Покровская церковь Московской Духовной Академии

Дому Твоему подобает святыня,

Господи, в долготу дней. Пс. 92:6

В напечатанной на страницах Богословского Вестника за 1897 год (№№9 и 11) статье, под заглавием: «Иннокентий, Митрополит Московский и Коломенский, в его отношении к Московской Духовной Академии (к столетию со дня его рождения 26 августа 1797–1897 г.)», мы указывали на живое, деятельное и благодетельное участие этого приснопамятного святителя во многих сторонах жизни Московской Духовной Академии и, как на один из следов такого участия, указывали между прочим на устройство домовой академической церкви. По подробности об этом и остальном обещали мы сделать предметом особых наших статей¹. Исполняем теперь это обещание, и прежде всего будем вести речь о церкви академической, так как осуществление мысли о ней последовало ранее осуществления других предначертаний времени святительства митрополита Иннокентия на Московской кафедре в отношении к подведомой ему духовной академии.

Московская духовная академия открыта была в день Покрова Пресвятой Богородицы 1 октября 1814 г., и этот день с тех пор всегда отличался особенною торжественностью празднования в академии, при чем богослужение сопровождалось актом, на котором ректор академии произносил иногда речь, читались списки студентов и лучшим из них раздавались награды. Богослужения (литургии) совершаемы были в лаврских церквах: акт же происходил в академической зале, в которой читались лекции по богословию, производимы были публичные испытания и совершаемы были по временам молебствия, всенощные бдения и другие богослужения, которые, по уставу церковному, допускаются вне освященного храма. Литургию, разумеется, и в другие воскресные и праздничные дни академическое братство, в котором всегда было значительное число представителей монашествующего и белого духовенства, отправляло в лаврских церквах, обыкновенно осенью и зимою в теплой трапезной церкви, а от недели Пасхи до осени в холодном Успенском соборе. В весеннее время этот собор, не успев еще обогреться после зимних морозов, бывал весьма неудобен по сырости воздуха и стен, так что академическое начальство принуждено было довольствоваться ранними литургиями в других небольших церквах лавры. По предварительном распоряжении академического начальства, по соглашению с лаврским, о том, в какой из лаврских церквей должно быть совершаемо богослужение, кому участвовать в совершении богослужения и т.д., обыкновенно студенты, в старину, под предводительством инспекции, попарно шли (с 1850-х годов попарное шествие уже не соблюдалось) в назначенную церковь, к началу службы, какая бы погода в ту пору ни случилась.

В виду многих неудобств, сопряженных с этим порядком отправления богослужений, в академии весьма давно чувствовалась потребность иметь свою домовую церковь, и еще ректор, архимандрит Евсевий (Орлинский)², начальствовавший в академии с 25 ноября 1841 года по 17-е января 1847 года, поднимал вопрос об этом³. Но митрополит Филарет, по особым соображениям⁴, не дозволял академии иметь свою церковь, и это положение дела продолжалось до самой кончины его в 1887 году (19 ноября).

Чтобы хотя сколько-нибудь яснее представить себе дело прежнего порядка и неудобств, сделаем небольшую выдержку из относящегося к 1849 году письма одного из бывших тогда студентов академии, иеромонаха Саввы (в миру священника Иоанна Михайловича Тихомирова), что впоследствии архиепископ Тверской⁵. От 6 апреля означенного года он писал в Муром к прежнему своему ближайшему начальнику по священнослужению, протоиерею Муромского собора М. Г. Троепольскому: «не смотря на тихую монашескую жизнь, у меня бывают и теперь своего рода недосуги, которые нередко препятствует свободно располагать своими занятиями. Не говоря уже о постоянных, общих для всех нас школьных, занятиях, которые не оставляют нас и в праздники, я имею ещё теперь особенную частную должность, исполнение которой относится, впрочем только к праздничным дням. С поступлением на старший курс, мне поручено (было) начальством заведывать церковной службой по академии. Сущность дела состоит в том, чтобы узнать предварительно от начальства, т. е. от ректора о времени и месте богослужения, потом объявить волю настоятеля сослужащим и студентам, вытребовать из лавры дьяконов и распорядиться ризницею. Должность сама в себе не трудная, тем не менее однако ж требует большой аккуратности, а подчас может сопровождаться и неприятностями.

Впрочем, предварительно ознакомившись под вашим руководством с порядками церковной службы⁶, я с большим удобством могу проходить это монастырское послушание, нежели кто-либо другой из моих собратов – людей, мало опытных в этом отношении. И не я один однако ж несу такую частную должность; есть у нас и свои особые кононархи тоже из студентов, свои чтецы и свои певчие; а для исправления низших поручение по церковной службе – особый служитель из посторонних людей. Всё бы хорошо в этом отношении: только одно неудобство – нет своей особой церкви, – и своих диаконов. В последнем случае наш курс так беден, что нет ни одного иеродиакона – студента, между тем как иеромонахов – трое⁷. Поэтому каждый раз к нам отряжаются иеродиаконы из лавры, большею частью переменные и, разумеется, худшие. Да и настоятели-то наши то и дело переменяются: то служит о. ректор, то инспектор, то кто-нибудь из старших профессоров. От этого служение наше, особенно в такие великие праздники, каков настоящий⁸, бывает не совсем стройно, а это крайне не нравится мне. При сем невольно вспоминаешь каждый раз о нашем прежнем Муромском служении. За то тем приятнее бывает присутствовать при лаврском богослужении, которое совершается со всею торжественностью и точностью. О. наместник⁹ – человек опытный и строгий ревнитель порядка.¹⁰"

