О диаконах

Имеет ли право диакон заменять священника в совершении некоторых священнодействий, имеет ли право священник давать согласие и благословение диакону на совершение сих священнодействий?

В Москве и разных епархиях России давним обычаем утвердилось, что некоторые священнодействия в церковных собраниях совершает диакон при отсутствии священника, но по его на то согласию и благословению. Довольно обычно, напр., что диакон при многочисленном стечении народа совершает литию и панихиды по усопшим, вынос тела усопшего из дома в храм, молебные пения в домах во время хождения со святынею, иногда даже в храме совершает так называемые «обедницы». Во всех сих случаях диакон занимает место священника и действует во главе церковного собрания, принуждаемый сообразно своей священной степени изменять несколько уставный богослужебный чин, напр., возглашать «молитвами святых отец» вместо «благословен Бог наш» и вместо слов молитвы Господней: «яко твое есть царство».

Как же должно относиться к такому довольно распространенному и довольно давнему обычаю? Оставлять ли неприкосновенным действование его и на будущее время, или же надлежит предстоятелям церкви попещися об искоренении сего обычая?

Бесспорно положение, что древний церковный обычай имеет силу закона¹, но при условии – если он не противоречит закону. Между тем в ряду канонов православной церкви, блюсти которые обязывается и торжественно обещается каждый предстоятель церкви пред своим рукоположением, есть следующий: «аще кто кроме соборныя церкве о себе собирается и, не радя о церкви, церковная хощет творити, не сущу с ним пресвитеру по воли епископли, да будет проклят».

Явного, резкого противоречия в данном случае, конечно, нет: правило имеет в виду самочинные религиозные собра ния, устрояемые еретиками или раскольниками с дерзким пренебрежением церкви и её иepapxии; между тем рассматриваемый нами обычай предполагает отношения мира, согласия и братской взаимопомощи в исполнении обязанностей священнослужения, но тем не менее ясна и та мысль правила, что не сущу пресвитеру не должно быть церковных собраний. Если бы правило предполагало нормальным церковное собрание и без пресвитера, с диаконом только, то ничто не препятствовало бы ему упомянуть о нем, однако же такого упоминания в нем нет.

Что это отсутствие в правиле упоминания о диаконе как о законном предстоятеле церковных собраний непростая случайность, а необходимость, вытекающая из существа самого дела (ибо диакон по свойствам должности своей не может быть предстоятелем церковных собраний), это объясняется и доказывается следующими соображениями.

1. По изначальному учреждению и по церковному значению в течение апостольского века должность диаконская была служением бедным и вдовицам, снабжавшимся от церкви, и служением Апостолам в их благовествовании. Первого рода служение диаконов весьма ясно засвидетельствовано в книге Деяний апостольских следующими словами: «призвавше дванадесят множество ученик реша: не угодно есть нам оставльшим слово божие служиши трапезам. Усмотрите убо, братие, мужу от вас свидетельствованы седмь, исполнены Духа Свята и премудрости, их же поставим над службою сею; мы же в молитве и служении Слова пребудем... И избраша Стефана».²

С меньшей ясностью, однако же довольно заметно обозначается в священном писании и второго рода служение диаконов. Так в Деяниях апостольских говорится, что Павел и Варнава в благовествовании иместа Иоанна слугу (Деян. 13:5). В послании к Колоссаям Ап. Павел говорит о Тихике: «яже о мне, вся скажет вам Тихик, возлюбленный брат, и верен служитель, и сработник о Господе»³. В 1 послании к Фессалоникийцам Апостол говорит о Тимофее: «послахом Тимофея, брата нашего и служителя Божья и споспешника нашего в благовестии Христове»⁴. Таким образом диаконы апостольского века Иоанн, Тихик и Тимофей служат Апостолам в благовествовании, исполняют их разные поручения.

Но нигде в священном писании нет и намека на то, чтобы диакон был предстоятелем церковного общества или церковного собрания. Таковыми в свящ. писании выступают или сами Апостолы, или епископы, или пресвитеры, но никогда – диаконы.

2. В памятнике глубокой христианской древности в так называемых «Уставах святых Апостолов»⁵ сущность диаконской должности изображается вполне соответственно указанным выше чертам, но наиболее полно.

