В. А. Федоров

Источник

Глава 3. Монастыри и монашество

Монашество возникло в IV в., когда при византийском императоре Константине I христианство стало государственной религией. В го же время христианские общины, избавившись от гонений, стали утрачивать прежний строгий образ жизни Вследствие этого ревностные христиане стали удаляться в пустынные места для иноческого жития (иночество – от греч. уединение).

Первые монахи (анахореты-отшельники) появились в Египте в IV в. Они проводили созерцательно-аскетическую жизнь в лесах и пещерах Египта. Основателем монашеской жизни считается св. Пахомий. В том же IV в. аскет св. Антоний стал объединять таких отшельников в киновии (общежительства). Так возникали первые монастыри, со своими уставами и выработанным чином посвящения (пострижения) в монашество. Эти правила, которые и ныне находятся в основе монашеской жизни, были разработаны Василием Великим.

Со временем принятия христианства на Руси ее православное духовенство состояло из двух категорий – «белого» (приходского) и «черного» (монашествующего). В 1056 г. был основан и первый русский православный монастырь – Киево-Печерский. Основателем и первым настоятелем его был Антоний Печерский.

Черное духовенство имеет ряд преимуществ перед белым, ибо только монашество, как «причисленное к ангельскому чину», с отречением от всего «мирского», Церковь признает идеальным «путем к Богу». Все высшие чины церковной иерархии (епископы, архиепископы, митрополиты и патриархи) назначаются (или избираются) только из монашествующего духовенства. Представитель же белого духовенства не может подняться выше протоиерея, а по должности – благочинного. Иначе говоря, высших должностей церковной карьеры можно достичь только через монашеский постриг. Монахи не причислены к клиру, за исключением рукоположенных в иеромонахи и иеродиаконы для священнослужения в монастырских храмах.

По уставу вступающий в монахи дает три обета: 1) послушания старшим с отречением от собственной воли, 2) целомудрия и 3) нестяжания. По степени осуществления этих обетов насельники монастырей делятся на послушников или «рясофорных», т.е получивших только черную рясу как «залог будущих обетов действительного монашества», и «действительных монахов», т.е. принесших уже все три установленных обета при пострижении в монашество, и особенную одежду – длинную черную мантию (или параманд) – безрукавную одежду, охватывающую все тело в знак того, что все члены тела у монашествующего мертвы для мира. Голову сверх камилавки покрывают клобуком, означающим «шлем спасения». Такие монахи называются «манатейными». Во время пострижения в монашество его отпевают как уходящего в «иную жизнь» и по пострижении он получает новое имя.

Среди монашествующих особый разряд составляют «схимники» (или схимонахи), которые отличаются от остальных монахов значительным стажем пребывания в монастыре, особым одеянием («великой схимой»), большей строгостью постов, увеличением молитв, радений, «поклонов поясных и земных». Одеяние великосхимника: вместо параманда одевают крестообразно аналав (особый шерстяной плат с крестами спереди для напоминания, что великосхимник всегда должен носить «на теле своем язвы Иисуса Христа»), вместо клобука на голову одевается куколь, закрывающий голову и плечи; это – «куколь беззлобия», призванный напоминать великосхимнику обязанность хранить беззлобие и младенческую простоту. Некоторые из великосхимников отделяются от прочей монастырской братии, уходят в затворничество, дают обет молчания.

Игумену (настоятелю монастыря) дается посох (жезл) – «знак власти управителя монастыря». Когда игумен возводится в более высокий чин – архимандрита (настоятеля крупного монастыря), то на него надевают мантию со «скрижалями» (четырехугольниками из материи красного или зеленого цвета, нашитые спереди на мантию). Кроме того, ему вручают палицу56 и митру57. Из архимандритов обычно поставляют в епископы.

По уставам монаху запрещено употребление мясной пищи, он не может быть восприемником детей при крещении.

1.Государство и монастыри при Петре I и его преемниках (1700–1762)

В 1696 г. Петр I в специальном указе потребовал от епархиальных архиереев ежегодно предоставлять отчеты о доходах и расходах монастырей в Приказ Большого Дворца (ведавшего государственными доходами и расходами). Требование было подтверждено новым указом 1698 г. 24 января 1701 г. был восстановлен упраздненный в 1677 г. Монастырский приказ58. Следующий указ от 31 января 1701 г. предписывал Монастырскому приказу «без промедления» составить описи монастырей и монастырских владений, точно определить число монашествующих, необходимое для совершения богослужений и управления монастырскими имениями. «Насельники» монастырей, не принявшие пострига, подлежали выселению59.

Петр I видел в институте монашества противника своих преобразований. К тому же некоторые монастыри, особенно на севере и в Сибири, превратились в центры раскола, откуда рассылались «грамоты» и «листки», «обличительные тетради» с обличением «никонианской Церкви», светских властей и в защиту раскола. Вследствие этого указом 31 января 1701 г. всем монахам было запрещено что-либо писать «без повеления начального», запрещалось даже держать в кельях бумагу, перья и чернила60.

Изданный 30 декабря 1701 г. указ объяснял мотивы перевода монахов на новое положение и определял нормы их материального содержания. Указ гласил: «В монастыри монахам и монахиням давать определенное число денег и хлеба в общежительство их, а вотчинами им и никакими угодьями не владеть, не ради разорения монастырей, но лучшего ради исполнения монашеского обещания, потому что древние монахи сами себе трудолюбивыми своими руками пищу промышляли и общежительно жили и многих нищих от своих рук питали; нынешние же монахи не токмо нищих не питают от трудов своих, но и сами чужие труды поядают, а начальные монахи во многие роскоши впали и подначальных монахов в скудную пищу ввели; кроме того от вотчин ссоры и убийства и обиды многие. Посему великий государь указал давать поровну как начальным, так и подначальным монахам по 10 р. денег, по 10 четвертей хлеба и дров, сколько им надобно, и собирать с вотчин их всякие доходы в Монастырский приказ. Слуг и служебников в монастырях оставить самое малое число, без которых обойтись нельзя. Что остается от хлеба и денег от раздачи монахам, из этого остатка давать на пропитание нищих в богадельни и в бедные монастыри, у которых нет вотчин»61. Таким образом, хотя монастыри формально и сохраняли право владения своими вотчинами, но лишались возможности распоряжаться доходами с них. По-существу, это был первый шаг к секуляризации монастырских владений.

Кроме того, законодательство Петра 1 (как и его преемников) было направлено на ограничение численности монастырей и монашества.

В мае 1722 г. было издано «Прибавление» к «духовному регламенту» 1721 г.62 Монастырям и монашеству в нем было посвящено пять разделов: 1) «Кого и как принимать в монахи», 2) «О житии монахов», 3) «О монахинях», 4) «О монастыре», 5) «О настоятеле монастыря». Запрещалось постригать в монахи мужчин, не достигших 30 лет, а женщинам разрешено было постригаться в монахини в возрасте 50–60 лет; состоявшим на военной или гражданской службе постриг был категорически воспрещен; запрещалось постригаться лицам, на которых числились долги, состоявшим в браке и имевшим несовершеннолетних детей; крепостные крестьяне могли постричься в монахи только с разрешения своих помещиков. При этом постриг в тот или иной монастырь разрешался, если в нем оказывались «вакансии». Из монастырей велено было выслать всех «бельцов» и «белиц», кроме необходимой прислуги и находившихся на обязательном для пострижения трехлетнем искусе послушников. Запрещалось основание новых монастырей без разрешения Государя и Св. Синода. Небольшие монастыри подлежали объединению с ближайшими обителями или упразднению, а церкви упраздненных монастырей становились приходскими. Некоторые монастыри упразднялись сами собою вследствие недостатка средств после изъятия у них имений.

В «Прибавлении» содержалось требование, чтобы монастыри жили по «общежительному уставу», а настоятели их избирались братией. Настоятели обязывались не держать в своих обителях «затворников-ханжей» и «распространителей суеверий»; нельзя было взимать плату за постриг. Монахам запрещалось завещать свое имущество кому-либо. По кончине монаха всё, что он имел, переходило во владение монастыря. С целью прекращения «бродяжничества» монахов строго ограничивался переход из одного монастыря в другой; он мог быть совершен только один раз в жизни монаха, с письменного разрешения настоятеля. За этим призваны были следить епархиальные архиереи, которые давали присягу, что не будут допускать бродяжничества в своих епархиях. Настоятель монастыря должен был следить за братией и нес ответственность за побеги из обители. Для поимки беглых и бродячих монахов наряжались особые «сыщики» из Монастырского приказа. Задержанные беглецы заковывались в кандалы. Отлучка из монастыря разрешалась только с дозволения настоятеля и на непродолжительное время. Позволялось четыре раза в год посетить своих родственников, но по уважительной причине – в случае чьей-либо болезни и смерти. Монахини могли посещать родственников лишь в сопровождении пожилых и «надежных» инокинь. Только с разрешения настоятеля и при свидетелях инок мог принимать у себя гостей. 31 декабря 1724 г. последовало пространное «Объявление о монашестве» 63 -. В нем был подробно изложен взгляд императора на монашество и содержался проект, как сделать его полезным для общества. Неученых монахов предполагалось обучить ремеслам и земледелию, а монахинь – женским рукоделиям; других, избранных монахов – готовить к высшим церковным должностям, для чего завести в обителях школы и «ученые братства». Кроме того, монастыри должны были заводить богадельни, больницы и воспитательные дома для младенцев с целью обязательного «благотворительного служения».

Со времени Петра I в монастыри постоянно посылались на содержание больные и раненые военные, а также умалишенные преступники. Повелениями Петра I церковные имения целиком или частями отдавались в поместья служилым людям, государеву ведомству, городам. Уже тогда церковное землевладение и душевладение существенно сократились: из собственности Церкви было изъято 6407 крестьянских дворов64.

Екатерина I не только подтвердила, но и дополнила ограничительные меры Петра I, относящиеся к монастырям. Ужесточились меры по пресечению бегства из монастырей: предписывалось беглых монахов при поимке предавать суду и подвергать публичному наказанию плетьми. Пострижение разрешалось лишь вдовым священникам, остальные должны были получить разрешение на постриг от Синода.

