 переведены и Эзоповы басни.³⁷⁴

Иеродьякон Виталий, переводчик Диоптры (Еве 1612) «день и ночь працовал с грецкого и латинского языка книг переводу».³⁷⁵

В 1630 г. перевод космографии Герарда Меркатора.³⁷⁶

Какая-то космографии дошла до нас в списке 1632 г.³⁷⁷

К 1634 г. относится, хотя это и не вероятно, перевод Повести о семи мудрецах.³⁷⁸

В 1637 году Богдан Лыков перевел по указу царя Михаила Федоровича, вместе с товарищем Иваном Дорном с латинского космографию Меркатора.³⁷⁹

В 1642 г. переведен словарь Калепина с польского.³⁸⁰

В 1645 г. Варсонофий Лецевич перевел с польского на русский Образ вечности иезуита Иеремии Дрекселиуша (Drexellius).³⁸¹

В царствование царя Алексея Михайловича переводная деятельность увеличивается. Не даром же Крижанич, предлагавший запретить скитания по чужим землям, требовал изучения науки для борьбы с иностранцами на почве коммерческой и политической; для чего и предлагал перевести с иностранных языков на русский, лучшие сочинения о ремеслах и земледелии.³⁸²

В 1647 году перевод с латинского Фомы Кемпийского «О подражании Христу», Ореста Настурола.³⁸³

В том же году переведена и напечатана в Риме псалтырь.

К 1649 г. относится польское издание латинской грамматики Доната с приписанным на полях русским переводом того же времени.³⁸⁴

В 1650 г, словарь Калепина переведен Славинецким и Сатановским.³⁸⁵

К этому же времени относятся и переводы с латинского, сделанные Епифанием Славинецким († 1676) а именно: Панегирика Траяну Плиния Младшего (часть), Андрея Везалия Брюсельского анатомии, О убиении Карлуса I Английского, Гражданства нравов благих³⁸⁶, Левенклавия Jus graeco romanura, трех слов Бернарда, и в 1652 г. Афанасия Александрийского о псалмех.³⁸⁷

В 1652 г. Арсений переводит поучение Мефрета Hortulus reginae по царскому указу.³⁸⁸

В том же году киевобратский архидьякон Михайло, по повелению думного дьяка Михаила Юрьевича, переводил какое то сочинение Августина.³⁸⁹

В период 1652–54 сделано извлечение на русском из польской хроники Гванини, вероятно, Симоном Азарьиным с некоторыми переменами.³⁹⁰

В 1655 году Никон велел монахам Иверского монастыря перевести «книгу польской печати Историю и переведши списать и прислать тое книгу к нему».³⁹¹

В 1657 году переведено Зерцало живота человека христианского с польского издания Дрекселиуша (Drexellius) 1640 года, едва ли не в Чернигове.³⁹²

После 1657 г. переведено в Новгород-Северском монастыре Иваном Армашенком с латинского житие блаженного Макария Римлянина.³⁹³

К 1659 г. относится перевод Театрона или всеобщей географии Ботера Бенезиуса, принадлежащий думному дворянину А. Я. Дашкову.³⁹⁴

К 1661 г. патриарх Никон положил вкладу в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь перевод с латинского – «Позорище всея вселенныя или Атлас Новый».³⁹⁵

В 1664 г. книга глаголемая Математика ново преложена с еллинска и латинска, влосска и польска языков на словенский в Москве.³⁹⁶

В том же 1664 году – перевод Фомы Кемпийского «О подражании Христу», сделанный Игнатием Беленевским.³⁹⁷

В 1666 г. Симон Азарьин приложил в Троице-Сергиев монастырь, переведенный с польского Лифос Петра Могилы.³⁹⁸

Ко времени 1655–1667 относится составление и перевод особой 76-главной космографии по Меркатору и Бельскому.³⁹⁹

В 1667 г. А. Виниусом переведено и составлено из латинской книги Водный мир: Описание расстояний столиц, государств и островов.⁴⁰⁰

