Соборы Русской Церкви

Середина XVI века – это время интенсивной соборной деятельности Русской Церкви. Наиболее известны Макарьевские Соборы 1547, 1549 годов, на которых проходила канонизация святых, а также Стоглавый Собор 1551 года. Малоизвестен церковный собор 1549 года, созванный по поводу «Исака Собаки».

Материалы этого Собора стали известны после приобретения в 1968 г. Археографической экспедицией Института истории, филологии и философии СО АН СССР на Алтае рукописи конца XVI в., некогда принадлежавшей Владимирскому Рождественскому монастырю²¹⁴. В рукописи содержится 40 глав. 39-я глава имеет название «Собор на Максима Грека Святогорска»²¹⁵. Помимо материалов об осуждении преподобного Максима Грека в ней сообщается о нахождении Митрополитом Макарием в 1548 г. судного списка Максима Грека и о возбуждении Святителем дела «Исака Собаки», в результате которого возникла его переписка с предшественником – Митрополитом Иоасафом (1539–1542), находившемся на покое в Троице-Сергиевом монастыре. Заканчивается данная глава в рукописи описанием деяний Собора, на котором был осужден Исаак Собака. Собор заседал 24 февраля 1549 г. Материалы данного Собора имеют название: «Список с соборного списка преосвященнаго Макария, Митрополита всея России, о извержении и о конечном отлучении от священства Исака Собаки, бывшего архимандрита чудовского» (с. 125)²¹⁶.

2 ноября 1548 г. были обнаружены документы осуждения преподобного Максима Грека. «И господин преосвященный Макарий, Митрополит всея России, тот соборной подлинной список выслушал и вычел» (с. 125). При этом он обратил внимание на то, что среди осужденных с ученым греком называется и «Исак Собака», которого святитель Макарий благословил «во архимандриты к Михайлову Чюду» (с. 129). Между тем, как выяснилось в результате находки, «Исак» был осужден на Соборе 1531 г. и его должны были сослать «в Новгород в Великий в Юрьев монастырь в крепости велицей держати. И после того на того же Исака Собаку взошли речи богохульные, и осудиша его соборне, и послан бысть в митрополичь монастырь на Волосово, держати в велицей крепости неисходно» (с. 129).

Н. Покровский, издатель данных материалов, считает процитированное место о вторичном осуждении Исаака вставкой и обвиняет святителя Макария в неискренности, так как он, будучи Новгородским архиепископом (1526–1542), должен был присутствовать на Соборе 1531 г., и к тому же «Исак» был заточен в новгородский монастырь, а, следовательно, Святитель должен был быть в курсе всех событий (с. 38–39)²¹⁷. Но в 1531 г. святитель Макарий не был в Москве. В течение новгородского периода он ездил в стольный град только дважды: в 1535 г. по вызову государевой власти и в 1539 г. на поставление Митрополита Иоасафа.

Поэтому события 1531 г. представляются таким образом. Сразу после Собора 1531 г. на «Исака Собаку» действительно «взошли речи богохульные» и он был вторично осужден, в результате чего и был направлен не в новгородский Юрьев монастырь, куда был определен первоначально, а в монастырь «Волосов Николаевский, от Владимира в 10 верстах, существовал в XV веке: потом был домовой Митрополии Московской». Так сообщает об этой обители П. Строев, указывая список ее настоятелей²¹⁸. Следовательно «Исак Собака» оказался не в Новгородской епархии, а под Владимиром.

При постулировании интерполяции сообщения о вторичном осуждении «Исака Собаки» вполне логично предположение о «странности» соборного осуждения Исаака Собаки в феврале 1549 г. на основании только приговора 1531 г., «когда его прокляли лишь за переписку произведений Максима Грека и Вассиана Патрикеева» (c. 43). Однако сам преподобный Максим Грек в 1531 г. дал иную характеристику «лишь переписке» своих переводов М. Медоварцевым и «Исаком Собакой». «И Данил Митрополит на том же священном Соборе велел чести перед Максимом те хулные еретические строки, что писали в житии Пречистой Богородицы Михаиль Медоварцев да Исак Собака. И Максим Грек, выслушав, да о тех хулных строках рек: То, господине, ересь жидовская, а яз так не переводил, и не писал, и писати не веливал, то на меня ложь, яз так не глаголю, ни мудрствую, ни пишу. Аще ли буду такой хулу мудрствовал или писал, да буду проклят» (c. 128). А в 1549 г. преподобный Максим Грек в своем послании Собору приводит библейские примеры ревности по отношению к таким ветхозаветным беззаконникам, как Финеес и др. При этом он обращается с просьбой к участникам Собора «противу же пререкущих и противящихся благоверию»²¹⁹: «...вы, якоже сотаинники и тех же им таинств строители подражающе, туюж им ревность и подвиг за благочестие воспримите»²²⁰.

Поэтому вполне реально вторичное и уже более строгое осуждение Исаака и заключение его в митрополичий монастырь под Владимиром в 1531 г., откуда позднее Митрополит Иоасаф «того Исака <...> в диаконы и в попы поставил и в архимандриты на Симаново благословил» (с. 125–126). Это произошло между 1539 и 1542 гг., когда Русской Церковью управлял Митрополит Иоасаф. В известных нам списках настоятелей Симонова монастыря имя архимандрита Исаакия не упоминается²²¹. Очевидно, настоятелем там он был недолго. «Исак Собака» известен как квалифицированный писец²²². Поэтому, подбирая в Чудов монастырь лучшие умственные силы²²³, Митрополит Макарий поставил туда настоятелем «Исака Собаку». Это могло произойти после хиротонии чудовского архимандрита Михаила во епископа Рязанского, совершенной 22 апреля 1548 г.²²⁴. А 2 ноября выяснились печальные обстоятельства прошлого «Исака Собаки». Показательно то, что бывший глава Церкви Митрополит Иоасаф не отрицает перерешения Собора 1531 г. об Исааке Собаке. Святитель Макарий обращается к своему предшественнику с просьбой о разъяснении обстоятельств освобождения и последовавшего выдвижения «Исака».

В ответном послании Митрополит Иоасаф ссылается на послание Митрополита Даниила (1522–1539; †1547) по поводу Исаака, которое должно было находиться в митрополичьей казне и о содержании которого сам он ничего не говорит. После такого ответа святитель Макарий опять пишет послание, замечая: «А подлинно еси к нам не отписал, что в ней писано о Исаке. И мы, господине, зде и до сих времен такие грамоты не видали, а ныне есмы по твоей грамоте в казне и по келиям искали и такие грамоты не нашли» (с. 131–132). Митрополит Иоасаф ответил риторически: «За десять лет как вспамятовати подлинно, что писано в грамоте?» (с. 132).

Такой исход переписки обсуждался Митрополитом Макарием с другими иерархами. 19 февраля архимандрит Ново-Спасского монастыря Нифонт (Кормилицын; 1543–1554), бывший в свое время настоятелем (1522–1543) в монастыре преподобного Иосифа, сообщил им, как присылал «Асаф Митрополит в Осифов монастырь к бывшему Митрополиту Даниилу о Исаке Собаке: Отпиши де мне, что Исакова ересь. И Митрополит Данил мне говорил: Что ми де Митрополит <...> присылает и пытает о Исаке, и Исак у н[его, и сви]детели у него, и списки у него, он ведает <...> то отошло. А после того как Митрополит Асаф ставил Исака во архимандриты на Симаново, и Митрополит Данил мне же Нифонту говорил: Бог то ведает, что Митрополит поставил Исака в попы, в правилех писано: не подобает со отлученными служите, да он ведает» (с. 138).

