Послания Апостола Иоанна

Хотя во всех трех посланиях, усвояемых Апостолу Иоанну Богослову, писатель нигде не называет себя по имени, как это обычно другим апостольским посланиям; но что этим писателем несомненно был он, возлюбленный ученик Христов, в этом удостоверяет, во-первых, древнее предание церкви¹¹, во-вторых, взаимное единство всех трех посланий по духу содержания и способу изложения, свидетельствующее о тождестве их писателя¹², в-третьих, с евангелием Св. Ап. Иоанна Богослова¹³.

Вот некоторые черты из жизни сего учения Христова. Отцом своим он имел Галилейского рыбаря Заведея, а матерью Саломию (Мф. 4:21, 20:20, 27:56, Мк. 15:40), по преданию дочь Иосифа-Обручника от первого его брака и, следовательно, падчерицу Матери Божией и сводную сестру Господу Иисусу Христу. Таким образом, он доводился Ему племянником. Братом своим он имел Иакова старшего, бывшего тоже в лике 12-ти Апостолов (Мф. 10:2). Обоих братьев за ревность и силу их духа Господь прозвал сынами громовыми (Мк. 3:17). Повинуясь гласу Господа Иисуса Христа (Мф. 4:21, Лк. 5:10), он, оставивши родительский дом, последовал за Ним и впоследствии явился одним из приближеннейших Его Апостолов вместе с Петром и Иаковом (Мк. 5:37, Мф. 17:1, 26:37). Господь Иисус Христос удостаивал Иоанна преимущественной своей любви, которая наиболее трогательным образом выразилась на Тайной вечери, когда Иоанн возлежал на персях своего божественного учителя (Ин. 13:23, 25), и в особенности при кресте, с которого Господь усыновил Иоанна своей Пречистой Матери и Ее саму поручил его сыновним попечениям (Ин. 19:26). Благодарно воспоминая сии особенные выражения любви Господней, Св. Иоанн сам называет себя в евангелии учеником, его же любляше Иисус (Ин. 19:26). С своей стороны и он проявлял особенную преданность и любовь к своему Учителю; ибо если любовь Петрова была более горяча и деятельна (Ин. 18:10, 21:15); то любовь Иоаннова запечатлена была наибольшей глубиной и верностью. В самом деле, из всех учеников Христовых только Иоанн не оставил своего Учителя во время Его страданий и сопровождал до самого креста (Ин. 19:26). После Вознесения Господня, когда, по восприятии Духа Святого, все Апостолы разошлись по разным странам для проповеди о Христе, Св. Иоанн не отдалялся по преданию лет 15 от Иерусалима до блаженного успения оставленной на его попечение Божией Матери; и в это время вместе с Петром и Иаковом принимал деятельное участие в устроении церкви Христовой в Иерусалиме и в Палестине, так что вместе с ними считался столпом ее (Гал. 2:9). Книга Деяний Апостольских из этого периода жизни Св. Ап. Иоанна сохранила известие, что когда новообращенные Самаряне крещены были одним из семи дьяконов Апостолом Филиппом, то для низведения на них Духа Святого путешествовал к ним Св. Ап. Иоанн вместе с Петром (Деян. 8:14). Впоследствии и он двинулся с евангельской проповедью в отдаленные римские провинции в Малой Азии, а по смерти Святых Апостолов Петра и Павла (ок. 66 г. по Р. Х.) основал свое местопребывание в Ефесе. Отсюда Он управлял всеми церквами Малой Азии в качестве верховного их пастыря, частью основывая вновь, а частью утверждая уже прежде основанные отдельные церкви христианские. Из сего же города он сослан был в заточение на остров Патмос, или нынешнюю Пальмозу, при императоре Домициане, предварительно будучи ввержен в кипящее масло и безвредно перенесши сию казнь благодатью Божией. В Патмосском изгнанничестве Св. Ап. Иоанн написал свой Апокалипсис о будущих судьбах церкви Господней по вдохновению от Духа Божия. Затем, как повествует предание, он возвратился в Ефес при императоре Нерве и снова стал управлять малоазийскими церквами. В сие то время, когда уже истекал первый век христианской эры, он по убедительным просьбам многочисленных учеников своих написал свое Евангелие о Христе Иисусе, а вслед за ним свои послания.

По дополнительным известиям церковных писателей, Св. Евангелист Иоанн Богослов оставался во всю жизнь свою девственником и дожил даже до начала второго века. В преклонном возрасте, не будучи уже в состоянии ходить, он, по известию Блаж. Иеронима, приказывал носить себя в церковь и любил повторять одно только свое изречение: «дети! любите друг друга!» Скончался он в Ефесе, где долгое время показывалась его могила. Предание о Св. Иоанне Богослове сохранилось в нынешнем названии Ефеса Айя Селук, что значит Святой Богослов.

По содержанию первого послания можно заключать, что оно назначалось христианам в церквах малоазийских, уже давно основанных. «Пишу вам, – говорит, например, Апостол, – не новую заповедь, но заповедь древнюю, которую вы имели от начала» (1Ин. 2:7). А что большинство христианских общин, к которым назначалось послание, составилось из обращенных язычников, – на сие видят указание в заключительных словах послания: «дети! храните себя от идолов» (1Ин. 5:21). Из содержания же послания видно, что ко времени написания умножились в Малой Азии и получили особенную силу те уточненные гностические лжеучения, которые сменили собой грубое и плотское иудейство и язычество и против которых боролись уже Св. Апостолы Иуда и Петр в своих соборных посланиях, а Св. Павел в своих пастырских посланиях. Основные их этих лжеучений состояли в том, что: а) Иисус не есть Христос, Сын Божий; б) что являлся Он в призрачной плоти; в) что знание дает человеку право на полную свободу и безграничный простор в деяниях (нравственный разгул и разврат). Это льстившее чувственности и надмевавшее знание, многих стало обольщать и увлекать к отпаданию от христианской церкви, что и побудило, как видно, Св. Ап. Иоанна уврачевать зло окружным посланием.

Второе свое послание надписал Св. Иоанн, как гласит начальное приветствие, будучи уже старцем к некоторой избранной госпоже и детям ее, которых он любил поистине и не только он, но все познавшие истину (т. е. христиане). По всей вероятности, это была знатная некая и влиятельная христианка, отличавшая своим благочестием и благотворительностью, которую Апостол Христов восхотел предостеречь от развращающего влияния тогдашних опасных лжеучителей. По некоторым частным своим соображениям он не рассудил проставить в послании своем собственного имени своего, ни именем госпожи, к которой оно было отправлено. Может быть, податель письма, а также самый характер и содержание его делали не нужным ни то, ни другое. Между тем впоследствии создались различные предположения относительно имени и личности госпожи, удостоившейся нарочитого послания от Апостола Христова.¹⁵

Второе послание Апостола Иоанна имеет два естественных отделения. Первое из них можно назвать сочувственным приветствием к той, которую он называет избранной госпожой. В нем он выражает свою радость о вере и благочестии детей ее, которых встретил, увещевает и ее и детей утверждаться все более и более в любви, заповедь о которой есть существенная и основная заповедь Христова, а несомненное доказательство или проявление ее есть соблюдение заповедей Божиих: «и ныне прошу тебя, госпожа, не как новую заповедь предписывая тебе, но ту, которую имеем от начала, чтобы мы любили друг друга» (2Ин. ст. 1–6). Второе отделение все посвящено предостережениям от опасного влияния лжеучителей, не исповедующих Иисуса Христа, пришедшего во плоти, т. е. отвергавших тайну воплощения Сына Божия. «Наблюдайте за собой, – говорить Апостол, – чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились» (2Ин. 7, 8). Называя вышеозначенных лжеучителей «обольстителями и антихристами», Апостол воспрещает принимать их в дом и даже приветствовать (2Ин. 9–11). Послание свое заключает Апостол выражением надежды на личное свидание и приветствием от племянников избранной госпожи: «приветствуют тебя дети сестры твоей избранной. Аминь» (2Ин. 12–15).