И вот только уже по смерти митрополита Филарета, при его приемнике Иннокентии, академия получила свою особую церковь. Виновником возбуждения о сем вопроса и ходатайства был товарищ помянутого архимандрита Евсевия по академическому курсу¹¹ ректор академии протоиерей Александр Васильевич Горский.¹² Заручившись согласием нового владыки-митрополита на возбуждение дела об академической церкви с одной и – почетного блюстителя академии потомственного гражданина Алексея Васильевича Толоконникова – на устроение церкви его иждивением с другой стороны, А. В. Горский прежде всего должен был озаботиться избранием места для предполагаемой церкви, для чего, конечно, советовался с членами академической корпорации. Самою удобною для сего и более других пространною была вышеупомянутая зала публичных испытаний; но помещение ее было таково, что алтарь в ней можно было устроить только на юг, а не на восток, как бы следовало по церковным правилам. Во избежание этого неудобства предположено было употребить под церковь часть профессорского или аудиторного корпуса, в котором алтарь можно было бы устроить прямо на восток, по направлению к теперешнему библиотечному корпусу; но приспособление профессорского корпуса для церкви, по сметным соображениям, потребовало таких больших затрат, на которые не мог согласиться почетный блюститель по своим средствам. По необходимости приходилось возвратиться к прежней мысли, – о приспособлении помянутой залы для церкви, причем оставался подлежащим разрешению лишь один вопрос, – о возможности обращения алтаря на юг вместо востока. Спрашивали о сем известного знатока церковных правил, профессора канонического права в академии А. Ф. Лаврова-Платонова¹³, и он решительно ответил, что церковные правила повелевают устроять алтари на восток, и ничего не говорят об исключениях из этого правила.¹⁴ Тем не менее на обращение алтаря к югу решили испросить благословение владыки-митрополита. Случай к этому представился, когда в начале 1869 года А. В. Горский должен был ехать в Петербург на юбилей С.-Петербургского университета в качестве представителя от академии. Митрополит Иннокентий в то время был в Петербурге для участия в заседаниях Св. Синода. 4 февраля означенного года А. В. Горский в Петербурге был у митрополита и беседовал с ним о разных делах; между прочим «упомянул я, – пишет он сам от 4 февраля 1869 года в своем дневнике, – и о своем желании устроить церковь. Владыка одобрил и хотел справиться в Св. Синоде, можно ли будет приступить к делу без разрешения Св. Синода».¹⁵ В подробностях беседы с владыкою А. В. Горский коснулся и вопроса об алтаре. Владыка благословил обращение последнего на юг, о чем А. В. Горский тогда же с радостию известил старейших членов академической братии; ибо уже от 10 февраля того же 1869 года покойный профессор Московской Духовной Академии Петр Симонович Казанский (†1878) писал своему брату, архиепископу Костромскому Платону (Фивейскому), со слов А.. В. Горского: « церковь у нас в зале митрополит велел строить на южную сторону, говоря, что в готовых зданиях нужно приноравливаться к удобству их. Но в 1838 г. Клейнмихель просил разрешения у Синода в казенном заведении устроить алтарь на юго-запад. Синод отвечал: «на основании правила Василия Великого, отступать от направления алтаря на восток нельзя».¹⁶

В той же беседе с А. В. Горским владыка-митрополит Иннокентий потребовал от академии план устройства церкви и изложение условий, на которых предполагалось при ней духовенства. Всем этим А. В. Горский мог обстоятельнее заняться уже по возвращении своем из Петербурга, в конце февраля того же 1869 года, между тем как владыка митрополит оставался в Петербурге до начала апреля, а потом, пробыв в Москве страстную и светлую недели, на Фоминой неделе снова отправился в Петербург и пробыл там до начала июня.

А. В. Горский, вернувшись из Петербурга, как мы сказали, в конце февраля, при содействии секретаря академической конференции и правления, покойного профессора Егора Васильевича Амфитеатрова († 1888 г.), весьма опытного в делах административных, и руководясь примером дела о домовой церкви при Московской духовной семинарии,¹⁷ к началу апреля, пока владыка митрополит еще продолжал быть в Петербурге, успел оформить все дело об устройстве академической церкви.

