497. Слово в день рождения Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича всея России

Дати нам, без страха, из руки враг наших избавльшимся, служити Ему преподобием и правдою пред Ним вся дни живота нашего. (Лук. I. 73–75).

Душа человека, произнесшего сии слова, достойна того, чтобы сквозь самые сии слова, посмотреть в ее внутренность.

Естественно неожиданное, необычайно предсказанное, рождение сына, Захария видит наконец совершившееся самым делом. Немой в продолжении девяти месяцев, письменно утверждает он для новорожденного, незнакомое и оспариваемое имя Иоанна, то есть «благодатнаго»: и, сим делом веры загладив вину неверия, за которую наказан был немотою, тотчас получает употребление языка. В сие время душа его исполняется чистою радостию; чистая радость проницается небесным вдохновением; его девятимесячные безмолвные помышления превращаются в живые чувствования и предчувствия; все сие вместе изливается из переполненной души: Захария говорит; а Дух Божий в нем пророчествует. Чего Захария долго в долгую жизнь свою желал; то наконец верно и близко предвидит: и потому о чем бы в другое время молился, за то теперь благодарит и благословляет Бога: «благословен Господь Бог Израилев». Чтож это такое, чего Захария желал так сильно, что с восторгом предвидит исполнение? «Избавление людем, – спасение от враг» (Лк.1 68, 71): – не трудно признать достоинство сих желаний, принять ли слова сии в знаменовании простом, естественном, или в высшем, какое дает вера. Но, что еще вожделенно Захарии, как дальнейшая цель сих, впрочем благородных, желаний, как самый благодатный дар Божий? – «Дати нам, без страха, из руки враг наших избавльшимся, служити Ему преподобием и правдою пред Ним вся дни живота нашего» (Лк.1:73–75). Прошу тщательно приметить, как он мыслит и чувствует. «Избавление людем» от многоразличных зол и бед – очень желательно; только это не конец желаний. «Спасение от враг» – очень нужно; только и на сем нельзя остановиться. Сии праведные и человеколюбивые желания должны вести еще к одному желанию, как поприще ведет к цели: – к тому, чтобы мы, избавленные от зол, спасенные от врагов, без страха, без препятствий, в мире совести, в свободе духа от страстей, могли служить Богу преподобием и правдою, святостию достойною Божества, и добродетелию достойною человечества. Вот сердце истинного праведника! Вот дух человека Божия! Вот душа, в которой может жить Бог, и которая достойна жить в Боге и Его блаженстве!

Но к чему теперь сие указание? – скажут, может быть, слышащие. – Думаю, что сделанное мною указание годится к чему-нибудь во всякое время: посмотрим, не может ли оно теперь особенно быть употреблено в пользу.

Мы торжествуем ныне одно из благословенных рождений, – рождение младенца, Которого люди долго видели только порфирородным, не умея сказать, «что убо отроча сие будет» (Лк. 1:66), но которому провидение Божие предопределило быть и порфироносцем и Помазанником Божиим. Поколику предопределение сие совершилось; поколику Он самым вступлением Своим на престол принес «избавление людем» от зол и бед, коим трудно было бы предвидеть конец, если бы оные не были пресечены в начале; поколику во дни Своего Царствования, еще не многие, Он приобрел нам не только «спасение от враг», но и славные над ними победы: потолику мы можем перенять у Захарии его радость и славословие: «благословен Господь Бог Израилев, яко посети и сотвори избавление людем Своим, и воздвиже рог спасения нам». (Лук. I. 68–69). Но поколику видим еще остаток врагов, и тем с большею скорбию видим, что сии плевелы прозябли рядом с нашею пшеницею на поле, нами возделанном; поколику есть и еще неотвратимые человеческою рукою бедствия, от коих нужно избавление людем: потолику потребны нам теперь не одне благодарения и славословия, но и моления и прошения к Богу. Итак, приглашаю вас, братия, подражать праведным желаниям и спасительным молитвам, которых образец указал я вам в праведном Захарии. Желайте избавления людем от зол и бед: естественное и человеколюбивое желание! Молитесь о спасении от врагов, неправедных и злых, клятвопреступных и следственно безбожных: праведная и благопотребная молитва! Но молясь о благоденствии Царя и народа, о безопасности всех и каждого, не останавливайте помышлений и желаний на благе только видимом, телесном, земном, временном, а простирайте оные к невидимому, духовному, небесному, вечному; желайте паче всего служить Богу святостию и добродетелию; молите Его «дати нам, без страха, из руки враг наших избавльшимся, служити Ему преподобием и правдою пред Ним вся дни живота нашего». Увенчавайте ваши благие желания сим возвышенным желанием; и тем, колико Благому, толико же Праведному Богу, представьте удобность увенчать ваши желания вожделенными событиями.