Что касается третьего послания, то Св. Иоанн написал его одному из учеников своих Гаию, любимому за его твердое хождение в истине (3Ин. 3), т. е. за чистые христианские убеждения, а также деятельное благочестие, выражающиеся по преимуществу в гостеприимстве странствующим проповедникам евангелия, этим помощникам апостольским (3Ин. 5). По тогдашнему времен это была поистине высокая заслуга, ибо взаимное нерасположение, доходившее до вражды, между обратившимся из иудейства и язычества, нередко отражалось на проповедниках евангелия так сильно, что поистине не имели они иногда, где главы приклонить, что, конечно, сильно вредило успехам проповеди евангельской. Ученик Иоанна Гаий¹⁶, верно понимавший дух истинного христианства, совершенно чужд был вышеозначенного предрассудка и с одинаковой готовностью разделял братскую любовь о Христе как между христианами из Иудеев, так и из язычников, проповедников же евангелия принимал с особенным радушием и снабжал надлежащими средствами. Совершено не таков был некто Диотреф, совместно живший с Гаием в одной и той же христианской общине. Заносчивый и надменный он простирал свой фанатизм до того, что не только посланных от Иоанна братьев не принимал сам, но и запрещал желающим, и изгонял из церкви (т. е. выгонял их церковных собраний, вероятно, собиравшихся в его обширном и богатом доме), а самого Апостола даже поносил злыми словами (3Ин. 10). Удивляться сему нечего, ибо точно такое же унижение, клевету и брань испытывал от иудействующих фанатиков и великий апостол языков Павел, о чем свидетельствуют целые послания его к Филиппийцам, к Римлянам, к Галатам и в особенности к Коринфянам¹⁷. Таковы были времена первоначального брожения и борьбы между разнородными элементами, входившими в состав церкви, к которой принадлежал возлюбленный о Христе сын Иоанн Гаий. Апостол Христов побужден был писать к нему, когда «возвратившиеся свидетели заявили о любви его пред целой церковью» (Ефесской, 3Ин. 6). Как видно, посланным от Иоанна ученикам апостольским надлежало предпринять новое, более отдаленное, путешествие для проповеди о Христе; посему снова направляя их к Гаию и предупреждая, что они пошли во славу божия имени, не взяв ничего от язычников (3Ин. 7), Св. Ап. Иоанн внушает ему в письме, что «он хорошо поступить и сделается споспешником истины, если отпустить их, как должно, ради Бога», т. е. снабдив сих проповедников евангелия всем потребным; «для меня, – говорит он, – нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине» (3Ин. 3–5); некоторых из братьев и странников снова препоручает его доброму сердцу, когда они придут к нему и передадут посылаемое письмо (3Ин. 6–8). Во второй половине послания Апостол выражает негодование на поведение надменного и любящего первенствовать Диотрефа. «Если я приду, то напомню о делах, которые он делает, понося нас злыми словами, и не довольствуясь тем, и сам не принимает братьев, и запрещает желающим, и изгоняет из церкви (3Ин. 9–11), свидетельствуя в то же время о высокой добродетели некоего Димитрия, верного ученика Иисуса Христова, Апостол заключает послание приветствием мира: «мир тебе, приветствуют тебя друзья, приветствуй друзей поименно» Аминь (3Ин. 12–15).

В своем первом послании Св. Апостол беседует с верующими как отец с детьми совершено безыскусственно, не следуя строгому порядку в расположении своих мыслей и часто повторяя одни и те же выражения. А потому были бы напрасны и повели бы лишь к натяжкам все усилия разделить содержание его послания на какие-либо самостоятельные отделы по каким-либо руководящим мыслям. Для облегчения памяти, при усвоении содержания послания, достаточно обозначить по порядку глав некоторые выдающиеся в них мысли, к которым прочие сопутствующие относятся как соподчиненные.

Глава первая

Сначала предпосылает Апостол краткое извещение о главном предмете своего благословения (1Ин. 1–4), т. е. о воплощенном Боге Слове, изъясняя основания для веры в Него и свои побуждения для проповеди о Нем. «О том, что было от начала (как в евангелии: в начале бе слово и проч.), что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши (значит, о самом достоверном), о Слове жизни… возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами (Апостолами), а наше общение с Отцем и Сыном Его Иисусом Христом».

Затем изъясняются условия и законы, на которых зиждется общение с Богом: а) Хождение во свете (1Ин. 5–10). «Если мы говорим, что имеем общение с Ним (т. е. с Богом), а ходим во тьме (т. е. в нечестии и пороках), то мы лжем» (1Ин. 1:6). б) Общение друг с другом. «Если же ходим во свете (добродетелей), подобно как Он (всесвятый) во свете, то мы имеем общение (любви) друг с другом», так как один у нас, долженствующий всех нас братски объединять, источник спасения, это кровь Иисуса Христа, которая очищает нас от всякого греха» (1Ин. 1:7). в) Исповедование грехов. «Если исповедуем грехи наши», не сознаем только их или раскаиваемся, а именно исповедуемся в них открыто пред Богом и пред свидетелем Его, уполномоченным вязать и решить (Ин. 20:22, 23), «то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши» (1Ин. 1:9). Блаженный Феофилакт, толкуя эти слова Апостола, говорит: «сколько велико благо рождается от исповеди, видно из следующих слов: “скажи ты прежде грехи твои, чтобы оправдаться” (Пс. 63:26)». «Если говорим, – продолжает Апостол, усиливая свою предыдущую мысль об исповедании грехов, – что мы не согрешили (по самомнительности, или быть может даже по болезни исповедаться), то представляем Его (Бога) лживым (как бы отвергая все учение откровенное об искупительной жертве Христа за грехи людей) и слова Его (т. е. истины Его) нет в нас» (1Ин. 1:10).