Дело это представляется в следующем виде: 1. Прежде всего подана была к 1-му апреля 1869 года в правление Московской Духовной Академии «записка» почетного блюстителя оной «потомственного почетного гражданина и кавалера Алексея Толоконникова», такого содержания: «Как почетный блюститель Московской духовной академии, входя внимательно в её положение, я не мог не заметить большого неудобства в том, что академия не имеет собственной церкви и что воспитанники оной, присутствуя при богослужении в разных церквах Свято-Троицкой лавры, не имеют для себя в оных отдельного места, стоят между народом и, при множестве посторонних богомольцев, терпят тесноту и разные неудобства. Дабы устранить эти неудобства и, по искреннему моему желанию, способствовать, по моим средствам, благосостоянию академии, я возымел желание устроить при оной храм в зале, в которой прежде были производимой публичные испытания. Желая ныне привести в действие это намерение, прошу покорнейше академическая правление испросить на совершение сего святого дела разрешение у Высшего Училищного Начальства. Прилагаю при сем рисунок алтаря будущего храма, составленный архитектором, художником академии Гущиным, по которому я желал бы моими собственными средствами, с благословения Московского Архипастыря устроить сей храм»¹⁸. – Согласно этому заявлению, 2. Правление Московской духовной академии, со своей стороны, сделало от 2 апреля того же года за № 76 следующее «представление» митрополиту Иннокентию: « Московская духовная академия не имеет собственного отдельного храма, и воспитанники оной для слушания богослужения собираются в разных церквах Сергиево-Троицкой лавры, в зимнее время обыкновенно в церкви преподобного Сергия, именуемой трапезною, а в летнее более в церкви в честь Смоленской иконы Божией Матери, в которой совершаются только ранние литургии. Присутствуя при богослужении в этих церквах, студенты не имеют в них отдельного места, стоят между народом и при постоянном большом стечении богомольцев в Сергиевой лавре, терпят тесноту и другие неудобства. Надзор за ними при богослужении, затруднителен для академического начальства, время богослужения, распределяемое монастырским начальством, не всегда удобосовместимо с учебными требованиями академии. Так, в течении лета студенты академии должны слушать по большей части ранние литургии, а в святую Четыредесятницу слушание литургии преждеосвященных даров соединяется с перерывом, а иногда и с совершенным прекращением некоторых уроков. Наконец, для студентов, не имеющих теплой одежды¹⁹, в зимнее время и вообще в ненастные и холодные дни хождение к богослужению затруднительно, а иногда и небезопасно для их здоровья. – Между тем, настоящее положение зданий, занимаемых академию, дозволяет устроить при ней храм без постройки нового здания. Кроме зал правления и конференции²⁰, и кроме одной обширной аудитории²¹, в которой удобно могут в потребных случаях поместиться все учащиеся и служащие в академии и многие сторонние лица, в академии есть большая зала, в которой в прежнее время производились публичные испытания, и которая в настоящее время, когда такие испытания прекращены²², осталась бы без всякого употребления, если бы в зимнее время не были совершаемы в ней всенощные богослужения.

В этой зале, без всякого стеснения для академии, может быть удобно устроена церковь, очень поместительная и вполне приличная для этого учебного заведения. – Академическое начальство, постоянно сознавая важные неудобства, сопряженные с неимением отдельного академического храма, подчинялось таким неудобствам главным образом по неимению средств к устроению своего храма. Но ныне почетный блюститель академии потомственный почетный гражданин Алексей Толоконников объявил, что, понимая вполне неудобства, происходящие от неимения особого храма при академии, он желает устроить такой храм именно в большой зале, прежде назначенной для производства публичных испытаний, собственными средствами. – Правление академии, принимая с радостью и благодарностью предложение г. Толоконникова, удовлетворяющее столь существенной потребности академии, прежде всего благогопочтительнейше просит Архипастырского Вашего Высокопреосвященства согласия и благословения на предполагаемое полезное дело для академии, и затем мнением полагало бы просить ходатайства Вашего Высокопреосвященства пред Высшим Училищным Начальством²³ о дозволении: 1. Потомственному почетному гражданину Толоконникову устроить в не имеющий ныне учебного назначения зале, в которой прежде производились публичные испытания, церковь, по представленным им рисункам, в честь Покрова Пресвятой Богородицы, в память дня открытия Московской духовной академии. 2. При церкви сей, кроме настоятеля, которым может быть ректор академии, иметь от двух до четырех священников из наставников академии, по их желанию и смотря по надобности²⁴; 3. Иметь при той же церкви одного или двух диаконов из воспитанников академии, в случае же недостатка диаконов из студентов приглашать таковых для совершения богослужения из Сергиевой лавры, или из приходских церквей Сергиева Посада. 4. Священнослужителям академической церкви не полагать особых окладов, а по церковной службе пользоваться им, подобно прочим духовенству, старшинство со времени посвящения, права заслуги к знакам отличия и денежными единовременными награждениями из хозяйственных средств академии, если найдутся для сего средства; 5. Особых причетников при академической церкви не иметь, так как причетнические обязанности могут быть исполняемы студентами академии; 6. Для хозяйственных удобств академической церкви иметь при ней, если найдется желающий, церковного старосту, с определенными в законах правами церковных старост. – Вашему Высокопреосвященству академическое правление благопочтительнейше представляет сие мнение, испрашивая Архипастырского ходатайства пред Высшим Училищным начальством об утверждении оного. При сем прилагаются: 1. Записка почетного блюстителя академии г. Толоконникова о желании его устроить в академии отдельную церковь²⁵; 2. План и фасад залы с рисунком алтаря будущего храма, составленные архитектором художником академии Гущиным и 3. проект доношения от лица Вашего Высокопреосвященства в Святейший Синод по сему предмету²⁶. Под мнением этим подписались: академии ректор протоиерей А. В. Горский, инспектор архимандрит Михаил²⁷ и профессор протоиерей Филарет Александрович Сергиевский²⁸. Скрепил секретарь Е. В. Амфитеатров.

