архиепископ Михаил (Мудьюгин)

Детство

Михаил Николаевич Мудьюгин родился 12 мая 1912 года, в семье статского советника Николая Алексеевича Мудьюгина в Санкт-Петербурге. В молодости Николай Алексеевич был религиозен, но позже отошел от Церкви и вновь обратился к вере лишь за два года до кончины (†1938). Мать же владыки всегда была настоящей христианкой. После революции Вера Мудьюгина стала членом Александро-Невского братства при лавре. Когда арестовали Петроградского митрополита Вениамина (Казанского), принявшего вскоре мученическую кончину, и многих других духовных лиц, Вера Николаевна и ее подруги распространяли среди православных сведения о репрессированных, старались оказывать помощь заключенным и их семьям.

До 12 лет Михаил учился дома — родители хотели как можно дольше не отдавать сына в советскую школу, и им удалось дать мальчику воспитание в классическом дореволюционном духе.

В 8 лет он был в храме чтецом. В чтеца его посвятил митрополит Петроградский Вениамин. Кроме того, он прислуживал в алтаре, пел на клиросе. В возрасте 11 лет Михаил приступил к изучению латыни. Впоследствии он изучил ее в совершенстве, а всего с годами овладел девятью языками.

Михаил ходил в храмы Барградского подворья (церкви иконы Божией Матери «Скоропослушница» на Песках) и Андреевского Старо-Афонского подворья в Петрограде. Позднее он вспоминал о своем первом, с семи лет, духовнике отце Гаврииле (Думяни), «который был священником в церкви иконы Божией Матери “Скоропослушница”, сириец, кстати, по национальности. Этот человек сыграл громадную роль в моем духовном становлении. Он обращался со мной совершенно как со взрослым, воспитывающе воздействовал на меня в самом возвышенном смысле этого слова. Большое влияние на меня оказали монахи Афонского подворья. Они были люди простые, но духовные. И сами они, и весь строй монашеской жизни меня духовно формировали».

Получил музыкальное образование (учился в музыкальном техникуме), хорошо играл на фортепьяно.

Молодые годы

В 1929 году, после окончания школы, Михаил сделал попытку поступить в Ленинградский университет на химический факультет, но не сдал экзамен по математике. В то время дворянам было запрещено получать высшее образование, а его отец получил личное дворянство накануне революции. В 1928 году стал посещать богослужения в русской лютеранской общине Иисуса Христа (при церкви святого Михаила на Васильевском острове) и в октябре того же года прошел конфирмацию. Вскоре начал руководить лютеранскими детскими библейскими кружками. В январе 1930 года был арестован по делу лютеранских пасторов Курта Мусса и Гельмута Ганзена и около 8-ми месяцев содержался в доме предварительного заключения (бывшая Шпалерная тюрьма). В сентябре 1930 года приговорен Особой тройкой ОГПУ в Ленинградском военном округе за участие в церковной жизни к лишению свободы на 3 года условно (так как был арестован несовершеннолетним), освобожден в октябре того же года. Позднее вспоминал, что встретил в тюрьме много интересных людей и много молился.

С 1930 года Михаил трудился на Ленинградском заводе «Красный путиловец» в качестве чернорабочего, потом шлифовщика. С работой совмещал учебу на вечернем отделении Ленинградского института иностранных языков, который окончил в 1933 году с дипломом преподавателя немецкого языка и переводчика технической литературы. Поступил на теплотехнический факультет Заочного института металлопромышленности, но вскоре получил отказ в выдаче паспорта. Мудьюгин уехал на Урал и стал преподавать немецкий язык, биологию и химию в школе поселка Губаха (ныне город в Пермском крае).

К тому времени Михаил сочетался браком с Дагмарой Шрейбер, лютеранкой, происходившей из немецкой семьи. Впоследствии, под влиянием мужа, она приняла Православие с именем Мария.

Весной 1934 года без разрешения властей вернулся в Ленинград, поступил на работу чертежником-конструктором в Индустриальный институт. В январе 1935 года был арестован с женой за самовольное возвращение и выслан из Ленинграда. Вначале жил в Новгороде без работы, затем работал теплотехником в поселке Чудово. С лета 1937 года, добившись права вернуться в Ленинград, трудился в Центральном конструкторском бюро при станкостроительном заводе, вместе с которым в начале Великой Отечественной войны был эвакуирован в Свердловск, потом в Новосибирск. Работал старшим инженером, занимался приемкой и монтажом заводского оборудования. В это время он учился заочно в Институте металлопромышленности на энергетическом факультете, который закончил в 1946 году.