В результате всего 24 февраля 1549 г. состоялось заседание Собора «в Мясопустную неделю на память Страшного Суда, в царствующем граде Москве в митрополичье дворе, в белой палате» (с. 139)²²⁵. Возглавлял его Митрополит Макарий. В заседаниях участвовали архиепископ Великого Новгорода и Пскова Феодосий (1542–1551), епископ Рязанский и Муромский Михаил (1548–1551), епископ Тверской Акакий (1522–1567), епископ Коломенский и Каширский Феодосий (1542–1555), епископ Сарский и Полонский Савва (1544–1554). Кроме архиереев, в нем участвовали архимандриты, протопопы и старцы монастырей. «Исака Собаку» осудили «соборне по священным правилам святых Апостол и святых Отец, и отпустиша его на Белоозеро в Нилову пустыню на покаяние» (с. 139).

Хронологическая близость заседаний этого Собора ко второму Собору о «новых чудотворцах», проходившему в 1549 г., позволяет сделать предположение о единстве состава того и другого, а следовательно, благодаря этой находке мы знаем, кто в нем участвовал. Новооткрытые материалы дают нам новые сведения о жизни и деятельности Митрополита Макария и о Соборах Церкви того времени.

Стоглавый собор 1551 года

Выявляя бесценные сокровища Церкви – ее святых подвижников, прославляя их, Митрополит Макарий не забывал и о церковных нестроениях, для искоренения которых он предпринимал энергичные меры. Мудрый архипастырский подход выразился в том, что он прежде всего ставит на подсвечник Церкви ее славу – святых угодников, прославленных на Соборах 1547–1549 гг., и с их благодатной помощью выявляет и устраняет различные недостатки в обществе. Так в полной степени исполнялся призыв апостола Павла: «Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще» (Евр.12:1).

Рассмотрением различных подобных вопросов занимался Стоглавый Собор²²⁶. Начало работы Собора происходило таким образом: «В лето 7059-е (1551) месяца февраля в 23 день <...> Быша сии вопроси и ответы многи о различных церковных чинех в царствующем граде Москве в царских полатех от благоверного и благовенчанного царя и государя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии самодержца к отцу его Макарию Митрополиту всея Русии и ко всему священному Собору <...> Руския Митрополия самобывших тут: Феодосия, архиепископа Великого Новаграда и Пскова; Никандра, архиепископа Ростовского; Трифона, епископа Суздальского и Торуского; епископа Смоленского и Брянского Гурия; Касьяна, епископа Рязанского; Акакия, епископа Тверского и Кашинского; Феодосия, епископа Коломенского и Каширского; Савы, епископа Сарского и Подонского; Киприана, епископа Пермского и Волоцкого, с че-стными архимандриты и игумены»²²⁷. Автор-составитель соборных документов, подобно гимнографам, прославляющим участников Вселенских Соборов, называет сшедшихся в Москву иерархов «небопарными орлами», «легка крила имуща». Об их пришествии в Москву говорится: «И бе чудно зрение, яко весь богоспасаемый град красящеся отец пришествием»²²⁸.

О Стоглавом Соборе, как и о Соборах «новых чудотворцев» 1547, 1549 гг., современники-летописцы ничего не говорят. Сообщения о Стоглаве можно встретить в более поздних летописях²²⁹. Л. В. Черепнин справедливо отмечает, что летописные заметки о Стоглаве XVII века «восходят в качестве источника к тексту самого памятника»²³⁰.

Е. Голубинский признает дату 23 февраля за начало работы Собора²³¹. Священник Д. Стефанович же, очень тщательно разбирая содержание Стоглава, говорит в своей магистерской диссертации, что Собор начался в первых числах января 1551 г., что к 23 февраля он мог и окончиться²³², а за период с 23 февраля по 11 мая было произведено формирование и редактирование материалов Стоглава.

Деяния этого Собора разделены на сто глав, благодаря чему этот памятник церковно-правовой мысли получил большую значимость. Подобное стремление к монументальности характерно и для утвержденного в это время Судебника, содержащего также сто глав. Такое явление мы встречаем и в богословской литературе Византии²³³, и в русских памятниках, современных Стоглаву²³⁴.

При многоплановости содержания материалов Собора можно, однако, усмотреть некоторое их деление по тематике. В первых четырех главах содержится исторический материал о подготовке и начале работы Собора, о его составе, о речах царя к участникам Собора. В них молодой царь обращается с молитвой ко Святой Троице, ангелам, святым, называет имена «великих чудотворцев иже в нашей земли Великия Росии в чудотворениях просиявших» (гл. 3, с. 261). Он также рассказывает о Соборах, на которых были канонизованы «великие светильники новые чудотворны многими и неизреченными чудесы прославляеми Богом» (гл. 4, с. 266). Затем говорится, что работе Стоглавого Собора предшествовали молебны и моления в соборной церкви Пречистой Богородицы, после чего царь, говоря о нестроениях, обращается к собравшимся: «о всем о сем довольно себе духовне посоветуйте. И на среди Собора сие нам возвестите, и мы вашего святительскаго совета и дела требуем и советовати с вами желаем о Боже утвержати нестройное во благо» (гл. 4, с. 267).

Следующая, пятая глава излагает подряд тридцать семь самых различных вопросов царя, обращенных к участникам Собора с намерением к прекращению нестроений. Царь говорит: «Отец мой Макарий Митрополит всеа Русии и все архиепископы и епископы, возрите во свои домы, поручены вам от Бога святительства пастырства вашего о святых Божиих церквах и о честных иконах и о всяком церковном строении, чтобы по святым церквам звонили и пели по Божественному уставу и по священным правилам. И ныне бо видим и слышим кроме Божественного устава многие церковные чины не сполна совершаются не по священным правилом и не по уставу. И вы бы о всех тех церковных чинех разсудив и указ учинили по Божественному уставу и по священным правилом сполна» (гл. 5, вопр. 1, с. 268). В главах, начиная с 6 по 40, содержатся ответы на вопросы царя отцов Собора, которые стремятся искоренить выявленные недостатки, «да ничтоже во святых церквах, кроме священных и Божественных правил сотворяется, ниже презрено будет нашим нерадением» (гл. 6, с. 277–278).

Сорок первая глава содержит еще тридцать два царских вопроса, причем на этот раз ответы приводятся наряду с вопросами, разделяясь только фразой: «И о том ответ». Последующие главы, начиная с сорок второй, представляют собою только «ответы», то есть только постановления без всяких предварительных вопросов. Тематика этих решений может быть повторяющейся с предыдущими вопросами и ответами или принципиально новой. В последних двух главах (99 и 100) говорится о посылке документов Собора в Троице-Сергиев монастырь к находящемуся там бывшему Митрополиту Иоасафу (†1555) и содержится его ответ – мнение о соборных материалах²³⁵.

