Отделение V

Изюм – на берегах реки Донца и речки Мокрого Изюмца, в 120 верстах от Харькова.

Татарское название Гузун подает мысль, что на месте Изюма, или близ него, был татарский городок. Последнее, как увидим, несомненным оказывается и по письменным памятникам. Но наше внимание обращено преимущественно на русский христианский Изюм. Итак, с какого времени Изюм стал заселяться русскими?

Еще в 1637 году царь Михаил Феодорович писал: «слыша мы от бусурман на Православных крестьян разорение и всякое злое полонское расхищение, указали на Калмиюсской и на Изюмской сакме и на Муравском шляху от Татарской войны поставить городы и острожки жилые и стоялые, и всякие крепости учинить и в острожках устроить, чтобы тем у Татар в Русь приход отнять, а Православных бы крестьян от войны и от разорения и от полону заступить». Вследствие сего царь предписывает сделать сбор денег для построения крепостей и на содержание в них разных людей. В объяснение слов грамоты заметим, что а) по Книге большого чертежа, из Ливен к Перекопу Крымскому шли три дороги – Муравский шлях, чрез нынешний Перекоп Валковского уезда, Изюмская дорога – к так называвшемуся Изюмскому кургану, близ которого был перевоз чрез Донец, и Калмиюсская дорога, на восток от Изюмской, переходившая чрез Донец в 2-х верстах ниже устья реки Боровой.

Книга большого Чертежа, изд. Д. Спасского, М. 1846 г. – Маржерет называет эти три дороги – Царскою, Крымскою и путем великого Хана. Московский приговор 1598 года: «Одну станицу добрую послати к Донцу Северскому Царевою дорогою Муравским шляхом. След. Царева или Царская дорога и Мурафский шлях – одно и то же.

б) Относительно построения крепости Изюмской на Изюмской дороге, вследствие мыслей царской грамоты 1637 года, не имеем мы таких же прямых свидетельств, какие имеем относительно Чугуева, но трудно согласиться с тем, чтобы царь Михаил оставил без укрепления столько важный пункт на Изюмской дороге, какого перевоз чрез Донец у Изюмского кургана. Известно, что еще при царе Иоанне Грозном здесь уже стояла Путивльская стража для постоянного наблюдения за татарами.

Роспись сторожей Кн. Тюфякина 1571 года: «4-я сторожа – стояти на Изюмской стражи, на сей стороне Донца, в борах…. А переезжати им направо вверх по Донцу Изюмской шлях и Савинский шлях и до каменного ярку верст с 15; а налево вниз по Донцу до Усть Оскола верст с 20, а стояти сторожем на старом месте». Роспись Кн. Воротынского 1571 года «4-я сторожа Савинская и Изюмская… беречи им по Донцу на гору до Савинского перевозу, а лево вниз по Донцу до Усть Оскола». Врем. Моск. Общ. Ист., кн. 8. 1850 г.

По Чугуевской переписке видим здесь в 1646 году Валуйскую стражу, а царскою грамотою 1650 года предписано было стоять на Изюмской сакме Чугуевским станичникам.

«7154 (1646) июля 22 прибежали на Валуйку из станицы с Изюмской сакмы от урочища от р. Бурлука Валуйские станичники, – и сказали: высланы они были переезжать Изюмскую и Савинскую сакму до р. Бурлука. И июля 21, об обиде, были они в объезде урочища Бурлука, и как де они ехали версты две, и в том месте видели воинских Татар человек 150 и более. Идут те Татарове от р. Оскола к р. Волчьим водам и к Белогородскому уезду. И от тех татар гонялись за ними два татарина верст с 6, и они де ушли в лес Липяг». Царскою грамотою от 12 апреля 1650 года предписано было «Изюмскую сакму переезжать и беречись одним им (Чугуевским станичникам), а Белгородским станичникам тою Изюмскою сакмою к Сокольим горам ездить не велено».

По той же переписке, в 1663 году, т.е. ранее построения крепости Донцем, Изюм оказывается местом, населенным постоянными жителями.

«Июля 30 (1673 г.) прибежал из Савинской Савинский сторож и сказал, что одноконечно Татарове перешли под Изюмом и на дороге людей побили». Отсель видно между прочим то, что Изюмом в 1673 году называлась местность левого берега Донца.

Несомненно, известно, что при царе Алексее Михайловиче, кроме охранной стражи, в Изюмском юрту жили царские охотники, занимавшиеся в лесах и степях ловлею зверей для царя; и поныне известно в Изюме на левом берегу Донца место с именем зверинца, – здесь берегли пойманных для царя зверей. Вот любопытная память из Белгорода: «лета 7175 (1667) июля 2 по Государеву указу, память Рейтарского строю Ротмистру Андрею Ивановичу Побединскому. Июля 29 писал ты в Белгород к Окольничему и Воеводе Кн. Юрью Никитичу Борятинскому, пришли в Чугуев с степи Чугуевские охотники Емелька Зубков с товарищами и сказовал тебе: изловили они, охотники, на обиходе Великого Государя Алексея Михайловича зверей, 3-х лосей, да кабана, да свинью диких. И ныне те звери в Изюмском юрту; а тот юрт близко Царева города, а кормить де им, охотникам, тех зверей нечем. – Июля 3 числа писано в Цареборисов к приказному Борису Морозову, велено ему в Царев Борисов тем зверям давать корм из Государевых житниц овес, чтобы сыты были. И как к тебе сия память придет: и ты б Чугуевским охотникам, Емельке Зубкову с товарищами, сей день Государя указ сказал, и велел бы в Царев на корм зверям иметь у приказного Бориса Морозова из Государственных житниц овес, чтобы тем зверям, и которые впредь будут изловлены, можно сытыми быти. И приказал бы тем охотникам накрепко, чтобы они Великому Государю послужили, порадели со всяким усердием, и за теми зверьми ходили и кормили их неотложно, и как бы зверей берегли, чтоб с ними не померли и дурна какого без бережения над ними не учинилось. А каких зверей летом по росписям впредь будет изловлено, и ты б о том в Белгород к Окольничему и Воеводам Кн. Я. Н. Борятинскому с товарищами для ведома писал именно. А тех бы лосей к рукам приучали и оброти на них клали бы, и в обротях водили, чтоб те лоси к рукам были привычны».

Таким образом нельзя признать за справедливую ту мысль, что будто русский Изюм основался не прежде 1682 года, хотя эта мысль довольно обыкновенна. Ошибочное мнение о начале Изюма образовалось единственно из несправедливого разумения царской грамоты 1682 года. В грамоте от 17 февраля 1682 года царь Феодор Алексеевич писал к Харьковскому полковнику Донцу: «по челобитью твоему велено тебе, Полковнику, жить в новопостроенном городе Изюме, и в тот город и урочища, которые тому городу смежны, в Спеваковку и на Пришибе, призывать на вечное житье неслужилых Черкас». Это значит, что для образования особого Изюмского полка, что особенно ясно видно в грамоте 1685 года, которую представим ниже.

На горе, возвышающейся над нынешним Изюмом, есть Кременец, след бывшего здесь татарского укрепленного хутора, сделанного для защиты на случай нападения русских. На левой стороне Донца, на речке Изюмце, есть Курган с древним укреплением. И здесь же вблизи – местность, называемая Зверинец. Эти места должы быть признаны местами первоначального русского Изюма. С одной стороны, эти места не имеют другого происхождения в истории, кроме допускаемого нами; с другой – все первоначальные русские и казацкие поселения по Донцу располагались на левом берегу, а правая сторона Донца считалась Крымскою. Что касается до мнения, будто древнейшее Изюмское поселение – Изюмский Курган – находилось при вершине речки Изюмца, в 2 верстах от села Изюмца – Бугаевки, то памятники древности говорят против него и в пользу нашу. В Книге большого чертежа читаем: «а от речки Балыклеи к речкам к Изюму да к Изюмцу, а пали те речки в Донец под Изюмским Курганом, а Царева града верст с 8, и тут Донец Северный взялся». В другом месте говорится: «а ниже Берек больших, верст с 7, пала в Донец речка Ерек Каменный, а меж Берек и Ерка Каменного Изюмский курган, а от Каменного Ерка к новому Цареву граду верст с 10». Видите, Изюмский курган с одной стороны лежит не при вершине речки Изюмца, а при впадении ее в Донец, с другой – он ниже реки Береки, в 8 верстах от Цареборисова, называемого в Чертеже Царевым городом. Таким образом Книга Чертежа вполне утверждает нас в мнении о месте Изюмского кургана, а вместе с тем и о месте первого русского Изюма. Сторожевые русской границы заняли место у самой переправы через Донец, чтобы не пускать татар на левый берег при самой переправе их. Так было еще в 1571 году.

Харьковский полковник Григорий Донец устроил крепость Изюмскую уже на правой стороне Донца, ниже татарского Кременца, – там, где ныне расположен Изюм. Вот что писал об этом сам полковник от 29 июня 1681 года генералу Григорию Ивановичу Косагову: «Ведомо тебе, Государю, буди, что городового и валового сделал я полку своего козаками: на высоком кургане городок огородил палями, округ от поля дубовым лесом, стена 64 сажени, и рву прибавил, (следовательно ров был и прежде) вширь и вглубь; от роскату пальми всяким лесом 49 сажень и рву также; третья стена огороди огорожена и ров ископан 50 сажень, а в той стене на кургане башня до навесу 25 венцев, а на навесу с закатом 10 венцев и чердак; четвертая стена, от берега до кургана 54 сажени, также огорожена и окопана рвом, а на проезжих воротах башня 17 венцев, у четыре угла, и мост, а на той башне почали делать шестиугольный роскат. А от того городка и кургана до большого города, до городовой стены, выкопано рву, вширь и вглубь у полтора сажени, 480 сажень. А земляного валу сделал я, полку своего казаками, 224 сажени, да по той же стене нельзя было уложить валового дела, и ту загородили пальми 40 саженей. А недоделку городил пальми 77 саженй; и рву надобно прибавливать 119 саженей. А твоей присылки людьми Русскими и Черкасами – сделано валу и рву прибавлено 119 саженей. А недоделанного валового дела и башня зачатая, и полбашни валовой надобно делать 90 саженей до берега».

От 20 февраля 1681 года писал он к Когасову, что по указу Государя велено ему «строить на Изюме город большой и в тот город призывать на вечное житье всяких чинов Черкас, и дворы и всякие усадьбы строить», и что он взял для этой цели казаков своего полка и отправился из Харькова 20 февраля, оставив вместо себя в Харькове сына своего Константина. По донесению Константина Донца, с Григорием Ерофеевичем отправилось в Изюм 500 человек и вслед за тем послано еще 1000 человек из полка, а он, Константин, с другими казаками идет на линию.

При полковнике Шидловском проведен был ров от городской стены до Изюмского озера.

Г. Степану Васильевичу Кн. Яков Долгоруков: «нынешнего 206 (1698) года июня 16 писал ко мне в полк Изюмский Полковник Федор Шилов, что около города Изюма острожской городовой стены от Крымской степи ров на 360 саженей засорился, и от острожской стены к реке Донцу по другую сторону к Изюмскому озеру на 160 саженей рву и никакой крепости нет. И в приходе воинских людей Татар Изюмским жителям в том городе быть страшно. А починить де ему того рву и на целом месте рву выкопать и стоячего острогу поставить полчанами своими, за непрестанными службами, не в мочь». Долгоруков предписывает выслать из Чугуева людей для укрепления Изюмской крепости.

Крепость снабжена была пушками и постоянной военной стражей, над которой впоследствии начальником был комендант. В 1784 году так описывали Изюмскую крепость: «в том городе иррегулярная старинная крепость, окруженная земляным валом и сухим рвом; вал вышиною от горизонта 6, шириною в заложении в 10 сажень; ров глубиною в 3 аршина, а шириною в 4 сажени; для въезда в нее сделаны четыре пролома с накладными чрез ров деревянными мостами; внутри оной к двум бастионам присоединена с двумя картинными линиями и валом иррегулярная цитадель; две церкви, одна Соборная каменная Преображения Господня и другая деревянная, во имя Покрова Пресвятой Богородицы; в земле погреб для поклажи денежной казны и сбережения пороха».

Ркп. Ведомость о землях по генеральному межеванию. Путешественник Гюльденштед, бывший в Изюме в 1774 году, так описывал Изюмскую крепость: «Изюмская крепость – правильный продолговатый ретраншемент, имеющий в окружности полторы версты; она лежит на средине возвышенности Донецкой, при подошве горы, возвышающейся на 30 саженей над поверхностью воды. Большая часть её окружена валами, рвами и батареями, а северная сторона на протяжении 200 шагов ограждена только рвом, который совне защищён рогатками, а внутри палисадом. На севере от сего укрепления расположен форштад. В укреплении две церкви, одна каменная, другая деревянная; здесь же купеческие лавки, некоторые общественные строения и присутственный места, а больше ничего. Комендант, с гарнизоном из двух рот, подчинён Киевскому Обер-Коменданту. На ферштаде также две церкви». Reise durch Russland, Th. 2, S. 289.

По истории храмов увидим, что значительная часть черкасов долго оставалась и после Григория Донца у Русского кургана, на левом берегу Донца и уже около 1700 года перешла на правый.

Изюмский соборный храм, каменный, строился во время царей Иоанна и Петра Алексеевичей заботливостью Изюмских полковников Константина Григорьевича Донца и Феодора Владимировича Шидловского, того, который построил Успенский храм в Святогорском монастыре. Собор построен в византийском вкусе, с пятью куполами, покоящимися на пяти высоких тумбах. Он посвящён славе Преображения Господня. Величественный иконостас его, богато украшенный золотом и резьбою, устроен в 1765 году, а храм обновлён был, как видно по старому антиминсу, в 1751 году.

Между утварью соборного храма есть царские дары – Петра I-го: а) Напрестольное Евангелие, М. п. 1707 г., оправленное серебром; б) Священническая риза суто-золотой парчи. По преданию, царь прислал эти дары после того, как в мае 1709 года сам был в Изюме на пути из Азова к Полтаве, во время знаменитой Шведской войны.

В храме хранятся военные значки турецкие, доставленные князем Яковом Федоровичем Долгоруким после завоевания Азова; эти значки напоминают об участии Изюма в Азовской войне; между прочим, провиант для этой войны доставлялся Донцем, который тогда был судоходным, и впоследствии перестал быть таким от мельниц, построенных ниже Изюма в разных местах.

В 1825 году сентября 25 дня в Изюмском соборном храме молился император Александр Благословенный, на пути в Таганрог. А в следующем году, января 5, суждено было совершать здесь же над останками его моление об упокоении души его в обителях праведников.

Недавно построенная при Соборном храме колокольня с теплым храмом в честь Тихвинской иконы Божьей Матери – дар благодарности Изюмских жителей Господу и Пречистой Матери Его за спасение их от холеры 1831 года. Особенное участие при построении её принимали: поручик Даниил Ефремович Зозуля, собравший на сей предмет более 7000 рублей серебром, Изюмский купец Яков Иванович Дехтерев, пожертвовавший от себя более 700 рублей серебром и помещик Федор Николаевич Дурнов, пожертвовавший до 628 рублей серебром. К сожалению, новая колокольня архитектурой своею слишком не соответствует древнему соборному храму.

Кроме соборной Преображенской церкви, в Изюме с давнего времени существуют церкви: Покровская, Николаевская, Воздвиженская и Вознесенская.

Покровский храм деревянный, стоявший в ХVIII столетии около соборного каменного храма, едва ли не был соборным храмом прежде, чем построен каменный Преображенский. В 1703 году казак «Ярема старий» в своём завещании оставлял у «Отца Василия Покровского, жителя Изюмского», деньги свои, дабы церковь «сбудувал за них Покровскую на Изюм». Следовательно, в 1703 году уже нужным оказывалось строить новый Покровский храм. В 1712 году на место О. Василия, поступившего в монастырь, определен к Покровскому храму несчастный Чугуевский протоиерей Яков, удаленный из Чугуева по домогательству недобрых людей. Перестроенный Покровский храм перенесён на кладбище в 1822 году.

В просьбе 1712 года прихожане Николаевского Изюмского храма писали, что храм их построен по благословению М. Иустина (1704 – 709). Мая 4, 1747 года, Николаевский храм сгорел, и по просьбе прихожан – Якова Катрухи и Якова Онищенка, разрешено было построить новый, который освящён, как видно по антиминсу, в 1751 году; храм сей стоял около моста Донецкого.

В деле о моровом поветрии 1719 года видим в Изюме Крестовоздвиженский храм. К 1752 году храм сей уже столько обветшал, что Изюмский полковник Федор Краснокутский просил разрешения построить на его счет новый. И Святитель Иоасаф Горленко выдал грамоту от 4 августа 1753 года.

К 1821 году деревянные храмы Крестовоздвиженский и Николавский обветшали, и на место их построили одну каменную в честь Креста Господня, с придельным престолом во имя Святителя Николая и с такою же колокольнею. Построение сего храма совершилось на пожертвования прихожан. Более других известны дарами: Изюмский купец Иван Бойков, поручик Федор Тимошенков, казенный крестьянин Яков Гризодуб и нынешний церковный староста Гавриил Иванович Бойков. Бойковы, отец и сын, кроме леса и денег пожертвовали более 50000 кирпича и колокол.

На престоле нового храма находятся три креста древние: один кипарисный, обложенный по краям серебром, с подножием серебряным; два другие также кипарисные с надписью «1732 г.». Казанская икона Божьей Матери, по письму древняя. Пожертвована в 1830 году купчихою Прасковьей Радионовой. Сей образ, как известно, куплен был в бывшей деревянной Вознесенской церкви; прихожане соорудили на него серебряную чеканную ризу, весом в 17 фунтов 89 золотников, в благодарную память об избавлении от холеры.

Памятниками древности служат ещё: а) Напрестольное евангелие, М. п. 1711 г., и другое, М. п. 1716 года, с серебряными накладками; б) Цветная триодь, М. п. 1714 г., с надписью: «Крестовоздвиженской Изюмской церкви»; в) Постная триодь, М. п. 1743 г.; г) Часослов полуистового полуустава, К. п. 1682 года при архимандрите Иннокентии Гизеле, с надписью: «Крестовоздвиженской церкви»; д) Требник, К. п. 1736 года при архимандрите Романе; е) Служебник, М. п. 1723 года, с надписью: «Крестовоздвиженской церкви»; – другой, М. п. 1744 года.

Храм Вознесения Господня ныне занимает не то место, которое занимал он прежде. Первый храм первоначального Изюма, довольствовавшегося левым берегом Донца и местностью – Зверинцем, был построен, конечно, не позже 1660 года и находился на берегу реки Изюмца. Слобода, где находился он, называлась Гнидовкой. Это было место низкое и вблизи Донца. От того Гнидовка терпела разорения от полых вод Донца; храм её также подвергался наводнению. Так в 1728 году апреля 9, вода, неожиданно нахлынувшая, повредила престол, и указом 9 февраля 1729 года предписано было соорудить новый Вознесенский храм. В 1741 году видим при Вознесенском храме Священником Иоанна Сеховского, которого отец был сотником в Печенегах.

Тревожимые и разоряемые рекой Донцом жители Гнидовки принуждены были переселиться на левую сторону реки Изюмца, насупротив бывшей тогда небольшой слободки Песок, верстах в 3-х от Изюма. Опустение Гнидовки и заселение Песок побудили перенесть и храм в Пески, что было в 1792 году.

К особенностям Изюма принадлежало то, что как в военно-гражданских делах с 1682 года он был полковым городом, так по духовным делам в нем было Духовное правление, называвшееся сперва Двором Духовным, или Приказом Духовных дел, и протоиерей Изюмского собора был почти всегда Духовным управителем.

Для показания первоначального округа Изюмского Управления, как светского, так и духовного, помещаем здесь царскую грамоту, данную в 1685 году, очень важную по многим отношениям.

После большого титула: «Пожаловали мы, Великий Государь, Белогородского разряду Черкасского Харьковского Наказного Полковника Константина, Григорьева сына, Донца за многие службы отца его, Харьковского ж Полковника Григория Донца, велели ему у того ж полку быть Полковником со отцем его Григорием, вместе; а для береженья того полку и Украинных городов и для скорых сборов и походов жить ему, Константину, в новопостроенном городе Изюме, а в полку у него быть старшине и урядникам и козакам: Изюмским, Остропольским, Двуречанским, Новой Перекопи, Булыклейским, Андреевых Лоз, Бышкинским, Лиманским, Савинским, Цареборисовским, Сенковским, Каменским, и того тринадцати городов. И на то Полковничество дать ему сию нашу Царского Величества жалованную грамоту, за нашею Государскою отворчатою красною печатью. А Полковнику Константину Донцу, видя к себе нашу Царского Величества премногую и высокую милость и жалованье, нам, Великим Государем, и нашим Царского Величества наследником служить верою и всякого добра хотеть, со всяким радением, и над неприятельскими людьми промыслы и поиски чинить со всяким желательным радением, и в полки и в городы к боярам нашим и воеводам про неприятельские замыслы и про приходы и про все чинить ведомосты скорые и подлинные, и службу свою совершать со всякою верностию, без всякой хитрости, также, как и отец его Григорий и иные Белгородского полку Черкасские Полковники служат; – а отцу своему, Григорию, быть во всем послушну, а полку своего старшине и урядникам и всему поспольству в судных и во всяких делах расправу чинить в правду, по старым своим козацким обыкновениям, и держать к ним ласку и привет, чтоб они в Харьковском полку в новопостроенных городах множились и строились, а своевольников и ослушников унимать и держать их в крепости, чтоб в полку было всё стройно и бережно. Писан государствия нашего в Дворе, в царствующем великом граде Москве, лета от сотворения мира 7193 м. января 31 дня».

Таким образом, в округе Изюмского полка вошли те места, которыми прежде заведывал Балаклейский Полковник Черниговец.

В 1739 году в ведении Изюмского Духовного Правления состояли благочиния: Изюмское, Балаклейское, Бурлуцкое (иначе Печенежское) и Купянское, с 55 церквами.

Обращаемся к жителям полкового города Изюма. При такой сильной крепости, какова была по тому времени Изюмская крепость, жители Изюма, казалось, могли быть безопасны от татар. И по Чугуевской переписке видим, что хотя татары много раз хватали на дороге жителей Изюма, но опасались приближаться к Изюму. Зато в первые годы основания грозной крепости Изюмской, Татары особенно изливали злобу свою на полк Изюмский, преимущественно же на слободы близкие к Изюму. Это не проходило без тревог и бед для Изюма. Как в это, так и в последующее время, жители Изюма должны были находиться на постоянной страже против Татар, и тогда, как слишком полагались на свою безопасность, платили за то не дёшево. Последнее было с ними в 1690 году. В то время, когда набожные казаки ходили слушать службу Божью, не взяв наперёд мер должной осторожности, Татары тайно ворвались в Изюм и наделали много бед. Полковник Константин Григорьевич Донец писал к генералу Косагову: «в нынешнем 198 (1690) году мая 5, в 3 часа дня, только вышли из службы Божьей, идучи из церкви в дома не дошли есмо, – скрывшись тайным обычаем Татары, коней с 200 и больше, от Каменки с Крымской стороны под город Изюм пришли, едны одним боком, повише острижной городовой стены, аж до самой фортки, которая у меньшего городку, где я сам живу, и сделана к реке Донцу для воды, а другие наниз города поза городовою стеною до наугольной проезжей Московской башни не много что до кузниц не добеглы, и по конец внутри перекопанного вала у великий Кремянский город убеглы, моих 6 лошадей добрых и людских занялы. И у Кремянскую большую проезжую башню через сторожевой город Кремянский назад пошлы. И в том сторожевом городе на стороже узялы 8 человек, а иные еледва ушли. И Изюмских жителей мужского и женского пола с детьми за городом украли человек 10, а иных порубали и ранили. И мы с старшиною и сотниками и козаками, котрые на Изюм прибували полку моего из городов, за теми неприятелями пошли и выбили из города, и у Кремянца с ними учинили бой. И они, видячи нас, пошли из Кремянца, а мы за ними пошли, тож конные и пешие, за Кремянец до крайнего вала, до самого полудня. А на том бою при них были Янычане (Янычары) с огнистым Турским ружьём. А иные неприятельские люди стояли кошем на реке Каменке и по байракам на засаде, выманили нас за вал у поле. А после того бою неприятельские люди пошли уверх по Донцу». Константин Григорьевич, проведший всю жизнь свою в боях с Татарами, отражавший их нападения на поселения полка своего и ходивший против них с полком своим в Крым и Азов, в 1692 году положил жизнь свою в битве с Азовскими Татарами. Он, «с небольшим числом своих, догнал орду на Гороховатском шляху, разгромил её, но сам поражён был Татарскою стрелою и на другой день умер.

При его преемнике, Феодоре Владимировиче Шидловском, Изюмский полк вместе с прочими получил (в 1790 году) жалованную грамоту с подтверждением преимуществ и с распоряжением о числе казаков полка.

Между тем татары не оставляли в покое Изюмского полка. Это было следствием вышеупомянутой царской грамоты 30 января 1685 года. О разделе городов и слобод между начальствами Харьковского и Изюмского полков (см. ст. о Змиёве). Особенно бедственны были для слобожан 1709 – 1711 годы сперва от донцов Булавина, потом от хитростей Мазепы и Орлика. Последний домогался склонить слобожан к измене то обольщениями, то оружием хана; запорожцы и татары опустошали Харьковский полк; на самой границе Украйны они заняли крепость Новосергиевскую и из ней высылали партии в слободы, частью для грабежа, частью для подговоров к измене. Слободская сторожа России разорила этот притон врагов её. Кошевой Гордеенко и запорожцы основали было кош свой при впадении реки Каменки в Днепр; в 1711 году гетман разорил Сечь. Федор Владимирович с 1707 года был бригадиром всех слободских полков. Менщиков и Рагузинский, оскорблённые Шидловским, успели в том, что несмотря на все труды свои для покоя Слободской Украйны, главный начальник её отдан был под суд. Царь велел конфисковать имения его. Это было в начале 1711 года. Все полки подавали просьбу царю в защиту верности Шидловского и просили возвратить его им,

Шидловский отдан был под суд по доносу о грабежах, учинённых им будто бы в Польше. (Голиков, XV, 199). Царь писал от 23 апреля 1711 года к Апраксину: «Понеже сей плут Шидловский зело богат, того ради гораздо в том покажи верность и труд свой, чтоб деньги, пожитки и заводы его не пропали, но всё чрез верных людей описать» и пр. Прошение полков к Царю в мае 1711 года: «в прошлой зиме на Украину Хана Крымского с ордою, от прельщения воров Запорожцев легкомысленные люди многие его охранением к измене не допущены. А что Хан Крымский и воры Запорожцы склонили к измене вора Пляку и с Новосергиевскими жителями, и собрали в тот город таких же изменников многое число и оный город утвердя охраняли, склоняя и прельщая к измене по Украйне наш народ, а паче держали для свободного и себе на Украйну прихода, от чего не только наши слободские полки, но и Гетманские не без страха были: то когда он, Генерал-Майор, из Киевской губернии к нам возвратился и команду принял, и по указу Сиятельнейшего Графа Федора Матвеевича, отложа страх, в самое ненастное время собравшись, с драгунскими и солдатским полками и с нами, рабами Твоими, ходил под тот город, и без кровопролития взяли и крепость разорили, и будучие при том крепости орда и Запорожцы разбиты, и оная Ханская и воров Запорожцев надежда сближения к Украинским городам истребилась». Прошение подписали Полковники: Сумской Иван Кондратьев и Ахтырский Максим Осипов, Изюмского полка Наказный Полковник Даниил Быстрицкий; Обозные – Сумской Кондрат Морков, Харьковский Василий Ковалевский, Ахтырский Павел Гаврилов; Полковые Судьи – Харьковский Семён Афанасьев (Кветка), Ахтырский Леонтий Степанович (Лесевицкий); полковые Писари и Сотники всех полков; между – первыми Сумской Иван Романов, Ахтырский Александр Лесевицкий; из Сотников между прочими города Харькова Сотники – Иван Чигиринский и Иван Капустянский, Липецкий Иван Черняк, Циркуновский Иван Барабашев, Люботинский Самуил Смородский, Лебединские Иван Татаринов и Василий Штепа, Белопольский Степан Куколь, Краснопольский Михаил Черторийский, Изюмские Эсаул Михаил Пестичь и Сотник Михаил Могилка, Богодуховский Фёдор Павлов, Змиевский Иван Двигубский, Колонтаевский Григорий Боярский, Рублевский Василий Кобеляцкий и пр. О Запорожцах см. Скальковского «Ист. Сечи» Ч. 2, стр. 21, 25 – 28. О Новосергиевске «Матер. Судиенка» Ч. 2, 186.

но следствием просьбы было только то, что Шидловскому велено было состоять генерал-майором по армии. Это было тем неприятнее, что пред тем мало обращено внимания и на другую просьбу полков. Обрадованные милостию царя к гетманским казакам, указом 10 марта 1710 года строго запретившего делать народу обиды незаконным требованием подвод и другими притеснениями, слободские полки подавали от себя красноречивую просьбу царю о облегчении службы их, где жаловалиь на тяжести военного постоя и на разные новые распоряжения. Вследствие сего отменено было распоряжение доставлять лес в Воронеж для постройки кораблей, относившееся преимущественно к Изюмскому полку, и слобожане ограждены были от несправедливых поборов и тягостей. Эту просьбу, замечательную и по слогу, представим мы в приложении.

По царскому указу – Изюмским полком, в 1711 году, управлял Михаил Константинович Донец-Захаржевский. Запорожцы не унимались. В 1718 – 1720 году они, под распоряжениями Крыма, производили такие же грабежи в Изюмском полку, как и в Харьковском. До нас не дошли сведения, какие именно места Изюмского полка подвергались тогда нападениям. Но так как в деле о Харьковском полку прямо сказано, что бедное вознаграждение Крыма за эти грабежи надлежало разделить поровну между Харьковским и Изюмским полками: то нет сомнения, что Изюмский полк пострадал тогда столько же, сколько и Харьковский. По всей вероятности, Запорожцы же занесли в 1718 году чуму в Изюмский полк, и та два года свирепствовала в поселениях его. «В прошлых 718 и 719 годах, во время бывшего в городе Изюме морового поветрия, многие Изюмские обыватели, мирские люди, также и духовного чину Соборные Церкви Преображения Господня Протопоп, Дьякон и приходских Церквей Священники от моровой заразы померли», так писали прихожане Изюмского Собора в мае 1721 года.

К бедствиям Биронова времени, кроме отягощения слобожан поборами и постоями и разных тревог Слободской Комиссии, в том числе по доносу 1733 года на Изюмского полковника Лаврентия Ивановича Шидловского и на есаула Двигубского,

(Комиссия доносила на Шидловского «о пушечной стрельбе, о незаконном завладении казённою землёю, о взятии из магазина на свои расходы провианта и фуража, об увольнении имеющихся во владении его сёл от поставки провианта и фуража, о даче Эсаулу Двигубскому на хуторе и для поселения полковой земли и о определении к таможенным сборам сотника Капнистова (Василия Капниста), который из тех сборов покрал денег рублей со сто и более». Указами, от 29 мая и 31 июня (?) 1754 года, велено незаконно взятое отобрать, а Полковнику Шидловскому «сказать арест на три дня». Собр. Зак. Т. 9. N 6578 и 6610.)

относилось и то, что в 1736, 1737 годах татары страшно опустошили поселения Изюмского полка. Поныне ещё говорят об этом времени: «орда впадала в Изюмский полк и много шкоды зробыла, щоб ей поганой борщу у глаза не видати». А между тем отряды полка с Сотником Василием Капнистом отправлялись из изюма воевать с Крымом, и из Изюма же, в продолжение всей войны 1736 – 1738 годов, отправляли рекой Донцем на байдарах провиант для войска. К довершению бедствий, этим сношениям с Крымом и Азовом Изюмский полк одолжен был чумою, страшно опустошившею Изюмский полк и Изюм. В ведомости 1739 года о праздных местах сказано: «в городе Изюме Церковь Покрова Пресвятой Богородицы без Священника, – а при ней оставших за моровою язвою 10 дворов; Церковь Воздвижения Креста Господня без Священника, при ней оставшихся за моровою язвою 15-ть дворов, определён ставленник; Церковь Вознесения Господня без Священника, при ней оставшихся за моровою язвою 35 дворов, – определён ставленник». По другому делу 1739 года Николаевской церкви Священник Василий Познанский умер от моровой язвы в августе 1738 года. В исповедной ведомости того же года, при всех 5-ти церквах Изюмским показано прихожан 253 души мужские, 278 женских. Между тем по ведомости 1732 года значилось при Соборной Преображенской церкви 163 двора, при Покровской 77 дворов, при Крестной 75 дворов, при Николаевской – 53 двора, при Вознесенской – 73 двора, а всего 368 дворов. После такого опустошения Изюм долго не мог оправиться. Спустя 10 лет после моровой язвы, именно в 1747 году, показывалось в Изюме при Соборной церкви 100 дворов, при Покровской – 38 дворов, при Николаевской – 48 дворов, при Вознесенской – 45 дворов, а всего 268 дворов. При таком положении Изюма даже в 1749 году Николаевский храм стоял пустым, без службы и Священника; при Покровском был Священник, но в нём также не совершалось службы. В 1747 году Консистория сделала было распоряжение прислать в Белгород колокола двух пустых Изюмских церквей в замене разбившихся там Царских колоколов; однако это распоряжение осталось без исполнения: полковые старшины писали от себя, что число жителей в Изюме увеличивается, и они надеются на милость Божью – скоро увеличится ещё более, почему храмы необходимы; да и колокола куплены ими, потому просили оставить колокол в Изюме.

После Михаила Константиновича принимали в своё управление Изюмский полк сперва Василий Гаряистов и в 1731 году бывший Харьковский Полковник Лаврентий Иванович Шидловский. По делам Консистории Горяистов – полковник 1730 года, но он был только наказным); с половины 1743 года был изюмским полковником Иван Григорьевич Квитка, родственник по жене Святителя Иосафа Горленка, отличавшийся мужеством в боях с татарами и поляками, и потому ещё в 1738 году награждённый чином полковника. Он имел счастье, к радости всего полка, получить на своё имя жалованную грамоту благочестивой императрицы Елизаветы Изюмскому полку и потом встречал со слободскими полками императрицу на пути её в Киев. Последним Полковником Слободского Изюмского полка был Фёдор Фомич Краснокутский, человек умный, энергический, но иногда необузданный в порывах самовластия; за резкие отзывы о новом (наместническом) управлении отправлен он был в Казань с лишением чинов и имуществ, и хотя впоследствии, по ходатайству жены – энергической Казачки, возвращён был в Слободскую Украйну, но скоро скончался, не получив чинов.

Богоугодные заведения в Изюме – благотворительное заведение, больница и богадельня.

Средства к жизни, кроме хлебопашества, у казённых крестьян, прихожан Воскресенской церкви, бакши и довольно значительная торговля. Ярмарки: в день Преполовения, в Иванов день, на Воздвижение и в день Димитрия. Оборотного капитала бывает до 200000 рублей серебром. Предприимчивые отправляются в Крым за солью, на Дон за рыбою – преимущественно за таранью, в Бахмут за алебастром.

Приложения:

I. Челобитная государю 1710 года.

Державнейший Царь, Государь Милостивейший! В прошлых годах пришли деды, отцы и братья и родственники наши и мы з родных Малороссийских из Заднепровских городов под твою Государскую Высокодержавную Руку на сей бок Днепра, и будучие в Белгород и Курск Бояре и Воеводы, обнадёживая нас Вашею Государскою неотменною милостию и всякими нашими Черкаскими неотъемлемыми от нас заднепренными прежними вольностями, в защиту Украйны жилыми городами велели нам селиться по Белгородской черте, в диких степях, на Татарских сакмах, которыми местами хаживали Крымские и Нагайские орды под Твои Государевы жилые Украинные города, и для размножения тех новостроящихся городов велели нам призывать на житьё всенадёжно иных нашу братию Черкас, из чего учинено пять полков: Сумской, Ахтырский, Харьковский, Изюмский и Рыбянской; и во время походов тех Крымских и Нагайской орды под Украинные города служили Мы Тебе, Государю, по своему обещанию, не щадя голов своих, верно, також и в изменённые шатошние времена к изменникам не приставали и на прелестные их никакие письма, памятуя себе Вашу Великого Государя Милость, не склонялись.

И в прошлых, Государь, годах, по Указу отца Твоего, Государя, блаженной памяти и брата Твоего, Государской блаженной же памяти, Великого Государя для утверждения тех городов за те наши верные и родительные службы пожалованы мы, велено нам место Твоего, Государевого, годового денежного жалования Твою, государеву, полковую службу служить по нашей Черкаской обыкности, при своих прежних всяких вольностях; и велено заимки занимать, пасеки и всякие грунты заводить, мельницы строить, рыбные ловли занимать, шинки держать и всякими торговыми промыслами промышлять в своих полках безоброчно и беспошлинно, против нашей старой Черкаской обыкности – и оброки, которые до измены Ивашки Брюховецкого на всякие наши угодья и на торговые промыслы были наложены, велено с нас сложить, и впредь тех оброков за вышепомянутую нашу службу на нас править не велено, на те все наши вольности и на грунта и на всякие промыслы в твёрдую нам и детям надежду в будущие годы даны нам Ваши, Государевы, жалованные многие грамоты из Розряда и из Приказа Великой России; и который был в полках наших таможенный сбор в питейную прибыль и конская пошлина, и перевозы на вере и на откуп и Русских людей, и те сборы отданы нам на полки в откуп вовсе без перекупки и без преоброчки, и для обид и налогов и за незвычая нашего иноземчества у тех городов в полках наших Русским людям впредь быть не велено.

Да по Твоему ж, Государеву, Именному указу, для лучшей Тебе, Великому Государю, от нашего народа услуги, велено в полках наших служить конную компанейскую службу указному числу без Твоего, Государева, денежного и хлебного жалованья с наших пожитков, и в то время присланы нам Твои, Государевы, жалованные грамоты, обнадёживаючи нас прежними вольностями, и чтоб, опроче того компанейского денежного и хлебного вспомогательства, никаких тягостей на нас не накладать, и подпомочников в подводы ни в какие посылки не посылать, и быть бы нам при своих прежних старых вольностях, и за тую конную компанейскую службу велено нам ожидать паче прежней лучшей к себе Твоей, Государевой Милости, и ту Твою милостивую грамоту велено нам в полках читать во всенародный слух. И мы, холопы Твои, слышачи Твой, Великого Государя, именной указ в надежду Твоей, Государевой, к нам милости, и неотъемлемых впредь от нас наших козаческих прежних вольностей, со многими трудами и с немалыми денежными и хлебными в набытках своих убытками, ту компанию в полках своих устроили, и ныне держим на своей денежной и хлебной плате. Да с нас же Компанейских подпомочников сверх того берут в Каменный Затон и в Ново_Богородицк и в иные посылки и многие подводы. Да с нас же Компанейских подпомочников сверх того берут в Каменный Затон и в Ново-Богородицк и в иные посылки и многие подводы. Да с нас же посылаются с полку по несколько десятков плотников на Воронеж к корабельному делу. Да в наших же полках, чего прежде никогда не бывало, не только у подпомочников, у самых компанейцов ставят на станциях людей ратных, и тех ратных людей кормить и поить из своих пожитков, и чинить им всякое довольство; а сверх того они, ратные люди, чинят нам в домах наших великое опустошение, тайным обычаем и усильно запас и всякую всячину берут и всякое самовольство чинят, от которых вышеписанных тягостей многое имеем разорение и великие обиды.

И ныне, Государь, мы, старшина и полков наших поспольство, во великой скорби и сумнительстве зостаем, для того, что по Твоему, государеву, указу во всех городах полков наших мельницы, рыбные ловли, пасеки, мосты, перевозы, конские площадки, бани, ледокольни, валки, и иные всякие урочные статьи велено переписать и положить оброк; да у нас же в полках велено заповедать всякое лесное угодье для корабельного строения, и тот, Государь, указ нашей братии в великое оскорбление и в немалую вонтпливость; по тому, что прежние данные нам Ваши Государевы жалованные грамоты и именные указы отставляются, и верные наши многие службы, за что сподевали обрести паче прежнего милость, в беспамятство пришли, и Твоей Государевой милости и прежних наших вольностей без всякой нашей прослуги лишаемся, и ныне, Государь, мы нижайшие Твои рабы, памятуя Твою к себе неизречённую милость, а своё обещание, дерзаем Тебе, Государю, в самую истину донести и свою безмерную тягость и разорение предложити; опасны суще того, чтоб впредь, за неизвещение, нам не быть в Твоём, Государевом, опале, что от тех вышеписанных новосостоятельнх Твоих, Государевых, указов от мельниц, от рыбных ловель, от пасек, от ледоколень, от валков и от иных всяких оброчных статей, о которых в грамотах в полки наши писано, в Твою, Государеву, казну с полков наших прибыли будет малое число, а в службе Твоей, Государевой, конной компанейской учинится великая убыль, и в полках наших великая пустота, потому что наш Малороссийский народ, за неизвычай иноземчества своего, против Русских людей таких тягостей на себе понести отнюдь не может, и от того пойдут все в свободные гетманские города, а иные и пошли уже за Днепр в новостроящиеся города.