«Да будут и диаконы безпорочны во всем, – читаем здесь – как и епископ, проворные и услужливые, дабы служили немощным, как делатели непостыдные; также точно и жена (диаконисса) да служит женщинам: и те, и другие должны исполнять обязанности вестников, посланников (в чужие епархии), служителей, рабов, как и о Господе учил Иcaия, говоря: «(хощет Господь) оправдати праведнаго, благо служаща многим» (Ис. 53:11).

Посему каждый да знает свое место и проходит его ревностно, единомысленно, единодушно, зная мзду служения. Да будут же непостыдны в служении нуждающимся, как и Господь наш Иисус Христос не пришел да послу­жать Ему, но послужити и дати душу свою избавление за многих: так именно и им должно поступать. Хотя бы пришлось душу свою положить за брата – да не сомнева­ются: ибо и Господь и Спаситель наш Иисус Христос не усомнился положить душу свою за други своя, как Он сказал Сам. Итак, если Господь неба и земли все терпел ради нас, как же не должны нуждающимся слу­жить вы, обязанные быть подражателями Его, терпевшаго ради нас рабство и нужду, и бичевания, и крест?»

«Итак вы должны служить братьям, как подражатели Христа. Ибо хотяй в вас – говорит – болий быти, да бу­дет вам слуга и хотяй в вас быти первый да будет вам раб. Это именно исполнил и Сам Он,

послужа многим не словом, а делом; ибо приняв лентион, препоясался, потом влил воду в умывальник и, когда мы возлежали, обходя всех нас, умыл ноги и отер лентием; сие же делая, показал нам пример братолюбия, дабы и мы так поступали между собою. Итак, если наш Господь и Учитель так смирил себя, как можете сты­диться сие делать немощным и больным братиям вы, делатели истины и предстатели благочестия? Итак слу­жите с любовию, не ропща, не вступая в раздоры: ибо не ради человека делаете, но ради Бога и мзду служения от Него получите в день посещения вашего. Посему вы, диаконы, надзирайте за всеми нуждающимися в призрении и о бедствующих возвещайте епископу вашему: ибо вы должны быть душею его и чувством, добрые, готовые на дело и во всем послушные ему, как епископу вашему, отцу и учителю».⁶

«Если ты, диакон, знаешь какого либо бедствующаго, – читаем в другом месте Апост. уставов – напомнив о нем епископу дай, но тайно от него, на злоречие его, ничего не совершай, дабы не возбудить против него ро­пота: ибо ропот последует не против него, но против Бога, и услышит диакон и прочие, что услышали Аарон и Мария, презревшие Моисея: почто не убоястеся глаголати на раба Моего Моисея.»⁷

На диаконов же возлагались уставами апостольскими обязанность знать в точности, кто из бедствующих вдо­виц в особенности нуждается, чтобы таковым оказывать предпочтение пред прочими во время агапы.⁸

Являясь другом бедных и исполнителем епископских распоряжений по оказанию вспомоществования, диакон во время общественного Богослужения пользуется некоторыми правами священной власти, но опять лишь настолько, насколько это нужно для беспрепятственного совершения бо­гослужения епископом и пресвитерами, коим служит и сослужит здесь диакон. Во время литургии служение диа­конов, по Апостольским Уставам, двоякого рода: одни из диаконов действуют при совершении жертвы, служа Телу Господню, другие надзирают за народом, чтобы он стоял в порядке и тишине.

Для наглядного представления об этой деятельности диа­конов почитаем не лишним привести на память настав­ления Апостольских Уставов относительно порядка раз­мещения и поведения мирян при совершении.

Молитвенный дом, в котором совершается литургия, должен быть, по уставам Апостольским, продолговатый, обращенный на Восток, имеющий по бокам отделения (παστοφόρια ) наподобие корабля. В средине храма – пре­стол епископа, а по сторонам – места для заседающих пресвитеров и предстоящих диаконов.

Под смотрением диаконов в задней части храма миряне располагаются со всякою тихостию и в добром порядке; женщины помещаются отдельно и сидят, храня безмолвие. В средине чтец на возвышенном месте стоя читает книги Моисея, Иисуса Навина, судей и царств, книги паралипоменон и возвращения; кроме сего, книги Иова и Соломона и шестнадцати пророков. Когда сие будет исполнено двумя чтецами, некоторый другой пусть поет псалмы Давида, а народ подпевает акростихи. После сего да будут читаны нами Деяния и Послания Павла….., а потом диакон или пресвитер читает Евангелия... И когда оно будет читаться, все пресвитеры и диаконы, и весь народ да стоят в полной тишине, ибо написано: «молчи и слыши Израилю» (Втор. 27:9), и еще: «ты же зде стани и слыши» (срав. Втор. 5:31). Потом да поучают народ пресвитеры, каждый отдельно, а не все, и после них – епископ. Да стоят же привратники при входах мужчин, охраняя их, а диаконисы – при входах женщин, по подобию корабельщиков, собирающих пассажиров: ибо и в скинии свидения, и в храме Божием соблюдается один дух и (образ) форма. – А если кто окажется сидящим не на своем месте, да будет укорен от диакона, как корабельщика, и отведен на соответственное место: ибо не кораблю только, но и двору овчему подобна церковь. Как пастухи размещают каждого из бессловесных – коз и овец – по роду и возрасту и каждому отводят место с подобным ему, так и в церкви младшие сидят особо, если есть место; если же нет, да стоят прямо; и пожилые да сидят в порядке: детей же стоящих да примут к себе отцы и матери; юнейшие опять особо сидят, если есть место, если же нет, да стоят позади женщин; оженившиеся и сделавшиеся матерями да стоят опять особо; девственницы же, вдовы и старицы впереди всех да стоят или да сидят. Диакон да наблюдает за местами, чтобы каждый из входящих занимал свое место, и, чтобы никто не садился у входа. Равным образом диакон наблюдает за народом, чтобы никто не шептался, не дремал, не смеялся, не переглядывался, не кивал головою: ибо в церкви надлежит стоять разумно, трезвенно и бодро, имея слух, направленный к слушанию Слова Господа. – И после сего все, востав вместе и зря на восток, по выходе оглашенных, вознесут молитву Богу, восшедшему на небо небесе на Востоки (Пс. 67:34), воспоминая и о древнем наследии рая на Востоке, из коего был изгнан первый человек, презревший заповедь, обольщенный советом змия. А после молитвы одни из диаконов действуют при совершении евхаристии, служа Телу Господню со страхом, другие же надзирают за народом, чтобы он пребывал в безмолвии. И стоящий возле архиерея диакон скажет народу: «да никто ни на кого, да никто в лицемерии!» Потом дают целование друг другу, мужчины между собою и женщины между собою, – целование о Господе, а не злостно, подобно тому, как Иуда целованием предал Господа. И после сего диакон да молится за всю церковь и весь мир, его страны и плоды земли, за священников и начальников, за архиерея и императора, и за общий мир. Потом, архиерей, помолясь о мире народа, благословит его, как и Моисей заповедал священникам благословлять народ, именно сими словами: «да благословит тя Господь и сохранит тя; да просветит Господь лице свое на тя и помилует тя; да воздвигнет Господь лице свое на тя и даст ти мир». (Чис. 6:24–26). Так да помолится епископ и скажет: «спаси люди твоя, Господи, и благослови достояние твое, еже стяжал честною кровию Христа Твоего и наименовал царским священством и народом святым». – После сего бывает жертва, при чем весь народ стоит и тайно молится и, когда будет принесена, да приобщается каждый чин особо Господня Тела и Честныя Крови, в порядке, со страхом и благоговением, как приступающие к телу царя, и женщины да подходят с покрытыми главами, как прилично женщинам. Да охраняются же двери, дабы не вошел неверный, или неосвященный.⁹

Порядок приобщения св. таин изображается в Апост. Уставах таким образом:

«Сначала приобщается епископ, потом пресвитеры, диаконы, иподиаконы, чтецы и певцы, аскеты, из женщин диакониссы, девы и вдовицы, потом дети и наконец весь народ в порядке со страхом и благоговением, без шума.

И епископ подает хлеб, говоря: Тело Христово! И приемлющий говорит: аминь: – А диакон держит чашу и преподая говорит: «Кровь Христова, чаша жизни!». И пиющий говорит: аминь! – И доколе все прочие приобщаются, читается псалом 33-й, а когда приобщатся все, диаконы относят оставшееся в пастофории».¹⁰

Кроме литургии, диаконы, по Уставам Апостольским, действуют при совершении таинства крещения. Здесь, впроч., усвояется им не более того, что и диакониссам. Так в наставлении о крещении женщин предписывается: «при крещении женщины диакон помажет святым елеем только чело ея, а после него диаконисса помазывает ее: ибо неприлично женщинам быть видимыми мужчинами».¹¹ Затем, после того, как епископ или пресвитер совершит погружение крещаемого, его воспринимает диакон, или диакониса – если крестится женщина.¹²

Таковы частные наставления Апостольских Уставов, изображающие священное служение и церковное значение диаконов в составе церковной иерархии. Но Апостольские Уставы дают и общее определение диаконской степени; оно следующее: «диакон не благословляет, не дает благословения, а получает от епископа и пресвитера; не крестит, не совершает приношения, а когда совершает приношение епископ или пресвитер, он преподает народу (св. кровь) не как священник, но как служащий священникам; никому из прочих клириков не должно совершать дела диакона».¹³

Но чтобы диакон становился при какомбы то ни было богослужебном собрании, при какомлибо священнослужении, в положение предстоятеля по епископскому или пресвитерскому дозволению, – об этом нет и намека в Апостольских Уставах, и с их точки зрения это явление совсем немыслимо, как явно и резко противоречащее иерархическому положению диакона.

3. Каноны вселенской церкви – правила соборов и св. отцов стоятъ на этой же точке зрения.

Так древнейший из поместных соборов Анкирский (314 г.) во 2м правиле ограничивает права священной власти диаконов во время священнослужения лишь следующими действиями: возношением хлеба или чаши (ἄρτον ἢ ποτήριον ἀναφέρειν), и провозглашением молений

κηρύσσεν. Правда, эти выражения могут подать повод к произвольным и неверным толкованиям, направленным к возвышению значения диаконов, если, например, под словами ἀναφέρεν разуметь совершение самой евхаристии, а под словом κηρύσσεν – проповедь Слова Божия – как это мы, повидимому, и встречаем в толковании Аристина к этому правилу¹⁴: но такому произволу решительно противоречит употребление означенных выражений в современных правилу литургических и канонических памятниках и толкование лучших знатоков христианской древности. Словом ἀναφέρεν обозначается не иное что, как принесение диаконами хлеба и вина из пастофории к жертвеннику в начале литургии верных. В чине литургии Апост. Уставов об этом говорится так: «(после того как выйдут из храма оглашенные) диаконы приносят дары епископу к жертвеннику (престолу), пресвитеры же стоят с правой и с левой сторон его (епископа), как ученики около своего учителя, а два диакона с каждой стороны жертвенника держат рипиды и проч.»¹⁵ Этот акт, совершаемый диаконам, и обозначается в правиле Анкирского собора выражением ἀναφέρειν ἄρτον ἢ ποτήριον¹⁶.

Точно также и выражением правил κηρύσσειν обозначается не «преподание народу слова учения», как можно бы подумать на основании вышеприведенного толкования Аристина, а только «провозглашение молений"¹⁷, т. е. ектений и иных возглашений, с которыми диакон обращается к народу во время совершения литургии. Так, напр., в чине литургии Апостольских Уставов читаем: ὁ διά κονος ἐφ ὑψηλοῦ τινος ἀνελθὼν κηρυττέω. Μήτις τῶν ἀπίστων¹⁸, (диакон, вошед на некоторое возвышение, возглашает: «да никто из слушающих, да никто из неверных»). Что именно в таком смысле должно понимать выражение рассматриваемого правила, это доказывается еще и снесением текста его с первым правилом Анкирского собора. Это правило определяет наказание пресвитерам за то же преступление, за какое 2-е правило определяет наказание диаконам и исчисляет те права священной власти пресвитеров, к лишению коих оно их присуждает в качестве наказания. Это исчисление делается в таких выражениях: «да не имеют власти совершати приношение (προσφέρεν), проповедывати (ὁμιλεῖν)и вообще священническое чтолибо действовати». Из этого правила видно, что отцы Анкирского собора точно различают слова ἀναφέρειν и προσφέρεν, когда говорят о священной власти пресвитера и диакона при совершении литургии. Προσφέρεν означает самое принесение бескровной жертвы, а ἀναφέρειν означает только приготовление вещества для нее и перенесение его из пастофории к престолу. Этот последний акт совершали (как и теперь совершают) и диаконы (и пресвитеры); а первое – προσφέρεν диакон отнюдь не может совершать; совершает его только пресвитер (и епископ).

В этом смысле употребляет выражение и 18е правило 1-го Вселенского собора.

Если таким образом выражение προσφέρεν есть, так сказать, специальное выражение для обозначения совершения литургии, то точно также и выражение ὁμιλειν есть специальное выражение для обозначения проповеди во время литургии. Правила соборов и отцы церкви всегда употребляют для обозначения публичной церковной проповеди выражения ὁμιλειν, ὁμίλεια а не κηρίσσιεν ¹⁹. Посему и отцы Анкирского собора, говоря о праве проповеди пресвитера, употребили выражение ὁμιλειν, а говоря о праве диакона произносить эктении и обращения к народу, употребили выражение κηρίσσιεν. Эти два выражения обозначают два различные действия.

Так точно толкуют рассматриваемые выражения и компетентные знатоки христианской древности. Напр., Тотаssinus следующим образом объясняет выражения ἀναφέρειν и κηρίσσιεν «Наес sane oblatio illa est, quae inter ipsa initia fit interioris liturgiae, et ante consecrationem. Porro praedicatio non alia nobis quidem videtur haec fuisse, quam recitatio precum, praefationum, evangeliorum, hortationum, forsan quarundam ejusmodi, quae exerta voce fiebat. Id sonat vox graeca κηρίσσιεν»²⁰. Кардиналъ Ріtrа в своем примечании ко 2 правилу Анкирского собора пишет: «Nota similiter diaconos aeque lapsos simili poena excludi a duobus praecipuis muneribus, id est tum a pane et calice offerendo, tum a praedicando; ex quidus prius esse multiplex diaconi inter sacra ministerium, non vero sacerdotis oblationem; posterius autem non concionem ad populum, sed acclamationem cum precipus fieri solitam, minime dubitandum»2.

Таково определение полномочий священной власти диаконов, даваемое собором Анкирским. Но с особенною наглядностью служебноподчиненное положение диаконов в церковной иерархии изображают правила соборов 1-го Вселенского и собора Лаодикийского. 18-е правило 1-го Вселенского собора гласит так: «дошло до святаго и великаго собора, что в местах и городах диаконы преподают пресвитерам евхаристию, тогда как ни правилом, ни обычаем не предано, чтобы неимеющие власти приносити (τοὺσ ἐξουσίαν μὴ ἔχοντας προσθέρειν) преподавали приносящим Тело Христово... Сие убо да пресечется: и диаконы да пребывают в своей мере, зная, что они суть служители епископа и нисшие пресвитеров. Но ниже сидети посреде пресвитеров позволено диаконам». 20-е правило Лаодикийского собора выражается так: «не подобает диакону сидети в присутствии пресвитера, но с повелением пресвитера сести».

Здесь мы и остановимся на рассмотрении канонических определений прав и иерархического положения диаконства: они вполне достаточны для того, чтобы образовать ясное представление о том, что есть диакон по каноническим воззрениям православной церкви.

Во всех этих определениях неуклонно выдерживается та основная мысль, что диакон есть лицо служебное, исполнительное, действующее при другом, высшем лице, как сотрудник его, исполнитель приказаний и никогда – как инициатор, предстоятель. В лестнице иерархической диакон составляет низшую, первую ступень и как удостоенный благодати и чести священства и сим возвеличенный в обществе христианском он по преимуществу должен олицетворять служением своим ту заповедь Господа, что «аще хощет в вас быти старей, да будет всем раб» (Мк. 10:44). Это есть первая ступень восхождения на высоту священства и служения Слову. Пребывание на ней знаменуется подвигом послушания и служения бедным и старейшим, это есть и лучшее под­готовление к дальнейшим ступеням священства и иерар­хии по слову Господа: «иже сотворит и научит (а не обратно), сей велий наречется в царствии небеснем», и по изведанному правилу житейской мудрости, что искус­ства управлять другими не может приобрести тот, кто не навык подчиняться сам.