Читая Стоглав, можно подумать, что инициатива созыва Собора, его работа, то есть вопросы, – все принадлежит царю. Е. Голубинский с этим не согласен, он видит в осуществлении Стоглава инициативу святителя Макария²³⁶; о большой роли Митрополита говорят и другие исследователи. К тому же в материалах Собора нашли отражение послания и документы Митрополита Макария. Для святителя Макария характерны скромность и смирение, что проявлялось в предоставлении инициативы самому царю²³⁷. Вначале молодой самодержец говорит о Соборе 1547 г.: «В седьмоенадесять лето возраста <...> осия благодать Святаго Духа и коснуся разуму моему. Взыде на память мне и вожделе и возревнова душа моя, великое и неистощимое богатство от многих времен при прародителех наших сокровено и забвению предано. Великие светильники новые чудотворцы многими и неизреченными чудесы прославляемы Богом» (гл. 4, с. 266). В семнадцать лет у молодого царя, воспитывавшегося без родителей, появление таких мыслей могло возникнуть только под влиянием святителя Макария. Такая же картина, надо полагать, и с инициативой созыва и проведения Стоглавого Собора. Можно говорить, что атмосфера необходимости исправлений и реформ зрела в Русской Церкви. Об этом говорит «Челобитная иноков царю Ивану Васильевичу», опубликованная Г. 3. Кунцевичем (СПб., 1912)²³⁸. И Митрополит Макарий явился лучшим выразителем этих чаяний, придав им соборные формы. Святитель – великий организатор, почитатель отечественных подвижников, духовный собиратель Руси и вдохновитель великих начинаний своего времени²³⁹. А. Зимин справедливо считает: «Весь текст решений Стоглава убеждает нас, что он составлен под влиянием Митрополита Макария»²⁴⁰.

В целом вопросы, которых касался Собор, были самыми различными. Это церковный суд, архиерейские и монастырские вотчины, внешность христианина и его поведение, церковное благочиние и дисциплина, церковная иконопись и духовное просвещение и прочее. На Стоглавом Соборе было предпринято усилие централизовать и унифицировать структуру Русской Церкви и управления ею. Во второй серии вопросов царь в самом начале обращается к иерархам со словами: «и уставили бы есте старосты поповские надо всеми священники брежения ради церковнаго» (гл. 5, вопр. 1, с. 268). Завершает царские вопросы «соборный» ответ, где очень подробно говорится о введении в Церкви института «благочинных». «И того ради церковного чина в царствующем граде Москве и по всем градом Росийского царствия Руския Митрополия повелехом избирати протопопом в коемждо граде по царскому повелению и по благословению святительскому священников искуссных добрых и житием непорочных. В царствующем граде Москве достоит быти седми старостам поповским и седми сбором по уложению царскому, да к ним избирати десятских добрых же священников искусных житием непорочных же. Так же и по всем градом уставити старосты священники и десяцкие, где сколько пригоже в котором городе. А по селом и по погостом, и по волостем по всей земли уставити у попов десятцкие священники» (гл. 6, с. 278). Как и иконникам, Стоглав предписывает, чтобы избранные священники были «искусны, добры и житием непорочны». Священник Димитрий Стефанович в своем труде цитирует текст указа от 17 февраля 1551 г., где перечисляется назначенное духовенство для «брежения церковного» в Москве²⁴¹. Своего рода инструкцией для избираемых старост могла служить 34 глава Стоглава. Она так и начинается: «Священным протопопом по соборным церквам, а старостам священником и десяцким по всем церквам дозирати почасту» (гл. 34, с. 297)²⁴². В их компетенцию входили такие вопросы как образ жизни приходского духовенства, отчетность перед высшей иерархией, душепопечительство врученной паствы²⁴³. В следующей главе на примере «благочиний» Москвы дается порядок крестных ходов в течение всего года.

Собор касается такого важного вопроса, как финансово-экономическое положение церковных учреждений в свете церковно-государственных взаимоотношений²⁴⁴. Во второй серии вопросов царь говорит о монастырях, которые получали «ругу» от государства в виде денег, хлеба, вина и т. д. при Василии III (†1533), затем Елене (†1538) (гл. 5, вопр. 31, с. 275). В главе 75 (с. 352–353) указываются меры для поднятия благочиния в монастырях, о совершении молитв за монастырских вкладчиков. Одновременно в тексте цитируется речь государя: «И так де у меня, царя, поймали много по всем монастырем...». Монастырям Собор предписывает государю более не стужать, «разве великия нужда». К этому вопросу Собор возвращается еще, давая «Ответ о милостыне и о руге по многим монастырем» (гл. 97, с. 372–373). Вначале описывается, как руги давалась при Василии III, затем при Елене Глинской, наконец, в малолетство Иоанна Грозного. Поэтому в материалах говорится: «И о том тебе государю благочестивому царю велети известно обыскати». Говоря о проведении подобной ревизии, Собор подчеркивает: «Которым будет убогим монастырем и церквам можно без той руги прожити, и то, государь, в твоей царской воли, а которым будет убогим монастырем и святым церквам без твоей руги впредь прожити неневозможно, и тебе, благочестивому царю, достойно и праведно таковых пожаловати» (гл. 97, с. 373).

Сотой главой материалов является отзыв на них бывшего митрополита Иоасафа. 101 глава датирована 11 мая 1551 г. В ней говорится, чтобы церкви впредь без ведома царя не приобретали вотчин. Более того, изучение актового материала показывает, что в мае был осуществлен пересмотр различных монастырских грамот. С. М. Каштанов насчитал 246 грамот, сохранившихся до наших дней²⁴⁵. Он характеризует это мероприятие так: «Цель майской ревизии тарханов заключалась не в рассмотрении отдельных конкретных грамот, а в широком проведении в жизнь принципа централизации государственных финансов путем ограничения главных податных привилегий» монастырей²⁴⁶. Подтверждались грамоты конца правления Иоанна III и Василия III, так как в них, как правило, монастыри не освобождались от основных проездных и торговых привилегий. В подписи на грамоте митрополичьему дому «разрешался беспошлинный проезд только один раз в году»²⁴⁷. Все это позволяет сделать еще один вывод. Хотя у нас нет перечня настоятелей монастырей, находившихся в 1551 г. в Москве, но мы вправе говорить, что это было самое представительное церковное собрание за весь предшествующий период.

Собор отменил подсудность монастырей светской власти (гл. 37, с. 340). Утверждая подсудность духовенства высшей иерархии, Стоглав делает важную оговорку: «А в которое время митрополиту не поможется, ино в свое место повелевает судити архимандритов, и игуменов, и игумений, и протопопов, и весь свяшеннический и иноческий чин в духовных делех Сарскому и Полонскому владыце со всеми архимандриты и игумены, соборне, по тем же священным правилом» (гл. 68, с. 341). Данная оговорка весьма важна, так как известно, что Митрополит Макарий был к тому времени в преклонном возрасте и даже хотел решить вопрос о своем уходе на покой²⁴⁸. Его многогранная церковная и культурно-просветительная деятельность требовала много сил и времени, и не мала была у него и административная нагрузка. «Судебная власть Митрополита над настоятелями зафиксирована в грамотах Троице-Сергиеву, Симонову, Московскому Новоспасскому, Чудову, Серпуховскому владычному, Троицкому Махрищскому, Федоровскому Переславль-Залесскому, Троицкому Данилову, Владимирскому Рождественскому, Владимирскому Спасскому, Чухломскому Корнильеву, Торопецкому Троицкому монастырям, Дмитриевскому собору во Владимире»²⁴⁹. Обозревая многогранную церковно-административную и культурно-просветительную деятельность святителя Макария, приходится удивляться его умению и организаторским способностям. Поэтому представляется весьма промыслительным, что на Стоглавом Соборе старец-иерарх был умолен остаться на первосвятительском престоле, и это послужило ко благу Церкви.