В проекте доношения ²⁹ от лица митрополита Св. Синоду было сказано: «Правление Московской духовной академии просило моего ходатайства пред Св. Синодом о дозволении почетному блюстителю академии, потомственному почетному гражданину Алексею Толоконникову устроить на собственные его средства особую церковь в зданиях академии. При чем объяснило следующее: «…И далее, по изложении выше представленного мнения академического правления, говорилось: «Вполне соглашаясь с изъясненным представлением правления Московской духовной академии, и находя со своей стороны существенно нужным для оной устроение отдельной церкви, я долгом поставляю почтительнейше ходатайствовать пред Св. Синодом о дозволении потомственному почетному гражданину Толоконникову устроить таковую церковь в академической зале, прежде назначенной для публичных испытаний, а ныне остающейся без определенного назначения, и об утверждении вышеизъясненного положения для священнослужителей и старосты, имеющих быть при сем храме»³⁰. Все эти документы А. В. Горский успел препроводить к митрополиту в Петербург еще до первого возвращения его в Москву (на страстную и Пасху), сопроводив их следующим письмом на имя митрополита: «Пользуемся первою возможностью представить Вашему Высокопреосвященству дело об устроении церкви, доколе вы еще не оставили С.-Петербург, дабы при вашем милостивом содействии оно нашло себе благосклонный прием в Св. Синоде и могло получить скорое себе разрешение. – В уповании на Ваше Архипастырское благословение и содействие мы не сомневаемся, что нам даровано будет утешение не только прилежати в дому Божием, но и жить под кровом Его, дабы более и более самим и нашим юношам проникаться и исполняться духа церковного»³¹ Получив это письмо и документы о церкви в Петербурге 5 апреля 1869 года, владыка-митрополит Иннокентий на представлении академического правления дал резолюцию: «5 апреля. Будет представлено Св. Синоду»³²; и действительно, в тот же день представил это дело в Св. Синод; а сам, по удостоверении в благоприятном движении дела по Св. Синоду, вскоре (11 апреля, в пятницу на шестой неделе великого поста) вернулся в Москву³³. Здесь к нему, на страстной неделе, пришел указ Св. Синода от 14 апреля, коим, в виду донесения его от 5 апреля, изъяснялось, что, «не встречая препятствия к устройству в зале Московской духовной академии церкви, на жертвуемые от почетного блюстителя Толоконникова средства и к определению при этой церкви особого церковного старосты, Св. Синод определяет: поставить о сем в известность вашего преосвященства указом, с присовокуплением, что назначение лиц для совершения богослужений в означенной церкви, под настоятельством ректора академии, предоставляется усмотрению вашего преосвященства»³⁴. На указе этом 17 апреля владыка надписал: «Д. консистории сделать надлежащее распоряжение»³⁵. – Консистория также не умедлила исполнить резолюцию владыки. При указе от 19 апреля того же года препроводив в правление академии копию с Синодального указа 14 апреля и план разрешенной к устройству церкви, она просила правление уведомить ее «о получении оных»³⁶. На этом консисторском указе А. В. Горский пометил своею рукою: «Получено 20 апр., в день Пасхи»³⁷.

Так разрешено было устройство академической церкви и за тем приступлено было к самому устройству ее. Так как дело было только в приспособлении залы для церкви и устройстве алтаря, то времени на это не требовалось много, и уже в начале следующего 1870 г. все дело близилось к окончанию. Владыка митрополит был в это время опять в Петербурге, на заседаниях Св. Синода, и даже захворал там серьезно³⁸; однако, укрепившись несколько силами, прибыл 23января 1870 г. в Москву, чтобы, в качестве председателя, самому лично открыть здесь Православное Миссионерское Общество³⁹. Академическое правление и воспользовалось этим обстоятельством, чтобы войти к нему с новым представлением, от 31 января, коим изъясняло ему следующее: «В настоящее время, разрешенное г. Толоконникову устроение церкви в академической зале приближается уже к концу и, по малому числу неисполненных работ, можно надеяться. что к половине наступающего месяца⁴⁰ будет совершенно окончено. Вследствие сего 1) академическое правление, в видах ускорения открытия богослужения во вновь созидаемой церкви по окончании устройства оной, благопочтительнейше испрашивает Архипастырского распоряжения Вашего Высокопреосвященства об освящении нового храма по чину церковному. С своей стороны академия почла бы для себя за особенную милость от Господа, если бы сие священнодействие даровано было совершить Вашему Высокопреосвященству и Вашими святительскими молитвами утвердить дело, начатое по Архипастырскому благословению Вашему. Если же сие не будет признано удобным, то не благоволено ли будет поручить освящение академического храма одному из викариев Вашего Высокопреосвященства, преосвященному Игнатию, епископу Можайскому, которого академическое правление, немедленно по окончании работ, имеет просить о прибытии для сего в академию. – Вместе с сим 2) академическое правление, на оснований указа Св. Синода от 14 апреля 1869 года⁴¹, «признает нужным просить Ваше Высокопреосвященство об учреждении клира при вновь устрояемой Покровской церкви Московской духовной академии. С своей стороны академическое правление мнением полагало бы – а) при Покровской академической церкви иметь священников из наставников академии, по их желанию, под настоятельством ректора академии; б) им помогать в священнослужении имеют поступающие в число студентов академии из священников и монашествующих; в) по церковной службе определяемые из наставников академии священники, подобно прочему духовенству, пользуются правом заслуги к знакам отличия, духовному сану присвоенным; г) должность диакона означенной церкви имеют исправлять поступающие в академию в сем сане⁴², или принимающие на себя иноческий сан из студентов академии; д) причетников при сей церкви не полагается, потому что причетнические обязанности должны быть исполняемы студентами академии; е) впредь до избрания церковного старосты, которого вышеупомянутым указом Св. Синода разрешено иметь при академической церкви, хозяйственную часть по оной возложить на эконома академии⁴³. Митрополит Иннокентий на этом представлении положил такую резолюцию: «2 февраля. Академическому правлению. 1) За предстоящим мне отбытием в С.-Петербург⁴⁴освящение храма поручаю совершить преосвященному Можайскому, который в своё время истребует св. антиминс от кафедр ризничаго. 2) С предложением академического правления, во втором пункте изложенным, согласен, кроме означенного под буквою в), о чем представить в своё время особо⁴⁵». – Согласно этому академическое правление, по окончании работ в храме, от 8 февраля того же 1870 года вошло к преосвященному Игнатию с представлением, в котором, сославшись на вышеупомянутый указ Св. Синода от 14 апреля 1869 года и на резолюцию Владыки митрополита Иннокентия, только что прописанную, изъясняло: «Так как все работы по вновь устрояемому храму в настоящее время уже совершенно окончены, то, доводя о сем до сведения Вашего Преосвященства, академическая правление, согласно с желанием храмоздателя и академии, благопочтительнейше просит Ваше Преосвященство, не благоугодно ли будет Вам совершить освящение сего храма в 12-й день текущего февраля месяца. – Вместе с сим академическое правление, на основании выше прописанной резолюции Его Преосвященства почтительнейше просит Ваше Преосвященство, учинить Архипастырское распоряжение касательно истребования антиминса, св. мира и части мощей, предназначенной к освещению Покровской церкви. Для принятия сих святых вещей имеет явиться к Вашему Преосвященству эконом академии, иеромонах Ириней⁴⁶. На этом представлении преосвященный Игнатий от 8 февраля дал такую резолюцию: «1) Господь да благословит совершиться освящению храма в 12-й день февраля, – в праздник св. Алексия, митрополита Московского. 2) Ризничий Чудова монастыря выдаст эконому академии освященный антиминс, св. миро и св. мощи для освящения престола⁴⁷."