А лесного, Государь, дерева, которое годится к корабельному строению, у нас нет, а которое и есть где отчасти, и то самое худое, удобно только на дрова и на мелкое какое строение, а не к корабельному делу; а Сумского и Ахтырского полка города построены на реках, на Псле да на Ворскле, и по иным упалым малым рекам пускать не токмо большого дерева, и самых мелких дров прогнать невозможно, для того что те реки непроточные, заросли болотами, а текут они сквозь города Гетьманского регимента в реку Днепр, а не в Дон и не в Донец, и многие на них загачены плотины. Також и Харьковского полка города построены не наплавных реках, у вершине гнилых речок и от реки Донца в дальнем расстоянии; – Изюмского полка города построены по реке Донцу на Татарских городках, и в тех местах Донец течет вельми узкий крутыми коленами; а по реке Осколу тоже лесного угодья малое число и спускать тою рекою невозможно. А Рыбинского полка в городах лесного угодья, кроме прежних заповедных лесов, самое малое число и от реки Дона в дальнем расстоянии, а иных плавных рек того полка нет, и не только леса, но и дров, кроме реки Сосны, спущать невозможно, потому что речки малые и болотистые.

Всемилостивейший Государь! Просим Вашего Величества за наши прежние многие службы и за кровь и за смерть отцов и детей наших, не вели, Государь, прежних указов отца Твоего, Государя, и братьев Твоих, Государей блаженной памяти, и Своего Государева указа нарушить, и наших Черкасских старых вольностей, чим пожаловани мы, от нас без вины и прослуги нашей отнимать, и вели, Государь, по прежнему своему указу Государеву, теми вольностями нашими нам владеть по старым нашим Черкасским обыкновениям и по прежним указам и жалованным грамотам, а вышеписанные новосостоятельные указы о заповеди лесных угодьев, о мельницах и о рыбных ловлях, о пасеках, о мостах, о перевозах, о конских площадях и ледокольнях, о валках и всяких оброчных статьях, которые в новосостоятельных указах написаны, вели, Государь, с нас сложить и отставить, и впредь таких оброчных статей и иных никаких тягостей не вели, Государь, на нас накладать, для того что наш Малороссийский народ, за неизвычай своего иноземчества, таких тягостей безмерных понести против Русских людей никоими мерами не могут, пойдут врозь, и чтоб нам пред иными своею братьею в оскорблении не быть и достальным всем без остатку не разориться и от таких тягостей Твоей Государевой службы не отбыть.

II. 1710 г. Табель, сколько в Изюме и Изюмском полку в городах на нынешний 1710 год окладных денег в зборе для отсылки в Троецкой.

В Изюме, на Тору, в Маяках, в Цареве-Борисове, в

Змиёве и в прочих того полку городах проезжей пошлины, руб. алт. ден.

Таможенного збору и питейной прибыли, и конской пло-

щадки собрано.

1308 – ?

Да в Чугуев проезжей пошлины собрано на

Нынешний 1710 год в окладе. 248 20 5?

Да в Изюме и Изюмском полку в городах, за

орленную бумагу меньшего и среднего гербов за 15 стоп,

да большого герба за десять и 9 листов в сбор за продажу. 150 26 4

А та бумага прислана из Белгорода в прошлых в

1704 и 1705 годах.

Да в Изюме в полковой Ратуше принято у Изюмского

Протопопа Александра Алешкевича с венечных 445 памятей

неокладных денег 84 2 –

У Андреевского старосты у Ивана Топчицкого принято

с венечных со 119 памятей 19 6 4

У Змиевского Протопопа Стефана Замоского с венечных

со 108 памятей 15 14 1

III. – 1722 г. Квитанция.

1722 г. сентября в 22 д. Белгородской провинции в рентарию принято на прошлие 1717 – 1720 и 1721 годы. руб. алт. ден.

За Изюм: збору с мостов

10 – –

питейной прибыли 15 – –

За Цареборисов: мостовщины

443 9 3

питейной прибыли

1 17 4

За Змиёв: мостовщины и за перевоз 94 30 –

питейной прибыли 17 26 4

таможенной пошлины

1 16 4

с конской площадки 1 12 2?

За Изюмскую и другие оного полку городов

конские площадки

12 10 4

–

Итого на каждый год 597 23 3?

А за три эти года 1793 4 ?

Цареборисов – некогда укрепление очень значительное. Цареборисов самым именем своим указывает на своего основателя – царя Бориса Феодоровича Годунова. Борисов город основан был в 1598 году. На правом, высоком берегу Оскола он укреплён был самою природою. С востока защищала его крутая гора, с юга – глубокий овраг, по которому протекает ручей Бахтин; с запада и северо-запада – другой овраг. Только небольшое пространство на северной стороне оставалось открытым; но здесь, как и с других сторон, площадь окружена была высоким валом. Книга большого Чертежа не раз упоминает о Цареборисовской крепости, под именем Царева града – нового Царева града. Об основании Цареборисова вот что пишет новый летописец: “Царь Борис положил построить город в своё имя в защиту со стороны Крымской; послав Окольничего Богдана Яковлевича Бельского и Семёна Альферова, он приказал поспешить построением города; с ними послано много ратных людей, а иным из козаков и стрельцов приказано остаться там на житьё. Богдан Яковлевич был очень богат и взял с собою всего с избытком. Он начал строить город наперед своими людьми, – построил башню и немалую часть города с большою крепостью; по тому примеру приказал потом работникам строить и остальное. Скоро город отстроен, укреплён и населён разными жителями. Во время постройки города кормил и поил он всех ратных на свой счёт; иным давал он деньги, другим одежду и вообще снабжал всем нужным. Все хвалили его. Сильные похвалы Бельскому дошли в Москву. Борис объявил сильный гнев на него за службу, приказал схватить его как злодея и с бесчестием отправил его в ссылку, где посажен он в темницу; имущество его велено продать, поместья и отчины Борис взял на себя. Старших дворян, бывших у него в полку, Афанасия Зиновьева с товарищами, также разорил и сослал в заточение за то, что хвалили Богдана”. Цареборисовские жители в Белогородской промемории 1727 года говорят: “в прошлых годах давних деды и отцы наши сведены с разных городов в новопостроенный город Царев-Борисов, а иные к родственникам своим пришли сами собою, и для поселения дана была нам земля и сенные покосы, близ оного города по обе стороны реки Оскола и речки Бахтина». К югу от Цареборисова, вёрст на 30, на 40 и далее в глубину степей, тогда же насыпан вал, которого следы видны у города Славянска. Он шёл до деревни Опошни. Первыми защитниками и поселенцами Борисова города были стрельцы, потом, когда образовался слободский Изюмский полк, Цареборисов стал военной слободой черкасов.

Нет сомнения, что в то же время, как основалась крепость, основались в ней храмы Божьи. В промемории 1727 года сказано, что в предохранение от губительной заразы, свирепствовавшей в 1718 и 1719 годах, в Цареборисове сожжены были вместе с жилыми домами церкви Божьи, но какие именно не видно. Не в самом Цареборисове, а совсем в другом месте, сохранился памятник, который говорит, что в древнем Цареборисове был храм Преображения Господня. В храме военной слободы Петропавловки сохраняется напрестольное евангелие, М. п. 1654 года, пожервованное, как говорит надпись на нём, «в церковь Преображения Господня, что в Цареве Борисове городище, 7164 (1656) года марта во 5 день».

В нынешнем Николаевском храме Цареборисова хранится напрестольное евангелие, М. п. 1661 года, приобретённое для Николаевского храма, как говорит надпись, при атамане Агафоне казаком Мироном. При этом евангелии и при известии 1727 года нельзя сомневаться, что в Цареборисове существовал и храм Святого Николая ещё в половине XVII столетия.

Во время моровой язвы 1719 года храмы Цареборисова, как сказали мы, были сожжены. В новой слободе храм Святого Николая освящён был в 1721 году. В делах бывшего Изюмского Духовного Правления видим, что в 1722 году в слушании указа подписались Цареборисовские Николаевские священники – Григорий и Пётр. По этому делу ясно, что при Николаевском Цареборисовском храме в 1722 году были два причта, хотя по ведомости 1732 года прихожан при Цареборисовском храме показано 65 дворов. Конечно эти причты были прежде при двух храмах Преображенском и Николаевском; но теперь они соединены при одном храме, за недостатком другого. С 1799 года существует нынешний Николаевский храм с одною главою, деревянный, как и все предшествовавшие ему.

Другой храм Цареборисова, храм Рождества Богородицы, освящён был в 1770 году. В 1799 году, на место обветшалого, построен и освящён новый, который существует поныне. Старец, крестьянин Андрей Яковлев Ковалевский, многое сделал для украшения сего храма; в 1829 году он пожертвовал до 300 рублей серебром для возобновления его.

В Цареборисове были в прежнее время раскольники, как это видно по делу 1737 года. Это и естественно: в Цареборисове укрывались разные бродяги, убегшие от суда и помещиков из России. В 1722 году оказалось таких бродяг 102 человека, и управитель Цареборисова обязан был подпиской выслать их всех из Цареборисова. Но в 1725 году открылось, что они опять возвратились в Цареборисов и поселились тут, как хозяева. Так показывает промемория, посланная из Белгородской канцелярии в Бахмутскую от 20 апреля 1727 года. По делам бывшего Изюмского Духовного Правления видно, что в 1724 году эти люди построили было себе часовню и приняли к себе беглого священника, но сей последний тогда же выслан был из Цареборисова, а часовня была сломана. Ныне здесь нет раскола.

В помянутой промемории о Цареборисове сказано: «в 1718 году в сих людях было моровое поветрие и померло людей многое число; а в 1719 году в июне месяце прислан Тобольского полку Майор Князь Григорий Волконский с драгунами и их из города выслал в лес, содержал под караулом, а Цареборисовскую городовую крепость и церкви Божьи и в них Святые иконы и церковную утварь и пороховую и протчую казну и дворы с пожитками велел всё пожечь без остатка». По той же промемории, от морового поветрия уцелело 23 человека из Русских да 74 из Слободских Черкасов. А в 1722 году оказывалось сверх того: а) под ведением управителя Воинова 94 человека Русских, которые пришли в Цареборисов «из разных городов» после моровой язвы; б) под ведением сотника Андрея Самборского – казаков Изюмского полка «новопришлых их гетманских городов из Слободских полков, которые пришли после морового поветрия, 229 человек». Следовательно, в 1722 году было всего 420 человек. По исповедной росписи 1737 года было при Николаевском храме: 20 душ муж. 20 жен. духовных; 114 муж., 84 жен. душ служащих казаков; 148 муж., 120 жен. посполитых; 210 муж., 158 жен. однодворцев; 352 муж., 292 жен. подданных черкасов, а всего 849 муж., 674 жен. душ. В 1739 году было 9 муж., 7 жен. душ духовных; 128 муж., 116 жен. казаков; 111 муж., 94 жен. посполитых; 92 муж., 77 жен. однодворцев; 77 муж., 74 жен. подданых черкасов, а всего 417 муж., 368 жен. душ. Следовательно убавилось на половину. Это значит, что чума и в 1738 году опустошила Цареборисовский приход.

В 1847 году от холеры умерло здесь только 5 человек, но от кори умерло 48 младенцев. В 1848 году от холеры умерло 109 человек; цинга в 1849 году похитила 22 человека.

Что касается до бедствий, какие испытал город Борисов, впадая, по выражению пророка, в руки человеческие, то прежде всего надобно сказать, что во время всеобщего расстройства России, самозванец Лже-Пётр в 1610 году занимал Цареборисов, и Цареборисовские стрельцы, волею или неволею, ходили тогда вместе с ним в Путивль, а оттуда в Тулу, где самозванец был разбит и пойман. После того Борисов город несколько времени оставался в запустении, и оттого долго назывался Борисовым городищем, даже и после занятия его стражею, которую видим здесь в 1633 году. Со времени построения Чугуевской крепости, т.е. с 1639 года, в Борисов присылали стрельцов и станичников из Чугуева, для наблюдения за Татарами. Но так как, по одному положению своему на край степей Крымских, Борисов был опасным местом: то Чугуевцы неохотно отправлялись сюда, и несколько раз испрашивали себе, как милости Божьей, увольнения от содержания стражи в Борисове. Борисов был сколько важным, столько же и опасным местом и по другой особенности своей. Через него проходила посольская дорога в Крым. Послы останавливались в Цареборисове как для отдыха, так и для получения распоряжений Правительства.

Здесь была оберегательная застава против чумы; проезжающий с юга окуривали своё имущество, а послы, сделав списки с своих бумаг, подлинники предавали огню, списки же, подвергнув окурке, передавали на другую сторону заставы для немедленной отсылки. Эта особенность местности была причиной как раннему основанию Борисова города, так и тому, что часто нападали на него, кроме татар, шайки воров и грабителей, иногда по распоряжению польских панов и чиновников.

Отписка Валуйского Воеводы 1644 года в Чугуев: «июля 4 посылал он в Валуйки до Святогорского Монастыря для проведыванья Атамана… Июля 6 были они в Княже Иванове Луке и в том месте разгоняли их воровские люди Черкасы. Июля 12 посылал он до Святогорского Монастыря… И сказывал им Святогорский старец Иов. В июле приходили к ним в Святые Горы Черкасы 8 человек и сказали им: пришли они из Мордвы все 70 человек и дожидаются громить Крымских гонцов и Государевых Посланников… Оприч тех Черкасов 70 человек иные воровские Черкасы лежат около Святых Гор по Донцу и около посольской дороги многие люди». Отписка из Белгорода 1644 года «Июля 22 наехали за рекой Осколом сакму, прошли воры Черкасы, прошло человек 300». По статейному списку 1642 года «в феврале сего приходили на реку Донец и посланника (Крымского Хана) разгромили и побили Запорожские Черкасы из порубежных городов королевства Польского – из Мир-городка, из Жигимонтова, из Полтавы; а атаман у них был Грицко Торский». Посланник Мегмет Чауш и 6 человек свиты его были убиты, брать его Мустафа Челебей и другие ограблены.

При таких местных условиях Борисова города, трудно было удержать в нём русскую стражу. Другое дело – черкасы того времени, которые привыкли к боевой, тревожной жизни. Естественно было и то, что царь рад был, когда Донские казаки вызвались жить в Цареборисове, хотя до 1647 года начальство строго предписывало Борисовцам остерегаться сношения с донцами. В 1657 году видим в Борисове черкасов и русских людей, и в этом же году прислано было царское жалованье «новоприборным Русским людям» и казакам, «пришедшим из разных городов». В 1666 находим в Борисовом городе троякого рода жильцов – Донских казаков, русских людей и черкасов. Но если и Московские русские люди не очень мирно жили с черкасами, то ещё менее можно было ожидать мира от донцов того времени. Эти обиды со стороны донцов, и особенно их начальников, были причиной тому, что в 1668 году Цареборисовские черкасы принимали сторону бунтовавшего гетмана Брюховецкого. Но чрез два года после того явились в Цареборисов ватаги донцов, овладели городом и навели такой страх на порубежных русских воевод, что Белгородский воевода немедленно выслал из Острогожска «Полковника Рейтарского строя Михаила Гопта и Сумского полковника Герасима Кондратьева с полками их и иных полков с многими ратными людьми к Цареборисову городу». Чугуевскому воеводе велено было, соединясь с полковниками, идти «на воров и клятвопреступников». Однако скоро дело кончилось без больших трудов. Оказалось, что в Цареборисове было донцов не больше 150 человек. По Чугуевской переписке, из которой заимствуются эти сведения, не видно, что побудило донцов поднять эту тревогу. Вероятно, дело стало из-за того, что правительство, по событиям 1668 года, узнав в Цареборисовских донцах ненадёжных слуг царских, хотело или вытеснить их из Борисова или подвергло их другим наказаниям, и те призвали на помощь себе новые ватаги с Дона. По крайней мере, по бумагам последующего времени в Борисовом городе видим мы не донцов, а переселенцев и выходцев из России, хотя управление последними по-прежнему было отдельное от управления черкасами, которыми управлял сотник.

По отписке Степана Звегинцева в Чугуев «Декабря 16, 189 (1680) года, приходили в Цареборисов Татаров человек 100 и больше, и Цареборисовских жителей, многих людей, в полон побрали и животинные стада все отогнали и Государевы крепости надолобы проломали ниже Бахтина колодезя». В это время захвачено в плен 16 человек, в том числе Иван и Елисей Емченки и Иван Сезененко. На другой день, 17 декабря, татары захватили ещё 3-х человек за Осколом.

«В нынешнем 189 (1681) году в январе», так писал Борисовский голова в Чугуев, «приходили к Цареборисову Татарове, человек 200 и больше, и многих людей Цареборисовских в полон побрали, а мещан осталось в Цареборисове малолюдство, с отписками в города некого посылать, а козацкий (Черкасский) Сотник Матвей Редька с своими козаками в город на караул не ходит и в отъезд на караул козаков не посылает».

Это нападение татар было 13 января, и они увели тогда 24 человека Цареборисовцев и почти одних черкасов, притом людей пользовавшихся известностью, как то: Якова Коломийца, Ерёму Бегуненка, Максима Евтушенка и Лариона Дзюбаного.

«Писал ко мне, говорит полковник Григорий Донец, полку моего Цареборисовский Сотник Матвей Радко: февраля 16 (1681) года под Цареборисов город снизу Донца от Репиной Ямы подгонялись Татары, а было их человек 100 и, бывши под Царевым пошли вверх реки Нетриуса». В этот раз они захватили 12 человек Цареборисовцев и двух убили; между взятыми в плен были: Максим Шумейко, Кондратий Кобыляцкий, Григорий Емченко, Лаврентий Радченко и Павел Пугачёв; иные из них взяты за Осколом на Князь Ивановой Луке. «Були Татаре под Царев из бору чрез Оскул», доносил тогда же Изюмский Сотник Савелий Лебежчик».

Наказной сотник Царевский доносил наказному полковнику Гавриле Могилке: «были Татаре под Царевым и 21 ч. (1681) взяли в полон трёх человек».

26 декабря 1681 года полковник Григорий Донец писал генералу Косагову: «Могилка (Савинский Сотник) ходил за Татарами, которые были под Цареборисовом, а под Изюмом не бывали. И он, Могилка, пишет, что за теми Татарами ходил он за Торец и не мог их достигнуть, и что небольшие люди были».

В феврале 1682 года князь Пётр Иванович Хованский писал в Чугуев: «Января 31 писал ко мне в Курск из Белгорода Окольничий и воевода товарищ мой Пётр Дмитриевич Скуратов, по письму Григория Донца: января 29 воровские Татары были под Цареборисовом и взяли в полон человек 50 и больше». Затем предписывает немедленно выслать копейщиков и рейтаров в Харьков, под опасением строго отвечать за злодейства татар.

Константин Донец воеводе Неплюеву писал: «Сентября 26, 200 (1691) года, прислал к нам в Изюм из Царева Борисова Сотник Лаврентий Иванов (Самборский) с вестями, что сентября 26, будучи жители Цареборисовские со звериною добычею в бору за рекой Осколом, с нагайской стороны видели татар, человек з 40 и больше, и шли тайным обычаем под с. Радьковку». По донесению «Лариона Герасимовича Деменки» татары «перешли Донец за 3 версты выше Цареборисова» и пошли вверх по Осколу. Цареборисов остался цел, но Радьковцы пострадали.

Последнее нападение татар на Борисов было в 1737 году.

По ревизии 1732 года в Борисове 380 душ муж., в том числе 14 подданых Сотника Андрея Лаврентьевича Самборского.

Метрики Николаевского прихода начинаются с 1729 года, а Богородичного с 1768 года.

"На правом берегу реки Нетргуса расположена слобода Новосёловка, принадлежащая Святогорскосу Монастырю; в 2-х верстах выше того, на устье ручья Шендриголова, лежит казённая слобода Передерговка Изюмского уезда, а ещё выше в верстах двух – слобода Павловка также Изюмского уезда, в которой живёт и много однодворцев Маяцких, принадлежащих к Бахмутскому округу, которых надобно переселить ближе к Бахмуту, тем более, что они очень не мирно живут с Малороссиянами”. Так писал путешественник Гюльденштедт в 1774 году, и мысль его об однодворцах была приведена в исполнение; после того черкасы Павловки соединились со слободой Передерговской, или нынешней Шендриголовой.

По Чугуевской переписке 1688 года «бывший Изюмский Сотник Василь Шендригуль» доставил в Тор (Славянск) сведение о том, что татары в августе 1688 года прошли Голой Долиной. Встречая фамилию Изюмского сотника 1688 года, столько близкую к имени слободы Шендриголовой и ручья Шендриголова, по самой близости их должны мы положить, что этот самый сотник Изюмский Василий Шендригул, в последствии времени бывший есаулом, и оставил своё прозвание ручью Шендриголову и поселённым на нём хуторам.

Просьба Изюмского полка царю в сентябре 1699 года: «Великому Государю Царю и Великому Князю Петру Алексеевичу бьют челом Изюмского полка полковая старшина, Судья Иван Воропай, Эсаул Василий Шендригул, Сотник Роман Буцкий», просят о том, чтобы дозволено было не доставлять в казну «пошлины проезжей и с лоток и каюков», которую полковое начальство должно было собирать на Цареборисовском и Маяцком мостах; причины просьбы: а) после опустошения Тора и Маяков Татарами в 1697 году «многие солёные промыслы покинули и соловарные колодези опустели и для соли с Гетманских городов стали ездить в Берда и та Царицынская соль стала приходить многая»; б) в 1699 году «чрез весь год за голодным временем не только для промыслов на Тор и в Маяки или Изюм с городов людей мало приходило, но и хлебных запасов никто не привозил и для такого голодного года многие Маяцкие, Торские и Изюмские люди с жёнами и детьми для прокормления ходили в жилые Московские города; а которые и оставались в домах своих, и те кормились брунью, омелою и берестовою корою».

По известию Гюльденштеда не можем сомневаться, что в 1774 году в Передерговке или Шендриголове был уже храм, а по началу населения Шендриголовой очень вероятно, что храм существовал здесь с начала XVII столетия.

Ныне существующий деревянный храм Иоанна Богослова построен в 1780 году старанием священника Петра Гришневича; в 1806 году распространён он приделами, в 1824 году поручик Семен Дружинин покрыл храм железом. В 1827 году помещица Марфа Фесенко устроила новый иконостас.

Так как Шендриголова не вдали от Маяков, то в старое время татарских набегов Шендриголовцы разделяли участь Маячан, также как и в голодное время 1699 года.

В 1831 году от холеры умерло 63 души. В 1833 году ужасный голод оставлял бедных людей в самом жалком состоянии. В 1848 году опять холера, и 55 душ отошли в вечность; потом цинга, от которой умерло 74 человека, о больных же и вспомнить тяжело, не было почти двора, в котором не испытали бы мучительного томления от сей болезни. В то же время был голод, тягостный для людей и пагубный для скота, которого погибло множество. И всё это в одну зиму 1848 – 1849 года.

Метрики прихода начинаются с 1778 года.

Число прихожан: в 1790 году 1931 муж., 1212 жен.; в 1810 году 1528 муж., 1512 жен.; в 1830 году 1726 муж., 1758 жен.; в 1850 году 1637 муж., 1756 жен. душ.

Ярмарки – марта 25, июня 12, сентября 25 и ноября 30.

Земля по реке Студенку отведена была Святогорскому монастырю в 1666 году, монастырь купил потом мельницу на реке Студенке у одного цареборисовца. Здесь же устроены были другие хозяйственные заведения монастырём. По приглашению монастыря, черкасы с охотою поселились на этих землях. Таким образом, население Студенка началось около 1670 года. По рассказам стариков, монастырские черкасы первоначально жили в бору, при самом истоке реки Студенца, там и теперь ещё можно видеть следы жилых мест. Впоследствии они поселились ближе к луговому берегу Донца, на той же речке Студенке, где и ныне расположен Студенок.

По преданию, на новом месте, вместе с поселением жителей, построен был храм, старожилы знали место престола его по каплице. В ведомости 1732 года сказано, что «села Студенка церковь Введения Пресвятой Богородицы построена в 1711 году», и здесь же при ней показано прихожан 46 дворов. По описанию чудес Каплуновской иконы в Студенке, видим храм и священника Стефана в 1744 году. На камне, найденном под жертвенником при перемене церковного пола, надпись говорит: «Основана сия церковь в честь Введения Пресвятой Богородицы, при державе Государыни Российской Елизавете Петровне, благословением Преосвященного Антония Митрополита Белоградского 1746 года марта 16 дня». В нынешнем храме иконостас древней работы и конечно перенесён из прежнего храма. Между церковными книгами есть постная триодь, К.п. 1727 года.

Метрики прихода начинаются с 1726 года. По ревизии 1732 года показано в имениях Святогорского монастыря: в Студенке 124 душ. муж. И при храме школа, в Богородичном 63 душ муж., при стеклянном заводе 29 душ муж. Метрики за 1774 год надписаны так: «Белогородской епархии Изюмского ведомства, Святогорского Успенского Монастыря села Студенка Введенской церкви, жители Черкасы»; в этом же приходе числились монастырские черкасы Богородичного и Яровой. В 1788 году прихожане назывались воинскими поселенцами, были отобраны от монастыря в казну, а в 1794 году сделались крестьянами генерала Василия Васильевича Энгельгардта, который, получа Студенок в наследство после князя Потёмкина, умножил население его черкасскими и русскими крестьянами.

О положении монастырских черкасов недавно умерший старец Мафусаил, сам бывший из числа их, говорил, что они жили очень покойно, не чувствовали тягостей. Земли монастырь давал им весьма довольно, лишь имей охоту обрабатывать на монастырь, который имел хлебопашество, сенокосы, винокурни и мельницы, крестьяне работали третью неделю после двух, употреблённых в свою пользу. В 1831 году от холеры умерло в Студенке 10 душ. В 1833 году был сильный неурожай хлеба, и хлеб покупали по 10 рублей серебром за четверть. В 1847 году была также холера и померло от неё 27 человек. В 1848 году был опять неурожай хлеба, особенно трав, а от того сильный падёж скота.

Число прихожан: в 1730 году 206 муж., 172 жен.; в 1750 году 351 муж., 336 жен.; в 1770 году 398 муж., 387 жен.; в 1790 году 168 муж., 163 жен.; в 1810 году 932 муж., 982 жен.; в 1830 году 879 муж., 875 жен.; в 1850 году 995 муж., 1082 жен. В селе Богородичном число прихожан: в 1790 году 465 муж., 415 жен.; в 1810 году 822 муж., 850 жен.; в 1830 году 1259 муж., 1479 жен.; в 1850 году 1396 муж., 1482 жен. душ.

На правой стороне реки Оскола.

По крепостным бумагам помещиков Быстрицких видно, что Комаровские земли подарены были Петром Первым наказному Изюмскому полковнику Даниилу Быстрицкому. По ревизской сказке 1732 года, Комаровка населена в 1706 году, и вероятно тогда же построен был первый храм в Комаровке. По делам бывшего Изюмского Духовного Правления видно, что в 1722 году был в Комаровке священником Афанасий, и в 1739 году тот же Комаровский священник Афанасий, по храму, называется Успенским. Ведомость 1739 года о праздных местах говорит: «Церковь Успения Пресвятой Богородицы в селе Комаровке неприятельским нахождением сожжена, священника не имеется, а приходских дворов 18». Истребление храма совершено Татарами в 1736 году. Новый храм построен был здесь уже в 1744 году; храмоздателем был Подпрапорный Изюмского полка Алексей Быстрицкий. Ныне существующий каменный довольно красивый храм, с каменною колокольнею, построен Владимиром Фесенковым и освящён в 1838 году.

Метрики прихода начинаются с 1729 года.

По ревизии 1732 года видим в Комаровке 46 дворов и 175 душ муж. кроме двух дворов и 9 человек при мельнице и 83 душ муж. деревни Николаевки. Если же, как сказали мы, в 1736 году храм Комаровский был сожжён татарами, то без сомнения в то же время пострадали и прихожане. По делу 1739 года «разоренного неприятельскими людьми местечка Комаровки оставший Успенский поп Афанасий» перешёл в Борисовку. Это значит, что хотя в 1739 году и считалось в Комаровке 18 дворов, быть может построенных уже после Татарского опустошения: но это был уже не прежний приход, для которого, по ревизии 1732 года, была и школа, – жить было не при чем. В 1749 году в Комаровке 50 дворов. В 1750 году 289 муж., 270 жен.; в 1770 году 215 муж., 160 жен.; в 1790 году 191 муж., 177 жен.; в 1810 году 235 муж., 213 жен.; в 1830 году 260 муж., 298 жен.; в 1850 году 344 муж., 365 жен. душ.

Савинцы – при реках Каменке и Теплянке, вблизи 16-ти озёр и реки Донца, при старой большой дороге из Харькова в Изюм и Таганрог.

В 1674 году Борис Мышецкий писал к Чугуевскому воеводе: «В нынешнем 182 (1674) году июня 10 писал ко мне с Балаклеи Полковник Яков Черниговец и прислал челобитную Савинской слободы жителей Гаврилы Могилки с товарищами 100 человек; а в челобитной их написано: в прошлом де 179 (1671) году пришли они из Малороссийских городов и построились слободою на Татарском броду в Савинском перелазе, и на 179 (1671) году дано им Государево жалованье хлебное, а на 180 и 181 и на нынешний 182 годы Государева хлебного жалованья не дано. И будучи они в Савинском, помирают с голоду; а пашни им пахать и хлеба сеять, за приходы воинских людей, не можно; а от приходу воинских людей на реке Северном Донце стоят они на Татарских перелазах, на трёх сторожах. И чтоб Великий Государь их пожаловал, велел им дать своего, Государева, хлебного жалованья, чтоб им, будучи в Савинском, голодом не помереть, и врознь не разбрестись. Июля 4 дня писал ко мне с Балаклеи Полковник Яков Черниговец: Савинской де слободы жители от голода бредут врознь; а которые остались, и те помирают голодом и хотят от голода бресть. И на Савинском перелазе, на Татарских бродах, на сторожах стоять будет некому. И тою де сакмою воинские люди, Татарове, под Государевы Украинные города станут приходить безвестно; а у него, Якова, оприч тех Савинских жителей, на Савинском перелазе и на стороже стоять будет некому; а без Государева хлебного жалованья им, Черкасам, в Савинском быть не можно. И по указу Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой России Самодержца, и по отписке воеводы Князя Григория Григорьевича Ромодановского, Савинской сдлбоды жителям, по их челобитью, велено дать Государева хлебного жалованья, ржи по две чети, да по четверти овса на человека в Московскую таможенную отдаточную меру. А Белогородскому полку городов по близку с Савинской слободе, оприч Чугуева, где б были в сборе в Государевых житницах хлебные запасы, нет. По даче Государева хлебного жалованья Савинской слободы Черкасам Гавриле Могилке с товарищами, против Государева указа, и по отписке боярина и воеводы Князя Григория Григорьевича велеть учинить… А кто имяны Савинские жители в Савинском, – я к Полковнику Якову Черниговцу писал, чтобы он им, Савинским жителям, к Государеву жалованью список именной к тебе, Господине, в Чугуев прислал».

Таким образом: а) население черкасами Савинской слободы, которая впоследствии называлась городом и городком, относилось к 1674 году; б) в объяснение приведенного акта и военного значения слободы Савинской надобно сказать, что Савинский перелаз, упоминаемый ещё в «Книге большого Чертежа», татарские перелазы у Савинского и Савинская сакма были одною из торных дорог татар в Россию. Отселе в 1571 году Путивльские станичники, а с 1640 года Чугуевские станичники сторожили татар на перелазах у Савинского. А черкасы Савинские, вскоре после того как поселились у Савинского брода, должны были сделать разные укрепления по берегу Донца. В записке князя Якова Мансурова 1682 года сказано: «По реке Северному Донцу Татарский брод, что под городом Савинском. По осмотре, того броду на полторы версты. Подле того броду сторожки и надолобов не построено, только курень огорожен тыном и осыпан землёю, и учинены бойницы. Да подле того ж броду, подле городовых надолобов построена караульная башня. А у того броду на карауле стоят печенежцев 4 человека с ружьём, 12 человек без ружья, Савинского городка козаки по 5 человек с ружьём, переменяясь посуточно. Не доезжая Савинского города за версту, на Савинском броду построен острожок (17 сажень вокруг) и в том строжку построена караульная башня (8 сажень вокруг). И подле того броду поставлены надолобы. И по осмотре того броду стоят всего 40 человек на конях». Далее видим описание поправок и дополнений в Савинском. «От Тарабанова броду построены надолобы до города Савинца выше городка Савинского». На Савинском броду стоят козаки Рыбенского полку; на том броду построена тынянка вновь. На нижнем Савинском броду под городом устроены надолобы 30 сажен, возле надолоб построены 3 тынянки. На том броду стоят рыбенские и харьковские козаки. На Савинском ниже города на броду поправлены старые надолобы 160 сажен, да валом обвалено, да плетено 70 сажень; да от того валу засечено засекою лесу 120 сажен. А стоят на том броду Золочевцы. 198 (1689) года сентября 5 дня, по приказу Думного дворянина и воеводы Степана Богдановича Лачинова, Змиевские козаки сотни Степана Дякова в Савинском броду, в сторожевой башне, понад Донцем и около лужка сделали новые надолобы 247 сажень. Тогож году октября 13, по его, Думного дворянина и воеводы Степана Богдановича Лачинова, приказу и по его, Степановой отписке козаки в Савинской сторожевой башне от новых надолоб поделали старые вверх над Донцем, сделали надолоб 390 сажен». в) По сему описанию видим, какие укрепления были сделаны казаками на берегу Донца выше города Савинского, под городком и ниже городка, но каков был самый городок Савинский, здесь не описано. Последнее увидим мы из рассказа предания о древнем храме. Здесь прибавим, что царской грамотой 1685 года «старшина, урядники и козаки города Савинского» переданы вместе с многими другими в ведение Изюмского полковника Константина Григорьевича Донца.

После сего нельзя сомневаться, что первый храм в Савинцах построен не позже 1672 года. В 1727 году Савинский Священник Иаков подавал челобитную Преосвященному Епифанию Епископу Белоградскому, в коей писал, что «Церковь их в городе Савинцах, во имя Успения Богоматери, весьма обветшала, кровля сгнила и углы во многих местах отпали, а между тем в приходе состоит 120 дворов»; потому просил разрешения перестроить храм сей на том же самом месте, и в то же наименование. Дозволение было дано, храм в два года перестроен, и в 1730 году Изюмский протоиерей Прокопий Бужинский освятил его.

По преданию местному, деревянный храм стоял в крепости и устроен был применительно к опасностям военным. Он сделан был в виде дома с узкими окнами, с потолком жилого здания, с куполом над алтарём и с гонтовою крышею. Ограда же около церкви была обширная, состояла из часто поставленных остроконечных дерев весьма значительной вышины; по углам ограды сделаны были башни; со внешней строны ограда окопана была рвом, а по насыпи рва стояли рогатки; внутри ограды устроен был погреб для хранения пороха. Все это называлось городком, куда, во время тревоги, жители уходили для безопасности. По делам видно, что в 1750 году Успенская церковь была возобновляема старанием священника Моисея: в этом году выдан был антиминс «в местечку Савинцах, в храме Успения Пресвятой Богородицы», подписанный блаженным Иоасафом епископом Белгородским.

В 1782 году священник Иоанн Сухарев, возбудив в прихожанах решимость построить вместо деревянной, тесной и обветшалой церкви, каменный храм, отправлялся в Белгород для получения архипастырского благословения на предприятие своё и прихожан. В 1783 году каменный храм был заложен. Доброму священнику Сухареву много пришлось терпеть неприятностей при продолжении дела. Прихожане, начав дело, не слишком заботились об окончании его; надлежало побуждать их к продолжению начатого здания; за отдалённостью, епархиальное Белгородское начальство не видело положения дела и не делало побуждений тем, кому следовало делать; священник Сухарев один боролся с препятствиями и остановками. При всём том, почти без всякой посторонней помощи, построение храма приведено было к концу, и храм освящён 8 ноября 1793 года.

В нынешнем храме некоторые иконы написаны при священниках: Иоанне Сухареве и Максиме Шарфском; самые древние из них большею частью относятся к средине прошедшего века.

Из богослужебных книг уцелели: общая минея, М. п. 1681 г.; служебник, М. п. 1705 года и К. п. 1740 года; требник, в лист, М. п. 1732 года; евангелие, М. п. 1733 года; постная триодь, М. п. 1748 года; цветная триодь, М. п. 1749 года.

Другой храм в Савинцах, в честь Вознесения Господня, построен в 1779 году. Так говорит надпись на кресте.

Метрики Успенского храма начинаются с 1729 года, а Вознесенского – с 1775 года.

Выше упомянуто, что в 1727 году считалось в приходе Савинцевского храма 120 дворов; в ведомости 1732 года показано уже 160 дворов, 567 душ муж., и при храме шпиталь (богадельня), и кроме того, в Ольховом Роге 139 душ муж.; в Жуковке (Чепеле), сотника Семёна Быстрицкого, 139 душ муж.; всего же 845 душ муж. Умножение населения Савинцев впоследствии происходило от переселения сюда значительного числа черкасов из западного края губернии, преимущественно из Лебединского уезда.

От цинги в 1849 году умерло в первом приходе 183 человека, во втором 150; от холеры в 1848 году умерло в обоих приходах 248 человек.

Относительно тревог и бед, какие наносили татары жителям Савинского города, в Чугуевской переписке находим следующее: в 1673 году татары грозили опустошить Савинский город. «Татарове стоят на Чепели, тысяч с восемь, и Уманский полк весь с ними (это при Дорошенке); а хотят под Савинскую слободу, чтоб взять Савинскую да Спеваковскую слободы, чтоб те де им слободы опустошить». В какой мере татары выполнили свою угрозу над Савинцами из переписки не видно. В челобитной 1674 года Савинские черкассы жалуются на сильные тревоги, и на военные труды, какие несут они по милости татар, но они ясно не говорят того, что татары разорили укрепление их.

Орновский, в истории Захаржевских пишет: «в 1675 году, по распоряжению Полковника Григория Донца, Савинцевский Сотник Могилка, нахватал множество Татар в плен, эти добычи отосланы в Москву и Полковнику прислана похвальная грамота».

В июле 186 (1678) года писали из Балыклеи в Чугуев: ведомо учинилось, что «июля 28 в ночи, пришли многие воинские люди Татарове под Савинскую слободу и многих людей в полон поймали и побрали, и посад сожгли; только отсиделись в городке небольшие люди; и те Татаре стоят под Савинскою слободою. а иные пошли под Балыклею, под Государевы города, под Чугуев и Печенеги».

1679 года июля 15 писал сотник Савинский к Лиманскому и Бишкинскому: «одноконечно перешли Татарове на Нагайскую сторону чрез реку Донец, великая орда на Чепельку».

Отписка генерала Григория Косагова: «нынешнего 188 (1680) года июня 7, писал, ко мне в полк из Савинска Наказной Полковник Гаврила Могилка: неприятельские люди Татарове с Крымской строны к реке Донцу к Савинским перелазам для осмотра бродов приезжают часто». Того же 7 числа, Могилка писал к воеводе Борису Шереметеву, что «орда большая пришла к Донцу, меж Изюмом и Савинском».

В 1688 году 4 июня многочисленная орда стояла под Савинцами с полудня до вечера, и пошла к Чепелю. Отважный Могилка, 5 июня, с 200 казаков бросился из Балаклеи за татарами, вступил с ними в бой, чтобы прогнать за Донец. Татары ушли, но явились опять под Савинцами 9 июня и опустошили Савинцы. «Июня 9, 1688 года, в приход воинских людей, Савинских жителей побито и в полон поймано 63 человека, а в остатке ныне на лицо 40 человек». По другому известию, татары угнали и скот у Савинцев – лошадей и коров.

В 1697 году татары также встревожили Савинцев. Изюмский полковник Фёдор Шидловский предписывал тогда «Лиманскому сотникови Ивану Лебе – сотни его козакам, стать для обережения на Савинском броду».

Более чем вероятно, что в 1736 году жители Савинского городка также сильно пострадали от татар, как пострадали и многие другие, например жители Куньей, Левковки и прочие.

О физических особенностях местности Савинцевской следует заметить, что даже в ведомости 1782 года писано о лесах Савинцевских: «в них звери – волки, лисицы, дикие козы, горностаи, белки; птицы – тетерева , куропатки, – при водах дикие гуси» и прочее. Ныне ни зверей. ни птиц такого рода не видно в окрестностях Савинцев.

Довольно не скудным источником продовольствия служит для жителей, после хлебопашества и рыбной ловли, ломка известкового камня, покупаемого для мощения дорог. Ярмарки бывают здесь – 23 апреля и 15 августа.

Стратилатовка – на берегах речки Камянки и вблизи Донца, на дороге из Изюма в Славянск.

Первый храм в Камянке, в честь Рождества Пресвятой Богородицы, построен был в 1746 году полковым есаулом (впоследствии Изюмским полковником) Федором Краснокутским. Второй деревянный храм построен в 1784 году старанием священника Григория Гринькова.

Ныне существующий каменный храм построен в 1832 году дочерью придворного протоиерея Андрея Афанасьевича Самборского и племянником полковником Иваном Васильевичем Малиновским. Храм сей один из самых примечательных как по красоте постройки и богатству украшений, так по историческим памятникам. В нём три престола: главный – во имя Софии Премудрости Божьей.

Здесь иконы Софии Премудрости Божьей и Богоматери, Благовещения и Евангелистов на Царских вратах, Архангелов Гавриила и Михаила – работы знаменитого художника Венецианова.

В южном приделе, в честь Рождества Пресвятой Богородицы, местные иконы на медных досках Василия юродивого и Мученицы Софии, южные и северные двери – медные, с изображением Праведника Симеона и Пророка Моисея, – все четыре писаны знаменитым Венециановым.