Разбирая некоторые вопросы иконографического характера, Стоглавый Собор предписывает: «Писати живописцем иконы с древних образов, как греческие живописцы писали и как писал Андрей Рублев и прочии пресловущии живописцы» (гл. 41, вопр. 1, с. 303). В 43 главе Собор (с. 314–315) очень подробно останавливается на важности и святости иконописного дела, подчеркивая высокий образ иконописца: «Подобает быти живописцу смирену, кротку, благоговейну, непразднословцу, не смехотворцу, несварливу, независтливу, непьяницы, неграбежнику, неубийцы» (гл. 43, с. 314). Мастера-иконописцы должны, не утаивая секретов, передавать свое мастерство ученикам. Высший надзор за иконописанием поручается иерархии. Архиепископы и епископы должны по вышеотмеченному принципу о «благочинных» избрать «во своем пределе живописцев нарочитых мастеров да им приказывати надо всеми иконописцы смотрити» (гл. 43, с. 315). Как показывают источники, во исполнение данного соборного указания в Москве были «надо всеми иконникы установлены четыре старосты иконникы, а велено имь над всеми иконникы смотрити»²⁵⁰. Характеризуя деятельность Стоглавого Собора, В. Г. Брюсова подчеркивает, что «в условиях расширения границ Московского государства непосредственное руководство местными иконописными мастерскими стало практически невозможным, понадобились указания общероссийского масштаба, которые и были осуществлены Стоглавым Собором 1551 года»²⁵¹. Как считает Н. Андреев, в соборных определениях об иконописи отразились воззрения самого Митрополита Макария²⁵². А отец Димитрий Стефанович отмечает: «В ряду других постановлений – это одни из наиболее удачных и благотворных. Доказательством их плодотворности может служить то, что в иконописных подлинниках второй половины XVI в. и на протяжении всего XVII в. глава 43-я весьма часто встречается в качестве руководственного наставления для иконописцев»²⁵³.

Что же касается такого важного вида церковного искусства как пение, то соборные суждения известны исключительно в контексте богослужения и благочиния²⁵⁴.

Стоглав говорит о важности и необходимости духовного образования и обучения, чтобы у «священников и у дьяконов и у дьяков учинити в домех училища» (гл. 26, с. 291). Решение данной задачи, как видим, Собор возлагает на духовенство. Это соборное постановление представляет большую важность. «Школа на Руси здесь впервые является предметом заботливости целого Собора, царя и русских иерархов. Мы не имеем точных данных, в какой мере были осуществлены определения Собора об учреждении школ на всей Руси; но что поставления соборные не остались мертвой буквою, в этом убеждают нас «наказы», разосланные по епархиям»²⁵⁵.

Стоглавый Собор уделил большое внимание исправлению книжной продукции²⁵⁶. Из материалов мы узнаем, что книги в XVI в. изготавливались на продажу. Собор предписывал – переписанные книги сверять с оригиналом, выявляя и исправляя ошибки. В противном случае он дает указание изымать исправленные книги «даром безо всякаго зазору, да, исправив отдавали в церкви, которые будут книгами скудны» (гл. 28, с. 292).

Материалы Стоглава содержат ссылки на цитаты из канонических правил Вселенских и Поместных Соборов и святых Отец, из Священного Писания и богослужебных текстов, творений святителей Григория Богослова, Василия Великого, митрополита Ираклийского Никиты, преподобных Исаака Сирина, Симеона Дивногорца, приводятся тексты постановлений императоров Константина и Мануила Комнина, равноапостольного князя Владимира, поучения Русских Митрополитов, святителей Петра, Киприана, Фотия, преподобного Иосифа Волоцкого и др. Поэтому соборные главы приобретают более нарративный, назидательный характер, опираясь при этом на древнюю и русскую церковные богословско-канонические традиции.

Академик Д. С. Лихачев отмечает: «В «деяния» Стоглавого Собора внесена сильная художественная струя. Стоглав – факт литературы в той же мере, как и факт деловой письменности»²⁵⁷. Это можно наглядно показать на следующем примере. При написании второй главы в речи царя «составитель Стоглава не имел под руками текста этой речи и сам воспроизвел ее по памяти, литературно обработав», – пишет С. О. Шмидт²⁵⁸. В действительности же за основу этой главы был взят текст «От Шестоденьца избрано о животех» из канонического памятника «Мерило праведное»²⁵⁹. Н. Дурново говорит, что «Мерило праведное» активно использовалось при создании текста всего Стоглава.

В Древней Руси нередко именно таким образом составлялись новые литературные произведения. Интересно, что у святителя Макария, как известно, имелась рукопись «Мерила праведного»²⁶⁰. Таким образом, мы видим, что Стоглав как памятник литературы отвечает древнерусским требованиям этикетности повествования и использования цитат²⁶¹.

Наблюдения над языком постановлений Стоглава обогащают его характеристику: «Он совмещает в себе различные языковые стихии: церковнославянский язык, с одной стороны, и язык деловой письменности – с другой. В этом памятнике немалое место принадлежит изложению речей участников Собора, прибывших в Москву из разных областей Руси, он изобилует суждениями и рассуждениями Отцов Церкви по поводу рассматриваемых на Соборе вопросов. Эти части Стоглава сближают его с памятниками высокого книжного языка, в основе своей – церковнославянского. Вместе с тем в Стоглаве можно обнаружить элементы разговорной речи и при этом не только штампов, усвоенных деловой письменностью, но живой разговорной речи участников Собора, в какой-то мере просочившейся в текст книги, несмотря на ее литературную обработку»²⁶². Очевидно, подобная направленность и необычность, а также формальное отсутствие подписей участников Собора в конце деяний явились причиной сомнения в их подлинности, высказывавшихся в XIX в. в ходе полемики со старообрядцами²⁶³.

Стоглавый Собор выступает против своевольства скоморохов, азартных игр и обращается к государственной власти с призывом принимать по отношению к ним пресекающие меры (гл. 41, вопр. 19–20, с. 308). Много говорится о жизни христианина, когда запрещаются негативные явления, с одной стороны, и с другой – даются наставления к добродетельной жизни. Этим проникнут весь текст материалов. Предписывая необходимость чтения во время богослужения Толкового Евангелия «Златоуста» и других книг, Стоглав подчеркивает важность этого – «на поучение и на просвещение и на истинное покаяние и на добрыя дела всем православным хрестьяном в душевную пользу» (гл. 6, с. 278).

Такая забота Стоглава о жизни христианина нашла продолжение и завершение в другом памятнике древнерусской письменности, современном данной эпохе – Домострое, написанном священником Сильвестром, сподвижником Митрополита Макария. Немаловажным является и тот факт, что, по мнению исследователей, он принимал участие в создании Стоглава²⁶⁴. Этот памятник дает «широкие» рекомендации – как устроить свой дом так, чтобы зайти в него – было «как в рай войти» (§ 38). В «Домострое» перед читателем развертывается грандиозная картина семейного идеального быта и идеального поведения хозяев и слуг²⁶⁵. Все это вместе свидетельствует о проникновении церковности в структуру древнерусской жизни и быта, о воцерковлении мира.

