Об историческом значении книг малых пророков

Часто писатель незаметно и ненамеренно оставляет в своих сочинениях много таких черт, которые служат материалом для истopии того общества, в котором он жил и действовал; часто мысль, вскользь им брошенная, мимолетная заметка проливает много света на характер частного лица, или даже целого общества. Не говорим уже о складе мыслей, образе воззрений, которые высказываются в том или другом писателе. Эта внутренняя сторона его творения доставляет богатый материал для истории известного общества. По творениям писателей всего лучше изучать внутреннюю жизнь их народа или общества; по ним историк может доискаться причин такого или иного хода исторической жизни народа или общества. Поэтому литература всякого народа составляет самый богатый источник для его истории. Такое значение литературы зависит от того, что, живя в известном обществе, человек невольно и незаметно подчиняется духу этого общества, усвояет его нравы, обычаи, его образ мыслей и воззрений, и все это необходимо выражает вовне, в своей деятельности, и волей и неволей, в большей или меньшей степени, всякое его дело, всякое его произведение носит на себе характер его народа, времени и общества.

Если так важны для истории сочинения обыкновенных писателей, то, конечно, без всякого сравнения, выше стоят в этом отношении писания Пророков. Начав писать историю общества или народа по творениям того или другого писателя, историк всегда еще может прийти к сомнению в достоверности тех сведений, которые он у них заимствует; для него не решен окончательно вопрос: насколько тот или другой писатель выражает характер общества или народа. И от того легко и ненамеренно может впасть в ошибку, ошибочные сведения принять за правильные, понятия и взгляды, принадлежавшие только этому писателю, принять за общие, разделяемые целым обществом. Но от всех этих затруднений и сомнений свободен тот, кто хочет изображать историю и состояние общества избранного народа по писаниям  Пророков. Эти люди избираемы были самим Богом быть руководителями, наставниками, пастырями и стражами народа Божия (Ис.6:9–13; Иер.1:10; Иез.4:17) и для этой высокой должности они были подкрепляемы божественной силой, просвещаемы Св. Духом. Следовательно, это были лучшие люди своего времени, лучшие представители своего народа; они лучше всех понимали, какова должна быть жизнь народа Божия, и как далеко она уклонялась от своего истинного пути. Стоя на своей божественной страже, они неусыпно бодрствовали над людьми, вверенными их попечению; они имели всестороннее познание того общества, в котором они жили и действовали, своим богопросвещенным умом они проникали в самые сокровенные тайны внутренней жизни народа. Проницательные, неподкупные судьи, ревнители славы Божией и Богом избранного народа, они без пощады карали своим грозным словом все уклонения народа от закона Иеговы, все пороки, которыми страдало современное им общество избранного народа. Своим беспристрастным словом они выводили на свет то, чего само общество по своей близорукости или невнимательности не замечало; предотвращали те пороки, которые еще не успели развиться вполне; они были лучшими ценителями того или другого направления в жизни народа со всеми его крайними и отдаленными последствиями. Оттого их пророческие речи можно назвать самым верным зеркалом, в котором ясно и отчетливо отражается жизнь Израильского народа со всеми его достоинствами и недостатками.

Эти общие замечания и мысли о значении пророческих писаний для истории народа Божия вполне приложимы и к писаниям так называемых малых пророков. Несмотря на свой незначительный объем, они весьма богаты данными для истории современного им общества. Их краткие, нередко отрывочные речи отличаются необыкновенной силой и глубиной, их изображения запечатлены необыкновенной меткостью, живостью и выразительностью. В немногих словах Пророки умеют изобразить и охарактеризовать современное им общество полно и ясно. Внимательно читая и изучая писания малых Пророков, историк невольно приходит к важным историческим соображениям и открытиям, переносится в ту область жизни Израильского народа, которая без этого осталась бы для него неизвестной или по крайней мере неясной и неопределенной: мы разумеем состояние народа в религиозном, нравственном и общественном отношениях, потому что исторические книги Священного Писания мало сообщают нам сведений об этой стороне народной жизни. Эта краткость исторических книг Ветхого Завета особенно заметна в изображении так называемых мрачных периодов из жизни как Израильского, так и Иудейского царств; напр. весьма кратко изображена история царства Израильского во время Иеровоама II до его разрушения (4Цар.14:23, 15:1–31); история царствования Maнacсии, Амона и первых лет Иосии (4Цар.21:1–26; 22:1–2). Писания малых Пророков, которые почти все жили и действовали во время упадка Израильского и Иудейского царств, служат весьма важным дополнением к историческим книгам Св. Писания Ветхого Завета. На основании пророческих речей мы можем отчетливее и раздельнее выяснить себе причины упадка того или другого царства; при их свете и те краткие, часто отрывочные известия, которые сообщают нам исторические книги, можно привести в более ясную и целостную картину. Эти мысли мы постараемся оправдать самим делом. Но спешим высказаться, что, изображая жизнь избранного народа по писаниям пророческим, мы будем обращать преимущественное внимание на внутреннюю жизнь общества, на состояние в нем религии, нравственности и общественных отношений; о политических же событиях истории избранного народа мы будем упоминать по возможности кратко. Далее, мы будем говорить о состоянии общества только тех царствований, к которым относятся писания того или другого Пророка. Мы не имеем в виду объять целую эпоху из жизни народа Божия, не оставляя без внимания ни одного события, ни одного царствования за это время. Наше обозрение должно распасться на несколько отдельных исторических очерков, не имеющих между собой особенно тесной связи.

Определив и ограничив таким образом свою задачу, мы прежде нежели приступим к решению ее, необходимо должны еще заняться решением вопроса: в какое время жили и действовали те из малых Пророков, в писаниях которых нет прямых и ясных указаний на время их пророческой деятельности. Именно, нам нужно сказать несколько слов для определения времени жизни и деятельности пяти из малых пророков: Иоиля, Ионы, Авдия, Наума и Аввакума.

1) О времени жизни и деятельности пророка Иоиля можно заключать только с вероятностью на основании его книги. Его надобно считать одним из старейших между малыми пророками. Об этом можно заключать на том основании, что Амос начинает свое пророчество изречением: «Иегова с Сиона возревет, и из Иерусалима даст глас свой» (Ам.1:2), которое заимствовано у Иоиля (Иоил.3:16), и заканчивает свою книгу такими же обетованиями, как и Иоиль; прекрасный образ «гор, искапающих сладость», заимствован Амосом у Иоиля (ср. Иоил.3:18; Ам.9:13). По всей вероятности, и Исайя имел в виду пророчество Иоиля, когда в 13 гл. изображает суд Божий над Вавилоном; на эту мысль наводят особенно следующие слова Исайи: «Рыдайте, близ бо день Господень, и сокрушение от Бога приидет» (Ис.13:6): они так сходны со словами Иоиля: «близок день Иеговы и как пагуба идет он от Вседержителя» (Иоил.1:15), что здесь трудно допустить, чтобы Исайе неизвестно было это изречение Иоиля. Поэтому Иоиль пророчествовал раньше Амоса; но насколько раньше, – этот вопрос можно решить с некоторой вероятностью, принимая во внимание те исторические обстоятельства, на которые указывает его пророческая книга: врагами народа Божия Иоиль называет, кроме Египтян и Идумеев (Иоил.3:19), Тир и Сидон, и округи Филистимские (Иоил.3:4), но не упоминает о Сириянах, которые, под предводительством Азаила взявши Геф, предприняли поход против Иерусалима и до того стеснили его, что Иоас поплатился при этом не только сокровищами храма и царского дворца, но и своей жизнью (4Цар.12:18 и д.; 2Пар.24:23 и д.), за что Амос (Ам.1:3–5) предрек сирийскому царству погибель, а народу его – плен ассирийский. Если бы Иоиль пророчествовал прежде этого события, то он, по всей вероятности, упомянул бы между врагами Иудейского царства и Сирийцев. Конечно, молчание Пророка само по себе не может быть несомненным доказательством нашего предположения; но оно приобретает значительную силу вследствие того, что характер всего пророчества Иоиля указывает на время, предшествующее служению Амоса и Осии. Иоиль не упоминает ни о грехах царства Иудейского, в которых обличают его Амос и Осия, и за которые Бог наказал его нашествием Ассириян, ни об идолопоклонстве, как оно господствовало здесь при Иораме, Охозии и Гофолии; напротив, предполагает служение Иегове, которое восстановил первосвященник Иодай при восшествии на престол Иоаса (4Цар.11:17 и д.; 2Пар.23:16 и д.; ср. Иоил.1:9, 13–14, 2:17). Эти обстоятельства решительно говорят в пользу той мысли, что первые 30 лет царствования Иоаса, когда царь находился под руководством и влиянием первосвященника Иодая, надобно признать временем пророческого служения Иоиля. На том же основании нельзя относить время служения Иоиля к царствованию Озии, Иудейского царя, как думают некоторые; из книги Иоиля видно, что в Иудейском царстве его времени господствовало доброе направление: народ внял проповеди Пророка и принес раскаяние во грехах своих (Иоил.2:18–19 и д.), поэтому Иоиль возвещает не суд, как упомянутые пророки, жившие при Озии, но милость Божию. – Иоиль жил и действовал в Иудее, и, может быть, в Иерусалиме; это можно видеть из следующих слов Пророка: «Препояшитеся и бийтеся, жерцы, плачитеся, служащии жертвеннику... яко отъяся от дому Бога вашего жертва и возлияние» и пр. (Иоил.1:13–14); «вострубите трубою на Сионе и проповедите в горе моей святей» (Иоил.2:1, 15).

2) Что касается пророка Ионы, то время его пророческого служения определить не трудно. В самой книге Иона называется сыном Амафииным. В 4-й книге Царств говорится, что Иеровоам "преврати (восстановил) предел Израилев от входа Емафова даже до моря Аравитскаго, по глаголу Господа Бога Израилева, егоже глагола рукою раба своего Ионы, сына Амафиина, пророка, иже от Гефаховера» (4Цар.14:25). Нет никакого основания думать, что пророк, упоминаемый в книге Царств, не одно и то же лицо с пророком-проповедником покаяния в Ниневии, от которого дошла до нас пророческая книга, помещенная в каноне Свящ. книг и известная под именем Ионы. Если справедливо это, то из этого мы можем видеть, что Иона был подданный царства Израильского; потому что Гефаховер лежал в колене Завулоновом (Нав.19:13),  – и что царствование Иеровоама II было, по всей вероятности, самым крайним и последним пределом пророческой деятельности Ионы. Но из связи речи того же самого места книги Царств видно, что Иона начал Свою пророческую деятельность гораздо раньше царствования Иеровоама II, потому что в книге Царств без всякого точного определения времени, только мимоходом, замечается, что при Иеровоаме исполнилось то, что предсказано было Ионою, между тем как дальнейшие слова книги Царств, в которых указывается и повод к произнесению в это время исполнившегося пророчества, неминуемо приводят к той мысли, что пророчество это произнесено раньше воцарения Иеровоама IÏ говорится, что Господь сжалился над весьма бедственным состоянием Израильского народа и захотел поддержать упадший дух его обетованием лучшего будущего; но в таком бедственном положении народ Израильский находился не при Иеровоаме, а при отце его Иoace. Следовательно, Иона начал свою пророческую деятельность еще при Иoacе. Если мы сравним слова: «трижды победи его (Адера) Иоас, и возврати грады Израилевы» (4Цар.13:25) со словами той же книги, в которых указывается повод к произнесению пророчества Ионы: «яко виде Господь cмиpeниe Израилево горько зело, и мало содержимых и умаленных и оставленных, и не бе помогающаго Израилю» (4Цар.14:26); то едва ли можно будет усомниться в том предположении, что Ионa «изрек свое пророчество прежде или по крайней мере одновременно с победами Иoаca над Сирийцами». Замечательное пророчество Елиссея (4Цар.13:14–19) служит как бы историческим основанием для пророчества Ионы. После смерти Елиссея Иона находился при царе и ободрял его своими пророчествами в его военных подвигах и поддерживал его колеблющееся доверие; а Иоас действительно нуждался в необыкновенной поддержке, потому что отец оставил ему царство в крайне бедственном положении и в постыдной зависимости от Сирийцев (4Цар.13:7). Можно думать, что Елиссей заболел и помер в первые годы его царствования, и вместо Елиссея заступил Иона, который, может быть, был учеником его.

3) О лице и обстоятельствах жизни Авдия мы не имеем никаких достоверных сведений, потому что в написании его пророчества упоминается только его имя; ни слова не говорится даже об его отце. Поэтому мнения касательно времени его пророческого служения до того разнообразны и даже противоречивы между собой, что одни толкователи считают его самым старейшим из двенадцати малых пророков, а другие относят его служение ко времени плена Вавилонского, и есть даже такие, которые думают, что пророчество его произнесено в 312 г. до Р. Хр., когда пророческое слово давно уже замолкло. Что Авдий проходил свое служение ни во время, ни после плена Вавилонского, и принадлежит к старейшим пророкам,  об этом можно заключить даже из того места, какое занимает его книга в ряду 12 малых пророков, потому что порядок, в каком расположены в Библии писания малых пророков, хотя и нельзя назвать строго хронологическими, но все же он верен в том отношении, что в нем писания Пророков, живших во время и после плена, занимают последнее место, между тем как Авдий занимает место между старейшими.

Но с этим мнением, по-видимому, не гармонирует то, что говорится у Авдия в стих. 10–16, потому что здесь причиной суда Божия, возвещенного Идумеям (1–9), выставляется их злорадство тяжкому несчастию, посетившему Иудеев и Иерycaлим, когда «чужие вошли во врата его, и бросали жребий о Иерусалиме» (Авд.1:11), и Идумеям ставится в упрек не только то, что они с радостью смотрели на погибель родственного народа, но и сами принимали участие в расхищении его имущества – убивали спасающихся бегством или выдавали их врагам. Бесспорно, эти упреки указывают на завоевание Иерусалима чуждыми народами; но указывают ли они на разрушение Иерусалима Халдеями, это вовсе не так несомненно, как думают многие толкователи. Хотя и говорят: «каждый, читающий эти строки, не может относить их ни к чему иному, кроме этой катастрофы, и, кроме той вражды, которую Идумеи обнаружили при этом в отношении к Иудеям и о которой говорят Пророки, жившие после разрушения Иерусалима, именно Иеремия (Плч.4:21–22) и Иезекииль (гл. 35), и писатель Псалма 136, и притом почти такими же словами, в каких выражается об этом Авдий» 1). Но из указанных мест едва ли нужно упоминать о том, которое находится в книге Плача, потому что оно содержит только общие мысли: «дщи Идумейска,... и на тебе приидет чаша Господня и упиешися и излиешися,...  посетил есть беззакония твоя, откры нечестия твоя». Другие два места, конечно, подобны указанным словам Авдия. Псалмопевец молится (стих. 7): «помяни Господи сыны Едомския, в день Иерycaлимль глаголющия: истощайте, истощайте до оснований его», и Иезекииль угрожает Идумее вечным запустением, потому что она питала вечную вражду и предавала сынов Израиля мечу (Иез.36:5), потому что она говорила: «оба народа и обе страны моими будут и возьму их в наследие себе» (Иез.35:10), потому что она питала ненависть против сынов Израиля и произносила хулу на горы Израиля и говорила: «оне пусты, оне даны нам во снедь» (Иез.35:12); потому что она радовалась погибели наследия дома Израилева (Иез.35:15). Здесь, без сомнения, говорится об опустошении царства Иудейского и разрушении Иерусалима, и указывается на враждебные действия Идумеев при этом несчастии Иудеи; напротив, Авдий ни одним словом не намекает на разрушение Иерусалима, он не говорит ни о вечной вражде Идумеи, ни о том, что она хотела захватить в свою власть Иудею и землю Царства Израильского, а только о враждебном отношении Идумеев к родному народу Иудейскому, когда чужие вторглись в Иерусалим, грабили его сокровища и губили сынов Иудейских. Поэтому Авдий имеет в виду только завоевание и разграбление Иерусалима чужими, т.е. языческими народами, но совсем не разрушение его Халдеями. Даже и те, которые думают, что пророчество Авдия относится к разрушению Иерусалима Халдеями¹, должны были согласиться, что большая часть (правильнее: все) выражений Авдия не приводит необходимо к мысли о разрушении Иерусалима, но при всем том утверждают, что все, сказанное у Авдия с 11 – 14 ст., вместе взятое, принуждает к тому именно выводу, что у него говорится о разрушении Иерусалима, потому что Пророк изображает день Иерусалима постепенно усиливающимися выражениями и называет его днем опустошения, погибели, скорби и несчастия народа своего. Но и этого мнения нельзя признать основательным; потому что выражения: несчастный день, день опустошения, день погибели (ст. 12) с еврейского не означают конечного разрушения Иерусалима и совершенной погибели всех Иудеев²; употребление этих выражений вместе показывает только, что несчастье было очень велико; но по этим выражениям нельзя ближе определить свойство несчастья, разразившегося над Иудеей.

Но прежде разрушения Навуходоносором Иерycaлим несколько раз подвергался нападению и разграблению со стороны врагов: 1) на пятом году царствования Ровоама Иерусалим был ограблен Сусакимом, царем Египетским (3Цар.14:25 и д.; 2Пар.12:2 и д.); 2) при Иораме – Филистимлянами и Арабами (2Пар.21:10 и д.). 3) при Амасии – царем Израильским Иоасом (4Цар.14:13 и д.; 2Пар.25:23 и д.). 4) при Иоакиме (4Цар.24:1 и д.; 2Пар.36:6 и д.) и 5) при Иexoниu (4Цар.24:10 и д.; 2Пар.36:10) – Халдеями. Из этих завоеваний Иерусалима у Авдия не может быть речи о первом, при Ровоаме, потому что, находясь в подданстве Иудейскому Царству, Идумея тогда не могла так вредить Иудеям, как говорит об этом Авдий. Нельзя также разуметь здесь двух завоеваний Иерусалима Вавилонянами, потому что, когда Иеремия писал свое пророчество на Идумею (Иер.49:7–22); то, без сомнения, имел в виду пророчество Авдия и употребил его выражения и образы для своих пророческих мыслей; но никак нельзя допустить обратного отношения между пророками. Особенность Пророка Иеремии состоит в том, что он часто опирается в своих пророческих речах на изречения старейших Пророков и повторяет их мысли, образы и слова. Так, в основании почти всех его пророчеств против иноплеменных народов находятся изречения Пророков, ранее его живших; – в основании пророчества его на Филистимлян (47 гл.) – пророчество Исайи (Ис.14:28–32) против этого народа; в основании пророчества против Моавитян (Иер. 48 гл.) – пророчество Исайи (гл. 15 и 16), в основании пророчества на Аммонитян (Иер.49:1–6) – пророчество Амоса против них (Ам.1:13–15); в основании пророчества против Дамаска (Иер.49:23–27) – пророчество Амоса против того же царства (Ам.1:3–5). К этому надобно присовокупить, что: 1) пророчество Иеремии содержит в себе много своеобразных и характеристических выражений, – и ни одного из них нет у Авдия; между тем как то, что есть общего у Иеремии с Авдием, ни в каком другом месте пророчеств Иеремии не встречается; и что: 2) общее обоим Пророкам у Авдия составляет не только по внешности неразрывное целое, но имеет и более тесную внутреннюю связь, и более оригинально, чем у Иеремии. Следовательно, пророчество Авдия древнее, чем пророчество Иеремии, и, следовательно, Авдий жил не после, но прежде разрушения Иерусалима Халдеями, потому что пророчество Иеремии против Идумеи относится к 4 году царствования Иоакима (Иер.46:1). Нельзя также относить пророчества Авдия к завоеванию Иерусалима при Амасии, потому что Авдий называет врагов чужими и иноземцами, что указывает на языческие народы (ср. Иоил.3:17; Втор.17:15). После этого необходимо нужно допустить, что Авдий произнес свое пророчество по поводу вторжения в Иерусалим Филистимлян и Арабов при Иораме.

