ТРЕТЬЯ ЗАПОВЕДЬ БЛАЖЕНСТВА

Блажени кротцыи, яко тии наследят землю

Кроткие; кротость выражается особенно в терпеливом перенесении обид, причиняемых другими. Это – не слабость характера, не пренебрежение своими правами законными, не трусость, но свойство, противоположное гневу, злобе и мстительности.⁹⁷ Кроткий, перенося обиды, убежден, что Бог, по Своему правосудию, Сам отмстит за его оскорбление, если то нужно (Рим.12:19). Кротость рождает мир и укрощает гневливость и свары⁹⁸.

Наследуют землю: образное выражение, заимствованное вероятно от наследования иудеями земли обетованной. Обетование наследовать землю⁹⁹ ханаанскую было выражением благоволения и благословления Божия евреям. Потому выражение: «наследовать землю» стало равнозначительно выражению: «получить высокие благословения, высокие блага» (Пс.36:11; Ис.60:21). Таким образом, это выражение в рассматриваемом месте означает не то, что кроткие получат в наследие владения земли, но что они получат высшие благословения, высшие блага, особенно в будущей жизни. Не исключаются, впрочем, здесь и блага чувственные в этой жизни. «Так как кроткий человек может подумать, что он теряет все свое имущество, то Христос обещает противное, говоря, что кроткий безопасно владеет своим имуществом, он ни дерзок, ни тщеславен; кто же, напротив, будет таковым, тот лишится и наследственного имения, и даже погубит самую душу». (3лат., ср. Феофил.). Посему обетование Спасителя означает, что кроткие в Царствии Его получат блага, какие оно принесет с собою и здесь на земле, и в горней земле – в Царстве Небесном. (Из «Толк. Еванг.», епископа Михаила, т. 1, стр. 67).

Кроткий человек никогда не платит злом за зло, обидой за обиду; не сердится, не возвышает во гневе голоса на согрешающих и обижающих: «не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит голоса его» (Мф.12:19); кроткий, будучи укоряем, не укоряет, терпя злострадания и напасти от других, не грозит мщением, но предоставляет мстить за себя Судящему праведно (1Пет.2:23). Вот величественный образ кротости! Вот ее существо! И как мы можем поступать иначе, как мы можем раздражаться, сердиться, мстить? Бог, общий наш Отец, перед Которым мы без числа согрешаем, всегда творит с нами по Своей кротости, не истребляет нас, долготерпит нам, благодетельствует нам непрестанно. И мы должны быть к братьям нашим кротки, снисходительны и долготерпеливы. «Аще... отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный, – говорит Иисус Христос, – аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших» (Мф.6:14–15).

Кроме того, все мы, как христиане – члены единого тела, а члены всячески берегут друг друга; притом мы называемся овцами словесного стада Христова, – почему так? Потому что овца кротка, незлобива, терпелива; таковы должны быть и мы. Только те из нас принадлежат к стаду Христову, которые кротки и незлобивы, как агнцы; а которые не имеют духа Христова, Его кротости и незлобия, те – и не Его. «Аще... кто Духа Христова не имать, сей несть Егов» (Рим.8:9). На Страшном Суде только овцы будут стоять на правой стороне Судии, а бодливые козлища – на левой; и овцы будут введены в Рай, а козлища отошлются в геенну. (Из «Подн. собран. соч.» прот. Иоан. Сергиев, т. I, стр. 173–174).

«Начало кротости, – говорит св. Иоанн Лествичник, – молчание уст при возмущении сердца» (степ. 8). Значит, всем раздражительным или гневливым прежде всего нужно приучить себя молчать, когда раздражается сердце. Ибо как дающий тогда волю словам, при раздражении всегда необдуманным, грубым, обидным, тем усиливает свой гнев; так связывающий, заграждающий уста свои умеряет его.

«Средина кротости есть безмолвие помыслов в крайнем душевном смятении». Посему старайся приобрести не только безмолвие уст, но и безмолвие помыслов. Не попускай помыслам своим склоняться на сторону гнева, как это бывает тогда, когда мы, хотя и не выговариваем другому ничего обидного, но помышляем об оскорблении нашей чести, о нарушении наших прав, и тем питаем гнев. Напротив, старайся смирить себя внутренне, представляй, что оскорбление от ближнего или тобою заслужено, или с его стороны неумышленно, или даже только мнимое и никакого вреда сделать тебе не может. Да сохранит нас Бог, во время раздражения сердечного, от мятежа помыслов, который завлекает людей в безрассудную мстительность и непримиримую, погибельную ненависть.

«Конец (т. е. совершенство) кротости есть непоколебимое спокойствие душевное при порывистом дыхании нечистых страстей». Это такое состояние, в котором и при сильных порывах страстей, при сильных искушениях природы человеческой, уже не бывает возмущения душевного, и душа бывает непоколебима, как скала среди волнующегося моря. Такую кротость имели те блаженные мужи, кои и в жестоких истязаниях, под градом камней, под бичами и палицами молились за своих мучителей и взывали: «Господи, не постави (не вмени) им греха сего!» (Деян.7:60). Этой-то кротости должно достигать христианину, если он желает того блаженства, какое обещается кротким. (Из кн. «Катихизич. поуч. гов. в Киев.-Соф. соб.» 1864 г., стр. 208).

Кротость заповедана: «Кротость ваша да будет известна всем человекам» (Флп.4:5). – «Напоминай им (т. е. христианам) ...никого не злословить, быть не сварливыми, но тихими, и оказывать всякую кротость ко всем человекам», – пишет св. ап. Павел к Титу (Тит.3:1–2).

Иисус Христос был образцом кротости: «возьмите иго Мое на себя, и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф.9:29). – «Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» (Мф.21:5).

Кротость есть плод духа: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал.5:22–23).

Верующие должны а) облекаться в кротость: «Итак, облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение» (Кол.3:12).

б) выражать кротость в своем поведении: «Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью» (Иак.3:13).

в) принимать слово Божие с кротостью: «Посему, отложив всякую нечистоту и остаток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души» (Иак.1:21).

г) давать ответ о своем уповании с кротостью: «Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1Пет.3:15).

Тот, кто имеет кротость, будет наставлен и научен Богом: «направляет кротких к правде, и научает кротких путям Своим» (Пс.24:9).

будет возвышен Богом: «Смиренных возвышает Господь, а нечестивых унижает до земли» (Пс.146:6).

наследит землю: «А кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира» (Пс.34:11). – «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф.5:5).

Верные должны исправлять грешников с кротостью: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал.6:2). – «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию» (Рим.15:1–2). – «Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным» (Гал.6:1). – «Прежде, нежели исследуешь, не порицай; узнай прежде, и тогда упрекай», – говорит премудрый Сирах (Сир.11:7).

I. Св. Ефрем Сирин такими чертами изображает образ кроткого христианина. «Кроткий, – пишет он, – украшен всяким добрым делом. Кроткий, если и обижен, радуется; если и скорбен, благодарит, гневных укрощает любовью; принимая на себя удары, остается тверд; во время ссоры спокоен, в подчинении веселится, в унижении радуется, заслугами не превозносится, не кичится, со всеми живет в тишине, всякому начальству покорен, на всякое дело готов... Он проч от лукавства, далек от лицемерия... О, блаженное богатство – кротость!..» («Св. Ефр. Сир. твор.» в рус. пер., ч. I, стр. 14).