Если для уяснения дела потребна параллель, то ее лег­ко указать в православном монашестве. По древней­шим монастырским уставам каждый поступающий в число братии первоначально определяется на служение в трапезе, больнице, странноприимном доме или просфорне, и только уже пройдя здесь испытание служения братии делом, возводится к высшим послушаниям и степеням монашества. Так точно и вступающий в среду священ­ства сперва должен показать себя способным учить дру­гих своим примером, чтобы потом его служение слову и предстоятельская власть были убедительны и действенны.

И надобно сказать, что в православной церкви эта идея всегда жива и действенна: ею проникнуты ее пра­вила и богослужебные уставы и чины; в самом деле, обратим внимание на то, что по уставу церковному и до­ныне действующему, диакон, сослужа священнику, без благословения последнего не может сделать ничего и из того даже, на что уполномочен он рукоположением в степень диаконства: без благословения священника не мо­жет он облачиться в стихарь с орарем, не может совершить каждения и проч. Как же дерзнет он взять на себя власть представителя, священника и в присут­ствии христианского народа, знающего его как диакона, осмелится возгласить вместо «благослови Владыко» – «бла­гословен Бог наш»! Собственная совесть должна ска­зать ему: «како проповедую, аще не послан?» (Рим. 10:15), как действительно и говорит: ибо ни один диа­кон и не осмеливается произносить этого священниче­ского возгласа, а заменяет его молитвенным обращением, дозволенным мирянину: «молитвами св. отец и проч.» Да и народ христианский, видя во главе своей на месте предстоятеля – его служителя, диакона, не соблазнится ли сим и не скажет ли в лицо ему указанных выше слов Апостола? Что станется тогда с диаконом? Не будет ли он осужден собственною совестию и постыжден в гла­зах общества христианского, как восхитивший власть, которой не получил и превысивший звание, в которое поставлен?

Но скажут на это: народ наш привык уже к этим явлениям, ни мало ими не соблазняется и не видит тут никакого превышения власти со стороны диакона, да и в действительности его нет, потому что диакон действует в подобных случаях не самовольно, а с соизволения и благословения своего священника, своего предстоятеля. До­пустим это; но в таком случае возникает вопрос: а имеет ли право священник соизволять и благословлять диакона на таковые действия?

Достопримечательно, что этот вопрос как-будто вовсе не предусмотрен ни правилами церковными, ни церков­ными уставами; по крайней мере невозможно отыскать в писанном церковном праве ни прямого, ни косвенного дозволения священнику уполномочивать диакона на совершение каких-либо священнических действий. Из сего следует по меньшей мере тот вывод, что священник, благословивший диакона на совершение сих действий не может ничем доказать на это своего права.

Прямого или косвенного дозволения нет... Но, может быть, нет ни прямого, ни косвенного и запрещения? И на этот вопрос приходится отвечать не в пользу священ­ника, практикующего право поручения. Принимая во вни­мание некоторые аналогичные данному вопросу церковные правила можно вполне убедиться, что рассматриваемые дей­ствия священника совершенно противны духу священных правил и основным иерархическим отношениям, а именно:

1) 14-е правило 8-го Вселенского собора ставит во­прос: «могут ли некие, приняв в детстве причетническое пострижение, но еще не получив епископского рукополо­жения (χειροθεσίαν) в церковном собрании на амвоне чи­тать»? – И разрешает: «это не согласно с правилами» (ἀκανονίστως)²¹. При этом правило присовокупляет: «руко­положение чтеца творити позволяется каждому игумену в своем и токмо в своем монастыре, аще сам игумен получил рукоположение от епископа в начальство игу­менское, без сомнения уже будучи пресвитером. Подобно и хорепископы, по древнему обычаю, с позволения епис­копа, должны производити чтецов».

Из правила видно, что даже такое по-видимому незна­чительное распоряжение, как дозволение мирянину отправ­ления должности чтеца или благословение его стихарем (выражаясь языком нашего времени), уже превышает ком­петенцию пресвитера (священника); это есть право уже игумена и хорепископа. «Тогда как ни один священ­ник, – говорит в толковании к этому правилу Вальсамон, – не может совершать производства во чтеца, хотя бы было дозволено это архиереем, игумены, по архиерейскому определению, совершают это, – что и есть особенное (их) преимущество» (т. е. пред пресви­терами).

Отсюда есть полное основание заключать, что с точки зрения настоящего правила тем более недозволительно священнику благословить диакона на исполнение вместо себя должности предстоятеля церковного собрания, – на действие несравненно важнейшее, чем отправление должности чтеца.

2) В церковных правилах довольно часто встречается как собственно епископское право и преимущество – власть уполномочивать вместо себя некоторых лиц клира как на совершение некоторых священнодействий, так и на производство известных актов епископской юрисдик­ции. Так напр., епископ может поручить пресвитеру совершить примирение с церковию отлученного (Карф. соб. прав. 7), а по позднейшей практике – и освящение вновь созданного храма и престола. Епископ может, далее, послать своим местоблюстителем на собор пресвитера, даже диакона, поручить ему неважные судные дела, отпра­вить диакона ко двору с просьбою к императору за бедных и притесняемых или по какимлибо церковным делам (Сард. соб. прав. 8). Епископам усвояется, далее, власть по усмотрению своему и сообразуясь с об­стоятельствами сокращать или увеличивать установленные правилами сроки покаяния, разрешать клирикам, осужденным на запрещение, совершение некоторых священно­действий и т. п.

Но никогда не встречается в церковных правилах и мысли о том, чтобы пресвитер (священник) мог при полномочии своей священнической власти чтолибо поручить диакону, или иному какому члену причта. Вывод отсюда тот, что пресвитер (священник) получает рукоположе­нием в сан свой власть только лично совершать изве­стные священнодействия и известные действия церковной юрисдикции, но отнюдь не имеет права поручения кому-либо сих своих священнических полномочий.

В этом одна из существенных черт, отличающих священную степень епископа от степени пресвитера. В самом деле, вспомним, что по церковным правилам и пресвитеры, как и диаконы, без воли епископа ничего да не совершают (Апост. прав. 39). Пресвитер, различаясь от диакона многими преимуществами в священнослужении, сходен с ним в том, что лично, сам собою не может ничего изменить в точно определенных нормах действования, как его собственного, так и клира, ему сослужащего. Поэтому, священник, благословляющий диакона на совершение вместо себя церковного чина последования (как, напр., вынос умершего), и сам восхищает себе епископское право, превышает свое положение, и диакона благословляет на совершение того же преступления, т.е. превышения власти, данной ему рукоположением.

3) Но и бесспорно епископу принадлежащее право по­ручения не безусловно: и епископ не каждому из клири­ков своих может давать всякого рода поручение, но лишь совместное со степенью им носимою и с клирическим его положением. Выше мы приводили уже слова Вальсамона, что «священник не может совершать про­изводство во чтеца, хотя бы было дозволено это архиереем»; понятно и само собою, что не может епископ поручить, напр., диакону совершить освящение престола, литургию или иное священнодействие; потому что для совершения сих священнодействий недостаточно простого поручения, а нужно рукоположение в пресвитерскую сте­пень. Да и в сфере, так сказать, внешней, администра­тивной необходимо бывает сообразоваться с клирическим положением того лица, коему дается поручение, дабы бестактным уполномочением не произвести смущения и заме­шательства в дисциплинарноклирических отношениях. Так покойный преосвященный Филарет митрополит Мос­ковский справедливо порицал в одном из своих писем архиерея, назначившего членом консистории своего прото­диакона.²² Ибо долгою практикою установилось, что диаконы никогда не назначаются у нас ни депутатами, ни следо­вателями, ни благочинными, ни членами Консистории, и эта практика имеет за себя весьма разумное основание: ибо в какое положение стал бы диакон, облеченный одним из переименованных званий в отношении к пресвитеру, имеющему дело и принужденному подчиняться распоряжениям этого следователя диакона, который по канонической дисциплине сам не должен сесть без позволения пресвитера?

Итак, если и епископ стеснен в применении бесспорно принадлежащей ему власти поручения, то как же может пользоваться ею священник, обязанный лично отправлять возлагаемую на него должность, и поручать диакону отправление служения, к какому он не уполно­мочен и епископским рукоположением?

Посему, принимая во внимание представленные доселе соображения, поставленные в начале статьи сей вопросы: 1. имеет ли право диакон заменять священника в со­вершении некоторых священнодействий, и 2. имеет ли право священник давать согласие и поручение диакону на их совершение, – разрешаем, основываясь на духе и букве священных правил, отрицательно: ни тот, ни другой не имеют на сие никакого права.