Нравоучительная часть (Рим. 12:1–15, 13)

На первом месте здесь ставит он: аа) общее для сего правило, именно: в сказанном духе действуй в среде верующих по своим дарованиям, какие получил от Бога, – имея в виду преимущественно лица, заправляющие обществом (стихи 3–8).

Чтоб приблизить это к понятию, он представляет общество христиан подобным телу и говорит: тело одно, а много имеет членов; каждый член свое имеет дело, и все, делая свое дело, устрояют и хранят жизнь тела. Так и мы, верующие, – одно тело о Христе Господе, а особо каждый – члены сего тела. Каждому дано свое дарование, и в нем назначено свое дело. Делай каждый сие дело свое, указываемое дарованием Божиим, и духовное благосостояние всех верующих будет цвести беспрепятственно. Это указывается в 4–8-м стихах. Но в заглавие всему этому уроку Апостол ставит урок смирения, который можно выразить так: как бы велико ни было твое дарование, не высокомудрствуй о себе и, как бы оно ни было мало, не тянись ввысь и не бери на себя того, что не по силам твоим (стих 3).

Рим. 12:3.   Глаголю бо благодатию давшеюся мне, всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати: но мудрствовати в целомудрии, коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры .

Желая научить смирению, свое обнаруживает смирение: «Глаголю бо благодатию, давшеюся мне» . Слово мое к вам не мое, но благодать Божия, данная мне, внушает его и понуждает предложить вам. Благодать, данная святому Павлу, есть благодать Апостольства, которая выражалась во власти вязать и решить, – все установлять, предписывать правила и взыскивать за неисполнение их, – и в том, что Апостолам Дух Святой внушал, что кому когда говорить. Едва ли Апостол в приведенных словах имел в виду первую сторону Апостольской благодати; потому что высказывание власти не располагает к смирению, а раздражает сознание и своего достоинства. А скорее, он хотел выразить, что «узаконяет пишемое не он, но действующая чрез него благодать Духа, говоря как бы: я – орудие благодати» (блаженный Феодорит); не стал бы сам докучать вам этим уроком, но понуждает Дух Божий, Коему не могу противиться. Святой Златоуст говорит: «выше сказал: «Молю щедротами Божиими» , – а теперь опять говорит: «Глаголю благодатию» . Заметь смиренномудрие учителя, заметь кротость его сердца! Для таких увещаний и советов он никак не признает достаточными собственных своих слов, но в подтверждение оных ссылается то на милосердие Божие, то на благодать. Не от себя предлагаю я слово, говорит он, но от Бога. И не сказал: убеждаю вас премудростию Божиею, законом Божиим, – но: благодатию, – непрестанно напоминая о благодеяниях, дабы внушить большую благодарность и доказать, что и благодать требует исполнения того, о чем здесь говорится».

«Всякому сущему в вас» . «Не тому или другому, но всем, – начальнику и подчиненному, рабу и свободному, неученому и мудрецу, женщине и мущине, юноше и старцу; это общий закон, потому что Господний. Итак, Апостол никого не оскорбляет словом своим; предлагает наставление всем, даже и тем, которые не виновны (в противоположном наставлению пороке), дабы удобнее приняли сие вразумление и исправление виновные» (святой Златоуст).

«И что же говоришь ты, скажи мне? «Не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати» . Предписывает смиренномудрие, матерь всего доброго, подражая в том своему Учителю. Как Христос, взойдя на гору, дабы предложить нравственную беседу, начал словом о смиренномудрии и такое предложил основание: «блажени нищие духом» (Мф. 5:3); так и Павел, от догматических истин переходя к нравственным, хотя преподал урок о добродетели вообще (в 1-м и 2-м стихах), требуя от нас удивительной жертвы, но намереваясь описать добродетели порознь, начинает с смиренномудрия, как бы с главы, и советует «не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати» , – потому что такова воля Божия» (святой Златоуст).

«Не мудрствовати паче» , μη ϋπερφρονεΐν , – выше меры своей мудрствовать, – мудрствовать или о себе самом, что будет то же, что высокомудрствовать, гордиться своим дарованием, высясь над другими и свысока смотря на них, – или мудрствовать выше меры – загадывать дела не по силам и требовать себе места и должности не по способностям, что будет то же, что – быть притязательным не в меру, честолюбивым, властолюбивым, славолюбивым. Все сие и подобное запрещается одним словом: «не мудрствовати паче» – знай свою меру и как в мыслях о себе не выходи из нее, так и в замыслах и требованиях своих – не заходи за черту ее. Это и будет: «мудрствовати в целомудрии» , φρονεΤν εις το σωφρονεΤν , – мудрствовать так, чтоб это значило целомудрствовать. Целомудрие здесь – не добродетель чистоты, а здравомыслие. ΣωφρονεΤν – собственно и значит: здравоумствовать, – от: σόος – целый, неповрежденный, здравый – и: φρονεΐν – мудрствовать. – ΦρονεΤν – не отвлеченное мудрствование означает, а обдумывание дел, занятий, предприятий. ΣωφρονεΤν – будет: уметь обдумывать все сие здраво, благоразумствовать. Апостол одну сторону благоразумия берет, именно не загадывать и не требовать ничего выше своей меры, – как и Спаситель учил притчею о замышляющих строить дом или вести войну. Кто себя и дела свои держит в своей мере, тот целомудрствует или здравомудрствует. Святой Златоуст говорит: «слова сии: φρονεΤν εις то σωφρονεΤν – значат: мы получили силу рассуждения, дабы обращать оную не в высокоумие, но в целомудрие. Не сказал Апостол: думайте о себе смиренно, – но: целомудренно, – разумея здесь под целомудрием не противоположную бесстыдству добродетель и не удаление от распутства, но ум трезвенный и здравый. Ибо иметь здравые мысли называется: σωφροσύνη – целомудрием. Называя смиренномудрие целомудрием (здравомудрием), Апостол показал, что нескромный (несмиренный) не здрав умом, но сумасбродствует, бесчинствует и поступает несмысленнее всякого безумного». «Гордыня есть болезненный образ мыслей» (блаженный феодорит).

«Коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры» . Какая же мера здравомудрия? Та, чтоб всякий мудрствовал в мере дара, который получил от Бога. Мерою веры назвал здесь Апостол меру дарований, поставляя причину вместо действия, – потому что вера причина дарований, и мера сих определяется мерою той. Феодорит пишет: «Апостол верою назвал здесь благодать. Ибо верою приобретается даяние благодати и по мере веры даются дары благодати. Повелевает же данною благодатию измерять мудрование души». – А святой Златоуст говорит: «поскольку многие из римлян и из коринфян по причине духовных дарований впали в высокоумие, то заметь, как Апостол выводит наружу причину сей болезни и понемногу отклоняет оную. Сказав, что должно «мудрствовати в целомудрии» , – присовокупил: «коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры» , – называя здесь верою духовное дарование! Словом же: «разделил» , – как утешил получившего меньший дар, так смирил пользующегося большим даром. Ежели Бог разделил так, а не от твоего зависит успеха, то почему тебе думать о себе много? Ежели же кто скажет, что здесь о вере говорится, а не о даровании; то сие еще более доказывает, что Апостол хочет смирить тщеславных. Ежели вера есть причина дара, ею творятся чудеса и все сие (то есть и самая вера) от Бога, то на каком основании думаешь о себе много? Если бы Бог не пришел на землю и не воплотился; вера не имела бы таких успехов. Итак, все доброе имеет начало в Боге. А если Сам Он дает, то умеет и разделить. Сам все сотворил и о всех равно печется. От Его человеколюбия зависит, как дать, так и дать в известной мере. Явивший благодать в главном, – в том, что сообщил дары Свои, не обойдет тебя в разделе. Если бы хотел Он лишить тебя чести, то не дал бы тебе и самого первого». Мера веры есть мера дарования; но как и самая вера от Бога, то нет существенной разности – меру ли собственно веры разуметь здесь, как слово требует, или меру дарования, условливаемую мерою веры, как требует течение речи. Ибо после Апостол говорит уже не о мере веры, а о мере дарований.

Рим. 12:4, 5.   Якоже бо во едином телеси мнози уды имамы, уды же еси не тожде имут делание: такожде мнози едино тело есмы о Христе, а по единому друг другу уди .

Сказанное пред сим Апостол поясняет примером. Потребовав не мудрствовать паче меры своей, то есть знать свою меру, и как не думать о себе паче меры, так и не загадывать дел выше своих сил и не требовать себе места и должности выше своих способностей, теперь убеждает: смотри на тело, и научишься всему сему. У нас в одном теле много членов, и не все члены одно делают дело, но у каждого есть свое дело, которым одним он и занят и не заявляет требования, чтоб ему дали другое дело, которое кажется ему повыше. Не все члены видят, не все слышат, не все дышат... Но зрение дано глазу, – он им и занят; слышание – уху, – оно то и делает; дыхание – легким, – они и дышат: так и прочие члены имеют всякий свое дело: желудок варит пищу, сердце обращает кровь и прочее. Желудок не заявляет требования: дай, я буду смотреть, – потому что он к этому не настроен и способности не имеет. Так и всякий член не лезет туда, где он негож, – свою меру знает и о том лишь заботится, чтоб свое дело исправлять как должно. Похоже на тело и общество христианское, продолжает Апостол. Нас много, но все мы – одно тело о Христе Иисусе Господе, Который есть Глава сего тела. Все мы – одно тело, но не все – одно и то же, но разнимся друг от друга; мы то же в отношении друг к другу, что члены. – Далее сего сравнение у Апостола нейдет. Ожидалось бы, что он скажет: так и мы, как члены одного духовного тела о Христе, не одно и то же имеем или должны иметь делание, как не одно имеют делание и члены тела вещественного. Но как это само собою было очевидно, то Апостол не счел нужным делать такое приложение, равно как выводить отсюда урок: свое дело всякий делай и выше своего дарования не лезь.

Очевидно, что Апостол так поставил сие сравнение, чтоб поддержать вторую особенно сторону немудрствования паче должного, то есть ту, чтоб не быть притязательным, не искать высшего себя, а свою меру знать и свое дело делать. Но и первая тут же: ибо таких притязаний нельзя иметь, не думая о себе паче меры. Почему не неуместно наши толковники и в сих стихах видят продолжение Апостольского наставления о смиренномудрии. «Почему ты думаешь о себе высоко? Не все ли мы, большие и малые, составляем одно тело? А когда по отношению к Главе мы одно тело и один для другого члены; для чего ты отторгаешься высокоумием? Для чего стыдишься брата? Как он есть твой член, так и ты его член; и в этом отношении вы равночестны» (святой Златоуст).

Рим. 12:6.   Имуще же дарования по благодати данней нам различна: аще пророчество, по мере веры .

Речь Апостола усеченна; дополним ее. Члены тела не одно имеют делание; и мы должны не одно иметь делание, а каждый свое. Какое же? На какое получил каждый дарование от Бога. Имея таким образом разные дарования, мы должны действовать каждый своим дарованием: кто получил пророчество, пророчествуй и прочее. Экумений пишет: «усеченно говорит Апостол, не все употребляя речения, какие нужны для выражения мысли. Здесь надо дополнить после: «Имуще дарования различна» – такие слова: пребывай каждый в том даровании, которое получил, – или: довольствуйся им, – или: действуй по нему и согласно с ним, – или что подобное».

Дарования, о которых поминает здесь Апостол, разумеются не естественные, которые каждый получает в рождении, хотя и они все от Бога; но разумеются дарования сверхъестественные, благодатные, подаемые Святым Духом по Крещении в Миропомазании, что при Апостолах совершалось возложением рук и составляло неотъемлемую принадлежность всякого верующего и признак того, что он есть Христов, верующий. Дарования сии Апостол подробно перечисляет в Послании к Коринфянам (1Кор. 12:7–11). Такое раздаяние дарований явно было для всех. Почему Апостол не доказывает сего, а только указывает: «Имуще дарования» .

Святой Златоуст и здесь видит урок к смирению: «итак, не думай о себе много. Все, что ты получил, дано тебе от Бога, а не сам ты приобрел. По сей причине Апостол, коснувшись духовных дарований, не сказал, что один получил больше, а другой меньше; а как наименовал дарования? Различными. Ибо говорит: «Имуще дарования» – не большие и меньшие, но: «различна» . Что за дело, ежели не то же тебе вверено, когда ты принадлежишь к тому же телу?»

Но и к дополнительной мысли, то есть той: получили вы разные дарования, и действуй теперь каждый сообразно с своим, – святой Златоуст делает особое внушение: «поскольку достаточным образом усмирил уже слушателей, то желает сделать их ревностными и подвинуть к большей рачительности, указывая на то, что и от них самих зависит получить больший или меньший дар. Дабы смирить горделивых, он утверждает, что дается сие от Бога, когда, например, говорит: «коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры» – и еще: «по благодати данней нам» . Но для поощрения беспечных присовокупляет, что первое основание полагают сами люди. Для тех же двух целей то же самое утверждает он и в Послании к Коринфянам. Когда говорит: «Ревнуйте дарований» (1Кор. 12:31), показывает, что и они сами бывают причиною разности даруемого. А когда говорит: «Вся же сия действует един и тойжде Дух, разделяя властию коемуждо, якоже хощет» (1Кор. 12:11), доказывает тем, что получившие дар не должны оным превозноситься. Так в обоих отношениях врачует недуг коринфян. Подобно поступает и с римлянами». Приложим и слова блаженного Феодорита: «каждая часть тела не себе только полезна, но приносит пользу и целому. Посему и приявшему свыше какую-либо благодать надлежит ясно знать, что для общей потребности приял он дар сей... Мы друг для друга члены, по данной нам благодати имеющие разные дарования; ибо хотя они и различны, однако же Божественною благодатию подаются к общей пользе».

«Аще пророчество, по мере веры» . И здесь речь усеченна. Апостол хотел сказать: имеет ли кто дар пророчества, пророчествуй по мере веры. Он начинает перечислять разные дарования и указывает их должное употребление. Слова: «по мере веры» – наши толковники относят не к употреблению дара пророчества, а к получению его, именно в том смысле, что дар сей получается по мере веры. Так святой Златоуст: «хотя пророчество дается по благодати, но изливается не просто, а заимствует меру от приемлющих; и течет столько, сколько велик будет подставленный сосуд веры». Так блаженный Феодорит: «верою каждого измеряет благодать Податель благ». Так и другие. Но и в таком случае все же надо будет речь дополнять: пророчество ли получил кто по мере веры, – пророчествуй во благо другим. А что так дополнить необходимо, обязывает вся речь. Ибо далее говорится: если служение получил, служи; если учение, учи и так далее. Следовательно, и здесь надо доразумевать указание на употребление дара пророчества, относить ли слова: «по мере веры» – к получению дара пророчества или к употреблению его.

«Пророчеством Апостол называет не только предведение будущего, но и ведение сокровенного» (блаженный Феодорит), и, частнее, ведение сокровенных помышлений сердечных, вместе с которым находило и понуждение повесть речь об открытых помышлениях, для отгнания ли их и изменения, если они неодобрительны, или для большего их утверждения, если они хороши. В каком бы смысле ни принять слово: «пророчество» , – употребление сего дара требует большой веры и опытности духовной. Иначе может случиться, что или совсем останется без употребления дар сей, по излишней скромности и несмелости, или к употреблению его примешается многое личное, свое, а не благодатию внушенное. Вера же и дерзновение подает и научает верному различению своего от Божиего. Вера, детски смиренная, ни в том, ни в другом случае не постыждает. Ей принадлежит преданность Богу, за которую, как за повод, ведет Бог смиреннопреданного Ему непогрешительным путем. Потому «по мере веры» можно понимать – по мере убеждения, внутреннего свидетельства совести. По-гречески стоит: κατά την άναλογίαν της πίστεως , – что справедливо можно перевесть: согласно с верою. Вера здесь, как совокупность догматов, – символ веры. Это проба пророческих созерцаний и откровений и программа для их употребления. Из открываемого предлагай другим то, что согласно с общею верою, ее разъясняет, питает, утверждает.

Рим. 12:7.   Аще ли служение, в служении: аще учай, во учении .

Если получил дар служения, пребывай в служении. Служение, διακονία , – разумеется собственно исправление чего-либо по церкви: смотрение за входящими в храм и за порядком в нем, прислуживание при совершении таинств и все прочее есть διακονία . Этим обнимается не диаконский только, но и весь священноцерковно-служебный чин. Святой Златоуст говорит: «служение взято здесь в общем понятии; ибо и Апостольство называется служением, и всякое доброе духовное дело есть служение. Хотя сие же наименование употребляется для означения частной должности; впрочем, здесь говорится вообще». То же пишет и блаженный Феофилакт: «есть служение и дарование особенное в чине церковном, каково служение «седми диаконов». Но здесь под именем служения разумей вообще всякое духовное дело. Каковое, говорит, получил ты служение, в исправлении того пребывай (это слово должно приложить здесь), не ищи чего-либо большего и не превозносись пред другим, а будь доволен тем, что получил».

«Аще учай, во учении» . Если ты «учай» – учитель, получил дар учительства; то пребывай в учении, об нем думай, им занят будь, его исправлять, как должно, всячески старайся и ревнуй. – «Под учением разумеется истолкование Божественных догматов» (блаженный Феодорит) – о Пресвятой Троице, о творении и промышлении, о блаженном состоянии в раю и падении, о воплощении Бога и нашем в Нем спасении, о благодати Святого Духа и надеждах христианских. Что это есть особое дарование, видим доселе: ибо иной очень ясно преподает догматы, но утешить, но распутать нравственную запутанность и вывесть на путь не умеет. От пророчества этот дар отличается тем, что дух пророческий находил внезапно и понуждал к слову, не ограничиваясь лицами и не стесняясь ни временем, ни местом; а дар учения действовал постоянно и давал учащему свободу избирать предметы и порядок учения, наблюдать время и готовить поучения. Святой Златоуст говорит при сем: «заметь, что Апостол не наблюдает строгого порядка, но малое (служение) ставит впереди, а большое (учение) после, научая тому же, чему научил прежде, то есть не надмеваться и не превозноситься».

Рим. 12:8.   Аще утешаяй, во утешении: подаваяй, в простоте: предстояй, со тщанием: милуяй, с добрым изволением .

Если ты «утешаяй» – получил дар утешения, то пребывай «в утешении» других. Утешение, παράκλησις , – двоякое может иметь значение, – или утешение в скорби, умиротворение и успокоение смущенного сердца, или убеждение к доброй жизни, упорядочение нравственной стороны. То и другое может исправлять один и тот же дар по однородности дела и одинаковости требуемого к исправлению его настроения. Почему и здесь то и другое можно разуметь, как и делают наши толковники. Блаженный Феодорит под «утешением» разумеет убеждение к добродетели»; а блаженный Феофилакт – успокоение скорбящего сердца, говоря: «и утешение есть особый вид учения. Ибо учением называется вообще рассуждение о всяком предмете, а утешением собственно то, когда кто успокоивает словом души, возмущенные скорбию или гневом. Итак, утешающий, говорит, пусть пребывает в утешении, делая свое дело, и не превозносится пред другим».