Нужно ли доказывать, что желание служить и благоугождать Богу должно быть коренным и главным желанием человека, началом и концом всех его желаний? – Кто только знает Бога, тому едва ли нужно сие доказывать: а кому нужно сие доказывать, того можно, по крайней мере, подозревать, что едва ли он знает Бога. Кто только знает, что есть Царь и подданный: тот по сему самому знает и то, что обязанность служить Царю несравненно выше и сильнее обязанности служить кому-либо из подданных, и что несравненно желательнее служить Самому Царю, нежели подданному. Кольми паче знающий Бога над тварию не может не знать, что обязанность служить и благоугождать Богу есть без сравнения выше и могущественнее всех обязанностей относящихся к тварям, и что потому дело сего служения, как в желании, так и в исполнении, должно быть предпочитаемо всем возможным занятиям человека.

Человеки любят думать, или хотя мечтать, о возвышенности, о превосходстве своей природы. Не станем теперь исследовать, от глубокого ли разумения более сие происходит, или от неосновательной гордости. Как бы то ни было: столько вы мудры, что разумеете, как только «малым чим умален человек от Ангел», и как он уготовляется «к увенчанию славою и честию» (Пс.8:6), дивною для самых Ангелов; или вы столько горды, что неблагородную сторону вашей общей породы, ваше низкое сродство с перстию и брением, хотите как-нибудь скрыть от себя высшими взглядами на свою природу и видами ее высокого назначения: будьте тем или другим; только будьте согласны сами с собою: зная себя, по природе и по назначению паче прочих тварей близкими к Богу, или хотя мечтая быть таковыми, не противоречьте, не противоборствуйте сей близости вашими душевными расположениями, склонностями, желаниями, делами; боги, – если вам угодно, ибо истина Божия не опасается вам дать сие имя, не в пищу гордости, но для уврачевания от порока: «аз рех, бози есте; ...оных рече богов, к ним же слово Божие бысть» (Иоан. X. 34–35); – итак, боги, говорю вам, не ставьте сами себя ниже презренных идолов; не превращайтесь в идолослужителей Мамоны, Астарты, Ваала, то есть, корыстолюбия, роскоши, властолюбия; не «служите твари паче Творца, Иже есть благословен во веки» (Рим.1:25); не удаляйтесь от небесного, преследуя земное; не теряйте из вида Бога и Его воли, когда ищете себя и своего удовольствия или выгоды; не забывайте бесконечного, думая о ничтожном.

Полагаю, что меня предупреждают многие в сих размышлениях, и говорят в мыслях своих: мы бесспорно признаем ни с чем несравненную важность обязанности служить Богу, как по превосходству существа Его, так и по нашей от Него во всем зависимости, по долгу благодарности к непрерывным и бесчисленным Его благодеяниям, наконец, по чаянию блаженного воздаяния, обещанного благочестиво служащим Ему. Очень хорошо, истина довольна сим признанием ее в мысли или в слове: только ей нужно еще другое удовлетворение: сия истина требует сердца, требует дела. «Покажи ми веру твою от дел твоих». (Иак. II. 18).

Да, – говорят, – это правда, что мы не можем показать многих дел нашего служения Богу: но и нужны ли они Богу? Напротив того у нас всегда много нужд; и потому можно ли строго судить нас за то, что мы много служили себе, и много занимаемся тварями? – Вероятно, многим из нас не далеко идти надобно, чтобы подслушать такое оправдание недостаточного служения Богу. Послушайте же. Если бы какой слуга Царев стал рассуждать так: «Царь многочисленных подданных не много имеет нужды в моей службе; а у меня есть свои дела; буду пользоваться Царским жалованьем, если можно, и Царским благоволением и почестями, но не буду много заботиться о Царской службе»: что подумали бы вы о таком человеке? Не почли ли бы его неблагородно мыслящим, неблагодарным, неверным своему Царю? Не сии ли самые упреки, несравненно с большею строгостию, заслуживает тот, кто, пользуясь непрерывными и бесчисленными благодеяниями Божиими, не печется о делах служения Богу, превращая для себя истину в средство обмана, – высокую мысль о вседоволии Божием в предлог низкой лености? Бог вседовольный подлинно не имеет нужды в служении вашем: но разве и вы не имеете нужды в служении Ему? Как же сделаетесь вы способными к участию в царствии Божием? Как приготовитесь к жизни небесной? Неужели сие сделается посредством дел плотских, занятий мирских, или посредством совершеннаго безделия?