На Соборе 1551 г. были утверждены некоторые особенности, которые в XVII в. были преданы проклятию. Имеется в виду двоение Аллилуиа (гл. 42, с. 313), двоеперстие при совершении крестного знамения (гл. 31, с. 294–295), постановление о нестрижении бороды (гл. 40, с. 301–302), что до настоящего времени удержано в старообрядческой среде²⁶⁶. Сомнения о правильности пения Аллилуиа имели место еще в Новгороде при архиепископе Геннадии (1484–1504), причем обычай двоить Аллилуиа был некогда и в Греческой Церкви. Таким образом, Стоглав только унифицировал имевшиеся в Русской Церкви разногласия в богослужебной практике²⁶⁷. То же самое можно сказать и о перстосложении²⁶⁸. Что же касается брадобрития, то оно непременно ассоциировалось на Руси с уподоблением латинянам или же с безнравственностью и было при этом поводом для нареканий. Ф. Буслаев по этому поводу говорит следующее: «Борода, занимающая такое важное место в греческом и русских подлинниках, стала, вместе с тем, символом русской народности, русской старины и предания. Ненависть к латинству, ведущая свое начало в нашей литературе даже с XI века, и потом, впоследствии, ближайшее знакомство и столкновение наших предков с западными народами в XV и особенно в XVI веке способствовали русскому человеку к составлению понятия о том, что борода, как признак отчуждения от латинства, есть существенный признак всякого православного, и что бритье бороды – дело неправославное, еретическая выдумка на соблазн и растление добрых нравов»²⁶⁹.

После окончания работы Собора деятельный Митрополит рассылает указы и наказные грамоты с его постановлениями. В грамоте, присланной в Симоновский монастырь, есть приписка: «Да с тою же грамотою послати по монастырем поучение главы, ис тое же соборные книги выписати глава 49, глава 50, глава 51-я, 52-я, глава 75-я, 76-я, 67-я, 68-я, глава 31-я царских вопросов, глава 68-я»²⁷⁰. Это говорит об энергичном распространении решений Собора по городам, монастырям. И действительно до нас дошли тексты и других таких наказов, посланных, например, во Владимир и Каргополь²⁷¹. Материалы Стоглава нашли также отражение в современной им актовой письменности и различных памятниках последующего времени²⁷².

Исследователи отмечают положительное значение Стоглава в жизни Русской Церкви. Его предшественником по исправлению недостатков на Руси был, по мнению Е. Голубинского, Владимирский Собор 1274 г.²⁷³. Характерно сопоставление Стоглава и в международном контексте. Е. Голубинский сравнивает его с Тридентским Собором, проходившим почти одновременно в римской Церкви. Историк отмечает, что Стоглавый Собор по своей цели и значению был «несравненно выше римско-католического»²⁷⁴. Протоиерей Петр Румянцев, много потрудившийся в русских заграничных храмах, описывает, как в Швеции 11 февраля 1577 года король открыл народное собрание знаменитою речью, напоминающею отчасти речь Иоанна Грозного на Стоглавом Соборе»²⁷⁵.

Отмечается также откровенность, с которою высказывается Стоглав о недостатках с целью их искоренения. Ф. Буслаев говорит, что в Стоглаве «все новое и чужое запечатлено клеймом проклятия и вечной гибели; все же свое, родное, испокон веков идущее по старине и преданию, свято и спасительно»²⁷⁶. С похвалой говорит К. Заусцинский о мерах, принятых Стоглавом к исправлению общества, так как «на первом плане поставлены духовные средства, увещания и убеждения; наказание большей частью ограничивается церковною епитимией, и только в весьма редких случаях предоставляется царю, его «царской заповеди и грозе"»²⁷⁷. Историк Митрополит Макарий (Булгаков; †1882) называет Стоглавый Собор важнейшим «из всех Соборов, какие только были доселе в Церкви Русской»²⁷⁸.

Стоглавый Собор современен Судебнику 1550 г. Это наглядно показывает интенсивность работы юридической мысли Древней Руси того времени²⁷⁹. Высказываются соображения, что Судебник был утвержден на этом Соборе²⁸⁰. Поэтому замечательный русский канонист А. С. Павлов говорит, что «Соборное уложение 1551 года представляет собой опыт кодификации всего действующего русского права»²⁸¹. В отличие же от Судебника, Соборные постановления, как это было отмечено раньше, являются одновремено памятником литературно-богословской мысли.

Решения Стоглавого Собора оказали большое влияние на церковно-общественную жизнь. Многие вопросы впервые получили на нем церковное осмысление. «Если сделать общую оценку постановлений Стоглавого Собора с точки зрения церковно-исторической и церковно-правовой, то без труда можно заметить, что отцы Собора коснулись разных сторон церковнообщественной жизни, стремились устранить все ярко бросавшиеся в глаза недостатки в этой жизни, разрешить все вопросы, волновавшие православного человека того времени. Как источник для изучения церковной жизни XVI в., Стоглав незаменим»²⁸².

Высокую оценку получил Собор и в исследовании отца Димитрия Стефановича, чей труд до сих пор является едва ли не самым главным по данному поводу. Он пишет: «Стоглав и как литературный, и как законодательный памятник представляет собою редкое и выдающееся явление в истории русского церковного права: это – один из поворотных столбов, наложивший собою сильный отпечаток на целую эпоху, такой памятник, в котором весьма многие труды предшествующего времени нашли свое удачное завершение, и который для ближайшего и даже отдаленного последующего времени имел значение действующего и руководственного права»²⁸³. «Стоглавый Собор, по мнению Н. Лебедева, представляет собою не только одно из самых замечательнейших действий Всероссийского Митрополита Макария, но и одно из важнейших событий в целой русской истории»²⁸⁴. В обширном своде соборных постановлений решения Собора не только излагаются, но и комментируются, подкрепляются авторитетом предшествующих Соборов и поучений отцов Церкви и т. д. Стоглавый Собор тесно взаимосвязан своим содержанием, языком, направленностью с современными ему литературными памятниками. Материалы Собора – яркий памятник стремления русского общества середины XVI в. к исправлению и обновлению. Поэтому Стоглав являет собой незаменимый источник сведений о жизни русского общества XVI в.

«Лета 7059-го месяца февраля в 17 повелением благочестиво царя и христолюбиваго великаго князя Ивана Василиевича всеа Русии самодержца и по благословению преосвященнаго Макария Митрополита всеа Русии и преосвященнейших архиепископов и епископов и всего священнаго Собора Руския Митрополия изобрели священницы и диакони старост в царьствующем граде Москве во оба города и на посад за Неглинну и в Черторие трех старост Димитриевьскаго попа Феодора на Воздвиженской улицы, да от Иоанна Предтечи с Орбата попа Леонтия, да из Чертория изо Олексеева монастыря из девичия из предела от Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа попа Дмитрея; а на Болшей посад и за Яузу дву старост: Предтечинского попа Григория ис Котелников, да от Гаврила святаго // попа Андрея из Мясников, а за реку за Москву изобрали в старосты архангельскаго попа из Руновки, а в новой город и в старой изобрели от зачатия святыя Анны попа Иосифа из Нового города. А церквей за Неглимною и в Чертории 113, а попов 120, а дияконов 73, и всех попов и дияконов за Неглимною и в Чертолии 193 человека. А на болшем Посаде и за Яузою – церквей 107, а попов 108, а диаконов 70 и всех попов и дияконов на Болшем Посаде и за Яузою 178 человек. И в Старом городе церквей 42, а протопопов и попов 92, а дияконов 38, а попов 39, а дияконов 27 и всех попов и дияконов в обеих городех 196 человек. И всех церквей во обеих городех и на посадех 6 сот 42 церкви и как по тем святым церквам розчитати храмы старосты и пятидесятских и десятских священников и дияконов и всего Московского царьства обеих городов и Заполия елико как вместит по вашему разсужению» (ГИМ. Собр. А. С. Уварова 578/482/, в л. 308–309 об.).