В Апостольские времена были в Церкви особые чины пророков и учителей, кроме Апостолов, и особые чины служащих по церкви. Но был ли особый чин утешающих и на путь правый наставляющих? Верно, был, когда о даре к тому особо говорит Апостол. Их делом могло быть смотрение за нравственностию и уговаривание неисправных исправиться, прежде чем возьмется за сие власть церковная. – Не след ли сего чина есть ό ευταξίας – смотрящий за благочинием в церкви?

«Подаваяй, в простоте» . Если ты «подаваяй» – получил дарование экономства и приставлен к раздаванию потребного нуждающимся от лица Церкви; то подавай «в простоте» , то есть не подозревая того, кто предъявляет свои нужды, в лукавстве, а в простоте сердца веря его слову, что точно он нуждается так, как говорит, – или в простоте сердца подавай ему, не скупясь, не жалея, сердцем широким. В первенствующей Церкви общества христианские содержали своих бедных, и для того каждый по силе жертвовал в общую церковную экономию от имения своего, что кто мог и чем усердствовал. Для раздаяния пособий избирались особые способные к тому лица. В Иерусалимской Церкви Апостолы избрали на то семь диаконов. Так, надо полагать, делалось и во всех Церквах. Потом, когда диаконы отошли на прислуживание при совершении таинств, для раздаяния потребного нуждающимся избирались особые экономы, на попечении которых были все бедные, вдовы, сироты, больные и все всякого рода нуждающиеся. Что умение вести такого рода дела есть особое дарование, это всякий знает по всегдашним опытам. Об этом даровании и говорит здесь Апостол, но не как о естественной способности, а как о благодатном даре, давая разуметь, что такого рода дарование проявлялось тогда в лицах, которые естественно не выказывали к тому особого предрасположения. Но если и предполагать в ином подобное предрасположение, все надо полагать, что благодать Божия, пришедши, вызывала, возвышала и направляла его.

Полагать, что здесь Апостол разумеет особый дар – распоряжаться церковным имением – заставляет то, что сей: «подаваяй» – стоит у него между: «учай» – и: «утешаяй» , – с одной стороны, и: «предстояй» , – с другой, – то есть в ряду чинов, ведущих благообразные порядки по церкви. Наши толковники говорят при сем более о том, с какими расположениями должно подавать нуждающимся, – так, однако ж, что все сказанное ими может относиться не к общей только добродетели подавания милостыни, но и к особым экономам церковным. Вот слова их: святого Златоуста: «не довольно еще того, чтобы подать, но надо подать нескудно; ибо сие разумеется везде под словом: «простота» «; блаженного Феодорита: «подаваяй, в простоте» , – не славу себе от других уловляя, но удовлетворяя потребности нуждающегося и не рассуждая, достаточно ли будет или недостаточно для себя, но полагаясь на Бога и щедро делая подаяние»; блаженного Феофилакта: «сказав об учении и утешении, то есть о том, что относится к попечению о душах, теперь говорит о телесном, как занимающем второе место. «Простотою» называет щедрость; следовательно, учит раздавать со щедростию. Ибо никакая добродетель не бывает добродетелию, если совершается ненадлежащим образом. Так и девы хотя имели елей, но имели его недостаточно, почему и отвержены (Мф. 25:1–12)». Все сии наставления могут идти к раздаятелям как своего, так и церковного имущества.

«Предстояй, со тщанием» . Если ты предстоятель, веди дело предстоятельства со тщанием. Апостолы, где ни насаждали веру, везде поставляли священников или и епископов с рукоположением, чтоб они управляли образовавшимся христианским обществом, или Церковию, во всем касающемся веры и спасения. Были назначаемы предстоятели и для каждого собрания верующих. Храмов пока не было; собирались в домах. Если общество верующих было велико, то собирались не в одном доме. Для каждого такого собрания был особый предстоятель с полною властию предстоятельства. Это было зачало многих приходов в одном месте жительства – городе, местечке или большом селе. Всякому такому предстоятелю, и большому, и малому, заповедует Апостол предстоять со тщанием. Куда весть и направлять и как действовать, было известно. Не ленись только, и все будет идти добре. Это то же, что внушал святой Павел и святому Тимофею: «Не неради о своем даровании живущем в тебе, еже дано тебе бысть пророчеством с возложением рук священничества» (1Тим. 4:14). «Не довольно быть начальником, но надобно начальствовать с рачением и усердием» (святой Златоуст). «Тому, кто получил попечительное о братиях настоятельство, надлежит вместе с властию восприять и тщательную о них заботу, чтоб начальствуемые им преуспевали и ему иметь в них плод и для себя самого» (Амвросиаст).

«Милуяй, с добрым изволением» . – «С добрым изволением» , εν ίλαρότητι , – что выразить вполне следует так: с радостным сердцем и веселым лицом, – радушно. Но кто сей «милуяй» ? поскольку он стоит в ряду лиц строящих и держащих порядки в христианском обществе, то и под ним пригожее разуметь какой-либо чин. Может быть, это пекущийся о больных. Он вместе с «подаваяй и утешаяй» залечивали все раны верующего общества, кто пособием, кто словом, кто попечением о здоровье. И тем надо быть радушными, но паче их ходящему за больными.

Но может быть, Апостол перечисление чинов церковных и особых дарований для них кончил предыдущим: «предстояй, со тщанием» , – а с сего слова начинает предписывать общие всем христианам добродетели, поставляя на первом месте радушную милостивость к нуждающимся. Наши толковники разумеют здесь общую добродетель милосердия. Святой Златоуст говорит о сей добродетели пространно: «мало оказывать милосердие, но надобно делать сие нескудно и без скорби; или, лучше сказать, не только без скорби, но еще с веселым и радостным духом. Ибо не одно и то же не быть печальным и радоваться. То же самое с великим тщанием доказывал Павел и в Послании к Коринфянам. Ибо, побуждая их к щедрости, говорил: «сеяй скудостию, скудостию пожнет; а сеяй о благословении, о благословении и пожнет» (2Кор. 9:6) и, научая, с каким расположением должно оказывать щедрость, присовокупил: «не от скудости, ни от нужды» (2Кор. 9:7). В оказывающем милосердие должно быть то и другое, и щедрость, и веселое расположение. Для чего плачешь, подавая милостыню? Зачем тужишь, оказывая милосердие, и чрез то лишаешься плода заслуг своих? Ежели тужишь, то нет в тебе милосердия; напротив, ты жесток и бесчеловечен. Ежели сам тужишь, то как можешь ободрить того, кто в горе? Нелегко сделать, чтоб в нем не родилось худого подозрения, когда подаешь ему и с радостию; потому что человеку кажется всего унизительнее принимать что-нибудь от другого. Ежели ты особенною веселостию своего расположения не отвратишь подозрения и не покажешь, что сам одолжаешься больше, нежели одолжаешь; то, скорее, уронишь, чем восстановишь приемлющего. Посему Апостол говорит: «милуяй, с добрым изволением» . Кто с печальным лицом получает царскую власть? Кто остается с потупленными взорами, получив прощение грехов? Смотри не на трату денег, но на плоды сей траты. Ежели сеятель радуется, хотя и наудачу сеет; тем более должен радоваться делатель неба. Если и малое дашь с радостию, дашь много. Равным образом, если ты и много подал, но с прискорбием; то из многого сделал мало. Так две лепты вдовицы (Мк. 12:41–44) превзошли многие таланты, потому что ее расположение было не скудно. Скажешь: как может подавать с радушием, кто сам живет в крайней бедности, у кого истощено все? Спроси вдовицу, у нее научишься, как это можно, и узнаешь, что не от бедности происходит душевное беспокойство, но что собственная воля производит как сие, так и все противное. Можно и в бедности быть великодушным, и при богатстве малодушествовать. Посему Апостол требует при подаянии простоты, при милосердии радушия, при начальствовании рачения. Он желает, чтобы мы помогали нуждающимся не только деньгами, но и словами, делами, телесным трудом и всем прочим. И, сперва упомянув о главном роде вспоможения, – учением, советами, – которые тем нужнее, что служат пищею душе, потом уже переходит к вспоможению деньгами и всем прочим».

Указав, как должны действовать лица, заправляющие делами христианского общества, пишет теперь Апостол:

Здесь он представляет перечень расположений и действий, в каких выражаться должен указанный в начале дух жизни о Христе Иисусе – в каждом христианине (Рим. 12:9–21).

Рим. 12:9.   Любы нелицемерна: ненавидяще злаго, прилепляйтеся благому .

Любовь нелицемерная должна составлять душу и всех пред сим показанных действий, как изъясняет святой Златоуст: «Апостол, научая, как можно преуспевать в тех добродетелях, представляет матерь их – любовь. Если будешь иметь любовь, то не почувствуешь траты от денег, ни телесного труда, ни тяжести при научении других, ни пота при служении; напротив, все перенесешь мужественно, потребуется ли помощь ближнему телесными трудами, деньгами, словом или иным чем». Но она должна составлять душу и всех христиан во всех их действиях, служа отличительною чертою истинного христианства, как Сам Господь указал: «о сем разумеют вcя, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин. 13:35). Сознание, что так должно быть, глубоко лежит в сердце христиан, и все стараются являть себя и словом и делом любящими других. Но как показывание себя любящим не всегда исходит от любящего сердца, то Апостол и приложил: любовь да будет нелицемерною, то есть не внешно только показывайте любовь, но, главное, в сердце ее питайте. Святой Златоуст и говорит далее: «как Апостол требует не просто подаяния, но в простоте, не просто начальствования, но со тщанием, не просто милостыни, но с радушием; так не просто же требует он любви, но любви непритворной. Ибо такова истинная любовь; а если она такова, все прочее последует само собою».

Апостол не заповедь любви предписывает: это у него есть общепризнанная истина. Но указывает качество любви, в виде предостережения от уклонения к неправости в сем главном деле. Любовь печатлеется в сердце вместе с принятием возрождения, которое созидается на разрушении самости, как в другом месте пишет Апостол: «любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым» (Рим. 5:5). Но потом возможно, что самость опять прокрадется в сердце и, оставляя на деле внешнюю любезность, ослабит любовь сердца или совсем изгонит ее оттуда и займет ее место. Тогда любовь хоть видна будет в делах, но будет уже лицемерная. Вот от сего и предостерегает Апостол.

«Ненавидяще злаго, прилепляйтеся благому» . Под злым и благим не люди разумеются, а злое и благое – дело, слово, помышление, всякое зло и всякое добро. Что в поведении христиан не должно ничего быть худого, укорного и зазорного, а напротив, они должны быть святы и непорочны во всем житии своем, об этом и говорить нечего. Но требуется не одно поведение, чуждое греха и полное добродетели, но сердце, с ужасом отвращающееся от всего худого и пламенно любящее все доброе. Как это не всегда бывает, то Апостол и напоминает о сем особою заповедию. – Святой Златоуст говорит: «Апостол велит не удерживаться только от зла, но ненавидеть оное, и не просто ненавидеть, но с ужасом отвращаться от него. Поскольку многие хоть не делают зла, но имеют злые пожелания; то Апостол сказал: отвращайтесь с ужасом. Он хочет, чтоб наши помышления были чисты, чтоб мы объявили пороку явную вражду, ненависть и войну. Поскольку я предписал вам, говорит Апостол, любить друг друга; то не заключайте из моих слов, что велю и в худых делах содействовать друг другу. Я предписываю вам совершенно противное: чуждаться зла не только делом, но и расположением; и не только чуждаться злых расположений, но и всячески отвращаться зла и ненавидеть оное. И сим еще не довольствуется Павел, но требует упражнения в добродетели, говоря: «прилепляйтеся благому» . Не сказал: делайте добро, – но: будьте привержены к оному; ибо сие выразил он, повелев прилепляться к добру. Так Бог, сопрягая мужа и жену, сказал: «прилепится к жене своей» (Быт. 2:24)».

Рим. 12:10.   Братолюбием друг ко другу любезни: честию друг друга больша творяще .

Любовь и взаимноуважение суть основные расположения, которыми заправляются и держатся христианские друг к другу отношения. Где они в силе, там глубокий мир и прочное благоденствие. Любовь связует, а взаимноуважение отгоняет все пошлое из любовных союзов, могущее как-нибудь омрачить их.

«Братолюбием друг ко другу любезни» . Как выше, так и здесь Апостол не заповедь любви пишет, а качество ее определяет. Там сказал, что она должна быть нелицемерна, искренни; а здесь указывает, как она может быть таковою, определяя новые ее качества, именно родственные друг к другу чувства. Ибо «любезни» , φιλόστοργοι , – указывает собственно на родственную любовь; а братолюбие из круга родственной любви выбирает братскую. Мы и по естеству братья, но паче братья по духовной жизни: рождены единою благодатию Святого Духа о Христе Иисусе от единой матерней утробы – святой купели; напоены едиными водами благодатных даров из единого источника – Миропомазания; омываемся в единой бане – в слезных водах Таинства Покаяния; питаемся единою нетленною пищею от единой Трапезы, – Таинства Пречистого Тела и Крови Господа. В ком все сие истинно и в силе совершается, те имеют себя в чувствах сердца братьями, без особых предписаний и напоминаний. И однако же, Апостол напоминает. Потому что в жизни непрерывное течение разнообразных случайностей, а около сердца (и в возрожденных) навязчивый рой чуждых движений затуманивают светлый лик братской любви и обезображивают черты ее. Апостол рассеявает сей туман, твердя каждому из нас: смотрите, вы – братья; относитесь же друг к другу, как относятся кровные братья. «Имейте друг к другу горячую любовь и братьям приличную расположенность» (блаженный Феодорит). «Вы братья, вы произошли из одной утробы (то есть купели крещения как у Феофилакта стоит). Следовательно, сим самым обязаны уже любить друг друга. Любовь должна быть у вас не только непритворная, но крепкая, горячая, пламенная. Что пользы, если любишь хотя искренно, однако же без горячности? Посему и сказал Апостол: «друг ко другу любезны» , φιλόστοργοι , – то есть любите горячо. Не дожидайся, чтобы другой обнаружил к тебе любовь; но беги к нему сам и начни первый. Тогда ты приобретешь награду и за его любовь» (святой Златоуст).

«Честию друг друга больша творяще» . Προηγούμενοι αλλήλους , – предпочитая друг друга, ставя другого выше себя, достойнее, совершеннее, почетнее, – держась всегда в отношении других последнейшей, смиреннейшей части. «Показав причину, по которой обязаны мы любить друг друга, Апостол объясняет, как любовь наша может сделаться непоколебимою. Посему присовокупляет: «честию друг друга больша творяще» . Ибо чрез сие любовь рождается и поддерживается. Ничто не приобретает нам столько друзей, как старание превзойти ближнего почтительностию. От сего возрастает не только любовь, но и почтение. Как любовь от почтения, так равно почтение от любви» (святой Златоуст). Есть великие христиане, которые умеют почитать всех выше себя, несмотря даже на явные недостатки иных, – и это не по видимости только, но в чувстве сердца. Такова им благодать Божия. Совершенству отдавать почтение ничего нет мудреного; но предпочитать менее совершенного или даже имеющего явные недостатки и непочтительные пороки – это выходит из естественного порядка и есть прямое дело благодати Божией. И благодать Божия не вдруг совершает такое расположение высокое. Необходим навык и самопринуждение с самопротивлением. В самом зародыше благодатной жизни полагается чувство сокрушения и самоуничиженного смирения. Растет жизнь, растет и сие чувство. Но чем более оно углубляется, тем выше становятся в глазах сего преуспевающего все другие. Он видит в них образ Божий, Христа Господа, в них обитающего, и над главою их венец Царствия, им уготованный. Недостатки и падения их, по его мысли, шаг вперед, как у апостола Петра. Ныне отстали немного, – завтра всех упредят: силен бо есть Бог даровать им сие. Великая при сем премудрость – всегда держать лик всякого ближнего незапятнанным или лишь случайно забрызганным. Опыты жизни желающего и ревнующего о совершенстве всему научат.

Рим. 12:11.   Тщанием не лениви, духом горяще, Господеви работающе .

Внушает, какова должна быть ревность наша о богоугождении и спасении. Идет и тот, кто с ноги на ногу переваливает, но явно показывает, что у него душа не лежит к тому, куда и для чего он идет. У кого душа в деле делаемом, тот быстродвижен, не жалеет сил, весь в напряжении. Такую энергию подрывает леность – одна из главных страстей, злодействующих в человеке. Ее и изгоняет Апостол, заповедуя быть неленивыми. Быть неленивым – значит: усердствовать к делу, быстро и усиленно действовать. Но не одну быстродвижность внушает Апостол, а вместе и тщание о деле. Иной и быстро действует, но без всякого внимания к делу, спешит, чтоб поскорее дело с рук свалить, и оно делается кое-как. Это другая сторона лености, ничего не делающей. Против этого Апостол велит делать дела свои со всем тщанием, со всем вниманием к делу, всячески заботясь, чтоб дело выходило вполне совершенное, такое, каким должно ему быть. Как премудро соединил Апостол слова: «тщанием не лениви» ! Чтоб кто не вздумал оправдывать своей медлительности тщанием, говоря: надобно же дело сделать как следует, он заповедует быть при тщании не ленивыми. А чтобы кто по той же лености не стал спешить делом, стараясь поскорее отделаться, сделавши дело кое-как, он при неленивости заповедует быть тщательными. С той и другой стороны ограждает правую энергичность.

Но какой предмет неленостного тщания? Если поставить слова сии в связь с предыдущим, то это будут дела любви к ближним. Блаженный Феофилакт пишет: «так как многие по-видимому душевно почитают и любят друг друга, но руки к ним не простирают; то Апостол научает заботиться друг о друге и самым делом помогать другим». Эту речь заимствовал он у святого Златоуста, который пространнее говорит в том же смысле: «Апостол требует от нас не одной почтительности, но чего-то еще большего, говоря: «тщанием не лениви» . И сие рождает любовь, когда при почтительности оказывает услуги. Ибо ничто так не заставляет любить, как почтение и почтительность. Не довольно любить, но нужно иметь и сие, или, лучше сказать, как это происходит от любви, так и любовь делается от сего горячее; одно подкрепляет другое. Многие хотя сердечно друг друга любят, однако же не подадут друг другу помощи. Посему Апостол отвсюду подкрепляет любовь». – Так и Экумений.