К тому же выводу приводит отношение Авдия к Иоилю. При небольшом объеме пророчества Иоиля, и в особенности Авдия, число сходных слов, выражений и мыслей до того замечательно, что знакомство одного с пророчеством другого признается всеми толкователями (Ср. Авд.1:10 с Иоил.3:19; Авд.1:11 с Иоил.3:3; Авд.1:15 с Иоил.3:14, 1:15, 2:1, 3:12; Авд.1:17 с Иоил.2:32; нак. Авд.1:18 с Иоил.3:8). Некоторые хотят скорее допустить, что Авдий читал пророчество Иоиля, чем наоборот, на том основании, что Иоиль более, чем какой-либо другой пророк, отличается характером самобытности, и что знакомство с его пророчеством заметно у многих позднейших пророков, начиная с Амоса. Но эти основания не выдерживают критики. «Самобытность Иоиля, замечает Деличь, ничего не говорит против его зависимости от другого более раннего пророка; потому что, с одной стороны, воспроизведение пророчества Авдия нисколько не уменьшает самобытности Иоиля; с другой стороны,  из известных нам пророков нет ни одного такого, в котором бы не заметно было влияния прежних пророчеств; так и Авдий, хотя его пророчество и служит основанием для Иоиля, сам имеет в основании пророчество Валаама, и в некоторых местах подражает ему». (Числ.24:21, 18 и д. ср. с Авд. ст. 4, 18 и др.). Но что Иоиль имел в виду пророчество Авдия, самым решительным доказательством того служат слова Иоиля: «яко же рече Господь» (Иоил.2:32); это указывает, что стоящее непосредственно пред этим пророческое изречение: «яко на горе Сионе и во Иерусалиме будет спасаемый» произнесено кем-либо прежде; а оно почти буквально находится у Авдия (у Авд.1:17; у Иоил.2:32, 3:17), и нигде в другом месте не встречается.

Из правильного определения отношений Авдия к Иоилю с большой вероятностью можно заключить, что Авдий укоряет Идумеев за ту вражду, которую они обнаружили при завоевании и опустошении Иерусалима Филистимлянами и Арабами в царствование Иорама. Это несчастное событие для Иудеи, послужившее поводом к пророчеству Авдия, относится к позднейшим годам восьмилетнего царствования Иорама. Поэтому можно думать, что Авдий произнес и записал свое пророчество незадолго до смерти Иорама, но и не после него, потому что, с одной стороны, чтение пророчества приводит к мысли, что враждебные действия Идумеев были в самой свежей памяти, а, с другой стороны, здесь нет ни малейшего указания на идолопоклонство, которое старалась ввести в Иудее нечестивая Гофолия после однолетнего царствования Охозии, сына Иорамова.

4) Относительно времени жизни и происхождения пророческой книги Пророка Наума существуют весьма разнообразные мнения. От Иуя до Седекии почти нет ни одного царствования, к которому не относили бы время жизни этого пророка. Впрочем, большинство толкователей держится того мнения, что Наум пророчествовал при Езекии; но при этом одни думают, что он произнес свое пророчество до поражения Сеннахирима и даже предрек это событие, другие, напротив, думают, что он изрек свое пророчество после этого события, и именно по поводу него. По нашему разумению, мнение последних ближе к правде. Что пророчество Наума произнесено не до, но только после поражения Сеннахирима под Иерусалимом, можно видеть из самой книги Пророка. Здесь мы читаем, что Ассирияне прошли по Иудейскому царству (Наум.1:15), жестоко угнетали Иудеев (Наум.1:9, 12), опустошили и почти уничтожили их (Наум.2:2). Правда, в изречениях Пророка: «из тебя произошел умысливший зло против Иеговы, советник недобрый и, хоти они благоденствуют, и их так много, но так много их и будет скошено, и они исчезнут» (Наум.1:11–12) нет прямого и определенного указания на Сеннахирима и его поражение, и в изречении: «от дому бога твоего потреблю изваянная и слиянная, положу гроб твой яко нечестен ecи» (Наум.1:14) едва ли можно видеть намек на умерщвление Сеннахирима; но при всем том бедствие, которое Ассирияне внесли в Иудею (Наум.1:9), и вторжение в Иудею (Наум.1:15, 2:2) больше всего указывают на поход Сеннахирима; потому что из всех царей ассирийских только он так тяжко стеснил Иудейское царство, что довел его почти до погибели (4Цар.18:13–14 и д.). Этому предположению придают особенную силу слова Пророка:  «и не услышатся к тому дела твоя», с Евр. «и не будет уже слышен глас вестников твоих» (Наум.2:13); они указывают на тех вестников, которых Сеннахирим посылал к Езекии, чтобы вынудить у него сдачу Иерyсалима и вполне покорить царство Иудейское (Ис.36:3 и д. Ис.37:9 и д.). Таким образом, если принять, что Пророк главным образом имеет в виду поражение Сеннахирима в 14 г. царствования Езекии, и на этом событии утверждается главная мысль пророчества, то надобно принять и то, что вторжение Сеннахирима послужило и поводом к изречению пророчества. Но произнесение пророчества нет нужды отделять значительным промежутком времени от события, послужившего поводом к нему; посему происхождение пророчества Наума о погибели Ниневии надобно отнести к тому времени, когда умы заняты были грозным вторжением и чудесным поражением войска Сеннахирима. Следовательно, пророчество Наума было изречено не долго спустя после этого события. Ошибаются поэтому все те, которые, хотя и понимают (Наум.1:12) так же, как и мы, но происхождение пророчества относят ко времени Манассии или к еще позднейшему времени. Притом же во всей книге пророка Наума нет ни одного положительного указания на плен царя Манассии; что слова Наума: «узы твоя расторгну» (Наум.1:13) нельзя относить к Манассии, это видно из женской формы личного местоимения в Евр. тексте.

5) Наконец, нам остается определить время пророческого служения Аввакума. Прямых указаний о времени его служения в его книге нет. Из некоторых мест его пророчества видно только, что он пророчествовал прежде появления Халдеев в Палестине, т.е. прежде победы Навуходоносора над Фараоном Нехао при Кархемисе в 4-м году царствования Иоакима (Иер.46:2), потому что о вторжении Халдеев в царство Иудейское Аввакум говорит как о будущем событии: «видите презорливии, и смотрите, и чудитеся чудесем, и исчезните: понеже дело Аз делаю во днех ваших, ему же не имате веpoваmи, аще кто исповесть вам. Зане, се, Аз возставляю Халдеи, язык горький и борзый, ходящий по широтам земли, еже наследити селения не своя» (Авв.1:5–6). Но при более точном определении времени его служения мнения толкователей расходятся. Едва ли нужно говорить о мнении тех, которые думают, что Аввакум пророчествовал тогда, когда Халдеи после победы над Нехао предприняли поход против Иерусалима или даже пришли уже в Иудейское царство; в таком случае пророчество утратило бы свой сверхъестественный характер. Поэтому остается предположить, что он жил и действовал при Иoсии или в последние годы царствования Maнacсии. Что Аввакум жил при Иосии, доказательство этого думают найти в тех словах Пророка (Авв.1:5), где он о нашествии Халдеев говорит, что оно последует во дни тех, к которым пророк обращает свою речь, и из этого выводят заключение, что пророчество произнесено во всяком случае не раньше царствования Иосии, потому что Пророк говорит не детям, а взрослым, т.е. таким, которые достигли зрелого возраста. Но какой период времени обозначается выражением: «во днех ваших» нельзя определить ни из Иоиля (Иоил.1:2), где век людей, к которым обращена пророческая речь, отличается от века отцов и внуков их, ни из выражения Иеремии (Иер.16:9) и Иезекииля (Иез.12:25); это выражение в речи пророческой очень относительно, и им могут обозначаться и немногие годы, и целый век человеческий, и даже более. Так как между смертью Мaнacсии и первым вторжением Халдеев лежал промежуток времени только в 38 лет или даже несколько меньший, то Пророк в последние годы Maнacсии мог говорить о нашествии Халдеев как о таком событии, которое последует во дни жившего тогда поколения. Думать же, что пророчество это произнесено незадолго до появления Халдеев в Передней Азии, т.е. в первые годы Иоакима или последние царствования Иoсии, не позволяет уже то обстоятельство, что Аввакум представляет это действие суда Божия невероятным до такой степени, что говорит: «не имате веровати, аще кто исповесть вам». Если бы пророчество Аввакума было произнесено при Иoсии, или в первые годы царствования Иоакима, то едва ли оно могло показаться невероятным, тем более, что Иеремия почти в начале своего служения возвещает нашествие Халдеев и опустошение ими Иудейской земли (Иер.4:13–31), а в царствование Иоакима он возвещает это событие с такою ясностью и обстоятельностью, что называет по имени Навуходоносора, совершителя суда Божия над народом Иудейским (25 гл.). Между тем в книге Царств и Паралипоменон (4Цар.21:10–16; и 2Пар.33:10) прямо говорится, что еще при Манассии Бог чрез своих пророков возвестил приближение такого несчастия, «яко всякому слышащему пошумят обе уши его», именно: разрушение Иерусалима и опустошение земли Иудейской. По всей вероятности, к этим пророкам принадлежал Аввакум, который первый возвестил этот страшный суд Божий. При Иoсии же появились с той же проповедью Софония и Иеремия, и не только Иерeмия, даже Софония гораздо подробнее, чем Аввакум, изображает приближающееся бедствие Иерyсалима (ср. Авв.1:5–17 с Соф.1:10–18). Притом Софония и Иеремия, по всей вероятности, читали пророчество Аввакума. На это указывает сходство их выражений и образов с выражениями и образами Аввакума. Так, слова Софонии: «убойтесь от лица Господа Бога» (Соф.1:7) напоминают речь Аввакума: «да убоится от лица его вся земля» (Авв.2:20); у Иеремии говорится о Халдеях: «быстрее орлов кони его» (Иер.4:13) «волк даже до домов погуби их, и рысь бдяше над градами их» (Иер.5:6); эти выражения явно указывают на известное уже Иеремии изречение Аввакума: «и изскочат паче рысей кони его, и быстрее волков аравийских (вечерних): и поедут конницы его, и устремятся издалеча, и полетят яко орел готов на ядь» (Авв.1:8).

После этого едва ли можно допустить, что Аввакум пророчествовал при Иоакиме. Но, может быть, он начал пророчествовать при Иoсии, потому что заимствования и созвучие между речами пророков не исключают возможности думать, что они жили в одно время. Если принять подобное предположение, то надобно думать, что Аввакум пророчествовал никак не раньше 12 года царствoвaния Иoсии, когда предпринято было им искоренение идолопоклонства и восстановление истинного богослужения, потому что молитва Аввакума, которая, как видно из ее написания, назначена была для пения в храме, предполагает восстановление истинного богослужения. Но возможность подобного обстоятельства вследствие вышеуказанных причин не восходит на степень несомненности. И Манассия после возвращения из плена Вавилонского «выбросил идолов из храма, восстановил жертвенник Иеговы, принес на нем жертвы мирные и хвалебные и приказал служить Господу Богу Израилеву» (2Пар.33:15–16). Поэтому Аввакум и тогда мог назначить молитву свою для пения при богослужении в храме. И эта догадка о времени происхождения его пророчества получает высшую степень вероятности, если мы обратим внимание на содержание и форму его пророчества. Несмотря на довольно подробную характеристику диких, воинственных и хищных Халдеев, его пророчество везде отличается, так сказать, идеальным характером, не делает ни малейшего указания на частные исторические обстоятельства, как это часто замечается у Иеремеи, призванного к пророческому служению в 13 году царствования Иoсии. По свидетельству толкователей-знатоков Еврейского языка, пророчество Аввакума носит на себе характер более древних пророческих писаний. «Формы его языка, – говорит Деличь, совершенно классически отличаются изящными и отборными, отчасти ему только свойственными словами и оборотами, его воззрение и изображение отличается самостоятельностью и совершенной красотой».

Таким образом, сообразно с предшествующими исследованиями о времени служения упомянутых пяти пророков, мы можем разделить наш труд на следующие пять очерков:

Первый очерк будет составлен по пророческим писаниям Амоса и Oсии, и будет изображать внутреннее состояние Израильского царства со времени Иеровоама II до падения царства.

Второй очерк составлен будет на основании пророческих писаний Авдия, Иоиля, Амоса, Осии³, Михея и Наума, и будет касаться состояния общества Иудейского от Иорама до половины царствования Езекии.

Третий будет изображать состояние Иудейского общества в царствование Манассии, Амона, и в первые годы царствования Иoсии на основании пророческих Писаний Аввакума и Софонии.

Четвертый будет посвящен Ассирийскому царству и будет составлен по писаниям Ионы и Наума и изречениям других пророков, имевших случай и повод касаться Accиpии.

Последний будет изображать состояние Иудейского общества после плена Вавилонского на основании писаний Аггея, Захарии и Малахии.

Сравнительно с предшествующими царствованиями царствование Иеровоама II было самое блистательное и счастливое, по крайней мере, во внешнем отношении. При его предшественниках, особенно при Иоахазе, царство Израильское доведено было до значительного унижения и бессилия вследствие завоеваний Сирийского царя Азаила: он не раз побеждал Иоахаза, взял многие города, принадлежавшие царству десяти колен, умалил его войско до того, что при Иоахазе оно состояло только из пятидесяти всадников, десяти колесниц и десяти тысяч пеших (4Цар.13:7, 25). Но Господь сжалился над неверным народом своим, и, ожидая его обращения и исправления и ради завета Своего с Авраамом, Исааком и Иаковом, обратил к нему милосердный взор Свой, и не захотел истребить его теперь; от того еще Иоас, сын Иоахаза, начал одерживать победы над Адером (Венададом), царем Сирийским, и отнял у него города, завоеванные Азаилом (4Цар.13:23–25). Но еще более милосердия оказал Господь отпадшему народу при Иеровоаме II, которому, по слову пророка Ионы, предназначено было окончательно освободить народ свой от угнетения Сирийского: «виде Господь cмиpение Израилево горько зело, и мало содержимых, и умаленных, и оставленных, и не бе помогающаго Израилю. И не глагола Господь искоренити семене Израилева под небесем: и спасе я рукою Иеровоама сына Иoacовa» (4Цар.14:26–27). Это был человек с большими военными способностями, умевший возбудить все внешние силы царства. По вступлении своем на престол, посредством значительных завоеваний, он поставил свое царство на такую ступень внешней силы и величия, какой оно не достигало ни при одном из его предшественников. Продолжая победы отца своего над Сириянами, он проник в самую их страну, завоевал Дамаск и Емаф; далее овладел страной при-Иорданскою до Мертвого моря, так что власть его простиралась от Емафа и Дамаска до Мертвого моря, следовательно, им восстановлены были древние границы царства Израильского (4Цар.14:25, 28). Благодаря этим удачным завоеваниям, он возвеличил свое царство, сделал его государством могущественным и благоденствующим. По свидетельству Пророка Oсии, оно обладало могущественными военными средствами (Ос.1:7; Ам.2:14–16); безопасность его отвне ограждена была многими крепостями (Ос.10:14). Вследствие этого возвышения, лишь только настало мирное время, царство Израильское достигло высокого благосостояния. Высшие классы общества обладали большими богатствами (Ам.3:11); воздвигнуто было множество пышных зданий, устройство и отделка которых отличались роскошью и изысканными удобствами.  «Погибнут домове кости слоновыя и потребятся и друзии домове мнози, глаголет Господь» (Ам.3:15) и «ограблены будут чертоги твои» (Ам.3:11). Богачи не довольствовались одним домом; летом жили в одном доме, а зимой в другом. "Поражу, – говорит Иегова, – дом зимний и дом летний» (Ам.3:15); «и накажу большой дом трещинами а малый щелями» (Ам.6:11). Домашняя жизнь богачей времен Иеровоама II отличалась утонченностью и изысканностью, богатым материальным довольством, беспечной веселостью и многими другими удобствами, которые только могут ласкать чувствам и нежить тело. Прекрасно изображает это Пророк: «сыны Израилевы сидят в Самаpии на боках ложа и на дамасских одрах» (Ам.3:12). «Спящии на одрех от костей слоновых, и ласкосердствующии на постелях своих, ядущии козлища от паств, и тельцы млеком питаеми от среды стад: плещущии ко гласу пищалей, аки стояща мнеша, а не яко бежаща: пиющии процеженое вино, и первыми вонями мажущиися» (Ам.6:4–6). Таким образом, внешняя жизнь народа приняла самые блестящие формы; после продолжительного времени многообразных бедствий и раздоров, теперь в народе распространилось чувство самоуверенности и гордости: «не крепостию ли нашею имамы роги» (Ам.6:13), – чувство отрадного спокойствия и довольства: народ, как в давно прошедшие счастливые времена, мог спокойно жить в своих палатках. Правда, и в эти годы мира и довольства совершенно неожиданно случались общественные бедствия, как, напр., засуха, неурожай, саранча, язва (Ам.4:6–11; Ос.7:14) и, наконец, великое землетрясение, от которого еще долго считали годы (Ам.1:1; Зах.14:5); однако же, народ в своем гордом покое и среди роскошной жизни мало обращал внимания на эти общественные бедствия. Казалось, настали счастливые времена Соломоновские.

Но если бы кто стал судить по этому внешнему блеску царства о его внутреннем благосостоянии, о его крепости и силе, то жестоко ошибся бы в своих заключениях. Сколько блистательна была внешняя сторона царства Израильского, столько же безотрадно было внутреннее его состояние. Из исторических книг Св. Писания Ветхого Завета мы получаем краткие сведения о внутреннем состоянии царства Израильского в то время; здесь об этом предмете делается следующее общее замечание: "И сотвори (Иеровоам II) лукавое пред Господем: не отступи от всех грехов Иерoвоима, сына Наватова, иже в грех введе Израиля» (4Цар.14:24). Но что скрывается под этим общим замечанием книги Царств, – это вполне объясняется и раскрывается при свете пророческих писаний Амоса и Осии. Из них-то мы узнаем, что весь блеск царствования Иеровоама II – чисто внешний и обманчивый; под блестящей оболочкой скрывались внутреннее разложение, внутренняя порча народа. Внешнему благосостоянию народа, его богатству и могуществу не соответствовало нравственное достоинство. Пророки Амос и Осия срывают пред нами этот блестящий покров и обличают все болезни Ефрема. Из их богодухновенных речей и строгих обличений открывается, что религиозная, нравственная и общественная жизнь находилась в крайнем упадке.