К 1668 г. относится список (или перевод?) хроники Стрыйковского с польского.⁴⁰¹

В 1670 г. перевод Альберта Великого О таинствах жен (De secretis mulierum).⁴⁰²

В 1671 г, переведена с латинского книга Пастырские попечения Григория Двоеслова Симеоном Полоцким.⁴⁰³

В 1673 г. переведена с польского Повесть из времен Дагоберта короля Французского.⁴⁰⁴

Книга о сивиллах переведена (с латинского?) Спафарием по указу царя Алексея Михайловича.⁴⁰⁵

В 1674 г. с польского переведена Анфирмария Христианская Марком Иваном Пазухиным.⁴⁰⁶

В 1674 г. А. Виниус перевел по приказу царя Алексея Михайловича с латинского (?) Зрелище жития человеческого.⁴⁰⁷

В 1675 г. переведены с польского, в Симбирске, басни Эзопа.⁴⁰⁸

В 1675 г. переведены с польского повести: королева Олунда.⁴⁰⁹

В 1676 г. в Москве переведено Домостроение Аристотелеса с польского трудами стольника Фед. Григ. Богданова.⁴¹⁰

К тому же году относится и переводный лечебник в библ. Трехлетова.⁴¹¹

В библиотеке И. П. Сахарова был список Фармакопеи в переводе с латинского 1676 г.⁴¹²

В августе 1677 г. с польского переведена Повесть о римском цесаре Оттоне.⁴¹³

В бумагах И. П. Сахарова сохранилась запись какой-то рукописи: «Книга глаголемая планетник изданная от древних философов, переведена сия книга с польского языка на словенский язык в лето от рождества Господа Бога и Спаса Иисуса Христа 1677».

В том же 1677 году переведено с польского Зерцало Великое по желанию и повелению В. Г. Ц. и В. К. Алексея Михайловича.⁴¹⁴

Повесть правдивая о княжне Альтдорфской, и о Петре Златых Ключах, равно как и Повесть утешная о купце, который заложился с другим о добродетели жены своей переведены с польского в том же 1677 году.⁴¹⁵

В том же 1677 году с польского переведена переводчиком Иваном Гудайским (вар. Рудинским) История благоприятная о благородной и прекрасной Мелюзине.⁴¹⁶

В том же году переведена книга «О свойствах человеческого тела» известная и под другим заглавием «Проблемата Аристотеля о частях человеческого тела».⁴¹⁷

В 1678 г. переведено с польского «Двор цесаря Турецкого» кс. Симона Старовольского.⁴¹⁸

В том же году переведены отрывки из летописи Барония с польского.⁴¹⁹

Тогда же в ноябре переведены в Новгороде-Северском Фацеции или жарты польския.⁴²⁰

В том же году переведена с польского книга Модреского о гражданском сожитии (с оригинала 1577 года).⁴²¹

В 1679 году Дилецкий переводит с польского свою «Идею грамматикии мусикийской».⁴²²

В том же году монах Феофан перевел с белорусского (или польского?) Учение о тайне покаяния.⁴²³

При печатном латинском издании Мира Яна Амоса Коменского в лицах 1679 года на полях был написан современный русский перевод.⁴²⁴

В 1679 г. Симеоном Полоцким переведено сказание о Магомете Викентия епископа Bellovacensis.⁴²⁵

В 1680 г. он же перевел с латинского извлечение из книг Петра Альфонса.⁴²⁶

В 1681 г. книга Послания различного рода от различного сана человек (с латинского или польского из VI книги Барония 440–518) издадеся в хартографию русскаго языка в лето [зрпф – 6189]).⁴²⁷

В 1682 году переведена первая книга Хроники Стрыйковского, «от славянопольскаго на славянороссийский труды и тщанием Андрея Лызлова, стольника Е. Ц. пресветлаго Величества».⁴²⁸

К тому же 1682 году относится плохой, вторичный перевод хроники Стрыйковского.⁴²⁹