Но ничто не препятствует предметом неленостного тщания признать вообще деятельность в духе веры, все доброе, богоугодное и спасительное, куда войдут и дела любви к братиям. Ибо неленостная тщательность требуется не в этих только делах, но вообще во всех делах христианина, которые исключительно должны быть направляемы на угождение Богу и представляемы Ему как служение Ему. Амвросиаст и пишет: «в словах: тщанием не лениви – то же говорится, что говорит пророк Иеремия: «проклят всяк творяй дело Божие с небрежением» (Иер. 48:10). Ленивый в делах богоугождения есть без надежды (ни теперь дерзновения к Богу не имеет, ни в будущем ничего светлого ожидать не может)». Так понимает и блаженный Феодорит: «будьте, говорит Апостол, «тщанием не лениви» , – показывая живое усердие к хорошему и совершенно избегая лености».

«Духом горяще» , – то есть будьте горящи духом. Указывает источник неленостной тщательности. Кто горит духом, у того и все дела горят в руках, то есть скоро и хорошо делаются; потому что делаются со всем усердием и ревностию. «Заметь, говорит святой Златоуст, что Апостол во всем требует усиления. Он сказал: не только подавайте, – но неоскудно; не только начальствуйте, – но с рачением; не только совершайте дела милосердия, – но с радостию; не только будьте почтительны, – но предупреждайте в почтении других; не только любите, – но любите непритворно; не только удерживайтесь от зла, – но ненавидьте оное; не только держитесь доброго, – но прилепляйтесь к оному; не только будьте дружелюбны, – но с нежностию; не только будьте тщательны, – но неослабно; не только имейте дух, – но пламенейте духом, то есть будьте усердны и ревностны».

Духом называется та сила или та сторона нашей внутренней жизни, которая обращена к Богу, добродетели, небу и вечности. В падении она ослабла и подавлена; но, когда приходит благодать, оживляет ее, и человек начинает ревновать о Божеском, святом, неземном. Гореть духом – значит: ревновать пламенно о богоугождении, спасении и стяжании Царства Небесного. И душа ревнует, но лишь по устроению земного быта; а к духовному она холодна. И весь человек бывает к сему холоден, пока в нем преобладает душевная сторона. А когда дух пробудится благодатию, тогда он не только делает духовное ревностно, но и все душевное, телесное, семейное и гражданское туда же направляет и одухотворяет. Мы все прияли благодать в Крещении и Миропомазании. Потому следовало бы нам гореть духом, который оживляется благодатию Святого Духа. Отчего же не можем сказать, что горим духом? Оттого, что занимаемся более или исключительно душевным, житейским, гражданским; дух и заглох, хотя и дает знать о себе. Чтоб разжечь дух, надо сознать неудовлетворительность направления нашей деятельности, наипаче к земному и житейскому, – углубляться размышлением в созерцание Божеского, святого, небесного и вечного, – а главное – начать ходить в делах, духовными именуемых. И загорится дух: ибо всем сим возгреется дар благодати, живущий в нас. Так толкуют святые отцы и учители наши. Святой Златоуст, перечислив, как выше приведено, роды усиленной деятельности, прибавляет затем: «если будешь иметь все теперь исчисленное, то привлечешь Духа. А если пребудет в тебе Дух, то соделает тебя рачительным ко всему исчисленному. Когда же воспламенен будешь Духом и любовию, тогда все сделается для тебя легким. Ужели ты не видывал, сколько ужасен для всех вол, когда у него на хребте зажжен огонь? Так и ты сделаешься нестерпимым для диавола, если возьмешь оба сии пламенника (то есть благодать Духа и любовь)». Амвросиаст пишет: «гореть духом – значит: не быть в деле Божием ни теплым, ни холодным, о каковом состоянии говорит в Апокалипсисе святой Иоанн: «яко обьуморен еси, и ни тепл, ни студен, изблевати тя от уст Моих имам» (Апок. 3:16). Если хочешь избежать сего, размышляй о Божественных вещах. Всегдашнее о сем размышление гонит усыпление и сообщает живодеиственную бодренность». – Полнее о сем слово блаженного Феодорита: «духом Апостол назвал дарование (благодати, возбуждающей дух наш) и повелел, чтобы усердие наше доставляло ему пищу, как дрова – огню (разумеются – размышление о Божественном и духовные дела). То же говорит он и в другом месте: «Духа не угашайте» (1Сол. 5:19). Угашается же дух недостойными благодати; потому что, не имея чистого ока ума, не приемлют оного луча. Так и для слепотствующих телесно тьмою бывает и свет, и среди дня служат они мраку. Посему Апостол повелевает нам гореть духом и иметь горячую любовь к Божественному».

«Господеви работающе» , – то есть будьте Господни работники, на Господа работайте, а не на кого-либо другого, ни на себя, ни на мир. С сего слова, и во весь следующий стих, Апостол определяет направление горящего духа. Первое у него в сознании и стремлении есть Господь, живой союз с Ним, и всяческое угождение Ему, и невыступление из Его воли ни в малом, ни в великом, ни в слове, ни в деле, ни в мысли. Дух по естеству своему Божествен; почему, когда пробуждается, к Богу устремляется, к Богу прилепляется, Богом живет и жить хочет. В вере Христовой у человека к сему присоединяется сознание, что куплен бесценною ценою крови Господней, а с этим сознанием неразрывно связано чувство обязательства неустанно работать Купившему, и Ему только единому. Почему он все к сей работе и направляет, даже «Аще яст или пиет» (1Кор. 10:31), помня внушение Апостола: «куплены есте ценою. Прославите убо Бога в телесех ваших и в душах ваших, яже суть Божия» (1Кор. 6:20). По этому признаку всякий может непогрешительно определять, ожил ли и живет ли в нем дух его: если он с ревностию направляет всю свою деятельность к Господу, значит, живет дух его; если нет – не живет. И надо, следовательно, позаботиться оживить его: средства у всех под руками.

Рим. 12:12.   Упованием радующеся, скорби терпяще, в молитвах пребывающе .

Вот признаки горения духа! «Кто горит духом, тот усердно работает Владыке, ожидает наслаждения уповаемыми благами и преодолевает встречающиеся искушения, приражениям их противопоставляя терпение и непрестанно призывая на помощь Божественную благодать» (блаженный Феодорит). «Все сие служит к поддержанию оного огня (то есть горения духа)» (святой Златоуст).

«Упованием радующеся» . С первой минуты пробуждения духа благодатию, сознание и стремление человека переходят от твари к Богу, от земного к небесному, от временного к вечному. Там, в той области, сокровище его, там и сердце его (Мф. 6:21). Здесь ничего он не ждет, все надежды его об ону сторону. Отпадает сердце его от здешнего, ничто из сего не влечет его, ничего здесь не ждет он, ничем не радуется. Радуется будущим благам, которыми несомненно чает обладать. Сие преселение благ и надежд сердца есть существенная черта пробужденного и горящего духа. Оно делает человека существенно странником на земле, взыскующим отечества, Иерусалима небесного. Все христиане, как облагодатствованные, должны быть таковы. Почему Апостол всем предписывает и в другом месте: «Аще воскреснусте со Христом (то есть если ожили вы духом благодатию Христовою), вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя: горняя мудрствуйте, а не земная. Умросте бо (то есть умерли для всего земного, тварного, временного), и живот ваш сокровен есть со Христом в Боге» (Кол. 3:1–3).

Что Апостол говорит: радуйтесь упованием, – этим внушает несомненность получения благ уповаемых. Хотя они еще в будущем, но несомненно наши. Потому, считая их своими уже, можем радоваться. И потому так он мог сказать, чтоб поддержать ревность к доброделанию, к которой обязал пред сим. Много трудов он назначил; но как труд поддерживается плодами труда, а на земле доброделание ничего не должно ожидать, то и вперяет наше внимание в созерцание будущих от того благ, могущее всякий труд сделать незамечаемым. Святой Златоуст говорит: «как Апостол требовал денежных издержек, телесных трудов, покровительства, рачения, учения и других подвигов, то, сверх любви и духа, умащает еще подвижника надеждою. Ибо добрая надежда всего более делает душу мужественною и на все готовою».

«Скорби терпяще» – будьте в скорби терпеливы. И прискорбность, и терпение суть неотъемлемые принадлежности духа горящего или возбужденного. Возбужденный благодатию дух встречает неизбежно противление и в самом человеке, и в порядках текущей вокруг жизни. Противление рождает нападки; нападки причиняют скорбь. Почему Спаситель сказал: «в мире скорбни будете» (Ин. 16:33). «Аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы: якоже от мира несте, но Аз избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир» (Ин. 15:19). Прискорбность – неизбежный спутник живущих по духу. – И было, и бывает, и будет всегда так.

И терпение в истинном своем виде, – благодушное, ничем «от сопротивных не колеблющееся» (Флп. 1:28), имеет место только в тех, у коих в силе облагодатствованный дух. Где нет этого, там качествует саможаление, не любящее ничего прискорбного и не могущее мириться с ним. От того там прискорбное несут, но терпения не имеют, а лишь страдают, ропщут, осуждают всех и всё и горят местию. Кто духом горит, тот себя не жалеет и с первой минуты пробуждения его определяет себя на все скорбное, даже до смерти; почему встречает прискорбности не как нечто чуждое (1Пет. 4:12), а как естественное и ожидаемое. Самое же благодушие при сем исходит у него оттого, что он есть упованием радующийся. Переселился он надеждами своими в иной мир, в сем же мире никакой надежды не имеет; почему; в безнадежном положении находящимся никогда себя не чувствует.

«В молитвах пребывающе» . Как дыхание – телу, так молитва естественна духу. Почему, как только оживает он благодатию, начинает воздыхать молитвенно и дышит так непрестанно. Естество его таково, что он Бога ищет и на Божией деснице почивает преданностию. Все же сие суть стихии молитвы. Почему он и есть «пребывающ в молитве» , когда оживает и гореть начинает. Верх совершенства в сем деле указал Апостол, когда сказал о духе, в коем живет Дух Святой: «Самый Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными» (Рим. 8:26). В псалмах так изображаются воздыхания духа. «Тебе рече сердце мое: Господа взыщу, взыска Тебе лице мое, лица Твоего, Господи, взыщу» (Пс. 26:8). «Возжада Тебе душа моя» (Пс. 62:2), – «когда приидеши ко мне» ? (Пс. 100:2). «В крове крилу Твоею возрадуюся. Прильпе душа моя по Тебе: мене же прият десница Твоя» (Пс. 62:8, 9). «Исповемся имени Твоему... яко благо, яко от всякия печали избавил мя еси» (Пс. 53:8, 9). «Очи мои выну ко Господу, яко Той исторгнет от сети нозе мои» (Пс. 24:15). «К Тебе возведох очи мои, Живущему на небеси. Се, яко очи раб в руку господий своих, яко очи рабыни в руку госпожи своея: тако очи наши ко Господу Богу нашему, дóндеже ущедрит ны» (Пс. 122:1, 2). Но и то не чуждо внушения Апостола в сем месте, чтобы не опускать общих молитв, а всегда бывать на них. Ибо сказал: не в молитве, непрестанно в духе действующей, а – в молитвах, кои бывают в свои времена, и бывают разнообразны. – Всякий раз, как бывает общая молитва, спеши на нее. И то еще может значить слово Апостола: чаще становись на молитву дома. Как только возможность есть, становись и молись. Так будешь пребывать в молитвах.

Рим. 12:13.   Требованием святых приобщающеся, страннолюбия держащеся .

Изобразив горящий дух с его отличительными чертами или неотъемлемыми его свойствами, обращается Апостол к деятельному его проявлению, чем он занят бывает и какие дела творит. Пред сим изображением горящего духа сказав: «братолюбием друг ко другу любезны» , – в изображении его указал силу, из коей исходит братолюбие; а теперь обозначает дела, в коих выражается братолюбие, движимое силою горящего духа. Горящий дух Богу лишь угождать ревнует. Но поскольку Сам Бог сказал, что никто Ему не может угодить без благотворения братиям, то он ревность свою и обращает преимущественно на это. Святыми, как везде, так и здесь, называет Апостол христиан. «Учит о милостыне к верным; ибо их называет святыми» (блаженный Феофилакт). «Требованиями» их называет потребности и нужды, пищу, питие, одежду, кров. Приобщаться сим нуждам святых, когда кто из них имеет их, есть иметь часть в удовлетворении их. «Не сказал: приобщайтесь большим издержкам их, – но: «требованием» их, – чтоб удовлетворить нуждам святых» (блаженный Феофилакт). Словом: «приобщайтеся» , – общитеся, – указывается на некую при сем взаимность, то есть что при сем одно дается, а другое получается. Помогающие им дают вещественное, чем сами богаты; а от них получают духовное, чем те богаты, – молитвы. Эта взаимность может служить и побуждением к помоганию. Так пишет блаженный Феодорит: «напоминанием общения убеждает к щедрости. Ибо кто не согласится отдать деньги и соделаться общником преспеяний (то есть того, в чем преуспевают и в чем богаты святые)? Сие сказал Апостол и в Послании к Коринфянам: «ваше избыточествие во онех лишение: да и онех избыток будет в ваше лишение» (2Кор. 8:14)». Святой Златоуст указывает и то, что именно получается при сем от святых. «Не сказал: помогайте святым в нуждах, но: приобщайтеся их нуждам, – показывая тем, что помогающие более получают, нежели дают, что вспоможение есть и купля, так как оно есть общение. Ты даешь деньги, а они дают тебе дерзновение пред Богом (то есть у помогающего молитва, спомоществуемая молитвою святых к Богу, дерзновеннее и доступнее)». – В другом месте (под 11-м стихом) святой Златоуст говорит о сем так: «что делаешь для брата, то Владыка твой относит к Себе и, как бы Сам получив от тебя благодеяние, вознаграждает тебе за то». Благотворя, входишь в часть Божию. Избавлять святых от нужд есть Божие дело, Божий труд. Удовлетворяя сим нуждам, ты входишь в часть труда с Богом. Так Бог и приемлет сие, и вознаграждение за то готовит.

«Страннолюбия держащеся» , δκόκοντες , – гоняще, усиленно заботясь о нем и всячески стараясь не пропустить к тому случая. «Странными Апостол называет святых, пришедших откуда-либо из другого места и имеющих нужду в услужении; о них-то и повелевает прилагать попечение» (блаженный Феодорит). – Тогда многие были лишаемы своего крова и изгоняемы из своих городов и сел. Почему и вынуждены бывали искать крова в других местах. Тогда повсеместным среди христиан делом было упокоение странных. Убеждая гнаться за страннолюбием, Апостол внушает как бы отбивать у других являющихся странников, по ревности упокоевать их. – Святой Златоуст говорит: «не сказал Апостол: будьте странноприимны, – но: преследуйте странноприимство, научая нас, чтобы мы не дожидались, когда нуждающиеся (в крове и покое) придут к нам, но сами бежали к ним и догоняли их. Так поступал Лот, так поступал Авраам. Целый день провел он, выжидая сего прекрасного лова, и, увидев, вскочил, побежал навстречу, поклонился до земли и сказал: Господи, «аще убо обретох благодать пред Тобою, не мини раба Твоего» (Быт. 18:3). Он не подражал нам, которые, как скоро увидим странника или нищего, поднимаем брови и не хотим удостоить его даже словом. А если, тронувшись тысячею просьб, велим кому из слуг подать небольшую монету, то думаем, что с нашей стороны выполнено все должное. Не так поступал Авраам: он представлял из себя просителя и слугу, хотя не знал, кого примет у себя. А мы совершенно знаем, что принимаем у себя Христа; однако ж не становимся от того снисходительными. Авраам зовет, просит, кланяется; а мы оскорбляем приходящих к нам. Авраам все исправляет сам с женою; а мы не хотим заставить слуг. Особенно заслуживает он удивление тем, что показал щедрость и усердие, не зная, кто были пришедшие к нему. Так и ты не любопытствуй; потому что принимаешь для Христа. Принимающий и недостойного не делается виновным, но имеет свою награду. «Ибо приемляй пророка во имя пророче, мзду пророчу приимет» (Мф. 10:41). Итак, не любопытствуй о жизни и делах; за один кусок хлеба подвергать испытанию целую жизнь – показывает крайнюю неразборчивость».

Рим. 12:14.   Благословляйте гонящия вы; благословите, а не кляните .

Не вращание языка разумеет Апостол, заповедуя не клясть, а благословлять, но чувства сердца. Можно благословлять без благожеланий; можно не клясть языком, питая в сердце неприязнь, месть, зложелательство и клятьбу: чтоб тебе то-то было, чтоб с тобою то и то случилось. Апостол требует, чтоб к гонителям не только ничего не иметь неприязненного, но, напротив, питать доброжелательное расположение, как к благодетелям и друзьям. Как это возможно? Возможно, когда кто живет духом, возбужденным и горящим под воздействием благодати Божией, в нем обитающей. Перешедши сознанием и произволением на сию сторону духа, христианин ничего уже не имеет на земле, а переселяется сердцем, помыслами и надеждами в иной мир. Там его блага, тамошним он занят; земное же все не занимает и не тревожит его. Отрезан он от здешнего и оценивает его по отношению его к тамошнему. Что способствует к стяжанию, умножению и сохранению тамошних благ, то имеет он благом, а что противное сему имеет действие, то – злом. И это не языком и мыслию, а в глубине сердца, всем чувством. Вследствие сего у него блага мира – зло, а зло его – благо. Так и в гонениях не зло видит он и чувствует, а благо; почему благословляет гонящих, как благодетелей. Зачем же напоминает о сем Апостол, когда и без того естественно сему быть на сердце у живущих духом облагодатствованным, каковы все истинно верующие, таинствами освященные? Затем, что внутрь нас всегда есть подле высшей духовной стороны сторона низшая, душевная, которой природа есть устроять земное благополучие. Пока сия сторона не пересоздана духом, не одухотворена и не перенесена вместе с духом в иной мир, дотоле она не перестает предъявлять требований своих. По ее требованиям, когда гонят, надо защищаться, отмщать, доказывать, что нам нельзя причинить никакой напраслины ненаказанно: иначе и жить на земле нельзя. Кто примет к сердцу такие предъявления, тому нельзя будет благословлять гонящих. Но как это есть неотложное требование жизни во Христе Иисусе, то Апостол и напоминает: смотрите, не допускайте до сердца неприязненных к гонителям самостных чувств, а держитесь того, что требует дух Христов: «благословите, а не кляните» .