Освящение академической Покровской церкви и состоялось, как предположено было, 12 февраля. Всенощное накануне этого дня, чин освящения храма и первую литургию в самый день 12 февраля преосвященный Игнатий совершил в сослужении академического духовенства; но при этом и из лаврского духовенства принял участие в служении сам наместник архимандрит Антоний и казначей иеромонах Мелетий⁴⁸, а из Московского духовенства кафедральный протоиерей Петр Евдокимович Покровский⁴⁹. Пред окончанием литургии ректор академии протоиерей А. В. Горский произнес превосходное слово из текста: Дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дней (Пс. 92:6). В этом слове вития говорил сначала о ветхозаветных – скинии и Соломоновом и послепленном храмах, за тем перешел к новозаветным храмам, которыми в века гонений на христиан были обыкновенные домы, частные жилища и только уже с прекращением гонений стали устрояться особые храмы, получавшие мало помалу все более и более великолепный вид, благолепие. но как в домашних, так и в особенных храмах наблюдалось то, что выражают приведенные слова Псалма: дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дней, и не напрасно относительно нарушителей этой святыни не далее как через сто лет после начала устроения особых храмов св. Иоанн Златоуст говорил: «Прежде домы были церквами, а теперь церкви сделались домами», т.е. в первые времена христиане в домах своих держали себя благоговейнее, нежели позднее в храмах Божиих. Переходя за тем к новоустроенной академической домовой церкви, проповедник сказал: «И сия храмина самим промыслом Божиим предуготовлялась к нынешнему своему назначению. Прежде в ней читалось и изъяснялось слово Божие, преподавались догматы христианской веры и правила христианской нравственности, излагались судьбы церкви Христовой. Потом она употребляема была преимущественно для общей домашней молитвы: здесь совершались все те богослужения, которые, по уставу церковному, допускаются вне освященного храма. Наконец, наступило давно желанное время: храмина учения и молитвы обратилась в храм Божий. Теперь здесь водворился сам Господь Своею благодатною силою; здесь Он невидимо присутствует между нами. О божественного, о любезного, о сладчайшего Твоего гласа! С нами бо неложно обещался еси быти до скончания века, Христе. Указав на пользу, какую могут почерпать для себя учащие и учащиеся от близости дома Божия, и на те обязанности, которые возлагаются на них этою близостию, проповедник заключил слово свое трогательною молитвою к Приснодеве, пренепорочной Матери Божией, проявившей в лице Своем величайшую из тайн веры, – тайну воплощения Бога Слова, да хранит Она, под Материнским покровом Своим, посвященный Ей храм и всех трудящихся в доме учения богословского⁵⁰. Торжество освящения заключено было трапезою, предложенною храмоздателем в покоях ректорских⁵¹. Для увековечения же события освящения в делах архива академического, преосвященный Игнатий на том же, вышепрописанном, представлении академического правления от 8 февраля, собственноручно подписал, что он совершил освящение Покровской академической церкви «двенадцатого февраля тысяча восемьсот семидесятого года⁵²».

За тем ректор академии протоиерей А. В. Горский 13 февраля того же 1870 года доносил бывшему тогда в Петербурге митрополиту Иннокентию, от имени академического правления: «Вашему Высокопреосвященству академическое правление благопочтительнейше доносит, что церковь в честь Покрова Пресвятыя Богородицы, устроенная при Московской духовной академии и весьма благолепно украшенная⁵³ почетным блюстителем академии потомственным почетным гражданином Алексеем Толоконниковым, в 12 день сего февраля, на основании резолюции Вашего Высокопреосвященства от 2 февраля, преосвященным Игнатием епископом Можайским освящена, при сослужении, вместе с духовными лицами академии⁵⁴, о. наместника лавры архимандрита Антония и казначея иеромонаха Мелетия⁵⁵, к общему утешению как служащих при академии, так и воспитанников ее. Принося Вашему Высокопреосвященству всенижайшую благодарность за Архипастырское содействие к устроению сего храма, академическое правление смеет надеяться, что отеческому сердцу Вашему будет приятно узнать, что в числе других пожертвований от членов академии, и студенты от своего усердия принесли алтарю Господню сребропозлащенный напрестольный крест, и даже служители академические пожертвовали около 20 рублей на устроение храма⁵⁶».