Северный придел, в честь Андрея Стратилата, украшен четырьмя иконами – работы академика Боровиковского, которые подарены императором Александром дочери наставника его протоиерея Самборского; в северных дверях образ мученицы Александры украшен яхонтом и бриллиантами. Образ Благовещения – древней итальянской живописи. Иконы сии находились в придворном храме великой княгини Александры Павловны в Уриме близ Песта.

С храмом Стратилатовки, как видно, соединено имя протоиерея Самборского, оно же соединено и с приходом Стратилатовки, так как Камянка подарена была ему императором Павлом. По тому надобно вспомнить о самом протоиерее Самборском.

Андрей Афанасьевич родился в 1732 году в Никитовке Ахтырского уезда; отец его Афанасий Самборский, священник из дворян, имел родственником Цареборисовского Сотника Андрея Самборского. Андрей Афанасьевич обучался в Киевской Академии и, по окончании образования духовного, послан был в Лондон, где в 1769 году сочетавшись браком с англичанкой, посвящён был во священника посольской церкви; любимым занятием его была здесь агрономия, которую изучил он отчётливо. В 1781 году Высочайше назначено ему было состоять в свите государя наследника во время путешествия по Европе. В 1784 году он избран был в духовника и наставника по закону Божьему и английскому языку великим князьям Александру и Константину Павловичам. В 1788 году определён в протоиерея придворной церкви города Софии. В 1797 году ему поручен был главный надзор за школою земледелия, открытой тогда близ Царского Села. В 1799 году император Павел избрал его в духовника для великой княгини и эрц-герцогини Австрийской Александры Павловны; при её особе находился он до самой кончины её. По предании же тела земле, он путешествовал по Черногории, Боккодикаттаро, Греции и островам Архипелага, был в Константинополе и Крыму. Отчёт о сём путешествии, которого целью было ближайшее знакомство с земледелием и торговлею разных мест, представлен был высшему начальству. Рескриптом от 4 марта 1797 года Высочайше пожалована ему Каменка в потомственное владение, и в ней он пробыл несколько времени, по возвращении из-за границы. Здесь он обратил всё внимание на нравственное и хозяйственное состояние черкасов Камянки: он завёл школу, больницу, аптеку и певчих, что всё поддерживается и поныне. По возвращении из-за границы, пожалован ему орден Иоанна Иерусалимского, а в 1799 году орден Святой Анны I степени с бриллиантовыми знаками. Ему дозволено было иметь квартиру в Михайловском замке. Здесь он скончался на 84 году жизни в 1815 году, хотя и приготовил было гроб с часовнею для своего вечного покоя в Камянке. Из сочинений его напечатаны: а) Речь Императрице Екатерине, по возвращении её с юга, Спб. 1787 года; б) Описание практического Англинского земледелия, М. 1781 года.

В ограде Софиевской церкви похоронен один из знаменитых генералов нового времени Владимир Дмитриевич Вальховский, храбрый воин на поле брани, строгий в отношении к себе и готовый на всё для других. Высочайше дарованную ему аренду обратил он на погашение долгов отца своего, а пенсию употреблял на уплату подушного оклада за крестьян жены своей. В продолжение военной службы своей он был на 6-ти штурмах, в 80 сражениях и перестрелках и в 3-х степных экспедициях. Он был женат на внучке Самборского.

Число прихожан: в 1750 году 222 муж;., 207 жен.; в 1770 г. 358 муж., 347 жен.; в 1790 году 720 муж., 750 жен.; в 1810 году 747 муж., 786 жен.; в 1830 году 1103 муж., 1195 жен.;в 1850 году 1277 муж., 1275 жен.

На левом берегу Донца и на правом Левковского буерака, Левковка населилась ещё тогда, как нередки бывали набеги татар на Задонецкий край со стороны татар. Против их нападений была устроена и крепость с башнями; вблизи Левковки татары по временам переправлялись чрез Донец.

В дворянской грамоте Захаржевич-Капустянских, владельцев Ивановки, читаем: «Иван Капустянский в прошлом 733 году написан в козачью службу; с начала бывшей с Турками войны был в Крымских походах и в атаке города Перекопа и в разорении городов Бахчисарая и Карасёва; и когда Крымский Хан, во многом воинстве пришед, с Татарскими ордами ворвался в границу прямо на поселение Изюмского полка. где он, Капустянский, жительство имеет, в поиске над ним бывал многократно, да и сам с данною Изюмского полка 50 человек Козаков командою атакован был и штурмован от сильного неприятеля на перелазе близ Левковки на реке Донец, и оного неприятеля внутрь не пропустил, но ранил многих и убил; а в той деревне жилой его дом со всеми пожитками неприятель разорил и огнём выжег, а людей его, Капустянского, поселённых на собственной земле купленной, более 150 душ, забрал в полон, а скотину рогатую, овец и людей всех с собою угнал, о чём в поданной от него в Изюмскую полковую Канцелярию ведомости явствует». Капустянским принадлежала и принадлежит находящаяся близ Левковки Ивановка – ныне село с прекрасным каменным храмом Святого Иоанна Предтечи, а до 1745 года деревня, бывшая в приходе Левковской церкви. Впрочем, по словам сотника и потом есаула Капустянского, во время нападения татар не только разорена была деревня его, то есть Ивановка, но досталось и Левковке. То же видно и по церковным актам. В ведомости 1739 года показано, что Левковская церковь без священника и при ней 15 дворов. Между тем по ведомости 1732 года значится при ней 41 двор, а по ревизии 1732 года в Левковке полковой хорунжий Агап Кучеренко, подпрапорные Фёдор Корец и Леонтий Переясловец, 248 казаков и при храме школа и шпиталь; в деревне Ивановке полкового писаря Ивана Ивановича Капустянского 136 душ мужских; в Богуславской, что под Лысой горой, 522 души мужских; всего в приходе 908 душ мужских, 850 женских. Такая разница в населении Левковки говорит, что Левковка сильно пострадала от татар, а по другим источникам знаем, что это было в 1736 году.

Метрики Левковского прихода начинаются с 1738 года. В ведомости 1731 года сказано, что Архангельская Левковская церковь построена в 1713 году. В 1772 году построен ныне существующий храм. В 1841 году храм сей покрыт железом на счёт помещика Гавриила Островского, вследствие обета его. В зимнее время, в праздник, Островский вместе с семейством ехал к храму чрез Донец и едва не потонул. Спасённый неожиданно помощью жителей слободы, он дал обет возобновить храм, и употребил на возобновление его до 430 рублей серебром.

Кунье – в 25 верстах от Изюма.

В ревизской сказке 1732 года сказано, что «Кунье – Михаила Константиновича Захаржевского, поселено тому сорок лет (следовательно в 1692 году) на пожалованной Полковнику Захаржевскому земле», а Изюмец или «Изюмовка» – того же Захаржевского – «поселена четыре года тому назад»; жителей 306 душ мужских, но без храма. По преданию, дочь полковника Донца-Захаржевского Акилина, по говору малороссов Куня, – получила от отца своего земли нынешнего села Куньего, и оставила своё имя селу, земле и речке. Она была в замужестве за есаулом Николаем Шидловским, и сын её Иларион Шидловский построил в Куньем первый храм во имя Святителя Николая, оградив его, на случай набеглв Татарских, высоким частоколом. В ведомости о праздных местах 1739 года сказано: «Церковь Николая Чудотворца в селе Куньем неприятельским нахождением сожжена, а Священника и приходских людей не имеется». Это было по милости татар, опустошивших край в 1736 году. По ведомости 1732 года при храме села Куньего показывалось прихожан 72 двора и 180 душ мужских. Следовательно, после набега татарского этих 72-х дворов и с храмом как не бывало. «Села Куньего Николаевской церкви Поп Иоанн Чернявский» подписался под указом 1744 года. Но с 1737 до 1743 года не видно не священника, ни храма. В 1749 году здесь было уже 60 дворов прихожан. И в этом именно году предписано было освятить в селе Куньем храм Святителя Николая, который начат был в 1746 году. При сём между утварью готового к освящению храма показано: «Потир и дискос олова чистого, звезда серебряная (вероятно оставшаяся после татарского грабежа), гробница олова чистого» и проч. Доселе ещё цело евангелие, М. п. 1688 года при патриархе Иоакиме, и пожертвованное храму Иларионом Шидловским. Надпись, сделанная на нём, говорит, что оно отнято у татар. Вероятно это было в 1736 году.

Храм, освящённый 1749 года, перестроен был на другом месте в 1796 году Романом Шидловским; он и ныне ещё цел, но стоит на кладбище. Нынешний храм каменный приходский освящён в 1827 году во имя Покрова Пресвятой Богородицы; он построен владетельницею села Марией Шидловской. Храм сей, по громадности купола и по стройности всего здания, один из великолепных. Местные иконы в иконостасе – лучшей живописи, утварь и ризница – довольно богатая.

Метрики прихода начинаются с 1732 года. Число прихожан: в 1730 году в Куньем 170 душ муж., 160 жен.; в Изюмце 306 муж., 250 жен.; всего 476 муж., 410 жен.; в 1750 году 250 муж., 217 жен.; в 1770 году 448 муж. 432 жен. в 1790 году 985 муж., 980 жен.; в 1810 году 1016 муж., 1002 жен.; в 1830 году 1208 муж., 1325 жен.; в 1850 году 1257 муж., 1344 жен. душ.

Третий округ самой большой частью состоит из поселений позднего времени. Достойны внимания: Спеваковка, Заводы, Чепель, Великая Камышеваха и Мечебилово.

Спеваковка – на левой стороне Донца, при озере, которое шириною до 40 сажень, в 17 верстах от Изюма.

В грамоте царя Феодора Алексеевича, данной 17 февраля 1682 года на имя Харьковского полковника Григория Донца, сказано: «По указу Великого Государя и по твоему челобитью велено тебе, Полковнику, жить в новопостроенном городе Изюме – и в том городе и урочища, которые к тому городу смежны, её Спеваковку и Пришиб, призывать на вечное житьё неслужилых Черкас; и в Спеваковке и на Пришибе тем Черкасам города строить и селиться в тех городах собою и пашенные земли пахать и всякими угодьями владеть». По этой грамоте Спеваковка уже в 1682 году является знаменитым местечком; Полковнику даётся позволение построить здесь город, то есть крепость, и увеличить число жителей неслужащими Черкасами других мест. По Чугуевской переписке видим «Спеваковскую слободу» ещё за 10 лет ранее того времени, именно в 1673 году.

Город действительно был построен здесь полковником Донцем, и в то же время по берегу Донца сделаны были береговые укрепления. «От Липового озера до Спеваковского брода устроены надолобы, а у того брода построен городок, а возле городка башня; от того городка устроены надолобы до Кривого озера, а от Кривого озера построены надолобы Креднянского брода 1450 саженей» Так говорит Чугуевская переписка 1682 года. По делам 1729 года известен «атаман горда Спеваковки».

Без сомнения – первый храм местный существовал ещё в «Спеваковской слободе», то есть в 1673 году. В нынешнем храме хранится дарственная запись на землю, подаренную храму Спеваковскому в 1709 году. По делам 1726 и 1723 годов видно, что древний храм Спеваковский посвящён был Чудотворцу Николаю.

Указ домовой канцелярии преосвященного архиепископа Петра, последовавший 7 сентября 1736 года на имя Изюмского Духовного Управителя, говорит: «Доношением твоим предложено, что августа 17 дня сего года, Изюмского ведомства, в сёлах Заводах и Спеваковке храмы Татарами, по разорению тех сёл обывателей, отперты и в них утварь и протчее к священнослужению потребное разорено и со всем ограблено, и по объявлению тех сёл обывателей, лошадьми в тех храмах оные неприятели ездили. По сему доношению собственноручным Его Преосвященства предписанием велено: оных храмов разорение починить, надлежащею церковною утварью, по возможности, снабдить, и ежели освящённые антиминсы имеются в целости, то в тех храмах всякое церковное служение отправлять позволяется. Буде же антиминсов не имеется, то о том писать обстоятельно, и присланы будут в те храмы другие антиминсы». В указе от 17 января 1737 года написано, что, по доношению Спеваковского Священника, Крымские Татары, во время нападения своего на церковь, забрали в ней «срачицу престола, крест, антиминс и протчую церковную утварь», так, что служить в ней нельзя. Вследствие сего донесения, велено «выдать антиминс и Святое миро и велеть освятить чином по требнику о поколебании трапезы». Но этим бедствие не кончилось. Священник Григорий умер, не успев освятить храма. А между тем татары 15 февраля 1738 года снова ограбили Спеваковский храм. Изюмское Духовное Правление, имея в виду как эти бедствия храма, так и то, что прихожан самое малое число осталось, а «пока Бог пошлёт мирное окончание», надобно опасаться нового вторжения Татар, указом от 14 марта 1738 года предписало Священнику Изюмского Собора немедленно забрать, если что ещё есть в Спеваковском храме, и доставить для хранения в Изюмский Собор, причём составить опись как разграбленному, так и оставшемуся имуществу; по известию находится, что «церковные деньги, пчёлы, и при них церковный мёд и воск, и протчое движимое имение к разграблению неприятельскому не допущено».

Уже в 1743 году, указом от 13 февраля, предписано было протоиерею Прокопию Бужинскому, вследствие прошения атамана Иосифа Будянского с товарищами, «освидетельствовать церковь, и если в ней не повреждён престол, или от Татар не было учинено кровопролития, прочитать потребные молитвы с окроплением Святою водою, в противном же случае – совершить освящение полное».

По ревизии 1732 года оказалось в Спеваковке: «во дворе Подпрапорный Степан Васильев Дыканский 40 лет; у него племянник Осип Васильев Дыканский», казаков и подпомощников 84 души мужских; при храме школа; в хуторе Купчинова на реке Емельяновке 13 душ мужских.

Метрики и исповедные книги Спеваковского прихода начинаются с 1738 года.

Число прихожан: в 1730 году 197 муж., 181 жен.; в 1750 году 110 муж., 73 жен.; в 1770 году 204 муж., 175 жен.; в 1790 году 264 муж., 244 жен.; в 1810 году 401 муж., 412 жен.; в 1830 году 336 муж., 379 жен.; в 1850 году 436 муж., 418 жен.

В 1726 году приходской священник Василий, прописав, что, по указу Петра I-го, при каждой церкви должно быть 100 дворов, а в случае недостатка сего числа, велено отделять дворы от соседних приходов, писал: «ныне в мене, богомольца Вашего Преосвященства, в селе Спеваковке токмо 16 дворов приходу имеется и неоткуду пропитаться; а в онаго села Спеваковки поблизости, на версту, соляные Государевы заводы, в которых имеется дворового числа сот пять и больше, и поп один, и за многолюдством не может управиться»; потому просил причислить несколько дворов от Заводов к Спеваковской церкви, и просьба была исполнена. По ведомости 1732 года, при Спеваковской Николаевской церкви показано 129 дворов. Но вскоре число прихожан опять слишком уменьшилось; в указе 1738 года писали: «прихожан малое число осталось». По ведомости 1749 года показано их только «12 дворов». Без сомнения это произошло вследствие разграбления Спеваковки в 1736 и 1738 годах. Изюмское Правление в 1738 году, как видно, ожидало с скорбию того, пока Бог пошлёт «окончание мирное». Что ж это было за немирное время? Известно из общих источников истории России, что в 1736 – 1739 годах была война с Крымом. Сего мало: нападение татар на Спеваковку и Заводы было очень важным делом не по отношению только к этим местечкам. В 1736 году, тогда как Миних уже был на границах Крыма, фельдмаршал Ласси, по распоряжению Миниха, шёл с корпусом с западной границы к Азову; Ласси ехал с отрядом казаков впереди корпуса. Между Изюмом и Украинской военной линией (Петровское, Михайловское и пр.), отряд казаков неожиданно окружён был татарами; Ласси едва успел ускакать, экипажи его были ограблены, многие из казаков попались в плен, а другие рассеялись, татары рассыпались по окружным местам для грабежа и опустошений. Так говорит история. Потому то и в донесении Изюмского Правления сказано: «в полудни с Крымской стороны внезапно неприятели напали». По показанному числу Спеваковских прихожан 1732 и 1749 годов не можем сомневаться, что очень многие из Спеваковцев попадались тогда в плен.

Жители Спеваковки, без сомнения, и прежде того не раз страдали от татар. Так, в сентябре 1694 года «орда переходила на Бунином броду, под слободою Спеваковкою», в числе 5000. Шереметьев поспешил поставить Изюмский полк от Бишкина до Савинец, а другие – в других местах. Татары, узнав от двух пасечников, пойманных на устье Чепели, что Шереметьев вывел полки, поспешили возвратиться в Крым.

Заводы – на речке Емельяновке, вблизи 8 озёр, простирающихся в длину от 140 до 400 саженей, но не глубоких.

Выше приведенный указ 1736 года уже сказал, что в этом году в Заводах был храм во имя Святых Апостолов Петра и Павла и что он тогда был ограблен татарами. Однако в последующих бумагах не видно того, чтобы Заводский храм подвергся тогда такому оскорблению, какое причинено было врагами Христова имени Спеваковскому храму. Местное предание сообщает следующие особенности об участи Заводской церкви того времени: а) Одно татарское ядро пробило северную страну храма близ клироса, пролетело сквозь царские двери и ударило в южную стену алтаря, но здесь остановилось. Знак ядра поныне виден на стене храма. б) По местному преданию, татары увели тогда в плен Заводского священника. И это предание оправдывается письменными документами. Духовное Правление в 1739 году в ведомости о праздных местах показывало, что храм в Заводах без священника, и в указе 1737 года называло Спеваковского священника Григория священником Петропавловской, то есть Заводской церкви. в) Предание сохраняет память и о том, что татары увели тогда с Заводов многих в плен. В помянутой ведомости 1739 года о праздых местах сказано, что в Заводах храм не только без священника, но и без прихожан. Между тем в ведомости за 1732 год, после отделения в 1726 году значительного числа дворов к Спеваковскому храму, при Заводском храме показано 132 двора. Какое же ужасающее число исповедников имени Христова попалось в плен к врагам имени Христова!

После этого нападения татар, слобода Заводы, как видно, долго не могла оправиться. По ведомости за 1749 год показано при Заводском храме только 35 дворов. Страшный грабёж напугал черкасов. К тому же и без того здесь было не привольное житьё. На другой стороне Донца, на стороне татарской, там, где ныне находятся Заводские хутора, на возвышенном месте, есть глубокая котловина. Здесь, ещё на памяти стариков Заводских, татары содержали лошадей для разъездов.

Котловина устроена на средине одного из 5 курганов, расположенных на правой стороне Донца, параллельно с рекою. Котловина в 3 верстах от Заводов, глубиною до 5 сажень. Курган её, как и другие 4, шириною до 40 сажень. Точно так же напротив Спеваковки, на той же правой стороне Донца, расположены параллельно с рекою 7 курганов, но меньшей величины; самый большой, называемый Острою могилою, 30 сажень в ширину, а прочие 16 сажень. Это – наблюдательные посты, обращавшиеся иногда татарами во вред Спеваковцам и жителям Заводов. Казаки также пользовались котловинами курганов для наблюдения за татарами.

При недостатке корма или съестных припасов, они нападали на Спеваковку и Заводы, грабили всё, что попадалось под руки, и уводили жителей в плен.

По такому положению Заводов очень естественно, что черкасы с самого начала поселения своего на этих местах построили крепость. Её составляли: земляной вал, с острогом из дубовых деревьев, с 4 башнями, со рвом и чугунными пушками; по берегу Донца на несколько вёрст стояли рогатки.

Это тем более нужно было, что при нынешней слободе Заводах добывали соль в соляных озёрах, почему и местечко иначе называли «Государевы солёные заводы». При близости грабителей – татар, неизбежно было сколько-нибудь обезопасить покой и жизнь добывавших и покупавших соль от наглости грабителей-злодеев. Ныне от бывшей Заводской крепости остаются едва заметные ряды брёвен в земле, почти уже согнивших. Ныне уже и соляных озёр, из которых прежде добывалась соль: они засыпаны песками, и Донец переменил своё течение. Это и не могло быть иначе. В старые времена, по обоим бегерам Донца рос дремучий лес. Леса истреблены и открылись сыпучие пески, переносимые, подобно волнам, с одного места на другое. Ныне не вдали от слободы Заводов находятся значительные озёра, из которых одно называется Липняги, но все они не соляные; в них водится много вкусной рыбы. Оскудение соли в бывших соляных колодезях имело своим следствием и перемены в населении Заводов. При Бироне вздумали взять здешние колодези в полное заведывание казны, тогда как до того времени Черкасы добывали и продавали соль с платою незначительной пошлины; вызваны были однодворцы из Белгорода, и соляные рабочие из Славянска и Бахмута, – употреблено много денег и труда на воображаемое улучшение колодезей. Но опыт скоро доказал, что доход Заводов был слишком незначительный, почему всё было брошено, рабочие возвратились в прежние места, а однодворцы в 1759 году переселены на реку Айдар, где они образовали слободку Заводовку, или Спеваковку. Земли, по старинному праву, остались во владении Черкасов.

Guldenstad, Reise durch Russland, Th. 2, S. 293. Этот путешественник, бывший в Заводах в 1774 году, уже нашёл соляные колодези сухими: но ещё видел остатки соляных колодезей и собрал сведения о том, как добывали здесь соль. Вот описание его: «Место, где добывали соль, лежит в углу, образуемом правою стороною устья Емельяновки и левою стороною Донца, во 100 шагах от устья, при подошве песчаной возвышенности. Весною оно занимается водою, а теперь при самой подошве возвышенности стоит болото, котрого вода на вкус мало солоновата, но которое называют солёным озером. Окружающая почва – глинистая и желтоватая. Соль добывали не из этого озера, а из источника, который выкопан в 100 шагах от озера и в 200 от берега Емельяновки. Сруб колодезя осыпан землёю, вышиною в сажень, чтобы весенняя вода не затопляла колодезя. Из этого колодезя добывали соль и жёлобами проводили её чрез Емельяновку в соловарню. Кроме этого колодезя, самого богатого, были ещё 6 других во 100 шагах от того. Ямы четырёх я ещё видел; три находятся между главным колодезем и правым берегом Емельяновки, а четвёртыё на левом берегу Емельяновки. Теперь все они высохли и заброшены». S. 293, 294.

Нынешний храм Заводов, освящённый в честь Святых Апостолов Петра и Павла в 1724 году, построен, как говорят, по словесному распоряжению Петра I, данному в 1721 году; в 1722 году подписался «Заводской поп Антон Фёдоров», а в деле 1726 года подписался «Заводской Петропавловской Церкви поп Савва».

Метрики храма начинаются с 1729 года.

Число прихожан: в 1730 году 205 муж., 172 жен.; в 1750 году 70 муж., 70 жен.; в 1770 году 249 муж., 251 жен.; в 1790 году 303 муж., 288 жен.; в 1810 году 574 муж., 558 жен.; в 1830 году 763 муж., 678 жен.; в 1850 году 436 муж., 438 жен. душ.

Чепель – владельческое имение на левом берегу реки Чепельки и вблизи большого озера, в 30 верстах от Изюма.

Первый храм, в честь Покрова Пресвятой Богородицы, построен здесь полковником Матвеем Куликовским в 1765 году. В 1849 году владетельницы имения: Анна Двигубская, Варвара Купчинова и Наталия Бараевич употребили на возобновление храма до 1050 рублей серебром и пожертвовали священническое облачение в 346 рублей серебром.

Число прихожан: в 1770 году 460 муж., 440 жен.; в 1790 году 525 муж., 541 жен.; в 1810 году 584 муж., 609 жен.; в 1830 году 653 муж., 653 жен.; в 1850 году 600 муж., 684 жен. душ.

В 1831 году холера не касалась Чепеля; в 1848 году умерло от неё 36 человек. От цинги в 1849 году умерло 16 человек.

Довольно не скудное средство к содержанию жители Чепеля находят в рыбной ловле. Чепельское озеро простирается на 100 сажень в длину и на 40 сажень в ширину, и не скудно рыбою. В нём ловятся: сом, чабак (лещ), короп (карп), голомня (язь), окунь, карась, налим, линь.

Великая Камышеваха – на речке Камышеватой, которой берега когда-то очень известны были камышами, в версте от правого берега реки Береки и в 7 верстах от правого берега реки Донца.

На правой стороне реки Донца, и при том в значительном расстоянии от берега его, черкассы не смели селиться в XVII столетии. Крымские хищники не давали тогда покоя и на левом берегу Донца, особенно ниже и выше Балыклеи. Примеры Спеваковка и Заводы. Таким образом, на реке Камышеватой стали селиться не прежде 1760 года. Когда запорожцы, в 1733 году отказавшись от власти Крымского хана, снова отдались под власть России, то мало по малу стали они переходить в Слободскую Украйну, и около 1760 года, то есть пред тем, как Сечь их совсем была разорена, явились на земле Великой Камышевахи Иван Гаража и Пётр Паливода с несколькими стами запорожцев. Один письменный документ того, известен и ныне. «Капитан Иван Гаража», в 1780 году писал в Азовскую губернскую канцелярию, что «на владение занятою им ещё по дозволению бывшего Коша, войска Запорожского, Торского уезда, близ слободы Барвенкиной Степки, на вершине Сухого Торца, левадою, дан ему открытый указ»: но так как Барвенковские жители требуют с него поземельные деньги, то Гаража просит обмежевать землю его, а до обмежевания не взыскивать денег.

Первый храм, в честь Рождества Пресвятой Богородицы, построен здесь в 1770 году старанием помянутых храбрецов Запорожья – Гаражи и Паливоды. Недавно он возобновлён.

Число прихожан: в 1770 году 552 муж., 520 жен.; в 1790 году 547 муж., 508 жен.; в 1810 году 733 муж., 731 жен.; в 1830 году 2062 муж., 3016 жен.; в 1850 году 1850 муж., 1963 жен. душ.

Холера действовала здесь не сильно. От неё умерло: в 1831 году 8 мужчин, 11 женщин; в 1848 году 22 мужчины, 20 женщин. Но цинга была опустошительна до того, что вымерло несколько целых семей; всех умерших от неё было 152 мужских, 264 женских душ.

Метрики прихода 3 класса начинаются с 1767 года.

В трех верстах от Камышевахи есть городище, окружённое валом; площадь его 23 сажени в длину и ширину; вход с северной стороны. В конце Камышевахи курган, 45 сажень в окружности, с старым кладбищем; здесь находили в голове покойников плескатые бутылки с водкою и с монетами Петра I и Екатерины II. Это – обычаи запорожцев.

Мечебилова – на степной речке Быке, в 70 верстах от Изюма.

Мечебилова первоначально стала населяться княгиней Мечебиловой, и от неё получила своё название. Указом Азовской губернской канцелярии в 1782 году предписано: состоящую в Торском уезде, под слободой Мечебиловой княгини генерал-майорши Мечебиловой, землю 1000 десятин, с 1783 года положить в оклад, и взыскивать в год «за десятину по пяти денег».

Прекрасный каменный храм Мечебиловой, во имя Праведного Иосифа Обручника, построен усердием помещика Федора Петровича Куколь-Яснопольского в 1817 году.

Число прихожан: в 1830 году 1020 муж., 1001 жен.; в 1850 году 1067 муж., 1050 жен.

В 3-х верстах от Мечебиловой стоит курган 30 сажень в окружности и 6 вышины, с каменной бабой, обращённой лицом к востоку. По дороге от Мечебиловой к Великой Камышевахе тянется ряд курганов; самый близкий 78 сажень в окружности, и 6 сажень вышины; в 3 верстах от Мечебиловой – два кургана; на них стояли две бабы, статуи, одна с лицом мужчины, другая с женским лицом; обе статуи ныне – в самой Мечебиловой, у ворот Г. Б – вой. Не доезжая 3 вёрст до Великой Камышевахи – курган 85 сажень в окружности и 4 вышиною; в версте от него другой такой же курган. На них стояли статуи, одна с лицом мужчины, другая с лицом женщины, – обе находятся в имении Г. Романовского. Влево от первого из этих курганов, по Береке и Донцу, идёт до Спеваковских полей ряд курганов, всего до 16. По Береке же, в 3 верстах от Дмитриевки, стоит курган с двумя статуями, которые обе с женским лицом. В 4 верстах от Даниловки, на горе, стоит курган 60 сажень в окружности. Здесь стояли две статуи, но они, при заселении местности, разбиты крестьянами, и употреблены на стояны под здания. Вообще в Харьковской губернии не скоро можно найти подобные истуканы на их собственных местах. Так, в слободе Каплуновке, Богодуховского уезда, в саду помещика стоят 5 статуй, замечательных по своему виду: но они привезены сюда из других мест. Одна из них, с треугольною коническою шапкою на голове, с перевязью на груди, изображает мужчину высокого роста, прочие 4 – женские лица, но одна с шапочкою, покрытою покрывалом, спущенным на плечи, а 2 с одною круглою шапочкою на голове. Известно, что точно такие же статуи находятся по всему югу и частью по юго-востоку России.

Общие принадлежности всех статуй южной России: лицо – чисто монгольское, одутловатое, с узкими глазами и с узким лбом; в руках, на животе – сосуд, похожий на стакан, все обращены на восток; все – из песчаника белого. На Сибирских истуканах, кроме того, что они чрезвычайно грубой отделки, тип лица совсем другой, кавказский, и положение изображаемых лиц – другое. Что означают южные статуи с курганами, и кто поставил их? Известно, что язычники делали насыпи и ставили на них истуканов в честь богов своих. Царь Езекия, за VIII столетий до Рождества Христова, рассыпал курганы и разрушил истуканов, как соблазнительные дела нечестивого языческого суеверия (4Цар. 18, 4). По этому отзыву истории не можем сомневаться, что и курганы южной России с их истуканами имели религиозное значение. Но кем они воздвигнуты? Г. Фабр недавно доказывал, что каменные бабы южной России – нимфы кельтов. Странная мысль! Ужели кельты – монгольской породы? Рубруквис в 1253 году писал о команах – половцах: «они имели обыкновение делать из земли насыпь над могилою умершего и ставили ему статую, обращенную лицом к востоку и держащую в руке под животом чашку». Не станем настаивать на то, что Рубруквис передаёт неправду о половцах, придуманную злившимися на них татарами. И однако несомненно, что в южной России стояли статуи прежде, чем известны стали половцы. Аммиан Марцеллин, в половине IV века, писал о Гуннах: «они – редкость лицом; можно принять их за двуногих зверей или за те глупо обтёсанные столбы с человеческим лицом, какие можно видеть на берегах Евксинского моря». Таким образом, надобно принять, что статуи с курганами ставили в южной России монгольские племена, каковы были гунны и половцы.

Четвёртый Округ заключает в себе древние поселения – Тор, Маяки, Ямполь, Райгородок; прочие же поселения его – Богородичное, Щурово, Селимовка, Кривая Лука, Никифоровка, Райалександров, Былбасовка, Шабельковка, Белянское, Никольское, Христище и Райское основались с половины прошлого столетия; из этих поздних поселений обратим внимание только на Щурово.

Славянск – в 47 верстах от Изюма, в 165 от Харькова, в 40 от Бахмута и в 261 версте от Екатеринославля.

В старые времена назывался Тором по реке Торцу, или точнее по Торкам, и Солёным городом – по находящимся здесь солёным озёрам, по которым и река Тор иначе называлась Сольницею. Вместе с тем, как Чугуев избран был главным пунктом охранительного Московского войска против татар, Торское городище, или место когда-то населённое торками, избрано было также пунктом русской стражи, и здесь поставлен был острожек. Особенной же причиной тому было то, что здесь был татарский перелаз. Так видим по царской грамоте 1646 года. В 1650 году здесь уже были соляные заводы, а в 1654 году жили уже в Тору и Черкассы, привлекаемые особенными выгодами соляного промысла. После опустошения Тора бурею Брюховецкого, Черкассы, по Царскому указу 1676 года, построили новую крепость над рекой Тором довольно обширную. Следы её ещё и ныне видны.

Ныне в Славянске два храма: соборный Троицкий, недавнего времени, каменный, и такой же древний Воскресенский с приделом – Святителя Николая. До 1775 года соборным храмом города Тора был храм во имя Святителя Николая, которого метрики начинаются с 1729 года и оканчиваются 1774 годом, то есть годом освящения каменной Воскресенской. В слушании указа 1722 года подписались: «Торской Николаевской церкви Поп Антоний, Торской той же Николаевской церкви Поп Климентий Матфеев» (Башинский). По другому делу видим, что эти священники поступили на место священников Леонтия и Иоанна, скончавшихся от моровой язвы 1718 года. По ведомости 1732 года «Церковь Николая Чудотворца в городе Торе, при ней прихожан 203 двора». По такому числу прихожан и членов причта, а ещё более по известиям о первом острожке и его обывателях, со всею вероятностью можем положить, что первый Николаевский храм в Тору построен не позже 1646 года.

Ныне существующий соборный храм во имя Святой Тройцы, построен на место Введенской деревянной церкви, которой метрики начинаются с 1766 года и которая недавно перенесена на кладбище. Новый собор начат был, по благословению блаженной памяти Мелетия архиепископа, в 1836 году и окончен в 1840 году.

Каменный Воскресенский храм, освящённый в 1775 году, построен был преимущественно заботами и иждивением секунд-майора Стефана Сергеевича Таранова-Белозёрова.

В 1826 году, с 4 на 5 января, в Воскресенском храме покоилось тело вечнопамятного государя императора Александра Благословенного при следовании из Таганрога в Санкт-Петербург. Стол, на котором стоял гроб Его, хранится доселе в сей церкви, и на нем опочивает святая Плащаница. К сему столу, с правой стороны, 13 августа 1849 года, во время совершения по усопшему императору Преосвященным Филаретом, епископом Харьковским и Ахтырским, панихиды, с соизволения Его Преосвященства, Председателем Славянского отделения Харьковского Благотворительного Общества, генерал-майором Василием Панютиным 2-м, привешена большая серебряная медаль, на которой с одной стороны изображен портрет усопшего императора с словами вокруг: «Александр I-й Благословенный скончался в Таганроге 19 ноября 1825», а на другой стороне- Всевидящее око с словами: «Наш Ангел в небесах». Медаль сию получил Г. Панютин в память того,что он стоял в Царском Селе на часах, при гробе покойного императора.

По актам 1732 года, при Николаевском храме Тора – школа; в городе четыре ярмарки – в неделю Фомы, в неделю всех Святых, сентября 20 в день Великого Евстафия, и ноября 21 в день Входа Богородицы во храм, – каждая в продолжение четырех дней. Так бывает и ныне.

Жители Тора нередко страдали от физических бедствий.

О событиях 1699 года вот что писали современники: «чрез весь год за голодным временем не только за промыслом на Торе и Маяках или на Изюме с городов людей мало ездили, но и хлебных запасов никто не привозил. И для такого голодного года многие Маяцкие, Торские и Изюмские и иных полков наших люди с женами и детьми для прокормления ходили в жилые Московские города; а которые и оставались в домах своих, кормились брунью, омелою и берестовою корою».

Сильный голод посещал Тор и его окрестности и в 1745 году; Консистория писала тогда в Изюм: «сего 1745 года августа 2 дня в присланной из Белгородской Губернской Канцелярии в Консисторию Его Преосвященства промемории сказано, что по доношению Изюмской Полковой Канцелярии оказалось в том Изюмском полку под местечками Тором и Балаклеею в нынешнее летнее время множественное число саранчи. Того ради по Её Императорского Величества указу, в Консистории Его Преосвященства определено: о учинении предосторожности и о отвращении такого праведного гнева Божьего во всех Белгородской Епархии Монастырях и Пустынях, Соборных и ружных и приходских церквах Белгородской Епархии в надлежащие места распубликовать указами немедленно».

От чумы страдали в Торе в 1701 году. Она же, по Святогорскому Синодику, сделала страшные опустошения здесь в 1718 и 1738 годах.

Холера в Славянске в 1831 году и в 1847 году действовала слабо. В первый раз умерло 37 человек, во второй до 70 человек. В 1833 году мало страдали от голода, но неурожай всех произрастений 1848 года имел следствием болезни и падёж скота, голод и цингу в народе, от которой в Славянске умерло до 404 человек.

Другого рода бедствия для Тора были – бедствия войны. Во время бунта Брюховецкого, Торские черкасы принимали сторону Брюховецкого и, кажется, всего более по неудовольствиям на чиновников, заведывавших соляными Торскими заводами. По крайней мере первый гнев их обращён был прямо на этих людей. Вот что писал тогда Чугуевский воевода Белгородскому: «176 (1668) года марта 4 писали ко мне из Печенежской слободы сотник Мартын Иванов да атаман Игнат Черевик с товарищами, что Маяцкого приказного человека Василия Рибинина и подъячего Иону Пасина изменники Черкасы на Торских озёрах убили, и пошли те изменники Черкасы с Торских озёр обозом, с Цареборисовским Черкасами, к изменнику Ивашке Серку».

По другим отпискам видим, что беспокойные люди много наделали зла в Чугуевском уезде, но наконец частью были перебиты, частью рассеялись, кто куда мог уйти. Скоро явились в Тор новые поселенцы – черкасы и частью русские сведенцы. Против татар черкасы, как и везде, были непримиримыми врагами."В нынешнем 183 году июня 8 вестно учинилось мне, что на Торских озёрах из Азова было Татар ста два, Нагайских Татар, те, что языки сказывали, что пришли из Нагай в Азов. Тебе, Господине, о том писать в Харьков», так писал Балаклейский полковник Черниговец Чугуевскому воеводе.

В 1677 году в Торе произошло новое волнение, которое, впрчем, скоро кончилось.Торские черкасы «человек с 1000 и больше», и с ними русские жители Тора, восстали против воеводы Родиона Маслова, когда тот только что прибыл с порохом и пушками из Курска. Это было 30 ноября. Воевода князь Михаил Ромодановский предписывал Чугуевскому воеводе идти с войском под Тор, и, став обозом, уговаривать торян, дабы успокоились и выдали зачинщиков мятежа, «а задора никакого того новопостроенного города с Черкасами не чинить». Недовольные послали от себя 8 человек в Харьков с жалобами: но их там взяли под стражу. 6 декабря сам Маслов писал Григорию Ромодановскому, что торские жители успокоились и что виновниками тревоги были 4 человека, которые разбежались, «а Торских де озёр жители, по указу Государя, у него Родиона, во всяком послушании». Очевидно, всё дело состояло в том, что черкасам хотелось оставаться только под ведением своего начальства, а не воеводы, так как новый город построили они сами по царской грамоте.

Скоро после того, торские черкасы, согласно с их желанием, подчинены были Изюмскому полковнику, а оставшийся в Тору русский приказный жил здесь как бы только вестовщиком Чугуевского воеводы, и заведывал только русскими поселенцами, которых было не много.

Торские черкасы более, чем другие братья их, подвергались нападениям татар. С одной стороны близость их к степям незаселённым, где свободно рыскали татары, с другой – соляные Торские озёра, куда многие приезжали не без денег, привлекали к Тору стаи хищных крымцев и нагайцев. В Чугуевской переписке сохранилось довольно сведений о бедствиях торян от татар, но этих бед, без сомнения, было гораздо более, чем находим в Чугуевских бумагах.

«Января 13, 189 (1681) г., ходил из Солёного дровяной табор по дрова в лес к Донцу к Казацкой пристани, и с табором ездил Соленого городка сотник Фёдор Пузыревский с челядью своею сам третий, по дрова, учали выезжать из лесу, и он, Сотник с челядью своею, поехал передом: Татарове ударили на дровяной табор, и его, сотника с челядью отхватили от табору и побрали в полон. А над дровяным табором порухи не было». Так писал Торский приказный.

В июле 1681 года целая тысяча отборных татарских наездников рыскала около Тора и «около Тора многих людей побрали в плен», но крепость уцелела. В октябре 1681 года партия татар два раза нападали на торян: 4 октября на дровяной табор, а 16 октября на сенный табор; в первый раз, в числе 40 человек, захватили они в полон 5 человек, во второй – 4 человека, да 6 человек было ранено. За первое нападение щедро отплатил им отважный казак Ус. «Октября 12 пришел на Соляный козак Левка Ус и сказывал: взяли его Татары против Козачей пристани, в лесу, на дроворубе, да подле ещё 4 человека, и те Татары, отошедши с ними в степь, отобрав человек 10, пошли к Тору, а их отпустили к Азову с 5 Татарынами. Октября 8, под Калмыусом, на стану, он, Лёвка, развязався, сонным 2 человекам тех Татар отрубил топором головы, а третьему голову разрубил, и развязав товарищей своих, двух Татар дорубили, а он, Лёвка, с товарищами отбили 6 лошадей и приехали на Торские озёра». Чрез 5 лет жители Тора выдержали новую осаду от Татар, тогда как пред тем, в 1685 году, крепость их сильно пострадала от огня. Торяне должны были биться с Татарами в открытом поле и понесли большой урон. Торский приказный писал в Чугуев: «194 (1686) года августа 4, были воинские люди Татарове под Тором многолюдством, человек 400, и объехали со всех сторон по Маяцкий шлях. И Торские козаки с ними билися, и под двомя козаками Татарове убили коней, многих людей разных чинов побрали в полон, а животину (рогатый скот) отогнали».