II. «Остановим зло в первом его начале, – учит св. Василий Великий, – всеми мерами истребляя в душах гнев. В таком случае будем в состоянии вместе с этой страстью подсечь, как бы в корне и в начале, большую часть худого. Укорил он тебя? А ты благословляй. Бил? А ты терпи. Презирает и за ничто почитает он тебя? А ты приведи себе на мысль, что из земли ты составлен и в землю опять разрешишься. Кто ограждает себя такими рассуждениями, тот найдет, что всякое бесчестие меньше действительности. Через это и врагу невозможным сделаешь мщение, показав, что не уязвляют тебя укоризны, и себе предуготовишь великий венец терпения, когда бешенство другого обратишь в повод к собственному своему любомудрию... Когда смущает тебя искушение сказать укоризненное слово, представь, что ты должен решить о себе: приблизиться ли тебе к Богу терпением или через гнев предаться на сторону противника? Дай время своим мыслям избрать благую часть...» («Св. Василий Вел. Твор.» в рус. пер., 4 ч стр. 168–169).

III. «Будем подражать Христу, – говорит св. Иоанн Златоуст, – Его называли бесноватым и неистовым люди, получившие от Него бесчисленные благодеяния, и называли не однажды и не дважды, но много раз; однако ж Он не только не мстил, но и не переставал им благодетельствовать. И что я говорю – благодетельствовать? За них Он душу Свою положил и на Кресте ходатайствовал за них перед Отцом; будем же и мы подражать этому: ведь быть учеником Христовым и значит быть кротким и незлобивым. Но каким образом мы можем стяжать эту кротость? Если будем постоянно размышлять о своих грехах, – если будем скорбеть о них и плакать. Душа, погруженная в такое сетование, не может ни раздражаться, ни гневаться. Где скорбь, там гнев не возможет; где печаль, там нет места злобе; где сокрушение духа, там не может быть негодования. Душа, терзаемая скорбью, не имеет и времени раздражаться; но горько сетует и еще горьче плачет. Настоящее время есть время скорби, слез и рыданий, ибо мы много грешим словами и делами; а таких грешников ожидает геенна и река, кипящая огненными волнами и, что всего хуже, лишение Царствия. Не слышишь ли, что взывает Господь каждый день? «Вы видели Меня алчущим, и не напитали, жаждущим – и не напоили. Идите... во огонь... уготованный диаволу и аггелом его» (Мф.25:41–42). (60 бес. на Ев. Иоан. Бог.).

Он же в другом месте говорит: «Много есть добродетелей, которые свойственны христианам, но больше всех кротость. Посему нам нужно, когда кто оскорбляет нас или бьет, или причиняет другую какую-нибудь обиду, переносить все мужественно, с покойною душою, помня, что кротость делает нас подражателями Богу, ибо и Сам Владыка и Спаситель наш, подвергаясь оскорблениям, принимая удары, быв пригвождаем и распинаем, кротко переносил неистовство иудеев и, имея силу наказать нечестивых, не наказывал; показав Свою силу в том, что поколебал землю, воскресил мертвых, затмил солнце, и день стал ночью; показал и Свою кротость, и человеколюбие в том, что не наказал никого из нечестивых, дабы знали все, поднимающие преступные руки на Владыку, что Он легко мог бы наказать их, но так как Он кроток, то кротко переносит неистовство нечестивых; и не только Сам Он кротко терпел распинавших и хуливших, но молил и Отца – не бросать на них стрел небесных. Итак, когда ты, подвергаясь какому- нибудь тяжкому и невыносимому оскорблению, станешь приходить в гнев и ярость, то вспомни кротость Христову, и тотчас сделаешься тихим и кротким, и не только сам получишь высочайшую пользу от кротости, но доставишь пользу и врагу и научишь его быть добрым; ибо, когда он увидит, что ты кротко переносишь крайние оскорбления и удерживаешь гнев, то скоро и он сам сделается смиренным и добрым и, оставив ярость, пожелает быть подражателем твоей кротости. Таким образом, кто желает побеждать гневающихся, тот пусть великодушно переносит оскорбления и удары, и увидит великую перемену в озлобленном и бьющем. А если ты и сам, предавшись гневу, будешь стараться воздавать врагу тем же, то никогда не будет конца гневу и вражде. Посему нужно терпеть и кротко обходиться с гневающимися, взирая на венец, который уготовал Бог смиренным и добрым». (Из «Бесед св. Иоанна Златоуста на разные места Свящ. Писания», т. IV).

IV. Св. Иоанн Лествичник преподает следующее учение о христианской кротости: «Кротость состоит в том, чтобы в смущениях от ближнего, не ощущая оскорблений, чисто о нем молиться». – «Кротость есть споспешница послушания, путеводительница братского общества, узда неистовству, пресечение гнева, подательница радости, подражание Христу, свойство ангельское, цепь на бесов и щит против огорчения». – «В кротких сердцах почивает Господь, а мятежливая душа – седалище дьявола». (Лествица, Сл. 24. §§ 3, 6 и 7; стр. 213–214).

V. Преподобный Пимен Великий (живший в V в.) дает такой укор кротости: «Брат, живущий с ближними, – говорил он, – должен быть как истукан каменный: досаждаемый – не сердиться, прославляемый – не превозноситься». – «Злоба никогда не уничтожит злобы, – говорил он еще – но, если кто тебе сделает зло, ты ему сделай добро, и добро твое победит его злобу». (Ч.-М. авг.).

I. «Хвалю Самуила! – восклицает св. Григорий Богослов. – Ему трудно было однажды перенести обиду, когда Саул разодрал у него ризу; однако же, умоляемый о прощении, немедленно простил он вину (1Цар.15:27–31). Что же может быть снисходительнее этого?»

II. «Припомни о Давиде и о тех бряцаниях, которыми избавлял он Саула от лукавого духа. Когда же нашел царя неблагодарным, спасаясь бегством и скитаясь для сохранения жизни, пощадил он Саула, который предан был в его руки, хотя (как знаете вы это) едва спасся сам. А зна́ком того, что Саул был в его власти, служили отрезанная часть ризы (1Цар.24:5) и похищенный сосуд от шлема» (1Цар.26:12).

III. «Что сказать о том, как Давид терпел сына, незаконно домогавшегося власти? Он оплакивает его, умершего, и взывает к нему со слезами и воплем; возвестившего же о несчастье гонит, приняв как врага, а не доброго вестника, потому что природа вопияла громче обвинений и бралась защитить виновного, так что Давид, опротивев через это войску, едва не лишился державы (2Цар.19:7). И что еще? Не терпел ли он и оскорбителя Семея, который желал ему зла вместо славного возвращения?» (2Цар.16:6–13).