Чтобы нагляднее и яснее представить, как преступен народ Израильский пред Богом – Иеговою, как развратился и упал в религиозном и нравственном отношении, Пророки указывают преступному народу то высокое назначение, к которому он должен был  стремиться, начертывают пред ним тот высокий идеал, который должен был осуществляться в его жизни; показывают, как Иегова с отеческой заботливостью воспитывал его с самого начала его гражданской жизни. «Якоже грезн (виноградный гроздь) в пустыни обретох Израиля и якоже стража на смоковнице ранняго (как первую ягоду на смоковнице) увидех отцы их» (Ос.9:10). «Понеже младенец Израиль, и Аз возлюбих его и из Египта воззвах сына Моего... Аз же связах Ефрема» (учил ходить) взях его на мышцу Мою» (Ос.11:1, 3). «Аз изведох вы из земли Египетския и обводих вы в пустыни четыредесять лет, еже npияти в наcледиe землю Аморейску» (Ам.2:10). «Накажутся Мною (учил я), Аз же укрепих мышцу их» (Ос.7:15). «Я исцелял их узами человеческими я привлекал их узами любви, и как бы намордник снимал со щек их, и, тихо обращаясь с ним, подавал пищу» (Ос.11:3–4.). «Аз дах пшеницу и вино и масло, и сребро умножих» (Ос.2:8). «Я начертал ему священнейшиe законы Мои» (Ос.8:12). «Поях от сынов ваших во пророки, и от юнот ваших во освящeниe» (Ам.2:11). И все блага вещественные и духовные Господь Иегова даровал народу Израильскому для того, чтоб о нем иметь попечение по преимуществу пред всеми племенами земли (Ам.3:2), чтоб он был народом Иеговы, а Иегова был Богом его (Ос.2:23), чтоб отношения между Иеговою и избранным народом Его были столь же тесны и близки, как тесны и близки отношения между собою у верных супругов (Ос.2:16); отношения эти должны быть вечно и должны поддерживаться нравственной чистотой и совершенством народа (Ос.2:19–20).

Но как же ответил избранный народ на все попечения Иеговы о нем? «Блудящи соблудит земля от Господа» (Ос.1:2), говорит Иегова, который оставлен и забыт неблагодарным народом. Отвергнув служение Иегове, народ сделал государственной религией почитание тельца, и это было первым шагом к идолопоклонству, которое в различных видах распространилось в царстве Израильском. Хотя под образом тельца сначала оказывалось чествование Иеговы; но все же подобная форма богопочитания была нарушением основного закона Завета между Богом и Израилем и формальным отпадением народа от закона Иеговы, истинного Бога; при этом не только введены были символы или изображения Иеговы, но изгнаны были из царства Левиты, которые восстали против этого нововведения, и выбраны были жрецы из простого народа; из учреждения божественного религия превратилась в учреждение государственной власти. Но еще хуже были последствия этого идолослужения. Через почитание невидимого, бесконечного Бога под образом животного унижена была слава единого истинного Бога, и Иегова уподоблен был богам языческим. Это внешнее уподобление необходимо повлекло за собой и внутреннее. Конечно, это пагубное преобразование религиозного сознания народа совершилось не вдруг по введении почитания тельца. Сначала, без сомнения, народу царства Израильского не чуждо было представление о Иегове, как совершеннейшем и духовном существе, едином, всеблагом, премудром и вездесущем Творце и Промыслителе вселенной; Ему приносились жертвы, хотя жрецами, избранными незаконно, совершались праздники, и вообще соблюдалось многое, предписанное законом Moисеевым. Но это не могло предохранить народ от помрачения религиозного сознания; телец был слишком грубым и чувственным символом Иеговы; такой символ скорее мог затемнять, чем просвещать и оживлять представление о высочайших совершенствах Божиих; идея святости и духовности Божества мало помалу исчезла при виде столь чувственного символа, и представление о Иегове получило чувственное содержание. Соответственно, поэтому большая часть требований богооткровенной религии теряла свой истинный смысл, лишалась своего духовного значения и превращалась в пустые формы и обряды. Но эти формы и обряды не могли долго служить разграничительной чертой между идолопоклонством и богослужением Израильского народа. Вследствие извращения своего представления о Боге, Израильтяне стали склонны снисходительно относиться к ваалам язычников: в их сознании Иегова Господь и ваалы уже ничем существенным не различались между собою. Потому Израильтяне сначала оказывали только терпимость к ваалам, но впоследствии терпимость эта перешла в формальное почитание их. По внешности служение Иегове было господствующим, но в сущности идолопоклонство получило решительный перевес. Как только сгладились внешние границы между религиями; то и по духу должна была получить перевес та из них, которая больше всего соответствовала внутренней настроенности народа. Но вследствие испорченности природы человеческой этот перевес получила не строгая религия Иеговы, которая не допускала унижения Бога вещественными изображениями, но требовала, чтобы человек возвышался к Нему, которая святость Божию ставила в средоточие всего, и поставляла с основанием святости людей, – напротив, перевес получило распущенное, чувственное, льстящее человеческой испорченности (потому что из нее произошло) языческое вероучение. ⁴

Итак, служение тельцу, введенное Иеровоамом II с целью политической, для поддержания розни между двумя родственными царствами, было корнем, от которого вели свое начало все религиозно-нравственные заблуждения и преступления народа Израильского; оно затемнило и извратило религиозный смысл народа, мало помалу изгладило в нем сознание коренного различия между богооткровенной религией и религиями языческими; оно сделало народ весьма склонным к усвоению различных форм идолопоклонства. Этим объясняется, почему Священные книги главным преступлением почти каждого Израильского царя считают то, что он «ходил во грехах» или «не отставал от грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех» (4Цар.10:29, 31, 13:2, 11 и д.): в этом заключалась первая причина всех зол и крайнего религиозно-нравственного упадка народа. Эту истину, конечно, весьма ясно понимали и пророки. Поэтому-то Осия с сильным негодованием восклицает: «Мерзость телец твой, Caмария! пылает гнев Мой на них; как еще долго они могут оставаться ненаказанными. Ибо произведение Израилево и он; в щепу обратится Самарийский телец. Поскольку ветр сеют они, то вихрь и пожнут» (Ос.8:5–7).

Действительно, история и свидетельства пророков показывают, что, исказив истинную религию служением тельцу⁵, царство Израильское более и более становилось идолопоклонническим, и один вид идолопоклонства распространялся в нем вслед за другим. Кроме государственной религии или служения тельцу, о котором пророки Амос и Осия говорят во многих местах (Ам.3:14, 4:4, 5:5; Ос.8:5–7, 10:5, 15, 13:1), в их писаниях есть много указаний и на другие языческие суеверия. Безнравственное служение Астарте, появившееся в самой Самарии еще при Иоахазе (4Цар.13:6), особенно распространилось в роскошное царствование Иеровоама II; это постыдное служение совершалось теперь народом публично во многих местах, особенно в Галгалах, некогда столь священном месте служения Иегове (Ос.4:15, 9:15, 12:12). На это горько жалуется Иегова устами пророка Oсии: «И на холмах приносят курение, под дубом и тополем и теревинфом, потому что хороша тень. От того блудодействуют ваши дочери и невестки ваши прелюбодействуют. Не буду Я взыскивать с дочерей ваших, хотя оне и блудодействуют, и с невесток ваших, хотя оне прелюбодействуют. Ибо сами они с блудницами уходят в сторону и с сими посвятившимися греху приносят жертвы» (Ос.4:13–14).

Религиозный смысл народа до того омрачился и притупился, что среди него распространились самые глупые cyeверия: народ дереву предлагал вопросы и верил, что жезл может дать ответ на предложенный вопрос (Ос.4:12)⁶. Поэтому именно Осия говорит о многих ваалах, т.е. вообще идолах, которым предался Израиль (Ос.2:7–15, 17, 11:2). И чем больше благоденствовал народ в материальном отношении, чем он был богаче, тем более развивалась в нем страсть к идолопоклонству, тем ниже падал он в религиозном отношении: «виноград благолозен Израиль, плод обилен его: по множеству плодов его умножи требища, по благотам земли его возгради капища» (Ос.10:1 ср. Ос.13:6). Так избранный народ, прежде служитель Иeгoвы, теперь проникся духом язычества: «не положиша помышлений своих, еже возвратитися к Богу своему, яко дух блужения есть в них, и Господа не уведеша» (Ос.5:4). И потому «от сребра своего и от злата своего сотвориша себе кумиры» (Ос.8:4); «тии ваалиму требы жряху и изваяным кадяху» (Ос.11:2); «и жертвенников у них столько, сколько каменных куч на бороздах полей» (Ос.12:11, 10:1–2, 13:2 и др.). Истинное богопочитание пало, или по крайней мере утратило истинный смысл свой; от религии Иeгoвы сохранилась только внешняя сторона без всякого духа и жизни; остались жертвы и праздники с их обрядами, которыми думали умилостивить Иегову; но одни внешние формы истинного богослужения возбуждали негодование Божие: «Я ненавижу, презираю праздники ваши, и не чувствую благоухания в торжествах ваших. Ибо хотя приносите Мне всесожжения и приношения ваши, они Мне неугодны, и на благодарственныя жертвы откормленнаго скота вашего не взираю. Удали от Меня шум песней твоих; и звуки арф ваших не хочу слышать: да струится правосудие, как вода, и истина, как поток не изсякающий» (Ам.5:21–24). Еще сильнее изображается это в книге Пророка Oсии: «с овцами и тельцы пойдут (Израильтяне) взыскати Господа, и не обрящут Его, уклонися бо от них» (Ос.5:6). «Милости хощу, а не жертвы, и уведения Божия, нежели всесожжения» (Ос.6:6). Это свидетельствует, что народ имел самые грубые и чувственные представления о Боге. Иегову, истинного Бога, приравнял к идолам, не признавал никакого существенного различия между Ним и ваалами, и потому звал Его: «ваал мой» (Ос.2:16), что особенно было оскорбительно для величия и святости Божией. Мало того: приносившие жертвы не могли похвалиться законным исполнением даже внешней стороны религии Иеговы: «Тем же аще и пожрут жертву, и снедят мяса, Господь не примет их» (Ос.8:13). Ефрем приносит жертвы, которые неугодны Господу, – этот упрек встречается очень часто у пророка; но здесь пророк упрекает их за тот презрительный и дерзкий способ принесения жертв, который вошел в употребление: они закалают животных и едят потом их мясо сами; они сами съедают то, что назначено было в жертву Богу. Таким образом, народ не только оставил истинную религию, превратил ее в бессмысленный обряд, но еще издевался над ней грубым пренебрежением ее предписаний. И, несмотря на это, мечтал о себе, что он – народ избранный, что он знает и чтит Иегову: «ко Мне воззовут: Боже, познахом Тя» (Ос.8:2).

Как видно, народ огрубел, сделался невежественным в познании Иеговы. Очень часто у пророка слышится жалоба, что «нет богопознания на земле» (Ос.6:1, 6, 11). Нужны были опытные руководители и просветители народа, обличители его идолопоклонства и суеверия. Эта высокая обязанность лежала на священниках и пророках. Но священники решительно забыли свои обязанности: вместо того, чтобы учить народ познанию истиного Бога, воспитывать его в духе истинной религии и чистой и твердой нравственности, они сами отвергли истинное боговедение, и народ оставляли в невежестве, и не обращали внимания на его безнравственность и развращение; мало того: они радовались множеству грехов своего народа и извлекали отсюда свои выгоды: на этом основывали умножение своего богатства; ими руководил безнравственный расчет: «чем больше будет грехов у народа, тем больше и чаще он будет приносить жертвы». Для безнравственных и чувственных жрецов была очевидная от этого выгода. Потому-то Бог устами пророка Oсии горько жалуется на безнравственность и нерадение жрецов: «Поскольку ты (священник) отверг боговедение, то и Я отвергу тебя, чтобы ты не был священником Моим. Ты забыл закон Бога твоего: и Я забуду сынов твоих. Они (жрецы) питаются грехами народа Моего и преступлений их жаждет душа их. Посему будет со священником тоже, что и с народом; накажу его за пути его и за беззакония его воздам ему» (Ос.4:6–9). Наконец, некоторые из них занимались даже грабительством: подобно разбойникам, они скрывались в засаде, подстерегали тех, которые шли мимо Сихема в Вефиль, грабили их, и, в случае сопротивления, оскверняли руки свои убийством: «Галаад есть город делающих беззаконие, наполненный следами кровавыми. И сословие священников, как толпы разбойников, выжидающих человека; убивают на дороге в Сихем, потому что они злодеи» (Ос.6:8–9). Таким образом, священники обратили свое звание в средство богато жить на счет народа, вверенного их руководству, и стали только его развратителями и губителями.

Стражами религии Иеговы и ревнителями истинной и чистой нравственности и истинного блага народного оставались пророки. И действительно, своей сильной и одушевленной речью они беспощадно бичевали развращение и пороки того времени, и смело высказывали самые горькие истины и царю, и вельможам, и жрецам, и простому народу (Ос.5:1 и д.). Но голосу увещаний и обличений пророческих народ по большей части не внимал (Ос.11:2), или же, когда пророки не утомлялись обличать и угрожать, запрещал им пророчествовать: «и поях от сынов ваших в пророки и от юнош ваших во освящение. И напоясте освященныя вином и пророком заповедасте, глаголюще: не прорицайте» (Ам.2:11–12). Или же, наконец, на пророков смотрели, как на людей самых беспокойных и опасных, на людей, которые возбуждают волнение в народе и восстают против существующего порядка; их преследовали и изгоняли как нарушителей общественного спокойствия. Сoбытиe из жизни Амоса представляет самое убедительное доказательство этого. Когда в царствование Иеровоама II замолк в Израиле голос истинных пророков, явился из Иудеи Амос, и в Вефиле, где находился жертвенник и царский дворец, возвестил погибель царства Израильского. Но вефильский священник Амасия, оскорбленный голосом правды, извещает Иеровоама о пророчестве Амоса в следующих словах: «развраты творит на тя Амос среде дому Израилева, не возможет земля подъяти всех словес его: понеже сия глаголет Амос: оружием скончается Иеровоам, Израиль же пленен отведется от земли своея» (Ам.7:10–11). Следствием этого было то, что Амос изгнан из страны как оскорбитель царского величества, как нарушитель общественного спокойствия и как человек, которого земля не может терпеть. Таким образом, презренные и отвергнутые народом, преследуемые жрецами и царской властью, пророки, при всем своем желании и при всей своей ревности, не могли оказывать своего благотворного влияния на царство и спасти народ от погибели; с глубокой скорбью они отступаются от развращенного и упорного народа.

Лишенный прочной религиозной опоры, проникнутый духом идолослужения, народ царства Израильского быстро начал упадать и в нравственном, и общественном отношении: поколебались начала нравственности и общественного благоденствия и порядка. В народе быстро развивались разнообразные пороки. Приятнoe довольство и благосостояние народа перешло в распутство и неумеренность, а потом в расслабление и изнеженность нравов. Все это изображает Пророк Амос в немногих, но выразительных и наглядных чертах (Ам.3:12, 4:4–6). Одним из ясных признаков упадка общественной нравственности была увеличивающаяся наглость женщин: они предались изнеженности, чувственности и невоздержности; их безнравственность и невоздержность были одним из поводов к угнетению народа: мужья стали их игрушкой и, желая угодить их разного рода прихотям, их страсти к чувственным удовольствиям, по их наущению стали притеснять бедных. За эту-то чувственность и грубую бессердечность пророк характеристически называет женщин своего времени «телицами Васанскими»: «слышите слово сие юницы Васанитидския, яже в горе Самарийстей, приобидящия убогих, и попирающия нищих и глаголющия господем своим: подадите нам, да пием. Клятся Господь святыми своими, яко се, дниe грядут нa вы, и возмут вы во оружии, и сущих с вами ввергут в конобы подгнещаемыя огненнии губитeлиe» (Ам.4:1–2). Влияние женщины, действующей, по-видимому, в таком тесном кругу, как семья, на самом деле весьма обширно. Домашнее вocпитаниe, которое преимущественно принадлежит женщинам, служит почти всегда главной причиной и источником как добродетелей, так и пороков, которыми отличается то или другое общество. Оттого-то уровень общественной нравственности повышается или понижается, смотря по тому, на какой степени стоит нравственность женщин. Чего доброго можно было ожидать Израильскому обществу от влияния таких женщин, какими изображает их пророк Амос? И действительно, мы видим, что воспитание домашнее упало, узы семейной жизни были порваны: в семью проникли разврат, бесстыдство и преданность чувственным наслаждениям: «сын и отец влазяста ко единой рабыне, яко да осквернавят имя Бога своего» (Ам.2:7; Oс.4:13–14 ср. Ам.4:1, 6:1–6). Когда утрачены были чистота, скромность и целомудрие семейной жизни, когда вошло в употреблениe служение Астарте; разврат в царстве Израильском дошел до крайнего безобразия и проявлялся в самых грязных, грубых формах, не прикрываясь никакими внешними приличиями. Степень порчи и развращения народа в этом периоде пророк обозначает указанием на те постыдные события, которые некогда совершались в Гаваоне и описаны в 19-й главе книги Судей: «растлешася по днем Холма» (Гаваона) (Oс.9:9). «От дней Гаваона грешишь ты, Израиль; на том стоят; но сих не постигнет война, как она постигла в Гаваоне сынов беззакония: но сколько хочу (то есть несравненно, строже), накажу их» (Ос.10:9). Это самая глубокая степень падения. Здесь презрены все божественные законы: «Я начертал ему священнейшие законы Мои, а они считаются чем-то чужим у него» (Ос.8:12).

Страсть к роскоши и распутство неминуемо вели к корыстолюбию и притеснению беззащитных людей. В книге Пророка Амоса встречается немало жалоб на притеснение бедных. В самом деле, бедняки много терпели от судей. Судьи отличались такою продажностью и жадностью, что за самую ничтожную плату готовы были правого сделать виноватым, а виноватого правым, готовы были у бедных отнять последний кусок хлеба: «продаша праведнаго на сребре и убогаго на сапозех» (Ам.2:6); они отличались такой жестокостью и гордостью, что находили удовольствие в притеснении и уничижении бедняков: «Любят видеть пыль земную на голове бедных и кротких сгоняют с пути» (Ам.2:7). «Пястьми биeтe убогих и дары избранны приясте от ниx... попирающе праведнаго, приемлюще премены, и убогия от врат отреяюще» (Ам.5:11–12). Они до того забыли обязанности свои, что разучились поступать справедливо и им ненавистен человек, говорящий истину: «и не умеют поступать справедливо» (Ам.3:10); «возненавидеши у врат наказующаго и словом праведным возгнушашася» (Ам.5:10). Простодушные бедняки, мечтавшие в суде найти защиту и утешение, получали самые чувствительные огорчения, и доводимы были до ужасного отчаяния, которое отравляло жизнь несчастных: потому что судьи «превратили суд в отраву и плод правды в полынь»  (Ам.6:12, 4:10). Вследствие всего этого народ, получивший священнейшие законы Иеговы,  до того упал, что удивились бы даже язычники, если бы увидели, что совершается в Самарии: «объявите на чертогах в Азоте, и на домах в земле Египетской, и скажите: соберитесь на горы Самарии и посмотрите на великие беспорядки в ней, и на притеснения среди ея. Не умеют они поступать справедливо, – говорит Иегова, – обиду и грабительство копят в чертогах своих» (Ам.3:9–10).