Примеры икономии в истории русской церкви

Первым Митрополитом монгольского периода был святитель Кирилл II (1243–1281). Он управлял Русской Церковью около 40 лет. Такой продолжительный срок первосвятительства имел большое стабилизирующее значение для Церкви в то тяжелое время, когда страна оказалась под иноверным и иноземным игом. Другая особенность его правления – это постоянные путешествия, то есть объезды обширных епархий многострадальной Русской земли.

Большой заслугой митрополита Кирилла является учреждение в 1261 году епархии в центре Золотой Орды, в ее столице – Сарае, при хане Берке (1258–1266). Причин ее учреждения было несколько. Это, очевидно, заслуги и усилия Ростовского епископа Кирилла (1216–1229), о котором упоминается в Житии Петра царевича Ордынского (†1290; пам. 30 июня), а также святого благоверного князя Александра Невского (†1263; пам. 23 нояб.). Учреждение архиерейской кафедры при ханском дворе было вызвано также и другими обстоятельствами. Число русских людей в Золотой Орде все более увеличивалось. Речь шла не только о русских невольниках, духовные нужды которых вряд ли особо волновали завоевателей, но и об участившихся вынужденных посещениях Орды русскими князьями с их приближенными, а также купцами и различными посольствами. Многие из них волей или неволей проводили в Орде долгое время, нуждаясь в церковном окормлении. Наконец, самое главное заключалось в том, что ханская власть придавала особую роль Саранскому епископу во взаимоотношениях Золотой Орды с Византией. Основанием для такого понимания служит летописное свидетельство о возвращении Феогноста, епископа Сарайского. в 1279 году «из Грек, послань бо бе Митрополитом к Патриарху и царем Менгутемером к царю гречьскому Палеологу». Таким образом, и золотоордынские ханы, и русские митрополиты возлагали на Сарайских епископов дипломатические аспекты своих отношений с Константинопольским Патриархом.

Первым иерархом новоучрежденной епархии с 1261 по 1269 год был епископ Митрофан, затем он «пострижеся в схиму». А с 1269 года управлял епархией епископ Феогност. В августе 1276 года он был в Константинополе и там на Соборе представил некоторые свои недоуменные вопросы для соборного обсуждения и решения. В старой исторической литературе, например, у историка митрополита Московского Макария (Булгакова), есть сообщение, что этот Собор проходил во время Всероссийского Митрополита Максима в 1301 году, но это неверно. Тексты деяний этого Собора изданы в шестом томе «Русской исторической библиотеки»²⁸⁵ и датированы 1276 годом. Большинство вопросов епископа Феогноста вызвано теми новыми для русского духовенства условиями, в которых оно оказалось в иноверной и иноземной Орде. В ответах Собора сквозит полное понимание сложности обстановки, в которой находилась названная епархия.

Приведем некоторые из них.

ВОПРОС 6: Аще ли приключится святителю служити Литургия, а не будет диакона, а попов будет много, лзе ли ему служити?

ОТВЕТ. Аще будет нужа, а не будет диакона, да поет с попы.

Вопрос 7: Аще будут Попове мнозе вместе, а не будет диакона посреди их, достоит ли им служити?

ОТВЕТ. Достоит; един от них поп ектению молвит, в олтаре стоя, а вон не выходя.

ВОПРОС 9: Аще приключится человеку в велицей болести, а въсхошет в черньци, а не будет игумена, лзе ли епископу по- стрищи его?

ОТВЕТ. Не токмо епископу, ино и попови и диаконови; аще не будет попа и диакона, а при смерти, да и причетник пострижет.

Последнее процитированное постановление Патриаршего Синода – очень важное решение, свидетельствующее о многом. Русские люди, пребывая годами в тяжелой неволе, сохраняли свою верность вере отцов и в конце своей жизни хотели уйти в иной мире в ангельском чине. Изучая древние синодики, можно обратить внимание на то, что в записанных родах много монашеских имен. Таким образом, эта благочестивая традиция сохранялась и в последующее время, причем Константинопольский Собор, идя навстречу стремлению благочестивых людей, Допустил совершение пострижения принимающих монашество даже причетником. Это правило действовало, очевидно, только в древности и в пределах Сарайской епархии²⁸⁶.

Ученый канонист В. Н. Бенешевич (1874–1943) издал также интересные соборные материалы, оставшиеся практически неизвестными церковным историкам. При Патриархе Иове (1589–1605; †1606; пам. 19 июня) проходили соборные заседания, посвященные вопросу церковного вина. В то время богослужебное вино привозилось в Москву из западных стран, где произрастал виноград. Но поскольку стали возникать сомнения в чистоте вина (к тому же купцы могли иронизировать по тому поводу, что если их вино не будет привозимо, то не будет совершаться православная Евхаристия), был созван Собор для обсуждения сложившейся ситуации. На нем было принято решения об изготовлении вина в Москве из местного растения, «вишение зовомое». Чтобы обосновать правомочность такого решения, в документе говорится: «Вся бо возможна суть Богови (см. Мф.19:26) от не сущих в существо привести и от небытия в бытие. Иже бо в Кана Галилейсцем браце повелением Своим Божественным воду в вино преложи (см. Ин.2:1–11), сице и сие может новосоставное вино сие в Божественную и Животочную кровь Свою преложити, яко же хощет: идеже бо Бог действует, ту и естества чин превосходит». Таким образом, в силу сложившихся обстоятельств Собор Русской Церкви принял решение, допустив применение невиноградного вина.

Оба приведенных примера относятся к разному времени и связаны с разными вопросами, но свидетельствуют о мудрости принимаемых решений.

Ниже приводится текст Соборных постановлений, бывших при первом Всероссийском Патриархе Иове.

О составлении вина служебного

Молитвами смиреннаго Иева, Патриарха Московскаго и всея Руссии и всего освященнаго Собора.

Боже Преблагий, Превечный и Присносущьный, Сыне и Слове Собезначалный и Единосущный Отцу и Духови, Премудрости Наставниче, немудрым Наказателю и смыслу Давче. Просвети нашя умы светом Твоего Богоразумия и отверзи нам устне, да возглаголем мало, о немже хощем глаголати. О составлении бо святаго вина надлежит нам желание, егоже предал еси на Тайней вечери святым Своим Учеником и Апостолом, именовав сие самою Своею истинною животочную кровь, от святых ребр Твоих истекшую; юже человеколюбие християньскому роду на спасение и жизнь вечную даровал еси. Но недостижение разума воспящает²⁸⁷ нас, и сего ради не смеем прикоснутися недостижимых, токмо аще не Ты, Господи, наставиши нас на истинну Твою, Ты бо еси свет истинный и просвещаяй всякаго человека, грядущаго в мир. Ведуще милосердие милости Твоея, яко невозможная от человек вся возможна суть от Тебе (см. Лк.18:27), уповахом человеколюбию Ти, яко раби Твои неключими (см. Лк.17:10) и страхом объяти, дерзнухом приникнути в сие, еже исправи, яко премилостив, Своим благоволением и действом Пресвятаго Духа, яко Ты еси Источник и Податель и Начало и Конец всякому благу, Христе Боже наш, и Тебе славу возсылаем со Безначальным Ти Отцем и со Пресвятым и Благим и Животворящим Ти Духом и ныне и присно и во веки веков аминь.