Глава вторая

В первой половине второй главы из предыдущего выводятся основоположения всего христианства (1Ин. 2:1–14). а) Для христиан возможна безгрешность при ходатае Иисусе Христе. «Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1Ин. 2:2), т. е. не только за грехи нас людей, живущих в настоящее время, но и живших до пришествия Его в мир, а равно и тех, которые будут жить до второго Его пришествия на землю и второй будут усвоять себе беспредельные заслуги Его; б) Истинное познание Бога есть соблюдение слова Его из любви к Нему. «Кто говорит: я познал Его (Бога), но заповедей Его не соблюдает, тот лжен (познание такового холодно и мертво и только надмевает, а не спасает); а кто соблюдает слово Его, в том истинно любовь Божия совершалась» (т. е. видится в нем совершенная и спасительная любовь, как плод живого познания о Боге). (1Ин. 2:4–8). в) Истинное хождение в своем есть любление брата. «Кто любит брата своего, тот пребывает во свете (есть истинный христианин), а кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме (1Ин. 2:9–11)», т. е. во тьме неведения об исинном христианстве, ибо основное начало жизни христианской еще не коснулось его собственной жизни. Конечно, в жизни бывает бесконечно много степеней любви, но Апостол говорит о противоположностях и безусловно: или любовь, или ненависть. (Толк. Ап. Еп. Мих. 1890 г.). Дети и отцы, юноши и отроки – все владеют соответственными совершенствами. «Пишу вам (о чем пишет, следует далее в стихах 15–17, т. е. чтобы не любит мира, ни того, что в мире; для сего каждому возрасту представляются особые побуждения, к этому именно возрасту приноровленные), пишу вам дети, потому что прощены вам грехи ради имени Его» (1Ин. 2:12), или что тоже – ради личности Иисуса Христа, ради достоинства и заслуг Его, как избавителя и искупителя. Таким образом, детскую чистоту и невинность, получаемую детьми в крещении, омывающем их от первородного греха, или даже от произвольных грехов, если новокрещенные бывают взрослые люди, – эту детскую чистоту и прощенность Апостол и выставляет как самое естественное побуждение детям беречь свою святыню от осквернения чрез прикосновение с грешным и прелюбодейным миром. «Пишу вам, отцы, потому что вы познали Сущего от начала» (1Ин. 2:13). Отцов побуждает Апостол совершенством христианского знания, которое естественно предполагается у них именно, как у отцов, т. е. возросших и усовершившихся в христианском знании настолько, чтобы учить и детей. «Пишу вам, юноши, потому что вы победили лукавого» (1Ин. 2:13). Справедливо намекает Св. Апостол на борьбу и возбуждает к победе именно юношей, ибо этот возраст особенно подвержен борьбе со страстями и соблазнами мира. «Пишу вам, отроки, потому что вы познали Отца» (1Ин. 2:13). Сим внушительно начертывает Апостол самое естественное и простое правило для отроков: брать примеры с отца и походит на него.

После сего идет рассуждение о том, как упрочить за собой христианские преимущества. а) Отвращение от мира (1Ин. 2:15–29), в котором царствует тройственная похоть. «Ибо все, что в мире, похоть плоти (чувственные удовольствия), похоть очей (богатство и стяжание благ земных) и гордость житейская» (стремление к почестям и преимуществам). Но «мир проходит и похоть его», – прибавляет Апостол, желая отвлечь нас от мира и обозначая пустоту и призрачность всех мирских удовольствий (1Ин. 2:15–17). б) Блюдением себя от лжеучений. «Дети! последнее время» (т. е. похожее на последнее антихристово время по умножившимся беззакониям людским). «И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов (т. е. лжеучителей, отвергающих божественность И. Христа), то мы и познаем из того, что последнее время» (похожее на него по нехристианскому настроению умов, производимому лжеучителями). «Они вышли от нас, но не были наши» (1Ин. 2:18, 19), т. е. не были в числе спасаемых, хотя по имени и по внешности принадлежали к церкви христианской. «Ибо, если бы они были наши, –прибавляет Апостол, – то остались бы с нами (какие-либо падения по немощи не отделяли бы их от церкви по вере и убеждениям); но они вышли, и чрез то открылись, что не все наши» (1Ин. 2:19). Сим внушает Апостол особенную осторожность и опасливость от тех наиопаснейших врагов церкви, которые таятся в самых ее недрах, лицемерно прикрываясь своим христианским именем. в) Верностью слышанному от начала и повиновением внутреннему голосу помазания от Святого. «Впрочем вы имеете помазание от Святого» (т. е. излита на вас обильно благодать Божия в таинстве миропомазания, как изливалась она в древности на царей, священников и пророков; ибо всех христиан сделал Господь царями и священниками Богу и Отцу своему (Апок. 1:6)), «и знаете все» (1Ин. 2:20, т. е. сумеете под основанием живущей в нас благодати Божией уразуметь и оценить по достоинству все, что будут предлагать вам лжеучителя под видом истины). «Я написал вам (о предтечах антихриста-лжеучителях) не потому, чтобы вы не знали истины, но потому, что вы знаете ее» (1Ин. 2:21). В таком случае незачем было, по-видимому, и писать? Мысль и оборот речи у Апостола здесь совершенно такие же, как у отца и учителя, которые, внушая что-либо детям и ученикам своим или предостерегая их от чего-либо, говорит им после нескольких предварительных с ними бесед лишь кратко: это вы должны уже знать! разъясняет вам подробно об этом уже нет нужды!... «Равно как и то» вы знаете, – добавляет Апостол, – «что всякая ложь не от истины» (1Ин. 2:21, т. е. не только знаете истину в ее чистоте, но и противоборствующую ей ложь можете признать и изобличить при всех ее ухищрениях). Этим добавлением Апостола возбуждает и изощряет внимание христиан к хитрым речам антихристовых сотрудников, т. е. лжеучителей. «Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос» (1Ин. 2:22). Догмат о божественном лице Иисуса Христа Апостол Иоанн выставляет пробным камнем для оценки по достоинству религиозных убеждений в людях. Он как бы выражает при этом, что если сносны еще могут быть разные ошибочные мнения о несущественных предметах веры, то напротив, всякий, кто отвергает догмат христианства о божественности Иисуса Христа Сына Божия, есть прямо лжец опаснейший, или как еще сильнее выражается Апостол: «это антихрист, отвергающий Отца как Сына» (1Ин. 2:22), и, следовательно, должно быть с ним прекращено всякое общение. «Всякий, отвергающий Сына, не имеет Отца» (1Ин. 2:23). Почему? с одной стороны, что только через Сына Божия мы научаемся истинно познавать, почитать и любить Бога Отца (Мф. 9:27); а с другой – потому, что право называть Бога Отцом своим приобрел нам вочеловечившийся Сын Божий, не стыдящийся по единству с нами человеческой своей природы нарицать нас братией своей (Евр. 2:11). Таким образом, Бог не может быть Отцом тому, кто не брат Его Сыну. «Итак, что слышали от начала (т. е. проповедь нашу о том, что Иисус есть Сын Божий), то и да пребывает в вас (1Ин. 2:24), т. е. крепко держитесь в своем исповедании за догмат о божественности Иисуса Христа; в этом случае, по выражению Апостола, «вы пребудете в Сыне и в Отце» (т. е. в крепком единении с Ними, 1Ин. 2:24). Этому же, т. е. исповеданию Иисуса Христа Сыном Божиим – в надежде жизни вечной (1Ин. 2:25), научило и учит вас и внутреннее помазание от Святого; а посему – «то, чему оно научило вас, в том пребывайте» (1Ин. 2:27). Как бы выясняя, зачем он так настойчиво говорит о непоколебимом исповедании Иисуса Христа, Св. Ап. Иоанн прибавляет: «чтобы, когда Он явится, иметь нам дерзновение и не постыдиться пред Ним в пришествии Его» (1Ин. 2:28).