Правление Анны Иоанновны было особенно тяжелым для монашества (см. Гл. 6."Конфессиональная политика в XVIII веке»), В результате репрессивной политики по отношению к монастырям за 14 лет (1724–1738) численность монашествующих сократилась на 40%. В 1738 г. «насельников» монастырей (монахов и послушников) насчитывалось в общей сложности всего 14282 человека, из них в мужских монастырях 7829, в женских – 6453, а в 1724 г. и тех, и других вместе было 25 207 человек65. В 1740 г. Синод решился доложить, что «монашество на Руси стоит на грани полного уничтожения»: в монастырях остались только старики «прежнего пострижения, уже не способные ни к каким послушаниям и службам, а некоторые обители стоят совсем пустые». По ходатайству Синода императрица разрешила пострижение с сокращением срока для «искуса» вместо трех лет до полугода66.

Послабления наступили в царствование Елизаветы Петровны: прекратились «разборы» духовенства, были восстановлены наиболее чтимые обители. В 1761 г. было дозволено постригать в монахи выходцев из всех сословий. Елизавета Петровна подтвердила прежние права монастырей на владение населенными землями, возвратила им ранее отобранные, освободила монастыри от содержания инвалидов и престарелых.

Изменения в управлении монастырскими имениями в первой половине XVIII в.

После 1710 г. постепенно сходило на нет значение Монастырского приказа. Это проявилось в первую очередь в неуклонном падении сборов в пользу монастырей. Для повышения доходов с монастырских имений Монастырский приказ сдавал их в аренду частным лицам и даже прежним их владельцам – монастырям. 17 августа 1720 г. Монастырский приказ был упразднен, а указ 16 октября 1720 г. вернул управление монастырскими имениями настоятелям монастырей. Сбором доходов с монастырей стала ведать Камер-контора. Но доходы с монастырских владений по-прежнему поступали плохо. Когда Св. Синод основательно ознакомился с организацией сбора платежей с монастырей, то пришел к выводу учредить Монастырский приказ уже в составе Синода. Указом 10 марта 1721 г. Синоду поручено было собирать доходы с монастырей и передавать их в Камер-коллегию. 14 декабря синодский Монастырский приказ был переименован в Контору синодального правления, а 29 сентября 1726 г. – в Коллегию экономии Синодального правления. 13 апреля 1738 г. эта коллегия была изъята из ведения Синода и передана в Сенат. В 1744 г. она снова вернулась в Синод под названием Синодальной канцелярии экономического правления. Практика показала неэффективность сбора монастырских доходов, утаиваемых сидевшими в этих учреждениях «монастырскими служками». В дальнейшем Елизавета Петровна для решения вопроса о церковных имениях учредила Конференцию из самих членов Синода, с привлечением и светских лиц. По докладу этой Конференции 30 октября 1757 г. последовал указ, чтобы архиерейские и монастырские имения управлялись не «монастырскими служками», а назначенными для этого офицерами, с характерной мотивировкой: «к освобождению монашествующих от мирских попечений и к доставлению им свободы от трудностей при получении вотчинных доходов». Этим же указом все монастырские крестьяне переводились на оброк67. Однако влиятельные духовные лица сумели убедить императрицу отказаться от реализации этого указа, и управление монастырскими имениями было передано в ведение Синода.

В 1700 г. в России числился 1201 монастырь (965 мужских и 236 женских). До 1764 г. было закрыто 175 монастырей (141 мужской и 34 женских), открыто 37 (преимущественно в Сибири).

2. Секуляризация монастырских имений (1762–1795)

Еще в допетровскую эпоху великие князья и цари принимали меры к ограничению монастырского землевладения, С эпохи Петра I началось наступление высшей светской власти на монастырские земли. Но пока государство (до начала 60-х годов XVIII в.) ограничивалось вмешательством в управление ими; монастыри еще сохраняли право владения населенными имениями.

Первая попытка провести секуляризацию монастырских имений была предпринята в царствование Петра III. Изданным 21 марта 1762 г. указом он объявил об изъятии земель и крестьян у монастырей и о передаче их в казну. Пришедшая 28 июня 1762 г. в результате государственного переворота к власти Екатерина II отменила указ Петра III. Но вместе с тем она исподволь подготавливала широкомасштабную программу секуляризации церковных имений.

27 ноября 1762 г. была образована Комиссия о духовных имениях. Она подготовила важнейшие законопроекты, положения и другие нормативные акты, которые легли в основу реформы церковного землевладения. Непосредственное проведение секуляризации монастырских владений было возложено на Коллегию экономии, воссозданную указом от 12 мая 1763 г.68

26 февраля 1764 г. издан указ о секуляризации церковных имений69. Все имения Синода, архиерейских домов и монастырей, во владении которых по данным ревизии 1763 г. числилось 910866 душ муж.пола крестьян и 8,5 млн. десятин земельных угодий, поступали в казну и передавались в управление Коллегии экономии. Монастырям были оставлены только небольшие сады, огороды и пастбища в размере 6–9 дес. каждому. Бывшие монастырские крестьяне (они получили наименование экономических) отныне обязаны были платить в казну оброк в размере 1 руб. 50 коп.с ревизской души. Из него казна выплачивала определенную сумму на содержание монастырей и архиерейских домов. Резко было сокращено число монастырей и монашествующих. Установлена была определенная численность штатных (взятых на содержание государством) и заштатных монастырей (не субсидируемых государством), деление их на три класса, с установлением в каждом из них числа (штата) монашествующих.

В великорусских губерниях насчитывалось православных монастырей, пустынь и скитов 1052. Упразднено было 573 монастыря, осталось 479 монастырей (388 мужских и 91 женский). По своему статусу (лавры, кафедральные монастыри 1–3 классов, заштатные и приписные) они были распределены следующим образом:


Муж. Жен. Всего
Лавры 2 2
Кафедральные монастыри 6 6
1-го класса 22 6 28
2-го класса 51 25 76
3-го класса 109 51 160
Заштатные 186 9 195
Приписные 12 12
Или 388 91 479

Источник: Василенко Н.М, Монашество // Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А. Ефрона. – СПб., 1896. Т. 19. С. 279.

Была установлена следующая численность монашествующих: для лавр – до 101 чел., 1-го класса – до 33, 2-го – 17 и 3-го – до 12 чел. Общее число монашествующих в штатных монастырях должно было оставить 4200 человек. В заштатных монастырях было оставлено 1250 монашествующих. Итого, в результате секуляризации, общая численность монашествующих в великорусских монастырях сократилась вдвое – с 11000 до 5450 человек.

Штатным монастырям были положены следующие годовые денежные оклады: Александро-Невской лавре (вместе с Петербургским архиерейским домом) и Троице-Сергиевой – по 10 070 рублей, мужским обителям 1-го класса – по 2017,5 рублей, 2-го – по 1311,9 руб. и 3-го – по 806.3 руб.; женским обителям – 1-го класса – 2009 руб., 2-го – 475,8 руб. и 3-го – 375,6 руб.

Указом 31 марта 1764 г. заштатные монастыри были разделены также на 3 класса в зависимости от устанавливаемого в них числа монашествующих70. Им было велено находиться «на своем содержании», питаясь за счет своих «рукоделий» и «мирского подаяния».

10 апреля 1786 г. была проведена секуляризация монастырских имений в Киевской, Черниговской и Новгород-Северской епархиях71. Указом 26 апреля 1788 г. было объявлено о секуляризации церковной земельной собственности в Харьковской, Екатеринославской, Курской и Воронежской епархиях72, а в 1793– 1795 гг. проведена секуляризация монастырских имений в присоединенных после трех разделов Польши (1772, 1793 и 1795 гг.) губерниях Литвы, Западной Белоруссии и Западной Украины – Минской, Подольской, Волынской, Ковенской и Гродненской. В результате, в 1786–1795 гг. в украинско-белорусских и литовских губерниях было упразднено 188 православных монастырей.

Секуляризация монастырских имений принесла казне значительные выгоды. Только в великорусских губерниях за счет получаемого с бывших монастырских крестьян оброка казна имела 1,5 млн. руб., не считая доходов от сдачи в аренду монастырских земель и других «оброчных статей» (рыбных ловель, мельниц и пр.), в то время как на содержание штатных монастырей казна отпускала 208 тыс.руб. Кроме того, бывшие монастырские имения явились тем резервом, из которого Екатерина II и Павел I производили крупные «пожалования» населенных земель сановникам.

Секуляризация нанесла удар монастырям как духовным центрам и архитектурным историческим памятникам. Некоторые из них с трудом удалось отстоять. Так, при проведении штатов предполагалось закрыть Киевский Братский монастырь, в его зданиях устроить госпиталь, а находившуюся в монастыре Духовную академию перенести в Киево-Печерскую лавру. В 1764 г. знаменитая Нилова Сорская пустынь в Новгородской епархии была переведена в категорию приписного монастыря и в результате этого пришла в запустение. В 1786 г. Максаковский монастырь в Черниговской епархии был приспособлен для дома душевнобольных. В 1775 г. был закрыт древний Дивногорский монастырь Успения в Воронежской епархии (восстановлен лишь в 1827 г.). В 1787 г. в упраздненном киевском Межигорском монастыре была устроена фаянсовая фабрика.

Упразднялись даже некоторые штатные монастыри. В 1788 г. был закрыт состоявший по штатам в 1-м классе Симонов монастырь в Москве, а его здания отданы под военные казармы. Лишь благодаря ходатайствам Московского митрополита Платона (Левшина), московского губернатора П.Д. Еропкина и многих именитых жителей Москвы монастырь в 1789 г. был восстановлен, а казармы переведены в другое место. В полное запустение пришла Оптина пустынь. Когда по инициативе митрополита Платона в 1796 г. началось ее восстановление, в ней жили всего три престарелых монаха, здания стояли без крыш, а пахотные и лесные угодья обители были захвачены окрестными крестьянами.

«Введение штатов 1764 г., – отмечает проф. П.В. Знаменский, – произвело в монашестве сильное потрясение и на первых порах еще более расстроило его жизнь; никогда еще не было столько бегства монахов из обедневших монастырей и их бродяжничества, как несколько лет спустя после 1764 г.; кто искал себе лучшей жизни по разным монастырям, кто удалился в лес для пустынного жительства, а некоторые уходили даже за границу – в Молдавию или на Афон»73. Вследствие этого в штатных монастырях к 1771 г. оказалось 527 «вакантных мест»74.