Понеже убо в преименитом и приснославнем царствующем граде Москве и во всех градех и пределех его оскудевшу вину служебному и недоставшу на потребы церковный, им же Божественная служба Святых Таин во святых Божиих апостольских церквах совершаетца, сицевому же благотребованию освятованному обычай не имать рождатися во вся царьственная области Московьстей, но во языцех не разумеющих и не знающих Бога, в них же страха Божия несть предо очима их (см. Пс.35:2), но вся стропотна и развращена суть, идеже многобожием оболщаеми, работающе бесом, кумиром жертвы приношаху, идолом покланяющеся; и в латынях, иже Божии благодати отступльшим и во многие ереси уклоншимся. И в тех убо странах божественное вино, яже из ягод изгнетаемо, раждается; и всеми многобожными бесовьскими прелестьми и самое то святое вино со инеми смешении недоведомыми смешающе, привождаху и в самый приснославный царьствующий град Москву и оттуду во вся грады обдержимы Московьскаго государьства всея православныя християньския веры Греческаго закону. И велико богатьство себе сим обретающе, и поношающим благочестивую християньскую веру нашу, яко от их стран вино привозимо бывает, им же Божественную службу совершаем. Сами же они о сем возносящеся и высящася, яко святое вино в их странах раждается, и глаголют: аще де от нас не изыдет вино, и ваша де християньская Служба не литургисаема будет. И завистию дияволею научаемо, во многая времена не привождаемо бываше от них.

А в Гречестей земли, во Иеросолиме и во иных странах христьянских греческаго Святаго Закона, идеже безкровная жертва совершается и православнии християне жительствуют, оттуду святое вино в Росийское царство не приходит разстояния ради дальняго и нашествия ради иноплеменных. И сего ради великое имя Божие от неверных поносимо бывает и истинная православная Христова вера попираема и посмехаема, зане таковая богоимянитая великая святыня во странах их раждается и от них происходит во вся страны правоверные, понеже, якоже рекохом, во всем обдержании царьственем Руских предел сицевому раждатися обычай не имать, яко же страна Рос[и]йскаго царства и пределы ея всяких благ преизообилствена, раждаются в ней многия ягодичия сему подобная, тому же единому недостаточна.

Сия же вышереченная неверных и богоненавистных еретик поношение и укоризну слышав, Богом венчанный, Богом почтенный, Богом возлюбленный благочестивый великий государь царь и велий князь Феодор Иванович, всея Русии самодржец, Богом наставляем, з Богом разсудив, подобяся благочестием и ревностию Божественною иже прежде во Православии продлявшему равноапостольному благочестивому великому царю Константину и прочим благочестивым царем и прародителю своему равноапостольному благоверному великому князю Владимиру Киевскому, просветившему святым Крещением Землю Рускую, яко же и они по благочестию побараху и нечестие ис корене исторгоша. Сице богомудрый сей великий государь царь и великий князь Феодор Иванович, всеа Русии самодржец, со многим желанием божественным подщався таковую неверных прелесть до конца искоренити и богохульную их ересь разрушите, и в своем богопорученном ему царствии иереом чисту и непорочну жертву приносите Богови о богодарованных во его царственей державе ражающихся ягодичий, благопотребных к сему божественному делу, безо всякого примесу и скверности поганьския, да не рекут во языцех, где есть Бог их (см. Пс.41:4), и уведят всяко, яко есть един християньский, славен на Небеси и на земли, исполняя везде всяческая, и яко от исполнения его мы вси прияхом и благодать возблагодать, яко Закон Моисеом дан бысть, благодать же и истина Иисус Христом бысть (Ин.1:16–17); Господня бо есть земля, и исполнение ея приемлет (см. Пс.21:1) и сие всеплодие, якоже приял преподобных Авелевы дары и Ноевы жертвы и Авраамово всеплодие и прочих святых Его, благоугодивших в Ветхом Законе и в Новей Благодати.

Се[й] же боголюбивый и благочестивый великий государь царь и великий князь Феодор Иванович, всея Русии самодржец, совещевает совет благ со своею благочестивою и христолюбивою царицею и великою княгинею Ириною, по Бозе рассудив ревнованием божественным, отцу своему богомолцу Святейшему Иеву, Патриарху Московскому и всея Русии, возвещает сие. Слышав же Святеший Иев Патриарх таковый благопросвещенный царев совет, велие благодарение и о сем Богу воздав, вкупе молит и благословляет боголюбиваго царя таковый совет в дело произвести, еже и бысть Божиего бдагодатию. Благочестивый же и великий государь царь и великий князь Феодор Иванович, всея Русии самодержец, прием у Патриарха благословение, повеле великому священному Собору быти. Призывает же и верных боляр своих и велмож и вкупе со отцем своим Святейшим Иевом Патриархом и со всем священным Собороми з боляры, совет сотворив, повеле взыскати во своем царствии, яже от росы небесныя и от влаги земныя всеплодныя леторасли ягодичныя, ражающияся от плода лознаго [и] имеющия внутрь себе происходящее вино, благоугодно суще в таковую Божественную святыню, ей же убо уподоби Себе Господь, глаголя: Аз есмь лоза истинная <...> Всяка убо розга отребляема²⁸⁸ и окопобаема много плод приносит (ср. Ин.15:1–2). Сице и Господь, премногаго ради милосердия Своего к роду человечю копием в ребра прободаем, гвоздьми в руце и нозе ископобаем, кровь и воду источи, Юже нам на спасение и жизнь вечную дарова.

И по повелению Богом венчаннаго благочестиваго великаго государя царя и великаго князя Феодора Ивановича, всея Русии самодржца, и его благоверные и христолюбивые царицы и великие княгини Ирины и по совету царьскаго их синклита, смиренный Иев, Божиею милостию Патриарх царствующаго града Москвы и всея Великия Росии, с Преосвященными митрополиты и архиепископы и епископы и со архимариты и игумены и протопопы и со всем освященным Собором, отто всех летораслей изыскавше, обретохом, яже раждается в царствующем граде Москве и во всех пределех его благоподобно сему божественному делу древо, вишение зовомое, от него же повелехом изгнетати вино достоверными мужи богобоязнивыми в домех на то устроенных, идеже повелит царьская держава. И, освятивше молитвою, приносити во святыя Божия церкви, и сим повелехом служити Божественный службы во святых Божиих церквах Божественнаго Дароприношения, еже архиерейскою и прочих священник молитвою. И призыванием Святаго и Животворящаго Духа, прелагаемо бывает в самую истинную боготворящую кровь Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Вся бо возможна суть Богови (ср. Мф.19:26) – от не сущих в существо привести и от небытия в бытие. Иже бо в Кана Галилейсцем браце повелением Своим Божественным воду в вино преложи (ср. Ин.2:1–11), сице и сие может новосоставное вино сие в Божественную и Животочную кровь Свою преложити, яко же хощет: идеже бо Бог действует, ту и естества чин превосходит.

