Песнь 4. Ирмос:

(Дословный перевод) На божественной страже вещающий о Боге Аввакум пусть встанет с нами и покажет светоносного ангела, громко говорящего: «Сегодня спасение миру, ибо воскрес Христос, потому что Он всесильный».

(Славянский текст) На божественней стражи, богоглаголивый Аввакум да станет с нами и покажет светоносна ангела, ясно глаголюща: днесь спасение миру, яко воскресе Христос, яко Всесилен.

(Перевод Ловягина) Богоглаголивый Аввакум да станет с нами на Божественной страже и покажет светоносного Ангела, ясно восклицающего: ныне спасение миру, ибо воскрес Христос, как всесильный (Авв. 2, 1; Ис. 9, 6).

Толкование

И за первые тропари поистине достоин восхищения этот соименный благодати певец, и за настоящий ирмос четвертой песни он достоин похвалы и изумления, потому что он, если в первой и третьей песнях и позаимствовал многие изречения из слова на Пасху Григория Богослова, однако само предисловие упомянутого слова «На страже моей встану» произносит чудный Аввакум, а Дамаскин сохранил его слова ради того, чтобы удобно и чрезвычайно мудро привести ирмос в соответствие с четвертой песнью Аввакума. Поскольку же истолкование настоящего тропаря трудно для восприятия и неясно, ради этого нам следует здесь, в начале, сказать о словах Аввакума и о видении, которое видел Григорий Богослов, и тогда уже истолковать ирмос, чтобы его толкование для всех стало удобопонятным.

Пророк Аввакум, поскольку видел, что многие соблазняются Промыслом и судами Божиими и думают: как будто бы Бог пренебрегает тем, что нечестивые и неправедные презирают и пожирают благочестивых и праведных, – захотел испытать непостижимые судьбы Божии. Поэтому он говорит: «На стражи моей стану, и взыду на камень, и посмотрю еже видети, что возглаголет во мне (Господь) и что отвещаю на обличение мое» (Авв. 2, 1). Смысл этих пророческих слов, согласно толкователю Никите, следующий: я хочу сохранить свой ум возвышающимся над всяким мирским попечением через трезвение, внимание и умную молитву (ибо стражей называется трезвение, сердечное внимание и умная молитва), и таким образом через умную эту стражу взойду, словно на камень твердый и непоколебимый, на высоту созерцания, и оттуда, словно с вершины горы и высокого места, буду рассуждать о том, какие слова возглаголал мне Бог, и о том, что я должен ответить на обличение, то есть на упреки упомянутых соблазняющихся.

Эти слова Аввакума Григорий Богослов согласовал с темой Воскресения, потому что сам Аввакум под стражей подразумевал не трезвение ума и внимание, но данное ему достоинство и созерцание первосвященства, ибо архиереям, посредникам между Богом и людьми, позволено стремиться к ним и видеть это с помощью собственного ума, само собой. А те, которые говорят (к ним относится и Иосиф Вриенний, утверждающий, что явившийся Богослову ангел был Гавриил – слово второе на Благовещение), что в видении, бывшем по мановению Божию, видел Богослов ангела и слышал произносимое им, весьма уклоняются от истины, потому что говорят не в соответствии со словами Богослова. Сам он, делая предисловие в своем слове на Пасху, говорит так: «На стражи моей стану, говорит чудный Аввакум. Стану с ним ныне и я, по данным мне от Духа власти и созерцанию; посмотрю и узнаю, что будет мне показано и что возглаголано. Я стоял и смотрел: и вот, муж восшедший на облака... и образ как образ Ангела... Он воскликнул громким голосом и сказал: “Ныне спасение миру, миру видимому и миру невидимому!”»