К 1682 году относится «кройника о земли Польской с историков польских вкоротце собранная и русским языком списана».⁴³⁰

В предисловии к исторической книге, составленной по повелению царя Феодора Алексеевича († 1682) говорится, что она собрана из священных и русских летописей и книг латинских и польских.⁴³¹

В 1683 г. Андрей Лызлов перевел вновь (или переделал) Двор цезаря Турецкого Старовольского с польского издания 1649 г.⁴³²

В 1683 г. перевод Лебеди с перием своим Иоанникия Галятовского с польского издания 1679 г.⁴³³

В 1684 г. монах Феофан перевел с польского сочинения какого-то бенедиктинца: Купель душевная или учение жития духовного.⁴³⁴

В том же году перевод геометрических отрывков из Плиния.⁴³⁵

В 1685 году с польского переведен Зодиак Дрекселиуша (Drexellius).⁴³⁶

В том же году едва ли не Сильвестр Медведев перевел с латинского или польского «Краткое удобство разсуждения и познания спеяния духовнаго».⁴³⁷

В том же году в Москве переводчик Стахий Гадзеловский перевел (с польского) четыре книги О конской езде.⁴³⁸

В том же 1685 г. Гавриил Домецкий, архимандрит Симонова монастыря, перевел Вертоград духовный.⁴³⁹

К тому же году относится и перевод Православного исповедания веры Петра Могилы с латинского, с соизволения патриарха Иоакима.⁴⁴⁰

Не позже 1686 года перевод с польского сочинения Невейского «Комета 1680 года.⁴⁴¹

К 1687 году относится перевод с польского, книги: Против человека всечестнаго творения Божия завистное суждение и злое поведение проклятаго демона.⁴⁴²

В том же году перевод хождения кн. Радзивила в св. землю.⁴⁴³

В том же году переведено с латинского Судопрение Ария и Афанасия, сочинение Вигилия епископа Тридентийского.⁴⁴⁴

В 1688 г. известный Феофан перевел с польского »Дезидерий или стезя к любви Божией и к совершенству жития христианского« кардинала Беллярмина.⁴⁴⁵

Он же в том же году перевел с польского сочинение Дрекселия: Солнечник или управление воли человеческой с волею Божиею.⁴⁴⁶

В том же году Церковносоставник преведеся с латинскаго на славянороссийский, изложенный от книг Григория Кассандра, в царствующем граде Москве.⁴⁴⁷

К тому же году относился польско-русский словарь.⁴⁴⁸

В 1689 году переведена часть летописи Барония, в сокращении Скарги с польского неким царским синклитиком (едва ли не Андр. Арт. Матвеевым).⁴⁴⁹

Не позже 1689 г. переведено, с латинского Фомы Кемпийского о подражании Христу каким то А. X. Б. (Андреем Христофоровым Белободским?).⁴⁵⁰

У князя В. В. Голицына (до 1690 г.) были переводы с польского: Алкорана Махметова и Истории о Магелоне Кралевне (т. е. о Петре Прованском).⁴⁵¹

Около 1690–91 года, кн. М. Крапоткин перевел в Белгороде, с польского, Апофегматы и др. отрывки.⁴⁵²

В 1691 г. переведена с польского повесть об Аполлонии Тирском.⁴⁵³

В том же 1691 г. известный Феофан перевел Римские деяния.⁴⁵⁴

В 1692 г. переведена Книга о семи мудрецах Каменевичем Рвовским.⁴⁵⁵

К тому же г. относится славяно-греко-латино-польский букварь в лицах в Соловецком монастыре.⁴⁵⁶

В 1693 г. Карион Истомин перевел с латинского Юлия Фронтина сенатора Римского о случаях военных.⁴⁵⁷

В 1694 г. переведено Евфимием с польского Климентовы зачинения св. Апостолов.⁴⁵⁸

В 1696 г. переведен с польского календарь Словаковского.⁴⁵⁹

В 1698 г. переведен лечебник «Прохладный Вертоград» с польского издания в Кракове 1565 года.⁴⁶⁰