В связи с закрытием многих женских монастырей вследствие секуляризации 1764 г. явилось образование «сестринских общин». В основном они состояли из послушниц, которые остались на произвол судьбы после закрытия не вошедших в штаты женских монастырей, а монахини их переведены в штатные монастыри. Часть послушниц не покидала келий при бывших монастырских церквах, часть удалялась в другие места, селилась около приходских и кладбищенских церквей, исполняя обязанности просвирниц и сторожей или жили за счет милостыни от окрестных жителей, которым служили уходом за больными, обучением грамоте их детей, разными рукоделиями и услугами. Затем складывались сестринские общины, дававшие приют женщинам, посвящавшим себя Богу без пострижения для служения ближним при общинских больницах, богадельнях, приютах, школах. Обычно они возникали стихийно и сначала существовали без всякого контроля, затем их деятельность стали контролировать духовные и светские власти. К концу XIX в. само правительство устраивало женские общины с целью благотворительности или миссионерства. К 1896 г. числилось уже 156 женских общин, из них 96 были преобразованы в монастыри.

3. Монастыри в конце XVIII – начале XX вв.

Рост численности монастырей

Уже при Екатерине II разрешалось открывать новые обители и возобновлять старые, но всякий раз по специальному разрешению императрицы. Существенно смягчил законодательство в отношении монастырей Павел I, и в его царствование началось постепенное их возрождение. До конца XVIII в. было восстановлено 29 упраздненных монастырей и вновь открыто 2075.

В 1808 году насчитывалось 447 православных монастырей (353 мужских и 94 женских), а монашествующих обоего пола – около 5 тыс. В 1815 г. было 478 монастырей (387 мужских и 91 женский), монашествующих – 6600 (4900 монахов и 1700 монахинь). Более полные и точные сведения о числе мужских и женских монастырей, монашествующих и послушников мужского и женского пола (без учета женских общин, еще не преобразованных в монастыри) имеются с 1825 г. (см. Таблицу 4).

К 1917 г. насчитывалось 1257 монастырей, «насельников» в них 107035 (33463 монашествующих и 73463 послушника)76. Численность монастырей возрастала преимущественно за счет восстановления старых (упраздненных при секуляризации) обителей и учреждения новых, а также и после присоединения в 1801–1812 гг. к России Грузии и Безсарабии, в которых существовало 54 православных монастыря77, а в царствование Николая I – обращения в православные старообрядческих и греко-униатских монастырей в связи с воссоединением в 1839 г. униатов Белоруссии и Западной Украины с Русской Православной Церковью.

В итоге за 1825–1914 гг. в среднем ежегодно открывалось 6 монастырей. Особенно быстро рост числа монастырей происходил с 1880 г., когда ежегодно создавалось 12 монастырей. Общая численность монастырей за XIX – начало XX вв. возросла более чем в два раза, при этом мужских – в 1,5, а женских в 4,9 раза. Численность монашествующих за этот период возросла в 5,2 раза, послушников – в 11,9, при этом численность монахов увеличилась в 3,1 раза, монахинь – в 9,2, послушников – в 4,7, а послушниц – в 13,2 раза.

Таблица 4

Численность монастырей и монашествующих в 1825–1914 гг.


Годы Монастырей Монашествующих Послушников Всего
муж. жен. итого муж жен. итого муж жен. итого
1825 377 99 476 3727 1882 5609 2015 3456 5471 11080
1840 435 112 547 5122 2287 7409 3259 4583 7842 15251
1850 464 123 587 4978 2303 7281 5019 6230 11249 18530
1860 477 136 613 5648 2931 8579 5554 7669 13223 21802
1870 445 154 599 5750 3226 8976 5710 11412 17122 26098
1880 450 168 618 6481 4759 11239 2902 14071 16973 28212
1890 496 228 724 7189 7306 14495 5523 20268 25791 40286
1900 503 325 828 8578 10082 18660 8090 31533 39623 58283
1914 550 475 1025 11485 17283 29128 9485 56016 65111 94629

Источники: Преображенский И.Г. Русская Православная Церковь с 1840/41 по 1890/91 гг. – СПб., 1901; Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. – М., 1996. Приложение.

Насельники монастырей были выходцами преимущественно из крестьянского сословия. По имеющимся данным о социальном происхождении в Архангельской и Тамбовской епархиях (конец XIX – начало XX вв.) от 66 до 73% насельников монастырей являлись выходцами из крестьян. Остальные по своему происхождению принадлежали к духовному и мещанскому сословиям; купцов и дворян среди монашествующих были единицы.

Наиболее значительное увеличение числа женских обителей, монахинь и послушниц произошло в конце XIX – начале XX вв. Падение крепостного права, подрыв патриархальных устоев крестьянской семьи (особенно заметный в пореформенный период) существенно изменили положение женщины в обществе. Она получила относительную свободу, могла чаще принимать самостоятельные решения. Русская крестьянская девушка в монастыре находила занятия, хорошо ей знакомые и привычные в родительском доме, и главное – монастырь давал удовлетворение ее духовным исканиям, ее жизнь приобретала более глубокий смысл. Социальные и военные потрясения начала XX в., а также первая мировая война, несомненно, способствовали росту числа насельниц женских оби гелей, развернувших в этот период широкую благотворительную деятельность. «Социально-благотворительная деятельность играла главную роль в жизни женских монастырей и была гораздо обширнее, чем благотворительность мужских монастырей», – справедливо отметил И.К. Смолич78.

Типы монастырей

По своему статусу монастыри подразделялись на лавры, ставропигиальные, приписные, скиты, пустыни и киновии. В XIX – нач. XX вв. статус лавры имели 4 монастыря: Троице-Сергиев, Александро-Невский, Киево-Печерский и Почаевский. Они являлись наиболее крупными духовными центрами Русской Православной Церкви. Три из четырех духовных академий находились при лаврах: Киевская (при Киево-Печерской), Санкт-Петербургская (при Александро-Невской) и Московская (при Троице-Сергиевой). Каждая лавра имела издательскую базу, печатала духовную и историко-церковную литературу, материалы документов и свои периодические издания. Лавры пользовались особым покровительством российских монархов.

Семь крупных монастырей назывались ставропигиальными (от греч. ставрос – крест и пигиос – вбиваю; в древней Церкви на месте, где закладывался монастырь, Предстоятелем Церкви вбивался крест; этот обычай символически сохраняется в Русской Церкви: монастырю, получающему статус ставропигиального, от патриарха передается крест, который хранится в алтаре): Заиконоспасский, Новоспасский, Донской, Симонов и Новоиерусалимский Московской епархии, Спасо-Яковлевский – Ярославской (до 1888 г.), Соловецкий – Архангельской. Ставропигиальные монастыри подчинялись непосредственно патриарху, а в синодальный период находились в ведении первоначально Святейшего Синода, затем Московской синодальной конторы. Их настоятелей назначал по представлению Синода император.

Остальные монастыри подчинялись главам епархий, на территории которых они находились; их настоятели назначались епархиальным архиереем с последующим утверждением Синодом. При некоторых крупных монастырях существовали небольшие обители, которые назывались приписными, они управлялись настоятелями монастырей, к которым были приписаны. В большем или меньшем отдалении от крупных монастырей возникали скиты – поселения монахов-отшельников, как правило, выходцев из тех же монастырей. В начале XX в. насчитывалось 68 скитов (55 мужских и 13 женских). Скитами также именовались старообрядческие монастыри.

Особым видом монастырского общежития являлась пустынь – сначала небольшой монастырь или уединенная келья, обычно в отдаленных безлюдных лесах и степях. С конца XVIII в. многие из них превратились в крупные обители, насчитывавшие по нескольку сот насельников, но продолжали по-прежнему именоваться пустынями. К началу XX в. в России числилось 74 мужских и 12 женских обителей, называвшихся пустынями. Они держались уставов, отличавшихся особой строгостью монастырского общежития. Наибольшую известность получили Введенская Оп- тина пустынь в Козельском уезде Калужской губернии (основана в XVI в.). Саровская в Темниковском уезде Тамбовской губернии (основана в 1692 г. и в 1707 г. получила наименование монастыря), Нилово-Столбенская в Осташковском уезде Тверской губернии (основана в 1581 г.).

Особой формой монастырского общежительства являлись киновии (от греч. кинос – общий и биос – жизнь). Это тип небольшого общежительства, в котором никто, даже настоятель, не мог располагать никакой собственностью, а всё необходимое получал от монастыря. В начале XX в. насчитывалось всего четыре мужских монастыря, называвшихся киновиями.

Правовой статус монашества

Правовой статус православного монашества в конце XIX – начале XX вв. определялся как каноническим правом Русской Православной Церкви, так и нормами государственного законодательства. От постригавшегося в монашество требовалось добровольное согласие, принуждение к пострижению влекло уголовное наказание. Никакой прежний образ жизни не мог служить препятствием ко вступлению в монашество, ибо оно само по себе рассматривалось как «подвиг постоянного покаяния», а возможность покаяния доступна каждому.

По российским законам пострижение в монашество разрешалось мужчинам не моложе 30 лет, а женщинам –40 лет. Кроме того, поступающий в монастырь должен быть свободен от обязанностей, не совместимых с монашеским званием. Постриг женатого мужчины или замужней женщины был возможен только в том случае, если оба супруга изъявляли желание по взаимному согласию принять постриг и не имели детей или их дети стали взрослыми и не нуждались в родительском попечении. Запрещалось постригать лиц, находившихся под судом или имевших невыплаченные долги. Находившиеся на военной или гражданской службе обязаны были получить увольнение от начальства, а лица податных сословий – увольнительные свидетельства от сельских и городских общин, к которым они были приписаны. Дворянин, поступающий в монастырь, должен был передать свое родовое имение наследникам; «благоприобретенным» имуществом (приобретенным путем покупки на личные средства, пожалования и дарения) он мог распорядиться по своему усмотрению, из этого имущества полагалось сделать взнос (вклад деньгами или иным видом имущества) в монастырь, куда он поступал. Впрочем, в монастырь принимали и без вклада («Бога ради»), но такие лица (обычно из податных сословий) не имели права голоса при решении монастырских дел. Лицам, постриженным в монашество, прекращалась выдача заслуженной по гражданской или военной службе (до пострига) пенсии.