Итак, после того как это было заранее обдумано, священный певец заимствует слова и Аввакума, и Богослова и говорит: «Пророк Аввакум, некогда вставший на страже своего ума, пусть встанет и с нами сегодня». Надлежащим образом он называет имя Аввакума, для того чтобы показать, что эта песнь и этот канон своей темой имеют Воскресение и пробуждение Господа, потому что имя Аввакум толкуется как «отец пробуждения». Потом говорит: «Аввакум (или сам пророк, или говорящий от лица Аввакума Богослов) пусть покажет нам того сияющего ангела, который явился в духовном созерцании и произнес: “Сегодня спасения миру”». Песнописец не добавляет остальные слова ангела: «Миру видимому и миру невидимому», но оставляет их, потому что он сказал их раньше в тропаре первой песни, когда написал: «Да празднует же мир, видимый же весь и невидимый». Сказал же, что созерцаемый ангел возопил громко (διαπρυσίως), то есть голосом, столь же блистающим, как огонь и свет, потому что само слово διαπρυσίως происходит от слова «огонь» (πῦρ) с перестановкой буквы ρ, как и слово «четвертый» из tštarton превращается в tštraton, и «висок» – из kòtrafon в kròtafon, и множество подобных случаев встречается у поэтов.

Почему же певец добавил в конце тропаря «Яко воскресе Христос яко всесилен»? Для того чтобы показать, что Христово Воскресение превосходит все пределы и законы природы, и было делом и свершением одного только всесильного Божества, для которого никакое дело не является невозможным, ибо Оно одно всесильно. Павел, показывая это, говорил: «По действу державы крепости Его, юже содея о Христе (имеется в виду Отец), воскресив Его от мертвых» (Еф. 1, 19–20), и еще: «Ибо аще и распят бысть от немощи, но жив есть от силы Божия» (2Кор. 13, 4), и еще: «Якоже воста Христос от мертвых славою (то есть Божеством) Отчею" (Рим. 6, 4). Поэтому и Златоуст, объясняя изречение Иакова «Уснул еси яко лев и яко скимен, кто возбудит Его» (Быт. 49, 9), говорит так: «Его смерть он назвал успением и сном, и со смертью соединил воскресение, говоря: “Кто возбудит Его?” Никто другой, как только Он Сам Себя» (Слово на изречение «Отче, аще возможно»).

(Дословный перевод) Мужского пола, потому что Он раскрыл девствующую утробу, явился Христос; поскольку же Он – снедь (βροτὁς)⁹, то был назван агнцем, непорочным же – как не вкусивший скверны, наша Пасха, и поскольку Он Бог истинный, то совершенным назван.

(Славянский текст) Мужеский убо пол, яко разверзый девственную утробу, явися Христос: яко человек же, агнец наречеся: непорочен же, яко невкусен скверны, наша Пасха, и яко Бог истинен, совершен речеся.

(Перевод Ловягина) Наша Пасха – мужеский пол, так как разверзший девственную утробу есть Христос; Он назван агнцем, как предлагаемый в снедь, – непорочным, как непричастный нечистоты (греха), а как истинный Бог – наречен совершенным (Исх. 12, 5–11; Ин. 6, 54).

Толкование

И этот тропарь заимствует певец из слова на Пасху великого Григория, ибо так Григорий аллегорически в понятиях законной Пасхи представляет нашу Пасху и весьма утонченно истолковывает изречения Закона, гласившие следующее: «Да возьмет кийждо по домом отечеств ...овча совершенно, мужеск пол» (Исх. 12, ст. 3 и 5). Толкуя их, Богослов говорит следующее: «Для сего берется овча – по незлобию и как одеяние древнего обнажения, ибо таково заколение, за нас принесенное, которое и есть, и именуется одеждою нетления. Совершенно – не только по Божеству, в сравнении с Которым ничего нет совершеннее, но и по воспринятому (то есть по человечеству), которое помазано Божеством, стало одно с Помазавшим и, осмелюсь сказать, купно-Богом. Мужеский пол – потому что по великой власти насилием расторгает девственные и матерние узы, и рождается от пророчицы мужеский пол, как благовествует Исаи¹⁰. Непорочно и нескверно, потому что врачует от пороков и от сердечных немощей и скверн».