В том же году Феофан перевел с польского и латинского книгу, глаголемую Истинная вера древняя.⁴⁶¹

К 1699 году относится переведенная, надо думать с польского или латинского «Архитектура цивильная выбрана из Паладиуша и иных от Кашпара Барклея». Писана в Венеции лета 1699 г. месяца сентября учением и тщанием князя Долгорукова.⁴⁶²

К XVII веку должны быть отнесены еще следующие переводы, не означенные точной датой: Мучение Езуса⁴⁶³, Чудаев перевод с польских книг О изведении праведных из ада (Никодимово евангелие)⁴⁶⁴, Псалмы и вирши⁴⁶⁵, Мизад воскресный или корнеты 12 приснопамятных пожиточных и благопоспешных секретов (из Антония Мизада Monolucensis)⁴⁶⁶, Наука на покусы⁴⁶⁷, Зерцало человека христианского то есть размышление набожное на каждый день «с польского для недостатку друкованных, на русский преложено»⁴⁶⁸; Логика с латинского⁴⁶⁹; Домострой в вопросах и ответах (с польского)⁴⁷⁰, Совет воинский (род Домостроя) Бартоша Папроцкого (с польского)⁴⁷¹; Описание вин или притчей ими же к погибели и разорению всякия государства приходят с латинского, В. Садовского⁴⁷²; История польского короля Владислава IV Gorczyn'a⁴⁷³, Повесть о Скандерберге кн. Албанском (по Бельскому)⁴⁷⁴; Поучение о комете с латинского⁴⁷⁵; Селенография Иоанна Гевелия с латинского⁴⁷⁶; сборник со статьями вероятно, с латинского, О заживаню глоба террестра или земного, о заживаню сферы армилярной и глобуса небеснаго и таблицы климов⁴⁷⁷, Беседы о седми планетах небесных (род календаря), Gromnic Ираклия и Tablica Pitagoresowa⁴⁷⁸ и сборник Pacierz (Preces), часто издававшийся при букварях⁴⁷⁹.

В начале XVIII века переведены: Юлий Флор с польского в Москве 1704 г.⁴⁸⁰

Овидий с польского – рукопись 1706 г. принадлежала Димитрию Ростовскому.⁴⁸¹

Сотня астрономская с латинского 1707 г.⁴⁸²

Куриозы польские перевод с польского письма, выдание автора Яна Заичица о добронравии человека краткими речениями сладостне и зелоизящно изображено. Списано подлинно слово в слово лета 1708 мая...⁴⁸³

Тит Ливий с латинского переведен в 1716 г. в Чернигове.⁴⁸⁴

Раймунда Люллия Ars magna (с польского, судя по многочисленным полонизмам).⁴⁸⁵

Вероятно к этому же времени относятся переводы находившиеся в Новгородской Софийской библиотеке Хорографа и топографа Палестиева с латинского и польского, Трояна Бокалина о ведомостях Парнасских, Мартына Сумейзеля История о коронах⁴⁸⁶, Афанасия Клувера Иисуита книга нарицаемая Сфинкс тайносказатель или упражнение иероглифическое о мумиях, перевод с латинского издания 1679, снабженный предисловием и послесловием Иоанникия и Софрония иеромонахов и учителей Лихудиевых⁴⁸⁷, и лексикон латино-славянский из Колетта, «переведенный Димитрием Савичем, митрополитом Ростовским».⁴⁸⁸