IV. «Не умолчу и о прекрасной добродетели Стефана, в котором вижу начаток мучеников и жертв. Он был заметан камнями; но и во время побиения (не чудно ли это?) слышан был глас его, изрекавший прощение убийцам, и как о благодетелях возносивший о них молитву к Богу (Деян.7:60). Не явное ли это уподобление Богу? Не отпечатление ли в себе страданий и учений Того, Кто, будучи Бог и Владыка молний, как агнец безгласный веден был на заколение, терпел столько заплеваний и заушений, когда милосердие Его испытал Малх даже на своем язвленном ухе, – и не возопиял, чтобы показать и привести в исполнение Свою власть, не воспрекословил ни в чем, не сокрушил сокрушенного грехом, но хотя грозит угасить легкий пламень мысли, однако же щадит как Милосердный, чтобы кротостью покорить Себе сродное? Сколько имеешь высоких примеров в твоем Владыке! Сравни же с Его страданиями, что терпишь ты. Хотя бы ты все перенес, и тогда не достанет еще многого, если будешь судить о страданиях, приняв во внимание достоинство Страждущего» (См. Твор. св. Григ. Б., ч. V, изд. 3, стр. 136–139).

I. Однажды по дороге Аврелиевой языческая стража вела на казнь христианина Артемия, Кандину, жену его, и молодую дочь их Павлину. На дороге вдруг показалась толпа христиан, во главе которой шел священник Маркелл. Стража испугалась и убежала, молодые христиане бросились за воинами и стали их уговаривать оставить языческие заблуждения и принять учение Христа Спасителя. Между тем, пока они толковали с воинами, священник увел приговоренных к смерти в подземную церковь, отслужил литургию и причастил их. Вышедши оттуда, он подошел к воинам и сказал им: «Мы могли бы убить вас, но не желаем сделать вам ни малейшего зла; могли избавить наших братьев, осужденных на смерть, но не сделаем этого; исполняйте, если смеете, приговор нечестивый!». Воины смутились, однако не решились ослушаться данного им приказания и поспешили убить несчастных христиан. Тела их были взяты и похоронены в катакомбах¹⁰⁰. (Из кн. «О загробной жизни» Д. Тихомирова).

II. Узнав однажды, что персидский судья несправедливо решил дело, преп. Иаков Низибийский повелел одному, вблизи лежащему, очень большому камню – сокрушиться и исчезнуть, и таким образом обличил несправедливое решение судьи. Когда же камень мгновенно раздробился на бесчисленное множество мелких частиц, присутствовавшие при этом ужаснулись, – судья же, объятый страхом, отменил прежнее решение, а положил другое, справедливое. Здесь Иаков подражал своему Господу, Который, восхотев показать, что Он добровольно подвергается страданиям, и что легко мог бы наказать Своих врагов, если бы захотел, не на них наложил наказание, но, иссушив словами бездушную смоковницу, явил силу Свою. Иаков, подражая такому человеколюбию, не положил наказания на самого несправедливого судью, но сокрушением камня научил его правосудию. (Из кн. «История боголюбцев» блаж. Феодорита, еп. Кирского, стр. 16–17).

III. Когда св. Феодор, бывший стратилатом (т. е. военачальником) и правителем города Ираклии, объявил себя перед правителем Римской Империи Ликинием – христианином, его подвергли жестокому истязанию, били воловьими жилами и оловянными прутьями, строгали тело железными гвоздями и палили огнем. Святой во время всех этих мучений не произнес ни одного ропотного слова, но непрестанно говорил: «Слава Тебе, Боже мой!». Через пять дней томительного заключения в темнице мучитель приказал распять на кресте святого страдальца. Но Ангел Господень ночью снял страстотерпца с креста, и он невредимый сидел у подножия его. Множество народа собралось на это чудо, и св. Феодор проповедовал веру Христову, к которой многие язычники тотчас и присоединились. Ликиний, уверенный в смерти Феодора, послал двух сотников снять тело мученика с креста и ввергнуть в море, но, пришедши на место казни и увидя Феодора здравым, оба сотника воскликнули: «Велик Бог христианский!» – и с того часа уверовали во Христа. Также посланный Ликинием наместник царский, с тремя стами воинов обратился ко Христу. Множество народа, собравшегося на зрелище необыкновенного спасения св. мученика, сильно волновалось и хотело побить камнями мучителя. Но св. Феодор стратилат возвышенным голосом сказал смятенному народу: «Возлюбленные братие! Перестаньте меня защищать. Когда распинали Господа моего Иисуса Христа, Он не хотел, чтобы Ангелы творили отмщение убийцам Его. Не воздвигайте брани на Ликиния, он не свою творит волю, но волю отца своего – дьявола; мне же надлежит отойти к Господу моему Иисусу Христу!». Такими словами св. мученик успокоил взволнованный народ и мужественно преклонил под меч главу свою. Посрамленный силой Божией и кротостью страдальца, гонитель должен был удалиться из города. Все жители собрались к телу мученика и совершали над ним торжественное погребение, прославляя Христа, даровавшего св. страстотерпцу необыкновенное знамение спасения во славу Божию и к посрамлению неверующих. (Ч.-М. фев. 8-го дня).

IV. Будучи в Константинополе архиепископом и успешно борясь с арианами, св. Григорий Богослов нажил себе много врагов среди них. Некоторые из арианских изуверов решились даже убить его. Однажды в его комнату вошел юноша, бледный, с длинными волосами, в черной одежде, и был сопровождаем несколькими лицами из простого народа. Григорий лежал на одре болезни, но обратился к вошедшим с несколькими дружественными словами; люди удалились, но юноша с дикими взглядами приближался к нему. Григорий готов уже был в испуге вскочить с своей постели, как юноша безмолвно пал к его ногам и как будто был вне себя. На взволнованные вопросы Григория о том, кто он, откуда он и зачем пришел – юноша отвечал только ломанием своих рук, громкими криками, пока сам Григорий не залился слезами из сожаления к его возбуждению. Вошедшие слуги схватили юношу и рассказали Григорию, что это исступленное состояние его было лишь плодом внезапных угрызений совести, так как юноше было поручено умертвить его. Как ни поразителен был этот случай, св. Григорий немедленно простил злополучного юношу. «Да спасет тебя Бог! – сказал он. – Бог спас меня, и я хочу быть милостивым и к тебе. Твое преступление сделало тебя моим. Смотри, чтобы отселе ты жил достойно меня и того Бога, Которому ты принадлежишь». Этот случай, еще яснее показывающий всю доброту и христианское братолюбие великого богослова, склонил к нему сердца многих из его противников. (Из соч. Фаррара: «Жизнь и труды св. отцов и учит. Церкви», 432 стр.).

V. Сорок мучеников, умерших за Христа в Севастийском озере, были офицеры и простые воины, неустрашимые на поле брани, благочестивые и сведущие в Божественном Писании. Когда они отказались обратиться к языческим богам, по предложению князя Лисии, то он велел их бить камнями. Этого мало: обвиняя в бессилии и нерадении бьющих служителей, он сам схватил камень и бросил в одного из мучеников, и потом велел поставить их в озеро среди льда, отвсюду напирающего, где они и замерзли. Не взялись они за оружие, не стали сопротивляться и защищаться, хотя бы и могли, но претерпели все с кротостью за Христа, как агнцы (По Ч.-М.).

VI. Св. Паисий (память коего 19 июня), сделавшись настоятелем в своей обители, получил дар сердцеведения. Нечестивые даже боялись видеться с ним, а братья страшились иметь худые помыслы. Один только из них отважился его поносить и все его наставления толковать в худую сторону. Когда собратья предлагали святому Паисию выгнать из обители злого порицателя, наставник отвечал им: «Надлежит нам молиться о нем, а не изгонять в мир, дабы он не ожесточился и не сделался на пагубу людей. Да и для нас он нужен, дабы мы, опасаясь его злоречия, были еще строже в своих добродетелях» (Сказания о подв. св. и блаж. отцов).