Итак, наиболее подходящие из этих аллегорий и отсылок великого Богослова священный певец берет в основных чертах и сплетает в мелодию в настоящем тропаре, а излишнее отсекает и говорит, что тот ягненок, которого приносили в жертву на праздник Пасхи в Ветхом Завете, был образом нашей Пасхи, Христа, действительно закланного в самый день Великой Пятницы, в который закалывался этот ягненок. Поэтому как тот был мужского пола, ягненком, молодым, без недостатков, совершенным, таковым был и изображаемый Христос. Ягненок был мужского пола – мужского пола был и Христос, потому что неизреченно отверз утробу Своей Девы Матери и сохранил ее вновь заключенной, по написанному: «Всяк младенец мужеска полу, разверзая ложесна, свято Господеви наречется» (Лк. 2, 23). Христос есть и снедь, то есть то, что съедается нами, каким образом и тот древний агнец съедался, – ведь Господь говорит: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь имать живот вечный» (Иоан. 6, 54). А Григорий Богослов пишет: «Нами будет съеден агнец» (Слово на Пасху). Тот ягненок был непорочным (то есть без какого-либо порока и недостатка телесного), непорочным был и Христос, потому что не вкусил (то есть не испытал) никакой скверны греха, «яко беззакония, – говорит Писание, – не сотвори, ниже обретеся лесть во устех Его» (Ис. 53, 9). Совершенным был прежний ягненок, совершенным был и Христос, потому что Он был Бог истинный. Что же совершеннее Божества? Богослов добавляет, что Христос был совершенным и по человечеству, потому что оно от самого зачатия было помазано Божеством и стало тем, чем было помазавшее, то есть благодаря обожению стало Богом и подобным Богу.

(Дословный перевод) Как однолетний ягненок, благословляемый нами, венец благой по доброй воле за всех был принесен в жертву, Пасха очистительная / искупительная, и снова из гроба прекрасное правды нам воссияло солнце.

(Славянский текст) Яко единолетный агнец, благословенный нам венец Христос, волею за всех заклан бысть, Пасха чистительная, и паки из гроба красное правды нам возсия солнце.

(Перевод Ловягина) Благословляемый нами венец – Христос, как однолетный агнец, добровольно заклался за всех в очистительную Пасху, и опять из гроба воссиял нам, (как) прекрасное солнце правды (Пс. 64, 12; 1Кор. 5, 7).

Толкование

Поскольку в предыдущем тропаре священный певец аллегорически изображает Христа как существо мужского пола, и агнца, и непорочного, и совершенного – как того ягненка, закалываемого на Пасху, то теперь здесь аллегорически изображает того же самого Христа и как однолетнего, то есть годовалого, детеныша овцы, ибо в Законе написано: «Овча единолетно будет вам» (Исх. 12, 5). Заимствуется этот тропарь из слов того же Григория Богослова. Поскольку же он называет Христа однолетним (ἐvιαύσιοv) и по другим причинам, а в особенности – как благословенный венец благости – как и Давид говорит: «Благословиши венец лета (ἐνιαυτοῦ) благости Твоея» (Пс. 64, 12), – и как Солнце правды, исполняющее и завершающее круг добродетелей, то и мудрый Иоанн таким образом составляет песнопение, говоря: «Благословляемый сегодня и прославляемый нами Господь есть венец благой (то есть добрый)». Поэтому слово хρηστός ¹¹ следует писать через η (Χρηστός – благой), а не через ι (Χριστός – Христос), как неправильно пишется в большинстве списков, – чтобы не повредить изречение пророка Давида, гласящее: «Благословиши венец лета благости Твоея», потому что и Богослов сказал (как сказано выше): «Благословенный венец благости».