Так Московская духовная академия получила свою домовую церковь, и уже XXIX-й курс (1870–1874 г.) воспитанников академии, поступивший в начале сентября 1870 года в последнюю, не знал совсем тех неудобств, какие испытывали предшествующие курсы от неимения особой академической церкви. Владыка митрополит Иннокентий, которому академия обязана устройством своего храма, впервые совершил в академическом храме божественную литургию в воскресенье, 27 сентября того же 1870 года, в сослужении ректора академии протоиерея А. В. Горского, наместника лавры архимандрита Антония и прочего духовенства. После обедни была трапеза в покоях ректорских и за этой трапезою о. ректор академии, провозглашая тост за здоровье владыки-митрополита, при исчислении его благодеяний академии, на первом месте упомянул устройство академической церкви⁵⁷. После и еще не раз владыка служил в академической церкви.

Двадцать два года с лишком простоял храм академический в том объеме и виде, в каком был построен в 1870 году, и только в 1892 году один из приемников митрополита Иннокентия на святительской кафедре Московской, митрополит Леонтий († 1893 г.) обратил внимание, посетив этот храм, на тесноту его. Тогда же предпринято было, при живом, деятельном участии архипастыря и дружном содействии академического братства, с ректором академии архимандритом Антонием⁵⁸ во главе, при щедрых пожертвованиях тогдашних – почетного блюстителя по хозяйственной части в академии И. М. Федюкина и церковного старосты Н. Н. Дружинина и других лиц, не только расширение объема церкви, но и обращение алтаря на восток пристройкою, – короче сказать, переустройство церкви в том виде, какою является она теперь. Летом означенного 1892 года произведено было переустройство, а 20 сентября, за несколько дней до всероссийского праздника 500-летия со дня блаженной кончины преподобного Сергия, сам владыка митрополит Леонтий и освятил обновленный храм. Мы не будем излагать подробностей истории переустройства и освящения этого храма; ибо ведем речь о храме времен владыки митрополита Иннокентия, памяти которого и посвящаем свою настоящую статью, тем более, что означенные подробности в свое время излагаемы были на страницах Богословского Вестника⁵⁹, подробности же первоначального устройства академического храма доселе не были излагаемы с надлежащей обстоятельностью. В дополнение к вышеизложенному мы хотели бы вызвать в памяти читателей еще некоторые обстоятельства, относящиеся к прежней академической церкви из времен святительства митрополита Иннокентия.

Уже в донесении о. ректора академии протоиерея А. В. Горского митрополиту Иннокентию об освящении академического храма упоминалось и о пожертвованиях на этот храм от членов академии, студентов и даже служителей. И бывшие воспитанники или служившие в академии не остались чужды движению чувства усердия к храму своей alma mater.

Так, еще за день до освящения храма, от 11 февраля 1870 года, магистр XIV курса (1840–1844 г.) Московской духовной академии, служивший долго в Лифляндии, а в то время бывший протоиереем Московской Трифоновской церкви Владимир Григорьевич Назаревский († 1881) писал к о. ректору академии: «С дозволения преосвященнейшего Игнатия, препровождая к вашему высокопреподобию для академической церкви: 1) чашу с лжицею серебряную позлащенную; 2) три пары воздухов; 3) пелену на аналой и малую на столик; 4) полотенце, покорнейше прошу вас принять эти вещи, жертвуемые из Трифоновской церкви. Имею я усердие пожертвовать три серебряных лампадки и два пуда деревянного масла: но не знаю, пригодно ли это будет для вашего храма»⁶⁰. На это ректор от 19 марта того же года отвечал о. протоиерею: « Пожертвованные из Московской Трифоновской церкви в пользу Покровской, при М. Д. Академии, церкви, препровожденные при письме вашем от 11 прошедшего февраля, вещи: чаша с лжицею сребропозлащенною, три пары воздухов, пелена на аналой и малая на столик и полотенце мною получены и тогда же внесены в ризницу церковную и академическому правлению сообщено к сведению. Правление академии, приняв сей дар с признательностью, поручило мне за таковое приношение свидетельствовать вашему высокопреподобию глубочайшую благодарность, о чем честь уведомить вас⁶¹».