Глава третья

а) Вступительное предложение о нашем сыновстве пред Богом. Сказав выше (1Ин. 2:29), что всякий, делающий правду (т. е. истинный христианин), «рожден от Бога» (по благодати), Св. Ап. Иоанн далее, в третьей главе, приглашает сначала просто вспомнить и вдуматься «какую любовь дал нам Отец (небесный), чтобы нам называться и быть детьми Божиими (1Ин. 3:1)», т. е. вспомнить об искупительной крои Иисуса Христа (выше 1Ин. 1:7). Затем объясняет:

б) Почему мир не хочет признать в христианах детей Божиих, а напротив, даже ненавидит и преследует их? Ответ такой: «мир потому не знает нас, что не познал Его (Бога – 1Ин. 3:1)», т. е. потому, что сам безбожен, во Христа не верует, и своем неверии нечестив и развратен. Это причина первая. Они, т. е. принадлежащие миру, не знают и вас, чада Христовы, потому, – говорит Блаж. Феофилакт, – что не познали Того, Кто усыновил вас. «Возлюбленные! теперь мы дети Божии; но еще не открыто, что будем» (1Ин. 3:2). Здесь вторая причина, почему мир не признает чад Божиих, – это их теперешнее смиренное и уничиженное состояние на земле. «Знаем только, что когда откроется (т. е. при втором пришествии Христовом), будем подобны Ему (Ин. 17:21, 12:26)» по качеству славы (Феофилакт), «потому что увидим Его, как Он есть» (1Ин. 3:2), т. е. увидим даже телесными своими очами (а не в смысле уразумения существа Божия).

в) Отличительные признаки чад Божиих: 1. По отношению к Отцу своему Богу – делание правды и неделание грехов (1Ин. 3:3–10). «И всякий, имеющий сию надежду на Него (т. е. надежду на богоуподобление во славе), очищает себя, как Он чист» (1Ин. 3:3). Это общее положение заключает в себе ту мысль, что основание нашей будущей славы и нашего погоуподобления полагается здесь на земле чистотой нашей жизни, по образу и подобию жизни Христа Спасителя. «Всякий, делающий грех, делает и беззаконие» (1Ин. 3:4). Сим внушает Апостол, вопреки нашей наклонности к самоизвинениям, что не должны мы смотреть на грехи свои, какие бы они ни были, как на нечто маловажное, но о каждом грехе своем должны сокрушаться, как о беззаконии и преступлении, ибо так оно и есть в существе дела: «грех, – по Апостолу (в чем бы он ни состоял), – есть беззаконие» (1Ин. 3:4), т. е. нарушение воли Божией и, следовательно, тяжкое оскорбление Творца. Толкуя это место, Блаж. Феофилакт говорит: нужно знать, что грехом называется отпадение от добра, заповедуемого по внутреннему закону совести, а беззаконие – нарушение положительного (т. е. внешнего и писанного) закона. Усиливая свою мысль о преступности наших грехов по отношению ко Христу Спасителю, св. Апостол Иоанн говорит далее, что они в существе своем суть разрушение всей цели Его пришествия на землю, ибо «Он и явился для того, чтобы взять грехи наши, и что в Нем нет греха. Всякий пребывающий в Нем, не согрешает; всякий согрешающий не видел Его и не познал Его» (1Ин. 3:5, 6). Последние слова Апостола могут внушать недоумение. Но на основании слов самого же Иоанна Богослова (1Ин. 1:8–10, 2:1–2, 3:3) можно видеть, что здесь ведет он речь не о грехах немощи, неизбежных для человека, пока он на земле и в бренном теле своем, но о грехах преобладающих и порабощающих, или о том опасном состоянии и направлении греховном, которое ниже обозначается у него под именем греха смерти (1Ин. 5:16, 17); ибо, если и всякий грех есть беззаконие, но не всякий грех угрожает лишением спасения. Значит, не о впадающем в какой-либо грех по слабости человеческой природы, а о коснеющем в состоянии греховной говорит Апостол, что он не видел Христа и не познал Его. «Дети! да не обольщает вас никто (1Ин. 3:7)! А были во времена апостольские таковые обольстители: то обещавшие спасение ради одной отвлеченной веры во Христа, то, как гностические лжеучителя, допускавшие и даже узаконявшие беззаконное удовлетворение греховным человеческим влечениям. Против них-то и говорит Апостол: «Кто делает правду (а не мечтает лишь о ней), тот (только) праведен, подобно как Он праведен. Кто делает грех (подразумевается: с постоянством, с услаждением и с сочувствием к нему), тот от диавола (сего исконного грешника и отца греха)». Между тем как «для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушит дела диавола» (1Ин. 3:7, 8). Всякий значит должен сообразить, как велика разобщенность должна существовать между истинными сынами Божиими и чадами дьявола, Блаж. Феофилакт примечает: «Хорошо сказано – кто делает, а не кто сделал – в том отношении, что покаявшийся уже не от диавола; но от него только тот, кто совершает грех. Так и раб греха есть тот, кто делает, а не тот, кто сделал грех. Повторяя далее, что рожденный от Бога не делает греха, и даже не может грешить (в вышеозначенном преступном смысле закоснелости и любви ко греху), Апостол все это отделение заключает следующим выводом: итак, «дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от бога» (1Ин. 3:9–10).

2. Признак нашего сыновства пред Богом по отношению к ближним есть любовь братская (1Ин. 3:10–15). «Всякий, не делающий правды (т. е. грешник), не есть от Бога, равно и не любящий брата своего» (1Ин. 3:10). Это значит, что самым наглядным и достоверным признаком нашего сыновства пред Богом должна быть наша любовь к ближнему, которая и составляет, по Апостолу, сущность всей нашей праведности пред Богом. Делание правды и любление ближнего он отождествляет. Какое же есть основание всю праведность нашу пред Богом заключать в любление брата своего? «Ибо таково благовествование, – отвечает Апостол, – которое вы слышали от начала, чтобы мы любили друг друга» (1Ин. 3:11). Это значит, что по самому евангелию Христову основная и первоначальная заповедь христианская, как бы влекущая за собой все остальные заповеди о взаимной братской любви. В самом деле, сам Господь Иисус Христос сказал: «сия есть заповедь моя, да любите друг друга» (Ин. 15:12). Сим он совместил как бы все заповеди в этой одной (Сравн. ниже 1Ин. 4:20). «Не так, как Каин, который был от лукавого и убил брата своего. А за что убил его? за то, что дела его были злы, а дела брата его праведны» (1Ин. 3:12). По своему обыкновению разъяснять дело через противоположения, Апостол резким примером обозначает признак детей дьявольских, т. е. отсутствие любви к ближнему в лице братоубийцы Каина. Если вся праведность наша, являющая нас детьми Божиими, есть любление ближнего, то и наоборот – до самого верха нечестия, до человекоубийства, доводит путем зависти детей дьявольских не что другое, как именно отсутствие любви к ближнему. Пример тому Каин. Этим же примером Каина и Авеля объясняет Апостол и ненависть нечестивого мира к праведным и смиренным чадам Божиим. «Не дивитесь (после этого) братия моя, если мир ненавидит вас» (1Ин. 3:13). А чтобы пример Каина не казался слишком удаленным и не терял своей назидательной силы по самой чрезвычайности и резкости своей (до Каина нам-де далеко! до человекоубийства, сохрани Бог, мы не дойдем!) – Апостол внушает далее, что одно уже чувство нелюбовное к ближнему есть состояние смертоносное, в котором и Каин находился уже, хотя еще и не поднимал руки своей на брата. Убийство случилось как естественное следствие нелюбви к брату. В этом же состоянии смерти пребывает и мир, ненавидящий чад Божиих. «А мы, – говорит Апостол, употребляя любимые свои противоположения от примеров Каина и развратного мира языческого, – перешли из смерти в жизнь (сделавшись христианами), потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти» (1Ин. 3:14), – как бы вне христианства, ибо не живет животворным и основным началом христианства – любовью. «Всякий, ненавидящий брата своего (высшая степень нелюбви), есть человек-убийца», ибо хоти и не убивает он самым делом своего ближнего, подобно Каину, но убийственное начало носит в сердце своем и в скрытом гневе и выражает его зложелательным словом, злобным равнодушием и вообще всем тем, что иногда и на самом деле доводит до смерти нашего ближнего. «А вы знаете, – говорит Апостол, внушая ужас к состоянию вне любви к ближнему, – что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной в нем пребывающей» (1Ин. 3:15), т. е. не имеет ни прав на жизнь вечную, ни средств, ведущих к ней.