Пространно о сем толкует святой Златоуст: «не сказал Апостол: не помните обид, не мстите; но требовал гораздо большего. Первое исполняет и человек любомудрый; а то, чего требует Апостол, есть дело ангельское. – Гонители суть приставники для раздачи нам наград. А если будешь бодрствовать, то сверх этой награды сам приобретешь себе другую. Он доставит тебе награду за то, что ты гоним; а сам приобретешь за то, что благословляешь гонителя; ибо сие служит вернейшим доказательством любви твоей ко Христу. Как проклинающий гонителя показывает, что не с большою радостию терпит гонения за Христа; так благословляющий обнаруживает тем сильную любовь. Итак, не укоряй гонителя, дабы тебе самому получить большую награду, а его вразумить, что терпишь по усердию, а не по нужде, – что это составляет для тебя торжество и веселие, а не бедствие и горесть. Посему и Христос сказал: «радуйтеся, егда рекут всяк зол глагол на вы лжуще» (Мф. 5:12, 11). Посему и Апостолы возвратились из синедриона радуясь, что не только их злословили, но и били. Сверх того приобретешь и другую немаловажную выгоду: ты приведешь в изумление противников и вразумишь их своими делами, что ты готовишься к другой жизни. Как скоро заслышит твой гонитель, что ты с радостию и охотою терпишь зло, то самым опытом уверится, что у тебя есть иные надежды, превосходящие все настоящее. А если станешь вести себя иначе, будешь плакать и жаловаться; из чего узнать ему, что ты ожидаешь другой жизни? Кроме сего, тебе представляется еще новый успех. Когда гонитель увидит, что ты не оскорбляешься обидами, но еще благословляешь обидевшего; перестанет тебя беспокоить. И так вот сколько происходит отсюда добра! Награда твоя увеличивается, искушение уменьшается, гонитель прекращает гонения, Бог прославляется, любомудрие твое обращается для заблуждающегося в урок, руководствующий ко благочестию. Посему оскорбляющим не только словом, но и делом, даже гонителям, Апостол повелел воздавать противным. И сначала заповедует благословлять их; впоследствии же (стихи 20–21) убеждает оказывать им благодеяния».

Рим. 12:15.   Радоватися с радующимися, и плакаты с плачущими .

Таков закон любви, что любящие себя взаимно живут один в другом; потому, что бывает с одним, другой принимает это так, как бы оно случилось с ним самим. И радуется с радующимися, и плачет с плачущим. Сострадание естественно нам и глубоко чувствуется; но сорадование не так обычно, реже встречается и поверхностнее проявляется. Это оттого, что сострадание может не проявиться только в отношении к обидевшим. В этом случае живет в душе желание отмщения. Прискорбность, посетившая обидевшего, удовлетворяет это желание и, вместо сострадания, отзывается злорадством. Но как обиды в общежитии не повсюдны; то сострадание редко встречает препоны к своему проявлению. Напротив, сорадование предполагает предпочтение благобытия других своему благобытию, тогда как, в естественном порядке, качествующее в сердце самолюбие заставляет и мудрствовать, и чувствовать противно сему. Благобытие другого прямо оскорбляет самость, которая вместо сорадования томит завистию. Так бывает в естественном порядке жизни. Но когда благодать приходит и оживляет дух, тогда вместе с возгорением его возрождается и бескорыстная любовь к братиям; однако не вдруг обнимает все существо, а восходит до пламени чрез борьбу с самостию. Мера подавления самости бывает мерою возвышения любви. Когда та совсем истаивает, – сия пламенем начинает гореть. И тогда сорадование и соскорбение проявляются во всей силе. До того же они выдерживаются искренно не иначе как чрез борьбу. И сия борьба, то есть самопобедительное, наперекор себе, возбуждение и удерживание в силе чувств сорадования и сострадания, служит наилучшим средством к преуспеянию в любви и возвышению ее до должной степени.

Святой Златоуст и эти чувства пространно истолковывает: «Апостол хочет, чтобы мы были согреты дружелюбием. Посему присовокупил, что должно соболезновать и сострадать, когда видим, что ближние впали в несчастие. – Согласен, скажешь; но ежели Апостол имел причину предписать, чтобы мы скорбели с плачущими; то для чего дал он другое повеление (радоваться с радующимися), в котором, кажется, никакой нет нужды? Напротив, для того, чтобы радоваться с радующимися, душе нужно более любомудрия, нежели для того, чтобы плакать с плачущими. К последнему влечет нас сама природа; и нет такого каменного человека, который бы не плакал при виде несчастного. Но чтобы, видя человека в благополучии, не только не завидовать, но еще разделять с ним радость, на сие потребна душа очень благородная. Посему Апостол и сказал о сем наперед. – Всего более располагает нас к любви, когда разделяем друг с другом и радости, и печали. Итак, не чуждайся сострадания, потому что беды от тебя далеко. Когда твой ближний терпит зло, ты должен несчастие его считать как бы своим. Разделяй с ним слезы, чтобы облегчить печаль его; разделяй радости, чтобы веселие было прочнее, любовь неразрывнее, чтобы не один ближний, но и сам ты получил пользу, когда, плача с ним, приобучишься к милосердию и, радуясь с ним, прогонишь зависть и недоброжелательство. Смотри же, как необременительна заповедь Павлова! Не сказал он: избавь от беды; тогда мог бы ты возразить, что сие во многих случаях невозможно. Напротив, Апостол предписал легчайшее, что совершенно в твоей воле. Если не можешь отвратить несчастия, проливай слезы, и тем весьма уменьшишь оное. Если не можешь увеличить благополучия, присовокупи свою радость, и тем много придашь оному. Итак, Апостол повелевает не только не завидовать, но, гораздо важнее, радоваться вместе с ближним; потому что сие гораздо больше значит, чем не завидовать».

Рим. 12:16.   Тожде друг ко другу мудрствующе: не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся: не бывайте мудри о себе .

«Тожде друг ко другу мудрствующе» – может иметь не один смысл. Можно видеть здесь урок о единомыслии вообще, как в Послании к Филипписеям: «да тожде мудрствуете единодушни, единомудренни» (Флп. 2:2). Разрозненность в воззрениях на вещи и в суждениях о них есть начало разделения и сердечного, вследствие коего неизбежно разномыслящие становятся друг для друга иными, чуждыми, а после сего не будет уже у них радости с радующимся и плача с плачущим, ни единства в молитве. Почему ниже святой Павел и молится: «Бог терпения и утешения да даст вам тожде мудрствовати друг ко другу о Христе Иисусе, да единодушно едиными усты славите Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. 15:5, 6).

Но можно и так понять: будьте одинаковых друг о друге мыслей, применяйтесь друг ко другу, мыслию и сердцем входите друг в друга, ни в чем не особьтесь. Святой Златоуст говорит: «что значат слова: «Тожде друг ко другу мудрствующе» ? К тебе в дом пришел нищий: будь с ним единомыслен, не принимай на себя слишком важного вида, потому что ты богат. Во Христе нет ни богатого, ни бедного. Не стыдись наружного одеяния, а принимай по внутренней вере. Видишь ли плачущего, – не считай его недостойным утешения. Видишь ли благоденствующего, – не стыдись разделять его удовольствия и чувствования; но как думаешь о себе, так думай и о нем. Например, ты считаешь себя большим человеком? Почитай и его таким же. Ты подозреваешь, что он мал и низок? Произнеси такой же суд и о себе, отринь всякое неравенство. А как возможно сие? Возможно, если отложишь высокоумие. Посему Апостол присовокупил: «не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся» ».

«Не высокая мудрствующе» . Не думайте о себе высоко. Высокоумие рождает презорство к другим и производит разделение. Высокоумный уже отделил себя от других; но и другие, как только заметят высокоумие в ком, тотчас отделяются от него сердцем. Высокоумие есть яд, разъедающий и разлагающий общества. Апостол всюду и вооружается против сего зла, и особенно у римлян, к которым ближе было зло сие, чем к другим. Выше уже говорил он против этого; теперь «снова запрещает надмение гордыни» (блаженный Феодорит). «Опять, как и в начале речи, весьма заботится о смиренномудрии, потому что римляне и по месту жительства, и по другим многим причинам, как и естественно, исполнены были гордости. Посему Апостол постоянно старается удалить болезнь и низложить надмение. Ибо ничто так не разделяет тела Церкви, как высокомерие» (святой Златоуст)."Высокая мудрствовать есть гордость. И диавол, возмудрствовав высокая, отпал от Бога. Да не будет возношения в сердце, чтоб, присвояя совершенство делам своим, не уничижать брата, будто грешника, когда сам состоишь уже в грехе по тому самому, что возносишься, и в грехе большем всякого другого. Сие означая, и Господь сказал: «Лицемере, изми первее бревно из очесе твоего, и тогда прозриши изъяты сучец из очесе брата твоего» (Лк. 6:42). Возносящийся возносится, будто безгрешный, и этим самым грешит: ибо кто без греха? Он становится грешником, как только начинает высокоумствовать и гордиться. И за то гневу Божию подпадает больше всякого другого. Посему премудрый Соломон и написал: «Бог гордым противится» (Притч. 3:34)» (Амвросиаст).

«Но смиренными ведущеся» . Слово: «смиренными» – можно принять и в смысле людей уничиженных по состоянию и внешнему положению. Так святой Златоуст: «под именем смиренных Апостол разумеет здесь не просто смиренномудрых, но уничиженных и презираемых». Так и все наши. Блаженный Феодорит мысль Апостола выражает так: «Апостол узаконяет снисходить до тех, которые, по людскому мнению, унижены». С ними водиться, входить в их нужды и самому лично удовлетворять их, не боясь потерпеть чрез то какое-либо унижение. Святой Златоуст говорит: «снизойди, применись, приспособись к его низости. Не только разделяй смиренные его чувствования, но помогай, подавая ему руку, не чужую, а свою, как отец радеет о сыне, голова о теле. То же самое говорит Апостол и в другом месте: «Поминайте юзники, аки с ними связани» (Евр. 13:3)».

Но можно под: «смиренными» – разуметь смиренные мысли и чувства. Наставление будет такое: не думайте о себе высоко, но руководитесь смиренными о себе мыслями и чувствами. У святых подвижников часто встречается урок: держись всегда смиреннейшей или последнейшей части. Идешь ли с кем, приотставай немного; в собрание ли входишь, избирай последнее место; беседа ли ведется, или молчи, или, если должен говорить, говори последним; послушание ли избираешь, бери низшее. Так и во всем. Это самый надежный путь к стяжанию истинного смирения. Такая мысль проглядывает у Амвросиаста, который пишет: «смиренными водитесь, чтоб иметь благодать у Бога».

«Не бывайте мудри о себе» . Не думайте, что сами всё можете хорошо обдумать и устроить, а свои мысли поверяйте совещанием с другими опытнейшими. С «советом вся твори» – учил еще Премудрый (Притч. 31:4). И это как в житейских, так тем паче в духовных делах. Блаженный Феодорит мысль Апостола выражает так: «не довольствуйтесь тем, что сами придумали, но принимайте советы от других». Святой Златоуст так толкует: «не думайте, что сами себя во всем удовлетворять можете. И в другом месте говорит Писание: «Горе иже мудри в себе самих, и пред собою разумни» (Ис. 5:21)! Апостол опять подрывает здесь высокоумие, низлагает кичение и гордость. Ибо ничто так не отвращает и не отделяет нас от людей, как мысль, что я сам во всем себя удовлетворить могу. Бог поставил нас в зависимость друг от друга. Хотя ты и умен, но имеешь нужду в другом. А если думаешь обойтись без сторонней помощи, то ты сам глупее и бессмысленнее всякого. Кто так думает, тот сам себя лишает сторонней помощи; если он в чем согрешит, некому его поправить и извинить; он раздражит Бога своим высокоумием и учинит множество грехов. Часто и очень часто бывает, что умный не видит должного, а менее умный открывает должное. Это случилось с Моисеем и тестем его, с Саулом и отроком его, с Исааком и Ревеккою. Не считай для себя унижением иметь нужду в другом. Напротив, это возвышает тебя, делает сильнее, знаменитее, доставляет тебе большую безопасность».

О том, сколь опасно в духовной жизни полагаться на один свой разум и сколь спасительно все здесь делать с советом, пространно учит святой авва Дорофей в 5-м Поучении своем. Желающего пообстоятельнее узнать о сем отсылаем к сему поучению. Но и у всех других подвижников много о сем уроков. У них и особая фраза придумана для обозначения сей болезни ума: принимать помыслы или верить своему уму. Опасность главная в том, что враг подоспевает и влагает многое, что кажется добрым, а не есть. Как сам он в Ангела светла претворяется, так и мыслям своим умеет придавать светлую благовидность. И водит таким образом иного от одного кажущегося добра к другому, а там заводит и ко злу, кажущемуся добром, далее к настоящему злу и, наконец, – ввергнет в пагубу.

Рим. 12:17.   Ни единому же зла за зло воздающе: промышляюще добрая пред всеми человеки .

Воздавать злом за зло, отмщать, – стало естественною потребностию падшего. Он сам на себя взял самоохранение и самозащиту и считает законом правды для себя не оставлять неотмщенным зла потерпенного, чтоб пресечь повторение или больший приток его. Месть есть прямое порождение самости, которая не успокоивается, пока не найдет прямо или косвенно удовлетворения себе. Месть ослабевает, когда приемлется в закон себе самоотвержение, и совсем погасает лишь вместе с окончательным погашением эгоизма. В совершенном виде это имеет место только в освященных благодатию. Благодать, оживляя дух, восставляет жизнь в Боге, вместе с тем порождает богопреданность, все попечение о себе, о жизни своей и делах своих возлагающую на Бога. Почему все и доброе и злое приемлет как от руки Божией и не вмешивается с своими усилиями в поправление того, в убеждении, что, если нужно, Бог все исправит Сам. Отмщение таким образом исчезает в преданности Богу и совершенном на Него возложении всякого упования. «И это есть преспеяние, близкое к совершеннейшей добродетели и к бесстрастию» (блаженный Феодорит).

Заповедь о неотмщении и невоздавании злом за зло дана, когда пришла благодать, – в знамение того, что только благодатное возрождение делает способным к тому. Заповедь сия изошла из уст Самого Спасителя: «Слышасте, яко речено есть: возлюбиши искренняго твоего и возненавидиши врага твоего. Аз же глаголю вам: любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас, и молитеся за творящим вам напасть и изгонящия вы» (Мф. 5:43, 44). И какими сильными, понудительными и вместе достолюбезными побуждениями сие обставляется! – «Да будете сынове Отца вашего, Иже есть на небесех, яко солнце Свое сияет на злыя и благия, и дождит на праведныя и неправедныя. Аще бо любите любящих вас, кую мзду имате? не и мытари ли тожде творят? И аще целуете други ваша только, что лишше творите? не и язычницы ли тожде творят? Будите убо совершени, яко Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф. 5:45–48). К сему немного ниже прибавляет Господь: «Аще отпущаете человеком согрешения их (что и есть неотмщение), отпустит и вам Отец ваш Небесный: аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш Небесный отпустит вам согрешений ваших» (Мф. 6:14, 15).

Амвросиаст пишет: «Господь сказал: «аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное» (Мф. 5:20). В законе было написано: «возлюбиши искренняго твоего и возненавидиши врага твоего» (Мф. 5:43). Это по видимости будто и справедливо. Но да избудет правда христиан, они получили заповедь не воздавать злом за зло, чтоб быть совершенными и получить за сие награду на суде Божием. Ибо кажется превышающим самую правду тот, кто, подражая небесной правде, не делает того, что считается позволительным в среде мирских людей».

Отмщение считается отмщающим мерою благоразумия. Но так думать научает только ослепляющая страсть. Настоящее благоразумие не может не видеть, что маслом не тушат огня. Если горит уже огонь неприязни в сделавшем зло; то воздаяние ему злом не угасит, а воспламенит его более. Если хочешь погасить сей огонь, залей его водою кротости, невзыскания, благотворения. – И опять что за благоразумие подражать злу?! Если полагаешь, что сделавший тебе зло поступил худо; зачем идешь наперекор своему же суждению и напрягаешься сделать зло, которое делать почитаешь худом? Святой Златоуст говорит: «если упрекаешь другого в злом умысле, то для чего и себя делаешь виновным? Если он сделал зло, для чего не уклоняешься от подражания ему? Заметь, что Апостол не сделал здесь никакого разграничения, но дал общий закон. Он не сказал: не воздавай злом за зло верному; но говорит: не воздавай никому, ни язычнику, ни злодею, кто бы то ни был».

«Промышляюще добрая пред всеми человеки» . Если сии слова поставлять в связь с предыдущими и в обоих положениях видеть одинаковую мысль; то смысл их будет такой: доброе всегда промышляйте в отношении к другим людям. Желающий отмстить другому сидит и придумывает разные приемы, как бы уязвить сделавшего ему неприятность. Апостол, запретив воздавать злом за зло и, следовательно, ухитряться в сделании зла, говорит теперь: не занимайте этим головы своей, не то придумывайте, как бы зло сделать обидевшему или оскорбившему, а как бы делать добро всякому человеку, кто бы он ни был, – об этом только пекитесь, это имейте в сердце. Так, между прочим, толкует Экумений: «поскольку выше сказал: «ни единому же зла за зло воздающе» , – то приложил и: «промышляюще добрая» , – как бы так говоря: не довольно только не воздавать злом, надобно еще и попечение иметь о сделавшем нам зло. И выше еще, не удовольствовался он сказать: не кляните гонящих, – но заповедал и благословлять их».

Но если взять сии слова отдельно от предыдущих и видеть в них особый урок, то в них мысль будет такая: пекитесь всегда делать добро пред лицом всех людей, – из опасения, как бы кого не соблазнить. Еще Премудрый учил: «промышляй добрая пред Господем Богом и человеки» (Притч. 3:4). И Апостол не раз уже повторял сей урок в прежних Посланиях. Так, во Втором Послании к Коринфянам, заповедуя собирать милостыни для бедствующих в Иерусалиме братии, советует им делать сие с благоразумною осторожностию, чтоб не пала какая-либо тень и на него самого с его спутниками, которым предлежало отнести сию милостыню к месту назначения. «Блюдитеся» , – говорит, – «да не кто нас поречет в обилии сем служимем нами, промышляюще добрая не токмо пред Богом, но и пред человеки» (2Кор. 8:20, 21). А в первом к ним же послании тот же урок, по случаю указания правил, как поступать в отношении к идоложертвенным животным, иными словами выразил он, говоря: «Безпреткновенни бывайте Иудеем и Еллином и церкви Божией: якоже и аз во всем всем угождаю, не иский своея пользы, но многих, да спасутся» (1Кор. 10:32, 33). И Спаситель заповедал: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех» (Мф. 5:16). И святой Павел пред вышеприведенными словами сказал: «Аще ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся во славу Божию творите» (1Кор. 10:31).