Не удивительно, если Московский протоиерей, питомец академии, так скоро отозвался на весть о храме академическом, своим усердием к пожертвованию в пользу сего храма. И более отдаленные местом жительства от академии питомцы ее также заявили свое к нему усердие. В том же 1870 году бывший некогда ректором академии преосвященный Алексий (Ржаницын), архиепископ Рязанский⁶², от 26 сентября, писал ректору академии протоиерею А. В. Горскому: » Поздравляю вас с совершившимся преобразованием академии⁶³ и с днем св. покровителя богословов. Для прекрасного храма, в доме вашем, заказано мною написать налойную икону св. Иоанна Богослова, по образцу той древней и особенно чтимой иконы, которая находится в Рязанском Богословском монастыре⁶⁴«. И за тем от 21 декабря того же 1870 года: «Сорадуюсь устроению храма Божия в доме академии, руководствуемой вами, приношу от своего усердия икону св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова, с таким желанием, чтобы она, находясь в академическом храме на аналое, износима была на величание евангелиста в его праздники. Простите за промедление. Много времени требовалось на то, чтобы точнее изобразить лик святого, как он изображен на чудотворной иконе его, от древних лет чтимой в рязанском Богословском монастыре. Испрашивая от Господа благословения на вас и на всех трудящихся с вами в обители преподобного Сергия, поручаю убожество свое святым вашим молитвам⁶⁵». На это письмо А. В. Горский отвечал от 7 января 1871 года: «Как видно из письма вашего, еще 21ч. декабря отослано от вас приготовленное вашей любовию к академии для церкви академической священное изображение св. евангелиста Иоанна Богослова; но оно пришло к нам только накануне Богоявления Господня. Поэтому я не мог ранее настоящего времени донести вашему высокопреосвященству об исполнении вашего благочестивого желания. Теперь, от лица всего братства академического честь имею свидетельствовать вашему высокопреосвященству усерднейшую благодарность за столь драгоценное приношение для церкви нашей. Лик св. апостола по преимуществу богослова, изображение представляющее нам черты лица его в возможно верной передаче одного из древнейших в нашей церкви его начертаний – это самое дорогое приобретение для призванных быть учениками апостольского богословия. Нам сказалось еще в этом приношении и некоторое законное исполнение долга истории. Ваш Богословский монастырь стал в числе наших монастырей, потому что при самом основании академии, Славяно-греко-латинской академии назначен был в пособие к ее содержанию. Таким образом, лик св. апостола Иоанна Богослова, сохранившийся в вашей обители, должен бы был искони пред очами учащих и учащихся в академии. – Согласно воле вашей икона св. Иоанна Богослова накануне Богоявления Господня была положена на аналогие, все присутствующие в храме, по совершении молебствия пред ней о благословении и охранении святого храма нашего, приносили пред ней молитву и о здравии и благоденствии вашего высокопреосвященства; но на будущее время, по положению нашей церкви, думаем утвердить св. икону на стене храма⁶⁶ в киоте, дабы она была видима пред всеми. Во дни же, посвященные памяти св. Иоанна Богослова, она будет возлагаться на аналогие, и все к ней будут прикладываться⁶⁷».

Еще любопытнее в рассматриваемом отношении переписка А. В. Горского с преосвященным архиепископом Могилевским Евсевием, который некогда сам возбуждал вопрос об академической церкви, как мы знаем. Еще от 31 января 1869 года А. В. Горский писал ему: «Добрая академия, присно помнящая вас, решается ныне приступить к осуществлению давней – заветной своей мысли устроить себе свою церковь. Помните, это было и вашим желанием. Нынешний наш архипастырь (митрополит Иннокентий) не изъявляет своего несогласия на это предприятие, как покойный святитель. В настоящее время зала публичных собраний остается у нас совсем без употребления. В ней бывают только богослужебные собрания. Да и впредь в ней нужды не предвидится. Итак, в ней-то мы желали утвердить престол Божий, пред которым бы и ваше имя всегда возносилось⁶⁸». И за тем, когда церковь не только устроена, но и освящена была, именно от 28 января 1871 года, А. В. Горский, получив от преосвященного Евсевия новый книжный дар его произведения, писал ему: «Позвольте предложить вам о некотором памятнике, не для меня, но для всей нашей академии. От одного из бывших здесь ректоров академических мы получили в начале нынешнего года для церкви академической св. икону св. евангелиста Иоанна богослова, нарочито сделанную копию с древнего чудотворного образа, в размере подлинника. Это прислал нам пр. Рязанский Алексий, нарочито посылавший на место, где находится икона, Московского иконописца, и потом требовавший к себе список в С.-Петербург⁶⁹, для удостоверения в его достоинстве. Обществу академическому желательно было бы, чтобы как в актовой зале академии будут поставлены изображения ректоров академии, так во храме академическом были священные памятники их благочестия, которым они назидали братство академическое, и безмолвные предстатели от их лица за то же братство пред престолом Господним. Надеюсь, высокопреосвященнейший владыко, что выражением сего желания не отягощаю ни любовь вашу, ни смирение ваше. Вы любитель благолепия церковного. Наш храм еще в нове. – Давно я собирался обратиться с подобным приглашением ко всем вышедшим из нашей академии святителям и хотел приложить к своей просьбе фотографическое изображение внутренности нашей церкви, но снимки все были неудачны. Так дело и отложилось. Но приношение пр. Алексия снова возбудило во мне мысль просить по крайней мере некоторых, наиболее дорогих для академии архипастырей о приобщении к молитвенному собору академическому в тех или других видах. Помнится мне, преосвященный Иннокентий Херсонский, для украшения одного из великих храмов, один собирал к себе лики святых Российских, от всех мест, где просияли они своею жизнью или славою своих чудотворений. Не соберется нечто подобное и в нашем храме? Господу предадим себя, и друг друга, и все наше⁷⁰». Кроткий, любвеобильный преосвященный Евсевий откликнулся на призыв своего товарища и друга. Он прислал ему значительную сумму денег и просил заказать издавна известному лаврскому художнику Малышеву⁷¹ снять точную копию с находящейся в Троицком соборе Сергиевой лавры местной иконы св. Троицы для академического храма. Дело было не легкое и требовало времени. В этом смысле от 28 января 1873 года А. В. Горский писал преосвященному Евсевию: «икона св. Троицы все еще не принесена от имени вашего в храм академический. Малышев, взявшийся ее приготовить, работает и повторяет обещание приготовить ее от срока до срока: но имея много других заказов как по лавре, так и вне ее, и стараясь, как уверяет, сделать лучше, все еще не удовлетворил ни вашему, ни нашему общему желанию. Из присланных вами для сего денег ему д.б. следовать 150 р., остальные употребим на киоту. И будем вспоминать и ваши обеты и ваши труды⁷²». А от 18 марта того же 1873 года ему же пишет: «Наконец, и ваш священный обет и наше усердное желание исполнились. Икона Пресвятые Троицы, в точной копии с образа, стоящего в Троицком соборе лавры, сегодня вносится в храм академический и будет отселе непрестанным свидетелем вашего благочестивого усердия, вашей памяти о академии, ваших – уповаем – молитв о сохранении ее в вере и благочестии. В первый раз ныне и мы с своей стороны принесли пред нею молитвы к пресвятой Троице о здравии вашем и благопоспешении вам в ваших святых трудах, и будем, взирая на сей священный памятник каждый раз, посещая храм, воспоминать о вас с молитвою. Во свидетельство сего прошу принять от алтаря нашей церкви освященное молитвою о вас приношение. – Икона Св. Троицы очень благолепна, размеры ее: ширина 1,5 аршина, высота аршин. Лики и все фигуры ангелов и трапезы пред ними исполнены красками; прочее все покрыто чеканным золочением; только драгоценные камни подражательно разцвечены также красками. Работы было много, и от того, при множестве других заказов, шла она столь медленно; но слава Богу, это послужило только к большему ее совершенству. Наш художник⁷³ говорил, что если бы она окончена была двумя неделями ранее, то он хотел просить дозволения отправить ее в Вену на выставку. – Теперь мы еще не дали ей определенного места: нужно будет устроить для нее особый иконостасец и поприглядеться, где лучше утвердить ее⁷⁴. Для иконостаса у нас еще осталось из денег ваших 50 руб. Еще раз приносим вашему преосвященству усерднейшую благодарность за благоукрашение нашего храма сею святынею и просим помогать нам вашими святыми молитвами⁷⁵».