г) Степень, до которой должна простираться любовь чад Божиих к своим ближним (1Ин. 3:16–18). Она должна простираться до положения за них жизни. Как «Он (Христос) положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев» (1Ин. 3:16–18). Но как это делается редко, – замечает Блаж. Феофилакт, – то Апостол, как бы пристыжая верных, начинает с небольшого убеждения к братолюбию: «А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия?» (1Ин. 3:17). Апостол как бы так говорит: что говорить о полагании души за брата, когда мы видим, что не удовлетворяют братьев своих в необходимом для жизни (Феофилакт)! А так как многие при этом толкуют все-таки, что они любят своих ближних, то Апостол и считает нужным присовокупить следующее воззвание: «Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною» (1Ин. 3:18).

д) Следствия нашего сыновста пред Богом. Первое следствие – покой совести (1Ин. 3:19–22). Если мы любим не словом или языком, но делом и истиной, как подобает чадам Божиим, не имени только и по одному званию христианскому, а самой истине, или – как выражается Апостол – если «мы от истины», то «успокаиваем пред Ним (пред Богом) сердца наши» (1Ин. 3:19). Словом «сердца» Апостол называет совесть (Феофилакт). Для разъяснения великости этого великого внутреннего блага чад Божиих Апостол по обычаю употребляет сравнительное противоположение. Суд нашей совести он сравнивает с судом Божиим. Если тяжел первый суд, то второй, конечно, несравненно тяжелее: «ибо если сердце наше осуждает нас (и от этого нам бывает тяжело), то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все» (1Ин. 3:20). И вот этой-то тяжести и страха судного сыновства пред богом состоит не только в спокойствии совести, но и в дерзновении пред Богом; так что «чего ни попросим, получим от Него» (1Ин. 3:21, 22).

е) В заключительных стихах главы Апостол предлагает несколько соображений для разъяснения естественности того дерзновения сынов Божиих, о котором сказал он выше (1Ин. 3:22–24). Когда и почему делается естественным это дерзновение? «Потому что соблюдаем заповеди Его» (1Ин. 3:22). А в чем выражается сущность или свод этих заповедей? «А заповедь Его та, чтобы мы веровали (не умом только, но сердцем и душой) во имя Сына Его Иисуса Христа, и любили друг друга, как Он заповедал нам» (1Ин. 3:23), а между тем этим-то (т. е. верой и любовью) и отличаются преимущественно чада Божии. Значит, как же не иметь им дерзновения пред Богом, когда у них такое единение с Ним? Ибо «кто сохраняет заповеди Его, тот пребывает в Нем, и Он в том» (1Ин. 3:24).

Глава четвертая

Как узнавать и отличать истинных пророков Божиих от умножившихся лжепророков (1Ин. 4:1–3). Для сего пробным камнем объявляет Св. Ап. Иоанн основной догмат христианства о воплощении Бога-Слова. «Всякий дух (учитель), который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога» (1Ин. 4:2). Усиливая свою речь, Апостол это повторяет еще в отрицательной форме: «а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух (учитель-предшественник) антихриста» (1Ин. 4:3). По свидетельству Св. Иринея Лионского (прот. ерес. III, 16, 18), оба эти стиха направлены Апостолом против Докетов.

Несмотря на ласкающие речи лжеучителей, победа будет на стороне провозвестников истинного слова Божия, ибо к нему склоняют слух все знающие Бога (1Ин. 4:4–6). «Дети! вы от Бога, и победили их (прошедшее время вместо настоящего для указания несомненной истинности совершающегося. Еп. Мих.); ибо Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире» (1Ин. 4:4). Таким образом дело Божие, т. е. Христово учение, должно несомненно восторжествовать над ересями – что в действительности и случилось. Отчего же хотя временно торжествуют разные лжеучителя? От того, что «они от мира, потому и говорят по-мирски (приноравливаясь ко вкусам и страстям времени) и мир слушает их. Мы от Бога», – прибавляет Апостол (т. е. не идем навстречу вкусам и страстям людским), – и, однако же, «знающий Бога слушает нас; кто не от Бога (нечестивец), тот не слушает нас. По сему-то узнаем духа истины и духа заблуждения» (1Ин. 4:5, 6).

Знающие Бога с этим знанием всегда соединяют и любовь (1Ин. 4:7–12). Ибо «кто не любит, тот не познает Бога, потому что Бог есть любовь» (1Ин. 4:7, 8), – что и открылось из того, что Он послал Сына своего Единородного и отдал Его «в умилостивление за грехи наши», и притом так, что не мы прежде возлюбили Его, «но Он возлюбил нас» (1Ин. 4:9–10). «Если так возлюбил нас Бог», то, по рассуждению Св. Апостола Иоанна, и с нашей стороны должна быть также являема любовь; а поскольку Бог невидим сам по себе, то и любовь наша должна устремляться на существа, носящие Его образ, дабы единение наше с Ним могло быть живое, а любовь была не звуком пустым, а совершенной любовью: «Бога никто никогда н видал. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает и любовь Его совершенная есть в нас» (1Ин. 4:11–13).

Откуда почерпают чада Божии уверение в своем знании Бога и единении с Ним. «Сие, – говорит Апостол, – узнаем из того, что Он дал нам от Духа Своего» (1Ин. 4:13), проявлением чего и служит, с одной стороны, наше крепкое исповедование Иисуса Христа Сыном Божиим, а с другой – любовь, изгоняющая всякий страх наказания, а напротив, внушающая уверенность, что мы явимся некогда на суде Божием оправданными. «Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге… Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда … в любви не страха, но совершенная любовь изгоняет страх» (1Ин. 4:14–18).

Побуждение и основание нашей любви к Богу и ее видимая сила (1Ин. 4:19–21). Благодарственная жертва любви нашей к Богу должна быть следствием той божественной любви Его, которой Он предупредил нас; но любовь наша должна быть неразрывна с любовью к ближнему, как то ясно выражено в заповеди о любви: «Будем любить Его, потому что он прежде возлюбил нас. Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как же может любить Бога, Которого не видит? и мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1Ин. 4:19–21).