До 1832 г. постриг в монашество происходил только с разрешения Святейшего Синода. В 1832 г. Московской и Грузино-Имеретинской синодальным конторам разрешали давать санкцию на пострижение без запроса в Синод. После указа Синода 29 сентября 1865 г. разрешение на постриг давал уже епархиальный архиерей. Желающий принять монашество обращался к нему с прошением, в котором указывался и монастырь, где проситель намеревался пребывать. К прошению прилагалась рекомендация благочинного и свидетельства, удостоверяющие, что для пострижения нет препятствий. Епархиальный архиерей в годовых отчетах в Синод прилагал и список постригшихся в монахи в его епархии.

Поступивший в монастырь сначала в качестве послушника (или послушницы) проходил трехгодичный «искус послушания» – подготовки к принятию монашества. Для лиц, заведомо расположенных к монашеской жизни, этот срок мог быть существенно сокращен, а в случае тяжкой болезни и вообще отменен. От трехгодичного срока послушничества освобождались окончившие класс богословия в семинарии или духовной академии, вдовые иереи и диаконы.

По истечении трех лег послушник мог отказаться от пострига и покинуть монастырь. Численное преобладание послушников над монашествующими в конце XIX-XX вв. (послушники составляли тогда 70% насельников монастырей) свидетельствует о том, что почти половина послушников не принимала пострига.

Государственное и церковное законодательство России XIX в. допускало добровольное оставление иночества, а также определяло порядок лишения монашества за серьезные проступки. Если монах изъявлял желание добровольно сложить с себя монашеский сан, в течение шести месяцев увещевали его отказаться от этого намерения настоятель монастыря со старшей братией. Если увещевания были безуспешными, консистория выносила постановление о снятии монашества, которое приводилось в исполнение только с разрешения Святейшего Синода. Уволенный из монашества возвращался в то состояние, к которому принадлежал по рождению, без возврата преимуществ, чинов и отличий, какие им были приобретены до пострижения79; кроме того на него налагалась семилетняя епитимия, во время которой ему нельзя было занимать должности на гражданской службе и проживать в той губернии, где был монахом, равно как и в обеих столицах (Москве и Петербурге)."Если монах лишается своего сана по приговору духовного суда за свои проступки и преступления, оскорбляющие монашеское звание, то ему уже навсегда воспрещается въезд в столицы и приписка к городским или сельским обществам в той губернии, где был монахом, во исполнение чего с него берется подписка под опасением нарушения оной быть сосланным в Сибирь на всегдашнее пребывание, без разрешения и там поступления на службу. С означенной подпиской он получает место жительства без прав состояния, принадлежащих ему по рождению, по указанию гражданского начальства»80.

Внутренний строй монашеской жизни

Монастыри по характеру уставной жизни подразделялись на общежительные и необщежительные (особножительные). В общежительных монастырях монашествующие не имели личной собственности и получали от монастыря келью, необходимую утварь, а также одежду и обувь, питание и пр. В них но всей строгости соблюдался принцип нестяжательности Доходы от «рукоделия» братии – написания икон, росписи храмов, шитья облачений, изготовления церковной утвари и пр. – шли в общую монастырскую казну. Настоятель выбирался братией, имеющей монашеское посвящение. Общежительные монастыри отличались большой строгостью уставов. Значительное влияние па них оказал «Устав о скитской жизни», созданный в середине XV в. Нилом Сорским. Устав предъявлял строгие требования следовать церковному Преданию и «писаниям святых отцов», определял образ жизни и молитвы, подчеркивал обязательность грамотности и книжности.

В необщежительных монастырях монахи обычно имели келью и иногда общую трапезу от монастыря, всё остальное они приобретали своим трудом. Все доходы в необщежительных монастырях разделялись на три категории: 1) «общемонастырские», которые шли на нужды монастыря, 2) «братские», делившиеся между братией, и 3) «поручные» – доходы отдельных иноков, всецело им принадлежавшие. Монахи особножительных монастырей могли иметь собственные сбережения помимо монастырской казны. Перед смертью монах обязан был всё свое имущество завещать монастырю. Монахам этих монастырей дозволялось «строить своим иждивением или покупать кельи и другие строения там, где это допускается местным монастырским уставом, но оставлять эти кельи и строения после своей смерти или выхода из монастыря в монастырскую пользу»81. Простым монахам необщежительных монастырей не запрещалось вносить свои денежные капиталы в кредитные установления с тем, чтобы после их смерти «вклады обращались в монастырскую собственность». По завещанию они могли передать другому лицу (обычно из своей братии) кресты, иконы, книги духовного содержания. Настоятели крупных необщежительных монастырей назначались императором, остальных – епархиальными архиереями с последующим утверждением Синодом.

В начале XIX в. преобладали необщежительные монастыри, настоятели которых не могли осуществлять полный контроль над братией. Московский митрополит Филарет (Дроздов) при первом объезде своей епархии в 1821 г. констатировал, что большая часть монастырей не придерживалась общежительного устава; братия до того привыкла к весьма «вольготным» условиям жизни, что встречала в штыки всякие попытки ввести общежитие. Даже такой деятельный и энергичный архиерей, как митрополит Филарет, опасался сразу вводить общежительный устав, предпочитая обходный путь – через отдельных настоятелей. В 1862 г. Синод рекомендовал переводить необщежительные монастыри в общежительные. Рекомендация была повторена в 1869 г. Отныне новые монастыри основывались только как общежительные. На 1 января 1914 г. две трети монастырей являлись общежительными, причем большинство из них были женскими.

В реалии элементы общежительства имели место и в особножительных монастырях, в то же время в общежительных монастырях существовали различного рода местные особенности устава.

Как в общежительных, так и необщежительных монастырях действовал принцип беспрекословного послушания младших старшим. Настоятель являлся полным руководителем монастыря, но сам подчинялся епархиальному архиерею. Без благословения настоятеля ничего не делалось в монастыре. В лаврах и в некоторых других крупных монастырях при настоятеле находился законосовещательный духовный собор из наиболее авторитетных и умудренных жизненным опытом иноков. Хозяйственная часть монастыря находилась в ведении келаря, финансовая – монастырского казначея. Монашествующим была запрещена торговля всякими товарами, кроме продажи «собственных рукоделий», да и то «через избранных престарелых братий» и с разрешения настоятеля монастыря. Монах не мог принимать на сбережение ни чужих вещей, ни денег, кроме книг духовного содержания. Он не мог выступать в роли опекуна, попечителя или поверенного, за исключением дел, касающихся своего монастыря.

Как отмечали исследователи русского монашества, в укладе монастырей было много различий. Многие монастыри, как штатные, так и заштатные, не имели определенного устава82.

«Ученое монашество»

Выпускники духовных академий, принимавшие постриг, составляли так называемое «ученое монашество». В конце XVII – начале XVIII вв. это были преимущественно украинцы, окончившее Киево-Могилянскую Духовную Академию, которых Петр I ставил на высшие церковные должности, так как не доверял русским иерархам, считая их противниками преобразований. Позже ученое монашество пополнилось воспитанниками русских духовных академий.

Еще «объявлением о монашестве» 1724 г., когда действовали строгие ограничения на пострижение, было разрешено принимать монашество выпускникам духовных академий, занятым преподавательской деятельностью, по достижении ими 30-летнего возраста. Указ Синода 29 мая 1732 г. освободил от послушнического искуса выпускников духовных академий, изъявивших желание принять монашеский постриг. Положение ученых монахов давало им большие преимущества. Их сразу же рукополагали в иеромонахи и преимущественно из них назначали ректоров духовных академий и семинарий, при этом им устанавливалась и более высокая оплата по сравнению с не имевшими монашеского сана. Ученые монахи одновременно номинально назначались настоятелями монастырей, что давало им дополнительный доход. Такие настоятели обычно не жили в своих монастырях, передоверив управление своим помощникам, а сами наезжали во вверенные им монастыри лишь изредка. Такой порядок соблюдался в течение всего синодального периода.

Как правило, епископские кафедры замещались только «учеными монахами». В XIX в. епископы, назначаемые не из монашеской среды, даже блестяще окончившие духовные академии, но не имевшие монашеского сана, были редким явлением. Крайне редки были также случаи назначения ректоров духовных академий из белого духовенства (сохранилось свидетельство о сомнениях, возникших у Московского митрополита Филарета при назначении ректором Московской духовной академии протоиерея Александра Горского в 1864 г. блестящего ученого и друга Филарета; владыку смутило нарушение уже сложившейся традиции). В связи с уменьшением постригов в монашество среди выпускников духовных академий в 70–80-х годах XIX в. епархиальные архиереи вынуждены были побуждать профессоров академий и преподавателей семинарий из числа овдовевших протоиереев принимать монашество с последующим выдвижением их на замещение епископских кафедр.

Институт «старчества»

После продолжительного ослабления иноческой жизни в XVII – середине XVIII вв., во второй четверти XVIII в. начинается ее возрождение. Во многом оно было обязано распространению в русских монастырях института старчества – традиционного духовного наставничества. Оно предполагает духовное руководство учениками через советы и наставления со стороны опытного в духовной жизни старца. Оно предполагает безусловное послушание ученика своему наставнику. Наставник-старец принимает на себя ответственность за спасение души человека, вверившегося его руководству. Старец являлся и наставником мирян, приходивших к нему за советом и утешением. Старчество обязательно предполагает опыт длительной аскетической жизни наставника.

Широкое распространение старчества в русских монастырях связано с именем схиархимандрита Никольского монастыря (в Молдавии) Паисия (в миру Петр Иванович Величковский). Сначала он подвизался на Афоне, затем в молдавских монастырях, получив известность своей подвижнической жизнью. В начале 70-х годов XVIII в. к нему в Молдавию отправились несколько русских монахов и мирян, стремившихся к аскетической жизни и его духовному руководству. У Паисия Величковского было немало последователей-учеников. В 1803 г. ученики Паисия (Величковского) издали 24 тома его трудов под общим названием «Добротолюбие», в котором были изложены идеи старчества и подвижнической аскетической жизни. Писания и дух устава Паисия Величковского его ученики перенесли и в Россию.

Одним из первых учеников Паисия был иеромонах Клеопа, который в конце XVIII в. перенес основы старчества в Островскую Введенскую пустынь Владимирской епархии. Ему последовали другие ученики, которые разошлись по всей России. Сначала старцы проводили духовное воспитание и руководство среди послушников и только что принявших монашеский постриг, затем они распространили свою деятельность и на «внешний мир» – на всех людей, ищущих духовного наставления и совета путем устной беседы и через духовные письма. «Старчество, – пишет в специальном исследовании о нем И.К. Смолич, – было явлением целостным, развившимся спонтанно, снизу, без всякого воздействия сверху – со стороны иерархии. В старчестве проявилось стремление к возрождению древнехристианского аскетического духа»83.