Наконец, и особое кладбище разрешить академии устроить тот же митрополит Иннокентий, при посредстве ректора протоиерея А. В. Горского. До 1871 года умиравшие профессоры и другие служащие при академии, равно как и студенты, погребаемы были на лаврских кладбищах внутри стен лавры, по преимуществу же на Смоленском кладбище, ближе к самой академии и ее саду. Это, конечно, не могло не отзываться новыми неудобствами, особенно для лавры, и академия должна была высматривать себе особое место для кладбища, в пределах своих владений. Когда 21 октября 1871 года в академической больнице скончался студент II курса Василий Головин и 23 октября совершено было в академической церкви отпевание его, то А. В. Горский, донося митрополиту о смерти студента, вместе с тем обращался ко владыке с такою просьбою: » Погребение студента Головина побуждает меня нижайше представить милостивому вниманию Вашего Высокопреосвященства следующие обстоятельства. – Прежде студенты, которых, по воле Божией, застигал час смертный среди приготовления на службу св. церкви, были хоронимы на одной из линий ближайшего к академии лаврского кладбища, что подле Смоленской церкви⁷⁶. Но как эта линия с течением времени уже довольно наполнилась могилами, то открывается надобность приискать другое помещение для отходящих из сей жизни братий наших. – В одно из посещений академии вашим Высокопреосвященством (в июне 1870 года), когда вы изволили проходить через академический сад, мимо той линии, где хоронятся студенты, я имел честь докладывать Вашему высокопреосвященству о сей надобности для академии, представляя, что можно было бы для сего воспользоваться частью сада академического, принадлежащего к тому же лаврскому кладбищу. Это было бы и не близко от жилища нашего, и не стеснительно для нас, и для лавры более удобно. В настоящее время, обстоятельствами вынуждаясь воспользоваться сим соизволением Вашего Высокопреосвященства, нижайше прошу Архипастырского разрешения, в этой части сада академического, прилежащей к Смоленскому кладбищу, образовать небольшое кладбище собственно для служащих и учащихся в академии. К сему поставляю долгом присовокупить, что со стороны о. наместника, по сношении о сем предмете с ним, не заявлено никакого затруднения, напротив объявлено совершенное согласие». Митрополит Иннокентий на это прошение ответил резолюцией: «с Богом!⁷⁷» и с тех пор не только студенты, но и служащие при академии хоронимы были до последнего времени на этом, новоотведенном месте⁷⁸. Сам печальник о церкви и кладбище для академии протоиерей А. В. горский нашел здесь же себе место покоища.

Дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дней, – говорил псаломски во всеуслышание при освящении домовой академической церкви в 1870 году А. В. Горский. теперь долгота дней достигла уже протяжения почти тридцати лет, как святыня алтаря Господня осеняет дом высшего богословского учения. Не будем же забывать тех, через кого нам, учащим и учащимся, учившим и учившимся в сем доме, «даровано утешение не только прилежати в дому Божием, и жить под кровом Его, дабы более и более самим и нашим юношам проникаться и исполняться духа церковного». Имена в Бозе почивших – митрополита Иннокентия, протоиерея Александра, храмоздателя раба Алексия и других во всю долготу дней существования академического храма должны быть возносимы в молитвах пред престолом Божиим в этом храме к престолу Царя небесного, и святыня сего дома Господня да будет для нас неприкосновенною, внося освящение в наш дух и в наше тело.