Но, кроме неправедных судей, бедняков тяжко угнетали вельможи, вообще лица, имевшие власть правительственную, люди, пользовавшиеся значением и силой в государстве. В царствование Иеровоама II, отличавшееся военным деспотизмом, около царя образовалось большое сословие вельмож, людей военных, гордых своей силой и победами (Ам.2:14–16, 6:13; Ос.1:5, 7, 10:13). Опираясь на них, царь покровительствовал им и предоставлял особенные права и преимущества сравнительно с прочими своими подданными. Чувствуя свою силу и могущество, понимая, как царь нуждается в них, вельможи пользовались выгодами своего положения и старались еще больше расширить свои права, часто не стесняясь в выборе средств для достижения своих целей. Добившись широких прав и сильной власти в государстве, а с тем вместе и больших богатств, они стали тяжелым бременем для остальной части народа: расширение их прав неминуемо влекло за собой стеснение прав и унижение прочих членов общества. С другой стороны, развитие и процветание торговли создало значительный класс богачей и людей торговых. При упадке строгой религиозной и нравственной жизни, торговое сословие стало сущей язвой для Израильского царства. Пользуясь продажностью правительственных лиц, оно покупало себе право беспрепятственно разорять и истощать народ; особенно страдал от бессовестной торговли этих барышников бедный класс народа. Чтобы увеличить свои капиталы и вытянуть последнее достояние у бедных людей, они употребляли все уловки бессовестных торгашей: их торговля основывалась на обмеривании, обвешивании и вместе на слишком дорогой цене жизненных припасов. Как бессовестные ростовщики, они вели свои дела так немилосердно и жестоко, что, чрез несколько времени, запутавшийся в долгах бедняк волей-неволей приходил в полную зависимость от богача: самый ничтожный долг мог сделать бедняка безответным пред ростовщиком, который неумолимо требовал от него уплаты долга; вследствие этого бывало, что ростовщик делался владельцем не только движимого и недвижимого имущества своего должника, но иногда и самого его обращал в раба своего; у подобных ростовщиков корыстолюбие было до того ненасытно, что они с нетерпением ожидали окончания праздничных дней, каковы, например, суббота и новомеcячьe, в продолжение которых законом была запрещена торговля. «Выслушайте сие, жаждущие прибытка от бедных, и погибели страдальцев земли, вы, которые говорите: когда пройдет новомесячие и откроем продажу; и когда пройдет суббота и выставим хлеб; ефу сделаем поменьше, а сикль увеличим, и будем кривить весами неверными; будем покупать нищих за сребро, и беднаго за сандалии; и мякину от хлеба пустим в продажу. Клянется Иегова величием Иакова: во век не забуду всех дел их!» (Ам.8:4–7; ср. Ам.2:6; Ос.12:7). Это зло общественное постепенно развивалось среди смятений царства, которые содействовали захвату и обогащению сильных, а у бедных и слабых отнимали последние материальные средства; народ все более и более приходил в зависимость от вельмож и богачей; в государстве образовались толпы народа, не имевшие никакой недвижимой собственности, нуждающиеся в насущном хлебе. В бурное время, последовавшее за смертью Иеровоама, во время государственных переворотов и смут, происходивших при перемене династии, правительство, если бы и захотело, не могло исправить этого общественного зла – крайне неправильного отношения сословий народа. Зло это повлекло за собою пагубные последствия для государства. Оно совершенно изменило общественные отношения в царстве Израильском. В прежние времена каждый Израильтянин имел свой участок земли. Обрабатывая его, он получал с него все средства к жизни; на нем он был самостоятелен и независим, тем более, что и пpoчиe члены общества, владея подобными участками земли, не имели друг перед другом особенных каких-либо прав и преимуществ. Теперь отношения эти изменились. Мы видим, что на одной стороне Израильского общества сосредоточились все выгоды и преимущества: власть, могущество, богатство; а на другой были все невыгоды: бессилие, нищета, полная безответная зависимость, лишение всяких гражданских прав и, наконец, почти рабство. Это неравномерное распределение сил и средств общественного организма сопровождалось, как и всегда сопровождается, разрушительными последствиями для царства. Один класс общества страдал от избытка выгод и преимуществ, впал в изнеженность и расслабление; другой изнемогал и чах от крайнего недостатка свободы и обеспечения, от крайней нищеты и уничижения; на долю одного выпадали только труд и заботы, а на долю другого все плоды этого труда; таким образом, один класс был тяжелым гнетом для другого. Как естественное и неизбежное следствие всего этого, не замедлили явиться в обществе вражда, недоверие, борьба, стремление одних удержать выгоды своего положения, усилия других выбиться из-под тяжелого гнета. В отношениях общественных не стало искренности, благородства и прямоты; место их заступили скрытность, лукавство, происки, обман, вероломство и другие нравственные недостатки, которые свидетельствуют об упадке гражданской жизни народа: «слышите слово Господне сынове Израилевы, яко суд Господеви у живущих на земли, зане несть истины, ни милости, ни ведения Божия. Клятва и лжа, и убийство, и татьба и любодеяние разлияся по земли и кровь с кровьми мешают» (Ос.4:1–2); ничем не занятые, не имевшие недвижимой собственности, толпы народа постепенно привыкали к праздности, бродяжничеству, воровству, к возмущениям и волнениям. Дело дошло до того, что в последнее бурное время царства порядок и безопасность общественные были совершенно уничтожены, беспорядочные толпы хищников и вооруженных бродили повсюду и безнаказанно своевольничали; «между тем как Я врачую Израиля, открывается нечестие Ефремово и злодеяния Самарии; ибо у них то и дело, что козни; и воры ходят; толпа по улицам разливается. И не подумают в сердце своем, что Я помню все злодеяния их; вот уже обложили их деяния их; они пред лицем Моим» (Ос.7:1–2).

И положение царской власти здесь было весьма непрочно, отношения ее к своим подданным были фальшивы и неправильны. В царстве Израильском, получившем свое начало чрез возмущение против избранного Богом царского дома Давидова, царская власть невольно чувствовала недостаток внутренней силы и значения: утверждаясь на мятеже и восстании против законной власти, она лишена была священного характера и неприкосновенности, какими ограждена была в царстве Иудейском, и того благоговения, с которым смотрел на нее народ до этого несчастного разделения царств. Государственный переворот, произведенный Иуем, указывал на возможность подобных восстаний и в будущем. Конечно, были времена, когда и здесь царская власть была сильна и могущественна; но силa эта зависела только от личных свойств царя, и при всем том нуждалась в поддержке внешней, – в поддержке военной силы. Так и было при могущественном и победоносном Иеровоаме II. Но отдельные  личности, в сущности, не изменяли непрочного положения царской власти и ее фальшивых отношений к подданным; а военная сила, на которую опиралась она, при царе слабом или неспособном была одним из источников волнений, потрясавших государство и унижавших значение царской власти. Так мы и видим, что тотчас после смерти Иерoвоама бессилие царской власти открылось вполне: по причине восстания, последовавшего за смертью Иеровоама, Захария, сын его, не мог занять престола отца своего, и потом, добившись его, мог удержаться на престоле только в продолжение шести месяцев, и был убит. Отселе до падения царства начинается целый ряд возмущений, заговоров, убийств царей. И прежде царская власть не пользовалась здесь большим почетом, а теперь она окончательно лишилась всякого уважения и значения: убийства царей унизили царский сан и низвели его в разряд прочих государственных должностей; всякий значительный человек в государстве, особенно военачальники, стали считать царский сан доступным для себя, а в царе видели только более счастливого и более сильного соперника. Понятно, что такие люди были верными подданными только до времени, пока царь был силен и счастлив в своих делах, пока в царстве все было спокойно. А это время не могло быть продолжительным. Царь не мог быть долго силен и счастлив в своих делах, когда окружающие его трон люди только и старались о том, чтобы ослабить его силу и повредить успеху его распоряжений, когда каждый из них метил на то же место, которое занимал царь. Он не мог положиться ни на одного из своих приближенных. Правда, князья и вельможи уверяют царя в своих верноподданнических чувствах, изъявляют желание быть его верными слугами; но это не более как льстивые и фальшивые слова; на самом деле они дышат изменой и коварством; приближенные царя втайне работают для потрясения и без того уже непрочного трона и возбуждают народ против царя. И им никогда не стоило больших трудов возбудить народ к восстанию и революции. Эта склонность народа к восстаниям и соединенным с ними беспорядкам вполне объясняется тем незавидным положением, в котором находились низшие слои народа. Угнетенный, униженный, лишенный всех прав, разоренный и ограбленный народ почему бы стал дорожить спокойствием и порядком государственным? Существующий порядок дел был невыносимо тяжел для него – отчего ему не стремиться нарушить его? Настоящее положение очень безотрадно, имеет в себе весьма мало пpиятного и дорогого, так что никакие перемены в нем не страшны для него. А известно, что человек, которому тяжело чувствуется и живется в настоящем, склонен надеяться на будущее: оно всегда представляется ему отрадным. Естественно после этого, что народ Израильского царства не только не страшился волнений и переворотов государственных, но и желал их. От того искателям царского престола, которых было так много в это время, всегда можно было найти поддержку в народе: он уже не понимал той унизительной и пагубной роли, которую заставляли его играть. Привыкнув быть игрушкой в руках вельмож и богачей и орудием их своекорыстных замыслов, народ все более и более терял свое нравственное достоинство и в рабском своем чувстве готов был возбуждать своих князей и повелителей ко всякому возмутительному действию, – будет ли это с целью прибрести что-нибудь, или только удовлетворить своей жадности к новизне. Пророк Осия превосходно изображает эти изменнические отношения вельмож и народа к царской власти, этот дух революции и беспорядков, который обуял народ после Иеровоама II. «Злодейством своим увеселяют царя и неправдами своими – князей... Все они раскалены, как печь, и пожирают своих властителей. Падают все цари их; никто из них не вопиет ко Мне» (Ос.7:3, 7).  Понятно, что при таких общественных отношениях положение царской власти было весьма шатко; царь не имел под собой прочных оснований, трон его колебался. Подобно жителю при подошве вулкана, царь постоянно был в страхе и опасности погибнуть от взрыва народных страстей или заговора царедворцев и т.п. А вследствие непрочности своего положения царская власть не могла иметь благотворного влияния на страну, не могла восстановить прочный мир и порядок в государстве, хотя бы и желала этого для своего блага и блага своих подданных; достигнув престола, счастливый искатель царской власти не мог сосредоточить своего внимания на нуждах государства и удовлетворить им; потому что он должен был заботиться больше о себе, чем о своих подданных.

Из вышесказанного видно, что в царстве Израильском даже и в то время, когда оно наружно благоденствовало, было по внешности могущественно и сильно, – уже началось внутреннее гниениe и разложение. В нем не было ни одной живой и здоровой силы, которая могла бы противодействовать начавшемуся разложению, обновить жизнь общества, дать ему новое лучшее направлениe и цель: в царстве Израильском не было уже животворной силы религиозной, не было истинных нравственных начал; основы гражданской жизни колебались, и условия прочной общественной жизни исчезали; оно было подобно ветхому зданию; стоило только ударить по верхним частям его – и оно потрясется до основания и рухнет, и задавит своей тяжестью живущих в нем (Ам.9:1); оно отживало свой век, кончало свое поприще; оно созрело для погибели и скоро прекратятся его развитиe и жизнь, подобно тому, как прекращается жизнь спелого плода, когда его срывают с дерева. Только внешний блеск царствования Иеровоама II делал еще незаметной внутреннюю болезнь царства. Но пророки своим богопросвещенным взором видели внутреннюю его порчу и разложение: «И рече Господь: что ты видиши Амосе? и рех: сосуд птицеловца (корзинку с плодами зрелыми), и рече Господь ко мне: приспе конец на люди Моя Израиля» (Ам.8:2). Чтобы предотвратить погибель царства, пророки, выставив на вид все недостатки  того времени, призывают народ к покаянию, к исправлению своей жизни; на общественные бедствия того времени они указывают как на голос Иеговы, призывающий к покаянию; грозят народу страшными общественными бедствиями. «Аз дах вам оскомину зубом во всех градех ваших и недостаток хлеба во всех местех ваших: и необратистеся ко Мне, глаголет Господь. – И Аз удержах дождь от вас прежде трех месяцев жатвы, и надождю на един град, а на другий (един) не надождю: часть едина надождится, и часть, на нюже не надождю, изсохнет: и соберутся два и три града во град един пити воду, и не насытятся: и не обратистеся ко Мне, глаголет Господь. Побих вы раждежением и златеницею: умножисте вертограды ваша, винограды ваша, и смоквы ваша, и масличия ваша: сия поядоша гусеницы: и ниже тако обратистеся ко Мне, глаголет Господь. Послах на вы смерть на пути Египетстем (как на Египет), и избих оружием юноши ваша, с пленом коней твоих, и изведох во огни полки ваша в гневе Моем: и ниже тако обратистеся ко Мне, глаголет Господь. Разорих вы, якоже разори Бог Содому и Гоморру, и бысте, яко главня исторжена из огня: и ниже тако обратистеся ко Мне, глаголет Господь. Сего ради сице сотворю ти, Израилю: обаче, яко сице сотворю ти, уготовися призывати Бога твоего, Израилю» (Ам.4:6–12). «Сия глаголет Господь Бог Вседержитель: на всех стогнах будет плач, и на всех путех речется: увы люте, увы люте: призовется земледелец на плач и на рыдание, и на ведящих плач. И на всех путех плач, понеже пройду среде тебе, рече Господь» (Ам.5:16–17). Но обличениями, угрозами пророков мало вразумлялся испортившийся народ. Обманутый внешним величием и блеском Царства при Иеровоаме II, народ беспечно шел к своей погибели; не пробуждался от своей беспечности и после общественных бедствий, не раз постигавших царство при Иеровоаме; тем менее он мог тревожиться при мысли о будущих бедствиях, предвещаемых пророками; их грозным предсказаниям он не только не верил, но и смеялся над ними, дерзко вызывал грозный день Иеговы, в полной уверенности, что он не что иное, как плод напуганного воображения пророков. «Увы люте желающим дня Господня, вскую вам сей день Господень? сей бо есть тма, а не свет. Якоже аще убежит человек от лица льва, и нападет нань медведица: и вскочит в дом, и опрется руками своими о стену, и усекнет его змия. Несть ли день Господень тма, а не свет? и мгла не имущи света своего?» (Ам.5:18–20). «Злосчастный день вы считаете далеким, а стул неправосудия у вас близко» (Ам.6:3). «Оружием скончаются вcи грешнии людий Моих, глаголющии: не приближатся, не пpиидут на нас злая» (Ам.9:10).

Наконец, произнесен был суд Божий над царством Израильским. Пророки с глубокой скорбью начали возвещать совершенное разрушение царства: истребление царского дома, страшное опустошение страны и рассеяние народа. «И сказал мне Иегова: что ты, Амос, видиш? Я отвечал: свинцовый отвес. И сказал Господь: вот Я поднял отвес среди народа Моего, Израиля, и уже не прощу ему: и будут опустошены высоты Исааковы и разорены святилища Израилевы и возстану на дом Иеровоамов с мечем» (Ам.7:8–9). «Еще не много, и Я взыщу с дома Ииуева кровь Изреэльскую и положу конец царству дома Израилева» (Оc.1:4). «Слушайте сие священники, и вонми доме Израилев; и приклони ухо, дом царев: ибо с вами суд, потому что вы петля в Мицпе и сеть распростертая на Фаворе⁷. Далеко они уходят закалать жертвы, но Я – казнь им всем. Я знаю Ефрема и Израиль не сокрыт от Меня... И будет унижена гордость Израиля пред очами его, Израиль и Ефрем падают от пороков своих. Вострубите рогом в Гивее, – трубою в Раме, возгласите в Беф-Авене: враг позади тебя, Вениамин! Ефрем будет пустынею в день наказания; коленам Израилевым Я возвещаю верное. Стеснен Ефрем, сокрушен судом; ибо он захотел и пошел за суетою. И Я буду, как моль для Ефрема, как червь древоточный для дома Иудина» (Ос.5:1–3, 5, 8–9, 11–13).

По смерти Иеровоама суды Божии начали исполняться; в царстве открылись страшные беспорядки, предвещавшие близкую погибель его. Данные 4 книги Царств (4Цар.14:2, 15:8, 14:23) позволяют нам предполагать, что сын Иеровоама Зaxария вступил на престол отца своего только 11 или 12 лет спустя после смерти его⁸. Очень вероятно, что по смерти Иеровоама в царстве Израильском возник мятеж, и Зaxария устранен был от престола или потому, что был слишком молод, чтобы царствовать, или потому, что был слишком слаб, чтобы бороться против мятежников, которые оспаривали у него престол, или которые хотели уничтожить царскую власть. Наконец, после 11 лет безначалия и беспорядков Зaxария вступает на престол отца своего на 38 году царствования Озии в Иудее, но царствовал только шесть месяцев. Мятежник но имени Селлум умертвил его перед народом, вероятно, в каком-нибудь возмущении, и овладел престолом. Таким образом, угасла династия Иуя. Но и Селлум, убийца Захарии, царствовал только один месяц. Явился другой искатель престола Манаим, из Фирцы. Он пришел с войском, поразил Селлума и сделался царем (4Цар.15:13 и д.). С какой жестокой свирепостью эти узурпаторы старались утвердить свое господство в царстве, это можно понять из одного красноречивого примера, о котором упоминает книга Царств. Когда Манаим из Фирцы шел в Самарию, город Типсах не отворил ему ворот. Манаим не остановился у этого города и прямо пошел в Самарию. После, когда он утвердился на престоле в Самарии, Типсах ужасно наказан был за свое сопротивление: он был разрушен, и весь округ его предан был опустошению. Месть похитителя престола простерлась до того, что он велел разрубать беременных женщин. Манаиму удалось удержать за собой престол в продолжение десяти лет; но правление его не произвело в царстве существенной перемены к лучшему: внутреннее разложение его неудержимо подвигалось вперед; болезнь проникла глубоко, до самого корня, и постоянно подтачивала его лучшие силы. Народ уже не имел в себе сил изменить свою жизнь к лучшему, хотя по временам, среди несчастий и бедствий общественных, как будто приходил в себя, чувствовал, что за свою крайнюю неверность Иегове он терпит бедствия, и в нем пробуждалась готовность принести раскаяние в своих преступлениях. Но эти добрые расположения были в нем слишком неглубоки, и потому скоро исчезали, как утреннее облако и как рано высыхающая роса, и народ снова обращался на свой нечестивый путь. «Что ти сотворю Ефреме? – говорит Иегова, – милость (добродетель) бо ваша яко облак утренний и яко роса рано падающая» (Ос.6:4). Он нравственно расслаб и не может достигнуть высокой нравственной цели, подобно тому, как неверный лук не может вогнать стрелы в указанную цель: «Не к горнему обращаются; они сделались, как неверный лук» (Ос.7:16). При том и внутренние волнения и борьба партий не прекращались при Манаиме, так что он чувствовал себя нетвердым на престоле. В таком положении Манаим со своими приверженцами решился искать помощи и поддержки себе у ассирийского царя. Напрасно пророк с негодованием осуждал близорукую надежду на союз с иностранцами, напрасно он старался внушить, что вмешательство внешней чуждой силы не только не спасет одряхлевшего царства (Ос.5:13), но поведет к гораздо худшим государственным замешательствам и ускорит погибель народа. «Гибнет Израиль, – говорит он; вот они среди народов, как вещь, которой никто не любит. Они идут к Ассуру; дикий осел – и тот живет сам по себе; Ефремляне дарами покупают союзы прелюбодейные» (Ос.8:8–9). Царь исполнил свое намерение и тем положил начало вассальной зависимости царства своего от Ассирии; на зов его не замедлил явиться в землю Израильскую Фул, царь ассирийский (4Цар.15:19 и д.). Но это посещение с первого же раза дало понять Израильскому народу, каким бременем должен быть для него союз с Ассирийцами: за свою помощь и покровительство Фул потребовал от царя 1000 талантов серебра. Это требование было слишком тяжело для государства. Общественные средства были так истощены, что Манаим для уплаты этой суммы принужден был прибегнуть к особенному налогу на состоятельных граждан. Но царь ассирийский не удовольствовался и этим: он теперь же отвел в плен множество Израильтян, и поселил их в ассирийских странах. (1Пар.5:26). Благодаря поддержке ассирийской, Манаим удержался на престоле до конца жизни. Но обременительный налог на состоятельных и сильных граждан, которым куплено это покровительство, без сомнения, возбудил негодование и ненависть против его фамилии. Поэтому его сын Факия царствовал только два года: вследствие заговора он потерял и трон, и жизнь. Один из сановников его, Факей, сын Ремалии, во главе пятидесяти заговорщиков из Галаада, вторгся в царский дворец и умертвил царя с двумя его приближенными Арговом и Арием. Цapcтвoваниe Факея было одно из самых бурных: беспорядки и борьба партий, возбужденные претендентами на престол, достигли высшей степени, и были причиной вторжения Феглаффелассара в землю Израильскую. По свидетельству книги Царств, Факей царствовал 20 лет (4Цар.15:27), а между тем, по указанию той же книги, от вступления его на царство до его смерти, последовавшей в 12-й год Ахаза, царя Иудейского, от руки Oсии, сына Илы, который и занял его престол, – протекло 28 или 29 лет⁹. Это странное обстоятельство объясняется нам двумя ассирийскими надписями, историческое значение которых в первый раз раскрыто ученым Опертом¹⁰. Из них видно, что царствование Факея было прервано на семь лет, что он свергнут был с престола вторым Манаимом, вероятно, сыном Факии. Обясняют это так: «Феглаффелассар II отправился в Сиpию для покорения города Ариада, который отказался повиноваться ему; осада продолжалась три года (с 74l до 739). Присутствие царя ассирийского в соседстве с царством Израильским произвело здесь революцию; Факей низвергнут был Манаимом II, который, в надписи восьмого года царствования Феглаффелассара (737), считается между его данниками. Но в 734 г. Факей, пользуясь тем, что царь Ниневии занят был войной в Армении, снова овладел короной, объявил себя независимым от Accиpии, и заключил союз с Раассоном, царем Дамасским, для противодействия Ассиpии¹¹». Между прочим, эти два царя составили план свергнуть с престола династию Давида и провозгласить царем Иеpусалимским сына Тавеилева (Ис.7:6), – свою креатуру. Нападение их на Ахаза заставило последнего просить защиты у Феглаффелассара. Монарх ассирийский не заставил долго ждать себя, вторгся в царство Дамасское, овладел его столицей, убил Раассона и присоединил к своей обширной империи его владения. Из Cиpии Феглаффелассар проник в страну Израильскую, занял всю Перею и Галилею, лучших жителей страны велел отправить в Ассиpию (732), и с тех пор Царство Израильское ограничивалось небольшой областью Самарии. Царь Факей должен был подчиниться игу Ассирии и спустя несколько лет (в 730 г.) сделался жертвой заговора, во главе которого был Осия, сын Илы.