По донесению в Чугуев видно, что татары напали на Тор и в июле 1688 года Орновский пишет, что полковник Константин Захаржевский, в 1688 году, два раза разбивал Азовских татар на Торце. В первый раз разбил он Агу Кубека на Макатихе, в другой – под стенами Тора. Сверх того бился он пред тем с Кубеком на реке Камянке и спас князя Козловского, бывшего в опасности с Чугуевским полком. Положение торян в 1688 году было тем более опасно, что крепость их сильно ветха была. В мае 1689 года Торский приказный доносил Чугуевскому воеводе Лачинову: «Мая 9 Котелевский житель Савелий Шабник, Черкашенин, сказал: не доезжая урочища Логу Мокатыхи наехали они – стоит табор разбитый и в том таборе лежит человек убитый, Черкашенин, и знаемо, Татарове воинские люди разбили и людей побрали; по смете пошло коней с 30… и в Соленом великое малолюдство. Если какая от воинских людей к городу будет налога: и города Солёного в малолюдстве держать будет трудно. А город Солёный – башни погнили, только что стоят; около города ров весь осыпался, а починить, за малолюдством, некем и нечем: лесу близко нет и по лесу ездить страшно от воинских людей». В конце мая партия татар напала на торян, ездивших за дровами: но была счастливо отбита, тогда как ехавшие за солью Водолажские Черкасы взяты были в плен. «197 (1689) мая 28 ходили из Солёного по дрова в урочища залогом Мокатихою и встрели тот табор Татарове, и к тому табору приступали и стреляли; а в таборе люди, Божеским милосердием, от них отбились и пришли в Соленый все в целости». Неприятелей было, по словам очевидцев «коней со сто, а пошли в Голую долину». В августе Татары подступили под самый Славянск. Но жители его храбро отбивались от них; Татары хотели зажечь крепость, но и это им не удалось; Торяне сделали вылазку и прогнали Татар. «Августа 12 были под Соленым Татарове и приступали под город многое время и хотели зажечь, но, милосердием Божьим, от города отбили их прочь».

Не успев ничего сделать над Тором, несмотря на ветхость крепости, татары не возвратились однако без добычи в свои улусы. Сентября 11 «Черкашанин, житель городка Тора, Василь Жеребец» вёз соль с товарищами с Тора в Изюм «и в дороге за Маяцким, у реки верхнего Нетригуса, Татарове, человек 30, на них напали и его, Василя, и товарищей побрали, а иных побили, и с тем полоном, перешед реку Донец на Крымскую сторону, пошли к Дону и в дороге он, Василь, ушёл». Татары не давали покоя Торянам и зимою: как коршун над добычею, так вились они у обветшавшего городка. «Нынешнего 198 (1690) января 18, Татарове, человек со 100, били на Торский дровяной табор в лесу, на устье реки Тора, и взяли в полон Торских жителей 30 человек и с тем полоном отступили в Кош по реке Торцу, и отобрався, человек с 60 стали в терны, и дождався в тернах до вечера, били на тот табор дровяной в 2 часа ночи, и не допустя до надолоб, что построены около Солёного, тот табор осадили и на том бою убили 2 человек. И он, Осип (Торский приказный), собрався с Торскими жителями, тот табор от воинских людей выручили, и те Татарове пошли от Солёных озёр по реке Тору».

Чугуевский воевода решился наконец донесть царям о состоянии Торской крепости. Он осмотрел её сам лично, и в 1690 году вот что писал царям: «По досмотру, в одну сторону стена худа, которая в 193 (1685) году после пожара осталась с хорошим лесом; около города ров засыпался и надолобы прежние, которые были построены около города и посада и соловаренных куреней для береженья от изгону воинских людей, во многих местах погнили. А жилецких людей в том городе малое число. А по досмотру, по смете надолобов починить около посада и позади Солёного озера 700 сажень слишком; да старого рву вычистить в трёх местах саженей 100». Вероятно это донесение не осталось без последствий, хотя в Чугуевской переписке не видно сведений по сему предмету.

Весьма сильный урон нанесла Кубанская орда Тору и Маякам в 1697 году. «В нынешнем 205 (1697) году мая 14, писал в Изюм с Маяков Наказный сотник Конон Коваль, что сего мая 12 числа, пришед к Степану, Татарове, человек с 1000 и больше, били на дровяной Торский табор в урочище на Макатихе и тот табор разбили, была стрельба и в полон побрали; а было того табора человек с 400. Да те же неприятельские люди, Кубанская орда великая, на вершине той же долины Макатихи били на ватажного полка Изюмского козаки, с которыми Торский сотник Никифор Мазан да Маяцкий сотник Фёдор Черноморец для промысла над теми неприятелями били, и тех ватажных козаков они, бусурмане, посимевши, разбили и сотников и всех тех ватажных козаков побрали в неволю, только с той ватаги утекли пешие, лесом Изюмским, Кудим Ильин сам третий». Этот спасшийся изюмец Кудим в Чугуеве показывал, что ватажные казаки бились с татарами долго. Татары окружили их со всех сторон конницею и пехотою; казаки отбивались до половины дня, наконец подавлены были многолюдством. Кудим прибавлял, что в ту же ночь из татарского коша ушло двое черкасов, и эти пленники сказывали, что к той орде присоединилась другая орда.

В июне того же года татары снова подступали под Тор и страшно опустошили его. Полковник Шидловский, в донесении своём царю, между прочим, писал: «205 (1697) году в июне, пришед под Тор, Муртаза Паша Кафянский со многими ордами и с янычанами и с пушками Торский посад и крепости разорили, и солеваренные курени и дрова и всякие их заводы огнём выжгли, все без остатка, и казаны, на которых соль варили, побили и табор дровяной, который с Тора ходил в лес по дрова, разбили и в том таборе разных городов людей ста три и больше и полка моего выборных козаков и компанейщиков 150 всех в полон побрали; а за таким их неприятельским разорением, они, Торские жители, многие соловаренных куреней не строили и соли мало кто варил и из городов на Торе (за солью) по сё число люди не ходят».

Так как на Торские озёра приезжали казаки за солью из разных мест и, конечно, не бедного состояния, то крымские и запорожские хищники часто рыскали около Тора даже в поздние времена и производили здесь грабежи, как это видно по делу 1719 и 1720 годов о грабежах Запорожцев. Соляные озёра, по которым и самый Славянск назывался Солёным городом, находятся под самым городом, в полуверсте от реки Торца. Они занимают площадь в длину на 1? версты, в ширину от севера к югу на 1 версту. Число озёр простирается до 10. По величине замечательны три: Репное, Вейсово и Слепное. Первое, до 4 аршин глубиной, простирается на 180 сажень в длину и в ширину на 60 сажень; второе имеет 100 сажень длины и 30 ширины и 2 аршина глубины. Солеваренные казённые заводы устроены были при Репном озере. По словам стариков, лет за 100, ночью, сделалась на дне озера трещина, или, по их выражению, озеро репнуло, из трещины выступила вода и затопила заводы. И без того, в весеннее время, Тор и весенние ручьи вносили много пресной воды в солёные колодези, а выступившая вода из подземных её проходов окончательно уничтожила солёные колодязи. По ежегодной порче Торских колодезей пресною водою и особенно по причине разорения Тора и его заводов Татарами, Торские и Маяцкие казаки, в 1700 году, обратились к реке Бахмуту и здесь открыли новые соляные заводы. По описи 1703 года в Бахмуте оказалось уже «Черкас Изюмского полка» – Торских и Маяцких жителей, 112 человек, 36 русских людей и 29 солеваренных колодязей, которые состояли в ведении Изюмского полковника. В 1732 году правительство вынуждено было как Торские так и Бахмутские заводы отдать на откуп. В 1744 году на Бахмутского коменданта и командира соляных заводов принесено было столько жалоб, что отправлен был инженер-майор Мазовский для возобновления упавшего Торского завода; ему поручено было выкопать глубокий канал и спустить озеро. Канал вырыт, но заводы остались под водою. Мазовский уволен был, а на его место прислан другой, но для Торского завода не было от того лучше, – он поныне на дне озера, и жители Славянска зимою вытаскивают из озера бревна для топки печей. Ныне на девяти соляных заводах добывается частными людьми в год до 50000 пудов соли. Соль вываривается каменным углём, добываемым на Лисичей балке Бахмутского узда, цена соли на месте 40 и 44 копейки ассигнованиями за пуд. О сборе соляного дохода в пользу казны прежних времён, поместим мы несколько актов в приложении.

Ныне Славянские воды доставляют другую, более важную, пользу: по опытам оказались они целебными во многих болезнях, и именно – в ревматизмах, в ломотной болезни, в золотушной болезни, в сыпях. Потому весной и летом бывает значительный съезд больных в Славянск для купанья в минеральных водах Репного озера. Это доставляет жителям Славянска значительный доход. За квартиру из 3-х комнат платят 100 и до 130 рублей серебром в лето; а в месяц по 30 рублей серебром.

Положение Славянска на большой дороге из Харькова в Ростов, по которой идет большая часть хлеба, отправляемого в порты Азовского моря, и гонится скот с юга на север, доставляет жителям его немало выгод.

Приложения:

I. Царская грамота 23 января 1699 года.

«От Великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексеевича, всея Великой и Малой и Белой России Самодержца, в Изюме Стольнику Нашему и Полковнику Фёдору Володимировичу Шилову. В прошлом во 186 (1678) году, по указу брата Нашего Блаженной памяти Великого Государя Царя и Великого Князя всея Великой и Малой и Белой России Самодержца, с приезжих на Тору со всяких чинов людей, которые учнут приезжать для соляного промыслу на Торские озёра, велено збирать проезжую пошлину на вере Чугуевцам верным выборным головам с целовальниками; и тех проезжих было в зборе:

во 187 (1679) 297 руб. 28 ал. 4 д.

– 188 (1680) 304 – 13 – 2 –

А со 189 (1681) по 195 (1687 г.) той проезжей пошлины, по челобытью Черкас, не збирано; а июня с 12 числа 195 (1687 г.) по 197 (1689 г.), на тех Торских озёрах проезжей пошлины собрано… – 442 руб. 20 ал. – д.

Во 197 (1689) – 331 – 11 – – –

198 (1690) – 248 – 16 – 4 –

199 (1691) – 57 – 31 – – –

200 (1692) – 66 – 35 – 2 –

201 (1693) – 74 – 25 – 2 –

202 (1694) – 62 – 16 – 4 –

203 (1695) – 108 – 2 – 4 –

204 (1696) – 229 – 23 – 2 –

205 (1697) – 56 – 31 – 4 –

206 (1698) – 66 – 5 – – –

А в разряде, в допросах, тех годов верные головы с целовальниками сказали: не доборы де у них чинятся против 195 (1687) года для того, что к Торским озёрам приходы воинских людей Татар частые, и затем де приходом Русские люди и Черкасы по соль приходят малое число, а привозят ту соль с Торских озёр рекою Донцом вверх судами от прихода Татарского в Изюм, и продают и покупают, приезжая, Русские люди и Черкасы в Изюм, и с тех приезжих людей збирают ту пошлину в Изюме Черкасы на себя, и от того учал быть приезд на Торские озёра малой. И по Нашему Великого Государя указу посланные Наши Великого Государя грамоты в Чугуев, велено про недоборы верных голов с целовальниками сыскать в Чугуев всяких чинов людьми накрепко, от чего у них против 195 (1687) года недоборы чинились, и отчёты прислать в Разряд. А ныне били челом Нам, Великому Государю, Изюмского полка – Судья Иван Воропай, Эсаул Григорий Пашковский и рядовые Изюмского полка: в Соляном городе и в Маяцком проезжую пошлину с приезжих со всяких чинов Русских людей велено збирать Чугуевцам верным головам и целовальникам, Русским людям, с воза, с приезда по 6-ти денег, а с отъезда по 4-ре денги, а которые для солёного варенья про себя и на продажу возят дрова и с тех дров с воза по плахе, и будучи у того збору они, головы и целовальники, им, Черкасам, и приезжим людям чинят тем збором обиды и грабёж и ту пошлину емлют не с указных статей, и с них, с Торских и Маяцких, с проезду пошлину емлют, и затем де многие люди к ним в Маяки и на Тор не ездят, и хлеба и харчевых товаров на продажу не возят, а Сумского де и Ахтырского и Харьковского полков во всех городах таможенная пошлина и питейная прибыль и проезжая пошлина, велено збирать им в полки; и Великий Государь пожаловал бы их за многие их службы, велел бы в том Соляном городе и в Маяцком ту проезжую пошлину отдать им в полк, и имать с них против Чугуевских голов и целовальников. – И по Нашему Великого Государя указу велено на Тору с приезжих со всяких чинов людей, которые приезжают из Русских и Великороссийских и Малороссийских городов для соляного промыслу, проезжую пошлину также проезжих людей дрова с возов збирать и продавать марта 1-го числа нынешнего 207 (1699) года впредь Изюмского полка Полковой Старшине – судье Ивану Воропаю, да Эсаулу Григорию Пашковскому с товарищами на вере, а те пошлины и за проданные дрова платить им против верного збору 197 (1689) года по 331 руб. по 11 ал. на год, а збирать им за крестным целованием безо всякой в том зборе к приезжим людям прибавки и тягости, и присылать тех зборщиков с зборными записными книгами и с наличными деньгами, для счёта в том зборе, к Москве в Разряд сентября в первых числах, и в том собрать по них поручную запись. – И как к Тебе сия Наша Великого Государя грамота придёт, и тебе марта с 1-го числа нынешнего 207 (1699) года с тех Торских озёр приезжую и отъезжую пошлину с Русских людей и с Черкас, которые учнут приезжать для соляного промысла, велел избирать Изюмскому полку Старшине, и в том зборе привесть их к вере и собрал по них поручную запись, а в котором месяце и числе и с каких людей и сколько той пошлины и дров собрано будет, и по чему за те дрова за воз взято будет, и то всё велел им pаписывать в взборные книги помесячно и по числам, а для той записки на те сборные книги тетради отдал им, Ивану Воропаю с товарищами, скрепя своею рукою, а с которого числа тот сбор держать они учнут, о том к Нам, Великому Государю, писал и поручную в том сборе запись по них прислал к Москве; а отписку и поручную в том сборе запись велел подать в Разряд Боярину нашему Тихону Григорьевичу Стрешневу, с товарищами, а как нынешнего 207 (1699) года той проезжей пошлины сбор у них совершится, и сентября в первых числах 208 (1700) года с сборными книгами и с наличными деньгами их, сборщиков, для счёта той пошлины и в продаже дров, выслал к Москве в Разряд без молчания, да о том к Нам, Великому Государю, писал с ними. Писано на Москве лета 7207 (1699) – января в 23 день».

II. Отписка полковника Шидловского, царю, 1701 года.

«Как я, холоп твой, с твоей Великого Государя службы с Свейского похода в Изюм пришёл: полку моего старшина и козаки мне, холопу твоему, известили, что они Чугуевскую в Маяках и на Тору пошлину збирали с того 1700 года сентября с 1-го числа прошлого 1701 года сентября по 1-е число, и собрали той пошлины 115 р. 8 ал. 2 д.

III. Расписка Дьяка, 1702 года.

«С 1-го сентября 1701 по 1 апреля 1702 года 34 рубля 11 ал. 4 д. получил Дьяк Гуляев».

IV. Донесение полковника Шидловского царю 1702 года.

«В прошлом 1701 году в июле, без бытности моей (он был в Шведском походе), Донские козаки, Сухаревские жители, Изюмского полка в дачах у вершин речки Бахмута завели соловарные курени и всем проезжим торговым людям обещали там беспошлинный и без проезда промысл, и всякие с разных городов промышленные люди за солёным промыслом, не займаючи полка нашего ни одного городка, за промыслом на той новозаведенный промысл ходят степью, и на Тору Торских и Маяцких жителей старые соловарные промыслы опустели, и той Великого Государя пошлины на Тору и в Маяках збирать стало не с кого. Послали было на тот новопостроеный промысл зборщиков, и они, Донские козаки, с приезжих со всяких чинов людей той Твоей Великого Государя пошлины полка моего старшин и козаков не дали. Писал я в то урочище на реку Бахмут к ним, Сухаревским козакам, и послал с тем письмом полка моего компанейца Хоружого, Торского жителя, Лукияна Ахтырского, и они, Донские казаки Сухаревские жители, того мого Хоружого убили до смерти… А то, Государь, вышепомянутое урочище, речка Бахмут, Изюмского полка города Маяк жителей владение по строенным книгам 173 (1665) года при Боярине и Воеводе Князе Борисе Александровиче Репнине; написано в них по реке Донцу с Нагайской стороны по устью речки Чорного Жеребця, да по Донской городок Сухарев, – а с Крымской стороны по речку Бахмут, велено степями и лесами и всякими угодьями владеть новопостроенного города Маяк жителям. – А речка Чорной Жеребец с Ногайской стороны впала в реку Донец ниже устья речки Бахмута; и они, Сухарские козаки, тою речкою Бахмутом и лесными угодьями завладели напрасно………. собрать было не с кого, потому что в прошлом 1701 году Божьим соизволением полка нашего Изюмского в городе Цареборисове учинилося было моровое поветрие, и для того морового поветрия людей для солёного промысла на Тор мало приходило, потому что во всех полках поставлены были заставы……

Великий Государь всея Великой и Малой и Белой России Самодержец, пожалуй нас, холопов своих, за многие наши прежние и нынешнюю Свейскую службу, вели, Государь, тою речкою Черным Жеребцем, речкою Бахмутом, против прежнего В. В. Г. указа и строевых книг 173 (1665) года, им Сухаревским козакам, отказать».

V. Лист полковника к сотникам, 1701 года.

«Панове Сотники, Торский Фёдор Черноморец, да Маяцкий Павел Берендеевский! Ведомо вам чиним: до нынешнего 1700 года декабря 10 д. Чугуевского сбора голова Андрей Сибель, с ларечным и с целовальником, подали нам в Изюм на уряде письмо, а в том письме пишут де, которую пошлину им велено брать из Маяцкого табора по плахе дров, под час до сего морового поветрия с Маяк люди табором дров не возят, а ездят в розницу, коли хто похочет, а Маяцкие Русские люди держат у себя работников, которые у них возят дрова, а сказывают, будто те люди – Торские жители, из городовой службы вписалися в посадские; а которые Русские люди из Русских городов приходят для промысла и для варения соли: и Торский Бурмистр и тамошние Торские жители тем людям тех плах велят не давать и забороняют, а сказуют, будто те люди приходят на Тор служить посадскую службу. И та Чугуевская проезжая дровяная пошлина вся стала, брать стало не с кого, и по велению Бурмистра Якова Чулковца многую пошлину за собою завозят, соль продают утайкою и приезжим людям тех пошлин давать не велят; чтоб им, голове и целовальникам, в тех дворах в конец разорённым от них, Якова Чулковца и Торских жителей не быть. А по указу Великого Государя и по грамоте велено нам ту Чугуевскую пошлину сбирать, чтоб против прежних лет учинить прибыль. И против того их, головы и целовальников, письма, вместо Маяцкого табора до указа Великого Государя, чтоб та Чугуевская дровяная пошлина не залегла, велел я ту Чугуевскую дровяную пошлину сбирать с Торских и Маяцких жителей, с приезжих на Тор со всяких чинов людей, для того что в Маяк табор не ходит. И о той Чугуевской пошлине писал я к Великому Государю к Москве в Разряд. И о том пошлинном сборе указом Великого Государя вас стверждает, есте смотрили сами накрепко того, абы им, голове с целовальниками, в сборе пошлин и в тех плахах никто не был противен и давать бы не боронился и пошлин не завозил; а мел бы кто быти противен и против вышеписанного мал бы быти упорным, таковых, по извету его, головы, ловить с козаками и держать в таможнях за караулом до указа Великого Государя, и во всех таких случаях давать им, голове, посилок с козаками, и о том ко мне в Изюм для ведома пишите; а прочитавши сие письмо, отдайте ему, голове и целовальникам в таможню. – З Изюма января 1701 року.

Сам ласковый

Его Царского Пресветлого Величества

Стольник и Полковник Изюмской

Фёдор Володимерович».

Маяки – прежде бывший город, ныне слобода, на правом берегу Донца.

По бумагам старых времён русское местечко. По Чугуевским бумагам видно, что это местечко около 1644 года занято было охранной Московской стражей и состояло в распоряжении Чугуевского воеводы, но вскоре после того здесь поселились, вместе с русскими, черкасы, которыми заведывал черкасский полковник. По ведомости 1799, город Маяки построен в 1663 году. Но это и не первое заселение Маяков и не первое основание Маяцкого укрепления. В 1663 году совершалось построение лучшей пред прежней крепости Маяцкой Харьковским сотником Григорием Донцом. Об этом вот что пишет панегирист Захаржевского Орновский: «Когда в зимнее время строился город Маяцкий, то там остались знаки славы Захаржевского. Три раза Орда нападала на Маяки и три раза отразил её Григорий, тогда ещё Сотник». Так как Маяки были невдали от Изюмской сакмы, или дороги, которой татары врывались в Россию, то Маяцкая крепость была укреплена и снабжена военными запасами, более чем многие другие. Помещаем здесь опись её запасов 1680 года, к сожалению не вполне сохранившуюся: …….. «писчалей 50……… Из Тайницкой башни тайник с выходом к Северному Донцу, и в том тайнике колодезь в глубыну саженя. Да в прошлом 187 (1679) году прислано из Белгорода в Маяцкой Государевой зелейной казны ручного зелья по весу 30 пудов, а свинца 9 пудов. Того ж числа прислан в Маяцкой Великого Государя с Москвы вестовой колокол с Маяцким челобитчиком, с Фёдором Евсеевым, а по описи на том колоколе 9 пудов 14 гривенок (фунт.). Да в прошлом 186 (1678) году мая 19 числа выдано Государевой зелейной казны ручного зелья всяких чинов людям Русским и Черкасам 3 пуда 13 гривенок, и свинцу в то же осадное время, как приходили под Маяцкой воинские люди Татарове, да пушечного зелья выдано на пушечные затравы 17 гривенок. И то зелье выстрелено, в тот же приход воинских людей с ядры. Да в прошлом 187 (1679) году июля 15 выстрелено из пищали в приход воинских людей Татар с ядром; июля 19 выстрелено из пищали в приход воинских людей Татар. Июля 30 выдано Государева ручного зелья Маяцким жителям всяких чинов, Русским людям и Черкасам, в осадное время 3 пуда 14 гривенок, как приходили воинские люди Татарове под Маяцкой и под иные Государевы Украинские города. Того же числа выдано из Государева казённого погреба пушечного зелья в пушечные затравы 7 гривенок. – В казённом погребе Государева зелья ручного и пушечного в остатке на лицо 15 пудов 20 гривенок, а свинца в остатке 9 пудов без 4 гривенок; да в казённом погребе 20 ядр; а те ядра велики, к тем пищалям не ложатся. Житниц никаких нет; келейного Государева жалованья в приказной избе, ни окладных доходов никаких нет. Да в прошлом 177, декабря 17 (1668), по указу Великого Государя и по отписке Боярина и Воеводы Князя Григория Григорьевича Ромодановского, взято с Маяцкого анбара Государевой соли в Белгород разным людям на жалованье 210 пудов"… (конца нет).

Остатки крепостного вала и дубового палисада, входивших в состав Маяцкой крепости, видны ещё и доселе. Самое название Маяки показывает, что жители Маяцкой крепости, кроме крепостной службы, держали караулы на высотах, окружающих поселение Маяки, и в случае приближения татар зажигали огни. Для наблюдения за неприятелем, а вместе для удобств жизни, маячане заняли разные пункты по Донцу и Жеребцу, где впоследствии образовались слободы, например Лиман (ныне военное поселение), Райгородок и прочие.

По разности поселенцев видно, что в Маяках было два храма – соборный Троицкий и Покровский. Первый принадлежал русским поселенцам и стоял в 100 саженях от нынешнего Покровского храма на косогоре к северу; второй – немного ниже нынешнего и принадлежал черкасам. Первый храм основан был не позже 1645 года; второй – не позже 1656 года. В доказательно древности того и другого храма можем указать на то, что в Святогорском Синодике в 1718 году записаны: «род Тараса Сотника Маяцкого и род Покровского попа Дионисия Маяцкого»; – а в слушании указа Консистории 1722 года подписался «Троицкой церкви поп, который прибыл в Маяки в нынешнем 723 году, Тимофей Игнатьев». Метрики соборного Троицкого храма в архиве правления начинаются с 1729 года и оканчиваюся 1785 годом. В следующем 1786 году Маяцкие пикенеры перевезли с собою Троицкий храм на Самару, в Екатеринославскую губернию, куда переселены они по распоряжению правительства.

Покровский Маяцкий храм, которого метрики начинаются с 1737 года, в нынешнем виде его, построен в 1734 году; в нём довольно есть предметов, стоющих внимания. Здесь находятся: напрестольное евангелие, М. п. 1735 года, по листам сего евангелия написано: «сия книга, священное Евангелие Изюмского полка местечка Маяк Покровской церкви, куплена Маяцким жителем Андреем Пипновским с женою его Анною, а подписал той церкви иерей Захария Даневский 1740 года сентября 23 дня». На конце евангелия написаны стихи от имени жены Пипчевского священником Захариею. За Евангелие сие заплачено 200 рублей, что, по тогдашнему, составляло значительную сумму. Другие древние книги: а) Анфологион, М. п. 1697 года. В кудрявой подписи на сей книге можно разобрать только то, что книга пожертвована казаком Изюмского полка в Маяцкую церковь пресвятой Богородицы, а подписал поп Никита; б) Цветная триодь, Черниговской печати 1685 года, по листам написано, что книга дана «до церкви пресвятой Богородицы, в граде Маяках, а подпись учинена попом Андреем»; в) Пролог, М. п. 1685 года, с надписью: «во граде Маяцком в церковь пресвятой Богородицы». Кроме того, в храме есть серебряная дарохранительница с вырезною надписью: «сооружена гробница сия 1766 года в слободе войсковой Маяки в Покровской церкви, при священнике Николае Григорьевском и ктиторе Петре Гершуне».

По Чугуевской переписке видим, что маячане в старое время испытали много тревог и бед.

По приведенной нами описи Маяцкой крепости 1680 года, татары нападали на Маяки в 1678 году, а в 1679 году четыре раза нападали они на маячан, и жители Маяков принуждены были защищаться стрельбой из ружей и пушек.

В феврале 1681 года татары два раза были под Маяками, и в первый раз, 16 февраля, посещение их обошлось не без вреда для маячан, но во второй раз удача была на стороне маячан. Маяцкий приказный Щёголев писал генералу Косагову: «Февраля 24, 189 (1681) года, приехали в Маяки из Сухарева городка Донские козаки и переходили сакму. И я послал Маяцких жителей 47 человек, с воинскими людьми в поход, и Божьею помощью взяли трёх человек и они сказали; нам в Азове ведомо, что весною Турскому и Крымскому хану с Салтанами идти под Государевы города, а с Азова за ними вскоре будет воинских людей 4 ватаги».

В январе 1682 года массы татар явились близ Маяков; отряды их два раза подступали под Маяки и в оба раза захватили многих в плен. Появление их на этот раз до того встревожило начальство, что приняты были особенные меры. Курский воевода князь Хованский писал: « в нынешнем 190 (1682) году января 27 писал ко мне Харьковский Полковник Григорий Донец, что воровские люди Татарове были под Маяцком дважды и многих людей поймали, а на реке Мангуте построили себе курени и кочуют третью неделю». Воевода строго предписывал полковнику Донцу немедленно собрать белгородских копейщиков, чугуевских рейтар и харьковских казаков, чтобы живо преследовать татар.

В июле того же года снова видим татар под Маяками «Маяцкий житель полонник сказывал, так писал Михаил Касогов, июля 15, 190 (1682) года взяли его, Михаила, Татарове в Бессарабихе напереди Маяцкого табора, как шёл он из Солёного к Маяцкому, и взяли с ним вместе и иных городов жителей человек 30». А Торский атаман Навроцкий доносил тогда же, что в шайке татар было более 100 человек.

За 14 лет пред тем (1668 года) Маяки совсем было опустели. Маяцкие черкасы увлечены были в возмущение Брюховецкого и, бросив город, ушли, кто куда успел; «а другие Маяцкие жильцы, Чугуевские сведенцы с жёнами и детьми, покиня город Маяки, пришли в Чугуев», где, до указа государя, отданы были на поруки. Но в этом же (1668) году Белгородский воевода Ромадоновский писал в Чугуев, что так как русские жильцы Маяков разбежались, то, по указу государя, посылается для нового заселения Маяков, Новооскольский стрелецкий голова Ларион Могильцев. Эта история показывает, как правительство считало важным укрепление Маяцкое, и вместе с тем как тяжело было жить в Маяках.

Донесение в Чугуев: «1689 года января 3 приходили Татарове к Маякам, и по лесам на дроворубах, также у села Маяцких жителей и меж Цареборисова и Маяцкого на дороге проезжих людей били. И у Маяцких жителей в лесах и у села проезжих людей на дороге многих в полон побрали. – И с теми Татарами у Маяцких жителей был бой под Маяцким, и на том бою взято 2 Татарина, которые в расспросе сказали, что приходили те Татарове из Азова».

В сентябре того же года случилось новое несчастие, тем более неприятное, что Маяцкая стража на этот раз оказалась довольно беспечной. Полковник Константин Донец подвергал сотника строгому ответу, тот оправдывался тем, что русский атаман, знав о татарах, не дал ему знать о них вовремя. Вот ответ сотника: «пишет ваша панская милость ко мне, слуге своему, сотнику Маяцкому, Семёну Даценку, что я за воинскими людьми не ездил, и тии Татаре по Нетриусу вибрали сентября 13 числа о полдни. И я, сотник, того не знал, что Татаре по Нетриусу берут. И Маяцкий житель, Русский человек, Григорий Куницкий (по другим бумагам, атаман) знал тое, что Татаре по Нетриусу людей побрали, и в город вести не дал, и всю ночь соль и всякие рухляди перевозивши дал весть, что Татаре людей побрали. И я, сотник Маяцкий, с козаками и с градскими людьми той час на коней посадивши, при сотнике Цареборисовском сакму объехали, отколе увзялися и куды пошли. И узялись они, Татаре, сверху Нетригуса, и нашёл сотник с градскими людьми четырёх человек – три прострельны, и четвёртый порубан в реке Нетригусе, и стрел много позабрали, и тех людей в город привезли, похоронили. А по сакме, Татар человек с 100 и больше. Они, Татаре, бувши по Нестригусу, прямо пошли шляхом ниже Щуровой горки. А сколько Татаре людей в полон побрали, того мы не знаем».

В следующие два года татары не переставали тревожить маячан. «1690 года января 20 Татарове, выше Маяцкого броду, в урочище на реке Нетриусе, на городовых проезжих людей били и в полон побрали; а сколько тех проезжих людей побрали, того не ведоио». Так писали из Маяков.

Изюмский полковник Донец в 1691 году в одной отписке писал, что 1 октября получено известие от пасечников, которые сидят на пасеках ниже Маяк по Донцу, что с Крымской стороны перешло реку Донец татар человек 200, и того ж числа Маяцкий сотник Иван Сосницкий доносил ему, что 26 сентября посылал он в Изюм с вестию о татарах Маяцкого «козака Савку Журавленка», но он доселе не возвращался и без сомнения схвачен татарами. Другой отпиской полковник давал знать в Чугуев, что по известию от 19 октября приехавший в Маяки из Боровского юрта «Маячанин, который ездил в юрты за своим промыслом», сказал, что «он в Боровском юрту чул, на днях с Крымской стороны на Нагайскую, ниже Лугана, перешла орда». В третьей отписке писал, что по донесению Маяцкого сотника Ивана Сосницкого «Декабря 16 припавши Татаре безвестно, коней с 50, под Маяки на Сидорову луку взяли одного Русского»; сотник с козаками отправлялся в погоню за ними, но видел только след их.

Вот все сведения Чугевского архива о бедствиях маячан от татар. Была и еще в Маяках беда: это раскол между русскими жителями Маяков. В 1725 году происходило дело о маяцких раскольниках. Маяцкий священник Яков доносил тогда Консистории, что вблизи Маяков по лесам и лугам живет 50 раскольников, принадлежащих к числу жителей маяцких. Он приложил и именной список их. Консистория просила Бахмутскую канцелярию отыскать и забрать раскольников, но раскольники разбежались, пока канцелярия сделала распоряжение. Консистория обличала при этом другого маяцкого священника Тимофея в холодности к православию и подвергла его епитимии. Ныне в Маяках нет раскольников, так как все русские переселены отсюда на р. Самара.

От холеры было умерших в 1831 г. 25 человек, в 1847 г. 5, в 1848 г. 20 человек. В 1833 г. был такой голод, что маячане толкли кору и трухлое дерево, собирали с орешен так называемые бруньки и, мешая все это с малым количеством муки, питались тем.

Об угодьях старых маячан, в царской грамоте 1704 г. находим следующее сведение: «до поселения городов Маяцка и Тора вниз по р. Донцу до устья Черного Жеребца лесными и сенными покосы и всякими угодьи владели Святогорского монастыря старцы по даче. А как построились города Маяцкое и Тор, и те сенные покосы и рыбные ловли со всеми угодьи до устья р. жеребца от Святогорского Монастыря отданя Маячанам и Торянам».

Эта уступка значительной части земли монастырской в пользу тех городов была в 1664 году. В это самое время, как рассматривали дело о спорных землях и лесах донцов и казаков Изюмского полка, Петр, грамотой от 11 января 1704 г. предписал описать заповедные Маяйкие леса и хранить их в пользу казны со всем внимсанием. Здесь и поныне еще есть деревья, весьма значительной вышины и толщины. Маяцкая засека не раз снабжала Черноморский флот лесом. После несчастного неурожайного 1833 года правительство дозволило вырубить часть этого леса, с тем, чтобы верхушки продать нуждавшимся в топливе жителям губернии, по умеренным ценам, а самые деревья употребить на корабельные постройки. Первое было выполнено к пользе бедных, но лес не был признан полезным для флота и остался без употребеления. В недавнее время в Маяцкой засеке водились медведи, ныне редко попадаются здесь дикие козы, тогда как лет за 30 они водились и по другим лесам Харьковской губернии.

Число прихожан: в 1730 г. при Троицком храме 320 муж., 310 жен.; при Покровском 216 муж., 190 жен.; в 1750 г. при 1-ом 370 муж., 350 жен.; при 2-ом 228 муж., 199 жен.; в 1770 г. при 1-ом 400 муж., 390 жен.; при 2-ом 795 муж., 700 жен.; затем при одном Покровском в 1790 г. 1607 муж. 1400 жен; в 1810 г. 992 муж., 1019 жен.; в 1830 г. 959 муж., 1022 жен.; в 1850 г. 955 муж., 1018 жен.

Ямполь – между реками Донцом и Черным Жеребцом

Строитель Святогорского монастыря Герасим, в своей просьбе 1665 г. писал: «их монастырского, угодья есть Репин юрт на р. Донце, ниже гор. Маяк верст с 30 и больше, смежен с козачьими юрты, и тем юртом, которые люди ходят на степь для своих промыслов, завладели». В отзыве старожилов Цареборисова, Чугуева, Салтова, Змиева и Балаклеи, поданном в следствие этой просьбы, сказано: «иныя угодья по Сев. Донцу были за ними (за брат. монаст.), а почему те юрты у них и перевозов и всякие угодья отняты – того не ведают». В межевом акте Василия Струкова, осматривавшего тогда же земли монастыря, написано: «от р. Тору Крестовский юрт вниз по Донцу по Кривой Рог (ныне Кривая Лука) до Репина юрта, по Пришиб, восемь верст, а от Кривого рогу вниз по Доецу до р. Бахмутки 11 верст. 560 саж.; от р. Бахмутовки вниз по Донцу до р. Черного Жеребца 560 саж.». В определении Белгородского воеводы, князя Репина, от 5 октября 1665 г. сказано, что земли по Донцу, от Маяка до устья Жеребца, поступают в пользу новых городов Маяка и Тора. В грамоте в 1704 г. краснянцы и сухаревцы показывают, что они владеют землями вверх по Донцу «по урочищу Репину яму, где ныне поселились Изюмского полку козаки села Ямполя».

По эти актам видно, что земли Ямполя первоначально принадлежали Святогорскому монастырю, и монастырь населил здесь под защитой Донского Сухарева городка, Репин юрт, а невдали от него – Крестовский (Райгородок). Правительство, заботливое о защите России от крымцев, отдало эти земли, вместе с Крестовским и Репиным юртами, казакам Маяцким и Торским.

В грамоте 1704 г. сказано, что по исследованию, произведенному 1703 г., «в том селе, Ямполе Изюмского полку, Козаков 117 дворов, и в том селе построена саовня, а построено то село по Нашему указу, а по отписке из Белгорода Боярина Нашегои воеводы Якова Федор. Долгорукова, с котрого отписки подали они, Ямпольские жители, атаман Павел Рубан с товарищи список». Черкасы, заняв урочище Репину яму, построили крепость на лугу левого берега Донца. В 1712 г. Ямполю дано было значение форпоста, откуда русские драгуны должны были оберегать Торские и Бахмутские соляные заводы. Но весенние разливы бурного Донца нередко причиняли ямпольцам разорение, потому они переселились на возвышенность, не в дальнем расстоянии от прежнего места. Это новое место, даже в 1729 году, когда уже жили здесь черкасы, называлось Старым селищем, то есть потому, что здесь в прежнее время был монастырь Репин юрт. С 1729 года построена здесь крепость с пороховым погребом и пушками. Старики помнят, что в царствование Екатерины II эта крепость была уничтожена, а при вступлении на престол императора Александра, пушки и другие военные принадлежности вывезены были из Ямполя.

По грамоте 1704 года видим в Черкасском Ямполе часовню, или молитвенный дом. Был ли в Репином юрту храм, когда состоял он в ведении Святогорского монастыря, в памятниках не отыскано. Но, по заботливости монастыря об освящении мест и сердец христианством, не можем сомневаться, что здесь была, по крайней мере, часовня.

О древнем храме Ямпольском – по памятникам открывается следующее:

1) В Синодике Святогорском 1710 года записано: а) во время моровой язвы 1718 года внесены вклады Ямпольским священником Максимом и несколькими ямпольцами; б) в 1724 году записан род Ямпольской дьячихи. 2) По делам Консистории видно, что в 1715 году посвящён в священники Ямпольской Николаевской церкви, по просьбе прихожан, Афанасий Павлов (в 1744 году поступивший по желанию своему в Хотмыжский монастырь), а с 1745 года был священником Ияков Лучинский. Указом 1724 года разрешено было построить Николаевскую церковь в Ямполе. Довольствовались ли до того времени ямпольцы только часовней со священником, не видно. В 1731 году, вследствие прошения сотника Степана Гуковского с товарищами и священника Афанасия Павлова, разрешено было перенести Ямпольский Николаевский храм на новое место поселения, «на место – как писали ямпольцы, – называемое Старое селище, которое в близости того же местечка». В 1733 году выдан был антиминс, освящённый архиепископом Досифеем, «в храме Святого Николая слободы Ямполя». Нынешний храм построен в 1878 году, иконостас и горнее место поступили из прежнего храма.

Метрики о ямпольцах начинаются с 1729 г. По Святогорскому Синодику видим, что 1718 г. для жителей Ямполя был весьма грозен, тогда многие из них спешили умилостивить гнев Божий, изливавшийся в страшной моровой язве, благотворениями храму своему в Святогорской обители. В 1833 г. неурожай хлеба и голод так были велики, что богатые делались бедными, а бедные близки были к голодной смерти. Да и в 1848 г. не менее упала хозяйственная часть, а особенно от сильного падежа скота. Холера 1831г. в Ямполе по милости Божьей действовала слабо, в метрике означено за тот год умершими от неё только 5 душ. Милосердная десница Господня соблюла Ямполь от цынги, свирепствующей в 1849 году; ибо хотя и умерло от неё до 5 человек, но то были сторонние люди, а не коренные Ямпольские жители.

По переписи 1762 г. в Ямполе 305 душ муж.; затем по церковным ведомостям: в 1750 г. 430 муж., 405 жен.; в 1790 г. 1364 муж., 1475 жен.; в 1810 г. 1706 муж., 1733 жен.; в 1830 г. 1098 муж., 1200 жен.; в 1850 г. 1170 муж., 1248 жен.

Райгородок – первоначально расположен был при устье р. Торца. Ещё доселе видны остатки бывшего вала и жилищь; там же был храм. По переписным книгам земель Святогорского монастыря 1665 г. видно, что здесь был Крестовский юрт – поселение в виде хутора.

Орновский в своей похвальной поэме Захаржевским, пишет: там, где была Казацкая пристань, Константин Захаржевский построил Райгород. За построение его, Константину и Григорию прислана похвальная грамота от царей Иоанна и Петра, это было в 1685 году. Разлив Донца вынудил перенести и храм и поселения жителей в другое место: в апреле 1735 г. Райгородской священник Илья Боярский писал: «В прошлом 714 г. посвящён я в священство Преосвящённым Илларионом, Митрополитом Белгородским, Изюмского полка в село Райгородок к церкви Архангела Михаила; а в прошлом 728 г. оную церковь полая вода разнесла совсем; церковь ещё и поныне не сооружена, а приходские люди по разным местам разошлись, осталось только одиннадцать дворов, в котором приходить, за малолюдством, пропитаться мне не возможно». По такому положению священник просил перевести его на праздное место в с. Гусинку. В 1749 г. «при Архангельской церкви села Райгородка плоказаны 77 дворов» и священник Михаил Боярский. Следовательно, в этом году уже существовал новый храм и, конечно, на новом месте. Ныне существующий храм деревянный построен в честь собора Архистратига Михаила в 1780 году.

Земли при храме 66 десятин.

По переписи 1732 г. в Райгородке оказалось 45 душ муж. Причину такого числа жителей мы видели в просьбе священника. Затем было прихожан: в 1750 г. 630 душ муж., 603 жен.; в 1770 г. 719 муж., 670 жен.; в 1790 г. 1196 муж.. 1162 жен.; в 1810 г. 1511 муж., 1536 жен.; в 1830 г. 1640 муж., 1748 жен.; в 1850 г. 1718 муж., 1851 жен.