Такова общая картина переводной русской литературы XVII века. О переводах с немецкого, чешского и пр. говорить нечего: их слишком мало. Главными переводчиками являются малороссы и белорусы. В переводах XVII столетия, особенно усилившихся к концу века, различаются два течения: одни из них удовлетворяют религиозно-нравственному чувству русских читателей, облекая моральные сентенции в живую повествовательную форму, имевшую и саму по себе, по своей фабуле достаточный интерес; другие преследуют цели чисто практические. Среди последних мы видим сочинения исторические, юридические, физиологические, медицинские, хозяйственные и пр. Все эти произведения, внесенные из Южной России и Польши, несмотря на разнообразие содержания, не являлись оторванными от древнерусской литературы XI-XVII века. В них мы находим ту же религиозную окраску, те же воззрения на мировые события, то же желание извлечь моральный вывод из окружающего, что и в предшествующих литературных произведениях.⁴⁸⁹ Упрек в отсталости этих сочинений от тогдашнего европейского уровня не совсем верен. Правда, в Европе были уже Монтан и Бекон, Гарвей и Гюйгенс, Спиноза и Лейбниц, Декарт и Гроций, Мольер и Скаррон, но эти писатели были достоянием немногих избранных, а рядовая публика довольствовалась разными теперь забытыми Карпцовиями, Шарфиями, Шурцфлейшами, Келерами, Гедериками и т. д. Схоластика была сильна и в XVIII столетии, а про XVII и говорить нечего. Как бы то ни было, внося новые сведения и своеобразную умственную дисциплину в созерцание народа, доселе пробавлявшегося византийской литературой, схоластика представляла струю известной свежести, известного движения вперед.

Переводная схоластическая литература, нововведения в бытовой и юридической⁴⁹⁰ сферах, наконец школы юго-западного образца, о коих мы будем говорить еще ниже, – все это были начатки нового реформационного движения в духе польско-католическом. Главными проводниками этого духа, предшественниками и первоначальными помощниками реформ Петра, сначала имевших ту же окраску, были южно и западно-русские выходцы и переселенцы.

Отдельные выходцы из южной и западной России появляются в Москве уже с XV столетия. С XVII столетия число их увеличивается, а со времен присоединения Малороссии оно является массовым движением, которое еще ждет своего историка.⁴⁹¹

На выходцев из западной и южной России московские духовные смотрели довольно неприязненно. Исаия (или в мире Иоаким) приехал в Москву в 1582 году с листом кралевским Жегмонта Августа, краля Польского, хотя от царския книгохранительницы испросить Библию на спис слово в слово, чтоб ее выдать тиснением печатным, да Беседы евангельския в переводе Сильвана, ученика Максима Грека, да житие Антония Печерскаго..., а не веры искать, ни о вере беседовати. Но Исаии ждали в Москве бесчестие, и злострадание, и озлобление, и наругание от некоторых людей Московских от чернецов и бельцов иже самоволне от великого благочестия пришли в великое неистовство иже словом христиане и чернецы мантиями. Что сталось с ним после подачи из юз и темницы челобитной Иоанну Грозному, в скором времени отошедшему ко Господу не знаем.⁴⁹²

Многие, пишет Палицын: пришельцы из северских и польских городов навыкли от многих еретиков по Украине живущих их злым нравом и обычаем... и в их веру еретическую мнози преступивше от неведения и во всем с ними закон держаша.⁴⁹³

Собор 1620 года с патр. Филаретом во главе постановил перекрещивать белорусов, которые оскверняются неверною еретическою трапезою, молятся за папу и пр.⁴⁹⁴

В 1627 году было осуждено за ереси на сожжение знаменитое учительное евангелие южнорусса Кирилла Транквиллиона, дело о котором еще раз всплыло в 1665 г.⁴⁹⁵

В том же году происходило и известное прение по поводу катехизиса Лаврентия Зизания, в котором нашлись намеки на чистилище, признание Августина и Иеронима святыми (от чего Лаврентий отказался) и т. д.⁴⁹⁶

Иконописец Кирилл Хмелевский (конечно южнорусс) около 1634 года обвинялся в том, что обливан, присягал на опресноках, по еретическим церквам хаживал и с еретиками вкупе в еретических храмах и костелах маливался.⁴⁹⁷

Отметим, кстати что и Крижанич неблагосклонно отнесся к книге «Небеса» М. 1865 г., редактированной Славинецким.⁴⁹⁸

Подозрительные отношения к южноруссам совершенно исчезают при Никоне, которого за это раскольники и обвиняли в латинстве. Близкими людьми к патриарху именно и являются образованные южноруссы и даже поляки⁴⁹⁹ – «в... римскаго костела поляки и киевские униаты, блюдолизы римские», по выражению Аввакума.⁵⁰⁰ О них упоминает в своей челобитной и Неронов (1653 г.), увещевая «не принимать в совет иностранных иноков, ересей нововводителей».