Глава пятая

Продолжение мысли о любви к ближнему: она имеет внутреннюю связь с возрождением от Отца Небесного (1Ин. 5:1–5). «Всякий любящий родившего (а это по Апостолу есть «всякий верующий, что Иисус есть Христос») любить и рожденного от Него (1Ин. 5:1), т. е. всякого брата своего по возрождению. Кроме этого, естественного чувства любви к нашим собратьям по возрождению, о том же есть и положительная заповедь Отца Небесного. Свою любовь к Нему, – говорит Апостол, – мы и доказываем только тогда, когда исполняем Его заповеди, и значит, заповедь о любви к нашим собратьям. «Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его». «И заповеди Его не тяжки» (1Ин. 5:3), – прибавляет к сему Апостол, имея, конечно, в виду широкую и прекрасную заповедь о любви, столь естественную для возрожденного сердца верующих сынов Божиих. Хотя и по возрождении для нашей человеческой немощи невозможно исполнять заповеди Божии без труда и терпения; но Апостол внушает, что истинно верующим или что тоже истинным чадам Божиим подается крепкая сила побеждать и устранять все препятствия, какими старается мир затруднить исполнение заповедей Божьих для естественной немощи нашей. «Всякий, рожденный от Бога, побеждает мир; и сия победа, победившая мир, есть вера наша» (1Ин. 5:4). Что заповеди Божии, без отношения к нашей немощи и лености, действительно не тяжки сами по себе, Блаж. Феофилакт изъясняет следующим примером: «ибо что тяжелого в деле любви брата? Что, например, тяжелого в том, чтобы посетить узника в темнице? ибо повелевается не выпустить из темницы, что было бы трудно, а только посетить. И голодному не повелевается предложить стол из многих блюд, или нагому подать одежду, приготовленную из драгоценной материи, но доставит крайне нужное, чего ищет голодный и наготующий». Указав победительную силу против козней мира в вере, Апостол далее прямо указывает и предмет веры: «кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий» (1Ин. 5:5), т. е. кто, как не истинный христианин? Самым возвышенным примером этой победы над миром могут служить Апостолы Христовы, приведшие своей проповедью к подножью креста Христова сей неверующий мир, несмотря на все его упорство и противодействие. «Вера, родившись от Бога, победила и прогнала всякое неверие – и не иудей, ни еллин, ни еретик не силен против нее. А как вера побеждает не одна сама по себе, а вместе с имеющим ее, то прибавляет Апостол: «кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий» (Феофилакт).

Свидетельства, на которых утверждается победоносная над ним вера чад Божиих в Иисуса Христа (1Ин. 5:6–11). О действительности явления на земле Иисуса Христа, как воплощенного Сына Божия, свидетельствуют три свидетеля на небе и три свидетеля на земле. «Сей есть Иисус Христос, пришедший водой и кровью и Духом, не водою только, но водою и кровью, и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина» (1Ин. 5:6). Т. е. Иисус Христос не только как учитель людей явился в крещении своем (водой), но и открылся и как посредник их пред Богом в своей крестной смерти (кровью), и утверждение о сем получил от Духа Святого. «Ибо три свидетельствуют на небе (об Иисусе Христе, как о воплощенном Сыне Божием): Отец¹⁸, Слово и Святой Дух; и сии три суть едино» (1Ин. 5:7). Т. е. это суть единочестные и единосущные свидетели, как равные по божеству. «И три свидетельствуют на земле: дух (т. е. тот же Дух, но уже не в Его лице и Ипостаси, а в Его действиях), вода и кровь (истекшая из ребра Иисусова, как действительного человека, и ставшая веществами двух величайших таинств крещения и причащения); и сии три об одном» (1Ин. 5:8). И если мы принимаем свидетельство человеческое, – присовокупляет Апостол, – «свидетельство Божие больше» (1Ин. 5:9), т. е. не тем ли справедливее должны принять свидетельство большее от Бога? Ибо это свидетельство о Сыне Божием, т. е. Христе, не от самого ли Бога? (Феофилакт). Так бы следовало сему быть, однако же не всегда так бывает. Неверие и вера всегда разделяли и будут разделять людей на два различных лагеря; а потому как ни важны и как ни достоверны вышеозначенные свидетели, голос их доходит лишь до чистых, неиспорченных и способных к вере сердец; а потому и говорит Апостол далее: «Верующий (т. е. человек с чистым и неиспорченным сердцем) в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом; не верующий Богу (т. е. человек с испорченным и горделивым сердцем) представляет Его лживым, потому что не верует в свидетельство, которым Бог свидетельствовал о Сыне Своем» (1Ин. 5:10), не верует тому, что «Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь в Сыне Его» (1Ин. 5:11).

Сколь великим благом обладают верующие люди (1Ин. 5:12–17). «Имеющий Сына Божия (т. е. верующий в Него душой и сердцем своим) имеет жизнь. … Сие написал я вам, дабы вы знали, что вы, веруя в Сына Божия, имеете жизнь вечную» (1Ин. 5:12, 13). Далее говорит Апостол, что благо, которым обладают верующие внушает им такую уверенность, что во всех своих молитвах (конечно согласных с волей Божией) они будут услышаны, например, в молитве об исправлении и спасении согрешающего брата; но при этом должно делать большое различие между простыми грехами и грехами смертными, за которые молиться Апостол не заповедует (1Ин. 5:14–17).

Греховность мира и отношение греха к возрожденности (1Ин. 5:18–21). «Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит» (смертно) … «что весь мир лежит во зле» (исполнен пороков и гнусных страстей), «знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум (1Ин. 5:20), т. е. дал нам истинное знание, чтобы могли сохранить себя от всего несогласного со святыней нашего сыновства пред Богом – о Сыне Его Иисусе Христе.

А. Из отдела: «предостережение от лжеучителей» (1Ин. 2:18–29. Сравн. 4:1–6)

И вы (русск. – «впрочем вы») помазание имате от святаго, и весте вся (1Ин. 2:20). По непосредственной связи сих слов с предыдущим видно, что речь свою обращает Св. Ап. Иоанн ко всем христианам вообще, а не к каким-либо избранным единицам из христианского общества. При сем нужно земетить, во-первых, что, выражаясь об имущих помазание от Святаго, как о знающих все, Апостол имеет в виду не всякое знание вообще, а собственно религиозное знание; во-вторых же, следует приметить, что Апостол не столько имеет в виду объем этого знания, сколько его силу и жизненность, т. е. не то он хочет сказать, чтобы в силу помазания от Духа Святого каждому христианину была известна вся область религиозного ведения с ее подробностями и частностями, а то, что силой Духа истины в христианах сохраняется и действенно бывает ощущение Господней истины; так что когда она говорит устами посланников Божиих, то голос ее слышим и восприемлем бывает для их сердца, а когда заговорит ложь, то они уразумевают ее внутренним чувством и отвращаются от нее умом своим.