В 1759 г. однодворцы Райгородка, вследствие ходатайства полковго начальства Изюмского полка, отделены от здешних Черкасов и переселены на р. Айдар, где они образовали новую слободу Райгородок, а в старом Райгороде остались одни черкасы, которых число умножилось новыми поселенцами.

В 1831 г. холера первоначально показалась в хут. Пескуновке, а потом и во всем приходе, умерлдо от нее 99 человек. В 1833 г. последовал страшный неурожай хлеба и голод, принудивший жителей питаться древесной корой, от такой пищи умерло в мучительных страданиях 8 человек и голод похитил 26 человек. В 1847 и 1848 годах свирепствовала одна холера, похитившая до 50 человек, в конце 1848 г. и в начале 1849 г. постигла жителей скорбутная болезнь, от которой померло 122 человека. А сверх того недород хлеба и особенно кормов для скота и падеж, истребивший большую половину скота, привели жителей в крайнее разорение.

Весной 1749 г. полая вода была так велика, что подтопила церковь, разорила церковную ограду, выгнала священнослужителей из домов и повредила дома у многих из прихожан. Самая высокая вода была 16 апреля.

Щурово, оно-же Адамовка и Шабельск, на Донце, сколько помнят старожилы, принадлежало фамилии помещиков Адамовых и состояло в приходе Лиманской Петропавловской церкви (ныне военного поселения). А населялось оно выходцами из разных мест Малороссии. В конце прошедшего столетия поселился тут на постоянное жительство поручик Николай Степанович Адамов. Прожив тут лет 30, он построил каменный храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы, который освящен был в 1822 г. преосвященным Виталием. На сооружение сей церкви с иконостасом, утварью, ризницей, колоколами употреблено строителем до 70000 руб. ассинациями. О самом же строителе крестьяне говорят, что он был добрый пан. Он умер 1840 г. сентября 21 дня, на 89 году от рождения, и погребен в устроенном им фамильном склепе, за церковью, близ жены своей, умершей 1825 года.

Прихожане сей церкви, которых ныне всего 361 душа муж. 367 жен., а в 1830 г. было 370 муж. 404 жен, часто видели над собой руку Божию и всегда почти милующую, редко карающую.

А) В 1824 г. около Ильина дня, на западе показалась страшная, необыкновенная туча, то была саранча, но уже сытая. Перелетев через село, пошла она на лес, сопровождающий левый берег Донца, и где садилась – обламывала деревья. Была прежде сего (давно уже) саранча, – была и после того, но такой сильной никогда не было, говорят старики.

Б) В 1830 г. была здесь оспа, и из числа сорока двух, умерших в сем году, половина записана умершими от оспы.

В) В 1831 г. из числа 66 умерших, 16 умерло от холеры (в июле и августе), зато в следующем 1832 г. памятном для некоторых сел скотским падежем, в Щурове падежа сего вовсе не было.

Г) О голодном 1833 годе Щуровские крестьяне вспоминают с некоторым удовольствием, – так им тогда было хорошо. Блаженной памяти помещик их Николай Степанович Адамов, не смотря на то, что хлеб доходил в год до 35 руб. за четверть, весь сбор со своих, весьма доходных мельниц употребил на пропитанине своих крестьян, и когда сего оказалось недостаточно, покупал хлеб в Курской губернии. Вследствиесего щуряне, как они сами говорят, вышли тогда из зимы бодрее и здоровее всех окрестных жителей, а при наемке косарей – за ними гонялись.

Д) В 1836 г. свирепствовала корь, от коей умерло 19 детей.

Е) Что же касается до последних годов, то Щуровские прихожане всегда должны благодарить пред милосердием Божиим при воспоминании об них. В 1847 г. холера – для многих мест весьма губительная, а вЩурове умерло от нее только два лица. В 1848 г. умерло от нее собственно в Щуровом 1, да в хуторах 2 взрослых и 3 младенца. Цингой даже и не болел никто. В 1849 г. для многих был голод, а Щуряне большой нужды не имели, и корму для скота было достаточно, даже продавали его, равно и огородные овощи.

Знаменское – ныне частью владельческое село, частью поселение казенных крестьян. Последнее известно и под особым именем Черкасского. Орновский пишет, что Черкасское под Черкасским лесом, потсроил Изюмский полковник Константин Захаржевский, и он же весте с тем устроил линию линию укреплений от Теплинского до Черкасского леса и от Тора до Казацкой пристани, за что получил царскую похвальную грамоту в 1685 г.

Был ли храм в Черкасском городке, не видно. Но во владельческом имении первый деревянный храм, в честь Знамения пресвятой Богородицы, построен в 1793 году помещиком Михаилом Шидловским. Генеральша Потапова, известная по стратси к проектам всякого рода, начала строить здесь каменный храм едва ли менее огромный, чем был Соломонов, но дела страстей – ветер. Другой храм, каменный, другим владельцем почти окончен.

Число прихожан: в 1790 г. 920 душ муж., 870 жен.; в 1810 г. 1060 муж., 982 жен.; в 1830 г. 1556 муж., 1613 жен.; в 1850 г. 1547 муж. 1596 жен.

До половины 18 столетия был степью. Замечательные поселения его – Барвенково, Богодаровка, Александровка, Приволье и Курулька.

Барвенково – на берегу реки Сухого Торца. Старожилы, по преданию предков своих, так говорят о начале слободы Барвенковой: более чем за 100 лет пред сим, на месте нынешней Барвенковой, поселился хутором казак Барвенок, к которому после перешли и другие семьи. Хутор Барвенка расположен был при отвесистом берегу реки Торца и теперь называемом пристен. От того и поселение получило название Барвенковой Стенки.

Первые жители сего места маливались в молитвенном доме. Этот рассказ оправдывается и частью дополняется письменными актами. В ордере князя Кантемира от 22 марта 1760 года предписывается начальству Харьковского полка доставить сведение, на каком оскновании посылаются казаки в Барвенковский форпост с своим содержанием, что так отяготительно для них. И здесь же говорится, что в Барвенковой Стенке учреждён форпост бывшим бригадиром Капнистом, назначившим, не известно по чьему распоряжению, посылать туда по 200 казаков с их содержанием. Так как бригадир Капнист распоряжался в Харьковском полку с 1752 года, то учреждение форпоста в Барвенковской Стенке надобно отнесть к тому же времени, а хутор Барвенка, давший своё имя месту, основался, конечно, прежде того времени. Казак Барвенок, оставивший своё имя Барвенковой Стенке, без сомнения был запорожец, и первое население Барвенковой принадлежит Запорожью. Известно, что паланки запорожцев разбросаны были «от устья Самары вверх по Самаре, на Волчьих водах до вершин их, и к реке Орлу», то есть были и там, где нынешняя Барвенкова Стенка. Барвенок основал эту слободу, по всей вероятности, вскоре после того, как в 1733 году запорожцы вновь перешли в подданство России.

В 1779 году построен в Барвенковой ныне существующий храм, усердием жителей Барвенковской Стенки, во имя Великомученика Георгия. В 1833 году он был возобновлён и, вместе с тем, устроен в нём новый иконостас. Земли при храме 120 десятин.

Число прихожан: в 1770 году 1220 муж., 1189 жен.; в 1790 году 1723 муж., 1647 жен.; в 1710 году 1837 муж., 1806 жен.; в 1830 году 2156 муж., 2243 жен.; в 1850 году 2050 муж., 2175 жен.

От холеры умерло в 1830 году 6 душ, в 1831 году 60 душ и в 1848 году 27 душ обоего пола; от цинги в 1849 году умерло до 700; в 1833, 1842 и 1848 годах был сильный неурожай хлеба, трав, садовых фруктов; падёж скота особенно значительный был в 1848 и 1849 годах.

Барвенковцы в прежние времена славились богатыми удобствами жизни: обширные и тучные луга поставляли в возможность – иметь множество скота; земля не требовала многого труда, чтобы родить прекрасный хлеб, а её было много. При умножении населения, Барвенкова Стенка стала не тем, чем была прежде.

Богодаровка самое новое владельческое село. Каменный храм во имя святой мученицы царицы Александры недавно построен горячим усердием помещика Ивана Петровича Плещеева, храм красивого вида снаружи и богато украшенный внутри. Иконы иконостаса писаны академиком Майковым; запрестольный образ Спасителя образцовое произведение Плюшара: вид Спасителя необыкновенно величествен, и чем далее стоит зритель, тем живее черты Вседержителя.

Александровка – на границе губернии, на дороге из Изюма в Екатеринославль. По местному преданию, на месте, где ныне село Александровка, первоначально поселил крестьян генерал-поручик Дмитрий Норов, и именно за 20 лет до построения храма жители имели часовню, а во время святой Четыредесятницы исполняли христианский долг в слободе Петропавловке, Екатеринославской губернии, а потом в Георгиевской Барвенковской церкви. Первый храм построен в 1782 году усердием того же генерал-поручика Дмитрия Норова, он же снабдил храм и достаточной утварью. Владелец подполковник Николай Бахметьев, вскоре по приобретении покупкой Александровки, возобновил храм, умножил ризницу пожертвованием нескольких риз и одежд, украсил престол многоценным евангелием и дароносным крестом.

При храме 120 десятин земли; равно столько же при Архангельском с. Гавриловки, при Дмитриевском Золотого Колодезя, при Васильевском с. Прелесного, при Богородичном с. Михайловки, при Акиминском Новокременного.

Метрики Александровского прихода начинаются с 1784 года. Число прихожан: в 1790 году 912 муж., 414 жен.; в 1810 году 916 муж., 851 жен.; в 1830 году 988 муж., 1043 жен.; в 1850 году 1123 муж., 1105 жен.

От холеры умерло в 1831 году 89 душ, в 1848 году 71 человек; от цинги умерло 89 человек. Сильный неурожай и падёж скота в 1833 и 1848 годах были тяжелы.

Приволье, на реке Торце, населено г. Мартыновым около 1775 года. Храм во имя Архангела Михаила построен здесь в 1780 году помещицей Стефанидой Степановной Мартыновой. Деревянный храм сей в 1840 году перестроен генеральшей Александрой Львовной Ставраковой, урождённой Мартыновой, и ныне имеет прекрасный вид.

От холеры умерло в приходе в 1831 году 21 душ муж., 21 жен.; в 1848 году 4 муж., 2 жен.; от цинги 9 душ муж., 26 жен. Метрики начинаются с 1784 года. Число прихожан: в 1790 году 1733 муж., 1601 жен.; в 1810 году 856 муж., 907 жен.; в 1830 году 869 муж., 880 жен.; в 1850 году 620 муж., 618 жен.

Курулька – владельческое село. Каменный храм, во имя Алексея человека Божьего, построенный в 1846 году владельцем Алексеем Михайловичем Мартыновым, один из самых красивых храмов во внутренней отделке. Все иконы в греческом вкусе, но мастерской кисти. Утварь отвечает красоте храма Божьего. Прихожане страдали: а) от холеры, от которой в 1831 году умерла 21 душ муж., 17 жен.; в 1848 году 29 муж., 26 жен.; б) от неурожая хлеба в 1848 году, вследствие чего немало погибло скота; в) от цинги умерло 16 душ муж., 27 жен. Нынешнее число прихожан 503 мужчины, 497 женщин.

Купянск – в 198 верстах по почтовой линии и в 125 по проселочной от города Харькова, на правом берегу Оскола и двух заливов его, на значительной горе, что дает издали прекрасный вид городу. Остатки крепости его земляной вал с семью бастионами и со рвом вокруг вала заметны и еще поныне. Купянск, по древнему названию Купянка, Купчинка, до 1780 года местечко сперва Харьковского, потом Изюмского полка, встречается не только в указе 1708 года, где он поставлен между городами Слободской Украйны, но его видим в царской грамоте 1685 года, данной полковнику Донцу, в числе 13 городов, отделенных от Харьковского полка в ведение Изюмского полковника.

До 1780 года Купянск состоял в ведении Белгородского епископа, а с 1780 года, когда сделан он уездным городом, поступил по гражданским делам, в ведение Воронежского наместничества, а по духовным в ведение Воронежского епископа, но с 1797 года, поступив в состав Слободской губернии, он возвращен в округ епархии Белгородской.

Первый соборный храм в Купянске построен около1662 года. По актам Святогорского монастыря 1694 года известен «г. Купянца Покровский священник Стефан». В 1702 году построен был в Купянске деревянный храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы и, был возобновлен в 1760 году, существовал до 1802 года, то есть сто лет. В 1802 году заложен был трехпрестольный каменный храм, который окончен в 1822 году и тогда же освящен главный престол его в честь Покрова Богоматери. При сооружении сего величественного храма особенное усердие прилагал протоиерей Сергей Соколовский и прихожании помещик Яков Иванович Кашинцов. В 1824 году освящен в сем новом храме другой престол во имя Святителя Николая Чудотворца Мурликийского. В 1835 году протоиерей сего собора кандидат Петр Протопопов, при первом вступлении в должность священника собора, нашел, что внутреннее положение храма далеко не соответствует наружному великолепию: иконостас очень ветхий угрожал падением, а в приделе Николаевском был поставлен иконостас упраздненной Николаевской церкви. Движимый любовью и усердием к благолепию храма Божьего, Протопопов обратился с приглашением к прихожанам о сооружении нового иконостаса, и просьба его увенчалась успехом. Жертвы прихожан были весьма значительны. Вызваны искусные живописцы и, с помощью Божьею, иконостас в два года сооружен пред всеми тремя престолами по плану Чугуевского собора. Иконостас вполне приличный собору, с отличной живописью и арматурой. Но как между средним иконостасом и придельными оставались простенки незакрытыми, то, по приглашению протоиерея, явились новые благотворители из тех же прихожан, и простенки сии закрыты в том же году особыми киотами, поставленными в симметрию местным иконам среднего иконостаса, чрез что иконостас сделался сплошной чрез весь собор. На все это употреблено до 4000 рублей серебром. В 1836 году освящен третий престол во имя трех Святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, который заменил собою бывший в Купянске Петропавловский храм, упраздненный за ветхостью.

Николаевский храм в Купянске деревянный, существовавший до 1824 года, построен в 1705 году.

При соборном храме 99 десятин земли.

По переписи 1732 года видим в Купянске при Покровском храме школу и другую при Николаевском, церковный двор и гошпиталь (богадельню); старшины и казаков 199, подпомощников 1073, работников 155, всего 1428 душ мужских; в Дисковке 137 подданых сотника Григория Ивановича Дисского; в слободе Смородской 35 подданых вдовы сотника Феодора Смородского; всех же вообще 1597 душ мужских. Писарь Григорий Гаврилов Соболь и Городничий Дмитрий Гаврилович Соболь, их братья – Иван и Марк; в числе подворков – подворок сотника Романа Любицкого.

В 1800 году в трех приходах города Купянска (Покровском, Николаевском и Петропавловском) считалось 4278 душ мужского, 4217 женского. После того число прихожан уменьшилось от того, что Петропавловский храм перенесен на берега Оскола в Гнилицкий хутор, где образовалась слобода Петропавловка, а некоторые прихожане вошли в состав Новоольшанского прихода. Самую большую часть прихожан храмов города Купянска поныне составляют казенные черкасы. Купянск, находясь на краю губернии, вдали от проезжих больших дорог, есть один из самых скромных городов.

Герб города сурок в золотом поле – символ степняков. Жители Купянска, особенно при той особенности, что значительная часть прихожан Купянских храмов живут по хуторам, соблюдают добродушие степных обитателей.

Пристен – на правом берегу заливов реки Оскола, в 14 верстах от Купянска.

Название Пристена произошло от крутой стены горы, стоящей над рекой Осколом. На этой горе был дремучий лес, по отвесному обрыву горы это место и ныне называется Пристеном.

Первый храм построен здесь не позже 1690 года. В 1728 году под выбором сборщика церковной казны подписался Пристенский Николаевский священник Ефимий, а в слушании указа 1732 года подписался «села Пристена Николаевский поп Иаков Черноморец».

Ныне существующий храм построен и освящен во имя Казанской Божьей Матери в 1777 году. Возобновление его в 1817 году совершил крестьянин Федор Третьяк трудами сынов своих. Три его сына, владея плотничным и кузнечным мастерством, принесли в дар Господу труды искусства своего, а отец помог деньгами, купив лесу и железа. Прекрасный подвиг семьи!

Церковной земли 66 десятин.

По переписи 1732 года в Пристене 490 душ мужских и при храме школа; в Осиновском хуторе Святогорского монастыря 48 душ мужских. Затем было: в 1750 году 610 муж., 575 жен.; в 1770 году 780 муж., 765 жен.; в 1790 году 1190 муж., 1170 жен.; 1800 году 1274 муж., 1331 жен.; в 1810 году 1186 муж., 1287 жен.; в 1830 году 1255 муж., 1313 жен.; в 1850 году 1294 муж., 1364 жен.

До 1806 года в состав Пристенского прихода входили хутора, расположенные на левом берегу Оскола, образовавшие потом приход Новоосиновский. Хутора на Осиновке, или Осиновце, видим по актам Святогорского монастыря еще в 1710 году. Затруднения в сообщении хуторян с храмом через Оскол были очень велики.

Ярмарки в Пристене – 30 января, 29 июня и 22 октября.

иначе Щенячье.

Балаклейка – на речке сухой Балаклейке, в 26 верстах от Купянска.

Тогда, как была здесь еще одна степь, известен был русским Щенячий курган. В царской грамоте от 4 мая 1647 года говорится, что «апреля 21 против Савинского перелазу гонялись за Чугуевскими станичниками Татары, человек с 50 и больше, до Изюмских вершин, и осадя их в Изюмской вершине, приступали к ним до вечера; и пошли Татарове с того бою в степь к Щенячему кургану». По этому кургану заселенная казаками местность называлась, и даже доселе в народе называется, Щенячьим. Когда часть земель Балаклейки перешла во владение волошского стольника Дмитрия Енакея, пришедшего в Россию вместе с князем Кантемиром, стали называть Балаклейку Волоской.

В сентябре 1712 года именем государя было предписано: «описать маетности генерал-майора Шидловского, которые были отписаны на Него, Великого Государя, а именно: села Колодезное, Новомлинское, Балаклейку». В составленной тогда же переписи написано: «село Балаклейка, в нем церковь Божья во имя Архистратига Михаила, у той церкви поп Михайла, Попов сын, 70 лет».

Как Балаклейка Шидловского отдана была волоскому стольнику Дмитрию Енакею, так Новомлинск (иначе Переволочная), указом 1712 года июня 9 и грамотами от 11 и 30 октября 1718 года, отдан был Юрию Степановичу Великому Спатарю, иначе Мечнику, принявшему фамилию Мечника, а Колодезное тогда же отдано было разным другим волоским дворянам. Указ 1712 года говорил: «в слободских полках Шидловского вотчины, которые были даны Светлейшему князю (Кантемиру), а именно Черкасских 633, Русских 42, Поляков 35, всего 710 дворов разделить Волоского народа боярам и офицерам и иным, которые с Господарем Князем Кантемиром выехали». Вследствие того же указа Волоский Кут отдан полковнику Илье Абазе. В грамоте 1718 года сказано, что волоским выходцам не отдают только те имения, которые «за три года Федор Шидловский поступился и из разряда справлены за племянниками его, за Лаврением да за Григорием Шидловскими». В Новомлинске великому Мечнику отдано 95 дворов.

Поскольку в 1737 году разрешено было освятить вновь построенный храм, во имя Архистратига Михаила, в селе Волоской Балаклейке в имении полковника Вятского драгунского полка Кирилла Максимовича Редкина, то первый храм построен был конечно в 1680 году.

В 1811 году ротмистр Михаил Булацель, радея о церкви, в его имении находящейся, более чем о самом имении, и видя ветхость ее, предпринял благочестивое намерение соорудить новую каменную церковь. Он испросил у Преосвященного Христофора благословение на заложение нового храма, и храм заложен был весной 1812 года. Другие прихожане – помещики, соревнуя благочестивому предприятию Булацеля, решились было помогать ему в сооружении нового храма, но как они настаивали, чтобы новый храм был построен не в имении Булацеля, а по другой стороне реки, на земле казенных крестьян, то Булацель решился лучше принять на себя одного построение храма, чем согласиться на перенесение церкви из своего имения. Уже началась было постройка храма, как была остановлена грозным нашествием Наполеона на Россию. Благочестивый строитель от мирных трудов на пользу церкви самой Церковью был позван на защиту отечества. Впрочем, это обстоятельство ненадолго остановило постройку храма, вскоре враг был изгнан, полчища его рассеяны и истреблены, и благочестивый строитель, по возвращении с поля брани, с новою ревностью принялся за сооружение храма. Но не ему суждено было оканчивать его, он скончался в 1814 году. Последние слова его были – завещание жене окончить церковь. Скажите, говорил он умирая, скажите жене моей (тогда бывшей в обмороке), чтобы она постаралась скорее окончить храм, и с этими словами испустил дух свой. Так, кто в жизни предан был добру, то и умирает с мыслью о добре. Ротмистр Булацель был человек чрезвычайно благородный, добрый и набожный, а особенно милосердый к меньшим братьям Иисуса Христа. Никто из неимущих и требующих помощи не отходил от него, не быв призрен его щедрой благотворительностью. Вера Михайловна Булацель, достойная супруга строителя церкви, свято исполнила завещание своего мужа. Она с усердием продолжала постройку храма и, несмотря на трудные обстоятельства свои, окончила дело в 1822 году. Постоянным сотрудником ее был священник Семен Онисимов. Новый храм был освящен в том же году преосвященным Павлом.

Бедствия – голод и холера, поразив в 1833 году юго-западные губернии России, посетили Балаклейку. От голода и болезни умерло здесь до 70 человек. Но бедствие это еще незначительно в сравнении с тем, какое посетило в 1848 году. Казалось, нигде столько не свирепствовала холера, как здесь. Страшно вспомнить эту бедственную годину смертности и всеобщего уныния! Смерть тогда была так внезапна, что никто не смел рассчитывать на жизнь. Здоровый умирал также, как и не имевший надежды на выздоровление. Старый умирал и погребался в одно время и вместе с младенцем. Погребавший сегодня других был завтра погребаем сам. Смерть, как кара Божья, поражала людей в поле, в доме и в храме. В страхе и ужасе все готовились к смерти, храм был наполнен говевшими прихожанами; в полтора месяца в Балаклейском приходе умерло до 300 душ. К столь ужасному бедствию присоединился еще неурожай; те, которые не умирали от холеры, теперь страдали от голода. Мало и того: открылась цинга. Правда, от нее не умирали люди внезапно, как от холеры, но зато разом заболевали многие, лишаясь употребления рук и ног на долгое время и не лишаясь позыва на пищу. Тяжкое состояние не только для болевших, но и для окружавших их! Наконец, вслед за цинготною болезнью, появилась детская болезнь – коклюш, и от нее умерла едва ли не третья часть младенцев. От сих бедствий этот приход значительно уменьшился. Все болезни положили во гроб до 500 душ.

В вышеупомянутой переписи 1712 года показано в Балаклейке:

а) Черкасских дворов 89, людей в них мужского полу (включительно с детьми) 247.

б) Русских дворов 5, в них мужского полу 15 человек.

По переписи 1732 года в Волоской Балаклейке 234 души мужские и при храме школа; в Новомлинске 100 душ муж.; в Колодезном 142 душ муж. и в хуторе у Городища 168 душ муж.; в хуторе Гусинце Змиевского монастыря 6 душ, а всего 650 душ муж. В 1749 году было в приходе Балаклейского храма 60 дворов: это после моровой язвы 1738 года. В 1750 году 200 муж., 205 жен.; в 1770 году 428 муж., 410 жен.; в 1790 году 530 муж., 518 жен.; в 1800 году 520 душ муж., 550 жен. в 105 дворах; в 1810 году 1111 муж., 1135 жен.; в 1830 г. 1213 душ муж., 1302 жен.; в 1850 году 1496 муж., 1495 жен.

При храме Балаклейском 197 десятин земли.

Сеньково – на правом берегу реки Оскола и на левом заливе Оскольского, на большой дороге из Харькова в Купянск и Старобельск.

Слобода Сенькова получила название от основателя своего Сенька, таково об этом предание местных жителей, оправдываемое и некоторыми актами. Сенько первоначально поселился на пустопорожней земле при устье малой речки, впадающей в реку Оскол и ныне называемой Сенек. Товарищ его Тимко поселился от него недалеко, близ лесного урочища на берегу реки Оскола, от чего урочище сие доселе называется Тимково, но оба они жили в первых местах своих не долго, по той причине, что часто были тревожимы крымцами. Дабы удобнее было предусматривать набеги, а тем предохранять себя от них, они перешли на возвышенное место и дали новому месту, вероятно по удобству и красоте его, название Красного Кута. В самом деле, с этого холма и ныне, при ясной погоде, можно видеть Купянск в 22? верстах расстоянием, Петропавловку в 25, Боровую в 18 и Гороховатку в 24 верстах. На этой возвышенности Сенько построил укрепленный городок. Укрепление состояло из земляного вала, огражденного высокими острыми надолбами. Внутри вала были глубокие ямы и погреба для хранения имущества во время набегов варварских. Эти ямы и земляной вал доселе еще приметны. Сенько, основатель Сенькова, есть не кто иной, как сотник Семен Осипович Богуславский, которого потомки поныне известны, и который в 1707 году был наказным Изюмским полковником и поселил для одного из сыновей своих Сениху. Нужда скоро заставила построить храм Божий. Опасности набегов из-за Оскола недозволяли часто и надолго отлучаться в дальнее место для исполнения обязанностей христианских. Предание называет соорудителями первого Сеньковского храма, в честь Святого Николая, сотника Семена Богуславского и жену его Марию. Сооружение первого храма, во всяком случае, надобно полагать не позже 1670 года. Сеньков поставляется в числе городков Слободской Украйны не только в указе 1709 года, но еще в грамоте 1685 года, а второй храм основывался уже в городке. Первый храм сотника Семена существовал недолго, он сгорел, или, что вероятнее, предан огню крымцами. Сотник Семен построил второй храм уже в крепости, на холме, который назывался Красный Кут. В 1729 году сотник Евстафий Богуславский, вероятно по причине умножения жителей и распространения городка посадами, перестроил сей храм на другом месте. В просьбе, от 28 октября 1728 года, жители Сенькова Евстафий Семенов Богуславский, Илья Иванов Доретиль с товарищами писали: «тому будет лет с 50 (следовательно в 1677 году) в местечке Сеньков построена церковь во имя Святого Христова Николая, которая чрез таковые давние годы весьма обветшала», почему просили благословения на построение нового храма, и грамота тогда же выдана. В 1739 году видим городка Сенькова Николаевского попа Феодора, а в 1742 году Сеньковского Николаевского священника Василия и 100 дворов прихожан Сеньковского храма.

При священниках Василии Лебединцове и Стефане Раевском, в 1797 году Сеньковский храм перенесен на то место, где ныне стоит он, и сооружен с двумя престолами – во имя Успения Божьей Матери и, в приделе, во имя Святителя Николая Чудотворца. Около 1780 года прихожане стали более умножаться, приходя из отдаленных мест с семействами своими в большом количестве. Первый из числа новых переселенцев прозван «Приточий», от малороссийского слова «притачивать», то есть семейством своим распространяющий селение, потомство его и ныне известно более под сим именем, нежели под фамильным его именем – Бородай. По сей причине в 1804 году открыт третий штат.

При храме 142 десятины земли. Новым штатом слобода Сенькова причислена к 1-му классу: положены три прихода. При переписи 1732 года, оказалось в Сенькове старшины и казаков 133, подпомощников 372, работников и подданных 91, всего 595 душ мужских; при храме священник и школа. По ведомости 1784 года во владении сеньковцев показано 6528 десятин пашни, 20301 десятин сенокоса, 560 десятин дровяного леса, а всего 29688 десятин, в том числе 492 десятины пашни г.г. Богуславских. Ярмарки в Сенькове – 17 марта, 9 мая, 29 августа и 9 декабря. По церковным актам прихожан – в 1750 году 687 муж., 673 жен.; в 1770 году 850 муж., 815 жен.; в 1790 году 1288 муж., 1260 жен.; в 1800 г. 1518 муж., 1463 жен.; в 1810 году 2735 муж., 2815 жен.; в 1850 году 2751 муж., 2853 жен.

Гороховатка – на реке Осколе в 41 версте от Купянска. Название ее произошло от слов «в горах ховаться» и соответствует местности ее. Слобода населена в пяти глубоких оврагах, на возвышенности горы, на правой стороне реки Оскола, где сначала основалась слобода, сделана была, в предохранение от татар, из земляного вала и рвов крепость, коей остатки еще и ныне видны. В указе 1709 года Гороховатка упоминается уже между городками Слободской Украйны. В 1744 году прихожане, в помощь Священнику Димитрию Диканскому, посвященному в 1721 году, испрашивали другого священника Ивана Янкевича, причем писали, что при храме их 150 дворов. По всем этим данным не можем сомневаться, что первый храм в городке Гороховатке построен был не позже 1670 года. Древний Воскресенский храм стоял внизу горы на ровном месте, он построен был в два яруса с двумя престолами: в нижнем престоле был во имя Святого Великомученика Димитрия Солунского, а в верхнем во имя Воскресения Христова. В 1795 году построен новый храм во имя Воскресения Христова, с пятью главами.

При храме 128 десятин земли удобной, а с неудобной 139 десятин.

По переписи 1732 года в слободе Гороховатке 155 дворов и 430 душ мужских, в том числе подданных Гороховатского священника, Дмитрия Васильева Диканского, 8 человек; в хуторе Боровской пустыни который населен, сказано здесь же, «в прошлых давних годах, тому лет сорок» (следовательно около 1692 года), 46 душ мужских. По ведомости генерального межевания (1784 года) показано в слободе Гороховатке 1318 душ муж., 1292 жен.; в том числе до 300 душ муж. подданных черкасов, и в их владении 6090 десятин пашни, 11232 десятины сенокоса, 1500 десятин леса, а всего 21135 десятин земли. По церковным ведомостям в Гороховатке в 1750 году 670 муж., 630 жен. ; в 1770 году 850 муж., 815 жен.; в 1790 году 1410 муж., 1370 жен.; в 1800 году было 1712 душ муж., 1759 жен. в 259 дворах; в 1810 году 1889 муж., 1947 жен.; в 1830 году 2172 муж., 2243 жен.; в 1850 году 2171 муж., 2264 жен.

Радьковка – на правом берегу реки Оскола и залива Оскольского, в 45 верстах от Купянска. Говорят, что Радьковка названа по первому своему жителю, который назывался Радько, то есть Родион. В указе Консистории 1733 года вдова, священническая жена, Марья Никонова объясняет: «с прошлого 176 (1668) года блаженной памяти Преосвященным Авраамием, Митрополитом Белгородским, муж ее Кирилл посвящен и служил Попом в оном селе Радьковке при церкви Покрова Пресвятой Богородицы 28 лет; а по нем служил при той же Покровской церкви зять ее Поп Антоний и волею Божьей померли; а на оного зятя место Его Преосвященством посвящен в Попы брата ее родной сын, а ее племянник, Константин Федоров, и чинит ей при старости обиды» и прочее. По этому объяснению Покровский храм в Радьковке существовал уже в 1668 году, но в просьбе не сказано, первым ли был священником при Радьковском храме священник Кирилл. В ведомости 1739 года сказано: «Церковь Покрова Богоматери в слободе Радьковке неприятельским нахождением сожжена. А церковь Иоанна Богослова слободы Сенихи без Священника стоит, неприятельским нахождением разорена». Это разорение было в 1736 году по милости татар. В 1791 году храм сгорел по небрежности пономаря Ивана Раевского, не погасившего свечи пред иконостасом. Из огня успели вынесть только Святые Дары, утварь же, книги и все, что было в церкви, сгорело. Нынешний храм освящен 2 октября 1793 года, в построении и украшении его более всех участвовал помещик Михаил Лазаревич Греков (умер в 1808 году).

Церковной земли 45 десятин, а при Песковской, с неудобной, 48 десятин. Старики Радьковки слышали от своих дедов, что на северо-востоке Радьковки, за рекой Осколом, в версте от берега был городок, здесь поныне есть городище. Это место укреплено самой природой: с трех сторон оно почти недоступно, потому что окружено трясиной. С восточной стороны защищено было окопом, который, по рассказу стариков, был в ширину и глубину двух саженей; ров тянулся на 300 саженей. Так как местность городка поката и низменна, то из него не было видно дальней окрестности. Потому, для наблюдений за опасностями, саженей за 150 от рва сделана была высокая насыпь, на которой должна была стоять стража. Ныне городище служит пахотным полем, и при распашке земли находили здесь черепицы красного цвета, толщиной в полвершка, каких ныне нет здесь, ни по работе, ни по цвету. Было ли это место укрепленным местечком прежде татар, тогда как кочевали по левому берегу Оскола половцы, ни почему не известно. Но предание живое сохранилось между Радьковцами, что этот городок занимали татары. Для наблюдения за этими соседями, на высокой горе, находящейся на северо-западе Радьковки, была стража. Высокий шест давал знать обывателям Радьковки, что надлежало им предпринимать. Если шест был поднят вверх, то в то время жители Радьковки могли спокойно заниматься своими работами, если же он был наклонен к земле, то это значило, что грозит беда и надобно брать меры. Если шест наклонялся к Гороховатке, это значило, что можно было свободно бежать в Гороховатские леса и горы, если же шест склонялся в другую противоположную сторону – значило, надлежало искать спасения в камышах, которые на юго-западе Радьковки были непроходимы. Здесь есть местечко, называемое и сие время Забеги, сюда то жители скрывались от татар. Таким образом, понятно, какова была жизнь первых поселенцев Радьковки. Конечно, нельзя допустить того, чтобы казаки дозволяли татарам долго оставаться жильцами городка, без сомнения полковник озаботился проводить соседей в дальнюю степь. Но нельзя сомневаться в том, что татары не даром уступили городок казакам. Они, без сомнения, несколько годов сряду мстили поселенцам Радьковки набегами, тем более, что им так удобно было скрываться в Радьковском городке, чтобы воспользоваться лучшим временем для нападения.

Об одном из татарских набегов на Радьковку сохранилось известие в Чугуевской переписке, но это набег довольно поздний, бывший спустя лет 30 после населения Радьковки. Изюмский полковник Константин Донец писал в Чугуев: «Сентября 26, 1691 года, прислал к нам в Изюм из Цареборисова Сотник Лаврентий Иванов казаков с вестью: 26 сентября Цареборисовцы, будучи за звериною ловлею в бору за рекой Осколом, с Нагайской стороны видели Татар человек 40, которые шли тайным обычаем под слободу Радьковку; – они, схвативши одного человека Радьковского, да животины волов скилька, вернулись; и мы, догнавши их на вершине Нетриуской, чинили с ними бой: одного Татарина ранили и коня убили и животину у них, которую они было отгнали, отняли и гнали их аж до реки Жеребца».

О набеге татар 1736 года уже упомянуто, но как много потерпели тогда радьковцы, по бумагам не видно. По словам местной памяти, татары от того и успели сжечь храм, что Радьковцы были в поле, и что огонь испепелил тогда все село. О слободе Сенихе ведомость упоминает, что после разграбления татарского 1736 года в нем только 10 дворов.

В ведомости 1732 года показано прихожан при Радьковском Покровском храме 445 душ мужских, при храме школа и шпиталь (богадельня). По исповедной росписи за 1753 год значится 396 душ муж., 390 жен.

По ведомости генерального межевания 1784 года показано в Радьковке и 13 хуторах ее 890 душ муж., 889 жен.; 6787 десятин пашни, 17638 десятин сенокоса, 289 десятин леса. Затем по исповедным записям: в 1790 году 1908 душ муж., 1872 жен.; в 1810 году 530 муж., 590 жен.; в 1830 году 732 муж., 785 жен.; в 1850 году 759 муж., 766 жен. После 1800 года приход уменьшился отделением некоторых хуторов к другим приходам.

Заоскольские хутора, лежащие на супротив Радьковки, принадлежали к Радьковскому приходу, а в 1800 году построен в Песках храм Вознесения Господня, и там образовался обширный приход, в котором по ведомостям значится: в 1810 году 1328 муж., 1348 жен.; в 1830 году 2085 муж., 2150 жен.; в 1850 году 2064 муж., 1998 жен.

В Радьковке бывает ярмарка с 1-го октября до 4-х дней, довольно значительная, и еще две – 8-го мая и 1-го августа.

Дуванка – на левом берегу реки Дуванки, в 27 верстах от города Купянска.

По переписи 1732 года «Слободка Дуванка, имение полкового Есаула Андрея Двигубского, поселена на жалованной земле с 730 года, в ней 214 душ мужских».

О начале и судьбе храма и села сообщаем следующий простодушный рассказ семидесятилетней старицы, поручицы, Елизаветы Яковлевны Кашинцовой, урожденной Тихоцкой. Когда земля при речке Дуванке, по дарственной крепости, досталась во владение помещику Двигубскому, предку Тихоцких, то он, с поселением на ней своих крестьян, устроил здесь деревянный храм во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. И как край этот, в тогдашнее время, не был свободен от набегов татар, то храм был обнесен высоким валом, вроде крепости, и в окопе находилась высокая башня. Эта башня служила и наблюдательным и оборонительным пунктом против татар, которые, производя грабежи по разным местам, обыкновенно по условленным знакам, состоящим большей частью в поднятии на высоком месте фонаря на кургане, доселе называемом караульным, сходились к реке Дуванке для дележа своих промыслов. Отчего произошло и татарское название реки (дуванить – делить). Нападения татар обходились жителям Дуванки и их храму недешево. Г. Кашинцова, не раз бывавшая в детстве на башне с братьями и сестрами, видела эту башню в нескольких местах поврежденную и простреленную меткими выстрелами татар. Когда опасность от нападений татарских миновалась, вал и башня уничтожены, и это было еще до 1800 года. Рассказ замечательный! Между старыми антиминсами хранится антиминс, освященный архиепископом Досифеем в 1737 году для храма Благовещения Пресвятой Богородицы слободы Дуванки Изюмского полка. Егор Яковлевич Тихоцкий в 1810 году испросил у Преосвященного Христофора благословение на построение собственным иждивением каменного, ныне существующего, храма, во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Но, с одной стороны, массивность предположенного храма, а с другой – недостаток средств к сооружению были причиной того, что храм освящен только в 1824 году. Благочестивый храмоздатель Тихоцкий, владея искусством живописи, украсил храм иконами собственной кисти. К чести строителя Тихоцкого и всех прихожан должно сказать, что Дуванский храм, своим благолепием и богатством церковной утвари, может быть отнесен самым первым храмам всего уезда.

Метрики храма в архиве Консистории начинаются с 1782 года.

По переписи 1732 года, в Дуванке 214 душ мужских, а в 1749 году здесь было прихожан 32 двора; последнее вследствие моровой язвы 1738 года и нападения татар 1736 года. В 1770 году 380 муж., 327 жен. В 1790 году прихожан 1450 муж., 1380 жен.; жителей Дуванки 486 муж., 460 жен., а по генеральному межеванию земли помещичьей 1589 десятин пашни, 5853 десятин сенокоса и 39 десятин дровяного леса. В 1810 году прихожан 1622 душ муж., 1636 жен.; в 1830 году 1037 муж., 1007 жен.; в 1850 году 903 муж., 941 жен. душ.

Юрьевка – на речке Жеребце, в 62 верстах от Купянска.

В межевой выписи 1705 года ноября 15 дня сказано: «Полковой писарь Изюмского полка Юрий Семенович Райзелион – Сошальский писал в челобитной, поданной на имя Государя, что он в прошлое время на Его Великого Государя службах в Крымских и Польских походах на баталиях был, – а угодий ему еще не дано; между тем он на пустых землях, лежащих по обоим берегам реки Жеребца до Валуйской дороги и Донского Юрта Сухарева на Боровой долине, построил хутор для скотоводства, а сохранять хутор от Татар некому»; потому просил отмежевать для него пустопорожние земли по реке Жеребцу, до земли Мелобродских казаков и дозволить населять ее неслужащими вольными Черкасами. Согласно с этой просьбою, земля отмежевана для просителя и дозволено ему, в полковой Канцелярии Полковником Феодором Шидловским, населять ее. Эта межевая выпись прописана в указе Царском, от 6 января 1706 года, который оканчивается так: «и они бы, крестьяне, которые на той земле ныне живут и впредь учнут жити, его, писаря Юрия Райзелион-Сошальского, и жены его и детей во всем слушали бы, пашню пахали и сено косили и всякую работу работали бы». Вот начало населения нынешней Юрьевки, называвшейся в прежнее время, по речке, Жеребцом.

По смерти Георгия Сошальского, который, как видно по собственно ручной его латинской схоластической Логике, получил образование в каком-то высшем учебном заведении, вероятно в Краковской академии, Юрьевское имение перешло к сыну его, сотнику Изюмского полка Александру, в малолетстве которого, неизвестно с достоверностью по какому случаю, половина этой дачи отошла в чужой род Захаржевич-Капустянских.

Петропавловский храм в слободе Жеребце, иначе Юрьевке, является с 1734 года. В 1743 году два раза подписывался в делах Изюмского Духовного Правления «села Юрьевки Петропавловской церкви поп Григорий Басанский»; и он же под указами 1749 года назвал себя священником слободы Жеребца. О существовании храма в Юрьевке в половине прошедшего столетия, свидетельствует достоверное предание о том, что когда вотчинник, Александр Георгиевич Розалион-Сошальский, был убит шайкой разбойников из запорожцев, то все малолетние дети были спасены в Юрьевской церкви. Для характеристики того времени надобно сказать об обстоятельствах этой смерти. Сотник Сошальский, узнав, что шайка, уже прославившаяся своими грабежами в окрестности, кроется в одном из буераков его имения, собрал из ближайших поселений множество вооруженного народа и повел его лично на злодеев, их было только 12 человек, но они были страшны для суеверного простонародия, народ верил, что они владеют непобедимыми чарами. Это было причиной, что едва шайка выскочила из леса с криком, как вся вооруженная толпа, сопровождавшая Сошальского, разбежалась и он, оставшись с своим слугой впереди, был ранен пулею в голову, поднят своим слугой и перевезен в дом, где через несколько часов умер. Дом и все его имущество были совершенно разграблены. Люди столь малодушно оставившие своего начальника в опасности, по распоряжению правительства подверглись строгому наказанию, один из десяти.