Так понимают слова сии все наши толковники, не исключая и Экумения. Блаженный Феофилакт, со слов святого Златоуста, пишет: «так говорит Апостол не для того, чтобы мы жили для тщеславия, но для того, чтобы не подавали повода укорять нас тем, которые желают этого. Ибо требует, чтобы мы жили несоблазнительно и без преткновений; потому что за нами и касающимся нас наблюдают многие». Амвросиаст останавливает внимание более на том, когда наиболее приложимо это правило, именно в делах, не определенных заповедию, а оставленных на произвол, – позволительных. О заповедях редко когда приходится подумать, как их исполнить; но позволительное всегда надо обдумывать, чтобы как-нибудь свободою в нем не соблазнить брата. «Промышлять доброе, говорит он, есть провидеть или пред очами иметь добро, имеющее быть от дел наших, чтобы то, что делается, не могло быть обращено нам в укор, а напротив, служило в похвалу как пред Богом, так и пред людьми. Не думай никто, что так как позволительное не неприятно Богу (иначе оно не было бы позволительно), то нечего заботиться о том, послужит ли оно в соблазн брату или нет. Предотвращая сие, Апостол учит, что надобно так действовать, чтоб делаемое было и Богу не неблагоугодно, и брату не служило в соблазн. Пусть иное позволительно, но если оно соблазняет брата, то уже не благоугодно Богу; потому что Бог хощет, чтоб мы взаимно пеклись о спасении друг друга. Таким образом промышляется «доброе пред Богом и человеки» , когда позволительное так делается, что не соблазняет брата».

Рим. 12:18.   Аще возможно, еже от вас, со всеми человеки мир имейте.

«Се что добро или что красно, но еже жити братии вкупе?» , – то есть в мире и согласии (Пс. 132:1). Все это знают по опыту и все стараются о хранении мира и взаимного согласия; но, пока есть какие-либо остатки самости внутри, есть и для вне всегда источник разделения, разлада, неудовольствий друг на друга и неприязни взаимной. Из-за чего всё? Из-за земных интересов. Небесное никогда не служит к тому поводом: ибо оно независтно. Бери всякий сколько можешь и сколько хочешь. А земное все таково, что коль скоро досталось одному, то другому уже нечего взять.

В живущих по духу века сего, то есть с одними земными целями, в самости и в самоугодии, едва ли и бывает настоящий мир, а если бывает – случайный, непрочный. Отвергшиеся себя и вслед Господа пошедшие имеют в себе прочную основу мира; но как и в них ветхий человек не вдруг умирает, то и в них нередко чувствуются припадки раздражения, покушающиеся разрушить взаимный мир. И подобает блюстись. – Не многое требуется: жертвуй всегда своим в пользу другого, и никогда мир твой с другими не нарушится. Кажется это убыточным; но на деле всегда оказывается прибыльным. Чрез это не только внутреннее, духовное, неземное преспеяние и довольство упрочивается; но и земное благоспеется, то благословением свыше, то силою действия такого рода действования на других.

Если так будем действовать, мир с нашей стороны не будет нарушаем. Но можно ли ручаться, что он не будет при этом нарушаем и другими? Нельзя: ибо есть люди ненавидящии мир, как дает знать пророк Давид (Пс. 119:6). Как тут быть и что делать? То же, что делал и святой Давид: «с ненавидящими мира бех мирен» – говорит он. Так и всем надо поступать. И в сердце будь мирен, и вовне не позволяй себе ничего такого, что обычно разоряет мир и может обратить начавшуюся искру разлада в пламень раздора и неприязни враждебной. Посему-то Апостол и прибавил: «Аще возможно, еже от вас». С своей стороны употребляй все возможное, чтоб не нарушился мир, а случайно нарушившийся скорее восстановился. Если не увенчивается такое старание успехом, буди воля Божия: потерпи, не прекращая усилий к водворению мира. И Бог да устроит, что благоугодно есть пред Ним. «Кто не воздает злом за зло, а старается добрым победить злое, тот уже есть миротворец. Пусть другой не будет любитель мира; но ты, стараясь быть в мире, сколько от тебя зависит, исполняешь заповедь – иметь со всеми мир. Будем мы готовы со всеми мирствовать; если другие противятся тому, не наша вина» (Амвросиаст).

Но бывают случаи, когда истина попирается и правда нарушается. Заповедь велит заступиться за неправо обижаемого и отстаивать истину; между тем ни того, ни другого нельзя исполнить, не возбудив разлада. Как быть? Мужественно стой за истину и защищай обидимого; но в сердце будь мирен с тем, против кого восстаешь за истину и правду. Делай сие в духе любви, а не из самолюбивых побуждений. Святой Златоуст к этим случаям относит слово Апостола: «Аще возможно, еже от вас» . Ибо иногда невозможно быть в мире, например: когда идет речь о благочестии и когда ты заступаешься за обиженных. Смысл Апостольских слов таков: «сколько от тебя самого зависит, никому не подавай случая ко вражде и брани, ни иудею, ни язычнику. Если же видишь, что нарушается благочестие, не предпочитай согласия истине, но стой за нее мужественно, даже до смерти. И в этом случае не враждуй сердцем, не теряй доброго расположения, а восставай только против поступков. Вот что значат слова: «еже от вас, со всеми человеки мир имейте». Если другой не соблюдает мира, ты не воздвигай бури в душе своей; но внутренно будь его другом, однако же нимало не изменяя истине, как заметил я выше». – Те же мысли блаженный Феофилакт выражает так: «Апостол внушает: исполняй свои обязанности и никому не подавай случая к враждам и смятениям. Если же видишь, что оскорбляется благочестие, то восстань мужественно, сражаясь за истину, однако не против человека враждуя, но против нечестия, а о человеке, напротив, сожалея и щадя его. Таким образом, что прежде казалось невозможным, то становится возможным: ибо что касается тебя, то ты находишься в мире с ним, а брань ведешь с одним нечестием».

Рим. 12:19.   Не себе отмщающе, возлюбленный, но дадите место гневу. Писано бо есть: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь .

Уже говорил, чтоб не воздавали злом за зло: что и значит не отмщать за себя. Что же значит новое внушение не отмщать за себя? Или повторение того же для усиления заповеди; потому что отмщение так соблазнительно и такою благовидностию прикрывается, что и не считается грехом, – а между тем случаи к тому в житейских столкновениях очень часты. Этим повторением напоминает Апостол быть внимательными, не прорвалось бы как чувство или дело мщения. Или, может быть, говоря сие, Апостол имел в виду особый род отмщения – судом, именно: когда терпите какую напраслину от другого, очевидно неправо, не ищите восстановления своего права порядком судебным, ибо: έκδικεΐν – это собственно означает. Хотя это, по-граждански, и неукорное дело; но как при сем все же питается и удовлетворяется чувство мести, то Апостол не велит совсем заводить судебных дел. Потерпи лучше, пребудь лучше обидимым, как в Послании к Коринфянам говорится: «Почто не паче обидими есте?» (1Кор. 6:7) – или как учит Спаситель: если кто хочет взять «ризу твою, отдай ему и срачицу» (Мф. 5:40). То или другое намерение припишем Апостолу, более всего должно обратить внимание на выставляемое здесь побуждение к неотмщению, именно – предание дела суду Божию. Отмщающий считает дело свое правым и, отмщая, держит ту мысль и то чувство, что стоит за правду. Пресечение отмщения кажется ему будто отступлением от правды. Апостол делает отвод этому помышлению, говоря как бы: правда ничего от твоей уступчивости не потерпит. Есть отмститель правды – Бог. Предай дело отмщению Божию; Он воздаст, если должно. Это и значат слова: «дадите место гневу» , – гневу Божию, то есть праведному Его воздаянию: ибо у Бога нет гнева, а есть праведное воздаяние, которое кажется гневом тому, кто подвергается ему. Так толкует святой Златоуст: «Чьему гневу должны мы дать место? Божию. И как обиженный всего более желает видеть сие, дабы насладиться мщением; то Бог даст то самое в большей мере. И если ты сам не отмстишь, то Он будет твоим мстителем. Итак, Ему, говорит Апостол, предоставь отмщение. Вот что значат слова: «дадите место гневу» ! Ту же мысль выражает несколько сильнее и блаженный Феофилакт: «дайте, говорит, место гневу Божию в отношении к обижающим вас. Если вы мстите сами за себя, то Бог не будет мстить за вас; а если вы простите, то Бог отомстит строже». – Экумений прибавляет: «если ты сам отмстишь за себя, то гнев Божий, пришедши, не будет иметь, что воздать обидевшему, потому что ты наперед уже взыскал с него». А Амвросиаст наводит даже на такую мысль, что гнев Божий, пришедши, найдет, что ты, взявшись стоять за правду, преступил меру правды, взыскав более должного, паче меры, и, вместо воздаяния обидевшему тебя, тебе воздаст за излишек взыскания, допущенный тобою. А что это возможно, можешь судить по свойству гнева, всегда стоящего в содружестве с отмщением. Гнев никогда праведной меры не соблюдает, а всегда забирает выше меры. Почему апостол Иаков и написал: «гнев мужа правды Божией не соделовает» (Иак. 1:20). Амвросиаст именно пишет: «для сохранения союза мира Апостол убеждает воздерживаться от гнева, потому особенно, что в гневе нельзя не погрешить: ибо движимый гневом обычно взыскивает более, нежели сколько требует неправое дело, – чем и себе самому причиняет вред, оказываясь неправым по причине несоразмерного взыскания, и обидевшего делает худшим, тогда как снисходительностию мог бы исправить его. Почему премудрый Соломон учит: «Не буди правдив вельми... есть праведный погибали в своей правде» (Еккл. 7:16, 15): ибо когда гнев обдержит нас, находит в нас место враг и, под благовидностию правды, внушает неправое и пагубное».

«Писано бо есть: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь» . «Для большего убеждения Апостол привел свидетельство, подкрепляя слово свое» (святой Златоуст, блаженный Феофилакт). Не моя это заповедь; но такова воля Божия, таков закон промыслительных о нас действий Божиих. Бог Сам на Себя берет дело отмщения. Не вмешивайтесь в сие дело, говорит как бы Он, Я Сам воздам, Мое это дело. Вы не сумеете сделать это как должно. По-вашему, сейчас надо отмстить, а по лучшему порядку – лучше отложить отмщение, или на время, или совсем. Можно бывает обойтись и совсем без отмщения: обидевший сам придет в чувство и исправит свою неправду; а это гораздо лучше. – Или – сделай ему теперь отмщение, и он паче ожесточится; но покарай его чем-либо после, – и он умягчится сердцем и исправится. Как вы этого ничего не знаете, то и не беритесь лучше за сие дело. К тому же ты, обиженный, сам бывал неправ во многом. Я послал эту тебе напраслину, в воздаяние тебе за твои неправды и грехи, чтоб избавить тебя от будущего воздаяния. Если претерпишь, видишь, какую беду предотвратишь? А если отмстишь, сгубишь весь благой плод для тебя от напраслины. Грехи твои на тебе остаются, и жди вечного воздаяния, если в очищение тебе не выпадет на твою долю другая напраслина. Так не ищи отмщения. С тем, кто причинил тебе напраслину, Я лучше тебя знаю, как поступить по всей правде, а ты прими ее, как врачевство для тебя и как отвод большего и страшнейшего зла. У Меня все направляется к тому, чтобы из всего всем выходило благо, – не временное, а вечное, не земное, а небесное, не видимое, а духовное. Так и бывает, когда вы не вмешиваетесь со своими правдами; а когда вмешиваетесь, возмущаете Мои порядки и, вместо добра, размножаете и пожинаете зло.

Слова: «Мне отмщение, Аз воздам» – не читаются слово в слово в ветхозаветных Писаниях, но мысль эта ясно выражена пророком Моисеем другими словами, именно: «В день отмщения воздам» (Втор. 32:35). Дух Апостольский взял мысль духа пророческого, – того же с Апостольским, – и выразил ее другим, сильнейшим словом.

Рим. 12:20.   Аще убо алчет враг твой, ухлеби его: аще ли жаждет, напой его. Сие бо творя, углие огненное собираеши на главу его .

Слова сии взяты из притчей Премудрого (Притч. 25:21, 22) и указывают единственный благословенный способ отмщения – благотворение тем, которые сделали и делают нам что-либо неприятное и худое. То же самое заповедал и Спаситель, говоря: «добро творите ненавидящим вас» (Мф. 5:44). Это одно отмщение приводит в чувство, и притом очень сильное, того, кто оказывает нам неприязнь. Уподобительное выражение: «углие огненное собираеши на главу его» – означает не злое что, а выражает сокрушение, в какое приходит злотворец по случаю сделанного зла тому, кто ему делает добро на место зла. Сие «углие огненное» , собираемое «на главу его» благотворением, погашает или испаряет огнь неприязни, горящий в сердце его, и водворяет мир. Тому, кто добро творит ненавидящему его, это умиротворение и надобно иметь в мысли при сем, а не то скорбное состояние, в какое поставлен будет тем ненавидящий его: ибо тут все же будет проскользать чувство отмщения, которое не дивно, что помешает и благотворному действию благотворения. Может быть, впрочем, в словах Апостола содержится и угроза ненавидящему, – что если он не исправится, то добро, ему сделанное, вместо его зла, увеличит наказание, которое Бог пошлет ему, отмщая за обиженного: так что слова сии, с одной стороны, поощряют обиженного, с другой – обуздывают страхом обидчика. Такая мысль видна у всех наших толковников. Святой Златоуст видит здесь некоторую поблажку или уступку чувству отмщения. Чувство сие, сливаясь с правом самозащищения, бывает так неотвязчиво, что будто уже и возможности нет отстать от желания видеть обидчика терпящим что-либо неприятное. Апостол будто и не поперечит сему, обнадеживая, что обидчику еще более достанется от Бога, если будешь благотворить ему. Но не с тою целию говорит он так, чтоб оправдать сие чувство, а чтоб, утолив его несколько, проложить путь к охотному приятию следующего за сим правила: «Не побежден бывай от зла» . Вот что именно говорит святой Златоуст: «что я говорю, продолжает Апостол, надобно жить в мире со врагом? Я повелеваю благодетельствовать ему. Накорми его и напой, сказано. Поскольку же заповедь сия весьма трудна и велика, то присовокуплено: «Сие бо творя, углие огненное собираеши на главу его» . Апостол сказал сие для того, чтобы обидчика обуздать страхом, а обиженного поощрить надеждою воздаяния (возмездия врагу от Бога). Ибо когда обиженный ослабевает в духе, не столько поддерживают его собственные блага, сколько казнь оскорбившего его. Всего приятнее для человека видеть врага наказанным. А чего человек желает, то Апостол и дает ему прежде. Когда же яд извлечен, предлагает ему увещания более возвышенные, говоря: «Не побежден бывай от зла» . Апостол знал, что враг, хотя бы он был зверь, будучи накормлен, не останется врагом и что обиженный, сколько бы он ни был мстителен, накормив и напоив врага, не станет уже желать мщения. Посему, будучи уверен в окончании дела, не только угрожает, но делается щедрым на самые наказания. Не говорит, что навлечешь мщение (то есть Божие), но: «углие огненное собираеши на главу его» . Апостол дает свою заповедь, говоря: «Не побежден бывай злом, но побеждай благим злое». Чрез сие же скрытным образом внушает, что не с таким намерением должно благодетельствовать врагу (чтоб, то есть, угли собирать на главу его). Ибо помнить обиду – значит: уже быть побеждаему злом. И хотя сначала Апостол не сказал сего, потому что сие было еще неблаговременно; впрочем, как скоро утолил гнев слушателя, немедленно присовокупил: «побеждай благим злое».

Вот слова блаженного Феодорита: «указав Судию и объявив праведное Его определение (ибо сие означают слова: «Мне отмщение, Аз воздам» ), Апостол повелевает мужественно переносить наносимые обиды, обидчикам воздавать не обидами и неприязненным доставлять потребное для них. Ибо сие соплетает венцы любомудрым, а обидчикам увеличивает наказания. Впрочем, надобно знать, что не для того надлежит услуживать неприязненным, чтобы понесли они большие наказания. Ибо божественный Апостол привел слова сии с намерением угасить раздражение в обиженном, а не на то покушаясь, чтобы добром увеличить зло». Вот слова Амвросиаста: «не предоставлять только Богу отмщение заповедует Апостол, но и оказывать благодеяния врагам; чтобы показать, что мы не делами своими наделали себе врагов, когда, для укрощения их враждебности, стараемся победить их услугами им. Если они ожесточатся во враждебности своей, по нечестию ума своего, то наши им услуги послужат к большему им наказанию; а может быть, будучи тронуты усердностию наших услуг, они оживут благорасположением к нам, как иногда разгораются замершие уголья. Итак, желая сделать нас совершенными и научить не только самим себе, но и другим стяжевать жизнь вечную, Господь чрез Соломона не только запрещает отмщать врагам нашим, но убеждает благорасположением к ним и делами, тому соответственными, возвращать их к дружбе». Вот слова блаженного Фотия у Экумения: «не с тем благотвори обидевшему, чтобы большее навлечь на него наказание. Это в утешение тебе некое сказано, что, насыщая и напаяя его, «углие огненное собираешь на главу его» , а не затем, чтобы с этим именно чувством и добро ему сделать. Пусть Бог по тому случаю, что ты благотворишь врагу, больше прогневается на него, в отмщение за тебя, и огнь искушений и озлоблений, устроенных им для ближнего, обратит на главу его: но ты не с той целию благотвори ему, чтоб увидеть его подверженным такой беде, иначе ты окажешься побежденным от зла. И будет, что тот ничего более не постраждет, что следовало ему пострадать, а ты потеряешь мзду, быв побежденным от зла. И еще более того, – если Бог увидит в тебе такое намерение, то и отмщать за тебя не станет. Ибо за доброго и кроткого, когда его обижают, Он отмщает, а не за того, кто сам за себя отмщает гневом и зложелательным расположением, чрез доброе дело благотворения злоумышляя против оскорбившего его и желая видеть его разорившимся. Итак, благотвори, чтобы победить благим злое и быть сыном Отца Небесного, как сказал Господь».

Рим. 12:21.   Не побежден бывай от зла, но побеждай благим злое.

Это – точнейшее определение сказанного выше. Когда кто, встречая оскорбление, обиду и напраслину, поддается чувству оскорбления, тогда он побеждаем бывает злом, а еще более, когда гневается, и еще более, когда замышляет отмщение. Но когда кто ничему такому не поддается, а напротив, вместо зла полагает делать добро, тогда он является победителем. Апостол и заповедует: первого не допускать, а второе себе избрать в правило жизни. «Ибо отмщать – значит: уступать над собою победу, славная же победа – за зло вознаграждать добром» (блаженный Феодорит). «Этими словами убеждает Апостол не воздавать врагам взаимно злом. Больше для нас пользы, когда уступим злобе; ибо побеждает зло, кто на время кажется им побежденным. Отмщение действует против себя и думает, что одерживает победу, когда терпит поражение. Тут и враг действует, стараясь, отвлекши нас от расположения, ввергнуть в грех. Но когда мы, будучи им разжигаемы, не воздаем злом за зло, то побеждаем его добром. Для того не противимся мы злу, чтоб сохранить благо (мира), оставя без удовлетворения справедливость: ибо к возмездию, обыкновенно, побуждает чувство правды (хотя не всегда справедливое)» (Амвросиаст).