В Ленинград Михаил вернулся в 1947 году. Закончил аспирантуру Котло-турбинного института имени Ползунова, в котором проработал несколько лет. В 1953 году успешно защитил кандидатскую диссертацию, стал кандидатом технических наук и доцентом и до 1957 года преподавал теплотехнику и историю КПСС в Горном институте.

Пастырское и архипастырское служение

В сентябре 1958 года, сдав экзамены перед епархиальной комиссией в Вологде, Михаил Мудьюгин был рукоположен во диакона, а через неделю — во иерея. С 1958 по 1960 годы отец Михаил служил в Вологодском кафедральном соборе, а потом в Казанском храме Устюжина.

В 1960 г. заочно закончил Ленинградскую духовную семинарию, затем экстерном отучился в Ленинградской духовной академии и окончил ее со степенью кандидата богословия (тема диссертации: «Состояние римско-католической экклезиологии к началу II Ватиканского собора»).

В 1963 году начал преподавать в академии: в первое время — историю, затем — латинский язык, разбор западных исповеданий. В 1964 году отец Михаил стал протоиереем. С 1966 года — декан факультета африканской христианской молодежи. С 1965 года участвовал в работе Отдела внешних церковных связей (ОВЦС).

После смерти жены в 1966 году по инициативе Ленинградского и Новгородского митрополита Никодима (Ротова) отец Михаил был рукоположен во епископа Тихвинского, викария Ленинградской епархии, и назначен ректором Ленинградских духовных школ, которые возглавлял до июля 1968 года. В богослужении благословлял чтение Евангелия, Апостола и паремий на русском языке по Синодальному переводу. Заменял некоторые не очень понятные выражения в богослужебных текстах.

В 1967 году вошел в состав редколлегии журнала «Богословские труды».

В 1968 году был перемещен в Астрахань и стал епископом Астраханским и Енотаевским. Продолжал преподавательскую деятельность в Ленинградских академии и семинарии, приезжая читать лекции из Астрахани. Напечатал ряд статей в «Журнале Московской патриархии» и других из немногих существовавших тогда религиозных печатных изданиях, составил учебные пособия для учащихся духовных школ: «Методическое руководство к совершению исповеди», «Практические советы к совершению таинств крещения и миропомазания» и «В помощь при совершении общественного богослужения (вечерни, утрени и литургии)».

Активно участвовал в богословских собеседованиях с протестантами (в основном Финляндии и Германии) и католиками. В 1969 году его включили в Комиссию по вопросам христианского единства.

В 1972 году епископ Михаил защитил в Ленинградской духовной академии магистерскую диссертацию на тему «Основы православного учения о личном спасении по Священному Писанию и святоотеческим высказываниям».

В сентябре 1977 года был возведен в сан архиепископа, с 1979 года стал архиепископом Вологодским и Великоустюжским.

Помимо ЛДА, читал лекции в Вюрцбургском университете и в университете финского города Турку. В 1984 году университетом Турку ему была присуждена степень доктора богословия.

В 1988 году добился возвращения мощей преподобного Феодосия Тотемского и подготовил местную канонизацию в Вологодской епархии блаженного Николая Рынина. Было организовано духовное училище в Вологде, вновь открыт Спасо-Прилуцкий монастырь, увеличилось количество действующих храмов (с 17 до 40). Владыка Михаил читал лекции по основам православной веры в высших учебных заведениях Вологды, жил очень скромно.

Последние годы

В феврале 1993 года решением Священного Синода архиепископ Михаил был отправлен на покой с выражением благодарности за понесенные труды. Вместе с тем он продолжал педагогическую деятельность: преподавал в духовных школах Санкт-Петербурга, на катехизаторских курсах в Новгородской епархии, в католической семинарии в Санкт-Петербурге и в Евангелическо-лютеранском теологическом институте. Много проповедовал, вел передачи на петербургском протестантском радио «Теос».

В последний период жизни архиепископа академия предложила ему казенное жилье, а его дочь пригласила в свою квартиру. Желая принимать посетителей по своему усмотрению, он отказался от этих предложений и поселился в маленькой съемной квартирке, оплачиваемой протестантами.