Вероятно, вскоре после воцарения своего, и Осия сделался данником Салманассара, царя ассирийского (4Цар.17:3). События предшествующих царствований очень ясно показали народу Иудейскому, что за союзник и покровитель была Ассирия для слабого царства: посещения Фула и Феглаффелассара были весьма тяжелы и изнурительны для слабого царства; из союзника оно скоро обратилось в раба Ассирии и, чем далее, тем тяжелее становилось это рабство. Естественным следствием подобных отношений было то, что в царстве явилось самое сильное желание освободиться от тяжелого ассирийского гнета. Но маленькому царству как избавиться от этой зависимости? И, вероятно, царство Израильское покорно сносило бы это подчинение царю ассирийскому, если бы в это время не совершилось замечательных событий в Египте. Здесь воцарился могущественный и воинственный царь эфиопский Шабак (библейский Сигор). В царстве Израильском пробудилась надежда избавиться от ига Aсcиpии при помощи союза с могущественным царем Египетским, который, по-видимому, один в состоянии был оказать сопротивление Accиpии. И, доколе дело не приняло решительного оборота, дарами заискивают расположение Египта, и в то же время льстят Ассириянам, прикидываются их друзьями и покорными союзниками. На это указывает нам пророк Осия: «Ефрем ловит ветер и гоняется за восточным, всякий день приумножает ложь и гибель и вступает в союз с Ассуром и посылает в Египет масло оливковое» (Ос.12:1). Пророк со всею силою своего слова восстает против такого двусмысленного поведения, такой двоедушной и неискренней политики, и старается отклонить народ от этого гибельного союза. Казалось, горький опыт прошедших царствований должен был вразумить народ, как тяжело и вредно быть ему в союзе с язычниками; но наука жизни не послужила в пользу близорукому народу, и он с прежним неразумием стремится к тому, что служит причиной его несчастия. «Ефрем недопеченый хлеб; чужие съедают силу его, а он не знает, и седина усеяла его, а он все еще неразумен. И стал Ефрем, как глупый, безсмысленный голубь; зовут Египтян и идут в Ассирию. Когда они пойдут, Я распростру над ними сеть Мою, как птиц небесных свергну их, и накажу их, как они слышат в своих собраниях» (Ос.7:8–9, 11–12; ср. Лев.26:14 и дал.; Втор.28:15 и д.). Пророческому взору предносятся уже те бедствия, которые скоро постигнут слабый и нерассудительный народ: Пророк предсказывает погибель Самарии, разорение городов, взятие крепостей, плен царя, разрушение и запустение капищ, расхищение сокровищ, – одним словом, падение царства и соединенные с этим бедствия. «Говорят пустыя слова, клянутся ложно, заключая союзы, и как трава ядовитая растет суд на бороздах полей Моих Об участи тельца Бефавенскаго ужаснутся жители Самарии; так зарыдает о нем народ его, и жрецы его, восхищающиеся им, возрыдают о славе его, ибо она отойдет от него. И понесут его в Accиpию, в дар царю заступнику. Стыд получит Ефрем, и посрамится Израиль от замысла своего. Гибнет Самария; царь ея, как щепка на воде. И будут раззорены алтари суеверия – грех Израиля, терны и волчцы выростут на жертвенниках их. И скажут горам: покройте нас, и холмам: упадите на нас... и соберутся против них народы, когда я за два греха накажу их ¹². Ефрем есть телица обученная, любящая молотить. И наступлю на тучную шею его, посажу всадника на Ефрема; будет пахать Иуда, будет боронить ему Иаков... Вы возделывали нечестиe; будете пожинать беззаконие, будете есть плоды лжи; ибо надеешься на свой путь на множество сильных твоих. И возстанет на людей твоих буря. И все крепости твои будут разорены так, как Салман разорил Беф-арбел в день брани, где мать с детьми разбита о камень¹³. Вот что сделает вам Вефиль. За злое злодейство ваше погибнет, скоро погибнет царь Израилев» (Ос.10:4–15).

Но обличения и предостережения пророка не остановили народа, готового сделать последний шаг к погибели своей. Результатом предшествующих сношений с Египтом было то, что Осия заключил оборонительный и наступательный против Ассиpии союз с Сигором (Шабаком), царем Египетским, и перестал платить дань царю accиpийскому. Узнав об этом, и желая усмирить своего непокорного вассала прежде, нежели эфиопский завоеватель успеет подать помощь ему, Салманассар неожиданно и быстро кинулся в царство Израильское, потребовал к себе Ocию и, когда последний явился к нему, объявил его пленником, и в оковах заключил в темницу. Затем последовало занятие и опустошение страны, и, наконец,  осада Самарии. Самария  сопротивлялась нападению врага с упорством, и взятие Самарии надолго замедлилocь; это отчасти зависело и от важных событий, происшедших в это время в Ниневии: Салманассар умер и Сарукин овладел престолом ассирийским. Наконец, на третьем году осады, новый царь лично является пред Самаpией¹⁴; он с энергией принялся за военные действия, и последний оплот независимости Израильской был уничтожен. По обычаю ассирийских победителей этой эпохи все главные жители, которые могли возбуждать в победителе oпaсeния, особенно люди богатые и воины, были переселены из родной страны в Аccиpию. Так пало царство Израильское; так исполнились над ним грозные суды Божии, предвозвещенные Пророками: «не вселишася в земли Господни: вселися Ефрем во Египте, и во Aсcиpияx снедят нечистая» (Ос.9:3). «Погибнет Самария, яко сопротивися Богу своему. Оружием падут сами, и младенцы их, разбиются, и во утробе имущия их разсядутся» (Ос.14:1). «Се Аз заповедаю и развею дом Израилев во вся языки, якоже веется на веяле» (Ам.9:9).

В предлагаемом очерке мы обратимся к судьбам царства Иудейского и соберем из пиcaний малых пророков все, что может пролить свет на его иcтopию. – Правление Иорама, к которому относится пророчество Авдия, имело весьма большое и, надобно сказать, вредное влияние на судьбу царства Иудейского. Писатель 4 книги Царств, указывая причины падения царства Израильского в идолопоклонстве и нечестии его, присовокупляет, что «и Иуда также не соблюдал заповедей Господа Бога своего, и поступал по обычаям Израильтян, как поступали они» (4Цар.17:19). Одним из обстоятельств, содействовавших развращению Иудейского царства и впадению его в идолопоклонство, был брак Иорама с Гофолией – дочерью Ахава и Иезавели (4Цар.8:18), отличавшейся фанатической привязанностью к идолопоклонству. Под влиянием жены своей, Иорам усвоил различные виды идолопоклонства, распространившиеся в царстве Израильском при Ахаве, или, по выражению Св. Писания, «ходил путем царей Израильских, как поступал дом Ахавов»: значит, он ввел не только служение тельцу, но  служение ваалу и астарте – божествам финикийским. Истинное богослужение было презрено: разврат, покровительствуемый этим видом идолопоклонства, начал распространяться не только между жителями Иерусалимa, но и в других частях царства Иудейского. Страсть к развратному идолопоклонству, в продолжение восьмилетнего царствования Иорама, и благодаря примеру и покровительству последующих царствований, значительно усилилась в народе Иудейском, и впоследствии приверженцы идолопоклонства, исчезавшие, по-видимому, при царях благочестивых, снова подняли голову и усиливались при обстоятельствах благоприятных, как только не видели в каком-либо царе Иудейском горячей привязанности к истинному богопочтению; а это случалось нередко в династии царей Иудейских. Вредное влияние нечестивого и безнравственного дома Ахавова обнаружилось в Иораме тотчас по вступлении его на престол; он умертвил шестерых своих братьев, которым Иосафат поручил начальство в укрепленных городах, и дал богатые дары; той же участи подверглись и некоторые значительные по своему положению в царстве лица. Вероятно, это ужасное убийство совершено Иорамом или по наущению жены своей Гофолии, которая тотчас по достижении царской власти задумала уничтожить царский дом Давидов, и впоследствии едва не достигла своей цели;  или – потому, что братья Иорама были иных религиозных воззрений и нравственных понятий, и служили значительным препятствием Иораму при распространении им идолопоклонства. Что одной из причин погибели братьев Иорама были их религиозные убеждения, противные царю, – об этом можно заключать из того, что книга Паралипоменон называет их «лучшими» Иорама (2Пар.21:13). Эти беззаконные действия Иудейского царя, введшего в грех свой народ, не замедлили вызвать праведный гнев Божий. Столько же слабый, сколько и жестокий, Иорам сделался предметом ненависти своих подданных, и не умел внушить уважение к своей власти вне пределов своего царства. Идумеи отложились от его власти; и хотя он с колесницами и воинами выступил против бунтовщиков, проникших уже до Цаира (4Цар.8:21), на юг от Мертвого моря, и в сражении, последовавшем за сим, остался победителем; но уже не мог снова подчинить себе Идумею, которая с тех пор была независимой до времени Озии, царя Иудейского. В то же время вышел из-под власти нечестивого царя город Ливна, лежавший в долине Иудейской (4Цар.8:20–22; 2Пар.21:8–10). Но эти несчастия и беспорядки были только началом более тяжких бедствий, предвозвещенных нечестивому царю пророком Илиею (2Пар.21:14, 16). Вероятно, вскоре после отпадения Идумеи, в царство Иудейское, по Божию попущению (2Пар.21:16), вторглись полчища Филистимлян и живших к югу от Иудеи Арабов. Это вторжение диких, хищнических орд сопровождалось для народа Иудейского ужасными бедствиями, которые изображены пророком Авдием, и о которых воспоминают пророки Иоиль и Амос (Иоил.3:2–7, 19; Ам.1:6, 9, 11). ¹⁵ Тяжко пострадало Иудейское царство от этих народов. Иерусалим был взят и подвергся страшному опустошению: сокровища храма и царского дворца сделались добычей грабителей; страна подверглась разорению; жителей главного города и прочих городов и селений много было убито, а еще более уведено в плен и при посредстве тирских и сидонских торговцев невольниками распродано в рабство разным народам: и таких несчастных  было так много, что они продаваемы были за самую ничтожную плату (Иоил.3:3); даже сыновья, за исключением  одного Охозии, и жены царя были взяты в плен (2Пар.21:17). Таким образом, многие из Иудеев очутились вдали от родины, между сынами Иовановыми (Ионянами), при Сефараде¹⁶ и между другими народами: «се Аз во дни тыя, и во время оно, егда возвращу пленники Иудины и Иерусалимли, и соберу вся языки, и сведу я на юдоль Иосафатову, и разсуждуся с ними ту о людех Моих, и о наследии Моем Израиле, иже разсеяшася, и на люди Моя вергоша жребия, и даша отрочища блудницам: и отроковицы продаяху на вине, и пияху. И что вы Мне, Тире, и Сидоне, и вся Галилеа иноплеменников (все округи Филистимлянские)? еда воздаяние вы воздаете Мне? или памятозлобствуете вы на Мя? остро и быстро воздам воздаяние ваше на главы ваша. Понеже сребро мое и злато Мое взясте, и избранныя Моя и добрая внесосте в требища ваша: и сыны Иудины и сыны Иерусалимли продасте сыном Еллинским, яко да ижденете я от предел их» (Иоил.3:1–6). Но в эту несчастную годину Иудеи особенно много и гopькo страдали от жестокости Идумеев. Забыв свое родство с Иудейским народом, мстительный (Ам.1:11) Едом принимал самое живое и деятельное участиe в нанесении бед Иудеям; вместе с чужими (Филистимлянами и Арабами) он вторгся в Иерусалим, опустошал его, проливал здесь невинную кровь, взял часть награбленной здесь добычи, которая состояла не только из вещей, но и людей. Особенно преступно и отвратительно в его действиях было то, что он, дыша злобой и ненавистью к Иудеям, с удовольствием взирал на их погибель, радовался при виде многоразличных их страданий; Едом потешался несчастьями своих братьев; он подкарауливал и рубил бегущих, и выдавал врагам тех из них, которые успевали спастись бегством. Он не только сам уводил в плен несчастных Иудеев и обращал их в рабство, но закупал их и у других народов, как-то: Филистимлян, Финикиян (Ам.1:6, 9). Идумея была хорошим рынком для сбыта пленных Иудеев. «В тот день, – говорит пророк Авдий, обличая жестокость Едома, – в тот день, когда стоял ты вблизи, в тот день, когда чужие вели в плен силу его, и иноземцы вошли во врата его, и бросали жеребий о Иерусалиме, и ты был как один из них! Не надлежало бы тебе смотреть на несчастный день брата твоего, на день его опустошения, и не надлежало бы радоваться о сынах Иуды в день погибели их, не надлежало бы разевать рта своего, в день скорби. Не надлежало бы входить во врата народа Моего, в день несчастия их; не надлежало бы смотреть и тебе на бедствие его, в день горести его; не надлежало бы простирать рук на имениe его. Не надлежало бы стоять на распутиях, чтобы рубить бегущих, и не надлежало бы выдавать спасшихся его, в день бедствия. Ибо близок день Иеговы, грядущий на все народы. Как ты поступал, так поступлено будет с тобою; злодеяние твое обратится на твою голову» (Авд.1:11–15). «Он гонит брата своего мечем, подавил чувство жалости в сердце своем, и гнев его вечно свирепствует, и ярость свою постоянно хранит» (Ам.1:11).

Наконец, нечестивый царь сам поражен был страшной болезнью внутренностей, которая мучила его в продолжение двух лет и свела в могилу. Его личный характер был так непривлекателен, его царствование было так несчастно, что cмерть его ни в ком не возбудила сожаления, и он умер неоплаканный, лишен был при погpeбeнии царских почестей и похоронен вне царской гробницы (2Пар.21:18–20).

Ему наследовал сын его Охозия. Вполне подчиняясь своей матери Гофолии и повинуясь советам своих родных из дома Ахавова, он продолжал идти нечестивым путем Иорама, отца своего. Но это было причиной и его погибели. Его дядя Иорам, царь Израильский, склонил его к участию в походе против Cиpийcкогo царя. Больной от рaн, полученных в этом походе, Иopам лежал в Израиле. Oxoзия пришел навестить больного. Но в это время вспыхнуло восстание, произведенное Ииуем; дом Ахава был истреблен; погиб от руки Ииуя и Охозия со многими своими родственниками (4Цар.9:16–28). Но идолопоклонство и нечестие, пользовавшееся его покровительством, не прекратилось и после его смерти. Мать его, нечестивая Гофолия, после смерти своего сына, истребив почти все племя Давидово, осталась независимой правительницей царства Иудейского. В продолжение своего шестилетнего царствования она значительно усилила и распространила между жителями Иерусалима поклонение Ваалу; в честь его выстроено было капище, поставлены были жертвенники и изображения; тогда как храм Соломонов был ограблен нечестивой Гофолией; все, посвященное дому Господню, было обращено в пользу ваалов (2Пар.23:17, 24:7), и истинное богослужение Иегове во храме совершалось непостоянно (2Пар.24:14). Так померк в царстве Иудейском свет истинного боговедения и богопочитания! так унижена была святыня храма Соломонова! Но Господь готовил уже наказание врагам Своим и в тиши храма воспитывал восстановителя истинного богопочитания в Иерусалиме. Из сыновей Охозии, обреченных Гофолией на смерть, малолетний Иоас спасен был Иосавефой, женою священника Иодая, и, никем неведомый, скрываем был в храме в продолжение шести лет. Детство, проведенное им в семье священнической, под влиянием богобоязненных и благочестивых людей, имело благотворное влияние на юного царя: он взыскал Иегову, Бога отцов своих. Самое вступление его на престол Давидов, которого он достиг главным образом при содействии воспитателя и опекуна своего Иодая, сопровождалось смертью Гофолии – главной виновницы нечестия и идолопоклонства, разрушением капища ваалова, сокрушением жертвенников и истуканов его, и умерщвлением Матфана, жреца ваалова, и восстановлением завета между Богом и народом Иудейским. Действуя именем малолетнего царя, Иодай прежде всего восстановил порядок истинного богослужения в храме по уставу Давидову, и старался внушить народу уважение к святости и чистоте храма.