Святой Златоуст пространно беседует о сем: «побеждай благим злое» . Ибо это и есть победа. Боец одерживает победу не тогда, как подвергает себя ударам противника, но когда приводит себя в такое положение, что противник принужден бить воздух один. Чрез сие как сам он спасается от ударов, так противник понапрасну тратит силы свои. То же бывает и при оскорблениях: когда укоризну отражаешь укоризною, тогда побеждает тебя не человек, а, что гораздо стыднее, низкая страсть; потому что тобою владеет гнев. Когда же молчишь, ты победил и без труда воздвиг себе трофей, тысячи людей готовы увенчать, и признать ложь злословия. Кто опровергает злословие, тот своими возражениями показывает, что оно уязвляет его; а кто уязвляется, тот внушает подозрение, что сознается в том, за что злословят. Но ежели отвечаешь смехом, то самый смех опровергает худое о тебе суждение. И если хочешь иметь ясное доказательство справедливости слов моих, спроси самого врага своего, что для него больнее, то ли, что ты, разгорячившись за оскорбление, платишь ему оскорблением, или то, что смеешься над обидчиком? Он скажет, что последнее гораздо для него больнее. Не столько приятно для него то, что не слышит от тебя оскорблений, сколько мучительно то, что не может вывесть тебя из терпения. Лишая врага успеха в том, чего особенно он желает, ты его унижаешь, показываешь, что достоин презрения, что он ребенок, а не муж. Сам ты приобретаешь тем славу любомудрого человека, а о нем заставляешь думать как о негодном звере. Те же употребим меры, ежели случится принять побои; и кого хотим бить, тому не будем платить ударом за удар. Ударившему тебя подставь другую щеку; сим нанесешь ему тысячи ран. Те, которые будут рукоплескать тебе и дивиться, сделаются для него страшнее бросающих в него камнями; а еще прежде осудит и приговорит его к ужасному наказанию совесть, и он пойдет прочь со стыдом, как осужденный на смерть. Если ты заботишься и о людской славе, то приобретешь ее в большей мере таким поступком. Ибо к злостраданиям других, во всяком случае, имеем мы некоторое сострадание. А когда видим человека, который не платит за удар ударом, но сам подставляет щеку; то не столько о нем сожалеем, сколько дивимся ему. – Побеждать, делая зло, есть один из диавольских уставов. Не таков устав наград на поприще Христовом; там узаконено увенчивать не поражающего, но пораженного. Таково поприще Христово; все постановления оного противоположны; не одною победою, но еще более самым способом победы оно возбуждает удивление. Что в другом месте считается низложением, то здесь составляет победу. Это сила Божия, это небесное поприще, это ангельское позорище (зрелище)!»

То и другое, то есть и то, как должны действовать лица, заправляющие порядками дел общества христиан, и то, как должны действовать и какими добродетелями украшаться все другие христиане, не исключая и тех заправляющих лиц, относится к христианам, яко христиане суть. Теперь Апостол хочет указать:

Рим. 13:1.   Всяка душа властем предержащим да повинуется: несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть .

«Образовав нравы (то есть показав в предыдущей главе, какими должны быть христиане по нраву), Апостол повелевает и начальствующим воздавать подобающую честь. Ибо, как преизобильно приявший благодать Всесвятого Духа, предвидел, что иные, водясь паче кичливостию, нежели ревностию (к доброму), будут пренебрегать мирских начальников, почитая себя высшими по ведению; притом же делает это, чтоб подавить распространившуюся об Апостолах молву; ибо клеветали на них, будто бы низвергают общественные порядки; и одни говорили: «иже развратиша вселенную, сии и зде приидоша» (Деян. 17:6); а другие: «они вводят иные обычаи» (Деян. 16:21). Посему-то поставил неизлишним постановить закон и о сем» (блаженный Феодорит).

«Апостол много рассуждает о сем и в других Посланиях, когда говорит о подчиненности, как слуг господам, так и подначальных начальникам. А чрез сие желает он показать, что Христос ввел Свои законы не для испровержения общего гражданского устройства, но для исправления и улучшения оного; и вместе хочет научить, чтобы мы не предпринимали лишних и бесполезных войн. С нас довольно тех козней, какие устрояют против нас за истину; а лишних и бесполезных искушений прилагать не должно. Заметь же, как кстати завел Апостол речь об этом предмете. После того как предложил слушателям различные требования христианского любомудрия, настроил их жить в мире с друзьями и врагами, научил быть полезными и для счастливых, и для несчастных, и для нуждающихся, коротко сказать – для всех, насадил уставы общежития, приличные Ангелам, истощил гнев, низложил высокоумие и совершенно умягчил их сердца, – после всего этого предлагает свои увещания о повиновении властям. Он призывает нас к повиновению представлением долга. И, желая внушить, что заповедь его простирается не на одних мирских людей, но на всех, и на священников, и на монахов, объявляет о том наперед, говоря так: «Всяка душа властем предержащим да повинуется» . Хотя бы ты был Апостол, хотя бы Евангелист, хотя бы Пророк, хотя бы другой кто, повинуйся. Подчинение власти не подрывает благочестия. Апостол здесь разумеет не простое повиновение, но подчинение (смиренное, с преклонением главы). Первое основание такого установления, удовлетворяющее разуму верных, состоит в том, что власти учреждены от Бога. «Несть бо власть аще не от Бога» – говорит Апостол. Как это? Ужели всякий начальник поставлен от Бога? Не то, говорю я, ответствует Апостол. У меня идет теперь речь не о каждом начальнике в особенности, но о самом начальстве. Что есть начальства, что одни начальствуют, а другие подчинены им и что нет того неустройства, чтоб происходило что-нибудь кое-как и без порядка, чтобы народы носились туда и сюда подобно волнам, – все сие я называю делом Божией премудрости. Посему Апостол не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но, рассуждая вообще о начальстве, говорит: «несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть» . Подобно сему, когда Премудрый говорит, что: «от Господа сочетавается жена мужеви» (Притч. 19:14), – разумеет чрез сие, что брак установлен от Бога, а не то, что Бог сочетавает каждого вступающего в брак. Ибо видим, что многие вступают в брак с худыми видами и не по закону, чего, однако ж, никак не можем вменить Богу. Но что сказал Христос: «Сотворивши искони, мужеский пол и женский сотворил я есть? И рече: сего ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей» (Мф. 19:4, 5), то же самое разумел и Премудрый. Поскольку равенство часто доводит до ссор, то Бог установил многие виды начальства и подчиненных, как то: между мужем и женою, между сыном и отцом, между старцем и юношею, рабом и свободным, между начальником и подчиненным, между учителем и учеником. И дивиться ли такому установлению между людьми, когда то же самое учредил Бог в теле? Ибо Он так устроил, что не все члены имеют равное достоинство, но один ниже, другой важнее, и одни управляют, другие состоят под управлением. То же самое замечаем и у бессловесных животных: у пчел, у журавлей, в стадах диких овец. Даже и море не лишено такого благоустройства, но и там во многих родах рыб одна управляет и предводительствует многими, и под ее начальством они отправляются в отдаленные путешествия. Напротив, безначалие везде есть зло и производит замешательство» (святой Златоуст).

Впрочем, из других мест Писания видно, что и начальники, такие или другие, бывают по Божескому промыслительному устроению; только добрых и благодетельных поставляет Бог, а худых попускает быть начальниками в наказание за грехи людские. Так пишет блаженный Феодорит: «если благоволит Бог, то дает начальников, почитающих справедливость. Ибо сказано: «дам вам пастыри по сердцу Моему и упасут вас разумом» (Иер. 3:15); и еще: «приставлю судии твоя, якоже прежде, и советники твоя, яко от начала» (Ис. 1:26). Но чтобы вразумить погрешающих, попускает Бог начальствовать и злым начальникам. Ибо сказано: «поставлю юноши князи их, и ругатели господствовать будут ими» « (Ис. 3:4).

Рим. 13:2.   Темже противляяйся власти, Божию повелению противляется: противляющиися же себе грех приемлют .

«Апостол, сказав, кем установлены начальства, присовокупил: «Темже противляяйся власти, Божию повелению противляется» . Смотри, куда ведет дело, чем устрашает и как доказывает, что повиноваться начальству есть наша обязанность. Дабы не сказал кто из верующих: ты нас унижаешь и делаешь презренными, подчиняя (земным) начальникам тех, кому предоставлено Небесное Царство, – Апостол доказывает, что и в настоящем случае подчиняет их не (земным) начальникам, но опять Богу. Ибо подчиняющийся начальству повинуется Богу. Впрочем, Апостол не говорит сего прямо и такими словами: кто слушается начальства, тот повинуется Богу; но устрашает противным и то же самое подтверждает с большею силою, сказав: кто не повинуется начальнику, тот противится Богу, узаконившему начальства; как и везде старается внушать, что повиновение начальству есть не добровольная какая с нашей стороны уступка, а наш долг. Такими наставлениями Апостол и верных побуждал к повиновению, и неверных начальников располагал в пользу христианского благочестия. Тогда повсюду носилась молва, будто Апостолы – мятежники и нововводители, которые словом и делом стараются подорвать общественные уставы. А доказав, что общий нам Владыка всем Своим чтителям повелевает соблюдать сии уставы, можно и заградить уста клеветников, обвиняющих нас в нововведениях, и с большею смелостию защищать истинное учение. Итак, не стыдись подчиненности, говорит Апостол. Этот закон дал Бог и грозно отмщает презрителям оного. Если ослушаешься, то Он накажет тебя, накажет не легким, а самым строгим образом; никакие отговорки не спасут тебя, напротив, и от людей понесешь жесточайшее наказание, потому что никто за тебя не вступится, и Бога сильно прогневаешь. Сие-то самое внушает Апостол, говоря: «противляющиися же себе грех приемлют» « (святой Златоуст).

«Грех приемлют» , κρίμα λήμψονται , – приимут κρίμα – осуждение и наказание вследствие того: ибо означает то и другое.

Рим. 13:3.   Князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши же ли не боятися власти? Благое твори, и имети будеши похвалу от него .

«Подействовав страхом, Апостол доказывает пользу повиновения и убеждает из разума, говоря так: «Князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым» (то есть «делающим добрые дела, но злодействующим» (Экумений)). Прежде нанес глубокую рану, привел слушателей в страх; теперь делает опять послабление и, как мудрый врач, дает успокаивающее врачевство, утешает, говорит: чего боишься? Чего ужасаешься? Разве начальник бранит делающего добро? Разве он страшен для ревнующего о добродетели? – Посему Апостол и присовокупляет: «Хощеши же ли не боятися власти? Благое твори, и имети будеши похвалу от него» . Видишь ли, как он делающего добро примиряет с начальником, показав, что начальник поставлен хвалить его? Видишь ли, как обезоруживает всякое негодование» (святой Златоуст).

Рим. 13:4.   Божий бо слуга есть тебе во благое. Аще ли злое твориши, бойся, не бо без ума (всуе) мечь носит: Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему .

«Божий бо слуга есть тебе во благое» . Начальник не только не страшен для тебя, но еще и хвалит тебя; не только не препятствует тебе, но еще способствует. Если же хвалит и помогает, для чего не подчиняешься? Он облегчает тебя в подвигах добродетели даже и тем, что наказывает злых, а добрых осыпает благодеяниями и почестями, содействуя тем воле Божией, – в каком смысле Апостол и назвал его слугою Божиим. Смотри же: я советую тебе быть целомудренным; и он того же требует по законам. Я убеждаю тебя не быть любостяжательным, грабителем; и он над тем же поставлен судиею. Следовательно, он нам сотрудник и помощник; на то он и поставлен Богом. Итак, в двояком отношении достоин он нашего уважения, – и как Божий посланник, и как приставленный к одному с нами делу» (святой Златоуст). «И тебе он есть служитель во благое, будучи слугою Божиим. Как же он есть тебе служитель? Ограждая тебя от злых, предотвращая вред, который они могли бы тебе причинить, и доставляя тебе простор делать благое. Служит он тебе во благое и тем, что страшит за зло и тем от него тебя отвращает, а к добродетели направляет» (Фотий у Экумения).

«Аще ли злое твориши, бойся» . Итак, не начальник причиною страха, но наши собственные пороки. «Не бо всуе мечь носит» . Видишь ли, что Апостол представляет его вооруженным подобно воину, дабы соделать страшным для преступников закона? «Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему» . А дабы ты, слыша о наказании, казни и мече, не побежал прочь, Апостол снова подтверждает, что начальник исполняет Божий закон. Какая тебе нужда, если он и сам того не знает? Довольно того, что так учредил Бог. Итак, если начальник, наказывает ли он или награждает, Божий есть слуга, потому что защищает добродетель и гонит порок, чего Сам Бог хочет; то для чего противишься тому, кто производит столько добра и споспешествует твоей пользе? Многие сначала старались жить добродетельно для начальников, а впоследствии прилепились к добродетели из страха Божия. На людей грубых не столько действует будущее, сколько настоящее. А кто и страхом, и почестями предрасполагает сердца людей, чтобы они были способнее принять слово учения, тот справедливо называется Божиим слугою» (святой Златоуст).

«Отмститель в гнев» , εις όργήν , – не в наказание, а на страх: ибо наказание уже содержится в слове: «отмститель» , воздаятель, – что в отношении к злым исполняется чрез наказание. «Начальник как служит Богу, хваля добрых, так и, наказывая злых, подражает Богу тем, что гневается на них и взыскивает с них» и тем страх на них наводит (Фотий у Экумения).

Рим. 13:5.   Темже потреба повиноватися не токмо за гнев, но и за совесть .

Повиноваться должно не только по страху наказания, но и по совести, по сознанию долга. Совесть всегда стоит за познанную волю Божию. Почему Апостол, указав в начальстве слуг Божиих и повиновение им освятив волею Божиею, заключает: повиноваться должно не по одному страху, но хотя бы не было никакого страха, по совести. Блаженный Феодорит пишет: «гневом» Апостол назвал наказание (страх наказания). Повелевает же повиноваться по той и другой причине: и по страху наказания, и чтобы выполнить должное; ибо сие назвал «совестию» «. «Хотя бы и никакого не было страха от начальства, прибавим слова Фотия, совесть понуждает слушаться его и повиноваться ему. Злые и нехотя повинуются ему из страха, а ревнители порядка и добра должны повиноваться ему по совести, добровольно и от сердца».

Святой Златоуст так толкует сие место. «Что значит: «не только за гнев» ? Ты должен повиноваться, говорит Апостол, не потому только, что, не подчиняясь начальнику, противишься Богу и тем от Бога и людей сам навлекаешь на себя великие бедствия; но и потому, что начальник, как охранитель мира и гражданского благоустройства, есть величайший твой благодетель. Тысячами выгод государства обязаны своим правительствам. Как скоро упразднить начальство, все рассыплется; не устоят ни города, ни селения, ни домы, ни торжище, ни какое другое заведение; напротив, все испровергнется оттого, что сильнейшие поглотят слабейших. Итак, если бы неповинующихся и не преследовал гнев, тебе и тогда надлежало бы соблюдать подчиненность, дабы не оказаться бессовестным и неблагодарным благодетелю».

Рим. 13:6.   Сего ради и дани даете: служители бо Божии суть во истое сие пребывающе .

«Сего ради и дани даете» . Не перечисляя всех благодеяний, какими государства обязаны своим правительствам и каковы суть: благочиние, мир и другие услуги, как по военной, так и по гражданской части, Апостол на все то приводит одно следующее доказательство. Платя дань правительству, говорит он, сим самым ты свидетельствуешь, что оно благодетельствует тебе. Заметь мудрость и искусство блаженного Павла. То, что признавалось тягостным и несносным, то есть налоги, обращает он в доказательство попечительности правительства. За что, спрашивает он, даем царю дани? Не за то ли, что он промышляет о нас? Не есть ли это награда правителю за его попечения? Мы не стали бы платить даней, если бы наперед не знали, что покровительство начальства будет для нас полезно. Напротив, издревле, с общего согласия, всеми принято, чтобы правители содержались на наш счет; потому что они, оставив собственные дела, пекутся о делах общественных и все свое время проводят в заботах о том, чтобы наша собственность была неприкосновенна.

Приведши побуждения, заимствованные отвне, Апостол опять возвращается к прежнему своему доказательству; ибо таким образом он удобнее мог привлечь на свою сторону верных. Посему снова показывает, что так угодно Богу, чем и заключает свои убеждения, говоря: «служители бо Божии суть» . Потом, изображая труды и беспокойства, сопряженные со властию, присовокупляет: «во истое сие пребывающе» , – то есть на то посвящена вся жизнь их, о том все заботы их, чтобы ты наслаждался миром. ( «Пребывающе» , προσκαρτεροϋντες , – а это слово означает: корпеть над чем неусыпно). Посему и в другом послании Павел повелевает не только подчиняться начальникам, но и молиться за них; причем показывает и общую от того пользу, присовокупив: «да тихое и безмолвное житие поживем» (1Тим. 2:2). Ибо начальники немало содействуют к спокойствию настоящей жизни нашей тем, что вооружаются против врагов, отражают их, усмиряют внутренние мятежи, решают всякие споры. Не говори мне, что иной употребляет власть во зло; напротив, обрати внимание на стройность гражданского постановления и рассуди, сколько было мудрости в том, кто узаконил сие в начале» (святой Златоуст).

Рим. 13:7.   Воздадите убо всем должная: емуже убо урок, урок: а емуже дань, дань: а емуже страх, страх: и емуже честь, честь.

«Урок» , φόρος , – дань, τέλος . Блаженный Феодорит толкует сии слова так: «Апостол уроком называет поземельную подать; «данию» же – сбор за право торговли», пошлину. А Экумений с блаженным Феофилактом так: «отдавайте всякому, как долг, то, что следует ему отдавать по роду вверенного ему начальствования: кому следует отдавать урок, φόρος , – поголовную подать, тому отдавайте урок; а кому следует отдавать дань, τέλος , – взнос за землю, тому отдавайте дань». – Святой же Златоуст, оставя деньги, обращает все внимание на то, что требуется словами: «страх» – и: «честь» , – то есть на нравственную сторону дела. «Апостол продолжает еще прежнюю мысль и повелевает в дань начальникам приносить не только деньги, но честь и страх. – Как же он сказал выше: ежели хочешь не бояться власти, то делай добро; а теперь говорит: воздадите страх? Здесь под страхом разумеет он высшую степень почтения, а не страх, происходящий от худой совести, какой разумел выше. И не сказал: дайте, – но: «Воздадите» ; притом присовокупил: «должная» . Ибо исполнение этого не есть дар, но долг; и если не выполнишь сего, то будешь наказан, как неблагодарный. – Не думай, что унизится и потерпит ущерб честь твоего любомудрия, если в присутствии начальника встанешь или откроешь голову. Ибо ежели Апостол так узаконил, когда начальниками были язычники, то кольми паче надлежит наблюдать сие ныне, когда имеем начальников-христиан. Если же скажешь, что тебе самому вверено больше (разумеются вера и благодатные дары); то знай, что еще не пришло твое время. Теперь ты странник и пришлец; а будет время, когда окажешься сильнее всех. Ныне жизнь твоя сокрыта «со Христом в Боге; когда же Христос явится тогда и вы с Ним явитеся во славе» (Кол. 3:3, 4). Итак, не ищи себе воздаяния во временной жизни; но, если бы нужно было тебе и со страхом предстать начальнику, не считай сего унижающим твое благородство. Так угодно Богу, чтобы приявший от Него почесть власти начальник имел свою силу. А для тебя послужит сие еще к большей чести; ибо человек унижается еще не тем, что оказывает другому почтение, а тем, что не оказывает оного. Да и начальник тебе же удивляться больше станет и, если бы даже он был неверный, прославит за то Господа».