Христиане! Чада Евангелия! Вспомните, чем началось Евангелие: вестию: «приближися... царство небесное» (Матф. IV. 17). Вспомните заповедь Евангелия: «ищите... прежде всего царствия Божия» (Матф. VI. 33). Вспомните молитву Евангельскую к Отцу Небесному: «да приидет Царствие Твое» (Матф. VI. 10). Что сие значит? Бог не царствовал ли от века? Не царствует ли отныне и до века? Не на всяком ли месте владычество Его? Так сей Царь вечен и вседержавен: но предназначаемые к Его царствию временны и не всегда готовы к причастию Его царствия. Далеко было царство небесное, когда человеки почти не знали истинного Бога, и служили внешно идолам, а внутренно своим страстям и похотям; приближилось царство небесное, когда открылось познание и благодать Бога Отца, в Единородном Сыне Его, и во Святом Духе Его; ищется и призывается царствие Божие, потому что хотя Бог и царствует, но человеки еще учатся служить Ему, и еще готовятся к блаженному причастию Царствия Его; приидет Царствие Божие, когда избранные для сего человеки преуспеют в служении Богу, и совершатся в приближении к Нему так, что во всех беспрепятственно владычествовать будет «правда и мир и радость о Дусе Святе» (Рим. XIV. 17), а неправда, брань, всякая тягость земная, всякая скорбь адская потеряют против них всю свою силу, «да будет» наконец «Бог всяческая во всех» (1Кор. XV. 28). Видите, что в Евангелии, в истинном христианстве, в православной церкви, все дело идет о царствии Божием, следственно, о подвиге и совершенстве служения Богу, потому что не царствия не достает со стороны Бога, но со стороны человека совершенного Богу покорения и служения, посредством которого Бог дает благодать и славу царствия Своего человекам. Итак, христиане, чада Евангелия и церкви, искатели и наследники царствия Божия, берегитесь, чтобы вам в искании ваших собственных земных удовольствий и выгод, как будто вашего собственного царствия, не поступить против святого звания, которое носите, и против прав и путей царствия Божия, которого ищете, и которое призываете в молитве. Если вы желаете и просите от Бога безопасности для праздной беспечности, изобилия для роскоши, силы для неправедного преобладания, чести для презрения к другим, свободы для своеволия, а не для того, чтобы употребить оные как средства и способы для благотворения человечеству, для служения Богу и Его царствию: то вы требуете, чтобы Бог благотворил вам против польз Его собственного царствия. Удивительно ли, если такия желания и прошения не исполняются? – «Просите, и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете» (Иак. IV. 3).

Братия! В наши дни есть особенная надобность указывать на столь очевидную обязанность служения Богу и Его царствию. «Се тьма покрывает землю, и мрак на языки» (Иса. LX. 2). Народы христианские, или чтобы говорить определеннее, люди, которым попущено быть языком сих народов, представителями и провозгласителями их мудрования, направителями их деятельности, большею частию не то, что не знают, но что гораздо хуже, не хотят знать христианства; царства земные не ищут, не призывают царствия Божия и менее обращают внимания на оное, нежели на царство последнего из соседей. Делают для себя новые постановления, не основанные на постановлениях Божественных, с такою прочностию, какая свойственна зданиям без основания: построения их рушатся в их глазах; однако они не примечают, в чем недостаток, и воздвигают другие не более надежные. Сии строители нового Вавилона трудятся для того, чтобы все привести в смешение, чтобы, опровергнув принятые общественные понятия, утвержденные на самой истине вещей, или упроченные обычаем и древностию, кончить тем, чтобы не понимать друг друга. Они хотят царей, не освященных Царем царствующих; правителей, порабощенных своим подданным; напротив того приписывают царскую и самодержавную власть народу, то есть, рукам или ногам предоставляют должность головы, и сия должность у них исполняется так правильно, как правильно сие распоряжение; народ у них царствует мятежами, крамолами, разбоями, грабежами, сожигательствами; и достойный сего мнимого самодержавия народного плод есть отсутствие общественной и частной безопасности. Так «шатаются языцы», потому что «поучаются тщетным»; потому что в своих неблагословенных соборищах «собираются ...на Господа и на Христа Его». Но за то и Господь уже «мятет их яростию Своею; яко сосуды скудельничи, сокрушает их» (Пс. 2:1–2, 5, 9), и не престанет сокрушать, дóндеже «взыщут... оставшиися человецы» (Амос. IX. 12) Его и Его царствия.

Братия! Поспешим вполне воздать неотъемлемую славу Царю Небесному на земле, еще взирающей к вечному Востоку, еще не объятой мраком запада, еще не примесившейся к смешению Вавилонскому. Взыщем Бога всем сердцем и усердным исполнением Святых Его заповедей; подвигнемся утверждать и поддерживать наше благоденствие на основании царствия Божия; и сего ради паки и паки, часто и неотступно, да умоляем Бога, «дати нам без страха», священною рукою Помазанника Его «из руки враг наших избавльшимся, служити Ему преподобием и правдою пред Ним вся дни живота нашего». Аминь.