VII. Пр. Иоанн, родом из Палестины, принял св. крещение 18-ти лет и поступил в иноки в одну из палестинских обителей. За строго подвижническую жизнь он был избран в архиепископа города Дамаска. Много потрудился святитель для спасения вверенного ему стада Христова. Чувствуя влечение к иноческой жизни, Иоанн тайно ушел в Александрию и, чтобы не быть никем узнанным, назвался Варсонофием. Из Александрии преподобный пошел к Нитрийской горе и там просил настоятеля одной обители принять его в послушники к старцам. Настоятель согласился, и новый послушник стал служить братиям. Утром он брал из каждой кельи сосуды, ходил к реке, приносил воды и ставил у каждой кельи, днем исполнял другие нужды для братии, а ночь проводил в молитве.

В той обители был слабоумный инок, который делал Иоанну разные обиды. Настоятель, узнавши об этом, хотел наказать виновного, но Иоанн бросился к ногам игумена и со слезами обвинял во всем себя. «Я ему все делаю напротив, – говорил преподобный, – и сержу его: прости ему, отче!». Такова была кротость Иоанна!

Дух его, очищенный постоянным собеседованием с Богом, проникал в глубину сердец человеческих и отличался особенно прозорливостью. Иоанн преставился во 2-й половине 5-го века (Ч.-М. февр. 29. Прол.).

VIII. Преподобного Виталия, заботившегося о спасении падших женщин и потому иногда входившего в дома, где жили эти несчастные женщины, дабы вразумить и исправить их, клевета огласила и бессовестным, и плотоугодником, везде встречала и провожала его упреками, заплеваниями... А он?.. «Разве я, братие мои, не в плоти, как и все люди? Ведь и монахи люди же... Не люди, а Бог – Судья всех; что же вам судить меня». Вот что отвечал угодник Божий на все людские клеветы и насмешки (Ч.-М. апр. 22).

IX. Преп. Дулу оболгали недобрые люди, будто он похитил из церкви церковные сосуды. Он начал было оправдываться, но когда не хотели его слушать, он сказал: «Простите меня, братия, согрешил я!». И чего-чего после с ним не делали! Сорвав с него монашескую одежду и одев его в мирскую, били его, водили с места на место с тяжелым железом на шее, бросали на горячие уголья; а он все повторял: «простите меня, братия, согрешил я», – и все это продолжалось дотоле, пока истинный вор не сознался в своей вине. (Чет.-Мин. июн. 16). (Из книги «Минуты пастырского досуга», т. II, стр. 32–33).

X. Преподобный Кир, при всей кротости своей, не нравился чем-то братии. Не только старшие, но и младшие иноки, находившиеся под испытанием, оскорбляли его и нередко выгоняли его из-за стола. Это продолжалось пятнадцать лет. Случилось быть в этой обители Иоанну Лествичнику. Видя, что кроткий Кир, обижаемый безвинно, часто ложился спать голодным, он спросил у него однажды: «Скажи мне, за что тебя безжалостно так обижают?» – «Поверь мне, любезный о Христе брат, – отвечал старец, – они поступают так со мною вовсе не по злобе: они только испытывают меня, достойно ли я ношу на себе монашеский чин. Я слышал, что отшельнику должно быть под испытанием тридцать лет, а я провел только одну половину» (Пролог 12-го марта).

XI. В одно время на преп. Моисея Мурина напали ночью в его келье четыре разбойника. Преподобный, так как был сильнее их, одолел их, связал и, возложив на плечи, как бремя, принес в монастырь, сказав братии: «Вот эти люди напали на меня, я их связал, но мне не подобает обижать никого; что повелите с ними делать?» – «Отпусти их, – отвечал игумен, – как не следует убивать никого». Разбойники так были тронуты этой кроткой снисходительностью, что умилились сердцем, раскаялись в своих делах и, оставя разбой, поступили в иноки, сделавшись людьми добродетельными и подвижниками (Дост. сказ. о подв. св. и бл. оо.).

XII. Св. девица Фавста, дочь благочестивых родителей, на 13-м году возраста предается на мучение за веру Христову в руки языческому жрецу Евиласию. Но ее невинность, терпение и кротость так подействовали на зверское сердце мучителя, что он и сам, умилившись душою, уверовал во Христа и даровал ей свободу, за что, преданный казни, и восприял венец мученический. Тогда император предал ее в руки другого жесточайшего мучителя, по имени Максима, повелев ему истощить весь ужас мучений над святою. Но и здесь, среди лютых мучений, святая только благодарила Бога и кротко молилась за своего мучителя, взывая непрестанно: «Молю Тебя, Господи, возлюби Максима, просвети его верою и утверди в страхе Твоем». Эта кроткая молитва и благожелание святой своему мучителю так поразили и размягчили каменное сердце его, что он воскликнул: «Помощник и покровитель невинной девицы! Яви Твою благодать и на мне недостойном, приими в раба Твоего, воистинну Ты Един Господь и Бог сил!». Уверовав во Христа, он вместе со св. Фавстою принял венец мученический (По Ч.-М.).

XIII. Св. Мартин, еп. Турский, никогда не отмщал за оскорбления, наносимые его личному достоинству. Среди духовенства в его монастыре был один молодой человек, по имени Бриктион, который происходил из самого низкого положения, но которого приютил Мартин и впоследствии возвел в сан дьякона. Это был юноша совершенно мирского духа и непокорного характера. Однажды, по дороге между Туром и Мармутье, он встретил больного человека, который спросил его, где ему найти Мартина. «Ты ищешь того старого обманщика? – сказал Бриктион. – Вон, он там». Больной нашел Мартина и получил облегчение, а Мартин, встретив Бриктиона, спросил его: «Почему ты назвал меня обманщиком?». – «Я никогда не называл тебя так», – отвечал дьякон. – «Разве мое ухо не было у твоих уст? – отвечал епископ. – Хотя ты и говорил за спиной у меня; ты так же, когда я умру, сделаешься епископом, и тебе придется много пострадать». Видя, что Мартин так спокоен, Бриктион только засмеялся и сказал себе: «Разве не правда, что старик-то обманщик?». После этого с Бриктионом сделались припадки бешенства, и однажды, когда Мартин сидел на стуле перед своей кельей, Бриктион выбежал откуда-то и набросился на него с яростными ругательствами, причем на соседних скалах ему виднелись два демона, поощрявшие его безумство. «Я святее тебя, – говорил дьякон, – я воспитался в монастыре, а ты некогда был солдатом». Братья монастыря требовали, чтобы молодой человек был подвергнут примерному наказанию, но Мартин снес его ругательство спокойно; и когда Бриктион, тронутый его кротостью, бросился к его ногам, мучимый угрызениями совести, епископ только заметил своим монахам: «Бриктион повредил только себе, а не мне. Христос терпел около Себя даже Иуду; не должен ли я терпеть такого юношу около себя?». Предсказание Мартина впоследствии исполнилось: Бриктион сделался епископом Турским, но через 33 года он был изгнан народом в позоре и скорби, по одному ложному обвинению, и только через 7 лет тяжкого изгнания он был восстановлен на свою епископскую кафедру, где и умер наконец в мире. (Grеg. Тurоn. Hist. II, I, X. 31; см. соч. Фаррара «Жизнь и труды св. отцов и учителей Церкви», стр. 375).