Почему же Владыка Христос называется венцом благости? Потому, что содержит в Себе Самом кругообразно и в виде венца всякую благость и добрóту; или потому, что, побеждаясь собственной благостью, он воспринял то, чтобы увенчаться ради нас тернием, как пишется в книге Песнь песней: «Изыдите и видите в цари Соломони (то есть в мирном Христе) в венце, имже венча его мати его (то есть скопище иудейское, ибо по плоти Он происходил от них) в день обручения его и в день веселия сердца его (то есть когда Он стал женихом Церкви из язычников, в день Великой Пятницы)» (Песн. 3, 11). Итак, Христос, Который есть истинная и очистительная наша Пасха, добровольно принес Себя в жертву за всех людей, словно однолетний агнец. Заимствовано это изречение из Павла, говорящего: «Пасха наша за ны пожрен бысть Христос» (1Кор. 5, 7). Кроме того, и по другой причине называется однолетним Христос, Который есть Солнце правды (то есть всякой добродетели), производящее год своим годичным круговращением. «Ибо воссияет, – говорит Малахия, – вам, боящимся.. солнце правды» (Мал. 4, 2). Итак, Он восходит сегодня как самое светлое солнце и прекрасно сияет из гроба, словно с восточной стороны горизонта и из царского брачного чертога, как говорит о Солнце и Давид: «И той яко жених исходяй от чертога своего» (Пс. 18, 6)¹².

Изречение Малахии так толкует Кирилл Александрийский: «Воссияло Единородное Слово Божие тем, кто в мире, и, облекшись в наше подобие, стало плотью и вселилось с нами, а тех, кто был во тьме и мраке, облистало, словно солнце, собственным сиянием и, ниспослав блистающий луч истинного богопознания в души верующих, показало их чистыми, мудрыми и сведущими во всяком доброделании. Кроме того, хотя и мы приведены к этой светлости и обогатились, как говорит блаженный Павел, «всяким словом и всяким познанием» (см. 1Кор. 1, 5) и всякой мудростью, всё же мы видим еще как в зеркале и гадании (см. 1Кор. 13, 12) и знаем только отчасти, придет же, спустя время, совершенное и мы будем пребывать в полнейшем знании Христа, вновь воссиявшего нам с Небес и упраздняющего то, что отчасти, и знание в зеркале и гадании, воссиявшего же как для совершеннейших и наполнившего их ум неким Божественным и неизреченным светом и омывшего излиянием Святого Духа».

(Дословный перевод) Богоотец Давид перед символическим ковчегом прыгал, скача, а мы, народ Божий святой, предзнаменований совершение видя, да возвеселимся боговдохновенно, потому что воскрес Христос, ибо Он всесильный.

(Славянский текст) Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше играя, людие же Божии святии, образов сбытие зряще, веселимся Божественне, яко воскресе Христос, яко Всесилен.

(Перевод Ловягина) Богоотец Давид в восторге скакал пред прообразовательным ковчегом: мы же, святый народ Божий, видя исполнение прообразований, (тем более) да возвеселимся священно: ибо воскрес Христос, как всесильный (2Цар. 6; Еф. 1, 18).

Толкование

Соименный благодати Иоанн заимствует настоящий тропарь из древней истории ковчега завета, ибо когда ковчег был захвачен иноплеменниками, а потом вновь освобожден из их рук и возвращен иудеям домом Аведдара, как написано в шестой главе Второй книги Царств, – тогда царь Давид, вдохновленный чрезвычайной радостью, начал прыгать и танцевать перед ковчегом. Итак, певец, считая эту историю образом гроба и Воскресения Господа, говорит: «В древности богоотец Давид прыгал в танце перед символическим и законным ковчегом, а мы, народ Божий святой, видя исполнение и конец этих древних предзнаменований и прообразов, да возвеселимся сегодня, однако радостью, приятной Богу и Им вдохновленной. Как сказал Григорий Богослов, «будем праздновать не пышно, но божественно; не по мирскому, но премирно; не будем украшать венками преддверия домов, не будем составлять лики» (Слово на Рождество). Поэтому и певец, сказав «Да возрадуемся», добавляет «боговдохновенно», для того чтобы сделать явным этот смысл.