Но в храме многого недоставало для правильного и благолепного coвepшeния истинного богослужения. В продолжение трех предшествующих цapствoвaний, когда идолопоклонство сделалось господствующей религией, храм Соломонов был оставлен в пренебрежении и окраден: оставленный без призора и без средств, он начал ветшать и терять свой благообразный вид; в самом храме и стенах его оказались повреждения (4Цар.22:12); сосуды служебные и для всесожжений, чаши и прочие принадлежности храма, сделанные из дорогих металлов, были расхищены и употреблены на служение ваалам. По достижении совершеннолетия Иоас решился обновить дом Господень. Сначала он поручил это дело священникам. По его распоряжению, деньги, составлявшие доход храма¹⁷, должны были поступать в руки священников, которые обязаны были исправлять на них, какие найдутся в храме повреждения (4Цар.12:4–5). Но священники не обнаружили ревности к исполнению поручения царя, так что повреждения храма оставались неисправленными до двадцать третьего года царствования Иоаса. Укорив священников в нерадении о храме, царь употребил другой способ собирания денег, поступающих в храм. Тогда дело обновления храма пошло успешнее. Все повреждения храма были исправлены: сделаны были необходимые для богослужения сосуды, и часть их сделана была даже из серебра и золота, оставшегося после исправления храма (2Пар.24:14).

Так, в царствование Иоаса было истреблено идолопоклонство, восстановлено истинное богослужение Иеговы, обновлен храм Соломонов. Поэтому писатель 4-й книги царств причисляет его к лучшим царям в ряду царей Иудейских: «и делал Иоас угодное в очах Господних во все дни свои, доколе наставлял его священник Иодай» (4Цар.12:2). Наградой за это было то, что большую часть его царствования народ наслаждался миром и благоденствием. Счастье управляемого им народа в первую половину его царствования только раз нарушено было голодом, произведенным саранчой. Тучи налетевшей саранчи были так многочисленны, и опустошение, произведенное ей, было так велико, что не осталось и следа растительности в царстве Иудейском. Все это – ужасный налет саранчи и опустошение, произведенное ей, в прекрасных образах представил пророк Иоиль. «Как заря, разстилается по горам народ безчисленный и сильный. Подобнаго ему не было от века, и после него не будет в лета будущих поколений. Пред ним пожирает огонь, а за ним налит пламень; пред ним земля, как сад едемский, а за ним пустая степь, ничего не остается от него. Видом он похож на коней; рыщут, как всадники, со стуком, похожим на стук колесниц; по хребтам гор скачут, с треском пылающаго огня, поядающаго хворост, подобно сильному народу, выстроенному в битве. При виде его трепещут народы; все лица теряют краску. Бегут, как храбрые воины, как ратники всходят на стену, каждый идет своею дорогой, и с путей своих не сбивается, не теснят друг друга, всяк идет своею стезею; и сквозь оружие пробиваются, не расстраиваются. Вбегают в город, скачут на стену, в домы входят, в окна влезают, как вор. При виде его трясется земля; дрожит небо; солнце и месяц меркнут, и звезды теряют свет свой» (Иоил.2:2–10). «На землю мою пришел народ, сильный и безчисленный; зубы у него львовы и челюсти у него львицыны. Виноградную лозу мою он оставил пусту; и смоковницу мою сделал щепою; обгрыз ее до чиста и бросил; белеются сучья ея... Пресеклось хлебное приношение и возлияние в доме Иеговы; плачут священники, служители Иеговы. Опустело поле, сетует пашня: ибо нет хлеба, высох виноградный сок, изсякло в маслине масло. Земледельцы в стыде, рыдают садовники о пшенице и ячмене, потому что нет жатвы в поле. Виноградная лоза стыдится, и смоковница вянет: граната, и пальма, и яблонь и все дерева в поле засохли» (Иоил.1:6–12)¹⁸. Вслед за этим постигло землю Иудейскую и другое несчастие – засуха. «Зерна задохлись под глыбами своими; опустели засеки; распадаются житницы, поскольку не стало хлеба. О, как стонет скот! Стада коров тоскуют, ибо нет пажити; и стада овец страдают. К тебе взываю, Иегова; ибо огнь пожрал степныя пастбища, и пламень попалил все дерева в поле. И полевые звери смотрят к Тебе вверх; ибо засохли потоки вод, и огнь пожрал степныя пастбища» (Иоил.1:17–20).

Эти несчастные события, постигшие народ, дают нам право предполагать, что религиозная и нравственная жизнь народа не была вполне безукоризненной; потребовались наказания для его вразумления и очищения. Несмотря на то, что при Иoace господство идолопоклонства в царстве Иудейском было уничтожено, храм Соломонов был восстановлен, и доставлено было торжество истинной религии, дух блужения религиозного не совсем еще исчез из среды Иудейского народа. И теперь народ продолжал приносить жертвы и курения на высотах; иные, хотя и обратились к Богу, но обращение их не было полным, совершенным; обращение их было более внешним, чем внутренним. Поэтому пророк Иоиль, во время несчастий, постигших народ Иудейский, увещевает обратиться к Богу всею душою и принести самое искреннее раскаяние в грехах своих. «И ныне говорит Иегова: «обратитесь ко Мне всем сердцем вашим, постясь, плача и сетуя. И терзайте сердца свои, а не одежды, и обратитесь к Иегове, Богу вашему» (Иоил.2:12–13). На основании сих слов пророка можно думать, что богослужение и обряды совершались многими без понимания их истинного смысла и значения нравственного; образ мыслей, чувствований и действий не соответствовал высоким требованиям нравственного закона. Нет сомнения, что в среде народа Иудейского были и такие, которые в душе были язычниками, но скрывали свою привязанность к идолопоклонству ввиду неблагоприятных для них обстоятельств. Пока жив был благочестивый священник Иодай, царя окружали и имели на него влияние истинные чтители Иегoвы. Но как только скончался Иодай, партия идолопоклонников, особенно из придворных, доселе таившаяся, теперь подняла голову, сумела пpиобpести влияние на царя, склонила его к идолопоклонству, по крайней мере добилась у царя позволения свободно отправлять идолослужение. «По смерти Иодая, пришли князья Иудейские, и поклонились царю; тогда царь стал слушаться их. И оставили дом Господа, Бога отцев своих, и стали служить деревам посвященным и идолам» (2Пар.24:17–18). Преступное соизволение царя на идолопоклонство и беззаконие его приближенных не остались без обличения, а потом и наказания. Господь посылал к ним пророков для вразумления их. Но нечестивцы не внимали голосу пророков, и, когда священник Зaxария – сын первосвященника Иодая, пред народом обличил их в измене Господу и угрожал им наказанием, они сильно озлобились на него. Пользуясь своим влиянием на царя, они достигли того, что царь дал приказание умертвить Захарию, который и был побит камнями на дворе храма Господня, вероятно, как человек, опасный для власти царя и спокойствия государства (2Пар.24:19–22)¹⁹. Нo суд Божий не замедлил постигнуть убийц Захарии. Год спустя после смерти Захарии Сирийское войско, взявши Геф (4Цар.12:17), вторглось в землю Иудейскую и, несмотря на свою малочисленность, одержало победу над многочисленным войском Иудейским; Иерусалим был осажден и спасен был от разорения тем только, что Иоас послал Азаилу все сокровища храма и царского дворца. Во время этой несчастной войны все вожди народа Иудейского были истреблены; часть народа отведена в плен. И самого паря ожидала несчастная участь. Упомянутые несчастья сильно поразили его, так что он сделался тяжко болен; во время его болезни рабы его составили заговор и умертвили его в постели (2Пар.24:23–25; ср. 4Цар.12:17–21).

Далее из писаний малых пророков мы более всего можем получить сведений о состоянии Иудейского общества в период царствования Озии, Иоафама, Ахаза и Езекии; к этому времени относится деятельность пророков Амоса, Oсии, Михея и Наума, из коих особенно пророк Михей дает нам весьма ясное и подробное изображение религиозно-нравственного состояния Иудейского народа. – После тревожного и несчастного царствования Амасии наступило время двух продолжительных и счacтливых царствований Озии и Иоафама, при которых Иудейское царство достигло высокой степени политического могущества и процветания. Наследник Aмасии, сын его Озия, торжественно провозглашен был царем; народ с особенной радостью приветствовал вступление его на престол, без сомнения, потому что юный царь отличался замечательными способностями и подавал надежды быть умным правителем государства. Надежды народа оправдались. Из того, что говорится о его царствовании в книге Царств (4Цар.14:21–22, 15:1–4) и Паралипоменон (2Пар.26:1–15), с достоверностью можно заключить, что этот царь был одним из замечательнейших царей и сделал много хорошего для благосостояния и развития государства как в гражданском, так и в военном отношении. Тотчас по вступлении на престол он окончил покорение Идумеи, взял и укрепил город Елаф, находившийся на берегу Еланского залива, и здесь, вероятно, восстановил мореплавание, прекратившееся при Иосафате. В первый раз со времени Давида он опять мог действовать наступательным образом против Филистимлян; он завоевал города Геф, Иавнею и Азот, основал здесь новые города, с успехом воевал против Арабов, живших в Гур-Ваале²⁰ и Меунитяне; Аммонитяне же платили дань Иудейскому царю. Им усилены были укрепления Иерусалима; в слабейших его местах возведены башни и снабжены искусно придуманными машинами, которые метали в неприятеля стрелы и большие камни; его войско простиралось до 307.500 человек, и все оно было хорошо вооружено. Вследствие всего этого слава его царствования распространилась до пределов Египта. Но война и заботы о военных силах государства не отвлекали его внимания от мирных занятий. В особенности он оказывал покровительство земледелию и скотоводству, и сам был любителем того и другого; имел много земледельцев и виноградарей на горах и на Кармиле; многочисленные стада его покрывали долины и равнины; для них, по распоряжению царя, иссечены были водоемы в пустыне, а для защиты пастухов устроены башни. Но важнейшей заслугой сего царя было то, что он был усердным чтителем Иеговы и покровителем истинного богослужения, руководился истинными правилами нравственности и внимал советам людей благочестивых (2Пар.26:5). Только под конец своего царствования, возгордившись своим могуществом и успехами, он совершил преступление пред Богом: вошедши в храм, он дерзнул собственноручно воскурить фимиам на алтаре кадильном. Напрасно первосвященник Aзария напоминал царю, что он поступает беззаконно, что курение фимиама «есть дело священников, сынов Аароновых, посвященных для каждения», и советовал удержаться от совершения преступления (2Пар.26:16–18). Царь с гневом отверг предостережение первосвященника, но тотчас поражен был проказой. Как прокаженный, он должен был оставить дела государственные, передать их сыну своему Иоафаму и, отлученный от дома Господня, провести остаток дней своих в отдельном доме (2Пар.26:19–21).

После смерти Озии, при сыне его Иоафаме, внешнее благосостояние царства нисколько не уменьшилось, если только не увеличилось. Иоафам был вполне способен заменить отца своего и продолжить правление в его духе (4Цар.15:32; 2Пар.27). По смерти отца своего он усмирил восставших Аммонитян и сделал их снова данниками (2Пар.27:5). Торговля продолжала процветать и при нем, как при Озии, и сокровища, которые стекались в царскую казну, он по большей части тратил на постройки, полезные для ограждения общественной безопасности. Он основал на высоких и пустынных местах южной Иудеи новые города, в лесных чащах построил крепости и башни для наблюдения за неприятелем и для отражения его нападений. Так сильный, предусмотрительный и благоразумный царь старался устроить свое царство, обеспечить благосостояние своих подданных и оградить их от неожиданного вторжения внешнего врага.

Царствование Озии и Иоафама было самым блестящим временем Иудейского царства, как царствование Иеровоама II было временем внешнего процветания и величия царства десяти колен; как то, так и другое никогда не достигали большего величия и значения, как при упомянутых царях. Мы уже знаем, что при внешнем блеске и величии царства Израильского при Иеровоаме II оно страдало многими неисцелимыми недугами. Почти то же надобно сказать и об Иудейском царстве в блестящее время Oзии и Иоафама: оно уже начало страдать теми недугами, которые впоследствии расстроили крепость его внутренней жизни и довели его до падения. Но прежде, нежели мы приступим к изображению внутреннего состояния царства Иудейского, мы должны заметить, что недуги того и другого царства были почти одни и те же; без сомнения, это происходило от соседства и близких, и постоянных сношений, в которых находились между собою подданные того и другого царства. Обо всем царстве Иудейском можно сказать то же, что пророк Михей говорил о городе Лахисе: «в тебе нашлись преступления Израиля» (Мих.1:13). Поэтому нет ничего удивительного, если в изображении внутреннего состояния Иудейского царства нам придется употребить подобные же краски, какими изображали внутреннее состояние царства Израильского.

Религиозное состояниe народа Иудейского было лучше при Озии и Иоафаме, чем при их непосредственных предшественниках, так что исторические книги Ветхого Завета относят обоих этих царей к числу тех, которые «делали угодное в очах Господних» (4Цар.15:34; 2Пар.26:4, 27:2). Но такой отзыв о них дается только сравнительно с худшим в религиозном отношении состоянием Иудейского народа как прежде, так и после их царствования, или потому, что такой отзыв священных книг относится более лично к ним, чем ко всему народу Иудейскому. Говорим это потому, что и в их царствование народ Иудейский не был безупречен и чист в религиозном отношении, как это можно видеть из тех же исторических книг и свидетельств современных пророков. Несмотря на хороший пример этих благочестивых царей, народ Иудейский не переставал посещать высоты и приносил там жертвы и курения (4Цар.15:4, 35); по свидетельству пророка Амоса, Иудейский народ подобно Израильскому, был не верен закону Иеговы и не хранил заповедей Его именно вследствие того, что он увлекался разными видами идолопоклонства: «они презрели закон Иеговы, и не хранят заповедей Его и совратили их с пути лжебоги их, в след которых ходили отцы их» (Ам.2:4). Пророк Осия свидетельствует, что религиозное сознание Иудейского народа весьма помрачилось и неспособно было понимать того, что служение идолам и служение Иегове истинному Богу несовместимы между собой; путешествуя в Галгал и Беф-Авен – места Израильского идолослужения, Иудеи клялись в то же время именем Иеговы. Это показывает, что они были исполнены религиoзногo лицемерия; благоговение их к Богу было внешнее, между тем как истинное благочестие было чуждо им; они исполняли все, что составляло внешнюю сторону истинного богослужения и богопочитания, но духа и силы его отверглись; они обильно приносили жертвы Богу, но эти жертвы были пустыми обрядами, потому что об истинной жертве, приятной Богу, – об очищении душ своих, они и не думали, как свидетельствует об этом пророк Исайя, начавший свое служение в конце царствования Озии (Ис.1:10–17). При таком направлении религиозной жизни, Иудеи не имели внутренней охраны от соблазнов идолопоклонства, которые угрожали им со всех сторон; потому что в счастливое и блестящее царствованиe Озии и Иоафама народ Иудейский, благодаря развившейся торговле, находился в частых и близких сношениях со многими языческими народами. И мы видим, что вместе с нравами и обычаями от язычников стали переходить к Иудеям и различные виды идолопоклонства и cyевеpия; в особенности восточные народы имели в это время сильное влияние на Иудейский народ, так что, по свидетельству пророка Иcaйи, Иудеи были «полны восточного, и с язычниками они в согласии» (Ис.2:6–8), то есть они стали подобны язычникам и по внутреннему образу жизни и по религиозному настроению; от того наполнилась идолами земля их; «они кланяются изделию рук своих, тому, что сделали персты их»; они стали заниматься волшебством подобно Филистимлянам, у которых распространено было волхвование и у которых был знаменитый оракул Веэль-Зевул Екронский. У ближайшего и  родственного соседа своего Иудеи заимствовали служение тельцу. Жители города Лахиса первые ввели у себя этот вид идолопоклонства, а отсюда он проник даже и в Иерусалим: «Лахис – начало вины дщери Сионовой: поскольку в тебе нашлись преступления Израиля» (Мих.1:13); а из Иерусалима служение тельцу распространилось и по всему царству Иудейскому: «и от кого капища в Иудее? не от Иерусалима ли?» (Мих.1:5). Поэтому, когда Амос, в начале царствования Озии, говорил против царства десяти колен и предсказывал ему близкое разрушение, то и о судьбе Иудейского царства он не мог произнести вполне радостных предсказаний: он пророчествовал, что падшая скиния Давидова опять будет восстановлена, но только после того, как ей нанесены будут самые сильные удары (Ам.9:8–15); и когда в год смерти Oзии призван был к пророческому служению Исайя, ему открыто было Богом, что народ Иудейский так уже испорчен и развращен, что останется глух к обличениям пророка и будет упорно коснеть во грехах своих, и должно будет последовать великое и тяжкое очищение, после которого от царства Иудейского останется только малейший остаток, как остается корень от срубленного дуба (Ис.6:9–13).

Болезни, которыми страдало Иудейское царство в самый блестящий период своего существования – в царствование Осии и Иоафама, – вполне обнаружились и развились во всей силе при сыне Иоафама, Ахазе. Ахаз, вступивший на престол двадцати лет, был как бы живым выражением и олицетворением слабости и болезней своего государства. Слабый, трусливый и бесхарактерный, он не мог своими государственными распоряжениями внушить уважение своим сильным соседям. Враждебные действия израильского и сирийского царей против Иудеи, начавшиеся еще в конце царствования Иoaфaма (4Цар.15:37), но встретившие отпор со стороны храброго и предусмотрительного Иудейского царя, – теперь возобновились с большей силой и смелостью. Между двумя царями заключен был наступательный союз против Ахаза. Действуя по предварительному соглашению, главная цель которого заключалась в завоевании Иерусалима и низвержении Ахаза, они одновременно открыли военные действия против Иудейского царства с двух различных сторон. Между тем как Раассон, царь сирийский, вторгся в подвластную Иудеям Идумею, – нанес им здесь поражение, взял приморский город Елаф, и уничтожил зависимость Идумеи от Иудейского царства, – Факей, царь израильский, вторгся в Иудею с севера и нанес Ахазу ужасное поражение, в котором пало сто двадцать тысяч Иудеев, произвел в Иудейской стране oпycтoшeниe и взял в плен двести тысяч жен, сыновей и дочерей и множество добычи (2Пар.28:6–8). Пораженный на юг и север, опасаясь за свой престол, на который приготовлен был его врагами и претендент (Ис.7:6), Ахаз решился искать зашиты у царя ассирийского. Тщетно пророк Исайя старался успокоить Ахаза и его подданных, внушить им надежду на Бога и для успокоения встревоженного царя предлагал ему  просить от Бога какого угодно знамения. Ахаз лицемерно отверг это предложение, и с «золотом и серебром, какое нашлось в доме Господнем и в сокровищницах дома царскаго, отправил послов к Феглаффелласару, царю Accиpийскому, сказать: раб твой и сын твой я; прийди и защити меня от руки царя Сирийскаго и от руки царя израильскаго, возставших на меня» (4Цар.16:7–8). Между тем враги Ахаза с войсками пришли к Иерусалиму и осадили его (4Цар.16:5). Вероятно, около этого же времени Идумеи, освободившись при помощи сирийского царя от ига Иудейского, и желая поддержать Раассона в его военных действиях, вторглись в Иудею, многих побили и увели в плен, и «Филистимляне разсыпались по городам низменнаго края и юга Иудеи», взяли многих из них и «поселились там» (2Пар.28:17–18). Начатая осада Иерусалима продолжалась, но недолго. По приглашению Ахаза царь Ассирийский не замедлил двинуться со своими полчищами. Слух об этом заставил союзников прекратить осаду Иерусалима и спешить навстречу страшному врагу, который и уничтожил их весьма быстро. Сначала Феглаффелласар вторгся в царство сирийское, взял Дамаск, жителей его переселил в Армению, на берега реки Кира, а Раассона умертвил. Из Сирии Феглаффелласар проник в царство Израильское и овладел всей Персией и Галилеей, и часть жителей переселил в Ассирию. Итак, Ахаз избавился от ближайших своих врагов, но нажил себе врага более опасного в царе Ассирийском, которого вызвал: "и пришел, – говорит писатель книги Паралипоменон, – к нему (Ахазу) Феглаффелласар, царь Ассирийский, но был в тягость ему, вместо того, чтобы помочь ему» (2Пар.28:20). Дело в том, что царь Ассирийский предпринял этот поход вовсе не для пользы Ахаза, а в своих собственных расчетах; он не только не помог Ахазу против Идумеев и против Филистимлян, и не вознаградил его за потери областями израильскими или сирийскими; но из самостоятельного государя сделал Ахаза своим данником. При каких обстоятельствах случилось это, – неизвестно. Вероятно, после победы над Раассоном и Факеем, Феглаффелласар потребовал вторичной платы, и на будущее время – ежегодной дани, – и Ахаз должен был согласиться (2Пар.28:21)²¹. – Вскоре после этих событий Ахаз умер, и похоронили его в Иерусалиме, но не положили его в гробнице царей израилевых (2Пар.28:27).

