Из истории протестантской миссии среди калмыков

Мы имеем в руках одно дело из архива Управления Калмыцкого народа, дающее нам интересные сведения о том, как пытались протестанты распространять христианство среди калмыков, и как в этом им содействовало тогдашнее русское правительство. Это дело относится к 1820 году и озаглавливается так: «По предписанию Азиатского Департамента о распространении Священного Писания между калмыками пастором Корнелиусом Рамном и о содействии насчет благосклонного принятия в калмыцких улусах миссионеров Сарептского евангельского общества для распространения Священного Писания. Здесь же и о пожертвовании денег калмыцкими владельцами и подвластными в пользу Библейского общества».¹

Из Азиатского департамента Министерства Иностранных Дел от 27-го июля 1820 года поступило на имя Астраханского Гражданского Губернатора следующее отношение: «Находящийся в Астрахани пастор Корнелиус Рамн имеет намерение посещать калмыцкие улусы для распространения Священного Писания между народом. Посему покорнейше прошу Ваше Превосходительство дать предписание как исправляющему должность Главного при калмыках пристава, так и частным оказывать помянутому пастору не только всякое покровительство, но и возможное, в чем нужда окажется, вспомоществование» (Управляющий Министерством Гр. Нессельрод).

Результатом подобного отношения были немедленные указы всем приставам калмыцкой степи, которыми предписывалось сообщить о намерении Корнелиуса Рамна как владельцам улусов, так и калмыцкому народу, о том, чтобы тому пастору Корнелиусу не только не было чинено никаких обид и препятствий в законных его действиях, но даже оказывалось бы всякое вспомоществование.² Пристава быстро разослали уведомления и честно рапортовали об исполнении своего долга высшему начальству.³

Наконец, желанный гость приехал в Астрахань. Здесь ему дается билет для свободного прожития следующего содержания: «Объявитель сего Английского миссионерского общества пастор Корнелиус Рамн, путешествующий для изучения азиатских языков, следует с находящемся при нем в услугах из русских колонистов мальчиком Иаковом Штрейенбехером в улус калмыцкого владельца полковника князя Тюменя. Почему для беспрепятственного туда и обратно проезда и на все время его там проживания и дан ему сей билет…⁴ На обороте данного билета имеется надпись: «Дан открытый лист пастору Корнелиусу Рамну во все калмыцкие улусы для распространения Священного Писания». Это и есть то первое вспомоществование, которое было оказано иностранному проводнику, так как выдача открытого листа означала бесплатный проезд по всем калмыцким степям, т. е. говоря другими словами, распространение и на казенный счет инославия среди калмыков.

Давши возможность инославным миссионерам проникнуть в калмыцкие степи, высшая власть далее справляется через Астраханского губернатора, успешно ли идет у них миссионерское дело: «О миссионерах сих нужно иметь министерству безошибочное сведение, каким образом выполняют они благие обязанности свои, был ли какой успех, т. е. обращен ли кто из калмыков в христианскую веру, какое именно составляют число мужского и женского пола, не было ли чинимо миссионерам или вновь принявшим христианскую веру калмыкам притеснения или обиды от калмыцких владельцев или от наших приставов. Равномерно миссионеры сами не подают ли повода местному начальству или владельцам к неудовольствию, вмешиваясь быть может в дела, до них не касающиеся»…⁵

На разосланные касательно сообщения нужных Министерству сведений отношения большая часть калмыцких приставов отвечала тем, что пастор Корнелиус не был в подведомственных им улусах, но некоторые сообщали данные о его миссионерской поездке, способах миссионерского воздействия и успехах. Более подробный рапорт в этом отношении дал частный пристав Иевлев от 26 ноября 1821 г. «Прошлого лета, писал он, по нахождении моему в калмыцком Малодербетовском улусе приставом, в июне месяце приезжал в ставку владельца из Сарептской колонии миссионер пастор Корнелиус Рамн для проповедывания христианской веры. Вступление его в действие в первом случае было ласковое обращение с калмыками, в особенности с духовенством; приглася их в свою кибитку, потчивал калмыцким чаем, потом ходил в их хурулы видеть отправление богослужения, раздавал переведенные на калмыцкий язык Евангелия и Деяния Св. Апостол. Таким образом прожил он около месяца и уехал обратно в Сарепту, обещаясь приехать на будущее лето. Впрочем, насчет доказательств справедливости христианской религии против калмыцкой, прений и диспутов с калмыцким духовенством делаемо не было, может быть потому, что он весьма недостаточен в знании калмыцкого языка. Иначе нельзя понять о чем он говорит, как по повторении того несколько раз. Сей недостаток его потому мне известен, что он при нескольких свиданиях со мной, по незнанию русского языка, говорил на калмыцком с большим затруднением. Из калмык не только не успел ни одного обратить в христианскую религию, но и неприметно, чтобы произвел в них близкое чувство к оному. Притеснений же миссионеру сему ни от кого и ни от каких чинов не было».⁶