В начале XIX в. старчество возродилось в некоторых монастырях и пустынях Смоленской, Калужской, Орловской, Тамбовской и Курской губерний.

С наибольшей полнотой идеи старчества воплотились в Оптиной пустыни – в жизни и деятельности таких его подвижников, как иеросхимонах Леонид (Наголкин), иеромонах Макарий (Иванов) и особенно иеросхимник Амвросий (1812–1891, в миру Александр Иванович Гренков). Благодаря 31 им старцам Оптина пустынь стала образцом иноческой жизни. Как к крупному центру русской православной духовности в Оптину пустынь приходили люди всякого звания и положения со всех концов России. Здесь бывали и такие знаменитости, как Н.В. Гоголь. Ф.М. Достоевский, В.С. Соловьев, К.Н. Леонтьев, И.С. Тургенев, Л.К. Толстой, Л.Н. Толстой, братья И.В. и П.В. Киреевские (они завещали похоронить себя в этой обители). Ф.М. Достоевский увековечил образ иеросхимника Амвросия в образе старца Зосимы в «Братьях Карамазовых»84. Труды Амвросия продолжали его ученики – Анатолий (Зерцалов), Иосиф (Литовкин), Варсонофий (Плиханков), Анатолий (Потапов), Нектарий (Тихонов), Никон (Беляев), жившие в Оптиной пустыни в конце XIX – начале XX вв. – вплоть до ее закрытия и превращения в детскую колонию. Ныне Оптина пустынь восстановлена, получив второе рождение в качестве как крупный духовный и культурный центр России.

Как и Оптина пустынь, в XIX в. прославилась Саровская пустынь. Великим подвижником ее был Серафим Саровский (1759– 1833, в миру Прохор Сидорович Мошнин) – отшельник, столпник, затворник. Его паствой была многочисленная семья русских православных людей. Серафим Саровский был и основателем Дивеевского женского монастыря (в котором покоятся его мощи). Широкую известность как духовные наставники в XIX в. приобрели епископ Кавказский и Черноморский Игнатий (1807–1867, вмиру Дмитрий Александрович Брянчанинов) – «краса русского православного иночества». Блестяще образованный, автор аскетически-богословских трудов (изданы в 1885 г.) он долго был настоятелем Сергиевой пустыни (близ Петербурга), а затем епископом Кавказским и Черноморским. В 1861 г. он удалился «на покой» и отдался богословским трудам.

Крупным духовным писателем, теоретиком старчества и толкователем Священного Писания был Феофан Затворник (1815–1894, вмиру Георгий Васильевич Говоров), в 1857–1859 гг. ректор Петербургской духовной академии, епископ Тамбовский и Шацкий (1859–1863), затем епископ Владимирский и Суздальский (до 1866 г., когда он удалился в Вышенскую пустынь, Тамбовской губернии, став затворником)85.

Идеи «старчества» Паисия Величковского отразились в уставах Валаамского, Кирилло-Белозерского и Песношского монастырей, Софрониевой, Введенской, Островской, Белбережской. Площанской и Флорищевой пустыней. В 1840-е годы обычай «старчества» стал распространяться и в некоторых женских монастырях.

Монастырское землевладение и хозяйство

В XIX, и особенно в начале XX вв. материальное положение монастырей существенно улучшилось. Увеличились денежные пособия от казны, монастыри вновь стали превращаться в крупных землевладельцев, благодаря чему смогли расширить хозяйственную деятельность, которая в крупных монастырях приобрела предпринимательский характер.

По указу Павла I от 18 декабря 1797 г. на каждый монастырь было отмежевано по 30 десятин выгонной земли, монастыри получили право устраивать мельницы и заводить пруды для разведения рыбы86. Увеличено содержание штатных монастырей. Стали получать из казны ежегодное пособие в размере 300 руб. заштатные монастыри. По указу Александра I от 8 июня 1805 г. монастыри получили возможность получать в дар и по завещанию ненаселенные участки земли, но на покупку земли требовалось разрешение императора87. Указ 24 мая 1810 г. разрешал монастырям безпрепятственно приобретать ненаселенные земли путем покупки88.

В царствование Николая I монастырское землевладение существенно расширилось за счет пожалований от императора разных угодий. В 1838 г. каждому монастырю были отведены бесплатно лесные дачи в размере от 50 до 150 десятин. При этом наиболее крупные монастыри получили лесные дачи, значительно превышавшие указанные нормы, например, Троице-Сергиевой лавре было отведено 1250 десятин. Кроме того, Николай I указом от 6 сентября 1838 г. повелел отводить вновь учреждаемым монастырям по 100 десятин89, при этом земли стали отводиться и некоторым ранее существовавшим монастырям. Только в 1836–1841 гг. 170 монастырям было передано безвозмездно 25 тыс. десятин (16 тыс. десятин леса и 9 тыс. десятин пашни и сенокосов). Монастыри, которым не было отведено земли, получили денежную компенсацию, исходя из размеров доходов причитающихся им угодий90.

Во второй половине XIX в. наряду с царскими пожалованиями монастыри расширяли свое землевладение и за счет покупки. В 1874 г. насчитывалось 540 монастырей-землевладельцев, у которых находилось в общей сложности 250 тысяч десятин земли. 200 из них являлись крупными землевладельцами, имевшими в среднем каждый 1232 десятины91. Большую часть монастырских земель занимал лес.который монастыри по закону не имели права продавать, а могли пользоваться им только для собственных нужд: на строительство, на отопление и пр. В 1887 г. у 697 монастырей числилось 496308 десятин земли (129743 десятин пашни, 86149 десятин сенокосов, 249817 десятин леса, 30 599 десятин прочих угодий) и 75 900 десятин неудобной земли. В среднем на 1 монастырь приходилось по 709 десятин. Среди них выделялись крупные землевладельцы, владевшие тысячами и десятками тысяч десятин различных земельных угодий92.

В конце XIX – начале XX вв. монастырское землевладение возрастало не только за счет покупок, но и продолжавшихся царских пожалований. Только в 1916 г. Николай II распорядился безвозмездно передать монастырям и архиерейским домам из фонда казенных земель 3609 десятин пашни и леса93.

В 1917 г. насчитывалось 1257 лавр, монастырей, скитов, киновий и архиерейских домов, которым в общей сложности принадлежало 1 159875 десятин земли (в среднем по 923 десятины на 1 владение). В их числе 13 монастырей владели каждый свыше 10 тыс. десятин: Соловецкий, у которого числилось 66,7 тыс. десятин (впрочем, до 90% неудобной – низкорослый лес, тундры и болота), Кожеозерский – 17,6 тыс., Мурманский Алексеевский – 10тыс., Могилевский Успенский – 13,9 тыс., Троицко-Зеленецкий – 19 тыс., Саровский – 26 тыс., Григорьевско-Борисоглебская пустынь – 25 тыс., Александро-Невская лавра – 13 тыс., Серафимо-Понетаевский – 13,9 тыс., Ново-Нямецкий Вознесенский в Безсарабии – 12 тыс., Григорьевско-Бизюковский в Херсонской губернии – 26 тыс., Успенский Амурский – 20 тыс., Камчатский Алексеевский – 10 тыс., Темниковская Успенская пустынь – 24 тыс. Однако, по справедливости, следует сказать, что перечисленные выше 13 обителей находились преимущественно на окраинах Российской империи, с большим резервом еще неосвоенных, а то и неудобных земель. Меньшими по величине, но зато более ценными по качеству угодий, владели известные обители, располагавшиеся преимущественно в удобных для земледелия губерниях. Киево-Печерская лавра имела 6,5 тыс. десятин, Нилова пустынь – 4,7 тыс., Антониево-Сийский монастырь – 2,7тыс., Серафимо-Дивеевский – 2,4тыс., Валаамский – 3 тыс., Троице-Сергиева лавра – 2,1 тыс., Кирилло-Белозерский монастырь – 2,3 тыс., Оптина пустынь – 1,2 тыс. Мосле 1917 г. у монастырей было отобрано и национализировано I млн. 160 десятин земли94.

В XIX – начале XX вв. помимо земельных пожалований монастыри систематически получали из казны денежные выплаты. С 1839 г. казна стала выдавать ежегодное дополнительное вспомоществование в размере 148 тыс. руб. С 1842 г. эта выплата повышена до 260 тыс. руб. Кроме того, выдавались и единовременные денежные пособия наиболее бедным монастырям95. Монастыри пользовались бесплатно казенной прислугой, которая набиралась из государственных крестьян и обязана была служить 25 лет, после чего возвращалась в свое сельское общество. В 1865 г. эта повинность с крестьян была снята, а монастырям в виде компенсации ежегодно выплачивалось 186,2 тыс. руб. для найма слуг.

Обители получали значительные пожертвования от частных лиц – денежные, а также богослужебной утварью: иконами с позолоченными окладами, украшенными золотом и драгоценными камнями облачениями, богослужебными сосудами.

Жертвователи отливали колокола монастырям, строили за свой счет монастырские храмы, заказывали иконостасы с дорогой резьбой и позолотой. Графиня А.А. Орлова-Чесменская в своем завещании в 1848 г. пожертвовала 340 монастырям 1,7 млн. рублей. Кроме того, она подарила ценные вещи Почаевской лавре, Соловецкому и Юрьеву монастырям96. В 1869 г. поступили от жертвователей 300 тыс. руб. московскому Иоанновскому женскому монастырю, 98 тыс. руб. 890 десятин угодий Знаменскому женскому монастырю в Новгородской губернии97. В 1859 г. было основано «Общество для вспоможения беднейшим церквам и монастырям»98.

В своих владениях монастыри вели высокоэффективное хлебопашество, огородничество, садоводство, скотоводство, птицеводство, пчеловодство. Валаамский монастырь имел обширное садоводческо-огородное хозяйство. В суровых северных условиях здесь выращивались разнообразные сорта яблок, за которые монастырь получал премии на сельскохозяйственных выставках. При монастыре был рыбозавод, в котором разводились ценные породы рыб. Существовало молочное хозяйство, ориентированное на рынок, хорошо оборудованный конный двор с 70 рабочими и выездными лошадьми; были свои столярная, слесарная, бочарная, гончарная и иконописная мастерские, свечной, смолокуренный, кирпичный, камнетесный, известковый и лесопильный заводы, механическая мастерская с токарными станками, имелась даже своя фотомастерская. Расположенный в исключительно живописной местности монастырь привлекал знаменитых художников-пейзажистов (например, его неоднократно посещали А.И. Куинджи, В.Д. Поленов, И.И. Шишкин).