Деятельность вызванных еще до Никона и им покровительствуемых южнорусских справщиков, Арсения Сатановского, Епифания Славинецкого и старца Феодосия, приехавших в Москву 12 июля 1649 года и Дамаскина Галицкого, прибывшего с иноком Марком в 1650 году, достаточно известна.⁵⁰¹

В свой любимый Иверский монастырь Никон переселил монахов Кутеинского монастыря, и уже в 1658 г. они в собственной типографии отпечатали Часослов «для умножения похвалы в устах отрочатей, дóндеже и на большее поспешит Господь». Книга «Рай мысленый», изданная ими же в 1659 г. имеет вид вполне южнорусских изданий: на обороте титульного листа герб Никона с его инициалами и подходящие вирши.⁵⁰² Возле Москвы Никон устроил женский монастырь для могилевских и смоленских монахинь.⁵⁰³

Патриарх покровительствовал и южнорусскому пению. В 1656 году были вызваны: Василий Пикулинский, да старец братского монастыря Иосиф Завойский: их прислал Лазарь Баранович.⁵⁰⁴ В 1664 году Никон требует присылки в Новый Иерусалим «девятиголосовых кантыков, да осмоголосных псалмов и обедню Милевского, да трехголосные концерты».⁵⁰⁵ В 1666 году, в царском хоре является новый киевский спевак Иоанн Календа.

Южнорусское пение сильно смущало ревнителей старины. «Пение поют новоизданное от своего сложения, а не от святых преданное, но латынское и римское баснословие и партесное вискание, святыми отцы отлученное».⁵⁰⁶

Манера говорить проповеди от себя, обычная у южно-русских проповедников, введена у нас Никоном⁵⁰⁷, и тоже вызывала неудовольствие ревнителей старины: «заводите вы ханжи ересь новую, людей в церкви учите, а мы людей преж сего в церкви не учивали. Беса де вы имеете в себе и все ханжи», говорил Никольский поп Прокопий попу Ивану.⁵⁰⁸

После Никона имена южноруссов в московском государстве попадаются все чаще и чаще.

В 1676 г. в Соловках встречаем старца Виктора Киевлянина.⁵⁰⁹

В 1679 г. вышли из-за моря на кораблях к Архангельскому «городу выходцы из Турския земли полоненые люди, черной дьякон Лазарь, постриженик Киево-Печерского монастыря, а выкупил его Иерусалимский патриарх Досифей, а с ним же диаконом вышли два человека полоненых Яким малороссиянин, да Константин украинец, оба в немецком платье».⁵¹⁰

В 1688 году в Савво-Сторожевском монастыре находим на общее количество 165 старцев – 26 южноруссов (все старшей братии), выходцев из киевских, черниговских, Рыльского, Батуринского и могилевских монастырей, в том числе и самого архимандрита Сильвестра Черницкого (1673–1699).⁵¹¹

Но с увеличением числа переселенцев, растёт и знакомство с бытовою и церковною жизнью малороссов. Людям московского государства невольно и резко бросалась в глаза разница всего строя московской и малорусской жизни и сильная польская окраска последней. Для иллюстрации этой мысли приведем несколько указаний. Взглянем ли мы на типы древних каменных малорусских церквей XVI-XVII века, мы ясно увидим, что прежние византийские очертания исчезли под рядом пристроек и надстроек в чисто западном, польском вкусе.⁵¹² Форма куполов вместо византийских полушарий и сегментов или московских луковичных глав дает очертания или эллипсоидов, или многогранных пирамид с перехватами. Не забудем западное устройство машикул или навесных стрельниц и сводчатых базилик, вошедших из жизни и в лицевые русские рукописи.⁵¹³