Блаженный Феофилакт согласно с Экумением так толкует сие место: «не одни только деньги давайте, воздавайте и страх, то есть почтение, благоговение и отменную почесть. Поэтому присовокупляет: «емуже честь, честь» . Страх двух родов. Один страх тот, которым боятся преступники, – страх, происходящий от нечистой совести: этот страх еще прежде отверг Апостол. Другой же страх тот, который имеют любящие к любимому, то есть высшая степень почтения».

Но можно страх относить ко всем начальственным лицам, а честь – ко всем другим почтенным в обществе лицам. Такую мысль выражает Амвросиаст: «страх изъявлять пристойно пред начальством и властию, потому что страх не допускает до погрешностей и преступлений (преследуемых властию). А в отношении к родителю и господину сын и раб должны оказывать честь из чувства благодарности. Можно указываемую здесь честь относить к лицам, высоким по-мирски в мире, чтоб они, видя смирение рабов Христовых, более хвалили, а не укоряли евангельское учение».

α ) исполнение всех обязанностей общежития (Рим. 13:8–10), с: β ) удалением, однако ж, от худых обычаев, получивших гражданство в языческом обществе (Рим. 13:11–14).

α ) Хранение исправной гражданской жизни (Рим. 13:8–10)

Апостол говорит в сем отделении (стихи 8–10) о соблюдении обязанностей общежития, законом определенных. Эти законы он и указывает (стих 9). Все они отрицательного свойства: того не делай, другого не делай – и взяты из второй скрижали Десятословия. Для язычника, и даже для иудея, достаточно не делать, а для христианина мало сего: надобно еще иметь добрую основу неделания. Апостол указывает ее в любви. О любви к братиям он уже говорил; теперь говорит о ней как об основании и источнике достохвальной жизни гражданской. Он говорит как бы: законов тут много; но люби, и ты все исполнил, хоть бы ты и не знал законов, любовь сама научит тебя законному действованию, и с нею ты всегда будешь самый исправный гражданин.

Рим. 13:8.   Ни единому ничимже должни бывайте, точию еже любити друг друга: любяй бо друга закон исполни .

Пред сим указал, что должностным лицам, какою бы то ни было властию облеченным, надлежит воздавать должное, всякому свое по чину его. Рождается вопрос: а в отношении к другим согражданам что есть должное? «Ни единому ничимже должни бывайте, точию еже любити друг друга» . Тут неуплатимым долгом своим имейте любовь. Поголовную или поземельную подать отдал, пошлину уплатил, – и свободен; а любовь считайте всегдашним долгом, всегда его уплачивайте, но никогда не считайте вполне уплаченным. Святой Златоуст говорит: «Апостол снова обращается к матери благ, к совершительнице всякой добродетели, – к любви, и говорит, что она есть долг наш не временный, каковы подать или пошлина, но всегдашний. Ибо он хочет, чтобы долг сей никогда не был выплачен, и хотя всегда уплачиваем, но не вполне, а так, чтобы все еще оставаться в долгу. Потому что это такого рода долг, что непрестанно уплачивается, но никогда не выплачивается. Сказав же, как должно любить, Апостол открывает и выгоды любви, говоря: «любяй бо друга закон исполни» ».

В этом и заключается ответ на вопрос, как действовать должно в отношении к другим. Люби, – и все должное в сем отношении исполнишь. Ибо любовь есть исполнение закона, – она и указывает должное, и силу дает к исполнению того; она есть исполнительная сила закона, источник, из которого исходит все законное и одно законное. У любви только и дела, что творить законное, не потому, чтобы закон навязывал ей сие совне, а потому, что если она в движении, то ничего не может делать, кроме законного, сознает ли она сие законное или не сознает. Она же есть основа мира, благоденствия и спокойствия общественного. Когда бы сделалась она общедвижущею силою, тогда не нужно было бы ни охранителей порядка, ни судов. Все спелось бы стройно само собою. А без любви общежитие не прочно. Внешно все одно, а внутренно разрознены: это куча песку несцепленного. «Если нет любви в нас, то весь состав тела расторгнут» – говорит святой Златоуст.

Рим. 13:9.   Еже бо: не прелюбы сотвориши, не убиеши, не украдеши, не лжесвидетельствуешь, не похощеши, и аще кая ина заповедь, в сем словеси совершается, во еже: возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе .

Показывает, как любовь исполняет закон. Перечисляет такие дела, которые и гражданским законом преследуются, и внушает, что любовь не допустит ни до одного из сих и подобных дел. Любящий друга может ли позволить себе соблазнить жену его? Может ли поднять руку на него или протянуть ее к его собственности? Повернется ли у него язык, чтоб взнесть на него что ложное? И сердце подвинется ли пожеланием чего-либо, что принадлежит другу его, или позавидовать ему? И ничего другого неприятного и вредного другу его не позволит он себе сделать ему. Так что, где любовь, там только одни законные дела, – и дела не только правды, но и взаимносодействия, помогания и поддержания. Блаженный Фотий у Экумения пишет: «как любящий ближнего исполняет закон, видно из следующего. Любящий не покусится расторгнуть брачный союз любимого, понаветовать против того, что есть самое главное в жизни, и в этом главном причинить ему вред. Но и смертоубийственных рук не вооружит он против него, ни украсть что-либо у него не позволит себе, ни другим каким-либо образом насильственно отнять что-либо у него не решится, потому что не может поблажить похотению того, елика суть ближняго его. Ничто такое не свойственно любящему. Ни ложного свидетельства не даст он против ближнего, ни клятвопреступной клятвою не поклянется во вред ему. Оградивший же себя такими расположениями какую другую добродетель не приложит к сказанным? Так что любящий ближнего воистину является верным исполнителем всего закона».

«И аще ина кая заповедь, в сем словеси совершается, во еже: возлюбиши» . – «Совершается» , άνακεφαλαιοΰται , – возглавляется, под это заглавие подходит: «еже возлюбиши» , – и в нем содержится, и в исполнении его исполняется. Святой Златоуст говорит: «Апостол сказал не просто: дополняется, – но: άνακεφαλαιοΰται , – то есть в сей заповеди сокращенно вмещается весь состав заповедей. Ибо начало и конец добродетели есть любовь. Она есть и корень, и необходимое условие, она и вершина добродетели. А если любовь есть начало и полнота, то что ей равняется? Впрочем, Апостол требует не просто любви, а любви в высшей степени, ибо не просто сказал: «возлюбиши» , – но присовокупил: «яко сам себе» ».

Рим. 13:10.   Любы искреннему зла не творит: исполнение убо закона любы есть .

Существо любви – жертвовать собою и всем своим для любимого и делать ему всевозможное благо. Если таково свойство ее, то как возможно, чтоб она сделала какое-либо зло? Апостол эту вторую сторону любви, – что она зла не творит, – выставляет, имея в виду гражданскую жизнь. Закон гражданский преследует нарушителей добрых взаимных отношений, делание же добра предоставляет совести каждого. Почему, хочешь ли быть граждански исправным, не делай зла. Но чтобы быть тебе сильным не делать зла и быть исправным пред гражданским законом, – люби. Если любишь, все гражданские законы легко будут тобою исполнены, и тебе нечего будет бояться и беспокоиться в этом отношении.

Такая мысль здесь по течению речи. Но если взять сии слова отвлеченно, то в них выражаются общие черты любви. Святой Златоуст говорит: «видишь ли, что любовь имеет то и другое совершенство: как воздержание от зла, – ибо сказано, что она «зла не творит» , – так и делание добра, – ибо сказано, что она есть исполнение закона? Любовь не только преподает нам сокращенное учение о том, что должно делать, но и облегчает исполнение нравственных законов. Она не только заботится о том, чтобы мы познали свои обязанности (это делает и закон), но и много способствует нам к исполнению сих обязанностей и совершает в нас не одну только какую-нибудь часть заповедей, но целую добродетель во всей ее полноте. – В ней для нас Царство Небесное, в ней наслаждение благ, в ней всякое утешение, в ней веселие, в ней радость, в ней блаженство, и, что бы ни сказал я о сем благе, ничто не изобразит его вполне: оно дознается только опытом».

β ) Удаление злых обычаев (Рим. 13:11–14)

Изобразив, как следует быть исправным гражданином в духе христианском, предотвращает теперь Апостол римлян от срамных обычаев, получивших гражданство в языческих обществах. Побуждением к тому выставляет он пришествие Христово. Пришествие Христово есть день, а те обычаи темны, как ночь; потому нам, христианам, не должно следовать им и участие в них принимать. Какое пришествие Христово разумеет Апостол? Одни полагают второе, имеющее быть, а другие – первое, уже бывшее. Будем принимать и то и другое.

Рим. 13:11.   И сие, ведяще время, яко час уже нам от сна востати. Ныне бо ближайшее нам спасение, нежели егда веровахом .

«И сие» . Слово: «сие» – можно относить и к предыдущему, и к последующему. В первом случае оно будет значить: и это тем более. Сказал: не бывайте никому ничем должны, кроме любви, и указал тому причину в том, что любовь сама собою все должное исполнит. Теперь прилагает новое побуждение: и это «особенно потому, что теперь не время сну, а бодрствованию» (блаженный Феодорит). То есть что пришел Христос Господь и просветил нас – или что вот-вот приидет, и настанет день будущего воскресения славного. А во втором будет значить: кроме того, еще и сие. Сказал: любите и чрез то легко исполните все законное. Теперь прибавляет: кроме того, еще и сие должно вам делать. Что же это? Зная время, что пришел Христос Господь и просветил нас или – что вот-вот приидет, и день вечный настанет, – отложим дела темные – козлогласование, пиянство и подобное. Последнее лучше подходит к течению речи.

«Ведяще время» . Очевидно ведение времени выставляет Апостол в побуждение к сообразному с ним действованию. И Спаситель говорил в укор иудеям: «Лицемеры, лице небу и земли весте искушати: времени же сего како не искушаете?» (Лк. 12:56), давая разуметь, что если б они уразумели, то не упорствовали бы в неверии и противлении Ему: это разумение заставило бы их совсем иначе действовать. То же говорил Он и к Иерусалиму, при торжественном входе в него: «аще бы разумел и ты, в день сей твой, еже к смирению твоему» , – то есть к миру, благоустроению, спасению. Но не разумел и, не разумея, действовал не как следует и тем навлек на себя кары небесные: «понеже» , – говорит, – «не разумел еси времени посещения твоего» (Лк. 19:42, 44), – посещения Господом, не в этот только раз, но вообще пришествия Его на землю. То же и Апостол теперь говорит: «ведая время» , – сознавая ясно то, к чему оно нас обязывает, – а оно обязывает к тому, чтоб не спать, а бодрствовать, – отложить дела темные, ночные.

Время разумеется пришествия Христова. Какого? Первого или второго? Разумей первое, разумей и второе. То и другое есть день. В первое воссияло Солнце правды, Христос Бог наш, и настал день боговедения; и во второе воссияет светлое воскресение и возустроение всяческих, и настанет невечерний день блаженной и вечной жизни. Когда первое сличишь с предшествовавшим временем, то оно есть день; а когда сличишь его со вторым, то оно есть только рассвет дня. Какое время ни разуметь, то и другое громогласно взывает к каждому из нас: вставай, будет спать, – как добрый хозяин кричит сыновьям и работникам: вставайте, пора работать. Размышление и памятование о пришествии Христовом, как первом, так и втором, всегда было и есть самым сильным побуждением к удалению от худых дел и к преуспеянию в добрых, – к тому, чтоб «от сна востати» и начать бодрствовать, бросить нерадение и восприять ревность о спасении и делах, приводящих к нему. Святой Златоуст, обращая мысль ко второму пришествию, говорит при сем: «Апостол, предписав все нужное, побуждает римлян к добрым делам и самою краткостию времени. Время суда, говорит он, стоит уже при дверях. Так писал он коринфянам: «яко время сокращено есть прочее» (1Кор. 7:29) и также к евреям: «еще мало елико елико, грядый приидет и не укоснит» (Евр. 10:37). Но там говорил он в одобрение трудящимся и в утешение тех, которые от частых искушений пришли в изнеможение; а здесь хочет пробудить спящих. И действительно, Апостольское слово сие полезно для нас в обоих случаях. Что же значит это: «час уже нам от сна востати» ? То, что близок день воскресения, близок страшный суд, близок день, разжженный, как пещь; и нам должно уже отложить нерадение». Амвросиаст же, держа внимание на первом пришествии, пишет: «от сна востати» – значит: делать добро как днем, явно; ибо ночью в сокровенности делаются обыкновенно дела запрещенные. Мы же, находясь в состоянии освещенных, то есть в боговедении, и зная, чему надлежит следовать, должны всячески стараться жить чисто и свято, отрясши сон неведения и нерадения».

«Ныне бо ближайшее нам спасение, нежели егда веровахом» . Держа внимание на первом пришествии Христовом, слова: «егда веровахом» – отнесем к ветхозаветному времени, когда только чаяли и ожидали Христа Спасителя, с полною верою, что придет, а ныне мы уже видели Его, слышали и осязали. И тогда было спасение верою в Грядущего, но ныне оно ближе к нам. Теперь Сам Спаситель с нами, облекает нас в Себя и питает Собою и всякие Божественные «силы подает, яже к животу и благочестию» (2Пет. 1:3). Потому нам никак не пристало спать, а надо бодрствовать и бодренно трудиться. Как в рабочее время, когда погода хороша, никто себе сна не дает, все спешат на работу, чтоб не пропустить удобного времени: так и мы, христиане, имея такое благоприятное время для спасения, напряжем все усилия к деланию только того, чем содевается спасение, устраняясь от всего вредящего ему. Сие внушает Апостол и коринфянам, говоря: «Споспешествующе же и молим, не вотще благодать Божию прияти вам... Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения» (2Кор. 6:1, 2).

Но очевидно, что эта мысль переводит и к помышлению о втором пришествии: пропустишь срок, настанет день суда Божия, что тогда скажешь и чем оправдаешься, если Он застанет тебя спящим или за темными нощными делами? Почему Амвросиаст и пишет: «явно, что те, которые после бани пакибытия в купели крещения живут добре и ревнуют о делах любви, недалеки от славы обетованного воскресения. Ибо добрая христианская жизнь – знамение будущего спасения». Святой же Златоуст говорит на сии слова: «видишь, как Апостол выразил им приближение воскресения? С течением времени, говорит он, настоящая жизнь исчерпывается; а жизнь будущего века делается к нам ближе. Ежели ты готов и выполнил все заповеданное Богом; то день сей будет для тебя днем спасения. В противном же случае не надейся сего. Впрочем, Апостол убеждает римских христиан не представлением горьких последствий, но указанием на блага, и таким образом стараясь отвлечь их от пристрастий к настоящему. Притом не удивительно, что они сначала и вскоре по принятии веры, когда усердие было еще в самой силе, отличались большею ревностию, с течением же времени ревность их ослабела. Потому Апостол внушает, что надлежит поступать совершенно напротив и с продолжением времени не ослабевать, но более воспламеняться. Чем ближе к нам Царь, тем более должны мы быть готовы. Чем ближе награда, тем больше должны мы возбуждать себя к подвигам. Так делают состязающиеся в бегу; они, когда приближаются к цели и к получению награды, тогда с большею ревностию напрягают последние силы. Посему Апостол сказал: «Ныне бо ближайшее нам спасение, нежели егда веровахом» «. Когда мы уверовали, то есть приняли веру Христову; то спасение, то есть второе пришествие Христово, когда обнаружится, спасен ли кто или нет, было от нас дальше; но после того, чем больше живешь, тем оно становится ближе, и, сколько мы прожили после крещения, настолько оно стало ближе. Но пока не придет второе пришествие, для каждого из нас час смерти есть то же, что оно само. Блаженный Фотий у Экумения пишет: «спасением Апостол называет конец жизни, потому что тогда открывается уже, достоин ли кто спасения и блаженства».

Такие внушения подаются, если в приведенных словах разуметь второе пришествие. Но прямее будет разуметь в них первое пришествие, как показывают и следующие слова.

Рим. 13:12.   Нощь убо прейде, а день приближися: отложим убо дела темная и облечемся во оружие света .

Слова: «нощь убо прейде, а день приближися» – блаженный Феодорит толкует так: «Апостол «нощию» называет время неведения, и «днем» – время по пришествии Владыки; потому что Солнце правды, воссияв, осветило вселенную светом боговедения». И Амвросиаст пишет: «нощию» назвал Апостол ветхого человека, который чрез крещение делается новым. Прешел, говорит, сей человек, как ночь, а день приближился, во свете коего истина нам открылась, – чтоб мы ведали, что должно нам делать. Прежде, не зная Христа, мы были во тьме; но, когда познали Его, свет воссиял в нас, потому что мы перешли от лжи к истине». А другие наши толковники, держась все той же мысли, что здесь Апостол говорит о втором Христовом пришествии, под «нощию» разумеют настоящую жизнь и настоящий век, а под «днем» будущий век; а что говорит Апостол: «прейде и приближися» , – то здесь то выражается, что как положено одному прейти, а другому приблизиться, и то и другое непременно будет, то содержи в уме, что это уже и есть: ночь прешла, а день приближился. Блаженный Феофилакт пишет одинаково с Экумением: «нощь прейде» , – то есть ночь скоро кончится. Например: положим, что ночь состоит из двенадцати часов. Когда пройдет десять часов, то говорим, что ночь уже пресеклась, προέκοψεν , – вместо: прошла, близка к концу. Ночью называет Апостол настоящий век, потому что в нем многие находятся во тьме и житие каждого покрыто тьмою; а днем именует век будущий, как по причине светлости праведных, так и потому, что тогда откроются тайны всех». И святой Златоуст говорит: «итак, ежели ночь скончавается, а день приближается, то займемся уже дневными делами, а не ночными. Сие наблюдается и в делах житейских. Как скоро видим приближение рассвета и слышим пение ласточек, то будим друг друга, хотя бы ночь еще не прошла. А когда она пройдет, то понуждаем друг друга, говоря: наступил день, пора одеваться, расстаться с грезами, отрясти сон и приниматься за дела дневные. Пусть день застанет нас готовыми; ибо поздно уже вставать и сряжаться, когда осветят солнечные лучи. Так мы ведем себя в делах житейских; так будем поступать и в делах духовных. Оставим мечты, расстанемся с грезами настоящей жизни, отложим глубокий сон и, вместо одежды, облечемся в добродетели».