28 февраля 2000 года его земная жизнь завершилась. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Творческое наследие

За годы служения и преподавательской деятельности архиепископом Михаилом было сказано большое количество проповедей, прочитано много лекций. Сохранились тексты его выступлений и бесед. Оставил он и немалое литературное наследие. Круг вопросов, которые он поднимал как церковный писатель, достаточно широк. Среди фундаментальных трудов можно выделить: «Введение в основное богословие»; «Основы православного учения о личном спасении по Священному Писанию и святоотеческим высказываниям». Разбор содержащихся в этой работе неточностей и сомнительных утверждений, сделанный А.М. Леоновым, можно прочесть на нашем портале.

Взгляды

Архиепископ Михаил был сторонником экуменического диалога и церковных реформ. Владыка входил в попечительский совет Филаретовского православно-христианского института, основанного священником Георгием Кочетковым, участвовал в конференциях его Преображенского братства, благословил издание еретических катехизисов Кочеткова и написал предисловие к ним. По воспоминаниям Георгия Кочеткова, он часто приезжал к ним на «братские соборы».

Архиепископ Михаил считал необходимым пересмотр агиографического наследия Православной Церкви («легенд в житийной литературе») с протестантских позиций и обновленческих изменений православного богослужения, в частности, замены церковнославянского языка на русский. По мнению архиепископа Михаила, Русской Православной Церкви нужны серьезные богослужебные реформы, однако, по его словам, в его время это «невозможно из-за консервативно настроенного епископата, зараженного традиционализмом, обрядоверием, чинопочитанием».

В декабре 1995 года газета «Московский комсомолец» сообщила, что «одним из бестселлеров стала книга архиепископа Михаила (Мудьюгина) "Русская православная церковность 2-й половины XX века", выпущенная Библейско-богословским институтом им. протоиерея Александра Меня». В этой работе архиепископом Михаилом отвергается как «уродливая форма» благочестия, например, молитвенное обращение к великомученику и целителю Пантелеимону в случае болезни, к святителю Николаю при опасностях водного путешествия, а обращаться к святому Моисею Мурину для преодоления «блудного наваждения» могут, по его мнению, только «суеверные женщины». Получается, что православный архиерей с рационалистических позиций отрицает многовековой опыт Церкви, засвидетельствованный церковным преданием, многочисленными чудесами и текстами соответствующих молитв.

Владыка Михаил писал: «Молитвенная активность, обращенная к святым, естественно приводит к уменьшению, охлаждению, а то и полному исключению душевной обращенности к Богу». Кажется, что эти «доказательства» ненужности молитвенного призывания святых взяты из баптистского арсенала.

Обвиняет его высокопреосвященство и православное богослужение, которое, по его мнению, вызывает «беспросветный мрак в душах тех посетителей храма, которые вместо устремления ума и сердца к Богу скучают и томятся от кажущегося бесконечным монотонного, непонятного клиросного чтения».

Отвергал архиепископ Михаил и вероучительную безошибочность Церкви вообще и Вселенских Соборов в частности: «Понимание вероучительной непогрешимости Церкви как дарованной содействием Святого Духа безошибочности соборных деяний резко противоречит истории самих Вселенских соборов, многие решения которых или отменялись более поздними соборами, или были оставляемы в нарочитом небрежении». Как видно, в этой цитате автор доказывает свою идею вероучительных ошибок соборов тем, что напоминает о весьма редких (а не «многих») случаях изменения церковных канонов. Изменений же оросов Соборов последующими Вселенскими Соборами Церковь не знает. Был лишь случай дополнения принятого Никейским Собором Символа веры на II Вселенском Соборе словами о Святом Духе, но и там никакой отмены или исправления ошибок не было. Таким образом, утверждение архиепископа Михаила противоречит и церковной истории, и церковному самосознанию, и словам Писания о Церкви как столпе и утверждении истины (см. 1 Тим. 3:15).

Священник Георгий Эдельштейн, служивший в Вологодской епархии с 1982 по 1988 год, вспоминает некоторые высказывания владыки. «Например, архиепископ Михаил откровенно говорил в присутствии священнослужителей, что настоящая христианская Церковь появится только в будущем, когда мы объединимся со всеми протестантами. Он категорически запрещал читать или петь в его присутствии “Не имамы иныя помощи”, ибо, по его словам, мы надеемся не на Богородицу, а на Спасителя — Он наша единственная помощь и надежда. В указе архиепископа говорится, что Евхаристия — это только воспоминание, только символ, Жертва была принесена на Голгофе один раз. К его чести следует сказать, что всё это он говорил открыто. За такую откровенность его очень уважал о. Александр Мень, много лет поддерживавший с ним дружеские отношения».