Павел Алеппский свидетельствует, что каменные постройки Киева, его паляцы принадлежали (а значит и отстраивались, и украшались) полякам.⁵¹⁴ В Лавре Печерской уцелела доселе могила с каменным изображением князя Константина Острожского и надгробные затейливые надписи с украшениями – непосредственное влияние польских костелов с их устройством шляхетских гробниц.⁵¹⁵

Иконы чисто итальянской живописи обыкновенны в малорусских церквах: среди них католические иконы младенца Спасителя на кресте или коронации Богоматери.⁵¹⁶

Резные раскрашенные изображения распятия, Христа в темнице (см. выше), святых в изысканных позах, во весь рост, указывают на польские образцы.⁵¹⁷ Заставки, гравюрки, исполненные аллегории, гербы на книгах и портретах – все это вещи польского происхождения.

Высокоголосное церковное пение вообще, напевы псалм и кантичек, почти тождественных по содержанию, сходны и по мелодии с польскими произведениями того же рода.⁵¹⁸

Одежды православных монахов с капюшонами напоминали одежды иезуитов и капуцинов.⁵¹⁹

Торжественные поезды киевских митрополитов с вооруженной свитой устроялись по примеру поездов польских прелатов.⁵²⁰

О казацких кунтушах и награбленных одеждах и вооружении и говорить нечего.

Деньги ходили польские и по присоединении к России; выражение злот уцелело и доселе. Польский чех весом по 5 денег ходил вместо 2 русских денег.⁵²¹

Русские города под польским владычеством управлялись по Магдебургскому праву; странно звучали для московского человека бурмистры, райцы, каштеляны, цехи и пр. «Заимствование форм польского общественного быта повлекло за собой перенесение целой атмосферы понятий, выработанных в польско-шляхетском обществе и усвоение привычек шляхетского общежития».⁵²²

Польское влияние на язык малорусский еще не приведено к окончательному результату⁵²³, но московскому человеку резко слышалась в говоре масса полонизмов. О распространении польского языка среди церковных пастырей и полемистов, писавших одинаково свободно по-русски и по-польски и говорить нечего.⁵²⁴ Православные малорусские пастыри (например Баранович) получали образование в западных и польско-иезуитских академиях и писали польские вирши. Уже в XVI веке в сочинениях Курбского и посланиях Вишенского мы находим любопытные указания на преобладание латинского и польского языков.⁵²⁵

Присмотрися, говорит в позднейшем послании Вишенский: что пользуют их чернилом хитрости, а не Духа Святаго словесы, вспитанные школные казнодеи, которые з латинской ереси себе способ ухвативши зараз школы бают проповедуют и учат, а полеровного и безстрастного жития не хочют... теперешние наши новые русские философы не знают в церкви ничтоже читати ни тое самое псалтыри, ни часослова... А знать если бы хто трохи и знал, як юж досягнет стиха якого басней аристотельских, тогды юж псалтыри читатися соромеет... латинских басней ученицы, зовемыи казнодеи, трудитися в церкви не хочют, толко комедии строют и играют.⁵²⁶

Автор Книги о вере (изд. М. 1648 г.) жалуется: «Мнози же и от наших гордостию превознесшеся языком словенским гнушаются... и мнози ныне, свои хлеб и сокровища духовная во чтении и поучении изобильных книг словенских оставивше, за чужий, иже смертоносным ядом устроенный хлеб хапаются».