Как же относящееся к ковчегу было символом гроба и Воскресения Господа? Это становится ясным из следующего. Ковчег, возлюбленные братья, – это символ принятия человечества, которое Господь в Себе Самом неизреченно соединил с принявшим Божеством, как и ковчег соединил в себе святыни, то есть скрижали, сосуд с манной и жезл Аарона. Ковчег был пленен жителями Азота – это показало, что и Господь был пленен по человечеству и сошел во ад и собеседовал с мертвыми, которые могли быть по справедливости названы жителями Азота, как лишенные жизни¹³.

И как город Азот не вынес пришествия древнего ковчега, но, как только он туда пришел, пал и сокрушился идол Дагона, а на азотян обрушивались болезни и бедствия, до тех пор пока ковчег не удалился оттуда: «И отяготела, – говорит Писание, – рука Господня на азотянах, и мучила их, и била их по седалищам их, Азот и окрестности его» (1Цар. 5, 6)¹⁴, и еще: «И бе кивот Господень на селе иноплеменник месяц седмь, и воскипе земля их мышами» (1Цар. 6, 1) – так и когда Господь снисшел в места ада, пал ад и был умерщвлен, а демоны, живущие в нем, были подвергнуты множеству наказаний. И как ковчег опять вернулся обратно к иудеям, так вернулся в Самого Себя и Христос, когда святая Его душа возвратилась в тело и тело воскресло, поэтому Григорий Богослов сказал: «Христос в Самом Себе – восходите и вы» (Слово на Пасху).

Итак, неужели не справедливо радоваться нам, православным, которые были удостоены увидеть конец и исполнение упомянутых символов и прообразов ковчега? Или как не подобает нам ликовать в духе в Воскресение Господа? И если Давид, будучи царем и пророком, не постеснялся плясать в особой одежде, как написано (то есть в царском венке на главе и порфире самодержца на теле, поскольку им всецело овладела радость), – то почему же мы духовно не пляшем сегодня и не рукоплещем от внутренней радости нашего сердца? Если он ради только прообразовательного, символического и деревянного ковчега выказал столь великую радость, что жена его Мелхола нашла в этом повод, чтобы счесть его безумным: «И Мелхола, дщи Саулова, приницаше оконцем и виде царя Давида скачуща и играюща пред Господем и уничижи его в сердцы своем» (2Цар. 6, 16), – если он, говорю, так радовался, то насколько более справедливо нам явить всяческий вид духовной радости и ликования, потому что воскрес Господь как всесильный и совоскресил весь род человеческий?

Для чего говорит певец: «Воскресе Христос яко всесилен»? Для того, чтобы показать, как мы уже сказали прежде, что Воскресение Его из мертвых превосходило все пределы природы (потому что у еллинов воскресение тел считалось невозможным и одновременно недостойным веры). Для того, чтобы воскреснуть, требовалось одно только действие всесильной силы Божества, и показывая это, Павел говорил: «По действу державы крепости Его, юже содея о Христе (имеется в виду Отец), воскресив Его от мертвых» (Еф. 1, 19–20), и в ином месте: «Ибо аще и распят бысть от немощи¹⁵, но жив есть от силы Божия» (2Кор. 13, 4). Смотри, певец сказал: «Воскресе», что значит: Он Сам восставил Себя, как всесильный, как и Сам Он сказал: «Разорите Церковь сию и треми денми воздвигну ю» (Иоан. 2, 19). Если же говорит Павел, что Отец воздвиг Его, то сказал это потому, что действие Отца и Сына едино и неделимо и все, что принадлежит Отцу, принадлежит и Сыну, и напротив, все, что принадлежит Сыну, принадлежит и Отцу¹⁶.