Петропавловский храм Юрьевки, построенный, по всей вероятности, Александром Юрьевичем, так печально лишившимся жизни, был, как говорят, обыкновенной тогда постройки, с тремя главами и колокольней, и существовал до 1811 года. В этом году за ветхостью был запечатан, но по ходатайству прихожан в 1813 году дозволено было, до времени, совершать в нем служение, когда они обязались выстроить новый храм. Построение нового храма начато в 1819 году, а окончено в 1827 году тщанием прихожан, воодушевленных усердием братьев, прапорщиков Семена и Григория Розалион-Сошальских и сестер их. Из них Семен Сошальский был попечителем постройки.

По переписи 1732 года, в Юрьевке подданых хорунжего Григория Юрьевича Сошальского 191 душ муж.; подданых полкового писаря Ивана Ивановича Захаржевича 165 душ муж. В 1750 году прихожан 410 муж., 380 жен.; в 1770 году 540 душ муж., 528 жен.

По ведомости генерального межевания 1784 года показано в Юрьевке с хутором Жеребецким 630 душ муж., 631 жен., 2471 десятина пашни, 20390 десятин сенокоса, 966 десятин леса, а всего 24346 десятин земли г.г. Сошальских и Захаржевич-Капустянских. Затем число прихожан: в 1790 году 648 муж., 650 жен.; в 1800 году 1037 муж., 987 жен.; в 1810 году 690 муж. 695 жен.; в 1830 году 865 муж., 872 жен.; в 1850 году 889 муж., 878 жен.

Двуречная получила свое название от того, что расположена между двумя реками – между Осколом и речкой Двуречной. С именем слободы она упоминается в Чугуевской переписке 1668 года и с именем города – в царских бумагах 1685 и 1709 годов. Последнее дает видеть, что здесь была значительная казацкая крепость.

В переписи, составленной Двуречному по царскому указу Чугуевским комендантом 13 сентября 1712 года, видим следующее: в сельце Двуречном церковь деревянная во имя Рождества Богородицы; в той церкви церковная утварь, и книги, и ризы, и колокола, по сказке того сельца жителей, все панское… В той церкви служащий поп Наум Демьянов сын; на его дворе светлица, да две избы черных». Эта перепись составлялась по случаю отобрания имений у бригадира Федора Шидловского, и следовательно здесь дело идет только о храме владельческом двуречанцев. По делам Консистории 1728 года видно, что в Двуречной был храм в честь Успения Богоматери и что при сем храме были два священника, быть может, второй священник был священником придельного Рождественского храма, по крайней мере так бывало тогда очень нередко.

В 1825 году на место деревянного храма, построенного в 1777 году, освящен самим преосвященным Павлом каменный храм в честь Успения Богоматери.

При Двуречанском храме 66 десятин земли.

По упомянутой переписи 1712 года в Двуречной оказалось 80 дворов, 120 хозяев и 140 свойственников мужского пола. По переписи 1732 года в Двуречном 587 душ мужских, в том числе 33 подданых; в слободе Гусинце 376 подданых черкасов и священник, в деревне Молчановке 100 подданых. По исповедной росписи в 1750 году 430 муж., 404 жен. у одного священника, а у двух: 620 муж., 604 жен.; в 1770 году 750 муж., 738 жен. В 1784 году было 1440 душ муж., 1430 жен. войсковых обывателей, и 45 душ муж., 43 жен. подданых черкасов Капустянского, при 10345 десятинах пашни, 18357 десятин сенокоса и 1398 десятин дубового леса. Затем было в 1790 году 1460 муж., 1445 жен.; в 1810 году 1509 муж., 1611 жен.; в 1830 году 1628 муж., 1777 жен.; в 1850 году 1856 муж., 1826 жен.

Ярмарки Двуречной, выгодные для жителей ее, значительны в крае, их пять: января 1-го, августа 15, октября 1, в понедельник Пасхи и в день Сошествия святого Духа.

От холеры в 1831 и 1848 годах умерло до 70 человек, цинга 1849 года продолжалась здесь более 5 месяцев и от нее умерло 56 человек, более женщин, средних лет.

В старое время казаки двуречанские, как и других мест, тревожимы были татарами. В 1668 году Чугуевский воевода, 20 сентября, получил известие, что «пришли под Двуречную слободу два мурзы Крымской станицы с изменниками Черкасами». И казаки двуречанские отличились в этом году примерною верностью православному царю, о чем доносил в июле 1668 года Чугуевский воевода Белгородскому воеводе князю Григорию Ромодановскому. По Чугуевской переписке 1678 года опять видим татарскую тревогу в Двуречной. «Июня 19 прибежал в Двуречную слободу с реки Оскола, с сенного перевоза, Печенежский сторож и сказал, что видел он воинских людей Татар, приезжали к реке Осколу к Пещаному перелазу многие люди. Да того ж числа видели Двуречанские жители Татар в двух местах, на реке Ольшанке, да на реке Колодезной многих же людей, от Валуек в ближних местах». Известно также, что в августе 1698 года Двуречная была сожжена татарами, и стада ее были угнаны крымскими грабителями.

Камянка – на правом берегу реки Оскола, в 32 верстах от Купянска, на дороге из Купянска в Валуйки. Камянку видим в числе городов и городков Слободской Украйны не только в указе 1708 года, но еще в царской грамоте 1685 года, данной Изюмскому полковнику. Две пушки стояли здесь над утесом Оскола до 1837 года.

В 1712 году «городка Камянки Николаевской церкви Священник лука и прихожане писали: наша Николаевская церковь построена в давних годах, а ныне обветшала и огнила», почему просили архипастырского благословения на построение нового храма. И грамота дана. Эта просьба, равно и древность поселения Камянки, показывают, что первый храм построен здесь не позже 1660 года. Нынешний Николаевский храм, построенный в 1799 году, поставлен уже на третьем месте.

При храме 94 десятины земли.

Об одном из набегов татарских на Каменную (а эти набеги конечно были нередки) находим сведение в челобитной казаков Изюмского полка, где вместе говорится и о другом бедствии. Донося царю, что собрав таможенной пошлины в год 265 руб. 33 алтын 2 деньги (до 1 сентября 1699 года), они не в состоянии были собрать больше того, в объяснение пишут: а) «в прошлом 206 (1698 году) августа в последних числах приходили из Крыма с многочисленными ордами и в то время Оскольские города разорили, Двуречную и Каменные посады попалили и стада все отогнали»; б) «в прошлом 207 (1699 году) чрез увесь год, за голодным бесхлебным временем, не только для промыслов на Торе и в Маяки или Изюм из городов мало люди ездили, но и хлебных запасов никто не привозил и для такого голодного года многие Маяцкие, Торские, Изюмские и иных полку нашего городов люди с женами и детьми для прокормления ходили в жилые русские города; а которые и остались в домах своих, и те кормились брунью, омелою и берестовою корою».

От холеры 1831 года умерло 59 человек, от цинги 1849 года – 95 человек.

По переписи 1732 года в Камянке 345 душ муж. По ведомости 1784 года в Камянке 1295 душ муж., 1320 душ жен.; войсковых обывателей и в том числе до 300 человек муж. Подданых черкасов, а во владении их показано 4458 десятин пашни, 7639 десятин сенокоса, 917 десятин леса, а всего 14243 десятины земли. Кроме хлебопашества жители занимаются скотоводством и мелкой торговлею. Ярмарка с 3-го декабря продолжается три дня.

Число прихожан Камянской церкви, которая ныне 2 класса: в 1750 году 646 муж., 585 жен.; в 1770 году 850 муж., 840 жен.; в 1790 году 1385 муж., 1370 жен.; в 1810 году 1982 муж., 1958 жен.; в 1830 году 2191 муж., 2298 жен.; в 1850 году 1867 муж., 1955 жен.

Тополи – на правом берегу Оскола, на дороге из Купянска в Валуйки, в 38 верстах от Купянска на северном краю губернии.

В 1730 году «города Тополя градские люди однодворцы – писали к преосвященному Епифанию – в прошлых давних годах в городе Тополе построена была у нас церковь соборная во имя Покрова Святой Богородицы. После того приходские люди вышли жить в Топольской уезд в слободу Двулучную и при оной церкви осталось приходских дворов малое число. А в прошлом 1723 году в августе месяце, по указу Вашего Преосвященства, за малолюдством приходских людей оная церковь свезена Изюмского полка Каменецкой сотни в слободу Двулучную; ныне же оная церковь в той слободе стоит впусте, без пения, и попа не имеется: из Двулучной слободы приходские люди разошлись по разным слободам, а иные на прежнее жилище в город Тополи; понеже по указу Ее Величества которые градские люди выходили из города в уезд и в слободу Двулучную, велено им жительство иметь при городе Тополях. И по тому Ее Величества указу ныне при городе Тополях имеется у нас приходских людей дворов с 50». Затем прихожане просят возвратить им Покровский храм их. По справке оказалось, что в Двулучной и в Новопоселенной слободке Покровской полковника Шидловского жителей находилось до 60 дворов. Потому храм оставлен в Двулучной.

По сему делу очевидно, что поселение Тополи было одним из городов Московской военной линии, и потому первоначальное население его надобно отнести к 1650 или 1655 годам. К этому же времени относится и построение первого соборного Покровского храма в Тополях.

То, что пишут топольцы о соборном Топольском храме и его прихожанах, конечно не означает того, что Тополи, после перемещения Покровского храма в Двулучную, оставались без храма. Наименование Покровского храма соборным возбуждает, напротив, мысль: не было ли в Тополях другого не соборного храма? По делам Консистории 1728 года, видим «Топольского Архангельского попа Ивана». И та же Топольская Архангельская церковь со священником Григорием Чудновским встречается в делах 1739 года, причем в приходе ее показывается 80 дворов. Ныне существующий деревянный храм освящен в январе 1849 года во имя Святого Александра Невского.

В округе прихода находится еще молитвенный дом, и именно в деревне Отрадной, он устроился из памятника, воздвигнутого помещицею Елизаветою Абазиною над прахом ее дочери.

По ревизии 1732 года в Тополях 110 русских казаков. По ведомости генерального межевания 1784 года в Тополях 900 душ муж., 935 жен. войсковых обывателей, и в их владении 8500 десятин земли.

Число прихожан в 1730 году 485 муж., 461 жен.; в 1750 году 201 муж., 188 жен. русских казаков; 348 муж., 319 жен. черкасов; в 1770 году 715 муж., 683 жен.; в 1790 году 1055 муж., 1048 жен.; в 1800 году 1254 муж., 1334 жен.; в 1810 году 1488 муж., 1544 жен.; в 1820 году 1688 муж., 1729 жен., в 1830 году 2048 муж., 2155 жен.; в 1840 году 2058 муж., 2142 жен.; в 1850 году 1679 муж., 1773 жен.

Причт состоит в 3 классе и пользуется 62 десятинами земли Топольской и 33 десятинами молитвенного дома.

До нас дошла царская грамота 1695 года, из которой видно положение топольцев старого времени, не совсем приятное и от ссор, происходивших между русскими и черкасами, между властями Московскими и черкаскими. Вот эта грамота!

«От Вел. Гос. и Ц. и Вел. Кн. Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, всея России Самодержцев, в Белгород стольнику Нашему Михаилу Борисовичу Шереметьеву да дьяку Петру меньшему Исакову. В нынешнем 203 (1695) году февраля 28 числа по Нашему Вел. Гос. указу слободы Тополей жителей, Русских людей, велено выдать по прежнему Наш. Вел. Гос. приказным людям по отпуску Григория, а Черкасам Изюмским полковнику Федору Шилову той слободы жителей Русских людей судом и расправою ведать не велено. И о том в Белгороде к Боярину нашему и воеводе, к отцу твоему, Борису Петровичу, с товарищами Наша Вел Гос. грамота послана марта 10 числа нынешнего 203 (1695 года); в Нашей Вел. Гос. грамоте к нему ж боярину и воеводе писано: велено в той слободе быть Приказным Ливенцу Перфирью Шатееву и той слободы Русских людей и Черкасов про службы ведать ему, Перфирью, наказная память ему дана за дьячею приписью. И ныне бил челом Нам Великому Государю он, Перфилий, что де потому Нашего Великого Государя указу и по памяти из Белгорода приехал он в Тополи и в Приказной избе память о росписке сотнику Илье Иванову подал и он, Илья, не росписался ни в чем и из Тополей сбежал и в бегах был полторы недели, и собрался с сотниками Двуречанским Яковом Сагуном, да с Купянским, да с Сенковским и с козаками человек со 100 и больше, приехали в Тополи с ружьем. И он Перфилий, с Нашей Великого Государя грамоты список и наказную память тем сотникам вычитал. И они, сотники, Нашего Великого Государя указу и грамоте учинились не по слушны и говорили, что им Наш Великого Государя указ ни во что и стали его из Тополей высылать и били его, и Двуречанский сотник Яков Сагун за волосы и за бороду драл, и козаки его обушками и пищалями били и за волосы таскали и посадили в колоду. И сидел де он в колоде сутки. А Топольских жителей жены и дети от того их страхованья разбежались по лесам и по болотам. Да он же, сотник Илья Иванов, побрал у него иконы и посуду серебряную и оловянную и всякую рухлядь и платья, и все его пожитки побрали, и выняв его из колоды связали, и с людьми его повезли до Топольской деревни Долгой и от той деревни повезли его в село Ольховатку и с того села он же, сотник Илья, повез его в Салтов и с Салтова не доехал до Белгорода за 20 верст. И Нам великого Государя пожаловать бы его, велеть против его челобитья о всем разыскать, а ограбленные его животы ему отдать и в Тополях быть ему по-прежнему. И по Нашему Великого Государя указу велено ему, Перфилью, той слободы жителей, Русских людей и Черкасов, городовые службы ведать по-прежнему Нашего Великого Государя указу. А что каких те сотники взяли его животов, о том под сею грамотою роспись. И как к вам ся Наша Великого Государя грамота придет: и вы бы Ливенцу Перфилью Шатееву в слободе Тополях велели быть и той слободы жителей ведать по-прежнему Нашего Великого Государя указу; а из Белгорода в слободу Тополи послали бы, кого пригоже, и сотников – Илью Иванова, да Якова Сагуна, да Купенского, да Сенковского велели сыскать, а сыскав, расспросить накрепко: такие слова ему, Перфилью, что Наш Великого Государя указ им ни во что – говорили ль, и его, Перефилья, били ль и за волосы и за бороду таскали ль, и его людей били ль, и в колоду сажали ль, и животы его брали ль, и из той слободы его выбили ль, и по какому Нашему Великого Государя указу в ту слободу они приезжали, или по посылке полковника Федора Шилова, или собою? И те Перефильевы животы и Наказная память его ныне у них ли? А допрося, тех сотников велел бы дать за крепкими поруки, и с записью до Нашего Великого Государя указу. А будет что сотники станут запираться, о том о всем велеть сыскать накрепко всякими сысками. И те расспросные речи и сыск и поручную по них запись велеть привесть к себе в Белгород. А как те расспросные речи и сыск в Белгороде привезены будут: и вы бы о том к Нам Великому Государю писали, и тот допрос и сыск за дьячьею приписью прислали б и велели подать в Разряд боярину Нашему Тихону Никитичу Стрешневу с товарищами. Писано на Москве л. 7203 (1695) августа в 11 день».

Что было сделано по следствию предписанному и какое следовало затем распоряжение начальства, бумаг о том не сохранилось. Но дело о соборном Покровском храме (1730 года) показывает, что русских в Тополях, около 1730 года было мало, и что они пред тем разошлись в разные места. Потому, вероятно, что и в 1695 году большинство топольцев состояло из черкасов, отселе то и произошло то, что сотники выслали приказного из Тополей, как лишнего человека, если только вместе с тем и не беспокойного.

Сколько для объяснения действий сотников по Топольскому делу, столько и для разумения вообще обязанностей казачьего сотника, который, как видим по делам ставленников, всегда подписывался под выбором кандидатов на праздное церковное место, помещаем здесь инструкции сотнику – одну 1713 года, другую 1732 года, а третью 1688 года.

1. «Великого Государя нашего, Его Царского пресветлого Величества Изюмский полковник Михайло Константинович Захаржевский. Вам полку нашего Печенежским собывателем, полковые и городовые службы козакам, так старшему, як и меньшему товариству, доброго от Господа Бога узичивши здоровья, ведомо чиним. Приказали мы Мохначанскому сотнику Андрею Сиховскому быть у вас в городе Печенегах сотником, на месте небожчика (покойного) пана Ивана Зарудного. И будучи ему, Андрею, в том вышеписанном городе сотником служить Великому Государю со всяким усердием и пылным радением неоплошно, и во вшисских (всех) нанежитых войсковых делах бытии подвижну и товариству держать привет добрий, и показывать ласку, никого напрасно не оскорблять и не зобижать, и долегливостей жадных товариству своими лишними вымыслами не чинить, суд и расправу чинить в правду, а не мздоимательно. А справ кременельных, то есть убийственных, злодейских и потварных ему, сотнику, судить или касовать собою отнюдь не важитись. Таковые в прилучаи отсылать в Изюм на полковый уряд. А вам вышеписанным Печенежским жителям всем посполите приказуем и упоминаем его, Андрея сотника, за старшего почитать, честь и повиновение ему воздавать и во всем его слушать и не быть пречными. А хто бы колвек з товариства против сего нашего наказу мел спречатись и ему, сотнику, не послушным быть; таковых ему, сотнику, позволяем карати, хто что будет достоин.

Звышеименованный Изюмский полковник Захаржевский Михайло».

«Писано в Изюме

на уряде

ноября 6, 1713 року».

2. «По указу Ее Императорского Величества Самодержицы Всероссийской с полковой Изюмской Канцелярии того полку сотнику Елисею Зарудному

Наказ

… Велено вам, Зарудному, из полковых Хоружих за ваши службы в местечке Двуречном на место умершего сотника Петра Рудницкого быть сотником. Того ради, будучи вам, Зарудному, в том местечке при команде, поступать по нижеследующему. По прибытии своем в местечко Двуречну на команду, сотенное знаменно и что есть артиллерии и амуниции и прочее, что есть, Козаков и всех обывателей у командующего там принять в свою команду, и какие есть указы и протчее сотенного правления письменные дела; принять же вам в свое владение того местечка с обывателями. Расправу в судах челобитчикам и ответчикам чинить по Ее Императорского Величества указам, отнюдь не дружа и не наровя никому ни для чего и во всяких раскладках, что по указам собирать повелено будет, иметь рассмотрение и препорцию, и, в случае какой командрации, смотреть очереди, чтоб одни пред другими обидими не были. К ним же, тамошним обывателям, всем посполите показывать благосклонность, и причины ко озлоблению никакой не подавать никому, но обходиться с ними добрым порядком, и стараться, чтобы в том местечке обывателей умножалось, а не убывало, и обывателей с того места никуды не доспущать. Когда ж случаться какие интересные или убийственные и воровские дела, о тех вам не судить, а о таковых в резолюцью писать и касающихся по оным людей присылать под караулом с спешным известием в полковую Изюмскую Канцелярию без умедления. А того местечка Двуречного обывателям, дабы были вам послушны и об отдаче вам сотенного знамени и артиллерии и амуниции и прочего, указ к оным обывателям от нас послан. Ежели паче чаяния могли бы хто ослушенство или какую продерзость и противность пред вами показать, таковых противников, смотря по достоинству вин их в партикулярных делах их, наказывать с рассмотрением и в важностях полковых отсылать под караул с письменным объявлением в Изюмскую полковую Канцелярию. В протчем же вам, г. сотнику Зарудному, во всем поступать по Ее императорского Величества указам и чинить по посланным и впредь посылаемым из полковой канцелярии и из полковой ратуши письмам и универсалам, и во всем вам себя весть по присяжной своей должности, как доброму и честному Ее Императорского Величества рабу и подданному надлежит, чая за добрые поступки от Ее Императорского Величества милости и награждения, напротив же того, за неисправность – жесткого истязания, как Ее Императорского Величества указы повелевают.

Изюмского полку Полковник Лаврентий Шидловский.

Полковой писарь Петр Башинский».

«Дан в Изюме

октября 21 дня, 1732 г.».

3. «Великих Государей, Их Царского Величества, Григорий Ерофеевич Стольник и Полковник Харьковский. По указу Великих Государей, Их Царского Величества, и по приказу нашему велено быть знатному Полчанови и племяннику нашему Василию Семеновичу Ковалевскому в городе Ольшаной сотником на месте Ивана Смородского, которому будучи, ведать в сотни против реэстру всех Козаков службою и посылками и судовыми расправами, кроме креминальных справ; а велено ему, Василеви, до казаков держать ласку и привет добрий и расправу чинить в правду, а до справ креминальных, то есть злодейских и убийственных, собою судить и покрывать не важитись, о таких делах людей присылать к нам в Харьков. Туте ж приказуем Ольшанским тое ж сотни козакам, а бы его, сотника Василя, во всем слушали и почитали и имели у себя за старшого; а хто бы в чом не имел слушать, таковых ему, Василеви, велено карать и к нам отсылать.

Звышеписанный Стольник и Полковник Харьковский».

Писано в Харькове, року 1688, м. ноября 26 дня».

Ново-Ольшаная -на левой стороне Оскола, в 30 верстах от Купянска.

В 1822 году хутор Кутьковка, удаленный, по местности, от приходской своей церкви, находившейся в Двуречной, на правой стороне реки Оскола, потеряв много людей при переправе к церкви, во время полного разлития вод, решился с некоторыми другими отделиться от слободы Двуречной и образовать особый приход с своим храмом.

Неграмотный казенный крестьянин, преклонных уже лет но бодрый духом, бездетный Михаил Стефанов Мишак (он же и Кутько), вызвался быть представителем желаний и намерений своего общества у начальства. Пригласив себе в товарищи грамотного Авраама Ефимова Чебанова, ревностный Мишак отправился в 1822 году в город Харьков и вместе с Чебаном подал прошение о дозволении построить в Кутьковке каменный храм с имением Ново-Ольшанного храма Вознесения Господня, а до построения храма устроить молитвенный дом во имя Вознесения Господня. Просьба о храме подана в январе 1822 года.

Пока дело о том производилось по присутственным местам, а Мишак с Чебаном проживал в Харькове, другие два ревнителя, казенные крестьяне – Михаил Кириллов Кутько и Максим Евстафиев Колесник занялись приготовлением материалов и выстроили деревянный молитвенный дом. Благочинный Стефан Писаревский, бывший тогда приходским священником в слободе Двуречной при Успенской церкви, неравнодушно смотрел на отчисление от его церкви значительной части прихода. Он, желая вначале пресечь святую мысль простодушных поселян, поспешил донесть преосвященному Павлу, что кутьковцы осмелились устроить себе часовню, без разрешения архипастырского. Следствие, по сему случаю возникшее, изрекало тяжкую подсудность главным виновникам святого дела, устами земского исправника Авксентия Мерескулова.

Несмотря на эти препятствия и на последующие недоразумения, возникавшие в сердцах простодушных крестьян, Кутьковцы, верные своему искреннему сердечному желанию устроить Святой храм, при помощи Божьей, успели исходатайствовать себе дозволение отчислиться от слободы Двуречной. В конце 1822 года, назначен в Ново-Ольшаны к Вознесенской церкви священник Стефан Оранский. Затем разрешено не только строить не только каменный храм, но и до устроения его иметь молитвенный дом, с правом совершать в нем полное богослужение, для отдельного прихода, отчисленного от Двуречанского.

Воодушевленные благословением архипастыря, новоольшанцы приступили в 1824 году к заготовлению материалов, а в 1825 году положено основание храму. Такой всеобщей заботливости устроить храм много содействовал усердием и своими трудами первый Ново-Ольшанский священник Стефан Оранский, человек характера пылкого, но доброго. По его совету, жители слободы Ново-Ольшаной вошли с прошением к преосвященному на притеснителя своего исправника Мерескулова, который, быв судим по сей жалобе, впоследствии отрешен от должности с лишением права вступать в оную. Та же участь вскоре потом постигла и благочинного Писаревского. Лишенный места и должности, которая перешла к Ново-Ольшанской церкви, Писаревский удален из пределов Купянского уезда. Храм освящен в 1834 году.

Церковь Ново-Ольшанская, до 1837 года, не только была бедна утварью, но еще имела на себе долгу 6400 рублей ассигнациями рядчику Дмитрию Прохорову, и притом была без ограды. Поступивший в сие время штатным священником к Вознесенской церкви, благочинный Андрей Капустин, ныне протоиререй, заботливостью своею в 1837 же году успел уплатить церковный долг на счет доброхотных пожертвований. В 1838 году окончил ограду, в 1839 году приобрел евангелие в 103 рубля серебром, в 1844 году начат новый иконостас в 1800 рублей серебром, в 1846 году совершенно окончен.

При храме 66 десятин земли.

Новоольшанцы, следуя древней патриархальной простоте жизни, сохранили доселе и чистоту нравов. Сия достохвальная черта видна во всех поступках жителей до того, что ни земская полиция, ни другие начальства никогда не обременяются ни жалобами, ни следствиями о противузаконных поступках. Сию простоту жизни и чистоту нравов без сомнения должно поставить главною причиною того, что и в страшные годы всеобщего испытания Божьего, жители сей слободы менее многих других испытали над собою тяжесть праведного гнева Божьего. Так, в 1831 году, когда грозный ангел смерти в первый раз сего столетия посетил благословенные страны Малороссии, при всем ужасе, овладевшем сердцами людей о вести страшной холеры, в Ново-Ольшаной умерло 40 лиц мужеска и 32 женска пола. В 1833 году засуха и неурожай хлеба и трав сильно потрясли благосостояние сих жителей, но тяжесть сего испытания Божьего более всего довершена была падежом рабочего скота, лишение которого на несколько последующих лет обрекло жителей терпеть скудость во всем, дотоле им неведомую. В 1847 году благость Божья пощадила весь сию, и холера не коснулась ее жителей. Последующие два года, 1848 и 1849, были годами гнева Божьего, и особенно 1848 года из всех годов можно назвать годиною слез и всеобщего лишения. От холеры умерло 62 душ муж. и 73 жен. Голод мог бы достигнуть самой крайней степени, но крайность отвращена мудрым распоряжением правительства, тем не менее болезни и недостаток корма погубили скот. Цинга, явившаяся в конце 1848 года и развившаяся в начале 1849 года, вследствие болезненного расположения в людях, произведенного холерой, а более голодом и недостатком в огородных припасах, довершила бедствие людей. Замечено, что павшие жертвами цинги большею частью были те, которые испытали на себе до того действие холеры, и особенно в жертву сей болезни доставался женский пол. Так, 50 душ муж. и 95 жен. пола пострадали от медленного яда сей болезни в сем приходе. Страдания от сей болезни продолжались от 3-х до 5-ти месяцев и оканчивались смертью, спасались только дожившие до лета.

В приходе Ново-Ольшанской церкви, причисленной новым штатом ко второму классу, значится прихожан: в 1830 году 1857 муж., 2003 жен.; в 1840 году 2025 муж., 1971 жен.; в 1850 году 2224 муж., 2271 жен. душ.

Церковь Святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла первоначально построена была около 1700 года, близ города Купянска, на левой стороне реки Оскола, в слободе Заоскольской, переименованной тогда из хутора Заоскольского.

По словам старожилов, место, где построена была церковь, сперва состояло из крепкого грунта, но в короткое время пески так увеличились, что жители принуждены были удалиться из тех мест и поселиться в разных хуторах; на прежнем месте осталось не более 50 дворов из самых бедных и духовенство. По сему прихожане, по общему согласию, положили перенесть приходский свой храм в хутор Гнилицкий, по числу жителей и местности преимуществовавший пред другими хуторами, с переименованием его в слободу Петропавловку, и чрез поверенных своих, отставного вахмистра Филиппа Реуцкого и Самуила Милодана, просили о том начальство. По учинении законного следствия, просьба признана основательною. В 1821 году храм построен на новом месте, на сумму доброхотного подаяния, старанием отставного вахмистра Филиппа Реуцкого и обывателей: Федора глушка, Алексея Водолажского и священников: Кодрата Гусинского и Спиридона Корнильева. Февраля 11, 1822 года, новый храм освящен во имя Апостолов Петра и Павла. В 1840 году храм поврежден был от сильного ветра. При починке его, крест и главы позолочены, под наблюдением чиновника Палаты государственных имуществ. К сожалению, эта починка совершилась без всякого сношения со священниками, одними крестьянами, не имевшими никакого понятия о деле. Следствием было то, что допущено много неправильности и непрочности в починке церкви.

Утварь и ризничные вещи – очень не бедны, всего на 1950 рублей серебром.

Церковной земли 99 десятин.

В приходе Петропавловской церкви 2-го класса значится по документам: в 1810 году 1892 муж., 1937 жен.; в 1830 году 2234 муж., 2380 жен.; в 1850 году 2354 муж., 2385 жен. душ.

Действие холеры на умы народа в 1831, 1847 и 1848 годах было слишком сильно, чтобы можно было оставлять без пастырских наставлений. Много надобно было трудиться, чтобы, вместо страха и малодушной рассеянности или вместо беспечности греховного сна, внушить благоговейную преданность воле Божьей.

Вслед за холерою в 1849 году посетила край другая гибельная болезнь – цинга, которая, по слабому началу и медленности, казалась вначале мало опасною, но в последствии времени открылось, что эта болезнь ничем не легче самой холеры. Жертвами сей болезни, как видно из метрических книг, умерли 25 муж., 46 жен.

В 1833 году за засухою следовал неурожай хлеба. Голод был так силен, что крестьяне, при недостатке хлеба, к небольшому количеству муки прибавляли лебеду, дубовые желуди, коренья трав. Чтобы только иметь какую-нибудь пищу. В 1848 году был также сильный неурожай хлеба, но народ не страдал от голода, потому что получал пособие из общественных магазинов.

Покровская церковь в гнилом хуторе окончена строением в 1821 году, на место бывшего здесь молитвенного дома, существовавшего более 10 лет.

Когда земля, на которой лежит слобода Гнилая, или Покровская, по распоряжению начальства была отчислена к Харьковской губернии, принадлежав прежде к Воронежской, то жители Воронежской губернии слободы Двулучной, в числе 100 душ, не желая уступить урочища, прежде им принадлежавшего, вышли из Двулучного общества и поселились при небольшой речке, издревле называемой Гнилою, образовав собою хутор Гниловский. Выгоды к жизни, состоявшие в изобилии и доброкачественности земли, а также недальность слободы Сватовой Лучки, главного в то время торгового пункта, где новые поселенцы без затруднения сбывали свои произведения, сделали это место известным и привлекли к нему много поселенцев из разных мест, так что их наконец составилось более 500 душ ревизских. Гнилый хутор назван слободою Покровской тогда, когда построился здесь храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы.

В 1817 году приступлено было к построению ныне существующего храма, зданием каменного, на что и выдана грамота преосвященным Павлом.

По совету и убеждению Мирона Евсюка, положено было взнесть по 5 рублей со двора, и этот налог повторялся несколько раз, до тех пор, пока наконец в 1820 году с помощью Божьей, храм был приведен строением к окончанию. Не доставало средств к его украшению и благолепию. Когда же жители почувствовали свою беспомощность, то Бог неожиданно послал им свою помощь. Помещица Анна Ивановна Соболева, жительствовавшая около города Купянска, та самая, которая с мужем своим благодетельствовала храму Вознесения Господня в соседственной слободе Ново-Ольшаной, взяла на свое попечение украсить храм иконостасом и снабдить необходимыми для Богослужения вещами; на какой предмет предложено ею 4000 рублей ассигнациями и несколько вещей, необходимых для храма. Имя благотворительницы «Анна Соболева» вышито на срачице престола.

С 1834 – 1840 г. построена каменная колокольня, а в 1846 году также ограда.

Церковной земли 66 десятин.

В приходе Покровской церкви 2-го класса, по ведомостям, видим следующее число прихожан: в 1820 году 1215 муж., 1283 жен., в 1830 году 1699 муж., 1772 жен.; в 1840 году 1927 муж., 2065 жен.; в 1850 году 2270 муж., 2314 жен. душ.

Сватова Лучка – на реке Красной.

В грамоте 1704 года читаем: «от того села (Красного) вверх против речки Красной Изюмского полка козаков разных городов в Сватове-пристани пасека Сеньковских жителей Игната Константиненка и Ивана Степаненка; по сказке их, они тою пасекою владеют лет 30 и больше. Пасека Радьковского жителя Павла Дябченка, а по сказке его, тою пасекою владеет лет 40 и больше». В той же грамоте прописана отписка воеводы князя Якова Долгорукого 1700 года следующего содержания: «велено по челобитью Изюмского полка старшины и козаков, на реке Красной, с верховья вниз, по обе стороны, до Кабаньего брода и по Хариной и по Дуванной и по иным долинам, которые в ту речку Красную тянут, и по реке Жеребцу, с верховья до устья правою стороною, пасеками и лесками и сенными покосами и рыбными ловлями и всякими угодьями владеть и на тех речках Красной и Жеребце Изюмского полка старшине и козакам, кто похочет, слободами и дворами строиться велеть и служить им Изюмскому полку в козаках по-прежнему, а о справке тех речек Красной и Жеребца со всеми угодьями, им, старшинам и козакам, бить челом Нам, Великому Государю, на Москве».

Таким образом, первое поселение Сватовой Пристани, или Лучки, начавшееся заведением пасек, началось около 1665–1675 г. Умножение же населения Сватовой Пристани совершилось с 1700 года, что увидим и по причту первого храма Сватовой.

По местному преданию, первый поселенец основался на правом берегу реки Красной на устье речки, называемой ныне Свахою, а другие заняли место за версту выше по реке Красной к северу. Старший по летам и уважению был сватом таковому же поселенцу второй местности. Последнему принадлежал луговой сенокос на левом берегу реки Красной и это место сделалось потом центром слободы. Таким образом, по свату, первому поселенцу луга, произошло название слободы Сватовой Лучки, и речка, орошавшая луг, названа Свахой.

По местному же преданию, население Сватовой Пристани в первые времена ее состояло не только из жителей Сенькова, но сюда переходили черкасы, особенно Змиевского уезда, а потом Богодуховского, Сумского и Лебединского уездов.

C 1825 после образования нового военного поселения, Сватова Лучка, с именем Ново-Екатеринославля, служит местом главного штаба четырех округов и составляет красивый военный город, с множеством каменных построек.

Первый храм, построенный в Сватовой Пристани, посвящен был имени Святителя и Чудотворца Николая. Он стоял на правом берегу Красной, разделяющей ныне слободу на две части. В ведомости 1732 года сказано, что «церковь Николая Чудотворца в Сватовой Лучке построена в 1722 году», а по делам 1725 года видим при этом храме двух священников. Так как по грамоте 1704 года еще не видно храма в Сватовой Пристани, да и жителей оказывается тут еще не много, то показание ведомости о времени построения Николаевского храма надобно признать за показание о времени построения первого храма в Сватовой Лучке, а то обстоятельство, что в 1725 году видим уже здесь двух священников, указывает только на то, что по решении спора казаков Изюмского полка с Донскими казаками о правах на реку Красную, царской грамотой 1704 года, Сватова Пристань на реке Красной населилась целыми массами казаков Изюмского полка.

В 1745 году предписано было Изюмскому протоиерею освятить новый храм во имя Святого Николая, и, вероятно, потому, что первый храм построен был наскоро и потому не прочно и не удобно.

В 1793 году храм сей перенесен был на другое место, на полверсту от прежнего к востоку, и освящен был в честь Сошествия Святого Духа. Но так как при новой постройке употребили лес прежнего очень ветхого храма, то новый храм не мог долго стоять, и только милость Божья спасла от бед при его внезапном разрушении. 1810 года июля 6-го служили в нем литургию, и лишь только вышли все из храма, он пал, рассыпавшись до основания. Это дивное хранение промысла Божьего возбудило во всех жителях Сватовой слободы желание пламенное возблагодарить Господа сооружением нового достойного храма. Сердца закипели живой хвалой Богу и положили построить каменный храм во имя Сошествия святого Духа. Огромный и великолепный храм в 1822 году уже приведен был к концу, и 19 декабря освящен преосвященным Павлом. Ныне это соборная церковь штаба 4-х округов и вполне достойна такого назначения.

Другой храм в Сватовой Лучке, также каменный, посвящен во имя Успения Богоматери, а в память древнего храма Сватовой в нем есть придел во имя Святого Николая. Храм сей заложен был, по грамоте преосвященного Аггея, Святогорским архимандритом Феофаном 14 июня 1777 года, «мерою, как доносил архимандрит, в олтаре длиннику и поперечнику 10 аршин, в настоящей церкви длиннику и поперечнику 15 аршин, в трапезе 10 аршин». Храм с колокольней окончен постройкой в 1788 году.

По переписи 1732 года в Сватовой Лучке старшины и казаков 145 душ муж., подпомощников 514, работников 23, а всего 682 душ муж.; кроме того в Нижней Дуванке 89 душ муж., в Верхней Дуванке 214 душ муж.; всего в приходе 985 душ муж.

Памятные бедствия:

Холера 1831 года в первом приходе похитила до 300 человек, во втором до 60 человек; от неё же в 1847 и 1848 годах умерло в обоих приходах и в гошпитале до 650 человек. Цинга 1849 года похитила еще более, всего умерло от нее до 1250 человек.

Нижняя Дуванка – на реке Дуванке, при слиянии её с рекою Красной.

После того, как указом 1700 года старшинам Изюмского полка дозволено населять земли между прочим и на долине Дуванной, Федор Фомич Краснокутский, сотник, обозный, и 1751 – 1761 годах полковник Изюмского полка, поселил при устье Дуванки подданных Черкасов. В 1737 году построил он здесь храм во имя Вм. Федора Стратилата – своего ангела. В 1793 году храм был перестроен, а в 1817 году распространен приделами и покрыт вместе с новою колокольнею железом.

Из прихожан, сам храмоздатель стоит особенной памяти, даже и по печальной судьбе своей. По делу о Наместническом управлении он лишен был звания полковника и отослан был в Казань, имение отобрано было в казну, в том числе и черкасы Нижней Дуванки стали называться отписными казенными черкасами, пока не вошли в состав нового военного поселения. Хотя Федор Фомич впоследствии возвращен был из Казани, но ему не возвращены чины его, тем более имения.

От холеры умерло в приходе: в 1831 году 35 муж., 24 жен.; в 1848 году 94 муж., 101 жен.; от цинги 1849 года умерло 85 муж., 96 жен.

По переписи 1732 года в Дуванке, имении сотника Феодора Краснокутского, 89 душ муж. Затем было прихожан: в 1750 году 270 муж., 266 жен.; в 1790 году 2193 муж., 2164 жен.; в 1810 году 2654 муж., 2612 жен.; в 1830 году 2364 муж., 2410 жен.; в 1850 году 1867 муж., 1739 жен.

«В 5 верстах выше впадения реки Красной в Донец – впадает справа в Красную ручей Кременной, на котором расположена частная (казенная) Малороссийская слобода Кременная и которого вершина окружена густым лесом». Так писал один путешественник в 1774 году.

Не вдали от Кременной, верстах в трех от впадения реки Бахмутовой в Донец, в двух верстах от Донца, был Сухарев городок, основанный Донскими казаками около 1680 года. Сперва донцы свободно дозволяли казакам Изюмского полка заводить вблизи их, по реке Красной, пасеки. Так и вблизи Сухаревой поселились черкассы, а Славянские однодворцы имели свои хутора. После того, как, по ходатайству Изюмского полковника, указом 1700 года дозволено было в пользу Изюмского полка занимать земли по реке Красной, кому только угодно, на землях Кременной поселились казаки частью Изюмского, а еще более Сумского полка, не имевшие, по умножению народонаселения, довольного количества земли в прежних местах своего жительства. Старики Кременной и теперь еще говорят, их деды «зашли из-за Харькова». Сухаревцы, проиграв свой спор со слобожанами о правах на реку Красную и Жеребец, тем настойчивее стали в претензиях на предоставленные им участки земли. Около 1760 года они заставили до 300 семей черкасов удалиться от них, и до 60 семей поселили тогда Терны, а прочие разбрелись в разные места, частью в Кременную. В замене того Сухаревцы должны были принять к себе Славянских однодворцев, которые издавна имели хутора на реке Жеребец. Но таким образом Сухарев городок потерял гораздо более жителей, чем приобрел, а Кременная росла.

Guldenstadt, «Reisen durch Russland». Th. 2. Seit. 280. Гильденштед пишет: «Напротив Сухарева, на правой возвышенности берега Донецкого стоят две конусообразные горы, которые, как и вся возвышенность, состоят из мела. Они возвышаются на 30 футов над поверхностью воды. На средине восточной горы, на южном ее боку, лет за 30 (до 1774 года) отыскали руду. Она состоит из железняков, перемешанных с колчеданом. Белогородские купцы выпросили себе привилегию и при вершине реки Камянки, где есть лес, основали плавиленный завод. Но дело скоро оставлено, так так было не по силам». «Reisen durch Russland». Th. 2. Seit. 282. По делам Консистории видно, что в 1745 году «Белогородские купцы и свинцовых заводов компанейщики» выпросили разрешение построить храм Святой Троицы в новой слободке Изюмского дистрикта, поселенной для содержания свинцовых заводов и названной свинцовые заводы. По свидетельству, оказалось живущих в слободке 94 двора.