Составитель Зерцала духовного (около 1652 года) неизвестный нам малороссийский инок говорит: на Руси «пакость душевредная распространяется», ибо многие «словенским смиренным языком гнушаются и от чюжих возмущенных вод, наблеванных прелестью, лакоме напаяваются».⁵²⁷

Влияние польской схоластики в послемогилянских школах, уклонившихся от первоначального типа братских школ, слишком известно, чтобы о нем распространяться. Отсюда, конечно, произошла и та зависимость православных проповедников от польских образцов и в форме речи, и в выборе и расположении доказательств, на которую со злорадством указывали католические полемисты.⁵²⁸

Из Польши шли все эти казанья, вирши, панегирики, ламенты и др. сочинения с их затейливыми заглавиями и запутанными аллегориями.⁵²⁹

Польское влияние резко отразилось и в церковной сфере. Многие религиозные обычаи в южной и западной России польского происхождения. В Минской губернии и других местностях, среди древне-православных, доселе сохранились обычаи иметь в притворе кропильницу и в ней мочить руку для крестного знамения при входе в церковь, целовать церковный пол и лежать на нем крижем, ставить кресты для долголетия детей, поститься в среду светлой недели для избавления от градобитий, справлять общие поминки 26 октября (dziady), устилать пол соломой в Рождество, носить шкапперы, т. е. вензеля Иисуса Христа и Девы Марии, с обетом читать в известное время Богородице Дево и Отче наш, петь канты, читать пассии (даже в Киеве) и пр.⁵³⁰ Есть указания на подобные, с разными уклонениями, обряды еще до открытого введения унии, таковы: празднование пятницы, празднество в честь полога Богородицы (26 декабря)⁵³¹, обливание в таинстве крещения, употребление звонка и пр.⁵³² Об испорченности или, по крайней мере, об оригинальности обрядов южнорусской церкви писал уже около 1536 г. супрасльский архимандрит Сергий Кимбар киевскому митрополиту Макарию II.⁵³³ Кстати укажем вообще те уклонения, которые могли резко броситься в глаза православным великоруссам. Таковы были слова: «Святая Святым», произносимые в чине венчания при поднесении вина жениху, приобщение агиасмою (богоявленскою водою), хождение причта во время выноса позади гроба⁵³⁴, употребление белого вина, прибавление одной теплоты в чашу, ношение дискоса не на голове, а на плече⁵³⁵, особое чиноположение Киево-Софийского собора, отличное и от греческого⁵³⁶, особый пирог, даваемый священнику при крещении, отправление службы Божией забавной с музыкой (при погребении гетмана Золотаренка в Нежине)⁵³⁷, наконец нами виденный обычай (в Сумском уезде Харьк. губернии) перевязывать правую руку шаферам при венчании и заставлять их держать венчальные свечи и т. д.

Кроме обрядов, что, конечно, было не так важно, польщизна коснулась и некоторых догматических верований, не возбуждавших в то время особенного внимания в антикатолической литературе. Таковы католические учения о непорочном зачатии Девы Марии⁵³⁸, о чистилище⁵³⁹, о времени пресуществления св. Даров.

Конечно, все эти уклонения ни мало не свидетельствовали о неправославии Малороссии, кровью своих мучеников отстоявшей свое исповедание, но тем не менее они не замедлили всплыть при политическом присоединении Малороссии к России, а особенно при церковном её подчинении Московскому патриарху.

Все пришлось одно к одному: высокое о себе мнение малорусской церкви, считавшей себя просвещеннее своей метрополии Москвы и привыкшей под властью Константинопольского патриарха, почти к полной независимости; пронырливость греков, терявших, благодаря образованным малороссам и недоверчивым раскольникам, почву из-под ног в Московском государстве; необразованный и подозрительный патриарх Иоаким и мягкий гуманный князь Василий Васильевич Голицын; стрелецкие волнения и иезуитские козни⁵⁴⁰; политическая борьба партий Милославских и Нарышкиных. Все эти бурные обстоятельства сплелись как будто нарочно, чтоб дать частному, чисто случайному догматическому спору о времени пресуществления св. даров обратить на себя внимание русских людей в конце XVII века и способствовать разрешению другого решающего русскую жизнь вопроса о направлении реформы. Обозрению этого догматического спора, в коем не безучастен был и святитель Димитрий, и посвящена следующая глава.