«Вы убо еже слашасте исперва, в вас да пребывает», т. е. стойте твердо в том учении, которым вы оглашены при вступлении в христианство; и аще в вас пребудет еже исперва слышасте, и вы в Сыне и Отце пребудете (1Ин. 2:24). Достойно примечания, что верность истине и единение христиан с Отцом и Сыном Св. Ап. Иоанн не считает уже прямо для них обеспеченными, хотя и сказал выше, что они имеют помазание от Святого и знают все; а напротив условливает здесь эту верность и это единение – верностью христиан учению преподанному исперва. Что их сего можно заключить? То, что помазание от Святого или излияние благодатных даров в таинстве миропомазания, не есть какой-либо единственный и исключительный руководитель христиан к истине, и притом настолько самостоятельный, чтобы не нужны были уже для них никакие внешние учители веры и никакие общеобязательные и руководительные образцы или символы веры. Все действие таинственного помазания направляется лишь к тому, чтобы шире открыть сердца и умы людей к восприятию уже преподанного им учения и чтобы укрепить нравственные их силы к осуществлению сего учения в жизни. Но при этом остается полный простор для свободы человеческой. Этим и объясняется условность речи Св. Ап. Иоанна: «если пребудет в вас то, что слышали от начала, то и вы пребудете в Сыне и Отце». Значит, в случае неверности и измены слышанному от начала, не привлечет христиан к единению с Богом и само помазание от Святого. Невольно вспоминаются здесь подобозначущие слова самого Сыны Божия, записанные тем же Апостолом Его Иоанном: «аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет», и только в этом случае «Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23).

И вы еже помазание приясте от него, в вас пребывает, и не требуете, да кто учит вы; но яко то само помазание учит вы о всем, и истинно есть, и несть ложно; и якоже научит вас, пребывайте в нем (1Ин. 2:27). Не могут ли опираться на сих словах Ап. Иоанн разные мистические сектанты, проповедующие достаточность для христианина одного внутреннего озарения, чтобы руководствоваться им в вере и делах своих без всякого внешнего руководства церкви и иерархии? Для такого лжеучения слова Апостола Иоанна отнюдь не благоприятствуют, ибо Апостол о благодатном помазании говорит в неразрывной связи с проповеданным учением, которое нужно по его словам содержать так именно, как оно предписано исперва (выше 1Ин. 2:24), т. е. так, как мы научены ему от Господа Иисуса Христа и Его Апостолов. Значит, внутреннее помазание от Святого, по Апостолу Иоанну, отнюдь не есть источник каких-либо новых откровений, и наставительное действие его совершается, так сказать, в пределах уже возвещенного людям раз навсегда откровений от Бога, многочастнее и многообразнее древле глаголавшего отцам во пророцех, в последок же дний сих возглашавшего нам в Сыне своем единородном (Евр. 1:1), учение которого записали и подробно изложили на все времена ученики Его и Апостолы.

Б. Из отдела: «увещание к праведности» (1Ин. 3:1–12. Срав. 1Ин. 5:1–9)

а) Что есть грех? Не разделяя грехов по важности и неважности их, Апостол прямо и решительно говорит, что грех вообще есть беззаконие, давая тем самым понять, вопреки нашей наклонности к самоизвинениям, что всякий наш грех есть тяжкое преступление (1Ин. 3:4).

б) Что есть грех по отношению ко Христу? Есть разрушение всей цели Его пришествия на землю, – отвечает Апостол, – ибо праведник Христов для того и явился, да грехи наша возмет, и греха в Нем несть (1Ин. 3:5).

в) В каком же отношении стоит ко Христу согрешающий? В таком, – отвечает Апостол, – что всякий согрешаяй не виде Христа, ни позна Его (1Ин. 3:6).

г) Но найдутся ли в таком случае видящие и познавшие Христа, и можно ли назвать кого-либо праведником? Только творяй одну правду, праведен есть, якоже Он, т. е. Христос, праведен есть. Таков ответ Апостола! (1Ин. 3:7).

е) Но нельзя ли совместить до некоторой степени с праведностью человека и его повинность в некоторых грехах? Никак нельзя, ни на шаг не отступая утверждает Св. Ап. Иоанн, – ибо праведник есть человек рожденный от Бога, есть чадо Божие, а всяк рожденный от Бога не только греха не творит, яко семя Его в нем пребывает, но и не может согрешати, яко от Бога рожден есть (1Ин. 3:9).

Такая непоколебимая решительность и столь необычная, по-видимому, суровость всех вышеописанных изречений Апостола Иоанна может показаться недоуменной. В пояснение ее надо иметь в виду следующее. О грехе и праведности, равно как и о состоянии человека невозрожденного и возрожденного, Апостол рассуждает в исследуемом месте с одной только отвлеченной и догматической стороны; ибо если, отстранив на время все побочные и вводные вопросы о человеческой природе и ее немощах и об искупительных заслугах Христа Спасителя, поставить только вопрос о грехах и праведности, т. е. о том, что есть в существе своем грех и грешник, и что есть человек возрожденный и праведный по своей идее, то отвечать можно только словами Апостола Иоанна без всякого их ограничения. Как между Христом и диаволом нет ничего общего, так и между грехом и праведностью, равно как и между творящими грех чадами дьявола и возрожденными чадами Христовыми, нет и быть не должно ничего общего. Когда же Апостол, оставляя догматическую и отвлеченную сторону предмета, обращается к живой природе человеческой, хотя и возрожденной благодатной силой искупления, но еще не освобожденной окончательно от всех последствий первородного греха, тогда речь его принимает другой оборот. Так в том же своем послании Св. Иоанн говорит: «Если говорим, что мы не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, т. е. Христос, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши, и очистит нас от всякой неправды… Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас. (1Ин. 1:8, 10). Таким образом, при сопоставлении с этими последними словами вышеозначенных, столь суровых по-видимому апостольских слов, и по соображении их практической и назидательной цели, истинный смысл их получается следующий.

а) Если всякий грех по существу своему есть беззаконие, и если всякий, делающий грех, делает и беззаконие (1Ин. 3:4), то не должны мы смотреть на грехи свои, какие бы они ни были, как на нечто маловажное, но об каждом грехе своем должны сокрушаться, как о преступлении и умолять Господа о прощении. Так и поступали угодники Божии, которые, несмотря на высокую степень своей праведности, до конца жизни своей взывали к Господу покаянным гласом, сознавая в себе присутствие греховного начала.

б), в) и г). Если всякий пребывающий во Христе, в котором нет греха, и сам не должен согрешать, и если праведен только тот, кто делает правду, подобно как Христос праведен (1Ин. 3:5, 6), но если в тоже время, по теперешнему состоянию нашей природы, для нас неизбежны и грехи, то пусть этот будут, по крайней мере, грехи только слабости и немощи нашей, постепенно умаляющиеся в своем количестве, дабы своей небрежностью и частым повторением оных грехов не дойти нам до такого разобщения со Христом, как будто мы никогда не видели Его и не познали его.

д) Если потом в существе дела всякий делающий грех есть от дьявола, потому что дьявол исперва согрешает (1Ин. 3:8), и если, – как ни прискорбно это, – нельзя нам спастись от отдельных случаев грехопадений по забывчивости и увлечению, то пусть по крайней мере не дозволяем мы себе сознательных и закоснелых состояний греховных, дабы не потерять нам права искупления и на самом деле не сделаться исчадиями дьявола, который изначала согрешил сознательно и доселе коснеет в сознательном упорстве правде Божией.