«Отложим убо дела темная и облечемся во оружие света» . Как мы просвещены святым крещением, – оправданы, освящены и облечены благодатию, то нам не пристало уже делать темные дела греховные; надо отложить их, сбросить и отбросить, а вместо того, облещися во оружие света, то есть в добродетели. Грехи суть темные дела, потому что во тьме творятся и в тьму погружают творящего их, в тьму неведения, ослепления, страстности и плотяности чувственной. Добродетели же суть оружие света, потому что каждая добродетель, утверждаясь в сердце, поражает противоположную страсть греховную, которая иначе и поражена быть не может, как сею противоположною ей добродетелию. Добродетель поставляет человека в светлое состояние: он тогда пред Богом ходит и дерзновенно воззревает на Него, видит себя самого ясно и не прячется от людей, смело смотрит всем в глаза. Такие свойства добродетели и грешности отражаются и во всем естестве человека; и те, у которых открыты очи духовные, одних видят темными, а других светлыми. Ангелы же Божии и всегда нас видят или светлыми, или темными, смотря по тому, каково наше внутреннее настроение.

Блаженный Феофилакт пишет о сем так: «делами темными назвал Апостол греховные действия, а оружиями света наименовал действия добродетельные. Словами: «отложим и облечемся» – показал удобство того и другого, то есть удаления от злых дел и обращения к добродетели. Как не трудно отложить одежду и облечься в другую; так возможно удалиться от порока и восприять добродетель». – Но может быть, так говорится не потому, чтоб было легко то и другое: ибо на деле как совлечение грехов и страстей, так и облачение в добродетели сопровождается не малым трудом; но для того, чтоб внушить, что то и другое должно быть сделано полно, в совершенстве, так, чтобы и следа не оставалось ничего порочного и, напротив, добродетель была видна во всем, с какой стороны ни посмотри на человека.

Амвросиаст так рассуждает: «дела тьмы – плотская жизнь, которая водится приманками и прелестями века сего. Будучи темны, они и достойны тьмы, как говорит Господь: «связавше ему (не имевшему одеяния брачного) руце и нозе, возмите его и вверзите во тму кромешную» (Мф. 22:13). Оружия же света суть добрые деяния. Как худые дела отлагаются до темноты ночной, – потому что обыкновенно делающими их делаются утаенно; так и делающие добро действуют явно; потому что не стыдятся дел своих, а смело и радостно делают их. Добрые дела суть оружия света, потому что прогоняют тьму плотских страстей».

Святой Златоуст останавливает внимание более на слове: оружие света – и воодушевляет к воинствованию за добро. – «День, говорит он, призывает нас в воинские ряды и на сражение. Но не пугайся, слыша о воинских рядах и об оружии. Тяжело и несносно облекаться в вещественное оружие; но облечься в духовное оружие вожделенно и должно составлять предмет наших молитв; потому что это оружие есть оружие света. Оно сделает тебя светлее солнечных лучей, блистающих как молния; оно поставит тебя в безопасность, потому что есть оружие; оно соделает тебя светоносным, потому что есть оружие света. Что же? Поэтому не нужно и сражаться? Сражаться нужно; но не опасайся при этом бед и изнурения. Ибо это не брань, а ликование и торжество. Таково свойство сего оружия, таково могущество вождя! Облеченный в сие оружие столько же украшен, как и жених, выходящий из брачного чертога; ибо он вместе и жених, и воин».

Рим. 13:13.   Яко во дни, благообразно да ходим, не козлогласовании и пиянствы, не любодеянии и студодеянии, не рвением и завистию .

Грех прячется во тьму ночи, а днем боится показаться наружно: ибо и самые грешники греха стыдятся и пред людьми стараются показывать себя добропорядочными. Этот обычный порядок берет Апостол во внимание и внушает, что как мы теперь «во дни» , в свете боговедения и в освещающей благодати, то нам надлежит ходить благообразно; не по внешности только, но паче по внутреннему настроению, в душе и сердце: ибо там и день у нас. Блаженный Феодорит пишет: «Апостол посредством телесного указует духовное. Ибо и возлюбившие жизнь беззаконную беззаконие творят ночью, а днем принимают на себя вид благочиния. Посему желательно ему, по прошествии ночи и по прекращении неведения, избавиться от дел злых». То же и у Амвросиаста: «публично не грешат; будем же и мы действовать так, как действуют публично».

Но грех не всегда прячется. Бывают состояния общества, когда грех смело выступает наружу и не боится хвастаться самыми срамными делами. Это еще пророк Давид замечал: «видех беззаконие и пререкание во граде. Днем и нощию обыдет и по стенам его: беззаконие и труд посреде его и неправда: и не оскуде от стогн его лихва и лесть» (Пс. 54:10–12). Впрочем, и то верно, что такое бесстыдство греха бывает только напускное и держится ожиданием, что и общество сочувствует таким делам. Но стоит только кому властно обнаружить неодобрение, как беззаконное общество разбежится и попрячется. Стыд ходит вслед греха и всегда покрывает грешащего, в большей или меньшей степени. Святой Златоуст говорит: «поскольку римляне много ценили людское мнение, то Апостол и предлагает им в побуждение то, чем всего более трогаются люди обыкновенные, то есть благообразие».

В чем должно состоять это благообразие, Апостол означает указанием безобразия, которого должно избегать. Безобразие это составляли пьянство, пирушки, срамные песни, блудные дела, ссоры, споры и подобное. От всего этого желающему жить благообразно надлежит воздерживаться. Мы, христиане, сыны света и дня, – прияли свет веры и благодать Духа. Не следует нам увлекаться такими делами или какое-нибудь принимать в них участие. Это языческие обычаи, и для нас они совсем непригодны. То же писал Апостол и солунянам и то же выставлял побуждение: мы не во тьме ночи, а во свете дня. Упиваются ночные, а нам надлежит трезвиться и бодрствовать (1Сол. 5:5–7). Это главный предмет настоящего отделения, в коем Апостол требует, чтоб христиане, пребывая добрыми гражданами, воздерживались, однако ж, от худых обычаев, получивших гражданство в языческих обществах. Святой апостол Петр замечает, что христиане тогда так себя и держали. «Довлеет вам мимошедшее время жития, волю языческую творившим, ходившим в нечистотах, в похотех... в пиянстве, в козлогласованиих, в лихоимании... о немже дивятся (то есть язычники) не сходящимся вам в тоже блуда разлияние» (1Пет. 4:3, 4). Из этого надлежит заключить, что послабление таким обычаям есть верный признак ослабления духа христианской жизни и что общество, в котором они в ходу, язычествует, прикрываясь именем христианским.

«Козлогласования» – «пирушки, на которых имеют обычай буйствовать и сквернить язык срамными песнями; а виновник этого – пьянство. Оно же бывает материю непотребства и наставницею в ссорах и спорах» (блаженный Феодорит). Это – «разгульные пирушки, которые или сообща, в складчину, учреждаются, или поочередно устрояются каждым соучастником. На них никто не почитает стыдом говорить и делать срамное и нечестное, потому что каждый считает пирушку как бы своею. За чужим столом стыд удерживает, а здесь за тем и сходятся, чтоб посрамничать, под действием винных возлияний, и потешиться разными услаждениями похотными. Посему Апостол заповедует избегать такого рода пирушек» (Амвросиаст).

«Пиянство» – излишнее употребление хмельных напитков, которое омрачает смысл и ведет к бессмысленным делам, возбуждая срамные похотения. «Не пить запрещает Апостол, а пить без меры; не употребление вина, но пиянство» (святой Златоуст). Оно причина всех безобразий, бывающих на пирах и вне их.

«Любодеяние» , κοίτη , – слежание, незаконное смешение с женою, а: студодеяние, – ασέλγεια , – означает или неудержимость похотения, или неестественное его удовлетворение. «После запрещения разгульных пирушек и пиянства Апостол приложил запрещение и того, что обычно следует за тем, то есть бесстыдного смешения: ибо это прямой плод разгульности» (Амвросиаст). «Апостол возбраняет не сообщение с женщинами, а блуд, – предписывает меру наслаждения» (святой Златоуст).

Два источника страстей и страстных дел – похоть и гнев. Отклонив от дел похоти, Апостол отклоняет теперь и от дел раздражения, от: «рвения и зависти» . Зависть – плод гордости, не терпящей, чтобы кто-либо выдвинулся в каком-либо отношении вперед нас. Зависть рождает задор ( έρις ), который в мирном виде понуждает ко всякого рода усилиям, чтоб снова опередить опередившего, а не в мирном задирает его, заводит споры, ссоры и драки, без которых не обходятся разгульные пирушки. Святой Златоуст говорит: «Апостол старается угасить те страсти, от которых воспламеняются прочие, именно: вожделение и гнев. И потому возбраняет не самые только страсти сии, но и источник оных. Ибо нетрезвость и пьянство всего сильнее разжигают вожделение и воспламеняют гнев. Посему, сказав сначала: «не козлогласовании и пиянствы» , – присовокупил потом: «не любодеянии и студодеянии, не рвением и завистию» ».

Рим. 13:14.   но облецытеся Господем нашим Иисус Христом, и плоти угодил не творите в похоти .

Которые крещены, те уже и облечены в Господа Иисуса Христа; как же говорит: «облецытеся» ? – То было и есть таинственное облечение, а это – деятельное; там все совершает благодать, а здесь требуется и собственное усилие. «Облецытеся» – значит: являйте себя облеченными во Христа, блюдите всячески на себе сие Божественное облечение, чтоб все видели вас облеченными в него и не иначе разумели вас. Но что значит самое облечение во Христа? Или то, чтобы являть себя всегда так действующим, как действовал Христос Господь, являть такие в себе свойства и расположения, какие были во Христе Иисусе, так чтобы все видящие говорили: это подобник Христов, – настоящий Христов. Или то, чтобы, отвергши всякую самонадеянность и самоуверенность, всю надежду успеха в делах по Богу возложить на Христа Господа, Ему себя предать, да будет вседействующим в нас, в мыслях, в чувствах, расположениях, словах и делах, питая и полную веру, что Он ради сей преданности нашей и совершит в нас все должное, и приведет к чаемому блаженному концу. Последнее облечение есть причина первого, которое без него и явлено быть не может. В настоящем месте будто более первое разумеется, но, конечно, не без сего последнего. Святой Златоуст говорит о сем: «упоминая о пороках, Апостол сказал: отвергнем дела тьмы. А когда начал речь о добродетели, то называет ее не простыми делами, а оружием, показывая тем, что добродетель поставляет обладающего в совершенной безопасности и полном блеске. Даже и сим он не ограничился, но, простираясь выше, вместо одеяния дает нам, что несравненно ужаснее, Самого Владыку, Самого Царя. Кто в Него облечен, тот вполне вмещает в себе всякую добродетель. Когда же говорит: «облецытеся» , – повелевает нам отвсюду Им себя обложить. Подобное сему он выражает и в других местах, именно: «Аще же Христос в вас» (Рим. 8:10); и еще: «во внутреннем нашем человеце вселитися Христу» (Еф. 3:16–17). Апостол желает, чтобы душа наша была домом Христовым, чтобы Христос облегал нас, как одежда, был для нас всем, и свнутри и совне. Ибо Христос есть наше исполнение, так как Он есть «исполнение Исполняющаго всяческая во всех» (Еф. 1:23). Он путь, Он супруг и жених: «обручил бо вас единому мужу деву чисту» (2Кор. 11:2). Он корень, и питие, и пища, и жизнь: «живу не ктому аз , – говорит Павел, – но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Он – Апостол, и Архиерей, и Учитель, и Брат, и Отец, и снаследник и сообщник в гробе и кресте. «Спогребохомся Ему , – сказано, – и снасаждени быхом подобию смерти Его» (Рим. 6:4, 5). Он умоляет нас: «По Христе убо молим» (2Кор. 5:20). Он защищает нас пред Отцом; «ибо , – как говорит Павел, – ходатайствует о нас» (Рим. 8:34). Он дом и обитатель: «во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6:56). Он основание и краеугольный камень; а мы Его члены, Его нива, Его здание, Его ветви, Его сотрудники. И чем не желает Он сделать нас, дабы, как-нибудь, прилепить и присоединить к Себе? Все сие доказывает безмерную любовь Его к нам. Итак, покорись Ему, восстань от сна и облекись в Него, а облекшись, держи в покорности пред Ним и плоть свою. Сие разумел Апостол, сказав: «плоти угодия не творите в похоти» (попечения о плоти не простирайте до похотей)».

«Угодие» , πρόνοια , – промышление, попечение. «Не творите в похоти» , μη ποιεΐσβε είς επιθυμίας , – не творите по побуждениям похотей, во удовлетворение похотей или не превращайте в похоти. Потребностей телесных: есть, пить, спать, одеваться, иметь кров, давать отдых – нельзя не удовлетворять; но это удовлетворение просто и несложно и не требует больших забот, когда кто держится естественного порядка. Когда же кто выступает из сего порядка, тогда столько у него разрождается потреб плоти, что уж и сил и имения недостает у него к удовлетворению их; день и ночь трудится, и все мало, – и тянет он ярмо, как подъяремное животное. А отбросить эти неестественности не хочет; ибо претворил их в похоти; похоти же считает самим собою, так что отказать в чем-либо похоти считает будто покушением на жизнь. Так и тиранствует над плотоугодниками плотиугодие, претворенное в похоти, и не дает им высвободиться от уз своих. Но у христиан не должно иметь места такое рабство похотям плоти. Похоти плоти имеют тиранскую власть там, где дух заглушён. У христиан же дух Божиею благодатию пробужден и возведен в сильную власть, которая прежде всего обращается на укрощение плоти. Ибо похотения плоти суть последний предел ниспадения человека; почему и поднимание его или восстание неизбежно начинается с отвержения их. «Иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми» (Гал. 5:24). А это почему? Потому что стали жить духом; ставши же жить духом, и ходить должны по духу, противоположно плотской похотливости (Гал. 5:25). Духом же начинает жить кто вместе с тем, как облекается во Христа. Почему Апостол и соединил с облечением во Христа пресечение похотей плотских.

Святой Златоуст пространно говорит о сем: «как выше воспрещал Апостол не употребление вина, но пьянство, не брачную жизнь, но распутство; так и теперь запрещает не попечение о плоти, но попечение, простирающееся до похотей, то есть сверх нужды. А что он сам велит иметь попечение о плоти, послушай, как говорит о сем Тимофею: «мало вина приемли стомаха ради твоего и частых... недугов» (1Тим. 5:23). Подобно и во всем прочем имей попечение о плоти, но для поддержания здоровья, а не для удовлетворения чувственности. Ибо не значит уже иметь попечение, когда подкладываешь огонь и разжигаешь печь. А дабы точнее вам узнать, когда попечение о плоти простирается до похоти, и избегать такого попечения, представьте себе людей, предающихся пьянству, объядению, пристрастных к нарядам и забавам, ведущих жизнь изнеженную и роскошную, – и тогда уразумеете сказанное Апостолом. Такие люди что ни делают, делают не для поддержания здоровья, а для веселости, для воспламенения похоти. Напротив, ты, облекшийся во Христа, удали от себя все сие; в заботах о теле имей в виду только то, чтобы оно было здорово, и, сколько нужно для здравия, прилагай попечение о теле, далее же сего не простирайся. Напротив, все свое попечение употреби на заботы о духовном».

Затем, изобразив, как плотепохотная жизнь есть сон, от которого любящих такую жизнь ожидает прегорькое пробуждение по смерти, святой Златоуст прилагает: «умоляю тебя, восстань от сна, исторгни с корнем сии терния и – отрезвись от пиянства, от которого и сон. Предлагаю совет свой тем наипаче, которые любят пировать с приятелями. Таких пиршеств нельзя назвать ни удовольствием, ни отдыхом; напротив, они суть наказание и муки. Удовольствие состоит не в срамном разговоре, но в благопристойной беседе, не в пресыщении, а в том, чтоб быть сыту... Но, говоря сие, не запрещаю вам сойтись друг с другом и отобедать вместе; а только требую, чтобы вы себя не позорили; желаю, чтобы ваше удовольствие было действительным удовольствием, а не обращалось в наказание, в муку, в пьянство и буйное веселие (от коего тягота головы и разные болезни). Пусть узнают язычники, что христиане всех лучше умеют веселиться, но веселиться, наблюдая благоприличие. – Ибо сказано: «радуйтеся Господеви с трепетом» (Пс. 2:11). Как же должно радоваться? Произнося духовные песни, совершая молитвы, воспевая псалмы вместо срамных песен. Таким образом Сам Христос будет присутствовать при твоей трапезе и исполнит благословением все пиршество, – когда ты будешь молиться, когда будешь петь духовные песни, когда созовешь нищих разделять с тобою предлагаемое, когда в своем пире будешь соблюдать благочиние и умеренность. Таким образом место вашего собрания сделается Божиею церковию, когда, вместо неприличных криков и рукоплесканий, будешь ты воспевать Владыку всяческих. Не говори мне, что ныне заведен другой обычай; напротив, исправь, что худо. «Аще ясте , – говорит Апостол, – аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся во славу Божию творите» (1Кор. 10:31). А от ваших пиров рождаются у вас худые пожелания; от них сладострастие; от них супруги у вас в презрении, а развратные женщины в чести; от них падают домы, тысячи рождаются зол, – и все приходит в беспорядок... В избежание всего этого облечемся во Христа и всегда с Ним пребудем. Ибо облечься во Христа – значит: ни на минуту не быть без Него, но всегда являть Его в себе своею святостию и правотою. И о друзьях, чтоб изобразить их сильную любовь и неразрывную связь, мы говорим, что один облечен в другого. Ибо облекшийся представляется тем, во что облечен. Так и в нас всегда пусть будет виден Христос. Когда же Он будет в нас виден? Когда будем подражать делам Его. Что же делал Христос? «Сын Человеческий , – говорит Он о Себе, – не имать где главу подклонити» (Лк. 9:58). И ты подражай Ему. Когда нужно было вкусить пищу, Христос употреблял ячменные хлебы. Когда бывал в пути, не имел у себя ни коней, ни других вьючных скотов, но ходил пешком, даже до утомления. Когда необходимо было уснуть, ложился, вместо возглавия, на носу лодки. Когда надобно было возлежать, приказывал садиться на траве. Одежды Его были недорогие; хаживал часто один, никого при Себе не имея. Далее, рассмотри все слова и дела Его, на кресте и среди различных поруганий, и вообще всю жизнь Его, – и старайся подражать ей. Таким образом ты облечешься во Христа, когда попечений о плоти не будешь простирать до похоти».

Показав, как христиане должны жить и действовать, яко христиане и яко члены гражданского общества, Апостол: