Памятники древнего христианства в Сирии и Константинополе

Западная наука сделала дальнейший шаг к признанию важности исследования востока для первоначальной истории христианства и в частности для истории древне-христианского искусства. Как в былое время запад гордился своей полной независимостью от востока и в гордом самообольщении не хотел признать никакого другого источника для художественного вдохновения кроме римского, так теперь, благодаря беспристрастным и солидарным трудам Тессье, Вите, Лябарта, Ленуара, Зальценберга и др., отдает должную дань справедливости художественной деятельности христианского востока и преимущественно Византии. Добытые доселе археологической наукой факты с очевидностью доказали, что средневековое искусство на западе (период романский или романо-византийский) обязано своим существованием главным образом Византии. Новое исследование Вогюе, заглавие которого мы выписали выше, проливает новый свет на эту область и подтверждает связь западно-европейского средне-векового зодчества с сирийским, которое в свою очередь имеет совершенно греческую основу. Несомненно, что начиная с V-го и до XI-го века Константинополь был сосредоточием художественной деятельности: архитектура, живопись, глиптика были здесь в большом ходу; здесь поддерживалось и развивалось не только механическое проворство руки, но и чувство формы и цветов; античные предания, сохраняясь в своей лучшей части, облагораживались под влиянием нового христианского духа; масса артистов, поддерживаемая склонным к пышности двором производила многочисленные и разнообразные работы применительно к запросам богатого, образованного и уточненного общества. Между тем запад, в продолжении этого периода, был всецело поглощен трудной и кровавой ассимиляцией варваров и потому, с точки зрения искусства, сделался данником востока. С востока получал он дорогие материи, резные изделия из камня и слоновой кости и вообще все те предметы роскоши, в которых он чувствовал нужду, но которых не мог производить сам; с востока наконец приходили сюда учителя. Замечено, что каждый из тех успехов в области искусства, о которых нам сохранила память история, – каждое пробуждение художественной деятельности в период времени от VIII-го до XI-го века – во Франции при Карломане, в Германии при Оттоне II-м, в Италии в Монте-Кассино при аббате Дидье, совпадает с эмиграцией в эти страны греческих художников. Правда, художники эти были попреимуществу живописцами, мозаистами, граверами, золотых и серебряных дел мастерами, тем не менее они влияли и на строительное искусство. Они знали все искусства, и если письменные памятники древности умалчивают об этом, то недостаток этот восполняется вещественными памятниками: храм св. Марка в Венеции, Saint-Front в Периге и мн. др. служат лучшими свидетелями заимствований запада от востока. На ряду с Константинополем влияла на запад также и Сирия около времен крестовых походов: в этом убеждает нас сравнение многих из сохранившихся доселе развалин Сирии с памятниками западно-европейского зодчества.

Ученые наблюдения нашего автора сосредотачивались главным образом на северной и южной Сирии, которые еще доселе не были предметом археологического исследования¹. Это – страна, которая видела древнейшие человеческие расы, была свидетельницей столкновений древнейших монархий, по ней проходили некогда Авраам и Моисей, Сезострис и Навуходоносор. Остатков древнейшего до-христианского быта здесь не сохранилось без сомнения потому, что первые обитатели этой страны были кочевниками и не имели наклонности к капитальным сооружениям; но за то много здесь памятников, относящихся к древним временам христианства. Автор потрудился над своим предметом около 12 лет, изледовал множество памятников религиозного и гражданского зодчества – христианских храмов, дворцов, частных домов и гробниц и издал эти памятники в 151 таблице, предпослав им краткое введение и описание памятников, а также три географические карты Сирии.

Памятники эти группируются вокруг двух центров: 1) Дамаска и в частности Гаурана т. е. провинций Авранитиды, Батанеи, Трахонитиды и отчасти Итуреи; 2) Антиохии, Селевкиды и Халкидона – и относятся к первым семи векам христианской эры, как это несомненно доказывается надписями и взаимным сравнением памятников. Они в высшей степени многочисленны и однохарактерны, принадлежат одному и тому же стилю, одной и той же системе, одной и той же эпохе древнего христианства. Наблюдение этих памятников переносит наблюдателя в среду первоначального христианского общества, ставит лицом к лицу с жизнью этого общества, не с той жизнью, которая укрывалась в катакомбах и была принижена до последней степени, но с жизнью широкой, богатой, художественной, развивающейся в больших, сложенных из тесанного камня, зданиях с крытыми галлереями и балконами, прекрасными виноградными садами, станками для приготовления вина и складами для хранения его, обширными подземными кухнями, отличными площадями, украшенными портиками, роскошными термами, великолепными церквами с башнями и блестящими гробницами. Заслуживает здесь особенной похвалы то, что все двери зданий носят на себе рельефные изображения креста, христианские символы и краткие изречения из св. Писания. И вся эта многосодержательная жизнь с ее сильными религиозными и художественными задатками пала в развалинах под гнетом фанатического и тупого в художественном отношении исламизма.

Особенно важны здесь для христианской археологии памятники северной Сирии: они отличаются оригинальностью и лучше сохранились. Центром художественной деятельности была здесь Антиохия, столица сирийского эллинизма, гордость Селевка, Ливания и Златоуста, Антиохия прекрасная, как ее называли иногда авторы энтузиасты. Называли ее также третьим городом мира. По всей обширности, богатству и народонаселению она уступала лишь Риму и Александрии. Для своей области она была центром политики, философии и искусства. Прекрасное местоположение, мягкий климат, обилие воды привлекали к себе общее внимание настолько же, как и величие ее монументальных сооружений, красноречие ее риторов и гостеприимный нрав ее обитателей. В ее стенах, школах и храмах встречались различные расы, верования перемешивались и проникали одно другое, индивидуальность этих верований сглаживалась, грубый культ востока смягчался под влиянием изящных церемоний Греции. Под влиянием этих причин – с одной стороны греческой культуры, с другой выспренних вдохновений востока образовалось в Антиохии общество, отличавшееся элегантностью, богатством, утонченностью в нравах, склонностью к пышности и зрелищам и пластической красоте. Много было в Антиохии иностранцев, особенно иудеев: последние образовали здесь особую общину. Здесь впервые, обратившиеся после апостольской проповеди, получили название христиан. Христианство распространялось здесь очень быстро вероятно потому, что гонения на христиан были здесь не столь суровы, как в других местах, так что во времена Константина Великого в Антиохии было уже до 100,000 христиан. С распространением христианства Антиохия не утратила своего прежнего значения, она стала резиденцией патриарха, имела экзегетическую школу и боролась с еретиками. Однакож прежние привычки и вкусы сохранились здесь и теперь. Сильное слово Златоуста против изысканности одежды и удовольствий не могло сразу одолеть владычества моды: женщины стыдились его, но не отказывались от роскоши, мужчины соглашались с ним, но… не могли воздержаться от удовольствий цирка. Впрочем эти слабости, воспитанные вековой жизнью народа, не мешали антиохийцам быть в других отношениях истинными христианами. Это неоднократно засвидетельствовал тот же Златоуст в своих проповедях: из них узнаем мы, что здешние христиане украшали свои домы знамением креста, имели госпитали для больных и пилигримов, благотворительные заведения, в которых содержались на иждивении церкви до 3,000 вдов и дев; общественные вечери сближали здесь людей всех званий, школы воспитывали и обучали детей, монастыри открывались для всех, жаждущих успокоения и благочестивых подвигов; здесь наконец было множество храмов, и во главе их – восьмиугольный храм, построенный Константином Великим и описанный Евсевием. Замечательнее всего то, что многие из этих указаний вселенского проповедника находят полное подтверждение в сохранившихся доселе памятниках. Так он говорил о множестве верных, стекающихся в храмы, об омовении при входе в храм, о лобызании церковного порога, о молчаливом стоянии в храме по нижней колоннадой, под сводом, украшенным живописью и мозаикой, об отделении в церкви мужчин от женщин. Рассказывал он также о том, как толпы народа устремляются на кладбище для того, чтобы почтить память умерших, поклониться гробницам умерших мучеников и положить их на престол. И все эти драгоценные указания находят очевидное подтверждение в сохранившихся доселе памятниках. Здесь пред нашими глазами открываются и те храмы, о которых говорил проповедник, и школы, и госпитали, и гробницы и символические знаки: все это составляет прекрасную иллюстрацию к указанным замечаниям св. Златоуста и в них находит в свою очередь историческое объяснение.

Пределы библиографической статьи не позволяют нам подробно рассмотреть характер этих памятников с точки зрения археологической, хотя разъяснение этой стороны дела весьма важно для истории храмового зодчества; а потому мы ограничимся лишь перечислением главнейших из христианских памятников и краткими замечаниями о некоторых из них.

Памятники эти со стороны их плана и архитектурных форм распадаются на две группы: а) с продольным планом и б) с планом приближающимся к квадрату; последние относятся к категории купольных зданий и таким образом представляют собой первоначальную ступень в истории византийского зодчества.

В первой группе находятся: пятинефная церковь в Гауране с апсидой внутри здания и нарфиксом: она переделана из претории ранее IV века; базилика Тафкха IV-V века с башней², монастырь Шака, базилика в Кеннауте V., образцовая по своему планорасположению, сходна с базиликами Агнесы и Лаврентия в Риме; базилика в Сейдеге V в., в Кербет-Гассе IV в., Ельбарахе IV в., в Гассе, Вабуде и Руейхе, в Деир Сете VI в., Бакузе VI в., в Коканайе, Кефр-Киле V- VI в., Кальб-Музехе VI в., Турманине и Бехиохе. Форма всех этих церквей напоминает в общих чертах древние церкви Рима, Равенны и Константинополя; архитектурные детали, колонны, орнаменты, надписи и символы носят на себе ясные черты греческого происхождения.

Памятники христианства с центрическим планом и куполом, примыкающие к византийскому стилю, не так многочисленны как первые, хотя это нисколько не уменьшает их важного значения. Церкви св. Георгия в Эзре, кафедрал в Босре и особенно главная монастырская церковь в монастыре св. Симеона Столпника могут быть признаны образцовыми в этом роде. Первая из них, как видно из найденной над дверями ее надписи, построена в 515 году и сохранилась до настоящего времени в своем первоначальном виде. План ее очень прост: он представляет собой два правильных концентрических восьмиугольника, вписанных в четырехугольник; центральный восьмиугольник содержит в себе восемь столбов, которые поддерживают тамбур и купол; с восточной стороны к внешнему восьми-угольнику пристроена алтарная апсида и по сторонам ее жертвенник и диаконник. В каждом из углов четырех-угольника находятся маленькие полукруглые углубления. Три двери ведут в храм с западной стороны и по одной двери с боковых сторон. В алтаре сохранились места пресвитеров. Освещался этот храм посредством окон, устроенных в основании купола – система вполне развитая в храме св. Софии Константинопольской. Второй памятник этого рода – собор в Босре: от него сохранились лишь внешние стены, а потому трудно судить об его первоначальном устройстве. Наш автор предлагает остроумную реставрацию его применительно к храмам св. Виталия в Равенне и Сергия и Вакха в Константинополе.

Развалины монастыря св. Симеона Столпника (kalat sem,an) находятся на вершине довольно возвышенной местности в долине Африн северной Сирии. История этого места замечательна. Св. Симеон Столпник, родившийся в 390 году, после нескольких лет своего подвижничества, прибыл в 412 году в селение Телл-пишин, – ныне Деир Семан (монастырь Симеона): здесь, ревнуя о подвигах благочестия, он поселился на стобе, сперва в 11, потом в 17, 21 и наконец в 30 локтей высоты. Место это, по смерти св. Симеона (457)³, было освящено устроением храма. Сюда стали стекаться почитатели св. мужа, устроили монастырь и таким образом возникла здесь целая группа памятников, развалины которых сохранились доселе. Главная церковь этого монастыря построена была ранее 560 года, так как в этот года посетил ее историк Евагрий и оставил нам ее описание. Церковь эта, по словам Евагрия, построена была в форме креста, концы которого украшены портиками; к ним присоединены были ряды колонн, поддерживавших на значительной высоте кровлю. В середине креста ипетральный (освещаемый чрез отверстия в куполе) двор устроенный с большим искусством: здесь возвышалась колонна в 40 локтей, на вершине которой воплощенный ангел проводил на земле свою небесную жизнь⁴. Это описание убеждает нас в том, что существующая доселе церковь Симеона Столпника действительно та самая, которую видел Евагрий. Она и теперь имеет форму креста, в центре которого помещен ипетральный восьми-угольник. В средине этого восьми-гольника сохранился пьедестал столба, на котором подвизался св. Симеон. К алтарю храма примыкают с правой и левой сторон жертвенник и диаконник, также другая небольшая церковь, предназначавшаяся для совершения таинства крещения (ваптистерий).

Множество других памятников гражданской, общественной и домашней жизни, также гробниц и языческих храмов придают труду автора еще более высокое значение.

В то время, как памятники отдаленной Сирии подвергнуты тщательному обследованию и внесли таким образом лучшую страницу в историю византийского зодчества, центр этого зодчества – Константинополь до сих пор не изсдедован в такой мере, как требует того важное историческое значение его. Памятники религиозного и гражданского зодчества в Константинополе, правда, не раз описывались компетентными учоными, но все эти описания оставляли значительные пробелы: восполнить эти пробелы пожелал учоный архитектор Пульгер. Задача весьма важная и широкая. Нужно при этом иметь ввиду то, что, при отсутствии строго определенного воззрения на историю византийского зодчества и его последовательное развитие, каждый памятник дорог, и отсутствие в обследовании одного памятника или – что еще важнее – целой группы их может повлечь за собой ложный взгляд на характер зодчества. Руководясь этой мыслью, Пульгер обозрел все древние памятники Константинополя и нашел возможным на основании их наметить главные периоды в истории византийской архитектуры. Первый период от Константина Великого до VI века; это период преобладания базиличной продольной формы. Второй – блестящее время Юстиниана, когда храмы венчаются куполом и сводами и украшаются мозаикой; он простирается до начала VIII века. К этому периоду относится знаменитый храм св. Софии в Константинополе. Наконец последний период – от VIII века до взятия Константинополя турками (1453 г.). Основные формы храмов этого периода те же, что и в предшествовавший период, с той лишь разницей, что теперь купол сильно выдается наружу; он утверждается на большом тамбуре, снабженном окнами. Главную опору здания составляют четыре столба. К главной алтарной апсиде присоединяются еще две по сторонам для жертвенника и диаконника. Своды и арки удлиннены: хоры находятся над притвором. Украшением церквей этого периода служат мозаики и мрамор.

Главное достоинство этого издания заключается в рисунках, которых до настоящего времени явилось 23 таблицы (и еще ожидается в скором времени 7). Нет никакого сомнения в том, что рисунки эти, исполненные с большой тщательностью, будут оценены по достоинству любителями и знатоками древности. Чтоже касается краткого очерка византийского зодчества, который составлен автором на основании изследованных им памятников, то он нуждается в значительных поправках. Уже одно то, что здесь построяется целая история византийского зодчества единственно на основании узкого круга наблюдений автора, указывает на неточность воззрения. Сверх того, при такой обширной постановке вопроса, которую избрал автор для своего очерка, необходимо было, во избежание весьма естественных недоразумений, оговорить, что купольные сооружения начинают свою историю гораздо ранее эпохи Юстиниана и что на ряду с продольной формой храмов во времена Константина Великого и даже ранее, существовали и иные формы храмов. Только при такой постановке дела будет понятен тот прогресс византийского зодчества, который мы видим в храме св. Софии. Под пером же Пульгера первый период византийского зодчества не имеет связи со вторым, который таким образом является вдруг в полном величии своего художественного развития. Отдавая должное труду автора по изданию памятников, мы не можем признать историчной такую постановку дела в очерке, тем более, что недостатки подобного рода легко могли бы быть устранены при некотором знакомстве с историей и новыми безпристрастными исследованиями по этому предмету.

Н. Покровский