Наконец в новое время остальные жители его переселены частью в Кременную, частью в Новую Николаевку.

Последние 20 домов перенесены из Сухарева в Кременную в 1836 году, а храм Сухаревский, во имя Святого Николая, перевезен в Дробышев.

По образовании нового военного поселения, Кременная с 1825 года стала местом штаба полкового управления. Сперва был здесь штаб Псковского полка, а с 1829 года остается штаб Глуховского кирасирского полка, почему Кременная и называется Ново-Глуховым.

В 1749 году был выдан в Кременное антиминс в храм Преображения Господня, но первый храм, по всей вероятности, существовал прежде сего времени. Как бы то ни было, в 1770 году Преображенский храм сгорел, и новый храм построен был, в следующем году, уже во имя Святой Троицы с приделом в честь Архистратига Михаила.

С 1808 года жители Кременной решились построить каменный храм, и им выдана была храмозданная грамота 20 апреля 1808 года. Преосвященным Христофором Сулимой, епископом Харьковским. Сперва храм строился на пожертвования прихожан, потом выдана была книга, на имя обывателей слободы Авраама Осипенка и Харитона Зеленского для сбора подаяний в других местах. К 1825 году храм отстроен был вчерне, на что употреблено до 7150 рублей серебром.

Бедствия: а) страшный голод и падеж скота 1788 года, для прокормления скота снята была тогда солома со всех построек, и однако от недостатка корма скот пал и кожами его покрывали хаты; зима того времени поныне слывет драною.

б) Холера, от которой в 1831 году было не много умерших, но в 1847 году умерло 50 человек, а в 1848 году до 505 человек. От цинги 1849 года так много было больных, что в лазарете не доставало для всех места, и ими занимали другие здания, даже поселянские хаты: но умерших, благодарение Господу, было только 40 человек.

По грамоте 1704 года «от Кабанья броду вниз по реке Красной до козачьего городка (Донских казаков) Краснянска верст с 20». И здесь же сказано, что Краснянск основан донцами после бунта Брюховецкого и Разина и потому не раньше 1686 года. По Чугуевской переписке видим «Краснянский городок в 1691 году». Гильденштет в 1774 году был в Краснянске еще на берегу Донца и так описывал местность: «Из Боровеньки отправились мы на запад к однодворческой слободе – Краснянке, лежащей на берегу Донца; 8 верст дорога шла глинистою, возвышенною степью, потом на 3 версты шла низменность, орошаемая потоками и занятая прекрасною рощею с дубовыми, березовыми, осиновыми, ольховыми и ивовыми деревьями. Потом на 2 версты несколько песчаная равнина, которая ближе к Краснянке занята соснами, березами, ольхою, тополем и ивою. Наконец, на берегу Донца растут – дуб, берест, ольха, ива, неклен, свидина, терн, лесная яблоня, лесная груша и осина. В 14 верстах от Краснянки, ниже по Донцу, лежит Воеводовка».

К концу XVIII столетия краснянцы, отягощенные отдаленностью от своих пахотных земель, переселились на реку Гнилую и Мечетную, где и до того времени были хутора их Мантулин и Анисимов. Сюда же по разрешению начальства, перенесен и храм их, который на новом месте освящен в 1799 году. Первый же храм в Краснянске во имя Архистратига Михаила построен был около 1686 года. В 1750 году выдан был антиминс в Михайловский храм Краснянска, подписанный Феофилактом епископом Воронежским.

Число прихожан: в 1790 году 681 муж., 645 жен.; в 1810 году 729 муж., 754 жен.; в 1830 году 1288 муж., 1289 жен.; в 1850 году 1844 муж., 1680 жен.

Краснянцы, быв в числе Донских казаков, делили с донцами военные труды при взятии Измаила и Очакова. Многие из них награждены были серебряными медалями с надписью «Очаков. Декабря 6 1788 г.». В 1794 году они исключены были из состава донцов и причислены к однодворцам.

От холеры 1831 и 1848 годов краснянцы мало страдали: в первый раз было умерших до 30 человек, во второй до 10. В тот и другой раз они усердно молились Богу, обходили с крестным ходом по слободе и каялись в грехах своих.

Меловатка – на высоком меловом берегу реки Красной и на меловом броду ее, почему и названа Меловаткою и слободою Красною у мелового брода.

По царской грамоте 1704 года «по осмотру явилось: на реке Красной у мелового брода построено село Красное, а в нем жителей Изюмского полка Козаков 241 двор; да в том селе построена часовня; да на той же речке Красной, близ того села, построена мельница Изюмского полка Гороховатского сотника Данилы Быстрыцкого».

По местному преданию, основателями Меловатки были казаки Полтавского полка Андрей Катрухин, именем которого и поныне называется один хутор (хутор Катрухин), и Иван Бугаев, пришедшие сюда со многими семьями, в числе 150 душ мужских. И ими же построен был здесь молитвенный дом в честь Усекновения главы Иоанна Предтечи. При часовне был священник с причтом. преосвященный Епифаний, обозревая епархию, объяснил поселенцам Меловатки, что стыдно им не иметь у себя приличного дома Божьего. Священник Лука Кувечинский употребил с своей стороны старание, чтобы возбудить решимость в прихожанах к построению храма Божьего. Между делами Изюмского Правления сохранился указ следующего содержания: «Сего 1728 года били челом Его Преосвященству рабы Его Царского Пресветлого Величества Изюмского полка Маяцкой сотни слободы Меловатки атаман Федор Левенец, Павел Васильев и Кондрат Григорьев с товарищами всем приходом, а в челобитной их написано: в прошлом 1727 году, в мае месяце, по благословению Его Преосвященства, а по указу из домовой Духовной архиерейской канцелярии велено в означенной слободе построить церковь Божью вновь во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи. И по тому указу Предтечевская церковь в той слободе построена», почему просили архимандритского благословения на освящение храма. И благословение преподано. По местной памяти, храм был с тремя куполами, вместо ограды обнесен был высокими остроконечными надолбами, а по углам укрепления были раскаты, на которых стояли железные пушки.

Спустя 60 лет, когда очень многие жили уже на другой стороне Красной, а храм уже обветшал, старанием священника Константина Кувечинского построили новый храм на правом берегу реки Красной, храм величественный с 5 куполами и на каменном фундаменте. Он освящен был во имя Рождества Иоанна Предтечи в 1794 году.

По переписи 1732 года в Меловатке показано, кроме духовных, 470 черкасов. По ведомостям прихожан: в 1790 году 1738 муж., 1713 жен.; в 1810 году 1980 муж., 1954 жен.; в 1830 году 2976 муж., 2899 жен.; в 1850 году 1237 муж., 1317 жен.

Бедствия прихожан:

а) Черная болезнь 1771 года. Лопатники Меловатки, быв, по распоряжению начальства, в Молдавии на земляной работе, при устроении земляных окопов, принесли с собой болезнь в Меловатку и чрез день, по возвращении, умерли. После них в первый день умерло 10 человек, во 2-й – 15 и в 3 недели померло всего до 147 человек. Болезнь эта обнаруживалась в таком виде: человек сначала чувствовал нестерпимый жар, тело покрывалось черными пятнами и наконец чернело; больной умирал в короткое время. Эта болезнь навела ужас. Больных то запирали в жильях, то, стягивая крючьями на телеги, отвозили в лес версты за 2 от села. Лес этот поныне называется лазаретником.

б) Холера 1831 года похитила в Меловатке до 70 человек, в 1847 году – 200 человек, в 1848 году – 100 человек.

в) От цинги 1849 года было больных до 1000 человек и умерло 250 человек.

Кабанье – на реке Красной, у Кабаньего брода.

В царской грамоте 1704 года, цареборисовские жители показывают: «а что на реке Красной у Кабаньего брода селят они, Донские казаки, Русских людей, и те русские люди – беглые Белогородского уезда из приписных к Воронежу разных городов; бежали от службы и от рублевых денег и от корабельного строенья». По дознанию следователя, оказалось: «в том новопостроенном Кабаньем юрту живут куренями Русских людей человек 50 и больше, а кто именно в том юрте живут, тех людей они, челобитчики. – Донские козаки, переписывать не дали; а тот Кабаний юрт построен в прошлом 1702 году». Атаман Донских казаков жаловался тогда царю, что будто полковое начальство Изюмского полка лишает донцов собственности, заселяя берега рек Жеребца и Красной черкассами, и просил оградить права донцов на эти реки волею царской. Царь, оставив донских поселенцев Кабаньего юрта, Сухарева и Краснянска на их местах, в основание прав Изюмского полка на реки Красную и Жеребец принял то, что «в прошлых годах, как Донские козаки миривались с Азовскими жителями, с Турками и Татарами, они миривались вверх по реке Донцу по речке Гайдар, которая впала в Донец с Нагайской стороны ниже речки Бахмута, Жеребца и Красной, и за тем их миром Азовские Татары Изюмского полка Козаков на пасеках и на звериных ловлях Бирали в полон многое число»; к тому же донцы не могли представить письменных документов на права владения помянутыми реками, хотя по обыску и оказалось, что они имели юрты по тем рекам, по обыкновению своему на ружейный выстрел от берега реки. Потому, другим распоряжением, все русские поселенцы реки Красной, Жеребца и Бахмутовки отданы в ведение Бахмутской канцелярии.

По делам Изюмского духовного правления видно: а) в деле 1722 года подписался: «Кабаньской церкви Поп Григорий Калиников»; б) дело 1729 года говорит о построении нового Покровского храма на место сгоревшего в с. Кабаньем; в) указ 1731 года предписывает освятить новый храм во имя Покрова Богородицы в слободе Кабаньей.

В 1790 году построили новый деревянный храм Покрова Богородицы. Поскольку же в это время население Кабаньего так увеличилось, что и на другой стороне реки Красной явилось до 100 дворов и составилось поселение Новокабанье:то жители Новокабаньего вместе с жителями хуторов: Гурикова, Комаровского, Бариникова и Павликова, в 1797 году перенесли ветхий Покровский храм в Новокабанье, где он перестроенный, освящен в 1799 году во имя Вознесения Господня.

В 1843 году Покровский храм перенесен в Новоникольскую слободу, а в Кабаньем остался один Вознесенский.

По переписи 1732 года в Кабаньем оказалось 365 черкасов в 76 дворах. Затем видим:

В недавние времена прихожане страдали: а) от холеры, от которой умерло в 1831 году (с 28 июня по 17 августа) 95 человек, в 1847 году (с 23 августа по 3 октября) – 62 человека, в 1848 году (с 16 июня по 27 августа) – 356 человек; б) в 1848 году от кори умерло до 100 детей; в) от цинги 1849 года было умерших (с 20 января по 1 мая) – 183 человека.

Закамянка на р. Камянка, при впадении ее в Айдар. Ныне место штаба поселенного полка. Каменный храм во имя Святителя и Чудотворца Николая – соборный полкового штаба, освящен 30 июля 1844 года. Построение сего храма начато было по благословению преосвященного Епифания Воронежского в 1821 г. Первая благочестивая мысль о построении храма в Закамянском хуторе родилась в душе войсковых обывателей Ефрема Ковалева и Гаврилы Шморкача. Они предложили обществу устроить храм в честь Святителя Николая, и эта мысль принята была с такой радостью, что в короткое время молитвами угодника Божия собрано было до 2000 руб. серебром. В 1825 г. устроен был временный молитвенный дом, где особый священник, надзиравший и за построением храма, совершал богослужение. В 1828 г. постройка храма возведена была до купола. Остановленная переменой быта поселян, постройка храма с 1840 г. продолжена и окончена под наблюдением военного инженерного начальства.

До построения храма, поселяне хутора Закамянского были прихожанами храма в сл. Осиновой, отделяемой от Закамянки только речкой Камянкой и узким лугом. В старое время они как и жители Осиновой, Белолуцка, Закотной и хуторов, некогда разбросанных по р. Камянке, входили в состав Острогожского слободского полка. Так показывают акты казаков сл. Осиновой прежних времен.

Купчий акт: «1774 г. Июн. 19 д. мы полку Острогожского Полковнику Есаулу Парфену кореневу….також своему Осиновскому сотнику Якиму Аманову на р. Айдаре блих слою. Осиновой отцовскую свою две части мельницы уступили…». Другой акт «л. 1765 Июня 16 Острогожского полку местечка осиновой козачей службы житель Кирилл Ефимов сын Тараненко, в роде своем не последний, продал того местечка козачей службы жителю Василию, Зиновьеву сыну, Зинченко, жене его и наследникам, собственную свою, купленную в 763 г. у Осиновского жителя Якова Еманова, половинную часть мельницы…». По актам Московского Разряда Острогожск основан черкасами в 1653 г.

Нынешние военные поселяне, потомки набожных друзей православия, еще хранят благочестивые обычаи предков своих. Они усердны к храму Божию, прилежно посещают дом Божий для вознесения общих молитв, внимательны к духовенству и бедным. Вот один из благочестивых обычаев, свято хранимых поныне в Закамянке. В день Светлого Воскресения Христова, по освящении пасхи, каждый год оставляется по нескольку блюд с пасхальными яствами в храме бедным, то отсылаются в богадельню по распоряжению священника.

Дела обыкновенного промысла Божия. После того, как милости Божия пощадили закамянцев от холеры 1831 и 1832 годов, гнев Божий излился на них в 1833 году. Непомерные жары иссушили всякое произрастание, скот гиб без корму, люди удалялись в Черноморию, на Дон, за Кубань; поселенный здесь полк выведен был в другие места, по совершенному недостатку продовольствия. Крайность была такова, что оставшиеся здесь питались корою, желудями и травами, истолченными в порошок, примешивая к тому малую часть муки. При таком продовольствии, или голоде, смертность была обыкновенная: из 2011 человек умерло 117 человек. Следующий 1834 г. заживил тяжелые раны народа, урожай на все был удивительный.

В 1848 г. холера, открывшаяся с 16 июня наводила ужас и уныние. В одном храме находили покой и утешение. Каждый день народ толпами исповедовался или приобщался святых тайн. По 1 августа умерло от холеры 87 душ муж., 124 жен., и сверх того в госпитале 196 человек. Между тем в тоже время угрожал голод. Хлеб от невыносимых жаров засох; уцелевшая часть ржи не была в свое время убрана, – народ, пораженный ужасами смерти, как бы забывал о житейских делах. Открылся крайний недостаток в продовольствии и особенно в овощах. С января 1849 г. явилась цинга, в феврале и марте целые семьи были больны с ног до головы. Часто случалось видеть мать в ранах, окруженную малютками больными, и дети грудные, которых не отлучали от больных матерей, непременно умирали. Всех умерших от скорбута было 153 муж., 125 жен., из 1804 муж., 1788 жен., и сверх того в госпитале умерло 412 человек.

По ведомостям показано прихожан: в 1830 г. 932 муж., 957 жен.; в 1850 г. 1762 муж.. 1625 жен.

Осиновая – при реке Айдаре.

По правом берегу Айдара тянутся гряды гор, прерывисто каменистых и меловых, кой где и поныне покрытых лесом, а левый берег отлогий, с прекрасными лугами и хлебородной почвой. Однако первые поселенцы осиновой и хуторов ее: Рогова, Писаревки и других, (Рогов с 400 душами и Писаревки с 300 душами поныне остаются на своих местах, но другие переселены в слободы. Хутора по р. Камянке: Камянка, Донцовка, Плотина ныне Ново-Россошь, с 1791–1820 гг. преобразовались сами в слободы) переселились на правом берегу Айдары, под прикрытием гор, лесов и вод. Это одно показывает, что Осиновая населена черкасами не позже, как в конце XVII столетия, тогда как столько страшны были ногайцы и крымцы. О том, что она была в составе поселений Острогожского казачьего полка, мы уже сказали. Поныне еще видны в ней следы валов и рвов – остатки бывшей крепости, и по старым актам она называется городком осиновым и сотенным местечком. Еще прежде, чем явились здесь черкасы, уже существовал здесь Осиновый острог: «Лета 7152 Нояб. 20 (1643 г.) по Государеву Цареву и В. К. Михаила Федоровича всея России указу Усердским станичным головам, ездоком и вожем, ездити одною дорогод вниз по р. сосоне к Дону, а другою до осинова острогу; а перезжати им Калмиускую дорогу». Так говорит Московсконе распоряжение. Этого острога не следует искать, как ищут иные, на р. Осколе, там, где слобода Ново-осиновая, иначе Усердские станичники, спускаясь вниз по Осколу, нигде бы не видали Калмиусской дороги, которая перебрасывалась чрез Донец близ устья р. боровой. Этот осиновый острог был именно на Айдаре, там, где местность удержала название Осиновой и по поселении черкасов. Только этот острог был верстою ниже Черкасского городка по р. Айдару и находился на крутой, едва доступной горе. На его-то месте жил и подвизался раб Божий Димитрий Горский.

Ныне в Осиновой два храма – Успенский и Вознесенский. Был ли храм в Московском Осиновом острожке – неизвестно. Первый Успенский храм в Черкасском городке без сомнения был современен городку и конечно был деревянный: так бывало у Черкасов везде. Не позже средины XVIII столетия построен был здесь уже каменный Успенский храм с тремя приделами. На это указывает, как увидим, надпись на Евангелии храма. Храмозданная грамота 1791 года, данная Преосвященным Иннокентием Воронежским, говорит: «По прошению Беловодского округа слободы Осиновой Успенские церкви приходских людей, благословляем мы означенную Успенскую церковь, за ее повреждением в фундаменте и стенах и склонностью к падению, разобрать, а на том же месте, на левую сторону с прибавкою места, в то же самое наименование – настоящую в честь Успения Божией Матери, с двумя приделами Св. Архистратига Михаила и Св. Нтколая Чудотворца, каменным же зданием вновь построить; а третий придел, имеющийся в правой стороне, во имя Св. первоверховных Апостолов Петра и Павла, до сооружения новой церкви, оставить для служения». Перестроенный храм освящён был, по грамоте Христофора Епископа Харьковского, в 1802 году. В нынешнем виде храм этот изумляет смелостью своей постройки: громадный купол его опирается только на стенах, но ни одного столба нет в храме.

Вознесенский деревянный храм построен в 1789 году на место прежнего обветшалого; так говорит храмозданная грамота. Прежний храм, по преданию, строен был заботливостью Священника Успенской церкви Семена Войтова, перешедшего в новый сей приход. Нынешний храм, по ветхости его, с 1848 года запечатан и в 1851 году перестраивается..

Бедствия прихожан:

а) Голод 1833 года, какого не помнили старики; б) холера, от которой в 1831 году умерло в Успенском приходе 20 человек, в Вознесенском 36; в 1848 году с июня по август в 1-м приходе умерло 119, во втором – 67 человек; в) цинга 1849 года, похитившая в Вознесенском приходе 26 муж., 64 жен.; в Успенском 30 муж., 50 жен.

Белолуцк – Название слободы указывает на ее прежнюю местность – на луку р. Белой.

Белолуцк сперва расположен был в угле, образуемом соединением реки Белой с Айдаром. Угол и левый берег Айдары покрыты были лесом и камышами. В этом то глухом углу думали жить безопасно от татар первые поселенцы Белолуцка. Но татары и здесь нашли их, разорили жилья их, сожгли церковь; колокол же сами казаки бросили в Айдар, для сохранения от хищных глаз. Так говорит предание дедов и прадедов. После того жители Белолуцка перешли на правый берег Айдара, которого высокие берега представляли удобство для наблюдений за близостью татар и для принятия мер к защите. Белолучцы построили для защиты прочную крепость: брёвна весьма толстые, составлявшие острог, остатки рва и вала поныне ещё видны; кроме того крепость защищалась озером и потоками.

Когда и в чьё имя построен был храм, сожжённый татарами, не известно. Ныне в Белолуцке два храма и оба каменные: один Покровский, другой Преображенский.

Покровский храм, построенный на новом месте Белолуцка, был деревянный. Девяностопятилетний старец, ротмистр Николай Андреевич Головинский, говорил о себе, что он маливался в том деревянном храме, когда был ещё мальчиком восьмилетним, и он же говорит, что около 1771 года храм перенесён был на то место, где ныне стоит каменный, по той причине, что река Айдар, изменив своё течение, стала во время полой воды подмывать его. Очень помнят старожилы и то, что священник, Иоанн Бутков, когда деревянный храм приходил в ветхость, обратился к жителям с словами Пророка: лучше ли кивоту святыни обитать под кожаным шатром, а нам в домах крепких? или приличнее стоять кивоту святыни в доме, а нам потерпеть хотя несколько в хижинах? Христиане, прибавлял добрый священник, Бог одарил нас довольством, обилием хлеба и скота, а храм Божий – в развалинах: грешно, если не примем на себя на время скудности домашней, чтобы построить каменный дом Божий. Прихожане отвечали, на вызов пастыря своего, готовностью на дело благое. Вследствие сего, в 1808 году испрошено и получено было Архипастырское разрешение строить каменный храм. Постройка его шла не быстро, особенно к концу дела. Прихожане несколько охладели к делу. Но Господь Сам подвинул сердца их. Внезапная буря сорвала верхнюю половину с старого деревянного храма и разбила вдребезги, разбросав куски, куда попало. Поражённые тем прихожане поспешили кончить дело, и храм освящён в том же году.

Преображенский каменный храм стоит в 200 саженях от бывшей, внутри крепости, деревянной Покровской церкви, на возвышенном песчаном берегу реки Айдара. Он построен около 1750 года, и главным строителем его был отставной вахмистр Иван Иванов Середа.

Бедствия недавних времён открывались в Белолуцке в следующем виде:

а) Голод 1833 года был так велик, что очень многие уходили в дальние места для прокормления работою, а оставшиеся питались корою и травою.

б) Холера 1848 года, действовавшая с июня до начала августа, положила в гроб в Покровском приходе 26 мужчин, 65 женщин; в Преображенском 34 мужчины, 78 женщин.

в) От цинги, последствия сильного неурожая, умерло в первом приходе 24 мужчины, 65 женщин; во втором – 42 мужчины, 81 женщина.

Закотная – ныне находится на правой стороне Айдара. Первоначально основалась она между рекой Айдаром и озером Закотным, от которого получила и своё название. В том месте защищалась она с правой стороны горою, с левой – рекой Айдаром, с прочих сторон – глубоким рвом и валом.

Первый местный храм был деревянный и посвящён был имени Свят. Николая. Время построения его не известно. По грамоте, выданной 1781 года Тихоном, Епископом Воронежским, видно, что: а) деревянный Николаевский храм тогда уже был ветх; б) при храме было тогда три священника: Герасим Капустин, Андрей Мантулин и Михаил Кривенков. По этим обстоятельствам видно, что храм и приход тогда уже были очень не новые.

По помянутой грамоте, Священники испрашивали и получили разрешение построить каменный храм, по той причине, что в степных местах их – большой недостаток в строевом лесе. Храм освящён в 1790 году.

Николаевский храм Закотного может быть назван редкостью. Иконостас его до того оригинален, что едва ли где-нибудь можно найти другой подобный. Вместе с тем каждая часть этого иконостаса говорит, что рисунок его составлен был высоким художником. Тайная вечеря, которая находится почти под куполом высокого храма и которой каждый лик писан на отдельной тоненькой дощечке, в высшей степени поразительна. В округе прихода и ныне ещё состоят хутора, отдалённые от храма: Пески, Рыбянцов и Караячник. Впрочем в последнем, который удалён от Закотной на 20 вёрст, устраивается особый храм.

Число прихожан: в 1800 году 1466 мужчин, 1463 женщины; в 1810 году 1049 мужчин, 1077 женщин; в 1830 году 2277 мужчин, 2530 женщин; в 1850 году 1840 мужчин, 1742 женщины.

От холеры 1848 года умерло в приходе 109 мужчин, 145 женщин; от цинги 1849 года 242 мужчины, 418 женщин. Действие последней здесь было самое свирепое.

Из поселений нижнего Старобельского военного округа особенно замечательна Боровенька, или, как называлась она прежде, Ново-Боровской юрт, на реке Боровой.

О начальном заселении сей местности находим сведение в указе Воронежской губернской канцелярии 1731 года марта 29 Бахмутскому воеводе Карину. Выписываем указ частию по содержанию.

«В прошлом 730 году ноября 26 в прошении в Воронежскую канцелярию Донецкого Предтечева, что был в Азове, монастыря архимандрита Иосифа с братгею написано: в прошлом 709 году, по имянному блаженныя памяти Его Величества указу, велено приписать в Азов в Предтечев монастырь Успенский Святогорский монастырь, что на Северском Донце, и тот монастырь в приписи не состоялся; а велено вместо того определить в Предтечев монастырь землю со всякими угодьями на Северском Донце из козачьих пустых юртов Ново-Боровской юрт на реке Боровой со всеми угодьями в урочищах с устья Ерика, которой впал в реку Боровую, и чрез речку на Беляевы лески и на Мечетный и на Валуйскую дорогу, которая лежит на реку Красную, чрез дорогу Валуйскую в гору по Боровой реке на Курилов боерак до верховья той же речки Боровой с упалыми (впадающими в неё) колодязями и боераками, с верховья той же Боровой на Белянскую Плотву до верховья того ж Ерика, который впал в Боровую. И в прошлом 710 году июня 5, по указу Его Императорского Величества и по приговору Адмирала, Генерал-Губернатора Азовского, Тайного Советника и Президента адмиралтейств Графа Апраксина, да Губернатора Азовского Толстого, с товарищами, велено против их челобитья для поселения крестьян и для пашни земли, вместо Трехизбянского юрта, отдать Ново-Боровский юрт. И об отдаче того юрта к войсковому атаману и к козакам, чтоб они о том ведали, указ послан». Далее архимандрит пишет, что для отмежевания земли по указам послан был из Таганрога дворянин Спесивцев, но он не успел исполнить поручения по случаю возвращения Таганрога туркам и следовавшей затем смерти его. По прошению архимандрита, в 726 году послан был из Бахмутской канцелярии Староборовской управитель Поликарп Сыромятников для осмотра и отвода земли, тот обмежевал землю и объявил «обывателям, которые в том Ново-Боровском юрту поселились и всякими угодьями владели», чтобы в том юрту не жили и угодьями его не владели; «только им, архимандриту с братиею, о владении юрта со всеми угодьями указу и выписи не дано». По справке в губернской канцелярии оказалось, что действительно июня 5, 1710 года, послан был указ на Дон с объявлением об отводе земли монастырю; июня 11, 725 года, Филимон, старец Донецкого монастыря, приносил словесную жалобу Бахмутскому коменданту Львову на то, что «Боровские жители на их Новоборовской земле за межевыми гранями построили хутора и распашными их землями и сенными покосами владеют». Вследствие того послан был Сыромятин, который и доставил в канцелярию донесение об освидетельствовании и измерении монастырской земли. «По мере того в тех урочищах пашни и перелогу дикого поля доброй земли 2000 четвертей в поле, а в двух по тому ж; да сенных покосов на 6000 копен, да негодной пашни и пашенной земли 23050 четвертей в поле, а в двух потому ж; лес селидбяной и дровяной, дубовый и березники в тех же урочищах. У описи и меры земли были сторонние люди старожилы, бывшего Староборовского юрта жители: Алексей Михайлов Топилин, Афанасий Михайлов Гончаров, да Краснянского юрта прежний житель Архип Иванов Башмаков, да Новоборовского юрта прежний житель Артём Прокофьев Нечитаев». Воронежская губернская канцелярия предписывает Бахмутскому воеводе послать чиновника в Ново-боровский юрт, с тем, чтобы он измерил все земли юрта мерою десятин, поставил межевые столбы, снял чертежи, а о последствиях донесено бы было в губернскую канцелярию.

Дальнейшая переписка не известна. Из указа же видно, что прежде 1710 года жили здесь казаки Донского войска, которые впоследствии поступили в ведение Бахмутского воеводы. Последнее, как известно по другим источникам, произошло в 1712 году, жителям Боровской, Краснянска и Сухаревой предписано было тогда оберегать Бахмутские и Славянские соляные заводы. Житель Боровеньки, старец 73 лет, Нестор Прокопенко, исправлявший разные должности по сельскому управлению, говорит, что по указу царя Петра отведено было земли по реке Боровой, всего 37 тысяч десятин. Жившие на этих землях монастырские подданные владели землями и платили за то монастырю не тяжёлый оброк. Для наблюдения же за хозяйством жил здесь постоянно один из монахов монастыря. Гильденштедт, бывший в здешних местах в 1774 году, пишет: «глинистою, возвышенною, по покрытою чернозёмом, степью прибыли мы (из Спеваковки) в Боровеньку… В 40 верстах выше Боровеньки, на той же реке (Боровеньке, или Боровой) лежит слобода Мостки; в обеих живут Малороссы, которые прежде принадлежали монастырю, а теперь – короне» (следовательно, отобраны были по указу 1764 года, как не состоявшие на Малороссийском положении) «и состоят в уезде Бахмутском… В нижних частях реки Ерика есть дубовые рощи по реке Боровеньке; ниже слободы Боровеньки только на 10 вёрст идёт лес, но далее уже вовсе нет, так что в мостках топят соломою и навозом». Таким образом первый храм в Боровеньке построен был, по всей вероятности, в то же время, как юрт поступил в ведение монастыря, если только не существовал прежде того. На то же указывают и местные сведения. По ним нынешнему храму Святителя Николая предшествовали два храма: памятник одного из них поныне цел; место же другого, говорят старожилы затоплено рекою Боровою. Нынешний храм построен в 1772 году по благословению блаженного Тихона, святителя Воронежского.

Прихожане Боровенского храма, надобно отдать им должное, резко отличаются от жителей других мест патриархальною простотою, чистотою нравственности и набожностью.

Из числа почивших, сохраняются в памяти штабс-капитан Иван Фёдорович Маяцкий и обыватели – Григорий Ерёменко и Фёдор Резников. Иван Фёдорович известен и по усердию к храму: около 1818 года, он сделал разные приношения храму, всего на 330 рублей серебром.

Из числа священников Исакий Мухин и Онисим Григорович памятны прихожанам по доброте своей к ним и по ревности о спасении души. Напротив, священник Иван Давидович – грозный пример суда Божия, урок разительный для всех. Он был святокупец. Получив богатое наследство после отца, бывшего при сей церкви Священником, он отважился купить деньгами сан священства, на который не имел никакого права по образованию; это и удалось ему: но не удалось избегнуть суда Божия, так как, сделав страшный грех, не каялся. В сане священника он жил рассеянно, предался нетрезвости и, наконец, до того простер пренебрежение к сану и к своей участи, что совершал литургию в нетрезвом виде. Начальство предало его суду; долго содержался он в Старобельском духовном правлении под стражею, наконец скрылся из города, дорогою зашёл к дяде своему, поселянину, в хутор Чебановку и тут умер смертью Иуды предателя – удавился.

Дела Божии недавнего времени открывались здесь в следующем виде: от холеры было умерших в 1831 году 5 человек; в 1848 году 16 человек; от цинги 1849 года умерло 6 человек.

Число прихожан: в 1790 году 1110 мужчин, 1107 женщин; в 1800 году 996 мужчин, 1026 женщин; в 1810 году 1153 мужчины, 1148 женщин; в 1830 году 1515 мужчин, 1549 женщин; в 1850 году 956 мужчин, 924 женщины.

Новотроицкая – на левой стороне реки Боровой, при устье речки Плотвы – ныне место штаба поселенного кирасирского, прежнего Астраханского полка, по которому и названо Ново-Астраханью. По первому поселенцу, запорожцу Гузе, поселившемуся здесь с другими около 1787 года, хутор здешний назывался Гузиевкой. По первому храму во имя Святой Тройцы, освященному по благословению Амвросия, Архиепископа Херсонского – в 1791 году, слобода названа была Новотроицкой.

Нынешний каменный храм Святой Тройцы освящён в 1849 году.

Число прихожан: в 1800 году 1008 мужчин, 872 женщины; в 1810 году 988 мужчин, 973 женщины; в 1830 году 3284 мужчины, 3225 женщин; в 1850 году 3962 мужчины, 2282 женщины.

От холеры 1847 года было умерших 230 человек, от цинги 1849 года – 270. Кроме того в госпитале от холеры 1847 года умерло 252 мужчины, 20 женщин; от цинги 268 мужчин, 15 женщин.

Шульгинка – на левом берегу реки Айдара, при устье речки Шульги.

Вот показание о населении Шульгинки, данное в 1769 году. Шульгинским священником Тимофеем Алексеевым и атаманом Пугачем: «слобода Шульгинка заселена Малороссиянами Бахмутского уезда Новоайдарской слободы однодворцем Федотом Теремязовым, тому будет лет с 50 (следовательно в 1719 году), в урочище реки Шулигинки, оставшимся в пусте и разорённом, войска Донского козачей станицы Шульгинской во время Булавинского бунта; земля от города Бахмута в 110 верст. По поселении на той земле вниз по реке Айдару обще с Новоайдарскими однодворцами по урочище Каменный брод на 12, а вверх по той же речке по середней срок на 6 верст. Именовалась та слобода, Шульгинка, казённою по 1759 год, а в 759 году Бахмутской соляной канцелярии регистратор Егор Смольников продал Сената Обер-Прокурору Александру Ивановичу Глебову зачатую, но недоконченную свою мельницу на реке Айдаре против слободы Шульгинки, за 5 рублей. При продаже поверенный г. Глебова, Тряпицын, назвав землю Черкасов Шульгинских порожнею, и земля, на 150 четвертей в поле, а в дву по томуж, Бахмутскою канцеляриею отведена Глебову, с платежём в казну по 10 копеек с четверти земли, впредь до указу; Шульгинка оставалась в подданстве у Глебова по 1765 год, когда по указу Сената отобрана она в казну».

Первый храм во имя Святителя Николая построен был здесь около 1725 года. В 1780 году выданы были в Николаевскую церковь слободы Шульгинки из Славянского духовного правления метрические тетради; а в следующем 1781 году прихожане – Черкасы уже получили разрешение построить новый храм во имя Святителя Николая; старый же храм оставлен без служения, как ветхий.

Другой храм в Шульгинке, на другой стороне речки Шульгинки, есть тот самый, который в 1781 году оставлен был без служения; в 1792 году перенесён он был на кладбище и освящён во имя Святой Тройцы, а с 1805 года он назван приходским для поселившихся на правом берегу реки Шульги. Он и поныне прочен после некоторых поправок: стены его состоят из толстых не пиленых, а расколотых пластин дуба, который не тревожится от вековых перемен атмосферы. Иконостас возобновлён в 1840 году.

Бедствия местные: от холеры умерло в обоих приходах в 1847 году 80 человек; в 1848 году 70 человек; от цинги 1849 года было умерших до 430 человек.

По делу 1769 года в Шульгинке 1092 мужчины, 956 женщин; «с Малороссиян платится в казну с души по 50 копеек, с избы чиншу по 50 копеек, с пары рабочих волов по 50 копеек».

Старобельск – на реке Айдаре.

Поныне известно место в Старобельске, именуемое Городком, с двух сторон оно защищалось заливом Айдара. Находясь среди векового леса, ныне уже не существующего, оно ограждено было широкими рвами, рогатками и толстыми надолбнями. Основание городка Старой Белой относилось к 1686 году и принадлежало захожим с гетманщины Черниговской и Полтавской губерний. Казацкий городок Острогожского полка стал уездным городом с 1797 года, и с того времени открыто в нём духовное Правление.

Кое-что об этом полке – Харьковский календарь Прокоповича 1809 года, стр. 40. Записки о Слободских Полках. Харьков. 1812 г., стр. 85–86. Срезневский. О слободских полках в Харьковской губернии. Ведомости, 1839 г. № 32–33. Вот одна грамота полку: «Во 178 г. Окт. в 11 (1669) В. Г., Ц. и В. К. Алексей Михайлович, всея в. и м. и б. России Самодержец пожаловал Острогожского полковника Ивана Зеньковского и его полку начальных людей и рядовых за их службу, вместо своего, Государева, годового денежного жалованья, оброчными деньгами, которые положены были на них в Белгороде, с винных и пивных котлов и с шинков Острогожского полку в городах в Острогожске и в Землянске; и впредь до его, Государевой службы пожаловал Великий Государь, велел им вместо своего, Государева, денежного жалованья такими промыслами в городах Острогожского полку промышлять, безоброчно, чтобы было с чего Великому Государю полковые службы служить». По Чугуевской переписке известны Острогожский полковник Михаил Гонт 1670 года и Иван Сасов, которому с 1689 года велено с 100 чел. своего полка стоять на Самаре в Новобогородицком городе (Екатеринославле). Грамота на имя полковника Ивана Семёновича Саса 1690 года. – в Воронежских Губернских Ведомостях 1849 года № 40. По Воронежским бумагам (Памятники Ворон. губ. кн. 2. Ворон. 1850) известен Острогожский полковник Фёдор Иванович Куколь, который в 1698 году стоял с полком своим у Савинского броду и, по слуху о намерении татар идти под Полатов, поспешил отправиться к угрожаемому пункту. В 1699 г. благочинный святитель Митрофан просил его, письмом, прислать рыбы. Жалованная грамота полку, данная 1700 года на имя того же полковника Куколя, изданная в Воронежских Губернских Ведомостях 1849 года № 37, также № 38. Грамота императрицы Елизаветы на имя полковника Ивана Тевяшева. Острогожские монастыри – Дивногорский с 1657 года, Пятницкий девичий, основанный в 1663 году полковником Зеньковским, Шатрищегорский мужеский – ок. 1670 года. Смотри о них Воронежские Губернские Ведомости 1849 года № 42 – 43. По Царской грамоте от 13 сентября 1652 года Острогожск – новой Черкаской Острогоженской острог, куда из Воронежа велено отпустить 2 железных пушки и 100 ядер. Губернские Ведомости 1850 года № 39.

Ныне в Старобельске два храма: соборный Покровский и Петропавловский; к постройке третьего, каменного, приступают.

Первый Покровский храм, современный основанию городка, конечно стоял в самом городке; о храме, предшествовавшем каменному, известно только то, что когда начинали строить каменный, деревянный был уже весьма ветх.

В 1789 году положено было основание каменного. Строение его совершилось усердием прихожан войсковых обывателей; преимущественно же остаётся в памяти народа помещица Агафья Фоминична Синельникова, много содействовавшая благотворениями построению и украшению храма. Храм освящён в 1794 году.

Деревянный храм, Апостолов Петра и Павла, построен на правом берегу Айдара в 1770 году по той нужде, что обыватели пригородной слободы, называемой по местности ея Подгоровкою, во время разлития Айдара затруднялись в переправе к соборному храму. О построении сего храма особенно заботился прапорщик Иван Андреевич Бутков. Но первый храм построен был торопливо, почти в одно лето: вода, лившаяся с горы весною и во время дождей, подмывала храм, ничем незащищённый от напора ее. Второй храм построен и освящён на месте, более удобном для него, в 1783 году.

Храм сей в 1805 году ограблен был закоренелыми злодеями, вероятно раскольниками. Осенью, в ненастную и тёмную ночь, они вошли в дом священника Петра Буткова, перевязали всех бывших в его доме и, поставив караул, повели священника с кинжалами у груди к церкви, сбили замок у дверей храма, разбили сундук, похитили 300 рублей денег; затем отвели Священника в дом, заперли и скрылись.

Нынешний каменный храм, прочной и довольно красивой постройки, освящён в 1837 году.

Между давними годами, 1770 год остался в памяти жителей Старой Белой, как один из самых бедственных для них. Две части скота их пали от болезни и недостатка корма. Наступившая затем жестокая и бурная зима, когда целые пять недель продолжалась страшная метель, лишила жителей и остального скота; люди мёрзли по дорогам вместе с лошадьми.

В 1835 году цена на хлеб доходила до 13 рублей серебром за четверть, тогда как в урожайный год платят 2 рубля и менее того.

От холеры умерло в обоих приходах: в 1830 году 37 человек; в 1847 году 53 человека; в 1848 году 175 человек. Цинга 1849 года до того сильно действовала, особенно в Подгоровке, что несколько домов совсем опустело, много детей осталось без матерей и мужья без жён. Всего умерло 50 душ мужских, 85 женских.

Штормовая – на левом берегу Айдара.

Земли Штормовой в числе «60 четвертей в поле, а в дву по тому-ж», в 1756 году отданы были Бахмутской провинциальной канцелярией в арендное содержание подполковнику Валуйского ландмилицкого полка Егору Феофилактовичу Шторме, с платежом по 6 рублей в год. Он построил на реке Айдаре мельницу и разные хозяйственные заведения; по его приглашению скоро явились сюда на постоянное житьё Малороссияне. Население увеличилось особенно с 1759 года, когда земли Штормовой проданы генерал-аншефу Глебову. Новые поселенцы причислились к приходу Шульгинской Николаевской церкви.

Первый храм перевезен сюда из Евсюга и освящён в честь Рождества Богородицы в 1780 году по благословению Никифора, Архиепископа Херсонского. По тесноте сего храма, скоро заменили его новым, более обширным, который освящён был в 1794 году. В 1837 году, усердием помещика Алексея Николаевича Дьякова, храм распространён приделами.

Утварь храма соответствует благолепию храма и, по ценности своей, составляет редкость в крае.

Церковной земли 66 десятин.