XIV. Кассиян Римлянин рассказывает следующий случай: «Однажды старец-христианин из Александрии окружен был множеством язычников, подобно тому как волки окружают и нападают на ягненка. Все нападающие единогласно решили растерзать этого старика, повалить, избить, наругаться над ним – одним словом сделать его предметом своих буйных ругательств и насмешливых игралищ и поруганий; наконец один из них, издеваясь над стариком, спросил его: «Какие чудеса сотворил Христос, Которым вы так величаетесь?» – Благоразумно отвечал ему старец со смирением: «Вот какие чудеса сотворил Он: обиды и насмешки ваши надо мною я терпеливо переношу и не переменяю своего разумения о Его величии и готов претерпеть еще большие обиды по любви к Нему, если бы вам вздумалось их совершить надо мною». Действительно, величайшие чудеса, совершаются и в наше время людьми, истинно преданными воле Божией, – они сами сознают, какая сила среди бурь и волн делает их неустрашимыми, среди разорений сохраняет их целыми и непоколебимыми, и они все нападения человеческие на них вменяют ни во что» (Из кн. «Илиотропион», Иоанна Максимовича, митроп. Тобольского, 1890 г. стр. 218).

XV. Об Иоанне Персиянине известно, что когда приступили к нему злодеи, он принес умывальницу и просил позволить обмыть им ноги. Пристыженные такой кротостью злодеи начали просить у него прощения (Скит. патерик).

XVI. Авва Иоанн сидел однажды против церкви, братия окружили его и спрашивали о своих помыслах. Один из старцев, увидев это, и искушаемый завистью, говорит ему: «Сосуд у тебя, Иоанн, полон яда». – «Да, авва – отвечает ему Иоанн, – и ты сказал это, видя одну только наружность, а что бы сказал ты, если бы увидел внутренность!» (Из «Скитского патерика»).

XVII. Образ величайшего безгневия и кротости мы видим на Григории Чудотв., от которого в одном общественном месте, при большом стечении народа, одна жена грешной жизни требовала платы, как бы за содеянный с нею грех; а он на нее ни мало не разгневался и кротко сказал одному своему другу: «отдай ей поскорее то, что она требует». Жена, только что приняла деньги, как тотчас подверглась нападению беса; святой, нисколько не помня своей обиды, молитвою тут же изгнал из нее беса (Чет.-Мин. ноябр. 16 д.).

XVIII. Св. Спиридон Тримифунтский так перенес оскорбление: когда по требованию греческого царя входил он во дворец, то один из слуг, в палате царской бывших, сочтя его за нищего, рассмеялся над ним, не пускал его во дворец, а потом и ударил в щеку. Св. Спиридон, будучи незлобив, по слову Господню обратил ему и другую щеку для удара. Тогда царский слуга по этому поступку узнал в нем святого епископа, припал к его ногам и испросил у него прощение. (Ч.-М. дек. 12 д.).

XIX. Св. Ефрем Сирин, любя в уединении заниматься богомыслием, не ходил на общую трапезу; но ученик его, в известное время, приносил ему пищу. Однажды, идучи из поварни, он нечаянно уронил сосуд и разбил; боясь же гнева старцева, не знал, что делать... Но кроткий Ефрем, догадавшись об этом, с ласкою сказал ему: «Не печалься, сын мой! Если не хотела к нам прийти пища, то нам должно идти к ней». – Он и в самом деле пошел, сел подле разбившегося сосуда и начал собирать пищу... (Ч.-М. 28 января).

XX. Когда преподобный Евфимий Фессалонитский, по удалении из дома родительского, обошедши многие места, пришел наконец к великому Иоанникию, просиявшему ангельскими своими подвигами, тогда Иоанникий, однажды, в присутствии многих отцов, указывая на Евфимия, с притворным гневом закричал: «Этот юноша – дурной человек и человекоубийца, – возьмите его и свяжите». Тут отцы стали спрашивать Евфимия, подлинно ли он убийца. Святой, еще прежде иночества стяжавший кротость, объявил себя действительным убийцею, достойным всякого наказания, и потому с усердием готов был принять узы. Старцы с удивлением смотрели на юношу. Но великий Иоанникий вдруг говорит: «Оставьте; я обвинил его перед вами, как убийцу, только для испытания; если и в юности, и в мире, не испытав еще нашего жития, он, ради кротости и послушания, признал себя виновным в таком преступлении, то какого вида добродетели не совершит он, когда сделается иноком?». Слова Иоанникия оправдались; ибо впоследствии подлинно Евфимий через христоподражательные смирение и кротость сделался даже выше страстей, изгнал из души своей уныние, покорил себе чрево, обуздал язык, очистил слух и руки, так что преподобно воздевал их на молитву и приготовил ноги свои, чтобы невозбранно идти во дворы Бога нашего. (Афонск. патерик, ч. I, стр. 44–45).

XXI. В Тверском монастыре преп. Саввы был один инок. Игумен Савва много раз обличал и наказывал этого монаха за его беспорядочную жизнь. Выведенный однажды из терпения такими обличениями игумена, монах с остервенением бросился на него и вырвал ему почти всю бороду. Когда же братия спросили игумена, как он велит наказать виновного в такой дерзости? Савва отвечал: «Я наказываю за монастырские беспорядки и за обиду братии, а за свои обиды не следует мстить; надобно все терпеть». Сказав это, игумен простил монаха, и тот исправился. («Жит. святых Русской Церкви», Филарета арх. Черн.).

XXII. Узнав в одном священнике наглого защитника суеверных раскольнических толков, святитель Димитрий Ростовский отрешил его от места с тем, чтобы шел он в монастырь. Но священник нашел себе защиту у доброй царицы Прасковьи Феодоровны, которая весьма уважала святителя Димитрия и была им уважаема. На просьбу царицы за отрешенного священника святитель отвечал: «Много досады причинил он мне, перед множеством людей поносил мое смирение, называл меня еретиком, римлянином, неверным. И я все это прощаю ему, для Христа моего, Который, быв укоряем, сносил страдания терпеливо. Смотря на незлобие Спасителя моего, простил я священника, не запретил ему священства, а предоставил ему избрать себе место в монастыре. Но страшусь гнева Божия, если пущу в Христово стадо волка, одетого в овечью шкуру, губить души человеческие раскольничьим учением. Итак, молю ваше царское благородие не прогневаться на меня, что не могу выполнить невозможного». (Извлеч. из кн. «Русские святые, чтимые всей Церковью или местно» Филарета, архиеп. Черниг., ч. III. Спб. 1881 г, стр. 285).

I. «Стагирский философ (Аристотель) хотел ударить одного человека, которого он застал в постыдном и худом деле; но как скоро почувствовал, что в него самого вступил гнев, борясь со страстью как со врагом, остановился и, помолчав не долго, сказал (подлинно мудрое слово!): “Необыкновенное твое счастье, что защищает тебя мой гнев; а если бы не он, ты пошел бы от меня битым. Теперь же стыдно было бы мне, худому, ударить худого и, когда сам я побежден страстью, взять верх над рабом”».