И по преданию святых Апостол, еже мы в божественных Златоустовых службах преже «Изрядного» возглашения научихомся творити, егда время приспеет благословити иерею Святая, глагололем: Сотвори убо хлеб сей в честное тело Христа Твоего и еже в чаши сей в честную кровь Христа Твоего; и паки глаголет: Преложивый Духом Твоим Святым. Сице убо, яко же выше рекохом, иерейскою молитвою и пришествием Святаго Духа прелагаемо бывает святое вино в самую Кровь Господа нашего Иисуса Христа во усыновление Божие в пришествие Святаго Духа, во оставление грехов и в жизнь вечную и Царствия Небеснаго в наследие: Свое бо Бог Богу, а не чюже, еже Свое во Свое прелагати, и далняя близ суще сотворити, и кроме естества Своего суще в Божественное усвоение Свое преложити. И сие от Своих о Своих приимати о всех и за вся, яко же и прежде рехом Евангельское речение, яко от исполнения Его мы вси прияхом (Ин.1:16); и апостольким учением последующе: никто же бо может основания ино положити паче лежащаго, его же Христос основа Собою на кресте нашего ради спасения (ср. 1Кор.3:11) Божественною Си Кровью, еже и преже страсти Своея завеща учеником Своим на Тайней вечери, еже во святом Евангелии глаголемое: Приим <...> хлеб и благословив, преломи, даде учеником и рече: Приимите и ядите, се есть Тело Мое. И приим чашу от плода лознаго нальяв, хвалу воздав, даст им, глаголя: Пийте от нея вси, се есть кровь Моя Нового Завета, яже за вы [и] за многи изливаемая во оставление грехов (Мф.26:26–28). К сим же и апостол Павел глаголет: Аз приях от Господа, иже и предах вам, яко Господь Иисус Христос в нощь, в нюже предан бываше, приим хлеб, благодарив, преломи и рече: Приимете и ядите, се есть Тело Мое, еже за вы ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Такоже и чашу по вечери, глаголя: Сия чаша Новый Завет есть в Моей крови, сие творити, елижды аще пиете, в Мое воспоминание: елижды бо аще ясте хлеб сей и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете, дóндеже убо приидет (1Кор.11:23–26).

Тем же и мы Христовым речением, апостольским преданием и святых богоносных Отец Вселенских седми Соборов и поместных, еже во святых правилех изъявленных, повелением последующе, еже из животочных ребр Спасовых истекшей крови и воды во спасительной страсти Его. Подобно сему сие божественное новосоставленное вино, еже из вишней с водою смесивше, иже совершением Святаго Духа бывает, едино еже священно дароприношение приносим Богови во святых Божиих службах безкровную жертву по священному действию священнаго просфиромисания, еже обычай имамы творити, егда копием прободаем святиый Агнец, [тогда] глаголем: Един от вот копием ребра Ему прободе, абие изыде кровь и вода и прочая; дьякон речет: Аминь, подобящеся оному, иже рече: Воистинну Сын бе Божий (ср. Мф.27:54). И се о нем же и Господь рече, яко истинно есть свидетельство его (Ин.5:32). Егда же приемлем в правую руку вино, в левую же воду, тогда глаголем: Соединение Святаго Духа; егда же вливаем вино и воду во святый потир, тогда глаголем, яко трие свидетельствующе, Дух, кровь и вода, яко трие во едино суть (1Ин.5:7); вливаем же во свитый потир вино и воду, исповедаем Божество и человечество обое совершенно воплощьшагося нас ради Сына Божия. И таковое убо великое священное дароприношение Григорий Богослов толкует, глаголя: «Кровь убо и вода изливаема, из ребр Спасовых, ово убо человеко, ово же паче человечя проявляет; тем же и мы, воду и вино смешающе, совершена Бога вкупе совершена человека совершаем таиньство во двоих совершенных естествех и хотениих и действиих». Тем же хлеб бо и чаша есть вправду истинно по подобию Тайные Вечери воспоминание спасительный страсти Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, за весь мир пострадавшаго, плотию искупльшаго нас от грех, и воскресшему в третий день, и со славою вознесшагося на Небеса со пречистою Своею плотию ко Отцу, идеже бе и первие, и пакы грядущаго со славою судити живым и мертвым и воздати комуждо по делом его, давшему Пречистое Тело Свое и Животворящую боготочную Кровь Свою всем правоверным християном причащатися во оставление грехов и в жизнь вечную, еже приносим святое сие приношение о вселеньском устроении и о благостоянии святых Божих Церквей и о умерении всего мира и многолетнем здравии и спасении государя нашего благовернаго и Христолюбиваго царя и великаго князя Феодора Ивановича, всея Русии самодржца, и о его благоверной и христолюбивой царице и великой княгине Ирине, о их царском чадородии, и о всех болярех и о христолюбивом воинстве, и о всем православном християнстве, о здравии и о спасении и о всех, яже на пользу строимых, и о своих согрешениих и о люцких невежествиих.

Его же Божественнаго Тела вкупе и Крове, еже есть новопосвященное сие вино, с верою причащающеся, мы и вси правовернии людие освящение душам и телом нашим и от недуг здравие приемлем и грехом прощение, Его же ради надеемся и в будущем веце наследовать Небесное Царствие. Яко же бо о Христе Бозе нашем веруем вси, яко есть Бог истинен и свет светоподателен и живот, яко же писано о нем, сице Божественою Его Плотию и Кровию обожаем и обоготворяем, свет убо и жизнь причащающихся убо достолепно с верою обожает и освящает, и грехи попаляет и погубляет, и живот вечный ходатайствует, и царство безконечное дарует по неложному Христови словеси: ядый Мою плоть и пия Мою кровь имать живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день (Ин.6:54); яко же Исаия пророк предвозвещает, еже в видении виде Господа, на престоле высоце и превознесение седяща, еже есть издалеча проображаше возлежащее Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа на престоле Божественнем, яже есть во олтари окрест от служащих обстояемо, якоже тогда от серафим, от них же един прият угль горящь клещами, яже в руне его (см. Ис.6:1–6): то бо есть от предстоящих един первый архиерей великий и еже проразумеваемый серафим, по писаниих придержай мысленный угль Христа Самаго Спасителя нашего Тело и Кровь, яко же клещами, рукама своима во святем олтари возлежаща на Божии трапезе. Сын Его Божий яко человек, нашего ради спасения воплотися, яко телец пожреся, и яко лев возлег и посла. Се же, [еже] есть на трапезе Пречистое Тело и Кровь Господня, освящает душа наша, и от грех очищает, иже с верою причащающи[х]ся Ему, и спасение и жизнь вечную дарует и бесконечное Царствие. Его же Божественнаго Тела и Крови преже архиерей великий причащается, потом же и прочих причащает Тела и Крови Господня: се бо образует, яко в день великий Богоявления втораго пришествия первее причастник будет свету великому и рече: Се аз и дети мои, яже ми еси дал, Господи (Евр.2:13); к нему же Господь речет: Благий рабе верный <...> вниди в радость Господа своего (Мф.25:21). Се бо есть сила Тела и Крови Господня, яко с верою причащающихся Ему приобщникы творит Христовым страстем и вознесшемуся Телу Его и одесную Отца на престоле седящему, и братию нас Христу сочетав и Богу Отцу в Сына нас земных устроив, к Нему же и возлетети нам в Горний Иерусалим крыле дарует, с Ним же и царьствова[ти] во веки ходатайствует.

Прочее же сего [о] Божественем Теле и Крови Христове не мощно есть глаголати: паче словеси бо и помышления. Се убо по мере дара Христова, елико обретохом от Божественных Писаниих, се и написахом на уведение благоразумия нашего²⁸⁹.