Обширное и разнообразное хозяйство велось в Соловецком монастыре. У монастыря были салотопенной, свечной, гончарный, кирпичный, лесопильный, смолокуренный, литейный, механический, кожевенный заводы, ювелирная, столярная, слесарная, экипажная мастерские. На острове была устроена система каналов, обеспечивавшая регулярное водоснабжение. Монастырь имел судостроительную верфь, на которой строились винтовые пароходы и небольшие парусные суда. Важными доходными отраслями его хозяйства были «рыбные и звериные» промыслы. Ежегодно в монастырь по обету прибывали от 700 до 800 молодых мужчин потрудиться в пользу монастыря и приобрести навыки в каком-либо ремесле; монастырь обеспечивал их одеждой и питанием.

Для ведения своего хозяйства монастыри применяли и наемный труд. Так, в 1889 г. в 476 монастырях было 26 тыс. человек, работавших по найму99.

Значительная часть монастырских земель, а также принадлежавшие монастырям мельницы, торговые лавки, пристани и прочие «оброчные статьи» сдавались в аренду. По данным Св. Синода на 1 января 1917 г. монастыри сдавали в аренду 276 усадебных пахотных и сенокосных угодий100.

В крупных городах немалые доходы монастыри получали от монастырских кладбищ. Места для захоронений на кладбищах монастырей Александро-Невского в Петербурге, Новодевичьего, Алексеевского, Донского в Москве и др. оценивались в начале XX в. в размере от 50 до 500 рублей, кроме того, само погребение обходилось от 10 до 50 рублей. Значительные суммы взимались за «вечное поминовение» (например, та же Александро-Невская лавра брала до 1000 рублей), за устройство памятников.

Монастыри занимались и финансовой деятельностью, ссужая деньги под проценты. Когда после 1861 г. в России появились частные банки с более высокими процентными ставками по вкладам, монастыри стали вкладывать свои денежные средства в эти банки.

Были приняты меры к учету и контролю денежных вкладов монастырей и других духовных учреждений. В 1883 г. последовал циркуляр Синода, предписывавший «заведениям и учреждениям, состоящим в ведении Духовного ведомства, ни под каким видом не помещать суммы для увеличения процента в частные, общественные, городские и другие банки». Вклады «до востребования» в банках должны быть возвращены немедленно, «срочные» – до истечения срока и обмениваться на государственные процентные бумаги. Впредь суммы духовных учреждений помещать в Государственный банк и обращать на покупку только государственных процентных бумаг101.

В 1913 г. сумма монастырских вкладов в банках составила 65,6 млн. рублей. В конце XIX в. монастыри стали вкладывать свои средства в городские доходные дома. Например, в 1903 г. в Петербурге насчитывалось 266 доходных домов и 40 торговых складов, принадлежавших монастырям и церквам, которые сдавали их в наем. В Москве в то же время только монастыри владели 146 доходными домами, кроме того, они имели 32 подворья, постоялые дворы, торговые склады, обширные огороды как в черте города, так и вне его. В Киеве церквам и монастырям принадлежало 114 домов; некоторые из них сдавались в аренду.

Д.И. Ростиславов в специальном исследовании об имущественном положении монастырей перечисляет до 20 других источников доходов монастырей: даяния на поминовение усопших, «кружечный сбор», «кошельковый», «молебенный», «просфорный», от продажи свечей и лампадного масла, от часовен, от крестных ходов, типографско-издательский. От продажи литографированных картин духовного содержания, от площадей под ярмарки и торжки на монастырской земле, от лавок и т.д.

Наиболее крупные монастыри, как, например, Соловецкий и Валаамский, Троице-Сергиева и Киево-Печерская лавры ежегодно привлекали к себе десятки и сотни тысяч богомольцев, что приносило также немалый доход этим обителям. В них во время праздничных дней, при большом стечении паломников, шла бойкая торговля крестиками, иконками, ладанками, свечами, картинками и книжками духовного содержания, а также и съестными припасами. В Троице-Сергиевой и Киево-Печерской лаврах ежегодно бывало в каждой до 300 тысяч паломников-богомольцев. Под Курском в крестном ходе при перенесении иконы Богоматери собиралось от 80 до 120 тыс. богомольцев. (Вспомним знаменитую картину И.Е.Репина «Крестный ход в Курской губернии».) Большое скопление народа вызывало и сферу услуг, налаженный торг ими. Следует отметить, что такие известные ярмарки, как Ирбитская в Сибири и Макарьевская (Нижегородская) возникли около монастырей.

Обычно каждый монастырь имел свою святыню: особо чтимую икону или мощи святителя (обычно основателя монастыря). Около них ставилась кружка для денежного сбора. Торгашеский дух оскорблял чувства верующих, вызывал многочисленные нарекания в тогдашней прессе.

Статистики постоянно сетовали на неполноту сведений о доходах монастырей. Но даже неполные данные свидетельствуют о неуклонном росте этих доходов, особенно в пореформенное время и в начале XX в.: в 1861 г. – 316 тыс. руб., в 1871 г. – 648 тыс., в 1881 г. – 1781 тыс., в 1893 г. – 3535 тыс. и в 1909 г. – 20,2 млн. руб.

Современники и впоследствии историки немало писали о «богатствах» русских православных монастырей, о роскошной жизни их настоятелей. Так, в «Церковном вестнике» за 1875 г. (№117) сообщалось: «В храминах ангельского чина обилие и довольство бьет полным ключом. Мягкая, великолепная мебель, персидские ковры, роскошные подушки на диванах, шитые шерстями с изображением на них царства животного и растительного; на окнах цветущая флора, за столом сладкие и сдобные яствия, а после стола отличный десерт». Профессор Петербургской духовной академии Д.И. Ростиславов в изданном в 1876 г. анонимно «Опыте исследования об имуществах и доходах наших монастырей» привел многочисленные факты жизни монашествующих в наиболее известных и богатых монастырях. Издание книги явилось сенсацией и вызвало взрыв недовольства монашества разоблачающими фактами. Так, в книге сообщалось: «Для редкого из настоятелей нет пары или тройки лошадей с приличным экипажем, даже каретою или коляскою, чтобы съездить куда-нибудь... Великолепно убранство настоятельских покоев: паркетные полы, дорогие ковры, мебель из красного и орехового дерева, обитая ценными или шелковыми материями». Ростиславов рассказывает о впечатлении, какое произвела на Августа Гаксгаузена ризница Троице-Сергиевой лавры. Увидев в ней многочисленные церковные сосуды, чаши, кадила, митры и жезла из чистого золота и украшенные драгоценными каменьями, напрестольные Евангелия в золотых переплетах и прочие предметы «неисчислимой ценности», Гаксгаузен писал: «Они превосходят всё, что только можно видеть в остальной России и во всей Европе, исключая Рима»102.

Однако вывод о сказочных богатствах монастырей нельзя делать лишь по таким крупным монастырям, как Соловецкий, Валаамский, Спасо-Евфимиевский и тем более по Троице-Сергиевой, Киево-Печерской и Александро-Невской лаврам, которые всегда пользовались особым вниманием и благоволением великих князей, царей и императоров и веками скапливали свои богатства.

В действительности, богатых монастырей было немного. Подавляющее большинство составляли маленькие, бедные монастыри. Обычно они располагались в отдаленных, глухих местах, имея недостаточные земельные угодья, жили скудно, пробавляясь мелкими рукоделиями, а то и подаянием.

Функции монастырей

Монастыри издавна на Руси играли роль религиозных и культурных центров. В их стенах сосредотачивались летописание и иконописание, изготовление высокохудожественных предметов церковной утвари. Они также являлись и центрами распространения грамотности. Летописание, переписывание книг, обучение мирян грамоте всегда считалось богоугодным делом. Православные монастыри в Руси играли ту роль, что и в раннее средневековье западно-европейские академии. В монастырях хранились богатые библиотеки и ценнейшие архивы. Почти все летописи, древнейшие исторические акты и другие памятники древнерусской литературы дошли до нас только благодаря тому, что они сохранились в монастырях. Кроме того, каждый монастырь, возводимый веками, являет собой неповторимый историко-архитектурный ансамбль.

Монастыри играли огромную роль в колонизации окраин, в освоении необжитых мест, особенно в северных и восточных регионах России. В лесной глуши, на берегах рек и озер, вокруг монастырей возникали крестьянские поселения, расчищались под пашню леса, обживались окрестности монастыря.

В старину велика была и стратегическая роль монастырей. Некоторые из них ставились на стратегически важных путях к Москве, Новгороду, Пскову, Смоленску, составляя линии крепостей, ограждавшие эти города. Сохранившиеся сооружения крупных монастырей и ныне поражают своими мощными стенами и боевыми башнями. В старину монастырям давались порох, ружья и пушки. Во время военной опасности за стенами монастырей спасалось окрестное население, которое вливалось в ряды их защитников.

Монастыри выполняли функции миссионерства и христианизации. В конце XIX в. насчитывалось до 20 миссионерских монастырей – преимущественно в Заволжье. Приуралье. в Западной и Восточной Сибири (основанные в XVII в. Знаменский в Тобольске. Свято-Никольский в Верхотурье, Преображенский в Тюмени и Преображенский в Якутске, Троицкий Усть-Киренский и Троицкий Селенгинский и др.). В 1870 г. в особую миссионерскую обитель был обращен в Москве древний Покровский монастырь, призванный координировать общецерковную просветительскую деятельность. Центром миссионерской работы в конце XIX в. в Казанской епархии являлся Спасо-Преображенский монастырь, в котором были созданы специальные двухгодичные миссионерские курсы. В Херсонской губернии активную миссионерскую деятельность противопротестантской направленности проводил Григорьево-Бюзюков мужской монастырь. Миссионерскую функцию выполняли православные русские монастыри за рубежом (в Северной Америке, Китае, Палестине).

