I. Определение истины

Истина есть то, что подлинно есть. Самое подлинное бытие, а таковым является бытие самосущее, то есть Бог, – есть Истина. И достоверное свидетельство об этом бытии мы также называем истиной, в отличие от заблуждения, от ошибочности.

Заблуждение есть грех ума, а грех есть заблуждение сердца и воли. Нравственная испорченность имеет своим следствием помрачение разума, и, наоборот, помрачение разума ведет к нравственному развращению. «В лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем.1:4).

«Человек создан был по образу и подобию Божиему и, следовательно, должен был носить отпечаток свойств Божиих, но, впав в грех, сочетался с диаволом и приобрел отпечаток свойств диавольских»².

Бог есть Вечно Живая Сущность – Сущий. И Откровение Бога, Его Слово есть Истина. Диавол есть противоположность совершенству, ибо в нем не осталось ни одной черты Богоподобия, но есть уродство, и отображение свойств его в глаголах его есть ложь. Диавол извратил Богоподобие человека, прельстив человека глаголом лжи своей. В статье «О природе сатанинской» Н.О. Лосский пишет: «Обольстить человека благами низшего порядка, направить все помыслы его на устройство с помощью науки «муравейника» (любимое сравнение Достоевского), в котором все были бы обеспечены хлебом земным. В торопливом беге к этой цели человек, отвергший Бога, считает себя вправе начать с истребления всех, кто кажется неподходящим по складу души своей для муравьиной жизни, и таким образом, вместо любви на деле выступает на первый план ненависть... Отец лжи создает для человека соблазн гораздо более утонченный: лжебога и ложную религию, основанную на потворстве земным вожделениям человека, но так, чтобы совесть человека была усыплена мнимым согласием с заветами Бога... Гордый замысел диавола создать свое царство, лучшее, чем мир Божий, мотивируется, как сказано, перед другими и даже перед самим собой не низменной завистью, а мнимой любовью к добру. Призрачный блеск добра – такова основная ложь диавольской природы. Но этого мало, всякая попытка созидания, если она хотя бы временно, ведет не к чистому разрушению, а действительно к устроению какого-то царства, возможна не иначе, как путем использования бытия, уже сотворенного Богом, и принципов жизни, заповеданных Им, вроде солидарности, гармонии, верности долгу, взятых, однако, не в абсолютной широте, а в такой относительности, которая искажает их основную цель и ведет в результате не к полноте бытия Царствия Божия, а к умалению и стеснению бытия; так, народ, ослепленный гордыней, может проявить в войне чудеса храбрости, стройной организованности, верности долгу, но вся эта кипучая жизнь, чем она интенсивнее, чем более она использовала силы добра ради конечного зла, влечет в тем более страшную бездну разрушения. Таков путь диавола: весь насквозь он пропитан лживостью; на словах и в средствах – добро, а в конечной цели – зло или же в конечной цели – мнимое добро, а в средствах – зло»³.

Истина бытия какого-то предмета, явления доказывается очевидностью. Но критерий очевидности применим лишь к низшему уровню материальных явлений. Тогда как к Откровению – к Истине Откровения – приложима (применима) не рациональная очевидность, но достоверность свидетельства о нем. Откровение – слово Божие, – ручательство абсолютного совершенства возвещаемой Истины.

Мы знаем много всяких научных истин: арифметических, геометрических, физиологических и т.п. Мы называем истиною «всякое верное и безошибочное, постоянное и неизменное словесное отображение в глаголе человека какого-либо закона природы». «Дважды два – четыре» есть истина, но не есть Бог. Истина есть Откровение Свойств Божиих словесной деятельности Слова, которая, отождествляет с Самим Собою Ипостасное Слово, именуется словом – «Аз». Истина – есть отображение в глаголах воплощенного Слова Господа Иисуса Христа свойств Божиих, сообразно коим определяется Богоподобие человеков и устанавливаются религиозно-нравственные устои жизни. «Истина сама по себе – то, что есть, а в формальном отношении соответствие между нашей мыслью и действительностью. Оба эти определения представляют Истину только как искомое».⁴

«Наше русское слово «истина», – читаем у о. Павла Флоренского, – лингвистами сближается с глаголом «есть» (истина – естина). Так что «истина» согласно русскому о ней разумению, закрепила в себе понятие абсолютной реальности: Истина – «сущее», «подлинно-существующее»⁵.

На вопрос Моисея к Богу об Имени Его, «Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий» (Исх.3:14). Иначе говоря: Я Есть Тот, Который Есть. Я – Тот, Который по преимуществу Есть; Тот, Который по существу Своему один обладает истинным и вечным бытием, тогда как все остальное в мире и самый мир созданы Им лишь на временное пребывание в пределах пространственно-временного интервала, Им определенного.

«Бог Есть Бог», – таково определение, свидетельствующее о невозможности для человека совершенного представления о Нем, как о Единственном Существе, несравнимом (по причине единственности Его Самобытия) и непостижимом (в силу самой сущности истинного бытия, «не от мира сего», и потому недоступного никому из сотворенных существ). «Полное определение Истины выражается в трех предикатах: сущее, единое, все. Истина есть сущее, всеединое»⁶. Думается, однако, что наиболее строго, а вместе с тем, четко и конструктивно к определению истины подошел В.Д. Кудрявцев:⁷ «Первый, самый ясный, непосредственно представляющийся признак истины есть действительность. Истинно то, что действительно существует. Вымыслы, например, фантазии, ложные факты и т.п. – все это не истина»⁸. Но это определение он находит «неопределенным и односторонним». Оно – неопределенно, потому что «так называемые неистинные или обманчивые явления все же сами по себе составляют явления действительные»⁹. Оно – «одностороннее и потому неверно», ибо «не все истинное реально существует» (например, построения и вычисления математические). Гораздо лучше, по мнению этого философа, другое определение, по которому истина есть согласие предметов с нашими понятиями о них. Под это понятие подходят и такие истины, как, например, математические, эстетические, которым мы не найдем места в царстве истины, если будем определять ее действительностью. Но и это понятие он все-таки находит неудовлетворительным, потому что оно запутывается в порочном круге определений: истина есть соответствие предмета нашему (разумеется, истинному) понятию о нем, а истинное понятие есть то, которое соответствует предмету. Где же теперь критерий истины, в предмете или в понятии? Остается взять только такую формулу: истина есть согласие предмета с самим собою. Таким образом, можно сказать, что истина – существование того, что мы знаем и чего не знаем, а всеобщая сумма всего существующего есть абсолютная истина, или Истина.