II. «Об Александре (Македонском) рассказывают, что, при осаде одного эллинского города, когда неоднократно рассуждал он, что делать с этим городом, Парменион однажды сказал ему: “Если бы я был Александром, то не пощадил бы сего города”. Но Александр отвечал: “И я не пощадил бы, если б я был Парменионом; тебе прилична жестокость, а мне – кротость”, – и город избег опасности».

III. «Один человек, не из числа почтенных граждан, злословил великого Перикла (афинского законодателя) и до самого вечера преследовал его многими и злыми укоризнами, но Перикл молчал, принимая это оскорбление, как почесть; когда же ругатель устал и пошел домой, велел проводить его со светильником, и тем угасил его гнев; а когда другой оскорбитель ко множеству оскорблений присоединил такую угрозу: “Чтоб самому мне несчастно погибнуть, если тебя негодного при первом удобном случае не предам злой смерти!” – Перикл заставил его переменить свое расположение такими, подлинно человеколюбивыми словами: “Чтоб и мне погибнуть, если не сделаю тебя своим другом!”».

IV. «Справедливо будет упомянуть об императоре Констанции, который, как сказывают, произнес однажды достопамятное слово. Один сановник хотел раздражить его против нас (против православных), потому что не терпел многих преимуществ, какие были даны нам, ибо Констанций, сколько известно, был благочестивейший государь; сановник между прочим сказал и такое слово: “Какое животное так кротко, как пчела? Но и она не щадит тех, которые собирают ее соты”. Царь выслушал это и отвечал: “Ужели же не знаешь, превосходный мой, что жало не безвредно и для самой пчелы: она жалит, но в то же время и сама погибает”». (Извлеч. в сокращ. из V части «Твор. св. Григория Богослова», 3 изд., 1889г., стр. 136–139).

Узнав о каком-либо христианине, что он жестоко поступает со слугами своими, святой Иоанн Милостивый, патриарх Александрийский, призывал такого к себе и с кротостью умолял его быть человеколюбивым. «Сын мой! – говорил патриарх, – дошло до грешных ушей моих, что, по действию врага, ты несколько жестоко поступаешь с твоими домочадцами; но прошу тебя, не дай места гневу. Бог дал нам их не для того, чтобы мы их били, а для того, чтоб они служили; а, может быть, и не для этого, а с тем, чтоб мы содержали их из того, чем наделил нас Бог; ибо, скажи мне, что дал человек и за какую цену купил того, кто создан по образу и подобию Божию? Ты – господин, ужели больше имеешь в своем теле, нежели твой слуга, – лишнюю руку, лишнюю ногу, другой слух, особенную душу? Не по всему ли подобен тебе слуга? Послушай светоносного учителя, Павла: «елицы, – говорит он, – во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Несть Иудей, ни Еллин: несть раб, ни свобод... вси бо вы едино есте о Христе Иисусе» (Гал.3:27–28); а если во Христе мы равны, то и между собою должны быть равными. Христос для того и приял образ раба, чтобы научить нас не гордиться против рабов наших. Един Господь у всех, живущий на небесах и «на смиренные призираяй» (Пс.112:6), – не сказано: «на высокие», но на «смиренные». Сколько дали мы золота, чтобы подвергнуть рабству того, кто почтен и куплен, вместе с нами, Божественной Кровью Господней? Для него небо, для него земля, для него звезды, для него солнце, для него море и все, что в нем. Истинно также то, что и Ангелы служат ему; для него Христос умыл ноги рабов, для него распялся и все прочее потерпел; как же ты бесчестишь столько почтенного Богом? Как будто бы имея не ту же природу, без милости бьешь его? Скажи: хотел ли бы ты, чтобы за всякую вину твою Бог тотчас наказывал тебя? Конечно, нет. И как молишься ты ежедневно: «остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим»?

Если жестокий господин не исправлялся, то милостивый архипастырь выкупал несчастного раба и тотчас давал ему свободу¹⁰¹ (Из жития св. Иоанна Милостивого).

Господь наш Иисус Христос, пришедший уврачевать недуги человеческого рода, явился не грозным карателем грешников, но исполненным милости и кротости по отношению к ним. Он был друг мытарей и грешников (Мф.11:19), с ними ел и пил (Мф.9:11), – Он считал их больными, требующими врачевания и большей заботливости, нежели здоровые (там же Мф.9:12). По примеру кроткого и любвеобильного Спасителя истинные последователи Его всегда относились к согрешающим с кротостью и снисхождением и таким способом привлекали их к покаянию.

I. Так о преп. Серапионе повествуется следующее: пришедши однажды из пустыни в город, он встретил блудницу, всеми презираемую за свою бесчестную жизнь. Преподобный вместо укоризны обратился к ней с ласковыми словами и тем возбудил в ней доверие к себе. Упорная грешница стала со вниманием слушать его отеческие наставления и скоро пришла в чувство раскаяния, бросилась к ногам его и со слезами сказала: «Отче! будь милостив, отведи меня, куда хочешь, только бы мне спастись; тебя Сам Господь послал для этого ко мне». Серапион исполнил желание покаявшейся грешницы, взял с собою и отвел в женский монастырь. Поручая ее игумении, он сказал: «Не налагай на нее никакой эпитимии за ее грех, пусть она исполняет по желанию все, что захочет для своего исправления». И действительно, благое произволение кающейся грешницы скоро поставило ее на истинный путь строгого подвижничества: сперва она сама пожелала вкушать пищу один раз в день, – потом решилась вкушать через день, и наконец приняла на себя подвиг затворничества, так что отказалась от всяких сношений с людьми, никого к себе не впускала, но велела через окно подавать себе пищу и рукоделье. Таким образом великая грешница благоугодила Богу. (Из «Дост. сказ. о подв. св. и блаж. отц.»).

II. Однажды Иаков Постник впал в тяжкие грехи против 6 и 7 заповеди закона Божия и после этого сказал самому себе: «Теперь все равно: я погиб безвозвратно, а поэтому брошу иночество, пойду в мир и стану работать дьяволу». И с этими словами вышел из своей пещеры и пошел, куда глаза глядят. На дороге встречает его один человек и по приветствии просит, чтобы Иаков посетил его пустынную келью. Иаков долго не соглашался, но пришлец умолил его. Когда они пришли в келью, хозяин омыл ноги Иакову и предложил ему пищу. Иакову было не до пищи. Он постоянно вздыхал и бил себя в грудь. Встретивший стал успокаивать его, пал ему в ноги и наконец убедил разделить с ним трапезу. По вкушении, хозяин кельи говорит Иакову: «Отче, скажи мне что-нибудь на пользу!». Тогда Иаков зарыдал, снова начал бить себя в грудь и наконец воскликнул: «Горе мне, в страшные грехи я впал!». И вкратце передал жалкую историю своего падения. Тогда пригласивший его пал на грудь Иакову, начал его лобызать и говорил: «Умоляю тебя, отче, не изнемогай душою, не отчаивайся в своем спасении; покайся, и Господь простит тебя, ибо милосердие Его неизреченно. Он простил и Давида, впадшего в тяжкие грехи прелюбодеяния и убийства, и Петра, отрекшегося Его трижды; простит и тебе». Потом боясь, чтобы Иаков в отчаянии не сделал чего над собою, пал ему в ноги, снова стал целовать его и умолял, чтобы не уходил от него. Когда же однако Иаков на это не согласился, тогда хозяин кельи, усердно помолившися о нем Богу, снабдил его на дорогу потребною пищею, проводил его до пятнадцати стадий, во всю дорогу не преставал умолять, чтобы прибегнул к покаянию и, наконец, обнявши и со слезами облобызавши, возвратился в свою келью. Чем же кончилось? Тем, что кроткое и благоразумное обращение с грешником принесло благие плоды: Иаков после этого от отчаяния перешел к надежде на милосердие Божие, обратился к Богу с мольбою о помиловании и получил прощение¹⁰² (Из жития препод. Иакова Постн., память коего праздн. 4 марта).