Некоторые монастыри служили местом отбывания наказаний за преступления против веры. В монастырские тюрьмы обыкновенно помещали без суда, по решению Св. Синода или императора, расколоучителей, закоренелых сектантов, опасных «вольнодумцев», самозванцев. Узники содержались там десятки лет, а то и пожизненно. До начала XX в. существовало 20 мужских и 10 женских монастырей, служивших местами заключения. Местами заключения в монастыре служили как монашеские кельи обычного типа, так и казематы, устроенные внутри монастырских стен, в подвалах, под церковными полами, в погребах, а также специально оборудованные монастырские тюремные здания. Начальником монастырской тюрьмы являлся сам настоятель монастыря, а монахи несли сторожевую охрану узников.

Самой старой и крупной монастырской тюрьмой была Соловецкая, в которую заточали «бунтовщиков» и сектантов уже с середины XVI в. Местами заключения здесь служили казематы (небольшие, сырые и темные камеры) внутри башен и крепостных стен. Тюрьма Кириллова Белозерского монастыря существовала с XVII в. Тюрьма Спасо-Евфимиевского монастыря была учреждена в 1766 г. Она служила местом заключения душевнобольных преступников. Здесь узники содержались на цепи. Среди женских монастырей, выполнявших функцию тюрем, известны Покровский и Ризположенский в Суздале, Ивановский и Новодевичий в Москве.

По указу Екатерины II (1766 г.) при монастырских тюрьмах полагалось находиться военной команде. Начальник караула ежедневно подавал настоятелю монастыря рапорт о состоянии арестантов. Воинские караулы были сняты в 1890 г. Вместо них монастыри нанимали надзирателей и содержали их за свой счет, но более за счет подаяний. В монастыре ставилась кружка «для христолюбивого подаяния», и богомольцы опускали в них медяки, которые шли на арестантские нужды.

В монастырские тюрьмы заточали по разным поводам и причинам, часто не подходившим ни под одну из уголовных статей. Режим содержания в монастырских тюрьмах устанавливался инструкцией, присылаемой настоятелю монастыря о каждом узнике. Перед настоятелем ставилась задача «привести к раскаянию» отступника от православия. Соответственно поведению арестанта мог быть изменен и режим его содержания. «Смиренным» арестантам, которые «раскаялись» в своих заблуждениях, разрешалось даже выходить в коридоры тюрьмы и общаться с такими же узниками, а в зимнее время, когда в монастыре не было богомольцев, таким арестантам разрешалось выходить на прогулки в пределах монастырских стен. «Нераскаявшихся» арестантов никогда не выпускали из каземата. Обычно они заканчивали свою жизнь в монастырской тюрьме; их хоронили на особых кладбищах за монастырской стеной без церковных обрядов.

Особенно тяжелы были условия содержания узников в Соловецкой тюрьме. Находившийся там в 1806–1813 гг. при настоятеле Иларионе монах-прорицатель Авель пишет в своих воспоминаниях: «Сей Иларион архимандрит уморил невинно двух колодников, посадил их и запер в смертельную тюрьму, в которой не токмо человеку жить нельзя, но и всякому животному невместно: первое в той тюрьме – темнота и теснота; третие – дым и угар и сим подобная; четвертое и пятое в той тюрьме – скудость одежд и пищи, и от солдат истязания и ругание»103.

В конце XIX в. посетил Соловки В.И. Немирович-Данченко. Он осмотрел казематы соловецкой тюрьмы, которые произвели на него удручающее впечатление. «Потрясающе мрачные темничные кельи, – писал он. – В каждой окно. В окне по три рамы и между ними две решетки. Все это прозеленело, прокоптело, прогнило, почернело. День не бросит сюда ни одного луча света. Вечные сумерки, вечное молчание»104.

Условия содержания арестантов вплоть до закрытия монастырских тюрем практически не улучшились. Были лишь уничтожены «земляные тюрьмы», и заключенные переведены из подвальных помещений различных построек в специальные тюремные здания. Расколоучители, обычно, подвергались строгому наказанию: они помещались «под караул», а их последователи направлялись в ссылку в монастыри «под начало»: они находились в монастыре не в казематах, а под присмотром братии и выполняли самые тяжелые работы. Кроме сектантов и старообрядцев помещали лиц, обличенных вообще в «иноверии», «ложных пророчествах», «своевольных толкованиях Священного Писания». Нередко они страдали психическими расстройствами.

Расстриженное духовенство попадало в монастырь обычно «под начало», а также и обвиняемые в связях с раскольниками. Случаи помещения в монастыре уголовных и политических преступников были единичными. Так, известна ссылка декабристов А.С. Горожанского в Соловки, а Ф.П. Шаховского, психически больного, в Суздальскую тюрьму Спасо-Евфимиева монастыря. По своему сословному происхождению большинство узников монастырских тюрем были представителями крестьянства.

За последний период существования монастырских тюрем (перед их закрытием) в составе узников монастырских тюрем уже реже встречаются представители сектантства. В монастырские тюрьмы попадали преимущественно люди духовного православного звания и содержались они среди братии «под началом». Под строгий караул из них попадали те, кто выступал против церковных порядков. Так, в 1901 г. в Суздальскую монастырскую тюрьму попал священник Герасим Цветков. В одной из газет писали о нем: «Причиной, вызвавшей применение к Цветкову такой суровой кары, были некоторые его взгляды, несогласные с тем, которые считаются господствующими в нашем духовенстве. Так, например, о. Цветков осуждал подчинение церкви светской власти в лице обер-прокурора Св. Синода, призывал к необходимости скорейшего созыва вселенского собора для разрешения многих назревших вопросов в православной церкви и отвергал авторитет Св. Синода. В этом смысле он неоднократно подавал доклады и записки обер-прокурору Св. Синода и многим иерархам русской церкви, последствием чего и было осуждение. Цветкова на строгое содержание в монастыре впредь до раскаяния и исправления»105.

Монастырские тюрьмы преследовали цель «исправления» старообрядцев и сектантов, т.е. «обратить их в лоно православия». Однако, как показывала практика, этого удавалось добиться крайне редко: «раскаявшихся» насчитывалось буквально единицы. Особенным упорством отличались сектанты. Настоятели монастырей относились к содержавшимся под караулом сектантам как к наиболее опасным преступникам, и случаи их ходатайств об облегчении участи сектантов были крайне редкими. Находясь в монастырских тюрьмах, узники веры иногда вовлекали в свои секты монахов, послушников, даже богомольцев. Бывали случаи, когда узники совращали в свою веру караульных солдат. В начале XX в. монастырские тюрьмы были закрыты. Первой была официально закрыта в 1902 г. тюрьма в Соловецком монастыре, хотя фактически в 1883 г. в ней не оставалось ни одного узника. Остальные монастырские тюрьмы были упразднены к 1905 г.106.

Просветительская и благотворительная деятельности монастырей

В начале XIX в. при монастырях стали заводиться школы, больницы, приюты. Ниже приводятся конкретные сведения о больницах и богадельнях за 1841–1914 гг. (см. Таблицу 5).

Таблица 5

Монастырские больницы и богадельни в 1841–1914 гг.


Годы Больниц Мест в них Богаделен Мест в них
1841 37 232 21 363
1851 53 500 19 438
1861 67 739 23 709
1871 65 1086 36 687
1881 78 990 51 1050
1891 107 1368 73 1606
1900 172 2027 123 1774
1914 234 2698 169 2252

Источники: Преображенский И.Г. Ук. соч. С. 145–146; Отчеты обер-прокурора Св.Синода: за 1900 г. – СПб., 1902; Приложения. С. 46–47,за 1914 г. – СПб., 1916. Приложения. С. 22–23.

Кроме того, монастыри жертвовали большие суммы на просветительные и благотворительные цели: на постройку детских приютов, школ, больниц. В начале XX в монастыри ежегодно жертвовали до 350–380 тыс. руб. на церковно-приходские школы. Во время русско-турецкой 1877–1878 гг., русско-японской 1904– 1905it. и Первой мировой войн в некоторых мужских монастырях были устроены лазареты для раненых. Некоторые монастыри содержали сирот убитых воинов.

Значительной была благотворительная роль Марфо-Мариинской женской общины, основанной в 1916 г. в Москве великой княгиней Елизаветой Федоровной специально «для оказания помощи страдающим: материальной и духовной», в особенности по уходу за больными из социальных низов. Хотя сестры общины не постригались в монашество, они давали обет, по примеру монахинь, проводить жизнь в целомудрии, труде и молитве.

В Марфо-Мариинскую сестринскую обитель принимались православные девицы или вдовы в возрасте от 21 года до 40 лет. Сестры делились на «испытуемых» (типа послушниц) и «крестовых» (при посвящении в эту ступень они давали обет служить Богу и ближним и носили особое одеяние).

Обитель оказывала три вида помощи – медицинскую, попечительскую и просветительскую. При обители находилась бесплатная больница с хирургическим отделением, амбулатория, аптека, библиотека, приют для девочек-сирот, больничный храм и специальные помещения-гостиницы для паломников. Были устроены бесплатные столовые для бедняков. Выявлялись нуждающиеся в помощи – ютившиеся в трущобах, подвалах, на чердаках. В 1914–1917 гг. Елизавета Федоровна объединила благотворителей, оказывавших помощь воинам и их семьям, организовала склады пожертвований и отправку их на фронты, подготовку сестер милосердия для работы в госпиталях.

Летом 1918 г. – во время истребления царской семьи – Елизавета Федоровна погибла мученической смертью: живой она была сброшена в шахту под Алапаевском. После прихода белых тело ее извлекли из шахты, в 1921 г. захоронили в церкви Марии Магдалины в Иерусалиме. В 1981 г. Елизавета Федоровна была канонизирована зарубежной Русской Православной Церковью, а в 1990 г. и в России107.

Зарубежные монастыри

В 1917 г. за рубежом находилось 15 русских православных обителей (10 мужских и 5 женских) с 709 насельниками (638 монахами и 71 послушником): 4 в Китае (Успенский Пекинский. Пекинская женская община, 2 подворья Пекинского Успенского монастыря – 1 в Пекине и 1 в Харбине), 6 в США (Пенсильванский, Тихоновский в Пенсильвании, архиерейский дом в Нью-Йорке и его архиерейский дом на Ситхе, Трифоновский на Аляске, Покровский женский в Спрингфильде), 2 в Греции (Ново-Афонский Пантелеимоновский и Ильинский мужской скит) и 3 в Палестине (Горненский женский в Иерусалиме, Назаретское подворье Русского Палестинского Общества, Новое подворье Русского Палестинского общества в Иерусалиме)108.