Из дальнейшего хода дела видно, что пастор Рамн других улусов кроме Дербетовского не посещал, и проповедь его успехом не пользовалась. О сем официально Главный пристав калмыцкого народа доносил в Петербург. При этом он осмеливался даже указать на непрактичность методов распространения, предпринимаемых правительством чрез иностранных миссионеров, и указать более лучшие способы, возможные для осуществления русскими силами. «При сем, писал он, честь имею представить мое мнение, что проповедование Евангелия, если бы только то возможно было, успешнее распространилось бы чрез российских священников, ибо калмыки по всем отношениям обращаясь между русскими, более имеют к ним расположения и доверия, и я имел недавно случай видеть, как калмыцкий гелюнг с русским священником рассуждал о предметах религии. Сверх того есть следующий пример. Прошлого года Черноярского уезда, селения Цацинского священник Арефий окрестил дербетовского калмыка и одну малолетнюю калмычку… приводит и другие случаи крещения. ⁷ Не ограничиваясь этим, он указывает далее способы, как удобнее можно русским священникам распространять среди калмыков православную веру. Для этого должна быть особая церковь и священник, ⁸ как было это раньше – походные». Идея Главного пристава заинтересовала Астраханского губернатора, и он приказал собрать справки касательно того, когда раньше среди калмыков была такая церковь, где она находилась, постоянно или временно, и кем упразднена. ⁹ Главный пристав указал на основании архивных данных за 1762 год на действительное сооружение походной церкви по проекту бригадира Бехтеева для драгунской роты казаков, которая (рота) в летнее время бывала в калмыцких улусах, привел указ об учреждении этой походной церкви, её пребывании в своё время в Енотаевске, где она и сгорела. ¹⁰ Указывая на существование походной церкви, главный пристав говорит далее: «Если бы по-прежнему учредить при калмыцком штате походную церковь, то сие послужило бы к успеху в проповедовании калмыкам Евангелия и не менее полезно было бы для чиновников, служащих в улусах приставами, кои, находясь при должностях в улусах, не имеют случая принимать Причастия, необходимого по вере христианской».¹¹

Но идее главного пристава (Коханова) не суждено было осуществиться в данное время, и мер для распространения христианства через русских тогда не было принято никаких.

Таким образом русская власть в высших сферах интересовалась в данный момент только успехами просвещения калмыков христианством через иностранцев и этим проповедникам старалась оказывать содействие. В деле имеются сведения о том, как при помощи различных указов в калмыцких степях стали распространяться книги Св. Писания на калмыцком языке, и за эту раздачу собираться в пользу Иностранного Библейского общества пожертвования с калмыков.

От 21 июля 1822 г. из высших сфер Петербурга калмыцким владельцам через Губернатора Астрахани было направлено следующее письмо. «Доверенные особы Сарептского Евангелического Общества, будучи движимы любовью к ближнему и желанием повсюду распространять чтение Священного Писания, отправляются в калмыцкие улусы, дабы там раздавать оное в переводе на калмыцкий язык.

Президент библейского общества в России Господин Министр духовных дел и народного просвещения Князь Александр Николаевич Голицын обратился по Высочайшей воле Его Императорского Величества о принятии мер, чтобы лица те могли беспрепятственно исполнить благое намерение свое».¹²

Предписывается далее принять благосклонно миссионеров и оградить их от всякой неприятности. К путешествию в калмыцкие степи таких миссионеров намечалось 8, но на самом деле явилось только 3.¹³ Как действовали в степи эти три миссионера, в деле сведений не имеется, но в одном месте говориться, что книг Св. Писания было роздано большое количество. Однако надо заметить, что книги раздавались не только миссионерами, но в значительной части рассылались самим калмыцким начальством и вероятно гораздо в большей степени чем раздали сами миссионеры.¹⁴ На Библейское общество в степях была устроена калмыцким начальством добровольная подписка, которая дала более 1500 руб.

Таким образом пред нами в довольно ясных штрихах обрисовывается та обильная помощь иностранным миссионерам, которую оказывало им тогдашнее русское светское правительство, как высшее петербургское, так и низшее астраханское по предписанию этого высшего. Если бы мы теперь пожелали посмотреть, как в историческом прошлом русская светская власть относилась к Православной миссии среди калмыков, то увидели бы, что отношения нередко были далеко противоположны тому, что мы видели в отношениях к миссионерам иностранным. В архивах мы часто наталкиваемся на случаи тормоза крещений, задержки официальных сведений при справках о желающих креститься и проч.

Конечно то, что было в прошлом, ныне уходит в область преданий и чем глубже становится понимание чисто русской государственности, тем яснее внедряется мысль, что твердая основа русской державы коренится в Православии и в православном религиозном единении народов и племен, входящих в состав обширного русского государства. За подобным сознанием идет и дружное содействие Православной миссии.

Иеромонах Гурий