Когда равноапостольный князь Владимир принял святое крещение и повелел уничтожать языческих идолов, – когда после того, следуя примеру и приказанию своего князя, крестился и весь народ русский, раз как-то сказал Владимиру один из его бояр: «Великий князь! Мы видим теперь, что христианская вера, которую мы приняли, есть наилучшая, так как она ведет к добру и в этой земной жизни, и по смерти дарует людям вечное спасение; веру эту принял теперь весь твой многочисленный народ, а он сильнейший и могущественнейший из всех народов; прикажи ему, великий князь, чтобы он вооружился, сам стань во главе неисчислимых полков своих и иди войною на те народы, которые живут еще во тьме язычества, покори их и заставь креститься». Равноапостольный Владимир ответил на это боярину: «Правда, народ русский, могущественнейший из всех народов, принял уже теперь христианскую веру и беспрекословно пошел бы, по моему приказанию, на другие народы и покорил бы их, но исполнил ли бы он тем самым заповедь Христа Спасителя, Который не оружием, а словом Своим покорил весь свет и нас под благое иго Свое? Он учил идти в мир и словом проповедать Евангелие всей твари, но не учил идти на народы для этого с мечом; не пойду на другие народы, а ополчусь мечом для защиты нашей русской земли и всех православных христиан, братий наших; слово же Божие пусть известят язычникам апостолы – проповедники Евангелия, которым то заповедано Самим Спасителем; мечом и огнем распространять веру Христову – значило бы показать неверующим язычникам, что наша святая вера ничем не разнится от их веры; когда я хотел принять св. крещение в Херсоне, то пошел на греков с полками, а они противопоставили моей ратной силе силу св. Евангелия и этою силою духовно покорили меня и всю нашу Русь. Настанет время, когда и Русь тою же силою св. Евангелия, кротостью и любовью, а не мечом, покорит народы востока, и самый запад научится от нее, что кротость могущественнее меча и огня, сила правды больше силы лицемерия». (См. журн. «Церк.-пр. школа», 1887 г., кн. 3).

I. В то время, когда Лев был папою или, что то же значит, архиепископом в Риме, появился дикий и воинственный народ – гунны. Предводителем этого народа был Аттила, справедливо прозванный бичом Божиим, ибо жег, грабил и убивал людей без всякого сострадания; он сам хвалился, что не вырастет трава там, где прошел конь его. Вот он уже сжег и разрушил до пятисот городов и приближался к Риму. Страх объял жителей Рима, все бежали из города, бросали оружие, так как считали врага непобедимым. Не бежал и не страшился Аттилы св. Лев. По просьбе императора, он встретил непобедимого завоевателя с оружием, которое оказалось острее всех мечей, – оружие это было доброе, кроткое слово служителя Божия. «Аттила, ты победил всю вселенную, – говорил св. Лев, – теперь просим тебя, победи самого себя, не разрушай нашего города, пощади нас!» Слова св. Льва были так убедительны и кротки, что смягчили жестокого варвара, и Аттила сказал Льву: «Твои слова тронули мое сердце. Кто бы ты ни был, человек или Ангел, но Рим обязан тебе своим спасением. Старец, ты в одну минуту и несколькими словами сделал более, нежели все многочисленные воины, воевавшие со мною; я признаю себя побежденным!» – Видите, доброю ласкою и просьбой всегда можно сделать гораздо более, чем гневом (В. чт.).

II. Жил один старец, который, когда пришли к нему разбойники и сказали, что они положили взять все, что есть в келье его, спокойно ответил им: «Возьмите, дети, все, что вам понравится», и тогда они все забрали и ушли, оставя одну сумку; он, взяв ее, погнался за ними, крича: «дети, возьмите от меня, что забыли вы в келье нашей»; они же, пораженные незлобием старца, возвратили все в келью его, в раскаянии говоря друг другу: «Истинно, это человек Божий!» (Добротолюбие, Т. III, 1889 г.; Собеседования ближ. аввы Зосимы, стр. 135).

III. В обители пр. Кирилла один из братии, по имени Феодот, так возненавидел своего настоятеля, что не мог равнодушно слышать голоса его. Враждебное расположение не могло скрыться от братий, которые, зная справедливость, чистоту жизни и смиренномудрие пр. Кирилла, удивлялись беспричинной и упорной злобе Феодота. Сколько ни уговаривали его успокоиться и возлюбить настоятеля, ничто не могло подействовать к умирению ожесточенного сердца. Мучимый постоянным враждебным настроением и смущением мыслей, Феодот не находил никакого другого средства погасить вражду в душе своей, как выйти из монастыря, – но, по совету одного старца, решился наперед открыть пр. Кириллу смущение своих мыслей. Одно резкое слово, один малейший упрек со стороны настоятеля мог бы гибельно подействовать на ожесточенное сердце, преисполненное злобы, и дело примирения окончательно рушилось бы. Но пр. Кирилл, подвижнической жизнью воспитавший в себе дух глубокого смирения и кротости, совершенно пристыдил своего врага отечески любовным и кротким обращением. Желая совершенно уврачевать душевный недуг инока, прозорливый Кирилл сказал Феодоту: «Возлюбленный брат! Все обманулись, почитая меня добрым человеком, ты один истинно судил, считая меня злым и грешным, – поистине я грешный и непотребный». – Это проявление глубокого смирения и самоуничижения настоятеля окончательно подействовало к умиротворению враждовавшего инока: он упал к ногам пр. Кирилла и со слезами каялся в том, что напрасно питал к нему вражду. Примиренный таким образом, инок нашел покой сердцу своему и с тех пор особенно возлюбил преподобного, до конца жизни оставаясь в его обители в совершенном иноческом послушании и незлобии (По Ч.-М.).

У человека кроткого есть свои особенные средства укрощать врага: так, зная, что большая часть оскорблений совершается в горячности, кроткий старается успокоить врага своего от раздражения добрым словом, убеждением, пока тот не одумается; или следует совету св. ап. Павла: «Если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его: ибо делая сие, ты собираешь ему на голову горящие уголья» (Рим.12:20). – Эти «горящие уголья» есть совесть человека; совесть скорее всего укротит озлобленного, сумей только разбудить его спящую совесть. В этом же смысле сказано: «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою, и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф.5:39–40), – этим Спаситель дает понять, что христианин, дабы остаться истинным христианином, должен показать самым делом, что никакое насилие не может заставить последователя Христова отплатить злом за зло (напротив, он готов отдать своему личному врагу и последнюю одежду свою), – что орудие Христово сильнее зла.

Как доказательство того, что сила христианской кротости оказывает благотворное влияние на всех людей, могут служить успехи миссионеров среди диких народов, которые смиряются перед кротостью.