е) Если, наконец, всякому рожденному от Бога столько противоестественен грех, что он по идее своей не только не делает греха, но и не может согрешать – потому именно, что рожден от Бога (1Ин. 3:9), но если в тоже время мы, несмотря на свою возрожденность в купели крещения, не чужды наклонности ко греху, то пусть, по крайней мере, ведется у нас неустанная борьба с живущим в нас грехом, пусть даже наносятся нам раны в этой борьбе, но никогда мы не должны бросать своего оружия, – это и будет значить, что мы, как чада Божии по благодати усыновления, не любим греха и не услаждаемся им, а напротив ненавидим его и отвращаемся.

Сей есть пришедший водою и кровию и Духом, Иисус Христос, не водою только, но водою и кровию, и Дух есть свидетельствуяй, яко Дух есть истина. (1Ин. 5:6). Сии замечательные слова требуют уразумения, во-первых, по буквальному своему значению. Иисус Христос пришел водою – что это значит? Мысль Апостола очевидно та, что свое мессианское богочеловеческое достоинство, а также искупительную силу своего явления на земле Иисус Христос проявил и доказал посредством воды. О крови и духе выражения Апостола имеет, конечно, тот же смысл, т. е. что и посредством их открыл себя Иисус Христос Мессией. Но как же это? Очевидно, что кровь и вода в устах Апостола имеют значение только метафоры и берутся им как символические знаки вместо своего значимого. Вода есть символ очищения, и под этим символом, как известно, в ветхом завете изображалось очистительное действие Мессии для всего человечества. «В тот день откроется, – говорит пророк Захария, – источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты» (Зах. 13:1). А когда действительно наступили времена Мессии, тогда Иерусалим и вся Иудея, и вся окрестность Иорданская выходили к Иоанну, полагая видеть в нем самого Мессию, и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои (Мф. 3:5, 6). Кровь животных, обильно проливавшаяся на жертвенниках, была также символом очищения, но вместе и искупления; так что, по толкованию Св. Ап. Павла, «все почти по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения» (Евр. 9:22). Таким образом, если в выражении Св. Ап. Иоанна о пришествии Иисуса Христа водой и кровью поставит вместо символов означаемое ими, то это выражение получится в следующем простейшем виде: «Иисус Христос, во исполнение пророчеств и ветхозаветных ожиданий, пришел, т. к. явил Себя Спасителем человечества посредством своей очистительной и искупительной силы, символом которой служат вода и кровь».

Но и нечто большее кроме символизма угодно было Господу Иисусу Христу сообщить этим веществам в новом завете; ибо воду Он соделал таинственным орудием человеческого возрождения в купели крещения, в образ которого и Сам приял крещение от Иоанна пред началом своего служения роду человеческому, а кровь Он сделал таинственным орудием теснейшего общения людей с Собой в таинстве Евхаристии, которое учредил в конце своего служения. И притом с такой силой Он заповедал о сих веществах в обоих таинствах, что аще кто не родится водою и духом не может внити в царствие Божие (Ин. 3:5), и аще не снесте плоти Сына человеческого, ни пьете крови Его, живота не имате в себе (Ин. 6:53). В сама Христе Спаситель таинственное значение крови и воды, в их обоюдной совокупности, проявилось торжественным и наглядным образом на кресте. Его при смерти, при этом завершающем событии искупительного дела Его. Ибо тогда из прободенного ребра у Него, как человека истинного (а не призрачного, как оглашали Христа впоследствии Докеты) в обилии истекала кровь и вода. Примечательно, что занося в свое евангелие известие о сем событии, Св. Апостол Иоанн не опускает заметить и о цели своего повествования: «да мы веру имем в Сына Божия» (Ин. 19:35); равно как и в послании своем свидетельство воды и крови направляет также к нашему уверению, «яко Иисус есть Христос» (1Ин. 5:5, 6). Таким образом видно, что по взгляду Христова Апостола в событии излияния воды и крови из ребра Христова, кроме естественной его возможности, было нечто сверхъестественное, и открылась некая нарочитая тайна воды и крови.¹⁹ Значение ее и возымело свое приложение на все последующие времена Христовой церкви в водном крещении и в Евхаристии. Так что вышеозначенное изречение Апостола Иоанна о пришествии Иисуса Христа водой и кровью получает следующий полный свой смысл. «Тогда как в ветхом завете очищение и искупление людей лишь символически предуказывались священной водой и жертвенной кровью, в завете новом Христос Иисус, как единократная и всемирная жертва, излив на кресте из ребер своих кровь и воду, самые вещества сии обратил и во свидетельство совершившегося дела искупления, и в таинственные орудия самого очищения и возрождения людей посредством двух таинств крещения и евхаристии».

Но что значит выражение Ап. Иоанна о пришествии Иисуса Христа не водой только и кровью, но и Духом? Под сим последним, как из всего открывается, Апостол разумеет прямо Духа Святого, которого уже без всякой метафоры и символизма, называет третьим свидетелем мессианского достоинства Христова. Что действительно разумеет Апостол под Духом третье лицо Св. Троицы, хотя и опускает обычное ему название «Святаго», – это видно из того, что как бы взамен он называет сего Духа – самой истиной, ибо говорит: «и Дух свидетельствует о Нем (т. е. об Иисусе, что Он есть Христос Спаситель), потому что Дух есть истина». Таким образом выражение Апостола, что Иисус Христос, пришедший водой и кровью, пришел еще и Духом, в связи с предыдущими мыслями Апостола, может быть выражено и протолковано так: «Пришел Иисус Христос к людям водою, т. е. принес им очищение и возрождение, установив таинство водного крещения. Пришел Иисус Христос кровию, т. е. принес людям искупление, проливши единожды кровь свою на кресте и учредив новозаветное таинство тела и крови своей. Пришел Он к людям еще и Духом, т. е. будучи и сам по человечеству преисполнен Духа Божия (Лк. 4:18, 21), и всех веру емлющих и крестящихся (Мк. 16:16) запечатлевает во спасение дарами Духа Святого».

В. Из второго послания

Аще кто приходит к вам и сего учения (т. е. Христова учения) не приносит, не приемлите его в дом, и радоваться ему не глаголите (2Ин. 10). Такая отчужденность и отвращение от разномыслящих в вере может внушать недоумение. Некоторые сектанты (например, из наших раскольнических сект), буквально понимая изречение Апостола, стараются действительно наблюдать полное разобщение в пище и питии с разномыслящими. Между тем Апостол заповедует не столько внешнее, сколько духовное и нравственное разобщение с еретиками; ибо сказавши, что «и радоватися ему (еретику) не глаголите», Апостол поясняет себя дальнейшими словами: «глаголяй бо ему радоватися, сообщается делом его злым» (2Ин. 11). Последнее изречение ясно показывает, что Апостол запрещает не те приветствия, которые суть случайные и, так сказать, мимолетные выражения общепринятой и условной вежливости с людьми разномыслящими по вере (а раскольники избегают и их), ибо от них не происходит никакого участия в злых делах, – а тесные и дружественные отношения с ними, которые могут возникнуть и укрепиться в особенности от гостеприимного хлебосольства.