Из прихожан храма, Григорий Никитинков, пожертвовавший храму в 1836 году Евангелие в серебряных досках, известен по жизни благочестивой. Быв управляющим имениями господина Дьякова с 1802– 1824 г. и потом живший более, чем за версту от храма, он не упущал ни одного богослужения, чтобы не быть с семейством в храме; ни зима, ни осень, ни тёмная ночь не удерживали его от св. намерения. Вместе с тем у него было положено оделять каждый год одеждою и обувью от 20 до 30 человек; он делал подаяния церквам и монастырям, особенно Хорошевскому, где подвизалась и скончалась дочь его, девица Варвара , в монашестве Серафима. Боголюбивый Григорий скончался в 1845 году.

Число прихожан: в 1790 г. 974 муж., 1008 жен.; в 1810 г. 1318 муж., 1347 жен., в 1830 г. 1560 муж., 1650 жен.; в 1850 г. 1729 муж., 1771 жен. пола.

Приход – 3 класса страдал: а) от холеры, от которой в 1830 г. умерло до 40 человек; в 1847 г. 69 человек; в 1848 г. 98 человек; б) от неурожая хлеба и овощей, за чем следовала цинга, препроводившая в гроб 75 человек.

В составе прихода ныне состоит казённая слободка Спеваковка; она образовалась в 1760 году переселившимися сюда из Изюмской Спеваковки однодворцами они имели у себя и особый храм, который, за ветхостью и малым числом прихожан, давно закрыт.

Земли Караяшника и соседней Святодмитриевки, орошаемые рекой Евсюгом, принадлежали донцам Новой Айдари и потом Высочайше пожалованы были князю Трубецкому. На вызов нового владельца, жители Украйны скоро явились для заселения пустых мест и образовался хутор Караяшник. При императоре Павле I Трубецкая возвратила Караяшник и его черкасов в ведение государственного управления.

Первый храм во имя Апостола Петра и Павла освящён здесь в 1767 году. Так сказано в ревизской сказке 1795 года.

Приход – 3 класса; земли при храме 99 десятин.

Число прихожан: в 1800 г. 925 муж., 916 жен.; в 1810 г. 1011 муж., 1003 жен., в 1830 г. 1446 муж., 1473 жен.; в 1850 г.1721 муж., 1771 жен. пола.

От холеры умерло в 1831 году 17 человек; в 1848 году 71 человек. От цинги было умерших 23 человека.

Черниговка – на реке Койсуге. Татарское название речки, означающее овечий поток, дает видеть о кочевании татар в здешних местах с своими стадами.

Гильденштедт, в своём путешествии по югу, 1774 году, писал: «за 10 лет, на этом потоке, Койсуге, поселились три слободы беглых раскольников, которые возвратились из Польши. Эти слободы в простонародьи называются Верхняя, Средняя и Нижняя сотня, а по бумагам Верхняя называется Черниговкою, Средняя – Лашиновкою, а имя третей (Богдановка) мне не сказали. Они заключают до 300 семей и состоят в Валуйском уезде Воронежской губернии. Прежде чем привыкли они к климату и воде, очень многие из них померли». Прибавим к этому более точные местные сведения о первоначальных поселенцах.

Первыми поселенцами здешних мест были Моисей и Степан Щигловы, малорусы Черниговской губернии, с которыми прибыли и раскольники Стародубцы: имя Степана Щиглова осталось в Черкасской деревне Степановке, или Щигловке, что на левом берегу Айдара, а имя Моисея Черниговца осталось за Черниговкой. К первым этим поселенцам почти тогда же присоединились русские из Воронежской губернии, но православные; различие в деле веры было причиной того, что раскольники, по обыкновенной своей фарисейской гордости, не захотели жить вместе с православными: они поселились на западном берегу реки Койсуга, а православные – на восточной стороне. Так как раскольников явилось здесь более, чем православных; то первые и успели прежде построить себе часовню; православные же состояли в ведении священников слободы Петропавловки, которая отстоит от Черниговки в 17 верстах. При такой близости соблазнов раскола и при такой отдалённости от Священников, православные справедливо опасались вреда для детей своих со стороны раскола, почему решились в 1808 году устроить себе храм; Преосвященный Епифаний Воронежский, преподав благословение на построение храма, прислал им Священника, Симеона Павлова, который исправлял домашнее богослужение до 1814 года. Священник Павлов, хотя был добрый человек, но был неучёный и не мог силою слова охранять паству от близких волков; потому он переведен был в другое место, а в Черниговку прислан учительный священник, Леонтий Бедин, храм освящён во имя святой Тройцы.

Ученики Стародубцев слишком привыкли к разврату ума и сердца, и потому не только далеки были от того, чтобы обратиться на путь святой, чистой веры, но настойчиво распространяли свои заблуждения и между другими. Потому Бедину много надобно было бороться с разными опасностями; иные из раскольников то присоединялись к святой Церкви, то опять ходили в раскольничью часовню. Епархиальное начальство употребляло сильные меры к ослаблению раскола, присылало Бедину секретные и открытые наставления; в 1837 году открыт был храм в соседней деревне Лашиновке, бывшей в приходе Черниговском и где раскол был ещё более в силе, чем в Черниговке; раскол упорен и по временам обнаруживал даже наглости. Но войдя в сношение с гражданским начальством, епархиальное начальство предписало Благочинному, Протоиерею Чернякову, употребить все старание об обращении суеверов к истине и утверждению слабых в добрых намерениях. Это не оставалось без плода. В 1841 году обратились к единоверию 219 душ и тем кончилось существование раскола в Черниговке.

От холеры 1848 года умерло в Черниговском приходе до 213 человек.

Земли при Черниговском храме 49? десятин, а при Лашиновском – 49 десятин.

По начальному поселению – население донцов

Старая Айдарь – на реке Айдаре, в двух верстах от впадения ея в Донец, на песчаной возвышенности и ее склоне к Айдару.

«Городок Айдар» упоминается по чугуевской переписке ещё с 1642 года. Из царского указа 1704 года видим, что этот городок был построен и населён донцами. В сем указе видим «Донских казаков жителей Гайдарских» и здесь же сказано: «как они, Донские козаки, миривались с Азовскими жителями, с Турками и Татарами, и они, Донские козаки, миривались в верх по реке Донцу по реке Гайдар, которая впала в реку Донец с Ногайской стороны».

В 1692 году выдан был антиминс, освящённый Московским патриархом Адрианом, в Старый Айдар, в храм Архистратига Михаила. Поныне цел в Айдарском храме оловянный потир с тремя такими же блюдцами – остаток древности. В 1770 г. построен был новый храм Архистратига Михаила.

На построение его долгое время собирал подаяние Герасим Игнатов.

В 1785 г. храм сгорел зажжённый молнией, и из него едва успели спасти часть утвари. Новый храм освящён в 1799 году. В июне 1812 г. страшный удар грома снова разразился над церковью, и она опять сгорела. С 1814 года начали строить каменный храм, который освящён был в честь Архистратига в 1819 году, по благословению Воронежского архипастыря Епифания, Старобельским протоиереем Трубяченским. В 1826 г. устроен новый иконостас, а в 1837 г. расписаны стены храма.

Книги храма: Евангелие, Московской печати 1722 года; рукописный Акафистник, писанный священником слободы Ширяевой Моисеем Тарасовым 1743 года.

Приход – 4 класса; земли церковной 63 десятины.

Число прихожан: в 1790 г. 721 муж., 636 жен.; в 1800 г. 996 муж., 1002 жен.; в 1810 г. 725 муж., 798 жен.; в 1830 г. 1011 муж., 1251 жен., в 1850 г. 1448 муж., 1640 жен. пола.

Жители Старой Айдари много терпели от татар, которые не вдали от Айдара, близ устья р. Боровой, обыкновенно переправлялись через Донец, вторгаясь в Россию. По Чугуевской переписи 1710 г. Видим в Чугуеве и в сёлах Чугуевского уезда «пришлых» или «гуляющих» людей из « городка старого Айдара», откуда удалились они, по их показаниям, «в булавинщину», во время бунта Булавина.

На правом берегу р. Айдара, вёрстах в 40 от Старой Айдари.

Построение сего городка принадлежало также донцам, почему Новая Айдар долго называлась Новоайдарской станицей; жители до 1800 г. считались казаками Новодонецкого полка, а деревянная, но прочная ограда кругом церкви служила им крепостью.

Построение городка и первого его храма в честь Архистратига Михаила относят ко времени царя Федора Алексеевича.

Нынешний храм построен в 1797 г. Старанием священника Даниила Пантелеймонова, служившего храму более 40 лет. В 1845 г. Храм сей перестроен на каменном фундаменте, при чём особенно усердие ко храму Божию оказали прихожане – Константин Горшков и Сила Сотников.

Церковной земли 179 десятин.

В округе с давнего времени жили раскольники, с которыми боролись местные священники. Ныне остаётся до 9 душ суеверов в слободе Новой Айдаре.

В 1802 г., в селе за тем, как Новодонецкое казачье войско, в составе которого были и Новоайдарцы, было обращено в положение однодворцев, до 400 человек мужского пола новоайдарцев, добровольно согласились перейти на р. Кубань, чтобы там оставаться в числе казаков.

Приход – 3 класса; церковной земли удобной и неудобной 86 десятин.

Число прихожан по ведомостям: в 1800 г. 1523 муж., 1529 жен.; в 1810 г. 948 муж., 992 жен.; в 1830 г. 1576 муж., 1780 жен.; в 1850 г. 1970 муж., 2062 жен. пола.

От холеры 1848 г. умерло в Новой Айдари 154 человека; от цинги 1849 г. 87 человек.

Трёхизбянск – на левом берегу Донца, в 16 верстах от Старой Айдари, с соседстве со множеством озёр.

Близ нынешней слободы есть урочище, которое поныне называется городком. Множество ям, служивших, вероятно, погребами для пороха и имущества, подтверждает верность предания о бывшем здесь городке. Этот городок построен был также Донцами, для противодействия вторжению крымцев в Россию. Он назывался Трёхизбянском от того, что прежде, чем приступили донцы к построению городка, они нашли здесь три избы, построенные вероятно промышленниками – рыболовами и звероловами. В Чугуевской переписке 1691 г. Трёхизбянск называется Новым городком. Это название показывает, что Трёхизбянск основался около 1680 г. В последствии, Донец бурными разливами вынудил жителей городка удалиться от беспокойного соседа на версту и здесь основать слободу.

Первый храм Трёхизбянского городка, посвящённый славе Покрова Богоматери, перенесён был со старого на новое место Трёхизбянска. В 1772 г., по благословлению Тихона Воронежского, освящён был новый храм, который существует и поныне. В 1820 г. Необычайное разлитие Донца затопило более половины слободы и храм. Посему возвышен каменный фундамент храма, возобновлён иконостас и починены другие ветхости. Ризница и утварь храма до 1773 года, когда священник Тимофей Павлов, были очень бедны – сосуды и кресты были оловянные, ризница тяжинная. Усердный и благоговейный священник употребил все старания для приведения храма в приличное благолепие и столько успел, что разница, как показывает опись 1808 г., стала по тогдашнему времени образцовою. И доселе целы ризы и воздухи, шитые собственною рукою священника. По его старанию отведено для церкви 76 десятин земли.

Тому же священнику местная церковь одолжена сильным ослаблением раскола, который дотоле господствовал в приходе. Он успел весьма многих возвратить с пути заблуждений на путь спасительной истины. Подвиги его удостоены были защитою личности его. Однажды отправился он в хутор для исправления треб; один из фанатиков раскола, озлобленный успехами пастыря в обращении суеверов к святой вере, засел на дороге в закрытом месте, с ружьём, с решимостью убить священника. Когда священник, на обратном пути из хутора в слободу, ехал мимо места, где сидел исступленный раскольник, последний три раза спускал курок ружья, но столько же раз ружьё осекалось и изменяло злодею; священник проехал цел и невредим. Поражённый тем, раскольник на другой день явился к священнику и сам рассказал о своём злодейском замысле, так чудно разрушенном. Священник простил его и скончался 1792 г.

В 1826 г. В Трёхизбянском приходе было 58 раскольников. В 1842 г. Обратилось к православию 18 человек, а в 1844 г. 3 человека. Ныне остаётся в Трёхизбянске до 70 суеверов.

Число чад православия: в 1800 г. 1245 муж., 1283 жен.; в 1810 г. 1072 муж., 1113 жен.; в 1830 г. 1485 муж., 1505 жен.; в 1850 г. 1578 муж., 1735 жен. пола.

Приход по новому штату – 4 класса.

По Чугуевской переписи видим, что в 1691 г. орда нападала на Трёхизбянск и не смотря на взятые наперёд предосторожности, захватила нескольких в плен. Сентября 10 в новом городке Трёхизбянске уже знали, что «идёт орда с Крымской стороны Донца вверх многим собранием». В ноябре Маяцкий приказный передал в Чугуев следующее известие донского казака Михайла: «был он, Михайла, в Боровском городке, Нояб.10, и ведомо Боровским козакам учинилось из Митякина городка, что Татарове перешли Донец с Крымской на Нагайскую сторону с урочища городка Митякина, по смете до 600, и переходили в трёх местах. Да он же в Сухареве слышал от Козаков, что те воинские люди были на Трёхизбянском городке и взяли 5 человек козаков».

Нет сомнения, что подобные несчастия много раз случались с жителями Трёхизбянска.

Для охранения края от Крымских хищников, в 1715 г. По царскому указу большая часть служивых людей г. Салтова перешла в Трёхизбянск, где получила 20 000 десятин земли.

В 1788 г. Трёхизбянские козаки участвовали во взятии Очакова.

В 1795 г., по предложению начальства, весьма многие из Трёхизбянцев переселились на р. Кубань, с званием казаков, тогда как оставшиеся обращены были в однодворцев. Около того же времени на место удалившихся явились в Трехизбянск новые поселенцы из губерний Курской и Воронежской, доселе отличающиеся от старожилов и наречием, и одеждою, и образом жизни.

Холера 1847 года была так свирепа в Трехизбянске, с 29 июня по 1 августа, что умирало в сутки от 3-х до 15 человек; всех умерших от холеры было тогда до 360 человек. В 1848 году умерло от неё 193 человека.

Неурожай 1848 года увеличил бедствия. Недостаток корма для скота разорил многие семейства. Не только солома была чрезвычайно дорога, но даже за воз навоза платили до 1 рубля 40 копеек серебром. Зима этого года известна в простом народе под именем драной, так как соломенные крыши сняты, содраны были с амбаров, сараев, хлевов и домов. К довершению горя – скот, стоивший стольких забот, а для иных и значительно капитала, весною пал.

От цинги умерло в Трехизбянске до 17 человек; но страдавших ею было очень много, и продолжительность страдания истощила больных до крайней степени.

Церковной земли во владении причта 66 десятин.

Боровская – прежде расположена была на самом берегу Донца, в 2 верстах от того места, где она ныне находится. Мы уже видели, что по Чугуевской переписке Боровской городок встречается в 1691 году. Поскольку же по указу 1704 года видим не только Боровской городок Донцев, но и Ново-Боровскую станицу Донцев, то есть станицу, выселившуюся из Боровского городка, то это дает видеть, что Боровский городок Донцев основан далеко прежде 1690 года, и, вероятно, в одно и то же время, как основался городок Айдар, то есть около 1642 года. Последнее оправдывается и важностью места Боровского городка для тех времён. Не вдали от устья реки Боровой, крымцы около 1571 года проложили себе в Россию новую дорогу, которая называлась Калмиусской дорогой. Это обстоятельство заставило Московского царя тогда же сделать новые назначения сторожевым отрядам, наблюдавшим у Донца за движениями крымцев. И так как около 1640 г. донцы особенно сблизились с Московским царём, как видно по делу о взятии Азова, то без сомнения не долго спустя после того они поставили сторожевой городок для наблюдениями за крымцами, при переправах их чрез Донец близ устья р. Боровой. В последствии, около 1700 г., на землях городка Боровского стали поселяться черкассы Острогожского полка.

Памятниками храма Святителя Николая, бывшего в Боровском городке, служат: а) то, что в святогорском синодике, между делавшими вклад в монастырь в 1718 г., записаны Боровский О. Варсонофий и Боровской атаман; б) старое кладбище на месте городка, где Донец в полую воду вымывает кости покойников. Благоговение жителей к святости прежнего места и уважение к могилам предков долгое время ежегодно вызывали жителей новой слободы – с крёстным ходом посещать старую родину и творить там поминовение об усопших.

На новом месте число жителей со временем умножилось, и старый храм, перенесённый с прежнего места его в новую слободу, стал тесен. Потому он продан был в слободу Петропавловку Славяносербского уезда, а новый храм, обширный, освящён во имя Святителя Николая 1795 г. Набожные соседние помещики Суханов и Добровский, помещицы Черенкова и Терентьева украсили храм ризницею и утварью.

Из древних книг уцелел только Апостол. М. п. 1718 г.

От холеры 1848 г. Умерло до 60 человек.

Число прихожан: в 1800 г. 401 муж., 409 жен.; в 1810 г. 478 муж., 475 жен.; в 1830 г. 756 муж., 781 жен.; в 1850 г. 980 муж. , 965 жен. пола.

Приход – 5 класса; церковной земли, удобной и неудобной 83 десятины.

Гильденштедт, бывший в этих местах в 1774 г., писал: «при слободе Головиновке (ныне уже не существующей) в 5 верстах выше Воеводовки слева впадает в Боровеньку р. Ерик. На ней густо поселены, в 10 вёрст от устья, слободы – Артёмовка (Аристова) и Весёлая и ниже, в 5 вёрст., слобода Смольникова… Все эти слободы Малороссийские и принадлежат частным лицам». В другом месте, он же о подданных черкассах, поселившихся между р. Евсюгом и Жеребцом, писал: «подданные Малороссияне платят вообще 60 копеек поголовной подати и на землевладельца работают два дня в неделю; другие не работают, а платят землевладельцу за землю каждый год по рублю с души, по рублю с пары рабочих волов и по 50 копеек с лошади».

В 1800 году владетельница хутора Смольянинова, Матрона Ивановна Суханова, и владелец хутора Лукерьевки, по дозволению начальства, построили в Смольянинове часовню. В 1803 г. Набожная Суханова утешена грамотою, дозволившею построить, по её желанию, каменный храм во имя Рождества Богородицы. Поскольку же усердие Матроны Ивановны не соответствовало её состоянию, то храм строился медленно и, вопреки прежним намерениям, верхняя половина его построена из дерева, иконостас поставлен старый, купленный в Штормовой, а крыша не железная, а из шелёвки. Освящение храма совершено в 1807 г. Старобельским протоиереем Андреем Понятовским.

Но при всех недостатках храмоздательницы, храм в 1808 г. Уже имел дорогой серебряный потир с прибором, серебряную гробницу, кресты непрестольный и дароносный – серебряные, а в 1825 г. она устроила и новый иконостас. Сын и наследник её, Гавриил Гаврилович Суханов, построил каменную ограду перекрыл храм, построил дома для причта – с 5 покоями для священника и с 3 для дьякона. Другой сын её, Юрий Гаврилович, владевший только одним хутором в несколько сот десятин земли, пожертвовал разных вещей для храма на 600 р. сер. Помещица Александра Ивановна Колокольцова не оставляет не исполненным ни одного предложения священника в пользу храма: прекрасная плащаница, новый сосуд с прибором, напрестольные одежды, ризы, серебряный оклад на икону Божьей Матери – дары её усердия.

В 1828 г. Храм подвергался сильной опасности от пожара: но, к удивлению всех, остался цел.

Приход – 4 класса. Церковоной земли 49? десятин.

Число прихожан: в 1800 г. 569 муж., 547 жен.; в 1810 г. 637 муж., 611 жен.; в 1830 г. 809 муж., 873 жен.; в 1850 г. 1115 муж., 1180 жен. пола.

От холеры в 1832 г. Умерло 34 чел.; в 1833 г. был сильный голод, так что люди питались желудями и древесною корою. В 1848 г. Умерло от холеры 80 человек, а от цинги 1849 г. Умерло 29 человек.

Безгиновка, на правом берегу р. Айдара, населена майором Фёдором Игнатьевичем Безгиным. Деревня Царёвка, расположенная на левом берегу Айдара, почти против Безгиновки, напоминает собою бывшую здесь слободу Цареборисовку – по храму Апостолов Петра и Павла называвшуюся и Петропавловкой. Она населена была однодворцами, переселёнными сюда из Цареборисова в 1759 г., но которые в 1768 г. соединены были частью с однодворцами Бахмутовки, около 1765 г. Перешедшими на р. Айдарь из г. Бахмута, частью переселены к однодворцам Райгородка.(Бахмутовка населилась Бахмутскими солеварами, оставившими Бахмутские колодези, тогда как крымская соль самосадка заменила выварочную соль Бахмутских и Славянских заводов) На место их поселились, по приглашению Безгина, Черкасы.

Первый храм, в честь Казанской иконы Божией Матери, построен Безгиным в 1772 году.

Земли при храме 120 десятин.

Дела суда Божия: а) холера 1831 года похитила в приходе 59 человек; б) в 1833 году был сильный неурожай хлеба; б) от холеры 1848 года умерло 28 человек.

Число прихожан: в 1800 г. 786 муж., 797 жен.; в 1810 г. 749 муж., 762 жен.; в 1830 г. 952 муж., 985 жен.; в 1850 г. 1115 муж., 1035 жен. пола.

Приход по новому штату, 4 класса.

Муратова – в 1 версте от берега Донца. Земли Муратовой (от верховья реки Ольшаной к Донцу и по Донцу по урочище Бескорский хутор, отселе до реки Ерика и по Ерику до кургана) «в числе 300 четвертей в поле, а в дву по тому ж, и на 1000 копен сена», в 1735 году отданы были, за службу по Бахмутской соляной канцелярии, Василию Ильичу Вергилеву, который ещё в 1715 году построил здесь хутор с разными заведениями и пригласил на житьё черкас. Им же, Вергилевым, построен был здесь и первый храм во имя Святителя Николая.

В 1778 году Муратова слобода досталась майору Безгину, который построил здесь новый храм, освящённый в 1782 году. Он же снабдил храм утварью и ризницею. В последующее время Александр Едокимович Шидловский и сын его Андрей много сделали для храма. Священник Александр Раздольский пред смертью своею завещал положить в Приказ общественного призрения капитал в 3000 рублей ассигнациями, с тем, чтобы капитал и проценты взяты были тогда, когда они будут необходимы для храма. Завещание его исполнено сыном его, священником Петром Раздольским.

Церковной земли 152 десятины, но из них 103 десятины земли песчаной, неспособной к обрабатыванию.

Бедствия последнего времени открывались в Муратовой в следующем виде: в 1831 году умерли от холеры 31 человек; в 1833 году сильный неурожай хлеба, четверть ржи продавалась до 40 рублей ассигнациями; народ питался желудями, травою, гнилушками с прибавкою малого количества муки. От холеры 1848 года умерло 122 человека.

Число прихожан: в 1800 г. 515 муж., 475 жен.; в 1810 г. 638 муж., 610 жен.; в 1830 г. 974 муж., 1003 жен.; в 1850 г. 1061 муж., 1127 жен. пола.

С частью поселений Острогожского полка

Беловодск – заштатный город на реке Деркуле.

Основан был, по всей вероятности, около 1686 года и принадлежал к поселениям Острогожского полка. С 1765 до 1795 он был уездным городом.

Ныне в Беловодске два храма – соборный Троицкий и Николаевский. Нынешний Троицкий каменный храм, освящённый 23 августа 1848 года, образцовый по красоте и великолепию, первый после Ахтырского собора графа Растрелли.

Храм сей строился 1842 – 1848 годы на пожертвования жителей Беловодска, с пособием просительных книг и 5000 рублей серебром, отпущенных из общественного капитала. Кроме того, камень и лес доставлялись для него жителями всего Беловодского округа. О постройке его особенно заботились – бывший управитель Беловодского округа Алексей Павлович Солецкий и крестьянский голова Иван Панченко. Замечательнее же других были пожертвования крестьянина Никиты Коренченка, он дал на храм 400 рублей серебром. Сын его, Пётр, после смерти его, устроил серебряную ризу на местную икону Божией Матери в 530 рублей серебром.

Деревянный храм, предшествовавший каменному, перенесён был с берега Деркула на пригорок в 1805 году по тому случаю, что Деркул в полую воду стал подмывать его; храм сей в 1762 году был перестроен из обветшавшего и сгорел в 1833 году.

Николаевский храм, деревянный построен был в 1768 году и перестроен в 1806 году. Евангелие с серебряною доскою в 140 рублей серебром и серебряный ковчег в 375 рублей серебром – приношение крестьянина Александра Семикозова; им же и Марьею Гончаровой устроены серебряные ризы на четыре местные иконы.

В храме есть и древность: Евхологион, Митрополита Петра Могилы, Киевской печати 1646 года.

Церковной земли при Троицком храме 129 десятин; при Никольском – 149? десятин.

Дела суда Божия: а) пожар 1833 года, истребивший до 200 домов в Беловодске; б) пожар 1837 года, от которого сгорело до 100 дворов; в) холера, от которой 1830 года умерло до 700 человек; в 1847 году до 70 человек; в 1848 году до 480 человек.

Нельзя не упомянуть, что Никита и Пётр Коренченки, столько усердные ко храму Божию, известны и по делам милосердия к ближним. Никита в голодные годы 1833 – 1834 содержал на свой счёт до 50 человек, а Пётр в 1849 году, когда четверть ржи покупалась по 18 рублей ассигнациями, роздал бедным 50 четвертей муки.

Городище – при впадении реки Деркула в Донец. Самым названием своим это место указывает на то, что здесь был какой-то город, или городок. Поныне ещё заметны следы городка – круглый окоп с выходом на восток; вокруг окопа – ямы. Не совсем давно вывезены из городка, для построения заводов, камни. По местному отзыву, это был Татарский город; а впоследствии времени, как говорит тот же народный отзыв, здесь был притон разбойников. Последнее подкрепляется следующим обстоятельством. В 1831 году крестьяне Городища, по торговой промышленности, заехали к одной столетней старушке, Донской помещице, и та показывала им письмо одного старика, участвовавшего в разбоях, писанное к его знакомому, где он просит последнего побывать в местах главных разбойничьих притонов и, по приметам, открыть там деньги. В письме сказано было: «с Мулового броду в войске Донском, в 30 верстах от Городища, на каменное Городище, оттуда на восток есть криница; потом в плоские леса, где есть называемая Голая могила – половина ея обросла лесом, а другая – голая». Крестьяне по этому письму объехали все места и нашли приметы, но денег не отыскали. Письмо утратилось в 1833 году по случаю пожара. Так как с одной стороны Городище находится только в полуверсте от генеральной межи Войска Донского, с другой – известно, что до 1704 года донцы предъявляли права свои на земли Придонецкие до самого устья реки Бахмута и занимали городки Айдар, Трехъизбянск, Сухарев и другие: то нет сомнения, что они же занимали и Городище в то время, которое народный рассказ назначает для разгула разбойничьих шаек. В 1745 году донской помещик Подгаевский, населяя свой посёлок, застал в городище не более 5 крестьянских избушек.

По делам консистории, в 1771 году разрешено было построить храм Покрова Богоматери в хуторе Городище. Роман Сущенко и Иоанникий Филиппенко купили колокол в 2500 рублей ассигнациями.

Церковной земли 99 десятин.

Число прихожан: в 1810 г. 798 муж., 792 жен.; в 1830 году 1291 муж., 1399 жен.; в 1850 г. 1649 муж., 1722 жен. пола.

Холера, не касавшаяся Городища ни в 1830 и в 1847 годах, в 1848 году похитила до 260 человек.

Евсюг – при вершине речки Евсюга. Деревянный храм, во имя Рождества Иоанна Предтечи, построен здесь в 1757 году.

Земли при храме 148? десятин.

Число прихожан: в 1810 году 1623 муж., 1512 жен.; в 1830 г. 1959 муж., 1967 жен.; в 1850 г. 2382 муж., 2355 жен. пола.

Смертность от холеры: в 1831 г. умерло 17 человек; в 1833 г. – 25 человек; в 1847 г. – 40 человек; в 1848 г. – 223 человека. От цинги 1849 г. умерло 67 человек.

Колядовка – на речке Евсюге.

Первый храм в Колядовке освящён был в честь Архистратига Михаила в 1764 году. О построении его более всех заботился крестьянин Фёдор Семёнов Майстренко, который, взяв пожертвованные прочими 70 рублей денег и 20 четвертей хлеба, нанимал от себя работников и два года трудился над строением храма.

Нынешний каменный храм освящён в 1823 году.

Церковной земли 99 десятин.

Число прихожан: 1800 г. 1302 муж., 1233 жен.; в 1810 г. 1370 муж., 1260 жен.; в 1830 г. 1248 муж., 1277 жен.; в 1850 г. 1542 муж., 1538 жен. пола.

От холеры умерло в 1831 г. 65 человек; в 1847 г. 45 человек; в 1848 г. 395 человек; от цинги 1849 г. умерло 205 человек.

Бараниковка – при реке Камышной.

По делам Консистории видно, что в 1769 г. жители Бараниковки просили разрешения вновь построить в их слободе храм во имя Рождества Богородицы; храм освящён в Октябре 1771 г., но ещё в 1770 г. посвящены были в Бараниновской Богородицкой церкви Захарий Пономаренков из пономарей и малороссиянин слободы Деркула Моисей Собка в священники. По этим делам видно, что в Бараниковке существовал храм прежде 1769 г.

В 1825 г., по донесению Благочинного, Бараниковский храм был закрыт, по его ветхости, прихожане причислены были к Даниловской церкви и им дозволено было строить каменный храм; но потом опять разрешено было совершать богослужение в старом храме. Ныне существующий деревянный храм освящён в 1846 г.

Церковной земли 96 десятин

Число прихожан: в 1800 г. 1205 муж., 1089 жен.; в 1810 г. 1416 муж., 1306 жен.; в 1830 г. 2069 муж., 2002 жен.; в 1850 г. 2044 муж., 2050 жен. пола.

Дела суда Божия: от холеры умерло в 1831 г. 70 чел.; в 1847 г. 37 чел.; в 1848 г.–130 чел. Цинга 1849 г. препроводила во гроб до 50 человек.

Заключает в себе часть поселений бывшего Острогожского полка

Тарабановка – на дороге из Старобельска в Валуйки. Здесь был некогда Черкасский городок. Остатки его валы со рвом около домов священников и сельской расправы и поныне ещё не изгладились. Старожилы говорят, что место это называлось Тарабановкой по фамилии владельца земель – Тарабанова.

Место, где стоял храм Тарабановский, известно и ограждено памятником. Но храм перенесён куда-то в Воронежскую губернию, куда переселены и крестьяне Тарабановские. Теперь неизвестно и то, в чьё имя освящён был храм.

Предшествовавший нынешнему каменному храму деревянный храм, во имя Апостола Петра и Павла, освящён был в 1798 г.

Каменный храм, построенный старанием священника Александра Любицкого на пожертвования прихожан – казённых крестьян, освящён в 1843 г.

Приход – 2 класса; земли при храме 132 десятин.

Прихожан считается по исповедным росписям: в 1800 г. 989 муж., 960 жен.; в 1810 г. 1116 муж., 1057 жен.; в 1830 г. 1992 муж., 2032 жен.; в 1850 г. 2483 муж., 2453 жен. д. пола.

От холеры было умерших: в 1831 г. 35 чел.; в 1833 г.–28 чел.; в 1848 г.–317 чел. От цинги умерло 11 чел.

Белокуракино – носит название своё по реке Белой, впадающей в Айдар и протекающей внутри поселения, и по фамилии знаменитого владельца своего князя Куракина. Было ли здесь какое-нибудь поселение, прежде чем местные земли подарены были князю Борису Ивановичу Куракину, свояку Петра Великого, не известно. Но известно, что князья Куракины не без успеха старались о населении степей по р. Белой и Айдари. Им принадлежали поселения: Павловка, Александровка, Демьяновка, Белокуракино, Танюшевка, Алексеевка.(В исповедной росписи за 1753 г. прихожане Танюшевской Николаевской церкви, числом 269 муж., 244 жен., называются подданными Черкассами князя Александра Куракина.)

В 1750 г. выдан был антиминс «в село Белокуракино в храм Успения Пресвятой Богородицы»; а по делу 1759 г. видно, что в этом году при Белокуракинской церкви были уже три священника, и между ними один был протоиереем – Яков Оржельский.

В 1792 г. князь Куракин выстроил каменный, поныне существующий храм. Придел во имя Св. Николая устроен в 1817 свободным хлебопашцем Григорием Гриньком.

Приход – 1 класса; земли при храме 198 десятин.

Число прихожан: в 1800 г. 2287 муж., 2160 жен.; в 1810 г. 2565 муж., 2494 жен.; в 1830 г. 4083 муж., 4106 жен. пола.

Величайшим благодеянием Божием признают для себя жители Белокуракиной ту свободу, которую дал им князь Александр Борисович Куракин, предоставив им права вольных хлебопашцев. И они помнят благотворителя своего – совершают поминовение о нём в дни общего поминовения .

От холеры 1848 г. было умерших 360 человек. От цинги умерших 350 человек.

На правом берегу р. Лозной, впадающей в Айдар, на границе Валуйского уезда.

По преданию известно, что в 3 верст. От нынешней Александровки на месте, называемом Писарское, была слобода Лозная и здесь был храм.

По тому же преданию, после чумы 1718 года жители Лозной сочли место жительства своего несчастливым и разошлись в разные стороны. Храм, спустя несколько времени, взят был жителями сл. Больших Липегов Валуйского уезда.

Новое население местности было уже при князе Куракине.

В 1757 г. жители, при посредстве приказчика, испросили разрешение построить храм во имя пр. Александра Свирского, и храм освящён был 30 августа 1758 г. Каменный храм освящён в 1824 г. был построен в 1817 году, на иждивении прихожан. В 1845 г. доставлена богатая разница в 1000 руб. серебром камергером Николаем Алексеевичем Мухановым.

Приход – 1 класса, земли при храме 202 десятин.

Число прихожан: в 1800 г. 1420 муж., 1342 жен.; в 1810 г. 2073 муж., 2057 жен.; в 1830 г. 3208 муж., 3216 жен.; в 1850 г. 2934 муж., 2916 жен.

Из числа их умерло от холеры в 1831 г. 152 человек; в 1848 г. 250 человек. От цинги 1849 г. было умерших до 350 чел.

Ново-беленькая – на правом берегу реки Белой.

Там, где ныне сл. Ново-беленькая, первый основался хутором сотник, Андрей Кузьмич Чмыхов, и по имени отца своего назвал хутор свой Кузьминкой. Первый храм сооружён здесь сотником Чмыховым в 1735 г. и был освящён во имя святого мученика Андрея Стратилата. Первый храм сей, спустя несколько времени, сгорел от молнии. Второй храм в 1753 г. освящён был во имя Рождества Богородицы. В 1791 г. построен был третий деревянный храм.

В 1832 году, старанием протоиерея Ивана Фёдорова, сооружён каменный храм Рождества Богородицы; колокольня и ограда построены в 1846 году.

Церковной земли 198 десятин.

Бедствия прихожан: а) холера, от которой в 1831 г. умерло 30 чел.; в 1833 г.–51 чел.; в 1848 г.–207 чел.; б) засуха и голод 1833 г.; некоторые доходили до такой крайности, что питались желудями, корою, листьями и мелом, мешая всё это с малым количеством муки; в) от цинги 1849 г. умерло 186 человек.

Всех прихожан считается по ведомостям: в 1800 г. 1440 муж., 1330 жен.; в 1810 г. 1174 муж., 1125 жен.; в 1830 г. 2335 муж., 2464 жен., в 1850 г. 2610 муж., 2647 жен. пола душ.

Приход – 2 класса.

Заключает в себе часть поселения Острогожского полка. Более других замечательны поселения – Марковка, Курячевка и Никольское

Марковка, на реке Деркуль, населена выходцами из губерний – Черниговской, Полтавской и Воронежской. Первое поселение её происходило около 1703 г. Так надобно полагать по иконе св. Николая, писанной в 1703 г. и находящейся ныне в Преображенской церкви.

Ныне в Марковке два храма и оба каменные – Преображенский и Успенский. Каменный храм во имя Преображения Господня освящён в 1769 г. по благословению Тихона 2-го Епископа Воронежского. В 1827 г. построена, на место деревянной, каменная колокольня в 5000 руб. серебром.

Успенский храм с приделом в честь креста Господня, построен в 1819 усердием прихожан и старанием Священника Кирилла Грекова. Освящён он в 1820 г. Новый иконостас, отличной работы в 3550 руб. серебром, устроен в 1845 г.

Церковной земли при Преображенском храме 99 десятин и при Успенском – 99 десятин.

Дела Божие: в 1838 г. апреля 24, при сильном ветре вспыхнул пожар, угрожавший истреблением всему поселению. Слёзы бедных, так говорят прихожане, потушили этот пожар. В крестном ходу пред Казанской иконой Божией Матери народ пал на колени со слезами горькими, тогда как пел: «Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, всех нас заступи!» Пожар ограничился истреблением 6 дворов.

От холеры в обоих приходах: в 1847 г. умерло 185 человек, в 1848 г. – 88 человек. От цинги умерло 95 человек.

Курячевка – на реке Деркуле.

Первые поселенцы, основавшие местное поселение, были выходцы из слободы Тернов Лебединского уезда. Это был Демьян Курячий, с 4 сыновьями. Они поселились на землях, привольных для скота, при Петре I.

Обыватели хутора Курячаго и других, вскоре образовавшихся, относились с духовными нуждами в Беловодский Троицкий храм.

В 1767 г. жители хуторов – Курячевского, Бондаревского, Бурлацкого, Каймаковского, Пугачёвого и Гончаревого просили и получили разрешение построить храм в Курячёвке. В 1768 г. дьячек Беловодской Троицкой церкви Андрей Лаврентьев, подкреплённый одобрением и просьбою прихожан, посвящён был в Священники Курячевской Вознесенской церкви. Храм освящён во имя Вознесения Господня в 1769 г. А к 1774 г. другой Беловодский дьячек, Тимофей Григорьев, посвящён был во второго Священника Курячевки. Так говорят дела Консистории. В 1819 г. храм перестроен и поставлен на каменном фундаменте, а в 1825 г., старанием Артемия Ветухова, внутренние стены его росписаны живописью.

Церковной земли 491/2 десятин. Бедствия прихожан: а) холера, от которой в 1831 г. умерло 52 чел.; в 1847 г.–103 чел.; в 1848 г. – 67 чел.; б) голод и падеж скота 1833 г.; в) цинга 1849 г., от которой умерло 76 чел.

Из числа прихожан строгою и нестяжательною жизнью обращал на себя внимание отставной штабс-трубач Емельян Курячий, умерший в 1840 году. Получив отставку, он отказался от огорода, который обрабатывал своими руками; редко принимал подаяние, только в самой крайней нужде; пища его в последние годы была испеченная им самим пышка и картофель; одежду и обувь снискивал продажею сопилок своего изделия. Не раз ходил он в Киев для поклонения св. мощам; приходский храм посещал во все воскресные и праздничные дни и молился со слезами. Иногда умиление его доходило до того, что рыдания прерывали речь его, как это не раз видел приходский священник; любимою речью его было – благодарение Господу за то, что ни в чём он не имеет нужды.

Число прихожан: в 1800 г. 1373 муж., 1295 жен.; в 1810 г. 896 муж., 870 жен.; в 1830 г. 802 муж., 877 жен.; в 1850 г. 1010 муж.. 1056 жен.

Никольская – на реке Камышной.

Привольные места по реке Камышной долго оставались пустою степью. При Императрице Елизавете здесь стали поселяться бродяги, которых ремеслом были грабежи и разбой. Все усилия правительства водворить порядок, в этом крае оставались напрасными. Только страшные бедствия 1770–1772 гг. укротили дикую волю степняков. В 1770 г. облака кровавого цвета со всадниками разного вида, как замечено в записках церковных, сильно устрашили жителей. Чума и падёж скота 1771 г. ещё более привели в ужас: падёж был так силён, что не доставало рук человеческих для очищения дорог от трупов; бунт Пугачёва с его последствиями отозвался также грозно в крае.

Поражённые этими карами Неба, дикие степняки в 1775 г. дали обет построить храм. Живший в соседних Донских степях Елецкий первостатейный купец Иван Желудков, знавший очень хорошо занятия степняков, обрадовался добрым намерениям их и вызвался оказать от себя пособие при построении храма Святителю Николаю. И храм освящён 1782 г.

Церковной земли 96 десятин.

Посещения гнева Божия в приходе: а) в 1822 году саранча густыми тучами пролетала по здешнему краю, истребляя всё на полях и лугах. Крестьяне слободы Никольской обратились к молитве и совершено было общественное молебное пение. Саранча толстыми слоями сидела на полях их, и однако поля остались целы.

б) В 1831 году холера открывалась в самом грозном виде. При встрече с грозною смертью, прихожане искренно обратились к Богу. Двери храма отверсты были с утра до глубокой ночи, и храм был полон молящихся; каждый спешил очистить душу постом, молитвою и исповедью; все приобщались святой Тайне. Это была самая благодатная жатва духовных дел. Умерших от холеры было только 2 человека. В 1848 году вторая произвела прежнее действие на сердца прихожан. Умерших от неё было 4 человека.

в) Цинга 1849 года была губительна. Действия её были страшны. Жар делался во всём теле, дёсны чернели, зубы шатались, дыхание становилось затруднительным, колена пухли, на ногах открывались раны, из которых текла кровь, весь организм приходил в расстройство, оканчивавшееся иногда водяною болезнью. Умерших от цинги было 63 человека.

Число прихожан по росписям: в 1800 г. 779 муж., 731 жен.; в 1810 г. 899 муж., 854 жен.; в 1830 г. 1247 муж., 1228 жен.; в 1850 г. 1439 муж., 1488 жен.