I. «В 1847 г. один английский корабль, загнанный далеко с своего пути, был несен ураганом к неизвестным ледовитым берегам. Капитан по своей морской карте признал эти берега за берега Лабрадора (где обитали жадные свирепые дикари). Между тем люди на корабле нуждались во всем, в дровах, в пище, теплой одежде; корабль был без мачт, без парусов, через зрительные трубки были видны жилища, но (с корабля) не смели сделать выстрела отчаяния (просить помощи). Лучше все выстрадать, нежели попасть в руки жадных и диких эскимосов, обитавших на этих берегах. «Между тем видим – пишет очевидец, что несколько шлюпок отчаливают от берега и приближаются, гребя с усилием».

Матросы схватываются за оружие, но со всех шлюпок поднимаются знаки мира... Корабль введен в защищенную бухту. Истинно христианское гостеприимство окружает на берегу путешественников, и скоро вышли их приветствовать моравские миссионеры – пастыри этой маленькой гостеприимной общины». (Из соч. Э. Навиля «Христос», стр. 142).

Христианские миссионеры своей личностью, своей кротостью, т. е. отеческим вниманием к туземцам, снисхождением к их нравам и привычкам (иначе сказать своей гуманностью) скромно, без шуму сделали более, чем целые полки, без меча склонив на свою сторону не только целые народы, но и сердце этих народов.

II. В 1823 году печатался во французских журналах доклад одного капитана об островах Полинезии и в особенности об острове Таити. Он знал прошедшее этого кровожадного острова, где печи, назначенные для варения человеческих тел, никогда не погасали, и указал чудесную перемену, совершенную трудами лондонских миссионеров, которые успели сделать из этого дикого населения народ кроткий и образованный. Номер журнала (в котором было описано это) попал в руки астронома Лапласа (человека неверующего), и тот сказал: «Христианская религия есть в самом деле единственная, которая может произвести настоящую цивилизацию (просвещение) и сделать людей способными идти по пути добрых нравов, просвещения и свободы» (Навил, стр. 141).

III. Вот что пишет один очевидец: «Мы привыкли видеть папуасов влачащимися по нашим улицам, едва прикрытых ужасными лохмотьями и находящихся чаще всего в совершенном состоянии опьянения; мы смотрим на них, как на создания совершенно падшие, которые не имеют более ничего общего с нами. Но являются к ним христианские миссионеры. И вот невозможное совершилось: некоторые из этих несчастных папуасов образуют теперь селения, где почитается труд, где жители чисто одеты, скромны в своих нравах; на всеобщей выставке в Вене эти папуасы получили почетную медаль за приготовление аррарута. Еще более замечательно то, что школы черных детей были отнесены правительственными инспекторами к высшему разряду» (Нав., стр. 168).

IV. На Сандвичевых островах миссионеры развили еще большее просвещение. В 1870 г. здешние туземцы, бывшие дикари, услыхав о несчастьях Франции, сделали сбор в пользу населений, потерпевших от войны, и хотя сами малочисленны и относительно бедны, собрали сумму свыше 100,000 франков. Это неслыханное преобразование было делом пятидесяти лет. А между тем здесь, как и в других местах, многое препятствовало делу проповеди миссионеров: и дурные страсти, долговременная привычка к порокам, и привязанность к идолопоклонству, и фальшивые меры военных властей – морские офицеры употребляют угрозу, чтобы поддерживать введение крепких напитков, и пр.

V. Что же это за личности, которые без всякой битвы покоряют сердца дикарей? Обратим свое внимание хоть на Ливингстона. Любящая кроткая душа этого миссионера видна и в немногих словах. Когда его спросили от имени английской королевы, какое он желал бы для себя награждение, он отвечал: «Мне ничего не нужно, но если вы заставите португальцев прекратить торг невольниками, вы исполните мои желания выше всякой меры»... И дикари оценили благородство этого кроткого христианина сверх ожидания. Те, которые привыкли отвечать ядовитыми стрелами на малейшее оскорбление, Ливингстона охранили на всех путях как свое око и покоили даже кости его. Хотя африканцы вообще боятся мертвых, но тело своего доброго господина, по смерти его, покрыли солью, винным спиртом и, тщательно обернув его древесной корою, понесли на своих плечах из глубины Африки до морского берега, а этот путь продолжался 10 месяцев († 1873 года).

VI. В окружающей нас жизни найдется много доказательств того, как надежна кротость во всех обстоятельствах, не только в мирное время, но даже и в военное, – когда, по-видимому, сердца всех черствеют. Люди, бывающие на войне, всякому подтвердят, что даже и среди битв кровавая рука ожесточенного воина не поднимается на безоружного кроткого младенца, на немощного старца, а сечет врага, и тем пуще сечет, чем злее враг.

Как бы кротких ни заставляли, например, молчать, когда наносят другим побои, когда совершается явный грабеж, – разве оправдались бы кротостью те, кто согласился бы так потворствовать злу? Нет, не такой кротости желает от нас Иисус Христос.

Христос Спаситель, о кротости Которого сказано, что Он «трости надломленной не переломит, и льна курящегося не погасит», однако на беззакония и жестокость книжников и фарисеев смотрел «с гневом, скорбя об ожесточении сердец их» (Мк.3:5).

Спаситель «негодовал» и на учеников Своих, когда те оказались невольными противниками добра, например, при благословении Им детей (Мк.10:14).

«Поражать – еще не значит быть суровым, и щадить – не значит быть кротким; кроток тот, кто может переносить нанесенные ему самому оскорбления, но защищает несправедливо обиженных и сильно восстает против обижающих. Напротив, кто не таков, тот беспечен, сонлив, нисколько не лучше мертвого, а не кроток, не скромен. Это не добродетель, а порок»¹⁰³ (Беседа Иоанна Златоуста на 131 псал.).

Когда оскорбляли непорочную личность Иисуса Христа во всю жизнь, особенно от Гефсиманского сада до Голгофы, Он ни единым словом не выразил огорчения; но когда увидел оскорбление храма Божия, то обнаружил Свой праведный гнев и святое негодование не только словом, но и действием, изгоняя зло бичом. Кроткие св. апостолы много терпели от своих врагов оскорблений на себе, но перед злом не молчали и среди самых мук твердили, что зло ненавистно, и боролись со злом неустрашимо. Так, когда суд нечестивых иудеев запрещал апостолам проповедовать, то апостолы кротко, т. е. без озлобления, но твердо отвечали судьям: «Судите сами, справедливо ли пред Богом слушать более вас, нежели Бога?» – и со спокойной совестью продолжали свое святое дело (Деян.4:19).

Во всяком случае, кроткие счастливы и тем уже, что не знают мучений совести от злобы и жаждой мести не томятся, и врага не страшатся так, как люди злобные. Таким образом, кроткие становятся и сильнее своих врагов, которые истощают себя собственной злобой, мстительностью и истребляют друг друга; а кроткие между тем устрояют счастье другим и себе.

После этого не удивительно, что кроткие «наследуют землю», как говорится в третьей заповеди Иисуса Христа. Действительно, мы знаем, что кротких христиан, вначале, по смерти Иисуса Христа, было очень незначительное число, а отовсюду их теснили, – язычники усиливались даже истребить их вовсе с лица земли; но вместо того безоружные, всегда кроткие христиане, привлекли на свою сторону сильных царей и целые царства!

Таково орудие, оставленное Христом последователям Его¹⁰⁴ (Сост. по «Воскр. чт.» 1871 г. № 21).