Съезды монашествующих 1909 и 1917 гг.

В начале XX в. для обсуждения насущных проблем монастырей были созваны три съезда монашествующих (Всероссийский съезд монашествующих, съезд ученого монашества и съезд представителей от монастырей). Все они проходили в Московской духовной академии при Троице-Сергиевой лавре.

5–13 июля 1909 г. состоялся Первый всероссийский съезд монашествующих под председательством архиепископа Вологодского и Тотемского Никона (Рождественского). Главной задачей съезда, по свидетельству его участника Серафима (Веснина), было «всестороннее обсуждение вопроса о том, какие меры возможно и должно принять для поднятия духовной жизни в современном монашестве, какие препятствия к сему необходимо устранить и как сего достигнуть, чтобы, с одной стороны, мир не вторгался в тихие пристани духовной жизни со своею суетою и несвойственными иноческой жизни требованиями. С другой – чтобы монашество само не выходило в мир искать в нем того, от чего оно отрекается невольно внешними условиями, большею частию от иноков не зависящими»109.

Программа съезда, выработанная Синодом, включала 22 вопроса, которые группировались вокруг 10 проблем: 1) монастыри общежительные и штатные; 2) старчество и духовничество; 3) монашеские обеты и дисциплина; 4) богослужебный устав, церковное пение; 5) монашеское образование; 6) монашество, епископат и белое духовенство; 7) женские монастыри; 8) миссионерское служение монастырей; 9) патриотическое служение монашества

Отечеству во время внутренних смут и войн; 10) объединение всех монастырей в союз духовной взаимопомощи.

На съезде говорилось о неблагополучии в русских монастырях. Архиепископ Никон в своем основном докладе «Нужды современного монашества» со скорбью признавал, что «монашество наше в духовном отношении всё более и более опускается, и становится страшно за ту великую идею, за тот святой идеал, носителем коего должно быть иночество». Причины этого он усматривал «в общем омирщении христианской жизни, а также в том, что монастыри как особые учреждения, имеющие целью создать все благоприятные условия для монашеской жизни, в большой степени перестали выполнять это большое назначение. По мнению съезда, монастырская жизнь нуждалась в исправлениях, к важнейшим из которых относили: 1) преобразование всех монастырей в общежительные, 2) введение старчества в монастырях из лиц строго иноческой жизни, духовно опытных, имеющих священнический сан, 3) усиление монашеской дисциплины, 4) повышение образовательного уровня монашества, создания возможности для их миссионерского и патриотического служения и, наконец, 5) создание союза, объединяющего всероссийское монашество110.

В 1917 г. были проведены еще два всероссийских съезда монашествующих: 1) ученого монашества 7–14 июля и 2) представителей от монастырей 16–23 июля.

Председателем съезда ученого монашества был архиепископ Московский и Коломенский Тихон (Белавин). В постановлении съезда говорилось, что «ученое монашество едино со всем монашеством в силу единства иноческой жизни»; занимаясь учебно-педагогическим и церковно-общественным служением, ученые монахи обязаны хранить монашескую дисциплину. Был поставлен также вопрос о создании иноческого церковно-просветительского братства, которое призвано заниматься научной разработкой высших богословских вопросов, учреждать учебно-духовные заведения и школы для пастырской и миссионерской деятельности, благовестничеством, изданием духовной литературы, составлением учебных руководств. Предлагалось также преобразовать Александро-Невскую лавру в главный монастырь ученого и иноческого братства.

Представители всероссийского съезда монашествующих 16–23 июля 1917 г. предложили развернутую программу «устроения монастырей и монашеской жизни». Она должна была впоследствии лечь в основу проекта общего устава для монастырей. Предлагалась новая структура управления монастырями.

Вместо учреждения Союза всех православных русских обителей съезд предложил образовать особую систему местного, областного и центрального монастырского управления. В епархии предлагалось образовать (в качестве распорядительного органа) Епархиальный монашеский собор под председательством епархиального архиерея, собирающийся на свои заседания 1 раз в год; исполнительным органом (заседающим 1 раз в месяц) должен стать Епархиальный монашеский совет при епархиальном архиерее.

Следующей инстанцией предусматривался митрополичий округ, в котором распорядительным органом являлся Окружной монашеский собор под председательством митрополита округа (собирался на заседания также 1 раз в год), а исполнительным – Епархиальный монашеский совет митрополичьей кафедры при митрополите (председателе совета).

Наконец, высшим законодательным органом предлагался Всероссийский монашеский собор под председательством «Первоиерарха Российской Церкви – Московского архипастыря». Он должен был собираться один раз в три года. Исполнительным органом должен быть Всероссийский монашеский совет при Святейшем Синоде «как вспомогательный и совещательный орган по высшему церковному управлению и наблюдению над монастырями» под председательством одного из членов Синода. Совет избирался на три года.

Съезд принял ряд других постановлений, касающихся устройства монастырской жизни и ограждения интересов монастырей. Был выработан и Наказ Поместному собору Русской Православной церкви, открытие которого было назначено на 15 августа 1917 г. Однако последующие события помешали реализации этих решений (как впоследствии и решений Поместного собора 1917–1918 гг.)111.

* * *

56

Палица – четырехугольная палка квадратной формы с изображением креста, привешиваемая при бедре с правой стороны.

57

Митра – архимандритская шапка.

58

ПСЗ-1. Т. 4, № 1829.

59

ПСЗ-1. Т. 4, № 1834.

60

ПСЗ-1. Т. 4, № 1834.

61

ПСЗ-1. Т. 4, № 1886.

62

ПСЗ-1. Т. 7, № 4022.

63

ПСП и Р. 1869, Т. 4, №1197.

64

Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. – М., 1992. Т. 2. С. 441.

65

Смолич И.К. Ук. соч. С. 669.

66

Знаменский П.В. История Русской Церкви. – М., 1996. С. 452.

67

ПСЗ-1. Т. 15, № 10765.

68

ПСЗ-1. Т. 16, № 11814.

69

ПСЗ-1. Т. 17, № 12060.

70

ПСЗ-1. Т. 17, № 12121.

71

ПСЗ-1. Т. 22, № 16375.

72

ПСЗ-1. Т. 22, №№ 16649 и 16650.

73

Знаменский П.В. Ук. соч. С. 457.

74

Смолич И.К. Русское монашество. 988–1988. – М., 1999. С. 279.

75

Знаменский П.В. Ук. соч. С. 455.

76

Зыбковец В.Ф. Национализация монастырских имуществ в советской России. 1917–1921 гг. С. 197.

77

Русское православие: вехи истории. – М., 1989. С. 549.

78

Смолич И.К. Русское монашество. С. 292.

79

Устав Духовных консисторий 1841 г. Гл. IX. С. 348.

80

Павлов А.С. Ук. соч. С. 229.

81

Павлов А.С. Ук. соч. С. 221.

82

Смолич И.К. Русское монашество. С. 290.

83

Там же. С. 351.

84

Павлович Н.А. Оптина пустынь. Почему туда ездили великие? // «Прометей». Историко-биографический альманах. – М., 1980, Т. 12; Зайцев В. Достоевский и Оптина пустынь // «Литературная Россия», 1989,8 декабря.

85

Смирнов П. Преосвященный Феофан, вышенский затворник. -Тамбов, 1905.

86

ПСЗ-1. Т. 24, № 18273.

87

ПСЗ-1. Т. 28, № 21785.

88

ПСЗ-1. Т. 31, № 24246.

89

ПСЗ-2. Т. 13, № 11518.

90

Дмитриев С.С. Православная Церковь и государство в предреформенной России // «История СССР», 1966, № 4. С. 47.

91

Ростиславов Д.И. Опыт исследования об имуществах и доходах наших монастырей. – СПб., 1876. С. 86.

92

Любинецкий Н.А. Землевладение церквей и монастырей Российской империи. – СПб., 1900. Ч. 1.С. 10.

93

Зыбковец В.Ф. Ук. соч. С. 27.

94

Зыбковец В.Ф. Ук. соч. Список православных монастырей Российской империи на 1917 г. С. 113–197.

95

Дмитриев С.С. У к. соч. С. 47.

96

Знаменский П.В. История Русской Церкви. С. 454.

97

Смолич И.К. История Русской Церкви. Ч. 2. С. 537.

98

Знаменский П.В. Ук. соч. С. 454.

99

Кильчевскии В. Ук. соч. С. 10.

100

Зыбковец В.Ф. Ук. соч. С. 29.

101

Циркулярные указы Синода за 1867–1900 гг. – СПб., 1901. С. 183.

102

Ростиславов Д.И. Ук. соч. С. 325.

103

Предсказатель монах Авель. Житие его и страдания // «Русская старина», 1875, №2. С. 424.

104

Немирович-Данченко В.И. Соловки. Воспоминания и рассказы из поездки с богомольцами. – СПб., 1884. С. 118.

105

Пругавин А.С. Старообрядчество во второй половине XVII- XIX вв. – М., 1904. С. 117.

106

Пругавин А.С. Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством. – М., 1905; Колчин М. Ссыльные и заточенные в острог Соловецкого монастыря в XVI- XIX вв. – М., 1908; Гернет М.Н. История царской тюрьмы. – М., 1951. Т. 1, гл. 5; т. 2, гл. 10; т. 3, гл. 6.

107

Власов П.В. Обитель милосердия. – М., 1991; Максимова Л.Б. Вклад великой княгини Елизаветы Федоровны в благотворительное движение в России. – М., 1998.

108

Зыбковец В.Ф. Ук. соч. С. 196– 197.

109

Серафим (Веснин), иером. Первый Всероссийский съезд монашествующих 1909 года. Воспоминания участника. -М., 1999.

110

Там же.

111

Постановления Всероссийского съезда представителей от монастырей, бывшего в Свято-Троицкой Сергиевой лавре с 16 по 23 июля 1917 г. – М., 1917; Постановления Всероссийского съезда ученого монашества, бывшего в Московской духовной академии с 7 по 14 июля сего, 1917, года. – М., 1917.


Источник: Русская православная церковь и государство. Синодальный период ( 1700-1917) / В.А. Федоров. - М. : Рус. панорама, 2003 (Калуга : ГУП Облиздат). - 479 с. - (Серия "Страницы российской истории"/ Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова). ISBN 5-93165-069-5

Комментарии для сайта Cackle