Слабость Иудейского царства, сказавшаяся в этих политических событиях, вполне объясняется упадком религиозно-нравственной жизни Иудейского народа в царствование Ахаза. Страсть Иудейского общества к идолопоклонству, сдерживаемая примером благочестивых царей Озии и Иоафама, проявилась во всей силе, когда на престол Давида вступил Ахаз, душе которого был чужд дух истинного богопознания и богопочитания; тотчас с воцарением его различные виды языческих суевеpий свободно начали распространяться в народе и в лице самого Ахаза находили ревностного служителя, защитника и покровителя. Служение тельцу, появившееся в царстве Иудейском еще при Иоафаме, теперь, без сомнения, распространилось еще более; в честь его делались и ставились литые изображения (2Пар.28:2). В священных исторических книгах Ветхого Завета хотя прямо и не говорится, что при Ахазе совершалось постыдное служение Астарте, но можно с вероятностью заключить, что и оно было распространено; вероятность этого предположения основывается на том, что в Священном Пиcaнии Ахаз представляется в религиозном отношении вполне похожим на царей Израильских, которые были покровителями этого идолослужения (ibid); в подтверждение этого предположения служат и следующие слова Писания о распространении идолопоклонства при Ахазе: «и приносил (он) жертвы и курения на высотах, и на холмах, и под всяким ветвистым деревом». Известно, что служение Астарте отличалось, между прочим, и тем, что ей приносили жертву на зеленых холмах и в тенистых рощах. (Ос.4:13); ей посвящались вечно зеленые деревья, как пихта и кипарис; а о существовании посвященных деревьев при Ахазе прямо свидетельствует священная история (2Пар.31:1). Кроме служения Ашере или Астарте, из Финикии было заимствовано отвратительное служение Молоху; этот свирепый бог умилостивлялся только кровавой жертвой; всякий год приносили ему несколько человеческих жертв. Такие жертвы приносились при начале какого-либо важного предприятия, а равно во время неурожая, мора и других бедствиях, которые считались следствием гнева Молоха. Жертва выбиралась из круга граждан, часто из лучших родов, из отроков или чистых юношей, по жребию. В раскаленные руки идола, пустого внутри разожженного огня, клали детей и юношей. Когда из этих раскаленных объятий жертва опускалась внутрь идола, стук литавр, звуки флейты заглушали ее стоны. Матерям строго запрещалось выражать какую-либо скорбь при этом. В честь Молоха и Ахаз совершал празднества в долине сынов Еннома, приносил жертвы и даже провел чрез огонь сына своего и, по всей вероятности, действительно сжег его в честь Молоха²². Кроме вышеупомянутых видов идолослужения, Ахаз ввел служение богам Дамасским, мщением которых он объяснял свои неудачи в войне с Сирийцами: «И в тесное для себя время, он продолжал беззаконно поступать пред Господом, приносил жертвы богам Дамасским, думая, что они поражали его, и говорил: боги царей Сирийских помогают им; принесу я жертву им, и они помогут мне» (2Пap.28:22–23). Прибыв в Дамаск, для засвидетельствования Феглаффелласару своей благодарности за помощь против царей Сирийского и Израильского, стеснивших его до крайности, Ахаз увидел здесь жертвенник, и точный рисунок с него послал к священнику Урии с приказанием устроить такой же в храме Иерусалимском. Приказание было исполнено до возвращения Ахаза из Дамаска, так что по прибытии в Иерусалим царь сам принес на новом жертвеннике жертву, вероятно, в благодарность за избавлениe от врагов, и приказал, чтобы все жертвоприношения во храме Соломоновом приносились на этом идольском жертвеннике, а священный жертвенник, и другие священные утвари были сдвинуты со своего места и лишены своих украшений. Все эти изменения Ахаз сделал «ради царя Ассирийскаго» (4Цар.16:9–18), из угождения Феглаффелласару и из опасения, как бы не показаться ему ревностным чтителем Иеговы и тем не расстроить своих отношений к могущественному властителю – побуждения, совершенно согласные с лицемерным, фальшивым и низким характером Ахаза. При распространении этих более крупных видов идолопоклонства, в народе было много суеверий разного рода; среди народа, называвшего себя народом Божиим, было немало людей, для которых ворожба и гадание были промыслом; были и заклинатели мертвых, к которым суеверный народ обращался с вопросами о судьбе своей, когда положение его было опасно²³; «а когда скажут вам, – говорит пророк Иcaйя, обращаясь к молодому поколению народа Иудейского, – посоветуйтесь с вызывателями умерших, и с ворожеями, шепчущими и стенающими, тогда скажете: не должен ли народ вопрошать своего Бога? О живых советуются ли с мертвыми?» (Иc.8:19); «исторгну волхвования из руки твоей, и гадателей не будет у тебя», говорит Господь устами пророка Михея (Мих.5:12). Язычество приобрело полное господство при Ахазе, и священный город Иерусалим превратился в город, полный мерзостей языческих, потому что, по словам Священного Писания, Ахаз «устроил себе жертвенники по всем углам Иерусалима» (2Пар.28:24); в честь богов поставлены были идолы литые из золота и серебра и других металлов, резные изображения, посвящаемы были камни: «и истреблю, – говорит Господь, – истуканы твои и столпы твои у тебя, и не будешь уже кланяться делу рук твоих. Ниспровергну статуи твои у тебя» (Мих.5:12–13; ср. Ис.2:20). По примеру Иерусалима и другие города царства были наполнены жертвенниками и идолами (2Пар.28:25; ср. Ис.2:8).

Между тем как идолопоклонство в различных его видах распространялось в царстве Иудейском и находило покровителя в царе, истинная религия и храм Иеговы были в пренебрежении и поругании. Медный жертвенник Соломонов сдвинут был со своего места и заменен языческим: «обломал царь Ахаз ободки у подстав; и снял с них умывальницы, и море снял с медных волов, которые были под ним, поставил его на каменный пол» (4Цар.16:17). Драгоценные сосуды храма он собрал и сокрушил их, чтобы обратить в слитки (2Пар.28:24), другие были заброшены им, светильники были погашены, курение фимиама и приношение жертвоприношений прекращено (2Пар.29:7, 19). Чреды служения священнического и левитского прекратились уже потому, что законный порядок богослужения был разрушен (2Пар.31:2), и, наконец, заперты были двери дома Господня (2Пар.28:24, 29:3, 7).

Когда дух истинной религии исчез из среды народа, тогда Иудейское царство начало упадать и в нравственном отношении. В счастливое и торговое время Озии и Иоафама появилось немало богачей, которые вместе с вельможами и начальниками народа были тяжелым бременем для низших слоев общества. Гордые своим богатством, сознавая свое могущество и силу, они действовали с неограниченным произволом, и дозволяли вопиющие несправедливости в отношении к прочим членам общества, менее сильным и богатым. Испорченные роскошью, самолюбивые, жадные, они думали только о неправде, занимались только составлением злодейских замыслов: потому что глубоко развращенная душа их утратила расположение к добру и почти постоянно – днем и ночью – занята была помышлением на злое: ночь – время спокойного и беспрепятственного размышления, – они употребляли на составление планов к yгнетeнию людей бедных и беззащитных, на измышление средств к выполнению этих планов, а днем осуществляли свои беззаконные намерения: «о! замышляющие неправду и предначертывающие злодейство на ложах своих, которое совершают утром на рассвете» (Мих.2:1). Они не привыкли отказывать себе ни в одном желании: стоило только родиться какому-нибудь желанию в их грубой и развратной душе – и они стремились привести его в исполнение; о выборе средств они не думали; для них всякие средства были хороши, лишь бы вели к цели. И вот – по изображению пророка – «пожелают полей, и отнимут; домов – и возьмут; теснят человека и дом его, – владельца и владение его» (Мих.2:2). Казалось бы, далее этих пределов нельзя уже было идти грубому произволу, самоуправству богачей и вельмож Иудейского царства. Что может быть хуже того, когда богач отнимает у беззащитного дом, поле, теснит его самого и его семейство? Но жестокость и самоуправство богачей проявлялись еще в грубейшей форме, и находили возможность сделать еще шаг на этом пути: они нападали на людей, спокойно и беззаботно проходящих,  как на врагов, и снимали с них одежду. В особенности бедные должники подвергались жестокому оскорблению и притеснению со стороны своих заимодавцев; последние останавливали своих должников среди улицы и с позором снимали с них за долг одежду, жен их выгоняли из домов, и детей несчастного семейства навсегда лишали последней одежды, вопреки ясному предписанию закона Моисеева (Исх.22:25), по которому заимодавец мог взять у бедняка одежду только до заката солнечного, а на ночь должен был возвратить ему. «Изстари народ Мой стоит, как пред непpиятелем. За верхнею одеждою вы снимаете нижнюю с проходящих спокойно, и возвращаетесь, как с войны. Жен народа Моего вы изгоняете из любезных домов их; у малых детей их берете на век добро Мое» (Мих.2:8–9)²⁴. Впрочем, ужасные насилия, грабежи и жестокости были не единственным средством, которым Иудейские богачи описываемого времени наживали свои богатства. Они не чуждались и тех мелких и презренных средств, которыми обыкновенно наживают свои богатства бессовестные торгаши. Они употребляли уменьшенную меру, неправильные весы; прибегали ко всем изворотам и хитростям, чтобы обмануть покупателя и продать ему дурной товар вместо хорошего. «И теперь еще в доме нечестия нет ли незаконных сокровищ, и уменьшенной отвратительной ефы? Могу ли быть познан, как чистый, с неправильными весами, и с сумою, в которой неверныя гири?... Богачи его исполнены неправды...  и Я тяжко поражу тебя, опустошу за грехи твои» (Мих.6:10–13). Такими средствами богачи постоянно увеличивали свои имущества движимые и недвижимые (Мих.2:4). И ничто не могло остановить действия их неограниченного произвола; они посмеивались над всеми законами божественными и человеческими, ограничивающими произвол людской. Закон совести, предписывающий справедливость, сострадание, милосердие, не существовал в их жестокой душе. О законе Божьем писанном, повелевающем любить ближнего, как самого себя, они забыли и совершенно презрели его; они не боялись гнева и наказания, которыми угрожает Бог всем преступникам Его святого закона; они любили и уважали только право грубой силы и власти, и с ним только соображались в своих действиях; другой высшей силы и власти над собой не признавали, так что грубая сила стала для них божеством: «их бог – их сила», говорит пророк (Мих.2:1)²⁵.

После сделанного нами описания жестокости и самоуправства людей богатых и сильных по отношению к людям простым и бедным невольно возникает вопрос: как могли совершаться подобные злодеяния в благоустроенном государстве, где есть власть правительственная, обязанная творить суд и правду, защищать членов общества от насилия, обид?... Обличительные речи пророка Михея дают удовлетворительный ответ на этот вопрос. Из них видно, что от лиц тогдашнего Иудейского правительства нельзя было людям бедным ожидать правосудия и защиты от насилия и самоуправства людей богатых и сильных. Самые pазныe отзывы, самые горькие жалобы пророка имеют в виду именно правительство того времени. По изображению пророка главы Иакова и судьи дома Израилева были люди глубоко развращенные. Поставленные для того, чтобы блюсти в государстве за исполнением закона, за отправлением правосудия, они ненавидели добро и любили делать зло, самой должностью своею признанные заботиться о благе общественном, защищать бедных, вдов и сирот, они, напротив, заботились только о частных своих выгодах, за подарок готовы были извратить законы, – из правого сделать виновным, черное представить белым, белое – черным, свет назвать тьмой, тьму – светом; пред судом таких продажных и алчных ко всякого рода стяжаниям начальников и судей люди, имевшие возможность удовлетворить мздоимству судей, всегда являлись правыми, хотя бы были и неправы, а невинные, но бедные люди всегда оставались виноватыми, и принуждены были терпеть обиду и притеснение. Особенно жестоко поступали они с подвластным им бедным народом, с должниками, впадшими в руки жестокосердых заимодавцев и преданными их суду, с вдовами и сиротами; по отношению к этим последним действия и суд их были беспощадны; приговором судей несчастные лишаемы были всех средств к существованию; с ними, по словам пророка, поступали как с животными, осужденными на заклание, «сдирали с них кожу и ели их мясо», то есть притеснением, обидами доводили их до самого бедственного состояния. Между корыстолюбивыми вельможами и богачами и между продажными судьями существовало как бы нечестивое соглашение²⁶ к утеснению невинных и беззащитных: князю и богачу нужно овладеть имуществом, принадлежащим бедняку, и нужно достигнуть этого под благовидным предлогом, – и судья оказывал им эту неправедную услугу; в тяжбе богатого с бедным первый, вследствие продажности и пристрастии судей, одерживал верх, а последний лишался своего достояния, а иногда, вследствие смертного приговора, лишался и жизни (Мих.7:3; ср. Мих.6:16). Такими неправедными средствами князья и главы дома Израилева наживали огромные богатства и воздвигали себе великолепные здания, которые пророку казались построенными на крови. Очевидно, что такие начальники и судьи не могли быть блюстителями блага общественного, не могли внести отрады и утешения в общество людей, им подчиненных. Вместо того, чтобы быть защитниками и охранителями блага людей, вверенных их управлению, они сами становились жестокими притеснителями, бессердечными палачами их; правление их было ознаменовано обилием всякого рода неправд, слез и крови. Но послушаем лучше, как изображает пророк тогдашних начальников народа Иудейского. «Послушайте, главы Иакова и судьи дома Израилева! Не ваше ли дело знать закон? А вы ненавидите добро и любите злое; сдираете с них кожу их и с костей их мясо их. Едят мясо народа Моего, и кожу их снимают с них; и кости их разбивают и раздробляют, как бы в котел, и мясо, как бы в горшок» (Мих.3:1–3). «Выслушайте сие, главы дома Иаковлева и судьи дома Израилева, презирающие закон и превращающие все правое, созидающие Сиoн на крови и Иерусалим на неправде» (Мих.3:9–10). «За то, что руки искусно делают зло, князь просит подарков, и судья судит за плату; а великий изpeкает волю души своей и хитро сплетает замысл» (Мих.7:3; ср. Ис.1:17, 21, 23, 3:14, 15, 5:7–8, 23). Понятно, почему при таком правительстве дикий произвол грубых богачей мог доходить до необузданности, без стеснения проявляться в самых грубых формах. В руках богачей были такие средства, против которых не могли устоять жадные и продажные начальники. Деньгами они приобретали возможность делать что им было угодно; деньгами они заставляли молчать судей и закон.

И в других отношениях жизнь народа Иудейского, особенно высших правительственных сословий, отличалась грубо чувственным характером. Под влиянием идолопоклонства, достигшего господства в Иудейском царстве, силы и стремления его приняли превратное направление. Могущество, которого достигли Иудеи в продолжительное счастливое царствование Озии и Иоафама, возбудило в народе самонадеянность, гордость, надежду исключительно на мудрость и опытность человеческие, на военные силы государства; мысль, что истинное благочестие и преданность святым заповедям и уставам Иеговы, Бога Израилева, и крепкое упование на Него составляют самое прочное основаниe благоденствия и могущества избранного народа (Мих.5:9–10; ср. Ис.2:7, 11–17), – перестала быть живым убеждением народа. Богатства, накопившиеся в государстве вследствие развития торговли, послужили к роскоши и невоздержанию в различных видах. Представительницами роскоши, господствовавшей тогда в народе Иудейском, были женщины; они в высшей степени были пристрастны к парадам и пышности; одежда их отличалась крайней изысканностью и роскошью востока; поведение их было соблазнительно, красоту свою, увеличиваемую искусственными средствами, они употребляли для соблазна и уловления мужчин и для раздражения в них чувственных желаний (Ис.3:16–24). И женщины, преданные роскоши и изнеженности, отличались не скромностью и благочестием, а кокетством и развратом, господствовавшими в народе! (Ис.3:12). Неудивительно, что мужчины вели жизнь распущенную и развратную; во грехах своих они доходили до бесстыдства Содомлян (Ис.3:9), и Иерусалим по нечестию уподобился Содому и Гоморре (Ис.1:9–10). Неудивительно, что служение Астарте, освящавшее разврат, находило в Иудейском обществе ревностных последователей (Ис.57:5–8). Пьянство также было одним из распространенных пороков Иудейского народа. Особенно высшие и богатые сословия преданы были этой страсти. По изображению пророка, они больше всего любили говорить и слушать о вине и сикере (Мих.2:11); истребление вина было их любимым занятием; они гордились своими подвигами на этом поприще, хвалились умением приготовлять вино: "горе тем, – говорит пророк Иcaйя, – которые пить вино храбры, и сильны в искустве приготовлять сикер» (Ис.5:22); эта страсть у некоторых была так сильна, что они не знали сытости и меры в употреблении крепких напитков, целые дни с раннего утра до позднего вечера проводили в пьянстве: «горе тем, которые рано по утру ищут сикеры и поздно вечером разгорячают себя вином. И цитра и арфа, тимпан и свирель, и вино составляют пиршества их» (Ис.5:11–12); пиршества их часто превращались в безобразные пьянственные opгии.

Не менее других сословий предано было пьянству и невоздержной жизни и сословие священников, которым в особенности предписывались трезвость и воздержание (Лев.10:9); они вели жизнь изнеженную, чувственную, проводили время в увеселениях и пиршествах, на которых упивались вином до безобразия: "и сии (Иудеи) блуждают от вина, и от сикеры совратились с пути; священник и пророк шатаются от напитков хмельных: поглощены вином, обуяли от сикеры, в видении ошибаются, в суждении спотыкаются. Ибо все столы наполнены гнусною блевотиною: чистаго места нет» (Ис.28:7–8). Ведя роскошную невоздержную жизнь, они сделались ленивыми, небрежными в исполнении своих обязанностей – учить народ ходить путями заповедей Господних, охранять в нем свет истинного боговедения и богопочтения, предохранять его от нравственных опасностей и обличать его пороки и заблуждения; они стали совершенно равнодушными к благу вверенного их попечению народа, и заботились только о личной своей пользе и корысти; даже свою обязанность  – поучать народ закону Божию (Лев.10:11; Втор.17:11, 33:10) – они обратили в средство наживать себе состояние; они учили только за плату (Мих.3:11). Такиe священники не только не могли пользоваться уважением народа и иметь нравственное влияние на него, но служили великим соблазном для него, и своим примером развращали его: «стражи его, – говорит пророк, – все суть слепцы и невежды; все они псы немые, не могущие лаять, бредящие лежа, любящие спать». И притом псы сии жадныя души, не знают сытости; и они же суть пастыри, которые не умеют здраво судить, – все совратились на свои собственные пути, все до конца к личной своей корысти. «Пойдем, говорят, возьму вина, и напьемся сикеры; и завтрашний день, как нынеший, будет у нас весьма, чрезвычайно торжествен» (Ис.56:10–13).

Нравственной порче народа Иудейского весьма много содействовали лжепророки, которые в это время особенно умножились и имели большое влияние на высшие сословия Иудейского общества. Усилению ложных пророков благоприятствовала богатая, роскошная и развратная жизнь богачей и людей сильных. Где труп, там и орлы; где богатство и роскошь, там всегда много бывает людей, которые известны под нелестными именами паразитов, ласкателей. Люди, испорченные богатством и роскошью, обыкновенно жаждут лести, пышных и громких похвал себе, – и всегда находятся люди, которые с избытком удовлетворяют этой тщеславной потребности богатых, и за то пользуются хорошим материальным содержанием на чужой счет. Унижая самих себя, эти люди своей лестью и угодничеством еще более портят и развращают людей богатых и сильных. Такую постыдную роль исполняли и самозванные пророки в отношении к развращенному и изнеженному Иудейскому обществу описываемого нами времени. Это были ловкие, бессовестные и праздные люди. Презирая возможность приобретать себе пpoпитаниe честным трудом, они жили на счет легковерного и суеверного народа. Хитростью и умением льстить страстям народа они приобретали себе уважение и значение в обществе. Особенно же они старались приобрести влияние на людей богатых и сильных своей властью, и успешно достигали своей цели. Роскошные и избалованные богачи любили слушать льстивые речи этих бессовестных людей; потому что на роскошь, несправедливость и порочную жизнь богатых самозванные пророки смотрели вовсе не так строго, как истинные пророки, и, кажется, сами бывали участниками в роскошных пиршествах богачей, восхваляли роскошь и богатство, и любили говорить о вине и сикере. Под влиянием винных паров награжденные деньгами и другими подарками, они предсказывали счастливую и мирную будущность и сулили все блага мира своим богатым и щедрым покровителям. Но светлые лица их омрачались, радостные предсказания обращались в грозные, когда зубы их не жевали чужой пищи, когда рука их не получала подарка. Вот как описывает этих людей пророк Михей: «Так говорит Иегова на пророков, совращающих с пути народ мой, которые жуют зубами своими и кричат: «мир»! А кто не кладет им в уста, тому объявляют войну. За то у вас будет ночь, не будет видений; и мрачно будет у вас, не будет предвещаний; зайдет солнце над пророками, и померкнет над ними день. И устыдятся прозорливцы, и посрамятся предсказатели; и все они закроют рот, потому что не будет ответа Божия» (Мих.3:5–7). «Главы его (дома Израилева) судят за подарки, и священники его учат за плату, и пророки его пророчествуют за сребро» (Мих.3:11). Потому люди бедные или хорошо понимавшие характер лжепророков и без уважения относящиеся к ним слышали от них одни угрозы и мрачные предсказания, и даже подвергались их вражде и преследованию. Но кто лучше истинных пророков, действительных посланников Божиих, понимал характер этих продажных и вредных людей? Кто сильнее их противодействовал влиянию лжепророков на народ? И потому истинные посланники Божии больше, чем кто-нибудь, испытывали огорчений, неприятностей и вражды от ложных пророков. Без сомнения, истинные посланники Божии больше всего скорбели о народе, доверившемся этим обманщикам. Обольщая его своими похвалами, они возбуждали в нем самомнение и гордость, производили в нем крайнее невнимание к грозным и обличительным речам истинных пророков. Вот как жалуется на это пророк Иcaйя: «Священник и пророк шатаются от напитков хмельных; поглощены вином, обуяли от сикеры, в видении ошибаются, в суждении спотыкаются... А говорят: «кого он хочет учить ведению? И кого вразумляет проповедию? Разве мы недавно от молока груднаго отняты, отлучены от сосцев матери? Ибо все заповедь к заповеди, заповедь к заповеди, правило на правило, правило на правило, тут немного, там немного» (Ис.28:7, 9–10). Так относились лжепророки и народ, подпавший их влиянию, к словам истинного пророка, напоминавшего им о заповедях закона Божия, постоянно нарушаемого ими. Народу нравились только те люди, которые говорили ложные и льстивые слова, поблажали его страстям, напоминали о вине и сикере и других чувственных удовольствиях. «Если бы кто, увлекаясь духом, – говорит Михей, – но духом лжи, пустословил, или я говорил бы о вине и сикере, то был бы пророком у народа сего» (Мих.2:11). «А я – исполнен силы, духа Иеговы, разсудительности и твердости, чтобы показать Иакову преступление его, и Израилю грех его» (Мих.3:8). Таким образом, подрывая уважение к посланникам Божиим и веру в их грозные слова, лжепророки отводили глаза народа от того опасного положения, в котором он находился. Влиянием деятельности самозванных пророков, льстивыми речами своими ослеплявших сознание народа, возбуждавших в нем самомнение и гордость, отчасти объясняется появление в Иудеях фарисейского духа, ханженства и религиозного лицемерия. Среди народа совершались ужасные преступления, на которые мы указали выше: по невоздержанию и разврату Иудеи уподобились Содомлянам; повсюду распространилось идолопоклонство в самых разнообразных видах; от религии Иеговы осталась одна только внешняя сторона; но и при всем том народ не переставал считать себя народом Божиим, любимым народом Иеговы, имеющим все права на Его милосердие и защиту. Изобразив и обличив жестокость и продажность судей, нечестие священников и лжепророков, Михей с горечью продолжает: «и при всем том на Иегову полагаются, говоря: «не с нами ли Иегова? Не придет на нас беда!» Посему за вас будет распахан Cиoн как поле, и Иерусалим будет грудою камней, и гора дома Божия будет пригорком в лесу» (Мих.3:11–12). Слыша такие и подобные им грозные предсказания, Иудеи не хотели верить пророкам. Самооболыщенному народу воображалось, что пророки, произнося свои угрозы, не понимают тех отношений, которые установились между Богом и Его избранным народом. По понятиям тогдашних Иудеев самым избранием их в Свой народ Бог, так сказать, обязал Себя быть постоянным хранителем и защитником его oт нападений и обиды со стороны всех других народов, и Своему народу дал право надеяться на Его благость и милосердие; и, так как Иегова бесконечно благ, милосерд и неизменяем: то и отношения Его к Своему народу должны быть неизменны: Иегова постоянно будет благодетельствовать народу, а народ постоянно может рассчитывать на Его благодеяния. Палестина именно та страна, где Иегова будет постоянно жить со Своим народом и благодетельствовать ему, и где избранный народ под Его защитой будет наслаждаться и блаженствовать: никто и ничто не нарушит его счастья. Вот какие горделивые и богохульные понятия утвердились в тогдашнем обществе Иудейском! При таких воззрениях, очевидно, грозные слова пророков, возвещавших вторжение чуждого народа в обетованную землю, совершенное oпустошение царства и разрушение священного города и храма, должны были казаться Иудеям в высшей степени невероятными. Иудеи, следуя внушениям лжепророков, или относились к пророческим угрозам с обидным пренебрежением, и говорили пророкам: «не кропите» (Мих.2:6); или с наглой самоуверенностью и дерзким сомнением вызывали Суд Божий, говоря: «пусть бы поспешало, пусть бы скорее совершилось дело Его, посмотрели бы мы: и пусть бы приближалось и настало предположенное советом Святого Израилева; тогда узнали бы мы» (Ис.5:19); или со своей точки зрения делали возражения пророкам и старались показать мнимую неосновательность грозных их предсказаний: ужели, – говорили они пророкам, Иегова стал таким грозным и гневным? Ужели Он о том только и думает, чтобы судить, наказывать и наносить вред? Не о Нем ли говорится: «с милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним, – искренно» (Пс.17:26); «коль благ Бог Израилев правым сердцем» (Пс.72:1)? Не он ли говорил Иакову: «иди в землю рождения твоего, и благо ти сотворю» (Быт.32:9)? А потомки Израиля сами в себе святы, праведны и угодны Богу, грешны же и невнятны Богу только язычники. На эти фарисейские возражения, на эти неосновательные притязания Иудейского народа пророк отвечал: если пророки и не будут возвещать вам наказание Божие за ваши преступления, суд Божий не минет вас: совершенно справедливо, что Иегова Бог долготерпелив и многомилостив, и не в том состоит Его деятельность, чтобы гневаться и посылать наказания на людей. Он неизменно милостив к тем, которые поступают праведно. Но дом Иакова раздражает Иегову своими беззакониями. «И не будут кропить на них; и посрамление не минет. О! дом Иакова, так называемый! неужели оскудел дух Иеговы? Ужели это дела Его? Не добры ли слова Мои с ходящим прямо?..»²⁷. И потом, перечислив преступления народа Иудейского, о которых мы упомянули выше, пророк заключает: «Встаньте и подите; ибо земля сия не еcть место покоя для вас. Истребит вас она зa осквернение свое, и истребление будет жестокое» (Мих.2:6–10). Если велики преимущества быть избранным народом Божиим, то велики должны быть наказания, если он оказался недостойным избрания.

При господстве необузданного произвола людей богатых и сильных, при вопиющей несправедливости лиц, облеченных властью правительственной, общее настроение умов в народе сделалось мрачным и подозрительным, при беспорядочной чувственной жизни нравственный характер народа измельчал и извратился. Никто не имел в виду общественного блага: всякий заботился только о своих личных выгодах, всякий преследовал только свои личные цели. Лишенное нравственной силы, иудейское общество начало видимо ослабевать. Вражда поселилась в нем: враждовали целые сocловия; враждовали и вредили друг другу отдельные личности. Прямота, справедливость и беспристрастие изгнаны были из общественных отношений; вместо них появились скрытность, хитрость, лукавство, лицемерие; в обществе исчезли дружба, довеpиe и другие добродетели, составляющие основу общественной жизни и ее украшение. Всякий был постоянно настороже и в каждом своем ближнем ожидал увидеть своего врага и недоброжелателя. Яд недоверия и подозрительности проник даже в семейную жизнь; расстроились самые тесные отношения; порваны были самые крепкие родственные связи. Вследствие всего этого общественная нравственность упала до того, что, по выражению пророка, самый лучший член тогдашнего общества был как сорная трава. «Увы мне! восклицает пророк, со мною теперь то же, что бывает по снятии плодов, по собрании винограда. Нет грозда, чтоб съесть; ранней ягодины ищет душа моя. Не стало добрых на земле, и нет праводушных на земле. Bсе строят ковы, чтоб проливать кровь; ловят друг  друга в сеть...  Добрый из них как волчец; честный хуже терния. День стражей Твоих, посещение Твое наступает теперь; будет им тесно. Не доверяйте другу; не полагайтесь на приятеля; от лежащей на груди твоей затворяй двери уст твоих. Ибо сын ни во что поставит отца, дочь возстанет против матери своей, невестка против свекрови своей, врагами человеку будут домашние его» (Мих.7:1–2, 4–6).

Среди великого неустройства общественной жизни, при виде упадка нравственности и религии, пророк Михей возвещал народу приближение грозного суда Божия. За каждой обличительной речью его следует предсказание народу такого или иного наказания за преступление. У него есть предсказания, отличающиеся поразительной ясностью и определительностью. В отдаленном будущем он созерцает печальную судьбу Сиона, разрушение Иерусалима и храма; он как бы слышит стенания и вопли дщери Иерусалимской, видит ее беспомощность и страдания, видит переселениe жителей в чуждую страну и указывает место этого плена – Вавилон (Мих.3:12, 4:9–10). Таким образом, и в настоящем, и в будущем представлялось мало утешительного. В настоящем очевидный упадок общественной жизни, вопиющие беспорядки, нечестие и безнравственность; в будущем – опустошение страны, разрушение священного города и храма, и страдание народа в плену под чуждым языческим владычеством. Какова же пoсле этого долженствовала быть жизнь истинных Израильтян, ревностных исполнителей закона Иеговы, пламенно любивших славу Иеговы и славу своего народа и отечества? Среди таких горестных обстоятельств как можно было не испытывать по временам самых горьких и мучительных сомнений и не задать себе вопросов: где же и когда будет исполнение обетований Божиих о счастливой судьбе Израиля, данных Аврааму, Исааку и Иакову? Действитeльнo, жизнь таких людей среди развратного и идолопоклоннического общества была исполнена страданий и скорби; они глубоко скорбели о настоящем падении Израиля и страдали его будущими страданиями. Но не пришли они в уныние; не упали духом при виде печального настоящего и в ожидании грозного будущего. Вера их в обетования Иеговы, в счастливую будущность своего народа и, в особенности, в торжество религии Иеговы была непоколебима, потому что она опиралась на основании самом прочном и неизменном – на Иегове, на Его верности, милосердии и правосудии. Как бы глубоко ни был унижен, как бы сильно ни страдал Израиль, нo это не должно подавать повода к отчаянию; потому что вера говорит, что Иегова не оставит Своего народа. Господь наказывает, потому что Он правосуден; но самое Его правосудие соединено с милосердием; потому нет оснований думать, что гнев Его продолжится в бесконечность. Он посылает несчастие на Израиля для его же исправления. Он ждет этого исправления и, как скоро увидит его, – прекратит Свой суд над народом Своим, избавит его от поношения и уничижения, и исполнит обетования, данные праотцам. Но лучше послушаем, с каким трогательным умилением и теплотой высказывается эта глубокая, пламенная и непоколебимая вера в Иегову у пророка: «я к Иегове обращаю взоры; чаю Бога спасeния моего; Бог мой услышит меня. Не веселись мною неприятельница моя, потому что упал, я возстану, – потому что сижу во мраке, – Иегова мне свет. Буду нести гнев Иеговы, потому что я согрешил пред Ним, доколе Он не произведет дела моего и не довершит суда моего. Он изведет меня на свет; я узрю благость Его. И увидит неприятельница моя, и стыд покроет ту, которая говорила мне: где Иегова Бог твой? Глаза мои поглядят на нее; тогда она попираема будет, как грязь на улицах... Кто Бог, как Ты, прощающий бeззaкoниe, не вменяющий преступления остатку наследия Твоего? Обратится, помилует нас; повергнет на землю беззакония наши, и погрузит в пучины морския все грехи их. Явил верность Иакову, милость Аврааму, как клялся отцам нашим от дней древних» (Мих.7:7–10, 18–20). «Страдай и мучься, дочь Cиoнa, как родильница: ибо ты ныне выйдешь из града, и будешь жить на поле, и дойдешь до Вавилона. Там будешь избавлена, там искупит тебя Иегова из руки врагов твоих. И вот уже собрались против тебя народы великие, которые говорят: «да будет осквернена! посмотрит на Сион глаз наш!» Но они не знают мыслей Иеговы и не разумеют совета Его. Он собрал их, как снопы на гумно. Встань, молоти, дочь Сиона: ибо Я делаю роги твои железными, и копыта твои делаю медными; и сотрешь народы многие; и Я обрек Иегове богатство их, и силу их Господу всей земли. Теперь, дщерь ополчения, ополчайся: обложили нас осадными укреплениями; жезлом бьют в лице Судию Израилева» (Мих.4:10–14). Но всего отраднее и утешительнее было для благочестивых людей того печального времени, всего более поддерживало веру их то, что в эти времена чрез пророков открыта была им будущая духовная слава Иерусалима и возвещены некоторые обстоятельства из жизни грядущего Мecсии. Из всех несчастий, имевших постигнуть царство Иудейское, и открытых уже взору пророческому, для истинных сынов Израиля самыми тяжелыми были разpyшeниe Иерусалима и храма Иеговы, и подчинение народа Божия язычникам. В соответствие этим горестным событиям, и в утешение истинных Израильтян чрез пророка же открыта была и будущая судьба Иерусалима. Нет нужды, что Сион будет в пoпpaнии у язычников, Иерусалим и храм будут разрушены, – события горестные, но все же не должно унывать от этого. Все эти бедствия будут только на время. Придут дни, когда гора Сион своею духовной славой будет выше и значительнее всех самых высоких гор. Теперь униженная, она сделается предметом благоговения и почтения всех народов; потому что она будет средоточием истинного боговедения и богопочтения: от нее произойдет закон, который будет управлять духовной жизнью всех народов, и это царство Иеговы распространится между всеми народами и продолжится до века. «В последние дни гора дому Божия будет поставлена во главу гор, и возвысится над холмами, и потекут на нее народы. И пойдут народы великие, и скажут: пойдем и взойдем на гору Иеговы, и к дому Бога Иаковлева; и Он научит нас путям Своим, и будем ходить по стезям Его. Ибо с Сиона произойдет закон, и слово Иеговы из Иерусалима. И будет Он судить народы многие, и решит судьбу народов сильных, в отдаленности; и раскуют мечи свои на лемеши, и копья свои на садовничьи ножи. Не поднимет народ на народ меча, и не будет уже учиться воевать. И будет сидеть каждый под своею лозою, и под своею смоковницею, и никто не будет страшить: ибо уста Иеговы воинств говорят. Ибо все народы ходят каждый в имени бога своего; мы будем ходить во имени Иеговы Бога нашего, во век и вечность» (Мих.4:1–5). Этим величием и всемирным значением Cиoн будет обязан Мeссии, о Котором в это время истинные Израильтяне слышали от пророков своих самые подробные и утешительные предречения. Но и чрез Михея возвещено немало о грядущем Мeссии. Будущий Владыка Израиля родится в Bифлеемe. Сущий от века, Он, как человек, родится в определенное время. Царство Его будет могущественно, мирно и славно. Израиль под Его владычеством распространит свое господство над всеми народами, и его господство для них будет сколько вожделенно, столько же и страшно. «Вифлеем Евфрафа! ты мал, чтобы быть в ряду с тысячами Иудиными; но из тебя произойдет у меня долженствующий быть Владыкою Израиля; исходища же Его начало, дни вечности. Посему Он предаст их, до того времени, как родит имеющая родить, и прочия братья Его возвратятся к сынам Израиля. Он станет и будет пасти в могуществе Иеговы, в Величестве имени Иеговы Бога Своего, а они будут сидеть спокойно, ибо Он будет ныне велик до пределов земли. И Сей будет мир... И будет остаток Иакова среди народов многих, как роса от Иеговы, как дождевыя капли на траве, которая не ждет человека и не чает ничего от сынов человеческих. И будет остаток Иакова среди племен, среди народов многих, как лев среди зверей в лесу, как скимен в стадах овец, который, когда пойдет, попирает и терзает, и нет избавляющаго» (Мих.5:2–8). Эти отрадные надежды, утешительные обетования и великие откровения были крепкою опорою для всех истинных Израильтян в годину испытаний, тем животворным семенем, из которого возродилась опять угасшая было жизнь народа Иудейского.